Хотите знать первые признаки старости? Это когда все чаще сидишь на заборе и посвистываешь. Кто-то спасает мир, а ты посвистываешь. Ты стал слишком умный и понимаешь, что так спасать мир не надо. А как надо - ты не знаешь. Поэтому ты просто сидишь, смотришь и ждешь, когда вновь испеченный спасатель устанет и сядет рядом с тобой.
Вообще с миром все не так просто. Один очень умный ученый построил графики развития всего, что он мог придумать и получил, что через сорок лет на его графиках получаются точки сингулярности. Что такое точки сингулярности? Это когда что-то становится неопределенным. Что это значит? Это значит, что этого будет или слишком много или вообще не будет. Либо будет сначала много, а потом все исчезнет. Вот так, посмотришь на эти графики, подумаешь и волей-неволей полезешь на забор посвистывать.
Впрочем на заборе долго не усидишь. Там можно сидеть, когда под забором что-то интересное происходит. А если происходит малоприятное, то лучше на диван. Созерцать на диване неудобно, но можно с комфортом размышлять.
Вот открыл ты свой юношеский дневник, полистал его и тебе стало неинтересно. Потому, что это писал другой человек. Вроде он носил твою фамилию и звали его похоже, но это был другой. Его мысли были возвышенны и устремлены. Его помыслы были радужны и чисты. Его суждения были категоричны и правильны. А в твои мысли сейчас лучше детям до 16 лет не показывать. И вовсе не потому, что... Этому «потому, что» дети тебя самого научат. Дело в том, что твои мысли содержат знания того, что случится с автором юношеского дневника. Сколько раз его жизнь по морде будет бить, как его идеалы будут разрушаться, и как он сам будет разрушать идеалы. И вот это юноше с твоим именем знать не надо! Иначе он сразу станет взрослым и скучным. И еще он станет циником, что вредно для здоровья юноши и его окружения.
Ты ведь помнишь таких взрослых юношей? Некоторые стали такими поневоле. Ты читал «Поднятую целину» и переживал за судьбу «революционного романтика» Макара Нагульнова. А они знали, что такое коллективизация не по книгам, а по рассказам их родных. Ты слушал песни про БАМ и тебе казалось, что только там, на БАМе, всё кипит и все радуются жизни. А к ним приезжали друзья и рассказывали про поножовщину, пьянство, войну между станциями, и про бегство героев БАМа, уезжавших туда под музыку с какого-то комсомольского съезда. Ты слушал песни про полярных летчиков, про покорителей тундры, и тебе очень хотелось сесть за штурвал небольшого самолета и долго лететь над плоской равниной с бесчисленными озерами, распугивая стада оленей и стаи гусей. А вот к нему, молодому цинику, приезжали в гости эти полярные летчики, они много пили и долго говорили про изуродованную тундру, про спившихся оленеводов и про то, что все заработанные деньги уходят в карманы спекулянтов, привозивших к ним оранжевые апельсины и красные гранаты.
Ты листаешь дневник юноши, похожего на тебя, и встречаешь убийственную характеристику одного из его знакомых: «у него нет возвышенных целей и интересов» Все! Тогда для юноши это звучало как приговор. После этого можно махнуть рукой и тихо сказать расстрельной команде: «огонь!» А сейчас, с высоты своего дивана, ты понимаешь, что и Слава Богу, что хоть у кого-то хватило ума не иметь возвышенных целей, а просто жить, работать и растить детей!
Вы знаете кто самый страшный враг молодых женщин? Это непризнанные гении с возвышенными целями. Они умеют красиво говорить, их окружают враги прогресса, и их надо жалеть и поддерживать. Взамен они дарят свою благосклонность и обещания счастья после решения их проблем. Сколько женщин отдали свои сердца таким вампирам! Я, лежа на диване, вспоминаю красавицу, умницу, с большими грустными глазами. Она таскала с работы бумагу, на которой непризнанный драматург писал бесчисленные пьесы, отвергаемые даже самодеятельными театрами. Потом она опомнилась, но что-то внутри нее уже перегорело.
Так что, нужно остановить автора дневника? Объяснить ему, что настоящие цели приходят только во время работы и чем тяжелее работа, чем больше ты в нее вкладываешь свою душу, тем выше цели, вырастающие перед тобой. А цели, рожденные на диване или со стаканом в руках на лоне природы - это неправильные цели. Они могут завести тебя в лабиринт, откуда ты выберешься через много лет, но уже истерзанный, усталый и никому не нужный.
Ну что, встать что ли с дивана и подойти к тому худощавому юноше, который обнял первую красавицу класса, и они вдвоем отправляются на берег речки, а сзади них гремит вальс выпускного вечера. Нет, останусь я лучше на диване, а он пусть идет! Хмель его быстро выветрится, и ничего страшного на речке не произойдет. А с возвышенностью целей он разберется без подсказок. Он поймет главное, что если ты хочешь по настоящему изменить мир, то надо пробиваться на самый верх, оставаясь человеком на всем этом пути. На этих вершинах, если ты туда заберешься, пусто и страшно. Друзья остались внизу, ты там в окружении только таких же упорных. Сможешь ли ты пронести на эту вершину то чистое, что было у тебя, когда ты писал стихи и робко улыбался незнакомым девушкам? Это мало кому удается. А если ты не уверен, что ты сможешь пронести это на вершину, то ты туда вообще не ходи. Тебе там не место, ты там ничего не изменишь, кроме своего благополучия, от которого ты будешь плохо спать по ночам.
Но это он тоже узнает. Как и то, что все надо делать вовремя, что государственные вопросы не решаются на кухне за столом с грязной клеенкой, что великие проблемы начинают проясняться только после месяцев тупой работы, что от некоторых проблем нужно отойти, потому, что у тебя только 9 миллиардов нейронов в голове и этого мало, чтобы заниматься всем сразу. Потом он поймет, что лучше четко объяснить десяти ученикам правила дифференцирования, чем вещать миллионам нечто невразумительное.
Он много поймет сам, и давайте не будем им мешать. Они такие красивые: он в черном костюме, а она в белом платье. Летняя ночь коротка, музыка в спортивном зале школы скоро смолкнет, на реке появятся отражения раскрашенных утренних облаков, и начнется день.