Трапезундская хроника 3

9
Первый четверг мая 1461 года  в Трапезунде выдался жарким. Двор отсутствовал в столице: Василевс Востока был в Керасунте, а императрица с семьей поехала поклониться святым мощам в Сумеллу. Протовестарий Георгий Амируци стоял в прохладе храма св. Софии и пытался молиться. Он пытался сосредоточиться, глядя  на лик Спасителя и свечи стоящие перед ним. Солнечные лучи, врывающиеся в храм через окна купола, прорезали полумрак широкими полосами, окрашивая в яркий свет потемневшие от времени лики святых, ангелов и чернобородого Кира Мануила, который будто бы выглядывал из тени, стараясь сказать что-то важное. Но молитва не шла. Он чувствовал, как внутри возникает какое-то неясное беспокойство, и как все перед глазами начинало слегка плыть. Он чувствовал, что скоро придет приступ головной боли. Сильной головной боли. Это бывало у него и раньше, но с каждым годом происходило все чаще и чаще. Впервые это случилось на Фераро-Флорентйском соборе, где он принимал участие в качестве  философа и светского советника посланника Константинопольского Василевса. Тогда он с невероятным трудом смог закончить речь перед латинскими и православными епископами. Потом, вернувшись в свои апартаменты, он полежал целые сутки на ложе с компрессами на голове. С тех пор, когда приходило это предчувствие, он старался уединится. Вот и сейчас он стоял в храме практически один, за исключением похожего на призрак монаха. Но молитва не шла, и легче не становилось. Он попытался подумать о государственных делах, о детях, о доходах с виноградников в Мацуке…Раздался шорох одежды, показавшийся ему невероятным шумом. Георгий повернул свою практически седую голову и увидел зашедшего в храм укутанного в шерстяной плащ человека. Им оказался его злейший друг севаст Ганшит. Тот улыбнулся и приветственно махнул головой. «Чтоб ты сдох, проходимец», - подумал Георгий. Архонт улыбнулся в ответ, и вероятно подумал примерно тоже. Протовестарий вернулся к своим мыслям. Но мысль возвращалась к одному – к боли. Казалось, он провалился во временную  дыру. 
Он не сразу сообразил, что его кто-то спрашивает. Слуге пришлось дернуть протоветстария несколько раз за рукав одежды.
- Господин, господин,  вас срочно спрашивают, - твердил слуга.
Амируци тяжело повернул голову, и взглянул на слугу, казалось выцветшими от времени карими глазами:
- Неужели вернулся Василевс? Или венецианский байло убил генуэзского капитана? Я же просил меня сегодня не беспокоить… - глухо произнес Георгий.
- Господин, - полушепотом произнес слуга, - Вас спрашивает какой-то человек, по всей
вероятности ромей, но одетый как турок. Он говорит, что это очень важно.
- Скажи ему пусть приходит в другой раз… И если еще раз меня потревожишь без повода, я спущу с тебя три шкуры.
Слуга покорно повернулся и собрался идти. Протоветсарию вдруг стало жалко этого меленького человечка.  Вернее не столько жалко слуги, а жалко его наказывать за то, что его, Георгия, не вывели к нежданному посетителю.
- Ладно, сейчас иду, - буркнул Амируци. Слуга склонил голову и быстро вышел из храма. Протовестарий вздохнул, перекрестился и повернулся к выходу. Выходя из храма, он почувствовал на себе внимательный взгляд севаста, но решил сделать вид, что ничего не заметил.
Солнечный свет на мгновение ослепил философа и чиновника трапезундского двора. Когда его глаза привыкли, он близоруко сощурился и увидел нежданного гостя. Им оказался плотный человек, лет пятидесяти с черной, как смоль бородой, не гармонировавшей с белыми как снег волосами. В этом человеке Георгий узнал друга своей юности Фому Катаволину. Фома был выходец из бедной семьи из восточной Халдии. Проявивший недюжинные гуманитарные способности, еще в юном возрасте, он оказался далек от книжной работы. Взрывной характер, природная хитрость, храбрость, изворотливый ум и бедность, доставшаяся ему в наследство от родителей, заставили Фому быть кем угодно, только не книжным червем.  Он познакомился с ним много лет назад, в свою бытность писцом у византийского эрудита и преподавателя Иоанна Агриропула. Михаил в те года служил в прислуге у одного из Кантакузинов. Амируци был лет на семь-восемь старше его, но как земляки они быстро нашли общий язык. У них хорошо получалось, как работать вместе утром и днем бумагами и манускриптами, так и весело проводить вечера и ночи в тавернах и борделях Константинополя. Все было замечательно. У Фомы, вскоре появились перспективы сделать карьеру при императорском дворе. Однако однажды он ввязался в борделе в драку из-за какой-то девицы, имя которой Георгий уже позабыл. Результатом драки было убийство родственника тогдашнего Императора Византии Мануила II. И Фома бежал без оглядки, как загнанный зверь. Затем им приходилось видеться не раз. Амируци встречал его на Родосе помощником капитана генуэзской галеи, наемником на службе герцога Афинского, в Синопе, на службе у местного бея, промышлявшего пиратством, купцом в Мессине и Флоренции. Каждый раз они хорошо провели время и помогали друг другу. Так он помог Фоме  в Генуе, где тот уже был нищий, так как утонули суда с его товаром. Затем Фома  спас Амируци от османов, будучи у последних переводчиком. Периодически Фома оказывался в Трапезунде, где мечтал прикупить собственность. Тогда они собирались и за бокалом хорошего вина общались, вспоминая былое и делясь планами на будущее.
- Фома, как давно я тебя не видел!       
- Здравствуй Георгий, рад тебя видеть в полном здравии!
- Как ты, чем занимаешься и живешь?
- Сейчас я купец, и живу в Константинополе.
- Ты снова в торговле, я за тебя рад. И как тебе живется? – поинтересовался Амируци.
- Жаловаться не буду, - уклончиво ответил Фома.
- Когда мы с тобой виделись в последний раз?
- По-моему лет десять назад в Генуе, - вздохнул Амируци.
- Нет, даже двенадцать, - поправил его Фома. Он оценивающе посмотрел на протовестария, - А ты совсем не изменился.
- Да нет,  Катаволин, - грустно улыбнулся Амируци, - теперь в моей голове седых волос гораздо больше, чем черных, а лицо мое как будто распаханное поле.
- Ну, ну не прибедняйся, ты всегда был любимцем двора, церкви и женщин, и им останешься. А если фортуна будет с тобой – то ты будешь молод.
- К сожалению, годы бегут…
- Но я очень рад видеть тебя, своего старого друга! Ведь мы знаем друг друга уже очень много лет. Мы познакомились, когда ты, по-моему, был только писцом, - быстро изменил тему беседы Фома.
- А ты, - грустно вздохнул Амируци, - был почти ребенок.
-  Ничего себе ребенок, - возразил Катаволин, - ты, разве забыл, как мы проводили время за стаканом доброго вина в тавернах Константинополя, а потом наслаждались в  объятьях прекрасных женщин. Ах, какие были времена…
- А одну я называл Таис Афинская.
- Жалеешь, что живешь как перекати-поле?
- Жизнь заставила меня помогать семье, бороться за жизнь.
- И везде находил друзей и умудрялся их сохранять!
- Друзей это слишком сильно сказано. Но добрых знакомых, которые мне должны – хватает – протянул – Но я без дома и семьи, есть правда дети, о которых я знаю, а еще больше о которых не знаю. Суть в том, что но я одинок. Я перед ними грешен и хотел бы помочь. Чем становишься старше, тем больше думаешь о вечном, и о том, что не сделал, и о том, что нужно сделать. Я уже не молод, дают о себе знать старые раны, побаливает сердце. Хочется покоя, наверное, хочу закончить свою жизнь в старости, в каком-то монастыре, замаливая грехи молодости, и как ни банально звучит. Надо оставить что-то такое, что останется после меня, и сохранится после моей смерти.
- Мудрено говоришь. Может про детей? Они есть продолжение тебя. – поинтересовался Георгий.
- Детям я хочу помочь деньгами, по крайней мере, тем двоим, о которых знаю. Я грешен перед ними – они растут без меня в бедности. А еще я грешен и перед теми, которые умерли,
 и о существовании которых, я не знаю. Я хочу иметь деньги, что бы оставить им в наследство, и они будут жить безбедно. Пока стараюсь зарабатывать их… скажем просто зарабатываю. А на склоне лет хочу пойти в монастырь. Может, тогда опишу свою жизнь. Ведь она интересна. Или описать историю Трапезунда, которую я хотел написать в молодости.
В глазах Амируци начали мелькать маленькие искорки, и он почувствовал легкое покалывание в правой руке и легкое онемение  в правой части лица. Он понял, что боль, которую он так боится и ненавидит, подло приближается. Знакомое волнение, ядом змеи охватывало его все сильнее и сильнее.
- Михаил, ты тщеславен, а это грех. Я слишком хорошо знаю тебя, и почему-то думаю, что твоя история будет подобна «Тайной истории» Прокопия Кесарийского. Ее вряд ли можно будет показать кому-либо, - тяжело сказал Георгий.
- Тебе плохо, старый друг? – заботливо спросил Катаволин.
- Не так, что бы хорошо. - Поморщился Амируци. - Да что мы тут стоим. Я хочу пригласить тебя в свой дом, принять с тобой трапезу…
- Нет, старый друг, - может быть в другой раз, - серьезно сказал Фома.
В это мгновение, его что-то насторожило в тоне Катаволина. Он вопросительно взглянул на гостя, оглянувшись вокруг, в друг серьезно произнес.
- Фома, я тебя слишком долго знаю, ты же не пришел из Константинополя делиться воспоминаниями?
- Давай пройдемся и поговорим на свежем воздухе, а то, как известно у стен есть уши.
- Говори, я тебя внимательно слушаю…
Медленно, небольшими шагами оба собеседника направились в сторону колокольни, мягко ступая по белым камням дороги. Несколько шагов они прошли молча. Затем Катаволин, будто бы в эти минуты собиравшийся с духом, негромко произнес:
- Тебе привет от Махмуд-паши…
- И как поживает мой драгоценный родственник? И откуда ты его знаешь?
Катаволин остановился, невесело усмехнулся, обнажив свои гнилые зубы, и засунул руку за пазуху.
- Я служу у Махмуд Паши уже несколько лет. Он кстати передал тебе письмо, - Михаил подал Георгию свиток.
Тот раскрыл  письмо и бегло взглянул на арабскую вязь. Он сразу узнал руку двоюродного брата, и у него неприятно засосало под ложечкой. Амируци почувствовал, что сейчас узнает что-то плохое.
- Он пишет, что ты должен мне на словах передать что-то очень важное… Я слушаю…
- Первое, что я хочу сказать, что Махмуд-паша помнит о тебе, ценит и по-братски любит. Он много говорил о тебе султану. И султан ценит тебя как умного человека и интеллектуала, а так же все сведения, которые он узнавал благодаря тебе… - Катаволин  выжидающе посмотрел на Амируци. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, Георгий повернул голову и увидел у выхода из храма, севаста Гашида, который внимательно смотрел на него с собеседником. Тот стоял под центральной апсидой храма, возле колонны. Рядом с севастом стоял какой-то невзрачный лысый человек, на которого Амируци проходя по улице, даже не обратил внимания. Этот человек стоял, подняв голову, смотрел отсутствующим взглядом на капитель, венчаемую резными орлами. Севаст что-то шепнул ему, тот, униженно кланяясь через мгновение, исчез из вида.
- Это кто? – настороженно спросил Фома, поймав взгляд Амируци.
- Ничего, можешь говорить. Он конечно проходимец, но ничего страшного… Давай-ка еще немного пройдем, а заодно и продолжим.
Медленным шагом оба собеседника направились в сторону колокольни взмывающей своей остроконечной крышей в нежно-голубое небо. Фома, тихим, мягким голосом произнес:
- Так вот, в знак доверия к тебе, и с разрешения султана, Махмуд-паша передает, что он ближайшее время, с армией выходит  из Анкары.
Георгий Амируци понял все. Он побледнел и почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Грядет война. Страшная и жестокая как все войны. Но без единой надежды на победу и лишь слабым намеком на выживание. Он с усилием взял себя в руки.
- Когда? – коротко спросил он.
- Я думаю август. Может даже раньше.
- Что от меня хочет Махмуд-паша или вернее султан?
Катаволин остановился, молитвенно развел руки и поднял взгляд в голубое небо. Амируци так же остановился и внимательно посмотрел на собеседника. Тот, поймав его взгляд, произнес:
- Султан уверен в своей победе, но он не хочет крови. И я по большому секрету скажу, что анкарского чуда больше не будет. Султан хочет, что бы Трапезунд без боя открыл свои ворота, что бы Давид…
- Кир Давид, - холодно поправил его Георгий.
- Пока еще Кир Давид. Султан хочет, что бы он вместе со всей своей семьей сдался ему… Ты не против, если я его буду называть «такфур»? Просто, такфур Трапезунда - в его голосе неприятно зазвучал металл. При этом Фома сделал упор на словах «пока еще», а слово «такфур» произнес с легкой издевкой. Не дожидаясь ответа Георгия, он продолжил:
- Султану известно, что трапезундский такфур богат. Торговые пошлины, доходы от имений, серебряные рудники, залежи квасцов, экспорт вина и солонины… Это можно перечислять долго. Известно, что поход связан с большими расходами. Султан хочет, получить всю казну такфура, что бы хотя бы частично компенсировать расходы на поход.
- А не слишком ли это много. Кир Давид будет защищаться. Он ведет переговоры с Исмаил-беем синопским, Узун_Хасаном и его туркменами, грузинскими князьями. У каждого из них есть солдаты. Заметь, Узун-Хасан, султан Ак-Куйунлу, со всей Белобаранной ордой, смертельные враги османов. К тому же Узун-Хасан родственник Кира Давида, женат на его племяннице, да предков-христиан у него хватает. Кроме того, у Кира Давида есть своя хорошо обученная армия. А в ущельях Мацуки и Халдии сотня человек может сдерживать стотысячную армию. Выдержит ли Султан войну со всеми? Война затянется. Может, поможет и Европа. Слишком многим успел насолить Великий турок. К тому же ты переоцениваешь мое влияние и мои силы. Если Кир Давид  узнает о моей помощи Великому Турку – меня убьют, наверняка убьют, а в лучшем случае ослепят, и я буду доживать остаток моих дней в одном из тех монастырей, где ты мечтаешь встретить старость и предаваясь воспоминаниям, о давно минувших днях. Еще хочу заметить, что в Империи не так много людей, на которых можно положиться.
- Нет, старый друг. По-моему ты сгущаешь краски. Давай посмотри на это под другим углом. Предположим, что синопский бей, не вмешается. Ему могут сделать такое, предложение, из-за которого он и не подумает приходить на помощь гяуру. Мало того, может быть такое предложение  уже сделано. И сделает его правоверный правоверному. А что если Узун-Хасан, при всей его силе и ненависти к османам не сможет вмешаться? Представь, например, что у него хватает проблем, причем таких, что для улаживания их он послал к султану свою мать Сары-Хатун.               
- Ты говоришь гораздо меньше, чем знаешь, - прищурил глаза Амируци.
- Знаю я действительно мало, а сказать могу еще меньше. – ответил Фома, и после небольшой паузы продолжил. - Грузинские князья – тоже не помощники. Они скорее перегрызутся друг с другом, чем помогут. Европа больше говорит, чем делает. Ну, соберется очередной собор в Риме. Ну опять, в очередной раз проклянут султана, пожалеют бедных православных  христиан, которых Папа на самом деле не любит не многим меньше чем правоверных. И все! В лучшем случае пришлют гонца с грамотой с  моральной поддержкой и все!!! А если свершится таки чудо, и таки соберется армия, то еще до генерального сражения все графы и герцоги перегрызутся между собой, половина армии разбежится. А остаток османы раздавят. Кстати, ты забыл еще родственника трапезундского такфура из Феодоро, в Крыму, Валашских и Молдавских воевод. Да только между нами море. А у них кроме интриг и грызни друг с другом  они ничего предоставить не могут. Да и силенок у них нет, и флот отсутствует.
Амируци молча стоял и слушал. Он чувствовал, старая знакомая - ноющая боль добралась до его правого виска и усиливалась с каждой минутой. Он постарался сосредоточиться и глубже вникнуть в суть разговора, найдя выход для себя из этой страшной головоломки. Тем временем Катаволин продолжал:
- У султана многотысячная армия и громадный флот. Месяцем раньше или месяцем позже он будет под Трапезундом. И что же Давид сможет предоставить? Пару тысяч солдат, ополчение, и крестный ход с иконами на стенах города? Молитвы святому Евгению? Всем понятно, что Султан возьмет город штурмом, во что бы то ни стало! И устроит резню как в Константинополе! Поверь мне, он пожертвует на это недели, месяцы и тысячи человеческих жизней. Ты хочешь видеть потоки греческой крови, льющиеся по улицам Трапезунда? Видеть, как убивают стариков и детей, насилуют женщин и  девочек? Обращают в рабство сотни и тысячи людей?
- Я все понимаю. Но это предательство, измена.
-  К кому? К  Великим Комнинам, которые себя изжили? Великими были Комнины сидевшие в Константинополе лет триста – четыреста назад. Алексей – да, Иоанн – да, Мануил – согласен. Даже Андроник, который спустил все, и с которым в Трапезунде так носятся. А эта семейка, дальних родственников Комнинов, которые из-за своего ничтожества прибавили себе слово «Великий», управляющие по сути дела одной фемой Великой Империи, давно погрязла в пороках и преступлениях. Чего стоит такфур Давид, узурпировавший трон у своего племянника? Да и  он, с его покойным братцем, замешаны в смерти своего отца. Зато с помпой его похоронили. Список грехов этой семьи можно долго и нудно продолжать. Но ты их знаешь не хуже меня. Посмотри еще на события последних лет. Пали Палеологи в Морее, разгромлены генуэзцы на Хиосе и Лимносе, пали Афины. Еще раз напомню, что взятие Трапезунда вопрос времени. Еще раз повторяю, оказав помощь султану, ты спасешь тысячи безвинных жизней. Это не измена, это не предательство, это здравый смысл, и любовь к ближнему, как говорим мы, христиане. Это спасение тысяч жизней обыкновенных людей, начиная от архонтов и заканчивая крестьянами. Поверь, а крестьянам, торговцам, ремесленникам, купцам все равно, кому платить подати. Им нужна стабильность без войн, набегов, которые повторяются из года в год. Султан даст им эту защиту и постоянство.
Георгий наморщил лоб и потер своим узловатыми от подагры пальцами виски. Боль все  усиливалась. Он вздохнул и обреченно произнес:
- Когда-то я слышал предсказание, что империя Великих Комнинов началась с Давида. Точнее с Алексея и Давида. Но из-за каких-то темных дел, о которых я сам толком не знаю, Давид погиб. Киру Алексею I Великому Комнину астрологи предсказали, что империя будет существовать до тех пор, пока в ней не воцарится император с именем Давид. В императорской семье это имя было под запретом. Но вот уже год с лишним империей правит  император Давид.
- Я знаю эту историю, которую Великие Комнины, уже больше двухсот лет пытаются вычеркнуть это имя из памяти людей. Это рок, - понимающе махнул головой Фому Катаволин, - против рока мы бессильны… разве, что силы небесные могут помочь. Но это бывает очень редко.
- Если отбросить лирику, - продолжил Амируци, - здраво посмотреть на настоящую жизнь, ты старый друг прав. И в империи хватает недовольных, в том числе и архонтов. Взять хотя бы тех же Кваситов. Кроме того, очень многие жители империи правильно смотрят на настоящую жизнь. И я не удивлюсь, если многие примут Ислам. И при наличии определенных гарантий не мало из них окажут посильную помощь Султану.
- Аллах, наверняка с любовью встречает каждого нового правоверного. А султан как истинный правоверный тоже. Хотя, я не одобряю ренегатство, и то, что я говорю грешно…- понимающе замахал головой Фома, - К тому же я уверен, что Великий Турок не отберет средств к существованию, у тех, кто помог правоверным. Безусловно, громадных богатств Султан не предоставит, но безбедное существование – это вполне. И тебя старый друг это касается в первую очередь.
- И что мне предлагают османы? – грустно улыбнулся Георгий Амируци.
- Зачем так грубо…Тебе в случае удачи, Султан будет очень благодарен и гарантирует безбедное и счастливое существование. Ты будешь под покровительством Махмуд-паши. Можешь оставаться христианином, если хочешь – примешь ислам. В любом случае тебя всегда будет рад видеть султан просто так. Он с удовольствием будет вести с тобой беседы на философские и теологические беседы, и это, не говоря о Великом визире. Султан гарантирует тебе имения во Фракии, для твоей счастливой жизни, до конца твоих дней. Возможно, пригодиться твой талант вести переговоры. Что еще надо нам на склоне лет? Кстати, не забудет он и о твоей семье. Если твои дети примут Ислам, они смогут сделать карьеру у османов.
- Это даже не плохо для проигрыша. Почаще бы так проигрывать, - попытался пошутить Георгий. – Кстати, а что обещать Киру Давиду и его семье?
- Если все пройдет хорошо, может быть, он получит удел, как Дмитрий Палеолог – чем он то хуже. Ну, по крайней мере, спокойную и богатую жизнь близ султана, в случае его лояльности. В худшем случае Давида и его семью ожидает смерть. Хотя может быть, кого нибудь, султан посчитает нужным оставить в живых – и тот проживет остаток своих дней в рабстве.
Оба собеседника остановились в тени колокольни.
- Я тебя понял Фома. Я постараюсь оказать услугу Султану. Но существуют разные превратности. Если случится такое, что Трапезунд покориться султану без Кира Давида. Ведь по сути дела Султану нужна Халдия, с ее серебряными и железными рудниками,  месторождениями квасцов, плодородными землями, а не собственно ее правитель с семьей. Без Кира Давида обороны города не будет. Пусть он бежит, куда хочет со своей семьей, скитается по дворам чужих государей. А что до денежной добычи, можно постараться, что бы, султан не был в обиде.
- Это, не совсем то требуется…но думаю султану нужен результат… А если он бежит из Трапезунда морем. А там, шторм, корабль садится на рифы. Или где-то в горах Халдии на него сойдет лавина. В конце концов, существуют пираты или разбойники. Словом нет человека и нет проблемы.  По-моему, бегство морем более предпочтительно.
Георгий почувствовал, как на его лбу выступил пот. Это был не пот, который спасает человека от жары, охлаждая организм. Это был пот, который является спутником страдания и мук человека. Он достал платок и медленно поднес его рукой к лицу и несколькими движениями стер прозрачные капельки соленого пота со лба, щек и шеи. Он почувствовал, как накатывается предательская тошнота. Фома внимательно смотрел на Амируци, словно пытаясь заглянуть ему в душу. В его глазах мелькнули хитрые искорки, как бывает, когда к человеку придет блестящая идея.
- В свете этого может мы подстрахуемся, и постараемся обеспечить себе спокойную старость в независимости от политических интриг?
Георгий с интересом прищурил глаза.
- Представь, если Кир Давид, в последний момент бежит с частью казны на корабле или отправляет часть казны за море, для обеспечения жизни в изгнании… Ведь такое вполне может быть. Мы перехватываем груз. Часть отдаем кому надо, а часть обеспечивает нашу  безбедную жизнь. В этом хаосе, который скоро начнется, особенно если галея утонет, ничего не выяснится.
Какое-то время оба собеседника смотрели глаза друг другу. В душе Амируци боролись чувства, сплетенные в комок. Предстояло вести тройную игру. Обмануть и Давида и Султана, и не оказаться обманутым. Пауза затянулась.
- А почему бы и нет, - наконец произнес Амируци, - я заставляю Кира Давида отправить часть казны морем, сообщаю тебе все о судне…
- А я, - перебил Георгия Фома, - перехватываю его в море, как ни как я же пиратствовал.
- Почему бы и нет?
Будем держать связь друг с другом.
- Только не вздумай меня обмануть, Фома, если что я сообщу султану.
- Если ты меня обманешь, я сделаю то же самое. – Вот видишь, старый друг, мы гарантия безопасности друг-друга…
Когда Амируци добрался домой и упал на ложе, правая часть его головы, буквально раскалывалась от боли. Вскоре его начал бить озноб и он с головы до ног покрылся холодным липким потом. Затем перед его глазами настала темнота, прерываемая яркими вспышками всепроникающей кинжальной боли. Внезапно в его голове стали проноситься калейдоскопом диковинные картины, не имеющие, как ему казалось, никакой связи с реальностью… Кир Давид со всей своей семьей на коленях перед султаном…Его собственный сын Василий, с измученным лицом в султанском серале…Галея с развевающимся багряным флагом с гордым золотым комниновским орлом уходящая в голубую даль моря…Он сам в сидящий на диванах вместе с Махмуд-пашой роскошном дворцовом зале … Бывшая императрица Мария Гавра рыдающая над окровавленными телами… Христокефал превращенный в мечеть с пристроенным рядом минаретом… Вооруженные до зубов янычары в комнатах его дома…Фома, стоящий на коленях и рыдающий как ребенок…Затем на него волной накатилась черная пустота.

11
Константин проснулся от того, что его тормошили за плечо. Он открыл глаза и не сразу  понял что происходит. Ему понадобилось с полминуты, что бы понять, что он не у себя дома, и что за окном было уже темно. В комнате стоял полумрак, который желтым светом прорезал луч настольной лампы, упиравшийся в большой одежный шкаф. Оля, одетая в синий махровый халат, стянутый узким пояском, стояла, нагнувшись над ним.  Он заметил, что она была без бюстгальтера. Затянутый  халат символически скрывал, молочно-белые округлости ее грудей, с коричневыми сосками, которые почти касались его. Костя механически он уставился на них.
- Ты нормально?
- Что случилось? - ответил вопросом на вопрос Константин.
- Тебе приснилось что-то страшное? Ты жутко кричал.
- Не помню, - пробормотал Костя.
- Костик ты в норме?
Вместо  ответа, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, он обнял Олю и прижал к себе.  Девушка упала на него и, упершись руками в диван и безуспешно попыталась от него оттолкнуться. Костя, не теряя времени даром, впился своими губами в ее губы.
- Что ты делаешь, ты сума сошел… - только успела произнести Оля. Не обращая внимания на неубедительные  протесты, Костя стал целовать ее все сильнее и сильнее. Вскоре, ее и без того слабое сопротивление угасло и взамен его, он почувствовал легкое покусывание, своих губ ее зубами и страстные на границе наслаждения и боли ласки своего тела. Он стал целовать ей шею, и перевернул ее на спину. Но они не удержались на диване и медленно сползли на мягкий ковер. Оля беззвучно рассмеялась, расплывшись в озорной улыбке. Константин, резким движением, расстегнул ее халат, и стал целовать ее тело. Ему хотелось покрыть поцелуями ее всю – от корней волос до пальчиков ног. У него все поплыло перед глазами, он потерял чувство  реальности, - боль, неприятности, проблемы, все мысли, все отодвинулись на задний план. Он видел только молодое красивое женское тело, которое хотело его, и которое хотел он. Лишь на мгновение у него мелькнула мысль о презервативе, но она угасла также быстро, как и появилась. Оля лихорадочно расстегнула пуговицы на его джинсах и, помогая себе ногами, сбросила с него остатки одежды. Константин медленно стянул с нее трусики, раздвинул бедра и рывком вошел в нее. Она широко раскрыла глаза, открыла рот, словно издала беззвучный крик и обхватила его тело ногами. У них был секс, жесткий молчаливый секс. Константин чувствовал, как ее ногти впиваются ему в спину, и как бы в отместку, кусал ее грудь, оставляя на ней следы своей страсти. Лишь однажды, когда Оля была на пике наслаждения, из ее груди вырвался крик, нет скорее стон, раненой самки. Затем она с силой прижалась к нему и разом обмякла.
- Ты  уже? – прошептал Костя.
- Если хочешь - кончай, - ответила она.
Он кончил молча, и когда семя, мягкими толчками вышло из него, он, тяжело дыша, опустился на нее и уткнулся лицом в ямочку на ее шее. Своими губами он почувствовал на ее коже солоноватый пот, верный спутник страсти. Они бессильно лежали, объятые приятной истомой. Оля медленно перебирала слипшиеся пряди его волос на голове. Константин, понимал, что что-то надо сказать. Банальных слов вроде «ты супер», «было классно» он не хотел. Признаний в любви он сказать не мог…
- Олечка, ты… ты замечательный человечек…- тихо сказал он.
Оля легким движением ладони убрала его волосы со лба.
- Ты не боишься кончать в девушку, вот так? А вдруг в один прекрасный день она скажет, что беременна?
- Меня ничем не запугаешь. И будет то, что Боженька захочет, предохраняйся или нет.
Оля ничего не ответила. Она провела указательным пальцем от корней волос, через лоб, нос и остановившись на подбородке, нежно поцеловала его в губы.
- Спасибо.
- Ты что? Не за что. Это тебе спасибо…
- Тс-с-с-с,  - прижала она указательный палец к его губами. – Есть за что. Есть. Давай примем душ и переместимся на кровать. Уже поздно, второй час ночи.
После горячего душа они оба оказались под одеялом. Константин с удовольствием почувствовал телом прикосновение свежего белья, вытянулся на кровати. Но именно в этот момент ему очень захотелось куда-то уйти из этой квартиры, не смотря ни на то что. И не важно, что сейчас была глубокая ночь, и что ему пойти попросту было некуда. Ему хотелось просто встать и уйти. С ним уже бывало такое: прошла страсть, но нет чувств. Он вспомнил, когда это произошло в первый раз. Это было давно. В тот момент его отношения, с его тогдашней девушкой Аней, заходили в глубокий тупик. Постепенно его чувства, вошедшие в привычку, остывали, той страсти, которая была на заре их отношений, уже давно не было. Все переходило в привычку. Она понимала это… Но наверное испытывала гораздо больше тепла к нему, чем он к ней. А может в ней еще трепетал тонкий лучик надежды… Это случилось у него дома. В тот момент, когда они разжали страстные объятья, Костя, воспользовавшись каким-то пустяковым предлогом, повернулся к ней спиной и уставился в окно. Аня попыталась его обнять, но он вывернулся из ее объятий, предложив принести попить сока. Она убрала от него руки и легла на спину и как ни в чем небывало спросила: «Может ты, быстренько примешь душ, а я потом?». Он улыбнулся и ответил: «С удовольствием, я мигом». Он направился в ванную, и когда открыл туда дверь, то услышал: «Костя, ты знаешь, что такое бесконечность?». Он наморщил лоб и ответил: «Песня Земфиры или перевернутая восьмерка». Радуясь своему остроумию, Константин вошел в душ и с наслаждением направил на себя горячую струю воды. Через минут десять, когда он вышел из ванной комнаты, Ани в квартире не было. Но на кровати одиноко лежал лист ксероксной бумаги, на котором большими буквами было написано: «Бесконечность это время между тем как он кончит и она уйдет».
Внутри его что-то опустилось, но почему-то он облегченно вздохнул. Затем Константин оделся, выскочил на улицу, и, пытаясь ее догнать, найти.  Но не нашел, и не догнал. Позднее, он сделал попытку сближения – звонил, пробовал с ней, встретиться – но  безуспешно – она вычеркнула его из своей жизни.
Вот и сейчас, когда Оля положила свою руку ему на грудь, он инстинктивно нервно дернулся и попытался вывернуться.
- Что-то не так? – настороженно сказала Оля, отдернув руку.
- Нет. Все нормально, ты просто случайно задела ссадину, - соврал он.
- Извини милый, я нечаянно - поцеловала она его в плечо.
- Давай спать, Котик, - ответил он и в свою очередь обнял ее.
Она прижалась к нему, словно пытаясь найти защиту в его объятиях, и положила голову на подушку, касаясь лбом его плеча. Он почувствовал, ее теплое и влажное дыхание. Константин закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать. Вскоре они заснули.

Его разбудил солнечный луч, прорывавшийся через закрытое шторами окно. Константин открыл глаза и посмотрел на Олю. Она еще спала, крепко обняв его правую руку. Ее взлохмаченные волосы волной рассыпались по подушке. Капельки слюны образовали еле видное маленькое пятнышко на  бело-голубой наволочке. Он осторожно освободил свою руку и встал. Оля замурлыкала во сне как котенок и свернулась клубочком. Он укрыл ее получше одеялом и вышел из комнаты. Затем взял  трубку переносного телефона, и вошел на кухню. Он щелкнул кнопку на электрочайнике, и тот зашумел, нагревая воду. Константин набрал номер Леши. Алексей взял трубку только после седьмого гудка.
- Алло.
- Привет! Ты говорить  можешь?
- Привет. Куда ты пропал. Не берешь ни городского,  ни мобильного. Что же там с тобой случилось. Я волнуюсь.
- Меня хорошо отметелели. Забрали все, и, наверное, посетили мою квартиру.
- Твою мать…, - выругался Леша.
- К тебе звонили? Кто-то на тебя выходил?
- Нет, пока тихо.
- ОНИ, по-моему, они в серьез ищут наш документ.
- Ага, значит тут не все так просто. И эти байки, которые нам рассказывал Игорь, не совсем виртуальны.
- Видимо так. Не старый же атлас полный до потопных кулинарных рецептов и детских рисунков вызывает неподдельный интерес?
- Надо поскорее разобраться с этой рукописью. Пока она только приносит неприятности и хлопоты. Кстати, ты мне поможешь сегодня. Мне хотелось бы посоветоваться о том, что случилось и выработать тактику наших действий. Хотелось бы войти к себе домой при свидетелях.
- Я порешаю, все свои дела и тебя наберу…
- У меня же нет телефона. Позвони ко мне на работу.
- Ладно.
- Слушай, наверное, надо бы Игорю сообщить, о том, что случилось, учитывая то, что все рукопись у него. Ну и просто человечка не хочется подставлять.
- Согласен. Давай созвонимся в течение дня и встретимся.
- А где-ты?
Константин замялся, подбирая слова.
- У хороших людей.
- Не хочешь говорить не надо. Если будет желание – расскажешь при встрече. Пока.
- Покеда.
В трубке раздались короткие гудки. Константин нажал кнопку сброса.
- И это так меня называют после того, что между нами было, - раздался за его спиной Олин голос. Она произнесла это с нескрываемой иронией, граничившей с сарказмом. Костя обернулся и увидел ее стоящую в дверях. Она была только в белой майке. Ее лицо была заспанное, вернее похоже на то, которое бывает у только, что проснувшегося человека, еще не вошедшего в бодрый ритм жизни. Прическу на ее голове можно было назвать просто творческим хаосом. Но именно в этом, отнюдь не «вечернем» виде,  когда красавицы в боевой раскраске, охотятся на потенциальных женихов, она показалось ему очень привлекательной.
- Ты сейчас само очарование…
- Я же не накрашенная и заспанная, - кокетливо произнесла Оля.
- Но это факт.
- Не подлизывайся.
- И не подумаю. Говорю правду, правду и только правду.
- Врунишка, но тебе я почему-то верю.
Шлепая по полу босыми ногами, Оля подошла к нему и обвила его шею своими руками. Константин обнял ее, поглаживая ее спину и ягодицы.
- Ты супер. Если б я написала эту фразу на компьютере, я поставила сотню смайликов. Нет две сотни смайликов!
- Ого! – шутливо воскликнул Константин, и поцеловал ее в щеку.
- Давай завтракать, пить кофе и будем выдвигаться в сторону работы. Выговоры же нам не нужны?
- Согласен.
Она включила радио, и занялась приготовлением завтрака. Уютно устроившись на мягком уголке, он смотрел, как девушка деловито, металась между холодильником, плитой и столом для готовки. Он, было, предложил свою помощь, но Оля с улыбкой отказалась. Константин вернулся к своим мыслям, пытаясь, на свежую голову, переосмыслить события вчерашнего дня.
В течение десяти минут на столе оказались горячие бутерброды, печенье, салат из свежих овощей и омлет. Завершили композицию две чашки горячего кофе, и зеленые салфетки в деревянной салфетнице.
– Кушать подано, - театрально сказала она.
Они сели за стол и начали завтракать. Сначала они завтракали молча, разве что Костя изредка отпускал комплименты относительно ее кулинарных талантов. Оля ела мало, скорее символически копалась вилкой в своей тарелке. Костя, про себя отметил, что аппетит приходит во время еды, и даже взял себе добавки. Когда они дошли до сладкого, Константин нарушил молчание, отхлебывая кофе из большой красной чашки.
- Ты слышала весь наш разговор?
- Достаточно, что бы понять. Тебе хватает сахару?
- Да.
- Если бы ты не спросил, то спросила бы я. Женщины ведь любопытны. Кстати, это не политика? Не криминал?
- Нет, не политика. Это точно. Криминал – тоже вряд ли, – затем нехотя, пытаясь перебороть в глубине себя, чувство гордости или гордыни Костя, запинаясь на каждой фразе, спросил, - Можно, мне это…какое-то время поночевать у тебя… Будем концессионеры во всем… Я свою долю внесу, финансовую… И это спать в одной кровати… Вообще не обязательно…
- Тебе не понравился секс со мной или что-то во мне не то? Может быть, есть какая либо другая причина, – сказала Оля, внимательно посмотрев на Константина.
Костя покраснел, наморщил лоб и стал нервно поворачивать, на столе свою, наполовину полную чашку кофе.
- Ты, что… ты спасла меня и подарила незабываемую ночь, о которой может мечтать любой мужчина.
Он неловко замолчал, и судорожно стал составлять следующую фразу. Затруднительное молчание прервала Оля.
- Долой комплименты и лесть. Вернемся к фактам. Насколько я понимаю, ты попал в неприятную и непростую ситуацию, - произнесла Оля, каким-то располагающим к себе голосом, - мы были друзья, а сейчас надеюсь, мы что-то большее. Скажу прямо, ты мне нравишься. Очень нравишься, наверное, даже больше. И если тебе нужна помощь, я обязательно тебе помогу, и сделаю все, что в моих силах. Елки-палки, первый раз признаюсь молодому человеку в своих чувствах – усмехнулась она и запнулась на полу слове.
- Олечка, - попытался что-то сказать Константин.
- Подожди, - остановила его она. - Я взрослая девочка, которая повидала жизнь, во всех ее прелестях. И я хочу, что бы ты был со мной искренен. Если тебе нужна просто отдельная квартира, что бы перекантоваться какое-то время – я тебе помогу и найти ее, и финансово. Если ты хочешь быть тут – эти двери всегда открыты для тебя, в любое время дня и ночи. Мне наплевать на других мужиков, и на чье либо мнение. И запомни, ты мне ничего не должен.
- Я питаю к тебе, только теплые чувства, но я боюсь и за тебя. Ты видишь, как меня отделали? Я боюсь, что могут пострадать люди, которые окружают меня, - попытался вывернуться Костя.
- Пойми меня правильно, то, что я для тебя делаю, или сделаю это просто так. Я готова рискнуть, ведь в душе я авантюристка. И еще раз запомни, - повторила она, - ты мне ничего, абсолютно ничего не должен. Договорились?
Константин медленно опустил голову в знак согласия. Она улыбнулась и потрепала его волосы.
- Единственное – это одна просьба: будь искренен со мной и говори правду. Какая бы она не была. Договорились?
- Оля. Ты супер! – улыбнулся Костя.
- Договорились?
- Конечно. Ты действительно, самая… Нет, ты та, что идет по жизни с улыбкой, как когда-то пел Макаревич.
- Да ты что?! – полушутя полусерьезно воскликнула Оля.
- И мне кажется, что я влюбляюсь в тебя…
Оля удивленно подняла брови, и улыбнулась. Он так и не понял, поверила ли она в его слова или сделала вид, что поверила. Но, похоже, что эти слова были ей приятны. Если не приятны, то, по крайней мере, нужны в этот момент ее жизни, в это майское утро. Он встал, подошел к ней  сзади, обнял и поцеловал в шею. Правой рукой она обняла его за шею и прижала к себе. Константин почувствовал, что в нем вновь стало просыпаться желание, он положил ей руки на живот и  стал целовать шею, двигаясь к ушку.
- А как же работа? – шаловливо спросила она, повернувшись к нему лицом.
- А ну ее к чертям, - тихо сказал Константин, снимая с нее футболку.


На работу они, как и следовало ожидать, опоздали. В своих отделах они, не мудрствуя лукаво, сослались на ужасные пробки на дорогах, которые бывали в мегаполисе очень часто. Кроме того, Константин, соврал, что попал в ДТП. Демонстрируя всем свой пострадавший вид, принимая слова сочувствия и сострадательные взгляды, Константин нагло покинул рабочее место. Единственное, что он сделал на работе, это то, что заскочил в свой кабинет, захватил из сейфа дубликаты ключей и немного денег – свой неприкосновенный запас. Правда, какое-то время он еще посидел перед компьютером, нервно бороздя просторы Интернета, пока не дождался звонка Алексея. Затем он позвонил Луденому.
Они встретились около двух, в одном из многочисленных парков города в пяти минутах ходьбы от дома, где жил Константин. Сегодня были выпускные в школах. Десятки тысяч молодых людей только, что получивших зеленый свет в большую взрослую жизнь, но еще не сдавших выпускные экзамены,  заполонили город. Именно в этот день город со снисходительностью своего тысячелетнего возраста смотрел на маленькие безумства вчерашних детей. Вот и сейчас островок свежей весенней зелени среди урбанистических коробок домов был заполнен веселой молодежью одетой под час ярко и вызывающе, с неизменной лентой, на которой красовалась надпись «Выпускник». Алексей, который пришел первый на встречу первый, и сидел на одной из скамеек, вытянув ноги зевая, с высоты своих 30 лет улыбаясь, смотрел на выпускников школ. Вчерашние школьники, которые, почувствовав свободу, открыто отрывались, распивая водку с соком из пластиковых стаканчиков и смело целовались по-взрослому - «в засос».
- Привет, - произнес Константин.
- Здорово, - протянул руку Алексей, - жду тебя и ностальгирую по моим семнадцати годкам. Где они?
- Не грусти! Ты же в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил, как Карлсон, который живет на крыше.
Они пожали друг другу руки, потом  Алексей встал, взял друга за плечи и внимательно на него посмотрел.
- Ого, да тебя хорошо отделали, - присвистнул Алексей, комментируя результаты осмотра.
- И не спрашивай. Всем говорю, что попал в аварию.
- Версия хорошая, но в нее что-то не верится. Больно эти следы похожи на отпечатки кулаков.
- Должен еще и Игорь подойти.
- А вон он кажется и плывет, - произнес Алексей, и указал пальцем на не спеша идущую фигуру их общего знакомого.
Затем Алексей засунул руки в карманы, и со скептической улыбкой стал поджидать подхода Игоря. Константин, помахал рукой над головой, показывая их местоположение. Игорь заметил их и помахал в ответ. Подойдя к друзьям, Игорь пожал им обоим руки, и не обмолвившись ни слова о внешнем виде Константина ни слова, сказал, как ни в чем не бывало:
- Ну, как у вас дела?
- Дела у прокурора, - с сарказмом произнес  Алексей, - а у нас делишки, и не очень хорошие, на сколько я понимаю.
- Вернее проблемы, скорее со мной, но могут и коснуться и нас всех, - невесело констатируя фактическое положение вещей, сказал Костя.
Игорь слегка побледнел, и спросил:
- Что там у вас случилось?
- У кое-кого это на лице написано, - иронично заметил Алексей.
Константин проигнорировал намеки и, решив не раздувать намечающийся конфликт, предложил:
- Давайте пройдемся по парку и поговорим, - и, не ожидая ответа собеседников, пошел по выложенной бетонными плитками дорожке. Игорь и Алексей последовали с ним.
- Да, как пенсионеры гуляем, - зевнул Леша, демонстрируя показное спокойствие.
- Да нет, меньше чужих ушей, - парировал Костя.
- Блин, как шпионы, - проворчал Игорь, - ну что там случилось?
Константин рассказал о своих вчерашних злоключениях. По мере того, как он рассказывал, лицо Алексея все мрачнело и мрачнело. Игорь, периодически переспрашивал, будто плохо слышал слова и нервно кусал губы. Когда Константин закончил свой рассказ, Алексей грустно произнес:
- По-моему, это какая-то грязная история.
- У меня ко всему этому больше вопросов, чем ответов, - задумчиво заметил Игорь.
- Ну, это понятно. Стоит вопрос по-другому, что делать? – сказал Алексей.
- Что делать Косте, - поправил, его Игорь.
- Ты тоже в теме, так, что не обольщайся, - парировал Алексей.
Игорь недовольно поморщился, но промолчал.
- Если там замешаны деньги, или большие деньги, то пострадаем все, - продолжил Алексей.
- Давайте не будем пока устраивать разборки, – вмешался Константин. - У меня к вам просьба, давайте зайдем, ко мне домой. Я честно скажу, что не знаю, что меня там ожидает. Я хочу войти в свою квартиру при свидетелях. А вы трое в той или иной степени в курсе происходящего. Точнее уже знаете все. Я не хочу, что бы в это дело вмешивались чужие люди, или те которые не в курсе происходящего.
- Тогда идем, у меня времени, например, в обрез, - сказал Игорь, и резко переменив тему для разговора, спросил – Когда собираетесь в отпуск? Я вот подумываю куда ехать, на Адриатику, в Турцию, или Египет?
- Не съезжай с темы, - ответил ему Алексей.
Молча, концессионеры быстрым шагом направились к дому Кости. Они пытались как-то разговаривать друг с другом, но беседа не клеилась, и было видно, что собеседники осторожно, подбирают выражения, так как в голове их мучили вопросы, над которыми билась русская интеллигенция еще с ХIХ века – «Кто виноват» и «Что делать». Когда они оказались возле двери в Костину квартиру, тот оглянувшись по сторонам сказал:
- Пока все нормально.
- Дай Бог, что бы внутри было так же, - логично заметил Алексей. Это было сказано таким тоном, словно он хотел сказать: «рано радуешься братишка».
Игорь просто стоял молча, ожидая дальнейших действий. Когда они вошли в квартиру, Константин обреченно вздохнул, а его спутники просто хорошо выругались. Их взору предстала картина погрома: большинство книг, личных вещей, одежды, постельного белья валялись разбросанными по квартире. Диван, на котором он обычно спал, был наполовину разложенный и стоял среди разбросанных вещей, как полуразрушенный бастион на поле брани. Молодые люди остановились в коридоре, внимательно осматривая картину хаоса.
- Да, у меня побывали гости…- обреченно вздохнул Константин.
- Ты  бы глянул, на месте ли деньги, или документы? – резонно заметил Игорь.
- Вообще-то именно это я сейчас и собирался сделать, - ответил Костя.
Осторожно ступая, между разбросанных вещей, он подошел к комоду и открыл его. Его содержимое так же было перевернуто. Но паспорт, диплом и другие документы оказались нетронуты. Они мирно лежали в ворохе счетов по квартплате, инструкций на бытовую технику, и еще каких-то бумаг. Константин облегченно вздохнул, взял в руку паспорт и победоносно помахал им над головой, словно демонстрант флагом. Порывшись еще немного в бумагах, он,  там же он нашел и большую часть своих денег.
- Вроде все деньги и документы на месте. По крайней мере, на первый взгляд, – сказал он.
- Но все равно, у тебя тут серьезно похозяйничали, - заметил Алексей.
- Заходите, садитесь, если так можно сказать.
- Ментов вызывать будешь? – спросил Игорь.
- Наверное, да. Меня это все порядком достало.
- Тогда, нам особо следить не стоит, - произнес Алексей, почесав свой затылок.
В этот момент раздался телефонный звонок, который прозвучал среди этого хаоса, подобно выстрелу. Все трое инстинктивно дернулись и. Их взоры устремились на мигающую красную лампочку телефонного аппарата, который, не обращая внимания на окружающих, методично звенел. Константин осторожно подошел к телефону и после минутного раздумья взял трубку:
- Я вас слушаю, - твердо сказал он.
- Привет, кролик – услышал он незнакомый голос.
- Это кто?- настороженно спросил Константин.
- Значит так, - заявил собеседник, не потрудившись, представится, - если ты думаешь, что убежал от нас, то глубоко сомневаешься. Либо ты вернешь, то, что тебе не принадлежит, либо ты пострадаешь.
В одно мгновение, внутри Константина все закипело. Может, это и была та капля, которая переполнила чашу его терпения. Или, настал тот момент, когда человек доходит до той точки, за которой чувство страха или притупляется, а порой вовсе пропадает. Возможно, просто уровень адреналина в крови достиг рекордного уровня. Константин, с  трудом сдерживаясь, спокойным тоном сказал:
- Это кто? Чего вы меня пугаете?
Видимо его оппонент не ожидал такой реакции, и какое-то мгновение замешкался.
- Тебя ни кто не пугает. Мы просто предупреждаем. Даем тебе на все про все времени, до завтра, до девяти вечера. Потом начнутся неприятности. Запомни, мы знаем, о тебе все, и где работаешь, и где живешь.
- Да пошли вы… Я не знаю ничего! – сорвался Костя, - Если хотите- приходите, я вам все припомню и жду. Я приму все адекватные и неадекватные меры, по отношении к тебе и твоей компании…
- Ты главное не нервничай, нервные клетки не восстанавливаются, – перебил его голос незнакомца, видимо довольного полученной реакцией, - Нам нужны бумаги, которые ты незаконно присвоил. Ты их отдаешь – и все заканчивается…И тогда…
Константин, просто опустил трубку на рычажок, прекратив разговор. Оба гостя вопросительно взглянули на него. Константин хотел, было, им рассказать содержание разговора, когда телефон зазвонил снова.
Он, схватил трубку и рявкнул:
- Пошел на… урод!
В трубке раздалось несколько секундное молчание, словно собеседник переваривал полученную информацию и собирался с мыслями для ответа. Затем в трубке раздался незнакомый женский голос:
- Это Костя?
- Да, а кто это, - более спокойно спросил он.
- Это Марина.
- Какая Марина.. – растеряно переспросил Костя, но мгновенно поняв, какая, спохватился – Извини, не узнал.
- Богатым будешь.
- Не знаю... Привет, как ты? – спокойным, почти елейным голосом, произнес Константин.
- Это ты как?
- Да вроде бы ничего. Правда все тело ноет, а так ничего.
- Ты не очень ударился?
- Спасибо. Терпимо. Вот разбираю дома маленький погром.
- Мне очень, очень жаль, что с тобой, такое случилось, - произнесла Марина, тщательно выговаривая слова, - Я многое не знала, и до сих пор понимаю далеко не все. Но нам, наверное, надо как-то встретиться и обсудить ту ситуацию, что сложилась…И ты не поверишь, я где-то тоже нуждаюсь в твоей помощи. Я думаю, что мы вместе, найдем выход из ситуации, в которой мы оба оказались.
Пока она говорила, в голове Константина промелькнула мысль о том, что он не верит девушке. Видимо Марина понимала и это, потому, что продолжила:
- Поверь, это не подстава. И я готова увидеться с тобой в том месте, которое ты укажешь. Я не знаю, может быть в кафе, ресторане, или еще где-то…
- С кем это ты сюсюкаешься? – полушепотом спросил Алексей, улыбаясь на все тридцать два зуба.
Константин приложил указательный палец ко рту, прося помолчать, стараясь не обращать внимания на ехидную ухмылку Игоря, и беззвучный смех Леши.
- Откуда ты узнала мой телефонный номер?
- После того, что было, я в серьез поговорила с Леонидом. И от него собственно и узнала твои координаты.
- То есть, ты выступаешь в роли посредника? – спросил Константин.
- Нет, ни о каком посредничестве не может быть и речи. Я хочу просто с тобой встретиться и поговорить о создавшемся нелепом положении и найти из него выход. Как правило, в переплет попадают по отдельности, а  выходить приходится вместе.
- Скажем так, что ты меня убедила. Давай  увидимся завтра, где-то в центре города. Ты не скажешь номер твоего сотового?
- Да конечно, - послышалось из трубки
Константин прижал плечом трубку к уху, потянулся к столу и схватил одной рукой лежащий на нем карандаш, а другой какую-то брошюру и силой давя карандашом на глянцевую поверхность, записал цифры.
- В шесть возле почтамта, нормально? – спросила она.
- Да конечно. До встречи.
Константин положил трубку, и вопросительно взглянул на приятелей.
- Это случаем звонила не твоя спасительница? – спросил Игорь.
- В принципе она.
- В принципе или действительно?
- Да. Она.
- Эта девчонка тебе свидание уже назначила?
- Я бы это свиданием не назвал.
- В таком, случае я бы с ней не встречался. Из всех соображений и в первую очередь из соображений безопасности.
- Чего? Я же мужик, – заявил Костя.
- Тем не мене. Я бы на твоем месте еще и подал заявление в милицию.
- Да, и не забудь снять побои, - дополнил Игоря Алексей. – Поддерживаю в этом Игоря всеми руками. Хотя с визитом в правоохранительные органы я бы повременил - я не хочу, что бы вплыла, рукопись, или как он Хроника. Во-первых, придется все объяснять, а во-вторых - чего доброго она может уплыть к кому-то другому. Кстати, Игорь, где она?
Игорь пожал плечами, осмотрелся, всем видом показывая, что ему хочется присесть. Костя махнул рукой, знаком показывая, что в комнату можно зайти. Приятели, не задумываясь, последовали его приглашению. Предварительно  сняв обувь, они вошли в комнату, осторожно переступая лежащие на полу вещи босыми ногами. Игорь сразу уютно разместился на кресле, развалившись, закинув ногу на ногу, и положив руки на подлокотники. В этот момент,  он всем своим видом, чем-то напоминал  чеширского кота. Алексей просто уселся на мягком табурете, скрестив руки, вновь вернулся к поднятой теме:
- Игорь, где она, что ты юлишь?
- Она на экспертизе, у одного очень уважаемого человека, специалиста в данном вопросе. Вы сами были в этом заинтересованы, что бы узнать ее содержание и узнать ее аутентичность - несколько обиженным тоном произнес Игорь.
- Извини Лешу и меня, просто это нам интересно. Уже две недели как мы Хронику не видим, только я разгребаю из-за нее неприятности. А что это за специалист? – поинтересовался Константин.
- Помните, при первой нашей встрече по этому вопросу, я говорил, что показывал бумаги специалистам. Вопрос оказался очень сложный, мне пришлось попросить о помощи бывшего моего учителя. Правда его имя, вам, наверное, ничего не скажет.
- Ну, ты скажи, мы хоть будем знать, - съязвил Алексей.
- Федор Павлович Кречетов. Очень умный дядька, академик каких хочешь академий. Притом он получил это звание еще при Союзе, когда ими не становились за большие деньги. Сейчас он старенький дедушка, и вспоминают о нем как о патриархе ушедшем на покой. Ссылаются на него в научных работах, как на авторитета, приглашают на разнообразные чтения, конференции, в качестве почетного председателя или гостя, борются за его голос на выборах академиков или член- корреспондентов. От практической деятельности, его отстранили более молодые и агрессивные, ввиду его старости и миллиона болячек. А так у дедушки голова варит нормально, и в ней витают довольно здравые мысли. Так вот, я дал ему этот текст, для экспертизы и перевода. Возможно, он кого-то и попросит, о помощи, но я уверен, что у него рукопись не похитят, и он ее не украдет, и не потеряет. Он бессребреник и человек, который живет своей профессией и работой. Денег за это он не возьмет, но скажет всю правду о нем – что он из себя представляет, в смысле текст. Я ответил на вопросы.
Константин посмотрел в окно, за которым были видны крыши домов, выглядевшими островами в окружении моря колышущихся зеленых крон деревьев, затем  на своих визави. Алексей, наморщив лоб, сидел подобно Роденовскому мыслителю, поглядывая то на Костю то на Игоря, в ожидании момента, что бы что-то сказать. Игорь, произнеся свой спич, сидел, методично хрустя костяшками рук.
- В принципе да, - нарушил образовавшуюся паузу Константин, и добавил, - а когда мы сможем его посетить, или получить перевод?
- В принципе можно сегодня, только надо к нему позвонить.
- Так ты позвонишь?
Игорь пожал плечами и потянул руку к трубке телефона. Затем, вдруг убрав ее, с показательной вежливостью переспросил:
- Можно мне позвонить?
- Да, да, конечно, - суетливо сказал Константин, - чувствуй себя как дома. Извини, если что не так.
Игорь набрал номер, и когда абонент взял трубку, вежливо повел разговор.
- Здравствуйте Федор Павлович… Да…Да… Как ваше здоровье?... Спасибо все нормально, трудимся… Да… Извините, я к вам звоню по поводу рукописи, которую вам приносил. Когда мне можно будет подойти к Вам с могли сокурсниками-коллегами…А если сегодня? …Хорошо… Огромное спасибо.
Когда Игорь повесил трубку, оба приятеля вопросительно смотрели на него.
- Едем к Академику и патриарху исторических наук сегодня на семь вечера.
- Ну и ладушки, - потер ладони Алексей. - Вернемся к нашим баранам, ты действительно намерен увидеться, с этой как его…
- Мариной, - напомнил Константин.
- Неважно. Я согласен с Игорем, что не стоит с ней встречаться. А по поводу этих угроз надо принимать конкретные действия.
- Я, пожалуй, с ней увижусь.
- Ты что, с ума сошел? – резонно заметил Игорь.
- Включи в мозги. – присоединился к Игорю Алексей. - Ты к ней пришел, тебя вырубили, и закрыли с ней. Подумай, ты бы стал закрывать свою девушку с непонятным мужиком, с которым у тебя конфликт? Да даже с хорошим приятелем – вряд ли! А что у нас дальше? Потом эта девица ведет с тобой душеспасительные беседы и помогает тебе свалить? – четко с расстановкой сказал Алексей.
- Да, и к тому же ее звонок был сразу, практически сразу после угроз, очевидно, насколько я понимаю Леонида, или какого-то его приятеля, - дополнил Алексея Игорь.
- Это не факт, что звонки связаны, - ответил Константин.
Алексей демонстративно хлопнул ладонью по лбу, и с видом Архимеда открывшего закон погруженных тел, произнес:
- Дружище, ты часом не втюрился в эту девчонку? Ты помнишь, что голову теряют из-за длинных ног?
- Ноги, тут не причем. Просто надо разобраться в этой ситуации. А Марина – это ключик.
- Тут и коню ясно, что им нужна Хроника, и они ищут деньги. Открой глаза, Костя!
- Давайте посмотрим на это  по другим углом. Нам надо узнать историю документа, вот это та ниточка, которая нам поможет во всем разобраться.
- Хорошо, и что дальше? – четко спросил Игорь.
- Что, что…- раздраженно сказал Алексей.
- Стратегически перед нами стоит задача, что бы избавиться от конкурентов.
- Так ты уже собрался искать клад, - ехидно рассмеялся Алексей.
Игорь, не обращая внимания на замечания Алексея, как ни в чем не бывало, продолжил:
- Я вижу один выход из данной ситуации. Поскольку мы не можем им отдать точную копию, давайте им отдадим оригинал. А при нынешнем уровне копировальной техники мы оставим себе высококачественные копии. Текст легко можно отсканировать, а еще и отксерокопировать, и отдадим этим неизвестным имеющийся оригинал. Пускай они подавятся своей рукописью. Главное нам убедить их в своем незнании, а в своих поисках незаметно для них быть на шаг или два впереди.
- Вообще логично – произнес Алексей.
- То, что произошло, - произнес Константин, - то, что произошло мне, когда я поразмыслил спокойно, без эмоций, напомнило игру в плохого и хорошего полицейского. Я хочу сделать вид, что я во все поверил, но буду на чеку, и постараюсь дать ту информацию, которую я должен дать, а получить ту, которая интересует нас. Поэтому я встречусь с Мариной, но хочу, что бы меня кто-то подстраховал.
- Кстати, держи сотовый, - Алексей порылся в рюкзаке, и достал простенький монохромный телефон, который сейчас же протянул Константину. – Это мой запасной. И  там есть уже сим-карточка с деньгами. Мы ведь подстрахуем Костю, - обратился он к Игорю.
- Я постараюсь, - осторожно ответил тот.
- А там уже, исходя из этой встречи, будем решать, как поступать с Хроникой. Но как говорил Игорь, ее надо скопировать, в любом случае. А по поводу угроз, давайте будем их держать тоже на крючке, действовать их же методами. Я, наверное, поеду в ближайшую поликлинику и сниму побои. Затем вызову сюда милицию, что бы они зафиксировали у меня разгром.
- И как ты им пояснишь, что у тебя ничего не украли? Я бы на твоем месте для начала сменил замки, что бы тебе ничего не подбросили.
- Вопрос хороший, - согласился.
- А теперь поедем-ка снимем твои побои. У меня есть знакомые в больнице. Нам же нужен свой козырь в рукаве?

12
Когда они дошли до дома, где жил Академик - Патриарх исторических наук, Константина несколько разочаровал его внешний вид. Им оказалась обычная девятиэтажна, времен заката социализма. Может быть, она и была шикарным жилищем лет этак 20-25 назад, но на сегодняшний день, здание смотрелось возле элитного 30 этажного дома с подземным паркингом, примерно как, инженер пост-перестроичных времен рядом с новым русским. Игорь уверенно набрал комбинацию на домофоне и стал терпеливо ожидать ответа. Однако ответа не последовало.
- Его, что нет дома? – удивился Константин.
- Нет, скорее он еще не дошел до трубки, возраст почтенный, дедушка с трудом ходит - ответил Игорь и нажал комбинацию снова.
В этот раз ждать пришлось гораздо меньше. На третьем гудке из динамика домофона раздался старческий голос.
- Кто там?
- Это ваш бывший аспирант Игорь Владимирович, с коллегами.
- Хорошо, - раздалось из динамика, и послышался щелчок открываемого замка.   Они зашли в подъезд и поднялись на лифте на пятый этаж. Игорь позвонил в дверь с магическим номером «13». За дверью послышалось какое-то шарканье и грудной кашель. Дверь открылась, и присутствующие увидели Академика. Им оказался невысокий старичок лет восьмидесяти с хвостиком, с подстриженными под ежик седыми волосами. Одет он был в старый байковый халат, теплые штаны и шерстяные носки, несмотря на теплую погоду, которая стояла на улице. На его лице была плохо выбритая седая щетина трех или четырехдневной давности, которая придавала вид Академику-патриарху вид некоторой не ухоженности.
- Здравствуйте Федор Павлович. Хочу вас познакомить с моими коллегами - Константином Владиславовичем и Алексеем Викторовичем, которые пришли проконсультироваться у вас по поводу текста Хроники, - нарочито громко соврал про «коллег» щегольски одетый Игорь.
- Добрый день, - произнес Константин.
- Здравствуйте, - присоединился к нему Леша.
- Здравствуйте молодые люди, - сказал академик и скептически посмотрел на своих гостей, после слабо пожал руки присутствующим, видимо не впечатленный видом новоявленных историков. Скорее всего, Академик-Патриарх сразу понял, что как Константин, так и Алексей весьма далеки от истории. Но он это никак не прокомментировал, а просто пригласил их в свои апартаменты.
- Пройдемте ко мне в комнату. Игорь Владимирович, закройте, пожалуйста, дверь на замок. Можно не снимать обувь.
Однако гости решили за лучшее разуться и, шлепая босыми ногами по выстеленному паркетом полу, направились за хозяином жилища. Его комната показалась Константину каким-то анклавом в квартире. В ней находилось все, что бы обеспечить нормальное существование, которое сводит общение хозяина комнаты, с соседями по жилплощади до минимума. Наряду с полками, уставленными до потолка книгами и папками, кроватью, письменным столом, в комнате еще находились микроволновая печь, чайник, небольшое количество посуды, а на подоконнике стояли туалетные принадлежности. Константину показалось, что хозяин этих квадратных метров, находится в остальными сожителями по квартире, по меньшей мере, в вооруженном нейтралитете. Тем временем, Федор Павлович удобно уселся на офисное кресло,  нацепил на нос большие роговые очки и жестом предложил гостям присесть. Гости оглянулись, но из мебели предназначенной для сидения были замечены только стул со стоящим на нем утюгом и плохо застеленная кровать.
- Да нет, спасибо, мы постоим – вежливо отказался Алексей.
Положение спас вошедший последний Игорь, который принес две табуретки. Скорее всего, он был здесь довольно частым гостем, поскольку смело решал встречающиеся бытовые трудности. Он дал табуреты своим приятелям, а сам ловко освободив стул от утюга, уселся на него. Друзья последовали примеру Игоря и со словами благодарности присели на табуреты.
- Федор Павлович, мы к вам пришли, что бы проконсультироваться по поводу текста, греческого текста, - начал разговор Игорь.
- Да, молодые люди, задали вы мне работку, но мне даже было интересно, - с важностью и  превосходством начал говорить Патриарх истории, - текст достаточно любопытный и местами даже откровенно спекулятивный. Я даже вспомнил свою молодость. Самое интересное, это то, что я уже этот текст вижу третий раз.
Все трое гостей, в том числе и Игорь дружно удивленно переглянулись. Академик-Патриарх не дал им прийти в себя и переспросить, а начал свои пояснения:
 - Текст интересный, но насколько он достоверный? Вот в чем вопрос. Я по мере своих сил постарался его изучить. И это сделал поверхностно за столь короткое время. Читателя хотят убедить, что это греческий текст, ХV столетия, поэтому… Нет, начнем по-порядку. Сначала, обратим внимание на материал, на котором написан этот текст. Это не пергамент, не папирус. Это и не бумага не старого производства, которая изготовлялась весьма примитивно — ручным размолом массы деревянными молотками в ступе и вычерпной её формами с сетчатым дном. Такую нетрудно отличить от заводской. Иными словами бумагу, на которой написана рукопись, скорее всего, промышленно произвели в начале двадцатого века. Как мы можем видеть, рукопись оформлена в виде отдельных листов бумаги, на которых написан текст, а не в виде в виде книг, грамот и свитков как делали сотни лет назад. Отличаются и чернила от тех, что использовались столетия назад. Чернила, которыми писались средневековые рукописи, обычно были бурого или коричневого цвета. Встречались и конечно и черные. В качестве орудий письма писцы использовали гусиные перья. А этот текст написан металлическим пером черными чернилами. Для справки металлическое перо в 1748 году изобрёл Йоханнес Янссен, а серийное индустриальное производство перьев для письма началось 1842 году немецкой фирмой Heintze & Blanckertz. Текст написан на отдельных листах бумаги, только с одной стороны листа; местами встречаются вязи, и порой, что интересно среди текста. Вы имеете представление, что такое вязь?
- Ну, так, предполагаем, - ответил за всех Константин, пытаясь представить, как выглядит вязь.
- То есть особый декоративный стиль письма, имевший определенное соотношение высоты буквы к ее ширине и характерные завитушки, - продолжил Федор Павлович, - вот посмотрите – он протянул гостям лист, пожелтевший  от времени лист бумаги с выцветшими чернилами.
- Отсутствуют так же и орнаментны. Зато присутствует карта, начерченная со знанием топографии, образца ХIХ-ХХ века, но с описанием, согласующимся с остальным текстом.
Константин смотрел на вещающего Патриарха и Академика в одном лице, и что-то в его вещании, жестикуляции, наставительном тоне, показалось Константину поразительно знакомым. И тут он вспомнил их встречу с Луденым в «Сундуке». Такой же наставительный поучительный тон, исходил от Игоря, нашедшего в тот момент двух благодарных слушателей. «Сразу видно кто учитель» - отметил про себя Костя.
- …таким образом, исходя из определения внешних особенностей письменного источника, - это текст я бы датировал началом ХХ века, а именно первой четверти этого столетия, - подытожил Федор Павлович. Он остановился и испытывающе глянул своими выцветшими водянистыми глазами на присутствующих и продолжил вещать:
-  Теперь по поводу подлинности самого текста. В принципе за установление подлинности свидетельства принято считать определение его истинной социокультурной принадлежности. Другими словами, нужно определить подлинность, а значит установить, действительно ли он отображает заявленную социокультурную систему и возник в определенное время и в определенном месте. Это конечно гораздо сложнее в нашем случае. Подделка ли это? И если подделка, то когда подделана пятьсот-шетьсот лет назад или сто?  Старые подделки чаще всего юридические документы. Ну, например, в ХVIII – ХIХ веках выяснилось, что победитель татар в Куликовской битве князь Дмитрий Донской, после своей смерти активно раздавал некоторым монастырям земли. Или как монахи Мотриного монастыря на Черкащине, повысили возраст своей обители, до XIII века, вопреки остальным документам. Это не юридический документ, что засчитаем за «плюс». Но есть и другая группа ложных свидетельств, которая   вообще не выражает прошлого. И это меня смутило, в данном тексте. Скажем так, лжесвидетельства такого типа изначально фабриковались в более позднее время как поддельные источники. Их создавали с целью сформировать нужные представления о прошлом. Подобные подделки фабриковали сами исторические факты. Именно такой фальшивкой многие историки считают Прутское письмо Петра I Сенату, отправленное им в 1711 г. из турецкого окружения. Письмо было опубликовано в 70-х годах XVIII века. Оно обосновывало возможность отказа от принципа первородства, при наследовании русского трона и было выгодно Екатерине II в ее отношениях с наследником Павлом Петровичем.
Но вернемся к нашей рукописи. Писал этот текст человек, безусловно, живший в двадцатом веке. На это может указывать то, что правописание букв, которые ближе всего к новогреческому практически совпадают с современным написанием. Те символы и знаки, которые ближе к архаическому греческому времен Великих Комнинов, выведены очень тщательно. Это было видно, когда я сравнил этот текст с копией одного из актов Вазелонского Монастыря.  Посмотрите.
Академик-Патриарх взял в руку со стола один из листов и поднес к нему лупу, и близоруко щурясь, стал внимательно изучать текст. Наконец довольно улыбнувшись, он предложил посмотреть на текст гостям. Трое слушателей, послушно пододвинули свои стулья, табуреты к нему и поочереди посмотрели на текст через лупу.
- Видите написание букв «;», «;» и «;». Оно характерно для написания понтийского греческого письма конца XIV – XV веков. А теперь сравните второй документ. Видите?
Гости послушно закивали головами.
- Текст написан, очевидно, одним человеком. Со ста процентной уверенностью, я это сказать, конечно, не могу, однако по первому взгляду текст написан одним почерком. Кроме того, в тексте я не выявил вставки текста, записи, пометки писцов.
- Я прошу прощения, на сколько я понимаю,  текст написан в ХХ веке? – перебил его Константин. В этот момент он почувствовал, что кто-то наступил ему на левую ногу. Он поморщился от боли и посмотрел на совершившего этот «акт вандализма» Игоря, с воодушевлением внимавшему Федору Павловичу. Но на последнего, слова Кости никак не подействовали. Он лишь опустил на колени руки и вздохнул:
- Не спешите, молодой человек. Если бы это было так просто. Если мы обратим внимание на текст, в нем есть разрывы и пропуски. Однако они не связаны с повреждением текста. Автор их просто оставлял. Далее текст он написан очень оригинальным языком и содержит очень много, так сказать достаточно крепких словечек.
- Древние греки, извините, матерились? – удивился Алексей и сразу поймал строгий взгляд Игоря, которого раздражало перебивание спича Федора Павловича историками-аутсайдерами.
- Молодой человек, это не древние греки, в том смысле, в котором понимают это значение. Но и в античные времена, и в средние века были люди, которые любили крепкое словцо. И ряд текстов их содержит, и это не говоря уже о граффити.
- А я думал, что мат пришел в наши края, и, наверное, в Малую Азию с монголами...
- Это одно из заблуждений, которое существует в нашем обществе, и над которым очень много спекуляций в СМИ, вашем любимом Интернете, да и в политике. Доказательством этого могут служить берестяные грамоты домонгольского периода, найденные в Новгороде и его окрестностях. На сегодняшний день таких известно  четыре или пять. Причем первые были найдены еще в 50-х годах.
Академик положил бумаги на стол, встал и подол к полке, на которой стояли толстые, набитые какими-то бумагами папки. Он достал одну из них, и лукаво ухмыльнувшись, спросил:
- Прервем не на долго нудную лекцию?
- Ну, мы незнаем... – начал, было, Игорь.
- Нет, нам это интересно, - перебил его Алексей, - Правда, Константин Владиславович? – обратился он к Косте.
- Ну, в принципе, можно, - нерешительно поддержал его Костя.
С видимой важностью Академик-Патриарх вновь уселся на кресло, открыл папку, и недолго порывшись в папке, произнес:
-Вот грамота из Новгорода № 330, XIII век. Она представляет собой ни что иное как  рифмованную дразнилку, которая переводится вероятнее всего так: «задница (гузка) е…т другую задницу, задрав одежду». Тут использован эффект непристойности, помноженный на эффект абсурда.  Или другая, найденная в Старой Руссе в XII веке. Тут некий Радослав просит какого-то Хотеслава взять какие-то деньги. А далее другим почерком приписано: «;ковебратеебилеж;» («Якове, брате, еби лежа»), что в данном контексте означает вероятно — «не выпендривайся», «будь как все». Дальше по адресу Якова прибавлены ещё два замысловатых ругательства: ебехота «похотливый» и аесова «сователь яйца». По одной версии, Яков — это христианское имя Радослава, и Хотеслав так отреагировал на просьбу брата. По другой, Яков — это, наоборот, Хотеслав, а Радослав решил собственноручно прибавить к записанному писцом посланию грубовато-шуточное приветствие брату (в пользу этого говорит то, что два ругательных слова вместе напоминают имя Хотеслав).
Все присутствующие с трудом сдерживали смех. Обсценная лексика, из уст старенького дедушки-академика, сильно смахивающий на интеллигента, тех далеких лет, когда интеллигенты, действительно такими были, а ученые, работали из-за преданности идее и науки, ну наверное, из-за страха тоже, звучала как-то смешно и неестественно. 
- Кроме того, весьма вероятно эти слова в те далекие времена не считались оскорблением. Я ответил на ваш вопрос? – поинтересовался Федор Павлович.
- Да, да, - закивали трое гостей.
Константин вспомнил одну статью в местной прессе. Несколько лет назад городские власти решили перестроить главную площадь города, построив под ней большой торгово-развлекательный центр. Но на свою беду строители наткнулись на остатки укреплений времен Киевской Руси, и им пришлось вызвать археологов. Археологи не спеша, начали раскопки. Но как всегда, у нас окончание строительства, или его этапа, приурочивается к каткой-то дате. Этой датой оказался либо день города или день независимости страны, он уже толком не помнил. Но факт тот, что когда археологи ушли на выходные, строители залили древние остатки укреплений бетоном. Через два дня ученые, в истерике ругаясь, раскапывали маленький участок древнего вала, который не успел покрыть раствор. Среди немногих раритетов ХI- ХIII веков было найдено прядильное грузило с выцарапанной кричащей надписью «Бля». Какой-то историк прокомментировал это слово, как производное от древнеславянского имени. Корреспондент язвительно заметил, что именно таким словом Древний город откликнулся на новостройки тогдашнего мера.
- Отдохнули, теперь дальше, - продолжил тем временем Федор Павлович. Теперь по поводу самого текста. Вам, наверное, Игорь Владимирович говорил, что этот текст, описывает историю Трапезундской империи. Но он описывает ее гораздо полнее, чем главный на сегодняшний день источник—       Хроника, составленная Михаилом Панаретом, из которого черпаем сведения об этом обломке эллинизма. В тексте содержаться реальные датировки, упоминаются реальные лица. События и факты, в принципе согласуются с другими источниками. По всей видимости, автор, очень хорошо знал, быт, обычаи, события того времени, топографию, а так же видимо пользовался неизвестными нам источниками. Что бы было вам яснее давайте, сравним с чего начинаются тексты хроника Михаила Панарета и наш документ. Естественно это перевод.
Он положил на стол папку, и взял со стола два листа бумаги. Поправил роговые очки на носу:
- Хроника Панарета, начинается со следующих слов:

«1. Царствование великого Комнена Кир-Алексея (I) Кир-Алексей, великий Комнен, выступив из благополучного Константинополя, прибыл с иверийским войском, собранным усилиями при содействии со стороны его тетки по отцу Тамары, овладел Трапезундом в aпреле месяце, VII инд. 6712, , на 22 году, своей жизни».

- То есть в 1204 году по нашему летоисчестлению он занял Трапезунд. В нашей же рукописи все звучит по иному:

«В 6693 году, случилась великая смута, пал василевс Андроник и восцарились узурпаторы Ангелы и страдания обрушились на империю. Начались великие гонения на Комненов, и бежали малые Комнены Алексей и Давид в Иверию, где был их дядя Комнен Алексей под защиту их тетки царицы Тамары»
 
Далее текст пропущен, видимо, поврежден, но затем следует.

«Корыстолюбивый Василевс Алексей Ангел, ограбил возвращающихся монахов из Грузии с дарами и золотом, приносимыми царицей Тамарой обителям Востока. Решила царица Тамара наказать Ангелов вернув все законным Комненам. Двинулись царственные Алексей и Давид, с войском лазов, в Хадлию, и радостно приняли их жители Трапезунда в апреле месяце 6712. Стал править Кир Алексей в Трапезунде, а царственный Давид пошел далее как предтеча, собирая  ромейские земли карая врагов, воюя с Маликом Султаном и Никейцем»

Далее описывается военная компания Давида против Никейского императора Федора Ласкаря, столкновения императора Алексея Великого Комнина с турками-сельджуками и его смерть. Отмечаете ли вы разницу - спросил он присутствующих?
-   Существенная. Полнее чем, первый отрывок, -  произнес Константин.
- Если я не ошибаюсь, - произнес молчавший до толе, Игорь, - там упоминается Давид Великий Комнин, имя которого не встречается в Трапезундских документах.
- Совершенно верно, причем он не просто упоминается, о нем говориться едва ли не больше, чем о его старшем брате императоре Трапезунда.
Константин сразу вспомнил о неком царственном Давиде, спрятавшем денежки, и хотел, было поднять разговор о нем, но Академик-Патриарх с жаром продолжал:
…- Текст более яркий и более информативный, причем, в нем содержаться данные, которые не были известны научной общественности в начале ХХ века. Так, в цитируемом мной отрывке, информация об ограблении монахов византийским императором Алексеем Ангелом, подтверждается анонимной грузинской летописью Картлис Цховреба, ставшей известной гораздо позднее начала ХХ века. И таких эпизодов хватает. По этому на первый взгляд, я беру смелость сказать, что это копия с некой неизвестной нам рукописи ХV века с вероятностью 50 на 50. Тут либо автор или коллектив авторов, очень хорошо знал или знали тот период времени восточной Анатолии со всеми нюансами, либо многое предвидели, или, пользуясь очень информативными источниками, подделали текст. Возможно, кто-то скопировал неизвестную на древнюю рукопись.
- Федор Павлович, и что же нам делать? – елейно спросил Игорь.
- Собственно делайте все, что вам угодно, - развел руками Академик-Патриарх. – Можно попытаться более детально изучит текст. Но это работа многих месяцев многих специалистов. На сколько я понимаю, Вам нужен результат именно сейчас?
Он проницательным взглядом посмотрел на трех приятелей, лица которых выражали три разных чувства. Игорь смотрел, с каким-то почитанием и уважением. На лице Кости лежала печать  беспокойства и растерянности, Алексей же смотрел с каким-то завораживающим азартом.
- Вообще-то да, – замялся Костя. - Нам вероятно надо бы взять рукопись, временно конечно и хотелось бы получить хоть какой-то перевод, прошу прощения за наглость. А потом мы хотели бы передать документ для дальнейшего изучения. Я думаю, он вызовет интерес у изучающих Византию, и поднимет флаг отечественной науки еще выше. И еще, что нам нужно сделать, что бы подтвердить подлинность этого источника, и тем самым помочь нашим замечательным ученым.
Он замолк, переваривая свои слова, воспринимая их как немного бредовый патетизм, но с неким логическим смыслом. Федор Павлович иронично выговорил:
- Темните вы ребята!
- Дам, что вы…- попытался возмутиться Игорь.
- Темните, но это ваше дело. Текст для меня действительно интересен. И копию перевода я вам дам. Она не является абсолютно точной. Единственное, сделайте мне нормальную копию этого текста, для меня он интересен. На вопрос чем помочь – отвечаю. Надо узнать историю текста. Откуда он взялся. Могу вам подбросить идею. Слышали ли вы о Русском археологическом институте в Константинополе?
- Что-то на слуху, - произнес Константин.
- Знаем, знаем, - замахал головой Игорь, они еще издавали «Византийский временник».
- На сколько я понимаю, об этом знают не все. Эта организация была основана в 1894 году по причинам  как научного, так и политического характера. В конце XIX века в России появились необходимые условия для успешного развития византиноведения. В то время назрела необходимость создания учреждения, которое могло бы взять на себя централизацию византиноведческих занятий. Выбор места для вновь организуемого института в столице бывшей Византийской империи был вызван, однако, не только желанием русских ученых заняться комплексным изучением этого региона, но и политическими интересами России на Востоке. И идея основания русского научного центра в Константинополе возникла в среде Российского посольства в Константинополе. Вопрос создания специального института по византиноведению нашел понимание в правительственных кругах. Первым и единственным директором Института стал Федор Иванович Успенский, известный ученый византинист. Институт наряду с организацией археологических экспедиций, занимался сбором памятников античного и византийского искусства и монет, моливдовулов печатей с надписями, в том числе и рукописей, не брезговал, кстати, и шпионажем. С началом первой мировой войны, а потом и революции многие документы и коллекции Института были разворованы, погибли или бесследно пропали. Кое-что попало в оттоманский музей, что-то наверняка осталось в личных архивах его сотрудников, стипендиатов. Одним из лучших учеников Успенского был Александр Васильевич Васильев, в последствии крупный ученый. Он в 1925 году мудро поехал в командировку на Запад и не вернулся, скорее всего, спася этим свою жизнь. Но свой архив вывезти он естественно не смог. Он и канул в лету, пропал. Но весной 1941 года, будучи юным студентом Истфака Ленинградского университета, я в первый раз, увидел этот текст, или очень похожий на этот, в руках аспиранта Миши Ростовцева, моего старшего друга. Он, как и вы ко мне сейчас, принес этот текст к своему учителю. По его словам это были материалы из считавшегося пропавшим архива Васильева. Но что-то там не заладилось, а потом война. Миша погиб на войне, и текста я больше не видел.
Федор Павлович набожно перекрестился, вздохнул, и  громко прокашлявшись, сказал:
- Так, вот, я думаю, что корни истории этого текста лежат именно в деятельности Русского археологического института в Константинополе, либо с людьми, которые были с ним каким-либо образом связаны.
- Скажите, пожалуйста, а когда вы видели этот текст во второй раз? – поинтересовался
 Академик-Патриарх наморщил без того изборожденный временем и жизнью лоб, снял очки и положил на стол. Он повернул голову к окну и глянул сквозь стекло, на улицу где майский ветер шевелил зеленые ветки деревьев. Казалось он думал, что сказать в этот момент молодым людям сидевшим у него в кабинете.
- У меня, этот случай связан с неприятными, тяжелыми воспоминаниями. Мне принес его, мой племянник, по совместительству доцент Университета, с просьбой взглянуть и оценить его подлинность. Я работал над текстом. Потом он его забрал, и по дороге домой его сбила машина. А текст, пропал в ходе расследования этого происшествия.
- Примите наши соболезнования – сказал Алексей.- Нам очень жаль.
- Мы искренне скорбим - присоединились Константин и Игорь.
- Это жизнь, - грустно вздохнул, Федор Павлович, - несколько театрально разведя руками.
- Вы не помните, этот текст и текст, который, вы видите, сейчас совпадают? Та же бумага, может еще что-то? – осторожно поинтересовался Алексей.
- Текст совпадает один к одному. Я работал не с таким документом, который вижу сейчас, а с  отсканированной копией, - кротко ответил Академик-Патриарх.
- Скажите, а что-то ведь осталось от деятельности этого Константинопольского института. Отчеты, иная документация?
- В то время была очень тяжелая ситуация. Советской России было не до византийских книг, – вздохнул Федор Павлович, - Октябрьская революция была настоящей катастрофой для культуры в целом и для византинистов частности. Точку на российской византинистике поставила кампания репрессий в среде академической интеллигенции в Советской России. В 1929 году по указу Политбюро ЦК ВКП(б) было организовано так называемое «Академическое дело». Ряд сотрудников и членов Советской академии наук были обвинены в создании контрреволюционной организации, с целью свержения советской власти и восстановления монархии. Она, по-моему, называлась "Всенародный союз борьбы за возрождение свободной России". Кого не расстреляли, того сослали на Соловки,  Рукописи ученых признали вредными. Византия с ее имперской философией, в которой главенствующую роль занимала церковь, оказалось чуждой советскому строю. На обломках старой византинистики создавали свое, советское. Рукописи энциклопедистов признали идеологически невыдержанными. Старые документы валялись в подвалах Стамбула, Москвы, Санкт-Петербурга, и добросовестно гнили. В лучшем случае попадали на запад. Так на торги аукциона "Кристис" поступила заявка — на продажу древнейшей из всех известных сохранившихся копий трудов великого Архимеда.
- Вы хотите сказать, что материалов нет?
- Нет, молодые люди есть. Вы меня еще не дослушали.  Кое-что в Москве в библиотеке Ленина, в Санкт-Петербурге, в библиотеке Университета или Института Восточных Рукописей. Но может быть где угодно. В конце концов, о документах института вспомнили и в советской России. Российские власти захотели вернуть византийские книги и даже обратились с этой просьбой к турецким властям. Все старинные издания отправили специальными баржами через Одессу в Москву. Книг было настолько много, что их отправляли в несколько этапов. Это, пожалуй, последнее, более или менее достоверное упоминание о библиотеке институту. Дальнейшее базируется на слухах. Говорят, что существовал какой-то армянин, которому сотрудники института после отъезда доверили ключи от склада, где оставались книги. Якобы он следил за отправкой. Существовали документы таможни. Однако российские власти утверждают, что никогда не получали книг. По словам российских ученых в Турции до сих пор находятся более 26 тысяч томов бесценных византийских рукописей. Бытует так же мнение, что книги были потихоньку разворованы в Одессе и разошлись по антикварным магазинам и частным скупщикам.
- Интересно, они могут быть где угодно, без тени удивления на своем арийском лице произнес Игорь.
- Да, вы совершенно правы. Может быть, и в нашем городе.
После этой фразы у Академика-Патриарха будто пропал азарт и погас огонь интереса, будто что-то надломилось внутри него. Далее он говорил все более односложно и коротко, словно нехотя, все чаще говоря да, нет, может быть. С каждым мгновением его голос становился все более усталым, а лицо сковывала маска безразличия. Говорил больше Игорь, пытаясь словно, щипцами вытянуть какую-то информацию. Через минут, десять он с реверансами поблагодарил Академика-Патриарха за помощь. Константин и Алексей присоединились к нему. Федор Павлович без колебаний отдал рукопись с переводом. Игорь аккуратно положил документы в папку, и еще раз поблагодарил Федора Павловича. Тот, кряхтя,  проводил гостей до двери.
Когда они вышли на улицу, Алексей улыбнулся:
- А дед то может еще дать жару. Я думал, у таких уже маразм. А информации выдал – целый воз.
- Маразм, это когда помнишь, что было тридцать лет назад, но не помнишь, с кем ты только что говорил. Но интересных вещей он рассказал предостаточно, - ответил Константин.
Игорь тем временем уселся на деревянную лавочку возле дома, открыл папку и стал быстро перебирать листы с переводом. К нему подошел серый ободранный дворовой котенок, и глядя на него нахально-голодным взглядом, замяукал, видимо требуя еду. Игорь, не обращая на него внимание, стал читать текст. Алексей присел рядом и безапелляционно заявил, протянув руку к Игорю:
- Я хочу глянуть перевод.
Игорь оторвал взгляд своих нордических глаз от документов, и вопросительно посмотрел на Алексея.
- Дай-ка я посмотрю, – нетерпеливо повторил просьбу Алексей.
Игорь и не подумал отдавать перевод. Алексей засопел, его лицо стало багровое, а ладони стали методично  сжиматься в кулаки. Константин понял, что внутри Леши все закипает, и он легко может сорваться. Игорь тоже это понял, но ни один мускул не дрогнул на его лице - всем своим видом он выражал спокойствие. Единственный кого мало волновали перипетии сегодняшнего дня – это голодный котенок, который нудно и пискляво клянчил, будто говоря: «Дай поесть! Дай поесть!». Константин молча взял у Игоря два последних листа перевода и отдал их Алексею.
- Пошел, вон – рявкнул сквозь зубы Игорь. Котенок, видимо поняв, что ничего хорошего он тут не получит, бодро посеменил лапами к другой лавочке, в поисках более сердобольного человека.
- Игорь, если твой учитель прав, то оригинал где-то числился, был описан, зарегистрирован, что-то об этой рукописи, и связанных с ней документах есть в каких-то архивах Русского археологического института в Константинополе.
- Согласен, - ответил Игорь, с кислой миной глядя на Алексея, внимательно изучающего перевод.
- Если мы сможем найти документы, так или иначе касаемые рукописи, это автоматом может подтвердить ее достоверность, и наверное, разъяснить ситуацию с… с Давидом и его делами.
- Надо будет порыться в Интернете. Как минимум. А может быть метнуться в Северную Пальмиру или Белокаменную и попробовать попасть в архивы. Но это практически нереально.
- Я думаю, нет безвыходных ситуаций, просто мы выход не видим. Попасть можно…
- Угу…- скептически промычал Игорь.
- Поищем концы? – с надеждой спросил Костя.
- Поищем, и про Институт, и о Давиде.
- Я думаю встреча с Мариной, должна хоть что-то прояснить. Очевидно, текст попал к нам через нее или ее семью.
- Мы же вроде бы должны тебя страховать. Правда, Леша?- обратился он Игорь к Алексею.
- Леша, - примирительно сказал Константин, - дай-ка, мы глянем текст.
- Может где-то упадем в более приличном месте. Тут на лавочке, в близи мусорного контейнера, мне не очень нравится - Алексей указал пальцем на заполненный большой мусорный бак.
- Что будем делать с Хроникой, и ее переводом? – спросил Игорь.
- Я думаю, лучше всего, если Хроника будет, хранится у меня. Я заодно сделаю копии, - тоном не твердо сказал Константин.
- Не боишься, что Хронику похитят. Ведь в свете нынешних событий это рисково. На всякий случай хотя бы дай для хранения мне копии, - с показным равнодушием, произнес Алексей. Это у него получилось довольно плохо, и Игорь хитро прищурив глаза, произнес:
- Я тоже могу хранить все у себя. Обо мне никто не знает. Кроме того, я немного вращаюсь в этих сферах, и могу поработать с документом, попутно стараясь найти, что-то нужное.