…В камине потрескивают дрова. Огонь жадно лижет их, пляшет и тянется к отверстию дымохода… В зале не так уж и людно. В мягком кресле, удерживая в руках тонконогий фужер с алой жидкостью, развалился тощий седой мужчина. Он не выглядит старым – он выглядит немного выцветшим, очень бледным и почти полупрозрачным. Яркий алый плащ за его плечами только усиливает это впечатление. В несколько менее роскошных и мягких креслах сидят молодые парни – около десятка их собралось. Сидят так, чтобы видеть лицо седого. Все разные, но у всех – алая жидкость по чашкам и алые глаза… За окном – очень темным окном, витражным, черно-белым - тихонько разгорается рассвет.
Седой мужчина скашивает взгляд на восходящее солнце и говорит что-то – тихо, почти неразборчиво. Но парни, с их почти звериным слухом, слышат:
-Благословение тебе, Тай, и за эту ночь…
Самый смелый из них – невысокий крепыш, сидящий почти вплотную к камину, мнется секунду и вдруг задает вопрос, который вертится на языках у всех:
-Мельхиор… Кого ты каждый раз благодаришь за ночь?..
Мужчина, только что поименованный Мельхиором, отводит глаза от окна, смотрит без удивления на заинтересованные лица обращенных.
-Вы не знаете, кто каждый раз приходит с ночью в мир? – в голосе его – ласковый упрек.
Парни дружно мотают головами. Во время обучения они признаются в незнании с гораздо большей неохотой, но рассветные посиделки перед сном время особенное. Время, когда нет учителей и учеников, поварят, подмастерий кузнеца и главы клана – лишь обративший и обращенные…
-Тогда давайте сломаем к чертям весь режим – вдруг озорно улыбается седой. Скрипит креслом, устраиваясь удобнее. – Двигайтесь ближе. Это будет долгий рассказ…
-…Когда-то давным-давно не было в мире спасительной ночи. – начинает Мельхиор, не глядя на бледные лица слушателей - Не было луны, не было звезд – только злое обжигающее солнце. Утром оно от горизонта восходило в зенит, а ночью снова опускалось к горизонту. Но немного, так, что только удлинялись тени. Именно в то время воплотился в мире самый первый вампир – Азаэль. Если все мы его дети после первого укуса, то он прошел муку второго рождения сам, без наставника и подсказки. Никто сейчас не скажет, как именно он смог стать первым. Но говорят, что он отказался от всех богов – от Светлых, и от Темных – и отпил крови ребенка. И после этого его ударило солнце, но не насмерть… Азаэль был мудр и умел учиться. Он понял, что ему нужно есть, чтобы выжить. Что нужно одеваться в полностью закрытую одежду, чтобы не обжечься. Что он – бессмертен. И в один прекрасный момент понял он и то, что может не только убивать – но и обращать… - седой отпивает крови из бокала. Пока он не сказал парням ничего нового, но они слушают внимательно, давно привыкшие искать в чужих словах несколько слоев правды. - Говорят, что его толкало одиночество. Говорят, что воля Богов… Кто знает?.. – Мельхиор демонстративно пожимает плечами - Я вот не знаю. Но только Азаэль начал обращать тех людей, кто казался ему привлекательным. Я вот был третьим… - Слушатели восхищенно вздыхают. Принять второе рождение от самого Первого… Они, конечно, знали, что мастер Мельхиор, глава Клана Ночи, стар и силен, но что он настолько стар… - Нас становилось все больше. Тогда ещё мы были единым кланом. Мы охотились, творили и множились. Вот только не проходило ни дня, чтобы кто-нибудь не упокоился от простой неосторожности. Если Азаэль мог на несколько секунд открыть лицо прямым солнечным лучам, то мы – не могли. Для нас это было самоубийством. Не проходило дня, чтобы нас не ударило чужой смертью. И чем больше становилось нас – тем больше гибло. Это было закономерно, но…
В комнатке прохладно и тихо. Нет окон и двое вампиров играют в шахматы, устроившись на одной кровати.
-Шах. – азартно извещает один, спихивая с доски чужого слона.
-Гад – констатирует второй и вроде бы уже тянется к королю, чтобы отвести его…
Дыхание замирает в груди, оба вампира с кашлем сгибаются пополам, зажимая ладонями виски. Им чудится пепел и прах, застилающие свет. Серый пепел и серый прах, горечь гари на губах и жгучий жар, обволакивающий, словно коконом…
Где-то, за несколько переходов и лестниц, слышен нечеловеческий, безумный крик Первого.
-Вот тогда-то он и слег. – продолжает Мельхиор, глядя на обращенных поверх бокала – Когда мы прибежали, ему было настолько плохо, что он даже подняться не мог…
В глазах у парней – неверие и даже чуть презрения. Ещё бы. Тот, кого воспевали все легенды, кого называли Первым Вышедшим из Тьмы, оказался способен на слабость… Мастер ловит взгляды мальчишек, немного мрачнеет, усмехается.
-А представьте, что вы каждый день умираете. Порой не по одному разу. Представьте, что горите заживо вместе с каждым гибнувшим. Погибаете – и все не можете упокоиться. Немудрено, что Азаэлья свалила лихорадка. Вампиры не болеют, но его болезнь была все же болезнью души, а не тела…. По большей части.
Мы оказались почти на грани гибели. Ослабленные, идущие на риск, ради пропитания… Зато – Мельхиор смеется, запрокидывая голову – Зато мы не скучали, как сейчас. Пустота умов нам страшна не была.
-А что дальше, мастер? – нетерпеливо спрашивает один из обращенных – Вы ведь нашли способ?..
-Нашли – согласно кивает вампир – Конечно, нашли. Иначе вас бы сейчас просто не было… Только пафосное «вы» здесь совсем неуместно…
Нигде в пещерах нет окон – и это понятно. И то, что самая затененная комната- комната Первого – тоже вполне логично. Что может исцелить больного немертвого, если не Тьма?
…Уже давно Азаэль живет в мире собственного бреда. Уже давно без отдыха кружит в вихре праха и пепла, посреди ослепительного света. И все это «давно» над ним сидят его обращенные. Его дети. Первый круг, конечно. Самые здравомыслящие и самые посвященные - ведь известно, что уже третий круг складывает о Первом истории-восхваления, потому что знает его едва-едва. Им совсем ни к чему знать о его состоянии.
Ему, самому сильному, смачивают лоб прохладной водой, подносят свежую кровь и удерживают, если после очередного упокоения его крутит слишком сильно…
…Когда Тайка открыла дверь и ступила за порог, ей стало даже страшно – с таким хрипом дышал Первый. Но с другой стороны, утомленная солнцем, она радовалась возможности оказаться в полной темноте. Ей очень хотелось, чтобы такая Тьма однажды смогла покрыть весь мир. Тогда вампирам стало бы легче и Азаэль, наверное, смог бы оправиться… Этого ей тоже очень хотелось. Самая юная из обращенных первого круга, она привязалась к обратившему больше всех и когда дежурила у его постели в первый раз – почти все время ревела. Не правда, что вампиры ничего не чувствуют и души их мертвы. Бывают и среди них слабые сопливые девчонки, дочери полка, за которых охотятся другие. Не верите?..
-Мы тогда так и не узнали, куда она ушла. – говорит Мельхиор. Солнце за окном восходит все выше, но черно-серый витраж глушит его гибельный свет и внимания на него не обращают. – Я только помню, как тогда мельком услышал её мысль «Наверное, если отойти от Земли достаточно далеко - можно спрятать её под плащ и сразу станет темно…». Тогда я даже и не понял, кто это думает. Потом уже догадался…
Когда наступила самая первая ночь – мы перепугались не меньше смертных. Мы никогда не видели, чтобы солнце гасло – ещё бы нам было не впасть в панику… Все изменилось, когда ко входу, у которого толпился почти весь клан, неверной походкой вышел Азаэль. Он не вставал уже долго и теперь придерживался за стену, но взгляд у него был вполне осмысленный. Он нас просто раздвинул, открыл двери – едва не упав, так ослабел он – и вышел наружу. Босой и по пояс голый, с непокрытой головой. Нам тогда стало ещё страшнее - так мы привыкли, что нельзя обнажить даже рук, находясь снаружи. А он засмеялся – мы, безмолвная толпа, почти сочли его сумасшедшим. Нас ошеломило то, что он и близко не собирался сгорать. А он засмеялся и сказал - тихо, но так, что все мы слышали:
-Это время станет нашим. Станет зваться ночью. За него мы будем благодарить…
Потом он рассказывал, что продолжает чувствовать настроения ушедшей за грань неба. Её гордость, радость, изумление… И ещё долго, очень долго мы опасались, что однажды закат не наступит и все вернется в прежнее состояние… Но Тайка ответственна. Она лишь иногда просыпает – но мир накрывать старым плащом Первого не забывает никогда…
-А что тогда такое звезды, учитель?.. – любопытно спрашивает тот самый крепыш, который задал первый вопрос.
-Это – её подарок нам. Возможность видеть и ощущать солнечный свет сквозь крохотные дырочки в плаще… - усмехается Мельхиор, обнажая длинный клык. Он знает, конечно, что эти - слишком молоды, чтобы понять тоску старых вампиров по солнцу, но он все же надеется, что они сумеют дожить до того возраста, когда им станет понятно и это.
-Как же ей это удалось? – с легким недоверием спрашивают с задних рядов.
-Никто не знает – пожимает плечами Мельхиор. Ставит бокал на подлокотник кресла, сцепляет пальцы – Азаэль мог бы рассказать… Но у него уже не спросишь. А теперь – он поднимается, властно указывает за окно, на поднявшееся уже достаточно высоко солнце – Спать. И если хоть один опоздает вечером к своему мастеру…
Так говорят о своих звездах немертвые Ист Ира.