Слова В.Ф. Одоевского «Солнце нашей поэзии закатилось» хорошо известны нам всем. Мы знаем о ком и почему это написано. Кажется, ни одну эпоху мы не знаем так хорошо, как пушкинскую.[15, 344] (Здесь и далее в цитируемых источниках первая цифра в прямых скобках означает порядковый номер источника, указанного в списке используемой литературы в конце книги, вторая цифра — страницу.) Но такое чувство бывает тогда, когда прочтешь одну или несколько книг о Пушкине. И чем больше читаешь, тем быстрее исчезает эта уверенность, и приходит понимание, что знаешь очень мало. Появляется множество вопросов, замечаешь какие-то разночтения, расхождения. В истории создания посмертной маски Пушкина, казалось бы, нет загадок. У смертного ложа поэта были его друзья, которые оставили воспоминания, описав поминутно трагический ухода поэта. Но это не так.
1. Из истории масок
Проживи А. С. Пушкин еще пять лет, и, возможно, мы располагали бы его фотопортретами. (Пушкин погиб за год до рождения фотографии. [36, 202]) Но, как известно, история не имеет сослагательного наклонения. Первые черно-белые фотоизображения были получены во Франции Л. Ж. М. Дагером и Ж. Н. Ньепсом в 1839 году, двумя годами позже фотографии были сделаны в Англии, а затем - в России.
Посмертные маски – это произведения искусства, представляющие слепок из гипса или другого пластичного материала, снятый с лица умершего. Первоначальный слепок служит как форма для отливки посмертной маски. В древности, когда техника бальзамирования не позволяла сохранить лицо, при погребениях на лицо умершего накладывали погребальные маски из золота, дерева и других материалов. [49]
В одном из источников читаем, что античность не знала посмертных масок. Этот феномен, берущий свое начало в XV в., полностью принадлежит христианской культуре Западной Европы. Данный обычай получил наибольшее распространение в XIX веке. Посмертные маски впервые появились в Италии, Франции и Англии. [53] Но есть и другое мнение: первые посмертные маски относятся к эпохе неолита.[49] Изготовление гипсовых слепков с лиц умерших своими корнями уходит в глубины веков. Еще до римлян на Апеннинском полуострове в первом тысячелетии до н. э. с развитой цивилизацией обитало ныне давно исчезнувшее племя этрусков, уже имевшее обычай снимать маски с умерших, что явилось одним из источников высокого портретного искусства римских скульпторов. Этот особый, самый реалистический жанр изобразительного творчества распространился по странам Европы и дошел до России. [56]
Для портретирования тех, кто уже ушел в мир иной, посмертные маски наиболее ценны для художника. В работе скульптора над памятником маска играет главенствующую роль. Гипсовая маска поэта, снятая с него в день смерти, - единственное документальное воспроизведение строения его лица. Для художников всех последующих поколений, работавших над созданием образа Пушкина, маска стала драгоценна его подлинными чертами. Первые скульптурные изображения поэта, бюсты поэта работы С.И. Гальберга и И.П. Витали, были сделаны только после его смерти. [25, 122] Вспомним памятник Пушкину, который 6 июня 1880 года был открыт в Москве и «крещен» речами Достоевского, Тургенева, Аксакова. В 1937 году развернулась дискуссия о том, каким должен быть памятник поэту, как передать в памятнике сходство. Пушкинская иконография этого периода пополнилась целой галереей образов поэта, в создании которых маска играла главенствующую роль. Назовем рисунок графика и живописца, иллюстратора пушкинских произведений и автора замечательного портрета «Пушкин-лицеист» В.А. Фаворского «Натюрморт с маской Пушкина». В доме художника была маска поэта «если и не из числа гальберговских масок первого отлива, то все же из старых масок». [22, 254]
С гальберговских масок были сделаны десятки, если не сотни копий. Такая копия есть и у автора этих строк.
2. Дар
Знаковое событие произошло 4 ноября 1989 года (такая дата стоит на обороте старой фотографии, запечатлевшей этот день): экскурсоводы из Пскова передали мне в дар копию посмертной маски Пушкина. В то время мы жили в замечательном университетском городе – Тарту. С моими псковскими коллегами мы познакомились на экскурсии: в Тарту прибыли туристы, которых они сопровождали, а экскурсию по городу проводила я. Узнав, что они работают в Пушкиногорье, я рассказала им об одной из оригинальных посмертных масок Пушкина первого отлива, хранящейся в Музее книги при Отделе рукописей и редких книг Научной библиотеки Тартуского университета. Началась дискуссия. Мои друзья считали, что это копия, я утверждала, что это оригинал. Наверное, я говорила с такой убежденностью и с такой любовью, что в следующий свой приезд они привезли мне маску поэта. По их словам, это была одна из копий маски, хранящейся в Тригорском. Такой дар ко многому обязывает, поэтому, получив его, я занялась изучением истории создания маски.
3. Е.Ф. Шмурло
Первой прочитанной мною книгой была небольшая книжечка историка Шмурло Евгения Францевича (1853—1934) , профессора Санкт-Петербургского и Тартуского университетов. В 1895-1900 гг. Е.Ф. Шмурло занимал должность директора университетской библиотеки. [44] Книжка называлась «Маска и письмо А.С. Пушкина, хранящиеся в библиотеке Императорского Юрьевского Университета», изданная в Юрьеве, так тогда назывался Тарту, в 1899 году. [37] Ее издание было связано с празднованием столетней годовщины со дня рождения А. С. Пушкина.
Но еще раньше, после сообщения в печати о маске, хранящейся в Тартуском университете, развернулась полемика. В февральской книге журнала "Исторический вестник" за 1896 год впервые появились сведения о маске, хранящейся в Оренбургском областном краеведческом музее. [48] Кроме нее, тогда знали лишь о той, которая экспонировалась в Петербурге на Пушкинской выставке 1880 года в дни празднеств по поводу открытия в Москве памятника Пушкину как собственность некой г-жи Семечкиной. [37, 7] (Т.Б. Семечкина-Данзас - племянница секунданта поэта при роковой дуэли. Первый в Саратове музей, посвященный Пушкину, был основан на самом рубеже XIX и XX веков по инициативе начальницы Мариинского института благородных девиц Татьяны Борисовны Семечкиной-Данзас. [48] Хранительница семейных реликвий Данзасов, среди которых были и бумаги, касающиеся дуэли Пушкина. Т. Б. Семечкина вспоминала: «Конечно, все самое ценное было собрано уже моим дядей, секундантом Пушкина. Он хранил это просто как самое дорогое для себя. Семьи у него не было, и моему отцу /Б.К. Данзасу – З.К./ все досталось в первоначальном виде».[45] Одна из масок Т.Б. Семечкиной, а их у нее было две, была подарена ею Н.Н. Ге, и след ее впоследствии затерялся, а другая выставлялась на пушкинской выставке 1880 г. в Петербурге и ... была зарисована В.А. Серовым. [35, 397] Впоследствии эта маска находилась в Пушкинском заповеднике (село Михайловское) и была утрачена в годы Великой Отечественной войны. [35, 398] Известно, что одна из масок Пушкина, хранящаяся в Михайловском, была уничтожена в 1918 году. [27, 591]) Далее читаем: «... настоящее издание маски с фотографического негатива представляет ту ценность, что впервые дает точное и документальное воспроизведение оригинала. Таковым для настоящего издания служила ... не маска г-жи Семечкиной, а другая, составляющая собственность Библиотеки Императорского Юрьевского университета. Эта маска имеет свою ... историю». [37, 14] Снята она была под руководством известного скульптора Гальберга, уроженца Ревельской губернии Эстляндии (Ааспере, мыза Каттентак).
Профессор Шмурло считал, что вопрос о посмертных масках А.С. Пушкина оставался не без оснований далеко невыясненным и спорным [37, 5] : "Из только что появившейся заметки г. Лишина, - читаем в его книге, - можно думать, что маску снимал итальянец Фратини". [37, 11] (Фратини Карл Якоб, медальер и скульптор в Санкт-Петербурге при Александре I и Николае I. {Половцов}. [55] В 40-х годах XIX в. выполнял мраморные работы в Юсуповском дворце вместе со скульпторами В. Мадерни и А.Трискорни. [42]; [29, 6]) Но известно, что маску снимал С.И. Гальберг. [14, 616]
4. С.И. Гальберг
После начала президентства А.Н. Оленина в Академии художеств Самуил Иванович Гальберг (1787-1839) был включен в тройку пенсионеров, которых следует командировать за границу, несмотря на финансовые трудности. [33, 453] Он выехал в Италию, в Рим в 1818 г. , где совершенствовал свое мастерство у известного датского скульптора Бертельда Торвальдсена. Начиная с 20-х гг. XIX в. Торвальдсена знала уже вся Европа. Ему наперебой заказывали памятники для разных городов. Статуи астронома Николая Коперника для Кракова в Польше (1822 г.), изобретателя книгопечатания Иоганна Гуттенберга для Майнца в Германии (1833 г.), поэта Джорджа Гордона Байрона для Кембриджа в Англии (1831 г.). В 1838 г. Торвальдсен вернулся в Копенгаген и возглавил там Академию художеств.[54] Известность С.И. Гальбергу принесли такие его работы, как памятник Г.Р. Державину в Казани [39, 222], бюст И.А. Крылова и бюст Е.М. Хитрово, который считается утерянным. Замечательный бюст Е.М. Хитрово можно видеть в книге «Итальянская пушкиниана», скульптор которого, как сказано в книге, неизвестен. Находится он в краеведческом музее в Теплице. [7, 432] Может быть, его автор – С.И. Гальберг? Еще о двух работах Гальберга рассказала О.Н. Оом, присутствовавшая при разборе в 1885 г. ее бабушкой Анной Алексеевной Андро (рожд. Олениной), своего заветного сундука: «Тут же лежала, вылитая из бронзы, в натуральную величину, работы скульптора Гальберга, прелестная рука бабушки, служившая её отцу пресс-папье на рабочем столе. Рядом находилась отлитая тем же художником из бронзы ножка Анны Алексеевны, узенькая и маленькая, которая была воспета великим поэтом». [33, 455] Авторитет Гальберга в среде русской интеллигенции был настолько высок, что именно к нему обратились в трагический день кончины А. С. Пушкина с просьбой снять посмертную маску. Маску Пушкина Гальберг взял за основу при лепке бюста поэта. Уже в июле 1837 года он был готов. Пресса отметила высокое мастерство скульптора, что «послужило отливке небольших бюстов и продаже их по особой подписке по 50 руб. ассигнациями». [56]
5. М.П. Розберг
Маску в дар библиотеке Тартуского, а в то время Дерптского, университета передал Михаил Петрович Розберг (1804-1874), профессор русской словесности. [37,14] Он был современником Пушкина и лично знал поэта. В университете М.П. Розберг читал русскую литературу и охотно рассказывал о литературно-университетской Москве 30-х и 40-х годов XIX века. [6, 129] В 1856 году Розберг посетил могилу Пушкина и Святогорский монастырь и получил от П.А. Осиповой один из первоначальных оттисков посмертной маски Пушкина. Еще были живы Алексей Вульф и «тригорские барышни», от которых Розберг «слышал много любопытных подробностей» о Пушкине. Была еще жива и П.А. Осипова, но Розберг почему-то не приводит ее имя в воспоминаниях. Маску он мог получить только от П.А. Осиповой, так как только она могла ею распоряжаться. Факт получения М.П. Розбергом маски от П.А. Осиповой опирается на заявление его дочерей М.М. и Е.М. Розберг. «Отчего проф. Розберг не упоминает об этом в письме к брату, - пишет Е.Ф. Шмурло, - неизвестно. Не потерялось ли второе письмо, в котором описана поездка в Тригорское и передача маски?» [37, 22]
Из воспоминаний М.П.Розберга: «Мы ... предприняли поездку за 22 версты, в Святогорский монастырь, заключающий в ограде своей прах одного из самых вдохновенных певцов XIX века. Дорога туда загромождена холмами, подымающимися чем ближе, тем выше, довольно заметными уступами, до стен обители, которой главная церковь стоит на крутой горе, обросшей с подошвы до вершины густою, дремучею чащею деревьев, осененных золотым заключением креста. В лучах вечернего солнца, он из-за темной зелени горел нам вечерним светом путеводной звезды... Мы прибыли в монастырь, когда почти уже стемнело... При наступлении ночного мрака, часу в 12-м пошел я бродить около обители, кругом ее ограды; храмовая гора воздымалась высоко над стенами; глухо, при легком ветерке, шумел лес, ее одевающий, качались ветки плакучих берез, чернели исполинские ели, и в их непроницаемой тени белелся, словно бледный призрак былого, обелиск, воздвигнутый над могилой творца «Онегина» и «Полтавы»! ...Глядя на смиренный мавзолей, я помышлял о том нетленном надгробии, которое певец предрек себе в потомстве, и которого не сломит ни вихрь, ни быстротечный гром, не сокрушит полет всеувлекающего времени. Могила Пушкина, осененная со всех сторон развесистыми деревьями, растущими в диком беспорядке, находится на самом краю обрыва горы, откуда открываются прелестные виды в неизмеримую даль, на окрестные поля и леса; вблизи, справа и слева, врастают в землю подернутые мохом каменные плиты, с едва уже заметными надписями...». [19, 167] (Полностью воспоминания М.П. Розберга см.: Розберг М.П. Могила Пушкина в 1856 г. // Исторический вестник. - 1899, май. - С. 751-754. )
Теща Розберга – Авдеева Екатерина Алексеевна (рожд. Полевая) (1789-1865), старшая современница Пушкина, была очень интересным человеком. В 1847 году она написала «Ручную книгу русской опытной хозяйки». Это первая в России кулинарная книга, написанная женщиной. Писать и публиковаться она начала поздно. Её первый труд «Записки и замечания о Сибири. С приложением старинных русских песен» (Москва, 1837) был назван одной из первых «собственно этнографических» книг в России. Авдеева издала «Русские сказки для детей, рассказанные нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою», которые выдержали восемь /!/ изданий. Записанные и включённые ею в это издание семь русских народных сказок («Волк и коза», «Волк и лиса», «Колобок», «Кот, лиса и петух» и другие) прочно вошли в репертуар начального детского чтения. Записанные Авдеевой сказки были включены в «Народные русские сказки» А.Н. Афанасьева.[40] Круг её интересов был широк, но, к сожалению, её воспоминаний о посещении Розбергом села Михайловского найти нам не удалось.
Е.Ф. Шмурло излагает также несколько версий о том, кто еще мог подарить маску университету. Кроме Розберга, он называет еще несколько возможных имен дарителей маски, среди которых имя Василия Андреевича Жуковского.
6. В.А. Жуковский
На маску, как объективный носитель образа, возлагаются особенно большие надежды. Однако, как выяснилось, она отражает лишь приблизительно облик живого рельефа лица. После смерти мышцы лица расслабляются, а ткани при нулевом кровяном давлении сжимаются, и черты "обостряются". Эти изменения индивидуальны, они зависят от тканевой структуры лица, массы мягких тканей и плотности кровеносной системы человека. В свое время антрополог-скульптор М. М. Герасимов (1907-1970), создавая метод пластической реконструкции лица по черепу, исследовал эти вопросы. [41]
Знали об этих особенностях и раньше, поэтому В.А. Жуковский сразу же после кончины поэта послал за скульптором: «К счастию, я вспомнил во время, что надобно с него снять маску; это было выполнено немедленно; черты его еще не успели измениться. ... Спустя три четверти часа после кончины (во все это время я не отходил от мертвого, мне хотелось вглядеться в прекрасное лицо его), тело вынесли в ближнюю горницу; а я, исполняя повеление Государя Императора, запечатал кабинет своею печатью». [13, 362] Известно, что, если слепок выполнить вовремя, можно “поймать дух”. [49] В письме отцу поэта С.Л. Пушкину В.А. Жуковский пишет: «Когда все ушли, я сел перед ним и долго, один, смотрел ему в лицо. Никогда на этом лице я не видал ничего подобного тому, что было на нем в эту первую минуту смерти <...> Но что выражалось на его лице, я сказать словами не умею. Оно было для меня так ново и в то же время так знакомо. Это было ни сон, ни покой; <...> Всматриваясь в него, мне всё хотелось у него спросить: что видишь, друг? ... никогда на лице его не видал я выражения такой глубокой, величественной, торжественной мысли. Она, конечно, таилась в нем и прежде, будучи свойственна его высокой природе; но в этой чистоте обнаружилась только тогда, когда все земное отделилось от него с прикосновением смерти». [13, 362] Это письмо - один из важнейших источников для изучения истории последней дуэли и последних дней жизни Пушкина. [38, 146]
Во второй половине дня 29 января люди, ставшие свидетелями смерти поэта, тихо подняли свои бокалы в его память в доме их общего друга: обед по случаю дня рождения Жуковского превратился в печальную церемонию поминок. [9, 327]
Скульптор, снимавший маску, как правило, работал вдвоем с мастером-формовщиком, готовившим горячий раствор алебастра и наносивший его на лицо умершего. Но сначала ваятель определял контуры будущей маски, накладывал на лицо «слой помады» особого состава. После затвердения алебастра снимал маску-негатив, по которой изготавливал в основном не более полутора десятков масок-позитиво. Форма для отливки копии с маски, хранящейся у автора этих строк, была изготовлена скульптором Л.И. Богатовой из материала, который называется виксинт. Он появился в ХХ веке и представляет собой вязкотекущий силиконовый герметик на основе кремнийорганических каучуков. По словам скульптора, по такой форме можно сделать гораздо большее количество отливок.
Скульпторам известно, что последний позитив всегда получается наихудшим, поэтому они не прибегали к чрезмерному увеличению их числа. Существовало мнение, что с лица Пушкина было снято две маски: первая - по инициативе В.А. Жуковского, сразу же после смерти поэта, и вторая - по заказу П.А. Плетнева, на следующий день. [56] На самом деле была снята одна маска в первый день, 29 января. Самая первая информация о маске из Интернета открылась изображением посмертной маски Пушкина (гравюра Герике), надпись под которой гласила, что эта маска снята на другой день после кончины поэта. [47]За скульптором Василий Андреевич послал Плетнева, который «случайно встретил Ф.П. Толстого», тот «перебежал через Неву <...> за литейщиком Балиным, который тогда жил против ворот Академии по 4-й линии, и отправил его снимать маску с Пушкина <...>». Сам же Плетнев «тотчас отправился к Гальбергу», считавшемуся «скульптором мечтательной красоты, спокойствия и объективности, первым ваятелем России». Так что на Мойку они оба, и Гальберг, и Балин, прибыли почти в одно время. Из письма П.А. Плетнева В.Г. Теплякову: «Тотчас отправился к Гальбергу. С покойника сняли маску, по которой приготовили теперь прекрасный бюст». [8, 587] (Полностью письмо см.: Исторический вестник. - 1887. - №7. - С.21.) Один из современников назвал этот бюст «превосходнейшим изображением великого поэта». [8, 619]
Самуилу Ивановичу Гальбергу Жуковский заказал маски так называемого первого
отлива, и, получив их, разослал родным и самым близким друзьям поэта. Маски отливали в Академии. [26, 641] По другому источнику, гипсовая маска Пушкина предположительно была изготовлена в мастерской известного скульптора Федора Петровича Толстого, вице-президента Академии художеств. [52] В день смерти поэта П.А. Плетнев встречался с Ф.П. Толстым. Об этом вспоминает дочь Ф.П. Толстого М.Ф. Каменская: « Всё кончено! Александр Сергеевич приказал вам долго жить! - проговорил он едва слышно. Мы с папенькой перекрестились и оба потихоньку заплакали. - Пожалуйста, граф, поскорее пришлите снять маску! Да приезжайте! - почти закричал Плетнев и, повернув извозчика, куда-то ускакал. А отец мой перебежал через Неву домой, сейчас же послал за литейщиком Балиным ... и отправил его снимать маску с Пушкина. Балин снял ее удивительно удачно». [17, 255] Их имели С.Л. Пушкин, Е.М. Хитрово, П.В. Нащокин, Е.А. Баратынский, П.А. Осипова, В.И. Даль, М.П. Погодин, С.П. Шевырев, К.П. Брюллов, В.П. Горчаков (кишиневский друг поэта), К.К. Данзас (две маски). Маска была и у В.А. Жуковского. По семейному преданию, в потертом футляре с бархатом она «сопровождала его во всех жизненных странствиях». Известно, что В.А. Жуковский заказывал также копии с посмертной маски Пушкина. Одну из таких копий он подарил П.И. Бартеневу. [5, 14]
7. Вторая маска
Мастером-формовщиком или литейщиком, работавшим с Гальбергом, был Полиевкт Балин. Помимо маски, созданной С.И. Гальбергом в день кончины поэта при участии мастера-формовщика, тогда же появились гипсовые слепки посмертной маски «с приделанными к ним волосами до половины головы, работы Палацци, которые продавались по 15 руб.». По всей видимости, их выпуск и послужил к утверждению мнения о якобы второй маске, снятой 30 января. Исследованием этой загадки занялась ведущий научный сотрудник московского музея на Пречистенке Е.В. Павлова, известный знаток иконографии поэта. В музей такая маска поступила в 1983 году. На основании кропотливых, многосторонних научных изысканий подтверждена ее датировка 1837 годом, а автором оказался Полиевкт Балин, тот самый формовщик первой маски. Хранилась она у его потомков, затем у друга семьи Балиных архитектора Е.И. Еремеева. Екатерина Всеволодовна считает, что эту маску «можно признать самостоятельным произведением и условно отнести к первой попытке изображения Пушкина в скульптуре».
Отчество Полиевкта Балина установить не удалось. Это и понятно: он был простым крестьянином и формовщиком-лепщиком самоучкой. Образования не получил. Однако некоторые сведения о нем все же были найдены. Формовщиков Балиных было три брата. Кроме наиболее способного, бывшего «исправнее и осторожнее в работе» Полиевкта, ныне стали известны Евстафий и Киприан. [56] Еще в 1830 году Полиевкт снял форму с модели памятника Минину и Пожарскому, отлил из гипса бюст императрицы Марии Федоровны, матери Николая I, и 9 января 1831 года подарил его 35-летнему самодержцу, получив за его исполнение 100 рублей. Что же с Палацци? В Петербурге «антикварий» Луи Палацци был владельцем частной галереи, располагавшейся на углу Большой Морской и Кирпичного переулка, что поблизости от Невского проспекта. Там он проводил аукционы по продаже картин и скульптурных произведений. Покупал и вновь их продавал.
Словом, Полиевкт Балин был автором и исполнителем своих работ; он передавал их Луи Палацци, а тот их реализовывал. К сожалению, о мастере-формовщике больше ничего найти не удалось; осталось неизвестным и количество изготовленных или проданных масок, автором которых он сегодня по праву считается. [56] Также ничего не удалось найти о посмертной маске Пушкина, снятой на второй день, как сообщает Интернет, гравюру с которой выполнил Герике. [47]
Назовем здесь еще два имени, связанных с маской, хранящейся в Тартуском университете.
8. А.Ф.Онегин (Отто)
После смерти Жуковского маска перешла в собственность к его сыну Павлу Васильевичу, а затем в собрание его друга, парижского коллекционера и книголюба А.Ф.Отто (Онегина) (1845-1925). Свою пушкинскую коллекцию Александр Федорович начал создавать с конца 1860-х гг., но она приобрела совершенно особый характер, когда в 1883 г. Павел Жуковский подарил другу 75 подлинных пушкинских рукописей, доставшихся ему от отца и неизвестных в печати.
Происхождение Онегина окружала тайна. Сам он рассказывал о том, что младенцем был найден в Александровском парке. Существовали разные легенды о его происхождении. Его тайну знали немногие и сумели сохранить благородное молчание. Сам Онегин любил шутить в старости, что его нашли под памятником Пушкину. [23, 330-331] Он провел детские годы, окруженный заботой и ласковым вниманием своей крестной матери и воспитательницы — госпожи Отто. Ее фамилию он носил до 1890 г., пока по велению Александра III не получил права именоваться Онегиным. Александр Федорович взял новую фамилию в знак глубокого преклонения перед гением Пушкина. Сын Жуковского Павел Васильевич (1845), унаследовавший все рукописи отца и библиотеку, очень многое подарил Александру Федоровичу Онегину (они были одногодками, учились в одной гимназии и были лучшими друзьями). Позднее Онегин получил от Жуковского все бумаги его отца, связанные с дуэлью и гибелью Пушкина, в том числе конспективные записки В.А. Жуковского и зарисованный его рукой план последней пушкинской квартиры на Мойке; записки докторов Даля и Шольца; один из первых отливов посмертной маски Пушкина и многое другое. [43] Онегин снял с маски копии и разослал их во многие российские университеты и Императорскую Академию наук. [35, 397] В 1909 году свою богатейшую коллекцию он завещал высшему научному заведению России. Одну из копий Онегин отправил в Императорский Юрьевский Университет, о чем в деле «Переписка с С.-Петербургской академией наук, библиотекой и др. о маске Пушкина и его подлинных рукописях, хранящихся в Юрьевском университете», хранящемся в ЦГИА Эстонской ССР, хранится выписка из журнала заседаний о решении передать маску в библиотеку университета. Далее следует отметка: «Выписку и маску А.С. Пушкина для библиотеки получил. Шлютер, библиотекарь. Юрьев, 2 июня 1899 года». [20, 416] Должность директора университетской библиотеки в этот период, как уже было сказано выше, занимал Е.Ф. Шмурло. [44] О маске, присланной А.Ф. Онегиным, он пишет, что это был «прекрасный слепок, хотя и уступающий по качествам полученному от Розберга». [37, 27] Это и понятно, так как онегинский слепок был копией. По-видимому, масок первого отлива было не более пятнадцати. [35, 396] С оригинальной посмертной маски было сделано 15 копий (первого отлива). [39, 221] В марте 1928 г. онегинские коллекции начали поступать в Академию наук. В первую очередь была отправлена посмертная маска Пушкина – дипкурьером, в особом кубическом ящике. [18, 32] Так в библиотеке Тартуского университета оказались две маски: дар П.А. Осиповой и дар А.Ф. Онегина. Осиповой, как говорят о том многочисленные источники, эту маску передал А.И. Тургенев. Так ли это?
9. А.И.Тургенев
Александр Иванович Тургенев, старший друг Пушкина, записал в дневнике: «29 января. День рождения Жуковского и день смерти Пушкина». [4, 290/291]
Сложилось так, что в 1811 году он помог устроить племянника В.Л. Пушкина в Лицей, определением в который открыл Саше Пушкину первый путь в жизни. [2, 381] В январские дни 1837 года А.И. Тургенев вел хронику трагических событий. И он же сопровождал в последний путь тело убитого поэта к месту его захоронения, в Святогорский монастырь. [21, 355] По совету друзей Наталья Николаевна Пушкина, вдова поэта, подала письменное прошение о том, чтобы царь разрешил Данзасу сопровождать гроб с телом её мужа для предания земле в Михайловском. Но Николай I ещё раньше поручил дело А.И. Тургеневу.
2 февраля Тургенев получил письмо от Бенкендорфа о назначении его вместо Данзаса для проводов тела погибшего. [31, 296] П.А. Вяземский писал Булгакову: « ... царское поручение так взволновало Тургенева, что его обычная суетливость перешла все пределы. ... Не до смеха было, а нельзя было воздержаться от смеха, глядя на Тургенева и на сборы его дорожные». [34, 503]
2 февраля 1837 года А.И. Тургенев записал в дневнике: « ... назначен я, в качестве старого друга, отдать ему последний долг. ... Граф Строганов представил мне жандарма... Куда еду – еще не знаю». Последние слова особенно ясно показывают, какой тайной были окружены похороны Пушкина. [11, 210]
А.И. Тургенев сопровождал траурный поезд с телом Пушкина по той же дороге, по которой изгнанный из России Дантес выехал из Петербурга. [10, 204]
Одна из дочерей барона Вревского (мы помним, что Зизи, воспетая поэтом, вышла за него замуж) говорила, что у бабушки её, П.А.Осиповой, было три маски Пушкина (В книге М.И. Семевского о поездке в Тригорское нет упоминаний о маске Пушкина) [30], а после смерти сталось только две. [37, 10] Одну из масок П.А. Осипова передала с М.П. Розбергом в дар Тартускому университету. [37, 14] Первую из этих трех масок, как уже было сказано выше, П.А. Осиповой привёз А.И. Тургенев: «Вернувшись из Святых Гор, А.И. Тургенев 9 февраля посетил Наталью Николаевну, «ослабевшую от горя и бессонницы, покорную Провидению». Он рассказал ей обо всех перипетиях поездки и погребения, а также передал благодарность от Прасковьи Александровны за присланную ей посмертную маску с лица Пушкина». [32, 411] Ранее А.И. Тургенев не был знаком с П.А. Осиповой и ее семейством. Они встретились и сблизились у гроба Пушкина. [21, 394] Передавала ли вдова поэта маску Осиповой, просила ли об этом Тургенева? Трудно это представить, так как в эти дни Н.Н. Пушкина была тяжело больна («...Бедную жену с большим трудом спасли от безумия, в которое, казалось, неминуемо увлекало ее мрачное и глубокое отчаяние». [12, 358]) и не смогла проводить гроб с телом мужа к месту захоронения, в Святые Горы, но просила А.И. Тургенева отслужить панихиду. [24, 215] Эту маску мог передать П.А. Осиповой от имени Н.Н. Пушкиной В.А. Жуковский. Он заказал Гальбергу изготовление масок первого отлива и разослал их родным и самым близким друзьям поэта.
Была ли маска у самого А.И. Тургенева? В числе первых владельцев посмертной маски Пушкина исследователи почему-то не назвали одного из самых близких друзей великого поэта – Александра Ивановича Тургенева (1784-1845). Естественно предположить, что А.И. Тургеневу должна была одному из первых достаться посмертная маска Пушкина. О том, что это именно так, свидетельствуют рукописные воспоминания Н.А. Татариновой, признанные как самые авторитетные мемуарные свидетельства. [46] Описывая в неопубликованной части воспоминаний свою жизнь в 1850-е годы, когда она жила в доме своего отца А.Н. Татаринова (Новая Ерыкля, Тереньгульского района Ульяновской области), домашнюю обстановку, она пишет: «На стенах висят хорошие гравюры, копии со знаменитых картин, портреты неизвестных лиц, двух братьев Тургеневых – Александра Ивановича и Николая Ивановича, родственников отца, Николая Михайловича Языкова, товарища отца по университету, висит маска, снятая с мертвого Пушкина. Эта маска была прислана Аржевитинову (И.С. Аржевитинов — двоюродный брат А.И. Тургенева [1, 52]) Александром Ивановичем Тургеневым». Какова же судьба этой маски А.С. Пушкина? От Аржевитинова, умершего в 1848 году, его дом перешел к его сестре Анне Татариновой, бабушке Н.А. Татариновой. То есть, в 1850-е годы маска Пушкина хранилась еще в этом доме. А потом? Судьба этой маски неизвестна. [46]
Какую маску передал А.И. Тургенев П.А. Осиповой? Как оказалось, что у нее были три маски? Мы знаем, что в эти дни в Петербурге были обе дочери П.А. Осиповой: Анна Николаевна Вульф и Евпраксия Николаевна Вревская. Баронесса Вревская знала о предстоящей дуэли. Из письма П.А. Осиповой А.И. Тургеневу: «..подробности, которые она мне рассказывала о последних днях жизни незабвенного Пушкина, раздирали наши сердца и заставили меня жалеть, что я на ту пору не была в С.-Петербурге … Я почти рада, что вы не слыхали того, что говорил он перед роковым днем моей Евпраксии, которую он любил, как нежной брат, и открыл ей все свое сердце. — Мое замирает при воспоминании всего слышенного. — Она знала, что он будет стреляться! и не умела его от того отвлечь!..». [51 ]Впоследствии Жуковский мог передать ей маску Пушкина для П.А. Осиповой.
У кого еще могли быть маски первого отлива? В делах Российского государственного исторического архива в С.-Петербурге исследователю В. Чубукову, удалось разыскать ранее неизвестное письмо внука светлейшего князя А.М. Горчакова Александра Константиновича своему другу П.С. Шереметеву, датированное 29 июля 1899 г. В частности, о маске он писал: «...Я вынул из шкапа хранящуюся у меня драгоценность и чуть что не заплакал, глядя на нее <...> говорит она много тому, кто любит Пушкина, и тому, кто <...> почувствовал его полные жизни, кипучей жизни и чувства стихи, из которых каждый возьмет на столько, насколько в нем хватает пружины <...> У меня шестая. Хранилась маска сначала у бабушки Горчаковой, затем у дяди, по смерти бабушки, затем у отца и теперь она у меня: черты лица изображают муку <...> выражение рта полно горечи и спокойствия, но лоб как будто по прежнему высокий и гордый, полный духа и вдохновений <...> не могу смотреть на нее без давящего грудь чувства...» Ныне, после найденного письма, стало известно, что масок первого отлива оказалось четырнадцать. Сколько их было еще — неизвестно. Еще одна из масок первого отлива упоминается в театральных рассказах Ф.Н. Каверина. Рассказ так и называется: «Маска Пушкина». Борису Глебовичу Борисову, владельцу маски, «точно неизвестно происхождение этого экземпляра. Он только знает, что это один из первых четырех или пяти слепков». В рассказе говорится, что владелец маски – пушкинист. Так как рассказ беллетризованный, то, скорее всего его имя вымышленное. [16, 296] . [56]
Младший сын поэта Григорий Пушкин после женитьбы на Варваре Алексеевне Мельниковой переехал жить в Литву, в Маркучай (сейчас находится в черте Вильнюса). Одну из комнат В. Мельникова назвала «уголком Александра Пушкина», где хранились личные вещи поэта, привезенные из Михайловского. Была ли в этом «уголке» маска Пушкина? Хочется верить, что была. Ведь В.А. Мельникова называла себя «счастливейшей женщиной в России», так как ей «выпала судьба стать невесткой Александра Пушкина». [3, 81] На стене можно видеть сделанные ею зарисовки посмертной маски Пушкина. [3, 83] С какой маски были сделаны зарисовки? Была ли маска в Маркучае? Известно, что в Михайловском оставалась маска поэта, уничтоженная в 1918 году. [27, 591] Может быть, у Г.А. Пушкина было несколько масок?
* * *
Оригинальных, подлинных масок первого отлива нам известно всего пять: В.А. Жуковского и Е.М. Хитрово хранятся во Всероссийском музее А.С.Пушкина в Санкт-Петербурге, на Мойке, 12; П.А. Осиповой - в библиотеке Тартуского университета; В.И. Даля в Оренбургском областном краеведческом музее и с большой долей вероятности отца поэта С.Л. Пушкина - в Государственном музее А.С.Пушкина в Москве, на Пречистенке, 12. По другим источникам ныне известны четыре маски. [48] и [39, 222]. [56] Некоторые экземпляры первых отливов маски Пушкина или утрачены, или точное местонахождение их неизвестно. На этом можно было бы остановиться и подтвердить сказанное выше об оригинальности маски Пушкина в библиотеке Тартуского университета. Но вот что экспонируется сейчас в Тригорском, в комнате Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф среди прочих предметов: « ... посмертная маска Пушкина (копия со слепка 1837 года, присланного П.А.Осиповой А.И. Тургеневым)». [50] С какого слепка? Где он находится? Известно, что в 1918 году тригорская усадьба Осиповых-Вульф была сожжена и разграблена, а восстановлена только в 1962 году. После выступления с рассказом о маске в Таллинском Линнамяэском Русском Лицее в марте 2010 г., мне были даны ценные советы, впоследствии учтенные мною в работе. Пользуюсь случаем поблагодарить Ирину Евгеньевну Иванченко, исследователя и искусствоведа из Нарвы. С И.Е. Иванченко у нас завязалась переписка, и я просто не могу удержаться, чтобы не привести здесь отрывки из ее замечательных писем, касающиеся маски, которые могут быть интересны всем:
«10 марта 2010 г.
Как могла маска Пушкина оказаться у Прасковьи Александровны ? Конечно, самый прямой ответ, что ее привез с собой А.И. Тургенев и передал Прасковье Александровне. Но ведь попал А.И. Тургенев в Тригорское случайно, из за метели, он специально туда не собирался, да, наверно, и не до того было в эти дни ни Жуковскому ( можно представить его состояние: знал и не отвел беду!!!), ни Натальи Николаевны тем более, она была в шоковом стоянии. Это нам сейчас кажется, что Жуковский послал эту маску Прасковье Александровне. На самом деле, мне кажется все прозаичнее и трагичнее. Тогда все близкое окружение Пушкина испытывало шоковое состояние. Карамзины, Вяземский, Жуковский, Плетнев и т.д. , до маски ли было…
Был еще человек, который знал о дуэли- Зизи, Евпраксия Николаевна Вульф, в то время уже баронесса Вревская. Она в то время была в Петербурге. Именно ей мог впоследствии передать посмертную маску Жуковский. Ведь именно в Тригорском, когда узнали о смерти А.С. Пушкина, стихийно возник первый прообраз музея Пушкина, все, что было связано с его именем, было тщательно собрано и стало храниться в одной из комнат Тригорского. Вот тогда-то, уже после определенного времени со дня кончины поэта, Евпраксия Николаевна, а, может, и Прасковья Александровна обратились к Жуковскому с просьбой передать им один из экземпляров маски Пушкина в Тригорское.
Конечно, Голубово, где жила Евпраксия Николаевна разрушено, но, может, сохранились ее письма к матери или какие-то документы, письма ее сестер, Марии и Екатерины, которые присутствовали при захоронении Пушкина. Они могли знать о появлении маски Пушкина в их доме. Моя версия с шаржированным портретом Ганнибала тоже казалась немыслимой и была воспринята многими пушкинистами в штыки, но ведь экспертиза показала обратное… так что случаются еще чудеса на белом свете».
* * *
«12 марта 2020 г.
… поскольку работала в заповеднике в течение многих лет (в летний период) и часто сиживала на веранде в доме Гейченко, то меня, конечно, волновала и трогала эта тема ( как волнует и трогает и поныне), тем более, что маршрут по Заповеднику мы должны были сдавать самому Семену Степановичу. А если чего не знаешь, уж тут пощады не было никому. Но вот что странно, маски Пушкина в Тригорском в постоянной экспозиции в те далекие 70-е - начало 80-х годов не было, и всегда только упоминалось о том, что она была подарена Розбергу. Да и рассказов Семена Степановича о маске не помню, не было их, хотя все, что он рассказывал по вечерам всем собравшимся у него в доме можно было слушать часами, и запомнилось это на всю жизнь Он, как Набоков, вдыхал Пушкина, питался Пушкиным и чувствовал его, как мы с Вами чувствуем воздух. Ни у Семевского, ни у Н.Н. Ге, который работал в Михайловском над своей картиной, ни в воспоминаниях Е.И. Фок, ни у А.Н. Вульфа, ни у других, кроме общеизвестных фактов никто ничего не писал о маске Пушкина. Даже странно! Может, и были какие-то свидетельства, но наверно, они сгорели в огне пожара. Ведь все обитательницы Тригорского дома вели дневники, в которые вносили все события... , но где ж теперь их отыскать... разве, что надеяться на чудо, если не считать дневников Анны Николаевны Вульф, находящихся в Пушкинском доме в Петербурге.
Конечно, Прасковья Александровна могла подарить одну из масок Пушкина Розбергу. Но какую и кто ее привез? Я уверена, что одна из масок принадлежала Анне Николаевне, и это она привезла ее из Петербурга в Тригорское. … Вторую маску мог привезти Алексей, это несомненно, а вот третью? Зизи? Или кто-то из посещавших Тригорское после смерти Пушкина привез эту маску. А может, это мы придаем такое значение любой мемориальной вещи, связанной с именем А.С. Пушкина? В то время, этому большого значения не придавалось. Достаточно вспомнить, что через 30 лет после смерти Александра Сергеевича в Михайловском к моменту перестройки дома мемориальных вещей, принадлежавших поэту, почти не оставалось. Это было замечено К.К. Случевским во время посещения дома в 1885 году вместе с Великим князем Владимиром Александровичем. Случевский писал: «остались кресла, ятаган, подаренный ему на Кавказе графом Паскевичем, и четыре биллиардные шара». Если таким образом относились современники и родные Пушкина к его личным вещам и вещам его предков- так что же говорить о маске? Лишний раз подтверждается истина, провозглашенная Пушкиным: «…мы ленивы и не любопытны». Все, что написано, это всего лишь мои размышления... не более того».[50] Примерно в это же время Тартуский университет был эвакуирован, в связи с приближением фронта, преимущественно в Воронеж, где продолжил работу с 1918 года. На этой базе был создан Воронежский университет и библиотека университета. Через несколько лет правительство Эстонии обратилось с требованием возвратить эвакуированное имущество Юрьевского университета. В результате подписания мирного договора 1920 года было определено, что Россия возвращает в Эстонию имущество, в том числе библиотеки, архивы, учебные пособия и прочие предметы Юрьевского университета. Большая часть имущества была возвращена. [28, 49] В этом же году в присутствии представителей Народного комиссариата иностранных дел, Воронежского и Юрьевского университетов были составлены акты по отбору и покупке книг для Воронежа: «В 1920 году, после реэвакуации Юрьевского университета, при согласии его представителей были куплены ценнейшие издания по истории и культуре России. В покупку входили посмертная маска А.С. Пушкина (2 экз.), 304 автографа знаменитых русских людей, рукописи на русском, французском и немецком языках, в т.ч. двенадцать Екатерининского времени с разными документами официального характера, рукопись "Dictionarium latino slavanicum", 1712 г. (ТГУ, НБ, ф. 4, оп. 1, ед.хр. 993)». Пользуюсь случаем сердечно поблагодарить Ларису Ильиничну Петину, кандидата филологических наук, сотрудницу Национальной библиотеки Эстонии, за присланные копии актов о просмотре в Москве в ноябре–декабре 1920 г. в помещении Экономическо-правового отдела НКИН [Народного Комиссариата Иностранных Дел] в присутствии уполномоченных обоих университетов ящиков с имуществом, эвакуированным в свое время из Юрьевского университета. Имущество было поделено на три группы: 1) предметы, приобрести которые представитель Воронежского университета отказался; 2) предметы, приобрести которые представитель Воронежского университета пожелал, но уступить которые представитель Юрьевского университета отказался и, наконец 3) предметы, приобрести которые представитель Воронежского университета пожелал и уступить которые представитель Юрьевского университета согласился. Из акта видно, что одна гипсовая маска Пушкина, упакованная в деревянный ящик, и одна гипсовая маска Пушкина, менее ценная, были отнесены к третьей группе. В списке акта, составленного в июне 1921 года в Москве (копия этого акта также была прислана мне Л.И. Петиной) в присутствии представителя НКИД и представителя Эстонской делегации о том, какие именно предметы из имущества Юрьевского университета находятся на хранении в помещении Экономическо-правового отдела НКИН читаем: «Одна гипсовая маска Пушкина (лучший экземпляр); одна гипсовая маска Пушкина (менее ценный экземпляр)». В 30-е годы директор библиотеки Воронежского университета обратился к московским специалистам помочь оценить редкие издания, что и было сделано. … после отъезда представителя, пришло распоряжение о передаче наиболее ценных в Москву. Ректору университета удалось добиться отмены этого распоряжения, и книги удалось отстоять, а посмертная маска А.С. Пушкина была отдана на Всесоюзную Пушкинскую выставку в 1937 году, и в каталоге выставки было указано: дар библиотеки ВГУ. [57] Какая же маска находится сейчас в библиотеке Тартуского университета? Уже завершив работу над статьей, я получила сведения (из частной переписки), что в библиотеке Тартуского университета было три маски. Это означает, что вопрос о подлинности маски Пушкина, хранящейся в библиотеке Тартуского университета, остается открытым и требует дополнительных исследований.
Нам известны пять масок первого отлива, но не устарели ли эти сведения? Так можно сказать с оговоркой, потому что в Интернете нет-нет да и появляются объявления о продаже посмертной маски Пушкина. Так, в январе 2010 года в Интернете появились и вскоре исчезли два объявления: «Продается посмертная маска Пушкина. Подлинник». Цена указана; сообщается, что возможен торг. А в феврале этого года там же сказано: «К сожалению, лот, который Вы запрашиваете удален или не существует. Обычно это происходит потому, что торги по нему завершены и закончились неудачно». К счастью, запись об одном из владельцев маски была скопирована мною до того, как текст в Интернете исчез: «Владелец маски Юрий Толстой погиб в 1914 году, во время Первой Мировой войны, маска перешла его вдове, Екатерине Михайловне Толстой, помсле второго брака Деминой. После развода, маска перешла ее мужу Демину Николаю Афиногеновичу. После его смерти маска перешла его третьей жене, Клиентовой Ольге Александровне, в нашу семью». [52]
Отливки с маски, хранящейся у меня, были выполнены заслуженным художником РФ Людмилой Ивановной Богатовой, и переданы мною в дар лицейским и школьным музеям, носящим имя А.С. Пушкина в городах Калининград, Тарту и Таллин и Калининградскому областному обществу почитателей А.С. Пушкина.
март, 2010
Список литературы
1. Абрамович С. Пушкин. Труды и дни / Пушкинист: Сборник Пушкинской комиссии ИМЛИ им. А.М. Горького. Вып. 1 / Сост. Г. Красухин. - М.: Современник, 1989. - 416 с.
2. Анненков П.В. Материалы для биографии А.С.Пушкина. - М.: Современник, 1984. - 476 с. (Б-ка «Любителям российской словесности. Из литературного наследия»)
3. Аукштайкене Д. Литовские адреса предка и сына А.С. Пушкина // «Меня друзья сегодня именуют ... »: Материалы I и II Таллиннских Пушкинских чтений. - Таллинн, 2006. - С. 79-86.
4. Афанасьев В.В. Жуковский. - М.: Мол. гвардия, 1986. - 399 с. - («Жизнь замечательных людей». Сер. биогр.; Вып. 4 (665).
5. Бартенев П.И. О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников. - М.: Сов. Россия, 1992. - 464 с.
6. Боборыкин П.Д. За полвека: Воспоминания. - М.: Захаров, 2003. - 685 с.
7. Бочаров И.Н., Глушакова Ю.П. Итальянская пушкиниана. - М.: Современник, 1991. - 444 с.
8. Вересаев В.В. Пушкин в жизни: Сист. свод подлинных свидетельств современников. - Мн.: Маст. лiт., 1986. - 685 с.
9. Витале, Серена. Пуговица Пушкина. - Калининград: Янтарный сказ, 2001. - 418 с.
10. Витале С., Старк В. Черная речка. До и после: К истории дуэли Пушкина. Письма Дантеса. - Спб.: АОЗТ «Журнал «Звезда, 2000. - 256 с.
11. Гордин А.М. Пушкин в Псковском крае. - Л.: Лениздат, 1970. - 326 с.
12. Долли Фикельмон. Дневник. 1829-1837. Весь пушкинский Петербург // Перевод с фр. М. Чакыровой и С. Мрочковской-Балашовой. Публикация, составление, подготовка текста, вступительная и заключительная статьи, комментарии и примечания С. Мрочковская-Балашова. - М.: «Минувшее», 2009. - 1008 с.
13.Жуковский В.А. Собрание сочинений. - В 6-ти т. - Изд. 6-е. - Т. 6. - Сочинения в прозе. - Спб.: Типография Императорской Академии Наук, 1869. - 806 с.+ 7 с.
14. Жуковский В.А. Конспективные заметки о гибели Пушкина. Письмо к С.Л. Пушкину. Примечания // Пушкин в воспоминаниях современников. В 2-х т. Изд.3, доп. - Т.2. - СПб.: Академический проект, 1998. - С. 616. - (Пушкинская библиотека)
15. Иезуитова Р.В., Левкович Я.Л. Пушкин в Петербурге. - Л.: Лениздат, 1991. - 350 с. - (Выдающиеся деятели науки и культуры в Петербурге – Петрограде – Ленинграде).
16. Каверин Ф.Н. Маска Пушкина // Каверин Ф.Н. Воспоминания и театральные рассказы. -М.: Всероссийское театральное общество, 1961. - С.289-299.
17. Каменская М.Ф. Воспоминания. - М.: Художественная литература, 1991. - 383 с. («Забытая книга»)
18. Краснобородько Т. Пушкинский дом Онегина // Наше наследие. - 1997 - № 41. - С.28-32.
19. Кузнецова З.И. «Два чувства дивно близки нам» или как мы «хоронили» Лабиннага // Запад России. - 1999. - №1 (21). - С. 164-171.
20.Любарский А.В. Слово дружбы: исторические очерки, материалы. - Таллин, Эстонское гос. Издательство, 1956.
21. Максимов М. По страницам дневников и писем А.И. Тургенева (Пушкин и А.И. Тургенев) // Прометей: Ист.-биогр. альманах «Жизнь замечательных людей». - 2-е изд. - Т.10. - М.: Молодая гвардия, 1975. - 424 с.
22. Молок Ю.А. Пушкин в 1937 году: Материалы и исследования по иконографии. - М.: Новое литературное обозрение, 2000. - 272 с.
23. Носик, Борис. Царский наставник: Роман о Жуковском в двух частях с послесловиями. - М.: ОАО Издательство «Радуга», 2001. - 344 с.
24. Ободовская И.М., Дементьев М.А. Наталья Николаевна Пушкина: По эпистолярным материалам. - М.: Сов. Россия, 1985. - 368 с.
25. Павлова Е. «Высокие чувства прекрасной души его»: А.С. Пушкин в портретах // Народное образование: Пушкинский альманах [юбилейный выпуск к 200-летию поэта]. - 1999 — С. 115-123.
26. Последний год жизни Пушкина. - М.: Правда, 1989. - 704 с.
27. Рожнова Т.М., Рожнов В.Ф. Жизнь после Пушкина: Наталья Николаевна и ее потомки. - Спб.: Вита Нова, 2001. - 728 с.
28. Салупере М. Тысячелетний Тарту город молодости. - Tartu ;likooli kirjastus, 2005.
29. Санкт-Петербург, Мойка, 94. Юсуповский дворец: Путеводитель. - Спб.: АРТ-Палас, 2004.
30. Семевский М.И. Прогулка в Тригорское. - Псков. Сельцо Михайловское: «Робин», 1999. - 151 с.
31. Скрынников Р.Г. Дуэль Пушкина. - СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1999. - 495 с.
32. Старк В.П. Наталья Гончарова / Вадим Старк. - М.: Молодая гвардия, 2009. - 535 с. - («Жизнь замечательных людей»: сер. биогр.; вып. 1186).
33. Тимофеев Л.В. Приют, любовью муз согретый. - Спб.: «Нестор-История», 2007. - 582 с.
34. Тыркова-Вильямс А.В. Жизнь Пушкина: В 2 т. - Т.2.: 1824-1837. - М.: Мол. гвардия,1998. - 514 с. - («Жизнь замечательных людей» Сер. биогр.; Вып. 750).
35. Февчук Л.П. Первые скульптурные изображения Пушкина. Посмертная маска Пушкина // Пушкин и его время: Сборник статей. Вып.1. - Л.:Издательство государственного Эрмитажа, 1962.
36. Фридкин В.М. Пропавший дневник Пушкина. Рассказы о поисках в зарубежных архивах. - М.: Знание, 1987. - 207 с.
37. Шмурло Е. Маска и Письмо А.С. Пушкина, хранящиеся в Библиотеке Императорского Юрьевского Университета. - Юрьев: Типография К. Маттисена, 1899.
38. Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. Исследования и материалы. - Изд. 5, испр. и доп. - Спб.: Академический проект, 1999. - 655 с.
39. Эстонская пушкиниана. Марат Гайнуллин. Валерия Бобылева. - Таллинн: АО INGRI, Эстония, 1999. - 308 с.
Электронные ресурсы
40. Авдеева Екатерина Алексеевна: http://ru.wikipedia.org/wiki
41. Вернисаж находок. Компьютерный синтез живописных образов поэта: http://www.nkj.ru/archive/articles/9376/
42. Выходные в Петербурге: http://rafko.narod.ru/textPiter.html
43. Дневник Б. Л. Модзалевского, 1908 г. / Публ., [вступ. ст. и примеч.] Т. И. Краснобородько:
44. Дубьева Л.В. Евгений Францевич Шмурло – профессор Тартуского (Дерптского / Юрьевского) университета в 1891-1903 гг.: http://museum.guru.ru/biblioteka/ocherki/shmurlo.phtml
45. Иезуитова Р.В. А.Н. Апухтин и Пушкин: http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/isg/isg-323-.htm?cmd=2
46. Макеев А. Посмертная маска Пушкина:
47. Маска Пушкина, снятая съ него на другой день послЪ кончины. Грав. Герике // Пушкин: Памяти поэта посвящается. - Издание «Нева», 1899: http://pushkin.aha.ru/TEXT/b041.htm
48. Маска Пушкина в Оренбургском музее: http://kraeved.opck.org/biblioteka/enciklopedii/ope/m.php
49. Михайлина Е. Тайна смерти прячется под масками: http://www.rosbalt.ru/print/400228.html
50. Музей-усадьба Тригорское: http://pushkin.ellink.ru/reserv/res3.asp
51. Попова О.И. Неопубликованное письмо П. А. Осиповой к А. И. Тургеневу //Пушкин: Исследования и материалы. - М.; Л., 1962. - т. 4.
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/im4/im4-366-.htm?cmd=2
52. Посмертная маска А.С.Пушкина подлинник на Moda.Ru - Санкт-Петербург - продам: http://auction.moda.ru/item/1768251_ ;
53. Посмертные маски – 1: Бернкард, Эрнст. Посмертные маски : (BENKARD, ERNST Das ewige Antlitz Eine Sammlung von Totenmasken. - Berlin, Frankfurter Verlags-Anstalt, 1926: http://pulman.livejournal.com/135496.html
54. Скульптор Бертель (Альберт) Торвальдсен: http://bibliotekar.ru/avanta/61.htm
55. Фратини Карл Яков: http://www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=130505
56. Чубуков В. Посмертная маска поэта: http://vagant2003.narod.ru/2003167059.htm
57. Янц С.В. Перспективы сотрудничества библиотеки Воронежского Университета по восстановлению фондов библиотек // Перемещенные культурные ценности: конференции: http://www.libfl.ru/restitution/conf/janz_r.html