У острова Сикосари. История первая

Боба Корнилов
Они не возили рыбу в город уже два месяца. Перекупщики давали копейки, а городские торгаши дважды били им морду – конкурентов не любят. Да и дорога была не близкая - 150 км. в один конец. При таких уловах овчинка выделки не стоила.
Саня и Вова решили рыбачить-браконьерить вместе в начале лета. Осенью оба, как впрочем и большинство мужиков за 40, лишились работы. Финны купили лесозаготовительный комбинат, на котором они трудились, завезли новую технику, которая заменила рабочие руки и всех уволили. Оставили только перспективную молодёжь. Семьи у обоих мужиков большие и кормильцами были только они. Затарившись дешёвыми макаронами и крупой, забив поросят, кое-как дотянули до Рождества. А дальше началась настоящая голодуха. Последние две курицы перестали нестись и их вместе с петухом пустили под нож. А внуки конфеток просят…
Рыбы в тех краях стало очень мало уже давно и рассчитывать на хороший улов не приходилось. Оба устроились на строительство коттеджа к новому русскому, но тот, по истечении 3-х месяцев их, как это всегда и бывает, кинул, гордо выдав по 100$ каждому: «Валите и скажите «спасибо».
И вот сошёл лёд. Несмотря на свирепствующий рыбнадзор, оба мужика рванули в Ладогу. Шли на вёслах, т.к. последний «Вихрь» был продан за копейки ещё осенью. Сети поставили за островом Сикосари и всю холодную ночь ревностно следили, чтобы никто их не тронул. Первый же улов оказался отличным – сиг был крупный, жирный и в большом количестве. В семьях был рыбный праздник. А вечером, поменяв часть рыбы на самогон, Вова и Саня, за стаканчиком и цивильной сигареткой, обсуждали дальнейшие планы.
Так вот, с переменным успехом, они и рыбачили до середины лета. Соорудили небольшие пенопластовые ящики – «холодильники», чтобы рыба меньше портилась в жару, и на попутных фурах отвозили улов в город. А потом начались проблемы…
Конец августа и начало сентября на Ладоге – сезон штормов. Те, кто промышляет сетями, стараются в эту пору не выходить на водоём (каждый год кто-то тонет). Но у мужиков не было другого выхода. Приехала большая группа распальцованых туристов из Москвы и заказала им благородной рыбки. И вот опять они коротают ночь на дальнем мысу, чтобы утром поднять сети. Но утром, как всегда внезапно, налетел настоящий ураган и запер их на острове. Падали сосны, с корнем выворачивало можжевельник, лил ледяной дождь. И так целую неделю. Еды не было никакой. Остров скалистый и в лучшем случае можно было найти горсточку худосочной черники. Закрывая телом от постоянного ветра маленький костерок, мужики кипятили воду в консервных банках (посуду с собой не брали – кто же знал, что так надолго заштормит?), чтобы хоть как то согреться. Холод был жуткий, высушить одежду было невозможно – костёр моментально заливало дождём. Семь дней показались вечностью. А что думали их родственники и близкие, оставшиеся на берегу!
На восьмой день наступил штиль. Солнце, гладь воды. Холодно, но хоть не мокро. По-быстрому соорудив костёр, Саня и Вова немного обсохли и согрелись. Голод уже начал отступать, но накатывали слабость и сонливость. Вышли в Ладогу. Сеть искали очень долго – шторм перепутал все порядки и сорвал буйки. Вова стоял на коленях на носу «Казанки» и выбирал запутавшуюся сеть, а Саня сидел на вёслах. Поднимать сеть со ста метров – дело непростое. Рыбаков всегда выдают руки – кривые толстые пальцы в шрамах и порезах, распухшие запястья, ногти в трещинах…
Разумеется, почти весь улов был испорчен. Несмотря на холод, неделю в воде рыба не выдержала и протухла. Лодку окружила стая чаек-альбатросов, слетевшихся на запах. Птицы были очень наглыми. Пока Вова выпутывал из сети тухлятину, чайки били сига прямо в сетке, а некоторые садились в ящик и начинали клевать прямо под носом у Сани, который не мог бросить вёсла. Отмахиваться было бесполезно – чайки тут же возвращались, становясь ещё наглее. Продать изуродованную рыбу было невозможно, это мужики понимали. Вова торопился, вытягивая неподъёмную сеть, не обращая внимания на кровоточащие руки. Из-за спешки он уже не мог извлекать рыбу из ячеи аккуратно и сам начал её портить, сдирая чешую и выламывая жабры. Мат-перемат в адрес назойливых птиц разносился по всей округе. Альбатросы уже не вылезали из ящика, в котором и было то штук 10 приличных рыбин. Саня, бросая на мгновение вёсла, шлёпал то одну, то другую птицу, но на их месте тут же появлялись новые. Вокруг сети вода уже кипела от ненасытных альбатросов. Становилось ясно, что заработать не удастся.
Одна крупная чайка села Вове на руку и начала клевать сига, которого он ещё не до конца выпутал. И тут он бросил сеть, выхватил из ножен на поясе большой охотничий тесак, схватил птицу и, прижав её к носу лодки, одним махом отрубил обе лапки. Швырнув чайку за борт, он процедил сквозь зубы: «Лети, сволочь!»