А у меня есть свой звездочёт.. Назвать это профессией нельзя, скорее это – призвание. Скромный любитель уровня некоторых профессионалов, предназначение которого каждую ночь смотреть на звёзды. Он рассказывал, что переселился за город именно для этого. Я так считаю, что говорит правду, потому что глаза при этом обмануть не могут. Ему нравится смотреть на них в телескоп, но просто смотреть не интересно. Можно придумывать им судьбы, можно связывать придуманные судьбы звёзд с теми людьми, которые готовы об этом слушать. Я слушаю его пятый год подряд. Между разговорами о моей исключительной судьбе я узнаю, не спрашивая, о судьбах его детей и внуков, что мне гораздо интереснее моих брильянтовых небесных раскладов. Безобиден. Слегка смешон в своей искренности. Горячится, увидев облачко сомнения у меня над бровями… Мною любим, как любят шаловливых детей соседей – издалека. Вернёмся. Слушаем.
- Кольцо Венеры готовит тебе испытание на этой неделе. Я смотрел на него три предыдущие ночи, все признаки налицо. Сатурн не виден, но его кольца… Ты просто был бы в изумлении. Кольца, по трактату Фусиро должны показать тебе явный след, но они запорошены пылью. Сквозь которую проглядывают, и очень отчётливо для моего телескопа, следы твоих завтрашних действий.
Я улыбаюсь. Я отдыхаю душой в компании этого не замолкающего странника по звёздам, не улетевшего с Земли ни разу. Пусть говорит, яд его предречения не разъедает мой мозг. Я не верю в предсказания, я верю в себя. Звездочёт радует меня одним своим существованием, он так искренне звонит мне каждый день, отчитываясь о том, что пронаблюдал о моей судьбе за ночь. Я провёл с ним две ночи. Это было незабываемо. И давно, но запомнилось. Действительно, блеск звёзд завораживает. Туманности показывают спектр цветов невозможный на Земле. Привлекают и отвлекают от голоса, похожего на зуденье комара, который твердит о предназначении, поступках, которых надо избежать и тех – которые надо совершить. Причём вторых – гораздо больше. Я любуюсь на неземные краски, не слушаю звездочёта и жду умиротворения, которое наступит независимо от внешних воздействий. Моргающие звёзды остаются на радужке глаз, я опускаю веки их и ловлю себя на мысли, что понимаю, почему девушкам нравятся брильянты. Это оргазм сетчатки. Это предчувствие неведомого и чувство избранности.
Мой странник, сквозь туман моих взглядов в линзу, пробросил фразу – так метко бросают единственное полено в тлеющие угли и оно разгорается сразу.
День, как день. Пассажиры метро спешат, на остановках очереди, машины – в пробках. Обычно и привычно. Ничто не мешает жить в том состоянии комфорта, которое было вчера и повторится завтра, ведь эта уверенность должна быть во мне, когда я засыпаю. Сон помешал выспаться. Звёзды. Их жизнь, движение ко мне, такое неожиданное. Попутчица. Случайно? Почему я с ней заговорил, а еще важнее – почему я остановился возле неё?
Теперь я не хожу к звездочёту и очень по нему скучаю. Даже завёл свой телескоп, за хорошие деньги, с самонаведением по спутникам и памятью на двести точек – стоит у меня на дачной террасе . Там воздух чище и видно все созвездия и туманности. Когда- нибудь я позвоню ему и задам простой вопрос (а голос мой он точно узнает) «А что ждёт меня завтра?» Он оживится, таких благодарных клиентов у него не много, и начнёт рассказывать. А я буду улыбаться и вспоминать его фразу перед знакомством с попутчицей.
Он тогда сказал, и тем посрамил Сенеку. «Будь собой сегодня, ибо именно так ты узнаешь себя в ней. В восемь часов утра.»
Бесценный мой, безотчётный друг, я в любом случае вернусь к тебе. Нет в этом возвращении горести потери женщины. Нет наркотика услышать твои прогнозы. Есть желание слышать тебя, и это – главное.