Рейс выдался тяжелым. Выматывающим, рвущим нервы и пару раз рождавшим подозрения «не выживем». Его траулер, как назло, попал во все шторма Баренцева моря за последние три месяца плавания. Только на пятый день суши он начинал чувствовать себя человеком. Первые двое суток – просто спал, потом собрал друзей с «Даурии» – это тоже не секунда. Вспоминали совместные рейсы, тех, кто не вернулся в мирное время – море ошибок не прощает. Боцман со смешной фамилией Перевёртыш, державший всех в порядке и рвавший горло капитану за любого матроса, если капитан был не прав. Смыт в море, когда спасал салагу, выскочившего на палубу в шторм. Спас… Боцмана он уважал, говаривали в кубрике часто о жизни. Крепкий мужик был. Почти друг. Ждал от руководства признания заслуг. Не дождался - не до него было. Вспоминали матроса Ткачёва, рубившего сети, которые тянули на дно судно. Второго помощника, державшего дизель вместе с дизелистами на марке до последнего. Сошел с фундамента агрегат, придавил помощника, откинувшего в сторону всех, но корабль спасся. Пили, спали, говорили до хрипоты. Проспался после их ухода, теперь уже похмельно-спокойно и проснулся человеком на твёрдой земле. Убедился, что сегодня вторник, 10 сентября 1968 года. Вскользь подумал о сыне, уже седьмой день ходящем во второй класс в недостижимом ему Североморске, куда уехала жена после развода. Пошатался по однокомнатной квартирке, неуютной холостячке, отданной ему насильно, без её согласия, а следовательно – сердитой на внутреннего жильца, появляющегося в ней редко. Делать ничего не хотелось, да и начало отпуска позволяло смаковать неосудимое безделье моряка, девять месяцев тянувшего из себя жилы по приказу, необходимости и просто в охотку. Вышел за продуктами, смастерил флотский завтрак из ничего (в магазины другое не завозили). За едой привычно разложил печатное слово. И смаковал не столько завтрак из надоевшей рыбы, сколько свежую «Полярную правду», подающую новости, а не вечного Стендаля и Марк Твена из корабельной библиотеки. Прочитал от корки до корки, помыл посуду и лёг перечитывать по второму разу. Советское правительство гнуло свою линию, партия руководила как всегда - правильно, а на последней страничке, между шарадами и рекомендациями о здоровом образе жизни, приютилась заметка. Он сохранил её, хоть и помнил на память. «Брюнетка среднего роста, вдова, живу в Мурманске. 26 лет, есть дочь. Хотела бы познакомиться с мужчиной для совместной жизни. Членство в партии и высокие заработки не обязательны Писать: Мурманск, а\я 14»
Его поразила последняя фраза. Она была настолько противоречащей всему, о чём торжественно вещала газета, так не соответствовала всеобщему привычному народному энтузиазму, и кодексу строителя коммунизма, что он, с трудом отыскав лист из тетрадки в клетку, написал письмо. Старой перьевой ручкой, окунаемой по надобности в чернильницу с загустевшими не рождёнными кляксами.
***
Здравствуйте!
Пишет вам моряк дальнего плавания, механик траулера, ранее ходивший на плавбазе «Даурия». На нашем судне я только первый рейс, тяжело конечно, но работу свою я знаю, а ребята в экипаже – нормальные. Помотало нас по волнам последнее время, хоть и вернулись целыми и с рыбой, однако же на вахту заступать придется через недельку – ремонт просто необходим. Я разведен, живу в однокомнатной, в посёлке Полярные Зори, жена живёт с сыном недалеко от Мурманска, но видеть я его не могу – она не разрешает, да еще там запретка – без пропуска, или приглашения не попадёшь. Я с этим письмом отсылаю вам фотографию, это меня снимали на доску почёта плавбазы, другой нет. Жду ответа на адрес, который на конверте. Алексей Карсатов.
Знаете, чем занимается моряк, пришедший с моря? Он гуляет. Смешно гуляет – по суше. Привыкает, жадно разглядывает сухопутных прохожих. Уже снег в Мурманске, уже на подходе – белые ночи. Северное сияние нет-нет, да проявляется на небе. Хрустит под подошвами крупа, машины скользят, но их мало, проезжают изредка и осторожно. И в голове моряка сидело отправленное письмо. Он гнал его из мыслей, заходил к друзьям, которые были не в рейсе. Ходил в кинотеатр «Мурманск» - как раз крутили Фантомаса – смеялся от души. Тянул время, воровал его у себя, как мог.
Восемнадцатого, в среду, пришел ответ. Конверт с улыбающимися лицами космонавтов на марках, погашенных грязным почтовым штемпелем четырнадцатого отделения, он представил район кинотеатра «Мурманск». Почерк округлый, почти детский. В букве «о» - серединки утолщённые - как учили в школах писать перьевой ручкой. Слегка с наклоном.
***
Здравствуйте, Алексей!
Я – жена моряка, впрочем в этом городе это обычно. Мой муж погиб, прошло время и я поняла, что должна жить дальше. Для дочери в первую очередь. Вы понимаете, что такое чужой ребёнок? Вы готовы воспитывать её, быть ей отцом? Простите за прямые вопросы – они очень важны для меня. Я понимаю, что вы тоже моряк и большую часть года проводите в море, но мне нужна вера в мужчину, который придёт и решит все вопросы, которые я отложила до его возвращения. Высылаю фотографию, простите, что на ней много людей – другой не нашлось. Это я с мамой и родственниками, я – справа, крайняя. Дочь – возле меня.
С уважением и ожиданием ответа.
Людмила.
Белые ночи, северное сияние, скрип под ногами. Метели, срывающиеся с чистого неба внезапно. Маревом перед глазами, вьюгой, вяжущей ноги. Люди, спешащие туда, куда ему путь заказан, да и не нужен. Он ловил снежные заряды губами и рукавицами, гулял в парке на проспекте Ленина, 4, возле Министерства рыбного транспорта. Думал, мечтал. Поздно валился на кровать своей холостячки, старательно прогулками вымораживая мысли из будущих снов. Девушка на фотографии стояла перед глазами. Внешность, волосы, осанка, фигура. Всё то, на что мужчины самонаводятся, как торпеды – ничего такого для боеголовки не задано. Обычная девушка, пара строк в газете. А на пятницу, 27-е – предложил в письме встречу. У памятника Челюскинцам – странному сооружению с цепями. Недалеко от вокзала с поездами – символом приходящего и уходящего времени.
Выдержки из последующих двух писем, где они, кроме этих строк, искренне рассказывали друг другу о себе.
- Предлагаю встретиться 27 сентября, возле памятника. В 18-00. К сожалению, домашнего телефона у меня нет, поэтому дата так отложена.
- Согласна, у меня тоже нет домашнего телефона, дождитесь меня, пожалуйста, я обязательно буду там.
18 октября, как раз в очередную пятницу, (после прошлой они не расставались) четверо молодых людей шли в ЗАГС. Свидетелем был Руслан Бекметов – старпом с «Даурии», его визави, девушка-подружка не имела определения, но явно расчитывала на моряка в своём будущем. Серьёзная дама объявила все сопутствующие фразы достаточно торжественно. Хоть и привычно. А Алексея, влюблённого в будущую, считай в уже свою жену, поразила признесённая дамой фамилия жены – Перевёртыш. Которую она добровольно сменила на Карсатову в том же зале. И которая будет ждать его по девять длинных месяцев так, как ждала его кумира еще год назад.