Выходной

- Мда...
Джиберто оценил фронт работ и удрученно присвистнул:
- Нет, к полудню точно не закончим!
Михель зябко передернул плечами и неуверенно заметил:
- Ну, задержимся немного. Деньги-то неплохие...
- Деньги-то – да... Ты мне говорил, сколько живешь в нашем городе, да я прослушал. Так сколько?
- Две недели.
- То-то и оно.
Михель насупился. Ну, да, он приезжий. Но неужели обязательно на каждом шагу напоминать об этом?
- Ладно, за работу! – решился Джиберто. – Хозяин, мы беремся! Только с условием: время после полудня оплачивается вдвойне!
Щекастое лицо торговца улыбнулось им сквозь грязное стекло витрины.
- Согласен. Не думаю, что вам захочется сильно задерживаться. Денек сегодня – ого-го!
- О чем это он? – негромко спросил Михель, вынимая из потрепанного рюкзака тряпки и бутыли с моющим раствором.
Джиберто протянул ему старую длинную щетку рукоятью вперед, а другую, поновее, взял себе.
- Не отвлекайся. Если у тебя есть внутри моторчик, включай его на максимум. Тогда тебе, возможно, удастся сохранить счастливое неведение. Ну, и не очень-то глазей на витрину, хотя там есть что посмотреть! - он ухмыльнулся. - Твоя половина правая, моя – левая. Начали!
Михель разозлился. Конечно, этот пройдоха выбрал себе лучшую часть: ему не придется отскабливать засохшую грязь, налетевшую из-под колес машин, которые разворачивались на углу, наверное, года три подряд! Но спорить не приходилось: ведь это Джиберто взял его в напарники, а не наоборот.
Электронное табло в магазине показывало три, а приятели сделали едва ли половину работы. Джиберто был мокрый, словно крыса, в спешке покидавшая тонущий клипер, а Михель, кажется, еще мокрее.
- Ну, и чего мы так торопимся? – наконец не выдержал он. – У тебя какие-то особенные планы на этот вечер?
- Супер-особенные, - запыхаясь, подтвердил Джиберто. – Добраться до дома, запереть окна и двери, налить пива, врубить музыку и...
- И?
- Унестись, типа, в царство грез.
- Дурацкая шутка!
- А кто сказал, что я шучу?
Джиберто, откинув голову, пристально оглядывал свою половину витрины. До настоящей чистоты ей было еще далеко, но выглядела она заметно лучше, чем вначале.
- Не успеем, - печально констатировал мойщик. – Значит, не судьба. Сто раз уже зарекался работать в этот день.
- Да что особенного в этом дне?
- Ну, - тон Джиберто стал подозрительно осторожным, - видишь ли... У нас с тобой выходные по субботам, так? Каждую неделю.
- Да. И что?
- А есть кое-кто, у кого выходной только раз в году. Сегодня. Понимаешь?
- Понимаю. И что?
Джиберто закатил глаза.
- Значит, не понимаешь.
- Да у кого выходной-то? – Михель чувствовал, что вот-вот запустит в своего напарника тряпкой. Тот явно издевался над ним!
Джиберто собирался ответить, но не успел. Над переулком прокатился трубный звук, похожий на брачный крик марала. Очень большого марала, у которого, видно, не ладилась личная жизнь. На его зов откликнулся другой, не менее яростный самец. Откуда в городе могли взяться маралы, оставалось загадкой.
- Оп-па! – Джиберто оглянулся. Михель с удивлением отметил, что у приятеля какое-то бледное лицо. – В этом году они что-то быстро сюда добрались...
В конце переулка, надсадно перекрикивая друг друга, показались автомобили. Два больших «лендровера» вырулили из-за поворота, переваливаясь наподобие перегруженных кораблей. Кричали они по-маральи, но, впрочем, иногда совсем не внушительно подсвистывали и подвизгивали.
- Так. Быстро собираем манатки и прячемся! – Джиберто в мгновение ока запихал в рюкзак полупустые бутыли. Михель и глазом не успел моргнуть, как обнаружил в руках у себя букет из стеклочисток и веревочных швабр. – Живо! Я кому сказал!
Приятели бросились в магазин. Продавец, ни о чем не спрашивая, вообще не говоря ни слова, распахнул перед ними двери кладовой. А потом захлопнул и повернул ключ снаружи.
- Что происходит! – выдохнул Михель, зачарованно глядя на светящуюся в полумраке дверную щель.
- Тссс! Молчи, если жизнь дорога!
В магазине послышались возбужденные голоса. Их было несколько, и все женские. Среди них умиротворяюще, как шмель в гуще встревоженных мух, гудел бас торговца. Подростки прислушались.
- Мальчики. Двое. Я их видела своими глазами!
- Помилуйте, госпожа, вам почудилось. У меня магазин дамского белья. Что тут делать мальчишкам?
Послышалось дружное хихиканье, и Михель ощутил, как его лицо в темноте наливается рубиновым светом.
- Он еще спрашивает! Действительно, зачем мальчишкам глазеть на корсеты в витрине! Ты, видно, только вчера народился на свет?
- Короче, где они? – этот голос был таким властным, что у Михеля под ложечкой мгновенно образовался внушительный кусок льда.
- Госпожа, я ведь сказал...
- Девочки, обыщите лавку! У меня сегодня выходной, и я готова осчастливить каждого чумазого посыльного или уборщика. Они запомнят этот день надолго!
- Навсегда! – раздался дружный смех, от которого у Михеля на голове почему-то зашевелились волосы. Он обнаружил, что Джиберто тянет его куда-то вниз. На четвереньках они проползли под какими-то коробками и забились в дальний угол – а дверь уже распахнулась и на пол упали ярчайшие полосы света.
- Детки, ау! – до отвращения слащавый голос мог принадлежать только ведьме, заманившей Гензеля и Гретель в пряничный домик.
- Марианна, сколько им лет, по-твоему?
- На вид шестнадцать, - пискнули в ответ.
- Какой хороший возраст! Самый подходящий... Ищите, лучше ищите! Они не должны сбежать от своего счастья!
Серебристые туфли на высоченных шпильках лениво прошлись вдоль кладовой, поблескивая в лучах. Эти тонкие, зловещие шпильки потом не раз снились Михелю, и он просыпался в поту. Кто-то заглянул под стеллажи с коробками, копна блондинистых локонов мазнула по полу.
- Никого нет.
- Бросьте, девочки! Это же обычные парни, а не кладбищенские призраки. Они не могли испариться. Где хозяин? Ну-ка, поговорим с ним по-нашему!
Раздался взрыв серебристого хохота. «Наверное, они все поголовно блондинки», - подумал Михель, чувствуя приближающуюся дурноту.
- За мной! – отчаянно шепнул Джиберто. И они снова поползли, на этот раз – на свет.
За дверью слышались возня, хихиканье, потом раздался визг. Михелю показалось, что визжит хозяин лавки, и он чуть не окаменел от ужаса. Джиберто изо всей силы ткнул его кулаком в бок.
- Шевели задницей! А теперь стой!
Подростки замерли у двери, напряженно прислушиваясь. В лавке шла какая-то недобрая забава. Женские голоса слышались в одном ее конце, но временами кто-нибудь приближался к дверям кладовой.
- Думаю, ему пойдет вот этот фасончик! – звонко выкрикнули совсем рядом. Новый приступ веселья подтвердил, что шутка была удачной.
- Там, в кладовке – целое богатство, - подсказала другая девица, давясь от смеха.
Михель почувствовал, как напрягся его приятель. Его собственное тело тоже собралось, превратившись в сплошной комок мускулов.
- Правда? – дверь отворилась, свет ударил по глазам, но оба подростка прекрасно помнили, где выход на улицу. Сбив кого-то, оказавшегося у них на пути, они вылетели из лавки и понеслись в сторону набережной, как зайцы, которым пришлось выбирать между пожаром и наводнением. Им вслед вопили и свистели злобные фурии:
- Эй, вот они! Держите! Ну-ка, детишки, постойте! Стой, кому говорят! Не уйдете, маленькие мерзавцы...
- Белобрысый – мой! – рявкнула главарь, и Михель остро пожалел, что родился не шатеном и не рыжим.
За спиной послышался рев автомобильного мотора.
Джиберто, знавший город как собственную квартиру, нырнул в какой-то переулок. Мальчишки петляли не меньше получаса, прежде чем вой машины и визгливые вопли затихли. Михель сполз по стене и уронил голову на грудь. Они прятались в крошечном, захудалом дворике между облупленными кирпичными домами, в которых почти не было окон. Наверное, это были какие-нибудь склады.
- Где швабры? – чуть отдышавшись, спросил Джиберто.
Михель неопределенно махнул рукой. Не до швабр тут...
- Ясно. Там же, где и рюкзак... – Джиберто оглядел себя и стряхнул с плеча кокетливую атласную ленточку солнечно-оранжевого цвета. – Тьфу, гадость! Чертовы ведьмы, весь бизнес испортили!
- Разве здесь есть ведьмы? Я думал, только...
Напарник Михеля вздохнул и развел руками.
- Придется вернуться – за инструментом и за расчетом.
- Ты с ума сошел?! – Михеля передернуло. – Они же нас... Гм... Мне даже страшно представить, что они с нами сделают!
- Их там уже нет, скорее всего. У них не так много времени, так что они нигде надолго не задерживаются. И мы не будем. Получим с хозяина деньги, и домой.
- Ты думаешь, он жив?
Джиберто криво усмехнулся.
- Конечно. Кое-чего, конечно, может недосчитаться, но в общем и целом...
Лавка напоминала новогодний цирковой балаган. Со всех люстр свешивались гроздья разноцветных бюстгальтеров, связки нейлоновых чулок и колготок, какие-то пестрые штуки, названия и назначения которых Михель и представить себе не мог. Ноги вязли в разбросанных шелковых пеньюарах. Атласные и кружевные подвязки украшали головы алебастровых купидонов, что держали в пухлых руках зеркала. Пахло дешевым вином и дорогой парфюмерией.
Хозяин обнаружился на полу за прилавком, он спал в разноцветной пене самого изысканного и дорогого дамского белья, о чем свидетельствовали надписи на растрезанных упаковках. Его нагой упитанный торс обвивала дюжина разноцветных лифчиков, причем чашки размещались как впереди, так и на боках, и на спине. Ниже пояса он был обмотан ворохом нижних юбок, а на огромных ступнях, натянутые до середины последних, красовались нейлоновые носочки нежно-голубого цвета с рюшечками. Ноги и руки были сильно исцарапаны. Судя по всему, лавочник до последнего сопротивлялся, и напялить на него этот издевательский наряд врагам удалось только благодаря вину и численному превосходству. Сейчас он крепко спал, и во сне пережитое отдалялось от него, делаясь почти призрачным... Вот только наводить порядок в лавке придется не один день.
Пока Михель ковырялся в разбросанных вещах – искал рюкзак и швабры, - Джиберто растолкал хозяина. Тот не сразу понял, где находится, кто перед ним и кто он сам. Видимо, это непонимание и сделало его податливым. До крайней точки смятения его довели крошечные женские трусики, которые он извлек из своей густой шевелюры.
- Странно, что лавку не обокрали, - заметил Михель, когда он и Джиберто уже вышли на улицу. – Деньги, дорогущие тряпки... И все почти на виду!
- Ну, сегодня мало кто рискнет высунуться из дома, - Джиберто на всякий случай огляделся по сторонам. – А у этих... у них и так есть все, что пожелаешь. Вот что, идем ко мне ночевать! А то еще влипнешь в историю по дороге в гостиницу.
Районы, по которым они шли, притихли, словно во времена войны. Во двориках не играли дети, не было видно стариков на скамейках. Никто не сидел за столиками уличных кафе, да и сами кафе были закрыты. Единственная девушка, которая попалась подросткам, выглядела как временно эвакуированная из болота кикимора: короткие волосы выкрашены в зеленый цвет, косметика расплылась и перемешалась, образовав на лице густые темные потеки, брючный костюм цвета хаки, заляпанный кондитерским кремом, дополнялся черным газовым шарфом. Ехало это создание на потрепанном велосипеде и при этом жевало пирожное. Михель вздрогнул, встретив взгляд серых глаз в обрамлении размазанной туши. В этих глазах при виде мальчиков зажегся хищный огонек...
- Ой, ребята! – нелепое существо мигом остановило велосипед и запихнуло остатки еды в рот, перемазавшись еще больше. – Фто фы фелаете сефодфя фефером? – язык у него слегка заплетался, в палитре запахов, помимо парфюма и ванили, обнаружилось еще и пиво.
- Езжай себе! – грубо отшил девицу Джиберто и успокоил Михеля: - Эта не опасная. Во-первых, она одна. А во-вторых, мелочь.
- Кто «мелочь»? Я?!
- Давай-давай, вали отсюда. У меня на пыльцу аллергия.
И подростки спокойно пошли дальше, провожаемые воплями обиды и разочарования.
- При чем здесь пыльца? – спросил Михель. У него в голове не осталось никаких объяснений происходящему, настолько оно было абсурдно.
- Да она цветочная, скорее всего. Из низших, в помощь садоводу.
- А-а-а... – Михель прошел еще несколько шагов, прежде чем сообразил. – Погоди... Она что... Она... кто?
- Да не торопись, - Джиберто распахнул перед гостем двери подъезда. – Сейчас придем, сядем тихо-мирно, нальем пивка...
Когда они умылись, сели и налили пивка, он сочувственно посмотрел на товарища.
- Слушай, а чего тебе не сиделось дома? Зачем ты сбежал?
- Ну... Хотелось пожить одному, попробовать зарабатывать... Предки вечно пилили и носом тыкали: то не так, это не этак...
- Ладно. А к нам тебя почему принесло? Есть куча других мест, где легче и затеряться, и заработать.
- Гм... Да вот... Ну...
- Из-за них? – Джиберто указал подбородком куда-то в угол. Михель повернул голову и с удивлением обнаружил среди постеров с татуированными рок-звездами и грудастыми девицами картинку в пастельно-пасторальных тонах. Три изящные фигурки кружились в танце, разбрасывая вокруг себя звездные искорки. Блондинка, шатенка и брюнетка, все одинаково нежные и прекрасные, с лучистыми глазами и полупрозрачными вихрями за спиной – крыльями...
- Из-за фей, да?
Михель уткнулся взглядом в стол и молчал, чувствуя, что краснеет.
- Потому что они исполняют желания, а если жениться на одной из них, она сделает тебя счастливее всех смертных?
Михель сглотнул, не решаясь кивнуть.
- И потому что они не такие, как ваши местные девчонки, - подытожил Джиберто. – Знакомо. Сам проходил. Что смотришь? Я сюда приехал два года назад, по той же самой причине. От первого выходного меня знающие люди уберегли, но нельзя же прятаться вечно...
- Ты хочешь сказать...
- Ну, представь, - Джиберто щелкнул зажигалкой и закурил, - что твоя работа – ежедневно делать добрые дела. Или выполнять чьи-то желания, пусть не злые, но не всегда разумные и приятные. Или день и ночь присматривать за цветами, даже если ты их очень любишь. Или что-нибудь еще в этом же роде – такое же карамельно-сладкое. И при этом улыбаться, улыбаться, улыбаться...
Михель содрогнулся и опрокинул в горло остатки пива из своего стакана.
- Вот-вот. Может, они и не вполне люди, но какой-то предел у них тоже есть. А выходной – только один. Вот они и оттягиваются, как могут. Настоящего зла не делают, больших беспорядков не чинят, но простым смертным в этот день лучше на их пути не попадаться. В прошлом году они, к примеру, застали в парикмахерской нескольких модниц и соорудили им на головах такое, что те потом наголо подстриглись, чтобы не сгореть со стыда.
- Но откуда в них это? Они же нежные! Добрые! Красивые! Кроткие! – каждый эпитет сопровождался рыданием и стуком кружки по столу.
- Большую часть времени – да, - Джиберто похлопал друга по плечу. – Но, во-первых, до бесконечности любить весь мир – довольно трудно. А во-вторых, быть добрыми – их работа. От любой работы иногда хочется отдохнуть.
- Я думал... Мне казалось... Я надеялся...
- Все мы надеемся. И потом, что такого страшного произошло? Никто не идеален, с этим надо смириться. Может, ты и поладишь с какой-нибудь феечкой. Цветочные, например, вполне ничего... Я имею в виду, в обычные дни. Ну, будешь раз в год отпускать ее к подружкам... пошалить. Подумаешь!
- Ты не понимаешь! – Михель в отчаянии зарылся лицом в ладони.
- Теперь уже нет. В чем трагедия-то? В том, что чудес не бывает? Кто тебе сказал такую глупость? Вот проснешься завтра – и все будет по-прежнему. Ведь феи действительно есть. Они действительно могут исполнять желания и делать счастливым. А то, что временами у них рвет башню и им хочется банально расслабиться... Ну, это вроде побочного эффекта. Взрослей, старик. Еще пива?