Вся жизнь, пока она жила с родителями, ей казалась клубнично - ванильным раем, пока она не начала жить самостоятельно...
Она знала его давно, это был друг её брата. Он частенько приходил к ним в гости. Но лишь повзрослев она поняла, что он стал смотреть на неё совсем другими глазами. Однажды солнечным утром он пришёл к ним домой. Брат, не дождавшись своего друга, который видимо проспал, ушёл на реку, рыбачить. Она, будем называть её Элиза, проснулась и встретилась взглядом, с сидевшим у её кровати другом брата, будем называть его Стефан. Стефан улыбнулся ей и предложил прогуляться с ним до реки, туда, где должен был рыбачить брат Элизы. Дорога шла через лес, но ей не было страшно, ей было весело. Стефан рассказывал Элизе по дороге смешные истории, которые когда-то происходили с ним.
Вскоре эта дружба между Элизой и Стефаном переросла в нечто большее, наверное это можно назвать любовью. Всё было бы хорошо, но родители Элизы были против этой дружбы. Они считали, что их милая доченька достойна другого мужа. Но дочь не хотела их даже и слушать. Однажды, Элиза и Стефан сговорились и решили убежать рано утром, пока все спят, куда глаза глядят. Открыв окно в своей спальне Элиза, собрав небольшой узелок своих вещей, выскочила навстречу своему счастью, как тогда думала она. Забыв обо всём , крепко держась за руки, Элиза и Стефан шли навстречу своей судьбе. В ближайшей деревне они наткнулись на заброшенный домик. В том домике стоял старый стол, стул и кровать. Кровать была старой, с продавленной панцирной сеткой, а спинки кровати были выточены из металла. Старая печка, чернела среди кухни, дров в сарае практически не было. Но всё-таки это был выход, решили они. Походив по соседям они узнали, что в этом домике уже давно никто не живёт. Старый хозяин давно умер, а детей у него не было. Постепенно они привыкли к своему новому жилью. Стефан целыми днями искал работу в деревне, а Элиза не покладая рук своих приводила жильё в порядок. Носила сухие ветки из леса, который был поблизости с домиком. Не сразу, но Стефан нашёл работу, теперь у них появились небольшие деньги для покупки скромной утвари в дом. Осенью Элиза поняла, что беременна. Уже на следующий год в середине лета у Элизы и Стефана родилась дочь. Свою дочь они назвали Стелла. Эта была белокурая девочка, со слабым здоровьем. У родителей Стеллы не было денег, даже на то, чтобы купить дочери кроватку, поэтому спать свою дочурку они укладывали в цинковую ванночку, в которой и купали девочку. Девочка часто болела, на лекарство денег не было, поэтому Элиза и Стефан носили дочку к местным знахаркам, которые кормили и поили их дочь вонючими снадобьями. Время шло, дочка подрастала. Она стала гордой, своенравной, вредной девочкой. Отец недолюбливал свою дочь. Он частенько срывал на ней свою злобу. Старого Стефана уже было и не узнать, в этом жадном и злом мужчине. Мать как могла защищала свою маленькую девочку, порой становилась наперерез своему мужу и от того попадало частенько и ей. Стефан всё чаще стал бить Элизу и всё чаще стал приходить с работы пьяным. Элиза очень сожалела, что не послушала своих родителей, но уйти от мужа с маленьким ребёнком на руках она не могла. Всё чаще и чаще свой гнев Стефан вымещал на ребёнке и жене. Клубнично-ванильный рай закончился. Любовь ещё трепетала в сердце Элизы. Она надеялась, что Стефан изменится, если она родит ему сына. И вот с рождением сына Стефан изменился, но не изменилось его отношение к дочери. Иногда он порол её солдатским ремнём из своих брюк, просто наотмашь бил по голове, так, что у девочки летели искры из глаз. В душе девочки всё больше и больше росла ненависть к отцу. Сына Стефан любил больше, но со временем охладел и к нему. Снова начал пить водку, задерживаться с друзьями на работе. А Элиза одна тащила на себе и двух маленьких детей и груз домашней работы. Стефан снова взялся за старое: пил и издевался над своей женой. Он бил её кнутом, бил тубареткой по голове, так, что разлеталась в дребезги. Дети стали взрослыми и разъехались кто куда. Но жизнь Элизы по прежнему была сущим адом. Так Элиза, расплатилась за своё ослушание родителей, которые лишь желали добра своей единственной дочери.