Она смотрела на него своими безддоными глазищами, она так любила смотреть на него - как он двигается, как улыбается, любила, как он морщил лоб, думая о чем-то своем. Она любила его любого, когда он кричал, когда был пьян, он так часто был пьян, пил и плакал. Так проходили его ночи, пьяный угар, чей-то шепот, черная краска, безжизненные картины. В нем все было безжизненным, только глаза, в глубине его глаз, она видела любовь. Любовь к Ирэн, он шептал ей что-то ласковое, пытался обнять, а потом, потом он просыпался и хватался за бутылку, потом за краски. Так было каждую ночь, но на привыкла , она любила его. Она прощала ему всё, она заставляла его жить, постепенно он оттаял. Он не забывал Ирэн, но боль, съедающая сердце, отступила.
-Ты как?- он улыбнулся в темноту, - я тебя еле дождался.
НОЧЬ улыбалась ему в ответ и тихонько плакала, ей так много хотелось сказать, но ведь она не имела права вмешиваться в судьбы людей.
-Ну что ты? Ты опять плачешь? Зачем же ты плачешь? - он хотел обнять ее, но... Как много "но" было в их священной любви. Они не могли разговаривать, точнее ОН понимал ЕЁ,а ОНА понимала ЕГО.Она слушала его голос, понимала его слова, а он прислушивался к шуму ветра, к шелесту листьев, к шуму дождя, к грому, к молнии - это был ее язык, который он учился понимать. Как-то он сказал ей, что считает себя чокнутым, когда разговаривает с темнотой, он вдруг решил, что она - его больное воображение...Ответом ему был ураган, три молнии, сверкавшие в нескольких метрах от него, и громовые раскаты.
Андрей так любил разговаривать с ней, ни говорили обо всем, то есть он говорил, а она слушала и улыбалась. И им казалось, что в этот момент мир отходит куда-то в сторону, как бы боясь помешать их хрупкой любви.
Больной темой для обоих были его картины, она не могла сказать ему, что думает, а он не говорил о них ничего, его картины были тонкой нитью между ним и Ирэн, и Андрей очень боялся потерять эту нить. Но в ту ночь он изменил своим правилам.
-Знаешь, мама сказала, что боится моих картин, что в них смерть, ты, - он запнулся, ты тоже так думаешь?
-Да, - легкий шелест листьев.
-Извини. я...поговорим завтра, ты ведь всё равно придешь завтра...
Он захлопнул створку, она сдержала слезы.
Мысли проносились ураганом: Ирэн, их любовь, гроб, краска, холст, водка, НОЧЬ, снова любовь, гром, листья, дождь, слезы,холст, краска, любовь. "Я же,я же люблю ее, люблю то, чего нет, не может быть," - он писал это в своем дневнике, сказать хотелось так много, но мысли путались:НОЧЬ, гроб,слезы,нет, все не так,НОЧЬ, любовь..."Кажется, кажется я схожу с ума, я жду ее, я лечу к ней, я хочу быть с ней,я...". Он проснулся утром, голова гудела, во рту пересохло, он перечитывал свой дневник, вспоминал их разговор:"она боится моих картин". Происходящее казалось сном, словно в бреду он зашел в мастерскую. Он смотрел по сторонам, по коже прошел озноб, везде были картины, черные картины, животный страх пронзил душу, хотелось выть, кидаться на стены, спрятаться, лишь бы не видеть их. Он рвал холсты, рвал то, что еще вчера, казалось смыслом всей жизни, он топтал собственную жизнь...по мере того, как картины превращались в мусор, в его душу, словно по крупицам, возвращался свет...