Еще когда прапор выгружался и расфасовывал свое хозяйство по сараям, у забора он заметил мужичка, который хитро прищуривался и улыбался. Это был его ближайший сосед, и разделял их только покосившийся забор, на котором висела всевозможная ветошь. Прапор решил провести разведку боем – разузнать, чем народ живёт-дышит, как с работой, и коснулись ли их деревни перемены, о которых трубят во все концы. А тут и случай подходящий: новоселье, ну и за знакомство. Сказано – сделано. Мужичок не стал кочевряжиться и тут же согласился прийти к прапору в гости. Отчего бы и не прийти? Почему бы человека не уважить? К тому ж – новоселье! Новоселье отметить – святое дело. Мужичок не стал перелазить через покосившийся забор, что было самым коротким путем, а, сделав порядочный крюк со своего двора, чинно отворил калитку и вошел во двор к прапору. Жена прапора, колыхаясь своим дородным телом, быстро «сообразила» закуску, и они сели за стол. Выпили по первому стакану – закусили. Выпили по второму, и завязалась между ними беседа.
Эх, русская душа! Да разве может быть настоящая задушевная беседа без хорошей выпивки? Тем более при знакомстве. Бывает, ты знаешь человека лет сто, можно сказать, друзья детства… А не идёт беседа! То да сё, а беседы-то нету – хоть ты тресни. Мысли какие-то спутанные, ни за одну не уцепишься. Но стоит выпить грамм сто пятьдесят… и откуда что берется? Мысли становятся ясными и четкими. Они выстраиваются в голове стройными рядами, точно солдатушки на военном параде. А потом под звуки духового оркестра браво этак проходят по площади мимо Мавзолея, звонко чеканя шаг. А другой раз вылетают мысли и мчатся, как гоночный снегоход иль как в прежние времена неудержимая тройка по заснеженным полям. Весело звенят бубенцы, мороз-мерзавец обжигает щёки, а на душе так радостно, что хочется, извините, смеяться и плакать.
Вот такая теплая и благодатная обстановка царила в доме прапора, когда они опрокинули по третьему стакану. Мужичок, сидевший напротив в поношенной старенькой одежонке, был разбитной, сухонький и небольшого роста. На вид ему было за шестьдесят. «Такой за словом в карман не полезет», – подумал прапор. Он принадлежал к тому типу русского мужичка, который университетов не оканчивал, да что там университеты, с грехом пополам четыре класса сельской школы одолел, а поговори с ним – и глаза на лоб полезут. Все знает, подлец! На все у него свой взгляд и суждение. И говорит-то он не мудреными заграничными словами, а простым русским языком. Да нет, не совсем простым. С прибамбасами, метко да со жгучим перцем.
«Как живём? – начал мужичок. – А вот так и живём: напьёмся – подерёмся, проспимся – помиримся. В воскресенье у нас веселье, а в понедельник похмелье. Ну а молодым, ясное дело: водка да баба – перва забава… Да, много новизны, а ещё больше кривизны, – продолжал мужичок, – Прежде-то жили – не тужили. А почему? Прежняя власть народ в узде держала, потому и порядок был, да ишо какой! А как пришли эти к власти, ну ворюги с бандюгами, да колонна пятая, да пьянь болотная, – мужичок сокрушенно покачал головой – так всё враз пошло шиворот-навыворот, наперекосяк, задом наперёд и вверх тормашками. Одно слово – свобода…»Так незаметно, слово за слово, подступили они к главному пункту своей беседы. А именно: как же докатились до жизни такой? Как, как? Да, вот так! Время такое было.
Да, в самом деле, лихое было времечко! Лихое и смутное, не приведи господи! Замутили воду свои собственные правдоискатели и свободолюбы, а иноземные – добавили да повернули все к своей выгоде. И такая гремучая смесь получилась, замешанная на откровенной лжи, предательстве, личных амбициях, интересах других держав, несметных нефтедолларах и настоящей крови, что зашатаешься. И пошло, и поехало. Все как есть поставили с ног на голову. Кто был лютым врагом – объявлялся другом, хорошее стало плохим, то, что строили, стали разрушать, кого уважали – презирать, порок возвели в добродетель, а добродетель – в порок, то, чем всегда гордились, стали стыдиться, а все постыдное, непотребное и скотское возвели в ранг прекрасного. Наши продажные свободолюбы, которых подначивали всегдашние враги России, втоптали в грязь свое славное прошлое, наплевали на героическую победу, да начихали на добрые дела, а возвели в идеал чужеродные ценности, которые смотрелись как бельмо на глазу, ибо эти форменные безобразия никак не могла принять наша православная душа.
А какие только проходимцы всех мастей и калибров, откровенные шарлатаны и хитроумные авантюристы, хронические алкоголики и знаменитые воры, а также закоренелые враги государства ни управляли Россией. Они царствовали, княжили, рулили, возглавляли, восседали, каждый на своем месте, некоторые – и на нескольких сразу. При этом все дружно разворовывали, распродавали, растаскивали, разваливали, разбазаривали, раздавали и просто пропивали Россию-матушку с ее богатствами и недрами. «Россия – большая! Берите, кому сколько нужно! Не убудет!» – говорили заплетающимся языком одни, стоявшие на верхушке пирамиды. «Главное – нам не мешайте!» – говорили другие, стоявшие рядом с ними. И такая бесовщина началась, что и описать невозможно. «Делайте, что хотите, только нам не мешайте!» – твердили народу снова и снова «сверху». Ушлые ребята, ближе всех оказавшиеся к семье всенародно-избранного царя, обогащались в мгновение ока. Тут как тут оказались другие аферисты и шарлатаны, которые тоже старались пристроиться хоть каким боком к семье, чтобы урвать и свой куш. Эта кучка богатеев владела всем движимым и недвижимым, полями и лесами, реками и озерами со всем содержимым внутри и снаружи, подступая уж к морям и океанам.
Не зная, куда девать несметные деньги, они строили роскошные дворцы, которым бы позавидовали цари-батюшки и императоры династии Рюриковичей и Романовых. Скупали замки и роскошные виллы в каком-нибудь французском Куршавеле или на Британских Виргинских островах, а то и на островах Карибского моря. В их парках, которые по площади можно сравнить разве что с необъятными колхозными полями, росли невиданные деревья, расхаживали горделивые павлины, располагались открытые бассейны, фонтаны с золотыми рыбками и теннисные корты. Их автомобильные парки насчитывали сотни самых дорогих автомобилей, на которых они, во время пьяных оргий, любили погонять меж собой наперегонки, по какому-нибудь ночному европейскому городку, наводя ужас на местное население. В их распоряжении были самолеты и вертолеты, готовые в любую секунду по требованию своих спесивых хозяев взмыть в небо и покружить в пьяном угаре над Эйфелевой башней. Русские богатеи куролесили так, что заплясали вокруг лес и горы. И затрепетали в страхе сердца законопослушных европейцев.
А страна между тем нищала, приходила в упадок и запустение. Так древний город, покинутый некогда людьми и заброшенный в пустыне, разрушается ветром, проливными дождями, холодом и зноем. Он погружается в песок, его разъедает ржа и подтачивает вода. И вот остается от некогда многолюдного цветущего города одинокие жалкие развалины.
Что до народа, то он, не имея работы, голодовал, нищал, спивался в неизбывной тоске, угасал, как огарок свечи, и тихо вымирал. Те, кто честно трудился от зари до зари, получали такие жалкие гроши, что их ожидала та же участь. Вот какое было времечко!
Однако вернемся к прапору и его гостю. Прапор в очередной раз наполнил стаканы. Мужичок взял свой и продолжал: « А теперь вся эта нечисть поганая уж и не знает, как нам навредить получше: людям кровно заработанную копейку не плотють, чтобы мы без зарплаты повымерли, как динозавры. Только ведь не динозавры мы, бери выше, – мужичок возвел указательный палец к потолку, изрядно усеянному мухами. – Тараканы мы… тараканы. Таракан ведь он живуч, зараза. Попробуй, изведи таракана! Хре-е-е-ена...» Мужичок показал кукиш: «Таракан – он и потоп пережил, и ледник, а уж демократию и подавно переживет. За Россию!» Он высоко поднял свой стакан и гулко стукнул им о стакан прапора.
Долго они сидели в тот вечер. Уже жена прапора, колыхая своими формами, не один раз подносила свежеотваренную картошку с малосольными хрустящими огурчиками, источавшими крепкий запах чеснока и аромат укропа, уж и не сосчитать, сколько спирта выпито, а разговор всё не кончается и не кончается. «Как же вы живете-то, мать вашу, коли работы нет?» – допытывался прапор. В хате стало душно, и они вышли на воздух. Ночь была восхитительна. Серебряный месяц висел над крышей, отдаленный лай собак, кваканье лягушек на речке да дружный хор кузнечиков дополняли красоту летней ночи. Расположились они на крылечке, и бутылка тут как тут. «Как мы живем? – переспросил мужичок, отгоняя назойливых комаров и выпуская клубы табачного дыма, – как, как… пьём да посуду бьём, а вообще поживёшь маненько – сам увидишь».
Пили они почти всю ночь напролёт. Уж дело к утру идёт. Прапор с мужичком лыко не вяжут, как говорится, пьянее вина. Как прокричали первые петухи, сосед стал собираться. Оно и понятно: русский меру знает.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2010/09/08/521