Черные дыры Вселенной

               
                Но если ты не сможешь удержать свое царство
               
                И придешь, как до тебя отец, туда,
               
                Где мысль обвиняет и чувство высмеивает,
               
                Верь своей боли...
                                Уистан Хью Оден.

- Нет, ты только взгляни, взгляни в телескоп!- не своим голосом вскричал Леонид Сергеевич. Руки его дрожали, со лба стекали капли пота, волосы потемнели и слиплись -выглядел он как человек, внезапно пронзенный молнией..
-Отстань. Чего я не видел в твоем небе? Звезды - они и в Африке звезды. Все одинаковые и совершенно холодные. Ты только посмотри на этих красоток!
 Пашка , сын, лежал на диванчике и лениво перелистывал журнал
-Как ты не понимаешь?! Ведь это же  сенсация! Надо же было такому случиться, чтобы помощник заболел, а  рядом никого- нет, у меня разорвется сердце! Ведь это Нобелевская премия, открытие века!
Пашка заинтересованно посмотрел на отца и почесал в затылке.»_Нобелюха…это..кажется миллион долларов».
-Ты что , не понимаешь важности события? Да это перевернет весь мир? Нарушены все правила звездного неба! Никогда, ни под каким видом они не могли встретиться – и вот , смотри, смотри сюда!
-Кто?- уже другим голосом спросил Пашка, и проворно спустил с дивана худые белые ноги .
-Да две черные бездны! Они не могли так… то есть, чтобы великие силы гравитации неизбежно толкнули их в объятия друг друга!
-А почему не могли-то?
-Да это две мертвые звезды!  Мертвые!
-Мертвые как трупы? - уточнил Пашка, с удивлением разглядывая  сумасшедшего отца, еще пять минут назад совершенно нормального. Леонид Сергеевич бегал туда-сюда , не видя ничего вокруг, два раза он сильно ударился правой ногой о железный прибор, стоящий на полу. Он был бос, и неизвестно когда сбросил  туфли.
-Ну, не совсем трупы. Но послушай-ка, они могут существовать только за счет живых, голубых звезд, или красных, но живых, горящих. Они вообще не живут за счет своей энергии - они как вампиры, поглощают все живое, что проносится мимо…
-Да что ты так паришься , отец! Может, ты только вообразил, что они несутся в объятия друг друга? Не могут же звезды сходить со своих орбит! Это же не люди, в конце концов…
-Да, это не люди! Но они несутся навстречу друг другу!
Он кинулся к столу и быстро-быстро стал производить какие-то расчеты. Он волновался, черкал, даже рвал бумаги . Наконец поднял на сына совершенно безумное лицо и тихо сказал: «Возможно, я ошибался. Невероятно. Вселенная изменяется .Причинно-следственные связи  искажаются .И мне показалось… Не может быть…»
Пашка , как завороженный, смотрел на отца. Лицо Леонида Сергеевича медленно бледнело, а нога , наоборот, краснела и опухала.» Надо вызвать» скорую». Господи, а ведь» скорую»  надо вызвать как можно скорей»…
Леонид Сергеевич перехватил Пашкин взгляд и посмотрел вниз. »Да-да-да»,- забормотал он лихорадочно,-« я так и знал: когда я смотрел в телескоп, меня укусила змея. Я не видел ее в момент укуса, но потом посмотрел - она уползала быстро-быстро, и была такая полосатая, а на конце такая кисточка, как у льва, и я догадался , что это именно она меня укусила, а не просто нога затекла, как я предположил вначале. Можно , можно избежать «скорой», но надо побыстрей высосать яд, впрочем я могу и сам достать- кажется у меня во рту  нет порезов, а ведь если бы был мой сын Пашка , он сделал бы все быстрей. Как жаль, что он вчера уехал, как мне жаль…»
***
Сон Егора Михайловича был спокойный. Он вставал всего один раз - попить воды. Неприятность все -же присутствовала- вода была ледяная. Гнев привычно ударил в голову, но Егор Матвеевич сумел с ним справиться. Во-первых, новый охранник. Вероятно, хотел, как лучше. Сергей, начальник охраны, не виноват. Егор Матвеевич срочно отправил его по важному делу, доверить которое можно было только  надежному человеку. А новенький поступил без него, его принимал эта растяпа Муха. А Муха молодой, что для него – холодная ли вода или теплая, он еще слишком здоров, и нескоро поймет ,что из таких вот мелочей люди могут сойти с ума , или покончить с собой. Может быть, завтра уже вернется Сергей и тогда все будет в порядке. В полном порядке.
А что же еще? Ах, да , эти новые таблетки. Все же импортному товару Егор Матвеевич доверял гораздо больше, и как ни странно , эта внушительная сумма за несколько маленьких голубых горошин вызвала у него доверие и надежду. Организм быстро приспосабливался к новым препаратам, и довольно скоро они переставали оказывать нужное воздействие, а он любил во всем полный порядок.
 Сделав несколько глотков, прилежно перекатывая воду в ротовой полости, чтобы она приняла температуру тела, Егор Матвеевич вернулся в кровать и почти умиротворенно заснул.
И сны его тоже были спокойны, и спокойствие это было надежно охраняемо импортными горошинами. Сон был под полным контролем.
 Завтрак , несмотря на отсутствие Сергея, все же был хорош и главное, подан вовремя. Скатерть была накрахмалена и лежала так, как он любил- с выглаженными складками по краям. Это означало, что скатерти в доме Егора Матвеевича ежедневно доставались из аккуратно сложенной стопочки .Он с привычным удовольствием оглядел столовую- и здесь все было хорошо, а главное- удобно.
Яйцо- в идеальном мешочке, и Егор Матвеевич его с удовольствием откушал. Не пришлось прибегать к запасным вариантам -рядом  в особых серебряных корзиночках лежало пять яиц, сваренных в разных температурных режимах, с интервалом в тридцать пять секунд. Ложечка не была холодна, как опасался Егор Матвеевич, салфетки стояли веером, с равным расстояниям- в два сантиметра друг от друга. Сахарница была новая , так как вчера было замечен небольшой скол на самом краюшке.
 Чай остужен до необходимой температуры . Егор Матвеевич облегченно вздохнул  и миролюбиво посмотрел на Муху- парень все же старается. Мухой его прозвали за резкие движения, которые  происходили от переизбытка молодости. Черные волосы были тщательно прилизаны и как воронье крыло, отливали синим.И все же … сегодня было что-то новенькое – Обслуживая хозяина,Муха  упорно смотрел вниз.
-Что случилось?- резко спросил Егор Матвеевич и отложил серебряную ложечку  на тарелку, но не попал , и на белой атласной скатерти расплылось желтое пятно. Муха вздрогнул, и видно было , как он наполнил свои легкие до отказа воздухом и держит его там, внутри, не зная, что с ним делать дальше. Тишина уже была нехорошей и грозила бедой. Муха бесшумно выдохнул и  сказал всего три слова:«  Я ее пустил».
Егор Матвеевич встал , аккуратно сложил накрахмаленную салфетку , слишком аккуратно , слишком медленно.
-Кого?
После смерти жены  Егор Матвеевич вел уже несколько лет довольно уединенную жизнь. По его четко отлаженным движениям можно было сверять часы - вставал ровно в восемь , ровно в девять завтракал, ровно в два обедал и т. д. Прогулки, ровно как и причесывание и чистка зубов –все было заранее рассчитано и определено в пространстве и времени его маленького царства- государства. Сто шестьдесят пять шагов было от железных ворот до конца сада, которые он проходил по тщательно выложенной белой дорожке  десять раз - туда и обратно. Деревья и кустарники, что росли вдоль дорожки, стриглись по одной линейке - и были одного темно-зеленого цвета. Из-за этого беспорядка хозяин не любил осень, когда листья желтели и краснели совершенно непредсказуемо – работники обрывали их до наступления этого безумия. Общение постепенно свелось к минимуму и касалось только распоряжений по работе и выслушиваний ежедневных отчетов, которые происходили в кабинете в девятнадцать часов. Странности тоже присутствовали, но тоже носили строгую определенность и не нарушались- никогда и ни при каких обстоятельствах. Например, Егор Матвеевич не смотрелся в зеркало и даже убрал их все из своих помещений . Все предметы и мебель были куплены, выстроены и вмонтированы по строго определенным размерам, которые Егор Матвеевич сам придумал . Таким образом он установил власть над собственным  пространством и временем . И над людьми, которые волей судьбы оказались у него на службе. Он платил им достаточно, чтобы властвовать. Он обособил себя от всего мира и создал свое собственное царство. Власть в этом царстве принадлежала только ему. Одному ему. Деньги дают власть, а денег у него было предостаточно. Пристроены они были так ловко, что никто не мог посягнуть на них.
-Кого?- повторил он  свистящим шепотом змеи, готовившейся к прыжку.
Муха внутренне собрался, еще больше вытянувшись в струну, и глядя прямо в смертоносные глаза Егора Матвеевича, твердо произнес: «Я ее пустил .Эту женщину. Она сильно плакала. Уверяла, что вы - один в один ее муж. Вероятно, он умер на днях, и она была сильно не в себе. Делайте со мной что хотите. Я не мог ее не пустить».
Муха сказал не всю правду. Он не пустил бы эту сумасшедшую, ни за какие деньги. Он очень дорожил своей новой высокооплачиваемой  работой. До этого он очень долго и мучительно бедствовал.
Но он узнал эту женщину. Это была его учительница начальных классов Валетова Татьяна Сергеевна.
Валентин Мухин поступил в первый класс 33 средней школы уже в конце года- родители переехали из далекого северного города. Новый коллектив встретил ушастого новичка  неприветливо.
-Гляди-ка, муха ушастая! -засмеялись ребята и новая кличка прилипла к нему намертво. Одноклассники  почти все -были с одного огромного малосемейного общежития, что стоял берегу реки, родители работали на одном Новолипецком комбинате, отцы вместе гуляли и выпивали, а матери ругались  на  общих убогих кухнях. Все были как одна семья, а Муха был чужаком. На его беду, он хорошо учился, чем сильно выделялся среди своих собратьев.
 Татьяна Сергеевна решительно взяла его под свою защиту .А ее не просто любили –ее обожали. Она была из другого мира, с другой планеты, она была из сказки. Она не ходила, а плыла над землей, таким невесомым казалось ее тело, она не говорила, нет - это  пели цветы. Валя смотрел на нее с замиранием и не верил, что такая сказочная женщина - его родная учительница. Он  бесконечно рисовал ее акварельными красками на альбомных листах, и всегда она была среди облаков и цветов. Она ласково трепала его волосы - ему казалось, что это прикасается солнце. Она поворачивалась к доске – он отчетливо видел, как она взмахивала крыльями. Не он один, не его личная детская прихоть выстроила такой образ- весь класс боготворил ее. Родители замолкали и поправляли одежду, когда она выходила к ним после уроков.
 Она не выделяла никого из своих подданных, но именно его погладила по голове, будто  благословила  одним прикосновением. Очертила вокруг невидимую защиту от всякого зла и нападения. Одноклассники хоть и смотрели на него с завистью, но он уже был вроде как недосягаем - никто не мог причинить вреда тому, кого любила Татьяна Сергеевна.
Потом она вышла замуж за военного и уехала навсегда…
Егор Матвеевич хотел говорить , но не мог. Его смутила твердость, с какой говорил Муха. Он молча махнул рукой, подразумевая под своим жестом- приказание привести это существо, нарушившее его покой. Муха сразу же понял  и стремительно вышел.
Он вернулся с маленькой заплаканной женщиной. Волосы у нее были длинные, темно-русые, волнистые. Платье аккуратное, сшитое по фигуре. Вишневое , с белым воротничком. А лицо распухшее и совершенно безумное.
-Я никуда отсюда не уйду, - произнесла она очень тихо, но Егор Матвеевич расслышал все..- Вы похожи на моего мужа. Его больше нет. Я буду здесь. Потому что не могу не видеть его. Мне без него нельзя…
-А сколько вы собираетесь здесь быть?- спросил Егор Матвеевич, с ужасом улавливая в своем голосе глубоко скрытый страх.
-Совсем немного. Не беспокойтесь. Может быть даже неделю ,- милостиво сообщила она.
Егор Матвеевич поднял глаза на Муху, и произнес:
-Хорошо. Этот молодой человек поможет Вам устроиться. Да, а как вы сами –то представляете себе вот это  –видеться со мной?
Женщина смутилась и показалось даже, что она первый раз за много дней ненадолго пришла в себя .Она растеряно смотрела на Егора Матвеевича и он ясно увидел, что перед ним не наглое, безумное существо, как он предположил вначале, а временно сломленный  человек, попавший в беду.
- Мы будем с вами обедать ,- наконец взял себя в руки хозяин своего царства. -А обед у нас ровно в два часа.
Егор Матвеевич впервые за много лет плохо спал. Что-то мешало ему, и эта боль была сосредоточена именно в ступне правой ноги. Он шел по лесу, по высокой траве, и травы и цветы, и весь этот дивный лес пугали его. Через дорогу скользнула длинная змея с узорчатым рисунком на спине.» Это она ужалила меня ,а я не заметил!»-ужаснулся Егор Матвеевич.-«Боже мой!»  Он нагнулся и увидел на ступне правой ноги еле заметное красное пятнышко. Нога опухала прямо на глазах.- «Боже, как я очутился в этом лесу, без всякой помощи я погибну. Погибну, боже, спаси меня!»
Впервые он волновался, выходя к обеду, и злился на себя, что вчера допустил такую слабость и разрешил ей остаться, злился на Муху и решительно собирался его уволить, как только приедет Сергей. «Если она опоздает хоть на минуту, я..»,-подумал он мстительно и не решил ,что же сделает.
Между тем Татьяна Сергеевна уже сидела за столом .Мягкие волосы лежали по плечам. Глаза красные  и виноватые. Но в целом, за эту ночь она слегка изменилась-стала спокойней.
Егор Матвеевич взял стакан чая и вдруг поставил его на место. Он испытывал непонятную неловкость. Ему сильно мешала эта женщина, и он мечтал ,чтобы она исчезла в ту же секунду. А Муха бы удивленно махнул салфеткой и спросил: «Вам привиделось что-то?»
Он бы ответил :» Да , кажется, был какой-то образ, вероятно, плохо спал».
Татьяне Сергеевне тоже было  не до еды. Она сделала два глотка из белой чашки, закашлялась, испуганно посмотрела на Егора Матвеевича, схватилась за волосы и стала быстро заплетать маленькую косичку. Волосы были пушистые, но не густые, и косица вышла жиденькая и жалкая. Егор Матвеевич поморщился и посмотрел на Муху. Что испытывал Муха, было неведомо, но лицо его была полнейшая невозмутимость. Он элегантно порхал, да-да, именно порхал между стульями , из мухи внезапно превратившись в бабочку, и руки его казались лапками и были в постоянном движении. Он что-то переставлял на столе, уносил, приносил, не обращая никакого внимая на то, что двое сидящих  перед ним - хозяин и эта женщина, его бывшая учительница, ничего не едят и  не пьют . И эти звуки, которые он постоянно производил: шорохи, постукивания, скрип, и даже шелест – каким- то образом скрадывали то огромное напряжение, что воцарилось в столовой. Когда Муха на секунду вылетал, унося в руках какую -  нибудь тарелочку, Егор Матвеевич даже как - то слегка сжимался и чуть ли не уменьшался в росте…
«Так. Неделя. Осталось шесть дней. Надо бы продержаться. А может, выгнать ее, и не ломать голову? Уволить Муху. Уволить всех, кто мог видеть ее , нет, не ее, а его в этом дурацком положении.»
 Егор Матвеевич даже не подозревал, какое тонкое удовольствие получал он от беспрекословной власти над своими людьми. Эта энергия струилась над ним, как летний дождь , омывала и питала его, как сухую растрескавшуюся землю. Он не хотел признаваться себе в том, что эта живительная сила, которая питала его, именовалась страхом.
Он не уволил Муху. Не сменил персонал. На второй день он вышел к столу, преисполненный самой решительной силой. Он ни разу не взглянул на нее. Кушал. И ощущал вкус. И Муха снова боялся его. Осталось пять дней. А это мое царство.
« Почему предметы в столовой бросаются в глаза отдельными, совсем не связанными между собой по цвету и форме пятнами? Странно, что я до сих пор этого не замечал. Вероятно, я руководствовался другими, практичными соображениями по их использованию. Пусть все останется, как было.
С чего это я взял, что что-то изменилось в моей жизни? Она была только слегка нарушена внезапным вторжением этой женщины. Я мог бы выгнать ее, но согласился помочь. Так поступил бы любой нормальный человек. Тем более, что она совершенно больной человек, а я - здоровый. «
Егор Матвеевич был доволен собой. Это вторжение больше не волновало его , разорвавшаяся было материя пространства и времени заново сомкнулась, и он ощутил себя вновь в спасительной защите ватного кокона.
Он уже был в состоянии дерзко и твердо рассматривать эту женщину, волей судьбы тоже оказавшейся в его власти. И как только он не догадался об этом сразу? Она успокоится и поймет силу его могущества над собственной жизнью. Она не справилась с потерей мужа. А он , Егор Матвеевич, победил боль, и страх, и отчаяние. Он возвысился над простым человеческим страданием и остался жить. Жить полноценной управляемой жизнью, а не жалким размазанным слизняком, как эта особа, сидящая напротив.
Сидящая напротив особа была действительно жалкой. При взгляде на нее было очевидно, что не было никаких шансов выжить этому человеческому существу. Человеческой личинке. Все , на что она опиралась в жизни, было в одночасье разрушено. Чтобы набраться сил …нет, это было практически невозможно. Ничего не случается на земле такого, что было бы немыслимо с точки зрения здравого смысла. Звезды не сходят со своих орбит. Люди, лишенные смысла жизни, не смогут выжить. И все -таки в моей столовой чего-то не хватает. Что-то не то с мебелью. Как странно что я раньше этого не замечал  .Когда приедет Сергей, распоряжусь пригласить дизайнера, нет, несколько человек- пусть изменят всю планировку столовой. И как это  я раньше этого не замечал?
Страдала незнакомая женщина, пребывал в смятении Муха, настойчиво удерживал привычный мир покоя Егор Матвеевич, и все это причудливое сочетание человеческих чувств сплеталось, закручивалось, лепилось в одном маленьком замкнутом пространстве. И уже независимо от людей, их воли и нравственных убеждений -  сотворялась новая материя. И чем больше она росла, тем сильнее искажала пространство и время   обособленной вселенной.
Парадокс заключался в том-  чем стремительней она менялась, тем уверенней становился Егор Матвеевич , что его мир прочен и непоколебим. Как черный камень. На планете Земля он был не одинок в этом заблуждении.
-Я хочу гулять,- сказала она.
-Да? -растерялся он. –Ну, вот …вас проведут в сад. Можете пойти сразу же после одеба, простите , обеда.
-Я хочу с Вами, -  кротко повторила  она.
-Хорошо, -  опрометчиво согласился он.
«Да погуляю немного. В этом нет ничего особенного. Вот если бы она предложила выехать куда-нибудь. А ведь это мой сад. И что такого особенного в ее просьбе? Особенного ничего нет. »
В саду было жарко. Прохлада еще не спустилась с небес. Зелень хлынула со всех сторон.Женщина ступала осторожно, потом вовсе сбросила туфли и пошла босиком. Он видел, как ей хорошо. На время она забыла о том, что умирает. Но это скоро закончится. Она обернулась и посмотрела на него. Во взгляде было сострадание.
И это принесло боль. Неожиданно этот взгляд принес ему боль. Не может быть, чтобы ему стало так больно. Этого просто не может быть, потому что это невозможно.
Она не имела права так посмотреть на него. Так смотреть имел право только он, находясь в своем царстве. Какие еще права посмела выдумать она, находясь в полной его власти?
Егор Матвеевич опоздал на обед. Она ждала его,  несмотря на то, что ее тарелки были пусты .Она поела в первый раз за все время пребывания в чужом доме. Может быть, она ела тайком все это время?
Егор Матвеевич ел плохо, еле ковыряя вилкой салат. В саду было по-прежнему душно. Боль не уходила .Она нарастала. Надо было немедленно избавляться от нее. Надо было немедленно действовать. Татьяна Сергеевна некрасива и раздавлена. Сломлена жизнью и  к тому же некрасива. По-прежнему плетет свои косички, когда сильно нервничает. Вот сегодня, например, заплела их целых пять штук. И даже не понимает, что она не маленькая девочка. Предложу Мухе купить ленты и подарю ей за обедом. Черт, прикажу Мухе,  чтоб купил. Как вскинет она свои брови, как посмотрит на него в гневе. А он усмехнется одним уголком губ. Потом возьмет салфетку, приложит к губам …и уйдет. И не выйдет завтра к обеду.
-Я хочу клубнику,- сообщила она на следующий день. - Поспела клубника.
-Да, да. Да. Она красная. Завтра же подадут. А хотите, сегодня к ужину?
-Конечно к ужину, - согласилась она. Усмехнулась одним уголком губ, взяла в руки салфетку, приложила ее к губам…и ушла.
«Обиделась. Интересно, на что она обиделась. Так. Все по – порядку. Вот спрашивает она про клубнику. Я сказал, что подадут завтра. Но потом же я быстро исправился и сказал, что к ужину. Возможно , она обиделась на то, что я назойливо предложил ей ужин. То есть, она вообразила, что я тоже приду. То есть она возмутилась моей назойливостью. О, черт ! Не  пойду  на ужин и все.
Так. Вот не пойду. А вдруг я все это выдумал? И она была просто рада? И хотела скрыть это…А я не приду?»
-Как вам клубника? - спросил он.
-Такая чудесная. Она просто чудо. Как в сказке. Куда же класть листики?
-А кладите их в чашку. Вот сюда. Или бросайте прямо на скатерть.
-Что вы? На такую белоснежную? Что вы такое говорите?
- Вам нравится? Такая белая?
-Да. Мне она нравится. Белая-белая. Чему вы смеетесь? Что-то на лице?
-Нет, нет. Я подумал . Я подумал просто и все.
-Нет, все-таки скажите. Я не засну. Что-то я не так сказала? Да?
-Да. То есть, нет. Да, конечно. Чему вы так смеетесь? Я что-то не так сказал?
-Нет, то есть да. Хорошо. Скатерть загрязнилась. Вся в листиках. И на чашку налип.
-Я сейчас уберу. Надо бы сменить эти чашки. Все почему-то белое. Даже салфетки.
-Да, вот можно красные. Хорошо бы красные чашки . Или розовые. И цветы в столовой.
«Ах, боже мой. Как же это он не догадался ? В столовой не хватает цветов. Вот чего не хватало .Чашек с рисунком. Открыть окна. Попрошу Муху. Ах да, вернулся Сергей. Оставлю Муху. Непременно должен быть он. Вдруг, ей не понравится Сергей. А Муха  ей точно нравится.»
-А где вы спите?- спросила она на следующий день.
-То есть,- поперхнулся Егор Матвеевич.
-Я хотела посмотреть , какая у вас спальня,- сказала она спокойно, глядя прямо в его широко раскрытые глаза.- О господи, как же это он не догадался? Вот дурак! Она хочет посмотреть, вернее, ей хочется посоветовать, как уютнее, то есть она предполагает…
-Конечно, конечно,- заторопился он ,-сейчас же и посмотрим.- Он слишком быстро встал, чуть не опрокинув стул, не глядя на Муху, который стоял к нему спиной и был чем-то занят. Вот ведь как он отупел в своем замкнутом пространстве, что слово «спальня» вызывает лишь стыдливые эмоции, вроде как и слово это неудобно произносить вслух. А она что, человек совершенно бесхитростный, спрашивает, что хочет, как дитя Божие…
Он широко открыл дверь и пригласил ее в свою спальню, точно в кабинет .А спальня , действительно походила на кабинет и это Егор Матвеевич сразу сообразил, когда взглянул на комнату ее глазами. Многочисленные полки, стеллажи с книгами,  торшеры, узкая кровать, заправленная мягким пледом, приглушенный свет, коричневые тона- всего это напоминало берлогу медведя, и чтобы развеять неловкость, он пошутил:» Все здесь предусмотрено под мишку, и потому…» Дальше он не знал , как продолжить. Она уверенно прошла все полки, раскрыла несколько книг, бегло прочитав кое-что, небрежно закрыла, потом подошла к узкой кровати и села на нее.
-Очень узкая, - тихо сказала она, глядя на него .-Я хотела сказать…
-Что?- перебил он ее, отчаянно пытаясь придумать что-то. Объяснить то, чего  не понимал, выпутаться из всего странного, что несла в  его мир эта непонятная женщина…
-Я сплю одна,- тихо и правдиво сказала она, все так же настойчиво глядя на него прекрасными светло-зелеными глазами. - Я сплю одна…и мне страшно. Видите ли, дело даже не в том. Что мне страшно…вероятно, я бы с этим все же справилась… Но это…
-Что?- опять упорно перебил он ее, невольно всасываясь , как в гибельную воронку, в колдовскую магию ее почти бессвязного шепота.
-Это,- еще тише и еще бессвязней повторила она.- Вы что, увлекаетесь космосом?- внезапно вполне осмысленно спросила она, вспомнив  причудливые туманности на обложке книги,которую только что рассматривала. И, не дожидаясь ответа, почти по слогам повторила бегло прочитанные строки : »И столкнулись черные дыры, и силы их были равны. И тогда они поглотили друг друга  …»Что же там было дальше?
-Это всего - лишь фантастика ,-хотел ответить Егор Михайлович, но не успел…
  Прикосновение губ и вкуса поцелуя Таня не почувствовала, только дивно вздрогнула и понеслась в небо, мелькая зелеными юбками, пухлая бузина, возле которой они стояли, обнявшись, с Егорушкой. А дальний дом на бугре, что казался величиной со спичечный коробок, напротив- увеличиваясь с каждой секундой, устремился к ним…Ликующе, каким-то злобным криком заорал оранжево-желтый петух. Пролетали благоуханные тополя, на них опрокидывались золотые купола, кувыркались , роняя красные, синие и желтые перья, какие-то совершенно безбожные всклокоченные птицы, блаженно усмехалась луна…
  -Пойдем,- неожиданно для себя прошептала Таня и потянула Егора за руку, они ,перелетев через каменный дом, растворились в соломе…Лишь только она прикасалась к его губам- они тут же обменивались телами- она ослепительно –влажно пахла ландышами, Егор -прозрачно-зеленым березовым соком. У ее губ был терпковато - сладкий вкус горячего грушевидного чернослива, когда от солнца лопается черно-алая кожица…
 И все кругом поющее, звенящее и падающее: прозрачные капли березы, несказанно- бредовый запах молодой кожи, с хрустальным звоном умирающие звезды-все уместилось на одной ладони…
-Мы не будем жить в этом страшном доме, да?- спрашивала его Танюшка.
-Конечно, конечно,- торопливо отвечал он.- Мы больше не будем жить ни в каком доме. Мы будем до конца жизни путешествовать в машинах, поездах, самолетах.
Будем жить в юртах, на берегу моря. Особенно я хочу в джунгли- там такие красивые лианы. Мы будем копаться в древних руинах, рыться в рукописях великих сумасшедших, слушать органную музыку безумцев. Я буду с холодной усмешкой читать тебе глупейшие романы, ты будешь варить мне вкуснейшую бамбуковую кашу. Еще я буду рвать тебе охапки мокрой сирени и черемухи - как они пахнут после дождя!
-А дом, дом?- осторожно напомнила Танюшка.
Да, да,- счастливый тем, что так быстро догадался,- сказал Егорушка.- Конечно, мы подарим его Мухе. Кому же еще…