Романтика в жирных пятнах
или исповедь настоящей женщины.
-Ну, хоть один раз в праздник я могу почувствовать себя женщиной? – заявила я мужу перед Восьмым Марта. – Хочу кофе в постель, море внимания, любви, ласки, заботы, тепла. Хочу романтический ужин со свечами и шампанским. Хочу хоть раз в жизни тебя увидеть на кухне в фартуке! Скажи, за десять лет семейного счастья с тобой я заслужила это или нет?!
Мой Пашка слушал мои пламенные доводы, сидя за столом над тарелкой картошки с курицей, испуганно вытаращившись на меня, и мучительно пытался протолкнуть кусок, застрявший у него в горле.
- Дорогая, но… - Пашка, наконец, пропихнув кусок курицы, уже набрал воздух для протеста. Но протест был решительно отклонён:
- Сделай мне хоть раз в жизни незабываемый праздник! – потребовала я, - Прояви фантазию! Иначе…
Мне, наверное, не стоило делать такое суровое и категоричное лицо, потому что Пашка как-то сразу посерел, а его могучий, раскормленный моими пирогами и накачанный в тренажёрных залах торс вдруг разом схуднул, стал маленьким и жалким.
- Иначе, что?.. – прошептал он, вжавшись в табуретку.
- Развод! – снова гаркнула я и, одевшись, демонстративно хлопнула входной дверью.
… - Ну и дура ты, Машка, - Дымя сигаретой за чашкой кофе на кухне, со вздохом говорила мне моя незамужняя подруга Лариска, - Да кто же над мужиками в наше время так измывается! Они – народ хилый! Их же беречь надо! Вот твоего возьми. Он же леворукий. Кофе в постель – обязательно польёт, прощай тогда твоё турецкое постельное бельё. Кухню спалит, а у вас там евроремонт, между прочим. А уж если уборку затеет, то полквартиры порушит. Ты о соседях подумала, камикадзе, ты моя?
- Ничего. Пусть привыкает! – решительно возразила я, - А вдруг я уеду или заболею, тогда что? Он ведь без меня ничего не сможет.
- Вот именно, что ничего, - утвердительно сказала Лариска, - это и называется любовь. И куда ты от неё денешься!..
…Утром следующего дня, то есть 8 Марта, я лежала в постели, изо всех сил притворяясь спящей. Ну, неужели он так и не встанет, не приготовит мне обещанный кофе в постель? Но Пашка невозмутимо сопел рядом и, кажется, совсем забыл про Женский день. Разве нельзя догадаться, что я уже проснулась и жду от него моря любви, ласки, заботы и внимания, как заказывала накануне. Кровать заскрипела, муж, наконец, встал. Одним прищуренным глазом я разглядела, что он напялил (о боже!) мой любимый розовый халатик – первое что попалось под руку – и почапал на кухню, шаркая тапочками. Наконец-то! Там он долго чем-то гремел, ставил чайник, что-то усердно ронял, зачем-то вскрикивал, громко ругался, потом опять гремел. Я еле сдерживала себя, чтобы не вскочить и не проверить, вся ли посуда цела. И вот он торжественно появился в дверях спальни с гранёным стаканом в руках, наполненным какой-то подозрительной коричневой жидкостью в одном тапочке. Вторая нога была перебинтована.
- Маш, - позвал он жалобно, - на, держи уже, а то горячо и стоять больно. Я по случайности горячий чайник на ногу опрокинул.
Я взяла в руки гранёный стакан. Не романтично, но, по всей видимости, это снова было то, что первым попалось под руку. Отхлебнула жидкость… От горечи меня слегка перекосило.
- А сахара и молока у нас в доме нет? – спросила я, улыбнувшись, чтобы не показать лёгкое разочарование.
- Любимая, а про сахар и молоко ты мне ничего не говорила.
Самому догадаться, как видно, было не суждено! Давясь и обжигаясь, я допила мерзкий кофе. Это было, пожалуй, самое лёгкое испытание, что готовил мне грядущий день.
Далее, как и предполагалось, я, приведя себя в порядок, залегла в кресло с газетой. Муж, ковыляя начал наводить в доме порядок. Заправив кровати и пропылесосив полы, он решил, что этим уборка заканчивается.
- Милый, ты забыл про бельё, - напомнила я.
Заработала стиральная машинка. Потом Паша оккупировал кухню. По плану был торт Наполеон. А я изнывала у телевизора, слушая, как Пашка гремел дверцей духового шкафа, жужжал миксером, что-то бормотал и ругался. Ненормальная! И дался мне этот Наполеон! Прошло невыносимых два часа. Я почувствовала, что если сейчас не загляну на кухню, моя нервная система рухнет. Заглянула:
- Я попить, милый.
И тут я почувствовала дурноту. Пол был засыпан мукой, занавески заляпаны кремом, на столешнице зияло коричневое прожженное пятно. Сам Пашка, перемазанный с всклоченными волосами выглядел как Иван Грозный после взятия Казани, несмотря на халатик, трещавший на нём по швам. А халатик!.. Сердце моё зарыдало. Его не спас даже криво напяленный поверх фартук (это муж мне угодить хотел). Нежный шёлк был в коричневых, белых и жирных пятнах. Пашка поминутно нырял розовыми руками в раковину с грязной посудой, смахивал ими крошки со стола, пачкал их в тесте! Стоп! Только не ругаться!.. Сегодня 8 Марта! Надо сдерживаться! Это же всё ради меня! Выпила воды, залегла снова в кресло. Выдернул из него меня запах горелого.
- Пока отдирал пельмени от дна кастрюли, последний корж торта пригорел, - виновато сказал Пашка.
Пообедали мы в тот день слипшимися пельменями в гостиной, поскольку кухня стала очагом цунами. Бельё, конечно, полиняло, потому что его муж запихнул в стиральную машину всё разом, не разбирая, торт хоть и получился кривым и некрасивым на вкус оказался вполне съедобным.
Не буду больше описывать утомительные часы ожидания ужина. Я постараюсь проникнуться его «романтикой» этого дня до конца. Всё было здорово, если не считать, что свечи три раза упали и прожгли скатерть. А шампанское Пашенька просто забыл охладить, и оно простояло весь день на кухне возле горячей плиты. И, следовательно, в его руках рвануло так, что в бутылке практически ничего не осталось. Зато потолок и стены были щедро облиты божественным напитком.
- Вот видишь, вместе с Женским днём мы и ремонт обмыли!
За что люблю своего Пашу, так это за его невозмутимое чувство юмора!
Хрустя обугленным шашлыком (заказанная экзотика ужина) и запивая его каплями уцелевшего шампанского, я получила обещанное море внимания, тепла и заботы в словах:
- Сегодня я ещё раз убедился, что ты у меня самая лучшая!
Потом Пашка, не снимая халатика, рухнул на кровать и уснул.
А я поплелась на кухню убирать остатки женского дня, стараясь утешить себя мыслью: «Ничего, что халатик придётся выбросить вместе с постиранным бельём, ничего, что вновь нужно делать ремонт, покупая новые занавески, менять кухонный гарнитур, чистить духовку и драить кухню. Правильно сказала Лариска: «Это любовь!» И никуда от этого не деться!