О.Савва,
мои лучшие пожелания
в день рождения
Все пятнадцать лет после развода Тамара отмечала день рождения бывшего супруга по раз и навсегда утвержденному сценарию. С утра пораньше вместе с сыном они звонили имениннику, в обед начинался дождь со снегом, а к вечеру обильный ужин сопровождался обильным спиртным и слезными мыслями о себе, любимой. В этом порядке ничего существенно не менялось, разве что звонки по телефону в провинциальный украинский городок сменились на поздравления в скайпе в солнечную Австралию, да вместо легкого вина нынче грелся в бокале отличный коньяк.
Инга – Томкина гостья и соседка по совместительству - аккуратненько повернула бокал над свечой, и коньяк заплакал янтарными слезами медовой горечи по тонким стенкам бокала. Вместе с ароматом напитка по дому разливались тепло и уют, по Тамариным щекам неслись нескончаемым потоком слезы, а по оконному стеклу жестко держал злой ритм БарабанщикНоябрьскийДождь, разбавленный любопытствующими снежинками. Хозяйке казалось, что снежинки прилипали к окну, смотрели на нее, Томку, удивлялись тому, что такая красивая и классная барышня плачет и пьет, пьет и плачет, и сгорали от негодования и женской солидарности! Тамара и не знала даже, отчего она так всегда помнит о дне рождения мужа: то ли потому, что бывшего никак не забудет, то ли потому, что первый снег в этот день всегда выпадает…
- Я еще не успела испить свою нежность, а уже снегопад, шшш, снегопад, шшш, снегопад, шшш, - иголке старого проигрывателя не хотелось двигаться дальше из уютной царапины на пластинке Нани Брегвадзе, выпущенной фирмой «Мелодия» в год знакомства Томки с мужем.
Инга сняла пластинку с проигрывателя, сокрушаясь, что ничего хорошего на этом раритетном проигрывателе и не послушаешь:
- А скажи-ка мне, дорогая, ты зачем на этом старье зацикливаешься? Эта песня старше, чем твой сын, а у него скоро у самого дети будут!
- Привычка свыше нам дана, замена она счастью. Классик сказал, - хохотнула хозяйка.
- Апперцепция. Апперцепция, подруга, тебе жить не дает! – авторитетно изрекла Инга, с удовольствием заметив на себе мутно-вопросительный взгляд Томки, у которой рука дрогнула при разливе, видно, от удивления.
Инга любила удивлять! Однажды удивила всех родных внезапным замужеством. Потом взяла и родила двойню. И опять удивила. Теперь сидела в отпуске по уходу за малышней и старательно стремилась получить диплом психолога. Лавры героини Татьяны Васильевой в любимом фильме о самой обаятельной и привлекательной не давали Инге покоя. Она решила, что Томке нужна скорая психологическая помощь. Через пару минут после произнесенного загадочного слова, Инга уверенно вещала, что зависимость восприятия от общего содержания психической жизни человека, его опыта и багажа знаний — это и есть апперцепция. Она могла бы и дальше распространяться, курсовую на днях сдала, только подругу свою любила и уважала, а потому поспешила перейти к делу.
Целью практического занятия стало осознание необходимости новизны в жизни.
- Вот чего бы ты хотела нынче, а? – приступила Инга к выяснению цели жизни у Томки.
А та, поглядывая на ломтик севрюжки, по которой кротко ползла золотистая капелька жира, понимала, что хочет вернуть сына, который вдруг повзрослел и ушел в самостоятельную жизнь. Впрочем, она ведь знала, что это будет! Но не думала, что так быстро. Вот усыновить бы кого! Последняя фраза была произнесена вслух.
Подруга сориентировалась моментально и предложила кандидатуру на усыновление: доктор - невропатолог из местной больницы, с которым Инга знакома не понаслышке. Свекровь ее частенько прибегала к его услугам, и доктор бывал у них дома. Выглядел он как Будулай из известного киносериала, да, видать, и душа у него была, по-цыгански, бесприютная. Рано женившись на студентке мединститута и получив к окончанию интернатуры и квартиру, и сына, через время доктор уже заведовал отделением в районной больнице, расстался с супругой, оставив ей с наследником все свое имущество, нажитое непосильным трудом. Последние лет пять Будулай сожительствовал с разбитной молодухой, поставил на ноги ее мать, а теперь стал не нужен и был изгнан из дому. Целый месяц доктор жил в своей машине, но лето не вечно, нынче обитает на даче у друзей. А человек он – славный! Отчего бы хорошему человеку и не помочь?
Женское сердце – не камень. Женское сердце – шоколад. Плавится по малейшему поводу, заполоняет своей приставучей кипящей массой все вокруг и сокрушительно соблазняет выпить его весь без остатка! Трогательная история доктора упала легким тертым миндалем светлой горечи прошлого в раскрытую чашку растопленного сердечного томления, и уже через пару рюмочек Тамара была готова пригреть на груди несчастного цыгана.
Инга, не теряя времени даром и осваивая дар убеждения, по телефону договорилась с Будулаем о его завтрашней встрече с ее подругой, которую непременно надо осмотреть на дому. А потом принялась и за Томку:
- Запомни главное: у тебя болит спина! Улыбайся побольше! Не забудь его покормить, он ведь с работы приедет...
Ночью Тамаре приснилось, что она летит в громадном самолете, поднимаясь все выше и выше в небо, пристегнувшись одним ремнем с брутальным незнакомцем. И выпустила Томка осторожно сердце из своей переполненной счастьем груди, потому как сбылась мечта о совершенно потрясающем путешествии в Париж вместе с самым-самым ЕщеНеЗнаюСКем.
Будильник прозвенел не так противно, как обычно. В радостном ожидании чуда полусонными движениями Томка сварила себе шоколад и сидела на кухоньке, неумытая, в теплой уютной пижаме, маленькими глотками потягивая счастливое опьянение сладкой фантазией, улыбаясь и облизывая губы в предвкушении еще большего удовольствия. Энергичный Джо Кокер помог Тамаре быстро привести в образцовый порядок жилище, сексапильный голос Леонардо Коэна, практически, нашептал какую одежду ей выбрать для встречи, спокойствие Цезарии Эворы разливалось по всей квартире волшебными запахами достойного обеда. А что? Тамара – женщина самостоятельная и не бедная, не из тех, кто обойдется в кулинарии гамбургером, а в искусстве – телевизором. Напевая арию Заморского гостя, Томка до блеска натерла стопочки и удовлетворенно втянула в себя аромат настоянного крепкого борща в горшике, прикрыла легким рушником корзинку с чесночными пампушками, оставила томиться в духовке куриные котлетки под орехово-сельдерейным соусом, погрузила в серебристый холод морозилки бутылку горилки, чистой как слеза. Все было готово к встрече на самом высшем уровне. Она осмотрела себя в зеркале и осталась довольна. Хороша, чертовка! Жаль только, на депиляцию в салоне она записана на завтрашнее утро, а доктор-то придет уже сегодня! Но эту подленькую мыслишку Тамара прогнала от себя, ведь доктору сказали, что у нее болит спина, с нее-то он и начнет! А ноги? Они тут ни при чем. Да и не проблемка это, так, сущий пустяк.
Доктора Тамара встретила отрепетированной улыбкой. Несколько суетливо поспешила пригласить в комнату, но потом взяла себя в руки, повесила его куртку в гардеробной комнате, милостиво позволила не снимать обувь, показала, где помыть руки. Руки у доктора ей понравились, хорошие руки. Бороденку-то, конечно, лучше бы сбрить, или хотя бы стильно откорректировать. Подстричь мужика не мешает. Обувь у него тоже так себе, не любит он себя, видно. По-хорошему, надо им заняться! Мужик фактурный, немного внимания, любви и нежности, правильное питание по расписанию, - станет принцем!
- Ну, что ж, Тамара Михайловна, - прервал ее размышления голос доктора, – ложитесь на диван, давайте посмотрим вашу спину.
Искренне уверенная, что для осмотра спины необходимо раздеться, Тамара вальяжно скинула с себя легкую домашнюю блузку и гордо повернулась к доктору, поскольку знала, что грудь у нее очень хороша и ни один уважающий себя мужчина спокойно мимо пройти не может. Но доктор, вопреки дамским предположениям, прореагировал странным образом, уточнил, что лечь надо на диване на спину и согнуть ноги в коленях. Тамара выполнила указание в точности, но подумала, а не слишком ли он спешит.
Меж тем, доктор достал из своего чемоданчика молоточек, подошел поближе к задержавшей дыхание пациентке и, сурово сдвинув брови, предложил Томке подкатить штанины изящных брючек. Только выполнив и это указание, Тамара вдруг поняла, что доктору не потребовалось и пяти минут, чтобы обнаружить ее единственное слабое место - волосатые ноги! От охвативших ее ужаса и горя, бессилия что-либо изменить, Томка чуть не расплакалась и как-то не сразу поняла, зачем вдруг доктор стал постукивать молоточком по ее голым коленкам. Пока она пыталась судорожно сообразить, как красиво дать понять, что волосы на ногах – это досадная случайность, доктор стал вести по ногам какой-то иглой и поинтересовался, чувствует ли больная покалывание. Тут-то Тамара и блеснула:
- Вот завтра утром в салоне буду делать депиляцию, тогда и понятно будет, насколько чувствительна моя кожа! Перцепция, понимаете ли.
Внутри Томки появилось ликование, не зря, видно, Инга вчера нудила о понятиях в психологии. Да и про ноги смогла ввернуть, вроде бы к месту получилось. Но доктор лишь усмехнулся и огласил, что осмотр окончен, типа, одевайтесь, барышня. А сам при этом отвернулся и уставился в окно!
Руки нервно и судорожно цеплялись за мелкие пуговички блузки, Томка недоумевала, а когда же он будет смотреть спину? Нет, ну что-то здесь не так, явно! Да и вообще вся эта встреча не так идет, ну, не в добрый час встретились два одиночества. Взволнованная женщина пыталась внимательно слушать доктора, спокойно утверждающего о том, что спина у нее не болит, а всего лишь тянет, что понятно при таком образе жизни и возрасте. При упоминании о возрасте Тамара, было, встрепенулась и хотела возразить, но, вспомнив о конфузе с ногами, решила промолчать.
Пока доктор рассказывал ей о комплексе упражнений утренней гимнастики, Томка с сожалением поняла, что этот Будулай ей утром шоколад в постель не принесет, нет. Этот мужчина вовсе не тот самый ЕщеНеЗнаюКто. Потом доктор расписывал пользу от занятий в бассейне, а Томка думала, что это очень грустная история, когда ожидание встречи становится лучше самой встречи, и Париж, такой уже близкий и явственный, оказывается всего лишь сном. Совет доктора купить ей, якобы, чудодейственную доску Евминова, в тонкой женской душе Томки разбудил удачливого предпринимателя, вмиг подсчитавшего прибыль от реализации сотни таких вот досок доверчивым пациенткам, для которых нет ничего важнее собственного здоровья. И вот здесь уже, в этой теме и в расчетах, Томка стала Тамарой Михайловной, почувствовала себя на голову выше несчастного доктора. С высоты прибыльности своего бизнеса, Тамара Михайловна снизошла к бедному Будулаю, и так ей вдруг стало его жалко! Господи, бедолага-то какой! И после работы, голодный, уставший. А она-то? Тоже хороша! Мужик уставший, а она в стриптизе тренируется, ох, и дура же баба! Томка выдохнула с надеждой:
- Доктор, а, может, пообедаете? У меня такой славный борщик с котлетками!
- Что вы, Тамара Михайловна, меня еще ждут по домам больные, которым действительно плохо, которым я очень нужен. Так что, если у вас вопросов больше нет, то я поеду.
Не дожидаясь Томкиного ответа, доктор стал собираться. А Тамаре сначала стало безумно стыдно, что она, бестолковая, с волосатыми ногами, глупая женщина, отвлекла великого доктора от его великих дел, от тех, кто действительно болен! Но стыд ее скоро сменился искренней радостью, что это не она смертельно больна! Это не ей нужен доктор! Жаль, конечно, что доктора потревожила понапрасну. Впрочем, как уладить этот маленький вопросик соглашательства с собственной совестью, Тамара отлично знает. Легким движением руки красивая купюра приличного достоинства была подана доктору истинно царским жестом.
- Благодарствую, - склонил голову Будулай, - не болейте, всегда буду рад помочь.
Купюра мелькнула на прощанье и пропала в многочисленных карманах докторской куртки. А вместе с купюрой в душе Тамары Михайловны исчезли малейшие сомнения в правильности вознаграждения доктора и необходимости встречи. Работа выполнена и оплачена, стороны претензий друг к другу не имеют. С легким сердцем Тамара закрыла дверь за ушедшим мужчиной.
А вечером к ней заехали сын с невесткой, ужин был семейным и милым. Мама Тома только успевала менять тарелки, подкладывать и подливать всяческие вкусности, приговаривать: «Вы кушайте, детки, кушайте!». Проводив детей, Тамара сварила себе горький отрезвляющий кофе, с удовольствием затянулась сигареткой, и снова вспомнила о докторе. Побрить, помыть, переодеть, вывести в люди, она здорово с этим справляется. Только вот почему-то мужчин, из которых она сделала принцев, сразу начинали замечать прекрасные юные феи, и мужчины уходили, а она снова оставалась одна, подслащивая эту жизнь шоколадом заветных мечтаний и терпкого ожидания. Все это уже столько раз было в ее жизни, все это уже столько раз повторялось! Так надо ли еще раз наступать на те же грабли?
Стряхнув пепел, Тамара Михайловна усмехнулась про себя, вот ведь, сплошная апперцепция!
Выудив из старого журнала «Кругозор» тонкий голубой диск, уставшая женщина включила старый проигрыватель. «Tombe la neige» пел Адамо. Телефон мигал и светился без остановки. Наверное, Инга умирает от любопытства, - подумалось ей. Кофе остыл, домашние кокетливые туфельки на каблучках сменились мягкими теплыми тапками, шуршала посудомоечная машина. «Tombe la neige» - подпевала Томка. Еще одна зима и снова хочется в Париж! А за окном кружился уже настоящий зимний белый-белый снег. Он падал, не заглядывая в окна, он кружился равнодушно, а Тамару ждала еще одна ночь, в которую ждать ей было некого, но она все равно ждала...