Фото 2. Крейсер «Киров».
Игорь Абросимов
НЕЗАБЫВАЕМЫЙ СОРОК ПЕРВЫЙ: БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ НА БОЕВЫХ РУБЕЖАХ
(Продолжение)
1. Накануне: Корабли Краснознаменного Балтийского
2. Накануне: Концепции морской войны и состав флота
3. Накануне: К походу и бою готовы...
4. Суровое военное лето
5. Флот идет на прорыв
6. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть первая)
7. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть вторая)
8. На последних рубежах
9. Заключение
I. Приложения и примечания
II. Использованная литература
2. Накануне: Концепции морской войны и состав флота
=======================================
Корабельный состав КБФ накануне войны нельзя рассматривать в отрыве от общих вопросов военно-морского строительства. При этом следует обратить особое внимание на проблемы, связанные с экономическим потенциалом страны, научно-техническим состоянием судостроительной промышленности и взаимодействующего с нею народнохозяйственного комплекса. Дело в том, что взгляды военно-политического руководства на роль и задачи флота в будущей войне формировались не столько под влиянием проработок военных специалистов в области теории и практики подготовки и ведения военных действий на море, сколько в силу промышленно-экономических проблем, решаемых в СССР, и тех ограничений, которые ставились возможностями экономики страны.
На формирование официальных взглядов о месте флота в будущей войне в какой-то степени, безусловно, повлияло и отрицание руководством РККА сколько-нибудь заметной роли военно-морских сил в вооруженной борьбе континентальной страны [7]. Однако, решающим образом, такие соображения подкреплялись реальными возможностями, связанными с ограниченными промышленно-экономическими ресурсами и ассигнованиями, которые выделялись на военные нужды, при необходимости заботиться о создании надежной обороны на суше.
В дальнейшем, из-за отсутствия свободы выражения мнений в СССР, в том числе по вопросам оперативно-стратегического применения флота, концепция, к которой склонилось руководство страны к концу 1920-ых , стала единственной, имеющей право на существование. Иные соображения, могущие, может быть, в определенный период стать полезными, в расчет не принимались. Обсуждения каких-то альтернативных мнений отныне не допускались и были просто опасны. В любой момент, как это и случилось с рядом видных военно-морских специалистов и руководителей, приверженность иным взглядам могло быть квалифицировано как прямое и сознательное вредительство. Только изменение позиции высшего руководства могло отныне изменить ситуацию. Заметим, что это в конце концов и произошло, однако, новые концепции по ряду причин также не смогли привести к достижению оптимальных результатов.
Вот почему в течение длительного периода программы кораблестроения нацеливались на создание так называемого «флота малой войны», который должен был решать ограниченные задачи по поддержке флангов сухопутных войск и отражению десантных операций со стороны моря. Помимо этого задачей флота, решаемой в качестве вспомогательной, оставалось нарушение морских коммуникаций противника.
Предполагалось, что поставленные задачи будут решаться, в основном, силами подводных лодок, а также «москитных сил» - торпедных катеров при участии ударной авиации. Особая роль отводилась силам береговой обороны. Создание «флота малой войны» не требовало столь большого экономического напряжения и приложения значительного научно-технического потенциала, поэтому принятый экономный подход вполне устраивал руководство страны и был им поддержан.
В ходе первой пятилетки развитие флота из-за ограниченности ресурсов шло медленно и заключалось, в основном, в капитальном ремонте и достройке некоторых кораблей старого флота. Под давлением командования РККА весьма скромная кораблестроительная программа подверглась сокращению. Техническая реконструкция ВМФ, даже в рамках строительства «флота малой войны», была отодвинута на несколько лет [8].
Только в ходе сравнительно успешного экономического развития страны стало возможно принять более широкую программу развития флота, которая была одобрена высшими руководителями партии и государства. В документе, озаглавленном «Основные соображениях по развитию ВМС РККА на вторую пятилетку (1932-1937)», предусматривалось «развитие флота (в первую очередь и главным образом – подводного) и тяжелой авиации... Основой программы строительства подводного флота должны остаться подводные лодки среднего тоннажа (600-750 т)». Для обеспечения и поддержки действий подплава и придания устойчивости всей морской обороне, в частности, для обеспечения развертывания подводных лодок, признавалось необходимым иметь некоторое количество надводных сил в составе эсминцев и «хотя бы и ограниченного числа крейсеров..., что даст нам более широкие возможности к использованию среди других средств борьбы на море (торпеды, мины, авиабомбы) – также и артиллерии». Удельный вес подводных лодок в военном кораблестроении составил в денежном выражении в 1935 г. 62,6%, надводных кораблей и катеров – 37,4%. Уже из этих плановых цифр видно, насколько приоритетным являлось пополнение флота подводными лодками.
Исходя из сказанного, развертывание подводных лодок КБФ, общее количество которых определялось примерно в 50 ед., направлялось на совместное с надводными кораблями, авиацией и частями береговой обороны отражение морского нападения и срыв попыток высадки десантов, на оборону собственных военно-морских баз, а кроме того на активные действия на морских коммуникациях противника. Поддерживающее ядро маневренных соединений надводных кораблей, так называемые легкие силы флота, должно было включать 2 крейсера, 6 лидеров и 12 эсминцев. Остающиеся в составе КБФ линкоры предполагалось использовать для артиллерийской поддержки сухопутных войск и боя в прибрежных районах совместно с береговой обороной.
Всем другим вопросам боевой деятельности, даже в рамках «флота малой войны», в частности, минной обороне и формированию боеспособных тральных сил, особого внимания не уделялось. Между тем, проблема эта, как уже говорилось, была особенно актуальна для Балтики. Недооценивались также возможности потенциального противника в области противолодочной обороны, которая в случае отсутствия по-настоящему сбалансированных разнородных надводных сил, а также повышенной минной опасности способна парализовать операции подводных лодок, на которые возлагались столь широкие боевые задачи.
Не уделялось должного внимания созданию многоцелевых эскортных кораблей (сторожевиков – противолодочных кораблей), что делало проблематичным использование морских коммуникаций для перевозки войск, вооружений и грузов для обеспечения сухопутных войск. Даже не ставился вопрос о создании такого необходимого класса боевых кораблей, как десантные суда.
Концепция «малой войны на море» отразилась не только на корабельном составе флота, но и на тактико-технических характеристиках новых кораблей. В частности, легкие крейсера, которые планировалось использовать в числе кораблей поддерживающих маневренных соединений совместно с быстроходными эсминцами и даже торпедными катерами, также должны были обладать высокой скоростью хода. С другой стороны, для артиллерийского боя с тяжелыми кораблями противника, если они попытаются прорваться к побережью Советского Союза, а также огневой поддержки сухопутных войск крейсерам необходимо было иметь достаточно мощные орудия главного калибра. Поэтому артиллерия крейсера «Киров» имела 180-мм пушки, орудия слишком большой мощности для легкого крейсера. Дальность плавания, необязательная при планируемом использовании корабля, оказалась в несколько раз ниже, чем у крейсеров иностранных флотов, а скорость хода близкой к скоростным характеристикам эсминцев. В жертву огневым и скоростным характеристикам, наряду с дальностью плавания, было принесено бронирование, столь необходимое для повышения живучести корабля.
Подводные лодки, в первую очередь средние, которых было построено большинство, предполагалось использовать для обороны собственного побережья и борьбы с кораблями противника в собственной оперативной зоне. В связи с этим тактико-технические характеристики подводных кораблей не предусматривали долговременного пребывания в море. В дальнейшем, в ходе военных действий, это было сопряжено с частыми возвращениями на базы и последующими выходами на боевые позиции с преодолением противолодочных рубежей, созданных противником. При этом оказалось, что в условиях Балтики для действий на коммуникациях не обязательно использование только лишь больших подводных лодок, предназначенных для этих целей изначально. Средние лодки вполне могли справиться и с данной задачей, однако, ограниченные возможности автономного плавания существенно этому препятствовали.
Ограничение задач флота обороной собственного побережья наложило отпечаток на требования, предъявляемые к торпедным катерам. Слабая мореходность и малоразмерность, низкая автономность позволяли им действовать только в непосредственной близости от берега, не отрываясь от баз. Ограниченность торпедного и отсутствие зенитно-артиллерийского вооружения, как и малоразмерность, стала также следствием стремления к повышенной скорости хода в ущерб всем основным характеристикам «прибрежного» катера. Отметим в этой связи, что германские торпедные катера (S-Boot), которые изначально планировалось использовать на широком морском театре, при несколько меньшей скорости обладали значительно большим водоизмещением (около 100 т). Это создавало возможность обеспечить хорошую мореходность, повышенную дальность плавания и улучшенную обитаемость, а также, что особенно важно, условия для размещения усиленного торпедного и артиллерийского вооружения и применения катерами минного оружия. Все это позволило успешно и эффективно применять «шнельботы» в ходе войны на море в качестве многоцелевого корабля береговой охраны.
Однако, с выполнением планов строительства кораблей, причем в запланированных ограниченных рамках «флота малой войны», даже после принятия соответствующих программ, дело обстояло неблагополучно. Для судостроительной промышленности программа оказалась нереальной и по объему, и по своей технической сложности. Положение не выправлялось выделением дополнительных ресурсов, так как вопрос упирался в первую очередь в недостаточную квалификацию специалистов и рабочих, низкую культуру производства и технологическое отставание конструкторских организаций и заводов. В связи с этим строительство кораблей, особенно головных в серии, проекты которых из-за низкого качества нуждались в постоянных доработках, затягивалось. Проблемой оставалась неготовность и неудовлетворительные показатели комплектующих машин и механизмов, систем вооружения и приборного оборудования. Именно поэтому спущенные на воду корабли достраивались и испытывались недопустимо долго. Именно поэтому качественные характеристики кораблей, о чем говорилось уже в предыдущем разделе, оказывались на низком уровне.
Плановые сроки и объемы, намеченные программой, хронически не выполнялись. Программа строительства кораблей после ряда корректировок в сторону значительного уменьшения предусматривала ввод в строй для всех четырех военно-морских театров в 1933-1935 гг. 157 подводных лодок, 250 торпедных катеров, 3 лидеров, 8 тральщиков и 8 сторожевых кораблей. Уже само количественное соотношение кораблей различных классов ярко иллюстрирует отмеченную направленность всей программы на строительство подводного флота и легких надводных сил прибрежного действия. Однако, фактически было сдано промышленностью 92 подводные лодки (из них на 7 не закончились испытания), 151 торпедный катер и 4 сторожевых корабля. Программа военного судостроения в части вспомогательных судов, без наличия которых флот существовать и действовать не может (гидрографические суда, транспорты, плавмастерские, буксиры и др.), была полностью сорвана - за три года получено только 8 буксиров.
Самым негативным образом сказывалась на выполнении программы нехватка промышленных мощностей, попытка резкого расширения которых не обеспечивалась оборудованием и кадрами. Новые судостроительные предприятия Комсомольска-на-Амуре и в районе Архангельска (Молотовск, ныне Северодвинск) в еще меньшей степени, чем старейшие заводы Ленинграда и Николаева, а также привлеченные к военно-морскому строительству заводы Горького и Киева, возможно было оснастить необходимым сложным оборудованием, а главное, обеспечить квалифицированными и опытными кадрами.
Несмотря на трудности, возникавшие при строительстве флота, политическое руководство во главе со Сталиным, начиная с 1936 г., склонялось к изменению взглядов на развитие ВМФ. Идеи «большого флота», предусматривающие наличие мощных надводных сил, уже не отвергались, как раньше, а находили понимание и поддержку, ибо формирование новой военно-морской доктрины опиралось на возрастающие в какой-то степени возможности экономики.
Тем более, что отказ от активных действий на море, закрепление за флотом вспомогательной роли и перенос центра тяжести по охране морских рубежей на сухопутные войска и береговую оборону, что неотвратимо влекла за собой идея «флота малой войны», отличались от военной политики других стран и уже поэтому внушали опасения. Принятое ранее под давлением жестких экономических факторов отношение к флоту подлежало пересмотру, как и сама теория и практика подготовки и ведения военных действий на море.
Следует добавить, что понимание необходимости иметь «большой флот» окрепла, вероятно, у советского руководства в конце 1936 - начале 1937 г., когда события вокруг Испании продемонстрировали полную беспомощность Советского Союза на море. Корабли РККФ не могли быть использованы для защиты транспортов, доставлявших грузы республиканцам, и перехвата судов, используемых для этих целей мятежниками. Причем, не только по политическим причинам. Малочисленные и устаревшие советские военные корабли были бы легко уничтожены соединенным германо-итальянским флотом, который осуществлял тогда активную поддержку испанских мятежников.
Советское руководство окончательно поняло, что дипломатия и влияние на международную политику не могут быть эффективными без подкрепления морской мощью в виде ВМФ, оснащенного не только подводными лодками, но линкорами и тяжелыми крейсерами. Сильный линейный флот в те годы точно так же содействовал достижению политических целей, как позднее обладание ядерным оружием. В 1938 году, доводя до всеобщего сведения новую советскую военно-морскую политику, председатель Совнаркома СССР В.М.Молотов заявил: «У могучей Советской державы должен быть соответствующий ее интересам, достойный нашего великого дела морской и океанский флот».
Первым результатом перемен в отношении к флоту стало изменение ранее утвержденных планов с расширением программ постройки эсминцев проекта 7. Головной эсминец этой серии был заложен еще в конце 1935 г., остальные - в 1936 г. Позднее, в 1938-1939 гг., часть кораблей была перезаложена по переработанному проекту 7У. Дополнительные средства на строительство эсминцев выделялись из резервного фонда Совнаркома СССР. Одновременно в целях предоставления дополнительных промышленных мощностей для выполнения военных заказов практически сворачивалось строительство гражданских судов.
Тогда же была разработана и утверждена закрытым постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) и СТО перспективная программа военно-морского строительства СССР, предусматривающая создание в 1937-1943 гг. «большого флота». В утвержденном виде программа предусматривала строительство для всех морских театров 533 кораблей основных типов, в том числе 24 линейных кораблей, 21 легкого крейсера, 18 лидеров эсминцев, 128 эсминцев, 344 подводных лодок.
Содержание программы, разработка и обсуждение которой проводились в обстановке строгой секретности, без привлечения экспертов – теоретиков в области военного и военно-морского дела, без участия ведущих специалистов судостроения, без детального коллегиального обсуждения с флагманами объединений и соединений РККФ, определялось самым узким кругом лиц. В него входили руководители Управления ВМС РККА и Генштаба. Следует отметить, что программа так или иначе отражала общепринятые в те годы взгляды на морскую войну, разделяемую всеми морскими государствами, но не была должным образом привязана к экономическим и научно-техническим возможностям страны, а также особенностям морских театров.
После рассмотрения наркомом обороны К.Е.Ворошиловым программа создания «большого флота» была доложена Сталину. Было учтено субъективное мнение вождя об отказе от строительства авианосцев, но нереальный семилетний срок грандиозного строительства кораблей был им одобрен. Не вызывает сомнения, что предварительные указания высшего руководства учитывались еще при разработке плана. Уровень засекреченности программы был таков, что в полном объеме после своего утверждения она не доводилась до сведения даже командующих флотами.
В дальнейшем программа корректировалась как на перспективу, так и ежегодными планами закладки новых кораблей. Менялись количество и состав кораблей, а срок окончания программы отодвигался. О ходе фактического выполнения намеченного можно судить по тому, что в 1936 - 1941 гг. было заложено, исходя из возможностей, которые были признаны реальными, 4 линкора, 2 тяжелых крейсера, 12 легких крейсеров, 4 лидера эсминцев, 69 эсминцев, 15 сторожевых кораблей, 51 тральщик, 10 больших охотников за подводными лодками, 139 подводных лодок.
При этом до начала военных действий реально сдано всего 4 легких крейсера, 6 лидеров, 25 эсминцев, 6 сторожевиков, 38 тральщиков и 126 подводных лодок. Уже по этим скромным результатам видно, что советский военно-морской флот начал военные действия, по-прежнему являясь «флотом малой войны» со всеми присущими этой концепции особенностями развития.
Первые два линкора типа «Советский Союз» (проект 23) [9] закладывались в 1938 г. в Ленинграде для Балтики и в Николаеве для Черного моря. Планировалось спустить их на воду в 1943 г., а затем в течение двух лет провести достройку. Еще два таких же линкора для Тихого океана были заложены в Молотовске. Предполагалось, что советские линкоры будут иметь возможность вести бой с любыми самыми мощными линкорами противника как существующими, так и планируемыми к постройке в ближайшие годы, и будут надежно защищены от огня любых орудий, а также мин, торпед и авиабомб.
Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по созданию кораблей развернулись с небывалым размахом и были связаны с решением многих технических проблем, впервые решаемых отечественным военным судостроением.
Разработка артиллерийского вооружения усложнялась из-за необходимости создания уникальных 405-мм орудий и сложных трехорудийных башенных установок главного калибра на их основе, а также системы приборов управления стрельбой, обеспечивающих центральную наводку на дистанциях до 250 кабельтовых (46,3 км) по морским и 400 кабельтовых (74 км) по наземным целям. Батареи трехорудийных 152-мм башенных установок, противоминного калибра также обеспечивались центральной наводкой с помощью собственной системы ПУС на дистанции до 150 кабельтовых (27,8 км). С изготовление этих, более простых башен, чем башни для орудий главного калибра, также возникли сложности из-за загрузки предприятий Наркомата вооружений другими срочными военными заказами. Для 100-мм спаренных универсальных зенитных орудий должна была разрабатываться новая система МПУАЗО с возможностью наводки по воздушным целям на дистанциях до 18 км, что давало возможность встречать огнем самолеты противника еще на подходе к цели. Три турбинных агрегата и шесть водотрубных котлов обеспечивали максимальную мощность каждой из трех главных энергетических установок до значения в 77 тыс. л.с. и должны были управляться дистанционно из специальных кабин. Ранее судовые установки подобной мощности в стране не изготавливались. Также впервые в отечественной практике корабль оборудовался установками для кондиционирования воздуха.
Поставка стали для строительства линкоров возлагалась на Магнитогорский металлургический комбинат, брони - на Ижорский и Мариупольский заводы, артиллерийское производство заводов «Большевик» в Ленинграде и «Баррикады» в Сталинграде изготавливали орудия главного калибра, Ленинградский металлический завод - башенные установки, Харьковский турбогенераторный завод - главные энергетические установки. В поставках материалов и оборудования участвовало более 1200 заводов, большинству из которых приходилось осваивать новую продукцию, более совершенную, чем производилась когда-либо ранее. При этом заводы-поставщики, в свою очередь, имели большое число контрагентов, от которых напрямую зависело качество продукции и сроки поставки.
Больших вложений требовали такие на первый взгляд второстепенные работы, которые должны были проводиться одновременно со строительством линкоров, как сооружение достроечно-ремонтных доков и расширение фарватеров в районе Ленинграда и Николаева. Затраты на эти работы были соизмеримы с затратами на сами линкоры, однако, фактически даже не были начаты.
Несмотря на громадные задействованные силы и ресурсы, линкоры вряд ли удалось бы достроить в плановые сроки, тем более, с производством всех монтажно-наладочных работ и доведением сложных систем линкора, его вооружения и приборного оборудования до требуемых характеристик. Такой прогноз может быть сделан, учитывая предшествующий опыт, связанный с первыми советскими крейсерами и эсминцами и имея в виду особую сложность проектирования и строительства гигантских кораблей. Тем более, у советского судостроения совершенно отсутствовал опыт создания крупных военных кораблей, так как прежний устарел и, к тому же, был давно утерян и проектировщиками, и производственниками. При этом иностранный пример подсказывал, что в Англии и Германии строительство линкоров гораздо меньшего водоизмещения, несмотря на высокий уровень тамошних кораблестроителей, занимало до 5 и более лет. Реальность фактически тех же сроков, запланированных для советских предприятий, уже в этой связи вызывали сомнения.
Для состояния и уровня советского судостроения характерно, что при строительстве одного из двух линкоров, заложенных в 1939 г. в Молотовске, был допущен массовый брак. В середине 1940 г. выяснилось, что более 70 тыс. заклепок, примененных при формировании корпуса, оказались некондиционными, так как изготовлялись из стали низкого качества. Строительство линкора пришлось прекратить, сосредоточившись на сборке оставшегося, а корпус впоследствии разобрать. Ситуация оказалась тем более скандальной, что линкор этот, названный «Советская Белоруссия», был торжественно заложен 21 декабря 1939 года, в день 60-ти летия Сталина.
Сборка корпусов советских сверхдредноутов систематически задерживалась из-за хронических сбоев в поставке металла, особенно броневых листов. Броневое производство не справлялось с выпуском тяжелой корабельной брони, объем производства которой не превышал 2/3 от необходимого. Из-за низкого качества поставляемой брони, с учетом отбраковки броневых листов путем отстрела на полигоне, подача их на сборку была значительно меньше, еще на 60% и даже 70%. Так в 1939 г. из поставленных 1800 т бронелистов было забраковано 996 т, в т.ч. все партии брони, выпущенные Мариупольским заводом.
Отстали на два – три года сроки производства главных энергетических установок, по своим основным параметрам в то время самых мощных в мире. Поэтому погрузка установок на строящиеся корабли, без чего невозможен был спуск их на воду, срывалась. В связи с трудностями, возникшими при закупке импортного станочного оборудования, а затем ввиду загруженности заводов другими срочными заказами, не изготавливались главные гребные валы. Их фрагменты заказали в Германии, однако, к началу войны заказ полностью выполнен не был.
Судостроительные предприятия ощущали острую нехватку рабочей силы. Для ведения работ по строительству линкора «Советский Союз» в соответствии с плановыми сроками, например, Балтийскому заводу требовалось задействовать 6,5 тыс. чел., причем непосредственно на стапелях 4,5 тыс. Только из этих цифр можно представить размах работ на огромном корабле длиной почти 270 м, шириной 40 м и осадкой более 10 м, плановая стоимость которого в 60 раз превышала фактическую стоимость нового эсминца (ожидалось к тому же, что фактическая стоимость линкора значительно превысит плановую). Однако, число работавших достигало лишь половины требуемого количества.
Положение с рабочей силой оказалось настолько серьезно, что нарком судостроительной промышленности И.Ф.Тевосян предлагал для исправления положения прикомандировать к строящимся кораблям команды краснофлотцев и флотских старших специалистов для участия в работах с момента закладки и до окончания сдаточных испытаний. Мероприятие требовало дополнительно призывать в ряды флота около 20 тыс. человек ежегодно, поэтому наркомат ВМФ с таким предложением не согласился.
На момент прекращения строительства в связи с началом военных действий, то есть всего за два года до намеченного срока спуска, объем выполненных работ на трех строящихся линкорах все еще находился в пределах от 21% до 5 %. При этом на головном линкоре «Советский Союз» на Балтийском заводе в Ленинграде сборка корпуса была почти закончена, на первом серийном корабле «Советская Украина», который строился на заводе им. Марти в Николаеве, работы немного отставали, а на «Советской России» на заводе № 402 в Молотовске сборка корпуса находилась на ранней стадии. Ни на одном из кораблей не были начаты работы по монтажу механического оборудования из-за его полного отсутствия. Справедливо мнение, что начавшаяся война в какой-то степени замаскировала полный провал с созданием линкоров.
Сложные проблемы возникали и при строительстве тяжелых крейсеров типа «Кронштадт» (проект 69) [10], которые предназначались для борьбы с крейсерами противника, в том числе тяжелыми, поддержки своих легких сил и самостоятельных активных действий на коммуникациях противника. По характеристикам советские тяжелые крейсера, в соответствии с задачами, перед ними поставленными, были вполне сравнимы с некоторыми линкорами, сравнительно недавно введенными в строй иностранных флотов, такими как германский «Шарнхорст» или французский «Дюнкерк». Головной крейсер «Кронштадт» был заложен в конце 1939 г. в Ленинграде, второй – «Севастополь» в Николаеве. По настоянию Сталина, который считал тяжелые крейсера первоочередным объектом программы, спуск головного образца на воду был запланирован на 1942 г. со сдачей после достройки в 1944 г.
Поставка 305-мм орудий главного калибра тяжелых крейсеров, которые были менее мощными, чем на «Советском Союзе», но также уникальными, задерживалась, так как в области их разработки не существовало никакого задела. В связи с этим было принято даже предложение о вооружении головного крейсера шестью 380-мм пушками германского производства в двухорудийных башенных установках фирмы «Крупп» (вместо девяти 305-мм в трехорудийных башнях), аналогичных тем, что были установлены на линкоре «Тирпиц». Несмотря на своевременную оплату авансовых платежей, орудия так и не были поставлены.
Строительство тяжелых крейсеров, также затягивавшееся из-за многочисленных трудностей и неувязок, было остановлено с началом военных действий с технической готовностью соответственно чуть более 10% и 11%. Как и на линкорах, монтаж механического оборудования не был начат. После войны тяжелые крейсера, как и линкоры, не достраивались и были разобраны.
Строительство серии легких крейсеров типа «Чапаев» [11] представляло собой нелегкую задачу хотя бы потому, что одновременно было заложено восемь таких кораблей. После начала военных действий все находившиеся на разных этапах строительства легкие крейсера были законсервированы. В послевоенные годы их строительство по откорректированному проекту было продолжено и в 1950-ых гг. они вводились в состав флота.
Кроме того на стапелях судостроительных заводов и уже на воде, в достройке, находились перед войной десятки технически сложных надводных и подводных кораблей, которые также требовали затрат материальных и трудовых ресурсов.
Как уже упоминалось, программа строительства «большого флота» с самого начала была нереальной, намеченное в ней не могло быть практически реализовано в предсказуемые сроки из-за состояния и уровня промышленного развития страны. Уроки, связанные с воплощением в жизнь планов строительства «флота малой войны», трудности и срывы, этому сопутствовавшие, не привели к более объективному взгляду на собственные возможности. Пресловутый лозунг «нет таких крепостей, которые большевики не брали», надежда на «энтузиазм и творчество масс» перевесили трезвые соображения.
Следует заметить, что будь новые корабли все же построены, то они не уступали бы по своим основным характеристикам лучшим кораблям своего времени. Однако, по качественным показателям основных систем, разнородного вооружения и приборного оборудования они вряд ли смогли бы с ними соперничать. О качественных показателях и их значении уже шла речь, в ходе рассмотрения особенностей кораблей, находившихся в составе флота. По тем же самым причинам, но из-за сложности и объемов новой техники еще более серьезное положение не могло не дать о себе знать на линкорах и крейсерах «большого флота». Поэтому прогнозировать их боевые возможности следует с большой осторожностью.
Строительство крупнейших в тогдашней мировой практике линкоров и тяжелых крейсеров выводило советскую судостроительную промышленность на новый уровень и во многом способствовало развитию ряда наукоемких производств. Богатый материал, накопленный при проектировании и строительстве новых кораблей, завершить которое так и не удалось, был востребован дальнейшей практикой советского кораблестроения. Однако, вместе с тем, промышленность в предвоенные годы оказалась загруженной до крайнего перенапряжения, причем флот в обстановке надвигающейся войны не получал самых необходимых кораблей, способных сбалансировать его состав. Выполнение программы строительства «большого флота» не позволило решить более скромные, но насущные задачи, которые были вполне под силу советской индустрии. В этом, а не только в бесполезной потере громадных ресурсов видится сегодня основной ущерб, нанесенный амбициозными планами.
Особенно болезненной, как уже упоминалось, оказалась ситуация с тральщиками для Балтики, где условия применения минного оружия создавали особую угрозу. Не было уделено внимания пополнению флота сторожевыми кораблями и большими охотниками за подводными лодками, форсированному строительству эсминцев, лидеров, а также, в возможных объемах, легких крейсеров. Все эти боевые корабли, крайне необходимые, уже строились серийно и вводились в состав флота. Объем производства и трудности, связанные с их созданием, не шли ни в какое сравнение со строительством уникальных линкоров и тяжелых крейсеров. Безусловно, именно такое направление судостроения, а не шараханье из одной крайности в другую, позволило бы иметь к началу военных действий гораздо более боеспособные военно-морские силы.
Справедливости ради следует оговориться, что в конце 1940 г., когда близость войны стала очевидна, строительство тяжелых артиллерийских кораблей исчезло из основных, приоритетных задач промышленности, выполнение которых контролировал лично Сталин. Было понятно, что до начала военного конфликта, и даже в ходе военных действий, ввода кораблей в строй ожидать не приходится. Работы, конечно, продолжались, но никто за срыв сроков, как обычно, наказан не был. Однако, было уже поздно. Слишком много растратили сил, средств и времени, которые можно было использовать совсем по-иному.
Тем более, в отношении строящихся тяжелых артиллерийских кораблей не было особой ясности, какие конкретные оперативно-тактические задачи будет решать эскадра в будущей войне, в частности, на Балтике, и как в связи с этим применять линкоры и тяжелые крейсера в условиях Балтийского моря.
Рассматривая ситуацию ретроспективно, можно утверждать, что единственно реальное применение тяжелых артиллерийских кораблей не вышло бы за пределы поддержки сухопутных войск, особенно при обороне военно-морских баз. Таким образом, громадные средства тратились фактически на создание плавучей артиллерийской батареи. Почти наверняка, противник, сосредоточив крупные силы ударной авиации, постарался бы целенаправленно и в первую очередь уничтожить либо лишить боеспособности или, в крайнем случае, заблокировать на одной из собственных баз линкор «Советский Союз». Это отвлекало бы немалые силы противника, но и силы КБФ также при этом связывались. Они неминуемо сосредотачивались на сохранении и защите сверхценного корабля, как от действий авиации, так и минной опасности, а также подводных лодок. Эффект же от применения линкора в качестве сверхмощной плавучей батареи не мог компенсировать всех этих затрат и усилий. Ни о каких артиллерийских боях с кораблями противника в открытом море, вдали от берегов, для чего и предназначались тогда эскадренные силы, речи в подобных условиях быть не могло.
Выводы, которые легко делать нам сегодня, вряд ли были столь уж очевидны в середине 1930-ых, когда разрабатывалась и утверждалась программа создания «большого флота». Да и велико было искушение, несмотря на все трудности, форсировать создание столь зримой военно-морской мощи государства. Ведь только Вторая мировая война продемонстрировала, что тяжелые артиллерийские корабли потеряли свое былое значение, применяясь, в основном, для огневой поддержки сухопутных войск. Тем более, также только ретроспективно, мы можем еще раз констатировать, насколько ошибочным оказалось строительство «большого флота», не позволившее в предвоенных условиях создать сбалансированные в свете конкретных задач военно-морские силы на Балтике, вернее, насколько несбалансированность эта оказалась для флота губительной.
(Продолжение следует)
I. Приложения и примечания, II. Использованная литература -см. http://www.proza.ru/2010/11/08/889
Продолжение - см. http://www.proza.ru/2010/11/08/832
Начало очерка - см. http://www.proza.ru/2010/11/08/775