У меня в классе учился Эмиль Григорян. Он был толстый, немного тормозной, но красивый и безвредный. За все эти годы – он, правда, пришёл к нам, кажется, то ли в четвёртом, то ли в пятом классе, не помню точно – я не могу вспомнить ни одного конфликтного случая, связанного с ним. Несмотря на то, что он не был тихоней.. К девочкам он вообще очень хорошо относился. Мог сбегать в буфет что-то купить, помогал во время дежурства - он был очень здоровым и сильным.. Учился он на троечки, ужасно волновался, когда нужно было отвечать у доски. И он был из тех ребят, которым я с удовольствием давала списывать контрольные. Он не был наглым, а для меня это важно с детских лет! Его дедушка преподавал черчение в Политехническом Институте, в котором я училась... Ох, какой вреднющий был дедушка.! Он был очень красивый, очень представительный, даже в свои шестьдесят с лишним лет . Высокий, с военной выправкой, с гривой седых, доходящих до плеч, волос, которые он зачёсывал назад, открывая высокий лоб, на котором красовались изогнутые, чёткие брови, из-под которых блестели глаза, глядевшие на нас, студентов, буквально буравя! У него была феноменальная память!! На имена, лица, группы, и даже, если мы меняли место на его лекциях, он мгновенно делал замечание. Он требовал максимального внимания к своему предмету. На его лекциях в прямом смысле слова было слышно, как мухи летают..
А я этот институт ненавидела вообще и все предметы в частности. Кроме некоторых, Черчение входило в число ненавистных. Потому, что для меня даже с помощью линейки провести прямо хоть малюсенькую линию – проблема! Как бы ни старалась, всё - равно волнистая линия получится. Я не косая, нет. Близорука, правда, но не косая. И, тем не менее, не могу, хоть ты тресни! В школе меня выручал сосед и одноклассник - Тельман Гусейнов. Чертил сразу две работы - себе и мне. Учитель - кажется, его звали Намик - прекрасно это знал, но был такой золотой дядечка, что оценки не занижал. Но это было в школе…Институтские педагоги кардинально отличаются от школьных..
Дедушка Эмиля входил в число тех педагогов, которых боялись как огня. О том, что он дедушка моего одноклассника я узнала совершенно случайно. Только после того, как получила «пару» и «незачёт». . «Григорян!!! Может, он родственник нашего Эмиля?» - меня осенило поздно ночью. Бывает же такое - какой-то ступор. Хотя, в то время я вообще в облаках витала. И даже то, что я вообще как-то додумалась до этого – уже хорошо. В тот период я была безумно влюблена…Это была первая, да-да, настоящая любовь, которая принесла и слёзы, и тоску, и отчаяние, и миллион ошибок.. Но, если бы у меня была возможность повернуть время вспять, то я сделала бы всё точно так же…
Не дожидаясь утра, я позвонила Эмилю...
- Слышь, Эмиль, у тебя дедушка есть?
- Бу, бу бу?.. - типа, "есть, а что?"( Вообще, Эмиля было трудно понять. Он не разговаривал, а бубнил, переминаясь с ноги на ногу и у него мгновенно становились пунцовыми щёки!)
- А как его зовут?
- Бу-бу-бу бу-бу бу-бу-бу-бу-бу "Гри-го-рян Ар-тём Те- вад-ро-со-вич"
- Я его маму!!!! Эмиль!!! Он мне две «пары» и незачёт поставил!!
У Эмиля мама - красавица - умерла от рака, когда мы в седьмом классе учились.. Это была так страшно.. Я поняла, что мамы могут умирать.. И страшнее этого нет ничего...И я ни за что на свете не смогла бы сказать Эмилю - "Мать твою!".
Это самое любимое моё ругательство, перешедшее ко мне от нашей соседки – тёти Аллы. Правда, она говорит «Тить твою мать!».
Ну, а в адрес мамы его дедушки - запросто!
- Бу, бу бу-бу- бу бу бу бу-бу-бу бу бу-бу? (Ну, и по- че -му ты не ска- за -ла мне рань-ше?)
- А раньше я не знала!!
Получить у Григоряна двойку - практически всегда - отчисление. И нужен был очень сильный "тапш" - ( это слово и понятие чисто наше, азербайджанское. "Тапшырмаг" - поручительство, скорее всего, по смыслу. А на самом деле – сложная цепь взаимоотношений между деловыми людьми. Это своего рода мафия, коррупция.). Или же, он брал деньги, не у всех, конечно, был очень осторожен, но зато - в тройном размере. И всё – равно нужно было выучить как минимум десять билетов и при переэкзаменовке перечислить их номера. А он мог назвать любой. Но, самое ужасное, он заставлял чертить!! Кроме чертежа, который мы покупали у педагогов с этой же кафедры, а на нём Григорян ставил оценку, он выдавал на переэкзаменовке каждому какую-нибудь фигню - деталь и не ставил оценку до тех пор, пока несчастный не сдавал чертёж, пусть даже выполненный на двойку. Переэкзаменовка могла начаться в девять утра и закончиться, чуть ли, не в десятом часу вечера. Я рассказала всё это Эмилю.
- Ты, конечно, извини, он твой дед, но у него с головой вообще всё хорошо?
- Бу бу-бу-бу-бу.(Я пе- ре- зво-ню.)
Он позвонил мне через пол-часа.
- Бу бу-бу бу-бу бу бу-бу, бу-бу-бу.? Бу-бу бу-бу бу-бу-бу. Бу-бу-бу бу бу-бу. Бу-бу-бу бу-бу-бу бу бу- бу..Бу-бу бу-бу- бу! ( Ни фи-га у-чить не на-до, по-ня-ла?. Зав-тра и-ди спо-кой- но.. Ни-че-го не - не-си. Н и-ка-ких чер-те- жей не на- до. Иди спокойно.)
Я до сих пор помню, что настолько была уверена в том, что Эмиль не подведёт; настолько не сомневалась в том, что всё будет в порядке, что не задумываясь, даже не купила чертёж. Вид несчастных, потерянных студентов, пришедших на переэкзаменовку, почти поверг меня в панику. Ведь на экзамен я пришла даже без стандартного набора для черчения! Маленькая сумка, в которую поместились зачётка, блеск для губ, кошелёк, тушь и ..всё!!! На меня – ( в розово-сиреневом, шикарном сарафане, по щиколотку, развевавшимся при каждом шаге )- смотрели как на сумасшедшую. И, хотя, мне было наплевать на этот институт - я поступила туда совершенно наобум, причём, сама, получив «пять» по математике, «пять» по литературе и «четыре» по физике! - я стала, действительно, нервничать. Я уже металась в поисках хотя бы чертежа! А ассистентка Армена Тевадросовича - «Чяп-гёз Зярифя» ((Косая Зарифа), честное слово, косая!! старая дева, тоже ужасно вредная, но в отличии от Григоряна, который мучил всех совершенно одинаково, эта дрянь ненавидела девочек, мальчикам, наоборот, она даже помогала; а стоило ей увидеть беременную студентку – всё, она буквально истекала желчью) - так и не появлялась в дверях аудитории, чтобы вызывать по пять человек. Экзамен уже сорок пять минут как должен был начаться!!
И каково же было удивление всей кучи студентов, с тёмными кругами под глазами, с безумными-заплаканными-потерянными глазами, взлохмаченными волосами, пунцовыми или бледными щеками, когда открылась дверь аудитории и Артём Тевадросович, пробуравив всех тяжёлым взглядом, вдруг остановил его на мне и …. улыбнулся! Это было невероятно!!! А затем, мягким, совершенно другим, незнакомым никому, голосом - сказал:
- Гюленька, деточка.. Ты почему до сих пор здесь стоишь?Тебя же Эмиль внизу ждёт..
Я посмотрела на него с обалдевшим видом, затем, оглянулась на ребят и медленно прошла в аудиторию. Дверь осталась открытой. «Чяп-Гёз Зярифя» смотрела куда-то в окно испепеляющим взглядом – я уже знала, что вместо окна она видит меня.
Когда она в качестве ассистентки Григоряна читала нам лекции или проводила практические занятия, то конфузов было полно.
А первый из них в нашем потоке произошёл, естественно, со мной. Однажды на лекции она стала отчитывать – как мы все решили, судя по направлению её взгляда – парня с параллельной группы. Он, бедный, сидел, опустив голову, а я совершенно спокойно продолжала болтать с подружкой. У меня была намного глобальнее проблема, чем поперечный разрез какой-то втулки! И вдруг, эта ведьма подбежала к нашему столу и как гаркнула над ухом:
- Джафар-заде! Я к тебе обращаюсь, между прочим!
От неожиданности я аж подпрыгнула на месте.. Подняв глаза на нависшую надо мной глыбу – Зарифа была очень крупной женщиной –я, проследив за её взглядом, увидела, что она смотрит на Наташу Атаманенко – шикарную девчонку из нашей группы. Один к одному – вылитая солистка группы «Не пара». Я когда впервые увидела их клип – так и думала, что это наша Наташка.
- Встань! –не отводя взгляда, заорала Чяп-Гёз(Косая).. Бедная Наташа, сидевшая в другом ряду и тоже решившая, что Зарифа смотрит на неё, медленно встала с места и побелевшими губами пролепетала.:
- Я?
Видимо, со слухом у Зарифы тоже были проблемы. Или же акустика подвела. И она решила, что это я пискнула.
-Да-да, Джафар-заде, ты!!
- Извините, Зарифа-ханум(эта косая тварь требовала к себе только такого обращения. Ханум!! ).. – я встала со своего места. Но Джафар-заде – это я.
- Я прекрасно это знаю! – продолжая с ненавистью смотреть на Наташку, которая вцепилась пальцами в стол и, в свою очередь, смотрела на косую фурию с недоумением и страхом.
- Но Вы же не на меня сейчас смотрите! Так кому Вы делаете замечание?.- пытаясь поймать её взгляд, ответила я.
- Воооон! Вон из аудитории!!!!
Аудитория рыдала.. А мне только это и было нужно!!
Зарифа затаила на меня лютую ненависть, и я даже представить себе не могу, каким ударом для неё было то, что я получила оценку, причём, вот так! Поговаривали, что у них с Григоряном была любовь...Не знаю, не знаю.. С её стороны – возможно. Тем более, учитывая то, как она ненавидела малочисленных девочек - Политехнический, по - большей части, мужской ВУЗ. Но что это красавец нашёл в ней – было непонятно. В огромном, длинном коридоре, гудевшем как улей и замершем, когда Артём Тевадросович открыл дверь, стояла гробовая тишина. И было слышно, как скрипит перо –он пользовался исключительно чернильной ручкой, с чёрными чернилами. В зачётке красовалась витиеватая подпись Григоряна….Я стояла, не дыша и думала, что сейчас грохнусь в обморок.
- Ну, всё.. Правда, после двух «двоек» я тебе, кроме «тройки», ничего не могу поставить.. – протягивая мне с улыбкой зачётку, сказал он
- Спасибо..- прошептала я, неожиданно осипшим голосом. И, прижимая зачётку к груди, ватными ногами прошла по коридору, в полной тишине, провожаемая взглядами тех несчастных, которым предстояла пересдача.
А внизу, перед памятником Чингизу Ильдрыму, имя которого носил наш Политехнический, меня ждал Эмильчик, переминаясь с ноги на ногу и с пунцовыми щеками.. Я была всё ещё в ступоре, поэтому, на его предложение прогуляться немного, молча кивнула..
По дороге Эмиль рассказал, что дедушка просто обожает его и нет ничего на свете, что бы он не сделал для Эмиля, конечно, в пределах разумного, но, кажется, даже чуточку больше.. Правда, он признался, что дедушка иногда достаёт Эмиля, типа, воспитывает, а на самом деле – просто мозги компостирует...
Мы сидели с Эмилем на скамейке, в парке, во дворе Академии Наук – она буквально рядом с Политехом. Мы с ребятами всегда после экзаменов ждали друг друга там. Я отрывала кусочки булочки и бросала голубям, гуляющим по парку. Эмиль, щурясь на солнце, радостно улыбался, рассказывая о том, как позвонил в полночь дедушке.
- Я ему сказал, что ты моя одноклассница и что мы с тобой дружим, что ты мне всегда списывать давала и на контрольных я рядом с тобой садился.. И когда у меня воспаление лёгких было ты пришла с ребятами меня проведать. А твоя мама послала куриный бульон, целую кастрюлю и пирожки!! - .. –бубнил Эмиль.
Я слушала его, всё ещё находясь в каком-то странном состоянии. Я не могла поверить, что всё настолько легко прошло! Но из состояния прострации меня вывело то, что, зевая, сказал Эмиль.
-Только, чё-то ты долго... А-аа-ах.. Дедушка --ааах сказал, пусть она –аах-аах подойдёт ко мне, пока экзамены не начнутся.
Меня как током стукнуло. Я вскочила со скамейки и, встав буквой "Ф" перед ним, «наехала» на него.
- Эмиль! Вот ты.. придурок!
- Почему?! – зевок, видимо, застрял у бедного Эмиля в лёгких, потому, что он закашлялся.
- По качану! Ты же не сказал мне вчера, чтобы я подошла к нему сама!
-Ну?
- Баранки гну!
-Дам тебе одну! – парировал Эмиль, счастливо улыбаясь.
- Я тебе потом верну!- легонько щёлкнув его по лбу, сказала я, немного остыв.
-А чё случилось?
-Ничего особенного, если не считать того, что твой дедушка сорок пять минут не начинал экзамен..
- Это не я придурок, Гюль. Это ты - дура.
- Почему это я???????
- Потому, что могла догадаться – это он тебя ждёт.. Ведь это же я тебя тапшанул!!