Религия глазами еретика, или лист мебиуса

Мальц Эдуард Лазаревич
                РЕЛИГИЯ  ГЛАЗАМИ  ЕРЕТИКА,
                или
                ЛИСТ    МЕБИУСА
                Э. Мальц
                ( философия )

  Взгляды и убеждения автора начали формироваться в период его юности – в середине прошлого века. Многие положения в то время являлись общеобязательными, и инакомыслие могло обойтись дорого – достаточно вспомнить, например, генетику или кибернетику (не говоря уже о такой тематике, как религия). Положения, обязательные для всех, обосновывались, как правило, примитивно, то есть так, чтоб понятно было всем и сразу. Иногда эти обоснования не могли бы выдержать критики даже с позиций диалектического материализма – одного из основных инструментов тогдашней советской идеологии. Но, если убеждения человека не являются для него просто догмой, то он обычно начинает думать. А когда человек думает, возникают вопросы. А если на эти вопросы не удается получить исчерпывающего ответа, то человек начинает думать еще настойчивее. И тогда в его взглядах со временем что-то может измениться.
   А вопросы следовало задавать с осторожностью. За некоторые вопросы спросившего либо наказывали сразу, либо ему первоначально по-доброму отечески разъясняли его ошибки примерно такой формулировкой: «высказанная мысль, разумеется, является заблуждением, и это сразу же видно из того, что, во-первых, она неверна, а во-вторых, мы же все знаем, что в трудах такого-то классика доходчиво рассмотрены безусловно правильные и абсолютно гениальные мысли, объясняющие данный вопрос с непогрешимо верных материалистических позиций». Обращаться же с вопросами к людям религиозным тоже не всегда оказывалось результативным . Автору случалось слышать ответы примерно такого типа: «смири свою гордыню и не пытайся жалким человеческим умом постигнуть высшее и божественное; твое  дело – веровать».
   С годами в процессе размышлений взгляды автора постепенно трансформировались, и в какой-то момент он обнаружил, что они уже не идентичны никаким из общепринятых. То есть автор оказался инакомыслящим, или – в иной терминологии – оказался еретиком. Именно этим и объясняется первая строчка названия работы, в которой автор сделал попытку сформулировать эти взгляды в виде логических рассуждений. 
     Заметим, то, что излагается далее, – это не какой-то обзор или обобщение, а потому  здесь не предполагается проводить обзор и сравнительный анализ огромного количества литературы, написанной на теологические темы (весьма подробный обзор такого типа с многочисленными ссылками имеется, например, в работе А.И.Осипова «Путь разума в поисках истины»). 
  Для облегчения чтения излагаемого ниже  материала, а также для облегчения доводов критики этого материала дальнейший текст разбит на отдельные логические куски – пункты, – и эти пункты пронумерованы. (К вопросу об облегчении доводов критики – заметим, что автор не настолько самоуверен, чтоб считать свою точку зрения непогрешимой, а потому возникновение критических в свой адрес замечаний считает безусловно вероятным).


      1.   Доказано может быть не все: что-то человеческий разум уже постиг, а что-то еще не познано. И когда это «что-то» станет – в будущем – познанным, оно обязательно должно оказаться тоже доказуемым. Принципиально недоказуемым имеет право оказаться только исходный тезис; его не доказывают, а принимают как постулат, и уже дальше – на его базе – логически строится цепь умозаключений, составляющих утверждения, теории, предположения и т.п. Попробуйте принять не данный постулат, а другой, – и как следствие появятся другие теории, отличные от существующих.   Хотите пример? – Евклид принял постулат, утверждающий, что две параллельные прямые не пересекаются. И отнюдь не только школьный курс геометрии, но и многое другое и более сложное базируется на этом постулате. Лобачевский и Риман приняли другие постулаты, и появились совсем другие математические положения, построенные на этих постулатах.
  В одной из работ В.И.Ленина (автор не берется точно указать, в какой именно) автору неожиданно попалась фраза о том, что первичность материи или первичность духа – это постулаты: доказать их невозможно, а потому спорить с постулатом бессмысленно. Но, приняв один из этих постулатов, вы будете всю дальнейшую философию строить либо материалистически, либо идеалистически. И уж эти построения извольте обосновывать.
   Заметим, ссылка на В.И.Ленина обусловлена отнюдь не подобострастным преклонением перед непогрешимым кумиром прошедшей эпохи. Просто ссылаться всегда желательно на источник авторитетный, а в уме В.И.Ленина пока не сомневался никто и никогда (независимо от политических взглядов). При этом, поскольку речь идет не об обзоре источников и не о полемике, автор позволил себе дать ссылку по памяти, не утруждая себя дословным с точностью до запятой цитированием с указанием издания и номера страницы первоисточника, поскольку цель ссылки –  донести, не исказив, саму мысль, и, когда мысль важна и глубока, автору важно сослаться на первоисточник для того, чтобы не быть обвиненным в плагиате. Заметим, что такой же нестрогий подход к цитированию (учитывая цель этого цитирования) автор предполагает позволить себе и дальше.
   Сделав для себя выбор постулата о первичности материи в качестве исходного, автор свои дальнейшие рассуждения намерен проводить именно с этих позиций. Иллюстрируя это, остановимся на высказывании американского ученого Ральфа Эстлинга. В одной из своих работ он говорит, что во всем, начиная от постоянных, определяющих электромагнитные, гравитационные, сильные и слабые ядерные взаимодействия, вплоть до основных биологических предпосылок – наблюдается такая идеальность, как будто бы все намеренно подогнано к условиям возможности существования жизни. Из работ другого американского ученого – П.Дэвиса – следует, что, когда были выяснены значения мировых констант, оказалось, что при даже незначительном их изменении был бы иным и Космос и при этом наши формы жизни и, в частности, человек не могли бы существовать. Известны  также и другие высказывания, например, мысль о том, что вероятность спонтанного синтеза органической молекулы, а тем более, органической клетки – ничтожно мала. Заметим, однако, что в свете последних работ ряда ученых хотя бы за последнее десятилетие возникает сомнение в том, что эта вероятность так уж ничтожна.
    Исходя из постулата о первенстве духовного начала, эти авторы делают вывод, что такое построение законов природы – единственное, делающее возможным существование жизни, – может иметь место только в результате деятельности некоего Высшего Разума (или – по А.Эйнштейну – Высшего Интеллекта).
   Ну, а если встать на позиции постулата о первичности материи? Ведь с этих позиций вопрос о том, кому (кроме нас самих) и зачем нужно существование жизни, как таковой, – ответа в принципе не имеет. И тогда можно сказать:             был материальный мир, и – это нам «повезло» – физические законы в этом мире оказались пригодными для существования жизни. А могли бы и не оказаться, и тогда мир был бы другим (в частности, без нас, но кого бы это волновало?). И далее: возможность появления органической клетки мала, но ведь не нулевая же в принципе! А если учесть, что речь идет о бесконечном множестве  космических объектов, то при любой даже ничтожной (но не нулевой)  вероятности событие оказывается в принципе возможным. И тогда считайте, это нам опять «повезло» в том, что это событие имело место именно на нашей планете. И отсюда же немедленно вытекает объяснение того, что до сих пор не удалось обнаружить признаки существования жизни в доступной для наших исследований области Вселенной. И отсюда же вытекает оптимистическая мысль, что «братья по разуму» будут обнаружены когда-то потом, когда область Вселенной, доступная исследованиям, станет больше.
    Справедливости ради напомним в порядке примечания, что к понятиям, связанным со случайностью, сторонники постулата о первичности духовного начала относятся весьма скептически.
    Итак, промежуточным итогом вышеизложенного материала (вступление и пункт 1) является обозначение позиций, с которых предполагается далее проводить рассуждения.

   2. Является ли религия набором выдумок? – безусловно, нет. Более, чем половина, человечества религиозна, и религия (в той или иной форме) существует уже много веков. Этот факт в сочетании с тезисом о том, что критерием истины является практика, приводит к однозначному выводу в пользу религии. Но, если положения религии являются истинными, то при размышлении (особенно у неверующего) появляется ряд недоуменных вопросов. В качестве классического примера можно привести вопрос, заданный еще в средние века Лео Таксилем. Звучит вопрос следующим образом. Бог создал этот мир сколько-то тысяч лет назад. – Хорошо, но что же делал Бог до этого момента? – Ведь он – Бог – существует вечно! Существует, естественно, и множество других вопросов. Вопросы (и тоже подчас непростые) возникают и у людей верующих, когда они выслушивают доводы материалистов (например, вопросы об объяснении того или иного чудесного явления).
   Но целью данной работы отнюдь не является полемика между верующими и неверующими, а потому подобные споры далее обсуждаться не будут.          Целью является другое: автор хочет увязать исходный постулат (см. выше) с непреложным фактом существования религии. Делать это автор предполагает посредством логических рассуждений. 
   При этом попытки подвергнуть сомнению те или иные убеждения, которых придерживаются религиозные люди, ни коим образом не предполагает желания кого-то обидеть. Просто в чем-то автор не согласен с ними и пытается это обосновать. Но, от чего-то отказавшись, человек должен что-то и предложить взамен, что  и пытается сделать автор.  Применяемые обоснования высказываемой точки зрения часто оказываются нестрогими, и это  удручает автора. Но и обоснование альтернативных взглядов, с которыми он пытается спорить, находятся на том же уровне нестрогости, не имея в этом никаких преимуществ перед излагаемыми, и это  немного утешает. 
   Из постановки вопроса очевидно, что рассмотрение надо начать «издалека», взяв в качестве девиза известную (хотя и шутливую, но справедливую) формулу: «зри в корень», –  и начать думать, уходя в этот «корень» все глубже и глубже…

   3. При обсуждении следующего материала предупредим, что он обусловлен не попыткой уйти от  темы, а  необходимостью высказать те положения, которые потом окажутся исходными для дальнейших рассуждений, то есть обозначить базу для последующих логических построений.
   Все живое на земле можно разделить примерно на две части: флору и фауну. К фауне можно отнести и животных, и насекомых, и птиц, но поскольку здесь обсуждаются не биологические вопросы, будем (условно – для упрощения терминологии в данном тексте) называть животными все живые существа, относящиеся к фауне.
   Одни животные ведут индивидуальный образ жизни, то есть живут либо в одиночку, либо малыми семьями (самец, самка, детеныши); другие же живут сравнительно большими коллективами (это может быть стадо, стая, муравейник, улей и т.п.). В пределах данного текста для этих животных будем пользоваться термином: общественные.
   Заметим, что человек, хотя он и примат, способный и на духовную жизнь, биологически тоже является животным (напомню: терминология здесь условна, а потому читающему эти строки человеку обижаться не следует).   
 4.Необходимость существовать только коллективом у общественного животного обусловлена соотношением сложности задач, которые ставит перед коллективом необходимость выжить и продолжить род, и возможностями одного отдельно взятого индивидуума (или скажем иначе: особи).
   Простейший пример: для гепарда задача завалить антилопу является вполне ординарной, и гепард может охотиться в одиночку. А вот волку зимой в лесу прокормиться непросто. Для того, чтобы, например, завалить лося, нужен «коллектив», то есть стая. И волки зимой собираются стаями, и, заметьте, количество особей в стае оказывается оптимальным, то есть достаточно большим, чтобы суметь справиться с жертвой, но не слишком большим, чтобы добытого мяса хватило бы всем. А вот перед «коллективом» муравьев стоят задачи куда большего объема: не только добыча пищи, но и постройка отнюдь не простенького жилища – муравейника, – и забота о создании условий для выращивания потомства (то есть для продолжения рода), и, наконец, защита от «чужих». И поэтому количество особей в муравейнике несоизмеримо больше, чем количество особей, например, в стае волков. Более того, увеличение объема стоящих перед  «коллективом» задач ведет не только к увеличению необходимой численности «коллектива», но и к необходимости разделения выполняемых функций, то есть к тому, что принято называть кооперацией. А определение численности «коллектива» обуславливается тем, что из поколения в поколение выживали, в основном, те особи каждого вида, которые объединялись оптимальным для данного вида образом.
   Примеры можно многократно продолжить, но важно то, что приведенные выше рассуждения остаются, разумеется, справедливыми и для  Homo Sapiens, являющегося тоже (см. п. 3)  животным общественным.
    А какова же численность человеческого «коллектива»? На первых порах это несколько десятков особей – племя, – то есть столько, сколько нужно для обеспечения пищей и для защиты от зверей. Но по мере развития человека круг стоящих перед «коллективом» задач расширяется, и выполнить эти задачи в состоянии только все более и более многочисленные «коллективы».
   Можно, продолжив рассуждения в том же духе, придти к возникновению еще более многочисленных сообществ – государств, – но здесь этого  делать не будем, потому что вопрос  возникновения государства рассмотрен достаточно глубоко и подробно в общеизвестной литературе, причем на несравненно более высоком уровне, чем это было бы по силам автору данного материала.

   5. – Не слишком ли усердно мы занимаемся обсуждением вопросов, казалось бы, не относящихся к теме, провозглашенной заголовком? Но для постройки жилого здания необходимо сначала заложить  фундамент (хотя в фундаменте, как известно, жить нельзя). – Вот фундаментом-то мы и занимались.
Итак, мы пришли к выводу: человек – животное общественное. Существование этой «общественности» – необходимое условие продолжения существования и дальнейшего развития этого вида – вида Homo Sapiens.
   И  опять (умышленно) ссылаемся на В.И.Ленина. В одной из его работ высказана мысль о том, что человеческое общество – это не просто совокупность нескольких классовых категорий, а совокупность огромного количества отдельных маленьких эгоизмов.
   Итак, множество отдельных «эгоизмов». И у каждого – свои взгляды, свои интересы. А интересы существования и благополучия «коллектива» ведь тоже существуют! И они не всегда и не во всем совпадают с интересами отдельной  личности, а иногда даже могут противоречить им. Но вид должен, должен выжить – пусть даже ценой жизни отдельных индивидов. Вспомните: когда поток муравьев натыкается на преграду (например, на потек смолы), то первые муравьи вязнут и погибают в этой преграде, а идущие за ними продолжают свой путь по их спинам. Когда, например, стаду бизонов угрожает нападение хищников, самцы занимают «круговую оборону», чтобы защитить стадо, в которое входят не только члены их собственных семей. Для человеческого же сообщества достаточно ярким примером является исполнение воинского долга. Примеры можно было бы и продолжить, но главным является то, что в «коллективе» каждого вида имеются свои неписанные правила, нарушение которых кем-то из особей может привести к фатальным последствиям для всего  «коллектива». Непреложность выполнения этих правил обуславливается первоначально безусловными рефлексами, а по мере перехода к видам, находящимся на более высоких ступенях развития к упомянутому выше рефлекторному обеспечению добавляется и воздействие соплеменников, как физическое, так и (для вида Homo Sapiens, имеющего вторую сигнальную систему) моральное, то есть убеждение, запреты и т.п. В сознании человека постепенно формируется комплекс правил, соблюдать которые необходимо; в случае их несоблюдения либо сразу последуют неприятности для «коллектива», либо возникнут предпосылки к появлению этих неприятностей впоследствии. Поэтому «нарушителя» ждет жесткое осуждение соплеменников, которые (сознательно или подсознательно) эти неприятности предвидят.
   Конечно, наиболее важной частью этого комплекса правил являются те, которые диктуют линию поведения в ситуациях, когда интересы «коллектива» могут не совпадать с интересами отдельного индивидуума и даже противоречить им.
    А ведь только что обсужденный комплекс правил является по сути своей тем, что мы называем заповедями. Поскольку совпадение понятий безусловно, постольку далее термином «заповеди» мы и будем пользоваться.
   Итак, промежуточный результат материала пунктов со 2 по 5 –это вывод о том, что существование в той или иной форме заповедей и соблюдение их является необходимым условием благополучия «коллектива» общественных животных.
   6. Итак, заповеди следует соблюдать. Несоблюдение их кем-то всегда приносит вред всему сообществу, а потому должно караться безоговорочно. В качестве шуточного примера-аналогии можно привести правила уличного движения: нарушитель едет так, как удобнее  лично ему, но его наказывают потому, что его действия приносят ущерб (или угрожают ущербом) всему «коллективу» участников дорожного движения.
   Есть заповеди, нарушение которых всегда очевидно, и соплеменники, увидевшие нарушение, несомненно, виновного  накажут.
   Но есть и другие заповеди, нарушить которые оказывается возможным скрытно. Получается, что никто не заметил, и, следовательно, никто не наказал? То есть «нарушай, но не попадайся»? – Нет, такой тезис неприемлем, ибо, если (в силу своего удобства) он станет девизом, то сообществу  будет нанесен вред. Значит, необходимо, чтобы каждый знал, что все его поступки всегда видны некоему «всевидящему оку», а потому наказание за нарушение – неотвратимо. Эта логически приходящая в голову интуитивная идея очень плодотворна; надо только придумать форму, в которой это «всевидящее око» существует. Возможные формы, как говорится, «под рукой». Это духи усопших предков, духи, например, леса, духи ветра и т.п. Позже идея существования таких духов начинает обрастать для пущей убедительности деталями,  духи конкретизируются в виде образов, составленных из элементов окружающего мира, и со временем это множество духов превращается в множество божеств.
   Заметим, одновременно с верой в существование «добрых» духов, стремящихся принести пользу человечеству (в первую очередь, посредством поощрения тех, кто соблюдает заповеди, и отказа в поощрении тех, кто их не соблюдает), появляется вера и в «злых» духов. И эта вера оказывается очень удачной, поскольку она позволяет возложить на «злых» духов ответственность не только за природные катастрофы, но и за плохие поступки, совершаемые отдельными людьми, разумеется, исключительно по наущению этих «злых» духов. Позже эти «злые» духи будут трансформированы в отрицательный образ черта, сатаны и т.п. (Согласитесь, ведь сказать: «черт меня дернул» или «лукавый попутал»,– куда проще, чем признать виноватым самого себя).
   Итак, появляется множество божеств. Предположение, что политеизм возник просто на базе страха беспомощного человека перед непознанными и могучими явлениями природы, известно давно – впервые эта мысль была высказана Лукрецием (1 в. до н. э.). Но возникает предположение, что только страх – это лишь вторая причина. Первая же причина была только что указана и обоснована выше. Но тогда страх – это не только страх перед «произволом»  могущественных сил природы, но, в первую очередь, страх перед возмездием «всевидящего ока» за «грехи», то есть за нарушение заповедей.
   Поскольку человеку свойственна фантазия, идея существования множества богов неминуемо должна была постепенно обрастать сказками, мифами (наподобие общеизвестных греческих мифов) и т.д. При этом «за компанию» с богами, так сказать, необходимыми,  появляются в этой идее и боги второстепенные, то есть боги, «специализирующиеся» в содействии каким-либо производственным или обрядовым процессам (например, Бахус, он же – Вакх).
   Впрочем, нельзя оставить без внимания и другую гипотезу, согласно которой многочисленные боги – это не просто плод воображения человека, а отражение в человеческой памяти когда-то имевшего место существования сообщества реальных личностей со значительно более высоким, чем у человека, уровнем развития, то есть пришельцев-инопланетян. Эта теория рассматривается, например, в книге А.Склярова «Опасное наследие богов». Доводы, приводимые в этой, казалось бы, просто популярной книжке, настолько продуманы и глубоки, что отбивают желание спорить с ней или пытаться отнести эту книгу к разряду фантастики.
   Кстати, в поддержку этой гипотезы можно выдвинуть еще один (хотя и незначительный) довод, кажется, не использованный А.Скляровым. Вспомните мифологию: ведь каждый бог – это не просто надуманный образ, а, напротив, конкретная личность со своими конкретными положительными и отрицательными чертами. Кто-то из богов умен, а кто-то глуп, кто-то благороден, а кто-то, будучи могущественным, слегка блудлив (например, Зевс с его отнюдь не пуританским поведением), а кто-то, занимаясь великими делами, не гнушается при случае поступками подлыми и гадкими (например, вспомните поступки Аполлона в отношении Фавна, слишком хорошо игравшего на свирели, и Кассандры, посмевшей отказать богу в благосклонности). – Возникает мысль, что, если бы боги были бы только плодом воображения (и ничем более), то выдумавшие их люди наделили бы их только исключительно положительными чертами. Желание вообразить богов личностями, наделенными и отрицательными чертами, то есть совсем похожими на человека, могло бы натолкнуться на подобострастное преклонение перед существами высшими и более могущественными.
   Кстати, попутно возникает вопрос к сегодняшнему религиозному человеку. Ведь, если Бог создал человека, то у древних людей воспоминания об этом факте должны были быть куда свежее, чем у наших современников – Так как же получилось, что люди в те далекие времена поклонялись не единому Богу, а целой компании богов, которых и перечислить-то не слишком просто?
   Итак, промежуточный итог материала пункта 6 – это логический вывод о том, что наиболее вероятной причиной суеверий и веры в богов является (с точки зрения автора) подсознательная борьба человеческого общества за неуклонное выполнение заповедей, необходимое для дальнейшего существования этого общества.

   7. Однако вера в существование могучих сверхъестественных существ (богов) сможет существовать долго лишь в том случае, если будет подтверждаться демонстрацией сверхъестественных способностей этих существ. Значит, необходима информация о чудесах, то есть о таких действиях этих существ, которые обычному человеку не под силу. Поэтому попытаемся обсудить еще одну сторону человеческой жизни.
   Существуют ли телепатия, телекинез и другие тому подобные парапсихологические явления?
   Один ответ, на котором настаивают не только общепризнанные дураки, но и, как это ни печально, некоторые известные ученые, выглядит так: изобразив насмешливо-умную (по их мнению) улыбку на лице, они говорят, что указанные явления не существуют, поскольку современная наука даже самыми современными методами ничего подобного не обнаружила. Для сравнения заметим, что лет  двести назад многие даже серьезные ученые высказывали весьма скептические мысли относительно возможности существования проводной (а тем более – беспроводной) связи, записи звука и изображения и т.д. (Однако на историческом опыте учатся, очевидно, не все).
   Другая точка зрения, считающая себя революционной, поскольку любую новую идею она принимает с готовностью к лояльному согласию, не только принимает упомянутые явления, но даже рассказывает нам о существовании вокруг каждого человека некой ауры, излучающей то ли положительную, то ли отрицательную энергию. – Простите, господа, но энергия – это физическая величина, которая может быть измерена. Так сколько же джоулей (или хотя бы эрг) излучает ваша собственная аура, а также что является источником этой энергии и как она расходуется окружающими предметами? Вы это замерили? – Напрашивается вывод, что подобные рассуждения – это попытка профана приспособить известную терминологию к еще не понятым и не изученным в достаточной степени явлениям, то есть попытка замаскировать отсутствие нужных знаний  применением научных или псевдонаучных терминов.
   Критерием истины является практика. Исходя из этого, отрицать существование парапсихологических явлений можно только одним способом: скрыть ту информацию, которая уже существует, хотя наука еще не умеет ее объяснить (этот прием широко использовался в нашей стране примерно полвека назад).
   Итак, явления существуют. Как их объяснить и как и чем замерить, пока не знаем (впрочем, это не повод для пессимизма: когда-нибудь узнаем и это). Известно, что у одних людей  способности этого типа развиты слабее, у других – сильнее; у редких индивидуумов – очень сильно, настолько сильно, что обычные люди воспринимают это как нечто сверхъестественное. Эти индивидуумы могут не только воздействовать на поступки других людей, но иногда даже могут этих других людей сделать как бы ретрансляторами своих способностей, то есть могут через этих  людей воздействовать на кого-то или на что-то. Опыты подобного типа нам демонстрировали несколько раз телевизионные передачи, шедшие, по уверениям операторов, в прямом эфире. Со ссылками на тот же (телевизионный) источник можно утверждать, что иногда удавалось через другого человека (или совместно с другим человеком) воздействовать и на предметы неодушевленные (в частности, телезрителям демонстрировали бесконтактное изгибание столовых ложек). Отрицать сказанное можно лишь одним способом: обвинить телевидение в преднамеренной фальсификации. Но изумление и недоверчивость телезрителей – это отнюдь не достаточное основание для столь серьезного обвинения.
   Использованный источник информации, разумеется, не является строгим (документальным) аргументом. Но ведь нет и других строгих аргументов, опровергающих его истинность. Кроме того, и рассказы в религиозной литературе о всевозможных чудесах тоже не являются более документальными, чем упомянутые выше.
   Существующие предания о так называемом «сглазе», «порче», «привороте» и т.п. являются достаточно живучими. Такая многовековая живучесть не могла бы сохраниться, если бы содержимое подобной информации базировалось бы на вымысле и фантазии только.
   Придя поэтому к выводу, что что-то подобное существует, попытаемся эти явления как-то объяснить. Но объяснить механизм явлений, сущность которых пока неясна, невозможно. Поэтому высказываемые ниже мысли могут быть названы скорее предположением, нежели объяснением. Это, разумеется, нестрого, но и попытки высказывать альтернативные предположения окажутся тоже нестрогими, а потому решающих преимуществ перед излагаемыми ниже не имеют.
   Итак, существует предположение, что чудесные явления происходят по приказу высших духовных сил, например, по воле Бога. Базируется это предположение на принятии постулата о первичности духовного начала. Ну, а если исходить из постулата о первичности материи? – Тогда напрашивается предположение, что многие из явлений, считающихся чудесными, происходят под влиянием волевых воздействий человека, механизм которых нами пока еще не познан. В племенах, находящихся на низком уровне общественного развития, всегда почитался шаман. (Заметим, шаманы существуют и сегодня у некоторых народов, находящихся уже на более высоком уровне развития). Надо полагать, шаманом мог оказаться не всякий, а лишь человек, наделенный повышенными парапсихологическими способностями. Действия шамана – камлание – производятся, как правило, не в одиночестве, а, напротив, на глазах всего племени. Племя не просто смотрит, а является участником процесса (ритуальные танцы, песни и т.п.). Часто говорят, что люди вводятся в состояние транса. Наверно, было бы слишком примитивным предположение, что это просто театрализация представления с целью повышения его авторитетности. Нет, воля и мысли людей подчиняются воле шамана, и теперь уже на объект камлания направлены не только большие усилия воли шамана, но и множество малых усилий воли его соплеменников: усилие каждого в отдельности слабо, но их же зато много!
   Заметим, выбор методики такого парапсихологического штурма (условно назовем его так) является, конечно, не сознательно продуманным «маневром» шамана, а линией поведения, выбираемой как продукт огромного количества случайных проб и ошибок предшествующих поколений с памятью о результате каждой из прежних проб. Заметим также, что к «чистоте опыта» шаман не стремится: если подворачивается возможность шарлатанства, шаман не упускает ее, ибо положительный результат (независимо от способа его достижения) укрепляет веру в шамана и – как следствие – облегчает ему подчинение себе чужой воли. Пример: в египетских храмах часто использовались эффекты, основанные просто на законах физики, но производящие впечатление чуда потому, что посетители храма не имели достаточно глубоких знаний, да и к тому же часть технического оборудования «чуда»  могла быть искусно замаскирована. Но важно сказать: в любом случае шаман (или  – в более развитых культурах – жрец) всегда должен сам быть убежден в своих сверхъестественных силах, он должен быть искренен и действовать должен с полной самоотдачей. В противном случае у него наверняка ничего не получится, ибо процесс, если и идет успешно, то идет на грани предельно возможной самоконцентрации.
   Напрашивается параллель. Обидеть этой параллелью никого не хочется, но она появляется не по воле автора, а просто как логический результат сравнения. Любое церковное коллективное мероприятие (коллективная молитва, Крестный Ход и т.п.) – разве здесь не сходный механизм? Священник молит о чем-то Бога и при этом ведет за собой мысли и чувства участвующих в молитве прихожан. И этому коллективному процессу сопутствуют такие сугубо материальные воздействия, как слегка дурманящий запах курящихся благовоний, множество одинаковых свечных огней со всех сторон, музыка и пение, многократное повторение отдельных фраз или слов и т.п. Все перечисленное (и многое другое) действует в том же направлении, что и воля священника: помогает сконцентрировать на одном и том же предмете, являющемся темой молитвы, мысли и чувства присутствующих.
   В свете сказанного, если согласиться с предположением о существовании парапсихологических способностей человека, усиленных коллективным их объединением и концентрацией, то можно поверить в результативность таких мероприятий, как коллективная молитва или, например, Крестный Ход.
И тогда спорить остается лишь об одном: был ли этот результат итогом коллективной воли людей или итогом действий Бога по их просьбе. Но спор здесь бессмысленен, ибо ответ на этот вопрос определяется первоначальным выбором исходного постулата (см. пункт 1).
   При чтении данного текста у читающего может возникнуть впечатление, что автор смешивает понятия веры в Бога и веры в исполнении ритуалов.  – Но ведь ритуал может существовать только при наличии веры в Бога, являясь следствием этой веры.
   При обсуждении парапсихологических явлений было бы интересно попытаться объяснить с аналогичных позиций рассказы типа того, что кому-то, сидящему у постели близкого безнадежно больного человека и молящемуся непрерывно, удалось помочь больному выздороветь. В свете предыдущих рассуждений, можно предположить, что в экстремальных ситуациях парапсихологические способности, возможно, усиливаются и что, возможно, имеет значение длительность их приложения.
   Если с вышеизложенным согласиться, то из него можно сделать предположительный вывод: Бог есть только там, где есть люди. Если, например, очень религиозный космонавт окажется в полном одиночестве вдали от людей (ну, скажем, на Луне), то любые его молитвы окажутся абсолютно безрезультатными.
   В связи с обсуждением результативности коллективных религиозных мероприятий интересно остановиться на одном малоизвестном историческом эпизоде. В воспоминаниях одного известного и очень уважаемого академика промелькнула фраза о том, что в критические дни блокады Ленинграда маршал Г.К.Жуков разрешил провести в осажденном городе Крестный Ход. (Заметим, официальных сообщений об этом, разумеется, не было, но упомянутый академик, безусловно, заслуживает доверия). Но тогда немедленно возникает вопрос: почему, как это смогло произойти в то время?
   Первый вариант ответа: в тяжелой, практически безнадежной ситуации отчаявшийся атеист маршал «сломался» и обратился за помощью к Богу, существование которого маршал ранее отрицал. – Вариант не проходит, потому что в этом случае сам Г.К.Жуков должен был бы в этом Крестном Ходе участвовать – иначе грош цена его, якобы «прорезавшейся» вере, и Бог бы в его искренности усомнился бы. А участвовать в Крестном Ходе лично Г.К.Жуков по понятным причинам не мог.
   Второй вариант ответа: маршал уподобился школьнику, который, будучи в принципе не суеверным, в день тяжелого экзамена все же обходит черных кошек стороной – на всякий случай. Вариант правдоподобный, но только применительно к человеку с ординарным характером, а не с таким жестким и волевым, какой был у Г.К.Жукова.
   Третий вариант ответа, который кажется наиболее вероятным потому, что Г.К.Жуков был человеком очень умным и целеустремленным, а поэтому умеющим не упускать ни одного шанса. Маршал, несомненно, понимал, что среди защитников города  имеется заметный процент людей религиозных (хотя в то время свою религиозность люди не афишировали, а, как правило, скрывали). И Г.К.Жуков понимал, что проведение Крестного Хода улучшит моральное состояние этих борющихся из последних сил людей, подымет их моральный дух. А вот моральный дух – это могучее оружие, и подчас именно оно играет решающую роль в достижении победы. И это маршал понимал очень хорошо – так же, как и придававший огромное значение моральному духу И.В.Сталин, которому, наверняка, о Крестном Ходе было доложено, и который маршала за это не наказал.
   Заметим, многие люди ошибочно отождествляют понятия: моральный дух и самовнушение, несоизмеримые на самом деле по масштабам. Однако, упомянув о самовнушении, остановимся в связи с этим на такой «мелочи» как приметы. Представляется, что этому феномену можно дать не слишком сложное объяснение. Если человек, например, споткнулся на левую ногу и верит в то, что это дурная примета, то действия его невольно под влиянием самовнушения становятся менее уверенными и –  как следствие – менее удачными. Но если он споткнулся на правую ногу, его действия по аналогичным причинам становятся уверенными и решительными и приводят поэтому к успеху и удаче. А вот если человек в данную примету не верит или о ней просто не знает, то, споткнувшись, он только испытает неприятные ощущения в голеностопном суставе, но не более того. Аналогичный подход возможен и при обсуждении других примет.
   Наверно, здесь же следовало бы упомянуть еще об одном феномене – о ясновидении. Сегодня многим известно имя Е.Блаватской, а также и других людей, предсказывавших заранее те или иные события. Объясняя возможности ясновидения, специалисты по эзотерическим наукам пытаются увязать это с некими параллельными мирами, четвертыми, пятыми и т. д. измерениями, с космосом, «тонкой материей» и т. п. Создается впечатление, что эти объяснения просто используют околонаучную терминологию, подменяя ею само объяснение. Спорить с ними и обсуждать эту тематику в связи с данным материалом автор воздерживается по двум причинам: во-первых, у автора нет необходимых познаний по упомянутым объяснениям (как, впрочем, и у специалистов по эзотерическим наукам), а во-вторых, эта тема, хотя и касается сверхъестественных явлений, тем не менее, не относится к обсуждаемым вопросам о религии.
    Итак, предварительным итогом материала пункта 7 является высказанное автором предположение, что причиной явлений, кажущихся нам сверхъестественными, является наличие у человека еще не изученных наукой парапсихологических способностей, а также предположение о том, что воздействия отдельных индивидуумов могут суммироваться, становясь таким образом более результативными.

    8. При рассмотрении вопросов типа обсуждавшихся выше неизбежно всплывает вопрос о душе. А есть ли она? А какова она? Да и вообще что это такое? А что с ней происходит, когда человек умирает, и, следовательно, существует ли жизнь после смерти?
   Лет пять или шесть назад в печати (не в научной, конечно) проскользнуло сообщение о том, что душа не только есть, но даже еще и удалось определить ее массу, сравнив вес человека сразу после смерти и непосредственно перед смертью (вероятно, заменив процедурой взвешивания попытки оказать умирающему последнюю медицинскую помощь).
  Возникает невольная ассоциация с сообщениями начала XV111 века о существовании и взвешивании флогистона (таинственного вещества, якобы, участвующего в химических реакциях, связанных с нагревом и сжиганием). Как известно, этот вопрос был раз и навсегда закрыт, когда Ломоносов и Лавуазье стали производить опыты по нагреванию веществ, помещая эти вещества в герметически запаянные реторты. Однако первооткрыватели конечности массы души пока еще не сообщали о том, что для чистоты опыта производили взвешивание, поместив умирающего в герметическую камеру. Кстати, а интересовались ли они, как изменяется интенсивность окислительных и других процессов в теле умирающего в последние мгновения его жизни и учитывали ли они это при взвешиваниях?
   Обсуждая вопрос о существовании души, кто дал четкое определение того, что это такое?
   И, наконец, к вопросу о том, что происходит с душой после смерти человека. Рассуждения начнем с того, что никому из нас ни разу не случалось присутствовать на собственных похоронах. Попытайтесь на миг представить себе эту печальную картину: мир без вас, ваши похороны или что-то иное в этом же роде. А потом, попытавшись проанализировать этот грустный плод вашей фантазии, вы поймаете себя на том, что воображение рисует все так, как будто вы это видите со стороны. Подчеркиваем: видите вы, то есть вы –  все равно присутствуете. Пусть в роли зрителя, но присутствуете! Никто в принципе не может представить себе то, чего он никогда не видел, а мира без самого себя вы не видели никогда. Поэтому представить себе мир, в котором вас больше нет, – для вас задача, невыполнимая в принципе. (Не легка она, хотя и выполнима в принципе, для близких, привыкших к факту вашего существования).
   Вероятно, всевозможные верования в различные варианты загробной жизни, в реинкарнацию и т.п. – отсюда: разум на эмоциональном уровне отвергает возможность бесследного исчезновения личности (личности, а не тела!) человека.
   Добавим: человек умер, но вам кажется, что его душа здесь, что она даже общается с вами. – Как это объяснить? Возможное объяснение таково. При жизни, общаясь с вами, человек оставил в вашем сознании огромное количество воспоминаний, как бы свой образ. И, вспомнив об этом человеке, вы в своем сознании моделируете, что же именно он бы мог сказать, как бы он мог поступить в той или   иной ситуации (то есть вы мысленно строите возможный алгоритм его поведения). И эти слова, эти поступки (заметим: соответствующие его образу!) ваше сознание воспринимает как его слова и его поступки. И. заметим, такое восприятие самообманом не является: чем точнее отразился в вашем сознании образ этого человека, тем в большей степени эти поступки (или слова) вы вправе считать именно его поступками (или его словами).
   Кстати, именно на только что сказанном базируется, вероятно, мысль о том, что умерший человек все равно живет с нами, пока живы люди, его помнящие.
   Сказанное является не утверждением, а предположением. Может быть, все действительно так. А может быть, и нет, ибо как мы можем обсуждать предмет, которому мы даже не сумели дать толковое определение.
   Может быть, эта самая душа не только существует, но и продолжает жить после смерти, а искусные медиумы не шарлатанствуют, а действительно могут вызывать ее для кратких бесед с нами? Так что же на самом деле?
   Уже более десятка книг написано всезнающими авторами на тему: жизнь после смерти. Однако неизвестна  достоверная информация, позволяющая согласиться с ними или не согласиться. Но у всех этих книг есть один общий недостаток: они старательно обходят вопрос о строгой экспериментальной проверке существования жизни после смерти. А ведь эта проверка элементарно проста и доступна любому из нас, причем результат ее будет очевиден.
   Хотите проверить? Возьмите несколько листочков бумаги и на каждом из них напишите по небольшому куску информации – цифровой или словесной. Содержание написанного нигде, кроме этих листочков бумаги, не должно быть зафиксировано и не должно быть известно никому, даже близким людям, – никому, кроме вас. Эти листки разложите по конвертам, конверты запечатайте и пронумеруйте. Разумеется, листки должны быть упакованы так, чтобы никоим образом их содержание нельзя было прочитать, не вскрыв конверт.
    Когда произойдет печальное, но, к сожалению,   неизбежное событие – вас не станет, пусть ваши друзья пригласят медиума, который попытается вызвать вашу душу и спросить ее о содержании листков. А потом пусть конверты вскроют и сообщение медиума сравнят с тем, что было написано вами. Обработка результатов опыта с учетом допустимой вероятности неточности передачи даст ответ на вопрос о существовании жизни после смерти. Этот ответ будет однозначным, если предположить, что душа помнит все, что было с человеком при его жизни. Обидно, что  о результате этого эксперимента уже не успеете узнать вы, но утешает то, что людям, оставшимся после вас, вы это знание дадите.
   Промежуточный итог материала пункта 8, к сожалению, близок к нулевому. А именно, обсудив вопросы, связанные с понятием «душа», автор приходит к выводу, что известной информации недостаточно ни для  того, чтобы согласиться с существующими мнениями по этому вопросу, ни для формирования собственного, отличного от существующих, мнения.

   9. Вернемся, однако, к обсуждавшемуся в пункте  5 вопросу о богах.
   С этими богами человеку надо было общаться (просить поддержки, молить о прощении за грехи, то есть за нарушение «заповедей» и т.п.). Появляется потребность в посредниках, и  в роли этих посредников, как вытекает из рассуждений в пункте 7, оказываются люди с сильно выраженными  парапсихологическими способностями, то есть, как мы бы сказали сегодня, люди с задатками способностей экстрасенса. Являясь таким посредником, человек начинает обладать властью. Постепенно кристаллизуется, так сказать, каста служителей культа (жрецов). Власть тут передается по наследству, а недостаток природных задатков (ведь способности экстрасенса передаются по наследству крайне редко) компенсируется передаваемым профессиональным опытом, который для непосвященных становится тайной за семью печатями.
   Власть засасывает: чем больше имеешь, тем больше хочется. Но власть жрецов не безгранична. Мало того, что эту власть приходится делить  с правителем, так к тому же из-за политеизма (многобожия) власть приходится делить между отдельными группами жрецов, каждая из которых служит своему отдельному богу. Нетрудно понять, в результате возникает конкуренция, выражающаяся в борьбе за старшинство своего бога. С другой стороны, борьба за признание одного – главного и единственного Бога может начаться и со стороны общей массы населения, желающей противопоставить этого единого Бога сообществу  множества богов, под знаменем которых на эти массы  оказывается многостороннее давление.
   Впрочем, процесс перехода от политеизма к монотеизму на самом деле мог выглядеть куда сложнее, чем написано выше, но разбирать здесь этот момент нет смысла, поскольку он многократно уже рассмотрен в работах по истории религии.
   Важен результат: возникает несколько монотеистических религий. В каждой из них имеются свои заповеди. Сущность этих заповедей приблизительно одна и та же, поскольку они преследуют одну и ту же цель. Но сформулированы эти заповеди, разумеется, по-разному, и в каждой религии они уже записаны в соответствующих священных книгах. В каждой из этих религий – свой единый Бог. Но какая из религий наиболее верна? Если приверженцы одной религии будут считать, что истинной является лишь их религия и что существует именно их Бог, то такой подход влечет за собой два результата. Во-первых, он приводит к религиозным войнам (войнам за веру, среди участников которых часто оказываются не только «добросовестные» борцы за веру, но и люди, использующие эти войны как предлог для достижения совсем иных целей). Во-вторых, учитывая тезис о  равноправии  всех религий (с объективностью этого тезиса трудно спорить) этот подход создает неудобный прецедент – возможность отрицания существования любого из этих единых Богов.
   Альтернативная и общепримиряющая точка зрения – это тезис о том, что Бог один и тот же у всех, только в каждой религии его называют по-своему и поклоняются ему по-разному. А эти различия в представлении образа и имени  Бога и различие религиозных ритуалов у разных народов обусловлены просто различием менталитетов различных народов.
   А в свете всего изложенного выше возникает мысль о том, что этот Бог создан коллективным разумом множества поколений людей. То есть взамен тезису: «Бог создал человека по своему образу и подобию», – возникает зеркальный ему – еретический – тезис: «человек создал Бога по своему образу и подобию». Создал потому, что необходимость этого обусловлена подсознательным стремлением сохранить жизнеспособность человеческого общества, А то, что человек это сделал по своему образу и подобию, обусловлено тем, что человек в принципе не способен представить себе что-то, состоящее из элементов, не подобных чему-либо уже известному. (Последнее утверждение уже давно доказано психологами и описано даже в популярной литературе. Не верите? – попробуйте нарисовать фантастическое существо, а потом при анализе вашего рисунка вы увидите, что рисунок состоит из виденных вами когда-либо элементов; только скомпоновали вы их теперь по-новому).
   Заметим: еретический тезис, высказанный в предыдущем абзаце, уже известен – он был провозглашен Л.Фейербахом. Только аргументация была предложена совсем иная.
   Естественно, Богу, созданному воображением человека, приписываются способности, отвечающие цели, ради которой (подсознательно) он создан: Бог все видит, все знает, он вездесущ, он вечен, он всемогущ.
   Возможно, предыдущие несколько абзацев способны вызвать обиду и возмущение религиозных людей. Но автор совсем не хотел этого: к высказанным мыслям он пришел исключительно в результате логических рассуждений, но отнюдь не из желания кого бы то ни было обидеть.
   После вышеизложенного немедленно возникает вопрос: а как же расценивать поступки религиозных деятелей, жертвовавших жизнью ради своих убеждений (например, мученическая участь служителей религии, безжалостно уничтоженных при становлении советской власти)? Неужели жертвы этих людей были напрасны? – Нет, ни в коем случае – нет! Независимо от того, существует Бог или не существует, они, жертвуя собой ради религии, страдали не за личные интересы этого Бога, не за религию как за самоцель, а за религию как за орудие борьбы за благо, за процветание и за само существование человеческого общества. И подвиг этих людей достоин великого уважения и почитания – наравне, например, с подвигом коммунистов, не согнувшихся в застенках гестапо. Ведь и те, и другие боролись и жертвовали собой за одно и то же – за счастливое существование человечества. Только называли они это по-разному.
   При обсуждении основной цели религии интересно – в качестве примечания – отметить одну деталь. Ведь религия не признает колдовства, магии, суеверия и т.п. Если исходить из изложенных выше рассуждений, то объяснить это просто: ведь религия создана для того, чтобы служить интересам жизнеспособности общества, а колдовство, магия и т.п. по идее своей направлены на интересы отдельных  индивидуумов. – Противоречие, а, следовательно, причина антагонизма –  налицо.
    Промежуточным  итогом материала пункта 9 является не только вывод о том, что не Бог создал человека, а человек создал Бога. Этот тезис, известный еще по Л.Фейербаху, здесь обоснован иначе – борьбой за выживание человеческого общества, –  и такое понимание цели этого   акта – создания Бога – позволяет с новыми мерками подойти к оценке людских поступков и событий истории.

   10.Сегодня религиозных людей очень много. И часто утверждается, что отсутствие веры – безбожие – делает человека плохим. Так ли это?
   В качестве иллюстративного материала обратимся к оценке советского общества в период 1930 –1970 годов. Значительная часть людей – атеисты, но они совершают великие подвиги. Надо полагать, никто не будет отрицать строительство городов и предприятий и успехи экономики, сделавшие страну мощной индустриальной державой, и никто не будет отрицать героизм народа, сумевшего выстоять и победить в страшной войне. Впрочем, найдется, наверно, некоторое количество зомбированных спорщиков, утверждающих, что подъем экономики был достигнут исключительно благодаря ГУЛАГ’у, а победа в войне была завоевана только благодаря заград. отрядам. В связи с возможностью такого возражения заметим: помнить о трагических и позорных страницах истории нашей страны необходимо, но считать, что ГУЛАГ и заград. отряды были в состоянии радикальным образом решить судьбу страны – глупо и достойно лишь людей, у которых уровень озлобленности значительно выше, чем уровень компетенции.
    Возвращаясь к тематике, заметим, что в указанный период растет и духовный уровень народа; пиком были, по-видимому, шестидесятые годы, и сказанное является не только личным мнением автора,  но и подтверждается ностальгическими высказываниями в СМИ многих уважаемых ученых и деятелей культуры и искусства. Это же может быть подтверждено и объективным анализом, если таковой произвести.
   Итак, подвиги и успехи этих людей неоспоримы. Но были ли эти люди безбожниками? – Нет! У них была своя религия, свой бог. Этот бог назывался словом идейность, а религия называлась словами патриотизм и преданность Родине. А вот тех, у кого этого бога и этой религии не было, называли тогда людьми безыдейными; они жили, руководствуясь только своими личными интересами, и положительных следов в жизни общества не оставили.
   Жить, руководствуясь только личными интересами, – это, несомненно, нарушение одной из общеизвестных заповедей. И тут мы мгновенно вспоминаем: ведь тезисы, провозглашенные в Уставе Коммунистической партии, удивительным образом совпадают со смыслом заповедей, провозглашаемых религией, потому что их смысл – борьба за счастье общества в целом.
   И теперь очевиден вывод: люди того общества и того времени были глубоко религиозны. Только религия у них была другая, а атеизм был отнюдь не основным определяющим ее названием (это название определяло лишь то, что они отрицали другие религии, отрицали существование Бога, признавая истинной религией только одну – свою; это можно было бы назвать «скрытой религиозной войной» – см. выше – начало пункта 9). Но религия у этих людей была, и без нее – без этой религии – люди оказывались бесполезными.
    Вероятно, целесообразно ввести здесь термины: духовная религия – это религия, признающая веру в Бога, и бездуховная религия – это тоже религия, но базирующаяся на вере в идею.
    Промежуточным итогом материала пункта 10 является то, что  в процессе (или в результате) рассуждений произошла подмена понятия. А именно, если в начале текста под словом «религия» подразумевалась вера в Бога, то к концу текста в понятие «религия» уже вкладывается просто вера, вера во все то, что направлено на благополучие жизни всего человеческого общества, в том числе, вера в идею.

   11. Итак, из вышеизложенного однозначно вытекает мысль о том, что религия – в той или иной форме – необходима. В роли Бога в этой религии может быть некая высшая духовная субстанция, может быть идея, может быть сильно развитое чувство ответственности, но в любом случае функции этого Бога одни и те же: руководящее и контролирующее начало в поступках и в помыслах человека, направленное на интересы сообщества («коллектива»), пусть даже в ущерб интересам личным. И, как бы не называлась эта религия, остается очевидным одно: чем сильнее вера людей в свою религию, тем результативнее и полезнее для общества оказывается их деятельность.
   Из материала пункта 10 можно сделать несколько неожиданный вывод: Если исходить из того, что вера в  Бога имеет в основе своей ту же цель, что и вера в идею, то получается, что смысл понятия был в пункте 10 не подменен, а попросту расширен. Если воспользоваться понятиями «базис» и «надстройка», ставшими очень популярными во второй половине минувшего века, то можно сказать, что религия (в упомянутом выше широком смысле слова) – это базис. Тогда надстройкой оказывается вся ритуальная часть, начиная от названия символа веры (Бог или идея или что-то еще) и кончая способами проявления этой веры (молитвы или что-то другое).
   Надстройка всегда на виду; базис же подчас может быть скрыт очень глубоко. Поэтому неудивительно, что иногда надстройка превращается в самоцель. И тогда появляются религиозные секты. Но, если не в сознании, то хотя бы в подсознании большинства людей остается базис, а потому люди, охватываемые сектами, всегда оказываются в меньшинстве.
   В свете изложенного возникает естественный вопрос: почему же советское государство (люди которого – см. выше – имели свою религию и были очень преданы этой религии) не сумело выжить? Какой ген самоуничтожения был заложен в советском строе? – Сделаем попытку ответить на этот вопрос.
   Между людьми и тем, что (или кто) является их Богом, должен быть посредник. В обычной религии этим посредником является священник. Как правило, он сам – тоже  человек верующий (в противном случае – если он неискренен – он не сможет долго удержаться на своем месте). Следовательно, он (по его убеждениям) ответственен за свои поступки перед Богом, то есть перед существом высшим и справедливым (и. заметим, неподкупным). Для нарушителей заповедей в распоряжении священника  меры воздействия –  моральные. В советском же обществе посредником между общей массой людей и высшей властью являлись сотрудники органов внутренних дел; высшей властью были тоже люди, имевшие подчас человеческие, разумеется, недостатки, и упомянутых посредников выбирали и назначали тоже они. В распоряжении посредников были меры воздействия не только моральные, но и физические (вплоть до уничтожения).
    Естественно, что при таком положении дел, когда первоначально у власти были  люди, боровшиеся за конкретные идеи, посредники являлись тоже проводником этой идеи. Но по мере изменений в аппарате власти менялись и посредники. Кроме того, имея колоссальную власть и будучи ответственными только перед властью (которая представлена тоже людьми!), эти посредники, привыкшие к вседозволенности, постепенно переставали выполнять ту функцию, которая была на них возложена первоначально. (История повторяется: разве не то же самое произошло когда-то с опричниками, которые первоначально предназначены были для выполнения подобных же функций?) И, если первоначально основной массой людей руководила идея и чувство справедливости, то теперь вера в справедливость терялась, а вера в идею подменялась страхом, то есть появлялось безверие. – Нужны доказательства? – Пожалуйста: вспомните, сколь много людей сразу же после распада Советского Союза немедленно оказались уже морально подготовленными к присвоению чужой собственности, к беспардонной борьбе за власть, к обману своих соотечественников, к криминалу и, наконец, (что самое главное!) к удовлетворению личных интересов за счет интересов общества и своего(!) государства. А ведь моральный облик этих людей формировался именно в последние годы советской власти. Попутно заметим: многие из них сразу же начали посещать Церковь, а лет за пять до того они были, в основном, членами КПСС и активно участвовали в травле религиозных людей. – Все понятно: в обоих случаях эта было лицемерно-приспособительное поведение, целью которого являлись только личные интересы.
   Таким образом, гибель советского строя происходила, как это ни печально, в соответствии с русской пословицей «рыба тухнет с головы». Сначала у представителей высших эшелонов власти (которые, напоминаем, были людьми с людскими же недостатками) появились, помимо идейных интересов, интересы личные (заметим, властолюбие – это тоже интерес личный, и далеко не всегда стремление к власти можно оправдать лозунгом типа: «я сумею достичь этой – идейной – цели лучше, чем другие»). Как следствие, стали происходить изменения в аппарате вышеупомянутых «посредников». А «простые люди» еще долго оставались искренне преданными идее; до них процесс разложения дошел в последнюю очередь, но все же дошел. Таким образом, одной только идеи, во главе которой стояли люди, хватило ненадолго: потом к этой идее пришлось присоединить страх и принуждение, а эти стимулы и идея –  несовместимы.
   Продумав все, сказанное выше,  приходим к неожиданному и не очень приятному выводу: а ведь фашизм, – получается, тоже религия? Доводы, примененные при обсуждении советского строя, выходит, можно применить и к фашизму? – Да, но только с одной существенной разницей: то, что стало религией для советских людей, было направлено (теоретически) на процветание всего человечества; а то, что стало религией для фашистского строя, было направлено на процветание лишь незначительной части человечества – арийцев – за счет физического и морального уничтожения всего остального человечества. Как следствие, процессы расцвета и последующего распада фашистского государства были значительно скоротечнее. За два коротких десятка предвоенных лет Германия достигла колоссальных успехов в экономике и в науке. Люди были преданы идее и, первоначально не разобравшись, поверили в нее (ведь жизненный уровень быстро повысился) и, поставив во главу своих интересов благополучие общества, достигали многого. Но распад начался почти сразу же: концентрационные лагеря у этого государства появились в значительно более молодом возрасте, чем у Советского Союза. Можно полагать, что, если бы по каким-то причинам Гитлер не напал бы на Советский Союз и фашизм не был бы раздавлен Советской армией, то все равно распад фашистского государства был бы скор и неминуем.
    Мы заговорили о «бездуховной» религии, то есть об идее, выполняющей функции религии,  и в связи с этим интересно остановиться еще на одном моменте. В религии есть символ (или, если угодно, назовите это словом «стержень»); в духовной религии им является Бог, культ поклонения которому безусловен. А в бездуховной религии? – Нетрудно сообразить, здесь символом является Вождь. Значит, здесь неминуемо возникновение культа Вождя. Но если культ Бога – существа безоговорочно высшего – воспринимается как естественное явление, то культ Вождя, который (не забудьте!) является тоже человеком, при ретроспективном взгляде наводит подчас на недоуменные размышления. В результате культ личности Вождя принято обсуждать как явление уродливое. Но при логическом рассуждении мы вынуждены из изложенного выше сделать вывод, что в бездуховной религии это уродливое явление является, увы,  неизбежным.
    Но Вождь – человек, а следовательно, он смертен. А потому при смене Вождя необходимо сменить и объект культа личности. Для этого есть два пути. Первый: новый Вождь прикрывается культом предыдущего Вождя.
    Заметим, иногда этот путь является тактически наилучшим. Так, в конце двадцатых годов минувшего столетия попытка просто насаждать культ нового Вождя натолкнулась бы на противодействие других претендентов на эту роль (а они – вспомните историю – были). А вот укрепление культа Ленина шло «как по маслу». Далее пропагандируется мысль, что Сталин – ученик Ленина и продолжатель его дела (хотя, как показала история, это не слишком близко к истине). Затем – вспомните лозунг тридцатых сороковых годов двадцатого века: «Сталин – это Ленин сегодня», – а ВКП(б) именуется партией Ленина-Сталина. В первой редакции советского Гимна имена обоих Вождей тоже рядом (один – озарил нам путь, а другой – вырастил нас). Разумеется, одновременно строится и культ нового Вождя, постепенно вытесняющий культ Вождя предыдущего. – Люди старшего поколения без труда смогут вспомнить иллюстрации сказанного.
    Второй путь: резкое разрушение культа предыдущего Вождя (при этом одновременно с разрушением происходит «закладка» нового культа – культа мужественного Вождя, не побоявшегося поднять руку на предмет прежнего поклонения). Если указанное действие одновременно дает результат, отвечающий интересам народа, то действие оказывается еще более плодотворным. Темпы и эффективность создания культа нового Вождя могут быть различными – в зависимости от множества причин. Но начинается этот процесс, как правило, с внушения народу мысли о непререкаемом авторитете этого Вождя, то есть мысли, необходимой для единоначалия: идеи Вождя не обсуждаются, а подлежат безусловной реализации.
    Наверно, достаточно даже посредственного знания истории, чтобы найти и в истории нашего государства, и в истории некоторых других государств примеры, иллюстрирующие сказанное.
    Говоря о неминуемом наличии пороков у людей, приходящих к власти, интересно вспомнить об одной теории немецкого ученого Г.Оберста. У этого гения ракетостроения было хобби: он увлекался философией. Если, – рассуждал Оберст, – на одно и то же высокое место претендуют два одинаково талантливых человека, но один из них благороден, а второй – хитер и коварен, то это место, разумеется, займет второй, ибо он в средствах стеснятся не будет. Развивая эту мысль, Оберст вводит новый термин: какократия (от греческого какос – плохой, и кратос – власть), то есть власть плохих. И эта мысль, кстати, подтверждает высказанные выше соображения о пути распада, например, советского строя. Значит, продолжать расцветать   только за счет идеи такое общество долго не сможет: несколько смен вождей – и вот уже видна «финишная прямая». Значит, на помощь идее приходит страх для инакомыслящих, а там, где страх, там вынужденное приспособленчество и, как следствие, на смену заповедям приходят личные интересы, а это – уже путь к краху. Тогда остается еще лишь один «рычаг» воздействия для рационально направленной деятельности, а именно, экономический «рычаг». – Опять капитализм! – Со всеми его и достоинствами, и недостатками. Невольно вспоминается высказывание, приписываемое Черчиллю: «Капитализм – это очень плохая вещь, но, к сожалению, ничего лучшего пока еще не придумали».
    Но подчинение одним только экономическим стимулам будет вести к  углублению  разделения общества на две диаметральные по доходам части. При этом существенное ухудшение условий существования части общества, имеющей низкие доходы, невыгодно ( по той же причине, по которой в животном мире хищникам невыгодно ухудшение условий существования травоядных). А меценатство только на базе трезвого холодного расчета – нереально; здесь могут действовать лишь моральные устои, а вот они-то появляются как следствие из соблюдения заповедей. Нужен пример? – Пожалуйста. Вспомните многочисленные имена меценатов, таких, как П.Третьяков и многие, многие другие. И посмотрите на экран телевизора сегодня: как часто нам сообщают о том, что для спасения чьей-то жизни нужны деньги на лечение и т.п. и вспомните, часто ли вам случалось видеть сообщение о том, что какой-либо из новых «олигархов» помог. И что мы видим чаще: попытки «олигархов» извлечь личную материальную выгоду из каких-либо национальных ценностей или вложение личных средств для спасения этих ценностей для национальной культуры.
     Предварительный итог материала пункта 11 – это попытка проследить судьбы и перспективы обществ, у которых в качестве символа религии оказывается не высшее существо – Бог, а реальные люди.

   12. Какую же роль играет религия сегодня? Колоссальное количество людей религиозны в общепринятом смысле этого слова. Заповеди, отраженные в религии, руководят их поступками и образом жизни, и переоценить значение религии оказывается невозможным. Она помогает тем, кому трудно и кому плохо, утешает их, направляет действия людей на взаимопомощь (ведь помощь ближнему – это составная часть заботы об интересах общества в целом).
   Наличие огромного количества религиозных людей создает большой авторитет крупным религиозным деятелям, и вклад этих деятелей в общественную жизнь, в борьбу за мир и т.д. – огромен.
   Нельзя забывать и о заслугах религии перед человечеством: ведь именно с решения религиозных задач начиналась история музыки, история архитектуры, история изобразительного искусства и в какой-то степени история  литературы, в частности, поэзии.
   Вывод – религия необходима, а рассуждения, изложенные выше, сводятся в конце концов к мысли, приписываемой Вольтеру: если бы даже Бога не было, то его надо было бы выдумать. Итак, если выше делалась попытка доказать, что религия и Бог – это изобретение человечества, то сейчас следует внести обоснованную поправку: это гениальное изобретение человечества, изобретение, делающее возможным само дальнейшее существование человеческого общества.
   Выше (см. пункт 7) сделано предположение (подчеркиваем: предположение, но ни в коем случае не утверждение), что предмет веры образовался в результате взаимодействия парапсихологических усилий огромного количества людей. Но, если это предположение и является верным, то все равно абсолютно неясен характер этого взаимодействия: является ли оно просто суммированием или построением какой-то сложной системы. Если второе, то интересно вспомнить мысль о том, что при достаточно развитой и многокомпонентной системе происходит то. что материалисты называют переходом из количества в качество. В данном случае это может означать, что система оказывается способной не только выполнять действия, заложенные в нее программой, но и сама создавать программы для дальнейших действий (в литературе это иногда называют искусственным интеллектом). И, если это так, то изобретенный человечеством Бог может оказаться уже самостоятельной сознательной субстанцией, теперь уже не подчиненной человеку. Сразу подчеркнем: сказанное абсолютно бездоказательно; это просто предположение, скорее, даже повод для фантазии. Но, с другой стороны, а что в данной тематике (в рассуждениях о религии) доказано однозначно без использования веры в качестве основного аргумента?
   Предварительный итог небольшого материала данного пункта – это  вывод, сделанный из обобщения вышеизложенного: изобретенная человечеством религия является изобретением гениальным, изобретением, без которого существование и процветание человеческого общества невозможно.

      13. В рассуждениях, изложенных выше, автор просто попытался систематизировать свои собственные мысли, плоды прежних размышлений и, проследив результат, к которому может привести их логическое развитие, сформировать свое собственное мировоззрение. Задача доказать какой-то заранее провозглашенный тезис здесь не ставилась: автору и самому было не до конца ясно, к каким выводам приведут его рассуждения, если он будет руководствоваться логикой и здравым смыслом. Поэтому, резюмируя изложенное, автор ни в коем случае не будет завершать материал формулировкой типа: «что и требовалось доказать». Нет, ставилась задача логически разобраться во взаимной связи различных понятий (хотя доказательная база была отнюдь не идеальной из-за отсутствия достаточной фактической базы и достаточных знаний). Вывод, к которому приведут рассуждения, заранее ясен не был, и оказался он неожиданным и для автора: начав с попытки спорить с религией, автор неожиданно для самого себя пришел к выводу о необходимости религии. 
   В итоге содержание материала, в котором финал противоположен цели, поставленной первоначально, уподобилось известному в математике листу Мебиуса.
   Напомним: лист Мебиуса можно получить, если взять ленту (например, бумажную)  и склеить ее в кольцо, предварительно развернув один из склеиваемых концов на 180 градусов вокруг продольной оси. То, что получится, является односторонней поверхностью: начав двигаться по ленте, не пересекая ее край, мы, пройдя вдоль кольца, окажемся в конце концов на противоположной стороне от стартовой точки. Именно это и получилось у еретика, первоначально попытавшегося рассуждать о религии с позиций, казалось бы, однозначного отрицания. И, ошарашенный этим неожиданным результатом, автор вернулся к заголовку материала и дописал вторую строку заголовка. Именно она и является промежуточным результатом  пункта 13.
   Если считать, что автору удалось сформулировать собственные взгляды для себя самого и более или менее логично изложить их, то целесообразно  окончательно конкретизировать выводы, к которым пришел автор в результате рассмотрения вышеизложенного материала.

      А. Стержневой мыслью всего вышеизложенного является убежденность в том, что заповеди – это не только нравственно-моральная категория, подразделяющая поступки на хорошие и плохие, но, в первую очередь, совокупность правил, выполнение которых отдельными индивидуумами является необходимым условием благополучного существования всего человеческого общества. Сказанное остается справедливым вне зависимости от того, какой из постулатов (см. выше) был выбран в качестве исходного.
      Б.  Из пункта «А» следует, что религиозный тезис о том, что Бог дал человеку заповеди, подлежащие соблюдению, должен быть заменен тезисом, обратным данному. А именно, тезисом о том, что заповеди были созданы человеческим обществом в процессе его развития и как необходимое условие его развития. А Бог является, в первую очередь, духовным началом, контролирующим выполнение этих заповедей человеком.
     В. Основная цель (или задача) религии – это борьба за выполнение  этих заповедей – вне зависимости от того, осознают ли люди эту цель, или полагают, что они борются за веру или какие-либо другие идеалы, которые на самом деле являются вторичными относительно названной основной цели.
      Г. Если базироваться на постулате о первичности материи, то религия – это изобретение человечества, а Бог создан человеком по своему образу и подобию.
      Д. Из пунктов «А», «Б» и «В» следует, что пункт «Г» следует дополнить словами, что, хотя цель изобретения религии могла быть и не осознана творцом изобретения – человеком,  все равно это изобретение является гениальным и необходимым. И (в свете пункта 12) вера в существование  самостоятельно существующего Бога, могущего воздействовать на все, происходящее на Земле, совершенно равноправна с тезисом по пункту «Г».
      Е. В свете пункта «Б» понятие «религия» здесь расширено: в него введено понятие «идея» как одна из разновидностей религии.
      Ж. Вне зависимости от принятого исходного постулата, в развитие общества, исповедывающего религию, не признающую духовной сущности своего «стержня» (т.е. Бога), изначально заложен ген самоуничтожения. Этот ген «срабатывает» тем скорее, чем меньше количество людей, интересы которых охватывает данная религия.
     З. Вне зависимости от   постулата, принятого изначально, существование религии и поддержка ее государством являются жизненной необходимостью для существования человеческого общества.
                *******************************  Февраль 2009 г.