Вот только что падали в обморок от июльского моро-
ка, от июльской жары, вчера ещё грохотал грозами Илья,
разбив молнией столетний дуб, а сегодня уже осень.
Длится молодое «бабье лето»: светит нежаркое солн-
це, серебрится медленный тенётник, преображаются леса
и наводят грусть на пустые осенние пространства.
По жнивью бродит тучный скот. Медленно падает
лист. Умиротворённость и усталость разлиты в воздухе.
Земля отрожала. Человек пожинает изобилие и ему
не до отдыха. Неизвестно, каким будет «бабье лето», ко-
торое начинается с 14 сентября, с Семёна-летопроводца.
Каким будет остальной сентябрь? Успеешь ли рассчитать-
ся с полем до Воздвиженья? Хотя старики и говорят, что
осень будет погожей, одному Богу известно, каким оно
будет. Поэтому торопись, хозяин, пока стоят золотые де-
ньки. Мечи стога, заканчивай уборку яровых. А ещё тебя
ждёт картошка – второй хлеб. У женщин тоже забот не-
впроворот: огород, уборка льна и конопли.
Погореловы успели выбрать коноплю до Ивана Пост-
ного. И поздно вечером при керосиновой лампе нарезала
Аграфена хлеба – много, на весь завтрашний день, свари-
ла щ и и кашу и спрятала все острые и колющие предметы
с глаз. Завтра – Иван Постный.
Два дня приходится в православном ка-
лендаре на имя Иван. «На Руси Иванов – что грибов по-
ганых», – говорят в народе. Но 11 сентября – особый день
особого Ивана. День Ивана Постного отмечался на Руси
как день «усекновения главы Иоанна Крестителя». В те-
чение суток в пищу не употреблялось ничего круглого,
красного, острого – всего того, что напоминало отрублен-
ную голову Иоанна Крестителя на пиру у царя Ирода.
Вся Россия держала строгий однодневный пост. Рабо-
тать нельзя ни косой, ни топором, ни ножом, ни ножни-
цами. Есть нельзя: что ни возьми – всё круглое: и лук, и
капуста, и помидор, и арбуз.
– А почему нельзя? – донимал Аграфену Ванятка.
Аграфена, устав объяснять, отделывалась:
– Иван Пост не велик, а перед ним и Филиппов пост –
кулик. Потому Иван Постный одним днем живёт, да всю
Матушку-Русь на посту держит.
14 сентября, на Семён-день, расставил Кузьма Кулы-
гин на заячьих тропах колышки с силками. Охотник и ры-
бак, он знал, что заяц и зимой ходит по летней тропе. Вот
он привыкнет к этому кулыгинскому колышку, сроднит-
ся с ним запахом, а зимой и попадётся в расставленный
силок. Зимой, когда шкура у него будет самая товарная.
Хитёр Кузьма!
А Ванятка Погорелов с четырёхлетней соседкой Тань-
кой Клюкиной хоронили мух и тараканов. Под руководс-
твом Даши Погореловой.
Был такой старинный обычай. Девушки клали в гроби-
ки, вырезанные из моркови, репы, брюквы, пойманных мух
и тараканов и, притворно причитая, выносили их из избы,
хоронили. Сейчас на Семён-день это делали только дети.
- Мухи вы мухи, комаровы подруги, пора, умирать! –
Ванятка махал в избе холщовой тряпицей.
– А ты – причитай! – приказала Дарья Таньке.
– Ой-ё-ёй! На кого же вы нас покидаете! – начинала
верещать Танька. – Та как жа мы без вас будем жить!
– Выноси гробики, выноси! – командовала опытная
Дарья.
– Тараканушки вы мои! Мушеньки! – изображала
Танька настоящую вопленницу уже за дверью.
Хоронили мух, хоронили лето. Начинались свадеб-
ные и праздничные хлопоты.