Игорь Абросимов
НЕЗАБЫВАЕМЫЙ СОРОК ПЕРВЫЙ: БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ НА БОЕВЫХ РУБЕЖАХ
(Продолжение)
1. Накануне: Корабли Краснознаменного Балтийского
2. Накануне: Концепции морской войны и их влияние на состав флота
3. Накануне: К походу и бою готовы...
4. Суровое военное лето на Балтике
5. Флот идет на прорыв
6. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть первая)
7. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше (Часть вторая)
8. На последних рубежах
9 Заключение
I. Приложения и примечания
II. Использованная литература
7. Борьба за выживание: В боях на море, в небе и на суше. (Часть вторая)
=========================================================
Маневр авиационными силами Люфтваффе в середине сентября нацеливался против Кронштадта, где по данным немецкой авиационной разведки находились основные оставшиеся в строю корабли КБФ. Самолеты-разведчики с самого начала военных действий многократно пролетали над Финским заливом, Ленинградом и Кронштадтом. Первый пролет был зафиксирован уже 28 июня, когда Bf110 на высоте 7400 м появился над Котлином. Звено И-16 из состава 157 истребительного авиационного полка ПВО не смогло ему помешать, поскольку истребители находились на 2500 – 3000 м ниже и уступали разведчику и в скорости и скороподъемности. Высоту патрулирования подняли, но при отсутствии на истребителях радиостанций и невозможности наведения с земли обнаружить и перехватить самолеты противника оказывалось практически невозможным.
Дежурные истребители новых типов 2-го корпуса ПВО в ряде случаев добивались успеха. 6 июля летчики 19-го истребительного авиационного полка, вооруженного МиГ-3, одержали сразу две победы. Летчиком старшим лейтенантом С.В.Тютюнниковым был атакован и поврежден финский самолет «Бленхейм». Хотя пилот и заявил об уничтожении вражеской машины, она все же вернулся на свой аэродром. В тот же день лейтенант Д.С.Титаренко сбил разведчик Ju88А, причем два немецких летчика попали в плен. 8 июля летчики того же 19 истребительного авиационного полка атаковали и подожгли над Петергофом разведчик Ju88А. Пилоту удалось сбить пламя скольжением, уклониться от дальнейших атак и уйти на свой аэродром. Однако, большинство разведывательных пролетов проходили безнаказанно. Противник хорошо знал поэтому обстановку на рейдах, в гаванях и на береговых объектах Кронштадта.
Главная роль при атаках на корабли отводилась пикирующим бомбардировщикам Ju87, хотя довольно успешно действовали по морским, а тем более, наземным целям горизонтальные и пикирующие бомбардировщики Ju88А, использованные в операции в наибольшем количестве.
Несмотря на невысокие тактико-технические характеристики, в том числе сравнительно низкую максимальную скорость, пикировщик Ju87 – «штука» обладал действительно впечатляющими возможностями по точному бомбометанию с вертикального пикирования, особенно при атаке малоразмерных морских целей. Бомбовая нагрузка «штуки», доходившая до 0,7 – 1,0 т, также была немалой для этого класса машин. Отметим, что эффективность применения пикировщиков была во многом связана с отличной подготовкой и большим боевым опытом летного и командного состава пикировочных эскадр.
Бомбардировщики Не111Н, которые планировалось задействовать в атаках на флот и базу в весьма ограниченном количестве, являясь менее совершенным ударным самолетом по сравнению с тем же Ju88А, были способны, однако, нести по 2,5 т бомб, на 0,7 – 1,0 т больше, чем последний. [58]
Для авиационного наступления на Кронштадт выделялись бомбардировщики Ju88А всех трех авиационных групп 77-ой бомбардировочной эскадры - I., II. и III./KG77 1-го авиакорпуса, а также пикировщики Ju87Е и R двух авиационных групп 2-ой эскадры пикирующих бомбардировщиков - I. и III./StG2 «Иммельман» 8-го авиакорпуса. Кроме того планировалось привлечь к операции отряд бомбардировщиков Не111Н из 5-ой эскадрильи 4-ой бомбардировочной эскадры «Генерал Веффер» 5./KG4 8-го авиакорпуса.
Прикрытие ударных самолетов возлагалось на истребители Bf109 54-ой истребительной эскадры «Зеленое сердце» JG54 из состава 1-го авиакорпуса и 27-ой истребительной эскадры JG27 8-го авиакорпуса. При этом германские бомбардировщики, особенно Ju88А, обладали весьма высокими оборонительными возможностями, а также живучестью, были укомплектованы опытными экипажами и, как уже упоминалось, действовали во многих случаях самостоятельно, без истребительного прикрытия [59].
Ввиду далеко не полной укомплектованности выделенных эскадр, а также необходимости отвлечения некоторых входящих в них авиационных групп для выполнения других боевых задач, максимальное общее количество самолетов, ежедневно назначаемых в сентябре для атак на Кронштадт, может быть оценено в количестве не более 80 бомбардировщиков и не более 20 (только при одном из налетов максимум 30) истребителей. Даже пикировщики из эскадры StG2 «Иммельман», которых насчитывалось в исправном состоянии менее 60 ед. и определенных как основная ударная сила, действовали в те дни также в интересах сухопутных войск. Налеты на Кронштадт выполняли, в основном, экипажи только одной из двух авиационных групп эскадры – III./StG2.
Из сказанного понятно, что сведения, взятые из некоторых мемуарных источников о том, что в небе над Кронштадтом одновременно появлялось более сотни вражеских бомбардировщиков, причем налеты следовали один за другим и самолеты в таком количестве шли волна за волной, далеки от действительности. Однако, подобные утверждения, игнорирующие состав и состояние привлеченных к воздушной операции сил Люфтваффе, часто встречаются даже в сочинениях исторического характера.
Там не менее, по обобщенным данным постов наблюдения, оповещения и связи (СНиС), развернутых флотом для предупреждения о появлении самолетов и кораблей противника, а также постов ВНОС ПВО Ленинграда известно количество самолетов, осуществлявших бомбовые удары по кораблям и объектом в Кронштадте и на острове Котлин, а также общее число совершенных ими самолето-вылетов. Комплекс СНиС в районе Кронштадта был хорошо отлажен, являлся надежным военным механизмом, содействовавшим отражению воздушных атак и был включен в общую систему ПВО. Неудивительно поэтому, что данные советской ПВО совпадают с итоговыми оценками немецкой стороны.
За пять дней воздушного сражения, с 19 по 23 сентября, Кронштадт перенес 13 воздушных налетов, причем по данным ПВО было совершено примерно 350 самолето-вылетов. По немецким данным за это же время авиационные группы эскадр 1-го воздушного флота затратили на атаки морских целей в Финском заливе несколько больше, примерно 430 самолето-вылетов. Разница в данных объясняется по всей вероятности тем, что не все назначенные самолеты атаковали корабли флота, находившиеся в гаванях и на рейдах Кронштадта, а также объекты на острове Котлин, так как одновременно могли бомбить и другие цели в Финском заливе. Особенно относится это к налетам 19, 20 и 22 сентября, когда их интенсивность над Кронштадтом снижалась (за три дня примерно 70 самолето-вылетов), ввиду того, что части 1-го воздушного флота перенацеливались на другие объекты.
Максимальное количество ударных самолетов в небе Кронштадта никогда не превышало при этом 46 ед., а всего, с учетом истребителей прикрытия, оставалось в этом случае примерно на уровне полусотни. Причем налетов с одновременным участием 30 и более бомбардировщиков было пять (четыре 21 сентября и один 23 сентября). Естественно, данные эти могут иметь некоторые неточности, однако, небольшие по своим значениям, редкие и носящие случайный характер. К примеру, 22 сентября, в первом из налетов участвовало не 24, а по немецким данным 38 ударных самолетов. При этом не исключено, что некоторые из последних атаковали не Кронштадт, а иные цели в Финском заливе или на побережье. Но это уточнение мало влияет на общую картину, разве что указывая на одновременное участие более 30 ударных самолетов не в пяти, а в шести налетах из тринадцати и незначительно увеличивая общее количество самолето-вылетов.
Отметим также, 21 сентября, при воздушных ударах, носивших в тот день наиболее интенсивный характер (более 180 самолето-вылетов, вдвое больше, чем 23 сентября, когда налеты также были очень интенсивными и привели к наибольшему ущербу), в качестве ударных самолетов использовались также истребители Bf109 из 3-й группы 27-ой истребительной эскадры III./JG27 с одной 250 кг бомбой, подвешенной под фюзеляжем. Использование Bf109 позволило Люфтваффе не только выполнить 21 сентября «рекордное» количество самолето-вылетов, но использовать в тот день сразу в четырех налетах свыше 30 ударных самолетов в каждом. Ограниченное количество выделенных для операции бомбардировщиков не позволяло сделать этого в другие дни. Однако, использование сравнительно маломощных 250 кг бомб против кораблей и наземных объектов при небольшой общей бомбовой нагрузке, а также неприспособленность истребителей к нанесению бомбовых ударов делали их применение сравнительно неэффективным. В дальнейшем истребители Bf109 как ударные самолеты участия в атаках не принимали.
Сказанное никак не позволяет утверждать, будто сентябрьские воздушные удары по кораблям флота и Кронштадту были чем-то ординарным, не выходившим за пределы обычных налетов вражеской авиации. Напротив, они говорят о чрезвычайной их ударной силе. Не следует из всего сказанного и то, будто авиационное наступление, спланированное на уровне командующего группой армий «Север» генерал-фельдмаршала В. фон Лееба и командующего 1-ым воздушным флотом генерал-полковника А.Келлера, без участия Генерального штаба сухопутных войск, носило ограниченный и чисто тактический характер. Действия со столь решительными намерениями с целью уничтожения флота, оперативно-стратегического объединения, способного в перспективе изменить ситуацию на Балтике, уже по определению является не тактической, а оперативно-стратегической задачей.
Не имеет значения планировалось ли операция под руководством начальника Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Ф.Гальдера и есть ли об этом соответствующая запись в его служебном дневнике, на чем основывает свое заключение о тактическом характере операции Д.Б.Хазанов. Как будто командующие и штабы двух оперативно-стратегических объединений, группы армий и воздушного флота, самостоятельно не планировали и не проводили операций стратегического характера. Тем более, не без участия того же Гальдера в их распоряжении были оставлены именно для этой цели крупные силы ударной авиации, когда намеченная на 17 сентября передислокация 8–го авиакорпуса на центральное направление была отложена на 10 дней.
Подобные стратегические решения не принимаются ради проведения ограниченных тактических операций, и командующий группой армий «Север» хорошо знал, что Гитлер ожидает от него успехов именно стратегического характера. Если фон Лееб не смог, а он это уже понимал, обрушить Ленинградский фронт либо полностью окружить Ленинград и установить при этом прямую связь с финнами, то он надеялся еще решить оперативно-стратегическую задачу по ликвидации Балтийского флота. Так что масштабов и значения сражения, развернувшегося в небе над Кронштадтом, нельзя преуменьшить.
Однако, с другой стороны, не стоит без нужды и вопреки известным фактам «приукрашивать» подвиг зенитчиков и летчиков-балтийцев, противостоявших воздушным атакам, командиров и краснофлотцев, под бомбами боровшихся за живучесть кораблей и тушивших пожары, всех кронштадтцев, военных и гражданских, отстоявших в те дни флот, крепость и город. Поэтому не нужно рисовать фантастических картин и говорить о том, что небо над Кронштадтом буквально застилали тучи самолетов с ненавистными крестами на крыльях. Такому их количеству просто неоткуда было там взяться.
Первой воздушной атаке, которая оказалась своеобразной разведкой боем, в результате которой противник стремился вскрыть возможности ПВО, Кронштадт подвергся 19 сентября. Отряд бомбардировщиков Не111Н эскадры KG4 с большой высоты сбросил на город несколько тяжелых фугасных бомб, которые серьезных повреждений не нанесли, а корабли флота при этом вообще никак не пострадали. Огнем зенитной артиллерии один из бомбардировщиков был поврежден. В тот день нацелить особые силы на Кронштадт возможности у противника не было. Бомбардировочные эскадры не только поддерживали сухопутные войска, но участвовали в самой, пожалуй, массированной атаке на городские кварталы Ленинграда.
На следующий день, 20 сентября, налетов на Кронштадт не было, а утром 21-го над Котлином появился самолет-разведчик, который несколько раз пролетал над базой. Огонь зенитных орудий оказался безрезультатным, не смогли перехватить его и вылетевшие истребители.
Около полудня база была атакована 25 пикировщиками Ju87, к которым присоединилось затем 15 бомбардировщиков Ju88A. Ударные самолеты прикрывались 10 истребителями. Атаке подвергся линкор «Октябрьская революция», который стоял на якоре на Петергофском рейде и вел огонь по береговым целям. Группа пикировщиков добилась трех прямых попаданий в носовую часть корабля, но борта и носовой траверс выдержали тройное поражение 250-кг бомбами. Атака вынудила «Октябрьскую революцию» уйти на Малый Кронштадтский рейд.
Вслед за этим 10 пикировщиков атаковали эсминец «Стерегущий», находившийся на огневой позиции на Восточном рейде Кронштадта. Три бомбы поразили корабль, а еще не менее трех разорвалось в непосредственной близости от его борта. Среди экипажа имелись убитые и раненые, повреждения корпуса привели к затоплению ряда отсеков и через 15 мин. после начала атаки эсминец лег на борт и затонул. Членов экипажа, в том числе командира капитана 3-го ранга Е.П.Збрицкого, последним покинувшего корабль, принял на борт подоспевший быстроходный штабной катер.
Эсминец «Славный» также находился в тот день на рейде и вел огонь по береговым целям. Одна из бомб взорвалась в нескольких метрах от левого борта, причем от сильного сотрясения получили повреждения два котла котлотурбинной установки, были перебиты паропроводы, несколько человек ранено, один матрос, обожженный паром, скончался.
Безрезультатным воздушным атакам подверглись крейсер «Киров», стоявший у причала в Лесной гавани, и линкор «Марат», находившийся уже третий день на ремонте у причальной стенки в Средней гавани. Атакован был также минный заградитель «Марти». Корабль, стоя у причала, получил повреждения крупными осколками от взрыва бомбы, попавшей в причальную стенку.
Примерно через три часа после первого налета над Кронштадтом появилось 22 истребителя Bf109, которых, как уже упоминалось, командование 1-го воздушного флота решило использовать в тот день в качестве ударных самолетов. Почему-то ВНОС эти одномоторные самолеты были определены как двухмоторные бомбардировщики Ju88A. Ошибка произошла, вероятно, из-за того, что во втором налете «Юнкерсы» также приняли участие в таком же количестве. Как и во время первого налета, ударные самолеты прикрывались группой истребителей.
Основным объектом атаки Bf109 избрали эсминец «Гордый», который получил несколько попаданий, но остался на плаву. Налетевшие германские самолеты в результате зенитного огня потеряли две машины. Пилоты, которые приводнились с помощью парашютов в некотором отдалении от кронштадтских рейдов и воспользовались надувными лодками, были вскоре подняты на борт гидросамолетов He59 из 9-го отряда спасения на море авиакомандования «Остзее», который базировался в районе Хельсинки. Такая оперативность, проявленная к тому же при свете дня и в самый разгар боя, характеризует уровень и организацию спасения летчиков Люфтваффе.
Если в первой половине дня в небе над Кронштадтом действовали небольшие группы советских истребителей численностью не более 7 машин, то для отражения второго налета командир 61-ой бригады КБФ подполковник И.Г.Романов поднял в воздух все исправные в тот момент самолеты бригады – 19 истребителей, в т.ч. три МиГ-3 и по одному ЛаГГ-3 и Як-1. Результаты их боевой работы оказались невелики, так как прикрывающие истребители Bf109 смогли связать боем все советские самолеты. Все же флотским летчикам удалось в какой-то степени, наряду с зенитным заградительным огнем, воспрепятствовать врагу прицельно бомбить корабли и береговые объекты. Недаром, несмотря на значительное количество участвовавших в атаке вражеских самолетов, нанесенный ущерб оказался гораздо меньшим, чем во время первого налета. Имело значение и то обстоятельство, что пикировщики во втором налете не участвовали.
Спустя немногим более часа, прошедшим после отражения второй серии атак, Кронштадт вновь подвергся воздушным ударам. 35 бомбардировщиков Ju88А с пологого пикирования атаковали боевые корабли, а также береговые объекты базы. В первые же минуты налета повреждение от близкого разрыва бомбы получил крейсер «Киров», причем осколком были ранены находившийся на борту вновь назначенный командующий эскадрой КБФ контр-адмирал В.П.Дрозд и командир артиллерийской боевой части крейсера капитан-лейтенант А.А.Клименко. Однако, корабль продолжал вести огонь из орудий главного калибра по береговым целям, не прекращая его и после наступления темноты.
В четвертом налете, который последовал менее чем с часовым интервалом, противник задействовал самое большое в тот день количество ударных самолетов – 46 Ju88А и Ju87. Во второй раз в этот день над базой появились пикировщики из эскадры StG2 «Иммельман», вновь, но безрезультатно, атаковав линкоры «Марат» и «Октябрьская революция». В отражении четвертого воздушного налета смогли принять участие всего пять боеспособных в тот момент самолетов 61-ой истребительной авиационной бригады.
На исходе дня большая группа бомбардировщиков Ju88А все той же KG77 провела последний, пятый налет. Бомбы были сброшены с большой высоты, через облака, поэтому точных поражений целей и особых разрушений не было.
Таким образом, 21 сентября в ходе пяти налетов самолеты Люфтваффе потопили только один боевой корабль, эсминец «Стерегущий», повредив при этом линкор «Октябрьская революция», крейсер «Киров», минный заградитель «Марти», эсминцы «Гордый» и «Славный», а также канонерскую лодку «Пионер», на которой вспыхнул пожар. Из перечисленных поврежденных боевых кораблей наиболее серьезно пострадал эсминец «Славный», у которого, как уже упоминалось, была сильно повреждена главная энергетическая установка. На кронштадтских рейдах и в гаванях затонули транспортные суда «Леваневский», «Барта», «Мария», буксир и три баржи.
Бомбовым ударам подвергся также сам Кронштадт. Большие разрушения и жертвы были в тот день в Морском госпитале, на Морском заводе и Артиллерийском ремонтном заводе, бомбы попали в нефтебаки, поразили склады, разрушили несколько жилых домов. Более 130 человек было при этом убито и примерно 100 чел. ранено.
Истребительная авиация КБФ потеряла за день три машины, причем лейтенант Л.С.Копылов погиб, а капитаны Н.М.Никитин и И.М.Уманский уцелели, воспользовавшись парашютами. Уманского, самолет которого был сбит зенитным снарядом одного из эсминцев, тяжело раненного в голову, подобрали после часового пребывания в воде сторожевым катером МО и доставили в госпиталь.
Потери Люфтваффе, в сравнении с нанесенным ущербом, были весьма небольшими и ограничились двумя BF109, которых уничтожили зенитчики при атаке на рейде эсминца «Гордый». Учитывая, что зенитчики объявили в тот день об уничтожении семи вражеских самолетов, вероятно, еще не менее пяти машин получили сильные повреждения. Во всяком случае, доподлинно известно, что командир 7-ой эскадрильи пикировщиков эскадры StG2 «Иммельман» капитан Купфер, который 21 сентября участвовал в обоих налетах на корабли, дважды был подбит и дважды совершал вынужденную посадку, едва дотянув до линии фронта. Его машины каждый раз признавались непригодными для дальнейшего боевого использования без длительного ремонта и, таким образом, на неопределенное время оказались выведены из строя.
Подводя итоги первого дня воздушного сражения, можно утверждать, что несмотря на значительные авиационные силы, задействованные Люфтваффе, несовершенство зенитно-артиллерийского вооружения кораблей и частей ПВО, а также слабость истребительного прикрытия, решающих успехов по уничтожению флота и разрушению объектов Кронштадтской ВМБ противнику добиться не удалось. Стойкость, проявленная защитниками Кронштадта в тот день, как и в последующие дни массированных авиационных налетов, не позволила, в частности, уничтожить боевые корабли, которые, даже будучи пораженными и получив повреждения, продолжали противодействие воздушным ударам и были сохранены экипажами в самоотверженной борьбе за живучесть.
Примеры, которые могут быть расценены как отражение паники или неуверенности, тем более, трусости, оказались немногочисленны. Так командир зенитной батареи двадцатилетний лейтенант Ф.И.Дейнека, который закончил в 1940 г. военное училище и тогда же успел принять участие в советско-финляндской войне, получив приказ открыть огонь по приближающимся самолетам, стал запрашивать по телефону разрешения огня не открывать. Он обосновывал свою позицию опасениями привлечь внимание авиации противника, что грозило, по его словам, уничтожением батареи с воздуха. Продолжая настаивать на своей правоте, Дейнека допустил безнаказанный пролет вражеских бомбардировщиков к цели. За невыполнение приказа молодой командир был арестован и через несколько дней расстрелян.
Отвлекаясь от нашей темы, заметим, что в советской историографии, уделяя все внимание жертвенности и героизму народа, проявленному в сражениях сорок первого года, утверждалось, будто по-иному вела себя лишь кучка предателей, которые справедливо и сурово наказывались. Историческая наука повторяла таким образом пропагандистские штампы военных лет, мало изменившиеся и в послевоенное время. Кстати, если вполне оправдан подобный тон военной пропаганды, то укорененность ложных утверждений в историографии последующих десятилетий объясняется лишь полным отсутствием свободы поиска в советских общественных науках. Как реакция на внедряемое единомыслие в «перестроечный» и «постсоветский» периоды широкое распространение получили прямо противоположные утверждения, ставящие под сомнение стойкость и героизм воинов в наиболее тяжелый период войны, утверждения о том, что врага остановили исключительно бесчеловечные репрессии и заградотряды.
Тема «человек на войне» до сих пор не находит своего достойного места в исторических исследованиях. Между тем, не стоит может быть повторять прописные истины, но в реальной ситуации того времени. присутствовал самый широкий спектр моделей поведения и уровней мотивации, в том числе жертвенный героизм, честное исполнение воинского долга, нередкое пребывание в состоянии растерянности и паники, безразличие к окружающему вплоть до пренебрежения собственной жизнью из-за неизбежных психологических срывов, а также прямое предательство, объясняемое самыми разными обстоятельствами. При этом, существуя не изолированно друг от друга, а в едином военном организме, они создавали то, что называется не совсем конкретно «атмосферой времени» и определяли моральное состояние воюющей армии.
Что касается репрессий, то жертвой их, конечно, оказывались не только предатели. Было бы странно, если в экстремальной обстановке военного времени сталинский режим изменил методы правления и свою тоталитарную основу. Однако, с другой стороны, отнесение всех осужденных военными трибуналами к неоправданным и немотивированным жертвам сталинского террора, как это делалось и делается не только многими «перестроечными» и «постсоветскими» публицистами, но и историками, представляется совершенно неправильным. Безусловно, лейтенант Дейнека является жертвой войны. Молодой и неопытный двадцатилетний командир, не успев поучаствовать в настоящих боестолкновениях, проявил малодушие, которое нам сегодня кажется совсем не преступным, так как по-человечески вполне объяснимо и понятно. Но по законам военного времени невыполнение приказа в боевой обстановке, приведшее к тому же к непоправимым последствиям, - тяжкое воинское преступление.
Подобные эпизоды, когда отнюдь не предатель подвергался суровому наказанию, причем мы не можем отнести его к жертвам «необоснованных репрессий», были не столь уж редки. 22 сентября, в разгар воздушного сражения за Кронштадт, опытный и не робкого десятка командир подводной лодки Щ-406 капитан-лейтенант В.А.Максимов самовольно уехал в Ленинград. Не вызывает сомнения, что Максимов не был сознательным дезертиром и трусом и в дальнейшем достойно выполнял бы свой долг. Но тогда, вероятно под влиянием психологического срыва, наступившего в тяжелой обстановке, он посчитал просто необходимым попрощаться с эвакуируемой из Ленинграда сестрой, которой, кстати, сказал, расставаясь, что видятся они в последний раз. После возвращения в Кронштадт, а вернулся он только 24 сентября, Максимов был арестован, осужден военным трибуналом и расстрелян. Но как можно было иначе решить в те дни судьбу командира, который во время боя бросил свой корабль и своих подчиненных?
Можно привести и другие примеры из этого ряда. Так 26 сентября подвергся очередным бомбовым ударам и артобстрелу легендарный, как его называют, крейсер «Аврора», использовавшийся в качестве базы подводных лодок. Крейсер стоял у причальной стенки в Ораниенбауме, причем орудия главного калибра с него были сняты и поставлены на сухопутные оборонительные рубежи. На корабле осталось только весьма слабое зенитное вооружение. Не желая подвергать людей повышенной опасности, командир «Авроры» капитан 3-го ранга И.А.Саков приказал корабль оставить и сам увел экипаж в береговые укрытия. В тот день корабль не пострадал, но командира и политрука Н.Т.Филатова расстреляли. Оставление военного корабля без энергичных и самоотверженных попыток, даже при серьезных повреждениях, бороться за его живучесть и корабль отстоять, всегда и на всех флотах расценивалось как военное преступление.
Еще раз подтвердим, что все описанное лежит вне рамок гуманитарных понятий, но в военное время только так, по его законам все и могло происходить. Излишне утверждать известные вещи, но сама история напоминает некоторым «последовательным гуманистам», что когда идет война и происходит массовое убийство людей толковать о гуманизме просто лицемерно.
Вернемся, однако, к сентябрьским событиям в Кронштадте. Во второй половине дня 22 сентября воздушная операция в небе Кронштадта продолжилась. Одновременно артиллерия провела мощный артиллерийский обстрел крепости. Во время первого в тот день авиационного налета с участием 38 бомбардировщиков Ju88А и Ju87 под прикрытием 8 истребителей Bf109 подвергся атаке эсминец «Сильный». Корабль находился на Восточном рейде и вел огонь по позициям германских войск, когда был атакован пикировщиками. Бомба весом в 100 кг попала в кормовую надстройку, несколько бомб разорвалось в непосредственной близости от эсминца, на корабле начался сильный пожар. По приказу командира капитана 3-го ранга А.Е.Шомракова, чтобы избежать взрыва, моряки затопили кормовые погреба боезапаса, с верхней палубы выбросили за борт запас 76-мм снарядов, произвели выстрелы из торпедных аппаратов и сбросили все глубинные бомбы. Пожар удалось ликвидировать, после чего, уже вечером, «Сильный» был отбуксирован и поставлен на ремонт у стенки Морского завода.
Прямое попадание 250-кг бомбы получил эсминец «Грозящий», ремонтировавшийся в сухом доке «Памяти трех эсминцев». Осколки от близких разрывов авиабомб нанесли повреждения базовому тральщику Т-206, который вместе с двумя другим, отражая налет и уклоняясь от бомб, энергично маневрировал на Малом рейде. На корабле получили ранения несколько членов экипажа, в том числе находившийся на борту Т-206 командир дивизиона тральщиков капитан 3-го ранга П.Т.Резванцев. От осколков авиабомб и артиллерийских снарядов пострадала подводная лодка Щ-302, а также, как и накануне, минный заградитель «Марти».
Единственным боевым кораблем, который в тот день удалось все же противнику уничтожить, оказался сторожевой корабль «Вихрь». Сторожевик стоял на ремонте в небоеспособном состоянии у заводской стенки.
Начало повторного налета было отмечено примерно через два часа, когда к Кронштадту без истребительного прикрытия приблизились 12 бомбардировщиков Ju88А и 3 пикировщика Ju87. На этот раз истребители, барражирующие над Котлином, совместно с зенитной артиллерией вражеские самолеты к кораблям не допустили.
Таким образом, и на второй день воздушного сражения силы Люфтваффе не смогли добиться решающего успеха, причем результаты их ударов оказались куда менее ощутимыми. Впрочем, следует учесть несравнимо меньшее количество задействованных ударных самолетов, которые, соответственно, понесли минимальные потери. Единственной жертвой стал штурман одного из Ju88А, в кабину которого попал зенитный снаряд. Поврежденный самолет, однако, вернулся на свой аэродром.
Самым тяжелым, навсегда вписанным в боевую историю КБФ, стал третий день воздушного сражения. Если в предыдущие дни из-за облачности самолеты противника появлялись над Кронштадтом не раньше полудня, то 23 сентября небо было безоблачным с самого утра. Когда примерно в 10 час. большая группа из 23 бомбардировщиков Ju88А под прикрытием шести Bf109 подлетели к Котлину, над базой барражировало три истребителя И-153. При появлении противника с аэродрома Бычье поле взлетело еще пять самолетов. Однако, истребители Bf109 на все время воздушных атак связали их боем, не дав возможности принять участие в защите кораблей и береговых объектов. Заходившие на цель с пологого пикирования в зоне сильного зенитно-артиллерийского огня бомбардировщики не смогли на этот раз точно сбросить свой груз на корабли. Бомбовые удары поразили некоторые береговые цели, в том числе на Морском заводе.
Прошло не более часа, и к Кронштадту двумя волнами подошли 42 бомбардировщика Ju88А и пикировщика Ju87 под прикрытием Bf 109. Первая группа самолетов на высоте 3 тыс. м подлетала к Петергофу, когда была на расстоянии более 50 км обнаружена сигнальщиками линкора «Марат». Дальномерные посты выдали дистанцию и курсовой угол и по самолетам произвели выстрел шрапнельным снарядом из 305-мм орудия главного калибра, который разорвался с недолетом. Вскоре, резко изменив курс, вражеские самолеты устремились с юго-запада на Кронштадт.
Наиболее подготовленные летчики-пикировщики эскадры StG2 «Иммельман» еще 21 сентября использовали при атаке 1000-кг бронебойные бомбы PC1000RS, которые предназначались для поражения бронированных кораблей – линкоров и крейсеров. Накануне на аэродром Турово восточнее Луги, где базировались самолеты эскадры, привезли не более 10 таких бомб. Для доставки подвешенной под фюзеляжем бомбы к цели и производства точного бомбометания с крутого пикирования требовалось особое летное мастерство. Пикировщики Ju87 для применения столь тяжелого оружия не предназначались, вылетая обычно с одной 500–кг бомбой под фюзеляжем и четырьмя 50-кг в правом и левом подкрыльевых держателях. Вероятно, ввиду трудностей с использованием PC1000RS, неоднократные атаки, проведенные 21 сентября против линкоров «Октябрьская революция», «Марат» и крейсера «Максим Горький», успехом не увенчались.
На сей раз два Ju87, пилотируемые командиром группы III./StG2 капитаном Э.-З.Штейном и обер-лейтенантом из той же группы Г.-У.Руделем действовали более удачно. Почти отвесно спикировав парой на «Марат», они сбросили на линкор две PC1000RS. Бомбы для уверенности в успехе были сброшены с высоты всего в 300 м, хотя обычно пикировщики освобождались от своего груза на высоте не менее 1200 м.
До сих пор не утихают споры насчет того, сколько бомб на самом деле попало в цель, одна или две. По самой распространенной версии Штейн, атаковавший на ведущем пикировщике, промахнулся, а Рудель точно положил бомбу, которая пробила палубу линкора перед носовой надстройкой. Это был не первый успех Руделя за последние дни, 21 сентября его самолет был одним из пикировщиков, атаковавших и поразивших эсминец «Стерегущий». На «Марате» произошла детонация в артиллерийском погребе носовой башни главного калибра, вызвавшая сильнейший взрыв. Вся носовая часть до второй башни главного калибра была разрушена, в воду рухнула фок-мачта с трапами, рубками, мостиками и площадками. На боевых постах погибло 326 моряков, в том числе, командир линкора капитан 2-го ранга П.К.Иванов и старший помощник капитан 3-го ранга B.C.Чуфистов, еще 91 чел. было ранено.
«Марат» загорелся, в разрушенный корпус, водонепроницаемость которого была нарушена даже в удалении от места взрыва, поступала вода. Уцелевший экипаж под руководством взявшего на себя командование капитана 3-го ранга Л.Е.Родичева самоотверженно боролся за живучесть корабля, которая продолжалась до следующего дня, но оказалась безуспешной. «Марат» лег на грунт. Глубина в том месте гавани была небольшой, поэтому уровень воды во внутренних помещениях установился между средней и нижней палубой. Над водой осталась верхняя палуба с надстройками и тремя уцелевшими башнями главного калибра. Это позволило в скором времени восстановить боеспособность девяти 305-мм орудий и использовать корабль как неподвижную батарею, которая вела огонь по наземным целям. Для дополнительной защиты от вражеских снарядов и бомб на верхней палубе уложили гранитные плиты с набережных. Они защитили «Марат» от тяжелых снарядов, неоднократно попадавших в корабль.
В тот же день, в ходе первого налета, пикировщики поразили двумя 50-кг бомбами крейсер «Киров». Одна из бомб не взорвалась, и повреждения оказались незначительны. Две бомбы, но в 250-кг, попали в линкор «Октябрьская революция». Мощное бронирование корабля минимизировало ущерб, из строя вышло только одно из 305-мм орудий главного калибра средней башни №3.
Участвующим в налете Ju88А удалось, как и накануне, вторично поразить стоявший в сухом доке эсминец «Грозящий». При постановке эсминца в док было допущено грубое нарушение - на «Грозящем» оставалось около 200 т мазута, который своевременно не был слит. Воспламенение мазута привело к взрыву топливной цистерны и сильному пожару. Командир эсминца капитан 3-го ранга К.К.Черемхин приказал заполнить док водой, что способствовало ликвидации огня. Затем док вновь осушили.
Во время последующих налетов (по сведениям ВНОС их было 23 сентября всего четыре, причем во время первого налета, как отмечалось уже, бомбардировщики шли двумя волнами) Кронштадт вновь атаковала повторно вылетевшая группа III./StG2 во главе капитаном Э.-З.Штейном. Главной целью пикировщиков стал теперь крейсер «Киров». Но очередной 301 боевой вылет оказался для Штейна роковым. При пикировании на крейсер с бомбой PC1000RS под фюзеляжем его Ju87 был подбит зенитным снарядом. Пилот все же смог сбросить бомбу, которая упала вблизи борта, но поврежденный самолет врезался в воду. Через несколько минут «Киров» был поражен двумя 250-кг бомбами, одна из которых, как и ранее при атаке на «Октябрьскую революцию», не взорвалась. Было убито 6 моряков, 17 ранено, однако, экипаж сумел сохранить прежний уровень боеспособности корабля.
Эсминец «Сильный», поврежденный накануне и стоявший на ремонте у стенки Морского завода, получил дополнительные осколочные поражения надстроек и корпуса. Осколки разорвавшейся бомбы повредили также подводную лодку «Щ-305». Погибла законсервированная подводная лодка М-74, а лодка П-3 получила повреждение в сухом доке. В гавани затонули тихоходный тральщик и буксир.
Результативность пикирующих бомбардировщиков при действиях против кораблей еще раз подтвердилась атакой на лидер «Минск», который маневрировал на Большом Кронштадтском рейде. В него попали три легкие 50-кг бомбы, что для небронированного корабля оказалось достаточным. Часть внутренних помещений, в том числе одна из котельных, были затоплены, возник пожар, лидер обесточился и это не позволяло запустить водоотливные и пожарные насосы. К тому же командир «Минска» капитан 2-го ранга П.Н.Петунин не смог организовать четких действий экипажа в борьбе за живучесть.
После нескольких часов безуспешных попыток спасти корабль, который к тому времени был отведен буксиром и поставлен у причала в Военной гавани, волна, возникшая от близкого взрыва бомбы, раскачала «Минск» и окончательно его залила. И на этот раз лидер бомбили вылетевшие в третий раз в ходе последнего, вечернего налета самолеты из III./StG2. Пикировщики возглавлял новый командир группы капитан Г.Шварцель, временно заменивший погибшего Штейна. Набрав воды, поврежденный корабль накренился и, оборвав швартовые, затонул. Экипаж был с «Минска» был снят, поэтому за весь день погибло только 7 и было ранено 35 моряков.
Самолеты Люфтваффе, как и накануне, бомбили береговые объекты. В очередной раз бомбы упали на территории Морского завода и Артиллерийского ремонтного завода. В воздушных боях при отражении налетов было сбито три советских истребителя, при этом два летчика погибло.
Гибель крупных кораблей - линкора «Марат», лидера «Минск», а также сторожевика новой постройки «Вихрь» и эсминца «Стерегущий» 21-22 сентября, безусловно отразились на состоянии флота. Сказалось на его состоянии и положение с крейсером «Киров», у которого от многочисленных близких разрывов бомб возникли повреждения, ликвидировать которые во время войны не было возможности и делало корабль лишь условно боеспособным. Что касается других поврежденных кораблей, в частности, четырех эсминцев, то опираясь на промышленную базу Ленинграда, большинство из них можно было привести в боеспособное состояние.
Нанесенный в тот день ущерб никак не компенсировался потерями, которые понес противник. Единственный самолет, уничтоженный 23 сентября, был пикировщик Ju87, сбитый при атаке крейсера «Киров». При этом зенитчики объявили об уничтожении 10 самолетов, летчики-истребители еще 3. Эти данные подтверждения позднее не нашли. Однако, как и в предыдущие дни, несколько самолетов было серьезно повреждено, и они не только надолго выбыли из строя, но некоторые оказались позднее списаны. [см. примечание 51]
Известно, например, что Ju88А из KG77, управляемый обер-лейтенантом Й.Гюнтером, при подлете к рейдам был подбит огнем корабельной артиллерии и стал стремительно терять высоту. Ошибочно бомбардировщик был засчитан как уничтоженный. Однако, самолет поспешно сбросил в море бомбовую нагрузку, и опытный пилот, вынужденный прекратить выполнение боевой задачи, на предельно низкой высоте все же вывел машину в горизонтальный полет и сумел посадить ее на аэродром Дно. Таким образом, не сумев уничтожить врага, артиллеристы-зенитчики не только нейтрализовали «Юнкерс» на все время воздушной операции, но и надолго вывели машину из состава действующих.
Несмотря на безусловный успех Люфтваффе 23 сентября, успех, который им повторить больше не пришлось, и на этот раз не удалось решить поставленную задачу и уничтожить флот. Вместе с тем, преподанные уроки многому научили командование КБФ и Ленинградского фронта, в оперативном подчинении которого флот находился. На другой день, 24 сентября, для усиления ПВО Кронштадта, с аэродрома Левашово на аэродром Бычье поле на Котлине перебазировался 71-ый истребительный авиационный полк КБФ. 25 сентября с Ораниенбаумского плацдарма в Кронштадт был переведен 6-ой зенитно-артиллерийский полк КБФ.
Указание прикрыть своими силами Кронштадтскую ВМБ получил также 7-ой истребительный авиационный корпус ПВО. Около полудня 24 сентября семерка ЛаГГ-3 157-го истребительного авиационного полка из состава корпуса, ведомая командиром полка майором В.Н.Штоффом, атаковала при подлете к Кронштадту 20 бомбардировщиков Ju88А эскадры KG77, идущих под прикрытием 6 истребителей Bf109 эскадры JG27. Несмотря на истребительное прикрытие, советские ЛаГГ-3 рассеяли группу вражеских бомбардировщиков, лишив преимущества Ju88А при обороне в сомкнутом строю, и вынудили их беспорядочно сбросить бомбы. В ходе воздушного боя самолет майора Штоффа был подбит, не смог дотянуть до линии фронта и совершил вынужденную посадку на территории противника. Командир полка попал в плен. [60] Однако, очередной воздушный удар по Кронштадту не состоялся.
Утром, 26 сентября, к Кронштадту вышло с западного, наиболее защищенного береговой зенитной артиллерией направления, 12 Ju88А под прикрытием двух Bf109. Они попали под огонь 17 зенитных батарей и, не будучи в состоянии выйти к объектам атаки на территории Кронштадта и к его основным гаваням, отбомбились почти безрезультатно. Бомбардировщикам удалось, правда, поразить нефтебазу в Военной гавани, в результате чего вспыхнул пожар и загорелась расположенная рядом с нефтебазой деревянная пристань. Пришвартованный там пароход «Бирута» полностью сгорел.
Под вечер, 27 сентября, Кронштадт отразил последнюю воздушную атаку. Учитывая, что западное направление хорошо прикрыто с воздуха, сорок два Ju88А и Ju87 подлетали двумя волнами непосредственно к гаваням и городу, как обычно, с юга. Несмотря на столь мощное авиационное наступление с участием 10 пикировщиков Ju87, основными целями которых были линкор «Октябрьская революция» и крейсер «Максим Горький», решающих результатов добиться не удалось. Однако, линкор все же получил очередное повреждение прямым попаданием 500-кг бомбы. Была также поражена и вскоре затонула канонерская лодка «Пионер», представлявшая собой вооруженное посыльное судно. Канонерка потеряла боеспособность несколько дней назад в результате налета 21 августа, когда на ней вспыхнул пожар.
В ходе налета повреждение получил пикировщик Ju87, ведомый капитаном Купером. Потеряв 21 сентября две машины, подбитые зенитным огнем, но оставшись невредимым, он на сей раз, также на поврежденном самолете, дотянул до своего аэродрома под Лугой. При посадке Ju87 разбился, превратившись в гору металлолома. Извлеченный из под обломков, Купер, тем не менее, остался в живых. Вместе со стрелком-радистом он с тяжкими травмами был помещен в госпиталь.
На этом воздушное сражение закончилось. Уже 28 сентября 8-ой авиакорпус перелетал на новые аэродромы базирования и готовился совместно с другими соединениями 2-го воздушного флота Люфтваффе к поддержке группы армий «Центр». Операция «Тайфун» на московском направлении началась, как известно, 30 сентября, а через неделю враг вышел в район Вязьмы, 18 октября овладел Можайском. 26-27 октября фронт стабилизировался на ближних подступах к Москве, у Кубинки и восточнее Волоколамска. Без маневра войсками, снятыми с других направлений, в том числе с ленинградского, такого успеха Вермахту достигнуть явно бы не удалось.
Однако, никакой передышки в боевых действиях для КБФ быть не могло. Кровопролитное сражение на Ленинградском направлении, битва за осажденный Ленинград, продолжалась, и флот, который не удалось уничтожить ни в во время летнего отступления, ни в результате тяжелых для него сентябрьских испытаний и потерь, выживший, а значит непобежденный, продолжал идти прежним боевым курсом.
(Продолжение следует)
I. Приложения и примечания, II. Использованная литература -см. http://www.proza.ru/2010/11/08/889
Продолжение - см. http://www.proza.ru/2010/12/19/669
Начало очерка - см. http://www.proza.ru/2010/11/08/775