Но я среди них. С потерянным взглядом, отражаемым в осколках витрин, с бледной кожей, гладкой, чуть грязной, но не повреждённой. С медленным волочением ног по треснутому асфальту. Наверное, я на последней стадии. Если у них бывают стадии.
- … Как я и думал. Укусил, значит заразился.
- Н-нет! Всё не так! Это же не кино! Ты выживешь!.. Ну что ты замер, помоги ему! Он должен встать! Он выживет!
- Не нужно. Просто убейте…
Меня легко увидеть через окна высотных домов, переживших апокалипсис почти что в первозданном своём виде. Такие блестящие здания. Солнце в них отражается полностью. И почти все улицы всё равно освещены, даже находясь в тени гигантов. Яркое летнее небо, с белыми облаками. Вот только этот вой мешает созерцать. Это неразборчивое мычание. Все эти собратья по обе руки, бредущие со мной, словно мои новые спутники. Казалось, они молились…
В социальной сети, в разделе «ваш вопрос», я спросил у интересующихся, не хотели ли они, что бы весь мир исчез ровно на день? Чтобы 24 часа на планете был только один человек. Бродил бы в абсолютной тишине дрожащей тьмы, и слушал лишь шорохи собственных мыслей. Чтобы можно было бы, наконец, узнать, какой секрет тогда откроется в мире. Все, абсолютно все, утвердительно ответили.
Я – не зомби. Я – не зомби.
Не зомби.
Зомби.
Я – не
Вижу
Мира
Исчез мир, но не исчезли люди. Вот они. Когда эти, лишённые живых мозгов, существа переступают мне дорогу, я их с рычанием отталкиваю и они валятся на землю. Падают, упираются лицом в асфальт, мычат. Руки вывернуты и вовсе не собираются помогать телу. Оно подгибает колени, ползёт, и, в конечном счёте, я больше уже не смотрю на это. От них воняет…
С сочным хрустом тварь повернула голову, и пустыми глазницами уставилась куда-то в мою сторону. Раскрыла наполовину объеденную пасть с целыми зубами, дыхнула на меня, и продолжила волочиться параллельно…
… Он толкался в закрытые ворота, бился телом, а просунутые сквозь прутья руки беспомощно хватали воздух пальцами. Он ещё был похож на человека. Лишь пугающая смерть на лице выглядела подозрительно. И проеденный до белого блеска позвоночник, который не было видно, пока он стоял лицом. И кому-то вздумалось, что это хулиган. Кто-то его попытался толкнуть в плечо сквозь прутья. Кто-то стал новеньким. С почином…
…А собственно, кто мы? Ступень эволюции, или деградации, но мы имеет право жить. Точней, имеет право за неё бороться с теми, кто является нами по сути своей. Кто есть мы, и кто они? Что в нас разного? Ведь, мы живучей…
Я опираюсь на каждую, брошенную на улице, машину, чтобы передохнуть. Внутри салона разорваны в клочья сидения, кровь на приборной панели, разбиты стёкла. Запах. Я слышу тихое гудение кого-то из-под машины. Карканье ворон.
Но ветра нет. Где ветер? Где это лёгкое трепетание обмотков одежды и чувство свежести? Где шум листвы, или хотя бы гул сквозняков? Один лишь металлический скрежет по асфальту.
- … Зачем?! Он бы выжил! Он особенный! Он бы пережил тебя, я знаю!
- Заткнись…
- О, нет! Кажется, я поняла! Ты просто его ненавидел, да? Лучший твой друг, и ты ему завидовал! Это же так просто!
- Заткнись…
- Ничтожество! С ничтожными желаниями!
- Заткнись!
… Я слышу шум разбрасываемых мусорных баков. Кто-то наталкивается на почтовые ящики и падает, не в силах обойти. Кто-то кусает своего собрата, с какими-то дикими воплями. А остальные продолжают шествие дальше, будто бы не замечая позора единиц. Это так … величественно. Никому не будет стыдно. Одиночества нет. Я – не один.
Я – держащий в руке паспорт.
Я хочу есть.
Я – не зомби.
Я хочу побыть один.
- Ты должен был умереть. Не он…
Я один в большой дружной компании.
Один сидит на заднице, с рукой застрявшей в автомате, выплёвывающей газировку. Ногу кто-то забрал. А он мычит, дёргается. Хочет пить, наверное.
Я подхожу, шарю в кармане мелочь, и закидываю в щель нужно количество. Всё это время он смотрит на меня, как собака. Мягко пинает меня целой ногой, что-то пытается сказать. Сейчас, дружище, потерпи. Тебе какую? Вижу, ты язык свой проглотил, ладно… Кола сойдёт? Тогда отлично… ну, давай, пока.
Кто-то навалился сзади на спину. Мычит, руки тянутся вперёд. Словно я для него невидимое препятствие. Гнильное дыхание огибает шею и закрадывается в ноздри. Я его недовольно отталкиваю, и продолжаю волочить по асфальту санки.
Здесь так тепло. Так тихо. Но хочется одиночества. Хочется, чтобы все исчезли. Хотя бы на час. Потому что нет больше сил. Я – человек. Я – не человек. Я – смысл. Я – слово.
«Сахар!» - мычала тварь. «Сахар!»
Без руки, без одного глаза, тварь не отрывала взгляда от неба и необычно быстро неслась поперёк моего пути. Мотала головой, но не отрывала взгляда одного запавшего серого глаза от неба. Потом споткнулась об тротуар и заплакала. Стала стучать кулаком по поверхности. Жалко её в чём-то.
-… Можешь убить меня?
- Ты же цела и невредима. Не держи в голове подобных глупостей.
- Глупость – жить среди всего этого мяса! Для чего? Какой в этом смысл?
- Мы выживем! И что бы ни случилось, когда-нибудь военные придут и зачистят всё. И тогда вновь начнём жить!
- Вновь начнём?! Да даже если появятся чудо-солдаты, и истребят всё зло на планете, что после этого останется? Горстки выживших? Быть может, мы вообще одни остались в живых! Как жить среди всей этой смерти? Это же не восстановить. Не вернуть…
[увесистый хлопок]
- Просто выживи!..
Я не чувствую пальцев рук. Кажется, они потихоньку отмирают от того лютого тепла, что меня переполняет. Этот свинец в ногах.
Мне на плечо сел попугай. Настоящий попугай. Только подобное, наверное, могло остановить мой неспешный шаг.
- Привет, - сказал он трещащий голосом.
А я лупил на него свои распахнутые на максимум глаза.
- Держи краба!
Краба?
Куда я иду?
Зомби?
Синий?
Я
Меня зовут
Я в камере?
Я что-то слушаю?
Где-то звук.
Свистящие режущие волны.
- … я всего лишь хочу быть поближе к нему.
- Думаю, он хотел, чтобы ты жила.
- А откуда ты знаешь?! Ты не в праве распоряжаться моей жизнью!..
Один за другим падают собратья. Валятся на пол и больше не встают. Не мычат. Не ворочаются. Слышны крики. Настоящие крики.
Я один на улице.
Наконец-то один. А по моей груди поднимается красная точка.
- Да посмотри же ты на него! Целый он! Что, мертвяков никогда не видел! Ни единой царапинки. Глаза не запали. Кожа не гниёт.
- Ты что, не видишь этот взгляд?! Он тоже превратился! К тому же он был среди других мертвяков. Они человека вмиг съедают!
Быть может, он уже давно двинутый. Такому только в облегчение пуля в голове.
С конца улицы доносятся крики. Кто-то с крыши собора. Там, где не видно. Там слышно. Там одиноко.
- Эй, парень! – говорит со мной красная точка. – Проверка на ботов! Кто ты?
Я
Я
Я
хочу...