***
Всего лишь за три недели до этих событий участковый милиционер Щекин мягким строевым шагом шел на свидание с вдовой нефтяного магната Степаняна.
Если бы Игнатию месяц назад кто-нибудь сказал, что он не только окажется на крутом теплоходе, но и будет пить там водку, сто грамм которой стоит столько же, сколько он тратит на питание за целую неделю, он бы посмотрел на этого человека, как на инопланетянина.
Но, к своему стыду, Щекин начал осознавать, что ему нравится такая жизнь. Где его любимые гречневая каша, картошка на сале, соленые грибы и квашеная капуста? Теперь при воспоминании об этой еде, сопровождающей его всю жизнь, начиная с грудного возраста, мозг участкового начинал бурно протестовать. Так же, как и при мысли о своей собачьей работе, о постоянно мокрых ногах, стареньком мотоцикле, регулярно ломающемся ровно посредине пути между Малыми и Крутыми Косяками.
А сейчас он шел, красивый и богатый, под музыку, играющую специально для него (а для кого же еще?). И его ждала одна из самых красивых женщин, которых он когда-либо видел. Жена президента не в счет.
Но она ждала не одна. Рядом с вдовой сидел капитан корабля.
– Присаживайтесь, – улыбнулась Степанян. – Знакомьтесь, это мой давний приятель, наш хозяин Григорий Степанович. А это бравый участковый милиционер деревни Косые Крутяки Игнатий Петрович.
– Крутые Косяки, – поправил Щекин.
– Существенное замечание. Это гораздо более престижное место службы, – согласилась вдова.
– Я тоже деревенский, – проявил мужскую солидарность Приходько. – В отпуск всегда к матери езжу, на родину. Места у нас замечательные. Ягоды, грибы. Только отпуск у меня, как вы понимаете, всегда зимой. Так что я их только в соленом, моченом и сушеном виде вижу.
– А я грибы отвариваю и замораживаю, – подхватил разговор Щекин. – Потом с ними все, что угодно делать можно. Хочешь – суп, хочешь – солянку.
– Я вам не мешаю? – раздраженно спросила Степанян. – А то я пойду, а вы продолжайте. Вижу, родственные души нашлись. Братья-крестьяне.
– Простите, Марианна Сергеевна, – сказал Приходько. – Виноват. В вашем присутствии, и на такие низменные темы. Извините, должен вас оставить. Служба. Мы с вами непременно за завтраком продолжим нашу беседу. Всего доброго.
– Какой галантный офицер, – вздохнула ему вслед Степанян. – Жаль, что женат. А впрочем, иногда это оказывается преимуществом. Ой, Игнатий, пардон. Я и забыла, что вы здесь. Не обращайте внимания на бредни одинокой женщины.
– Я вообще на женщин внимания не обращаю, – ответил Щекин.
– Занимательный вы человек. Теперь я убедилась, что вы точно не еврей.
– Это с чего же такие выводы?
– А они все по женской части мастера. Все мои знакомые евреи были женаты, и не по одному разу.
– Признаюсь, что моя бабушка по материнской линии урожденная Лившиц, – улыбнулся Щекин.
– Ваша иудейская четвертинка, Игнатий, боится даже высунуть голову. Иначе бы вы не сидели в деревне с окладом, равным вашей принципиальности. Ладно, генеалогическое дерево Щекиных-Лившицев – дело интересное, но требует отдельного разговора. Я надеюсь, что вы мне хотели рассказать что-то более существенное?
– Да, Марианна Сергеевна. Дело касается вашего сына.
– Слушаю внимательно.
– Скорее даже, этой девицы, с которой у него роман. Начну по порядку. Я попал на теплоход в качестве охранника нашего богатея Семенова и его подружки Ксюхи. Так, халтурка во время отпуска за свой счет.
Наш фермер еще недавно был женат на своей сокурснице Люське. Лет, наверное, двадцать они вместе прожили. А теперь супруга получила увольнение без выходного пособия.
А девчонка эта заняла ее место в койке Семенова. Месяца два всего прошло, как эта рокировка произошла. Вся деревня наша на ушах стояла. Как он мог? Нет, то, что с молодой сошелся, никого давно не волнует. А вот то, что это именно Ксюха оказалась, шокировало всех.
Официант, принеси пива кружку. Может, вам чего? Ну, как хотите, а у меня в глотке пересохло.
– Что же вы замолчали, Игнатий Петрович? Продолжайте.
– Сейчас, только пару глотков сделаю.
Дело, конечно, не мое. Но за последние дни вы, Марианна Сергеевна, стали мне очень близки. Отнеслись ко мне по-человечески, с уважением. Поэтому считаю своим долгом предупредить вас, что Ксюха – это очень опасная особа.
– Боже, чем это юное создание может представлять опасность?
– Ей уже восемнадцать.
– Всего восемнадцать, хотели вы сказать?
– Нет, именно уже. Мне ли не знать, кто на моем участке представляет социальную опасность.
– Что вы такое говорите. Бред какой-то!
– Бред? Ну, хорошо, вот вам краткая биография Ксении Коровиной, одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения.
Отец – алкоголик в седьмом поколении, потому что о более древних предках информации нет.
Мать – неизвестна, родив дочку, подбросила ее отцу. (Степанян вздрогнула).
Воспитала Ксюху двоюродная сестра отца, у которой своих было восемь штук.
Закончила она семь классов деревенской школы. Ну, как закончила. Числилась среди учеников. Пожалели, дали аттестат об окончании.
– Бедная девочка, – промокнула слезу вдова. – Вы к ней очень строги, Игнатий.
– И вот теперь начинается то, ради чего я и затеял этот разговор.
У нас раньше колхоз огромный был, а теперь все в собственности у Семенова. Он человек двадцать оставил, а остальные без работы, подсобным хозяйством живут. Огурцы, картошку, творог на рынок в райцентр возят.
А через наши Малые Косяки трасса автомобильная проходит. Семенов и поставил на окраине автозаправку, столовую для шоферов и мотель двухэтажный. Прибыльное дело. И для деревенских – рабочие места. Несколько малолеток пошли туда работать горничными. Порядок поддерживать, стирать, сами понимаете. Может, водочки, Марианна Сергеевна? Сейчас самое главное начнется. Ну, как хотите. А я закажу.
Ксюхе было лет пятнадцать тогда. А с виду все двадцать. У нас в деревнях девки быстро созревают. Когда это началось, даже не знаю. Но то, что организовала все Ксения, известно точно.
– Игнатий, я вас сейчас убью. Что вы тянете. Говорите яснее.
– Так куда уж яснее. Это называется – гостиничный сервис. За ваши деньги – любая прихоть. Я ж рассказывал, что у тетки ее восемь своих было? Так шесть из них – девчонки. Плюс пара подружек. Вахтовый метод, сутки через двое. Даже хозяин ничего не знал. И ни одного заявления от водителей за два года.
– Как же узнали?
– Абсолютно случайно. Заведующая аптекой в райцентре со смехом рассказала своей подружке на дне рождения, что не успевает презервативы заказывать. Мол, одна девчонка из Малых Косяков скупает сотнями. Говорит, что для химических опытов с мальками рыб. А та подружка в райотделе милиции работает, в паспортном столе. Она на работе в качестве анекдота посмеялась.
А начальник наш, майор Култыга, шуток юмора не понимает. Он как узнал, приказал мне разобраться с этим кружком юных химиков. Ну, девчонки, ясно, все в отказ. Дальнобойщики – народ крепкий, из них слова не выбить было. Только заведующую мотелем Тамару Васильевну расколоть удалось, и то под страхом потери работы.
Так Семенов ее все равно уволил, и девчонок всех. А на их место набрал по принципу – чем старше и страшнее, тем лучше. Вот такая история. Только раньше все места в гостинице были заняты, а сейчас редко кто останавливается. Незачем.
– Послушай, Игнатий, а твоя история заставляет относиться к этой девчонке с уважением. В пятнадцать лет такой бизнес организовать. У нее большое будущее.
– Да вы что, Марианна Сергеевна! Это же уголовное преступление. Они же не старше шестнадцати все были.
– Ничего, в Индии четырнадцатилетняя девочка старухой считается. Вот поувольняли их всех, и что? Чем они сегодня занимаются?
– Кто чем. А в основном, болтаются без дела. Работы-то нет. Куда-то ехать, деньги нужны.
– Вот видишь, Игнатий. Только мучает меня в этой истории один вопрос. Как Семенов твой после всего с Ксенией сошелся?
– Вот уж это не мое дело. Говорят, у нее к мужикам подход особый есть. По доброй воле они от Ксюхи не уходят. Только раз Александр Викторович с ней пообщался, когда выяснить хотел подробности ее бизнеса гостиничного, опыт перенять. И все. После этого Люську, жену свою, к дяде Боре перевез. И даже выходного пособия, как при увольнении, не заплатил.
– Талант. Бесспорный талант. И Артурчик мой как будто приклеенный. Весь ум у него в области паха сосредоточился. Да, спасибо за откровенный рассказ, Игнатий Петрович. Что-то надо с этим делать.
***
Марианна Сергеевна, оставшись одна в каюте, задумалась. Кого-то ей эта Ксюха напоминала. И если бы она посмотрела сейчас в зеркало, она бы даже увидела, кого. Только лет на двадцать с хвостиком моложе. Ведь вдове Степанян исполнилось всего лишь тридцать девять лет.
Но ее покойный супруг, когда она охмуряла его, был уже солидным мужчиной. Сколько же ему тогда было? Лет пятьдесят, примерно. А Артур совсем еще ребенок. Ему университет заканчивать нужно. И эта хитромудрая девица в ее ближайшие планы относительно сына никак не вписывается. Да, похоже, что сексуальные игры подзатянулись. Пора вмешиваться.
Через пять минут в каюте вдовы проходило экстренное совещание с вызванным ею начальником службы безопасности.
– Михалыч, – строго сказала она, – надо Артура изолировать от этой девицы.
– Наконец-то, – просто отреагировал бывший генерал, облегченно вздохнув.
– Ты только, пожалуйста, как-нибудь поделикатней, чтоб мальчика не травмировать.
– Не извольте беспокоиться, Марианна Сергеевна. Существует масса способов, как переместить человека в пространстве без его ведома.
– Ты меня пугаешь, Михалыч. Только без жертв.
– Все будет чинно и благородно, как на благотворительном приеме.
– Я очень на тебя надеюсь.
ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
Смертельно уставшие супруги Мазины лежали в каюте на кровати, отвернувшись друг от друга. У них не было сил даже дойти до душа, смыть с себя кошмар прошедших суток. Да и мысль о том, что здесь еще недавно находился мешок с мертвым мужчиной, а за дверью ходит часовой, отнимала последнюю волю.
Раздался предупреждающий стук, и матрос ввез тележку с завтраком. Пока он возился, расставляя приборы, Олег и Антонина не шелохнулись, боясь, что стюард заговорит с ними. Но, как только дверь за ним закрылась, сначала муж, а за ним и жена поднялись и потянулись к еще горячему кофейнику.
Они, молча и сосредоточенно, как будто делали какую-то тяжелую работу, подъели весь омлет, вылизали всю кашу и выпили до капли весь кофе. Отдышавшись, Тоня впервые за все время посмотрела на мужа, что-то для себя решая, и неожиданно них обоих наотмашь ударила его по лицу.
Он в ответ от обиды ткнул ее пальцем в грудь, то есть между ними.
У Антонины выступили на глазах слезы, и она ударила Олега еще раз, но он перехватил ее руку и смягчил удар.
– Это все ты, – заревела Тоня, – купи-продай несчастный. Ненавижу. Вернемся, тут же перееду к родителям и подам на развод.
Олег все еще держал захваченную в плен правую руку жены и молча кивал.
– Боже, что я говорю, – еще громче заревела Антонина, внезапно что-то вспомнив. – Какой там дом. Мы попадем туда лет через десять, если доживем. Олежка, а у нас расстрел и, правда, отменили?
Мазин пожал плечами. Он тоже плохо знал уголовный кодекс.
Тоня немного успокоилась.
– Интересно, а под какую статью мы попадем?
– Убийство, – резонно ответил муж.
– В корыстных целях, – добавила жена. – Ты ж его продать хотел, в турецкий ресторан.
– Так я же не тело собирался продавать, а говяжью тушу.
– Попробуй теперь, что-либо им докажи. Какой дурак поверит, что ты не видел, что в каюту тащил. И разбираться не будут.
– Подожди, Тоня, ты сама себе противоречишь. Если мы с тобой его убили, то мы не могли не знать, что это человек, а не корова.
– Точно! Как я сразу не сообразила. Значит, корыстный мотив отпадает. Ты ж даже часы с него не снял.
– Это я зря. Очень дорогие котлы.
– Идиот! Что ты говоришь. Может, это смягчит нашу участь.
– Эх, найти бы того матросика, который мне злополучный мешок продал, – вздохнул Олег. – Пьяный я был, ничего не помню.
– Вот именно. И он не дурак, чтобы сам признаваться. Тогда все стрелки на него переведут. Попробуй хоть какие-то приметы его припомнить.
– Все, как в тумане. Форма была – это точно. Вот, роста он небольшого. На голову ниже меня. А голос такой, басовитый. Больше ничего не отложилось.
– Олег, – вдруг тоненьким голоском произнесла Тоня, – иди ко мне.
– Куда? – насторожился Мазин, опасаясь нового удара в челюсть.
– Сюда иди, на кроватку.
– Зачем это?
– Дурачок ты. А вдруг мы с тобой последний раз вместе. В интересах следствия посадят по разным местам, и все. Меня потом – в женскую тюрьму, а тебя – в мужскую.
– А вдруг часовой зайдет?
– А ты дверь подопри. Ну, что ж ты такой нерешительный? Или я тебя не волную, как женщина?
– Ну, держись. Сейчас я тебе покажу, как ты меня не волнуешь.
***
За три недели до этого в каюту, которую плотно оккупировали Артур и Ксюха, привезли обед. И дополнительно две бутылки кока-колы.
– Вот это кстати, – обрадовалась девчонка, отпивая прямо из горлышка. – Холодненькая. Хочешь?
– Давай, – отозвался наследник и допил ее в два больших глотка.
– Пойдем после обеда в бассейн, – предложил он.
– Отличная мысль, – отозвалась Ксюха, – только поспим немного.
– Так ты же только глаза раскрыла.
– Ну и что. Может, я беременная.
– Как это?
– Да, мой милый, иногда это с девушками случается, когда они два дня подряд не вылезают из кровати с молодыми людьми.
– Ты же говорила, что предохраняешься, таблетки пьешь.
– Стопроцентной гарантии никто не дает. Извини, я спать хочу. Отдай мой обед голодающим.
– Где я тебе их здесь возьму?
– Артурчик, у тебя с чувством юмора явные проблемы. Все, я сплю.
– Блин, это что, заразно? У меня тоже слипаются глаза. Надо прилечь, потом пообедаем.
Через пять минут они оба спали.
***
– Ну что, Щекин? Как прошел интимный вечер? – спросил за обедом фермер, который по причине очередного похмелья пропустил завтрак и только десять минут назад впервые за сегодняшний день вышел из каюты. То есть голод потащил его в ресторан.
– Ваше задание выполнено. Информация доведена до сведения заинтересованного лица.
– Ну что ж так официально? Для ее же блага стараемся. Еще спасибо нам скажет. На большее мы и не претендуем.
Соседи по столику заинтересованно прислушивались к странной беседе.
Но ни Семенов, ни Щекин, соблюдая конспирацию, больше эту тему не обсуждали. Они только лишь изредка посматривали на вдову, о чем-то мило беседующую с капитаном корабля.
– У нас остался только сегодняшний вечер, – говорила в этот момент Степанян. – Завтра прибываем в Стамбул. Там мы с сыном вас покидаем.
– Да, я прекрасно помню об этом, Марианна Сергеевна. А через три недели снова ждем вас на борту «Уютного». Не беспокойтесь, ваши каюты зарезервированы. Значит, сегодня я часов в десять загляну к вам?
– Лучше в половине одиннадцатого. Это надежней.
– Договорились, я к вашим услугам.
А Семенов, увидев, как нежно капитан держит в своей руке ладошку вдовы, похлопал по плечу Щекина и мрачно вздохнул:
– Гусыня свину – не подруга.
На что Игнатий красноречиво промолчал.
– Да и ладно, – добавил фермер, – приедем в Малые Косяки, женим тебя на самой лучшей невесте.
– Кто сказал, Александр Викторович, что я жениться хочу? Сорок лет жил один и еще проживу. С бабами одни хлопоты и растрата нервных клеток. Нет, мне и так неплохо. Что хочу, то и ем, чем хочу, тем и занимаюсь. И никто меня не попрекнет, мол, Игнатий, куда получку девал или где был весь день.
Гастрономист Артемьев со значением посмотрел на жену Екатерину. Она скорчила лицо, как бы говоря:
– Кто бы говорил, Федор.
– А я, братцы, – мечтательно протянул Семенов, – снова женюсь на Люське. Да я, вообще-то, еще и не разводился с ней. Оно и к лучшему. Меньше формальностей. Приеду из этого долбаного круиза и сразу к ней. Дяде Боре бутылку дорогую проставлю, а Люське скажу, мол, так и так, прости меня, дурня старого. Седина, скажу, в бороду, а бес – в яйцо. Пошли, скажу, домой, дорогая моя столица, в смысле, женушка.
Как думаешь, Игнатий, простит?
– Я бы простила, – смахнув слезу, сказала Екатерина Артемьева.
– Кто их, баб, разберет, – ответил Щекин.
– Вот именно, – поддержал его Федор.
– Нет, – мечтательно произнес Семенов, – она у меня женщина хорошая, отходчивая. У нас с ней всякое за двадцать лет бывало. Помню, поехал я на курорт, печень подлечить, водички минеральной попить. Ну и, как водится, вместо воды на вино местное подсел. А какое вино без женщин?
– Простите, а где вы отдыхали? – заинтересовался гастрономист.
– В Кисловодске.
– Ишь, глазки загорелись, – сказала Екатерина. – Что, тоже нежные воспоминания одолели?
– Не мешай человеку. Продолжайте, Александр.
– Курортные романы обычно ограничиваются рамками путевки. А я, как человек широкой души и толстого кошелька, поехал вместе с дамой своего сердца на север нашей необъятной родины. Причем, она меня предупредила, что замужем, и муж хоть и не ревнивый, но очень вспыльчивый. Потому что работа у него ответственная.
А я, видно, настолько был пропитан винными парами, что все мне было по колено.
На вокзале ее встречали. Супруг с цветами и два охранника с бицепсами. И это меня не остановило.
Подхожу я к мужу и говорю:
– Прошу руки вашей супруги, Клавдии Семеновны.
Вот такая история. Да, две недели я пролежал в их больнице, пока врачи транспортировать разрешили. Мужик он хороший оказался. Навещал меня постоянно, вежливо так спрашивал, мол, чего у вас с Клавой было. Но я уже протрезвел окончательно, поэтому вздыхал и отвечал, что даже ручку поцеловать не разрешила, такая она у вас святая женщина.
Так он мне на радостях даже кресло инвалидное купил, медсестру нанял, чтоб сопровождала, и дорогу, гад, оплатил.
Только Люсенька моя все понять не могла, почему я на юг уехал, а с севера вернулся.
Я, конечно, придумал страшную историю, как был взят в заложники и увезен в неизвестном направлении. Где меня пытали, но ничего не добились. А потом, пораженные моим мужеством, отпустили.
Но она всегда ухмылялась, слушая этот бред. И на курорт меня больше одного не отпускала.
Умная у меня жена.
– Да, святая женщина, – прокомментировал Федор Артемьев, со значением посмотрев на Екатерину.
– Можно подумать, – имея в виду, очевидно, что-то свое, ответила она.