Первая мировая война

               
                (Сжатый очерк)

1. Складывание военных блоков и стратегические планы противоборствующих держав

ВОЕННЫЕ БЛОКИ. Европа начала постепенно сползать к большой войне в последней четверти XIX в. После сокрушительного поражения, которое Германия нанесла Франции в 1870 году, в Берлине были все основания опасаться, что рано или поздно Франция захочет вернуть себе прежнее господство на Европейском континенте. Само по себе это еще не представляло для Германии смертельной угрозы, поскольку военный потенциал Франции к концу XIX века едва достигал половины германской мощи. Но все выглядело совсем по-иному, если на стороне Франции выступит Россия, которая благодаря выгодному географическому положению и многочисленности армии становилась очень опасным противником. Уже после окончания франко-прусской войны, когда Россия и Германия сохраняли еще вполне дружественные отношения, начальник германского генерального штаба Хельмут фон Мольтке-старший предупреждал свое правительство об опасности войны на два фронта.

В 1879 г. между Германией и Австро-Венгрией было заключено двухстороннее оборонительное соглашение, направленное против России. В этих условиях естественным союзником России стала Франция. В 1893 г. Франция и Россия подписали военный договор, обязывавший каждую из сторон оказывать военную помощь другой стороне в случае нападения на нее Германии или одного из ее союзников.

Неопределенное положение в сложившейся комбинации долгое время занимала Великобритания, имевшая острые противоречия с державами обоих блоков. Только растущая агрессивность Германии заставила англичан сделать выбор в пользу ее соперников. В 1904 г. правительства Великобритании и Франции урегулировали все взаимные противоречия и в дальнейшем старались координировать свою позицию по глобальным политическим вопросам. Из политической сферы сотрудничество перешло в военную. Так возникло «Сердечное согласие» двух держав, известное в дальнейшем как Антанта. В августе 1907 г. таким же образом были разрешены англо-русские противоречия.

ПЛАН ШЛИФФЕНА. После 1894 года генеральные штабы Германии, Франции и России сосредоточились на выработке стратегий, позволявших наиболее выгодно для себя использовать ситуацию войны на два фронта. Наиболее сложной эта задача была для Германии, так как в случае широкомасштабных военных действий на континенте ей пришлось бы сражаться и на западе и на востоке. Чтобы справиться с этой ситуацией, Германии следовало расстроить слаженность действий предполагаемых противников, растянуть их во времени так, чтобы иметь возможность бороться с каждым из них по отдельности. Если же Франция и Россия (а после 1907 года еще и Великобритания) сумеют скоординировать свои стратегические планы, то Германия окажется в весьма скверном положении, ибо сколь бы великолепна ни была ее армия, ни одна страна не может противостоять крупным сухопутным войскам двух стран и лучшему в мире военно-морскому флоту. Все эти соображения легли в основу плана Шлиффена, к разработке которого немецкие военные приступили в 1895 году и совершенствовали его в самых мельчайших подробностях до самого начала Первой мировой войны. Согласно этому плану, Германия должна была нанести поражение французской армии прежде, чем в России успеют провести полную мобилизацию, а затем молниеносно перебросить военные силы на восток. Все существо этого плана состояло в быстроте действий: быстроте мобилизации, быстроте наступательных операций и быстроте переброски войск. План Шлиффена исходил из предположения о нерасторопности российской военной машины, которой потребуется для проведения полной мобилизации 105—110 дней в сравнении с 15 днями, за которые, согласно расчетам, должна быть произведена мобилизация германской и австрийской армий. Такое преимущество во времени — составлявшее теоретически чуть ли не три месяца — предоставляло Германии хорошую возможность нанести поражение Франции прежде, чем Россия успеет прийти на выручку.

План Шлиффена предусматривал сосредоточение до девяти десятых вооруженных сил Германии на Западном фронте. Обходя с фланга узкую, мощно укрепленную и топографически неудобную франко-германскую границу, правое крыло германской армии должно было совершить бросок через Бельгию, окружить и взять Париж и замкнуть в кольцо основные силы французов. Тем временем, пока разворачивалась эта операция, Россию должны были сдерживать основные австро-венгерские силы, подкрепленные одной восьмой или одной девятой частью германской армии, рассредоточенные вдоль северо-восточных границ и в Восточной Пруссии. План Шлиффена предполагал, что французская кампания будет закончена через 40 дней со дня объявления мобилизации, а в русской армии к этому сроку, согласно расчетам, будет под ружьем менее половины рекрутов. Мобилизация была критическим фактором всего плана: с той минуты, когда в России будет объявлена мобилизация, Германии остается либо немедленно приступить к осуществлению всей программы действий, либо поставить весь военный план под угрозу провала.

СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПЛАНЫ СТРАН СОГЛАСИЯ. Штабам стран Согласия было в общих чертах известно, что затевает Германия. После некоторых колебаний французский генеральный штаб разработал план, получивший название «План XVII» и предусматривавший создание оборонительных позиций на случай вероятного германского броска через территорию Бельгии и одновременный мощный удар в центр германской операции. Глубоко проникающая на германскую территорию контратака французов, угрожая отсечь правый фланг противника, должна была остановить его наступление.

Успех Плана XVII зависел от участия России, которой надлежало вступить в войну, как только Германия завершит мобилизацию, то есть на пятнадцатый день от начала войны. Русская угроза должна была вынудить немцев отвести часть войск с Западного фронта прежде, чем будет завершена эта часть кампании, и тем самым подвести Германию к поражению.

Военный договор между Россией и Францией, подписанный в 1894 году, не оговаривал всех деталей оперативного плана на случай военных действий. К этим вопросам обратились на совещаниях генеральных штабов двух стран, которые начались в 1911 году. Тотчас же обнаружились острые расхождения. Стратегический план России, впервые сформулированный в 1880-х годах, предполагал размещение основных сил в Польше, откуда под прикрытием крепостей русская армия могла бы повести наступление одновременно в направлении Вены и Берлина. Но первоначальный план был существенно изменен в 1909—1910 годах. Согласно новому варианту, Россия должна была занять оборонительную позицию по отношению к Германии, а свои главные силы бросить против Австро-Венгрии, которая воспринималась как противник слабый, и кроме того, можно было ожидать массового дезертирства из австрийской армии призванных в ее ряды солдат славянского происхождения. Генерал М. В. Алексеев, считавшийся наиболее одаренным русским стратегом, полагал, что, разбив Австрию и внедрившись в Силезию, Россия сможет угрожать самому сердцу Германии.

Французы же считали, что Россия слишком много внимания уделяет австрийцам и что она могла бы сделать для общего дела союзников больше, если бы нацелила всю свою мощь на немцев: ведь если будет разбита Германия, то неизбежно капитулируют и ее союзницы. Франция хотела, чтобы Россия сосредоточилась на немцах и нанесла им удар даже раньше, чем Германия проведет полную мобилизацию.

На совещаниях, проходивших в 1912—1913 годах, был выработан компромиссный вариант. Русские обязались на пятнадцатый день войны, когда под ружьем будет еще только часть армии, нанести удар Германии либо в Восточной Пруссии, либо в направлении Берлина, в зависимости от того, где наиболее плотно сосредоточатся немецкие силы. На выполнение этой задачи отводилось две армии общей численностью 800 тыс. человек. Французы предполагали, что наступающие к тридцать пятому дню от начала военных действий смогут достаточно далеко проникнуть в глубь немецкой территории, и тогда у германского командования не будет иного выбора, как перебросить на восток, дабы остановить ход русского «парового катка», существенную часть своих войск; то есть тем самым разрушался весь план Шлиффена. А если это произойдет, то более в исходе войны можно было не сомневаться, ибо огромное преимущество стран Согласия в человеческих и материальных ресурсах не может не принести им победы.

Хотя Россия под нажимом со стороны Франции (скрашенным обещанием оказать помощь в модернизации русской армии и военного транспорта) пошла на изменение своего первоначального стратегического плана, но окончательно от него не отказалась. Отведя две армии для ведения военных действий против Германии, четыре армии Россия предназначала для военных операций на австрийском фронте. Некоторые военные историки считают, что именно в таком компромиссном варианте заключалась фатальная ошибка, ибо у России не было сил вести войну на столь широком фронте. В результате противоборства сразу с двумя противниками Россия была обречена на поражение на обоих фронтах. Есть все основания полагать, что если бы Россия придерживалась стратегического плана 1909—1910 годов, то могла бы нанести столь сокрушительное поражение австрийцам, что немцы вынуждены были бы перекинуть им в помощь подкрепление с Западного фронта

Решение растянуть русскую армию вдоль слишком протяженного фронта со слабыми резервами и повести ее в преждевременное, плохо спланированное наступление в Восточной Пруссии было, полагает Пайпс, едва ли не самой крупной ошибкой стран Согласия, за которую пришлось заплатить слишком высокую цену.

ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ. Стремясь обеспечить победу России, Франция взялась финансировать мероприятия, направленные на усовершенствование военной инфраструктуры России, а именно на модернизацию железнодорожного сообщения с фронтом, а также стратегически важных дорог и мостов, что не могло не вызвать беспокойства верховного командования Германии.

Но еще более обеспокоен был Берлин сделанным в 1912 году сообщением о разворачивании так называемой Большой военной программы в России. Эта программа, завершить которую предполагалось в 1917 году, предусматривала проведение значительных усовершенствований в артиллерии, транспорте и процедуре мобилизации. Хотя большинство этих мероприятий, к выполнению которых приступили лишь в 1914 году, так и остались на бумаге, их осуществление грозило бы сокращением сроков мобилизации русской армии до 18 дней, а это было чревато тем, что «русские будут в Берлине раньше, чем немцы в Париже». Многие немецкие генералы и политики были так напуганы возможными катастрофическими для Германии последствиями, что стали поговаривать об упредительном ударе. Полковник Альфред Нокс, британский военный представитель в России, считал, что планы военной модернизации едва ли не послужили решающим фактором, побудившим Германию объявить войну России и Франции в 1914 году.

 2. Сараевская трагедия и начало войны

УБИЙСТВО В САРАЕВО. 28 июня 1914 г. в Сараево был застрелен наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд. Его убийцей оказался гимназист Гаврило Принцип, член общества «Молодая Босния». Это событие послужило поводом к развязыванию военных действий.

РЕАКЦИЯ АВСТРО-ВЕНГРИИ. Хотя покушение было делом рук боснийских националистов, Австро-Венгрия обвинила в нем Сербию и 23 июля потребовала от нее целого ряда унизительных уступок. 25 июля сербское правительство приняло большую часть австрийских требований. Тем не менее, Австро-Венгрия 15 (28) июля объявила ей войну.

Во многих предшествовавших конфликтах на Балканах Россия, к негодованию своих консервативно-патриотических кругов, часто уступала первенство. Поступить так же в новом кризисе означало для России забыть о своем влиянии на Балканском полуострове и вызвать глубокие осложнения внутри страны. В Петербурге, с согласия Франции, решили оказать поддержку Сербии.

НАЧАЛО МОБИЛИЗАЦИИ В РОССИИ. Ход событий, приведший к появлению указа о всеобщей мобилизации в России — на что впоследствии немцы возлагали всю ответственность за начало первой мировой войны, — и по сей день представляется довольно туманно. Русский министр иностранных дел С. Д. Сазонов считал, что Россия должна сделать некоторый угрожающий жест, дабы придать вес усилиям ее дипломатов в поддержку Сербии. Под его влиянием и вопреки мнению военных, опасавшихся, что это может скомкать размеренный ход мобилизации, Николай II поначалу издал указ от 15 (28) о частичной мобилизации четырех из тринадцати военных округов. Шаг этот, задуманный как предупреждение, неизбежно вел к полной мобилизации. Если верить утверждениям военного министра В. А. Сухомлинова, нерешительность царя была вызвана предостережениями кайзера Вильгельма воздержаться от опрометчивых действий. А решение приступить ко всеобщей мобилизации, принятое без согласия и даже без ведома военного министра, было принято, по-видимому, по настоянию вел. кн. Николая Николаевича (вскоре занявшего пост главнокомандующего) и его протеже, начальника штаба генерала Н. Н. Янушкевича. 31 июля Россия начала всеобщую мобилизацию.

ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ. Непосредственной причиной войны стало решение Германии оказать поддержку Австрии в ее конфликте с Россией на Балканах. 18 (31) июля Германия предъявила России ультиматум, требуя прекратить сосредоточение войск на ее границах. Никакого ответа не последовало. В тот же день приступили к мобилизации Франция и Германия, и тут же, 19 июля (1 августа), Германия объявила войну России. Ответный ход России последовал на следующий день, и роковая цепь событий стала стремительно разворачиваться. 2 августа немцы оккупировали Люксембург. 3 августа Германия объявила войну Франции, ссылаясь на французские самолеты, которые якобы пролетели над ее территорией. 4 августа, после того как Германия нарушила нейтралитет Бельгии, войну ей объявила Великобритания. 6 августа войну России объявила Австро-Венгрия. 12 августа войну Австро-Венгрии объявили Великобритания и Франция.

ГОТОВНОСТЬ РОССИИ К ВОЙНЕ. Россия была вполне подготовлена к войне кратковременной, каковую все и предрекали. Ее постоянная армия, насчитывавшая 1400 тыс. человек, была самой многочисленной в мире, превосходя в численном отношении действующие в мирное время соединенные военные силы Германии и Австро-Венгрии. При всеобщей мобилизации Россия могла выставить 5 млн солдат, а за этим стояли еще многие миллионы вполне пригодных к военной службе, которых можно было бы бросить в бой в случае необходимости, наскоро обучив. Русские солдаты были знамениты храбростью и выносливостью и, руководимые хорошими командирами, представляли собой грозную силу. И при всем унижении, которое пережила русская армия в войне с Японией, именно благодаря этой войне она стала единственной в Европе армией, офицерские и унтер-офицерские кадры которой обладали свежим боевым опытом. Гораздо хуже обстояло дело с оснащением и вооружением. Русская артиллерия была весьма малочисленной, в особенности в сравнении с германской. Узкое место представлял транспорт. Военно-морской флот, восстановленный после цусимского разгрома, хотя и третий в мире по водоизмещению, по качеству был весьма посредственным и крайне неудачно размещенным: основные силы, сосредоточенные на Балтике для обороны столицы, могли легко блокироваться противником. И все же при всех недостатках, часть из которых французы надеялись устранить, боеготовность Российской империи представляла собой силу, с которой нельзя было не считаться и полагаться на которую французский генеральный штаб имел все основания.

Однако в совсем ином свете представлялась военная мощь России в условиях затяжного конфликта. С этой точки зрения, принимая во внимание неустойчивость политической системы в России, а также ненадежность ее экономики, перспективы России выглядели весьма неутешительно. И чем долее суждено было длиться войне, тем сильнее проявлялись все слабости.

На действительную трехлетнюю службу в пехоте призывались новобранцы в возрасте двадцати одного года, затем семь лет военнообязанный числился в запасе первого резерва и еще восемь лет — второго резерва.

В первые полгода войны Россия выставила 6,5 млн солдат, из них 1,4 млн состояли на действительной службе, 4,4 млн были обученными резервистами первого разряда и 700 тыс. — новобранцами. В период с января по сентябрь 1915 года было мобилизовано еще 1,4 млн резервистов первого разряда. И когда этот источник военнообученных солдат исчерпался — а произошло это через год после начала военных действий, — Россия могла располагать еще (помимо 350 тыс. резервистов первого разряда) резервистами второго разряда, ополчением и необученными новобранцами — однако вся эта внушительная многомиллионная солдатская масса ни по боевому духу, ни по подготовке не могла идти в сравнение с германскими войсками.

Военное министерство в 1909 году возглавил генерал В. А. Сухомлинов, единственным боевым опытом которого была турецкая кампания 1877—1878 годов, где он отличился личной храбростью. Худшим его недостатком было то, что он оставался глух к требованиям современной военной науки.

Российская промышленность и транспорт почти во всех сферах оказались не способными решать задачи, выдвинутые перед ними войной. К концу 1914 года, когда уже была завершена первая мобилизация, в рядах российской армии состояло 6,5 млн. человек, а винтовок было только 4,6 млн. Чтобы восполнить этот недостаток и покрыть потери, возникающие в ходе войны, армия нуждалась ежемесячно в 100—150 тыс. новых единиц стрелкового оружия; российская промышленность могла поставлять в лучшем случае 27 тыс. И поэтому в первые месяцы войны солдатам подчас приходилось ждать гибели товарищей, чтобы получить оружие.

Даже после принятия в 1915-м и 1916 годах энергичных мер по привлечению к производству оружия гражданских предприятий Россия не могла производить его столько, сколько требовалось фронту, и импортировала оружие из Соединенных Штатов и Японии; но и этого было недостаточно.

Серьезнейший недостаток в боеприпасах испытывала артиллерия (в особенности в 76-мм пушках — стандартном калибре русской полевой артиллерии), используемая в ходе войны значительно шире, чем предполагал Генеральный штаб. В начале войны на каждый ствол орудия было отпущено по 1000 снарядов. Реальный расход оказался во много раз выше, и через четыре месяца боевых действий склады боеприпасов оказались опустошены. Самое большее, что могло дать действовавшее в 1914 году производство, составляло около 9 тыс. снарядов ежемесячно. Возникла острейшая нехватка боеприпасов, что весьма пагубно сказалось на военных действиях русской армии в кампании 1915 года.

Наиболее слабым местом подготовки России к войне был транспорт. По соотношению общей площади территории к протяженности железнодорожных путей Россия стояла далеко позади других воюющих стран, из которых в Германии на каждые 100 кв. км приходилось 10,6 км железной дороги, во Франции — 8,8 км, в Австро-Венгрии — 6,4, а в России только 1,1 км. Это стало одной из причин и замедленных темпов мобилизации.

Три четверти российских дорог имели только одну колею. Едва началась война, армии потребовалась треть всего подвижного состава, остального же было слишком мало, чтобы покрыть нужды промышленности и снабжения, а это привело к тому, что районы, удаленные от центров добычи и производства, ощущали нехватку сырья и промышленных продуктов. Множество сырья и снаряжения, отправляемого союзниками в Россию в 1915—1917 годах, застревало на пристанях Архангельска, Мурманска и Владивостока из-за проблем с транспортом.

 3. Германское наступление на западном фронте

Начиная в 1914 г. боевые действия, германские генералы предполагали нанести свой главный удар на западе с тем, чтобы возможно скорее вывести Францию из войны, а на Восточном, русском, фронте они желали ограничиться обороной. Уже 4 августа германские войска вторглись в Бельгию. После 12-дневной упорной обороны Льежа бельгийская армия отступила к Антверпену, где и была блокирована. 20 августа немцы вступили в Брюссель. Вслед затем восемь немецких армий развернули наступление на Париж. Поначалу их ударная сила была очень велика. После поражений 14-24 августа в приграничных сражениях в Арденнах, у Шарлеруа и Монса англичане и французы поддались назад и стали отступать на всем протяжении фронта. Авангарды германских войск приблизились к Парижу на 40 км.

 4. Русское наступление в Восточной Пруссии

Неприятной неожиданностью для Германии стало стремительное развитие событий на Восточном фронте.

По соглашению с Францией Россия развернула на северо-западе две армии. 1-я армия, под командованием генерала Пауля-Георга Карловича фон Ренненкампфа, балтийского немца, располагалась на территории Виленского военного округа. 2-я армия, под командованием генерала А. В. Самсонова, стояла под Варшавой. Ренненкампф участвовал в русско-японской войне в качестве командира дивизии и никогда не командовал более крупным воинским соединением. У Самсонова вообще не было боевого опыта.

Наспех организованная восточно-прусская кампания должна была предотвратить угрозу флангового обхода русских войск, продвигающихся на запад в Польше и Галиции. 1-я армия должна была вторгнуться в Восточную Пруссию с востока и блокировать основную массу развернутых там немецких войск, в то время как 2-й армии, действующей с юга в направлении Алленштейна, надлежало отрезать их от Германии. Выполнив эту задачу, Ренненкампфу и Самсонову следовало, соединив свои силы, повести наступление на Берлин. Обе русские армии имели существенный численный перевес (в полтора раза). Превосходство это, однако, скрадывалось тем обстоятельством, что местность, на которой предстояло вести боевые действия — край лесов и озер, — была более приспособлена для оборонительных действий.

С самого начала военных действий французы беспрестанно призывали русских выступить против Германии. Германское наступление в Бельгии велось на гораздо более широком фронте и большими силами, чем предполагали французы. И теперь Франция оказалась в очень опасном положении, усугублявшемся тем, что их наступление на германский центр — ключевой момент Плана XVII — почти не продвигалось.

Россия начала наступление на 14-й день мобилизации (17 августа), на день раньше, чем было обещано французам. Поначалу действия русской армии были весьма успешными. Войска продвигались так стремительно, что передовые части оторвались от материального обеспечения. Не имея времени устанавливать телефонную связь, командиры использовали рации, как правило, не зашифровывая сообщений. Немцы перехватывали эти переговоры и, получая таким образом полную картину диспозиции и передвижений русских войск, весьма умело этим пользовались. Обе русские армии действовали независимо.

Уже 17 августа в Восточную Пруссию вторглись две русские армии. 20 августа немцы потерпели поражение под Гумбинненом и начали отступление.

5. Галицийская битва

 НАЧАЛО НАСТУПЛЕНИЯ РУССКОЙ АРМИИ. 15 (2) августа 1914 года ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ войсками Юго-Западного фронта (в его состав входили 4-я, 5-я, 3-я, 8-я и 9-я армии) генерал от артиллерии Иванов директивой поставил перед командующими армиями задачу: не ожидая окончания сосредоточения войск перейти в наступление. Такая спешка, пишет Брусилов, была вызвана необходимостью помочь англо-французам, которым приходилось плохо, чтобы нашими наступательными действиями оттянуть хотя бы часть вражеских сил с их Западного фронта на Восточный. С целью выполнения директивы 3-я (командующий генерал от инфантерии Н. В. Рузский) и 8-я армии (командующий генерал от кавалерии А. А. Брусилов) должны были начать наступление на Львов.

18 (5) августа войска 8 армии перешли через реку Збруч, являвшуюся государственной границей.  Немногочисленные австрийские войска были наголову разбиты у Тарнополя и Чорткова. «Тут я получил телеграмму главнокомандующего, - пишет Брусилов, - в которой значилось, что 3-й армии приходится очень тяжело и что мне предписывается оказать ей усиленную поддержку». Действительно, 3-я армия, тесня противника, все с большим и большим трудом продвигалась по направлению к Львову, и наступил момент, когда она вынуждена была остановиться, не имея возможности осилить врага.  Брусилов оставил у Галича против его гарнизона 24-й корпус (командующий генерал-лейтенант Цуриков) в виде заслона для обеспечения его левого фланга, а тремя корпусами совершить ночной фланговый марш, чтобы примкнуть к левому флангу 3-й армии и развернуться против главных сил противника, находившихся на Гнилой Липе.

СРАЖЕНИЕ НА ГНИЛОЙ ЛИПЕ. На реке Гнилая Липа, пишет Брусилов, моя армия дала первое настоящее сражение. Предыдущие бои, делаясь постепенно все серьезнее, были хорошей школой для необстрелянных войск. Эти удачные бои подняли их дух, дали им убеждение, что австрийцы во всех отношениях слабее их, и внушили им уверенность в своих вождях. В общем план сражения на Гнилой Липе состоял в том, чтобы 12-й (командующий генерал-лейтенант Леш) и 8-й (командующий генерал-лейтенант Радко-Дмитриев) корпуса атаковали противника, связав его с фронта, но не форсировали реки, пока ясно не обнаружится охват левого фланга австрийцев 7-м корпусом (командующий генерал от инфантерии Экк), который должен был, перейдя Гнилую Липу, отбрасывать левый фланг австрийцев к югу, дабы отрезать эту неприятельскую группу от войск, противостоявших 3-й армии, и отдалить ее от Львова, чтобы она не зашла в его форты. 8-й корпус, кроме того, должен был загнуть свой левый фланг, чтобы отбивать атаки гарнизона крепости Галич. 24-му корпусу было поручено направляться к Галичу для его осады, а в случае возможности – и захвата его внезапной атакой.

Против русских корпусов на Гнилой Липе находились две армии: с юга 2-я австро-венгерская армия генерала фон Бём-Эрмоли  и с севера 3-я австро — венгерская армия генерала фон Брудерманна. Между правым флангом 3-й армии генерала и левым флангом 2-й австро-венгерской армии был промежуток, прикрытый у Руды 4-ой австро-венгерской кавалерийской дивизией. 29 (16) августа этот промежуток «нащупала» конная разведка 12-й кавалерийской дивизии (командующий генерал-лейтенант Каледин).  В 5 часов утра 30 (17) августа авангард 12-й кавалерийской дивизии форсировал Гнилую Липу у Руды и вступил в бой с крупными силами противника. В то же время пошли в наступление части 7-го корпуса. Форсирование производилось в условиях отличной артиллерийской поддержки. Тем не менее, обнаружились и слабые места: наступление шло через болотистую долину и переправу, которая жестко обстреливалась.

На второй день боя 7-й корпус, перейдя со значительными потерями через Гнилую Липу, стал охватывать левый фланг противника.  На третий день боя с утра выяснилось, что австрийцы сочли себя разбитыми и что их главные силы в большом расстройстве ночью стали отступать, прикрываемые сильными арьергардами. Русские войска, тесня их и быстро наступая, захватывали массу орудий, пулеметов, всякого оружия, значительные обозы и много пленных.

ГАЛИЧ–ЛЬВОВСКАЯ ОПЕРАЦИЯ. Одновременно с успешными действиями 8 армии на Гнилой Липе 3-я армия решительно отбросила австрийцев к Львову. В это время была получена директива главнокомандующего, который приказывал Брусилову осаждать Львов с юга, тогда как 3-я армия должна была подступить к этому городу с востока и севера.

2 сентября (20 августа) воздушная разведка донесла, что видна масса войск, стягивающихся к Львовскому железнодорожному вокзалу, и что поезда один за другим, по-видимому, нагруженные войсками, уходят на запад; о том же донесли кавалерийские разъезды, сообщившие, что неприятельские колонны быстро отходят, минуя Львов. Нужно признать тот факт, пишет Брусилов, что противник главным образом ожидал нашего наступления на Львов от Брод на Кросно; проигранное же им сражение на Гнилой Липе давало мне возможность выйти в тыл войскам, противостоявшим 3-й армии, и этим участь Львова была решена. 3 сентября (21 августа) он был взят. Совершенно ясно, что Львов так быстро пал благодаря совокупным действиям 3-й и 8-й армий, и без моего флангового марша, без того, что противник был разбит на Гнилой Липе, а мои войска продвинулись к югу от Львова, этот город без боя очищен бы не был.

4 сентября (22 августа), - продолжает Брусилов, - мною было получено донесение командира 24-го корпуса, что сильно укрепленный Галич взят почти без всякого сопротивления, причем захвачена вся тяжелая артиллерия и разные запасы, которые были там сосредоточены. Это для меня была огромная радость. Теперь был обеспечен мой тыл и освобождался 24-й корпус.

К 8 сентября (26 августа) русские войска продвинулись в глубь австро-венгерских владений на 350 км, заняли практически всю восточную часть Западной Галиции, почти всю Буковину и осадили Перемышль. Было захвачено ок. 100 тыс. пленных и 400 артиллерийских орудий, всего из строя была выведена треть австрийской армии.

ГРОДОКСКОЕ СРАЖЕНИЕ. К 10 сентября (28 августа), пишет Брусилов, обстановка, в которой находилась моя армия, рисовалась мне следующим образом. Из различных источников разведки мне было известно, что противник, отступивший от Львова, то есть остатки войск, дравшихся против наших 3-й и 8-й армий, остановились на гродокской позиции, на правом берегу реки Верещица, и что к этим войскам подошли значительные подкрепления, но в каком размере – мне было неизвестно. Я считал, однако, что подкрепления должны были быть серьезными и что противник, конечно, знавший, что 3-я армия пошла на Раву-Русскую, а у Львова осталась лишь 8-я армия, вероятно, сам перейдет в наступление… Являлся вопрос: при подобной обстановке переходить ли мне в наступление или же принять оборонительный бой? С рассвета 10 сентября (28 августа), зная, что противник, по всей вероятности, обладает значительно большими силами, чем я, и сам может перейти в наступление, я решил двинуть свои войска, ибо считал для себя более выгодным втянуться во встречный бой. И действительно, австрийцы 10 сентября также перешли в наступление и получился тот встречный бой, который я и предвидел. На всем фронте 8-й армии силы противника по сравнению с нашими оказались подавляющими, а кроме того, он значительно превосходил нас количеством тяжелой артиллерии. На всем фронте с рассвета завязался жестокий бой. Еще в предыдущие дни австрийцы сильно наседали на мой правый фланг – на 12-й корпус, позиция которого находилась в лесном пространстве; казалось, противник предполагает нанести свой главный удар именно на этот фланг. Я, однако же, думал, что это не что иное, как демонстрация, имеющая целью заблаговременно привлечь наше внимание, а следовательно, и резервы к нашему правому флангу. Действительно, в первый день сражения в центре против 7-го и 8-го корпусов, и в особенности на левом фланге против 24-го корпуса, были направлены главные усилия противника. К вечеру выяснилось, что потери наши велики, вперед продвинуться сколько-нибудь значительно мы не могли, и все корпусные командиры доносили, что окапываются, причем некоторые из них прибавляли, что сомневаются в возможности удержаться на месте против подавляющих сил противника, его сильнейшего артиллерийского огня и многочисленных пулеметов. Мой резерв был израсходован только частью. По взятым пленным можно было считать, что против 8-й армии находится не менее семи корпусов, то есть почти вдвое большие силы, чем те, которыми я располагал.

В связи с полученными сведениями командующий 8 армии стал строить дальнейшие планы действий. 24-й корпус, упиравшийся своим левым флангом в Миколаев, значительно выдвинулся вперед и охватывался австрийцами. Я приказал,  пишет Брусилов, правому флангу и центру оставаться на своих местах, а левому флангу (24 корпусу), в особенности 48-й пехотной дивизии (командующий генерал-майор Корнилов), отойти с таким расчетом, чтобы занять высоты севернее Миколаева и на этом фланге вести пока устойчивый оборонительный бой; центром же и правым флангом действовать активно. На другой день оказалось, что Корнилов проигнорировал приказ командующего. 48 дивизия осталась на месте и это отрицательно сказалось на последующих боях, когда противник перешел в наступление. На второй день боя, вспоминает Брусилов, мой правый фланг держался на месте и напор противника стал слабее, чем в предыдущий день; в центре 7-й и 8-й корпуса, хотя и с трудом и большими потерями, также удержались на своих местах; но левый фланг, к сожалению, как я это предвидел, потерпел крушение. 48-я пехотная дивизия была охвачена с юга, отброшена за реку Щержец в полном беспорядке и потеряла 28 орудий и много пулеметов. Командующий хотел тогда же предать Корнилова суду за неисполнение приказа, но заступничество командира корпуса Цурикова избавило того от угрожавшей ему кары. «Странное дело, - пишет Брусилов, - генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову. (Самого Корнилова Брусилов характеризовал так: это был очень смелый человек, решивший, очевидно, составить себе имя во время войны. Он всегда был впереди и этим привлекал к себе сердца солдат. Они не отдавали себе отчета в его действиях, но видели его всегда в огне и ценили его храбрость).

Неприятель на левом фланге продолжал наступление, и, если бы ему удалось продвинуться восточнее Миколаева с достаточными силами, очевидно, армия была бы поставлена в критическое положение. Брусилов направил на поддержку 24-го корпуса 12-ю кавалерийскую дивизию генерала Каледина, бывшую в его резерве. Чтобы остановить напор противника, Каледин спешил три полка. Эта атака спасла положение: наступавшие австрийцы в полном беспорядке ринулись назад и затем ограничились стрельбой на месте, но уже в наступление более не переходили.

Около полудня того же 11 сентября (29 августа) было получено донесение от воздушной разведки, что несколько больших колонн австрийцев стягиваются к Гродеку и, очевидно, центр тяжести боя переносится к центру 8 армии. Было ясно из этих сведений, что 12 сентября (30 августа) австрийцы предполагают пробить его и по ближней дороге от Гродека ко Львову захватить этот важный административный и политический пункт. Это чрезвычайно важное и своевременное донесение дало Брусилову возможность стянуть все резервы к 7-му и 8-му корпусам. Таким образом, к рассвету 12 сентября в центре его боевого порядка было сосредоточено около 85 батальонов пехоты с их артиллерией из 152 батальонов пехоты, участвовавших в этом сражении, то есть больше половины армии. Сюда же был передан дивизион тяжелой артиллерии. 7-му и 8-му корпусам было приказано перейти в наступление. Правда, они продвинулись недалеко, и противник скоро остановил порыв, но сами австрийцы, израсходовав свои резервы, принуждены были перейти к обороне.

В тот же день 12 сентября были получены сведения, что австрийцы у Равы-Русской стали быстро отходить. Это воскресило надежду, что враг сочтет бесполезной дальнейшую борьбу на Гродекской позиции. Из опроса пленных выяснилось, что против неполных четырех корпусов у Брусилова австрийцы направили семь армейских корпусов, двадцать одну дивизию пехоты, часть которых была снята с северной части их фронта с приказанием во что бы то ни стало взять Львов обратно. Таким образом, противник, сняв часть своих войск с севера, облегчил положение 3-й и 4-й русских армий. В ночь на 13 сентября (31 августа) австрийцы отошли за реку Верещица и разрушили все переправы на ней. Брусилов приказал быстро их восстановить и переправить на правый берег всю кавалерию для преследования отступавшего противника. Этим частям удалось захватить много обозов, часть артиллерии и многочисленных пленных.

6. Сражение на Марне

Не доходя до Парижа, германские войска повернули на восток, нацеливаясь в тыл отступающей англо-французской армии. Таким образом, они подставили свои правый фланг и тыл под удар французской группировки, сосредоточенной для обороны Парижа. Французское командование не замедлило воспользоваться этой ошибкой и перешло в контрнаступление. . 5-12 сентября развернулось грандиозное сражение на берегах Марны, в котором с обеих сторон участвовало 2 млн. человек. В ходе упорных боев французы сначала остановили продвижение немецкой армии, а потом отбросили ее на 50-100 км назад.

 7. Разгром русских в Восточной Пруссии

Наступление русских вызвало замешательство у немцев. Командующий войсками в Восточной Пруссии генерал Фридрих фон Притвиц впал в панику и стал настаивать на отступлении к западному берегу Вислы, что означало сдачу Восточной Пруссии. В Берлине опасались неблагоприятного воздействия такого отступления на моральный дух армии и были немало обеспокоены текущим с востока потоком беженцев, и потому советам Притвица не вняли. Его сместили, а на его место поставили отставного шестидесятисемилетнего генерала Пауля фон Гинденбурга, Гинденбург прибыл на Восточный фронт 23 августа вместе со своим начальником штаба Эрихом Людендорфом. Новое командование сумело возродить поколебленный боевой дух 8-й армии и выработать план захвата в мешок армии Самсонова.

Самсонов двигался без оглядки в направлении Алленштейна, рассеивая войска среди Мазурских болот и теряя связь с частями Ренненкампфа, действовавшими под Кенигсбергом. Рассчитывая на русскую бесшабашность, Людендорф решил пойти на риск. Он втайне снял большинство сил, действовавших против Ренненкампфа, оставив подступы к Кенигсбергу практически без защиты, и отправил их в щель, образовавшуюся между двумя русскими армиями. В результате армия Самсонова оказалась отрезанной. Если бы Ренненкампф осознал, что произошло, он мог бы, перейдя в наступление, разгромить левый фланг немцев и нанести врагу сокрушительный удар. Но Людендорф, решив рискнуть, понадеялся, что Ренненкампф не предпримет решительных действий, и не ошибся. 28 августа немцы предприняли контрнаступление против армии Самсонова, зажав ее среди озер и болот. Эта операция, в каком-то смысле самая решительная в первой мировой войне, была завершена в четыре дня. Русские потеряли убитыми и ранеными 70 тыс. человек, в плен было захвачено 100 тыс., потери немцев составили лишь 15 тыс. человек. Не вынеся позорного поражения, генерал Самсонов застрелился. Теперь подошла очередь армии Ренненкампфа. 9 сентября, усилив свои войска свежими частями, снятыми с Западного фронта, Гинденбург выступил против 1-й армии русских, вынудив ее покинуть Восточную Пруссию. В этой операции русские потеряли еще 60 тыс. человек.

 К 15 сентября русские были полностью вытеснены из Восточной Пруссии.

Восточно-прусская кампания была актом высшего самопожертвования, который, вынудив немцев в критический момент снять войска с Западного фронта, сорвал план Шлиффена и дал возможность маршалу Жоффру предпринять спасительное для Франции контрнаступление на Марне. Такую оценку событий можно встретить и у немцев, и у французов. Начальник германского генерального штаба Эрих фон Фалькенгайн полагал, что «едва ли можно преувеличить пагубные последствия переброски войск с Западного фронта. Мольтке, предшественник Фалькенгайна на посту начальника штаба, и маршал Жоффр, возглавлявший французский генеральный штаб, тоже придавали большое значение августовскому наступлению русских войск, как способствовавшему срыву плана Шлиффена.

Существует, впрочем, и противоположное мнение, быть может, более обоснованное, — что провал плана Шлиффена был вызван не столько переводом дивизий на восток, сколько такими факторами, как усталость германских войск, продвигавшихся через Бельгию, перегрузка транспорта и непредвиденное появление английских экспедиционных войск. План Шлиффена, не предусматривавший такого оборота событий, был признан нереалистичным.

Следует также помнить, что Гинденбург и Людендорф разгромили 2-ю армию русских, не имея подкрепления с Западного фронта. Такое подкрепление прибыло лишь к тому моменту, когда встала задача вытеснить из Восточной Пруссии 1-ю русскую армию.

 8. Наступление немцев в Польше

Пытаясь остановить русское продвижение в Галиции, немцы стали срочно перебрасывать свои войска на Вислу. В начале сентября, внимая просьбам австрийцев, германское верховное командование спешно сформировало свежую, 9-ю армию, которая под командованием Гинденбурга должна была атаковать Варшаву и угрожать с севера русским силам в Галиции. 28 сентября она развернула наступление на Варшаву. Тяжелые бои на этом направлении продолжались весь октябрь. Немцы заняли часть русской Польши, но потом их наступление захлебнулось. К концу ноября Восточный фронт стабилизировался.

ВАРШАВСКО-ИВАНГОРОДСКАЯ ОПЕРАЦИЯ. В сентябре-октябре 1914 года 8 армия участвовала в Варшавско-Ивангородской операции, обеспечивая левый фланг главных сил русских войск (удерживала оборону по рубежам рек Висла и Сан).

 В конце сентября было объявлено о формировании 11-й армии, целью которой была осада Перемышля.  Командующим армией был назначен генерал от инфантерии Селиванов. До его прибытия осаду Перемышля осуществлял командир 9-го корпуса 3-й армии генерал от инфантерии Щербачев. Он докладывал, что Перемышль в настоящее время взять штурмом легко. Затруднительность атаки, пишет Брусилов, состояла главным образом в том, что неприятельская армия, отошедшая на запад и находившаяся в то время в трех-четырех переходах от Перемышля, успела уже оправиться и пополниться. Следовательно, она в любой момент могла перейти в наступление, дабы помочь Перемышльскому гарнизону и не допустить падения этой крепости. Было необходимо предусмотреть тот случай, что встреча с армией противника произойдет не во время штурма крепости, для чего надо было успеть построить боевой фронт в целях парирования атаки противника. Решено было сначала атаковать восточную группу фортов, чтобы привлечь внимание и резервы противника в эту сторону, а с остальных сторон охватить Перемышль и брать штурмом форты с северо-запада и юго-запада. Артиллерийская подготовка не могла быть продолжительной и достаточно интенсивной по недостатку снарядов, но тем не менее стрельба велась удачно, и неприятельский артиллерийский огонь подавлялся нашей артиллерией, так как, уступая австрийской в количественном отношении и калибром орудий, наша артиллерия качеством стрельбы была неизмеримо выше.

Два форта Седлисской группы были взяты штурмом 19-й пехотной дивизией (командующий генерал-майор Янушевский). Все внимание осажденных, как и желал Брусилов, и большая часть его резервов были притянуты к Седлисской группе, и становилось более удобным начать атаку северо-западных и юго-западных фортов. Но в это время австрийская армия для спасения Перемышля перешла в наступление. 11-й армии пришлось снять осаду и занять позицию, примыкая своим правым флангом к левому флангу 3-й армии и левым – к правому флангу 8-й армии.

 Командующий 3-й армии генерал Радко-Дмитриев посчитал рискованным оставаться на левом берегу Сана и переправился на правый. В результате главные силы австрийцев были сосредоточены против 8 армии генерала Брусилова, усиленной 7 корпусом. Ей пришлось около месяца вести позиционную войну при крайне невыгодных для нее условиях. Правый фланг армии, пишет Брусилов, чуть не упирался в неприятельскую крепость, 11-я армия, состоявшая из второочередных дивизий и бригад ополчения, была малоустойчива, приходилось ее постоянно поддерживать, а противник все более и более на нас нападал с фронта, постоянно увеличивая свои силы. Одновременно с этим начало обнаруживаться наступление значительных сил против моего левого фланга с Карпат, которое охватывало 24-й корпус; кроме того, также относительно значительные силы стали наступать от Сколе и Болехува на Стрый – Миколаев прямым направлением на Львов, нам в тыл.

В конце октября по приказанию главнокомандующего, сообразно с общим положением дела, 3-я армия стала опять переходить на левый берег Сана. Этим она, притянув на себя часть неприятельских сил, несколько облегчила действия 8-й и 11-й армий. При предыдущем переходе 3-й армии с левого берега на правый она неосторожно уничтожила все свои переправы, и теперь ей пришлось под огнем противника опять их восстанавливать, неся излишние потери. Авиационная разведка донесла, что заметила длинные обозные колонны, отходившие от фронта противника к западу; это, очевидно, было признаком того, что австрийцы считали это длительное сражение проигранным и подготовляли свой отход. Брусилов отдал приказ всеми войсками атаковать врага.

Войска 8-й армии быстро перешли через реку Сан и отбросили австрийцев дальше на запад. Противник, слабо сопротивляясь, отошел на свои заранее приготовленные позиции, прикрывая карпатские проходы, чтобы не допустить русские войска на Венгерскую равнину. В то же время 3-я армия, двигаясь севернее Перемышля и не имея перед собой больших сил противника, стремительно подходила к Кракову.

ЛОДЗИНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ. В ходе Лодзинской операции группе армий Юго-Западного фронта (3-я, 8-я, 11-я армии) было дано указание обеспечивать левый фланг основных сил, оттесняя 2-ю, 3-ю и 4-ю австро-венгерские армии вглубь Карпат и способствуя таким образом успеху сражения.

24-му корпусу, пишет Брусилов, было приказано не спускаться с перевала, но тут генерал Корнилов опять проявил себя в нежелательном смысле: увлекаемый жаждой отличиться и своим горячим темпераментом, он не выполнил указания своего командира корпуса и, не спрашивая разрешения, скатился с гор и оказался, вопреки данному ему приказанию, в Гуменном; тут уже хозяйничала 2-я сводная казачья дивизия, которой и было указано, не беря с собой артиллерии, сделать набег на Венгерскую равнину, произвести там панику и быстро вернуться. Корнилов возложил на себя, по-видимому, ту же задачу, за что и понес должное наказание. Гонведская дивизия, двигавшаяся от Ужгорода к Турке, свернула на Стакчин и вышла в тыл дивизии Корнилова. Таким образом, он оказался отрезанным от своего пути отступления; старался пробраться обратно, но это не удалось, ему пришлось бросить батарею горных орудий, бывших с ним, зарядные ящики, часть обоза, несколько сотен пленных и с остатками своей дивизии, бывшей и без того в кадровом составе, вернуться тропинками.

 Однако в целом действия русской армии были успешными. Противник был разбит, пишет Брусилов, но он далеко не был уничтожен и не потерял своей боеспособности. Тем не менее, подчиняясь приказу главнокомандующего, 8 армии пришлось остановить дальнейшее продвижение. 12-й корпус в составе трех дивизий пехоты и одной дивизии конницы оставили оборонять перевалы, а 8-й и за ним 24-й корпуса двинули на запад на помощь 3-й армии, которая, подходя к Кракову, действительно находилась в тяжелом, опасном положении.

Между тем, состояние 8-й армии к этому времени было уже далеко не блестящим. С момента перехода через границу, то есть почти полных четыре месяца, войска почти беспрерывно дрались, имея перед собой, а иногда еще на фланге и в тылу, значительные неприятельские силы. Армия все время несла громадные потери. Дивизии представляли собой не 15-тысячные массы, а их жидкие остатки; были некоторые дивизии в составе трех тысяч бойцов, и не было дивизии, в рядах которой можно было бы насчитать свыше пяти-шести тысяч солдат под ружьем.

   9. Проблемы русской армии

Уже осенью 1914 г. русские войска стали испытывать проблемы со снабжением и пополнением. Сражение под Перемышлем, пишет Брусилов, беспрерывно длившееся в течение месяца, было последнее, о котором участвовала регулярная, обученная армия, подготовленная в мирное время. За три с лишком месяца с начала кампании большинство кадровых офицеров и солдат выбыло из строя, и оставались лишь небольшие кадры, которые приходилось спешно пополнять отвратительно обученными людьми, прибывшими из запасных полков и батальонов. Офицерский же состав приходилось пополнять вновь произведенными прапорщиками, тоже недостаточно обученными. С этого времени регулярный характер войск был утрачен, и русская армия стала все больше и больше походить на плохо обученное милиционное войско. Унтер-офицерский вопрос стал чрезвычайно острым, и пришлось восстановить учебные команды, дабы спешным порядком хоть как-нибудь подготовлять унтер-офицеров, которые, конечно, не могли заменить старых, хорошо обученных.

 Прибывавшие на пополнение рядовые в большинстве случаев умели только маршировать, да и то неважно; большинство их и рассыпного строя не знали, и зачастую случалось, что даже не умели заряжать винтовки, а об умении стрелять и говорить было нечего. Приходилось обучать в тылу каждого полка свое пополнение и тогда только ставить в строй. Но часто во время горячих боев, при большой убыли, обстановка вынуждала столь необученные пополнения прямо ставить в строй. Понятно, что такие люди солдатами зваться не могли, упорство в бою не всегда оказывали и были не в достаточной мере дисциплинированы. Чем дальше, тем эти пополнения приходили в войска все хуже и хуже подготовленными.

Снабжение войск было поставлено неудовлетворительно. В конце 1914 года половина пополнения, прибывающего на фронт, не имела винтовок. В большом сражении вблизи польского города Прасныш в феврале 1915 года русские солдаты бились с немцами буквально голыми руками: «Бой шел в условиях, едва ли сравнимых с чем-либо в истории современной войны. Россия, оказавшаяся в крайне стесненном положении из-за нехватки оружия и боеприпасов, не могла экипировать массы обученных и подготовленных солдат, и вошло в обыкновение держать на задах боевых действий невооруженные войска, которыми можно было бы заполнять бреши от потерь, воспользовавшись оружием убитых. Под Праснышем люди были брошены на линию огня без винтовок, вооруженные только ножом-штыком в одной руке и гранатой в другой. То есть биться, и биться отчаянно, предстояло им в самом тесном бою. Русским необходимо было любой ценой пробраться к позициям неприятеля на расстояние, с которого можно было швырнуть фанату, а затем броситься врукопашную. Это была война одержимых, вызов всем современным правилам, возвращением к временам первобытных баталий».
Русские выиграли эту битву, что позволило остановить наступление немцев на Варшаву. Но их потери в первые пять месяцев были ошеломительны: к декабрю 1914 года потеряно убитыми, ранеными, без вести пропавшими и взятыми в плен (более всего последних) 1,2 млн человек, и среди них большое число обер-офицеров и унтер-офицеров, для которых не было готовой замены.

10. Вступление в войну Османской империи

Когда началась Первая мировая война, Германия пустила в ход все каналы давления, чтобы втянуть в нее Турцию. Последняя долго не решалась на этот шаг. Тогда германский контр-адмирал Сушон, стоявший во главе турецкого флота, отдал 29 октября 1914 г. приказ бомбардировать Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск. 2 ноября Россия объявила Турции войну, а 5 и 6 ноября ее примеру последовали Великобритания и Франция.

11. Австро-сербский фронт

Против ожидания военные действия австрийцев против сербов разворачивались неудачно. Несмотря на большое численное превосходство, им удалось занять находившийся на границе Белград только 2 декабря, но 15 декабря сербы отбили столицу и вытеснили австрийцев со своей территории.

12. Кавказский фронт. Сарыкамышское сражение

В ноябре 1914 г. турки начали наступление на Батуми, Карс и Ардаган. Однако 16 декабря русские (которыми фактически командовал в тот момент генерал Юденич) перешли в контрнаступление под Сарыкамышем. К 22 декабря они окружили и пленили целый турецкий корпус.

 13. Морская блокада германского побережья

Уже в 1914 г. английский флот сумел установить эффективную блокаду германского побережья. Ее последствия сказались на немецкой экономике самым разрушительным образом. В 1915 г. в Германии начались перебои с продовольствием.

14. Стратегический план компании 1915 г.

Анализируя ситуацию, сложившуюся на фронтах после трех месяцев сражений, германское верховное командование не видело радужных перспектив для своей армии. Великий стратегический план Шлиффена провалился; Западный фронт стабилизировался, и ни одна из сторон не в силах была добиться существенного перевеса. На скорую победу рассчитывать не приходилось. Для Германии вполне реальной стала опасность ведения затяжной войны на два фронта, чего немецкие генералы так тщательно пытались избежать. Фон Мольтке-младший, начальник Генерального штаба с начала войны, уже в первых числах сентября 1914 года пришел к выводу, что война Германией проиграна.

Последнюю надежду на победу мог дать выход из войны России. Мольтке выразил мнение, возобладавшее в Германии к концу 1914 года, что развязку нужно искать на Восточном фронте, так как Францию не склонить к миру до тех пор, пока не отступит Россия, но едва лишь Россия будет разбита, Франция сама запросит мира. «Наше общее военное положение сейчас столь критично, — писал он кайзеру в январе 1915 года, — что лишь полный и окончательный успех на востоке может спасти его». Дополнительный аргумент в пользу развертывания крупной операции на востоке состоял в том, что таким образом можно было бы предотвратить выход из войны деморализованной Австрии, грозивший оставить незащищенными перед русским вторжением южные границы Германии.

В силу всех этих соображений верховное командование Германии в конце 1914 года по настоянию Гинденбурга и Людендорфа, но вопреки советам Фалькенгайна решило предпринять в начале весны следующего года массированное наступление на позиции русских войск, чтобы, разгромив их, вынудить Россию запросить мира. Германским войскам на западе было приказано окопаться — это положило начало той неподвижной окопной войне, которая возобладала здесь в последующие три года. Слаженно, с соблюдением строжайшей тайны, немцы стали переводить готовые и новосформированные дивизии на восток.

 Предполагалось рядом мощных фланговых ударов из Восточной Пруссии и Галиции прорвать оборону русской армии и окружить в Польше её основные силы.

15. Карпатская операция

Характеризуя ситуацию в Карпатах, которая сложилась к началу 1915 года, Брусилов писал: «Нужно было теперь предполагать, что дальнейшие передвижения войск наших армий на запад, в сущности, иссякли по недостатку сил. Оставаться же моей армии на фланге перед Карпатским хребтом, ожидая удара с юга, не сулило большого успеха, и инициатива действий в таком случае должна была перейти в руки к нашему противнику, что, по моему мнению, было для нас крайне невыгодно.
Австрийцам было совершенно необходимо перейти со значительными силами в наступление именно на этом фланге, чтобы выручить крепость Перемышль, которая не была обеспечена продовольствием и огнестрельными припасами на продолжительное время. Между тем наши войска, расположенные как бы кордоном на несколько сотен верст у северного подножия Карпат, нигде не были достаточно сильны. Они нигде не могли противостоять удару хорошего кулака, который австрийцы могли собрать в каком угодно месте и всегда имели бы возможность легко прорвать нашу завесу, с тем чтобы поставить нас в критическое положение.
Я считал гораздо более выгодным нам самим собрать сильный кулак и перейти в решительное наступление с целью выхода на Венгерскую равнину. Оговариваюсь: я не рассчитывал с одной армией завоевать Венгрию, а полагал лишь притянуть на себя все неприятельские войска, которые неминуемо должны были быть направлены для освобождения Перемышля. Я считал, что это – единственный способ избавиться от неприятных неожиданностей и иметь возможность нанести противнику сильное поражение и этим способом отстоять осаду Перемышля от покушений врага. При этом я требовал усиления моей армии на один корпус, увеличения кавалерии и ставил обязательным условием обильное снабжение меня огнестрельными припасами. Я в то время не верил, не мог допустить мысли, что наши огнестрельные припасы действительно на исходе и что военное ведомство из ужасного положения, вынуждавшего воевать голыми руками, не выйдет благополучно.
Все это мною было изложено в донесении главнокомандующему. Из различных частных сведений, которые доходили до меня из штаба фронта, я знал, что Иванов – противник подобного образа действий и предпочитает держаться строго оборонительно, что, в свою очередь, было противно моему мнению. Начальник штаба армий фронта Алексеев в данном случае разделял мое мнение. По-видимому, в Ставке наши мнения восторжествовали, и было решено, что я предприму наступление через Карпаты в Венгерскую равнину.
Лично я предполагал наступать в Карпатских горах, сосредоточив четыре армейских корпуса и не менее трех-четырех кавалерийских дивизий на участке от Дуклинского прохода до Балигруда включительно в направлении на Гуменное, с тем чтобы возможно скорее проникнуть в Венгерскую равнину. Это направление благоприятствовало данной задаче, так как оно наиболее короткое, пути лучше разработаны, а сам по себе Карпатский хребет на этом участке значительно доступнее и легче преодолим, нежели в других его частях. Одновременно с этим через Турку на Ужгород должен был двигаться 7-й армейский корпус не менее как с одной кавалерийской дивизией, для того чтобы притянуть на себя часть неприятельских сил, а западнее, выше названного участка, левый фланг 3-й армии должен был мне способствовать в продвижении вперед частью своих сил. Предполагал я также, что части войск, оставленные восточнее Турки до нашей границы, должны были своими наступательными действиями на Сколе – Мункач, на Долину – Хуст и на Надворную – Делатынь – Маарамарош Сигет демонстрировать наступление в том же направлении. Таким образом, по всей части Карпатских гор, нами занятой, неприятель видел бы наши стремления перенести театр военных действий к югу, в Венгерскую равнину, и ему трудно было бы определить, где нами предполагается наносить главный удар, а следовательно, ему было бы затруднительно знать, куда направлять свои резервы; при таких условиях ему было бы почти невозможно парировать наносимые нами удары, и помыслов о выручке Перемышля у него не могло бы быть».

Тяжелые встречные бои на горных перевалах развернулись в зимнюю стужу в январе 1915 г. Условия были невероятно тяжелые. Нужно помнить, пишет Брусилов, что наши войска беспрерывно день за днем ожесточенно дрались зимой в горах, по горло в снегу, при сильных морозах, да еще при условии, что приходилось беречь всемерно и ружейные патроны и, в особенности, артиллерийские снаряды. Отбиваться приходилось штыками, контратаки производились почти исключительно по ночам, без артиллерийской подготовки и с наименьшею затратою ружейных патронов, дабы возможно более беречь наши огнестрельные припасы. Подвоз продуктов был очень затруднителен, а зимней одежды недостаточно.

В это время Перемышль переживал последние дни осады, и по беспроволочному телеграфу комендант сообщал в Вену, что если город не будет вскоре освобожден, то ему придется сдать крепость. Помощи не последовало и 22 (9) марта 115-тыс. австрийский гарнизон Перемышля сдался. По справедливости, пишет Брусилов, должен сказать, что сдача Перемышля произошла исключительно благодаря бесконечной стойкости и самоотверженности войск 8-й армии, в особенности 8-го армейского корпуса (командующий генерал Драгомилов).

Получив после капитуляции крепости часть освободившихся сил, 8-я армия Брусилова в начале апреля возобновила наступление и овладела Бескидскими хребтами, но сил для развития успеха уже не было.

Между тем зимой 1914/1915 гг. в подкрепление австрийских сил были присланы и германские части, которые своей устойчивостью и высокими боевыми качествами значительно усилили Карпатский фронт. Но, как бы то ни было, пишет Брусилов, мы зимой отстояли Галицию и продолжали постепенно продвигаться вперед. В сущности, огнестрельных припасов у меня могло хватить лишь на одно сражение, а затем армия оказалась бы в совершенно беспомощном положении при невозможности дальнейшего продвижения и крайней затруднительности обратного перехода через Карпатский горный хребет при наличии одного лишь холодного оружия. Поэтому я не стал добиваться дальнейших успехов на моем фронте, наблюдая лишь за тем, чтобы держаться на своих местах с возможно меньшими потерями. Фронт стабилизировался и на протяжении нескольких месяцев армия удерживала занятые позиции.

16. Геноцид армян

В апреле 1915 г. во многих районах Турции началась депортация и массовые убийства армян, подготовленные и проведенные младотурецкими лидерами. В короткий срок в ходе резни было уничтожено не менее полумиллиона армян (по некоторым свидетельствам более миллиона). Жестокий террор сопровождался массовым разрушением армянских церквей.

 17. Горлицкий прорыв

До наступления весны немцы сосредоточили к югу от Кракова втайне от неприятеля 11-ю армию генерала Августа фон Макензена, состоявшую из десяти пехотных дивизий и одной кавалерийской. В последующие месяцы эта армия была еще более укреплена, а в сентябре 1915 года уже более двух третей немецких дивизий (65 из 90) были сосредоточены на Восточном фронте. В апреле немцам удалось создать значительный численный перевес и подавляющее преимущество в тяжелой артиллерии (40 германских орудий против одного русского). Стратегический план предусматривал захват русских войск в гигантские клещи: Макензен при поддержке 4-й австрийской армии должен был атаковать русские войска на северо-восток, тогда как германской 12-й армии предписывалось ударить в юго-восточном направлении из Померании. Соединившись, обе армии должны были взять в кольцо четыре русские армии, а также захватить Варшаву.

Наконец Макензен вполне основательно и без помехи закончил свои приготовления и в выбранное им время могущественной ударной группой с громадной артиллерией (в числе которой было много тяжелой) нанес сокрушительный удар по 10-му корпусу, у которого резервов не было и который был вытянут в одну тонкую линию, имея только один ряд окопов, несовершенных и ни в какой мере не могущих укрывать войска от всесокрушающего огня противника. Ясно, что при таких условиях этот корпус легко был прорван и сломан, а многочисленные германские войска, хлынув в этот прорыв, начали его быстро расширять и поражать разрозненные части 3-й армии, которые отходили от своих позиций в полном беспорядке.

Вина прорыва 3-й армии, пишет Брусилов, ни в какой мере не может лечь на Радко-Дмитриева, а должна быть всецело возложена на Иванова. Однако в крайне беспорядочном и разрозненном отступлении армии нельзя не считать виновником Радко-Дмитриева. Он прекрасно знал, что подготовляется удар, и знал место, в котором он должен произойти. Знал он также, что подкреплений к нему никаких не подошло и, следовательно, ему не будет возможности успешно противостоять этой атаке. Поэтому, казалось бы, он должен был своевременно распорядиться о сборе всех возможных резервов своей армии к угрожаемому пункту и вместе с тем отдать точные приказания всем своим войскам, в каком порядке и направлении, в случае необходимости, отходить, на каких линиях останавливаться и вновь задерживаться, дабы по возможности уменьшить быстроту наступления противника и провести отступление своих войск планомерно и в полном порядке.

Кроме того, во время этого несчастного отступления на всем обширном фронте армии Радко-Дмитриев потерял бразды управления, чего не было бы, если бы он заблаговременно, по намеченным рубежам, надлежащим образом распорядился устроить техническую службу связи, без чего управлять армией невозможно. Он же стал сам катать в автомобиле от одной части к другой и рассылал для связи своих адъютантов, которые, как рассказывали очевидцы, отдавали от его имени приказания начальникам частей, минуя их прямых начальников; приказания же эти были часто противоречивые. Понятно, что от такого управления войсками сумбур только увеличивался, и беспорядок при отступлении принял грандиозные размеры не столько от поражения, сколько от растерянности начальников всех степеней, не управляемых более одной волей, не знавших, что им делать, и не знавших, что делают их соседи. Результат совокупности всех перечисленных условий отступления и не мог быть иным.



Русским нечем было ответить на эту угрозу. Войска были обессилены. Не хватало тяжелой артиллерии, снарядов оставалось всего на два залпа. Плохо было с ружьями и сапогами.

Немецкое наступление, к полной неожиданности противника, началось 15(28) апреля с ураганного артиллерийского огня, не смолкавшего несколько дней. Когда орудия смолкли, германская пехота при поддержке австрийцев перешла в наступление. 2 мая немцы прорвали русский фронт в районе Горлицы и стали быстро продвигаться на северо-восток, выходя в глубокий тыл русским армиям.

Все это время, как и в течение всей кампании 1915 года, русские продолжали поддерживать радиосвязь в открытую, что, пользуясь мягкой оценкой Фалькенгайна, придавало войне на востоке «более простой характер, чем на западе».

18. Вступление в войну Италии

После начала Первой мировой войны Италия некоторое время выжидала, чтобы выяснить, к какой из сторон выгоднее присоединиться. Торг решился в пользу стран Антанты, поскольку те приняли почти все итальянские требования, в то время как Австро-Венгрия проявила в вопросе о территориальных уступках упорную несговорчивость. 23 мая 1915 г. Италия объявила ей войну и начала наступательные операции в Альпах.

19. «Великое отступление» русской армии

ПЛАНОМЕРНЫЙ ОТХОД ИЗ ПОЛЬШИ И ПРИБАЛТИКИ. 30 июня (13 июля) 12-я армия немцев двинулась на сближение с наступающей армией Макензена. Успешное наступление союзников после Горлицкого прорыва продолжалось. 3 июня немцы взяли Перемышль, 9 (22) июня – Львов. Клещи готовы были сомкнуться. Прекрасно представляя себе надвигающуюся опасность, вел. кн. Николай Николаевич и его штаб пребывали в нерешительности. Со стратегической точки зрения не было иного выхода, как немедленно отступить из Галиции и центральной Польши. Политически, однако, это был наиболее неприятный и даже опасный исход, если учесть впечатление, которое произведет на русское общество такое отступление. В конце концов стратегические соображения возобладали. 9 (22) июля русские войска начали отступать по всему фронту, оставляя центральную Польшу, но избегая тем самым опасности попасть в приготовленную им ловушку. Польские крепости, с таким трудом возводившиеся и сосредоточившие существенную часть русской тяжелой артиллерии, стали одна за одной сдаваться врагу, подчас даже без боя. 22 июля  (4 августа) была сдана Варшава, 9 (22) августа – Ковно, 2 (15) сентября - Гродно.

Немцы продолжали продвигаться на восток, встречая на своем пути очень слабое сопротивление. Фронт стабилизировался только к началу октября на линии Рига — Двинск —Барановичи — Пинск — Дубно — Тарнополь. Вся Польша, а также Литва и значительная часть Латвии оказались в их руках. Немцы окончательно отвели от своей территории угрозу русского вторжения.

ОТСТУПЛЕНИЕ ЮГО-ВОСТОЧНОГО ФРОНТА. Вместе с Польшей русским пришлось покинуть недавно завоеванную Галицию. Брусилов пишет: «Ряды наших войск были малочисленны, ударная группа немцев вся легла на плечи моей армии, главным образом на ее правый фланг. Борьба во всех отношениях была непосильная, войск не хватало, и пришлось взять из Перемышля лучшую часть гарнизона, чтобы отстаивать путь отступления.  Здесь оставалось главным образом ополчение… При таких условиях удержать Перемышль дальше было невозможно, и ночью мною было приказано очистить этот участок общей позиции, чем сокращался фронт армии, и без того жидкий, приблизительно верст на 30, что имело для меня громадное значение, ибо давало мне возможность составить резервы, которые были мною все израсходованы в предыдущих боях».

Брусилов так же отмечает, что противник обладал громадной артиллерией и множеством пулеметов; у нас же ни орудий, ни пулеметов в достаточном количестве не было.   Прибывавшее пополнение, помимо того, что оно было очень плохо обучено, отправлялось на фронт невооруженным, «а у нас для них не было винтовок… При каждом полку – чем дальше, тем больше – росли команды безоружных солдат, которых и обучать почти было нечем. В общем, дезорганизация нашей армии, по недостатку технических средств, шла, быстро увеличиваясь, и наша боеспособность час от часу уменьшалась, а дух войск быстро падал». Отступая под натиском превосходящего врага, Брусилов был озабочен только тем, «чтобы в руки врага не могли попасть артиллерия, парки, обозы, транспорты, чтобы он захватил возможно менее пленных. Ведь при таких обстоятельствах упадок духа плохо обученных войск и более или менее легкая сдача в плен естественны».

Таким образом 8 армия отступила за Буг, «где к этому времени на правом берегу реки была подготовлена укрепленная позиция, которую пришлось лишь усилить и развить. Штаб армии был перенесен в город Броды. Тут мною был отдан приказ по армии, пишет Брусилов, в котором я объявлял войскам, что далее отходить нельзя, что мы подошли уже к нашей границе, что тут я приказываю во что бы то ни стало держаться крепко и о дальнейшем отходе не помышлять. Я заявлял, что верю в мою армию, так же как и она, я надеюсь, верит мне, что я понимаю ее тяжелое положение, ибо ее невзгоды я переживаю вместе с ней, но что на данном рубеже, как это ни трудно, необходимо остановиться и умирать за родину, но не пускать врага за нашу границу».

ПОСЛЕДСТВИЯ ПОРАЖЕНИЯ ДЛЯ РОССИИ. Двадцать три миллиона подданных русского царя — 13% населения Российской империи — оказались под оккупацией. Поражения подорвали моральный дух русских войск. У солдат, храбро сражавшихся с неприятелем прошлой осенью и зимой, теперь сложилось представление о немцах как о непобедимом враге: один вид немецкой каски сеял панику в русском строю. Немцы, как говорили, «способны на все». Одним из последствий ощущения безнадежности, охватившего русскую армию в 1915 году, была готовность, с какой россияне стали сдаваться в плен. В 1915 году немцы и австрийцы взяли в плен более миллиона русских, которых отправили в тыл и заставили работать на своих полях. В русских войсках появились признаки деморализации.

Старой русской армии уже более не существовало. К осени 1915 года численность войск на линии фронта была сокращена на две трети в сравнении с тем, что было в начале военных действий, — то есть оставалось самое большее 870 тыс. человек. Почти не сохранилось старых кадров русской армии 1914 года, в том числе большинства штаб-офицерского состава; не сохранилось и большей части обученных резервистов. Теперь возникла необходимость отправлять на фронт запасных второго разряда и ополченцев, то есть людей уже гораздо более пожилого возраста, подчас не получивших никакой военной подготовки.

СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ КАМПАНИИ. И все же можно утверждать, пишет Пайпс, что блестящая победа немцев в 1915 году привела к поражению Германии в 1918-м. Наступление 1915 года на Восточном фронте имело двойную цель: разгромить вражескую армию в Польше и заставить Россию выйти из войны. Ни та, ни другая цель не была достигнута. Русские умудрились увести свои войска из центральной Польши и не просили мира. Германское верховное командование, извлекая уроки из кампании 1915 года, пришло к выводу, что при готовности русских безгранично жертвовать людьми и территорией окончательную победу над ними одержать никогда не удастся. Этот вывод заставил Германию нащупывать возможности мирного договора с Петроградом. Кроме того, кампания 1915 года дала англичанам передышку, необходимую для проведения широкой мобилизации и перевода своей промышленности на военные рельсы. Когда в начале 1916 года немцы возобновили военные действия на западе, они увидели, что их противники сумели изрядно подготовиться. При всех блестящих боевых успехах, достигнутых в кампании 1915 года, в целом ее все же приходится признать крупным стратегическим поражением — поскольку кампания так и не достигла своих непосредственных целей и в ходе ее было упущено драгоценное время. И вместе с тем великое поражение России в 1915 году можно считать и величайшим, хоть и невольным ее вкладом в конечную победу союзников.

СМЕЩЕНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА. НИКОЛАЙ II – ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ. Брусилов пишет: «Вскоре после этих горестных событий было обнародовано, что Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич смещен и назначен кавказским наместником, а должность Верховного главнокомандующего возложил на себя сам государь. Впечатление в войсках от этой замены было самое тяжелое. можно сказать – удручающее. Вся армия, да и вся Россия, безусловно, верила Николаю Николаевичу. Конечно, у него были недочеты, и даже значительные, но они с лихвой покрывались его достоинствами как полководца… Во всяком случае, даже при необходимости сместить Николая Николаевича, чего в данном случае не было, никому в голову не приходило, что царь возьмет на себя при данной тяжелой обстановке обязанности Верховного главнокомандующего. Было общеизвестно, что Николай II в военном деле решительно ничего не понимал и что взятое им на себя звание будет только номинальным, за него все должен будет решать его начальник штаба. Между тем, как бы начальник штаба ни был хорош, допустим даже – гениален, он не может, по существу дела, заменить везде своего начальника, и отсутствие настоящего Верховного главнокомандующего очень сказалось во время боевых действий 1916 года…
Начальником штаба при государе состоял генерал Алексеев. Он обладал умом, большими военными знаниями, быстро соображал и, несомненно, был хороший стратег. В качестве начальника штаба у настоящего главнокомандующего он был бы безупречен, но у такого верховного вождя, за которого нужно было решать, направлять его действия, поддерживать его постоянно колеблющуюся волю, он был совершенно непригоден, ибо сам был воли недостаточно крепкой и решительной. Кроме того, он не был человеком придворным, чуждался этой сферы, и ему под напором различных влияний со всевозможных сторон было часто не под силу отстаивать свои мнения и выполнять надлежащим образом те боевые задачи, которые выпадали на русскую армию. Принятие на себя должности Верховного главнокомандующего было последним ударом, который нанес себе Николай II и который повлек за собой печальный конец его монархии».

В действительности, продолжает Брусилов в другом месте,  царю в Ставке было скучно. Ежедневно в 11 часов утра он принимал доклад начальника штаба и генерал-квартирмейстера о положении на фронте, и, в сущности, на этом заканчивалось его фиктивное управление войсками. Все остальное время дня ему делать было нечего, и поэтому, мне кажется, он старался все время разъезжать то в Царское Село, то на фронт, то в разные места России, без какой-либо определенной цели, а лишь бы убить время.

ЛУЦКАЯ ОПЕРАЦИЯ. Брусилов пишет: «Стало очевидным, что далее держаться на Буге невозможно, и главнокомандующий Юго-Западным фронтом отдал приказание отходить в наши пределы с таким расчетом, чтобы моим правым флангом я мог дотянуть до города Луцка, так как считалось, что севернее находятся уже непроходимые болота, в которых могут действовать лишь мелкие части. Дотянуть находившимся у меня войскам до Луцка, имея перед собой многочисленного врага, было фактически невозможно, о чем мною было своевременно донесено. Моим начальством это было признано правильным. Мне было сообщено, что для усиления моей армии будет прислан 39-й армейский корпус, который в то время составлялся из дружин ополчения.» Корпус находился в стадии формирования. Войска прямо из вагонов попадали в огонь и получали боевое крещение при совершенно незнакомой обстановке, неспаянные и не знавшие своего начальства.

Войска по всему фронту армии отошли вполне спокойно. отбрасывая противника, когда он пытался преследовать. Тыл армии заблаговременно был оттянут назад, и в этом отношении отход был произведен в полном порядке. Фронт удалось стабилизировать только на реке Стубель.

В сентябре Брусилов разработал план контрнаступления с целью «выпрямить фронт по реке Стырь». Наступление из-под Степани начал располагавшийся на правом фланге 30 корпус (командующий генерал-лейтенант Зайончковский). Для отвлечения сил противника в наступление перешел также 39 корпус (командующий генерал-лейтенант Стельницкий). Удар оказался неожиданностью для 4-й австро-венгерской армии. В результате контрнаступления 39 корпуса войсками 4-й стрелковой дивизии (командующий генерал-майор Деникин) был взят Луцк. (Деникин лично участвовал в штурме и въехал в город на автомобиле).

20. Вступление в войну Болгарии и оккупация Сербии

14 октября 1915 г. Болгария напала на Сербию, вступив таким образом в Первую мировую войну. Противостоять объединенным силам врага сербы не смогли. Сербская армия отступила к Адриатическому морю и переправилась на остров Корфу. Вся территория Сербии была оккупирована.

 21. Открытие Салоникского фронта

В конце 1915 г. в районе Салоник высадился 150-тыс. англо-французский корпус. На территории Греции против болгарской армии образовался новый Салоникский фронт.

22. Эрзерумская операция

В декабре 1915 — феврале 1916 гг. русская армия осуществила на Кавказском фронте успешную Эрзерумскую наступательную операцию, в результате которой 3(16) февраля Эрзерум был взят. Преследование отступавших турецких войск продолжалось, пока линия фронта не стабилизировалась в 70-100 км западнее Эрзерума.

 23. Стратегический план компании 1916 г.

Разрабатывая план компании 1916 г., германское командование решило ограничиться на Восточном фронте обороной, сосредоточив основные силы на Западном. Предполагалось мощными фланговыми ударами в основание Верденского выступа срезать его, окружив всю верденскую группировку противника, и создать тем самым огромную брешь в их обороне. Затем немцы планировали нанести удар во фланг и тыл центральным французским армиям и разгромить весь фронт союзников.

 24. Битва под Верденом

Бои под Верденом начались 21 февраля 1916 г. 1225 германских орудий и свыше 150 минометов обрушили на французские позиции невиданный дотоле ураган чугуна, стали и зажигательных снарядов. Нападение оказалось в значительной степени неожиданностью, что позволило немцам в начале наступления добиться некоторого успеха. Но затем сопротивление противника стало быстро нарастать. Война шла в буквальном смысле за какие-то метры земли и стоила обеим сторонам колоссальных человеческих жертв. Французы и англичане потеряли убитыми и раненными 750 тыс. человек, немцы — 450 тыс. 24 октября союзники перешли в наступление, и к концу декабря вернули позиции, которые занимали 25 февраля.

25. Ютландский бой

31 мая – 1 июня 1916 г. в Северном море развернулся Ютландский бой – крупнейшее морское сражение Первой мировой войны. Со стороны Германии в нем участвовало 99 кораблей, в том числе 16 линкоров; со стороны Великобритании – 150 кораблей, в том числе 28 линкоров. В тактическом отношении сражение окончилось безрезультатно. Англичане потеряли 14 кораблей, немцы – 11. Но в стратегическом отношении битва имела печальный для Германии исход – ей не удалось прорвать морскую блокаду, и это стало одной из существенных причин ее грядущего поражения.

26. Трабзонская операция

В феврале 1916 г. русская армия в Закавказье развернула наступление на Трабзон (Трапезунд), который и был захвачен 5 апреля. Все попытки турок вернуть этот важный порт были отбиты.

27. Брусиловский прорыв

ВОЗРОЖДЕНИЕ РУССКОЙ АРМИИ, наблюдавшееся в 1916 году, поразило всех, включая даже союзников России, так или иначе поставивших крест на военном сотрудничестве с ней. В большой степени русская армия воспряла благодаря усилиям нового военного министра Поливанова и его сподвижников, направленным на установление взаимодействия Думы с российскими деловыми кругами. Армейские штабы теперь пополнялись способными офицерами, извлекшими полезные уроки из кампаний 1914-го и 1915 годов. Поток военных поставок с Запада, хлынувший с середины 1915 года, существенно изменил положение: в зиму 1915/1916 годов Россия получила от союзников более миллиона винтовок — количество, равное годовой продукции ее собственных заводов. Были обеспечены и соразмерные потребностям поставки артиллерийских снарядов. С тех пор как пост военного министра занял Поливанов, Россия стала размещать за границей заказы на артиллерийское снаряжение: в 1915—1916 годах Россия получила с Запада более 9 млн. 76-миллиметровых снарядов, а также 1,7 млн. снарядов среднего калибра, при том что в самой России за это время произвели соответственно 28,5 и 5,1 млн. штук.

ПЛАНЫ РУССКОГО НАСТУПЛЕНИЯ. В начале 1916 года союзники стали готовить наступление на Сомме, начало которого планировалось на 25 июня. С русским Генеральным штабом было оговорено, что десятью днями ранее, то есть 2 (15) июня, русские войска также перейдут в наступление.

 Генерал А. Брусилов, незадолго до этого назначенный командующим Юго-Западного фронта, так рассказывал  о разработке этого плана: «Я отправился прямо в Могилев на военный совет, который должен был состояться 1 (14) апреля… На военном совете под председательством самого императора присутствовали: главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал-адъютант Куропаткин со своим начальником штаба Сиверсом, главнокомандующий Западным фронтом Эверт, также со своим начальником штаба, я с генералом Клембовским, Иванов, военный министр Шуваев, полевой генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович и начальник штаба Верховного главнокомандующего Алексеев.
Главный вопрос, который нужно было решить на этом совещании, состоял в выработке программы боевых действий на 1916 год. Генерал Алексеев доложил совещанию, что предрешено передать всю резервную тяжелую артиллерию и весь общий резерв, находящийся в распоряжении Верховного главнокомандующего, Западному фронту, который должен нанести свой главный удар в направлении на Вильно; некоторую часть тяжелой артиллерии и войск общего резерва предполагается передать Северо-Западному фронту, который своей ударной группой также должен наступать с северо-востока на Вильно, помогая этим выполнению задачи Западного фронта; что касается вверенного мне Юго-Западного фронта, то, как уже было признано, этот фронт к наступлению не способен, он должен держаться строго оборонительно и перейти в наступление лишь тогда, когда оба его северных соседа твердо обозначат свой успех и достаточно выдвинутся к западу. Затем слово было предоставлено генералу Куропаткину, который заявил, что на успех его фронта рассчитывать очень трудно и что, по его мнению, как это видно из предыдущих неудачных попыток к наступлению, прорыв фронта немцев совершенно невероятен, ибо их укрепленные полосы настолько развиты и сильно укреплены, что трудно предположить удачу; скорее, нужно полагать, мы понесем громадные безрезультатные потери. С этим Алексеев не соглашался. Однако он заявил, что, к сожалению, у нас не хватает в достаточном количестве тяжелых снарядов… Затем было предоставлено слово Эверту. Он в свою очередь сказал, что всецело присоединяется к мнению Куропаткина, в успех не верит и полагает, что лучше было бы продолжать держаться оборонительного образа действий до тех пор, пока мы не будем обладать тяжелой артиллерией, по крайней мере в том же размере, как наш противник, и не будем получать тяжелых снарядов в изобилии.
После этого слово было предоставлено мне. Я заявил, что, несомненно, желательно иметь большее количество тяжелой артиллерии и тяжелых снарядов, необходимо также увеличить количество воздушных аппаратов, выключив устаревшие, износившиеся. Но и при настоящем положении дел в нашей армии, я твердо убежден, мы можем наступать. Не берусь говорить о других фронтах, ибо их не знаю, но Юго-Западный фронт, по моему убеждению, не только может, но и должен наступать, и полагаю, что у нас есть все шансы для успеха, в котором я лично убежден. На этом основании я не вижу причин стоять мне на месте и смотреть, как мои товарищи будут драться. Я считаю, что недостаток, которым мы страдали до сих пор, заключается в том, что мы не наваливаемся на врага сразу всеми фронтами, дабы лишить противника возможности пользоваться выгодами действий по внутренним операционным линиям, и потому, будучи значительно слабее нас количеством войск, он, пользуясь своей развитой сетью железных дорог, перебрасывает свои войска в то или иное место по желанию. В результате всегда оказывается, что на участке, который атакуется, он в назначенное время всегда сильнее нас и в техническом, и в количественном отношении. Поэтому я настоятельно прошу разрешения и моим фронтом наступательно действовать одновременно с моими соседями; если бы, паче чаяния, я даже и не имел никакого успеха, то по меньшей мере не только задержал бы войска противника, но и привлек бы часть его резервов на себя и этим существенным образом облегчил бы задачу Эверта и Куропаткина.
На это генерал Алексеев мне ответил, что в принципе у него никаких возражений нет, но он считает долгом предупредить, что я ничего не получу вдобавок к имеющимся у меня войскам: ни артиллерии, ни большего числа снарядов, чем по сделанной им разверстке мне причитается. На это я в свою очередь ему ответил, что я ничего и не прошу, никаких особых побед не обещаю, буду довольствоваться тем, что у меня есть, но войска Юго-Западного фронта будут знать вместе со мной, что мы работаем на общую пользу и облегчаем работу наших боевых товарищей, давая им возможность сломить врага. На это никаких возражений не последовало, но Куропаткин и Эверт после моей речи несколько видоизменили свои заявления и сказали, что они наступать могут, но с оговоркой, что ручаться за успех нельзя… Было условлено, что на всех фронтах мы должны быть готовы к половине мая…
Мы завтракали и обедали за высочайшим столом в промежутках между заседаниями. По окончании военного совета, когда мы направились к обеду, ко мне подошел один из заседавших старших генералов и выразил свое удивление, что я как бы напрашиваюсь на боевые действия; между прочим, он сказал: «Вы только что назначены главнокомандующим, и вам притом выпадает счастье в наступление не переходить, а следовательно, и не рисковать вашей боевой репутацией, которая теперь стоит высоко. Что вам за охота подвергаться крупным неприятностям, может быть, смене с должности и потере того военного ореола, который вам удалось заслужить до настоящего времени? Я бы на вашем месте всеми силами открещивался от каких бы то ни было наступательных операций, которые при настоящем положении дела могут вам лишь сломать шею, а личной пользы вам не принесут». На это я ответил этому генералу, что я о своей личной пользе не мечтаю и решительно ничего для себя не ищу, нисколько не обижусь, если меня за негодность отчислят, но считаю долгом совести и чести действовать на пользу России. По-видимому, этот генерал отошел от меня очень недовольный этим ответом, пожимая плечами и смотря на меня с сожалением.
В этот же вечер я уехал обратно в Бердичев. Тотчас по приезде я вытребовал всех командующих армиями с их начальниками штабов в Волочиск, как наиболее центральный для них пункт, чтобы сговориться относительно плана действий на это лето и отдать им нужные приказания…»

План, который вынашивал Брусилов, на первый взгляд представлялся дерзким и необычным. На самом деле он стал результатом глубоких размышлений об особенностях современной войны. Сам Брусилов писал: «Когда полевая война вскоре перешла в позиционную и благодаря миллионным армиям вылилась в сплошной фронт от моря до моря… немцы под названием фаланги и разными другими наименованиями применили такой образ действий, при котором атака в лоб должна была иметь успех, так как флангов ни у одного из противников не было ввиду сплошного фронта. Собиралась огромная артиллерийская группа разных калибров, до 12-дюймовых включительно, и сильные пехотные резервы, которые сосредоточивались на избранном для прорыва противника боевом участке. Подготовка такой атаки должна была начаться сильнейшим артиллерийским огнем, который должен был смести проволочные заграждения и уничтожить неприятельские укрепления с их защитниками. И затем атака пехоты, поддержанная артиллерийским огнем, должна была неизменно увенчаться успехом, то есть прорывом фронта и в дальнейшем расширением прорванного фронта…
 В тех же случаях, когда принимались соответствующие меры для противодействия, прорыв фронта вышеозначенным способом успеха не имел. Дело в том, что такая подготовка к прорыву фронта при наличии воздушной разведки секретной быть не может: подвоз артиллерии, громадного количества огнестрельных припасов, значительное сосредоточение войск, интендантских складов и т. д. требуют много времени, и скрыть все это мудрено. Самая подготовка к атаке, то есть… устройство плацдарма, чтобы довести свои передовые окопы до окопов противника на 200–300 шагов, на что требуются громадные земляные работы, – все это требует не менее шести-восьми недель времени. Следовательно, противник, безошибочно определив выбранный пункт удара, имеет полную возможность собрать к назначенному месту и свою артиллерию и свои резервы и принять все меры к тому, чтобы отразить удар.
На Западном и Северо-Западном фронтах были выбраны на каждом по одному участку фронта, куда уже свозились все необходимые материалы для атаки по вышеизложенному способу, и на военном совете 1 апреля генерал Алексеев предупреждал главнокомандующих, в особенности Эверта, о необходимости избежать преждевременного сосредоточения резервов, дабы не открыть противнику своих карт. На это вполне резонно Эверт ответил, что скрыть место нашего удара все равно невозможно, так как земляные работы для подготовки плацдарма раскроют противнику наши намерения.
Во избежание вышеуказанного важного неудобства я приказал не в одной, а во всех армиях вверенного мне фронта подготовить по одному ударному участку, а кроме того, в некоторых корпусах выбрать каждому свой ударный участок и на всех этих участках немедленно начать земляные работы для сближения с противником. Благодаря этому на вверенном мне фронте противник увидит такие земляные работы в 20–30 местах, и даже перебежчики не будут в состоянии сообщать противнику ничего иного, как то, что на данном участке подготовляется атака. Таким образом, противник лишен возможности стягивать к одному месту все свои силы и не может знать, где будет ему наноситься главный удар. У меня было решено нанести главный удар в 8-й армии, направлением на Луцк, куда я и направлял мои главные резервы и артиллерию, но и остальные армии должны были наносить каждая хотя и второстепенные, но сильные удары, и, наконец, каждый корпус на какой-либо части своего боевого участка сосредоточивал возможно большую часть своей артиллерии и резервов, дабы сильнейшим образом притягивать на себя внимание противостоящих ему войск и прикрепить их к своему участку фронта…
 Сроком окончательной подготовки я назначил 10 (23) мая и объявил, что начиная с 10 мая, по моему телеграфному извещению, спустя неделю нужно быть совершенно готовым к решительному переходу в наступление. Никаких отговорок и просьб о продлении срока я ни в коем случае принимать не буду и прошу это твердо помнить. На этом наше совещание и закончилось.»

О самой подготовке к прорыву Брусилов рассказывал так:  «Агентурная разведка… сообщила нам, что в тылу у неприятеля резервов почти нет и что подкреплений к нему не подвозится. В свою очередь воздушная разведка с самолетов сфотографировала все неприятельские укрепленные позиции как ее боевой линии, так и лежавшие в тылу. Эти фотографические снимки с помощью проекционного фонаря разворачивались в план и помещались на карте; фотографическим путем эти карты легко доводились до желаемого масштаба. Мною было приказано во всех армиях иметь планы в 250 саженей в дюйме с точным нанесением на них всех неприятельских позиций. Все офицеры и начальствующие лица из нижних чинов снабжались подобными планами своего участка.

На основании всей этой работы выяснилось, что неприятельские позиции были чрезвычайно сильно укреплены. По всему фронту они состояли не менее как из трех укрепленных полос в расстоянии друг от друга приблизительно от 3 до 5 верст. В свою очередь, каждая полоса состояла из нескольких линий окопов, не менее трех, и в расстоянии одна от другой от 150 до 300 шагов, в зависимости от конфигурации местности. Все окопы были полного профиля, выше роста человека, и везде в изобилии были построены тяжелые блиндажи, убежища, лисьи норы, гнезда для пулеметов, бойницы, козырьки и целая система многочисленных ходов сообщения для связи с тылом. Окопы были сооружены с таким расчетом, чтобы подступы к позициям обстреливались перекрестным ружейным и пулеметным огнем.
Убежища были устроены чрезвычайно основательно, глубоко врыты в землю и укрывали людей не только от легких, но и от тяжелых артиллерийских снарядов… Каждая укрепленная полоса позиций противника была основательно оплетена колючей проволокой: перед фронтом тянулась проволочная сеть, состоявшая из 19–21 ряда кольев. Местами таких полос было несколько, в расстоянии 20–50 шагов одна от другой; некоторые ряды были оплетены столь толстой стальной проволокой, что ее нельзя было резать ножницами; на некоторых боевых участках через проволоку заграждений пропускался сильный переменный электрический ток высокого напряжения, в некоторых местах подвешены были бомбы, а во многих местах впереди первой полосы были заложены самовзрывающиеся фугасы. Вообще эта работа австро-германцев по созданию укреплений была основательная и произведена непрерывным трудом войск в течение более девяти месяцев.
Очевидно, что осуществление прорыва таких сильных, столь основательно укрепленных позиций противника было почти невероятным. Все это мне было хорошо известно, и я отлично понимал всю затруднительность атаки, которую ниже вкратце изложу. Но я был уверен, что все же есть возможность вполне успешно прорывать фронт и при таких тяжелых условиях… Пехотные части еще задолго до атаки и, как было сказано, во многих местах начали сближение с противником окопными работами: по ночам они выдвигались ходами сообщений на 100–200 шагов вперед и устраивали окопы, обнося их рогатками с колючей проволокой. Таким путем на избранных участках наши окопы, постепенно сближаясь с противником, доводились до того, что отстояли от позиций австро-германцев всего на 200–300 шагов, в зависимости от местности. Для удобства атаки и скрытного расположения резервов на этих исходных для боя плацдармах строилось несколько параллельных рядов окопов, также соединенных между собой ходами сообщений…
Лишь за несколько дней до начала наступления незаметно ночью были введены в боевую линию войска, предназначенные для первоначальной атаки, и поставлена артиллерия, хорошо замаскированная, на избранные позиции, с которых она и произвела тщательную пристрелку по намеченным целям. Было обращено большое внимание на тесную и непрерывную связь пехоты с артиллерией…»

Об общих целях планируемого наступления Брусилов писал так: «Естественно, что вначале, сейчас же после военного совета в Ставке 1 апреля, когда мне, как бы из милости, разрешено было атаковать врага вместе с моими северными боевыми товарищами и я был предупрежден, что мне не дадут ни войск, ни артиллерии сверх имеющихся у меня, мои намерения состояли в том, чтобы настолько сильно сковать противостоящие мне части противника, чтобы он не только не мог ничего перекидывать с моего фронта на другие фронты, но наоборот – принужден был посылать кое-что и на мой фронт. В это время я думал лишь о том, чтобы наилучшим образом помочь Эверту, на которого возлагались наибольшие надежды и которого поэтому и снабдили всеми средствами, имевшимися в распоряжении Ставки. По этим соображениям 8-я армия (командующий генерал от кавалерии Каледин), как ближайший сосед Западного фронта, была назначена производить главный удар Юзфронта на Луцк – Ковель. Затем я придавал большое значение успеху 9-й армии (командующий генерал от инфантерии Лечинский), соседу Румынии, которая колебалась, на чью сторону стать. Что же касается 7-й (командующий генерал от инфантерии Щербачев) и 11-й армий (командующий генерал от кавалерии Сахаров), то я им придавал значение второстепенное. Сообразно с этим и были мною распределены мои резервы и технические средства. Дальше в этот момент я не заглядывал, ибо будущее было от меня скрыто».

НАСТУПЛЕНИЕ ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА. С рассветом 22 мая (4 июня) на назначенных к прорыву участках по всему Юго-Западному фронту начался сильный артиллерийский огонь. Главной задержкой для наступления пехоты, пишет Брусилов, считались проволочные заграждения вследствие их прочности и многочисленности, поэтому требовалось огнем легкой артиллерии проделать многочисленные проходы в этих заграждениях. На тяжелую артиллерию и гаубицы возлагалась задача уничтожения окопов первой укрепленной полосы, и, наконец, часть артиллерии предназначалась для подавления артиллерийского огня противника. По достижении одной задачи та часть артиллерии, которая ее выполнила, должна была переносить свой огонь на другие цели, которые по ходу дела считались наиболее неотложными, всемерно помогая пехоте продвигаться вперед. В большинстве случаев проходы были сделаны в достаточном количестве и основательно, а первая укрепленная полоса совершенно сметалась и вместе со своими защитниками обращалась в груду обломков и растерзанных тел.

Позже прусский генерал Людендорф вспоминал: «4 июня русские атаковали австро-венгерский фронт восточнее Луцка, у Тарнополя и непосредственно севернее Днестра. Атака была начата русскими без значительного превосходства сил. В районе Тарнополя генерал граф фон Ботмер, вступивший после генерала фон Линзингена в командование южно-германской армией, начисто отбил русскую атаку, но в остальных двух районах русские одержали полный успех и глубоко прорвали австро-венгерский фронт. Но еще хуже было то, что австро-венгерские войска проявили при этом столь слабую боеспособность, что положение Восточного фронта сразу стало исключительно серьезным. Несмотря на то, что мы сами рассчитывали перейти в наступление, мы немедленно подготовили несколько дивизий для отправки на юг. Фронт генерал-фельдмаршала принца Леопольда Баварского действовал в этих обстоятельствах таким же образом. Германское верховное командование сделало на этих обоих фронтах большие позаимствования, а также подвезло дивизии с запада».

Брусилов справедливо замечал, что, если бы усилия Юго-Западного фронта были поддержаны другими фронтами, успехи русской армии летом 1916 г. были бы еще более внушительными. Однако этого не произошло. «В это же время, - вспоминает Брусилов, -  у меня снова состоялся довольно неприятный разговор с Алексеевым. Он меня опять вызвал к телеграфному аппарату, чтобы сообщить, что вследствие дурной погоды Эверт 1 (14) июня атаковать не может, а переносит свой удар на 5 июня. Конечно, я был этим чрезвычайно недоволен, что, не стесняясь, и высказал, а затем спросил, могу ли я, по крайней мере, быть уверенным, что хоть 5 июня Эверт наверняка перейдет в наступление. Алексеев ответил мне, что в этом не может быть никакого сомнения, но 5 июня опять меня вызвал к телеграфному аппарату, чтобы сообщить иное: по новым данным, разведчики Эверта доносили, что против его ударного участка собраны громадные силы противника и многочисленная тяжелая артиллерия, а потому Эверт считает, что атака на подготовленном им месте ни в коем случае успешной быть не может, что, если ему прикажут, он атакует, но при убеждении, что он будет разбит; Эверт просит разрешения государя перенести пункт атаки к Барановичам, где, по его мнению, атака его может иметь успех, и, принимая во внимание все вышесказанное, государь император разрешил Эверту от атаки воздержаться и возможно скорее устроить новую ударную группу против Барановичей. На это я ответил, что случилось то, чего я боялся, то есть, что я буду брошен без поддержки соседей и что, таким образом, мои успехи ограничатся лишь тактической победой и некоторым продвижением вперед, что на судьбу войны никакого влияния иметь не будет. Неминуемо противник со всех сторон будет снимать свои войска и бросать их против меня, и, очевидно, что в конце концов я буду принужден остановиться. Считаю, что так воевать нельзя и что даже если бы атаки Эверта и Куропаткина не увенчались успехом, то самый факт их наступления значительными силами на более или менее продолжительное время сковал войска противника против них и не допустил бы посылку резервов с их фронтов против моих войск. Создание новой ударной группы против Барановичей ни к каким благим результатам повести не может, так как для успешной атаки укрепленной полосы требуется подготовка не менее шести недель, а за это время я понесу излишние потери и могу быть разбит. Я просил доложить государю мою настоятельную просьбу, чтобы был дан приказ Эверту атаковать теперь же и на издавна подготовленном участке. Алексеев мне возразил: «Изменить решения государя императора уже нельзя»…  Чтобы покончить с вопросом о помощи, оказанной Западным фронтом, скажу лишь, что действительно в последних числах нюня, по настоянию Алексеева, атака на Барановичи состоялась, но, как это нетрудно было предвидеть, войска понесли громадные потери при полной неудаче, и на этом закончилась боевая деятельность Западного фронта по содействию моему наступлению».

В подтверждение своей точки зрения Брусилов ссылался уже после войны на мемуары генерала Людендорфа, который писал: «В то время мы все еще считались с возможностью атаки у Сморгони, или, как это опять начало обрисовываться, на старом мартовском поле сражения у Риги. Как прежде, так и теперь русские располагали в данных пунктах очень крупными силами. Несмотря на это, мы до крайности ослабили наш фронт, чтобы помочь южнее расположенным армиям. В резерве мы имели на всем растянутом фронте лишь отдельные батальоны. Я формировал батальоны из состава рекрутских депо, хотя мне было совершенно ясно, что если русские где-нибудь одержат настоящий успех, то это будет капля в море».

Между тем ставка в лице Алексеева требовала от Брусилова   наступления на Ковель, навстречу планировавшемуся наступлению  Западного фронта, нацеленного на Барановичи и Брест. С этой целью 11 (24) июня в состав Юго-Западного фронта была передана 3-я армия (командующий генерал от инфантерии Леш). Брусилов поставил задачей ей и 8-й армии разбить противостоящего противника и овладеть районом Городок – Маневичи и двигаться на Ковель. Двум левофланговым армиям, 7-й и 9-й было приказано продолжать наступление на Галич и Станиславов и, наконец, центральной, 11-й армии, – удерживать занимаемое положение. С 11  (24) по 21 июня (4 июля) войска Леша и Каледина, во исполнение данной им задачи, производили необходимые перегруппировки своих сил. В это же время 8-й армии Каледина пришлось отбивать многократные контратаки вновь подвезенных с других фронтов многочисленных германских полчищ, стремившихся прорвать фронт 8-й армии и отбросить ее к Луцку.

21  июня  (4 июля) армии генерала Леша и Каледина опять перешли в решительное наступление, прорвали фронт и к 1  (14) июля утвердились на реке Стоход, перекинув во многих местах свои авангарды на левый берег реки. Для Юго-Западного фронта, пишет Брусилов, имело большое значение то, что немцы и австрийцы, задерживая русские войска на ковельском и владимиро-волынском направлениях, стали образовывать сильную группу в районе станции Маневичи для удара в правый фланг Каледина. Своим ударом в этом направлении указанными двумя армиями Брусилов предупредил намерение противника и не только свел к нулю маневренное значение ковель-маневичской фланговой позиции, но и окончательно упрочил свое положение на Волыни. В это время войскам Сахарова, в особенности его правому флангу, приходилось очень тяжело, так как на него было произведено несколько настойчивых атак австро-германцев, но он отбил их все и сохранил занимаемые им позиции. Брусилов очень оценил этот успех, так как все свои резервы он направлял на ударные участки, Сахарову же с данной ему оборонительной задачей приходилось действовать, имея сравнительно небольшое количество войск. 9-я армия Лечицкого за то же время овладела районом Делатыня.

Между тем Ставка внесла изменения в свой план весенне-летнего наступления. 26 июня (9 июля) нанесение главного удара было поручено Юго-Западному фронту. Западному и Северному фронту предписывалось сдерживать противника и наступать. Однако генералы Эверт и Куропаткин действовали нерешительно, немцы и австрийцы, стараясь остановить Брусилова, направляли против него новые и новые резервы.

К 1 (14) июля 3-я армия и правый фланг 8-й армии стояли на Стоходе, 7-я армия продвинулась к западу от линии Езержаны – Порхов, а 9-я армия заняла район Делатыня. С 1 (14) по 15 (28) июля 3-я и 8-я армии производили новую перегруппировку, подготовляясь к дальнейшему наступлению в направлении на Ковель и Владимир-Волынский. К этому времени Ставка перебросила на Юго-Западный фронт гвардейский отряд, состоявший из двух гвардейских корпусов всех родов войск и одного гвардейского кавалерийского корпуса. Брусилов присоединил к отряду два армейских корпуса и создал таким образом Особую армию (командующий генерал от кавалерии Безобразов), которая вошла в боевую линию между 3-й и 8-й армиями направлением на Ковель. Между тем Сахаров нанес три сильных, хотя и коротких, удара противнику; в результате этих боев  11-я армия продвинулась своим правым флангом и центром на запад, заняв линию Кошев – Звеняч – Мерва – Лишнюв, захватив в плен 34 000 австро-германцев

Завершив перегруппировку, войска Юго-Западного фронта  15 (28) июля начали новое наступление.  (Оно должно было начаться пятью днями раньше, но вследствие сильных непрерывных дождей было отложено. Эта оттяжка, пишет Брусилов, оказалась для нас чрезвычайно невыгодна по многим причинам, главным же образом потому, что неприятель успел отгадать наши намерения и стянуть свои резервы на угрожаемые участки, – следовательно, элемент внезапности пропал). 7-я и 9-я армии двигались вдоль реки Днестр, в направлении на Галич. 3-я и Особая армии встретили на ковельском направлении чрезвычайно упорное сопротивление немцев, успевших подвезти новые весьма значительные подкрепления и массу тяжелой артиллерии. Хотя русские сбили противника в районах Селец и Трыстень и захватили там свыше 8000 пленных и 40 орудий, несколько вытянувшись вперед, но дойти до Ковеля возможности не имели. Время для взятия этого важного пункта австрийской обороны было окончательно упущено. В свою очередь 8-я армия нанесла сильный удар противнику в районе деревни Кошев, захватила тут свыше 9000 пленных и 46 орудий и также несколько выдвинулась вперед, заняв Торчин, но дойти до Владимира-Волынского не смогла. В дальнейшем этим трем армиям пришлось, укрепляя свои новые позиции, отбивать несколько упорных контратак немцев, веденных громадными силами и с многочисленной тяжелой артиллерией. 9-я армия в этот период продвигала свой левый фланг вперед, нанося удар из района Радзивиллов в юго-западном направлении. 15 (29) июля был взят с боя город Броды, а 22 и 23 июля было вновь нанесено сильное поражение противнику на реках Граберк и Серет, причем он потерял одними пленными свыше 8000 человек. Наконец, стремительной атакой левого фланга 11-й армии совместно с правым флангом 7-й армии неприятель с громадными потерями был отброшен к западу. 11-я армия взяла Броды и, преследуя противника, вышла ко Львову.   

Левый фланг 7-й армии совместно с правым флангом 9-й армии атаковал противника на реке Коропец в направлении на Монастержиску. Однако австро-германцы к этому пункту успели подвезти значительные резервы и оказали там упорное сопротивление. 27 июля (9 августа) атаку повторили, и на сей раз успешно: был нанесен сильный удар врагу, в результате которого он поспешно стал отходить. Боевой неприятельский участок против центра 7-й армии, который император Вильгельм, посетивший его, признал недоступным, был, однако, брошен почти без боя, так как русские войска охватили его с северо-запада и юго-запада. Были захвачены Галич и Монастержск. В свою очередь 9-я армия в упорном бою 15 (29) июля успела сбить противника на станиславовском направлении и продвинулась верст на 15, захватив при этом около 8000 пленных и 33 орудия. Неприятель отошел на заблаговременно приготовленную позицию. 25 июля (7 августа) Лечицкий ее атаковал и нанес врагу жестокое поражение. Во время подготовки атаки русская артиллерия успешно стреляла химическими снарядами по батарее противника, которая прекратила огонь и бросила свои орудия. За этот день опять было взято свыше 8000 пленных, в том числе 3500 немцев, много орудий.  К 29 июля (11 августа) армия Лечицкого овладела Тысменицами, Станиславом (будущим Ивано-Франковском) и Надворной.

На этом русское наступление завершилось. Попытки продолжать его на ковельском направлении предпринимались в августе и сентябре. Однако наступательный порыв русских армий выдохся ввиду усилившегося сопротивления австро-германских войск, а также возросших потерь и утомления личного состава. Не считаясь с этим, Брусилов бросал войска в новые атаки, игнорируя предложения Ставки перенести направление главного удара южнее, в район 7-й и 9-й армий. Это привело к огромным потерям в частях русской армии. Так в Припятских болотах полегла практически вся гвардия.  Сам Брусилов в своих мемуарах как будто обвиняет в этих неудачах Каледина, который на начальном этапе наступления вместо наступления на Ковель, повел войска к Владимиру Волынскому. «То, что Каледин мог сделать в мае и в начале июня, когда в Ковеле никаких почти войск не было, - пишет Брусилов, - во второй половине июня он уже сделать был не в состоянии, а противник, вследствие бездействия моих соседей по фронту, успел подвезти многочисленные войска с наших Северного и Западного фронтов, а также с французского. Австрийцы же остановили свое наступление на Италию и перевезли на мой фронт все, что только могли, перейдя на итальянском к обороне. Таким образом, Италия была избавлена от нашествия врага; кроме того, уменьшился напор на Верден, так как и немцы принуждены были снять некоторое количество своих дивизий для переброски на мой фронт. В этом и была положительная сторона моего наступления… На севере фронта нами была взята обратно значительная часть нашей территории, а центром и левым флангом вновь завоевана часть Восточной Галиции и вся Буковина. Непосредственным результатом этих удачных действий был выход Румынии из нейтрального положения и присоединение ее к нам...»

Среди причин, не давших возможности Юго-Западному фронту овладеть Ковелем, Брусилов называет «громадное количество» немецких самолетов, которые летали эскадрильями в 20 и более аппаратов и совершенно не давали возможности нашим самолетам ни производить разведок, ни корректировать стрельбу тяжелой артиллерии, а о том, чтобы поднять привязные шары для наблюдений, и думать нельзя было. Потому точное расположение неприятельской артиллерии оставалось неизвестным, а корректировать стрельбу тяжелой артиллерии на ровной местности, покрытой густым лесом, было невозможно. Вследствие этого русская артиллерия не могла проявить своих качеств и надлежащим образом подготовлять атаку пехоты и гасить огонь неприятельской артиллерии.

В конце октября военные действия 1916 года, в сущности,  закончились. Со дня наступления 20 мая по 1 ноября Юго-Западным фронтом было взято в плен свыше 450 000 офицеров и солдат. За это же время противник потерял свыше 1 500 000 убитыми и ранеными. «Тем не менее,  - пишет Брусилов, - к ноябрю перед моим фронтом стояло свыше миллиона австро-германцев и турок. Следовательно, помимо 450 000 человек, бывших вначале передо мной, против меня было перекинуто с других фронтов свыше 2 500 000 бойцов. Из этого ясно видно, что, если бы другие фронты шевелились и не допускали возможности переброски войск против вверенных мне армий, я имел бы полную возможность далеко выдвинуться к западу и могущественно повлиять и стратегически, и тактически на противника, стоявшего против нашего Западного фронта. При дружном воздействии на противника нашими тремя фронтами являлась полная возможность – даже при тех недостаточных технических средствах, которыми мы обладали по сравнению с австро-германцами, – отбросить все их армии далеко к западу».

Русское наступление, пишет Пайпс, не принесло ни крупных территориальных завоеваний, ни существенных изменений в стратегическом положении на Восточном фронте, но нанесло невосполнимый моральный урон австрийской армии, которая уже не была способна на самостоятельные действия и требовала постоянной поддержки германских сил.

 28. Вступление Румынии в войну

Успехи русской армии побудили Румынию вступить в войну на стороне Антанты. 17 августа 1916 г. был заключен договор между Румынией и державами Антанты, которые обещали ей Трансильванию, часть Буковины и Банат. 28 августа Румыния объявила Австро-Венгрии войну. Однако действия румынской армии оказались неудачными. Русскому командованию пришлось срочно перебрасывать войска для поддержки нового союзника.

 Был сформирован отдельный корпус для действия в Добрудже против болгар в помощь Румынии, вспоминает Брусилов, которая сосредоточивала все свои войска для наступления в Трансильванию, а в Добрудже оставляла только одну свою дивизию. К сожалению, Алексеев, по моему мнению, недостаточно оценил значение нашей помощи в Добрудже. Туда следовало направить не один корпус из двух второочередных дивизий весьма слабого состава, а послать целую армию с хорошими войсками. Тогда, вероятно, выступление Румынии, оказавшееся столь неудачным, приняло бы совершенно другой оборот. Плохое состояние румынской армии начальнику штаба Верховного главнокомандующего должно было быть хорошо известно – для того и военная агентура существует, – но оказалось, что мы ничего не знали, и для нас было полным сюрпризом. что румыны никакого понятия не имели о современной войне.
Потребовали, чтобы я выбрал и назвал корпусного командира в направленный в Добруджу отдельный корпус. Затруднение выбора состояло в том, что недостаточно было избрать хорошего боевого генерала, но требовалось, чтобы он также был человеком ловким и умел не только ужиться с корпусом и румынским начальством, но и оказывать на них возможно большее влияние. Мною избран был генерал Зайончковский, который, как мне казалось, отвечал всем вышеперечисленным требованиям.

Однако спустя немного времени после начала военных действий румынской армии вполне выяснилось, что румынское высшее военное начальство никакого понятия об управлении войсками в военное время не имеет; войска обучены плохо, знают лишь парадную сторону военного дела, об окапывании, столь капитально важном в позиционной войне, представления не имеют, артиллерия стрелять не умеет, тяжелой артиллерии почти совсем нет, и снарядов у них очень мало. При таком положении не удивительно, что они вскоре были разбиты, и той же участи подвергся и Зайончковский в Добрудже.

Вскоре после этого было получено приказание, ввиду необходимости спасения румынской армии, для оказания ей помощи одну из моих армий направить в Румынию, чтобы занять ее правый фланг, так как эта злосчастная румынская армия при отступлении совсем растаяла, а кроме того, вместо отдельного корпуса Зайончковского, который потерял почти всю Добруджу, стала формироваться новая армия, и обе эти армии включены были в Юго-Западный фронт.
Таким образом, получалось, что на новом румынском фронте его правый и левый фланги подчинялись мне, центр же подчинялся королю румынскому, который со мной не только никаких отношений не имел, но, невзирая на все мои упорные просьбы, ни за что не хотел сообщать своих предложений и присылать свои директивы, без которых мне невозможно было распоряжаться правым и левым флангами этого фронта. На мой горячий протест по поводу такого ненормального и нетерпимого положения дела я получил ответ от Гурко, что приказано генералу Беляеву, который для этой цели был послан в главную квартиру румынской армии, ежедневно сообщать мне подробные сведения о румынах и их намерениях. Но оказалось, что и генерал Беляев ничего мне сообщать не мог и на мои постоянные требования отвечал, что румынский главный штаб тщательно скрывает от него свои распоряжения и решительно никаких сведений ему не дает.

В это же время последовала смена Зайончковского, который был назначен командиром 18-го армейского корпуса, а взамен его по моей рекомендации был назначен генерал Сахаров, которым я все время был доволен как по должности командира 11-го армейского корпуса в Карпатах, так и в качестве командующего армией. Исполнилось то, что предсказывал Зайончковский, а именно, что на Добруджский фронт нужно было сразу назначить не один слабый по составу армейский корпус, а сильную армию в пять-шесть корпусов. Сахарову с места пришлось, держась в Добрудже в оборонительном положении, направить часть своих сил на поддержку румынской армии на ее главный фронт после потери ею своей столицы Бухареста; я же в дальнейшем, не получая никаких сведений от румынской главной квартиры, послал решительную телеграмму Гурко для официального доклада Верховному главнокомандующему, в которой заявлял, что управлять флангами фронта, центр которого мне не подчинен, совершенно немыслимо и такой ответственности брать на себя я не могу, а потому настоятельно прошу о подчинении мне всего румынского фронта с его главной квартирой полностью или же о немедленном создании нового самостоятельного фронта – румынского, к которому бы я никакого отношения не имел.
После этой телеграммы и сношения с королем румынским, который считался главнокомандующим румынской армией, было решено устроить отдельный Румынский фронт с номинальным главнокомандующим, королем румынским, и назначить ему в помощники генерала Сахарова, которому должны были подчиняться непосредственно все русские войска, а через румынский штаб – и румынские войска. Таким способом я наконец был избавлен от невыносимого и бессмысленного положения, в которое меня поставила Ставка, то есть Алексеев.

29. Битва на Сомме

В то же время Франция и Великобритания подготовили наступление на Сомме, развернувшееся в июне – ноябре 1916 г. Бои с самого начала приняли чрезвычайно ожесточенных характер, так что потери обоих сторон убитыми и раненными достигли 1 млн 100 тыс. чел. Однако прорыв фронта так и не был достигнут. Союзники лишь немного потеснили немцев.

 30. Февральская революция в России

Война обострила в России все экономические, классовые и национальные противоречия. И высшие чиновники, и великие князья, и иностранные дипломаты чувствовали приближение революции. Они старались, как могли предупредить императора Николая II. Ему неоднократно предлагали добровольно пойти на ограничение своей власти и создать правительство, к которому будут иметь доверие народ и Дума. Но все эти попытки не достигли цели. Император упорно не желал идти ни на какие уступки. Таким образом, революционный взрыв сделался неизбежным. 22 февраля 1917 г. Николай уехал из столицы в Ставку. Сразу после его отъезда в Петрограде (так в годы войны стали называть Санкт-Петербург) вспыхнула революция. 23 февраля началась политическая стачка на Путиловском заводе. 25 февраля число бастующих достигло 240 тыс. 27 февраля на сторону рабочих стали переходить войска столичного гарнизона. Восстание сделалось всеобщим. Рабочие захватили арсенал и вооружились. 1 марта столица оказалась в руках восставших. В тот же день волнения перекинулись в Москву.   2 марта Николай II отрекся от престола. В тот же день представители правых буржуазных партий кадетов и «октябристов», господствовавшие в IV Думе, сформировали Временное правительство. Премьером стал известный земский деятель князь Львов.

Революция, а также яростная антивоенная пропаганда, которую развернули большевики, привела к быстрому разложению русской армии и утрате ею боеспособности. Солдаты не выполняли приказания офицеров и категорически отказывались атаковывать вражеские позиции. По свидетельству Брусилова,  верх брал лозунг: «Долой войну, немедленно мир во что бы то ни стало…» К маю 1917 г. войска всех фронтов совершенно вышли из повиновения, и никаких мер воздействия предпринимать было невозможно.

 31. Вступление в войну США

 6 апреля 1917 г. в войну на стороне Антанты вступили Соединенные Штаты, бросив на чашу весов всю свою колоссальную экономическую, военную и финансовую мощь.

 32. Операции на Западном фронте в 1917 г.

В 1917 г. из-за истощения сил германское командование было вынуждено перейти к стратегической обороне как на западе, так и на востоке. В апреле союзники попытались прорвать германский фронт в районе Арраса и Реймса. Но это оказалось им не по силам. За четыре дня они потеряли убитыми более 200 тыс. человек, но так и не смогли продвинуться вперед. В июле-ноябре развернулась, так называемая, третья битва при Ипре, в которой обе стороны потеряли убитыми и раненными около 700 тыс. человек, не добившись никаких существенных успехов.

 33. Июньское поражение на Восточном фронте

18 июня (1 июля) русские войска перешли в наступление в направлении Львова и Калуша. Но уже 20 июня (3 июля) из-за нежелания солдат воевать наступление захлебнулось. 6 (19) июля австрийцы перешли в контрнаступление и прорвали русский фронт. К концу июля он откатился на линию Броды – Збараж – река Збруч. Русские потеряли около 130 тыс. убитыми, ранеными и пленными.

 34. Октябрьская революция

 В ночь на 25 октября (7 ноября) отряды красногвардейцев и матросов заняли в Петрограде вокзалы, мосты, осветительные учреждения, телеграф, телефонное агентство. Никаких мер по предотвращению переворота Временное правительство не предпринимало, да и не могло предпринять. Керенский уехал на фронт. Он надеялся с помощью верных правительству частей подавить восстание. Между тем в полдень на заседании Петроградского совета Троцкий объявил Временное правительство низложенным. Вечером в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов. Более половины его делегатов составляли большевики. Меньшевики и правые эсеры потребовали осудить вооруженный переворот, но они оказались в меньшинстве перед коалицией большевиков и левых эсеров. Тогда они покинули съезд. Между тем, вечером, после короткого обстрела, возбужденная толпа захватила Зимний дворец. Министры Временного правительства были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость. Делегаты съезда заявили о переходе власти Советам.

 35. Закавказский комиссариат. Бакинский Совет

15 (28) ноября 1917 г. национальные партии закавказских народов – грузинские меньшевики, армянские дашнаки, азербайджанские мусаватисты – объявили о создании коалиционного правительства Закавказья – Закавказского комиссариата. С самого начала оно заняло враждебную позицию по отношению к советскому правительству в Петрограде. Единственным городом в Закавказье, где утвердилась советская власть, был многонациональный Баку. Ведущую роль в нем играл большевик Шаумян.

 36. Независимость Финляндии

Вскоре после Октябрьской революции, 6 декабря 1917 г., финский сейм провозгласил независимость страны. Вооруженные отряды местных националистов (шюцкор) были взяты на государственное содержание и составили костяк новой армии. Командующим вооруженными силами был назначен генерал Маннергейм. 18 (31) декабря СНК признал независимость Финляндии.


 37. Поражение итальянцев под Капоретто

24 октября 1917 г. австро-германские войска нанесли неожиданный удар на Итальянском фронте в районе Капоретто. Отход итальянцев превратился вскоре в паническое бегство. Их армия потеряла более 460 тыс. чел. и была в значительной степени разгромлена. Преследуя врага, немцы продвинулась вглубь итальянской территории на 100—150 км, выйдя на подступы к Венеции. Только прибытие английских и французских дивизий помогло стабилизировать фронт.

 38. Война в Месопотамии и Палестине

В 1917 г. активизировались боевые действия в Месопотамии. 10 марта 1917 г. англичане взяли Багдад. Осенью развернулось их наступление в Палестине. 7 ноября пала Газа, 16 ноября – Яффа, 9 декабря – Иерусалим.

 39. Оккупация Бессарабии

В январе 1918 г. румынская армия напала на Советскую Россию и оккупировала Бессарабию. 13 (26) января 1918 г. был занят Кишинёв, затем другие города.

 40. Мирные переговоры с Германией и Австро-Венгрией

Первостепенной задачей советской власти являлось прекращение войны. 2 (15) декабря 1917 г. делегации России и Германии встретились в Брест-Литовске и заключили перемирие. 9 (22) декабря начались сами переговоры. 5 (18) января советской делегации были переданы германские требования. Они оказались весьма жесткими: немцы добивалась отторжения от России Польши, Литвы и Курляндии, оккупации побережья Эстонии, Латвии и Моонзундских островов. Тем не менее, Ленин настаивал на подписании договора. Однако Троцкий, стоявший во главе российской делегации, 28 января (10 февраля) отверг германские требования. Переговоры были прерваны.

 41. Разгром Восточного фронта

18 февраля немцы и австро-венгры перешли в наступление по всему фронту и стали стремительно продвигаться в глубь российской территории. 18 февраля был захвачен Луцк, 20 – Минск, 21 – Полоцк, 24 – Житомир, Псков, Юрьев, Ревель, 28 - Рогачев, 1 марта — Киев, 3 марта – Нарва.
 
 42. Брестский мир. Германское наступление на юге России

3 марта 1918 г. в Брест-Литовске был подписан мирный договор. При этом России пришлось уступить гораздо больше того, что требовали от нее прежде. От России отторгались привислинские губернии, Украина, губернии с преобладающим белорусским населением, Эстляндская, Курляндская и Лифляндская губернии, Великое княжество Финляндское. На Кавказе Турции возвращались Карская и Батумская области. Советское правительство признавало независимость Украины. Балтийскому флоту предписывалось оставить свои базы в Финляндии и Прибалтике. Черноморский флот со всей инфраструктурой передавался Центральным державам. Фактически Брестский договор закрепил полное поражение России в Первой мировой войне. Между тем, на Юге германское наступление продолжалось и после подписания мира: 14 марта была захвачена Одесса, 17 – Николаев, 19 – Херсон, 3 апреля – Екатеринослав, 30 апреля – Таганрог, 8 мая – Ростов-на-Дону.

 43. Турецкое наступление в Закавказье

Пользуясь полным развалом русской армии турки 30 января (12 февраля) 1918 г. начали наступление в Закавказье. 12 (25) февраля был взят Эрзинджан, 9 марта – Трапезунд, 15 апреля – Батуми, 25 апреля – Карс и Ардаган.

 44. Гражданская война в Финляндии

26 января 1918 г. в Хельсинки вспыхнуло вооруженное восстание. 28 было создано революционное правительство – Совет Народных уполномоченных. В него вошли видные представители левого крыла социал-демократической партии. Революция быстро победила в промышленной Южной Финляндии, но северная часть страны, где преобладало зажиточное крестьянство, не поддержало столицу. Вскоре началась гражданская война. 3 апреля на помощь белофиннам прибыл немецкий корпус под командованием генерала фон дер Гольца. 13 апреля немцы взяли Хельсинки, 29 апреля – Выборг. Советская власть была свергнута.

 45. Независимость Закавказских республик

Перед лицом турецкой угрозы Закавказский комиссариат развалился. Национальный совет Грузии 26 мая 1918 г. провозгласил создание Грузинской Демократической Республики. 28 мая Временный Национальный совет Азербайджана провозгласил создание Азербайджанской Демократической Республики, в тот же день Армянский национальный совет провозгласил создание Демократической Республики Армения. Правительства этих государств согласились на частичную германо-турецкую оккупацию, после чего в начале июня был заключен мир.

 46. Германское наступление на Западном фронте весной и летом 1918 г.

Закончив победой войну на востоке, германское командование смогло перебросить часть своих войск на Западный фронт. 21 марта немцы нанесли сокрушительный удар по правому крылу английской армии под Амьеном. В первый же день боев они прорвали фронт и форсировали реку Сомму. 27 мая началось наступление германской армии на реке Эна. В начале июня, когда до Парижа оставалось всего 56 км, наступление было остановлено. 15 июля германское командование предприняло последнюю попытку прорвать фронт союзников под Реймсом. Она оказалась неудачной. 18 июля англо-франко-американские войска перешли в контрнаступление. К началу августа немцы были оттеснены на позиции, с которых началось их весеннее наступление.

 47. Бакинская коммуна. Битва за Баку

30 марта 1918 г. острые противоречия между большевиками и азербайджанскими националистами (мусаватистами) вылились в восстание мусульманского населения Баку. Армянские дашнаки приняли сторону большевистского Совета. Мусульманские кварталы города подверглись бомбардировке. 31 марта мусульмане капитулировали. Однако убийства и грабежи продолжались вплоть до 5 апреля. Всего было перебито от 3 до 12 тысяч мусульман. Правительство Азербайджанской Республики, находившееся в Гяндже, обратилось за поддержкой к Османской империи. Турецкий корпус и отряды мусаватистов 10 июня выступили из Гянджи на Баку. Развернулись упорные бои, в которых войска коммуны терпели одно поражение за другим. 31 июля в Баку произошел военный переворот. Большевистский совет был свергнут. Власть захватил Центральный комитет Каспийской военной флотилии, состоявший из эсеров, меньшевиков и дашнаков. Он призвал на помощь англичан, которые прибыли в Баку из Ирана. При их поддержке город оборонялся до 15 сентября, но в конце концов был захвачен турками. Победа была отмечена резней армян. Баку стал столицей независимого Азербайджана.

 48. «Стодневное наступление» армий Антанты

К началу августа 1918 г., благодаря прибытию свежих американских дивизий, страны Антанты вновь добились численного перевеса над противником. 8 августа союзники перешли в наступление на участке фронта от Альбера до Морейля. (В прорыве участвовало 500 танков, а с воздуха наступление поддерживало 1000 самолетов). 21 августа был нанесен следующий удар на участке фронта от Альберта до Арраса. 12 сентября американская армия разгромила германскую группировку на Сен-Миельском выступе. 26 сентября был нанесен еще один удар между Реймсом и Верденом, а 28 сентября – во Фландрии. Таким образом, немецкая оборона была взломана и начала быстро разваливаться. 14 октября союзники теснили врага по всему Западному фронту от моря до Мааса. К началу ноября была освобождена большая часть захваченной территории Франции и часть бельгийской территории.

 49. Капитуляция Болгарии

15 сентября войска Антанты перешли в наступление на Балканском фронте. Были освобождены территории Сербии, Албании и Черногории. Болгарское командование пыталось восстановить дисциплину путем массовых расстрелов. В ответ 22 сентября около 30 тыс. солдат подняли восстание. 29 сентября болгарское правительство объявило о капитуляции. Царь Фердинанд I отрекся от престола, который перешел к его сыну Борису III (1918-1943). Оккупировав Болгарию, армия Антанты вышла в тыл германским войскам, захватившим Румынию, и стала грозить с юга владениям Австро-Венгрии.

 50. Предложение о перемирии

30 сентября в Германии было сформировано «либеральное» правительство во главе с принцем Максом Баденским, в которое впервые вошли два социалиста. 4 октября новый канцлер дал телеграмму американскому президенту Вильсону с просьбой начать мирные переговоры.

 51. Развал Австро-Венгрии

Чреда поражений в Первой мировой войне привела осенью 1918 г. к падению монархии Габсбургов и развалу Австро-Венгерской империи. 17 октября парламент Венгрии расторгнул унию с Австрией и провозгласил независимость страны. 21 октября 1918 г. депутаты австрийского рейхсрата объявили себя Временным национальным собранием. 28 октября Пражский национальный комитет, преобразованный потом во Временное национальное собрание, провозгласил образование независимой Чехословакии. 29 октября 1918 г. народное вече в Загребе объявило, что Словения, Хорватия, Босния, Герцеговина, Далмация и Воеводина отделяются от Австро-Венгрии. В тот же день было провозглашено Государство Словенцев, Хорватов и Сербов. 3 ноября независимость провозгласила Западно-Украинская народная республика, 6 ноября в Кракове было объявлено о воссоздании Польши, 12 ноября была провозглашена Карпатская Русь.

 52. Разгром и капитуляция Турции

Окончательно судьба Османской империи решилась в сентябре 1918 г., когда ее армия была разбита у Наблуса. Сирийский фронт стремительно покатился на север. 1 октября союзники овладели Дамаском, 7 октября – Бейрутом, 26 октября – Халебом. В то же время на Месопотамском фронте турки были разбиты под Киркуком. Война оказалась безнадежно проигранной, и 30 октября на борту английского крейсера «Агамемнон» в заливе Мудрос представители младотурок подписали с победителями перемирие, равносильное по своей сути акту о капитуляции. Поражение в войне положило конец десятилетнему правлению младотурок. В ночь на 3 ноября их лидеры бежали в Германию. 14 ноября войска союзников вступили в Стамбул.

 53. Капитуляция Австрии и Венгрии

25 октября на Итальянском фронте в районе Витторио-Венето неподалеку от Венеции войска Антанты прорвали оборону австро-венгерских войск и рассекли их фронт. В короткий срок в плен сдалось около 400 тыс. солдат. 3 ноября в Вилла-Джусти (близ Падуи) было подписано перемирие, которое предусматривало демобилизацию и расформирование австро-венгерской армии.

 54. Ноябрьская революция. Капитуляция Германии

3 ноября 1918 г. с восстания военных моряков Киля, которое поддержали солдаты местного гарнизона, началась революция в Германии. 5 ноября союзники объявили, что они согласны вступить в переговоры с германским правительством. В тот же день восстание вспыхнуло в Любеке и Брунсбюттеле, а в три последующих дня революция охватила всю страну. Повсюду, словно по молчаливому уговору, происходило одно и то же: солдаты избирали солдатские Советы, рабочие – рабочие Советы, военные власти капитулировали, сдавались или бежали, а гражданские в страхе и испуге признавали главенство Советов. 9 ноября правые социалисты Бауэр и Шейдеман вышли из правительства Макса Баденского. В тот же день, выступая в Берлине перед мощной народной демонстрацией, Шейдеман провозгласил Германию республикой. Узнав об этом, Вильгельм II поспешно уехал в Голландию. 11 ноября в Компьенском лесу, в штабном вагоне маршала Фоша, было подписано перемирие, равнозначное полной капитуляции Германии.

 55. Парижская конференция. Лига Наций

Итоги Первой мировой войны подвела Парижская международная конференция, которая открылась 18 января 1919 г. Здесь было объявлено о создании постоянно действующего международной совещательной организации - Лиги Наций, устав которой подписало 45 государств. Планировалось, что в Совет Лиги на постоянной основе будут входить представители пяти держав – США, Великобритании, Франции, Японии и Италии (поскольку США не пожелало входить в Лигу, постоянных члена было четыре); и четыре временных представителя из числа других стран. Все колонии Германии и Турции были переданы под контроль Лиги Наций, а та раздавала мандаты на их управление отдельным государствам.

 56. Версальский мирный договор

Договор стран-победительниц с Германией был подписан 28 июня 1919 г. в Версальском дворце. Условия мира оказались чрезвычайно тяжелы для немцев. Мало того, что они утратили все свои колонии, их европейские владения также подверглись перекройке. На западе Франция вернула себе Эльзас и Лотарингию, а на части восточногерманских земель была восстановлена Польша. Численность немецкой армии была ограничена 100 тыс. чел. Германии запрещалось иметь на вооружении танки, бронемашины, военную авиацию, подводные лодки, химическое оружие. Все укрепления на ее западных рубежах подлежали уничтожению. На побежденных также возлагалась выплата значительных репараций, но ее сумма пока не была установлена.

 57. Сен-Жерменский мирный договор

Договор стран-победительниц с Австрией был подписан 10 сентября 1919 г. в Сен-Жерменском дворце. Согласно ему Галиция перешла Польше, Моравия – Чехословакии, Буковина – Румынии, Истрия и Южный Тироль – Италии, Далмация, Босния, Крайна Герцеговина – Королевству Сербов, Хорватов и Словенцев.

 58. Нёйский мирный договор

Договор стран-победительниц с Болгарией был подписан 27 ноября 1919 г. в парижском предместье Нёйи-сюр-Сен. Согласно ему Струмица отошла к Королевству Сербов, Хорватов и Словенцев, Западная Фракия – к Греции.

 59. Трианонский мирный договор

Договор стран-победительниц с Венгрией был подписан 4 июня 1920 г. в Большом Трианонском дворце Версаля. Венгрия уступила Румынии Трансильванию и Восточный Банат, Королевству Сербов, Хорватов и Словенцев – Хорватию, Бачку и Восточный Банат, Чехословакии – Словакию и Подкарпатскую Русь.

 60. Севрский мирный договор

Договор стран-победительниц с Турцией был подписан 10 августа 1920 г. в Севре (близ Парижа). Турция отказывалась от претензий на Аравийский полуостров и страны Северной Африки, признавала британский протекторат над Египтом и аннексию Кипра. Сирия и Ливан передавались Франции как подмандатные территории. Палестина, Иордания и Месопотамия передавались Великобритании как подмандатные территории. Восточная Фракия и Эдирне, а также Измир должны были отойти Греции. На востоке предусматривались значительные территориальные уступки в пользу Армении, а также отделение Курдистана. Впрочем, последние статьи этого договора так и не были выполнены. Европа начала постепенно сползать к большой войне в последней четверти XIX в. В 1879 г. между Германией и Австро-Венгрией было заключено двухстороннее оборонительное соглашение, направленное против России. В этих условиях естественным союзником России стала Франция. В 1893 г. был заключен оборонительный франко-русский союз. Неопределенное положение в сложившейся комбинации долгое время занимала Великобритания, имевшая острые противоречия с державами обоих блоков. Только растущая агрессивность Германии заставила англичан сделать выбор в пользу ее соперников. В 1904 г. правительства Великобритании и Франции урегулировали все взаимные противоречия и в дальнейшем старались координировать свою позицию по глобальным политическим вопросам. Из политической сферы сотрудничество перешло в военную. Так возникло «Сердечное согласие» двух держав, известное в дальнейшем как Антанта. В августе 1907 г. таким же образом были разрешены англо-русские противоречия.


 Конспекты по истории России http://proza.ru/2020/07/17/522