Снегопад прекратился также вдруг. Как и начался. Небо очистилось и на морозных узорах окон запереливались всполохи северного сияния. Откладываемые из-за не весть откуда возникавшей низкой облачности со снежными зарядами полеты наконец-то начались. Сразу же вспыхнула лучами прожекторов взлетно-посадочная полоса, когда по ней с ревом взлетал МиГ. Все пошло своим чередом.
Доктор Вадим Моисеевич Рыбкин закончил предполетную медицинскую проверку летчиков и теперь отдыхал, откинувшись на спинку кресла. Глаза его были закрыты, лицо отрешенно неподвижно. Он отдыхал. Его лысая голова, на которой особо выделялись большие уши, мирно покоилась на высокой спинке кресла. Обычно подвижное с богатой мимикой лицо безразлично застыло, блестящие на выкате глаза - закрылись.
Внешностью Вадим Моисеевич чем-то походил на Йозефа Швейка только в форме офицера советской армии с майорскими пагонами: за сорок, склонен к полноте, ниже среднего роста, плотный и упитанный, но без признаков жира и обрюзглости. Так может выглядеть отошедший от активного спорта, следящий за собой тяжелоатлет.
Рабочее место доктора: стол, шкаф, необходимые приборы и приспособления располагалось в угловой части большой комнаты для отдыха летчиков, и было отгорожено от остального ее части ширмой. В остальной ее части стояли обтянутые клеенкой кушетки, на которые можно было завалиться, даже не снимая обуви.
Добряк и балагур, он при кажущейся мягкости, был совершенно неуступчив, если касалось дела, на которое он был поставлен: даже при незначительном отклонении показателей здоровья летчика от нормы, он не допускал его к полетам. Никакие просьбы не действовали. Звания и служебные положения в расчет не брались. "Лучше иметь твердый шанкр, чем мягкий характер",- говорил он, если его укоряли в неуступчивости.
Он участвовал на корейской войне, естественно, в качестве авиационного врача. По прибытии на место к нему был приставлен в качестве охранника, помощника или соглядатая кореец средних лет, низкорослый и суховатый. При знакомстве тот назвался Паком.
Пак стал тенью Вадима Моисеевича, находился при нем постоянно: на службе, на прогулке, на отдыхе. Даже спал в той же комнате, расстелив на полу циновку. Доктору войти или выйти можно было, только перешагнув через него.
Неизвестно, что Пак доносил своему начальству, но с доктором они поладили. Сносно говоря по-русски, кореец мало-помалу раскрывал доктору некоторые положения восточной философии. Доктор его внимательно слушал, выполнял вслед за ним все движения, записывал и даже зарисовывал, а вернувшись, Союз, продолжил уже сам занятия по разработанной им с помощью Пака системе
. Сначала это была у него своего рода игра, забава, оригинальничание перед друзьями и знакомыми. Однако те, раз увидев, от повторных просмотров уклонялись. Оно и понятно. То, что было стройно и логично у Пака, у доктора превратилось в отсебятину, которая в сравнении с тем, откуда пошла – даже близко не стояла. Однако доктор был уверен в обратном. Для него она стала принципом жизни.
И зимой и летом, облачившись в полотняные штаны до колен, которые он называл бермудами и рубаху свободного покроя без пуговиц, он уходил в сопки и там делал какие-то движения – гимнастика, не гимнастика, похоже на балет: принимал причудливые позы или сидел неподвижно, подвернув под себя ноги (в позе лотоса, говорил он). На лыжах в любую погоду он ходил вообще в одних бермудах. Пыхтя, как паровоз, несся, не разбирая дороги, обрушивая на себя с ветвей кустов и деревьев снежные сугробы. Уже через несколько минут покрывавшая его торс густая курчавая шерсть обрастала снегом и инеем, а он становился похожим на снежного человека. Как проявлял он свое пристрастие в семейной жизни - неизвестно, но жена Вадима Моисеевича, забрав дочь, не выдержав и года, уехала к маме. С тех пор вот уже третий год он жил один.
Сейчас же доктор отдыхал после напряженной работы, по проверке летчиков перед полетами. Кроме него в комнате коротали время несколько человек: те, кому летать позже. За столом в противоположном от доктора углу двое играли в шашки, в поддавки. Еще несколько человек мирно лежали, уставившись в потолок, на кушетках и лениво переговаривались.
- Уши врозь, дугою ноги,- пошутил кто-то, кивнув в сторону доктора. Тот сразу встрепенулся и закончил:
- И как-будто стоя спит. Разочарую любителя изящной словесности: я не сплю, я медитирую.
- А это как?- поинтересовался любитель словесности.- Можно немного подробнее.
- Можно, но как бы перед полетом не замутить ваши геройские мо'зги.
- Уж, пожалуйста.
- Если просто, то это очищение сознания от ненужных мыслей для обдумывания важного, насущного.
- И что же вы обдумывали прямо сейчас, товарищ майор?- не унимался любитель словесности.- Или вы еще только очищали?
- Направление мыслей в значительной степени определяет место, где человек находится. Здесь и сейчас я думаю только о вашем здоровье.
- Вы не расскажите, о чем вы думали сейчас.
- Извольте. Но прошу учесть, что я не считаю это истиной в последней инстанции. Это плод моих размышлений и ощущений. Слушайте, но ни не воспринимайте, как руководство к действию.
Вадима Моисеевича молчал, но по его лицу было видно, что мысль напряженно работает. Но пауза затягивалась, и присутствующие начали проявлять нетерпение, удивленно переглядываться, уж не уснул ли эскулап. Наконец он заговорил. Голос его звучал глухо, негромко, и слушателям пришлось напрячься, чтобы слышать, что он вещает. А начал он издалека. Говорил прерывисто, перескакивая с одного на другое, будто перебирал мысли, стараясь облачить форму, понятную его неискушенным слушателям:
- Не буду оригинален, если скажу, что, не обладая крепким здоровьем, трудно, а порой и невозможно преуспеть в серьезном деле. А ваше здоровье является важнейшей, если не самой важной составляющей вашей профессии, а потому оно принадлежит не только и не столько каждому из вас. Оно достояние государства, всего народа. Извините за патетику, но как только у вас возникают неразрешимые проблемы со здоровьем, вы, как летчик, кончаетесь.
Вадим Моисеевич задумался. Его лоб, обычно гладкий, прорезала вертикальная морщина. Он тряхнул головой и его понесло:
- Вселенная, от звезд и планет до мельчайших атомов, все живое и неживое подчиняется законам природы и только человек нарушает их. Причем делает он это преднамеренно. Он ведь царь природы, а царю никто не указ. Но ведь наше здоровье тоже подчинено законам природы, и тем, кто ими пренебрегает, она мстит.
…Здоровая, богатая витаминами сбалансированная пища. С этим у нас более или менее нормально,- отметил он (весь летный состав, независимо от семейного и служебного положения питался в летной столовой, за питанием в которой доктор ревностно следил). Удобное жилье, с этим у нас дела похуже, но мириться можно. Правильные мысли,- последние было произнесено с особым нажимом, при этом доктор зачем-то указал пальцем в потолок.- Тут уж дело сложнее.
Вот коротко важнейшие предпосылки сохранения здоровья и достижения высокого уровня энергичности и жизнеспособности. Только здоровый человек обладает высшей формой умственной и физической продуктивности, реализуя потенциал, заложенный в него природой.
…Это такое состояние души и тела, при котором человек хорошо спит, спокоен, здоровы все его органы: сердце, легкие, мозг, печень, почки, кишечник, пульс и ритм дыхания в норме.
…Совершено не обязательно человек физически сильный. И физически сильный человек может страдать множеством болезней и не справляться даже с теми задачами, которые под силу человеку тщедушному.
…Здоров тот, кто обладает физической, умственной, моральной и духовной силой в гармоничном сочетании. И все же настоящая мощь человека – это его духовная мощь. Сильная духом душа может находиться и в слабом физически теле.
…Каждый человек обладает различными возможностями и способностями. Причем может оказаться так, что он и не знает всего, чем он обладает. Но по мере своего развития он разворачивает в себе эти способности и качества.
Начну с человеческого тела. Развитие отдельных его частей не только нерационально, но вредно. Все нужно развивать равномерно, гармонично. Только тогда будет и грация и элегантность. При развитии не следует прибегать к насильственным напряжениям, нужно следить за сохранением общего здоровья.
Треугольник жизни - это мозг, сердце и легкие.
У большинства людей дыхание поверхностно и не ритмично, что, естественно, не способствует укреплению их здоровья. Поэтому начну с легких. Их можно развить выполнением упражнений глубокого дыхания, при которых их верхушки правильно снабжаются кислородом, и в них не будут накапливаться бациллы. В результате этих упражнений улучшается качество и увеличивается количество крови в теле, происходит ее очистка. Естественно, что все ткани и клетки тела при этом будут обильно снабжаться свежими кровью и лимфой, что приведет к более эффективному прохождению процесса обмена веществ.
Легкие с хорошей емкостью, обладают хорошей способностью к самоочистке, удовлетворительно работают в любых условиях и устойчивы к заболеваниям. Хорошо развитые и имеющие благодаря упражнениям глубокого дыхания достаточную емкость легкие, могут, при необходимости, нести дополнительную нагрузку.
Следует иметь в виду, что упражнения глубокого дыхания
также укрепляют нервы и сердце, делая его более
энергичным, улучшают кровообращение, пищеварение,
увеличивают жизненную силу печени. Для тех, кто имеет
плохо развитую грудную клетку, упражнения глубокого дыхания особенно…
- Послушайте, док,- прервал монолог врача один из присутствующих,- а можно поконкретнее. Например, что мне делать, чтобы не повторялось то, что произошло сегодня.
Это говорил недавно прибывший в полк капитан Хлебников. У него в тот день первый полет на новом месте намечался, но доктор из-за какого-то обнаруженного им отклонения не допустил к полетам.
Доктор не любил когда оспаривали его решения и не позволял панибратства в служебных отношениях, от кого бы оно ни исходило. Он взглянул на говорившего из-под приспущенных век, явно намереваясь поставить его на место, но только сказал со вздохом:
- Вы, Хлебников, мне не нравитесь.
Услыхав такое, капитан подхватился, как ужаленный, и медленно направился к доктору. Тот же, не открывая глаз от приближавшегося капитана, продолжил очень тихо, чтобы другие не услыхали:
- Ничего личного, только медицина. Не нравится мне в вас что-то, да вот только не пойму что. Но чутье меня почти никогда не подводит, поэтому решил перестраховаться. Завтра посоветуюсь с коллегами, они опытные врачи. Попрошу их посмотреть вас. Приватно, как говорится, без протокола, чтобы если я ошибаюсь, это на вас не отразилось.
Закончить он не успел. В комнату вошел замполит и, счищая с бровей и воротника налипший снег, с огорчением или с облегчением сообщил:
- Полеты отменены, аэродром закрыт, две машины ушли на запасной. Сбор завтра в 9-00 в классе.
Сказав, он направился в соседнюю комнату сдавать летное снаряжение. Все и сидевшие и лежавшие подхватились и, обгоняя друг друга, поспешили за ним за ним. Торопились, чтобы не упустить автобус
- До встречи, капитан Хлебников,- сказал ему вслед доктор, выбираясь из кресла.
Комната в минуту опустела. Хлебников тоже вышел, хотя и не так прытко.
А доктор задумчиво обошел комнату, возвращая на привычные места мебель, при этом он останавливался у каждого окна и внимательно смотрел в него, хотя там кроме снежной мути ничего нельзя было увидеть. Он расставил шашки в готовность к началу игры, запер на ключ ящики своего стола и металлический шкаф с документами и лекарствами, вернул на место ширму и закончил свой монолог в одиночестве:
- Поскольку тело является тенью разума, то он (разум) тесно связан с телом и оказывает огромное влияние на все его части. Из этого следует, что светлый разум является необходимой предпосылкой здорового тела. Когда взволнован разум, взволновано и тело, тогда и начинаются всякие болезни. Безумство храбрых – вот мудрость жизни,- написал буревестник революции. Из теплой Италии он наблюдал, что творят на его холодной родине воспетые им безумцы. "Кипит наш разум возмущенный" – не в этом ли источник мировых зол? Неполадки разума расслабляют тело, а тело в свою очередь оказывает влияние на разум: здоровое тело делает разум здоровым. Так что, дышите глубже, дорогие мои! Погода все равно нелетная.
Последнюю сентенцию доктор выдал уже покидая комнату отдыха. Слышал его только Петя, раскладывавший по местам вещи пилотов – шлемофоны и маски.
До консилиума Хлебникова дело не дошло. Несколько дней спустя у него произошла прободная язва желудка. Его прооперировали и спасли, но как летчик, он кончился.
Свидетели того разговора доктора с Хлебниковым все-таки что-то расслышали и рассказали коллегам. И вот уже все летчики, да что летчики, все офицеры полка и их семьи стали чураться доктора, будто это он, доктор Рыбкин, был виновен в том, что произошло с Хлебниковым. И только один, прошедший войну асс, сказав:
- Накаркал эскулап хренов,- и добавил,- а если бы это случилось с ним в полете… Хана бы пришла, да и только.
Но Хлебников вылечился и вернулся в полк. Ему даже позволили летать, хотя и пересадили на не столь скоростные, как МиГ19 Як25, на которых к тому же было два пилота.
А летом того же года, еще до возвращения выздоровевшего Хлебникова, майора медицинской службы Рыбкина Вадима Моисеевича уволили из вооруженных сил по состоянию здоровья. Такова селя ви.
P.S. Через несколько лет после той встречи, работая в Индии на заводе, расположенном далеко на юге в штате Орисса он близко сошелся с главным врачом завода доктором Сетом (Seth), капитаном медицинской службы. Началось все с того, что почувствовав слабость, Петр Андреевич обратился к нему и доктор прописал ему уколы витаминов. Ожидая в комнате доктора, пока придет медбрат со шприцом, они разговорились, и доктор почти сразу перешел, как потом оказалось на своего любимого конька – медицину восточных народов, в которой он, как показалось Петру Андреевичу, изрядно разобрался. Он даже применял свои познания, пользуя некоторых заводских руководителей и членов их семей.
Петра Андреевича он не лечил, но показывал и рассказывал ему различные приемы. Через несколько лет после той встречи, работая в Индии на заводе, расположенном далеко на юге в штате Орисса, он близко сошелся с главным врачом завода доктором Сетом (Seth), капитаном медицинской службы. Началось все с того, что, почувствовав слабость, Петр Андреевич обратился к нему и доктор прописал ему уколы витаминов. Ожидая в комнате доктора, пока придет медбрат со шприцом, они разговорились, и доктор почти сразу перешел, как потом оказалось на своего любимого конька – медицину восточных народов, в которой он, как показалось Петру Андреевичу, изрядно разобрался. Он даже применял свои познания на некоторых заводских руководителях и их семействах. Он тоже был одержим восточной медициной, хотя на службе следовал классической.
Он тоже вдруг исчез: его куда-то внезапно перевели. Когда Петр Андреевич пришел на очередной прием, медбрат, который делал ему уколы сказал, что доктора нет и больше не будет.
Немного позднее Петр Андреевич узнал, Что, якобы, Генеральный директор заподозрил его в связях со своей женой и решил избавиться, удалив от греха подальше. Такие вот два похожие и непохожие медики встретились Петру Андреевичу в разных концах света.