Будет дождь будут и грибочки!

 
Эту деревушку я узнал издали. Она только-только просыпалась. Во дворах прозёвывались голоса — сонные и бодрые, спокойные и суетливые, порою даже с матерком, но редкие ещё. До солнца ещё далеко, но небо на востоке уже хорошо накалено. Без солнца в эту пору — сыро и зябко. Весь в инее встречал меня бревенчатый колодец с большим скрипучим колесом. Большой округлый камень — видимо, служивший для подставки ведра — в зелёных лишаях мха. Пить поутру особенно не хотелось. Но и отказываться от зуболомной водицы редчайшего вкуса было бы грешно. Обжёг зубы холодной водой и заспешил через просыпающуюся деревню — к лесу. Солнце уже оторвалось от него и поплыло над высокими макушками.
Прибавил шагу, заторопился. Потому что нет ничего печальнее для грибника, когда натыкаешься на срезанные и выброшенные червивые грибы, словно говорящие о том, что здесь уже кто-то побывал до тебя с лукошком. Я вошёл в лес, не чувствуя ничего, кроме тишины. Она стояла застывшая и хрупкая, готовая рассыпаться от малейшего прикосновения.   
У грибников, как и у рыбаков, есть удачные и неудачные дни. Но полное лукошко будет у того грибника, который отправится за ними как можно раньше (часиков так в шесть утра), иначе попадёшь, что называется, к шапочному разбору. Меня, недоспавшего, лес побаловал. Вначале первым своим клёкотом, кряканьем, свистом, а затем и грибной удачей. Я наткнулся на него, как на айсберг. Белый гриб торчал на поверхности только шляпкой. Основная часть была под травой — толстая-претолстая, ярко-белая ножка. Я срезал её аккуратно ножом, чтобы и на следующий год в этом месте уродился точно такой же близнец-красавец. Около десятка белых «поросят» легли на дно моей корзины. Но потом вдруг вышла заминка: до самой глубины леса ни одного стоящего гриба! Я слегка запаниковал. Уже начали слышаться переклики «второго эшелона» заспавшихся грибников. Но встречи не пришлось миновать. Но не с ними, упаси Бог, а с таким одичалым, как и я. Это был старик, худощавый и быстроглазый, в заплатанной фуфайке, по всей видимости, из деревенских. Ему-то я и пожаловался. Он заглянул в мою корзинку, ухмыльнулся.
— У других и того хуже бывает, — крякнул дед. — С вами, городскими, одна беда. Топчете траву почём зря, а порядку грибного не знаете.
— Да какой же здесь порядок, дедушка, — возразил я. — У каждого своя тропа к грибу. Повезёт — выйдешь на неё, а не повезёт, так и придёшь домой с пустым лукошком.
— Или с пустой душой. Лес любить надо, тогда и он к тебе с благодарностью, — расфилософствовался старик. — Вот погляди, что у меня есть, — и он протянул мне всю затрёпанную школьную тетрадку с портретами Ленина на обложке.
В моих руках была подробная карта местности с множеством маленьких кружочков. Кружочки были карандашные и чернильные.
— Что за знаки, дедушка? — полюбопытствовал я, ничего ещё не понимая.
— Это для тебя знаки, а для меня это грибы. Вот здесь должны быть маслята, — и он указал закуренным пальцем в усеянные кружочки. — Пошли, парень, так и быть, сведу тебя.
Мы подошли к указанному «квадрату»: точно — маслята, правда, они были ещё очень и очень маленькие.
— Они не любят одиночества, растут семейками, — пояснил дед. — Ладно, не будем трогать… Заглянешь сюда потом, когда они немного подрастут… Дождя им не хватает. Грибы любят напиться водицы, а потом выставить бочок на солнце и погреться. Вот тогда ты его и бери.   
— А есть у вас такие кругляшки, чтобы сейчас грибов набрать? — хитровато улыбнулся я.
— Небось не веришь старику. Покажу я тебе такое место. Только никому боле не болтай.
Дед вытащил тетрадку, разъяснил, куда мне идти, и, повернувшись, не прощаясь, ушёл прямой походкой в другую сторону. Я нетерпеливо зашагал по указанному маршруту и скоро оказался в сплошном царстве мха. Раздвинул один — большой, влажный, и обомлел: на меня смотрела коричневая шляпка боровика, а за ним другой, третий… Значит, дедуля не обманул, сдержал слово. Грибов вокруг оказалось столько, что ступить было некуда. От открывшейся тайны захватило дух, сердце забилось так, как не билось ещё никогда в жизни. Пожалел только о том, что невелика была моя корзинка.
К знакомой деревеньке я выходил из леса уже с другой стороны. Пришлось до неё добираться картофельным полем. В руках я нёс корзинку, доверху наполненную огромными боровиками. Встретилась на деревенской улице женщина с коромыслом, увидела мою корзину, остановилась и ахнула.
— Будет дождь, будут и вам грибочки, — сказал я ей, улыбнувшись.