Взвейтесь кострами синие ночи! или Отдых в Гурзуфе

Павлова Вера Калиновна
На фото: Гурзуф - Медведь-гора, скалы братья Адалары, скала Шаляпина
              (Перед ней светлый гостиничный комплекс).               

               Взвейтесь кострами синие ночи! или Отдых в Гурзуфе

    На море мы никогда не были, и будущим летом с сестрой
и с её семилетним сыном Димой «диким» путём решили отправиться на отдых в Гурзуф, что находится на Южном берегу Крыма.
 
    Гурзуф – красивейшее место на берегу Чёрного моря. Близ него располагалась главная детская здравница Советского Союза - пионерский лагерь Артек, куда входили несколько самостоятельных пионерских лагерей, в том числе, Горный, Лазурный, Кипарисный и многие другие.

    Прибыв в Гурзуф, мы быстро нашли квартиру, которые предлагались тут же, на вокзале, женщинами с вывеской: «квартира для ночлега». Сговорившись с одной из них, мы пошли к нашей временной обители.
               
    Квартира находилась совсем  рядом с пионерским лагерем Горный, и через него по берегу имелся проход к лагерю Лазурный.

    В то время директором лагеря Артек работал однокурсник Марии.
Собираясь в поездку, Мария договорилась с ним о содействии нашим проблемам, в случае их возникновения. С его помощью мы получили право прохода на территорию лагерей и здесь же пользоваться пляжем для взрослых.

    Комнатка в квартире была небольшой, но с отдельным входом. В ней едва помещались три кровати, стол и два стула. Обстановка, вполне приемлемая для десятидневного пребывания.

    Каждый день, просыпаясь, мы слышали шелест листьев миндального дерева, ветви которого заглядывали в наше окно. Утром до нас доносились звуки горна и барабанная дробь побудки в пионерском лагере.

    Выполнив необходимые утренние процедуры, мы, не медля, отправлялись на ближайший небольшой  фруктово-овощной рынок, где закупали продукты на день-два. Мы отъедались разного сорта виноградом, оранжево - медовой мякотью дынь, пурпурно-сахарными арбузами.
 
    Тогда на Северо-западе страны ещё не было такого, как сейчас, насыщения рынка фруктами и бахчевыми, и мы пользовались представившейся нам возможностью, насколько позволял бюджет. Наш отдых дополнялся созерцанием здешних красот.

    Пионерские лагеря располагались в красивейшей зелёной береговой зоне. Мы испытывали удовольствие, проходя утром к пляжу через территорию лагерей по обустроенным аллеям, под высокими зелёными сводами крон вековых лип, каштанов, миндаля, видеть сквозь их листву развёрнутую во все стороны  лазурную гладь моря.

    Пляж для взрослых представлял собой часть берега между пионерскими лагерями  ограниченную деревьями. Узкая полоса у воды ровным слоем  была засыпана мелким гравием, плавно переходившим в песочное морское дно в пределах допустимой для плавания глубины, о чём предупреждали красные буйки на расстоянии от берега.

    Вода у берега чистая и такая прозрачная, что сквозь неё просматривалась вся прибрежная живность, в том числе, и медузы, которых я не люблю до сих пор за их студенистую сущность. В течение десяти дней мы испытали, в сочетании с солнечными ваннами, море южных удовольствий.

    Однажды мы стали участниками организованной в лагере морской прогулки вдоль берега мимо Ласточкиного гнезда, до Алушты и обратно. До сих пор помню свежесть морского бриза и играющую изумрудно-зелёную глубину волн в шлейфе от катера.

    В то лето в лагере Артек проходил очередной пионерский слёт. На слёт прибыли представители от пионерских организаций 142 стран мира.

    Все трибуны, заполненные до отказа пестрой семитысячной разноязычной и разновеликой массой людей, взрывались аплодисментами и приветствиями при появлении всё новых и новых пионерских отрядов у флагштоков, установленных в центре большого стадиона близ Медведь - горы.(Аю-Даг).

    Более трёх часов длился парад пионерии. Когда скрылось солнце и наступили сумерки, стадион озарил ярким искромётным пламенем большой пионерский костёр. Заключил торжество пионерский гимн «Взвейтесь кострами, синие ночи!…» в исполнении многотысячного пионерского хора и трибун. Так прошёл и закончился один из самых замечательных праздников пионерского детства в Советском Союзе. Это был август 1972 года.
                Десять дней отдыха пролетели, как один день.

    В последний день, устав от походов по берегу,  от солнечных и морских ванн, Дима крепко уснул часов в девять вечера. Мы с сестрой решили попрощаться с морем и отправились на пляж. Благополучно миновав открытые ворота на территорию лагеря, мы  знакомой аллеей прошли к пляжу, по пути собирая миндальные орешки и с удовольствием их поедая.
 
    Сумерки уже сгустились и наступил тёмный южный вечер. Парк светился редкими матово-белого цвета фонарями. Когда мы пришли на пляж, на небе бледнела луна и высвечивала на море длинную, колеблемую морской рябью волнистую дорожку. Кроме нас, на пляже – никого, и только две русалки всплесками нарушали спокойную гладь моря.Накупавшись вдоволь, мы возвращались той же дорогой. На полпути в одной из аллей нас остановил возглас типа: «Стой, кто идёт!» дежурного милиционера:

 -  Вы куда идёте?! – мы не на шутку испугались и не знали, что отвечать..

    «Разговорила» постового моя сестра.Она, слегка кокетничая, а в свои тридцать пять она оставалась девушкой весьма привлекательной, объяснила причину нашего пребывания здесь в столь поздний час, и он, поняв нашу проблему, вызвался проводить нас до ворот. У выхода, наговорив друг другу  любезностей, мы приятно распрощались…

    Но  этот вечер мы запомнили навсегда, так как наши приключения только начинались…

    Достигнув двери нашей каморки, мы инстинктивно стали искать ключ от замка. В карманах его не оказалось, отсутствовал он и в дамских сумках. Мы выложили все вещички из пляжного пакета по одной, перетряхнув всё его содержимое. Нет ключа!

    Нам совсем нежелательна конфликтная ситуация с хозяйкой за несколько часов до отхода автобуса на вокзал. Мы лихорадочно стали соображать, где мы могли «посеять» ключ. Посовещавшись, решили вернуться на пляж и поискать его там. Он мог быть сверху, на гальке, хорошо, что не песок. Мы торопились, так как подходил час прилива, и ключ могло смыть волной.

    И снова перед нами железные ворота лагерного парка.Калитка закрыта на замок. В отчаянии мы стали колотить по калитке и в окно сторожки, стоявшей у выхода из парка.В ответ послышался лай собаки. Через  некоторое время вышел сторож, злой и, кляня поздних посетителей, на чём свет стоит, грубо спросил:

    - Чаво вы тут делаете так поздно? Чаво надо? – не надеясь на положительный исход, мы наперебой взмолились:
    - Пожалуйста, пустите нас! Мы потеряли ключ на пляже! Нам его надо найти! Иначе нам завтра не уехать!…
    - Ну, ладно. Только быстро!

    Нас, как ветром сдуло. Добежав до пляжа, мы осторожно ступая и озираясь по сторонам, стали всматриваться в то место, где час назад лежали наши вещи. Светила яркая луна и уже слышался шум прибоя. Ползком обследуя каждую пядь пляжа, широко раскрыв глаза, я, наконец, увидела блеснувшее заветное колечко с ключом! Нашей радости не было предела!

              На обратном пути мы бы пели, если бы не местный неписаный устав о соблюдении тишины в ночное время. Но, ба! «Знакомые всё лица!» Навстречу нам шёл наш знакомый постовой милиционер!

   -  А вы что тут делаете? И как вы здесь оказались? – мирно и с нескрываемым удивлением поинтересовался милиционер. Мы, как на духу, рассказали всё, как есть.
Продолжая идти вместе с нами, он вдруг остановился и спросил:
   -  А вы попрощались с морем?
   -  Да, мы купались недавно.
   -  Да нет, это не то. Вы монеты бросили в море, чтобы вернуться сюда?
   -  Не-ет! – хором ответили мы.
   -  Надо обязательно бросить.  Мы стали искать «серебро» в кошельках и
ничего не нашли, в чём откровенно и смущённо признались постовому.
   -  Э-эх! Ну, что же вы! – Он стал обыскивать свои загашники.
   -  Во! Нашёл! -  и он протянул нам две монеты по 15 копеек. Возвратившись к бушевавшему прибоем морю, мы бросили «серебряный» залог на возвращение к этим берегам "в набежавшую волну"…
   -  Николай, - представился наш провожатый. Нам ничего не оставалось, как последовать его примеру:
   -  Мария.
   -  Вера.
    Видимо, мы понравились милиционеру так, что на пути к выходу он полюбопытствовал:
   -  А вы были на Шаляпинской скале?
   -  Нет.
   -  А в Пушкинском Гроте?
   -  Нет.
   -  Ну, тогда вы ничего не видели.
   -  Давайте я вас свожу на скалу? -  понимая то обстоятельство, что вряд ли выпадет ещё случай здесь побывать, мы согласились.
    Предварительно он осведомился о наличии элементарной формы – спортивный костюм, кеды. Этому «прикиду» мы явно не соответствовали, но решили рискнуть…

    Мы шли к крутому скалистому берегу. Скала Шаляпина была небольшим полуостровком, подход к которому существовал только с одной стороны и - сразу начинался каменистый почти вертикальный подъём на высоту, примерно, 2,5 метров.

    Наш проводник справился о возможности попасть в Грот Пушкина, но там всё было закрыто и лодки прикованы цепью к замкам.

    Ступеньками к подъёму на скалу служили каменные «лепёшки»  выходившие из её плоти  Поверхность их гладкая, отполированная тысячами туристов, так же желавших охватить взором морские красоты Крыма. 

    Первым поднялся наш попутчик. Следующая, как самая трусливая, полезла я. Внизу меня страховала сестра, наверху -  Николай.
Поступенно,  держась за выдающиеся из скалы «лепёшки» сверху и ступая на них же снизу, я преодолела подъём. Затем поднялась и Мария.

    У меня закружилась  голова от созерцания морского простора без границ. На маленьком пятачке не было ничего, что ограничивало взгляд, который упрямо упирался в каменистую крутизну, заканчивающуюся неоглядной, поблёскивающей в лунном свете, водной ширью.

    Никакой защиты от парящего над морем взора и почти физически ощущаемого чувства низвержения вниз, к омываемым волнами камням у подножия скалы.

    Наш Визави рассказывал одну легенду за другой: о Медведь-горе, тёмным крупом заслонявшей горизонт и мощной головой уткнувшейся в море, и, кажется, готовой испить его; о мужественных, стоящих вдали , будто на страже, двух скалах братья Адалары…

    Скала Шаляпина – самая высокая у берегов Крыма. Её любил посещать Фёдор Иванович Когда он пел, собирались все рыбаки округи, чтобы послушать бас, что рекой разливался по окрестным берегам. Позже эта скала была названа его именем

    От страха созерцания всей неоглядности и предстоящего ужаса спуска с этой неприступности, где мы находились совершенно добровольно, у меня заныли колени, из-за чего я не совсем понимала смысл легенд и баек, рассказываемых Николаем.               

    Через полчаса мы продолжили путь к выходу из парка. В половине второго ночи закончился наш полный переживаний, приключений и впечатлений полуночный туристический триллер, который запомнился нам на всю жизнь…
               
    Открыв дверь в свою обитель, мы услышали тихое посапывание Димы, видевшего уже не первый сон, навеянный морскими впечатлениями…

    Нам оставалось три часа до подъёма…