Волки
В мою молодость и уж конечно в молодость моих родителей (речь идёт о первой половине 20 века) Иртыш был грозной стихией. Вся пойма Иртыша и острова заросли тополями, вётлами и просто тальником. Кроме этого, все берега и озёра кишели всякой живностью, начиная от волков, лис, зайцев до гусей, уток, всяких куликов, чаек и прочей нечисти. Волков во все времена водилось настолько много, что представляли большую опасность как для людей, так и для животноводства, особенно овцеводства.
Сохранившиеся до сих пор названия «Волчий остров» (вверх от села Ермак 18 км), «Чернавка» (3-4 км), «Чёрная протока», «Чёртов мыс» (20 км) говорили сами о неприветливых местах по берегам Иртыша. Опасность попасть в зубы волка сохранялась в районе Ермака до 1950 года. Особенно злобствовали они во время войны. Видимо, часть переселилась с западных районов, да и своих развелось много. Отстреливать было некому и нечем. Уже в конце войны волки разорвали немку уборщицу прямо возле почты. Поздно вечером шла на работу, а утром нашли валенки с остатками её ног.
Дядя Виктор стрелял волков прямо из своего двора. Зимой бросил около двора дохлую лошадь-приманку и стрелял прямо через плетнёвую стену двора. Убил около десяти волков, от колхоза за каждого получил по барану, денег пятьсот рублей, порох и дробь.
Однажды мать случайно не была растерзана волками вместе с Геной Голяшовым и Савраской только потому, что зимой огромная стая волков почему-то не кинулась на них. Они ехали навестить сильно больную мать Гены — тётю Дусю, опять же к Бунаеву. Ехали прямо по Иртышу, по льду, зимой, где-то в декабре или в январе месяце. Хоть какое-то жильё находилось не ближе семи километров. Сначала не могли понять, что за серые пятна среди торосов на льду, а когда подъехали поближе, те стали подниматься. Один, другой, третий, десятый, двадцатый, и лежащих на льду ещё видимо-невидимо. «Поворачивай, Гена, без спешки, не понукай, не кричи, может, минует. Может, Бог есть ещё на земле». Они повернули от стаи буквально в ста метрах. И стали уезжать. Савраска на что был способен? Пробежать трусцой метров двести, другую скорость с него выжать было нельзя. Мать говорит: «Не шуми, Гена, не кричи, всё равно нам от них не убежать». Повернули и поползли в обратную сторону. Мать обернулась, смотрит, волки не гонятся. И такая их масса поднялась, примерно штук триста. Потихоньку отъехали за первый поворот и давай Савраску по бокам охаживать, чтобы как-нибудь ускорить движение и побыстрее отъехать на безопасное расстояние. Что-то помешало волкам кинуться на повозку с людьми, видимо, предводительница стаи была занята чем-то более важным, чем еда. Да что такое старый мерин, старуха и пацан на триста волчьих ртов? Хватило бы ровно на одну секунду. Только оглобли остались бы.
Однажды вначале весны, светлым тёплым мартовским днём, я и отец рыбачили самоловами чуть ниже устья Белой речки. Снимая рыбу, видимо увлеклись, и не заметили, как мимо, в ста метрах от нас, волк протащил в пасти лису. Он «зацепил» её на острове, ниже на сбойке, в пятистах метрах от устья Белой речки. Спустился с верхнего мыса «Петра», пересёк протоку и выскочил в кустарник на берегу.
В это время мимо мыса по протоке ехал казах на подводе и видел, как между ним и нами пробежал волк с лисой. Подъехал к нам, спрашивает, видели ли мы волка с лисой в зубах. Отец с казахом говорили по-казахски, и я запомнил из их разговора два слова: «Каскыр» и «Сар-ит», что переводиться как «Волк» и «Рыжая собака» (лиса).
Мы бросили снасти и бегом кинулись искать след, а затем по этому следу на берег. След был явно свежий, да и яркие капли незамёрзшей крови указывали на событие, происшедшее за пять минут до того, как мы вдвоём выскочили на берег. Мы думали увидеть, как волк будет уплетать лису на берегу, и чего доброго ещё удастся отнять часть шкуры или хотя бы хвост. Но то, что мы увидели и прочитали на снегу, нас просто потрясло.
Как только волк выскочил из берегового тальника в точку, примерно в десяти метрах от кустарника, с берега прибежало ещё два волка. И не то слово — «прибежало»! В точку схода, видимо, летели, а не бежали волки, потому что след от следа был на расстоянии до восьми метров. То есть, делали такие замечательные прыжки, что в каждой куче отпечатков лап можно было наблюдать разлетевшиеся, как от взрывов, в разные стороны куски наста. Наст — мартовская твёрдая корка снега, которая вполне выдерживает человека и не проваливается, а тут от ударов волчьих лап просто взрывалась. Три строгих прямолинейных следа сошлись в одной точке и от неё пошли три новых следа веером примерно под тридцать градусов друг к другу и уходили прочь. Далее горизонт виднелся совершенно без озёр — ровная гладкая луговина, выкошенная косилками летом, а первый камыш, где можно было укрыться, просматривался лишь на расстоянии двух километров. Признаков, что где-либо лежал или бежал волк, не было.
На месте события мы нашли одну каплю крови и маленький кусочек шерсти явно от рыжей лисицы. Вот какая энергия имеется у голодных волков, когда они идут на добычу! Они просто в один прикус разорвали лисицу на три куска, и каждый со своим куском двинулся своей дорогой. К этому куску уже не подходи, если не хочешь быть съеден сам. Мы все и особенно мать часто подвергались опасности быть растерзанными волками, но всё как-то обошлось. Всё-таки человек для волка Бог, и покушение на него совершается только в самом крайнем случае.
***