Леонид вышел на улицу. Дул ветер, солнце не показывалось, и он укутался в воротник. Надел наушники. Нажал на потёртом плеере кнопку «play», и пошёл по окутанному листвой тротуару.
Серое небо напоминало ему о том, что осень вступила в свои права. Он думал о лете с лёгкой тоской и ностальгией. Это лето он замечательно провёл вместе со своими друзьями и своей любимой женщиной, в окрестностях Петербурга, на даче, иногда выезжая в город в театр или на концерты. Ещё они ездили отдыхать в Финляндию, где две недели лазали по горам в поисках чего-то. И чего-то находили – уютные уголки, живописные виды и секунды, когда хочется жить. Он распластывался на скале и вдыхал воздух, наполненный чистотой.
А теперь – серый город и серая жизнь. Он шёл на работу, к своему компьютеру, к коллегам, к тем с кем общался не то чтобы нехотя, но без особого энтузиазма. И очередным напоминанием того, как всё тщетно и уныло служил палец Леонида на кнопке «вперёд» на плеере. Он не мог найти мелодию по душе вот уже на протяжении десяти минут.
IDM казался слишком скучным, хардкор бил по ушам, пост-рок не лез в голову, и казался приторным. Что мне нужно? Что послушать? Он сидел в маршрутке и листал список исполнителей туда-обратно. Откуда взялось это отчуждение? Ему казалось, что случись что-нибудь, он бы может и преобразился. Всё было в его жизни – работа, квартира, любовь, хобби, книги, музыка… Но всё это сейчас казалось таким мелким, внутри как будто сидел червяк, съедающий его амбиции и идеи, то, что обычно толкает людей к движению вперёд.
Любимая Женя, его девушка, милейшее создание, красивая, умная, тактичная, при это любящая. Что ещё нужно? Они были вместе три года, и как будто склеились. Не проходило чувство страсти, обладания, желания. Всё это было. Он считал, что она – лучшая на этой планете. Ему больше никого было не надо.
Почему бы не подумать о ней, о том, как хорошо им вместе и не послушать что-нибудь романтическое? Конечно, так он и сделает. Звучали Blur. Но после второй песни и они надоели.
Нужно что-то придумать. Ехать оставалось целых полчаса, а проводить их без музыки Леонид решительно не хотел. Тогда заиграли Joy Division. И это было плохая идея – они усугубили депрессивное состояние, хотя и обволокли его мягкой обложкой страдания. Чувствуя отрешённость в голосе вокалиста, Леонид смотрел из окна маршрутки на серое небо и традиционно не улыбчивые лица людей. Ему становилось хуже.
Это состояние походило на то, что чувствует человек, которого ведут к плахе – ему уже всё равно, будет он жить или умрёт. Леонид думал о том, что маршрутка сейчас столкнётся с «Камазом», идущем на полном ходу. И он знал, что даже если погибнет – ровным счётом ничего не изменится. Некое фатальное ощущение, что всё зря. Что всё бессмысленно. А разве вообще может человек найти в чём-нибудь смысл, если он рождается из пустоты и в пустоту уходит?
В новом времени, думал Леонид, людей стало так много, что можно отказаться от имён. В пору давать номера. Скажем, рождается мальчик, и нарекают его ЕК231. Или придумать что-то вроде автомобильных номеров. И это будет финальным аккордом к обезличиванию. И когда этот ЕК231 умрёт, то можно назвать кого-то этим именем. И всё. Ведь кроме денег(безналичных) этот мальчик ничего в эту жизнь ни принёс. Ничего не сделал для людей. Ничего не изобрёл. Сидел за компьютером и печатал отчёты. И всё. И эти отчёты из маленькой конторки никуда не девались, лишь сверялись с прошлыми для того, чтобы в сотый раз удостоверится, что всё стабильно работает…
Наконец Леонид поставил случайное воспроизведение. Всё больше погружаясь в свои размышления, он не различал звуков. Плеер как будто подстраивался под его настроение. И не выбирал ничего резкого. Всё больше и больше сиденье в маршрутке растворялось в пространстве. Леонид думал лишь о том, что всё не имеет смысла, и разницы в ощущениях от тех или иных поступков, тоже, по сути, нет. Кем стать? Бомжом, успешным менеджером или музыкантом, играющим в небольших клубах для 30 человек? Это всё равноценно. Потому что до тебя будут такие же, как ты, и после будет то же самое. И так беспрерывно. Люди сами того не понимая, загнали себя в ловушку. Больше не будет прогресса, интернет остановится на скорости 100 мегабит, и дальше будут лишь количественные изменения. Мы не увидим ни человекоподобных роботов, ни клонов, ни новых культур, ни детей Индиго. Обществу нужны лишь новые вещи, а за душой кроме этих вещей, хоть как-то различающих людей, нет ничего. Леонид и сам принадлежал к ним. И более того – он не хотел становиться другим. Это так глупо. Так странно. Но воспитание и колоссальное количество образов «успешности», воздействующих на подсознание с экрана монитора, из радио, с вывесок, со страниц журналов – всё это формирует из самого индивидуального всего лишь псевдо-индивидуального человека. Творчество лишь в определённых рамках, в тёплых местах, с удобными инструментами… Творчество как часть потребления, как указание на некую маргинальность или индивидуальность. Вот оно! Природа заложила в нас стремление отличаться как основное. Мы вынуждены быть другими, чтобы выжить. Изначально это разные гены, чтобы бактерии не могли уничтожить всех, чтобы они каждый раз сталкивались с новой системой обороны, ведь у них приспособление происходит гораздо быстрее. Затем – поиск индивидуальной самки, чтобы получить индивидуальное потомство. И в конце – индивидуальность ради индивидуальности, цель и начало самой индивидуальности забыто. И упивание ею.
Вот каков смысл? Быть индивидуальным по закону природы? Да, именно так. Тогда это всё не имеет смысла. Тогда нужно придти к тому, что все стали равными и умереть. Зачем жить для того, чтобы стать отцом того, кто будет жить, чтобы стать отцом? Это бессмысленно.
Леонид очнулся и понял, что проехал остановку. Тогда он попросил водителя притормозить у ближайшего кафе. Это действительно была депрессия. И депрессия распространяла свои щупальца внутри его головы.
Он уже опоздал на работу, послал сообщение коллеге, что опоздает. Эта непредусмотрительность и страх показаться лентяем, или ещё кем-то или просто некомпетентным… Надо было взять выходной, только и всего. Но он не мог себе этого позволить. Это лишь временное помутнение, успокаивал себя Леонид. Он заказал крепкий кофе. Но почему всё вокруг кажется уродливым? Почему все люди выглядят лишь разумными животными? Но неужели это осознание того, что индивидуальность – нечто низменное может сдвинуть взгляды Леонида на то, что значит быть «не таким как все», и почему стоит быть «интересным»? Нет. Эстетический вкус и душевность – то, что его всегда отличало. Он любил интересных, смышлёных людей и ненавидел обывателей, вернее их образ жизни и мышления. Ругать за иной образ мышления важно, если бы никто этого не делал, то прогресса не существовало бы.
Вконец расстроившись и запутавшись, Леонид вышел из кафе. Всё зря. Люди всегда останутся людьми. Они всегда будут думать о низменных вещах, никогда не поймут прекрасного. Никогда не осознают важности чего-то иного. И будут, как и он, однажды осознавать свою ненужность и бессмысленность.
И вдруг его внимание, до того витавшее в облаках привлекла следующая картина: - в сквере две девушки пили пиво, а сын одной из них играл в маленький резиновый мяч. Девушкам было всё равно, они даже не смотрел в его сторону. Они обсуждали что-то. Ребёнок выглядел счастливым – яркий мяч был сейчас дл я него всем. Леонид хотел подойти к нему и поиграть. Просто пнуть мяч легким ударом и увидеть детскую улыбку, обращённую к нему.
Тут мяч подлетел высоко и попрыгал через дорогу. Это было как в кино. Мальчик бросился за ним. Он видел лишь убегающий мяч впереди. А водитель BMW X6, ехавший к любовнице, разговаривал по телефону с тещёй и ругался. Он отвлёкся на секунду, и не заметил стоящую по середине асфальта фигуру маленького человека, держащего в руках мяч.
Леонид опомниться не успел, как оказался возле тела мальчика, лежащего на асфальте. Мальчик не плакал. Он смотрел на него голубыми глазами, ищущими в глубине незнакомого лица образ отца. Леонид смотрел в сторону медленно шагающих в его сторону девушек.
Допрыгался! , - выругалась одна из них, - поделом! Пойдём домой, к родителям, они тебя ремнём отшлёпают.
Тут Леонид понял, что девушки не видели, что произошло.
- Его сбил джип! – вскричал он, - вызовите скорую!
Девушки начали судорожно копаться в сумках.
- Ой, телефона нет! – произнесла одна из них.
- Держи – Леонид сунул ей свой мобильный, не отпуская мальчика.
- А какой номер?
- 112!
Но мальчику уже было не помочь. Водитель джипа уже давно ретировался вместе с машиной. Леонид видел, как по щеке мальчика катится кровь. Он смотрел на Леонида. И улыбался. Папа! – произнес он. И перестал дышать.
И тут по щеке Леонида покатились слёзы. Он начал всхлипывать. Рыдал. Ревел, как зверь, лёжа на дороге, и обнимая ребёнка. Всё плыло. Он не ощущал ничего. Всё ушло. Был только он и этот мальчик.
Прошло полчаса, и приехала скорая помощь. Врач проверила пульс.
- Мальчика больше нет. Вы отец?
- Нет, я… я… - тут Леонид опомнился – девушек рядом не было.
- Я видел, как его сбили.
- Хорошо оставьте телефон. Может быть, с вами свяжутся его родители.
Леонид не пошёл на работу. Он стоял на берегу Невы и всматривался в небо. Воздух пах дождём. Наконец закапало. Дождь смывал кровь мальчика с тротуара, а Леонид шёл домой. Дома его ждала Женя. Он очень любил её. И теперь он понял, в чём смысл. Его он прочитал в глазах мальчика, которого через два дня помог похоронить родителям-алкоголикам. Ничего не уходит просто так. Мальчика звали Егор Корнеев.