Чёрная Роза, авантюрно-любовный роман, 9

Диана Крымская
                24. Рауль размышляет.

     Рауль де Ноайль стоял у окна в своем дворце на улице Жуайез и читал письмо, из-за которого его разбудил дворецкий ни свет ни заря, в десять часов утра. Но письмо от королевы Франции подождать не могло, и Раулю пришлось, чертыхаясь, вылезти из постели и вскрыть послание. Ничего особенно нового он не ожидал прочесть… и так оно и оказалось. Бланш была в ярости из-за неудавшейся игры с де Немюром, и в этой неудаче винила королева, конечно, герцога де Ноайля. А разве Рауль был виноват, что Робер разгадал часть их плана?
     И все это время, с тех пор, как де Немюр дал Розамонде обещание, кузен Рауля почти ни разу не выдал своих чувств, хранил на лице непроницаемое равнодушно-спокойное выражение, был так сдержан и хладнокровен?
     Робер выдал себя всего один раз,—в тот день, когда Рауль и Доминик вошли в залу для приемов рука об руку и объявили о своей помолвке их величествам и всему двору. Только в ту минуту Рауль увидел, как его спокойный надменный кузен побледнел как полотно, как сверкнули его светло-серые глаза…Как судорожно сжались в кулаки руки…С такой силой, что потом Рауль заметил кровь на ладонях де Немюра,-так вонзились в них ногти Робера.
      Да, то был миг торжества—и Рауля, и королевы! Но де Немюр вновь обрел хладнокровие, и с тех пор не давал двоим заговорщикам повода насмехаться над ним.
И теперь Бланш бесилась. Ей казалось, что Рауль плохо дразнит кузена. «Где же ваша страстность?—брызгала ядом королева.—Или вы всю ее, без остатка, извели на меня? Графиня—ваша невеста! А вы ведете себя, как безусый юнец, щенок, никогда не прикасавшийся к женщине. Поцелуйте ее. Прижмите к себе. Покажите де Немюру, что вы—ее господин и повелитель. Заставьте его ревновать! Любой ценой!»
    Де Ноайль чувствовал себя между двух огней. С одной стороны—взбешенная Бланш де Кастиль. С другой—его холодный внешне спокойный кузен. Но под этим спокойствием Раульугадывал вулкан, который, проснувшись, затопит раскаленной лавой все вокруг. Кто опаснее в этом положении для Рауля—де Немюр или королева? Молодой человек склонялся к первому. Робер непредсказуем. То, как он ворвался в спальню Бланш, было слишком свежо в памяти де Ноайля. Если Робером вновь овладеет этот приступ безумия…Нет, даже думать об этом не хочется!
    Поэтому Рауль был столь осторожен…разумен…рассчитывал любой свой жест, любое слово при встречах с Доминик. Де Немюр следил за каждым его шагом, и де Ноайль нигде не чувствовал себя защищенным от этой слежки. Даже в своем собственном дворце!      
    «Наверняка, у него есть здесь свои шпионы. - Думал Рауль. Низкий сам, он считал подлыми и всех остальных, хотя и знал, что его кузен до смешного щепетилен в вопросах чести. - И эти шпионы докладывают Роберу обо всем. Впрочем, осталось ждать недолго…Шесть дней,— и уже никто не сможет отнять у меня Доминик!»
     Была и еще одна причина для сдержанности Рауля. Он обожал ожидание того, что должно было произойти между ним и каждой его новой жертвой. Он не набрасывался на первую подходящую женщину, о нет! Он выслеживал…наблюдал…примеривался…рассчитывал ... мечтал…В мечтах он проделывал все то, что потом свершал наяву, - и порой эти его фантазии оказывались куда сладостнее и приятнее того, что получалось с его жертвами в жизни. Поэтому Рауль как мог продлевал ожидание. И, только когда желание становилось нестерпимым,—начинал действовать.
    Началось все восемь лет назад, с невесты Робера, красавицы Эстефании. Рауль возжелал ее как только увидел. Но он искусно скрывал свои чувства, даже избегал девушку. А в мозгу его уже крутились планы, как безнаказанно овладеть прекрасной испанкой, не попасться при этом.
    Маскарад был воистине чудесной находкой для Рауля! Ему сразу пришло в голову, что, если у него будет костюм такой же, как у кузена, он сможет без труда проникнуть в спальню юной маркизы. Эстефания не придерживалась слишком жестких правил этикета, она была девушка своевольная, жизнерадостная и прямая. Рауль не раз видел, как она целуется с Робером…Дает ему обнимать себя…Возможно, де Немюр даже уже взял ее девственность? И вот выпал прекрасный шанс выяснить это.
     И в ту ночь в замке Фонтене Рауль в маскарадном костюме, неотличимом от костюма де Немюра, вошел к Эстефании. Она, думая, что перед нею жених, отослала служанку. Сама сбросила рубашку и начала целовать его, шепча что-то по-испански. В этом Рауль не солгал Розамонде,— невеста де Немюра отдалась сама, страстно и безоглядно…К большому удивлению Рауля, оказавшись девственницей.
     Они лежали рядом на постели, утомленные любовью, и она целовала его тело. И вдруг она назвала его «Робер». Тут что-то с ним случилось…Это ненавистное имя пробудило в Рауле нечто темное, страшное, вставшее откуда-то из глубин сознания. И он начал бить Эстефанию, по лицу, по ее обнаженному телу. Потом перевернул ее на живот—и взял сзади, грубо, с размаху. Она сопротивлялась…стонала…плакала…умоляла не делать с ней этого. Но она повторяла: « Робер…Робер…» И Рауль не мог остановиться. Потом он опять начал бить ее. И вдруг ей удалось, защищаясь, сорвать с него маску. И она увидела его лицо. Отшатнулась, страшно закричала—и выбросилась из окна.
    Вот что случилось в ту ночь. И в ту ночь, с Эстефанией, Рауль испытал неведомое им доселе наслаждение. Не тогда, когда девушка сама отдалась ему, добровольно и с любовью,-а когда она сопротивлялась, плакала, умоляла. И с тех пор Рауль мечтал только о ТАКОМ чувстве. К счастью, в окрестностях замка Ноайль было полно крестьянок, смазливых и юных. С них юноша и начал. Перебравшись в Париж, он стал выслеживать горожанок. Ему нравилось оставаться неузнанным, и обычно он надевал, отправляясь на очередное приключение, маску.
     Рауль считал эти похождения вполне невинными. Девственницы попадались ему не так часто; а наставить какой-то плебейке синяков да укусить несколько раз — разве можно счесть это большим преступлением? Да эти девки должны ему ноги целовать уже за то, что ими обладает не кто-нибудь, а сам герцог!
    Но однажды Рауль перегнул палку. И, что самое неприятное,— случилось это в замке Ноайль, где он долго выбирал себе очередную жертву, пресытившись немытыми вилланками. И остановил свой выбор на камеристке сестры Розамонды, по имени Люси.
…Девушка оказалась на удивление крепкой и сильной. Они долго боролись, прежде чем Раулю удалось связать ее, разорвать на ней одежду и изнасиловать. Он ударил Люси несколько раз по лицу и, когда она затихла, решил, что девушка потеряла сознание, и развязал ей руки и ноги. Но тут вдруг она вскочила—и набросилась на него. Она расцарапала Раулю лицо…Укусила в руку так, что остался глубокий шрам…А Рауль пришел к ней с кинжалом. И он вонзил его в живот Люси. И почувствовал вдруг опять дикое наслаждение. И бил -снова…и снова. Пока глаза ее не потухли. А потом пошел к себе и напился до полусмерти.
    В таком виде и нашла его утром Розамонда. Она простила брата, после его долгих молений и просьб о прощении, списав этот ужасный случай на то, что Рауль был пьян.
Но Рауль понял теперь, что ему нравится не только насилие—но и смерть своих жертв. Однако, следовало быть крайне осторожным… И он редко прибегал к кинжалу, только когда был уверен полностью в своей безнаказанности.
…А теперь впереди, через несколько дней, было самое сладостное, самое незабываемое приключение, сулящее Раулю воистину неземное наслаждение! Он уставился в окно невидящим взглядом, забыв о письме королевы, и прошептал имя: «Доминик....» Она подарит ему сказочное блаженство! Рауль был уверен в этом! Ни одну женщину он не хотел, как ее. Ни одна женщина не вызывала в нем таких сильных чувств. Он ЛЮБИЛ ее!
Он опомнился и снова вернулся к посланию Бланш. « Если уж вы такой неумелый жених,-писала королева, - окажитесь, по крайней мере, умелым мужем! Обрюхатьте свою милую женушку как можно скорее, и привезите во дворец. И мы сообщим нашему любимому Роберу, что она—его жена! Вот будет веселая сцена!»
    «Нет уж, дорогая Бланш,-усмехнулся Рауль.— Я слишком долго плясал под вашу дудку! Ненавижу беременных женщин! И в этом есть и ваша вина, мадам! Когда я стал вашим любовником, вы как раз ждали ребенка…И какой же ненасытной вы были в постели! Как издевались надо мной, заставляя терпеть ваши жестокие прихоти, исполнять ваши мерзкие желания! Вы были мне отвратительны, мадам. Я сносил это только потому, что вы - королева. Любую другую женщину я бы давно искромсал на куски!»
    Нет! Доминик не понесет. Он этого не допустит! Вытравить плод—пара пустяков. Кому нужны эти дети? Дурачкам вроде де Немюра и Розамонды…Никаких детей!
Доминик будет принадлежать только ему, Раулю! Он еще не придумал, как поступить с нею, когда они приедут в Прованс, где он собирался провести с юной прекрасной женой медовый месяц. «Заставить ее ходить по замку обнаженной?...Я мог бы обладать ею в любой момент, где и когда мне захочется. Или, наоборот, одеть ее в глухое платье…как монашку. Ткань так приятно разрывать, когда под нею трепещет женское тело! Во всяком случае, я заставлю ее выполнять все мои прихоти. Она бесстрашная и сильная… Как приятно будет укротить ее! Она будет делать все…все, что мне захочется! А если нет? Тогда взять арапник, раздеть ее..и хлестать …не сильно…чтобы не оставить глубоких рубцов. Но все же следы хлыста на ее белоснежной коже… это возбуждает меня уже сейчас!»
   ..Он знал, что долго не сможет насытиться этой девушкой. «Возможно, пройдет не один месяц, или даже год, прежде чем она надоест мне. И тогда…только тогда , окончательно сломленная, покорная, ко всему равнодушная, постаревшая и подурневшая,—она достанется де Немюру. Если он еще захочет ее.»
     Рауль вновь вернулся к письму Бланш. Она писала, что не сможет присутствовать на его венчании с Доминик де Руссильон, - и короля там тоже не будет. « Не забывайте, герцог, что все же эта девица уже замужем, и вы совершаете грех, беря ее в жены при живом муже. Я, как добрая католичка, не могу участвовать даже помыслами в подобном святотатстве. А потому завтра я и Людовик отправляемся в Реймс, и пробудем там несколько дней.»
     Да, Бланш умывает руки! Ну что ж, Рауль на нее не в обиде. Пусть даже при венчании никого не будет вокруг…Лишь бы Доминик была в церкви и сказала священнику заветное «да»!
    А первая брачная ночь будет здесь, во дворце Рауля. Самое интересное — что дворец де Немюра рядом; лишь пятнадцать туазов и высокая ограда посредине разделяют стены двух зданий. Когда-то любящие друг друга брат и сестра, Генрих и Маргарита, он —женившись на испанке донье Санче, она — выйдя замуж за герцога де Ноайля, пожелали возвести рядом два дворца на улице Жуайез, чтобы быть ближе друг к другу. Здесь же и родились их первенцы: у доньи Санчи — Робер, у Маргариты, через два месяца — Рауль. Летом семьи жили в Париже, осенью, с приближением холодов, перебирались в Прованс, где замки де Немюра и де Ноайля соседствовали тоже. Естественно, мальчики, практически ровесники,  постоянно общались между собой.
    Но Раулю казалось теперь, что не было дня и часа в его жизни, когда бы он не ненавидел своего кузена Робера. Робер был всегда на первом месте — в учебе, в детских играх...во всем! Состязались ли кузены в стрельбе из лука, или в верховой езде, учили ли они языки, занимались ли музыкой или сочиняли стихи, - Робер все делал лучше, все давалось ему проще и легче, он всегда выигрывал!
    А Рауль…Рауль всегда догонял, только догонял своего кузена и никогда не мог догнать! И, в один прекрасный день, Раулю это надоело. И он сказал себе так: « Я не могу догнать Робера, - но я могу его остановить! И,переступив через него, я пойду дальше. Я стану первым…А он останется лежать сзади.»
    Эта мысль пришла Раулю на ум очень давно, еще когда он был подростком. Но уже тогда это была мысль именно о смерти кузена — о том, что Робер останется лежать и не поднимется уже никогда. Уже в более старшем возрасте эта идея оформилась более полно. Робер был не только кузеном Рауля. Он стал, после смерти отца, обладателем трех титулов:  двух графских — Арманьяк и Родез, и герцогского — Немюр. И огромного, сказочного состояния.
   Рауль, хоть и был герцогом де Ноайль, опять чувствовал себя обойденным и ущемленным своим счастливым двоюродным братом. Да, Рауль тоже был богат, - но не так несметно, как Робер!
   За что все — Роберу? Несправедливость судьбы! А ведь только одно отделяло Рауля от этих гордых титулов и богатства. Это был сам Робер, ибо, если он умрет и не оставит наследника, все перейдет к Раулю!
    Но Робер был молод и здоров. И не собирался скоро покинуть этот мир. Раулю невыносимо было видеть его, красивого, всегда улыбающегося, блестящего…
Не это ли тоже повлияло на де Ноайля, когда он изнасиловал невесту кузена? Возможно. Ведь и самая красивая девушка — Эстефания — тоже доставалась Роберу. И, когда донья Санча выгнала сына из замка, обвинив его в преступлении против собственной невесты, Рауль очень надеялся, что мать Робера обратится к королю с просьбой передать майорат ему, де Ноайлю…Но донья Санча слегла. А потом она простила своего сына.
   Затем пути де Немюра и Рауля разошлись. Они почти не встречались. Пока в замке Немюр-сюр-Сен не случилось того памятного обоим нападения Робера на королеву. О, как хотелось Раулю в ту ночь убить кузена! Если бы не Бланш…Она -  увы! - помешала де Ноайлю расправиться с ненавистным родственником.
    Робера бросили в тюрьму. Рауль молился, чтобы де Немюра казнили. Но и тут проклятый кузен выкрутился, отделавшись одиночным заточением. А Рауль отправился добывать славу в Лангедок вместе с графом Симоном де Монфором.
   О, они славно повеселились с Симоном, вешая и сжигая еретиков! А уж с еретичками было еще забавнее. Вот где Рауль смог не таясь наслаждаться своими фантазиями! И вдруг — появляется некто, в черной маске и показывает королевский указ,— что Людовик назначает его командующим войском, дает ему почти неограниченные полномочия, герцогский титул…
   Рауль был взбешен. Этот неизвестный выскочка сразу пресек зверства и казни, запретил, под страхом смерти, насилие и грабежи. Рауль и Монфор терялись в догадках — кто этот человек, именовавшийся Черной Розой? Они попытались избавиться от ненавистного герцога. Де Ноайль нанял людей. А наймиты ошиблись — убрали беднягу де Брие, жениха Розамонды Потом была еще одна попытка — в решающем бою под Тулузой, когда де Ноайль уже узнал, что Черная Роза — Робер. Но и тут клевреты Рауля смогли лишь ранить Черную Розу…Сколько ушло денег, сил, времени! И все оказалось напрасным. Робер был как заколдованный. Ничто не брало его!
   Теперь де Немюр на свободе, вновь богатый, влиятельный. Ему вернули и земли, и титулы. Бланш боится его — потому что подписала документ, оправдывающий кузена и рисующий ее самое отнюдь не в лучшем свете…И имя Рауля тоже там упоминается. Вырвать у Робера эту бумагу — любой ценой! И можно расправиться с ним сразу же!
    Но сейчас Рауль не будет об этом думать. Сейчас в его мыслях царит лишь Доминик де Руссильон, рыжеволосая красавица. Через шесть дней он привезет ее сюда…И проведет с нею ночь.
    Как жаль, что де Немюр не увидит, как Рауль будет в первый раз брать ее! Хотя…если раскрыть окна, раздвинуть занавеси…Быть может, Робер будет в своем дворце в ту ночь? Наверняка будет! И, если он и не увидит, как Рауль будет обладать Доминик,— то уж ее крики он услышит! « А можно ее и к окну подтащить…за волосы…обнаженную…Пусть Робер сходит с ума! Я выставлю стражу везде. У всех дверей! Если даже мой ненормальный братец озвереет и попытается ворваться в мой дворец,— мои люди прикончат его, как бешеного пса!»
   Эта идея очень развеселила Рауля. И возбудила его. О, час мщения близок! И сладок, как никогда!

                25. Кольцо.

     В то время, когда Рауль стоял у окна, погруженный в эти размышления, Доминик подъезжала в портшезе Розамонды к его дворцу. Приснившийся этой ночью сон не давал девушке покоя; ей хотелось узнать все до конца! Если кольцо, которое ее отец послал с де Брие, у Рауля—значит, никаких сомнений быть не может, и Черная Роза, ее муж—именно Рауль! Дом встала ни свет ни заря и сразу хотела ехать к жениху, но Розамонда все же уговорила ее подождать,-ведь охотники вернулись в Париж только поздно вечером, и Рауль, наверное, еще крепко спит.
    У кованых ворот дворца де Ноайль Доминик увидела роскошный паланкин с четырьмя дюжими носильщиками. На дверце его был герб Кастилии, и на слугах ливреи с тем же гербом... У Дом перехватило дыхание. Неужели королева здесь? У Рауля?..
   Девушка вышла из своего портшеза и приблизилась к носилкам Бланш. И увидела сидящего внутри на обитой алым бархатом скамейке карлика Очо. Рядом с ним стояла плетеная корзинка, в которой лежали сыры, хлеб и две бутыли вина. Третью бутыль Очо держал в руке и не торопясь отхлебывал прямо из горлышка.
    Увидев за окном носилок напряженное лицо Доминик, карлик не выразил ни малейшего удивления. Он приветственно замахал девушке ручкой и открыл дверцу, приглашая Дом зайти. Поколебавшись, Доминик залезла в паланкин королевы и уселась напротив уродца. Она в последнее время почти не видела Очо. После объявления ее помолвки с Раулем карлик ни разу не зашел к Доминик. Девушка вспомнила, и как странно повел себя Очо, когда она со своим женихом рука об руку появилась в зале для приемов. Вернее, неожиданно странно повели себя двое—карлик и королева. Маленький горбун, услышав о помолвке Дом, грустно и укоризненно покачал головой. А Бланш, наоборот, улыбнулась вполне искренне,-а, бросив взгляд на очень бледного герцога де Немюра, просто просияла.
- Сеньор Очо, что вы здесь делаете?—спросила Доминик.
- Я привез вашему жениху письмо от королевы, - нисколько не смущаясь, отвечал карлик, впиваясь крепкими зубами в головку сыра.
    Дом чуть не задохнулась от возмущения.
- Раулю?..От королевы?!!
- Да, прекрасная сеньорита. И вот сижу уже полчаса—жду ответа. Не хотите вина? Сыра? Не стесняйтесь, здесь на двоих вполне хватит!
- Сеньор Очо! - вскричала Доминик. -  И вы мне так спокойно говорите все это! О чем может писать королева Раулю?
- Ну…явно не о вопросах внешней или внутренней политики Франции,— ухмыльнулся карлик.— Но точно сказать вам не могу. Хоть я и обожаю читать чужие письма,-есть, признаться, у меня эта маленькая вполне простительная слабость,-но Бланш очень осторожно относится к своей корреспонденции. Все письма она запечатывает. Я, конечно, заказывал, и не раз, копии оттисков ее печати,-но ее величество меняет печати чуть не каждый месяц. А я не настолько богат, чтобы тратить столько денег на заказ копий. Да, наша королева очень осторожна! Я могу припомнить считанные разы, когда она не запечатывала письма и давала мне их так, впопыхах,-это когда моя дорогая Бланш писала герцогу де Немюру…Вот тогда она потеряла всякую осторожность! А как было интересно эти письма читать! Герцог прочел только одно, самое первое, смутился, как школяр, и сжег его в камине. А остальные письма он вообще не хотел в руки брать, сказал мне, чтобы я их ему даже не показывал. Я говорил Бланш, что герцог их сжигает, а сам прятал в свою шкатулочку…есть у меня такая заветная шкатулка. О, графиня, эпистолярный стиль влюбленной и сгорающей от страсти женщины, а особенно королевы,— это нечто выдающееся, поверьте! Эта сногсшибательная откровенность! Я храню эти письма…иногда перечитываю,-и мне кажется, порой, что это МНЕ она пишет,-добавил карлик вдруг с грустью, тяжело вздохнув. - Так что,по поводу сегодняшнего послания, простите, милая сеньорита, я не смогу удовлетворить ваше любопытство.
    Дом слушала его болтовню вполуха. Бланш написала Раулю!.. Возмущению девушки не было пределов.
- Сеньор Очо! Я, по-моему, и так знаю, что пишет ему королева! Она бесится! Она хочет вернуть его. Она ревнует его. Жалеет, что он женится на мне…
- Ну, это вряд ли, - сказал Очо, отхлебывая из бутыли.— Это вам кажется, графиня, что весь свет сошелся на герцоге де Ноайле. Королева, действительно, бесится. У нее уже месяц нет фаворита. Очень долгий срок для моеей любвеобильной Бланш! Но Рауль больше ее не интересует, поверьте.
- Вы так думаете? — с надеждой спросила Доминик. Мысль о том, что Рауля вновь придется отвоевывать у Бланш, да еще накануне свадьбы, была невыносима!
- Уверен, прекрасная графиня! На самом деле, ее величество никогда особенно не была увлечена вашим женихом. То, что Бланш сделала де Ноайля своим фаворитом, было вызвано бессильной злостью на истинный предмет своей любви. И мне даже странно, что Рауль продержался в любовниках королевы так долго. Вероятно, это вызвано объединяющей их тайной…Тайной замка Немюр-сюр-Сен. И сейчас, похоже,-сказал Очо, качая головой, - все начинается сначала. Ее величество опять желает де Немюра.
 - Что вы говорите, сеньор Очо!— воскликнула, не сдержавшись, Дом.— Как может королева желать человека, который ее чуть не обесчестил? Да еще когда Бланш ждала ребенка!..Я в жизни этому не поверю!
- А откуда вы все это знаете, графиня? Кто вам это рассказал?—заинтересовался карлик.
- Ну…-  Доминик не была уверена, стоит ли отвечать.— Мне рассказала баронесса де Гризи. А ей—сама королева…
- И вы поверили?— усмехнулся уродец.
- А почему нет? Не вы ли говорили, что де Немюр сидел в тюрьме? За некое преступление, о котором вы не можете мне сказать, потому что оно не предназначено для моих девичьих ушек?
- Я этого не отрицаю, - гордо возразил Очо.— Но я еще добавил в конце, что де Немюра оправдали, и что он был невиновен. Не я ли посоветовал вам не слушать глупых сплетен? Но—увы!—все женщины одинаковы... И вы поддались на пустые слухи!
- Пустые?..Сама королева рассказала баронессе, как де Немюр чуть не изнасиловал ее в своем собственном замке, придя к ее величеству ,когда она спала!
- О да… - ухмыльнулся карлик. - Сказка, рассказанная на ночь нашей милой Бланш своей даме! Ее величество любит заниматься этим по вечерам!
- Очо! - серьезно сказала Доминик, - ее величество даже плакала, когда говорила об этом кошмаре Мадлен де Гризи!
- Ну, не сомневаюсь! Бланш — великолепная актриса! Ей бы на подмостках выступать!
- Сеньор Очо, - сказала Дом, пристально глядя на карлика, - не понимаю, зачем… но вы явно хотите защитить передо мной герцога де Немюра. Предупреждаю вас—вам это не удастся! Мне известны его злодеяния! История с его невестой, с королевой…с несчастной Мадлен де Гризи, наконец!
- Ну…- протянул Очо, - я не видел своими глазами то, что произошло с Эстефанией де Варгас…Не присутствовал при том, как обесчестили баронессу де Гризи…Но вот что касается ночи в замке Немюр-сюр-Сен,— то я был в комнате королевы в ту ночь , сидел на подоконнике-и наблюдал все, что там происходило! И, Господь свидетель,- все было , как говорит королева…только с точностью до наоборот! Это ОНА напала на герцога и хотела его изнасиловать!
    Доминик смотрела на карлика открыв рот.
- Что вы говорите, сеньор Очо?— наконец, вымолвила она.— Как это…Бланш напала на де Немюра?..
- Да, я так сказал. И готов в этом поклясться вам на Библии! А он сопротивлялся…В общем, ночка была веселая, скажу я вам! Знаете, - и лицо уродца стало печальным, - мне было жаль и его, и ее. Обоим хотелось помочь. Герцогу — потому что ее величество, конечно, вела себя недостойно. Королеве — потому что, в конце концов, что де Немюру стоило удовлетворить желание Бланш?
    «Что за глупости!— подумала Дом.—Де Немюр гораздо сильнее королевы!»
    И вообще…Представить себе женщину — тем более королеву Франции — пытающейся силой взять мужчину…Это было слишком фантастично! Конечно, карлик врет!
- Сеньор Очо, - произнесла она, - я не хочу больше слышать имени де Немюра. Я выхожу замуж за Рауля! Меня интересует только он— и больше никто! Кстати, ведь мы же с вами друзья?— почему вы меня еще не поздравили?
- Что ж, поздравляю, - со вздохом сказал карлик.— Право, графиня, вы слишком торопитесь со свадьбой. Неужели, кроме герцога де Ноайля, вы не видите при дворе никого более достойного…более благородного…более доброго и верного?
    Его грусть и этот вздох вдруг породили в мозгу Доминик безумную мысль…
- Уж не себя ли вы имеете в виду, дорогой Очо?—спросила девушка.
    Карлик так и покатился со смеху. Дом последовала его примеру. Они сидели в паланкине Бланш, глядя друг на друга и давясь от хохота.
- Прелестная графиня, - воскликнул Очо, вытирая слезы, - давненько меня так никто не смешил! Вы,конечно, мне небезразличны! Но не настолько, поверьте, чтобы я набивался в ваши женихи!.. Нет, я имел в виду не себя. Впрочем, не будем об этом,-добавил он, опять посерьезнев.— Я желаю вам всяческого счастья с герцогом де Ноайлем. От всего сердца, милая сеньорита! От всего сердца!
    В это время к паланкину подошел управляющий дворцом Рауля и передал Очо письмо.
- Ее величеству королеве-регентше от герцога де Ноайля, господин Очоаньос, - с поклоном сказал управляющий.
    Доминик с жадностью посмотрела на запечатанное послание. Что отвечает в нем королеве ее жених? Ах, как ей хотелось выхватить письмо у карлика, вскрыть его и прочесть! Но Очо заметил ее взгляд и сразу спрятал бумагу за пазуху.
- Мне пора, сеньорита, - сказал он.— Королева не потерпит промедления.
    Доминик ничего не оставалось, как распрощаться с ним и отправиться во дворец к Раулю.
   Рауль очень ей обрадовался, поцеловал Доминик обе руки и нежно прижал их к своей груди.
- Я видела внизу в носилках карлика королевы, - сказала Дом.— Что он здесь делал?
      Рауль спокойно выдержал ее испытующий взгляд.
- Бланш пишет мне письма, - ответил он.— Хочет, чтобы я вновь стал ее рыцарем…Но я не сделаю этого— никогда и ни за что! Я принадлежу только вам, дорогая, как вы принадлежите лишь мне.
    Его прямота и откровенность сразу развеяли все сомнения Дом. Она ослепительно улыбнулась.
- Да, Рауль, - шепнула она.— Я ваша…отныне—и навсегда!— Она придвинулась ближе к нему, почти касаясь его тела своим. Но он отступил, вдруг оглянувшись на окно.
- Доминик, любовь моя…- сказал он хриплым голосом.— Осталось ждать всего шесть дней. Я—не мой кузен. Не чудовище, которое овладело своей невестой до свадьбы! Я подожду…
- Рауль…К чему нам ждать? Любимый! Мы— муж и жена…Уже четыре года! Разве вы забыли об этом?
- Конечно, нет. Как я могу забыть?.. Но я вновь хочу обвенчаться с вами. Здесь, в Париже, не в вашем замке в далеком Лангедоке! Это было так давно.. как будто во сне…
    Доминик вдруг вздрогнула. Он сказал — «сон»…И она сразу вспомнила свой ночной кошмар. Нет, она должна немедленно разрешить все свои сомнения!
- Рауль, - сказала девушка,- любимый…Почему вы не носите перстень, тот, который вам послал мой отец с вашим другом Анри де Брие? Это венчальное кольцо. Залог нашего союза. Я хочу увидеть его на вашем пальце! Надеюсь, вы не потеряли его?
    Он улыбнулся.
- Доминик, жизнь моя! Конечно, нет! Перстень здесь, в моем дворце…Если вы хотите—я немедленно надену его!
- Да, Рауль. Я хочу этого!
    Он вышел из комнаты и вернулся спустя минуту с агатовой шкатулочкой в руке.
- Здесь перстень и письмо вашего отца…к Черной Розе,- сказал Рауль. — Любовь моя, вы же знаете, кто является Черной Розой?
- Конечно, знаю, Рауль! Он снова улыбнулся. –Но помните, любимая. Это наш секрет! Никто не должен знать его…никто в целом свете!
    Он открыл шкатулку, достал знакомый Дом перстень и надел его на палец. Бриллиант ярко сверкнул в солнечном свете, льющемся в окно. Доминик подошла и взяла Рауля за руку. Да, это был тот самый перстень, который носил когда-то ее отец. Как она могла хоть на секунду усомниться в том, что Черная Роза — он,ее Рауль?..
    Доминик обняла его и склонилась головой на его грудь, где быстро стучало сердце. Он на мгновение крепко прижал ее к себе…Но тут же разжал объятия.
- Рауль, - прошептала девушка.— Иногда мне кажется, что вы меня совсем не любите!
    Он как-то сухо усмехнулся.
- Подождите еще шесть дней, дорогая. И вы увидите всю силу моей страсти!
     Она кивнула. Осталось так мало! Каких-то шесть дней!
- Рауль…Раз уж вы надели мое кольцо, - позвольте и мне тогда надеть ваше. Оно здесь, у меня на груди…Вы помните его?
     Он незаметно напрягся. На ее груди?..Ах да…Когда он видел Доминик обнаженной в день ее осмотра герцогиней де Луна, он заметил на цепочке рядом с крестиком золотое кольцо! Черт побери! Теперь надо быстро вспомнить, как оно выглядело…У Рауля было острое зрение. Кажется, это была печатка…без камня…простая печатка!
- Конечно, я помню, любовь моя, -  он поцеловал ей руку.— Разве мог я забыть? Я подарил вам свою золотую печатку.
    Дом просияла:
- Да, любимый! С вашим вензелем.
    Он внутренне расслабился. Не хватало споткнуться вот так, на какой-нибудь мелочи! Вчера — ее кобыла…Черт возьми! Проклятый Робер! Подарить невесте к свадьбе лошадь — не мог придумать ничего умнее!
    Но теперь надо было срочно отговорить Доминик, чтобы она не надела кольцо де Немюра. Он же сразу узнает его и все поймет!
- Доминик, умоляю вас — подождите до нашей свадьбы. Даже лучше дайте мне сюда это кольцо. Я надену вам его на палец в день венчания. Хочу повторить все так, как в Руссильоне. Дайте мне кольцо!
    Но Дом покачала головой:
- Я не надену его сейчас, Рауль, раз вы просите. Но дам вам его только в церкви. Я слишком им дорожу. Мне приятно, что оно здесь, на моей груди.
     Он вздохнул с облегчением. Порой играть с ней было нелегко…Но в этом была своя прелесть. Скоро она не будет качать головой. А только покорно кивать—на каждое его слово и желание!

                26. В рыцарском зале.

- Королева пишет также, что не сможет быть на нашем венчании, Доминик. Она и его величество едут в Реймс на несколько дней.
    Это сообщение очень обрадовало девушку. Бланш не будет на их свадьбе! Прекрасный подарок королевы, лучшего и пожелать нельзя!
- Вы, кажется, рады этому?—спросил ее Рауль.
- Да, не скрою.
- А я хотел роскошную свадьбу. Чтобы на ней присутствовал весь цвет французской аристократии! Но теперь двор поедет в Реймс вместе с Бланш и Людовиком. И, значит, пышной церемонии и множества приглашенных не будет.
- Так даже лучше, любимый. Только вы — и я…И наши свидетели. Больше нам никто не нужен!
- Да, вы, я и никого больше. - Он вновь привлек Доминик к себе. Она уткнулась лицом ему в грудь. Какой он высокий и сильный! Как она любит его! Если бы только…если бы только еще аромат, принадлежавший де Немюру, исходил от Рауля!
- Что вы собираетесь делать сегодня? — спросила девушка жениха.
- Пойду в тренировочный зал. Разомнусь немного.
    В рыцарский зал!...Как захотелось Доминик пойти с ним! Она так давно не держала в руках меч. Правда, в монастыре она почти каждый день выходила в сад, брала палку и делала упражнения, причем выпады и удары она тренировала на деревьях. Но ведь это было совсем не то, что сражаться настоящим мечом с живым противником!
- Рауль, любимый…Возьмите меня с собой!
    Он насмешливо посмотрел на нее:
- Доминик, вы шутите! Даже королеве нет входа в такие заведения. Они предназначены исключительно для мужчин, а тот, в который пойду я,-только для дворян высшего ранга.
- О Рауль!..Мне так хочется!
- Это место не для женщин, любовь моя. - Твердо сказал он. - Просите чего угодно,—но туда я вас взять не могу.
- А я не пойду туда как женщина, - упрашивала Дом.- Я переоденусь. Вы скажете, что я—ваш паж.
- Доминик! Не настаивайте! Что за странная блажь? Разве вас не узнают? Ваша белая кожа, синие глаза, рыжие волосы…Вас тут же разоблачат!
- Нет, Рауль, нет! Я сделаю так, что никто не узнает меня, клянусь вам!
     Но он покачал головой.
- Прекратим этот разговор, дорогая.
    Она закусила губу и смолчала. Однако, в голове ее уже зрел план. Раулю придется взять ее с собой! Он упрям, — но она упрямее!
    Доминик не поехала от жениха обратно во дворец к Розамонде, а отправилась в особняк своего отца. Вбежав в прихожую, она сразу крикнула Элизу.
- Кормилица!..Ты должна мне помочь. Свари такой отвар, чтобы моя кожа стала темной, как у крестьянского мальчишки!
    Элиза вытаращила глаза, но отправилась выполнять пожелание госпожи. Через час она вернулась с котелком в руках.
- Здесь отвар из коры дуба и кореньев, госпожа графиня. Натритесь им. Но не пойму я только, что это вы задумали. Жених-то ваш что подумает? Не узнает вас, поди!
- Этого я и хочу!— И Доминик радостно скинула одежду.— Сходи к Пьеру, Элиза. Пусть он или Филипп дадут мне мужскую одежду. Штаны, камизу, колет, сапоги, берет…И меч пусть дадут!
… Взглянув затем в зеркало, она вскрикнула от неожиданности,— на нее смотрела не белокожая девушка, а какая-то чернавка. Эффект был поразительный! Дом порывисто обняла Элизу, которая укоризненно покачала головой.
 - Опять какую-то нехорошую вещь вы затеяли, опять греховодничаете, мальчиком одеваясь. Ой, да сколько же можно! Вы же замужняя дама…Герцогиня…Смотрите —теперь и до свадьбы все это не смоется!
- Смоется!— уверенно сказала донельзя довольная Доминик,одеваясь в принесенную нянькой одежду, опоясываясь мечом и туго завязывая на груди шнурки колета, пытаясь скрыть полную грудь.—А теперь как следует собери мои волосы. Пришпиль их заколками. Скрути сзади в тугой узел…И убери под берет!
   Девушка вновь взглянула на себя в зеркало. Нет, Доминик де Руссильон тут больше не было! Из зеркала на нее смотрел мальчик лет шестнадцати, очень загорелый и стройный.
    И все же ей хотелось нанести еще какой-нибудь, заключительный штрих. Она взяла в руки уголек и нарисовала себе над верхней губой тоненькие черные усики…Чудо! Никто не узнает ее, ни один человек! Пусть только Рауль откажется взять ее теперь с собой!
Доминик вышла к конюшне и велела Филиппу, который узнал ее не сразу и смотрел на нее с изумлением, оседлать ей какую-нибудь лошадь. Прыгнув в седло, девушка поскакала ко дворцу Рауля.
    Дом повезло,— герцог как раз выходил из ворот, чтобы сесть на своего жеребца, которого держал рослый конюший. «Вот сейчас я и проверю на тебе свой маскарад, мой любимый!» - радостно подумала Дом. Она откашлялась, стараясь сделать голос ниже и, осадив свою лошадь около Рауля, спросила его с окситанским акцентом :
- Не это ли дворец герцога де Ноайля, господин?
     Рауль оглянулся и, смерив мальчишку равнодушно-недовольным взглядом, ничего не ответил, вставляя ногу в стремя. А конюший грубо сказал:
- Чего тебе надо? Проваливай отсюда!
    Но Доминик настаивала:
- Мне нужен герцог де Ноайль. У меня к нему письмо из Прованса.
- Какое еще письмо? — спросил, наконец, Рауль.—Дай его сюда! –И он, вскочив на жеребца, подъехал вплотную к Доминик, пытливо вглядываясь в ее лицо.—Ты кто такой? Из моего замка? Что-то я тебя не припомню...
    Тут Дом не выдержала — и расхохоталась, и уже своим, звонким голосом, воскликнула:
- Ну?! Как я вас разыграла!
    Рауль смотрел на нее, раскрыв от изумления рот.
- Доминик?...Это вы?
- Я, Рауль! Неужели вы меня не узнали?
- Черт меня побери! Никогда бы не поверил. Ваша кожа…Что вы с ней сделали?..И эти усики!
    Она весело смеялась.
- Рауль! Если вы, мой жених, меня не узнали,—не узнает никто! Возьмите меня с собой, прошу вас! Или я поеду туда одна!
    Он вздохнул и покорно развел руками.
- Любовь моя…Как вы все же безрассудны! Ну хорошо. Я возьму вас с собой. Итак,—вы—мой паж. Как вас зовут?
- Шарль…де Гриссак, например. Ваш очень дальний родственник из Прованса.
    Рауль лукаво улыбнулся.
- Дальний родственник…Скоро вы будете для меня самой близкой родственницей, любовь моя!Моей женой!
   
   …В рыцарском зале, принадлежавшем итальянцу по фамилии Орсини, -в то время лучшими мастерами клинка считались именно итальянцы, -  было оживленно, несмотря на довольно ранний час. Скоро намечался очередной большой турнир, и рыцари упражнялись в боевых искусствах, готовясь к нему.
    В большом зале, имевшем не менее двухсот шагов в длину, сражалось друг с другом двенадцать пар, и еще около двадцати мужчин стояли вдоль стен, наблюдая за поединками, делая ставки на победителя и болтая между собой. Некоторые противники дрались в полном боевом вооружении, латах и шлемах с опущенным забралом; некоторые—обнаженные до пояса, мокрые от пота. Одни бились на мечах, другие — на палицах, третьи — на боевых топорах. Все оружие было или затуплено, или на острие надевались специальные металлические набалдашники, типа шаров, чтобы соперники не нанесли друг другу в пылу схватки тяжелых ран или увечий.
    Доминик, едва войдя в этот зал, почувствовала тот же азарт, который охватывал ее и на охоте. Глаза ее возбужденно загорелись. О, как ей хотелось тоже принять участие в какой-нибудь схватке! Сегодня она почему-то была как никогда настроена на победу, - наверное, потому, что рядом был ее любимый Рауль. С ним она ничего и никого не боялась!
     К Раулю тут же подошел владелец зала, черноглазый итальянец; он низко поклонился герцогу де Ноайлю и спросил его, не угодно ли монсеньору что-нибудь, и намерен ли монсеньор драться. Может быть, помочь герцогу выбрать достойного его противника?
- Нет, Орсини. Я выберу сам; ступайте.— Высокомерно отвечал Рауль. Он кивнул мужчинам, стоящим вдоль стен; несколько его приятелей подошли к нему и поприветствовали, и Рауль представил им своего пажа. Дом молча раскланялась с мужчинами; судя по выражениям их лиц, они ничего не заподозрили.
- Ступайте за мной, Шарль, - бросил ей герцог и двинулся вглубь зала, рассматривая дерущихся. Доминик последовала за ним.
- Одни и те же, одни и те же…- презрительно кривя губы, говорил Рауль.—Хоть бы одно новое лицо. Не с кем драться!... А вы что скажете,мой милый Шарль? Подберите мне соперника по вашему вкусу, прошу вас!
    Он оглянулся и улыбнулся ей.
    Дом ответила ему улыбкой и начала всматриваться в тех, кто сражался. Внимание ее привлек мужчина просто гигантского роста, орудующий мечом с такой легкостью, словно в руках его была тростинка. Он дрался в самом дальнем углу зала и, пока они с Раулем дошли до него, уже успел легко справиться с двумя противниками.
- Вон тот великан, Рауль, -  шепнула девушка.
   Он усмехнулся:
- Неплохой выбор, дорогой Шарль! У вас острый глаз. Мне он тоже кажется подходящим…И я с ним незнаком. Настоящий Голиаф!— Он щелкнул пальцами, подзывая к себе Орсини.— Кто этот человек?
- Венгерский граф, ваша светлость. По-моему, очень опасный противник!
     Рауль насмешливо приподнял бровь.
- Отлично! С ним я и сражусь!
- Одну минуту, монсеньор, - сказал Орсини и поспешил к великану. Тот выслушал итальянца, посмотрел на Рауля и кивнул головой. Герцог скинул колет на руки Доминик и вытащил меч.
- Будьте осторожны, - прошептала девушка. Венгр был на целых две головы выше Рауля, и она вдруг испугалась за жениха.
     Орсини смерил мечи противников, накрутил на острие меча Рауля железный шар и взмахом руки разрешил им начинать. Многие в зале подошли поближе,— начинался явно интересный бой. Мужчины делали ставки. Дом слышала с гордостью, что на Рауля ставят гораздо больше.
    Противники скрестили клинки. Венгр сразу бросился в атаку, яростно размахивая мечом. Рауль парировал, даже не сдвинувшись с места. Граф нанес новый удар,— и вновь Рауль отразил его, не отступив ни на шаг.
   Доминик  следила за боем, затаив дыхание и дрожа от возбуждения. Какое-то время поединок продолжался все так же; вдруг на лице герцога появилась холодная жестокая улыбка. Венгр заметил ее, заревел как бешеный бык — и опять сделал выпад прямо в грудь де Ноайлю…И тут Рауль отклонился в сторону,— и ударил графа в бок. Удар попал в цель,-венгр охнул, выронил свой меч и упал на колено. Вероятно, несмотря на предохраняющий шар, боль была нешуточная.
     Орсини сразу подбежал к графу с помощником и поднял его.
    Рауль, с мокрыми волосами и все с той же жестокой улыбкой, блестя светло-голубыми глазами, подошел к Доминик.
- Вам понравилось, Шарль? Давид победил Голиафа опять! — весело сказал он.
- О, Рауль, вы были неотразимы! Но, кажется, вы причинили бедняге боль…
- Ничего. Он же сюда не в кости  пришел играть. Подождите меня, я пойду приведу себя в порядок, - и, взяв у Дом колет, герцог пошел к небольшой двери в середине зала, где находились умывальники.
    Доминик осталась одна. Она все еще внутренне дрожала. Если бы и она могла сразиться с кем-нибудь! Но разве Рауль ей позволит?..
    В этот момент в залу вошли трое совсем молодых людей, лет восемнадцати. Один из них, шествующий чуть впереди, с высокомерным выражением лица и темными глазами, одетый очень роскошно, с мечом в ножнах, усыпанных драгоценностями, показался Дом как-то смутно знакомым. Он был довольно красив; единственное, что сразу бросалось в глаза, были его очень оттопыренные большие уши.
    Этот надменный юноша и его приятели шли, болтая и пересмеиваясь; вдруг, проходя мимо Доминик, молодой человек откровенно толкнул ее плечом и наступил ей на ногу, но не извинился и даже не поглядел в ее сторону. Его друзья насмешливо посмотрели на Дом и прошли также мимо. Девушка покраснела от гнева. Что этот щеголь о себе вообразил?
    Она догнала его одним прыжком и схватила за плечо.
- Милостивый государь, - сказала она низким дрожащим от сдерживаемой злости голосом, - вы наступили мне на ногу и толкнули меня. Извольте извиниться!
     Юноша смерил ее таким пренебрежительным взглядом, словно перед ним было какое-то жалкое насекомое, и сбросил с плеча руку Дом.
- Это еще кто такой? — процедил он.
- Паж герцога де Ноайля, господин граф, - ответил ему кто-то из присутствующих.—Дальний родственник. Из Прованса.
- Ах вот как! -  протянул молодой человек.— Я не дерусь с пажами, мальчик,-презрительно сказал он Доминик.— И извиняться перед вами не собираюсь. Чтобы я, граф Люсьен де Сю, извинялся перед каким-то деревенщиной!
    Граф де Сю! Вот почему его внешность показалась знакомой Доминик. Не брат ли он пажа Черной Розы?
- Не ваш ли брат Жан-Жак де Сю?— спросила она.
     Юноша быстро обернулся к ней:
- Да, это так. Мой брат пропал без вести на войне…После его исчезновения я получил его графский титул. Вы знали моего брата?
- Знал, - улыбаясь, сказала Дом. - И могу заверить вас, ваше сиятельство, что графская корона куда лучше смотрелась бы на его голове, чем на ваших оттопыренных ушах!
    Приятели Люсьена не сдержались и фыркнули. Молодой человек побагровел.
- Что вы сказали?
- Неужели вы глуховаты, граф? Право, это удивительно, с такими-то большими органами слуха!
    Люсьен схватился за свой меч и вытащил его из разукрашенных ножен.
- Ах, наглец! Ты мне за это ответишь!
     В этот момент вернулся Рауль. Увидев Дом и Люсьена, пылавших от ярости и уже окруженных толпой мужчин, он быстро подошел к ним.
- Что здесь происходит?— резко спросил де Ноайль.
- Уймите своего щенка, монсеньор!— вскричал граф де Сю.— Иначе я ему язык отрежу!
- А я вам уши укорочу, милый граф, - отвечала Дом.— Уверен, ваше лицо сразу станет привлекательнее!— И она тоже выхватила свой клинок.
    Рауль схватил Доминик за руку:
- Шарль! Только посмейте! Я запрещаю вам драться! Граф де Сю—очень опытный воин!
- Поздно, ваша светлость,-сказал разъяренный граф.— Дорогу, господа! Мы будем драться— и немедленно!
    Доминик взглянула на Рауля.
- Я должен ответить ему, монсеньор. Он оскорбил меня. Вы увидите, — я не проиграю! Можете смело поставить на меня!
     Рауль отступил. Подбежавший Орсини сказал: « Синьоры! В моем зале дерутся только защищенными клинками!», измерил мечи и, убедившись в их одинаковой длине,  надел на острия шары.
     Все расступились, и противники встали в стойку.
     Ирония судьбы!.. Четыре года назад Доминик дралась с Жан-Жаком де Сю. А сейчас—с его братом!
    Дом постаралась дышать спокойнее и сосредоточиться. Рауль сказал, что Люсьен—опытный боец. А у нее практики не было четыре года. «Ну ничего! У меня есть на крайний случай удар Жан-Жака, -успокоила себя девушка. Она в монастыре разобрала свой поединок с пажом Черной Розы по косточкам, пока не поняла всю технику этого удара, который, как она думала, принадлежал именно Жан-Жаку. И тогда Дом отточила этот удар, тренируясь, конечно, на деревьях, и даже привнесла в него кое-какие новшества.
    Противники сблизились, и бой начался. Граф де Сю оказался, действительно, весьма искусным соперником, и вначале Дом только отступала и парировала, приноравливаясь к его технике и ища в ней слабые места. Она вскоре заметила, что он при каждом выпаде делает наклон вправо. Этим стоило воспользоваться; но пока граф не давал ей такой возможности, пытаясь, как в свое время и Жан-Жак, загнать ее в угол и вынудить принять ближний бой. Дом отражала его удары, ускользая все время по кругу, пока не почувствовала, что он как будто начинает уставать, и дыхание его становится тяжелым.      
   Тогда она, как и в схватке с Жан-Жаком, при очередном выпаде Люсьена уклонилась в сторону и, упав на колено, попыталась ударить его в бедро. Но граф неожиданно легко отскочил, и девушка поняла, что его усталость была мнимой.
    Он оскалился и процедил сквозь зубы:
 - Ну, щенок, ты просчитался! Сейчас ты у меня попляшешь!..
     Дом напряглась. Рука ее начинала уставать. Хорошо, что при ударе Жан-Жака надо было перекидывать меч в левую руку. Только бы этот проклятый Люсьен не знал этого приема! Она понимала, что это не поединок не на жизнь, а на смерть, как четыре года назад на площадке Руссильонского замка. Тут были защищенные клинки. Но все равно, проигрывать ей страшно не хотелось! Хотелось доказать ее Раулю — Черной Розе — что и она кое-что еще помнит и может.
    Соперники продолжали бой. Дом чувствовала, как немеет ее запястье…Но вот—подходящее мгновение! Она моментально перебросила меч из правой руки в левую—и нанесла удар, наискосок, как когда-то сделал это Жан-Жак. Люсьен не успел отклониться; шар на острие ударил его,правда, не в плечо, а в грудь, и граф де Сю оказался на полу.
Он лежал, растерянный и красный, не понимая, как какой-то юнец мог справиться с ним. Доминик слышала, как за ее спиной кто-то ахнул, как облегченно вздохнул Рауль…
    И вдруг раздался чей-то детский звенящий голосок:
- Дядя! Не ваш ли это венецианский удар?
    Дом оглянулась. В дверях зала стояли король Людовик и герцог де Немюр.

- Не тот ли это удар, который вы как раз собирались мне показать?
- Это он, сир, - отвечал Людовику де Немюр.—Удар, которому меня научил покойный Марко Анунцио и который, как я думал, известен только мне. Но, выходит, я ошибался. Этот юноша продемонстировал нам его во всей красе.
    Король двинулся вперед; де Немюр следовал за ним. Все расступались перед его величеством и низко кланялись ему. Людовик был уже в нескольких шагах от Доминик, и девушка вдруг с ужасом подумала, что ей придется снять берет перед королем…И тогда все увидят, кто она на самом деле! Деваться, однако, было некуда,— мужчина не может не обнажить голову перед своим государем. Она уже взялась за свой головной убор, но де Немюр неожиданно помог ей, сказав:
- Нет, нет, молодой человек, не снимайте ваш берет. Его величество здесь как частное лицо, а не как король.
- Да, - величаво наклонив голову,  подтвердил мальчик. - Можно сказать, что я просто сбежал из дворца с герцогом де Немюром. Завтра я еду в Реймс с моей матушкой; это будет отнюдь не увеселительная поездка, вот мне и захотелось прийти сюда…Кстати, дядя, - обернулся он к де Немюру, - вы по-прежнему не хотите поехать с нами? Наша  матушка была бы очень рада, и мы тоже.
- Простите, сир, но нет, - отвечал герцог, - возможно, я буду нужен здесь…кое-кому.
     При этом взгляд его светлых глаз на мгновение остановился на Дом. Ее сердце забилось быстрее. Неужели он узнал ее? Быть не может! Но тут Людовик обратился к ней:
- Как ваше имя, молодой человек?
- Ваше величество, меня зовут Шарль де Гриссак, - с низким поклоном ответила она. - Я—паж герцога де Ноайля.
     Мальчик кивнул и слегка наморщил лоб.
- Гриссак?..Вы с юга Франции, не так ли?
- Это фамилия дворян из Прованса, - подтвердил де Немюр.
- А скажите нам, господин де Гриссак, - продолжал король, - откуда вам известен удар венецианца Марко Анунцио? Кто вас ему научил?
    Но де Немюр вмешался опять:
- Ваше величество, возможно, это не совсем тот удар. Господин де Гриссак нанес его не в плечо, а в грудь графу де Сю. Возможно, мой венецианский и его удар просто очень похожи. В любом случае— юноша куда лучше смог продемонстрировать его вам. Ведь у него две руки, а у меня одна не действует.
    Король снова кивнул.
- Будем считать, что так и есть, дядя. Удар великолепен, и я обязательно научусь ему! Но, раз уж мы пришли сюда…Я хотел бы взглянуть на какой-нибудь поединок. А потом, возможно, и сам поупражняюсь. Герцог де Немюр! Не откажите мне в любезности. Выберите себе противника по вашему вкусу, и сразитесь с ним! Только, ради Бога, без этих шаров. Острыми мечами, как в настоящем бою!
- Как вам будет угодно, сир, - сказал де Немюр, поклонившись мальчику.
     Его серые глаза быстро обежали присутствующих. Рауль сделал шаг вперед.
- Выберите меня, кузен, - сказал он.— Сойдемся с вами один на один, в честном поединке!
    Де Немюр холодно посмотрел на него.
- Один на один? В ЧЕСТНОМ поединке? Герцог де Ноайль, право, когда я слышу такое из ваших уст, мне кажется, что либо я схожу с ума, либо вы бредите!
    Рауль отступил, побледнев от бешенства. Доминик почувствовала, как и ее охватывает ярость. Как смеет этот мерзавец оскорблять так её Рауля? А де Немюр продолжал:
- Нет, кузен. С вами я драться не буду. А вот с вашим пажом — с удовольствием! Весьма талантливый юноша. Кажется, он далеко пойдет! – И он посмотрел на Дом. - Вы принимаете мой вызов, господин де Гриссак?
- Да, монсеньор, - сказала девушка, дрожа от злобы.
     Рауль бросил на нее предостерегающий взгляд, но она сделала вид, что не заметила этого. Она сможет отомстить за оскорбление, которое этот проклятый де Немюр нанес ее жениху!
    Орсини принес королю стул. Остальные мужчины расположились кругом, чтобы наблюдать за поединком. Людовик воскликнул — глаза его горели мальчишеским восторгом:
- Ставлю сто  ливров на моего дядю!
   Дом слышала, как делают ставки. Никто не верил в ее победу. Но вдруг Рауль громко произнес:
- А я — пятьсот ливров  - на моего пажа!
     Доминик улыбнулась жениху. Он был рядом, и она почувствовала, как уверенность и боевой задор ее удваиваются. Неужели де Немюр непобедим?..Таких людей не бывает!
Дом заметила, что улыбнулся и де Немюр. Понятно — этот негодяй уже заранее ощущал себя победителем, и ему было смешно, что Рауль поставил столь крупную сумму на заведомо слабейшего противника…
   Измерили мечи,— меч де Немюра оказался длиннее и тяжелее, и ему дали другой. Орсини явно был недоволен тем, что будут драться без предохраняющих шаров. Он подобострастно склонился к королю и начал шептать ему в ухо; но Людовик только отмахнулся от итальянца и громко сказал:
- Надеюсь, господа, что вы не изрубите друг друга на куски! Синьор Орсини будет считать попадания. Пять уколов или выбитый из руки клинок,— и один из вас станет победителем!
    Дом поправила шапку на голове и одернула колет. Ей было жарко в нем, и тугая шнуровка не давала груди свободно дышать, но снять его, конечно, она не могла. Герцог де Немюр скинул свой колет, под которым была надета черная рубашка, и взял меч в левую руку.
    Противники встали в позицию,— и по знаку Орсини начали бой.
    То, что герцог действовал левой, а не правой рукой, давало ему дополнительное преимущество. Дом никогда не сражалась с левшами, и надо было приноровиться к этому. Однако, она с удивлением, смешанным с досадой, заметила, что он не собирается нападать, давая ей полную возможность атаковать его.
    Она стремительно кинулась вперед, направляя клинок то в лицо де Немюра, то в грудь, то в живот…Он легко парировал ее удары, почти не двигая кистью руки и медленно отступая назад. Дом удвоила скорость вращения мечом...Его оборона была безупречна. Везде меч девушки натыкался на меч герцога. При этом он сохранял на лице абсолютно безразличное выражение, в то время как она просто пылала от охватившей ее ярости.   
    Наконец, Доминик поняла его.  Он просто играл с нею. Играл, как кошка с беззащитной мышкой! Она почувствовала, что, стоит ему только захотеть,— и он с легкостью нанесет ей удар.
    Тем не менее, пока де Немюр отступал, и скоро они оказались довольно далеко от группы наблюдающих за ними мужчин; за ними следовал только Орсини, готовый считать уколы.
- Нападайте же, черт вас побери! — сквозь зубы с ненавистью сказала герцогу Дом.
    Он слегка улыбнулся и ответил ей, вдруг перейдя на окситанский:
- Когда вы сердитесь, ваши глаза становятся темно-синими…почти черными.
     Доминик задохнулась от удивления и слегка отвела клинок в сторону. Де Немюр моментально воспользовался этим, сделав прекрасно рассчитанный удар и слегка уколов девушку в правое плечо.
- Туше! (Задел!) — крикнул Орсини.
    Мужчины, наблюдавшие за поединком, и король зааплодировали.
    Дом сжала зубы. А герцог продолжал, парируя ее яростные атаки:
- Я дам вам совет, молодой человек. Когда вы деретесь, — следите за тремя вещами. За дыханием, - кстати, оно у вас уже сбилось, - за клинком соперника, а не за его лицом… и, наконец, смотрите себе под ноги, чтобы невзначай не оступиться. И никогда не слушайте того, что говорит ваш противник. Сохраняйте хладнокровие, юноша, как бы ни пытались вас оскорбить или унизить…Да, - прибавил он, вновь улыбнувшись, - а, если вам доведется сражаться когда-нибудь в ЧЕСТНОМ поединке с милейшим герцогом де Ноайлем, следите также, что делается за вашей спиной! Потому что там вполне может оказаться убийца с кинжалом, и даже не один.
    Вот мерзавец!.. Дом нестерпимо хотелось проткнуть его насквозь. Он говорил все это так спокойно и неторопливо, как будто они не дрались уже несколько минут, а прогуливались не торопясь где-нибудь в саду.
- Мне все же не нравится ваше дыхание, - произнес герцог, -  к чему так туго зашнуровывать колет, милый Шарль?
   И он, сделав очередной стремительный выпад, разрезал шнуровку куртки Доминик. Она зашипела от злобы. Но дышать сразу стало легче.
- Еще туше! — опять крикнул Орсини.
    Дом не могла все-таки понять игру де Немюра. К чему он говорит все это? Хочет вывести ее из себя? Но она и так на грани слепого бешенства! Разгадал ли он ее маскарад? Или принимает ее за пажа Рауля? Ненавистный, трижды проклятый негодяй!
    Но гадать ей пришлось недолго.
- Неужели вы все-таки любите Рауля?— вдруг сказал он, все так же на окситанском.— Я в это не верю…
    Меч Доминик опять отклонился в сторону, так задрожала ее рука. Он все-таки разгадал ее!.. И герцог опять уколол ее — на этот раз в левое плечо.
- Еще туше! Уже три в пользу герцога де Немюра!— крикнул итальянец.
- За что вы полюбили его?— говорил герцог.—Я не могу этого понять. Мне кажется иногда, что вы СПЕЦИАЛЬНО поехали в Париж, чтобы разыскать его, именно его. Но почему? ЧТО он значит для вас? Как можно полюбить человека вот так, не зная его? Не представляя его сущность? Да, он красив, богат, знатен…Но вы не из тех женщин, кого можно пленить знатностью или богатством. А что есть красота? За нею часто прячется ничтожная, пустая душонка. Странно! Когда мы ехали с вами по дороге, и я изображал Мишеля де Круа…В один момент мне показалось…Вы бросили на меня ТАКОЙ взгляд! О, если бы вы еще хоть раз подарили меня таким взглядом, - я бы отдал за него все сокровища мира!
    У Дом потемнело в глазах. Как смеет этот зверь, насильник, монстр так разговаривать с ней? Смеет сравнивать себя с Раулем? Да еще вспомнил тот случай на дороге…Она с воплем ринулась на него. И снова получила укол — в бедро.
- Четвертое туше! Еще одно — и победа ваша, монсеньор!..
     Они находились уже в самом дальнем углу залы. Доминик уже полностью выдохлась, рука почти онемела. Похоже, поединок проигран. К чертям собачьим! Лишь бы больше не видеть так близко его лицо…Его светлые глаза…Не слышать его спокойного и даже какого-то печального голоса…
    Она почти всхлипнула — и нанесла, наверное, последний удар. И вдруг с изумлением почувствовала, что он попал в цель. Ее меч ударил, правда, плашмя, по пальцам левой руки герцога, и он выпустил свой клинок, который, зазвенев, упал к ее ногам.
    Орсини удивленно вскрикнул. Все ахнули. Юный король, забыв о своем высоком звании, вскочил со стула и подбежал к противникам.
- Клинок герцога де Немюра выбит…Победа господина де Гриссака, - пробормотал итальянец.
    Дом в изумлении подняла глаза на герцога. Он уступил нарочно…или ей повезло? Но лицо его было непроницаемо. Он тоже смотрел ей прямо в глаза.
- Я проиграл, - промолвил он, потирая ушибленные пальцы. Потом резко повернулся и отошел к королю. Людовик укоризненно глядел на него.
- Простите, ваше величество, - сказал де Немюр, - сегодня вы зря поставили на меня.
- Вы, мне кажется, нарочно проиграли, дядя, - тихо сказал мальчик. Слабая улыбка тронула губы герцога.
-Увы, сир! Наоборот. Это была схватка не на жизнь, а на смерть. И вы не представляете, КАК мне хотелось победить!
    Доминик подошла к Раулю. Он в восторге схватил ее за руку.
- Поздравляю вас, Шарль! — воскликнул он.— Вы были неотразимы! И принесли мне кучу денег! - И тихо добавил: - А вот с вашим колетом нада что-то делать. И немедленно — иначе все догадаются, кого я сюда привел…
     Он обернулся к мужчинам:
- Господа! Мы с моим пажом вынуждены вас покинуть. Шарль устал, - в первый же день по приезде - два поединка с такими сильными соперниками! Будьте любезны, передайте мой выигрыш синьору Орсини…А он пришлет его ко мне во дворец. Всего хорошего, господа!
    Они направились вдвоем к выходу. Перед ними шли двое дворян. Один говорил другому:
- Черт побери! Кто мог подумать, что мальчишка из провинции выиграет? Я поставил на де Немюра кучу денег!
- И я. Да, левая рука у де Немюра явно слабее, чем правая, - согласился второй.
- А что, все-таки, у него с правой?
- А ты не знаешь? Он же был прикован в замке Шинон как раз за правую руку. Вот она у него и отсохла!
- А за что его приковали?
- За то, что он, говорят, хотел обесчестить нашу королеву.
- Кошмар! Как Господь допустил такое?
- Да, если бы Господь был справедливее, у де Немюра не рука бы отсохла…А кое-что другое! — И они, хихикая, удалились.
  …Доминик и Рауль вышли на улицу. Девушку все еще трясло от злости, и ее жених заметил ее состояние.
- Что с вами, любовь моя?
- Ненавижу… Ненавижу! — выкрикнула Дом так громко, что прохожие шарахнулись в сторону.— Отвратительная…Мерзкая…Гнусная тварь!
- Это вы о моем кузене, не так ли?
- О ком же еще? Рауль!..Как земля носит этого ублюдка? Буду молиться каждый день, чтобы он издох!
- Возможно, этого вам ждать совсем недолго. - Сказал Рауль. И, видя, что она удивлена, прибавил:
-У него хватает врагов. Люди кипят благородным негодованием, когда узнают о его гнусных преступлениях и видят, что этот человек ходит, свободный и богатый, по земле рядом с ними. Они хотят отомстить за поруганную честь и его невесты, и несчастной баронессы де Гризи, и за стыд и слезы нашей королевы. А есть и еще преступления де Немюра, поверьте, всю черную сущность которых я вам не осмеливаюсь открыть! И, знайте, что час расплаты с этим злодеем близок. Ему воздастся за все!.. Ну, не будем больше вспоминать о нем, любовь моя. Давайте попробуем хоть немного зашнуровать ваш колет.
    И Рауль наклонился и начал стягивать шнуровку на груди Доминик. Как она была соблазнительна! Ему хотелось не зашуровать, а, наоборот, расшнуровать колет. Снять его с невесты. И рубашку…Грудь девушки, высокая и полная, была здесь, под его пальцами. Ему хотелось обнажить ее. Сдавить...Смять…Укусить за соски…Он с огромным трудом сдерживал нараставшее возбуждение. Еще целых пять дней!
    Нет… Он не выдержит так долго!...Ему нужна разрядка! И как можно быстрее!

 
В продолжении:

...Он лег на девушку, слегка развел ей коленом ноги и прильнул губами к ее груди. От нее пахло очень приятно, тоже какими-то цветами. Он поцеловал ее соски и обвел языком темные ареолы. Она затрепетала и выгнулась под ним, и герцог почувствовал, что тело ее слегка расслабилось. И, одновременно с этим,— что он сам, наконец, начинает возбуждаться. И тут она широко раздвинула ноги и обвила ими его бедра.
И желание мгновенно снова исчезло. Робер представил себе Доминик, лежащую так же под Раулем. Раздвигающую ноги, чтобы принять его кузена… И де Немюр заскрежетал зубами от бессильной ярости, и скатился с девушки.
Она села на постели и посмотрела на него испуганным и вопрошающим взглядом.
- Что с вами? — спросила она.
- Не знаю,- ответил де Немюр. Может, это начало импотенции? Да, наверное. Вот было бы смешно, если бы он все-таки отправился в Реймс, к Бланш. И там, в постели королевы, потерпел бы неудачу! Он подумал, какое лицо было бы у Бланш, если бы сейчас ОНА лежала рядом с ним...

...Наверное, даже встретившись с этими громилами где-нибудь на улице, в людном месте, Доминик бы испытала страх; что уж говорить об ее теперешнем состоянии, когда она оказалась с ними один на один в закрытых носилках, которые к тому же, явно бегом, носильщики—и наверняка уже другие — потащили неизвестно куда!..
Всю ее обычную отвагу как ветром сдуло,- она вжалась в спинку сиденья, с ужасом глядя на эти зверские физиономии и на их большие ножи, не в силах ни позвать на помошь, ни даже промолвить хоть слово...