Фото 3. Эскадренный миноносец проекта 7У «Сторожевой».
Игорь Абросимов
НЕЗАБЫВАЕМЫЙ СОРОК ПЕРВЫЙ: БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ НА БОЕВЫХ РУБЕЖАХ
(Продолжение)
1. Накануне: Корабли Краснознаменного Балтийского
2. Накануне: Концепции морской войны и состав флота
3. Накануне: К походу и бою готовы...
4. Суровое военное лето
5. Флот идет на прорыв
6. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть первая)
7. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть вторая)
8. На последних рубежах
9. Заключение
I. Приложения и примечания
II. Использованная литература
3. Накануне: К походу и бою готовы...
==============================
Руководство КБФ накануне войны осуществляли командующий флотом вице-адмирал В.Ф.Трибуц [12], член Военного совета дивизионный комиссар М.Г.Яковенко, замененный в июле 1941 г. дивизионным комиссаром Н.К.Смирновым [13], начальник штаба флота контр-адмирал Ю.А.Пантелеев [14]. Пост командира Минной обороны в июле 1941 г. занял контр-адмирал Ю.Ф.Рааль [15].
Организационно накануне войны в состав КБФ входили оперативно-тактические объединения и тактические соединения кораблей, которые были нацелены на самостоятельное и во взаимодействии с другими силами флота и сухопутных войск решение оперативных и тактических задач, а также призваны осуществлять целеустремленную боевую подготовку и эффективно управлять соединениями и кораблями. Объединения, соединения и отдельные корабли КБФ опирались на Главную военно-морскую базу (ВМБ) в Таллине (руководство Главной ВМБ осуществлял командующий флотом), Кронштадтскую ВМБ (командир контр-адмирал В.И.Иванов, с августа 1941 г. – контр-адмирал К.Ю.Коренев [16]), Рижскую ВМБ (командир контр-адмирал П.А.Трайнин [17]), Либавскую ВМБ (и. о. командира капитан 1-го ранга М.С.Клевенский [18]), ВМБ полуострова Ханко (командир генерал-майор береговой службы С.И.Кабанов [19]).
После вхождения в состав СССР Литвы, Латвии и Эстонии зона ответственности КБФ расширилась, флот, ранее базировавшийся в восточной части Финского залива, рассредоточился по многочисленным ВМБ. При этом главная база флота была перенесена из Кронштадта в Таллин - Палдиски, расположенные в незамерзающей части Балтики. Все это повысило оперативные возможности КБФ. Однако, для обслуживания флота новые пункты базирования были совершенно не готовы. Кроме того резко увеличилась общая протяженность обороняемой флотом зоны и возросли объемы задач по охране водных районов ВМБ. При этом недостаток тральщиков, сторожевых кораблей и катеров, о чем уже упоминалось, стал просто катастрофическим.
Э с к а д р а (командующий контр-адмирал Д.Д.Вдовиченко [20]), оперативно-тактическое объединение в составе КБФ, базировалась на главную базу флота и включала в свой состав линейные корабли «Октябрьская революция» (командир контр-адмирал М.З.Москаленко) и «Марат» (командир капитан 2-го ранга П.К.Иванов), 3-й дивизион эскадренных миноносцев (командир капитан 2-го ранга П.Н.Сидоров) в составе - эсминцы «Карл Маркс», «Ленин», «Володарский», «Яков Свердлов», «Артем», «Калинин», 4-й дивизион эскадренных миноносцев (командир капитан 2-го ранга В.И.Маслов) в составе - лидер «Ленинград», эсминцы «Скорый», «Смелый», «Свирепый», «Страшный», 5-й дивизион эскадренных миноносцев (командир капитан 1-го ранга А.И.Заяц) в составе - лидер «Минск», эсминцы «Суровый», «Славный». Эсминцы 4-го и 5-го дивизионов проходили заводские и государственные испытания, экипажи только начинали боевую подготовку, к стрельбам эти корабли вообще не приступали. На Главную ВМБ базировался также дивизион сторожевых кораблей (командир капитан-лейтенант В.Н.Филиппов), тактическое соединение в составе сторожевиков «Тайфун», «Циклон», «Вихрь», «Буря», «Пурга», «Снег», «Туча» [21], включенное в состав эскадры.
О т р я д л е г к и х с и л – ОЛС (командир контр-адмирал В.П.Дрозд [22]) был образован в качестве второго оперативно-тактического объединения надводных кораблей. В его состав вошли легкие крейсеры «Киров» (командир капитан 2-го ранга М.Г.Сухоруков) и «Максим Горький» (командир капитан 2-го ранга А.Н.Петров), 1-й дивизион эскадренных миноносцев (командир капитан 2-го ранга С.Д.Солодухин) – эсминцы «Гневный», «Гордый», «Грозящий», «Стерегущий» и «Сметливый» и 2-й дивизион эскадренных миноносцев (командир капитан 2-го ранга Г.С.Абашвили) – эсминцы «Стойкий», «Сильный», «Сердитый» и «Сторожевой». ОЛС накануне войны был перебазирован из Либавы в Усть-Двинск (Рижская ВМБ).
1 - я б р и г а д а п о д в о д н ы х л о д о к (командир капитан 1-го ранга Н.П.Египко [23]), тактическое соединение в составе четырех дивизионов (11 подводных лодок типа «С» и 7 типа «М», подводный минный заградитель Л-3 и лодки иностранной постройки, входившие ранее в ВМС Эстонии и Латвии, - «Калев», «Лембит», «Спидола», «Ронис» - всего 23 лодки), эсминца «Энгельс», плавучих баз «Иртыш» и «Смольный» предназначалась для действий в центральной части Балтийского моря и базировалась на Либавскую ВМБ и Рижскую ВМБ.
2 - я б р и г а д а п о д в о д н ы х л о д о к (командир капитан 2-го ранга А.Е.Орел [24]), тактическое соединение в составе трех дивизионов (10 подводных лодок типа «Щ» и 9 типа «М» - всего 19 лодок), плавучих баз «Ока», «Амур» и «Полярная Звезда», которая должна была действовать в Ботническом и Финском заливах, базировалась на Главную ВМБ и ВМБ Ханко.
Подводные корабли 3 - й (учебной) б р и г а д ы п о д в о д н ы х л о д о к (командир контр-адмирал А.Т.Заостровцев) в составе трех дивизионов (4 подводные лодки типа «К», по 2 подводные лодки типа «Л», «Щ», «С» и 5 типа «М» - всего 15 лодок, не считая находящихся в достройке) находились в Ленинграде и Кронштадте.
О т д е л ь н ы й у ч е б н ы й д и в и з и о н п о д в о д н ы х л о д о к (командир капитан 2-го ранга Н.Э.Эйхбаум) при Учебном отряде подплава в Ораниенбауме включал в свой состав 9 подводных лодок (3 лодки типа «П» [25], 6 - типа «Щ»), не считая двух устаревших подводных лодок, имевших чисто учебное назначение, участие которых в боевых операциях не планировалось - Б-2 и L-55 [26]. В качестве плавбазы дивизиона использовался стоявший у причальной стенки в Ораниенбаумском военном порту бывший учебный корабль – крейсер «Аврора».
Кроме того из нескольких десятков подводных лодок Отдельного дивизиона строящихся и капитально ремонтирующихся подводных лодок (командир капитан 2-го ранга Е.В.Шевцов) на двух лодках типа «Щ» и одной типа «Д» [27] работы были практически завершены.
Следует отметить, что из 69 подводных лодок КБФ, только менее трех десятков, в основном из состава 1-ой и 2-ой бригад, возможно было использовать в морских операциях. Из 23 подводных лодок 1-ой бригады 5 лодок типа «М», «Спидола» и «Ронис» проходили ремонт, «Калев» и «Лембит» встретили войну во время организационного периода. Во 2-ой бригаде из 19 лодок 4 типа «Щ» были в ремонте, три в организационном периоде и 2 лодки типа «М» также в ремонте. При этом, из всех боеспособных подводных лодок КБФ только две официально числились в первой линии, остальные относились ко второй, так как имели большой перерыв в плановой подготовке или значительную смену экипажа.
Большинство из 15 лодок 3-й (учебной) бригады проходило ремонт, в том числе капитальный, швартовые и ходовые испытания, причем все пять лодок типа «М», стоявшие на капитальном ремонте, после начала военных действий были законсервированы и выведены из состава флота. Две подводные лодки типа «К» находились в день начала военных действий на переходе через Беломорско-Балтийский канал на Северный флот. В бригаде в техническую готовность были приведены только две лодки типа «К», которые также готовились к переходу на Северный флот, где применение крейсерских лодок представлялось наиболее эффективным.
В Отдельном учебном дивизионе из 9 подводных лодок все три типа «П» и одна типа «Щ» находились в организационном периоде, одна типа «Щ» - в ремонте.
Все три подводные лодки из состава Отдельного дивизиона строящихся и капитально ремонтирующихся подводных лодок, которые считались введенными либо могли быть по своему состоянию введены в состав действующего флота, также не были в состоянии в течение довольно длительного времени, необходимого для их подготовки, выйти в море. Все недостроенные лодки, которые числились в этом дивизионе, как и в 3-й (учебной) бригаде, были с началом военных действий либо законсервированы, либо переведены по внутренним водным путям в Астрахань и Молотовск, где и достраивались.
Тот факт, что более половины действующего состава подплава КБФ накануне войны была небоеготовна, следует считать явлением ненормальным, но вполне объяснимым. Боеготовность, как известно, является важнейшей интегральной характеристикой флота в целом, зависящей как от технических, так и организационных проблем. В данном случае сказывались ошибки в конструктивных решениях и невысокое качество строительства подводных кораблей при неосвоенности передовых технологий, отсутствии соответствующих материалов и комплектующих изделий, небольшой опыт и низкая культура эксплуатации сложной техники, недостатки в бесперебойном обеспечении запасными частями и агрегатами и организации текущего ремонта, а также ликвидации повреждений и поломок, а также упущения при подготовке экипажей и сбои в системе проведения мероприятий во время организационного периода и подготовки к боевым походам. Все это не позволяло использовать подводные лодки с высокой степенью эффективности и постоянно поддерживать большинство из них в боеготовном состоянии.
Указанные обстоятельства из данного ряда были характерны как для производства, так и эксплуатации и боевого использования военной техники в Советском Союзе вообще. Отставание в техническом развитии от передовых промышленно развитых стран и недостаток общей военной культуры отражалось не только на состоянии подводного, но и надводного флота. Однако, учитывая особые требования к подплаву, последствия в данном случае оказывались особенно болезненными.
1 - я б р и г а д а т о р п е д н ы х к а т е р ов (командир капитан 2-го ранга В.С.Чероков) в составе двух дивизионов, которая базировалась в основном на ВМБ острова Ханко, и 2 - я б р и г а д а т ор п е д н ы х к а т е ро в (командир капитан 2-го ранга В.А.Саламатин) также в составе двух дивизионов насчитывали в общей сложности 44 торпедных катера. Отряды торпедных катеров из состава бригад опирались в ходе проведения морских операций на пункты базирования по всему балтийскому побережью.
Часть кораблей КБФ находилась в непосредственном подчинении командования ВМБ, выполняя задачи по охране водных районов – ОВР (Либавская - только охрану рейдов).
На Либавскую ВМБ (входила вместе с Рижской ВМБ в состав образованной накануне войны Прибалтийской ВМБ) базировался 1-й дивизион базовых тральщиков (командир капитан-лейтенант П.Т.Резванцев) - 6 тральщиков типа «Фугас» Т-201, Т-203 – Т-207, который был подчинен командованию Прибалтийской ВМБ. На Рижскую ВМБ базировался отряд тихоходных тральщиков, принадлежавших до 1940 г. быв. латвийскому флоту - «Вирсайтис», «Вистурс» и «Иманта», который также подчинялся командованию Прибалтийской ВМБ.
За Главной ВМБ с базированием на Таллин и Палдиски числился 2-ой дивизион базовых тральщиков (командир капитан-лейтенант И.С.Сидоров) в составе - 8 тральщиков типа «Фугас» Т-208, Т-209, Т-211 – Т-214, Т-216 и Т-218 [28] и три дивизиона сторожевых катеров МО (по 7 - 8 катеров в дивизионе). В составе ОВР Главной базы состояли два сторожевика «Аметист» и «Уран». В Таллине находились вооруженные посыльные суда «Пиккер» и «Лайне», которые также могут быть отнесены к классу сторожевиков.
Кронштадтская ВМБ имела в своем составе 5-й дивизион тихоходных тральщиков (командир капитан 3-го ранга А.К.Момот) - 8 тральщиков специальной постройки и переоборудованных из гражданских судов, 3-й дивизион тихоходных тральщиков (командир капитан-лейтенант Д.М.Белков) - 4 тральщика на базе переоборудованных буксиров «Ижорец» и дивизион сторожевых катеров МО (7 катеров). В состав ВМБ острова Ханко входил дивизион сторожевых катеров МО (3 катера).
Корабли и катера всех ВМБ и ОВР Береговой обороны Балтийского моря (Моонзундских островов), а также вновь сформированный Шхерный отряд кораблей пополнились в первые же недели военных действий за счет мобилизованных и переоборудованных судов гражданских наркоматов и сторожевых катеров морской погранохраны НКВД. К 15 августа, в основном за счет этих кораблей и катеров, было сформировано семь дивизионов тихоходных тральщиков (5 – 8 кораблей в дивизионе) и несколько дивизионов и групп сторожевых катеров и катерных тральщиков. Первичная мобилизация позволила значительно усилить средства ОВР, особенно тральные силы.
На основе входивших в состав флота сторожевых кораблей специальной постройки и вновь поступивших переоборудованных кораблей был переформирован дивизион сторожевых кораблей (сторожевики «Буря», «Циклон», «Аметист», «Разведчик», «Ост», «Касатка», «Щорс», «Чапаев», ЛК-1, ЛК-2), вошедший в состав ОВР Главной ВМБ, и сформирована отдельная группа сторожевых кораблей (сторожевики «Снег», «Туча» и тральщик «Вирсайтис»), переданная ОВР Моонзундских островов. В состав Главной ВМБ были включены также базовые сетевые заградители «Ристна», «Суроп» и «Азимут». Охрана рейдов Кронштадтской ВМБ для обеспечения противолодочной безопасности получила в июле сетевые заградители «Онега» и «Гарибальди».
Основные тральные силы использовались после начала военных действий централизованно в составе вновь организованной в середине июля Минной обороны КБФ, базировавшейся в Таллине – Палдиски, и были сведены в бригаду траления (командир капитан 2-го ранга Н.А.Мамонтов). В бригаду вошли 1-й и 2-й дивизионы базовых тральщиков, 5-ый дивизион тихоходных тральщиков и два вновь сформированных дивизиона катерных тральщиков – всего 16 базовых и 11 тихоходных тральщиков, 23 катерных тральщика и плавбаза «Марс». К Минной обороне относился сформированный тогда же Отряд заграждения (командир капитан 1-го ранга Г.Ю.Сарнович) в составе минных заградителей «Марти» и «Урал».
Организационные мероприятия затронули также мобилизованные вспомогательные корабли и суда. На базе отрядов ЭПРОН в первые недели войны создали аварийно-спасательные отряды. При Балтийском морском пароходстве сформировали Отряд особого назначения (командир капитан 2-го ранга А.Ф.Янсон) в составе 19 транспортных судов, 6 ледоколов, 5 буксиров, 15 других судов и катеров, предназначенный для оперативных перевозок. Вновь созданные отряды находились в оперативном подчинении КБФ.
В В С К Б Ф объединяли накануне войны авиационные части - 8-ю бомбардировочную авиационную бригаду (командир полковник Н.К.Логинов) в составе - 1-й минно-торпедный и 57-й бомбардировочный авиационные полки, которая базировалась на аэродромы Ленинградской обл. Беззаботное, Котлы, Копорье, Клопицы; 10-ю смешанную авиационную бригаду (командир генерал-майор авиации Н.Т.Петрухин) в составе - 13-й и 71-й истребительные авиационные полки и 73-й бомбардировочный авиационный полк, базировавшуюся на аэродромы Таллина, Ханко и Пярну; 61-ю истребительную авиационную бригаду (командир полковник А.М.Морозов) в составе - 5-й истребительный авиационный полк, 12-я и 13-я отдельные истребительные авиационные эскадрильи, базировавшуюся в Новом Петергофе. В составе флотской авиации находились также 15-й авиационный разведывательной полк, базировавший свои подразделения на аэродромы Выборга, Ораниенбаума, Вейно и отдельные авиационные разведывательные эскадрильи, большинство которых действовало в интересах ВМБ.
В летных частях ВВС КБФ насчитывалось 682 боевых самолета, из них 595 исправных (157 торпедоносцев и бомбардировщиков, 297 истребителей, 141 разведывательный самолет). Авиационный парк состоял из торпедоносцев ДБ-3т и ДБ-3ф, бомбардировщиков ДБ-3, СБ и Ар-2 [29], используемых в качестве штурмовиков переоборудованных истребителей И-15бис, истребителей И-16, И-153 и разведывательных самолетов, в основном, летающих лодок МБР-2. Обращает на себя внимание, что парк самолетов практически целиком состоял из устаревшей техники, значительно уступавшей по своим характеристикам самолетам Люфтваффе. Поставка новых типов самолетов, которые поступали в летные части в первой половине 1941 г., коснулась флотской авиации «по остаточному принципу». Годных к полетам истребителей новых типов - МиГ-1 и МиГ-3 насчитывалось в составе ВВС КБФ всего 12 ед., причем неосвоенность летным составом этих и вновь поступающих уже в ходе боевых действий новых самолетов снижало возможности и эффективность их использования. Новый фронтовой бомбардировщик Пе-2 до войны флотская авиация вообще не получила, он начал поступать на вооружение строевых частей только в ходе боевых действий.
Командовал ВВС КБФ генерал-майор авиации В.В.Ермаченков, замененный в начале военных действий генерал-майором авиации М.И.Самохиным [30].
Артиллерия береговой обороны всех ВМБ, Балтийского района береговой обороны (Моонзундские острова) и Выборгского сектора береговой обороны насчитывала 354 орудия калибром 76–356 мм. Значительная часть орудий располагалась в восточной части Финского залива, но в районах нового базирования флота активно строились береговые батареи, причем в первую очередь вооружались острова Моонзундского архипелага и остров Гогланд. Береговая оборона КБФ включала также 1-ю бригаду морской пехоты (командир полковник Т.М.Парафило), организационно входившую в состав Кронштадтской ВМБ.
Противовоздушная оборона флота обеспечивалась 370 зенитными орудиями в составе 93 зенитных батарей. Главную ВМБ в Таллине - Палдиски прикрывали три зенитно-артиллерийских полка, Кронштадтскую ВМБ - один зенитно-артиллерийский полк в Кронштадте и один в Ораниенбауме – на южном берегу Финского залива. Остальные объекты флота (Ханко, Либава, Моонзундские острова - Ирбенский пролив) защищали отдельные зенитно-артиллерийские дивизионы.
Большую роль в обеспечении боеспособности флота имели различные вспомогательные суда, входившие в подчинение командования флота и ВМБ, специальные и тыловые части и учреждения. Расширение зоны базирования КБФ в 1940 г., удаленность портов друг от друга, отсутствие в новых районах базирования необходимых складских и портовых помещений и емкостей для хранения топлива создавало при ограниченном тоннаже вспомогательных транспортных судов значительные трудности при обеспечении нормальной деятельности флота. К примеру, для перевозки жидкого топлива имелось всего четыре танкера, что ставило боеготовность кораблей, особенно в условиях военных действий, в прямую зависимость от ограниченных возможностей доставки мазута, соляра и бензина. Отставание в развитии вспомогательного флота сыграло свою негативную роль сразу же после начала боевых действий.
К началу военных действий в рядах КБФ к насчитывалось более 100 тыс. чел. В первые дни войны на флот пришли краснофлотцы и командиры, взятые из запаса, в том числе моряки торгового флота. Последние составили основу экипажей мобилизованных судов. Большая часть вновь призванных на кораблях не служили и пошли на формирование частей морской пехоты, сил береговой обороны и береговых частей флота. В морской пехоте, которая до войны состояла из одной бригады, было заново создано 8 бригад, 4 полка и 40 отдельных батальонов, на формирование которых, помимо призванных из запаса военнослужащих, пошли сотни моряков корабельных экипажей. За счет флота пополнялись также морские стрелковые бригады, входившие в состав объединений Красной Армии. Всего в 1941-1942 гг. КБФ выделил для действий на суше свыше 103 тыс. чел.
Экипажи кораблей, соединения и части флота, командование КБФ незадолго до суровых военных испытаний 1941-го получили некоторый боевой опыт во время советско-финляндской войны 1939-1940 гг. Преподанные тогда уроки показали, что эффективность боевой деятельности флота не отвечала стоявшим перед ним задачам.
Подводные лодки, на которые возлагались столь большие надежды, смогли выполнить всего 11 боевых походов, причем из 11 выпущенных ими торпед только две достигли цели. К примеру, подводная лодка С-1 (командир капитан-лейтенант А.В.Троепольский) 10 декабря 1939 г. выпустила по транспорту, который шел без всякого охранения, три торпеды. Ни одна из них цели не поразила. В результате прервать перевозки по морю не удалось. Тем более финны, резко сократив судоходство в открытой части моря, использовали для подвоза материалов и вооружения фарватеры в районах, по различным причинам неудобных для действий подводных лодок.
Надводные силы провели несколько набеговых операций с артиллерийским обстрелом объектов на финском побережье и островах. Однако, стрельба велась по площадям, без предварительной разведки намеченных целей и без всякой корректировки, почему и не дала результатов. Корабельные артиллеристы оказались неподготовленными к стрельбе по наземным целям, то есть к выполнению важнейшей задачи флота по поддержке сухопутных войск.
Совершенно неудовлетворительно действовали ВВС КБФ. На протяжении всей кампании морские летчики буквально охотились за броненосцами «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен», которые являлись сравнительно новыми и самыми мощными финскими военными кораблями и уничтожение которых могло иметь не только чисто военное, но и морально-политическое значение. Советские самолеты не раз бомбили броненосцы, сбросив на них около 3 тыс. бомб. Ни одного попадания достигнуто при этом не было. Характерен еще один пример из этого ряда. По ошибке в ноябре – декабре 1939 г. самолеты флотской авиации многократно атаковали собственные корабли и суда, что само по себе говорит об уровне боевой подготовки и организации взаимодействия в авиационных частях. Бомбардировке подвергались эсминцы ««Володарский», «Карл Маркс», «Стремительный», транспортные суда «Луначарский» и «Тобол», ледокол «Ермак». К счастью, ни одна бомба цели не поразила. Однако, случайностью, в данном случае счастливой, это назвать нельзя. Подобный результат, как и при атаке броненосцев, был предопределен неподготовленностью экипажей бомбардировщиков и несовершенством применяемых методов и средств прицельного бомбометания. Ввиду того, что финская авиация активности не проявляла, истребители КБФ своих боевых возможностей продемонстрировать тогда не смогли.
Известно, что никакое обучение и подготовка мирного времени реального военного опыта заменить не может. Поэтому итоги, пусть и неутешительные, призваны были сыграть свою роль в повышении боеготовности флота. Нельзя сказать, что уроки финской кампании не изучались и не обсуждались, что не было приложено определенных усилий с целью повышения боевых возможностей морских сил на Балтике.
Перед войной в состав флота водились новые корабли, в первую очередь подводные лодки и эсминцы. Однако, из 14 находившихся в строю эсминцев новой постройки 9 вступили в строй в 1941 г., причем 4 - в мае, 3 - в июне, а 2 - в первый день войны. К началу военных действий экипажи этих и других вновь введенных в состав флота кораблей только приступали к боевой подготовке. В соединениях и частях активизировалась специальная и боевая подготовка личного состава, штабов и командования, однако, сколачивание многих соединений только начиналось и требовало длительной и кропотливой работы.
Как показали первые результаты разразившейся «большой войны», со времени «малой войны» в качественном состоянии флота мало что изменилось. Заметим, что одна из задач настоящей работы продемонстрировать отнюдь не случайный характер неэффективности боевого применения флота, показать причины и обстоятельства, к этому приводившие и не позволившие кардинально переломить ситуацию.
Тактико-технические характеристики кораблей и вооружения, их качественные и эксплуатационные характеристики, состав и структура сил и средств соединений военно-морских сил и объединения в целом не могут, как известно, характеризовать боевых возможностей флота. Первостепенное значение имеет уровень оперативного искусства командования и подготовки командного и начальствующего состава, а также всего экипажа кораблей и личного состава наземных частей и служб. Краснофлотец, младший специалист, командир боевой части корабля, командир корабля, командир соединения и военно-морской базы, командующий флотом, а также начальник и оператор штаба, флагманский специалист, наконец, - от всех от них зависят успешные действия отдельного корабля, соединения, всего оперативного объединения. Таким образом, боеспособность флота определяют, в конечном счете, кадровые проблемы на всех уровнях. Поэтому необходимо представить, каков был уровень подготовки военно-морских кадров советских ВМФ и, в частности, КБФ, накануне войны, рассмотрев этот вопрос более подробно.
Приходится констатировать, что командование КБФ, командиры соединений и военно-морских баз, штабные командиры, как видно из полученного ими образования, послужных списков и стоящих за этим флотского, боевого и командного опыта, не всегда отвечали требованиям, которым должен соответствовать военный руководитель столь высокого ранга. Не отвечали высоким требованиям, к ним предъявляемым, целый ряд командиров боевых кораблей.
Вице-адмирал В.Ф.Трибуц вступил в командование флотом в 1939 г. Закончив полный курс Военно-морского училища в 1927 г. и Военно-морской академии в 1932 г., он прошел все ступеньки служебной лестницы на боевых кораблях. По окончании училища, в 1928 г., вступил в ВКП(б). Только в 1935 году, через три года после окончания академии, Трибуц стал командиром эсминца «Яков Свердлов», прослужив, однако, указанные три года на ответственном посту старшего помощника командира линкора «Марат» и даже исполняя одно время должность командира корабля. Несомненно, в качестве командира эсминца Трибуц и по академическому образованию, весьма высокому по уровню по тем временам и не столь часто встречающимся у красных командиров, и по опыту службы не только вполне соответствовал занимаемой должности, но был достоин выдвижения на более высокий пост. В январе 1937 г., еще до начала массовых репрессий среди командного состава, что следует подчеркнуть особо, он был назначен начальником отдела боевой подготовки (ОБП) штаба Балтийского флота. Начальник ОБП по своему положению не может сравниться с такой штабной должностью, как например, начальник оперативного отдела. Но, безусловно, после этого назначения Трибуц вошел в обойму высшего флотского руководства и нельзя утверждать, что вошел, как это принято иногда говорить, «на волне массовых репрессий». Во второй половине того же года, однако, уже на фоне увольнений и арестов высокопоставленных командиров, Трибуц стал исполнять обязанности начальника штаба флота, а в 1938 г. утвержден в этой должности. Такой взлет уже никак не обеспечивался предыдущим опытом командной или штабной деятельности.
Более того, в апреле 1939 г. Трибуц в возрасте 38-ми лет, накануне советско-финляндской войны, назначается командующим Балтийским флотом. Во главе самого крупного объединения встал руководитель, который при небольшом стаже штабной работы совершенно не имел опыта командования соединением кораблей и менее чем за два года прошел путь от начальника ОБП штаба флота до командующего КБФ. За два года командования КБФ, в ходе которого флот участвовал в советско-финляндской войне, достаточного опыта, необходимого для самостоятельного руководства самым крупным флотом советских ВМФ, Трибуц также не приобрел.
Как известно, во время боевых действий на КБФ находился, контролируя решения и направляя работу недостаточно опытного комфлота, 1-й заместитель наркома ВМФ СССР флагман флота 2-го ранга И.С.Исаков. В 1933-1935 гг. он служил начальником штаба Морских сил Балтийского моря, в 1937-1938 гг. – командующим Балтийским флотом и, будучи энергичным и опытным флотоводцем, хорошо знал и Балтийский флот, и особенности морского театра. Исаков лично командовал тогда всеми крупными морскими операциями, все три раза эскадра выходила в море под его флагом. В первый раз, 10 декабря 1939 г., линкор «Октябрьская революция», оба лидера, два эсминца и два сторожевика обстреляли финские береговые батареи на побережье. 19 декабря линкор «Марат» в составе эскадры уже из четырнадцати кораблей пытались, причем также безрезультатно, подавить береговые батареи на островах Бьеркского архипелага. В последний раз, в самом конце декабря, эскадра не смогла пробиться, даже с помощью ледокола, через тяжелые льды и возвратилась в Кронштадт. Даже опыта самостоятельного руководства подобными неэффективными морскими операциями, проходившими без практического противодействия со стороны, Трибуц получить не смог.
Таким образом можно утверждать, что характер боевых действий КБФ в 1941-ом по своим масштабам и задачам требовал от командующего флотом значительно большего, чем Трибуц был в состоянии обеспечить, исходя из своих знаний и опыта предшествующей службы.
Начальник штаба КБФ контр-адмирал Ю.А.Пантелеев служил на флоте со времен гражданской войны. Не имея никакого специального образования, он занимал командные и штурманские должности на кораблях Морских сил Балтийского моря. Проучившись чуть больше года в штурманском классе командных курсов ВМС РККА, он продолжил службу на Черном море. В 1933 г. Пантелеев окончил полный курс Военно-морской академии и в течение почти двух лет исполнял должность начальника штаба Северной военной флотилии, а затем был назначен на ту же должность в 1-ю бригаду подводных лодок Черноморского флота. В 1936-1938 гг. Пантелеев командовал 2-ой бригадой подводных лодок Черноморского флота. В 1938 г. Пантелеев переходит в аппарат Наркомата ВМФ СССР, где работает в Постоянной приемной комиссии, вначале ее членом, а затем заместителем председателя, представляя перед промышленностью интересы и требования военно-морского заказчика.
Накануне советско-финляндской войны, в 1939 г., капитан 1-го ранга Пантелеев назначается на высокую должность начальника штаба Балтийского флота. В 1940 г. ему было присвоено первое адмиральское звание, в том же году, кстати, он становится членом ВКП(б). Нельзя сказать, что назначение, учитывая академическое образование и несколько лет службы на штабных и командных должностях на уровне соединений, было таким уж необоснованным. Но следует отметить, что оператором, а тем более, руководящим штабным работником на уровне объединения (флота), причем под началом опытных военных руководителей, Пантелееву служить до этого не пришлось. Поэтому поставить работу штаба флота смог он, вероятно, не лучшим образом. Непосредственный же начальник, командующий флотом, как следует из сказанного выше, был не в состоянии своего начштаба в этом отношении направить.
Что касается второго лица в штабе флота, начальника оперативного отдела капитана 1-го ранга Г.Е.Пилиповского, то имея за плечами лишь опыт корабельной службы на штурманских должностях, он после окончания в 1934 г. Военно-морской академии являлся до 1938 г. начальником оперативной части штаба Волжской военной флотилии. В 1938 г. Пилиповский был переведен в штаб Балтийского флота, став заместителем, а с 1939 начальником оперативного отдела. Можно предположить, что и Пилиповскому, долго прослужившему на речной флотилии, а затем оказавшемуся во главе основного отдела штаба флота и также лишенному высококвалифицированного руководства, трудно было наладить полноценную работу на вверенном ему участке.
Не все обстояло благополучно в штабе КБФ и на более низком должностном уровне. Перед началом войны из 84 чел. списочного состава штаба только 9 чел. имело высшее военное образование (Военно-морская академия и Военно-техническая академия), 17 чел. окончили военно-морские и военный училища, а остальные - различные командные курсы либо военного образования не имели вовсе. Однако, и это представляется наиболее существенным, штабные руководители, как уже отмечалось, не обладали необходимым уровнем подготовки, чтобы соответствующим образом обучить и наставить своих подчиненных, сформировав по-настоящему высокоорганизованный штабной коллектив.
Соединения и части флота и ВМБ, а также соответствующие штабы возглавлялись на КБФ командирами, имевшими военное образование в объеме Военно-морской академии (командующий эскадрой контр-адмирал Д.И.Вдовиченко, командир 1-ой бригады подводных лодок капитан 1-го ранга Н.П.Египко, командир Либавской ВМБ капитан 1-го ранга М.С.Клевенский, начальник штаба ОЛС капитан 2-го ранга И.Г.Святов, начальник штаба Кронштадтской ВМБ капитан 1-го ранга Ф.В.Зозуля и др.) или, в своем большинстве, в объеме Военно-морского училища им.Фрунзе (командир ОЛС контр-адмирал В.П.Дрозд, командир 2-ой бригады подводных лодок капитан 2-го ранга А.Е.Орел, командир 2-го дивизиона эсминцев капитан 2-го ранга Г.С.Абашвили, командир 3-го дивизиона эсминцев капитан 2-го ранга В.И.Маслов; командир 5-го дивизиона эсминцев капитан 1-го ранга А.И.Заяц, командир 17-го дивизиона 2-ой бригады подводных лодок капитан 2-го ранга В.А.Егоров, командир дивизиона сторожевых кораблей капитан-лейтенант В.Н.Филиппов, командир 5-го дивизиона тихоходных тральщиков капитан 3-го ранга А.К.Момот, командир ОВРа главной базы КБФ капитан 2-го ранга А.А.Милешкин и др.), дополненное различными курсами усовершенствования комначсостава. Выпускниками Военно-морского училища им.Фрунзе было также большинство командиров кораблей.
Однако, и в данном случае, как и в случае с руководителями КБФ, у большинства командиров необходимого опыта было явно недостаточно. Из послужных списков следует, что имея общий стаж командования кораблями различных классов всего по 2 – 3 года, большинство командиров корабельных соединений КБФ исполняло свои обязанности в течение 2 лет и менее. Командиры боевых кораблей имели, как правило, к началу военных действий общий самостоятельный командный стаж в пределах от 1 года до 3 лет.
При этом следует иметь в виду, что командный опыт это не только сроки формального пребывания на той или иной должности, но и интенсивность участия в морских операциях учебного и боевого характера во главе флотских соединений и кораблей. Такого рода практики на флоте к началу войны не хватало. И, вновь возвращаясь к данной проблеме, напомним, что и командиры соединений, и командиры кораблей, и их ближайшие помощники были лишены по-настоящему опытных, знающих и авторитетных руководителей в лице старших начальников. Особенно проблематичными было становление, профессиональная подготовка в этой ситуации молодых командиров, недавно пришедших на флот с учебной скамьи. Кроме того, об этом речь пойдет ниже, само качество образования, полученное морскими командирами, оставляло желать лучшего. Поэтому можно предположить, даже приобретенный опыт не мог должным образом, глубоко и всесторонне, осваиваться.
Не надо понимать сказанное в том смысле, будто во главе КБФ и его соединений, а также отдельных боевых кораблей в 1941 г. оказались люди случайные, выдвинутые по причинам, понятным только сделавшему эти назначения начальству. Однако, говорить о какой-то особой подготовке, серьезной школе, предшествующей занятию ответственных постов, не приходится. При этом вряд ли в кадрах советского ВМФ были люди по указанным критериям более достойные, но свободные от других ответственных обязанностей и готовые соответствующие посты занять.
Специфика морского дела требует использовать на командных должностях лиц, имеющих полноценное специальное образование. Когда мы говорим о полноценном образовании в академии или училище, имеется в виду трехлетний срок обучения в академии и четырехлетний в училище с полным отрывом слушателя или курсанта от всей остальной деятельности, кроме учебной. Некоторые краснофлотцы и младшие командиры, а также политработники, допускались после окончания соответствующих курсов на командные и штабные посты, занимаемые средним, старшим и даже высшим командным и начальствующим составом. Но такие случаи встречались на флоте в предвоенные годы не столь уж часто.
Некоторые высшие руководители, проявившие себя в ходе и сразу после окончания Гражданской войны, такие как флагман 1-го ранга И.М.Лудри, флагман 1-го ранга Г.П.Киреев, флагман 2-го ранга И.К.Кожинов, флагман 2-го ранга З.А.Закупаев фундаментальным образованием не отличались. Более того, во время прохождения службы на флоте они занимали не командные и штабные, а политические посты. Их назначение в 1920-ые и 1930-ые гг. на высокие посты командующих флотами состоялось ввиду особого политического доверия, которым пользовались эти военные деятели у руководства вооруженных сил, партии и государства.
Политическим деятелем, а не военно-морским специалистом был, например, начальник Морских сил РККА в 1926-1931 гг. Р.А.Муклевич, член партии с 1906 г., унтер-офицер флота, служивший до 1917 г. в школе мотористов в Кронштадте. С 1918 г. он находился на ответственной политической работе в РККА, короткое время занимал пост начальника ВВС РККА, а затем в 1926 был поставлен во главе ВМФ. Характерно, что даже начальник Управления ВМС РККА в 1931 –1937 гг. флагман флота 1-го ранга В.М.Орлов, получивший офицерское звание в 1917 г., не являлся кадровым морским офицером, окончив краткосрочную школу мичманов. На Красном Флоте он служил как политработник, тем не менее, в 1926 г., не имея командного опыта, занял пост начальника Морских сил Черного моря, а затем оказался во главе ВМС РККА.
Среди флотского руководства были, наряду с этим, деятели и более подготовленные в профессиональном отношении, что существенно компенсировало недостатки, связанные с присутствием на высоких постах «выдвиженцев». Не говоря уже о первых годах советской власти, когда командование осуществлялось, в основном, бывшими высшими и старшими офицерами старого дореволюционного флота, которые позднее заменялись, исходя из упомянутых уже политических обстоятельств, в числе ведущих советских флагманов 1920-ых и 1930-ых мы встретим, к примеру, имена М.В.Викторова и Э.С.Панцержанского.
Флагман флота 1-го ранга М.В.Викторов окончил Морской корпус в 1913 г., участвовал в Первой мировой войне в звании мичмана и в ходе этой войны получил звание лейтенанта. На Красном Флоте он командовал кораблями, а затем последовательно занимал посты начальника Морских сил Балтийского моря, Черного и Азовского морей, Дальнего Востока (командующего Тихоокеанским флотом). С августа 1937 г. и вплоть до ареста в апреле 1938 г. Викторов являлся начальником Управления ВМС РККА. Флагман 1-го ранга Э.С.Панцержанский окончил Морской корпус в 1910 г. и стал лейтенантом еще накануне Первой мировой войны, в которой принимал участие в качестве флагманского минера Шхерного отряда кораблей Балтфлота. С 1918 г. он командовал Онежской флотилией, был начальником Морских сил Каспийского моря, затем Черного моря. В 1921-1924 гг. Панцержанский стоял во главе военно-морских сил Республики и СССР. Позднее он был заменен на первых ролях деятелями, которые пользовались гораздо большим политическим доверием советского руководства, однако, занимал ответственные посты в Управлении ВМС РККА, а накануне ареста преподавал в Академии Генштаба.
Все перечисленные высшие военно-морские руководители, как те, что выдвинулись, исходя из соображений исключительно политических, так и обладавшие необходимой для занятия высоких постов профессиональной подготовкой, оказались репрессированными в 1937 – 1938 гг. Пришедшие им на смену не только вполне соответствовали по своему социальному происхождению установленным партийным требованиям и пользовались поэтому безусловным доверием, но успели получить соответствующее образование в советских военно-морских учебных заведениях. Однако, большинство из них, как это было показано на приведенных примерах, не имели необходимого опыта командной и штабной службы.
Не вызывает сомнения, флот разительно отличался от армии, где перед войной многие командные посты были заняты выпускниками краткосрочных курсов либо ускоренных циклов обучения в академиях, не имевшими даже законченного школьного образования. Регулярного военного образования не получили военные руководители, назначенные в предвоенный период на высшие руководящие посты - С.К.Тимошенко, Г.К.Жуков, С.М.Буденный, Г.И.Кулик, К.А.Мерецков (единственным исключением был разве что один из заместителей наркома обороны Б.М.Шапошников), тогда как флотские руководители Н.Г.Кузнецов, И.С.Исаков, Л.М.Галлер и В.А.Алафузов полноценное образование в свое время получили [31].
Такая же картина накануне войны наблюдалась за единичными исключениями на всех флотах, флотилиях и соединениях. Заметим при этом, армейское командование на уровне войск военных округов (фронтов), объединений и соединений даже академический диплом, не говоря уже о свидетельстве об окончании краткосрочных курсов, получило чаще всего в результате ускоренного обучения с отрывом от основной деятельности всего на несколько месяцев. Будем иметь в виду также, что несколько месяцев, от силы год, проведенный на учебной скамье человеком, имеющим за плечами лишь начальные классы школы, вряд ли могут сделать из него по-настоящему грамотного командира. Исключения, конечно были, но не так часто. При этом среди армейского командования, как и среди флотского, в предвоенные годы большинство командиров достаточного опыта руководства на занимаемых ими должностях не имели, что еще более усугубляло недостатки в образовании.
Нередко высказывается суждение, что причиной низкого уровня подготовки личного состава советских вооруженных сил накануне войны являлись репрессии «большого террора» 1937-1938 гг., свирепствовавшие в армии и на флоте. Известно, что к концу 1937г., периода, на который пришелся пик репрессий, только Балтийский флот лишился 264 чел. из числа командного и начальствующего состава, уволенных по политическим мотивам как не заслуживающих доверия, причем более 100 чел. из числа уволенных были арестованы. Если учесть, что аресты продолжались и в 1938, и в 1939 гг., а также тот факт, что многие уволенные были позднее также арестованы, причем большинство репрессированных приходилось на высший и старший командно-начальствующий состав, то влияние репрессий на кадровые проблемы нельзя не признать весьма серьезным. Ведь всего по данным военной прокуратуры КБФ в 1937-1939 гг. на Балтике было арестовано 444 чел. Во многом именно по этой причине, как известно, в предвоенные годы на командных и штабных должностях оказалось слишком много малоопытных руководителей. Были здесь и другие причины, главной из которых являлось пополнение флота новыми боевыми единицами и ускоренное формирование новых корабельных соединений и частей, однако, влияние репрессий «большого террора» не должно быть при этом в какой-то степени преуменьшено.
Только в 1937 г. были арестованы, а затем расстреляны командующий флотом флагман 1-го ранга А.К Сивков, помощник командующего флотом флагман 2-го ранга Г.П.Галкин, заместитель начальника штаба флота капитан 1-го ранга Е.К.Престин, командир бригады эсминцев флагман 2-го ранга Г.Г.Виноградский, командиры 2-ой и 3-й бригад подводных лодок КБФ капитаны 1-го ранга П.А.Штейнгаузен и А.А.Пышнов, начальник штаба бригады линейных кораблей капитан 1-го ранга А.П.Куприянов и многие др. командиры.
Не снимало остроты кадровой проблемы и то, что во второй половине 1938 г. начался процесс возвращения на флот необоснованно уволенных и освобождение некоторых арестованных с воcстановлением их на службе. Военный совет КБФ подписал тогда многочисленные ходатайства к руководству ВМФ и наркому обороны СССР о восстановлении на службе необоснованно уволенных командиров. Многие из этих обращений были приняты во внимание и примерно половина из числа уволенных была в 1938-1939 гг. возвращена на службу. Среди освобожденных из заключения и продолживших службу - командир 11-го дивизиона 1-ой бригады подводных лодок Б.А.Секунов, командир 3-го дивизиона эсминцев капитан 1-го ранга П.А.Евдокимов, командир эсминца «Энгельс» капитан 1-го ранга В.И.Рутковский.
Обсуждая исторические проблемы, связанные с «большим террором», нужно обязательно сделать существенную оговорку. Выше упоминалось, насколько опытными и образованными флотоводцами на самом деле являлись многие репрессированные высшие руководители советских ВМС в годы, «большому террору» предшествовавшие, говорилось о том, что политические, а не профессиональные качества определяли их кадровый рост. Подобная практика имела место и на более низких должностных ступенях, что опровергает сложившееся представление, будто уровень командного состава советских ВМФ катастрофически снизился именно в результате кровавой «чистки» 1937-1938 гг. Во многом такое представление объясняется тем, что в тени «большого террора», как ни странно, остаются более весомые причины, многие годы кардинально влиявшие на решение флотских кадровых проблем.
Как известно, российский военно-морской флот традиционно комплектовался офицерским составом, который, как правило, рекрутировался из числа представителей дворянского сословия. Выходцы из среды городского и сельского населения недворянского происхождения принимались только в учебные заведения для подготовки технического состава и не могли после окончания учебы претендовать на занятие командных и штабных должностей. Тем не менее, после революции, несмотря на свое происхождение и тесную связь с рухнувшим режимом, на кораблях, в штабах и учреждениях флота оставались на службе многочисленные представители старого офицерского корпуса, принадлежавшие в прошлом к привилегированному столбовому дворянскому сословию.
Жестокость революционных репрессий, матросские самосуды, взятие заложников в среде родственного и семейного окружения делало многих из них, готовых служить советской власти, ее активными противниками, что уменьшало численность «бывших» на кораблях и в учреждениях флота. Однако, старое офицерство продолжало служить как добровольно, так и в большей своей части, будучи взято в ряды Красного Флота по мобилизации. Бывшие офицеры, что особенно важно, преподавали на военно-морских командных курсах, в военно-морских училищах и Военно-морской академии.
Все это в какой-то степени способствовало сохранению преемственности руководства и позволяло, несмотря на издержки, связанные с недоверием новой власти к «бывшим», укомплектовать военно-морской командирский корпус обученными кадрами. В 1920 г. командные кадры флота на 90 проц. состояли из представителей старого офицерского корпуса. В рядах военно-морских сил служило 128 бывших адмиралов и генералов флота, 2277 кадровых строевых офицеров, 1236 инженеров-механиков, корабельных инженеров и гидрографов, около 2900 офицеров береговой службы.
При этом нельзя упускать из виду, что флот все же лишился большинства наиболее опытных флотских высших офицеров , которые оказались в эмиграции или пали жертвой революционных репрессий. Но были и весьма крупные военные специалисты, выразившие желание служить новой власти, такие как первый командующий Красным Флотом, осуществлявший также непосредственное руководство Балтфлотом, бывший контр-адмирал В.М.Альфатер, сменивший его бывший капитан 1-го ранга Е.А.Беренс, член РВС Балтфлота, затем начальник Морских сил Петрограда и Кронштадта, бывший контр-адмирал С.В.Зарубаев. Однако, в основном активно служили советской власти офицеры, занимавшие ранее невысокое служебное положение и имевшие ограниченный флотский и боевой опыт. К примеру, упомянутый уже Л.М.Галлер, который из всех офицеров старого флота занимал самое продолжительное время самые, пожалуй, высокие посты в советском ВМФ. В годы Первой мировой войны он служил флагманским артиллеристом бригады линейных кораблей, затем старшим офицером линкора «Слава» и только в 1917 г. был назначен командиром эсминца «Туркменец Ставропольский».
«Фильтрация» кадрового состава по классовому признаку приобрела широкий размах после подавления восстания в Кронштадте. Начиная с 1921 г., с флота изгонялись «разложившиеся, контрреволюционные и случайные элементы». С 1924 года, бывшие офицеры не только изгонялись со службы, но десятками переводились с командных и штабных постов на преподавательскую работу в расширяющие свою деятельность учебные отряды, на курсы усовершенствования командного состава, в училища и академию. Преподавательская деятельность, являясь важной стороной подготовки флота и будучи по плечу лишь подготовленным и образованным кадровым военным, не может все же сравниться по своему значению с непосредственной командной и штабной работой на кораблях и в органах управления.
Таким образом, недоверие к «бывшим», «классово чуждым», всегда, начиная с первых лет советской власти, приводило к преследованиям, которые оборачивались увольнениями и репрессиями. При этом нельзя, конечно, игнорировать фактов отрицательного отношения к новой власти в среде бывших офицеров. Поэтому не следует утверждать, что преследования являлись совершенно немотивированными. Характерно, что преследования усилились в тот период, когда эмигрантские офицерские организации начали организацию антисоветского подполья и пытались вовлечь в его ряды действующих командиров Красной Армии и Флота.
Кадровая политика власти не позволяла формировать новый командирский корпус, стоящий на уровне современных требований. Флот лишался, в частности, сравнительно молодых, перспективных командиров, обладавших ко всему прочему определенным общеобразовательным уровнем, что давало потенциальные возможности организовать их эффективную переподготовку в военных академиях и на курсах усовершенствования комсостава различного уровня, создавало фундамент для их профессионального и служебного роста, повышения качества оперативно-тактической подготовки. Профессиональный уровень командно-начальствующего состава с годами систематически и неизбежно снижался.
Строго и неуклонно воплощалось в жизнь ленинское указание о том, что «строя новую армию, мы должны брать командиров только из народа». Высшее и среднее военно-морское образование получали в основном лица, направленные на флот по комсомольскому и партийному набору. Только в 1922-1923 гг. около 1000 комсомольцев были зачислены в военно-морские учебные заведения, причем большинство из них не получили законченного школьного образования. На флот, как правило, не допускались выходцы из «нетрудовых» слоев населения, так называемые «лишенцы», а представители рабочих и крестьян, которые готовились стать красными командирами, в большинстве своем не могли похвастаться даже минимальным уровнем общей образованности.
Формирование «классово-однородного» комначсостава, неизбежно снижало требования к его уровню. Подготовка военно-морских специалистов планировалась путем подготовки младших командиров в учебных отрядах с последующим совершенствованием в классах старшин и направлением определенной части их в училища с целью подготовки среднего комсостава. Такой путь обучения будущих флотских командиров получил довольно широкое распространение. Для того, чтобы повысить общеобразовательный уровень будущих курсантов в ВМУ им.Фрунзе пришлось открыть даже краткосрочное подготовительное отделение, обучение на котором давало крайне ограниченные знания. Даже ВМА, где в 1922 г. после длительного перерыва возобновились учебные занятия, приняла лишь 9,8 проц. слушателей, имевших специальное военно-морское образование и почти 19 проц. не закончивших даже средней школы. Контингент обучающихся в академии отбирался по политическим и деловым качествам из числа среднего комначсостава, проявившего себя на службе.
Спрашивается, о какой теоретической грамотности, столь необходимой морскому командиру, может идти речь при такой системе обучения, поверхностной и ускоренной уже в принципе, осложненной неизбежной в таких условиях постоянно снижавшейся квалификацией преподавательских кадров? Оценивая степень образованности того или иного командира, закончившего военно-морское училище или даже академию и пришедшего на командные и штабные должности в конце 1920-ых – начале 1930-ых годов, нельзя упускать и данного обстоятельства, формируемых данной образовательной системой. Массовое удаление бывших офицеров со службы, перевод большинства сохраненных со строевых должностей на преподавательскую работу, наряду с низким уровнем подготовки молодой смены, привели к тому, что профессиональный потенциал командного корпуса флота в мирной обстановке не только не повышался, но и значительно снижался.
Между тем масштабы репрессий росли. В частности, весной 1926 г. по обвинению в контрреволюционном заговоре был арестован ряд командиров кораблей и соединений, работников штабов и флагманских специалистов. В феврале 1927 г. из числа арестованных постановлением ОГПУ 20 бывших морских офицеров, служивших в Морских силах Балтийского моря, получили различные сроки заключения, в их числе командир 1-го дивизиона эсминцев Н.А.Вартенбург, бывший капитан 2-го ранга. В результате арестов, увольнений и соответствующей кадровой политики к 1928 г. среди старшего и среднего комначсостава выходцы из рабочих и крестьян составляли уже около 63 проц., причем до 50% командиров и начальников являлись выпускниками советских военно-морских учебных заведений.
Следующая волна арестов по обвинению в контрреволюционной деятельности прокатилась в 1930-31 гг., причем опять-таки основной удар пришелся по представителям бывшего офицерского корпуса. При этом на Балтике было «раскрыто» более десятка «контрреволюционных групп» и в числе других арестовано 3 командира и 2 начальника штаба объединений (всего объединений было 4), 3 командира соединения (из 8), 7 командиров кораблей – линкора, кораблей 1 и 2 ранга и подводных лодок (из 32) из числа бывших офицеров. В итоге, в 1932 г. бывшие офицеры, получившие соответствующие образование и имевшие опыт Первой мировой войны составили по ВМФ в целом всего 9,2% списочной численности. В высшем звене, правда, их оставалось еще около 40%, многие сохранились на преподавательской работе в военно-учебных заведениях, но количество это непрерывно сокращалось, ибо шла замена на получившие образование политически надежные кадры.
Репрессии «большого террора» вырвали из состава флота оставшихся к тому времени немногочисленных представителей кадрового офицерства. В итоге, к 1941 году среди лиц старшего и высшего командно-начальствующего состава КБФ, служивших командирами боевых кораблей и соединений, руководящими работниками штабов и командования флота, из числа офицеров, имевших за плечами учебу в Морском корпусе и опыт командования, приобретенный в годы Первой мировой войны, можно было пересчитать по пальцам. [32] Ударил «большой террор» и по ряду грамотных и перспективных специалистов, закончивших военно-учебные заведения уже при советской власти. Но в большинстве своем пострадали командиры из «выдвиженцев», получившие весьма слабую подготовку, хотя и успевшие приобрести определенный опыт флотской службы. В результате командные кадры перед началом войны, которые почти двадцать лет приходили на флот и выдвигались на высокие посты, не только были плохо обучены в военно-учебных заведениях, в том числе ввиду своей слабой общеобразовательной подготовки, а также нараставшей нехватки грамотных и опытных преподавателей, но были лишены квалифицированного руководства в процессе прохождения службы. [33]
Не будем забывать, что кадры, обладающие необходимой оперативно-тактической подготовкой и способные самостоятельно руководить объединением или крупным соединением кораблей формируются в течение 15 – 20 лет при условии получения ими полноценного образования. На уровне оперативно-стратегическом, то есть флотоводцы, способные руководить региональным военно-морским объединением (флот) и поддерживать его силы, а также органы управления в постоянной готовности к действию формируются в течение никак не менее 25 лет. Излишне напоминать также, что в указанные сроки военный руководитель успешно формируется только в обстановке постоянного и целенаправленного направляющего воздействия со стороны своих более опытных старших начальников и командиров. Если же последнее условие не соблюдается, то один лишь стаж пребывания на определенных должностях также мало чему научит и оперативно-тактическую подготовку не повысит. Не стоит говорить и о том, что командиры более низкого служебного ранга также должны пройти многолетнюю школу под руководством опытных наставников.
Лишившись за 15 - 20 лет до войны большей части кадрового офицерского состава, имевшего к тому же определенный боевой опыт, претерпев очередной удар в годы «большого террора», флот тем самым заранее и вполне предсказуемо потерял возможность успешно решать свои кадровые проблемы. Тем более в обстановке, когда уровень подготовки молодой смены в учебных заведениях резко упал. Учитывая сказанное и оставляя в стороне чисто гуманитарную сторону проблемы, отнюдь не отрицая при этом влияния репрессий «большого террора» 1937 – 1938 гг., вряд ли можно настаивать на их решающем влиянии на уровень командования и на потенциал флота. Да, «большой террор» принес и количественные, и качественные потери, причем в те самые годы, когда флот бурно развивался, когда потребность в кадрах резко возросла. Однако, отвергая обвинения в циничном взгляде на одну из самых трагических страниц нашего прошлого, выскажем следующее, довольно очевидное суждение.
Жестокие репрессии второй половины 1930-ых лишили флот, в основном, наряду с оставшимися в его рядах немногочисленными образованными и опытными кадрами, служившими еще с дореволюционных времен, не столь уж образованных высших и старших командиров и начальников, которые обладали невысоким уровнем необходимой оперативно-тактической и профессиональной подготовки. За единичными исключениями их рост как военных руководителей ограничивался опытом организаторской и хозяйственной деятельности и просто не мог состояться из-за невысокого образовательного уровня. При этом на руководящие должности в последние предвоенные годы пришли более образованные, но не успевшие сформироваться как зрелые военные руководители молодые кадры. Следует добавить, что в обстановке общего упадка оперативно-тактического и профессионального уровня на флоте их воспитание как руководителей становилось весьма проблематичным. Однако, трудно утверждать, что положение с руководством флотом и вооруженными силами в целом в данном случае оказалось менее эффективным, чем то, которое гипотетически смогли бы осуществить в разразившейся войне большинство командиров, попавших под репрессивный каток «большого террора», что возможности последних, оцененные по срокам пребываия на определенных должностях, были на самом деле столь уж высоки.
Главный урон исходил в этом плане из перманентного многолетнего революционного террора и репрессий самого разного характера, сопутствовавших революционному процессу в стране. Это было явление, типичное для революционной армии, когда «классовый поход» и недоверие к «бывшим» становились главным фактором кадровой политики. С годами на этой почве создавалась атмосфера подозрительности, пропитывающая каждодневную жизнь общества в целом, армии и флота, в частности. Подозрительными становились не только деятельность или бездеятельность кого бы то ни было, но и сам факт отсутствия подозрительности и желания найти и разоблачить замаскировавшихся «врагов народа». Тем более, на этот процесс накладывалось преследование политических противников уже из собственного, революционного лагеря, затем и бывших единомышленников, заподозренных в якобы корыстных преступных замыслах. Механизм, запущенный революционными репрессиями, набирал обороты, насилие, непременный спутник революции, становилось непременным инструментом реализации власти, способом решения самых разных проблем. Таковы, к сожалению, оказались неизбежные и вполне объяснимые последствия русской революции, порожденной глубинными социально-политическими процессами в обществе.
Не менее существенное влияние на кадровый потенциал имел уровень младшего командного состава и младших специалистов, подготовка которых шла в учебных отрядах и классах, а продолжалась непосредственно на кораблях и частях флота. Эксплуатация сложного корабельного оборудования, машин и приборов, применение современного вооружения, непосредственное руководство рядовыми краснофлотцами было по плечу только по-настоящему квалифицированному персоналу. Очень многое в этом отношении зависело, естественно, и от выучки рядовых членов корабельных экипажей. При этом, подготовка младшего командного состава, младших специалистов и рядовых напрямую зависела опять-таки от уровня командно-начальствующего состав флота, от того, насколько умело и квалифицированно осуществлялось ее планирование и организация на всех уровнях, а также, естественно, непосредственное проведение.
Итак, если боевая подготовка сил флота, особенно корабельных соединений, оставляла желать лучшего, то причины такого положения следует искать в низком уровне подготовки кадров, которая проводилась в училищах и на командных курсах, продолжалась в академии и каждодневно осуществлялась в ходе боевой учебы флота. И дело тут не в том, что штаб флота или, к примеру, его отдел боевой подготовки (начальник капитан 1-го ранга С.В.Кудрявцев) недостаточно ревностно относились к исполнению своего служебного долга. Просто командно-начальствующий состав, сверху донизу, за небольшими исключениями, не справлялся со своими обязанностями ввиду невысокого уровня своей оперативно-тактической и оперативно-стратегической подготовки, которая не соответствовала высоким требованиям флотской службы, тем более, не был готов реализовать эти знания в практической деятельности.
Данные обстоятельства, исходящие из кадровых проблем, уже сами по себе не могли не сказаться самым неблагоприятным образом в ходе разразившейся войны. Их негативное влияние следует рассматривать в совокупности с другими крайне неблагоприятными факторами. Взаимодействуя в сложившейся экстремальной ситуации, уже во второй половине августа они поставили КБФ в поистине критическое положение. Необходимо выделить как главный фактор неудачи и поражения Красной Армии, которые буквально подвели всю страну к краю пропасти и не могли столь же серьезно не отразиться на положении флота. Нужно обратить особое внимание, как это нами и было сделано, на крупные недостатки, связанные с составом флота и качественными характеристиками кораблей, что также не могло не привести к крайне тяжелым последствиям в ходе разразившейся войны.
Мы постараемся в дальнейшем рассмотреть также конкретные недостатки, характерные для советских военно-морских сил на Балтике, многие из которых исходят из довоенного состояния флота, а некоторые объясняются вновь возникшими и вовремя нерешенными проблемами, неизбежными порой ошибками при принятии решений. Нельзя выводить из круга рассмотрения и ряд объективных обстоятельств, связанных, к примеру, с особенностями данного морского театра. Но не следует, повторимся еще раз, оценивая результаты действия всех этих факторов, абсолютизировать любой из них, нужно постараться учитывать их по возможности комплексно и во взаимосвязи.
Советские военно-морские силы столкнулись с врагом, реально показавшим в 1941 году, что может воевать на море лучше нас, причем воевать не числом, а уменьем. Используя все имеющиеся в его распоряжении средства и возможности, высокую боеспособность, оперативно-тактическое мастерство командования, он продемонстрировал, самый высокий уровень ведения боевых действий. Указанное обстоятельство также часто забывают, списывая все неудачи на собственные недостатки, на особенности и органические пороки политической системы страны, на уровень ее экономического и научно-технического развития, забывая при этом о силе и возможностях нашего противника.
(Продолжение следует)
I. Приложения и примечания, II. Использованная литература -см. http://www.proza.ru/2010/11/08/889
Продолжение - см. http://www.proza.ru/2010/11/08/862
Начало очерка - см. http://www.proza.ru/2010/11/08/775