Любимый мой муж заболел, предстояла операция. Страх сковал моё тело так, что перестала соображать .
- Ничего не бойся! Ничего не бойся! Я с тобой! - твердила ему, пытаясь мысленно преодолеть возможные неблагоприятные последствия.
Толя посмеивался надо мной, но всё же вспомнил про свой солидный возраст, хоть он до сих пор и вёл себя как тинейджер.
За годы совместной жизни я уже привыкла к тому, что он хронически здоров и заболевает только тогда, когда не может пережить мои денежные траты. Тут у него срочно поднимается температура, он ложится в постель и требует к себе особого внимания. Я с удовольствием выполняю его детские капризы, точно зная, что больше двух дней он не пролежит, и,получив дозу моей нежности, быстро выздоровеет.
Тем более, что болеть ему некогда: дом наш без удобств и допустить, что я буду носить воду из колодца, а также топить печь, он просто не может - не женское это дело! Пользуясь этим лозунгом, я постепенно все хозяйственные дела перевела в разряд мужских, оставив за собой только: возбуждать, побуждать и награждать!
Ведомый исследовательским инстинктом, он стоически посещал поликлинику, знакомился со всеми подряд и неизвестно с кем, и, как бы, между прочим, проходил обследование своего, а вообще-то нашего тела. Прочитав список необходимых ему процедур, подумала, что предпочла бы умереть сразу! Я стараюсь быть здоровой, но исключительно из-за страха посещения врачей.
Доктор, Толин ровесник, видя нездоровый оптимизм столь независимого пациента, вероятно решил запугать моего ненаглядного. После беседы с ним, вернулся супруг домой с почти вздыбленными от ужаса редкими волосами, отрастить которые уговорила его в надежде на перекраску в черный цвет. Для разнообразия!
Муж выложил мне диагноз о росте каких-то «коралловых» полипов в каком-то проходе, одновременно заявив, что если опасения врача подтвердятся, то он заголодает дней, эдак, на 40-60, чтобы организм сам уничтожил новообразования. Вот в этом его намерении я не сомневалась, зная твёрдость его характера и склонность к самоистязанию.
Только пострадаю от этого, как обычно, я, потому как уже пережила однажды с большим трудом его 21-дневную голодовку. Каждый день, возвращаясь с работы, с ужасом представляла себе его лежащий посреди гостиной хладный труп: ведь не может же человек столько времени не есть! Но в тот раз, слава богу,всё обошлось лишь моим нервным срывом.
Восхищаясь мужеством супруга, я, со своей стороны, тоже решила пойти на подвиг, спросив, какое заветное желание он хотел бы выполнить перед смертью. Он минуту подумал и заявил: - Я хотел бы показать тебе Америку!
За двадцать лет проживания там, он исследовал её вдоль и поперёк. Проехав по стране на велосипеде и автомобиле, он решил, для разнообразия, проехаться через континент на телеге с лошадью. Для русского человека, как известно, правил на дороге нет, и американским полицейским пришлось сильно попотеть и самим даже нарушать правила, чтобы пропустить этого сумасшедшего славянина даже по хайвеям, где движение такого транспорта запрещено.
Удовлетворив свою любознательность, он отправился далее в Австралию, чтобы повторить там свой подвиг уже на верблюдах. Дромадёры оказались не столь послушны, как его тяжеловоз Ванька, и большую часть пути вдоль океанского побережья он прошёл пешком, ведя за собой нагруженных скарбом горбатых упрямцев.
Интересно, какой вид транспорта он хочет ещё освоить, прихватив меня в дорогу?
Вспомнив обо всех своих фобиях, и о гиперактивности супруга, я ужаснулась перспективе, но, в надежде, что у нас на это путешествие просто не хватит денег, смело согласилась: - Хорошо! Съездим! И будем жить до самой смерти! - заявила твёрдо, подразумевая, конечно же, свою собственную.
Ведь я даже в метро с ним ездить в одном вагоне боюсь: он срывает все рекламные плакаты на окнах вагонов и сгоняет молодёжь с мест, чтобы усадить меня удобно!
Вероятно, парочка наша выглядит весьма странно: Толя носит ковбойскую шляпу, а на шее у него повязана яркая косынка. Завершает ансамбль рукотворная трость с прикреплёнными к древку велосипедным звонком и сувенирной бутылочкой виски. Вот с этим курьёзным орудием псевдо-инвалидности он расчищает пространство вокруг.
Я же - семеню чуть сзади, всегда невзрачно одетая, и с лучезарной улыбкой, способной погасить любой его конфликт с обществом. Вернее, общества с ним. Но Толе это только в радость: сорвав плакат, он объясняет окружающим, что реклама пива и сигарет - гибель для молодого поколения страны!
А еще пассажирам положено смотреть сквозь окно, а не на окно. Ему там, видите ли, ничего не видно, а особенно отражений девушек, ведь так мы и познакомились: он узрел меня в отражении окна и обратился с предложением взглянуть на его только что изданную книгу об Австралии.
До драк у него ещё не доходило, но споры возникали. Опять же, адреналин какой-никакой у мужчины выхлёстывается, да только улыбка моя к выходу из метро превращается в гримасу. - Никогда больше с тобой никуда не поеду! - зарекаюсь после каждой такой поездки.
В отличие от Толи, переживающего за безобразия в стране, я озабочена только его личностью, которая ищет приключения на каждом шагу.
Вот и к доктору он пошёл только после моего беспрерывного жужжания в течение месяца. Я тоже бываю настойчивой барышней!
Время операции было назначено, и мудрый муж отправил меня в этот день подальше от больницы, под предлогом срочно забрать из ремонта наш горемычный компьютер. Противиться его воле бесполезно и, обливаясь слезами, поехала на другой конец города. Забрав ноутбук и отблагодарив мастера, как обычно, «поцелуем принцессы» услышала в трубке радостный голос Толи:
- Всё нормально прошло. Я не злокачественный и совсем даже здоров. Привези жареных семечек!
Я наконец-то смогла выдохнуть:
- Ты у меня - самый качественный! Привезу!
- Представляешь, они хотят меня здесь оставить до утра!?
Вот это они зря! – подумала - что же, как говорится, не всё счастье - мне! - посочувствовала персоналу больницы, ярко представляя поведение мужа. Наверняка, он будет носиться по этажам и громко шутить, заглядывая во все кабинеты, и так часов до двух ночи. А проснувшись в семь утра, встанет на голову! Он же йог!
Да, весело там будет, но это их проблемы, а мне надо подумать, чем занять свободное от семейного счастья время, и подобрать место ночёвки. Ведь я категорически не переношу одиночество, и в редкие отъезды мужа ночую у подруг, предаваясь любимому женскому занятию – разговорам.
Толя периодически звонил, он тоже готовился к ночи, пополняя список необходимых предметов быта, который включал в себя и запрещённые доктором продукты. А также выяснял, зная мои кошмары, куда я подамся на ночь. Этот вопрос его всегда беспокоит, так как после одной из его познавательных поездок без меня, я прошипела: «Учти! Рядом со мной свято место пусто не бывает!»
Доехав наконец-то до больницы, я увидела в толпах больных людей радостно несущегося навстречу мужа. Его оранжевая рубашка, как солнце, светилась за версту, и я переживала одновременно радость и ярость за нарушение им врачебных правил - он ведь должен был лежать, и, как минимум, до утра!
Усадив меня на лавочке перед корпусом больницы, и основательно попробовав гостинцы, он рассказал о деталях операции, при которых он впервые оказался на гинекологическом кресле. Там наконец-то он понял, что нам, женщинам, приходится претерпевать.
Он со смехом детализировал, что полипы у него удаляли посредством какого-то электрического паяльника с петлёй. Так и заявил доктору, что чувствовал себя в кресле как Джордано Бруно в лапах инквизиции, только сжигали его изнутри, а не на костре, как знаменитого вольнодумца. Невозмутимый хирург ответил, что инквизиция играла важную роль в оздоровлении крамольного общества, а полипы и были ненужными наростами на здоровом организме.
Перекусив, Толя отправился к доктору с просьбой отлучиться домой. Ведь всё равно ночью сбежит, доверительно сообщил он сверстнику, поскольку заборы его, как и меня, приводят в бешенство. Молчание доктора было расценено как согласие и, взяв свою знаменитую трость, и поправив воронье перышко на шляпе, он устроил мне экскурсию по дороге из лечебницы.
Интересно, - думала я, слушая вполуха подробности больничной жизни, - а у них тут травматология есть? Забор-то был двухметровой высоты, и как бы он через него перебрался? Нет уж, лучше пусть он будет дома!
Воспользовавшись неожиданной разговорчивостью супруга, я уточняла список врачебных ограничений, надеясь как-то повлиять на непоседу. Толя обмолвился, что ему на неделю запретили заниматься сексом. Вот! Хоть здесь моя власть! И я категорически отказала ему в тесных контактах, потребовав письменное разрешение от врача. На следующий день он отправился в больницу за справкой.
В палате по-прежнему лежали и страдали его ровесники с тем же диагнозом как у него, и с упоением рассказывали друг другу истории своих телесных страданий. Если в молодые годы они хвастались количеством покоренных сердец, то сейчас – множеством и опасностью приобретённых болезней.
Толя явно не принадлежал к их печальному кругу, да и похвастать ему особо было нечем: и женщин до меня, по его утверждению, не было, да из болезней - только язва желудка.
Теперь язва зарубцевалась, Толя заверяет, что я успешно заменяю её функцию.
- Среди больных - мужчин нет! – грустно посетовала ему пожилая медсестра.
Толя возмущённо заявил – ну а я? Мудрая женщина ответила: - какой же вы больной, если ни одной ночи без жены провести не можете?
Ну, а доктор в справке «для жены», конечно же, отказал, потому как: «Положено в больнице лежать хотя бы неделю!».
Толя клятвенно пообещал соблюдать постельный режим дома, но ежедневно навещать доктора в ожидании заветной справки...