AUDIO: http://yourlisten.com/channel/content/16905270/Bolnoy
Я сразу обратил внимание на тихих личностей, которые, подобно мне, стараются затеряться в толпе. Стал на них ориентироваться, так как они лишний раз даже из палатки не выйдут, и если вышли – значит, надо. Благодаря этому, отдыхаю без суеты, ни разу не опоздал на построение и ни разу не попался неработающим. Все же умные люди попадаются здесь не только в летнее время, когда база отдана на растерзание студентОВ.
В толпе затеряться несложно, потому что при перекличке всегда есть проблемы с прочтением моей фамилии. Активно этим пользуюсь, никогда не поправляя, а если спрашивают, то по разному коверкаю свою фамилию, вставляя рандомальные гласные среди записанных у командирши согласных. Вначале у нас было шесть Дмитриев, и я среди них просто солдат без имени с невозможной фамилией. Очень удобно не обращать внимания ни на что, стоя в углу, или на крики сержанта в спину, когда очень быстро идешь под девизом "матушка Лень зовет".
Юрку с простой украинской фамилией в два слога по имени даже не называют. Тем более, своим высоким ростом он выделяется из толпы, поэтому вечно ходит в добровольцах. Если бы не его матерные ворчания по этому поводу с диким украинским акцентом, то был бы идеальный израильский солдат.
- Гхакшев! – орет Юрбан при приближении мем-мем.
- Вообще-то правильно говорить Акшев, без "Гха", – говорит она, подойдя ближе. – Понятно?
- Агха! Гхакшев, твою мать!
В иврите есть устойчивое выражение "лех-кебени-мать", которое пошло от смеси иврита ("лех" – иди) и русского (в переводе не нуждается). Оно не считается грубым и применимо даже в детском саду, равноценно "иди к черту". Но в армии за добавку вольностей в виде родственников подобного рода сразу следует коллективное наказание, и все присутствующие отправляются поработать.
Обычно я стараюсь найти себе занятие сам, чтобы мне не нашли. К примеру, могу часами помахивать метелкой, сметая все на своем пути, но откладывая окончание работы "на потом", чтобы обязательно это не успеть. А тут, как на зло, остановился на минутку с Юрбаном свежим воздухом покурить, ведь "дым отечества нам сладок и приятен". Хотя Чацкий, наверное, курил что-то более интересное. Теперь вот послали на кухню с еще десятком человек, а мне уж верилось, что туда я больше не ездун... ездюк... ездец... Короче, пошел отмывать посуду с посланными массами от масс недоеденных.
Оспаривая мнение Марка Твена, мое стремление к большинству обусловлено возможностью пофилонить в толпе. Но в столовой – это наиболее сложная задача. И тут смотрю: у складов пять человек построились и ждут чего-то. Присоединился к ним с краю – все равно командирша не помнит, кого отослала. Проходит капитан и спрашивает меня, как крайнего: "Что вы тут делаете?" (имея в виду всю толпу) Честно ответил: "Не знаю." И выпрямился по стойке смирно. "Продолжайте", – ответил он и ушел. А мы остались в молчаливой выправке по стойке смирно.
Собственно, за разговорчики в строю нас пугают, что мы весь день будем так стоять. Я был бы не против – все лучше мытья посуды. Так что продолжаю придерживаться позиции, в которой слова не расходятся с делом: молчу и ничего не делаю. К сожалению, оказалось, что эта группа ожидала отправки домой на "гимели". Больные и немощные неподвижно стояли четверть часа, шикая на меня, когда я пытался узнать, что мы, собственно, ждем. С прибытием автобуса они собирались так быстро, что было обидно терять таких активных и способных вояк.
А вообще, это была гениальная идея, давно пришедшая в голову, и, наконец, нашедшая мозг! На ближайших стрельбищах пожаловался, что сильно чешутся глаза, и меня тут же отправили к медику полка. Тот первым делом протянул мне градусник. Я говорю, что у меня нет жара, а просто аллергия. Но это было неважно – пришлось измерить температуру прежде, чем получить хоть какую-то помощь. У него вообще пунктик на градусник. Может, это единственный прибор, который он был способен освоить. В итоге удалось выбить "бет" на полдня, в отличие от "гимеля" – это отдых на территории лагеря. Тоже неплохо!
После этого случая я серьезно занялся своим здоровьем. Вместо помахивания любимым метательным орудием (в смысле, метлой) теперь часами сидел в ожидании медицинской помощи, услужливо пропуская всех вперед, благодаря чему последующие три дня вообще не понимал, что происходит на базе. Кричал со всеми "Акшев" и на вопрос: "Понятно?" – кричал "Да!" со всеми, а после спрашивал, что же мы делаем и что нам понятно. Немного успокаивало то, что не я один был такой, так как большая половина спрашивала у меньшей то же самое.
Врач на базе появлялся лишь дважды в неделю, но принимал всех до последнего. Получить медицинскую помощь стало неизбежно. Ничего, рассказал ему все, как есть. Мол, я не профессионал, поэтому врать не буду... и понеслась! Обалдев от моих симптомов, доктор осторожно сказал:
- Не хочу тебя пугать, но тебе стоит провериться. Я выпишу направление, и, если в течение двух недель ты никуда не попадешь, то определю в приемный покой.
Да если собрать все симптомы, что я ему рассказал, то через две недели меня забрать можно будет только в морг.
- Значит, ты живешь в Крайот... Это возле Иерусалима, где-то на юге?
Ну как ему тут ответить: честно или все, как есть? Не стал поправлять географически "подкованного" человека и с искренним удивлением спросил:
- А есть больница на юге? Это бы мне подошло.
Врач усмехнулся, мол, конечно, есть, наивный ты солдатик, и выписал бумажку в Ришон-Ле-Цион. Несмотря на то, что технически эта больница была в Центре, опоздание на родную базу было гарантированно. Шутка ли, промотаться через пол страны туда-обратно. Показал справку своей командирше, и та обалдела:
- А почему не в Хайфу?
- Я знаю? Врачу видней.
- Ладно, пусть медик полка назначит тебе очередь.
Старый знакомый сразу меня узнал. "А-а.. Дмитрий. Как твой глаз?" И протягивает градусник. Я пытаюсь объяснить, что со мной все в порядке, но он настоял на своем. Градусник вставлялся "per oral", и потому мы молча сидели и смотрели друг на друга. Аппарат пикнул, ховеш посмотрел на мою нормальную температуру и дал понять, что я свободен. Тут уж я, извиняясь за то, что говорю, когда он перебивает, рассказал ему, зачем пришел. Оказалось, что очередь так уж скоро не назначишь. Но он, в свою очередь (как-то каламбурно получилось), обещал с этим поторопить кого следует.
Умники в армии (глава 4): http://www.proza.ru/2010/10/25/1047