«МОЛЧИТ, ПЕЧАЛИТСЯ ПОЭТОВ ЗДЕШНИХ ЛИРА...»
Утешимся сатирой, наивно уповая
В прежнюю эпоху, ушедшую из реальности, но не из памяти, люди жили пусть не идеально, но все же... Нередко даже не без достатка в той или иной степени, не говоря о сохранении достоинства, определяемого личными качествами, временем и положением. Правда, никуда не годилась, как принято считать, модель общественного устройства. Однако тем не менее жизнь не казалась слишком невыносимой, мрачной, и уж тем более – беспросветной. То есть, теплилась надежда. И действительно: наступили иные времена, когда грянула эпоха долгожданного для многих освобождения от пут так называемого тоталитаризма и прочих, сковывающих как бы инициативу личности, цепей. И вот сегодня общественное устройство, наконец, приемлемо вполне, да и параметры обретенной свободы – налицо, а жизнь, как ни странно, всё не налаживается.
Что ж, подождем, а заодно поразмыслим: по поводу событий, реформ, демократических завоеваний. Только не в привычном ключе и стиле, а разнообразим содержание формой. Придадим оценкам ощущение озорства, подчеркнутую веселость, или, если желаете, сатирическую остроту и легкость. Почему бы и нет?! Если власть имущие позволяют себе с давних пор явно или скрыто насмехаться над собственным народом, почему бы и нам не отвечать тем же хотя бы иногда? Тем более что наш смех выглядит, пожалуй, гораздо безобиднее, хотя и содержит некую долю риска – навлечь на себя гнев «распорядителей жизни»...
Не считая и не мысля себя поэтом-сатириком, автор этих строк в первые годы независимости бывших союзных республик обнаружил в себе непривычную потребность излагать нерадужные, в сущности, мысли – рифмованные и без рифмы. Первое, что вышло из-под пера:
«Лелея вечную надежду,
Стремясь и в завтра, и вперед,
Куда на этот раз бредет,
Вплетая галстуки в одежду,
Имея пастырем невежду,
Одемокраченный народ?!..»
В те же пасмурные времена, когда бывшие советские народы принялись ковать счастье, взяв старт на ответственном демократическом поприще, устремившись к свободе и независимости, оказалось, что «МЕСТНЫЕ ПОЛИТИКИ РОЖДЕНЫ, ЧТОБЫ СКАЗКУ СДЕЛАТЬ ПЫЛЬЮ». Некогда мирная, не лишенная благополучия, Грузия оказалась в пучине конфликтов и бедствий. Дошло до того, что о материальном достатке не вспоминали. Был бы мир, говорили тогда, остальное приложится. Но мира приходится ждать по сей день. Укоренилась актуальная точка зрения: «СТРАНА, ГДЕ ВМЕСТО СТАБИЛЬНОЙ ЗАРПЛАТЫ ВСЕ ВРЕМЯ ОБЕЩАЮТ СТАБИЛЬНОСТЬ ВМЕСТО ЗАРПЛАТЫ».
Отслеживая события, журналисты и остальные наблюдатели еще с советских времен подметили одну интересную и, надо сказать, непрерывную особенность в поведении властей. Это их свойство не меняется по сей день. Автор, соответственно, напрягся и выдавил из себя следующее четверостишие:
«У них не разгибается спина,
О будущем переживая нашем,
И разве руководства в том вина,
Что мы живем все время в настоящем?»
Проще всего было заметить, что страны, получившие независимость, развиваются неодинаковыми темпами, а человеку нового столетия это видно и без помощи средств массовой информации. Причем, наблюдает он это уже два десятилетия, и старается оттолкнуть от себя тревожную мысль о том, что «НЕТ СТРАН, КОТОРЫЕ ХОТЯТ БЫТЬ ОТСТАЛЫМИ, НО НЕ ВСЕМ СУЖДЕНО СТАТЬ ПРЕУСПЕВАЮЩИМИ». И, конечно, любому из простых граждан не составляет труда заметить также постоянное обращение за помощью к тем или иным странам – западного мира прежде всего. По этому поводу сравнительно легко сложилась такая «поэтическая жалоба», но, к сожалению, с явно неприличной, хотя и слишком напрашивающейся "литературной" концовкой:
«Мы просим помощи у всех,
Не знаем, ждут ли нас в Европе,
И, вызывая общий смех,
Рискуем оказаться в ...»
Словом, не там, простите, где намечалось...
Вообще-то, сотрудничество с Западом – тема, конечно, благодатная. И не только для ученых-политологов, но и для ветреных сатириков. То есть, сатирического осмысления заслуживает не сам прецедент сотрудничества, а те цели и задачи, которые представляются властям очень привлекательными. В нашем случае, как можно предположить, ставится, к примеру, задача переделать, трансформировать сознание граждан, добиться новой ментальности - пусть и в ущерб обычаям, традиционному образу жизни, представлениям о чести и достоинстве. Иначе говоря, мы должны отказаться от милосердия и сочувствия, радушия, гостеприимства, стать прагматичными и деятельными до автоматизма, добавить в характер побольше черствости, безразличия к судьбе друзей и соседей, не протягивать им руку помощи, не интересоваться никем, кроме как собственной жизнью, стремиться к стяжательству, своекорыстию... И соблюдать законы, которые наряду с полезными антикриминальными целями исправно служат не единству и социальной солидарности, а отчуждению и отторжению людей друг от друга. Но общество уже отрезвлено, даже возмущено, и спешит заявить, что разделить все ценности и помыслы Запада не только не готово, но и попросту не хотело бы. Словом, не по душе ему это:
«Вождь племени призвал знакомых иноземцев
Помочь избавиться от комплекса туземцев.
Но предстоит тяжелый, долгий бой:
Туземец хочет быть самими собой...»
Эпоха демократических перемен противоречива и требует терпения. Одни терпят лишения, но остаются в родных краях, другие, менее терпеливые и созревшие для новых приключений, уезжают. В целом атмосфера, скажем так, лишена социального энтузиазма. И потому, осмысливая все это, можно сказать, что:
«Живем в стране, отрезанной от мира,
и дышим воздухом, где торжествует бред,
Флюиды паранойи нам во вред,
и нет ни доблести, и ни былого пира.
(Страна взяла когда-то ложный след...)
Молчит, печалится поэтов здешних лира,
и очередь все не редеет, нет,
Скитальцев-мучеников у дверей ОВИРа...»
Демократия считается великим достоянием человечества. Речь идет об эпохе «нового менталитета». Возможностей тут множество. Если низам не нравятся верхи, то низы всегда имеют шанс выразить протест – от умеренного до гневного. Правда, в приемлемой для верхов форме. Еще раз напомним себе, что общество находится в состоянии обретения новой ментальности. Ментальность низов, скажем, подсказывает им, что настала пора выступить во имя защиты собственных интересов. Ментальность верхов тоже подсказывает кое-что правителям: к примеру, какие именно формы и методы следует использовать для демонстрации преимуществ современной демократии. Это могут быть резиновые пули или слезоточивый газ, водометы, дубинки или современное, парализующее сознание, акустическое оружие. Для такого случая власти используют именно «менталитет». А что есть МЕНТАЛИТЕТ в их представлении? Не что иное как руководящий, то есть, ОФИЦЕРСКИЙ И ГЕНЕРАЛЬСКИЙ СОСТАВ министерства внутренних дел. Это случай, когда так называемые «менты» устремляются к массам, чтобы помочь им укрепить демократические завоевания там, где проводится акция протеста...
Когда думаешь о том, где берет свои корни наша нынешняя жизнь, неизменно обращаешь взор к далеким событиям того самого Великого Октября. Жаль до боли всех, кого, несмотря на порядочность, образованность, рафинированность, наличие хороших манер и умение слыть воспитанными, бросили в застенки – настолько стремительно, что рафинированные не успели передать будущим поколениям навыки поведения в обществе. Впрочем, они, эти навыки, уже как бы и не понадобились. Нигде – от политических заявлений и дипломатических раутов до дружеской беседы и ухаживаний за женщиной - нет никаких признаков бонтона. Кто ныне снисходит до легкого и изящного поклона? Невежество и убогость уже столетие диктуют «правила приличия»! И этой нахрапистой ущербности, судя по социальному облику действительности, суждено продолжаться еще долго. И как было не появиться на фоне подобных раздумий четверостишию:
"Невооруженным глазом видно:
Со всех сторон теснит нас быдло...
Так будь благословен стократ –
Униженный аристократ!"
Бабушка моя любила рассказывать, какие концерты она посещала в молодости. В Петербурге слушала величайшего пианиста Антона Рубинштейна, в Тифлисе – скрипача Мишу Эльмана. Говорила, что приобщение к искусству начинается со взгляда на афишу. В советские времена возмущалась, если какая какая-либо из фамилий печаталась на афише в искаженном виде. Видела бы она, что творится в интернете сегодня: там недавно Бетховена представили почему-то «австрийским» композитором. Благо еще, что на афишах не пишут так: «В программе – Бах, Моцарт, Гайдн, Брамс, Чайковский и еще два-три человека...»
Из своих скромных сатирических кладовых, имеющих явный налет политической неудовлетворенности процессом обустройства жизни, напоследок извлеку нечто, нареченное как «Восприятие жизни в тональности фа минор». Звучит это так:
«Жизнь – фатальна, фальшива, фантасмагорична. Человек – фанатичен и фамильярен. Все фавориты – фарисеи. Государство оперирует фантомами и фонтанирует фанаберией. Общество, фантазируя и фамильярничая, фабрикует фальшь».
На эти темы можно писать бесконечно. Однако все имеет предел. В том числе и читаемая вами импровизация. Конечно, причины для иронизирования над жизнью никогда не иссякнут, и это вовсе не плохо, но хотелось бы, чтобы жизнь становилась лучше, несмотря на труднопостижимые пока преимущества нового замечательного общественно-политического устройства с его демократическими идеалами. К последним, говорят, ощутимый толчок в Грузии дала «революция роз». Если точнее, то, с точки зрения некоторых странных людей, к которым следует отнести и автора, «РЕВОЛЮЦИЯ РОЗГ...»
Впрочем, большинство приведенных здесь сатирических «измышлений» появилось на свет до этой самой пресловутой революции. Напишут обо всем этом еще не раз. И подтолкнет к тому драматизм общего постсоветского опыта и, разумеется, целого каскада нешуточных обстоятельств. Слишком уж много накопилось для этого впечатлений.
И последнее. Не хочется выглядеть желчным. Но, поверьте, это все-таки лучше, чем слыть алчным.