Концерт

Елена Мельницына
  Одно краткое мгновение после последнего аккорда в зале консерватории стояла тишина. Следующий миг взорвал тишину аплодисментами. Зал поднялся и в едином порыве  аплодировал стоя. Хлопки, звучавшие сначала в разнобой, непонятным образом слились в единый ритм. Впечатление было такое, что хлопает не тысяча, а один человек, сопровождаемый многократным эхом.

 Трое студентов консерватории возвращались после концерта. Говорили о концерте и о молодом Максиме Ацуеве, восходящей звезде, который сегодня так блистательно играл Рахманинова.

 "А кстати, видели, дед сидел слева от меня?" - худой долговязый первокурсник Лёша усмехнулся - "вот он кадр! Ладно не встал, ревматизм, наверное... Но даже не похлопал . Наверное, тёмный, не понимает ничего в классике. Зачем шёл тогда на концерт, непонятно".

 "Вообще-то, это педагог Максима, ты что, не знал?", - удивлённо посмотрела на него Лиза.

  Лёшка сконфузился. Так молча и шёл дальше.

 Он понял всё. Педагог сам готовил с Максимом эту программу, он знал её изнутри. Он знал и слышал все ошибки и слабые места, не замеченные публикой. Он знал, сколько ещё предстоит работы над этой программой.

 Вдруг пришла мысль: а ведь этот "дед", возможно, все свои силы вкладывает в Максима!  И для Максима все  аплодисменты зала значат меньше, чем его молчание .

 Может быть, вот так же  нашу жизнь, всю нашу подноготную знает   Бог. И Он любит нас, и учит чему-то...

 А мы так ведёмся  на похвалу людей, хотя  в концерте нашей жизни звучит столько фальшивых нот.

 Впрочем, фальшь не всегда заметна  публике... И в конце концов, это  нам аплодирует зал...