После того, как начал работать на «Мивраге», менаель Ави – начальник участка, он периодически подвозил в кибуц на завод меня и ещё нескольких ребят, посоветовал мне приобрести пелефон. Пелефон, до того, был из другого мира, а я находился в иной жизни. Хотя и уже начал вступать в эту. Но доводы Ави были логичны и, даже на мой взгляд, верны. Место работы хорошее. Я хочу там работать. Он делает мне хорошо – утренняя подвозка оставляет в моём кармане шекелей восемьсот, это удобно и приятно. Ави приезжает по утру в Нешер, городок под Хайфой, ждёт там, пока соберёмся в машине. Двое из того же городка и я. А сколько ждать? Да. Оговорено, минут пятнадцать. Ави, говоря о пелефоне, добавил:
-- вот ты задержишься, или в какой то день внезапно не сможешь выйти на работу – например, ночью, не дай бог, возникла проблема с инсталляцией, и, ещё раз, не дай бог, что то неожиданно со здоровьем – это же жизнь. Позвонил мне, предупредил, чтобы подождал чуть или не ждал. Не выйдешь сегодня или сам доберёшься позднее. Пелефон нужен. В первую очередь тебе самому.
Я подумал, согласился и с первой получки купил аппарат. Это для меня был ещё один шаг в жизнь. Нормативную. Символ.Да, нельзя дважды войти в одну реку, прежним, в смысле нормативности относительной, мне не быть. Однако, приблизиться можно.
=========
В день увольнения произошло ещё одно небольшое событие, свой кирпичек положившее в «новое, прежнее» житиё.
Из кибуца я добрался до Йокнема автобусом в час дня. Рюкзак с рабочими вещами давил на плечи, настроение – какое настроение? Не было его. Ждал автобуса в Хайфу. Надоело и сел в маршрутное такси. На заднем сидении рядом сидел парнишка – солдат. В дороге я смотрел и то видел, то нет - глаза застила пелена, поля справа, на которых шевелились поливочные машины, а вдали, сквозь марево от жары, подмигивали городки на склонах возвышенностей, горы и леса слева, зовущие пройтись по их тропинкам. В очередной раз, опять и снова, «лицом о стол. Фейсом о тейбл, как в народе говориться».
Дремал и, приходя в этот мир, когда открывал глаза, определялся, где я и сколько ещё до возврата. В Хайфу, так сказать, вот она деревня, вот он – дом родной.
Машина временами останавливалась, кто то выходил, кто то наоборот. Почувствовав шевеление рядом и открыв один глаз, обнаружил, перекрёсток Чек – Пост, солдатик выходит. Я продолжил дремать, в очередной раз открыв глаза тогда, когда машину ощутимо тряхнуло. О, в Хайфу въезжаем. Опёрся руками о сидение, чтобы сесть удобнее. А это что под рукой?
Кошелёк – партмоне.
И никаких мыслей, эмоций. Открыл его. Шесть магнитных карточек, две банковских. Несколько бумажек – номеров телефонов нет. А глубже? О!!! Шекели, доллары.( доллары в руках у меня – может раз в третий, по жизни). Деньги счёт любят. Восемьсот шекелей, шестьсот долларов. Гм, гм. Сумма. Получается, и не позвонить хозяину или знакомым – нет же номеров, записной книжки.
В те дни я был без денег. На кармане полторы сотни шекелей и всё. Долги, долги…три месяца работы в кибуце позволили немного рассчитаться. Немного! Вот хотя бы год продержался, тогда – да.
Я смотрел на то, что в руках. Смотрел, смотрел. Машина продолжала движение. Кинул взгляд на сидящих, на водителя. Все пассажиры впереди и смотрят на дорогу, водитель в зеркальце взгляд не бросает, да и руки мои ему не видны – за спинкой переднего кресла они.
Потом в голове мысль – это парня, что сидел рядом. Солдат. А мы уже были на подъёме к мосту, перекрёсток Халисса, там мост и поворот на улицу к рынку.
В Израиле о особом отношении к солдатам не много говорят. Только, где и когда возможно, и помогут и окажут уважение. Да, бывает, молодые парни и девушки, что в армии или после неё, творят всякое разное весьма нехорошее. Не без этого. Но это не меняет общей картины. Страна маленькая, они – дети и они – защитники на переднем крае. И не важно, патриот или наоборот, ты – живёшь тут.
-- Наг, таацор бевакаша. (водитель, останови пожалуйсто).
Я вышел из машины. В голове – ничего.. Перешёл дорогу.
Махнул маршрутке, движущей в обратном направлении, сел, едем.
И не мысль, а чувство – хоть бы его там не было.
На Чек – Посту многие выходят, пересаживаются на другие направления. Доехал. Вышел. Никого. Хорошо. Пошёл в сторону остановок.
Чёрт меня возьми, вон он, стоит у фонарного столба, взгляд в землю. У ног большая солдатская сумка, за спиной автомат, вернее, винтовка американская М-6, судя по фильмам, в жизни мне такие не попадались, в руках не держал. Я подошёл.
-- эй, парень, что такой грустный?
-- да так…..
-- потерял что?
Его взгляд изменился. Что вспыхнуло в нём, надежда, понимание??
-- да, кошелёк.
Откуда во мне это? От огорчения, что нашёл его? Как какой нибудь бюрократ, я продолжил:
- а что там было?
- карточки, деньги.
-- сколько денег?
И, не ожидая ответа (самому противно стало), протянул ему кошелёк. Парень взял, на какой то миг замер, видно, не понимая, что происходит, и, мол, как это….
Я повернулся и пошёл.
Вечером, приехав к маме, с улыбкой рассказал ей о происшествии. Она посмотрела на меня:
– и сколько там было?
Ответил. Мама помолчала. Потом:
– а мог бы и взять. у нас сейчас такое тяжёлое положение. Хоть спасибо он сказал?
-- да я не стал ждать. Скорее ушёл. Всё таки, жалко было отдавать.
-- дурак ты.
-- а кто меня заставил в детстве рубль, который нашёл на полу в магазине и принёс гордый домой (было мне тогда лет шесть), отнести обратно в магазин и отдать продавщице? Бабушка (мамина мама) всё потом причитала, мол, продавщица же себе возьмёт. Хотя, бабуля же и рассказывала, помнишь, мама? Как в тридцатые, арестовали соседа одного, директора магазина, а его жена как то успела к вам забросить свёрток с деньгами. Толстый, большой. А вы его отдали потом, даже не разворачивая. Сами то тогда голодали. А как тебе взятку предлагали, и ты отказалась. А просили только посмотреть дело (мама в молодые годы работала в штабе ПВО округа машинисткой). А как папу на заводе звали поучаствовать в махинациях, он отказался и что? Ты меня так называешь? Могу я хоть когда то побыть честным? А деньги что, заработаю. Вот найду работу и будет хорошо.
- садись кушать, всё равно дурачок!
==========
Небольшое отступление. В жизни, рассказывал уже, было всякое. Не хочу повторять. Но заложенное в человек, те понятия, те представления о мире, о человеческих отношениях, лежат до поры до времени на дне. Руководствоваться ими в своих поступках в обычных обстоятельствах возможно. Это выбор каждого. А вот делать то же тогда, когда обстановка испытывает, когда обстоятельства давят и наступают на горло….
Как то прочёл, что большинство людей по характеру, по складу личности, слабы. Многим в жизни в этом смысле везёт, они не попадают под пресс испытаний, больших или малых. Судьба.
Сколько людей, столько и вариантов.
Товарищ, нашёл восемьдесят шекелей. Был голоден. Так ему хотелось съесть мясной пирожок в магазине, возле которого женщина обронила кошель.
В сквере знакомый сидит. Хмельной. И бурчит под нос себе – кушать хочу. Окликнул его. Попросил подождать. Денег не дал. Принёс пару бутербродов. А его нет. Позже встретил – его другой позвал выпить, с ним и ушёл.
В Универсаме женщина нашла сумочку с пятью тысячами. Отдала администрации. Но под расписочку, умница.
Парнишка, живёт на улице, имеет дом, машину, семью – на них и записано всё. Зато получает от государства пособие и помощь для жизни.
Израиль, сегодня прочёл, выдаёт США шесть пойманных ребят. Они смошенничали и крали деньги у стариков в Америке.
Помню, негр нашёл инкассаторские сумки с огромными суммами. Вернул. Потом ему жизни не было от близких.
Когда сидел, слышал, рассказ о том, как пацаны дёргали кошельки у пенсионеров.
Да вот у маминого дома было несколько подобных случаев.
А один из хозяев завода, где работал, ни за что не соглашался на обман и оформление по чёрному (неофициально) рабочих.
Сколько людей, столько вариантов.
Мне, от моего поступка, ни гордо ни жарко, но ведь же не дискомфортно….
Бог, коль он существует, не фраер….
А коль под этим словом, словом «Бог», понимать приоритет каких то понятий коренных, то соответствие им даёт человеку только хорошее…
===============
Лишкат авода, госструктура по безработным, дала мне направление на работу. Отказаться нельзя, или работа и зарплата или жизнь без пособия. Служащие получают премии за уменьшение числа безработных – точно не знаю, краем уха слышал, вроде такое только тут, ни в одной стране другой такого нет.
Направление в какую то фирмочку у моря.
От это я попал! Это я зашёл!!
На мне джинсы, маечка без рукавов, соломенная шляпа. Через плечо ремень и сумка. В сумке отделение для сотенных бумажек и пятидесяток, рядом для двадцаток и отделения для белой мелочи и для жёлтой. На ремне рулоны билетиков.
Плечи и руки за первые дни сгорели. Солнце безжалостно. Или, вернее, очччччччень щедро греет. Жарит. Печёт. Жгёт.
А ветерок с моря – это не только запах моря, это – аромат жизни, вечности, мира, дыхание Великого.
У меня каждый день от четырёх до шести тысяч шекелей!!!!!!!!! На кистях рук образовавшиеся мозоли и ранки протёртости от порой беспрерывного движения рук в сумку и обратно.
Я работаю билетёром на автостоянке. Оплата – минимум.
Напротив – один из входов в больницу «Рамбам». За спиной – моя будочка, в которой иногда могу присесть. Далее пару киосков, вход на пляж «Хов ашакет», в народе называемый «датишным». Это позади слева. Позади справа – бетонный забор, который тянется метров сто, затем большая автостоянка, там у въезда второй пост, стоит парень, проверяет билетики, выданные мной.
Как то вечером сходил её посмотреть, автостоянку. Она доходит до самого берега, ограниченна большими валунами. Часть камней омывается волнами. Звук моря о них – это фантастика. Цвет воды от берега меняется: тёмный у камней, затем жёлтый – песок внизу, потом переходы к синеве, вдали даже видны следы от кораблей и как бы иноцветные дороги, а на горизонте – счастье.
На пляже у меня маленькая комнатка. Там здоровенный, почти с меня высотой, сейф. Ещё пара стульев и столик. Умывальник и полка с чайником, стаканами.
Каждый вечер, а работа только с одним днём выходным, я сажусь за этот столик и занимаюсь арифметикой. Выдано билетов на тринадцать тысяч шекелей. Это номера билетов с такого то по такой. Осталось на девять тысяч семьсот двадцать, номера с того же такого то и теперь по такой то. Так, соответствие денег. Считаем, тысячи….сотни…..по сто…по пятьдесят….по двадцать….
Теперь мелкие. Десяточки, пятёрочки, шекели по одному. Жёлтые – полтинички, десятиогоротовые….
ОооооОООООО!!!!!!!!!!!!!!!УУУУУ……..
Не было ни одного дня, чтобы всё совпадало.
Иногда, понятно почему. Денег, это не ново, у меня не было, а сигареты, а проезд?? Я попросил аванс. На меня посмотрели с удивлением и отказали. Так и что? Нет, я записывал – взял тридцать шекелей, или сорок – сколько надо было на тот момент. Получил за первые пол месяца работы зарплату. Тут платят с первого по десятое следующего месяца – доложил обратно.
Всё равно не хватало, не совпадало.
В первые дни мне поступали предложения на разного рода хитрости. Тут помогла школа тюрьмы – там было похожее. А уж коль там противостоял, то тут то…. а вот и нет. Тут было иначе, в миру жизни, потому что, как то мягче и потому труднее.
Подъезжает машина. За рулём молодая женщина. Ножки расставлены, колени подняты, пальчики в кольцах,обнажённые ручки в браслетах на руле, грудь на месте и представлена на обозрение – обозревать, надо заметить, есть что. Но – отвлекает же от работы. Спрашивает:
-- сколько?
Отвечаю:
-- двенадцать сорок.
Не помню уж, точно сколько было. Помню – дробная, скверная цифра. Всё время считать надо. Пока привыкнешь и перейдёшь на автоматмышление, не помогала даже шпаргалка.
Она:
-- а вот тут парнишка до тебя работал, я ему десять платила. Может, можно, договоримся?
-- договоримся. Вечером, у тебя дома. А сейчас – двенадцать сорок.
- Фуу, вот ещё.
Ребята, которые работали по пляжу, в первые дни предлагали различные комбинации с деньгами. Намекали, мол, смотри, тут можно неплохо подняться, а можно и недолго проработать. Или попасть под комиссию проверочную.
Проверяли меня раз в две недели работодатели. На несовпадения в первые недели не обращали внимание, мол, бывает. Пока цифры небольшие.
А как тут не ошибиться?
Старичок подъезжает.
-- какие деньги? Я на часок. Только порыбачить.
-- а я на десять часов. Только поработать.
И уже выстроилась очередь машин. Обилечиваю очередного. Со спины подбегает парнишка – возьми теудат зеут в залог, мне в больницу, там сниму в автомате денег и принесу.
Машину, что передо мной, на скорости объезжает местный пацан – спорт у них такой, проскочить мимо меня. Я по рации кричу напарнику у въезда на стоянку:
– заяц!!
Водитель, который ждёт билета и сдачи – билет тут на весь день, цена от обычных стоянок отлична, потому, точно необходимую сумму редко кто готовит:
-- скоро ты? Сколько ждать ещё?
А следующие машины нетерпеливо гудят периодически. Начинаешь торопиться, стараясь без суеты. Но….дают сто шекелей. Бумажку в одно отделение сумки, из другого достаю шестьдесят огорот, теперь бумажку на сдачу – стольник:
-- пожалуйсто!
Только один раз мне вернули деньги, при моей ошибке не в мою сторону.
Подъехала машина, в ней семья. Мужчина оплатил и проехал на стоянку. Через минут десять вижу – едет обратно. Остановился. Высунулся и как начал кричать.
-- Почему не сказал, что сегодня женский день на пляже.
Пляж – датишный. Есть дни для мужчин, есть для женщин, есть для смешанных визитов и всех желающих.
Орёт и орёт, слюной брызгает. Мол, деньги отдавай. Я ему – вон, десять метров, будочка администрации, проезжай туда и там поговори. Будет мне команда – верну всю сумму. Таков тут порядок и указания, на подобные случаи, от начальства.
А он продолжает орать, да слова всё новые и новые выискивает и каждое – как камень и всё тяжелее и гаже. А в машине его женщина, дети.
Орёт на иврите. Местный, наверное. В какой то момент терпению моему приходит конец. А из ларьков и от входа в больницу за нами наблюдают люди – интересно же им.
Я подошёл к машине. И перебил очередную очередь грязи:
- вооооон в ту будочку. Всё!
В этот момент запищала рация:
- что там у тебя?
Я объяснил. Получил указание – деньги вернуть.
Хорошо. Вернулся к машине. Отдал деньги. Мужчина продолжал ругаться. Тут меня и прорвало:
-- ты – свинья! Пшёл отсюда….
Он замолк. Отьехал метра на четыре. Остановился. Высунулся в окно и с шипением …… уже не на иврите, а по русски:
-- сейчас вылезу и тебя зарЭжу!!!
О!! Каково?!! Я уже было поворачивался к очереди. Развернувшись, бросился к машине, к нему.
- вылезь! Давай, вылазь, быстро, зарежь меня, ну!!
Вжикнув колёсами, подняв облако пыли, он уехал.
Необычно длинная белая машина, осторожно вывернула из за угла и подъехав ко мне, попыталась продолжить движение. Я успел заскочить спереди:
-- Стоп!!
Посмотрел внутрь. Офицеры – погоны, фуражки, береты. Генералы, полковники? Я так и не научился разбираться в погонах местной армии.
-- это частная стоянка. Одну минутку, пожалусто.
Нажал кнопку на рации.Связался с начальничком.
-- тут такие….
- вижу, вижу, пропусти.
Вжиххх, машина на скорости.
-- стоп!
-- полиция! Осмотр!
-- покажите документы.
Показали. Далее отработанно: рация, начальничек:
-- пропусти!
Пропускаю.
Эти два случая просто таки в радость.
Время шло. Я уже не сгорал на солнце – приспособился спасаться кремом. И впервые за свою жизнь загорел, обычно сгорал. Пусть местами, но плечи и руки были коричневыми. По вечерам, после арифметики, шёл в море плавать, нежиться и смывать трудовой, коль можно так выразиться (трудовой, это на заводе. Вот так вот) пот. Сильно о недостачах не беспокоился. Думал, с получку возмещу.
Теперь постараюсь коротко. Отработал месяц полный. Заработал четыре тысячи семьсот шекелей – много часов рабочих было.
Получил две тысячи триста. Остальное ушло на покрытие.
Повезло. И понял – работа с деньгами – не моя это стезя.
И ещё повезло. За день до увольнения, раздался звонок. Ицик, завод «Матек».
-- ты занят? хочешь на работу сюда выйти?
Через два дня я там работал. К станку пришёл с радостью, скучал по такой работе. Хотя так и не считаю себя настоящим рабочим. А что я ещё умею? А по солнышку и ветру морскому грустил. Теперь только по выходным, коль не заленюсь.
==============