Я не люблю пошлые, заезженные фразочки, но
Король умер, да здравствует король. Ночное
Садовое кольцо — сырная корка. Холод асфальта,
Немая улыбка, сухие, мне безразличные машины
Летят, а я бегу через ступеньки навстречу самому
Себе. Зеленая рифленная гусеница понесет меня
Через юг на северо-запад, пронзая уродливые
Бетоном обрамленные лепрозории Москвы.
Я же погружусь в Ги де Мопассана; я, утонувший
в масле этой бессердечной жары (боже, эта моя
Метафора про масло душного воздуха приелась
Даже мне), растаю в пустом вагоне, читая о
Подлом прохвосте, обещая себе не быть таковым.
Мои глаза-зенитки расстреляют полночный час,
Его ленивый автобус, пустой бульвар, черную
Речку да и все окрестные дома. Я ворвусь из
Небытия, дав новому себе форму и содержание.
Я дам этому имя, дам имена. Пряжа судьбы
Размоталась, пришло время собирать камни,
Брать дело в оборот. Я не хочу, но вынужден
Стать немного дельцом. Господин мещанин,
Поучите меня немного вашему незамысловатому
Счастью с араукариями. У меня есть кошка, блог
И захудалый костюм. Пока я скверный буржуа.
Еще вчера мальчишка, мечтавший скрыться в
Эмиграции внутренней Касталии, в воздушных
Замках игр в бисер, плюнувший в реальность,
А точнее себе в лицо. Всё изменилось. Мосты
Если не сожжены, то догорают успешно. А как
Сказал Цезарь, алея якта эст. Я, увы для многих,
Могу и окажусь опасным взрослым человеком.
Мы довольно слышали о канатоходце. Я уберменш,
Осознавший способность летать. Так что же
Я еще делаю на вашем холодном асфальте
В августовской ночи бесконечного лета.
Всё верно. Король умер, да здравствует король. Ночное
Садовое кольцо — сырная корка. Холод асфальта,
Немая улыбка, сухие, мне безразличные машины
Летят, а я бегу через ступеньки навстречу самому
Себе. Кончилась юность.