Актуальность затрагиваемой нами проблемы вызвана следующими обстоятельствами: человечество, пожалуй, впервые за всю свою историю, с такой остротой поставлена перед необходимостью сделать осознанный правильный выбор – выбор жизненного пути, выбор программы жизнеустройства, оптимально программы жизнеустройства.
В прежние времена обычно человек осуществлял этот выбор, исходя из опыта своих предков. Он наследовал традицию предков и жил согласно им. Иногда, в результате какой-нибудь захватнической войны, победившая сторона умудрялась навязать свою программу жизнеустройства победившей стороне: свои традиции, религию, обряды. Иногда случалось обратное, что народ-завоеватель сам отдавал предпочтение культуре побежденного народа и переходил на его позиции. Но это, конечно, гораздо реже. Но в любом случае, традиции, достаточно консервативны, каждый народ цепляется за свои традиции.
Но уникальность современного момента заключается в слишком быстром изменении условий жизни людей. Фактически, каждое поколение живет в условиях сильно отличающихся от условий проживания поколения их отцов. Поэтому на данном этапе, поскольку каждое поколение быстро и решительно отказывается от условий жизни и быта своих предков, от транспорта, средств связи и переходит на все более совершенные, то и к традициям былого почтения уже нет. Поэтому, возникает необходимость сделать осознанный выбор, разработать такую стратегию жизнеустройства, которая бы отвечала не традициям предков, а отвечала бы именно насущным интересам и потребностям ныне живущего поколения и будущего поколения. Основная трудность при этом состоит в выработке критериев, исходя из которых, следует отдать предпочтение тому или иному мировоззрению и образу жизни.
Сошлюсь на высказывание В. Франкла. Он отмечает, что для человечества самой большой проблемой на современном этапе является вопрос смысла жизни. Если животные живут согласно раз и навсегда заложенным в них алгоритмам, а прежние поколения людей получали по наследству какие-то традиции, нынешнее поколение людей вынуждено само вырабатывать себе принципы жизнеустройства. И, посему, большая часть цивилизованного человечества находится, по его словам, в экзистенциальном вакууме и не знает, для чего оно живет. Это незнание смысла жизни создает удручающую картину, приводит к росту числа покушений на самоубийство, во-первых. Этот процент вида гораздо выше в зажиточных, цивилизованных, развитых странах, чем в странах третьего мира.
И помимо прямого покушения на самоубийство, есть такие завуалированные виды самоубийства как злоупотребление алкогольными напитками, наркотиками, табакокурением. Это тоже, фактически, самоубийство, несколько растянутое во времени. Это, во-вторых.
И третий вид самоубийства – это отказ от самовоспроизведения, т.е. цивилизованные народы, не видя смысла в собственной жизни, не находят для себя необходимым воспроизводить потомство и решение всех проблем, состоит в том, чтобы найти смысл жизни, заключает Франкл.
Но только где его искать и как?
С проблемой смысла того или иного действия и смысла всей жизни люди сталкиваются постоянно. Нередко возникают споры на эту тему на всех уровнях от бытового до научного. В эти споры могут быть вовлечены иногда целые народы. Как правило, попытки прийти к единому мнению по вопросу смысла оказываются безрезультатными. Связано это с отсутствием единства в понимании значения термина «смысл».
Прежде всего, нужно чётко отграничить то, к чему может быть применён термин «смысл» от того, к чему это слово неприменимо. Дело в том, что для этого термина нередко имеет место неправильное употребление. Например, говорят о смысле того или иного слова. Это неприемлемо, ибо слово – это знак, а у знака может быть значение, а не смысл. Смысл в большей или меньшей степени может быть присущ мысли, идее, совокупности идей, действию, направленному на осуществление замысла, деятельности, состоящей из множества действий, а также совокупной деятельности за всю жизнь (смысл жизни).
Какого рода образованием является смысл? Какова его природа: идеальна или материальна? Каков статус этого понятия («квазипонятия»)? К чему применимо слово смысл?
Смысл – это результат осмысливания. Осмысливание – это мыслительный процесс, в ходе которого оценивается мысль. В чем смысл сказанного? Каков физический (геометрический) смысл формулы? В чем смысл данного действия (бездействия, деятельности, бездеятельности).
Осмысление – это оценивание мысли. Смысл – оценка мысли.
Очевидно, что смысл не выражен никакими материальными мозговыми структурами. Это идеальное образование. Сначала возникает мысль, потом мысль о ней, оценивающая ее. Смысл – вторичная мысль. Смысл – мысль, оценивающая мысль, т.е. метамысль. Смысл может меняться, пропадать и появляться в зависимости от ценности объекта, на которую ориентированы мысль или действие.
Осмысливание
Осмысливание – форма мыслительной деятельности, выражающаяся в оценивании мыслей. Оценивание может осуществляться с содержательной точки зрения или прагматической. Под содержательным смыслом понимается наличие в мысли какого-либо сообщения. В случае если утверждение представляет собой нечто бессодержательное, то говорят, что оно бессмысленно. Прагматическим смыслом действия или деятельностного замысла можно назвать оценку степени полезности замысла. Здесь важно ответить на вопрос о том, ведёт ли данное действие к какой-либо цели, достижение которой является благом для субъекта.
Осмысливание – это поиск смысла, а если его найти не удаётся, то смысл может быть искусственно приписан. В результате осмысливания мы приходим к выводу о том, имеет ли смысл данная идея с точки зрения достижения результата, на который она направлена. Смысла тем больше, чем скорее замысел ведёт к требуемой цели и чем более данная цель приближает к достижению другой ещё более значимой цели и т. д. Смысла тем меньше (или вовсе нет) если действие не ведёт к полезному результату или, если требуемого итога можно добиться другим более экономичным способом. Действие может потерять смысл и в том случае, если по ходу действия объект, на овладение которым оно было направлено, потеряло ценность, ради которого всё затевалось.
Смысл есть или нет, много или мало, субъективный и объективный, персональный и общий, локальный и глобальный.
Здесь уместно поставить вопрос о субъективном и объективном смыслах. Положим, некто занял нравственную позицию, суть которой сводится к максимально ускоренному прожиганию жизни. Если он продаст свой дом и начнёт методично пропивать вырученные деньги, то с точки зрения занятой им нравственной позиции такая линия поведения имеет смысл. Естественно субъективный. Тогда как, если мы если мы сможем договориться по поводу того, что такое благо, объявив таковым линию поведения, которая обеспечивает максимум душевного комфорта на максимально длительные сроки, то в этом случае можно говорить об объективном смысле. Тогда относительно позиции кутилы можно сказать, что она имеет субъективный смысл, а её объективный смысл ничтожно мал.
Смыслы не существуют изолированно, они вложены друг в друга. Отдельный шаг или поступок не имеет смысла сам по себе. Ход, сделанный шахматистом не может быть оценён сам по себе. Только в рамках определённого плана, замысла можно сказать, хорош данный ход или плох. Но и каждый план ценен не сам по себе, а с точки зрения того, насколько он способствует реализации более объёмного плана, включающего в себя этот. Возникает некое подобие матрешки.
Ради чего стоит посещать лекции в институте? Ради чего стоит стремиться к высшему образованию? Ради чего стоит жить? Для того чтобы ответить на подобные вопросы, надо соответствующую данному явлению деятельность соотнести с контекстом деятельностей более широких, и соотнесение это тем сложнее и индивидуальнее, чем выше мы поднимаемся по ступеням, уровням смысловой иерархии. Скажем, смысл посещения лекций для большинства очевиден – он в том, чтобы успешно сдать сессию, закончить вуз. Труднее ответить на вопрос: ради чего нужно кончать вуз? Ответы могут захватить много взаимосвязанных деятельностей и мотивов, различные их сочетания и оттенки: интерес к профессии, престижность, мотивы самоопределения, материальные интересы, поступление в аспирантуру и т.д. И уж совсем нелегко ответить на вопрос: ради чего стоит жить? Ведь здесь, как мы уже говорили в прошлой главе, надо соотнести не что иное, как всю свою жизнь с каким-то более широким контекстом, с тем, что больше нашей индивидуальной жизнью и не оборвется с ее физическим прекращением (дети, счастье будущих поколений, прогресс науки и т.п.).
При этом необходимо подчеркнуть два важных момента. Во-первых, смысл той или иной деятельности не порождается, на наш взгляд, самим по себе мотивом более общей, вышележащей по иерархическому уровню деятельности. Так, в последнем примере не сами по себе дети, счастье будущих поколений или прогресс науки являются смыслом, а те многочисленные и сложные связи, принципы, соотнесения, противоречия, которые завязываются, возникают вокруг этих предметов, составляя как бы «кристаллическую решетку», внутреннюю психологическую структуру смыслового образования .
Несомненный интерес представляет для нас теория личности В.Франкла и основанная на ней логотерапия. Франкл вступает в полемику с Фрейдом и Маслоу, отвергая их теории личности и, предлагая свою.
Как известно, психоанализ объясняет мотивацию поведения исходя из принципа наслаждения и принципа реальности. Неудовлетворенные потребности создают напряжение, человек стремится его снять, удовлетворив потребности. При этом если напрямую и непосредственно удовлетворить потребность не удается, то, руководствуясь принципом реальности, человек ищет обходные пути, ему приходится отсрочивать удовлетворение.
Согласно утверждению Фрейда, цель принципа реальности – обеспечить наслаждение, пускай отсроченное. Франкл критикует фрейдовскую теорию гомеостаза.
По моему убеждению, принцип наслаждения в конечном счете разрушает сам себя. Чем больше человек стремится к наслаждению, тем больше он удаляется от цели. Другими словами, само «стремление к счастью» мешает счастью. Это саморазрушающее свойство стремления к наслаждению лежит в основе многих сексуальных неврозов. Снова и снова психиатру приходится наблюдать, как и оргазм, и потенция нарушаются, когда они превращаются в цель. В особенности это случается тогда, когда, как нередко бывает, чрезмерное желание сочетается с чрезмерным вниманием. Гиперинтенция и гиперрефлексия, как я их называю, с большой вероятностью порождают невротические паттерны поведения.
В норме наслаждение никогда не является целью человеческих стремлений. Оно является и должно оставаться результатом, точнее, побочным эффектом достижения цели. Достижение цели создает причину для счастья. Другими словами, если есть причина для счастья, счастье вытекает из нее автоматически и спонтанно. И поэтому незачем стремиться к счастью, незачем о нем беспокоиться, если у нас есть основание для него .
Известна также теория Маслоу, с иерархией потребностей.
Как известно, Маслоу ввел различение низших и высших потребностей, имея в виду при этом, что удовлетворение низших потребностей является необходимым условием для того, чтобы были удовлетворены и высшие. К высшим потребностям он причисляет и стремление к смыслу, называя его даже при этом «первичным человеческим побуждением». Это свелось, однако, к тому, что человек начинает интересоваться смыслом жизни лишь тогда, когда жизнь у него устроена («сначала пища, потом мораль»). Этому, однако, противоречит то, что мы — и не в последнюю очередь мы, психиатры, — имеем возможность постоянно наблюдать в жизни: потребность и вопрос о смысле жизни возникает именно тогда, когда человеку живется хуже некуда. Свидетельством тому являются умирающие люди из числа наших пациентов, а также уцелевшие бывшие узники концлагерей и лаге¬рей для военнопленных.
Вместе с тем, разумеется, не только фрустрация низ¬ших потребностей порождает вопрос о смысле, но и удовлетворение низших потребностей, в частности, в «обществе изобилия» .
Отсюда можно сделать вывод, что вопрос о смысле жизни остро встаёт перед человеком, когда он испытывает острую нужду и когда все его первичные потребности удовлетворены. Франкл предлагает сделать целью жизни стремление к смыслу, а не стремление к собственному комфорту.
Мы встречаемся здесь с феноменом, который я считаю фундаментальным для понимания человека: с самотрансценденцией человеческого существования! За этим поня¬тием стоит тот факт, что человеческое бытие всегда ориентировано вовне на нечто, что не является им самим, на что-то или на кого-то: на смысл, который необходимо осуществить, или на другого человека, к которому мы тянемся с любовью. В служении делу или любви к друго¬му человек осуществляет сам себя. Чем больше он отдает себя делу, чем больше он отдает себя своему партнеру, тем в большей степени он является человеком и тем в большей степени он становится самим собой. Таким образом, он, по сути, может реализовать себя лишь в той мере, в какой он забывает про себя, не обращает внимания на себя .
Тот, кто провозглашает наслаждение как принцип, делает из него предмет форсированного намерения или да¬же объект форсированной рефлексии, гиперрефлексии, как мы ее называем, тот не дает ему быть тем, чем оно дол¬жно быть: результатом. Но именно это превращение наслаждения как результата в наслаждение как объект наме¬рения ведет к утрате самого наслаждения; принцип наслаждения разбивается о себя же самого. Чем больше человек нацелен на наслаждение, тем больше оно от него ус¬кользает, и наоборот: чем больше человек стремится избежать неудовольствия, избежать страданий, тем больше он ввергает себя в дополнительные страдания; его эскапизм оборачивается против него .
Таким образом, принципам гомеостаза и самоактуализации, Франкл противопоставляет «стремление к смыслу». Если будете гнаться за наслаждением, оно будет от вас убегать, если вы будете убегать от страдания, оно будет неотступно преследовать вас. Если будете стремиться к смыслу, то наслаждение вы получите как довесок, побочный продукт.
Это в том случае если вы добились успеха. На случай неудачи Франкл предлагает альтернативные ценности. Красной нитью в его теории проходит идея о том, что всякая человеческая жизнь имеет смысл во всех без исключения ситуациях. Для этого он выдвигает теорию, в которой выделены три категории ценностей. Первая категория ценностей – созидательная. Это означает, что человек, способный к деятельности должен реализовывать свои способности в общественно-полезном труде, творчестве и т. д. Вторая категория – это ценности переживания. Под этим подразумевается, что любование природой или созерцание произведений искусства приносят такие переживания, которые можно выделить в особый пласт ценностей. Но что делать в том случае, если человек не способен к созиданию и жизнь не доставляет ему никаких радостей? Ради чего, скажем, жить безнадёжно больному, ни к чему не способному человеку, у которого нет никаких положительных переживаний, а есть сплошное страдание, беспросветное существование и на горизонте маячит смерть? Имеет ли такая жизнь смысл и стоит ли её продлевать и проживать? Франкл отвечает: Да! И такая жизнь имеет смысл. И он заключается в реализации третьей категории – ценностей отношения. Они выражаются в том, что, принимая как должное свою печальную участь, человек являет такой пример окружающим, из которого проистекает поток особого рода ценностей.
Таким образом, ни смерть, ни сплошное страдание не способны сделать жизнь бессмысленной. Ценен всякий человек, даже если он беспомощный или бесплодный или ничем не примечательный и т. д.
Несмотря на всю привлекательность этих идей и полезность их в плане психотерапии, с чисто научной, непредвзятой точки зрения с ними трудно согласиться. Идеи Фрейда и Маслоу объективно ближе к истине, чем теория Франкла. Смысл – это не самоцель, а средство, при помощи которого человек определяет, насколько то или иное его действие приближает к цели и насколько преследуемая цель, ведет к уменьшению страдания и увеличению наслаждения.
Смысл – средство навигации при движении к определенной цели. Если человек наилучшим образом использует это средство, то он получает наибольший шанс достичь цели и насладиться ею. Тогда как чрезмерное стремление к цели застилает глаза и мешает правильному ориентированию, то цель, скорее всего не будет достигнута.
Допустим, некто едет к своей возлюбленной по опасным горным перевалам. Если он посвятит свои мысли предстоящей встрече, то велика вероятность того, что он свалится в пропасть. Но если он сосредоточится на актуальных проблемах, связанных с вождением, то у него больше шансов добраться до цели. Тем не менее, нельзя утверждать, что для данного человека самоцелью является вождение. Главным в данной ситуации является встреча с любимой, но сие достижимо с тем большей вероятностью, чем сильнее он, абстрагировавшись от цели, сосредоточится на движении к ней.
Осмысливание или смыслообразование может осуществляться в следующих формах.
1. Поиск смысла в собственном намерении. Как только у человека возникает намерение, он начинает оценивать, к чему приведет это действие, а соответствует ли результат его действиям и т.д. Частично при этом ревизуются многие ценностные установки. Иерархия смыслов. Матрешка.
2. Поиск смысла в чужих замыслах. Нередко человеку приходится выискивать смысл в чужих действиях для того, чтобы обезопасить свои интересы.
Если поиск смысла не приводит к результату, то его искусственно приписывают, наделяя тем самым определенным смыслом. Причем нередко приписывают такие смыслы, которых не было у человека и в помине.
Наделение действий несуществующим смыслом происходит не только по отношению к чужим действиям, но иногда и по отношению к своим действиям другой смысл. В психоанализе это называют рационализацией.
Стремление к смыслу не может рассматриваться нами как самоцель. Надо признать, что человек эгоистичен. Для него является главным стремление к гомеостазу – стремление к состоянию душевного комфорта, т.е. все для себя, потом для окружающих близких ему людей.
Смысл для него является не больше, чем оценочной функцией, позволяющей ответить на вопрос, в том насколько данное действие ведет к той цели, которая, по его мнению, приведет его к душевному равновесию. Поэтому смысл это не самоцель, а средство движения к цели, средство навигации. Смысл это индикатор полезности действия.
Смысл появляется только в системе координат, содержащей эгоистичное человечество. Понятие добра и зла обретают смысл лишь с точки зрения их «выгодности» для людей в деле обретения душевного комфорта. Если человек, снимая собственное напряжение, приносит пользу окружающим это очень хорошо. Если он делает это без вреда окружающим, то это хорошо. Если с минимальным вредом – то это неплохо (терпимо). Если вред превышает пользу – это плохо. Если человек готов нанести ощутимый урон другим ради небольшой выгоды или просто потехи ради, то это крайне скверно.
Цели и стратегии
Для понимания термина «смысл жизни» нужно дать определение того, что такое цель. Целью может быть названа некая ситуация, которую человек считает желательной для себя. И вот, зафиксировав в своём воображении некую цель как желанную для себя, человек начинает искать способы её реализации. Для этого составляется план мероприятий, или стратегия. На пути к главным целям могут быть промежуточные или вспомогательные цели. Внутри больших стратегий могут быть подчинённые им подстратегии. Стратегии могут быть независимыми друг от друга, и могут быть вложены одна в другую подобно матрёшкам.
Рассмотрим эти понятия на примере жизненного пути произвольно взятого среднестатистического человека. Десять лет он учится в школе. Поступает в вуз, но, проучившись три года, бросает учёбу и идёт работать. Потом поступает в другой вуз и заканчивает его. Работает врачом или инженером. Занимается спортом. Вступает в брак. Растит детей. Играет в домино. Стареет. Умирает.
Какие цели - основные и промежуточные - можно отметить? Какие стратегии и подстратегии соответствуют этим целям и подцелям?
Можно выделить самоценные цели и вспомогательные цели. К примеру, учёба в школе и вузе имеет целью получение образования, а это имеет целью получение квалификации, что в свою очередь служит средством для достижения такой цели, как зарабатывание денег. Деньги могут быть использованы для каких-то других целей. Получается длинная последовательность целей, каждая из которых является вспомогательной для последующих. Какие же из них могут быть признаны самоценными (или самоцелями)?
Нетрудно заметить, что все цели направлены в конечном итоге на достижение положительных эмоций, тогда как сами эмоции не являются промежуточным звеном в достижении какой-либо цели. В этой связи интересен следующий еврейский анекдот о сыне, который сообщает отцу о своём желании жениться на девице по фамилии Кац. Отец возражает, ведь у девицы Кац нет никакого приданого. Сын настаивает, говоря, что он может быть счастливым только с ней одной. «Быть счастливым? – изрекает отец. – А что ты от этого будешь иметь?» .
Здесь вызывает смех сама мысль о возможности иметь выгоду от счастья, в то время как всякая выгода является средством к достижению счастья. Всё вышесказанное подводит нас к следующему заключению.
Только получение положительных эмоций может быть признано последней инстанцией в цепочке целей, то есть единственной целью, которая не рассматривается в качестве средства к достижению другой цели, а является самоцелью.
Смысл любого действия зависит от цели, ради которой оно совершается. Для большей ясности процитируем русского философа 19-го века Введенского: «… смысл любой вещи состоит в ее истинном назначении, т. е. в том, чтобы она была назначена и действительно пригодна для достижения какой-нибудь цели» . «Дело в том, что самые-то цели могут быть раз¬личными; и не всякая цель считается нами способ¬ною придать смысл той вещи, которая будет служить средством, приводящим к этой цели.
И чем ценнее эта цель, т. е. чем обязательней гнаться за ней, тем больше смысла в назначенной и пригодной для ее достижения вещи». «Следовательно, окончательное определение поня¬тия смысла вещи будет следующим: под смыслом данной вещи всегда подразумевается назначение и действительная пригодность данной вещи для до¬стижения такой цели, за которой почему-либо надо или следует гнаться» .
Прекрасная постановка вопросов и очень ценные мысли! Но нельзя не отметить один существенный недостаток. Автор говорит о смысле вещи – термин этот не может быть назван удачным. На мой взгляд, говоря о смысле, следует говорить о смысле действия, или совокупности действий, или о смысле чего-либо, являющегося результатом действия. Но слово «вещь» не совсем уместно в данном контексте.
Более того, когда говорят о том, в чём смысл какого-либо действия, то подразумевается вопрос о смысле той идеи, которая заложена в упомянутом действии, то есть, о том, насколько данная идея способна приблизить к цели, ради которой сие действие осуществляется. Другими словами, смысл действия – это индикатор целесообразности замысла. Это значит, что смысл действия – это понятие, показывающее, насколько замысел данного действия служит цели, ради которой оно совершается. Поскольку действия представляют собой материализованное выражение стратегий, то основной упор будем делать на поиск смысла стратегий и подстратегий.
Любая стратегия имеет тем больше смысла, чем более значима цель и чем эффективнее данная стратегия ведёт к ней.
Вернемся к примеру человека, который, проучившись три года, ушёл из вуза. За эти три года он приложил немало усилий, затратил немало времени и энергии на теоретические и практические занятия, на сдачу зачётов и экзаменов, т. е. на реализацию тех стратегий, которые были значимы тогда, когда окончание этого вуза было для него желанной целью. Но когда он бросил учёбу, эти усилия потеряли значимость. Можно ли отсюда утверждать, что осуществлявшиеся им стратегии оказались бесполезными, лишёнными смысла? Ответ на этот вопрос зависит от того, удастся ли этому человеку каким-либо образом использовать полученные знания, или возникшие в ходе учёбы знакомства, или что-нибудь ещё, приобретённое благодаря учёбе. Обобщая эту мысль, можно сказать следующее.
Если какая-либо цель потеряет свою значимость, то лишается смысла и стратегия, направленная на достижение этой цели. В таком случае теряют смысл и все подчинённые ей подстратегии. Но, возможно, в дальнейшем будет найдена и реализована другая стратегия, в рамках которой будут использованы некоторые из подстратегий, ранее утративших смысл, или материализованные плоды этих подстратегий. В этом случае эти подстратегии вновь обретают смысл. Всякая подстратегия имеет смысл только в рамках охватывающей её стратегии.
Представим себе человека, поставившего перед собой цель стать чемпионом мира по какому-нибудь виду спорта. В течение нескольких лет он усердно трудится, пытаясь осуществить стратегию, ведущую его к поставленной цели. Моментом времени, знаменующим завершение стратегии, будет момент достижения цели. Момент достижения цели означает окончание промежутка времени, в течение которого происходила реализация стратегии, ведущей к достижению вышеупомянутой цели.
Отсюда следует простой, но исключительно важный вывод:
момент достижения цели находится вне промежутка времени, в течение которого происходила реализация стратегии, ведущей к достижению вышеупомянутой цели.
В течение одного длительного периода времени человек может быть занят осуществлением нескольких стратегий одновременно. Например, окончить вуз, научиться играть на скрипке, стать чемпионом мира по боксу, создать семью и т. д. Таким образом, здесь идёт речь об одновременной реализации совокупности стратегий, ведущих к совокупности целей.
Мы можем говорить о смысле совокупности стратегий. Это понятие зависит от того, насколько значимы эти цели и насколько эффективно эти стратегии ведут к обозначенным целям. Очевидно, что и в этом случае момент достижения совокупности целей находится вне промежутка времени, в течение которого происходила реализация совокупности стратегий, ведущих к достижению данной совокупности целей.
Под смыслом жизни следует понимать смысл всей совокупности стратегий, осуществляемых в период от рождения до смерти. Но, как уже отмечалось, для того, чтобы у стратегии или совокупности стратегий был смысл, необходимо наличие цели или целей, на достижение которых направлены эти стратегии, а также, чтобы эти цели были значимы, т. е. имели бы достаточную степень ценности.
И тут мы приходим к интересным выводам. Во-первых, как нам уже известно, момент достижения цели или совокупности целей находится вне промежутка времени, в течение которого происходила реализация стратегии или совокупности стратегий, направленных на достижение этих целей. Это значит, что наступление момента времени, когда достигаются цель или совокупность целей, в достижении которых заключается смысл всей жизни, происходит после смерти! Во-вторых, обратим внимание на вывод о том, что цель или совокупность целей, придающих жизни смысл, должны быть значимы, т. е. должны иметь достаточную степень ценности. Но для кого?! Неужели для мертвеца?!
Интересно проследить ход мысли вышеупомянутого г. Введенского и сопоставить наши выводы с его выводами. Рассуждая о понятии цели и о ценности той или иной цели, он вводит понятия абсолютно ценных и относительно ценных целей.
«Относительно ценные цели ценны не сами по себе, а лишь в зависимости от ценности той верховной цели, для которой они служат средством, так что если вовсе нет абсолютно ценной цели, то не может быть и относительно ценных целей. Таким образом, смысл жизни в конце концов (в последней инстанции) может зависеть только от абсолютно ценной цели» .
Дальнейший ход мысли этого блестящего философа раскрывается в следующих цитатах, взятых из разных мест, но логически связанных в единую цепь.
«А отсюда получается такое определение понятия смысла жизни: он состоит в том, чтобы наша жизнь была на¬значена и служила действительным средством для достижения абсолютно ценной цели, т. е. такой цели, преследование которой было бы обязательно не ради других целей, для которых она служила бы сред¬ством, а ради нее самой».<…>
«Общее логически необходимое условие: цель, осмысливающая данную вещь, находится не в ней самой, а вне ее».
«Средство есть то, что приводит к чему-нибудь другому, чем оно само; и это другое относи¬тельно него и называется целью. Поэтому если ка¬кая-нибудь вещь, в том числе и жизнь, служит или должна служить средством для какой-либо цели, т. е. если она имеет смысл, то эта цель находится не в ней самой, а вне ее, должна быть чем-то другим, чем эта вещь». <…>
«Если только у жизни есть какой-нибудь смысл, то он состоит в назначении и в действительной пригодно¬сти жизни для осуществления такой цели, которая лежит вне жизни какого бы то ни было человека». <…>
«Верить в смысл жизни логически позволительно только в том случае, если мы верим, что наша жизнь есть путь, ведущий нас к абсолютно ценной цели, лежа¬щей вне нашей жизни и осуществляющейся через посредство жизни» .
«Поэтому, если бы кто-нибудь до¬казал несуществование бессмертия, то своим доказа¬тельством он отнюдь не упразднил бы нашего выво¬да, но он доказал бы только то, что мы должны отказаться от веры в смысл жизни, а вовсе не то, что эта вера логически позволительна и без веры в бес¬смертие» .
Отсюда вывод: если нет вечной жизни, то и земная жизнь теряет смысл. Если нет вечной жизни, то личность человека перестаёт быть самоценной и превращается в нечто, имеющее вспомогательную ценность.
Отсюда напрашивается вывод о том, что только бессмертие души способно придать жизни смысл. С этим обычно не соглашаются атеисты. Вот, к примеру, как рассуждает В. Франкл.
Как часто мы слышим доводы о том, что смерть в конечном итоге делает жизнь полностью бессмысленной. Что в конце концов все творения человека не имеют смысла, коль скоро смерть разрушает их. Так действительно ли смерть лишает нашу жизнь смысла? Напротив! Ибо что бы являла собой наша жизнь, будь она бесконечна? Если бы мы были бессмертны, мы бы спокойно могли откладывать каждый свой поступок на какое угодно время. И неважно было бы, совершим мы сейчас какой-либо поступок или не совершим; каждое дело может быть с равным успехом сделано и завтра, и послезавтра, и через год, и десять лет спустя. Перед лицом же смерти - как абсолютного и неизбежного конца, ожидающего нас в будущем, и как предела наших возможностей - мы обязаны максимально использовать отведенное нам время жизни, мы не имеем права упускать ни единой из возможностей, сумма которых в результате делает нашу жизнь действительно полной смысла .
Оригинально, но алогично рассуждение о том, что если бы жизнь была бесконечна, то любой поступок можно было бы откладывать сколь угодно долго. Те люди, с которыми полемизирует Франкл, и не утверждают о вечной земной жизни. Что земная жизнь конечна, знают все. Бесспорно и то, что она слишком коротка, чтоб можно было откладывать свои поступки на сколь угодно продолжительный срок. Бесконечной может быть загробная жизнь, если таковая существует, но в этой жизни не требуют поступков. Загробная жизнь, в понимании тех мыслителей, с которыми полемизирует Франкл, – место вечного наслаждения или вечного страдания. Земная жизнь своего рода испытательный полигон, где требуется деятельность и где всегда поджимают сроки. В зависимости от того, как была прожита земная жизнь, человек получает награду или наказание в вечной жизни от «Учредителя» обоих миров. Каждый волен принимать такую картину мироздания или нет, но, взявшись опровергать её не, следует толковать идею о бессмертии в таком плане, в каком её никто и не подавал.
Какой же цели, по мнению атеистов, призвана служить эта, не имеющая самостоятельной ценности, человеческая личность? Принято отвечать на этот вопрос примерно так: оставить за собой потомство, немного имущества, добрую память в сердцах и т. п. Возможны и такие варианты, как служить счастью человечества, или какой-либо нации, или освобождению угнетённых слоёв общества и т. д. Таким образом, индивид, придя к выводу о том, что его жизнь конечна, и, поняв, что конечная жизнь не может содержать в себе собственный смысл, пытается наполнить её смыслом, поставив свою жизнь на алтарь борьбы за счастье других людей. Но ведь и эти группы людей состоят из точно таких же, не имеющих самостоятельной ценности, человеческих личностей. И всё человечество, состоящее из имеющих нулевую ценность личностей, также представляет собой нечто, имеющее нулевую ценность. Как может бессмыслица стать осмысленной, служа другой бессмыслице? И какое может быть утешение в том, чтобы оставить о себе добрую память, если ты не сможешь после смерти получать удовольствие от этого факта, всякий раз фиксируя своё внимание на нём? Всё это – самообман, призванный подсластить горечь осознания бессмысленности конечной жизни. В общем, только бессмертие души способно придать жизни смысл и значимость. Земная жизнь может иметь смысл только в том случае, если она является прелюдией к вечной жизни.
Интересно, что Франкл также приходит к выводу о том, что возможно существует другой мир, в котором обретают смысл наши усилия и страдания.
Возьмем для примера обезьяну, которой делается болезненная инъекция с целью получения сыворотки. Может ли обезьяна понять, почему ей приходится страдать? Исходя из своей среды, она не в состоянии понять соображения человека, подвергающего ее своим экспериментам. Ей недоступен мир человека, мир смысла, он непостижим для нее, она не может выйти в это измерение. Не следует ли нам предположить, что в еще более высоком измерении есть еще один непостижимый для человека мир, в котором только и приобретают смысл-сверхсмысл-его страдания ?
Возможность существования вечной жизни напрямую связана с вопросом о сотворённости мира и сущесствования души. Эти вопросы рассмотены в других моих произведениях.