Из дневников давних лет
эпиграф Ивана Алексеевича Бунина, цитирую по памяти: "Самое интересное - это дневники, остальное - чепуха."
1976 год
Бог нас любит бесконечно и постоянно. Мы Его не всегда. Как любить Его всегда, помнить о Нём? Марина сказала мне: «Я чувствую, что меня любит Бог».
Дать свободу Андрею и всем, с кем я общаюсь.
Я нашла листочек, на котором написано: "И вот Я отделил тебя от всех и оставил одну предо Мной".
Сквозь тесноту богооставленности, сквозь эти тёмные стены я говорю: «Я люблю Тебя, Господи» и этими словами пробиваю эту кору.
У меня знакомых человек 40. Как я могу со всеми регулярно поддерживать связь при моей занятости?
Я возопила к А. : "На земле нет идеала. Успокоит только Бог. Душа, не находя на земле совершенства, тоскует. Покажи мне идеального человека, покажи мне идеальные человеческие отношения".
В отношении А. во мне только боль. Перед встречей с А. в этом мире мне снился незнакомый мальчик, который склонился ко мне, припал ко мне.
«Будешь есть?», - спрашивает Андрей. Я смотрю на него, и его независимость от меня причиняет мне боль. Он не нуждается во мне.
Он проводил меня до лифта. «Эта шаль тебе очень идёт. Ты как Любаша», - сказал он. Я возразила: «Я не хочу быть Любашей». Андрей: «Ну, как Марфа». Я: «Я не хочу быть Марфой. Я хочу быть сама собой... Лина говорит, что мы скучные и вульгарные люди». Андрей: «Никогда бы не сказал, что Лина вульгарна». «А я?» Он: «Тем более».
Жизнь без общения с Андреем представляется мне таким образом: "Веков бесплодных ряд унылый".
Приходил Витя С. «Хорошо у тебя. Не хочется уходить. Ты ко мне хорошо относишься, ты видишь во мне человека. Живая душа. У тебя живая душа».
Мне поставили на день рождения телефон. Он придаёт значительность. Связь с миром налажена.
Лучше всего мне, когда мы втроём: Андрей, Игорь Нагишкин, я. Хорошо мне с Борей Талесником. Лину я люблю, хочу, чтобы она не страдала.
Мы с Андреем виделись с о. Амвросием, все ночевали у Андрея, провели у него полдня.
Я говорю о. Амвросию: «Когда сидишь рядом с Вами, чувствуешь свою греховность и мысль о смерти не оставляет. Почему с Вами так легко?" Андрей тут же сказал о. А.: «Да. Мне с о. Владимиром труднее». Я спрашиваю: «Как приобрести любовь к Богу?». Отец Амвросий: «Надо чистить сердце от страстей. Блаженны чистые сердцем, яко тии Бога узрят».
Меня посетили Ольга Моисеевна Грудцова и Лев Ефимович Рубинштейн. Я им играла и пела. Лев Ефимович сказал: «Вы – чудо. Вы делаете великое дело, что поёте». Он вспомнил портрет Сергея Прокофьева работы Кончаловского, в глазах Прокофьева колоссальная сила. Он сравнил этот портрет со мной, потом сказал Ольге Моисеевне: «Как Галя может после того, что было, ходить, разговаривать, заниматься хозяйством?».
Ольга Моисеевна не разделяла его чувств, но заметила, что если бы я была официальной певицей, я пользовалась бы большим успехом. Ей понравился тембр моего голоса.
«Нужно ли молиться, быть просителем, унижаться перед Богом?», - спросил меня Лев Ефимович. Я ответила: «У человека есть потребность обращаться к Богу. Кто начинает молиться, тот уже не может оторваться от молитвы». Лев Ефимович: «А нужно ли это Ему?» «Бог устами Своего святого сказал в Евангелии: «Непрестанно молитесь». Молитва это встреча с Богом. Он хочет нашего блага. А наше благо: быть с Ним».
Ходили с Андреем на выставку картин из Америки. Прекрасен Вермеер. Сидели потом с Андреем на бульваре. «Поедем к о. Тавриону», - сказала я. «Может быть, он исцелит меня», - сказал Андрей. Он робок со мной. Я была спокойна, немногословна. Я хочу быть с ним. Вот что прельщает меня в этом мире. Грустно расставаться с ним.
До встречи с Андреем я встретила Ёлочку Поленову: «Ты стала в десять раз красивее», - сказала она.
Обедали с Андреем у него дома. Он напевал: «Я жду тебя, желанный друг, приди, приди...», остальное он не пел вслух. Пришла Юля Татарченко. Я сидела в комнате Андрея и читала Евангелие.
Пили чай с Юлей, я кокетничала с Андреем, чего почти никогда не делаю.
«Если ты будешь на меня сердиться, я этого не переживу». Андрей: «Буду». Я нечаянно задела антенну, Андрей тихо ударил меня по руке, как он бы ударил кошку. «Побей меня ещё», - сказала я. Он внимательно взглянул на меня.
Я играла на фортепьяно, Андрей подносил в это время ко мне кошку. Я сбилась.
Была интересная передача о браке. «Даже разрушенный брак не разрушается в вечности», - сказал о. Василий Родзянко.
Мучение от ревности, на меня напало безумие. Я стала нервной и резкой, чтобы скрыть свои муки.
Позже я познакомилась с Димой Нагишкиным, братом Игоря. У него лицо героя Достоевского. Жизнь без Андрея представляется мне таким образом: «Веков бесплодных ряд унылый».
Во мне открывается в какие-то минуты бездна трагедии, боли, слёз. Это страшно. Моя любовь к нему прорывается всячески, хотя я скрываю свои чувства.
Я рассказала Марине о своих переживаниях. После этого мне стало легче. Она мне помогает.
«Я видела лицо о. Владимира во время «Тебе поем», его лицо было обОжжено молитвой», - рассказала Марина. «Тебе должна быть награда. Ты должна благодарить Бога за любовь к Андрею. Тебе надо совершенно предаться в волю Божию». Так думает Марина.
Андрей познакомил меня с Леной, своей ученицей, которая влюблена в него. «Тебе с Леной неприятно?», - спросила я. Андрей: «Нет. Но она мне совершенно не нужна».
Игорь приходил к Андрею с Людой, своей новой знакомой, она решила, что мы с Андреем муж и жена, что мы подходим друг другу.
Сердцевина моего существа – Андрей. Всё глубже и глубже я люблю его. Я чувствую иногда: невозможно, чтобы мы расстались, мы должны быть вместе. Такого чувства у меня ни к кому не было. Мое одиночество – трагедия.
Один мой друг рассказывал мне, что когда он ссорился с женой, то ему потом не хотелось жить и душу хотелось убить, чтобы больше не быть никогда. Я с ужасом слушала это. Я в безумии думаю, что Андрей больше никогда не позвонит. Он позвонил, разговаривали.
Моисей Соломонович Наппельбаум любил фотографировать немолодых и некрасивых женщин. «Главное в лице - мысль», - говорил он.
Звонил о. Амвросий. Благодать в сердце от его голоса. По дороге из храма домой – тоска по романтизму.
Едва расцвела весна, как призрак осени появился: с деревьев осыпаются какие-то соцветия. Андрей, полюби меня.
Играла на пианино несколько часов. Читала книгу воспоминаний О.М. Грудцовой, чувство потрясения от книги, слёзы. Я была охвачена стремлением немедленно ехать к О. М. и говорить с ней о её книге. Я так и сделала, примчалась к ней. Мы поговорили. О.М. была рада, что её книга мне понравилась.
С Андреем слушали по телевизору Елену Образцову. Андрей сказал, что мне идёт к лицу всё коричневое. Поил меня чаем. Я была тиха и грустна. Мы передавали друг другу кошку. Он не смеет прикасаться ко мне, так я почувствовала. Андрей рассказывал, что отец Павел человек мягкий, деликатный, но в некоторых вопросах непримиримый. Отец Павел знакомый отца Амвросия.
Я подумала, что если в ближайшее время я не выйду замуж, то я заболею – такой мрак овладевает ни с того, ни с сего моей душой.
Много играла, вошла во вкус, пальцы утончаются, уши делаются всё чувствительней.
Меня пугает безобразие старости.
Боль душевная наступает на меня приступами. Когда она отступает, в сердце нисходит покой, но он полон скорби. Неужели нельзя вымолить у Бога нашей любви друг к другу?
О. Владимир не утешит меня. Он скажет: «Терпи». А я хочу сказать Андрею: «Возьми меня к себе, не отпуская меня. Я больше не могу быть одна».
Мне стыдно просить Бога о полноте своей жизни, когда кругом всё рушится. Я прошу у Бога того, что может оказаться ещё ужасней моего одиночества.
С Борей Талесником я всегда свободна, не скована.
Удерживать дарованный Богом покой я пока не умею. Я читала вчера о старце Силуане, мне кажется, его молитвы помогли мне.
Звонил Андрей, я в этот момент молилась Божией Матери о нас с ним. Я могу приезжать к нему на дачу. Он сейчас самое дорогое в моей жизни.
Мне снилось, что он положил голову мне на плечо, а я ему на плечо положила свою голову и так мы стоим, крепко обнимая друг друга. К чему этот сон?
На пороге комнаты детского сада, где спали дети, защемило сердце, захотелось плакать. Я пришла на работу к своей крёстной дочери Ларисе Карповой–Гарсия. Её муж испанец Дионисий, иконописец.
Я узнала, что мой знакомый Владик Свешников стал священником.
Я устала жить и работать так много. От усталости углубляются печальные мысли, истощаются нервы.
Купила травы для мамы Андрея. Мы шёпотом разговаривали в комнате Андрея. У его мамы ангина. Как он чист, этот человек, я хуже его.
Отец Павел отчитывал Андрея. Ему стало легче.
«Смотри на Андрея, как на свой крест», - сказал мне о. Владимир. Я так и смотрю.
Наташенька, жена о. Владимира увезла меня к ним на дачу, обедали впятером. Гуляли с Машей и Наташей, дошли до дивной церкви в Абрамцево. Там Врубелвские изразцы, красивая мастерская, скамья Врубеля.
Много разговаривали с Наташей. Мне хорошо. Легли с Наташей спать наверху. Мама Наташи Нина Фёдоровна и о. Владимир были ко мне добры.
Красиво здесь. Отец В. работает на участке. Я спала под шёлковым розовым одеялом, цвет его восхитил меня. Таков должен быть цвет счастья.
Снился Андрей и чей-то ребёнок, его квартира, его знакомые.
8 лет назад я остановилась в храме, пораженная видом о. Владимира в белых одеждах. Сегодня я живу в его доме. Чудо! Наташа мне сказала: «Больше 20, 23, самое большее 25 лет тебе не дашь, ты очень молодо выглядишь».
Полола грядки с цветами, убирала старые листья, возила на тачке траву. Мою безумную усталость, как рукой сняло на даче.
Гуляла с детьми, играли в мяч, собирали цветы. Почти не боюсь о. Владимира. Долго разговаривали с ним, он мне много рассказывал об одном человеке, о чёрных дырах в соседней галактике, о том, как он работал на заводе мастером, как поступал в семинарию.
Весь день читала святых отцов, Тургенева, Гончарова. Наташа с Машей проводили меня на станцию. С грустью уезжала я от них. 4 дня люди отдавали мне своё тепло, внимание, труд. Я благодарна им. Чем воздам?
Поездка к Андрею на дачу, ему плохо от соседки, она колдует.
Зашли к Анюте Шервинской, час посидели у неё. Анюта рассказывала о себе. Гуляли с Андреем, он немного проводил меня. Я чувствую, что он не намерен со мной расставаться. Я примерила сегодня семью Андрея к себе – я не подхожу им. Я совсем стала не жизненна, безучастная, равнодушная. И с Андреем и без него мне будет тяжело. Жизнь без него и жизнь с ним – мой крест. Если бы я могла облегчить его страдания.
Во сне о. Павел всех нас отчитывал. Мне грустно от невнимания ко мне Андрея. «Пойдём, погуляем, я тебя провожу», - говорит он. Сели на скамью на станции. Говорю: «Может быть, ты пойдешь?» «Нет, я посижу». Я: «Иди, душенька». Он: «Нет уж, душенька, посижу».
С Мариной Винецкой мы были у Пети Старчика. Мне там было интересно.
Снился о. Владимир, он говорил дочери Маше: «Посмотри, Галя хорошо одета, а ты?»
Я заходила к маме, она завела разговор о вере, стала кощунствовать. Я ушла от этой темы. Потом мы говорили о житейских делах.
Она спросила: «Ты, что же, молишься за меня?» Я: «Да, конечно молюсь». Мама сказала: «Не делай этого». Я: «Это мое личное дело».
Она спрашивала об аде и рае. «Тебе бывает плохо?», - спросила я. «Мне всё время плохо». Я: «Вот это и есть предвосхищение ада...» Мама: «Что такое рай?». Я объяснила. ( Как будто я знаю, что такое рай... 2010 г.)
У меня было переживание во время молитвы совершенно дивное, что я нахожусь на груди Бога.
Недавно я ощутила себя только половиной. Где же моя вторая половина, чтобы я успокоилась?
Очень утомляют разговоры людей.
Мы с Лерой приехали в Пюхтицы, посетили матушку Силуану. Когда Наде (м. Силуане) было 11 лет, у её мамы обнаружили рак груди. Она стала готовиться к смерти, но подруга умолила её показаться специалисту. Тут выяснилось, что врач 25 лет назад был влюблён в Надину маму и пронёс любовь к ней через всю жизнь. «Я сделаю всё, чтобы спасти Вас». Надя всё время молилась за маму. Операция прошла успешно.
Пытаюсь работать в монастыре, но нет сил. Хочу уезжать отсюда. Андрей во сне делал мне предложение, проявлял ко мне внимание. Я убедилась в том, что монастырская жизнь мне не по силам.