Историку Пивоварову, отрицающему существование законов в общественной жизни, я ответил бы так: законы общественной жизни действуют с той же необходимостью, как и законы природы, только реализация этой необходимости растянута во времени. Надо подождать, пока люди наголодаются, чтобы они потребовали перемен. Надо народ (прежде всего элиту) подержать лет 70 в страхе и духовном рабстве, чтобы он твердо пришел к выводу: так жить нельзя. 300 лет русские жили под пятою ханов – наконец решились дать им бой; решимость зрела довольно долго. Назовем исторические законы закономерностями – это сути не меняет, потому что и закономерность – это тоже обязательность, тоже требование истории: иди туда, не ходи сюда.
Следует добавить, что историческое развитие разновариантно (т.н. развилки истории): можно пойти прямо, можно чуть поправее или чуть полевее. Однако случается, что стечение исторических обстоятельств «перекидывает» общую линию развития далеко от главного «тракта». Так, в октябре 1917 года к власти в России пришли настоящие «мародеры» и сбили ее с исторического пути. Но история поставила все на свое место: сегодня мы медленно, но верно вводим в жизнь принципы, за которые воевали белые генералы. С нами и генерал Деникин. А марксистское «сумасшествие» так же медленно, но верно отступает.
За что люди готовы сражаться? За жизнь, за хлеб, безопасность и порядок, за свободное научное и художественное творчество. За цивилизованные права и свободы. Они вступают в необходимые отношения не только в сфере производства, но и в самозащите от внешней и внутренней угрозы, в организации семейной и правовой жизни, в организации медицинского обслуживания народа, образования, научного и художественного творчества, отправления культа. Государственные законы принимаются с учетом потребности в свободе, но законодатель помнит, что это великое благо выходит из общественной необходимости. Если политический (и экономический) режим не соответствует необходимости (уровню ее осознанности), его меняют, усовершенствуют, развивают. Подгоняют, приспосабливают к тому, чего хочет большинство народа, но главным образом к тому, чего хочет элита. Лозунг Великой Французской революции – «Свобода, равенство, братство!» – не устарел.
Сознание субъекта развития (народа и элиты, элиты и народа) зависит от экономики, но лишь в той мере, в какой мере проект строительства дома зависит от фундамента дома, то есть экономика совсем не определяет то, что Маркс назвал надстройкой – государство, общественные институты, идеология. Основание не есть субъект, не есть творящая причина. Дело обстоит совсем наоборот: ведут идеи, ведет культура народа, его понимание права, справедливости и его нравственное состояние. Экономика и духовная сфера взаимодействуют, однако в конечном счете духовная сфера является паровозом развития. Неистинность марксизма в том состоит, что он пытается превратить людей в ничем не отличающиеся друг от друга атомы, в экономических, политических и идеологических пешек, которые легко двигать. Это – против исторической необходимости, в которую от века заложен элемент свободы. Если уж люди – пешки, то они пешки истории, а не Маркса, не Ленина, не Сталина, не вождей, стремящихся «сломать» необходимую тенденцию развития и учинить произвол. Вполне возможно, что историк Пивоваров хочет освободиться от марксизма, но не знает, как это сделать. И потому пытается выйти не в ту дверь.
Может ли общественная наука быть беспристрастной? Более или менее. Но и через пристрастность общественная необходимость пробьется. Пусть это будут несколько проб, несколько попыток выбора варианта. В неживой природе действует закон всемирного тяготения, а в общественной жизни действует закон выживания, самосохранения, соединяющий инстинкт с сознанием, с разумом. У Шопенгауэра – это воля к жизни; позиция чрезвычайно интересная. 13 августа 2010 г.
Экономическая теория. Пусть теорий будет много, но в политике и в экономической деятельности придерживаться надо одной. Иначе – каша в голове, каша в жизни и в производстве. Говорят, что трудовая теория стоимости неверна. Но что значит «неверна»? Что труд не создает стоимость – с этим трудно согласиться. А если создает, то какова его роль?
К чему я пришел? 1. В современных условиях рабочий продает работодателю (капиталисту) не свою рабочую силу, а свой труд. И его зависимость от работодателя не фатальна. Здесь Маркс в своем неприятии буржуазии и «любви» к пролетарию переусердствовал. 2. Если только живой труд рабочего создает стоимость, то Маркс прав: эксплуатация есть и революция оправдана. В этой ситуации рабочий – движитель экономического и всякого другого прогресса. Все богатства на земле созданы только им. Но если стоимость товара на равных правах создает и прошлый труд, заложенный в орудиях и средствах производства, то есть если прошлый труд не просто переносится, как вещь с места на место, – то он также должен быть вознагражден. И никакой недоплаты нет, предприниматель – не злодей: он получает за вложенный капитал и за живой труд, рабочий – за живой труд. И революция не нужна. Я приемлю второе «если». 3. Труд создает два вида стоимости – потребительную и меновую. Потребительную – как видимую, реальную: продукт произведен, его можно потреблять. На месте. И меновую – как потенцию: чтобы она стала реальностью, продукт надо продать. Продукт – лишь в потенции товар, таковым он может и не стать. И цену товара, наряду с заложенным в нем трудом, определяет встреча на рынке покупателя и продавца. (Как и цену труда рабочего.) Договорились, оба удовлетворены. «По рукам!». 22 ноября 2008 года
В сутолоке мнений я выработал свое суждение. Рабочий вкладывает в производство товара живой труд, простой; предприниматель – вкладывает в производство товара тоже живой труд – организация, смекалка, риск и пр., – сложный. Однако не голыми руками рабочий трудится, его руки «удлинены» средствами производства и орудиями труда, в стоимость которых заложен прошлый труд. Таким образом, участие рабочего в создании стоимости товара – его живой труд. Простой. Участие предпринимателя – его живой труд, сложный; и прошлый труд в виде купленных и охраняемых им средств производства.
Продан товар. Начинается пропорциональное деление всей выручки – уплата за землю и прочие средства производства, за амортизацию, в фонд развития, налоговой службе (исключая подоходный налог), уплата за живой труд рабочему, за живой и прошлый труд предпринимателю. Возможно, что-то я упустил.
Далее о присвоении. (эксплуатации). Присвоения нет там, где есть добровольный договор между рабочим и предпринимателем, где имеет место добровольная отдача труда. Здесь обмен эквивалентен. Последнее. Труд живой и прошлый производит стоимость, но, к сожалению, или к радости, не определяет цену товара. На рынке царствует закон предельной полезности произведенного продукта. Разошлись оценка сына матерью и реальной жизнью. Мать думала, что сын станет героем, но герой из него не вышел
Присвоение чужого труда (эксплуатация) возможно лишь там, где имеет место физическое или политическое принуждение работника. То есть в рабовладельческом обществе, феодальном, тоталитарном. А также там, где есть т.н. пережитки этих форм жизни. При советском режиме было возрождено рабство в лагерях, крепостничество в колхозах. Да и в Большой зоне многие работали под страхом. 25 ноября 2008 г.
Марксизм. Думаю, мысль Рябинина о рабочей силе наемного работника для понимания ситуации в сегодняшнем развитом капиталистическом обществе очень продуктивна. Здесь рабочая сила, «капитал» ее хозяина, действительно, не продается. Здесь продается труд, определенный его вид и на определенное время (на 8 или 7 часов в сутки). С гарантией компенсации в случае болезни и увечья. С государственной гарантией бороться с помощью забастовок за улучшение условий труда.
Но начинал капитализм (в недрах феодализма) с того, что предприниматель покупал не труд рабочего, а именно его рабочую силу. Рабочий день был не ограничен, условия труда, по сегодняшним меркам, были кошмарными (эти условия хорошо преподнесены английскими классиками литературы). Технический прогресс позволил укоротить рабочий день – до четырнадцати, двенадцати, десяти часов. Для этой эпохи Маркс и написал свою теорию. Ошибка (отнюдь не извращение, как написал Рябинин) главного марксиста заключалась в том, что «костюм» для экономической (и социальной) жизни общества он «сшил» на века. Никакое развитие не предусматривалось.
Огосударствленную собственность, революционную диктатуру пролетариата – он прописал. А передовую партию и «гениальных» вождей – мыслил. (И ГУЛАГ мыслил, разумеется.) Причем диктатуру он прописал вечную, потому что его рассуждения об отмирании государства и будущем изобилии для всех нельзя воспринимать всерьез. Хотел людям счастья (предположим такое), а направил их по адской дороге. А ведь учил его Гегель, что цель жизни не лежит в будущем, но осуществляется в каждый исторический момент. Цель сама по себе мертва без тенденции, без пути к ней.
Еще одна мысль Рябинина очень интересна. Мысль о том, что «труд» природы принимает участие в создании стоимости. Поэтому рыба в пруду, нефть в недрах земли в одинаковой мере принадлежат как предпринимателю, так и рядовому наемному работнику. И этот факт должен учитываться в заработной плате. 17 августа 2010 г.