Пятница, десять часов вечера. Самое время для отдыха, гуляния и всяческих развлечений. Рабочая неделя выдалась нелегкой, но просто так ложиться спать было как-то неинтересно, а потому девушка собиралась, сама ещё не зная, куда и зачем, выбраться из дома.
Для начала нужно было выбрать образ. От этого ведь зависит настроение и вообще ощущение себя в окружающем мире. Кем она сегодня будет? Может быть, озорной девчонкой с двумя косичками и маленькой хитринкой в глазах? Тогда любимые джинсы, короткая футболка с хулиганской надписью и удобные мокасины (вдруг придется убегать или через какой забор перелазить, мало ли!). И вперед, навстречу приключениям и баловству! Но сегодня настроение не то…
А может, она станет кошкой? Нет, не тем мягким и уютным созданием, что, свернувшись клубочком на диване, мурлычет от удовольствия, когда ему почешешь за ушком, а грозной и быстрой пантерой, вышедшей на охоту. Тогда черное обтягивающее бархатистое платье, сапоги на двенадцатисантиметровых каблуках и чуть взъерошенные распущенные волосы. И бойся всякий, кто попадется ей на пути! Она не укусит и не поцарапает тебя когтями, но достаточно одного выразительного взгляда чуть прищуренных темных глаз, и ты сам придешь сдаваться на её милость, как будто кто-то потянул за невидимый поводок, и будешь смиренно ожидать своей участи…
Но и это не входило в её вечерние планы.
Задумчивый взгляд медленно скользил по открытому шкафу и вдруг остановился на простой строгой белой рубашке в тонкую черную полоску. Решено! Будем сегодня образцом элегантности и стиля. Вслед за рубашкой из недр гардероба была извлечена черная атласная юбка до колена, зауженная книзу, и изящные туфли на шпильке. Завершением образа послужили тонкий черный ремешок, застегнутый на талии, и волосы, собранные в аккуратный пучок, из которого «незаметно» выбилась одна непослушная прядь. Всё, можно ехать.
Однако, подойдя к ожидавшей её верной четырехколесной подруге, она поняла, что первое место, куда она поедет, будет автомойка, ибо кататься по городу в таком грязном и пыльном состоянии нельзя.
– Прости меня, моя хорошая, совсем я тебя забросила, – приговаривала она, двигаясь в сторону ближайшего сервиса.
Через сорок минут она села в черную блестящую машину и почувствовала себя совсем свободно и комфортно.
На улице было уже совсем темно. Она ехала по ночному городу, тихонько подпевая Земфире, и не думала ни о чем. Ей нравилось водить машину, она отдыхала за рулем и не понимала, как может быть иначе. Она нажимала на педаль газа, и душа её неслась вперед навстречу ветру, ускоряясь вместе с автомобилем. Она всем телом чувствовала малейшее изменение в работе двигателя, слышала любой посторонний звук в подвеске, ощущала самую легкую вибрацию кузова. Она ехала по ночным проспектам и чувствовала себя единым целым с металлической птицей, несущей её в ночь.
Когда стрелки часов показали без десяти двенадцать, она остановилась у набережной и вышла из машины. От реки веяло ночной прохладой, свежестью и покоем. На улице не было ни души, и только где-то далеко, на другом берегу реки, запоздалая кукушка отсчитывала чьи-то годы. Самые яркие звезды загадочно поблескивали, отражаясь в темном зеркале реки, а молодая луна, как будто только искупавшись в её уже по-осеннему холодных водах и оставив в них золотой след своего поцелуя, неторопливо и вальяжно плыла по темному небу.
Девушка стояла на берегу и полной грудью вдыхала запах ночи. Он был густой и немного терпкий, как хорошее вино, постоявшее положенный ему срок, так же пьянил и кружил голову. В воздухе уже в полной мере ощущалось властвование осени…
Она закрыла глаза и представила себя птицей, парящей над спящим городом. Она увидела, как погасло последнее горевшее окно в доме другом берегу реки, погладила старого бездомного пса, смотрящего неспокойные сны и дергавшего передними лапами, стремительно пронеслась между высотками, ощутив всем телом холодный северный ветер…
Она завела машину, села в неё, тронулась, плавно надавив на газ, и поехала домой. Тихая октябрьская ночь поглотила остатки напряжения и усталости. Покой и умиротворение окутали её, и, добравшись до дома, она улеглась на диван, свернулась клубочком и погрузилась в крепкие объятия Морфея. Тихим шуршанием облетающих листьев пела ей колыбельную осень… Спокойной ночи…