2. Мир, встретивший нас

Валентинас Мураускас
2.1. Основой нашего понимания мира является принцип причинности. Накопленный опыт утверждает, что успешность нашей жизни основана на способности осознать причины и прогнозировать следствия происходящего. По принятым физической наукой взглядам наш мир является “причинно;непрерывным”, т.е. в нашем мире любому событию найдется место в причинно-следственной цепочке, и нет нужды призывать “скрытую переменную” или беспричинный фактор. Более того, и сегодня утверждается, что если такой фактор и присутствует, то невозможно его обнаружение и, следовательно, научная легализация.
Познакомившись с колоссальным количеством достоверного экспериментального материала в области так называемых “паранормальных явлений”, уверенность в “причинной непрерывности” нашего мира гаснет. Тем, кого впечатляют авторитеты, следует вспомнить как еще полвека назад Юнг заметил, что благодаря физикам в механистическое научное миропонимание, основанное на причинности, проник принцип неопределенности. Принцип неопределенности, большинством поверхностно понятый и отнесенный только к микромиру, не смог противостоять инерции мышления. Его суть в том, что причинность следует признать вероятностной применительно даже к общей картине физического мира, где каждое правило обязательно имеет строгую область применения. Почти нулевая вероятность – это не то же самое, что абсолютно нулевая. А при учете активности сознания, которое не нашло места в современной картине физического мира, корректнее говорить об уровне вероятности предписываемого научными законами результата. Как следует из экспериментов, исследующих физическую активность  сознания (возможно это более точное название исследований “паранормальных явлений”), вероятность научно предсказанного результата в отдельных случаях снижается до нуля. Следовательно, проявление причинности условно, а это означает, что причинность - лишь частный случай более общих, науке неизвестных,  закономерностей.
Так уж исторически сложилось, что наше миропонимание опирается на бесспорно статистически достоверный и поэтому абсолютизированный  принцип причинности, отбрасывая в сторону все, что уникально или редко. Таким образом мы приучаемся не обращать внимания, игнорировать маловероятные факты упрямо не укладывающиеся в прокрустово ложе принципа причинности. Естественно, для решения каждодневных задач обыденной жизни нет нужды «ловить вероятностные хвосты» событий. Привычным стал аргумент “этого не может быть потому, что этого не может быть никогда”. Так  оказалась упрощена и сужена модель реальности, в результате приучившая Запад к «практичным» состояниям узко фокусированного внимания. Эти состояния и склонили путь развития Запада в сторону технологического изобретательства как самого естественного для узко фокусированного внимания. Так сознание, обнаружившее себя в трехмерном мире и уверовавшее в абсолютность причинности, добровольно отказывается от перспективы развития осознания и становится еще одним «вечным» объектом трехмерности - интеллектом. Этот процесс «закрывания себя» в консервной банке трехмерного пространственно–временного континуума демонстрирует каждое «нормальное» развитие ребенка. Принудительное отождествление с научной картиной мира абсолютной причинности считается непоколебимой нормой развития каждого обитателя технологической цивилизации.
Маловероятное считается несущественным, тем более что оно почти не влияет на жизнь. Положение меняется только в случае личной неудовлетворенности научной картиной мира.

2.2. Преподнесенная воспитанием и закрепленная научным знанием трехмерность «нашего» мира кажется очевидной и бесспорной. Изученные физикой закономерности позволили почувствовать могущество интеллекта в отношении трехмерного мира. И, действительно, очевидного запрета человеку чувствовать себя богом трехмерного мира нет. При этом упускается из виду, что это вывод интеллекта, который сам является обреченным аборигеном нашей трехмерности. Мы как интеллектуальные существа способны осознавать и в своем мыслительном процессе использовать всего три измерения пространства и время. Но это всего лишь предел возможностей нашего сегодняшнего осознания и сформировавшегося на его основе интеллекта. Если по какой-то причине  удается допустить, что не реальность трехмерна, а наше осознание неспособно на большее, на нас вдруг обрушивается водопад подтверждений. В зависимости от развития личности это событие вызывает или глубочайший страх, стирающий подобный опыт из памяти, или становится вечным источником энергии для поиска. Однако попытка привычными способами изучения (с использованием научной методологии) расширить сферу «понимания» за пределами «родной» трехмерности является самоубийственной сверхзадачей интеллекта. Надо отметить, что не существует рационального способа решения этой задачи, однако это не значит, что она вообще не решаема. Опыт сумевших ее решить показывает, что в процессе решения, вопреки «здравому» смыслу,  издыхает не интеллект, а только его доминирующая роль, отождествленность я с интеллектом.
Как раз об этом и речь.

2.3. История вопроса четвертого и более высоких измерений пространства, кроме интеллектуальных предельных упражнений, знает заявление Успенского, что увидеть более чем трехмерный мир, глазами не удастся. Сегодня это перефразируется так: трехмерный объект, будучи срезом четырехмерного, принципиально не в состоянии воспринять четвертое измерение объектов. Но сегодня же интеллект, зная проблематичность исследования сознания, уже может позволить себе предположить, что гипотетические возможности нашего сознания и есть тот единственный мостик в пространства высших измерений. Интеллекту даже льстит предположение о его многомерной природе. Казалось бы, интеллектуальные упражнения управления вниманием, предложенные Тартанг Тулку, расшатывающие трафаретное восприятие пространства и времени, способны приоткрыть более широкое восприятие пространства и времени. Однако детализация открывающегося иного восприятия затруднительна из-за индивидуализации и многозначности описания иного восприятия языками трехмерности. Поэтому вместо бесполезного описания и предлагаются упражнения для практического знакомства. Удачное личное исследование высших или других измерений способно подарить опыт более полного осознания реальности, относительно бесконфликтно превратить интеллект в одного из слуг или инструментов искателя, но от этого возможность передать этот опыт  языками трехмерности растет незначительно.
Это подтверждает опыт великих учителей и пророков. Их явно не трехмерный опыт оставил дошедшие до нас туманные, иногда противоречивые, легенды и учения. Учителя современности тоже не могут однозначно сформулировать цель их путешествия за пределы обычного осознания реальности. Ограниченному трехмерностью интеллекту это просто подарок для защиты своей исключительной роли. Отсюда вывод: интеллектуальное исследование многомерной природы реальности без практического знакомства – бесполезно. Это похоже на замену любви изучением любви с помощью наблюдения через монитор.   

2.4. Западная наука, оставив чудакам философию и метафизику, ощутила себя
всемогущим, бесконтрольным творцом мира и, создавая технологии, взялась замещать в трехмерности Бога. Как метод добычи знания о трехмерном мире самим человеком сотворенная наука низвела людей на уровень управляемых инстинктами стадных животных и на этом уровне аргументации взялась судить о том, что  полезно человечеству, а что нет. Ненаучное стало синонимом глупого, недостойного внимания. Метод познания трехмерного мира стал единственным способом видения реальности.
Поначалу грубые силовые методы управления мнением общины переросли в слаженно функционирующую воспитательно-информационную технологию, методично и насильственно программирующую осознание реальности. Так технологический тип развития общества, редуцировав науку в слугу технологического творчества, не только не служит конкретному живому человеку в его индивидуальной эволюции, но и затрудняет ему встречу один на один с реальностью. Наука, абсолютизировав закономерности трехмерного мира, всей мощью доказательств и внушения отрицает саму возможность иного осознания реальности. Так соткана непроглядная занавесь научного знания. Метафизика и мистика стали уделом людей, мягко говоря, странных.
Эти утверждения не следуют рассматривать как доказательства правильности или ложности научного знания. Мощь научного подхода неопровержимо доказывают технологические достижения западной цивилизации. Интересно то, что область применимости научного знания ограничена рамками трехмерного видения реальности, а возможность обнаружения этой обусловленности в рамках научной парадигмы требует крайней виртуозности.
Так в условиях доминирующего прикладного применения знания формируются специфические требования к научным работникам, поощряющие узость специализации. Так размножились специалисты суперузких областей знания – люди-дельта функции, у которых знания в конкретной узкой области близятся к бесконечности, а во всем остальном - почти нулевые. Это потребовало всеобщих тренировок в концентрации внимания, чем с успехом и занялись системы образования. Доминирующее состояние сознания жителей развитых стран радикально изменилось в течение одного столетия. Узкоспециализированный интеллект брезгливо относится к состояниям расширенного сознания, считает это признаком болезни и окончательно превращает общество в программируемую, глухую эмпатии, а, следовательно, и этике, свору интеллектуальных животных. Интеллект служит развитию технологий, а технологии – взращиванию и удобству интеллекта. Круг замкнулся. Из получившейся бешено вращающейся динамо-машины вываливаются удобства, отходы и информация. В человеке общественно значимой осталась лишь его социальная функция. Самым ценным свойством современного человека стал развитый и узко специализированный интеллект. Повсеместно эксплуатируются состояния узкого, фокусированного внимания, гасящие эмпатию. Общественная полезность самого человека определяется по его способности создавать, обслуживать технологии или готовить им условия. Натуральная непосредственная связь с природой и миром уступает место эре пластиковых заменителей. Даже христианство предпочтя величие храмов величию природы втиснулось в урбанизированную форму мегаполисов.
Это и есть отвратительная сторона западной цивилизации. Посему стоит ли дергаться, когда нашу цивилизацию называют выродившейся или демонической? Она и есть такова в соответствии с доминирующим в ней состоянием сознания. Так как упомянутые состояния есть основа нашей цивилизации, надежды на самопроизвольные изменения иллюзорны. Изменения доминирующего состояния – это изменения ценностной ориентации  целой культуры в лучшем случае ведущие к ее эволюции, в худшем – к гибели. Имеет смысл только вопрос, как по принципу айкидо использовать инерцию процесса развития технологий незаметно изменяя направление его движения и применяя  признанное средство прогресса - науку?

2.5. Научное знание, увеличиваясь в объеме, удаляется от возможностей информационного метаболизма отдельного человека и находится в книгах и электронной памяти. Точнее говоря, научное знание - это скопище информации, которого целиком давно никто не способен интегрировать и превратить в собственный опыт. А ведь информация только таким путем становится знанием. Не зря наше время называют веком информатики, а не знания. В системе образования лишь ничтожная доля преподавателей требует хотя бы понимания, остальным хватает демонстрации памяти. Ученость все больше напоминает говорящего цитатами попугая. Но если это необъятное количество информации служит только технологическому творчеству, оставляя человеку лишь функцию обслуживания и умножения информационных и технологических накоплений, наука явно ударилась в коллекционирование. Более чем сомнительно, что это и есть вершина возможностей человека с развитым интеллектом.
Это может означать, что возникшее отклонение в сторону накопления информации должен сменить процесс ее интеграции. Однако интеллект явно не справится с задачей такого немыслимого объема. Само накопительство информации напоминает лихорадочную компенсацию неспособности интегрального восприятия. Так как трудно поверить в безысходность глобальных процессов, можно ожидать по меньшей мере двух вариантов развития событий. Человечество может свернуть с технологического пути развития или вследствие катастрофы или сумев интегрировать информационные накопления. Дальнейшая технологическая паранойя доминирующего интеллекта все равно методично уменьшает стабильность экосистемы нашего шарика и ведет к катастрофе планетарного масштаба. Экологические призывы, основанные на запугивании в условиях сытой жизни «великих мира сего», слишком беспомощны, чтобы дать эффект. Как показывает опыт, дожидаться, что гармоническое пребывание в среде обитания интеллект возведет в одну из высших ценностей, – утопия. С другой стороны, алгоритмы лишь внутреннего взаимодействия планетарной экосистемы настолько сложны, что даже смелейшая фантазия в обозримом будущем не допускает возможности управлять этими процессами. Вариант пахнет обреченностью.
Другой вариант предполагает интеграцию информационных накоплений. Но это означает невообразимо радикальный рост возможностей информационного метаболизма отдельного человека. Хотя и бытует мнение о мизерном использовании возможностей человеческого мозга, но тут масштаб необходимого роста возможностей просто несопоставим даже со смелейшими оценками. Решение задачи столь фундаментального роста возможностей информационного метаболизма может означать лишь трансформацию интеллекта в нечто более могучее. А это уже область многомерного сознания, хотя для большинства такое понимание еще долго будет оставаться полу-сказкой, полу-гипотезой.  Хотя, с другой стороны, если подходить формально, это лишь смена трехмерной модели описания реальности на четырехмерную. При этом возможен необходимый рост возможностей информационного метаболизма, строго равный бесконечности. Отметим, что при всей фантастичности данного варианта он не ведет в тупик. 

2.6. Современная научная картина мира напоминает времена, когда Землю считали плоской. Отличие только в том, что теперь реальность считают трехмерной. Целый век людей утверждающих, что реальность многомерна, не сжигают, а игнорируют, что оказалось более эффективным. Тому, по крайней мере, две причины: бессилие интеллекта-дельта функции с вытекающим из него страхом совершить поход с эмпирической трехмерной равнины линейной логики к туманным вершинам неопределенностей и удобство ни к чему не обязывающей банальной картины предсказуемого механистического мира. Но удобное решение редко бывает истинным. Интеллекту признать себя обусловленным конкретной моделью осознания – значит допустить возможность иного осознания реальности. А именно к такому признанию подталкивает неумолимо растущая коллекция игнорируемых фактов, да и интересуется этой коллекцией все большее число искателей и исследователей.
С одной стороны, на уровне фундаментального научного знания остаются туманными сущность времени, пространства, скорости света, полей взаимодействия..., не говоря о феномене сознания. И вопрос о феномене человека воспринимается как пошлость в большинстве слоев общества. Уважающий себя ученый старательно обойдет подобные вопросы, как бы боясь о них испачкать свою репутацию. Несчетное множество из-за ограничений осознания названных паранормальными явлений и фактов игнорируется, ибо иначе придется признать принципиальное бессилие современной науки вне технологического творчества. Сегодня кино и компьютерные игры, ставшие противовесом научному видению мира, вместо систем образования и религий оказывают основное влияние на расшатывание стереотипа массового сознания Запада, вымывая веру в абсолютную причинность. Большинство, в основном благодаря кино, психологически уже подготовлено к столкновению со «странностями» мира.
С другой стороны, всеобще демократично программируемое сознание унифицированных жителей развитых стран с унифицированным потреблением в подтверждение своей неясной западному человеку природы вызывает массовый подсознательный протест этому программированию. Навыки социальных институтов сытой тупостью гасить бессознательные порывы к свободе жителей наиболее развитых стран немного разрежают атмосферу. Но неосознаваемые ограничения свободы выбора личности, эмоциональный голод, стандартизация ценностей и моделей поведения  продолжают угрожать катастрофическими, но пока локальными взрывами агрессии. Катастрофическими от того, что слабые индивиды со стандартизованным сознанием склонны объединяться в подсознанием ведомую толпу, напоминающую лавину. К тому же средства коммуникации обеспечивают эмоциональную синхронизацию миллионов. Порог инициации  обывательской лавины снизился до уровня проигрыша или выигрыша любимой спортивной команды и продолжает понижаться.
Продолжать игнорировать многомерность реальности удается лишь потому, что для большинства смысл этих утверждений просто неуловим. Системы образования тренируют интеллект, немного - тело и требуют подавлять эмоции. Большинство религиозных деятелей вместо поддержки иного видения реальности как сторожевые псы стерегут научную картину мира и благополучие своего «духовного» клана. К тому же религиозные модели реальности под натиском науки превратились в архаичные сказки, в которых редкие фанатики продолжают искать утерянный в веках, переводах и интерпретациях первичный смысл.
Поэтому и имеем: бессильное молчание, игру в прятки за спинами авторитетов или истеричную агрессивность как форму неспособности аргументировано спорить.   

2.7. Мы выросли и ощущаем себя в трехмерном развертывающемся во времени мире. Несмотря на яркость ощущений «плотной» материи, уже со школы теоретически знаем, что мир вокруг нас - в основном пространство, ничтожную долю объема которого занимают микрочастицы. Сами частицы – это некоторое искривление топологии того же пространства. Ощущаемая нами успокоительная твердость вещества при пристальном рассмотрении оказывается пустотой, пространством. Так что вернее себя называть  высокоорганизованным пространством, а не материей. Тем более, что физики опять заговорили об энергии вакуума.
Следующий шаг рассуждений приведет к выводу, что все осознаваемое нами - познающее себя пространство. Где же место для столь неразлучного и, вроде бы, что-то познающего нашего обособленного "я"?
Всех усыпляющая видимым постоянством,  ярко ощущаемая материя – это лишь форма проявления пространства в ограниченном определенной алгоритмичностью осознании. К такому пониманию приходит нередкий исследователь фундаментальных свойств мира и, не видя выхода, без разбора кидается в доморощенную или религиозную мистику.
Обусловленное временем развертывание поступающей информации в пространстве сознания порождает видимость нашего мира процессов, принципом существования которого нам видится на всех уровнях создающая полюса противоположностей и тем самым взаимодействия между ними. Осознание по определенному алгоритму процессов, как взаимодействия полярностей, определяет картину воспринимаемого мира. Полярные миры – миры силовых полей, взаимодействий и времени. Силовые поля в этих мирах везде: в микро- и макрокосмосе, в осознании, начиная с полярного понимания структуры атома до принципов социальной организации и понимания личной эволюции. Единственное, на что в этом мире непосредственно не действуют силовые поля, - это сознание. Однако сознание, наученное воспринимать реальность как полярный мир, считает это единственно возможным алгоритмом осознания реальности. Понятия мира и реальности сливаются. Вследствие абсолютизации причинности пути полярного мышления к многомерному Знанию кажутся несуществующими и сознание локализуется в освоенном видении реальности. Содержимое термина «сознание» высвечивает лишь доступную интеллекту трехмерную верхушку многомерного «айсберга реальности». Не переваренные алгоритмом осознания восприятия от подводной части «айсберга» не отображаются в «операционном» пространстве сознания. Так и зарождается странный, на первый взгляд,  дуэт «сознание;подсознание». Выражаясь более строгим языком, этот дуэт можно назвать алгоритмической и неалгоритмической составляющими сознания. Смотря под таким углом зрения, подсознание представляет собой неподтвержденную в трехмерности подводную часть айсберга опыта иных размерностей пространства или времен. Знание просачивается через подсознание (иногда это называют сверхсознанием, сверхразумом, голосом бога…), исключая процесс полной изоляции сознания в клетке предсказуемой механистической трехмерности. Только поэтому и возможно обнаружение собственной отождествленности с принятой обществом картиной мира.
Верующим в логику причинностно-непрерывного мира здесь подходящее место искать доказательства, что сознание откочевало в этот мир и, по сути, не является трехмерным. Иначе не было бы возможности предположить существования иных пространств с иными логиками осознания. Тем более совершить туда экскурсию.

2.8. Еще в начале века экспериментально подтвержденная, обусловленная взаимодействием с психикой неопределенность пространства и времени не отрицается, но тоже игнорируется, ибо доказывает прямое взаимодействие нашего сознания с физическим миром. Это прямое взаимодействие, потому что иначе, нежели может представить себе большинство физиков, в этом мире нет физического носителя этого взаимодействия, иными словами, нет передающей взаимодействие субстанции или поля. Отсюда и бесполезность часто добросовестных экспериментов по поиску и измерениям “биополей”, аккупунктурных меридианов, чакр, НЛО и других объектов не сего мира. Вне всякого сомнения, за этими терминами прячутся иные материальности иных миров. В нашем мире мы фиксируем лишь “беспричинные” последствия взаимодействия миров. Сегодня наука это определит как необъяснимый феномен и обязательно предположит наличие неизвестного поля взаимодействия. Однако результат любого пси-эксперимента при тщательной разборке происходящего в конце концов приведет к обрыву причинно-следственной цепочки. Постановка вопросов «Почему?» и «Как?» оказывается или неуместной, или принципиально безответной. Мы видим лишь причину и следствие без механизма передачи взаимодействия. В рамках научной модели нашей трехмерности остается только констатация невозможного и бессилие научного подхода в поиске механизма происходящего. А бессильному, но очень уважаемому, особенно трудно признать свое бессилие. Однако сам факт постановки успешного, хоть и необъяснимого, физического пси-эксперимента доказывает взаимовлияние разноматериальных аспектов объектов. В частности, восточная традиция аккупунктурной диагностики и лечения демонстрирует доведенную до универсальности, действенную систему использования иных материальностей тела. Западная история поиска и исследования аккупунктурных меридианов достоверно доказывает одновременно их физическое проявление в динамике и физическое отсутствие как материального объекта при вскрытии. Но так как меридианы являются компонентами тела иных материальностей или иных измерений пространства- времени, мы сможем фиксировать лишь их “беспричинное” взаимодействие. Пора признать это как факт. Но чтобы науке не потерять лица, придется расширить смысл терминов пространство и время за пределы досягаемости интеллекта. 
Актуализируется вопрос о том, как изучать объект, обладающий иным или большим числом измерений, чем инструмент исследования. Это приближающаяся “быть или не быть” дилемма науки. Не разрешив эту проблему, то, что сегодня гордо называется наукой, останется лишь составной частью технологического творчества и «подготовительным классом», а фундаментальные исследования перейдут, вернее, вернутся, к традиционному познанию средствами так называемого измененного, а для нас - иномерного сознания.

2.9. Возникает парадоксальная картина: с одной стороны, нет возможности усомнится в достоверности научного знания, с другой стороны - непредвзятое изучение феноменологии «странностей» убеждает не только в их существовании, но и в принципиальной невозможности моделировать эти явления на основе научного знания.  Верные научной парадигме исследователи попадают в логический тупик выбора между наблюдаемыми явлениями и научной картиной мира. Однако выход из тупика - не в упомянутом выборе, а в алгоритме осознания реальности. Оказывается, что модель реальности ограниченной сложности мы отождествили с самой реальностью. Сложность  обнаружения повседневно нами используемой модели в том, что, оказывается,  видимое собственными глазами является моделью реальности, а не реальностью. Достаточно непросто обнаружить ограничения моделирующей способности сознания, и, более того, то, что это моделирование может происходить на основе разных алгоритмов. 

2.10. Современное научное понимание времени и пространства, сделав их столь  значимыми, сформировалось не столь уж  давно. Такой подход возник с появлением потребности и возможностей измерять и моделировать мир и его процессы в динамике, то есть на заре технологической эры. Странность в том, что в итоге преподнесенное еще механистической наукой описание пространства;времени было принято единственным и абсолютно верным, хотя оно противоречит личному опыту каждого. Известно, что психическое или субъективное восприятие времени и пространства (стресс, сон, медитация ...) совсем непохоже на то, что предлагаемое наукой царство тотальной причинности, предсказуемости и линейности. В подтверждение этому появились термины «биологическое», «субъективное», «психологическое» время. Занятно, что это не настораживает сторонников научного подхода, которые не сомневаются в том, что наше сознание обладает лишь опытом нашего трехмерного мира. Ведь если бы это было так, субъективное восприятие времени и пространства без всяких отклонений должно было бы совпасть с физическим (научным). Визуализация невиданного или, например, полет во сне над чужим миром не должны бы иметь места.
Однако и в сытых странах расцветающая мистическая антикультура гаданий, целительства, заговоров и тому подобных ремесел вряд ли доказывает, как того хочется представителям науки, глупость ее потребителей. Скорее, это доказательство массовой неудовлетворенности научным видением мира, а также  технологическими средствами воздействия и коррекции сознания. Достигнутый ужасающий уровень отчужденности людей в технологически развитых странах – тому доказательство.

2.11. Склоняясь перед изобретательностью Юнга в доказательстве существования синхронистичности как антипода причинности, трудно согласиться с другим им предложенным основополагающим диполем нашего мира. Странна попытка в модели мира скрестить как основополагающие противоположности пространственно-временной диполь с диполем  причинно-синхронистичным. В трехмерном мире дуалистического мышления причинность действительно требует антипода, который Юнг назвал синхронистичностью. Однако время и пространство ни в коем случае не являются диполем, т.е. противоположностями. Наоборот, только их неразделимое единство рождает полярности, в том числе и вышеупомянутую. Причем тип полярности зависит от размерности пространства. Нам известно, т.е. мы научились воспринимать, только разворачивающееся во времени трехмерное пространство. Такова наша вера и возможности восприятия. Именно вера, основанная на определенной интерпретации собственного опыта, потому что в трехмерном мире причин полярности нет. Само причинное видение мира подскажет, что причину полярности, как и причину существования мира, следует искать за пределами относительно хорошо изученной трехмерности. Допуская более широкий взгляд, придется признать, что полярность причинности-синхронистичности, равно как и иные одно и двухпольные полярности, возникают при переходе (трансформации) в трехмерное пространство из более многомерных миров. Таково впечатление перестраивающегося осознания, видящего пустоту основой нашего мира.  По инерции возникающий вопрос об объективности мира при изменчивости осознания теряет свою однозначность и противопоставленность субъективности. Само понятие объективности развилось на предположении, что осознание неизменно и основано на определенном алгоритме. Сам факт возможности иномерного или иного осознания переплавляет диполь объективно-субъективно в более широкое восприятие реальности и выявляет нечто новое в «поведении» времени.
Перекрестное определение наукой и восточными учениями нашего мира и иного восприятия как иллюзорных свидетельствует лишь о выборе  точки отсчета. Правы оба, но в соответствии  с их  несоприкасающимися логиками.
Немного поупражняемся в моделировании. Желание мыслить о предельном масштабе осознания и заставляет моделировать. Полезность предельных моделей и в том, что они могут помочь расшатать жесткие границы стандартного восприятия реальности. Ведь неожиданное восприятие до того не существовавшего для нас аспекта мира ведет к деструкции картины мира,  в то время как восприятие ожидаемого лишь ошеломляет.
Позволим себе малость побыть Богом. Это притом, что его позицию мы нередко занимаем, сами  того не замечая.
Следуя Тартанг Тулку, то, в чем (потенциально) осознаем все миры всех размерностей, назовем Большим Пространством и Большим Временем, подразумевая их предельное осознание. Пространство-время нашей трехмерности от Большого Пространства и Большого Времени отделяет пропасть, не описываемая ни количественным, ни качественным отличием. Это принципиальное, поддающееся переживанию, а не неизбежно замкнутому в трехмерности пониманию,  отличие. Это отнюдь не добавление одной степени свободы математическим параметрам уравнений, как может показаться вначале. Это учет иной логики самой математики, самого пространства и взаимодействия. Это допущение параллельного существования разномерных пространств и времен. Для иллюстрации сложности следует попробовать представить не двухполюсные, а трехполюсные ценности, или, к примеру, трехполюсное электричество, магнетизм и гравитацию.
Так что создание предельной модели мира частично заменит попытки «перевести» уже многие тысячелетия существующие в других культурах описания миров на более понятный западному человеку полунаучный язык.
Наша логика восприятия мира требует привычной атрибутики: причинный мир сам предполагает наличие в нем причины собственного существования. Так что для получения модели сущего традиционно придется допустить изначальный, инициирующий фактор оживляющий миры, придавая им изначальную поляризацию – Большое Многомерное Знание.
Как уже отмечено синергетикой, усложнение структуры среды может происходить только в неравновесной среде. Неравновесная среда «позволяет», как бы беспричинно, формироваться структурной сложности среды, то есть локальным энтропийным минимумам. Это с очевидностью доказано и отмечено Нобелевской премией. Остается загадка возникновения начального импульса, хотя любой импульс расплывется во времени и не образует вечной поддержки неравновесности. Необходимо нечто, постоянно поддерживающее неравновесность системы. Но на сегодня мы не знаем ничего способного на это, кроме жизни. Таким образом возникает предположение, что реальность жива не отдельными островками высокой организации, а целиком. Возможно, это и называют Богом. Представителям западной культуры уместнее употреблять слово  Знание.
Вернемся к попытке моделирования. Логика трехмерного пространства нашего восприятия предполагает начало и конец любого процесса. Поэтому, пытаясь адекватнее описать трехмерный «огрызок» многомерной реальности, приходится ей придать форму процесса. Вариантом такого пропроцесса может стать понятие волевой самотрансформации Знания (Абсолюта, Бога...), сколько-то приближаясь к тому, из чего и происходит все сущее в трехмерном варианте осознания.
Так образуется фундаментальная триада нашего мира, сформулированная в Тибете, - Пространство, Время, Знание. Эти понятия универсальны, неполярны и достаточны для «понимания» и более чем трехмерного мира.

2.12. Знание, как и каждый элемент триады, универсально по отношению друг к  другу и к пространству любой размерности. Лишь оно влечет наше внимание к иномерным мирам через свое трехмерное проявление – алгоритмическое сознание. Утихомирив внутренний шум чувств и таким образом ослабив мертвую хватку внимания трехмерностью, мы можем учиться направлять свое внимание в самые разные пространства или, как кажется до определенной поры,  миры. Можем открыть и параллельное восприятие реальности как преддверие более многомерного осознания. Так внимание и сознание перестают быть пленниками нашей трехмерности. Развившемуся до более чем  одной формы осознания сознанию в пределе достижимо и многомерное или Большое Знание, обладающее иными, нежели нам хорошо известная его трехмерная тень - интеллект, свойствами. Многомерное сознание или Большое Знание - живое, активное, оно непосредственно влияет на реальность и  ею является. Оно живет. Мы ловим проекцию этой активности в осознаваемом нами трехмерном мире как неалгоритмическую составляющую наблюдаемых процессов.  Юнг выделил эту составляющую и назвал ее синхронистичностью.
Приближение такого видения мира к истинному подтверждает тот факт, что основной тезис всех религий «одна точка есть все точки» теряет парадоксальность. Четырехмерность и модели более высокой мерности пространства позволяют совместить любые две точки трехмерности и таким образом с точки зрения обычного осознания вносит неопределенность расстояния. Только многомерное сознание создает многомерному Знанию возможность проявиться в видимой картине нашего мира и тем оно снимает абсолютность причинности и замкнутости. Посему на дальних этапах индивидуальной эволюции оковы причинных связей трехмерного мира перестают ограничивать сознание. Но, с другой стороны, причинность неразрывно связана со временем. Причинно-следственные цепочки развертываются в процессах, а процессы наблюдаются во времени. Значит, изменения причинности должны быть связанны с изменением времени. Возможно ли это?   

2.13. Наше мышление, выдвигающее вопрос «Как же устроен мир на самом деле?», с трудом переваривает ответ гласящий, что мы осознаем сложность устройства мира лишь на уровне сложности собственного осознающего я или сложности алгоритма развертки доступного нам информационного потока. Сложность видимой картины мира ; всегда автопортрет познающего я. Реальность бесконечна не только в пространственном смысле, она бесконечна и в структурной сложности пространств. Открытие и переживание  пространственной бесконечности видимой Вселенной оказывается всего лишь  незначительным шагом к открытию бесконечности структурной (связанной с размерностью пространства осознания) сложности реальности.
Не стоит забывать, что вопрос об устройстве мира выдвигает интеллект. Сам будучи инструментом познания этого трехмерного мира, он принципиально не может воспринять ответ, приходящий из более высокой мерности пространства. Любой «зашкаливающий» по сложности ответ он обрежет до уровня сложности трехмерного осознания. Даже осознание иных трехмерностей и личный опыт в них он будет с упорством отвергать как иллюзии, ссылаясь на их необъективность с точки зрения научного знания.
Главное - открыть, что ни борьба с интеллектом, ни его игнорирование не приведут к увеличению уровня сложности осознания. Исследование интеллекта как мыслительного устройства приводит к его отстранению путем растождествления только от «должности хозяина». Отсюда и «ликбез» каждой живой традиции – методики растождествления, на которых, кстати, и «ломается» подавляющее большинство начинающих искателей.   

2.14. Многие традиции используют термины, описывающие так называемые “тонкие” формы материи (к примеру, астрал, логос, тело сновидения, эфирное тело и т.п.). Однако после открытия, что пространство-время в трехмерной видимости мира – это только частный аспект многомерной реальности, следует, что эти “тонкие” формы являются лишь иной видимостью или иной материальностью той же самой реальности. 
С одной стороны, говоря языком «миров», можем сказать, что здесь и сейчас в неопределимых взаимосвязях параллельно существует  множество пространств и миров. «Неопределимых» – в нашем миропонимании.
Иными словами, так называемые “тонкие” формы - это существующие в иных «срезах» многомерности разноматериальные проявления того же самого объекта, взаимосвязанные кажущейся нам неопределенной причинностью-синхронизмом. Факт того, что мы можем их осознать, доказывает, что «тонкие» миры остаются трехмерными, но отличаются значением энтропии и информационной «вместимостью», в основе которых лежит изменение соотношения энергии и массы. Не забудем, что это видимость, возникающая из обычного осознания.
С другой стороны, для управляемого осознания путешествие по «тонким» мирам – это смена алгоритма осознания одной и той же реальности. Однако, пока попользуемся языком «миров».   
Потенция поляризации более многомерных миров разряжена, возможно многополюсная и демонстрирует более высокие уровни общего взаимодействия. Причинность - нелинейная, многофакторная, и поэтому нашим интеллектом непостижима. Осознание более многомерных миров требует принципиального увеличения сложности алгоритмов осознания. Признавая, что это  принципиальный скачок возможностей осознания, надо все же заметить, что то, что нам в трехмерной модели осознания кажется неалгоритмичным (подсознательным, беспричинным), всего только более сложный (более многомерный) алгоритм осознания.
Не в этом ли и есть источник ведьм, божеств, привидений, демонов, НЛО и т.п.? В случаях, когда феномен вносит изменения не только в достигаемых лишь сознанием областях реальности, но и в наш трехмерный физический мир, нарушается пространственно-временная однородность топологии пространства-времени. Локально меняются свойства самого пространства-времени. Поэтому высокочувствительная аппаратура реагирует на эти феномены без разбора фиксируя изменения большинства описывающих наш мир параметров. Однако на деле изменяются не эти параметры, а среда их проявления – трехмерный пространственно-временной континуум. Несмотря на то, что по ходу происходящего эти влияния сложно разделить, это крайне важно для понимания сути происходящего, а также небесполезно учесть желающим позабавиться   пси-экспериментами.   
Не забудем, что это видение на основе «родного алгоритма осознания.
Пытаясь усложнить модель, можем говорить, что существует множество способов осознать и «видеть» одну и ту же реальность, представляющую бесконечную структурную сложность. С этой точки зрения видение реальности определяют наши возможности осознания. Но тогда существуют не пространства разной размерности, а «квантованные» по сложности  разные модели осознания. Трехмерное пространство + время – это привычный и освоенный представителями нашей цивилизации уровень сложности осознания реальности.
Отождествление через интеллект с моделью дает непоколебимое ощущение пребывания в нашем трехмерном мире. Буддийские тексты об иллюзорности бытия полезнее понимать именно в этом смысле. Не наш мир иллюзорен, а то, что этот способ видения реальности - единственный, особый и объективный  и есть иллюзия. Таким образом осознанием можем объять шкалу «объективно – субъективно», так как, при этом, хотя бы теоретически, выходим за рамки трехмерной модели осознания. Если дверь в иные видения реальности обнаружена, то смысл ее только в том, что она открывается.
То, что воспринимаем как иные пространства и миры, накопленный опыт назовет иными логиками осознания и реконструкции той же реальности, показывающими невиданные, незнакомые ее стороны. Это реконструкция реальности по иным алгоритмам осознания.
Шаг вперед состоит в том, что объяснения в рамках трехмерной модели могут уступить место осознанию  в более сложной модели реальности (при этом сохраняя адекватность!). Шанс в том, что подготовленный интеллект легче переносит изменения осознания.

2.15. Доминирует мнение, что говорить об иных, менее плотных или лишь тренированным осознанием достигаемых мирах можно лишь эмоциональным языком аллегорий и метафор, напоминающим иероглифическое письмо или поэзию. Язык научных терминов, изначально предполагающий однозначность понимания, тем не менее обладает достаточной неопределенностью смысла фундаментальных терминов. Этим и воспользовался Тартанг Тулку, положивший термины Пространство, Время, Знание в основу модели мира. Так был перекинут многим подозрительный мостик между научным и духовным видениями мира. Более того, это не компромисс антагонизмов, а способная убрать противоречия на данном этапе познания реальности точка зрения.
Оказалось, что тренированный интеллект способен не только собственной активностью, везде подсовывая заученную картину мира с абсолютной причинностью, мешать иному видению реальности, но и терять узость фокусировки внимания в попытке осознания глубины фундаментальных терминов, расслабляясь и  вынужденно приходя к расширяющимся состояниям сознания.
Ограниченность сегодняшнего научного подхода можно доказать лишь его собственными средствами, ведь все другие методы и далее будут успешно игнорироваться как ненаучные. Поэтому следует подсунуть интеллекту такие задания или модели, которые подобно коанам Дзена заставят его использовать все более и более расширенные состояния осознания. Понадеемся, что именно такой метод решения задач и будет в будущем называться научным.

2.16. Видимый в нашем мире парадокс – это доказательство неверной или неполной картины мира, проще говоря, ошибки видения. Парадокс может стать одним из лучших и стимулов, и ловушек развития сознания в зависимости от того,  что происходит с объемом осознания. Следует не забывать, что видимость парадокса доказывает только неверный способ зрения наблюдателя парадокса.
Феномен рождения и смерти – блестящий пример парадоксального видения мира и лучшая ловушка для внимания всех времен.
Снимающая парадоксальность точка зрения может быть найдена, осознав, что время нашей трехмерной жизни рождается и умирает вместе с нами. Можем это выражение оставить афоризмом, а можем и сделать шаг, другой,  следуя его логике.
Выражения - «перед рождением» и «после смерти» - имеют смысл только для стороннего наблюдателя во времени. За эти пределы нам знакомое время не распространяется. За этими пределами - принципиально другое осознание реальности и другое восприятие времени. Обретение и потеря физического тела по непредсказуемости и фатальности напоминает корабль сорванный с якоря внезапным штормом. Только тогда и выясняется, что путешествие жизни шло в штиле, стоя на якоре, а обучение управлению кораблем в неспокойном море так и не началось.
Большинство религий успешно запрягло феномен рождения-смерти  основным устрашающим и усмиряющим фактором, позволяющим этим религиям стать пастырями напуганной неизбежностью смерти толпы. Но кто возразит, что влияние на социум или личность посредством страха является одной из самих мерзких форм влияния?

2.17. Время как необходимый атрибут существования любого мира не дает покоя мыслителям. Кроме всего прочего, ангелы Апокалипсиса  заявили, что после конца света  времени не станет.
Значит времени не было и до появления мира.
Знакомая видимость реальности в виде нашего мира появилась только в нашем осознании.
И только в механизме осознания, как параметр осознания, на сцену выходит время.
У нас нет средств сравнить свое видение мира с реальностью.
Но мы можем обнаружить несовершенство своего способа осознания мира и предположить, что реальность сложнее, чем мы ее видим в образе мира.

2.18. Есть немало связанных с пониманием реальности ребусов, расставляющих опасные капканы интеллекту исследователей, например:
• Что такое пространство: свойство мира или свойство нашего мировосприятия?
Мало этого, можно до конца дней заниматься интеллектуальными упражнениями, подменяя слово “пространство” такими как «время» или «жизнь»,  и не сомневаться, что решается глобальная проблема бытия. Подобные ребусы решаются не интеллектуальными, а медитативными методами, сколь бы ненаучными они не казались. Любой ответ из «родного» осознания – частичный и условный. Но это не значит, что, глядя с определенной точки зрения, он - неправильный.

2.19. Язык математики, являясь вершиной доступной языку абстрактности,  тем не менее отражает логику только нашего трехмерного мира, и не более того. Математика ; это язык описания доступных интеллекту  процессов. А процесс, по определению,  функция времени. Так как любой процесс - во времени, значит, время определяет не только параметрическую часть процессов, но и форму их протекания, т.е. фундаментальные соотношения мира. «Свобода» в области параметров – это рамки процессов конкретного мира с конкретным временем. Другое время означает принципиально иное, не другую скорость хода часов, что, следуя нашей логике, первым приходит в голову. «Свобода» в области формы процессов ; это совершенно другие процессы и взаимодействия. Управляющему временем осознания открывается свобода в континууме миров или свобода алгоритма осознания реальности. Это видимость разных физик и разных логик. Такая картина реальности выходит за пределы нашего «нормального» осознания и, тем более, за пределами возможностей нашего интеллекта.
Получается, что время неоднозначно и не единственно, что мы имеем дело с временным континуумом, только исхитряемся его не обнаружить. С другой стороны, отождествление с конкретным временем -  это привязка осознания к конкретному видению реальности - миру, это стабильность видения. Это именно та стабильность, бессознательная потеря которой ведет в «желтый» дом. Открыв границы применимости математической логики нашего мира, все же попробуем представить выход за эти границы в расчете на предельную абстрактность излагаемого. Тем более что любой другой язык или не полностью опирается на логику этого мира (языки музыки, живописи, поэзии …) или имеет слишком узкое смысловое поле слова, неотделимое от нашей трехмерности.

2.20. Абстрактность логики языка математики позволяет обнажить черты процессов, завуалированные стереотипами мышления. Математически крайне просто выразив мысли, субтильно сформулированные Шри Ауробиндо, А. Мацейной и другими философами религии, получаем следующее. Реальность, втиснутая в рамки трехмерного осознания, – это самотрансформация Абсолюта в Абсолют.
Это не поддающийся осознанию бесформенный первичный процесс,  однако именно в нем появляется исходная поляризация, первичное силовое поле между тем, что, с нашей точки зрения (опустим знание того, что стороннего наблюдателя быть не может), было, и тем, что еще должно быть. Это выраженный через время творческий импульс старого Абсолюта в направлении нового Абсолюта. Это, как говорят восточные традиции, мерцание или дыхание Абсолюта. Это место рождения времен и процессов.
Далее этот процесс формально разбиваем на этапы, тогда всегда сможем выделить промежуточное состояние процесса.
В этом случае в любом срезе самотрансформации появляется время, а «ничто» или «пустота» приобретает формы вследствие инициации процессов осознанияв нашем осознании. Намерением Абсолюта самотрансформироваться взводится пружина неравновесности, поддерживающая реальность в состоянии «позволяющей» ее структурирование. Абсолютная информация, или Знание, преобразуется в потенцию полярностей. С появлением процесса исчезает абсолютность и возникает неравновесность, с ее потенцией усложнения структур и образованием энтропийных ям (синергетика). Это и есть реальность предстающая в осознании как матрица или многомерный фонтан параллельных и разномерных миров.
Первый, условно выделенный этап, самотрансформации до особой точки RX назовем инволюцией, а второй – эволюцией, таким образом создавая формальную модель становления-бытия реальности. Однако благодаря этой формальной модели уже  возможно разделить две фазы происходящего. В отличие, и, надеюсь, в дополнение Шри Ауробиндо, определим смену инволюции эволюцией, т.е. точку Rх по-другому.
Инволюция, когда Абсолют (Бог), находясь в состоянии творения, сам трансформируется в реальность, создавая потенцию развития. Тогда R=f(A), т.е. реальность является функцией Абсолюта или реализацией Абсолюта. Это поступь Абсолюта (Бога) к человеку (реальности), это творение. В фазе инволюции происходит уменьшение энтропии системы, приводящей к ее относительной и локальной закрытости. Только закрытость может обеспечить появление островков энтропийных экстремумов с достаточно сложной для проявления ее самопознавательности структурой. Процесс самопознания начинает выявлять ограничения закрытости и, в частности, нашего «родного» видения мира, привнося трансценденцию в виде религий и учений. Где-то на этом этапе и наступает конец инволюции, продуктом которой является человек с достаточными зачатками знания и воли, чтобы противопоставить свое личное я мягкому давлению инволюции. Так завершается творение энтропийного минимума с достаточной для проявления универсальной способности самопознания сложностью структуры. Далее индивидуализированное познание перенимает эстафету активности и начинает приоткрывать бывшую замкнутую систему осознания, центростремительное ядро бывшей закрытой системы я начинает терять веру в дуалистическую противопоставленность себя миру, становясь все более и более прозрачным. Собственная прозрачность ведет к прозрачности окружающей видимости мира. Так начинается переход ко второму этапу – эволюции.
Второй этап, эволюцию, опишет поступь реальности к Абсолюту (Богу). В этом случае A1=f(R), то есть Абсолют становится функцией реальности. Это трансформация реальности (человека) в Абсолют, реализация человека. Лишь ограниченный отрезок эволюции происходит в трехмерности. Дальнейший путь приведет в миры увеличивающейся энтропии и размерности пространства, с большей информационной емкостью. Ницше, назвав человека мостом, гениально прав – человек и есть мост между двумя Абсолютами, между старым и новым Богом над бурлящими мирами процессов в самом прямом значении. Поэтому он находится в зоне процессов, почти хаоса, а не гармонии.

Далее упражняясь в абстрактном мышлении никто не мешает R (реальность) формально расщепить в бесконечность параллельных трансформаций. Однако в каждой из этих трансформаций есть такая точка, когда инволюция переходит в эволюцию. Это точка личного, группового, этнического или даже планетарного развития, когда личная сила индивида или другой обособленности (иногда называемой эгрегором) позволяет сделать выбор направления движения. Эту особую точку развития имеют миры и даже реальность в целом. Это бесконечно важная точка обретения свободы выбора, которую ряд традиций в индивидуальном приложении назвал вторым рождением. Это место, где кончается творение человека как носителя воли, и человек, открывая в себе реальность, Знание, Бога, сам через себя начинает творение нового Абсолюта (Бога, Знание).
Сделав еще один шаг от шаблонов мышления и традиционного понимания Абсолюта (Бога), бородатый стереотип которого буквально заслоняет реальность, и заменяя его Знанием, модель может стать приемлема даже тому, кто считает  себя ученым.
Остается перефразировать, что реальность есть самотрансформация Знания, проявляющая его вездесущую активность. Вездесущую - потому, что все доступное восприятию любой фазы развития является следствием активности Знания. В абсолютном бытии Знания по определению нет ни времени, ни пространства, ни процесса, поэтому невозможен и процесс познания. Лишь в результате самотрансформации, в стадии эволюции реальности, активизируется познание, ведущее к новому Знанию. Это похоже на описываемое  древними традициями мерцание творящего Абсолюта. Потеря абсолютности, переливаясь Знанию в реальность, творя реальность на фазе инволюции и в формировании начальной сложности структур, возможно и есть та таинственная, упоминаемая религиями, жертва. Следующая фаза – эволюция, когда проявляясь в новых структурах Познавательность активно ведет сотворенное к Знанию. Эволюция дает возможность осознать ответственность познающего в поступи к Знанию, поскольку на этом этапе Познающий и только Познающий представляет Знание (Бога) в своем трехмерном мире. Существование реальности и, в частности, нашего мира – это и есть проявление активности Знания, Бога или Абсолюта в самом прямом смысле. Человек – это мост между двумя абсолютными Знаниями. Сознательно упрощая картину можем сказать, что в начале творения Старый Бог или Знание превратило себя в бесконечность параллельных миров наделив их потенциалом Познавательности, и его не стало для осознающих внутри этих миров. Мы, кому актуальны подобные тексты, те, кто оставил нам карты реальности, и те, кто унес их с собой, и есть те пылинки Нового, творимого нами, Знания.
Полученная картина реальности представляет собой лишь трехмерную тень более сложного многомерного действа, поэтому ее следует считать не более чем вариантом из почти бесконечного набора «правдивых» описаний. Главное, чтобы в личной коллекции их было больше одного.

2.21. Эта модель реальности высвечивает неожиданный ответ на вечный вопрос о свободе выбора индивидуального сознания в контексте развития осознания. Ведь известно, что даже самые удачливые искатели Знания расходятся во мнениях о нашей личной роли на сцене жизни. Одни уверенно утверждают, что мы только исполнители подробнейшего сценария Божественной воли и, все, на что мы потенциально способны, – это увидеть Божественный сценарий и смириться. Другие, столь же уверенно, видят в нашем творчестве проявление той же Божественной воли и приравнивают человеческое творчество к божественному. Ведь процесс творчества, тем более в масштабах культуры, подобно катящемуся с горы снежному кому, в деталях непредсказуем. Он может застрять у первого камня, а может вызвать несущую гибель всему живому на своем пути лавину. Такие искатели взывают к нашей ответственности и советуют Знать, а не верить.
Оказывается, что парадокс решается просто: одни говорят об инволюционном этапе развития сознания, а другие – об эволюционном. Творчество на инволюционном этапе – это, скорее, не творчество, а восторженное отражение открывшегося видения, что-то сомнамбулическое, похожее на речь спящего. И только на стадии эволюционного развития осознания можем убедиться, что за истинным творчеством всегда стоит несгибаемая личная сила и знание, а не личная безответственность вешающего проводника «Божьей воли».

2.22. В классической интерпретации Запада процесс познания предстает интеллекту как расширяющаяся сфера познанного, которая граничит с темнотой непознанного. Возрастает личное знание – увеличивается площадь соприкосновения с непознанным. Порабощенное полярностью сознание делает вывод, что по сути мы боремся и предельным усилием захватываем области «незнания», извлекая их в свет познанного. Вся наша цивилизация ценой громадных усилий совершает нескончаемый штурм непознанного. Эта картинка по парадоксальности стоит статуса коана Дзен!
Более древние воззрения гласят, что процесс познания можно представить менее драматично, что и показано на рисунке 2. Уже много тысячелетий   восточные традиции Знания считают, что управляемая вниманием сфера познанного расширяется не в окаменелом, чуждом нам пространстве, а в живом, теплом, встречающем и приглашающем внимании Знании. В таком случае познание – это контакт индивидуализированного сознания и Знания, открытие одного другим и взаимная любовь. Это невербальный диалог «на ты», а не исследование, завоевание или покорность «высшим силам». Это просыпание из беспамятства и неведения путем растворения границ собственного я в Знании. Процесс растворения ведущий в полную прозрачность я непрост и обычно долог. Он уходит далеко за пределы видимости этого мира.
Взаиморастворение  голый факт субъективного переживания, возникающее, когда практикуются медитативные техники визуализации на фоне сферического внимания. В этом случае действенно не усилие, отодвигающее непрозрачность неведомого, а внутренняя тишина, открытость и внимательность к встречающему Знанию. Это диалог влюбленных.
 
Более того, поскольку Знание активно, расширяющееся взаимное проникновение индивидуального сознания и Знания усиливает влияние последнего на сознание, одновременно уменьшая его индивидуализацию. Непроглядная граница познанного начинает светлеть, становясь все более и более прозрачной. Так происходит процесс ослабления эгоцентризма. Отсюда прекрасно видна бессмысленность многими практикуемой борьбы с собственным Эго. Такая борьба с эго – лишь потеря времени, которое могло бы пойти на углубление контакта со Знанием. Эго отступает подобно тьме, забрезжив свету. Эго - это непрозрачность зеркальной границы познанного. Эго или я - это проявление познавательности во временной упаковке ограниченного осознания. Из него вырастают, оно попросту забывается, стоит лишь дорасти до видимости ограничений научной картины мира и выбрать более важное – Знание. Единственный способ жизни Эго или я – владение нашим вниманием и способностью его сужать и фокусировать на чем-то отдельном, важном для собственного я, тем и удерживая внимание в пределах выученной картины мира.
Задача познающего реальность – в удержании максимально возможного масштаба (контекста) осознаваемого, а не детализация и анализ увиденного. Не зря восточные традиции называют беспредметную медитацию Королевским путем к свободе.

2.23. Нетрудно понять желание философов религии обновить религиозное  миропонимание утверждая, что религия -  это взаимоотношения человека и Бога. Буквально такое утверждение означает упомянутое выше взаимное растворение, однако в догматике религий такой взгляд получает статус ереси. Сомневающийся может опросить прохожих или пересмотреть словари, чтобы убедиться, что в массовом сознании западного общества такого смысла у слова “религия” сегодня нет. (Общеизвестно, что мудрецы христианской традиции описывали многомерность, используя забытые смыслы слов «вера», «причастие»…, которые сегодня выменяны на позолоченную социальную нишу). Посему отношение человека с Богом (Большим Знанием) сегодня, если только не захватит дыхание от страха перед могущественным церковным бизнесом,  было бы точнее назвать как-нибудь иначе.
Еще раз повторив ставшую привычной замену, получим, что отношение человека со Знанием есть ПоЗнание. Кто осмелится утверждать, что поЗнание должно быть ограничено нашим сегодняшним видением мира и обязано оставаться интеллектуальным? Это взгляд с позиций второго этапа выше упомянутой самотрансформации - эволюции. Это свобода раствориться в Знании. Это и свобода застрять в незнании. Но в любом случае это уже  свобода, обеспечивающая реальный выбор и увеличивающая ответственность познающего.

2.24. Опираясь на мысли философов религии об инволюции и эволюции, нетрудно религии разделить на инволюционные и эволюционные. Часть религий основное внимание уделяет реализации Абсолюта в реальности, то есть Богу-творцу, иные сосредоточены на пути индивидуализированного сознания к Богу или Знанию. Если первые для искателя интересны с исторической точки зрения и их, как инвалид костыль, берет под свое крыло государство, опыт вторых для искателей Знания - жизненно важен. Вторые хранят знание о путях к свободе. Может поэтому столь интенсивно и спонтанно в мире распространяются буддизм, даосизм, вариант познания описанный Кастанедой, и им подобные системы Знания эволюционного этапа. Более того, буддизм, особенно его “третий путь”, даосизм и другие подобные пути к Знанию, не укладываются в прокрустово ложе устоявшегося понятия религии. Скорее, они напоминают технологии поЗнания.
С другой стороны, индивидуальное сознание на инволюционном этапе развития считает естественной и близкой именно инволюционную религию. Более того, из представленного убогого набора выбирается наиболее «правильная». Из-за принципиального ограничения осознания еще нет возможности увидеть общий источник всех религий. Инволюционное сознание просто бесится при встрече с эволюционными системами знания от бессилия что-либо в них понять. Так начинаются способные перерасти даже в войны веры споры о правильности интерпретаций одного и того же источника. Приближающаяся точка развития осознания R вызывает, с одной стороны, пик страстей, с другой - актуализирует поиск эволюционных религий и учений. 

2.25. То, что называют Дао, и есть то, что встречает сознание за гранью нашего обычного видения мира по пути в Большое пространство и Большое Время. В те времена, когда Евклидова геометрия казалась единственно правильной, Лао-Цзы сделал запоминающуюся попытку описать видимость  реальности большего числа измерений, где более проявлено Знание (Абсолют):
“Есть нечто бесформенное, но совершенное,
Существовавшее прежде, чем возникли небо и земля.
Так неподвижно! Так бессодержательно!
Ни от чего не зависит и неизменно!
Всепроникающе и непоколебимо,
Возникает мысль, что оно  - это мать всех вещей,
Что существует под небом
Я не знаю его названия,
Но называю его “смыслом”.
Если бы я должен был дать ему имя, то назвал бы его “Великим””.
Именно это и содержится в космологии большинства религий, если заглянуть за занавес персонифицированных сказок.

2.26. Любая монада (сознание, «божья искра») иной материальности высших или иных измерений нам, пребывающим в обычном осознании, традиционно предстанет как божество или демон, неведомым образом прорвавшиеся в наше поле зрения. Если это «прорыв» в области осознания, то божественную или демоническую  форму им придает свободная интеллектуальная интерпретация или «узнавание» принципиально неузнаваемого нашим интеллектом возникающего в сознании восприятия. Интеллекту недоступна «заграница» нашего трехмерного мира, и добытое оттуда знание не с чем сравнивать и нет способа его адекватно опознать и декодировать. Но зато интеллект имеет «врожденную» привычку, применяя единственный известный ему алгоритм осознания, «узнавать» форму иномерного явления по имеющимся аналогам или легендам нашего мира. Кроме двух упомянутых, теперь развивается третий вариант узнавания  – пришельцы в различных формах от духовных учителей до ужастиков. И подобное оформление стремительно набирает популярность. Подобный опыт официальной наукой игнорируется и списывается в область более или менее патологических фантазий.
Если «прорыв» возникает в области физического мира с возможностью его фиксации средствами отображения или измерения, игнорировать подобный опыт становится труднее. Проще всего исследователей подобной феноменологии записать в число доморощенных научных выскочек. Тем более, что они сами создают уйму глупейших интерпретаций и выводов.

2.27. Многие системы Знания и традиции определяют положение человека в реальности как проводника и трансформатора некой энергии, которую человек способен воспринять из более «высоких миров», уплотнить до грубой эмоциональности и передать  в «низшие миры». Якобы так поддерживается существование более грубых и, в том числе, «темных» миров и сил.
Однако знание реальности как многомерной и бесконечно сложной коренным образом меняет представления об осознаваемом мире, постепенно смягчая его дуальность и эмоциональную заряженность. Как и каждое поЗнающее существо, человек в своей личной эволюции способен осознать все более и более сложные структуры и измерения реальности. Нет принципиального запрета открыть реальность в четырехмерном видении, тем более что при этом снимаются видимые в трехмерности парадоксы. Таким образом человек поЗнающий более чем трехмерные структуры становится промежуточным существом с точки зрения размерности пространства модели своего мира. Исследование и осознание времени отрывает его от врожденной трехмерности, даря возможность совершить скачок сложности осознания реальности. Развитое тренировкой разделенное внимание позволяет все более осознанно жить одновременно в параллельных мирах. Именно эта способность и делает человека проводником и трансформатором, но только не  энергии, а более сложного видения и осознания реальности. Он открывает в себе потенцию бесконечного развития старых и освоения новых алгоритмов осознания. Таким образом действует цепочка индукции все усложняющегося осознания. Одно из ее имен – личная эволюция осознания.
Наивно надеяться, что наше видение реальности ; с той или иной стороны крайнее в цепи развития осознания. Поэтому, того не осознавая, мы являемся богами для более упрощенного осознания и, соответственно, носители более развитого осознания видятся богами для нас. Существа более низкого уровня развития осознания  прекрасно описаны распространенным образом примитивного демона. Легенды о богах хранятся в религиях, в фольклоре каждого народа, и призывают не увлекаться упрощенной картиной реальности. Приходящее осознание того, что бессмысленно окрашивать  белым или черным  элементы открывающейся картины реальности, доказывает факт некоторого приближения к истинности.

2.28. Интеллект может собрать  вышеприведенные кусочки картины мира в свою коллекцию знаний о мире. С определенного уровня развития осознания собирать эту коллекцию заставляет ощущение неполноты общепринятого научного описания мира, с одной стороны, и явная инородность вкраплений религиозного и мистического знания в освоенной картине мира ; с другой стороны. Ситуация вынуждает или выбирать или пытаться объединить кажущиеся антагонистическими описания мира. Последствия такого выбора как абсолютизация научной картины мира демонстрирует вся западная цивилизация, самоуверенно высмеивающая островки другого видения. Религиозное или мистическое видение, почти стертое с земли в географическом смысле (социальная прослойка духовенства давно отреклась от подобных задач), начинает по всей планете метастазировать отдельными инородностями, принимая весь спектр форм от традиционных религий до самых бредовых поползновений, от обучения светлейшими представителями многовековых традиций до сектантства, сатанизма и воскрешения языческих культов.  Сам факт живучести иного видения, принимающего самые странные формы на враждебной ему почве, только подтверждает его необходимость и неизбежность.
Нынешнее состояние знания физического мира приближается к уровню, когда уже не удастся абстрагироваться от воздействия наблюдателя на наблюдаемое явление. Раз это очевидно в микромире, почему большинство остается уверенным, что подобное взаимодействие отсутствует на макроуровне? Глубокое осознание тезиса старейших систем Знания, что мир един и неделим, ныне подтверждаемый и все большим числом наук, потихоньку выталкивает искателя из области субъект-объектных отношений. Но выйдя из этой области уже непонятно, кто что исследует или чего ищет. Оказывается, что открыться Знанию - значит потерять привычную форму собственного я, хотя бы ненадолго.
Традиционно считавшееся не помогающим внутреннему развитию интеллектуальное знание мира в изложенном ракурсе заставляет уважать и развивать свой интеллект в качестве инструмента поиска. Развитый интеллект способен быстрее подойти к границе своих возможностей и их исследовать, сохраняя при этом целостность картины мира и не впадая в  веру. Следующий шаг за границы привычного осознания неподвластен интеллекту, но само допущение в рамках воспринятой картиной мира  возможности открытия иного видения  той же реальности может уберечь от деструктивных последствий. При помощи интеллектуального знания мы способны убрать страх другого осознания и использовать интеллект для  определения границ применимости его самого.   

2.29. Как открытие столь печальной и далекой от гармонии картины окружающего мира, так и опыт пребывания в нем большинству служит оправданием полуживотного существования. Неразвитое сознание как раз в этом видит статистическую норму, а институты демократии ее узаконивают.
Лишь осознание, в своем развитии достигшее области переломной точки R, способно уловить в этой заученной картине явное несоответствие между видимым миром и прорастающим внутренним нечувственным восприятием и потребностью гармонии. Начинается критическая ревизия ощущений, знания и ценностей. Начинает всплывать айсберг вопроса «Кто Я?». Это состояние и следует считать началом личной эволюции. До этого все случалось, вызывая фонтаны эмоций. Теперь случившееся уже вызывает и вопрос «Чем вызвано случившееся?» или даже «Чем я вызвал случившееся?». Поиск причин начинается далеко от себя, но с ходом личной эволюции этот круг поиска сжимается до собственного я, вслед за таким открытием теряющего форму и определенность.

2.30. Юнговское определение синхронизма как антипода причинности тоже имеет неоднозначные аспекты.
Усвоенный нами способ видеть мир предполагает абсолютную причинность. Однако Юнг даже на языке науки доказал, что причинность в этом мире не абсолютна. При вмешательстве активного сознания или при каком-то аспекте активности воли происходят события или явления, не имеющие непосредственной их вызвавшей  физической причины. Это и отклонения от закономерностей протекания процессов, и «добывание» обычными способами недоступной информации, и влияние на другое сознание и через него на чужую волю. 
Весь этот спектр подобных явлений объединяет по крайней мере одно ; индивидуальное осознание при помощи воли прямо, без любого физического «носителя», влияет на другой объект или так же непосредственно добывает требующуюся информацию. Сторонний наблюдатель видит два синхронно происходящих явления, связанных только волей управляемым вниманием. Никакой другой связи в стандартной модели трехмерного пространства обнаружить не удается и не удастся. Отсюда и название ; синхронизм или синхронистичность.
В случае восприятия мира более чем трехмерным протяженность нашего обычного пространства теряет смысл. Высшие измерения пространства или параллельное видение позволяют совместить две любые точки трехмерности. Это напоминает возможность, сгибая лист бумаги, совместить любые две точки двухмерного «мира» листа, используя преимущества трехмерности. Нечто похожее происходит с нашей трехмерностью, когда сознание использует свои многомерные аспекты. Так проявляется казавшаяся божественной вездесущность сознания, осмелившегося посягнуть за пределы трехмерности.
Но тогда причинность нашего мира есть всего лишь частный случай более общих многомерных закономерностей, чьим прямым отражением являются и синхронизм и причинность. Знакомая нам причинность прячет в себе логику осознания нашего мира только потому, что наша причинность недалека от абсолютности. Но причинность, как закон, более универсальна и неотрывна от процессов. А процессы становится видными во всех возможных алгоритмах осознания реальности. В логике осознания других трехмерностей причинность может быть с трудом узнаваема из-за удаления ее от абсолютности, ибо даже в самих простых взаимодействиях появляется многофакторность. Хотя многофакторную причинность назвать простой не будет верным. Для примера вспомним «причинность» снов. «Причинность» сна едва уловима и уже намного более зависима от сознания. Это не мешает, пребывая во сне, т.е. отождествившись с другой логикой осознания, «разряженную» причинность воспринимать совершенно естественно. Как видим, причинность как универсальный закон может проявляться с разной степенью «жесткости». Следует не упускать из виду, что осознание, основанное на менее «жесткой» причинности, всегда сопровождает и более «мягкое» восприятие времени.
Однако вернемся к «нормальному» осознанию мира. Раньше или позже наступает такой этап развития осознания, когда мы обнаруживаем разрывы причинности в обычной повседневности. Самоуверенный интеллект может долго их игнорировать, изобретая объяснения необъяснимого. Тут медвежью услугу интеллекту дарят завалы мистической литературы, создавая возможность до конца жизни изобретать объяснения собственного опыта. Ошибка в том, что вкрапления иного осознания реальности интеллект пытается засунуть в научное описание мира как живого слона в лист бумаги.  Большая часть мистической литературы – это описание опыта батальона смертников на последнем рубеже обороны устоявшегося осознания мира от вторжения иного осознания. Допустить разрыв причинности, не объясняя, и его объяснить - это противоположные по воздействию на осознание ходы. Допустив разрывы причинности в активном спокойствии мы допускаем иную логику осознания, а не «запихиваем» иномерные явления в трехмерную, но ложную модель интеллекта. Допустив разрывы причинности, мы тем самим допускаем локальные экстремумы времени. Иными словами мы допускаем появление локальных островков иной логики, физики…, то есть иного осознания реальности.
Получается, что юнговский синхронизм отмечает ту часть иномерного явления, которая не помещается в причинно–следственное описание мира. Обе части нам могут казаться смысловым диполем лишь до тех пор, пока не возникнет подозрение, что они дополняют друг друга, отражая разные составляющие одной сущности. Причинность и синхронизм напоминают соединенные сосуды с переливающимся неизменным содержанием и для понимания требуют более развитого алгоритма  осознания реальности.   
Тут и выявляется разница между доминирующей самоуверенностью интеллекта и реальным знанием, пусть и неинтеллектуальным. Самоуверенность интеллекта возникает на фоне всеобщего поклонения науке и авторитетам с весьма слабым личным знанием и отсутствующей способностью проверить. Такая самоуверенность сродни вере. Тому, кто хочет веру в науку превратить в Знание, требуется изучить принципиальные основы хотя бы самих основных наук, чтобы самому знать фундамент научного видения мира. Без этого нет возможности найти границы применимости научной картины мира и нет способа обнаружить не вписывающиеся в научную картину мира явления. Тем более нет возможности более адекватно представить свои «открытия» другим.