Облачко-Принцесса

               
                ОБЛАЧКО-ПРИНЦЕССА

                Сказка
            Заоблачный Замок
 
    На следующее утро Никита быстренько позавтракал и побежал в сад. Там, зацепившись за ветки яблонь, ждали его Облачко-Медвежонок и Облачко-Барашек.
    - Сегодня невдалеке будет проплывать Облако-Замок с Облачком-Принцессой, заточённой в заоблачной башне, - поведал Никите Медвежонок. – Мы решили освободить Принцессу.
    - Я с вами, - сказал Никита.
    - Мы догадывались, что ты смелый мальчик, - одобрил его слова Медвежонок.
    - И я тоже знал, - согласился с товарищем Барашек.

                У ворот Замка

    Дальше друзья действовали по плану Медвежонка – лучшего, как известно, пряточника в Поднебесье. Укрывшись за Облачком-Рощей, Косолапый ловко превратился в Облачко-Автомобиль-Рефрижератор, Барашек сел за руль, Никита забрался в кузов-холодильник. Он сразу замёрз, но ради освобождения Принцессы, решил вытерпеть любые испытания.
    - Фрукт и баранье рагу для Принцессы! Фрукт и баранье рагу для Принцессы! – как и было условлено, подрулив к воротам застывшего в вышине огромного Облака-Замка, провозгласил Барашек. – Отворяйте ворота! Фрукт и баранье рагу для Принцессы!
    Лязгнули засовы, показались два охранника Циклопа в доспехах, с алебардами, и парой пристальных глаз на двоих. Один из них был длинным и худым как жердь, второй – толстый и коротенький - напоминал грушу.
    - Баранье рагу это - ты? – спросил грушеподобный Циклоп у водителя.
    - О, да! Конечно! Бе-е! – проблеял Барашек.
          - А фрукт? – осведомился похожий на жердь.
          - В холодильнике!
    - Открывай! – потребовал охранник.
    - Нельзя - жара! Фрукт нежный – тут же протухнет! – как и было задумано, сделал вид, что перепугался, Барашек. – А это вкуснейшая приправа к бараньему рагу! Принцесса вам этого не простит!
    Стражники, как и предполагал Медвежонок, побоялись рассердить Принцессу и собрались, было, пропустить автомобиль, но тут Никита чихнул.
    - Эй, ты кто? – алебардой постучал грушеподобный Циклоп по железному кузову.
    - Я фрукт! – лязгнул в ответ зубами Никита. – Нежный!
    - Ну что ж, проезжай, коли фрукт! И шевелись, неженка, когда будешь перелезать из своего рефрижератора в кухонный холодильник. Иначе протухнешь, на кухне жарко! – посоветовал стражник-жердь, распахивая ворота.

                Приближение опасности

    Но тут произошло непредвиденное – второй, напоминающий грушу часовой, взобрался на подножку машины. Его насторожили зубная дробь и простуженный чих в кузове.
    - Провожу это животное до кухни, - алебардой показал охранник на Барашка. - И если оно нас надуло, пообедаю - собственноручно состряпаю из него шашлык.
    - Рагу, - уточнил Барашек.
    - Тут и на рагу, - Циклоп заглянул одиноким глазом в кабину, - и на шашлык хватит. Главное, - добавил он, - чтоб без фокусов. Представляешь, - почему-то решил он пожаловаться своей предполагаемой жертве, - приплывает вчера мирное Облачко-Судачок, уверяет, что на заливное для Принцессы. А на плите выпрыгивает из кастрюльки, оборачивается Акулой, и пытается слопать поваров! Чтобы освободить Принцессу. Хорошо, что мы, стража, вовремя подоспели.
    - И что вы с этим мирным Судачком сделали? – робко вопросил водитель.
    - Как что? Заливное. Из Акулы. Самим пришлось лакомиться. Принцесса такое не ест, - алчно облизнулся грушеподобный Циклоп.

                Прощайте, друзья!

    «Что же делать? Как спасти Барашка?» - лихорадочно соображал Медвежонок.
И придумал. Как только сторожевая будка скрылась за углом, он разогнался, взревев мотором, по двору и резко затормозил, пытаясь сбросить провожатого с подножки.
    Но не тут-то было! Циклоп оказался цепким!
    Тогда Рефрижератор решил «Будь что будет!» И начал срочно оборачиваться… Медвежонком! Колёса его стали распрямляться в когтистые лапки, кабина оскаливаться зубастой звериной мордочкой, и весь грузовик от переднего бампера до заднего закурчавился бурой шерсткой.
    - Караул! – вскричал охваченный страхом охранник, валясь с исчезающей ступеньки.
Звякая по булыжной мостовой, рядом с ним закувыркалась секира.
    Также выпавший из исчезающего кузова Никита, тут же вскочил, подхватил циклопье оружие и помчался к едва приметной потаённой двери в стене замка. Мальчик смекнул, что можно нырнуть с друзьями в это укрытие, накинуть изнутри крючок и спастись от преследователей. Однако, он не учёл, что Медвежонок не мог ещё резво бегать – он еле-еле ковылял на своих полу-лапках полу-покрышках колёс.
    А на зов насмерть перепуганного часового уже слетались со всех сторон облачки-стража – маленькие и большие, худенькие и пузатые циклопы. Они схватили Полу-Топтыжкина и сразу же крепко-накрепко связали его, чтобы он не мог дальше ни в кого превращаться.
    - Прощайте!.. айте!.. айте!.. Освободите!.. ите!.. ите!.. Принцессу!.. ессу!.. ессу!.. – то ли закричало, то ли прорычало облачко-уродец – что-то среднее между автомобилем-рефрижератором и буроватой зверушкой. И эхо разнесло его напутственное рыканье по закоулкам Замка.
    Затем караульные скрутили и бедного Барашка. Как раз в тот момент, когда он был чем-то средним между Ягнёнком и Лоскутком.
    - Только… не надо… кромсать… меня… на шашлык… или на заплатки… - заплетающейся половинкой язычка попросил Полу-Барашек.   
    «Связываться с такой толпой охранников, значит тоже попасть к ним в лапы, - решил Никита. - Надо действовать по-другому».
Он добежал до укрытия и юркнул в дверь.
    - Держитесь! – крикнул он пленникам. - Я освобожу Принцессу, и вместе с ней мы освободим вас!
И громко звякнув, задвинул кованую щеколду.

                Скоморох в обличье принца

         Оглянувшись, Никита обнаружил тускло освещённую чёрную лестницу. И вдруг почувствовал, как на его ухо сам собой прицепился наушник.
- Лезь наверх, - приказали из него.
- А ты кто? - спросил мальчик.
          - Я-я, - подвывая, объяснил наушник, - тво-ой вну-утренний го-олос!
          Голос был девчоночий. Это насторожило Никиту. «Ну и ладно, - подумав, решил он, - поработает навигатором».
И мальчик, прыгая через две ступеньки, с алебардой наперевес, поспешил к заоблачной башне.
Площадка третьего этажа неожиданно встретила его ярким освещением и пышным убранством, как будто бы она была от другой лестницы, от парадной. Посредине стены сияло, в обрамлении бархата и золоченых гирлянд, зеркало. Оттуда таращился на Никиту невзрачный мальчик с нелепым, огромным оружием в руках. Шорты на нём от падения на булыжную мостовую испачкались, футболка была разорвана, на сандалике болтался оторванный ремешок, на локте и подбородке краснели ссадины.
А рядом, как бы приглашая гостя переодеться, ломилась от нарядов вешалка с вышитыми золотом и серебром камзолами и штанами, с шёлковыми белоснежными рубашками, с головными уборами, сверкающими вкраплениями драгоценностей, с ботфортами, туфлями и сафьяновыми сапожками. Зеркальный столик, гнулся, казалось, под тяжестью парикмахерских приборов и косметики.
- Го-олос, а-у-у, – осторожно позвал Никита. - Посетителей в шортах Принцесса принимает?
Наушник молчал.
«Наряжусь-ка я в принца!» - решил мальчик, и, отставив в угол секиру, раздвинул на вешалке одежду. И тут же с распялки прямо на плечи ему слетела шёлковая рубашка. Следом, как по мановению волшебной палочки, наделись украшенные золотыми и серебряными нитями бархатный камзол и штанишки с буфами, ноги его сами собой вскочили в кожаные, с золочёными лентами и шнурками туфли на каблучке. Наискось захлестнулась на груди портупея со шпагой, и заткнулся за пояс, взявшийся, откуда ни возьмись, червлёный кинжал. Кремы, пудра, румяна, покружив у лица, прикрыли ссадины. Помада подмазала губы, инструменты цирюльников мигом обработали вихры и ногти, соорудив причёску с завитыми локонами и наведя маникюр. И в завершение переоблачения флакончики с лосьонами и одеколонами с головы до пят окропили благовониями новоявленного инфанта.
Никита посмотрел на себя в зеркало. Оттуда, к его удивлению, выглядывал и он, и не он. Там, в точности повторяя его движения, паясничал похожий на него кривляка с лохмами рыжих волос, с жирными фиолетовыми гусеницами губ, и хлопающими кукольными ресницами. Кафтанчик на клоуне был бумажный и не сходился на груди. Из-под него веером топорщились замызганные манжеты и воротник. Штаны тоже казались с чужого плеча, вернее, с бёдер, и буфы опоясывали шута готовым вот-вот лопнуть разноцветным спасательным кругом. Туфли отражались ботинками без шнурков и разного размера. Шпага болталась на боку ржавой детской сабелькой, кинжал смахивал на разделочный нож мясника.
Мальчик удивлённо оглядел себя без зеркала. Всё выглядело иначе - белизна кружевных манжет слепила глаза, мягким бархатом топорщились штанишки, золотом отливали ленты на светлых туфельках, оружие блистало серебром.
Пока Никита недоумевал, с полки сорвалась и, будто дразня мальчика, принялась вертеться у его головы золотая корона. Он подпрыгнул, схватил её и напялил на свои завитые локоны.
- Вот только королевского венца на твою голову и не хватало, - осуждающе пролепетал голосок.
Никита снова посмотрел в зеркало – корона отражалась засаленным, грязным тюрбаном.
«Плохое зеркало – неправильное», - решил он.
А лестница, словно только и ждала водружения на его макушку символа королевской власти – тут же изогнулась, опустилась и вывернулась в узкую, извилистую дорожку, уводящую в сторону, в темноту Замка.

                Королевская кобра

          - Ну что ж, вперёд, - велел мальчику голос.   
Он крадучись, осторожно держась за стенку, пошёл по скользкой, кривой, плохо освещённой дорожке. Тяжёлая корона мешала двигаться, при каждом шаге нахлобучиваясь всё ниже и ниже, и в конце концов, совсем закрыла глаза. Он приподнял её со лба и обнаружил, что нога его занесена над обрывом, ещё полшага, и он рухнул бы в яму, полную шевелящихся гадов – змей, удавов, ужей, ящериц, жаб, лягушек.
И над всем этим жутким клубком, словно повинуясь завораживающим звукам флейты индуса-заклинателя, поднималась, раскачиваясь в устрашающем танце, гигантская королевская кобра. Уставившиеся на мальчика чёрные, вертикальные чёрточки её зрачков околдовывали его, и он не мог стронуться с места.
«Куда ж ты меня привёл? Или привела?» – мысленно осудил Никита голос-навигатор, усилием воли оторвал взгляд от неподвижных змеиных магических глаз, от жадно трепещущего, раздвоенного язычка, и на ватных, подгибающихся от страха ногах, бросился назад. Вдогонку за ним устремилось змеиное шипение. Он оглянулся и увидел, как кобра лезет из ямы, чтобы ползти за ним.
Каким-то шестым чувством он понял, что ей нужна его корона. И эта догадка спасла мальчика - обдирая вихры, вырвав клок, стащил он липнущее к волосам золотое украшение, и, размахнувшись, швырнул назад в тёмный коридор. Королевский венец, громыхая, покатился по дорожке, и слышно было, как слетел в яму. Шипение сразу стихло. Тут же и все остальные наряды сами собой сорвались с Никиты и унеслись по коридору в пропасть - вослед золотому символу власти. Из былого великолепия на нём сиротливо остались топорщиться лишь казавшиеся ещё более уродливыми под рваной футболкой штаны с буфами, да будто приклеились к ступням белые, похожие на женские туфли.

                Восхождение в яму
 
            Снова очутившись на площадке с зеркалом, Никита перевёл дух и осмотрелся. Кривая дорожка исчезла. К заоблачной башне тянулись теперь мраморные, устланные красной ковровой дорожкой, ступеньки. Светильники и перила сияли золотом и блёстками драгоценностей. Вешалка с дорогим гардеробом пропала, на её месте притулился окованный железом сундук. Зеркальный столик был пуст, на нём валялся лишь блестящий значок. Мальчик взял его и разглядел изображение Облака-Замка.
- Ау, голос! Это мне? Сувенир? Ау! – позвал он.
- Значок юбилейный, - негромко пояснил голосок. - Награждаются те, кто возводил Замок, и кто в нём работает.
- А кто охраняет?
- Тоже.
Никита представил злых одноглазых циклопов, подумал: «А чем я хуже?» И нацепил юбилейную награду на грудь.
И тут же тяжёлый замок сундука брякнулся на пол, крышка с грохотом раскрылась, и на зеркальный столик ринулись медали, ордена, значки, флажки, нашивки, бляхи. Часть этих регалий сами цеплялась на Никитину одежду. И когда на футболке и на штанах с буфами не осталось свободного места, крест-накрест водрузились ему на плечи две атласные орденские ленты, сплошь увешанные наградами из сундука. В руки ему влетела оставленная в углу алебарда, украсившись по пути, рыцарским штандартом.
Изумлённый Никита глянул в зеркало. Там повторял его движения чужой человек – пузатый господин во фраке, придававшем ему очертания откормленного грача, и в тюбетейке, едва прикрывавшей плешь. Лицом толстяк явно походил на состарившегося Никиту. Рукава этого странного франта были обшиты шевронами различных фирм, на плечах кривились то ли генеральские, то ли швейцарские погоны. Грудь, полы одежды, бока – всё было увешано наградами. Полный кавалер всевозможных регалий воинственно держал каменный первобытный топор с вымпелом на древке.
- Голос! Опять ты ничего не говоришь! – совсем растерялся Никита. – Скажи только «да» или «нет»: без орденов к Принцесса пускают?
И опять в ответ было молчание. Тогда, позвякивая для солидности наградами на футболке, на лентах и на штанах с буфами, Никита двинулся по красной дорожке наверх.
Но лестница неожиданно стронулась с места и медленно съехала вниз. Мальчик ускорил шаг – ступеньки начали опускаться быстрей. Он побежал, но и роскошный эскалатор не уступал - тянул и тянул назад.
          Никита в страхе оглянулся – лестница нисходила в яму. А там снова шипели и копошились ядовитые змеи, удавы, ужи, ящерицы, лягушки, жабы. И над всеми гадами снова возвышалась, поджидая жертву, королевская кобра в знакомой ему золотой короне.
Мальчик заметил впереди в стене лестницы спасительный люк с поручнями. Что было сил, бросился он к нему, но увесистая кольчуга из наград мешала скакать через две ступени. Он начал срывать побрякушки и кидать их в яму. И стал понемногу обгонять эскалатор. И когда швырнул в шипящий клубок алебарду с вымпелом, все награды как по команде сорвались с него и улетели к пресмыкающимся.
Почти выбившись из сил, добрался Никита до лаза, ухватился за поручни и повис над убегающей из-под него лестницей-кудесницей. Затем подтянулся и вполз внутрь люка. Лёжа, опасаясь выпасть, он развернулся и выглянул вниз - ядовитые змеи, удавы, лягушки, ужи, ящерицы, жабы, часть из них в роскошных одеждах с вешалки, дрались, хватали и примеряли, свалившиеся ни с того ни с сего на их головы награды.
             Зрелище было настолько забавным, что Никита, даже засмеялся. Но тут же улыбка сползла с его лица – на глазах мальчика разыгралась жуткая сцена: огромный питон в смокинге и с рыцарским штандартом на хвосте, ухватил и начал заглатывать беспомощно бьющуюся, зелёную ящерку с серебряной медалькой на шейке.

                Ристалище
 
          Мальчик в ужасе отполз от края люка, поднялся и снова увидел перед собой коридор. На его полу дремал солнечный зайчик. Он сделал шаг – пятнышко тут же проснулось и отступило на такое же расстояние, затем отпрыгнуло ещё и ещё.
          - Показывает путь, – подсказал внутренний голос.
          - Надеюсь, не к пресмыкающимся?
- Пресмыкающийся – это характер, - туманно пискнул в ухо ему навигатор.
Никита с провожатым долго блуждали по лабиринтам коридоров, поворачивали то влево, то вправо, прошли по нескольким мрачным, гулким залам и галереям. Иногда, играя, зайчик начинал скакать быстрее, запрыгивал на стены, на потолок, порой полз медленнее. И наконец встал вовсе. Никита присмотрелся – впереди был люк, от которого он начал поход. Мальчик с опаской выглянул наружу - ни лестницы, ни ямы с гадами и в помине не было. Перед ним раскинулась арена.
- Ри-ста-ли-ще, - разобрал он полустёртые буквы над входом.
- А ты как думал? – прошелестел голосок. – Биться придётся. За благосклонность Принцессы.
- Понятненько, - согласился Никита.
Арена мало походила на место для рыцарских турниров. Скорее это была площадка для рабских боёв гладиаторов. Её окружал ров с водой и оградой, дальше амфитеатром высились скамьи, до отказа заполненные зрителями – яблоку негде было упасть. Выглядели эти Облачки-Зрители очень странно – только глаза, да лузгающие семечки и жующие попкорн рты. Над проходом на арену возвышалась императорская ложа. Рты, жевавшие в ней, были особенно большими.
Пока Никита соображал - с кем же ему воевать? – прозвучал свисток, застрекотали трещотки, загудели фанфары, ухнули тамтамы, зашипели, взвиваясь в небо, ракеты. Два Облачка-Циклопа ухватили его под белы ручки и выволокли на середину арены.
Мальчик надеялся, что его оденут в кольчугу или стальные латы, выдадут оружие – меч, копьё, на худой конец шпагу. Вообразил даже, что посадят на боевого коня, или колесницу. Но не тут-то было – биться, как видно, предстояло без доспехов, пешим и врукопашную.
Следом, тоже без оружия, вышел вразвалочку его поединщик – мальчуган в джинсах, болотного цвета рубашке с цветастым галстуком-платочком и грязно-жёлтой пилотке. Форма гладиатора была обветшалая, с заплатами, лицо чумазое, с размазанной по щеке зелёной соплёй – воитель напоминал беспризорника. Но одна его странность очень насторожила Никиту – из-под верхней губы поединщика свисали жёлтые вампирские клыки.
- Дай рубль! – сплюнув под ноги противнику и шмыгнув носом, потребовал юный вурдалак.
Не дожидаясь ответа, он накинулся на Никиту, одной рукой ловко забрался в карман его штанов с буфами и неожиданно вытащил оттуда целую горсть монет. И тут же, плотно притянув противника к себе, зубами попытался впиться в его горло.
- Але, але, але! Вперёд, упырь, вперёд! – скандировали рты.
- Поддай ему! Не сдавайся! Поддай! – подбадривал Никиту из наушника внутренний голос. – Бей под микитки!
Где находятся микитки Никита не знал, но и без голоса сдаваться не собирался. Вывернувшись из захвата, он изо всех сил двинул вампиру кулаком по зелёным соплям. Тот рухнул на песок и завопил истошно:
- Наших бьют!
Рты на трибунах перестали орать, чавкать и разинулись от удивления. В императорской ложе эти слова и вообще вызвали бурю негодования. Оттуда по команде перекошенных от злости огромных ртов, перелезли через барьер два Облака-Вампира - один в костюме и галстуке, другой в спортивных штанах и наголо стриженный. Оба были в чёрных очках, в руках держали бейсбольные биты.
Никита глянул на зрителей – глаза у всех как по команде закрылись, а рты принялись усердно жевать.
- Придётся потерпеть. Ради Принцессы - участливо шепнул голосок.

                Невесёлое возвращение к друзьям

          Никита очнулся оттого, что заскрежетала, отворяясь, дверь камеры. Циклопы швырнули его на бетонный пол, и он снова потерял сознание. В забытьи мальчику представился огромный, светлый висячий сад с диковинными деревьями, кустами, цветами и с прудом посредине. Над водой, от лилии к лилии, перелетали синие стрекозки, над зелёной полянкой порхали разноцветные бабочки и мотыльки, в изумрудных зарослях деревьев и кустарников щебетали птички. Но как только он пошевелился и застонал, насаждения стали чахнуть, листья опадать, травы и цветы увяли. Он открыл глаза - прозрачные стены и потолок потемнели и сдвинулись. Сад исчез, превратившись в застенок с железной дверью и решёткой на квадратике окна под потолком. И он увидел склонившихся над ним своих недоделанных друзей.
- Ты жив? – спросил Полу-Медвежонок.
- Вроде бы, - прокряхтел Никита и попытался нащупать наушник. Его не было, наверное, он был потерян на арене.
- Всё вышло так нелепо! Бе-е! - увидев, что мальчик открыл глаза, поспешил пожаловаться Полу-Барашек. – Теперь я предстану перед Принцессой в самом неприглядном виде. Увы – в виде шашлыка!
- Увы - рагу, - поправил его полу-мохнатый товарищ по несчастью.
- Рагу, увы, ещё неприглядней, - захныкал Полу-Барашек. – Бе-е.
- А у меня мечта - суметь окончательно превратиться в Медвежонка, - потрясая кандалами, сурово молвил Полу-Топтыжкин. – Хочу встретить смерть по-медвежьи – лицом к лицу. Вернее – мордой к морде.
В это время дверь скрипнула, приоткрылась, и в щёлку пролез маленький Паж.
- Тс-с, - прижал он палец к губам. – Не разбудите стражников. Меня к вам прислала Принцесса. Это живая вода, - показал он графинчик. – Омойте раны и перевоплощайтесь до конца.
Оставив на привинченной к полу табуретке сосуд с волшебной влагой, он улизнул также незаметно, как и появился в кутузке.
Никита, с трудом поднявшись, брызнул живой водой на Полу-Медвежонка. И тут же оковы его, звякнув, упали на бетонный пол, и он начал превращаться в косолапого Топтыжкина. Таким же образом и Полу-Тряпочка стала Барашком. Затем Никита залечил свои раны от побоев. Он хотел было окропить и ссадины от падения на мостовую. Но тут выяснилось, что у Барашка одно ушко не подросло и осталось меньше другого. Пришлось мальчику отдать остатки живой воды другу, чтобы тот завершил превращение. Так и остался Никита с царапинами на подбородке и на локте.

                На казнь?

           Но кажется, мечтам пленников об освобождении не суждено было сбыться. Вскоре в камеру вошёл невысокого роста Циклопчик в прокурорской фуражке.
- Вот ты, - показало крошечное облачко огромной алебардой на мальчика. – С вещами, на выход.
Вещей у Никиты не было. Он заложил руки за спину, как и положено заключённому, и, понурившись, направился к двери. Грозные Охранники беспрепятственно пропустили и его, и сопровождающего в фуражке. И даже взяли на караул. Мальчик был уверен, что его ведут на казнь. «Иначе, чего ради, явился Прокурор? – старался он осмыслить своё незавидное положение. – Интересно, он сам приведёт приговор в исполнение или назначит палача?»
Прокурорчик посадил его в лифт. «Зачем? – лихорадочно соображал Никита. – Наверное, хочет сбросить меня с высоты на камни».
Кабина двигалась медленно. Облачки-Волы, внизу во дворе, лениво ступали по кругу, наматывая на вал железную цепь, и шестерни со скрежетом приводили подъёмный механизм в действие. Циклопчик, то ли от усталости, то ли от нудного подъёма смежил единственный глаз. «А что, если отнять у него секиру и тяпнуть ему по башке?» – мелькнула в голове у Никиты отчаянная мысль. Он даже примерился, соображая, как бы половчее размахнуться в узкой, похожей на гробик, кабинке.
- Но-но! - приоткрыв единственное око, предостерег его Прокурорчик. – Что ты там копошишься? Второго глаза у меня нет, но третий действует! И он в астральной ауре видит все твои мысли. Имей ввиду!
Прокурорские откровения на время смутили Никиту. Но когда тот снова отключился, и даже всхрапнул, мальчик решил рискнуть. Безо всякой задней мысли – чтобы третий прокурорский глаз, не успел обнаружить его замутнённую чакру – он выхватил алебарду из рук Циклопчика и даже занёс её над форменной фуражкой.
- Постой! - сжалось в углу лифта Облачко-Прокурорчик. - Неужели ты не понял, что я – Паж? Я перевоплотился, чтобы стража нас не остановила. Для этого и фуражка.
- Понятненько, - почесал затылок Никита. - А я-то думаю – почему Прокурор и такой маленький? Оказывается – Паж, слуга!
- Мы все здесь слуги у Принцессы, - вздохнул Прокурорчик. - Всех, кто прибывает освободить её из темницы, она заставляет работать на себя – охранниками, поварами, уборщиками. Паж – самая почётная служба.
- Я не собираюсь быть слугой.
- Это зависит не от тебя.
Тут кабина остановилась, и они вышли наружу.

                В гостях у Принцессы

          Циклопчик остался на площадке переделываться обратно в Пажа, а Никита открыл единственную дверь и очутился в темнице, где была заточена Принцесса.
Темница оказалась светлицей – просторной и солнечной. Облачко-Принцесса сидела у окна и рассматривала книжку с картинками. Она встала, и пошла гостю навстречу, заранее протянув руку для приветствия.
Выглядела Принцесса на удивление обычно – ни золотых локонов, ни голубых глаз, ни рюшек, ни побрякушек. Всё как у всех - волосы, серое платье, личико. Лишь её странные зелёные глаза не моргали.
- У меня к вам нижайшая просьба, – сходу, вежливо склонившись, шаркнул Никита своей женской туфлей о паркет. – Даже не просьба, а челобитная, - уточнил он. - Будьте добры, казните меня одного. И высочайше даруйте жизнь моим друзьям – Барашку и Медвежонку.
- Ну почему я всё время должна кого-нибудь казнить? – капризно возмутилась девочка. – Сегодня, например, наоборот, я желаю всех миловать! Высочайше – отсюда, сверху, из башни!
«А голос-то в наушнике её был», - отметил про себя Никита.
- Позвольте, тогда, открыть вам небольшой секрет, - поведал он шёпотом, подвигаясь ближе к Принцессе. - Мы прилетели не просто так. Мы хотим вас освободить!
- Эка невидаль! – отклоняясь, улыбнулась девочка. – Все прекрасно осведомлены зачем вы прибыли – не вы первые, не вы последние. Но сразу предупреждаю – я вовсе не собираюсь освобождаться!
- Боитесь колдуна с длинной бородой, который вас заточил? – оглядываясь по сторонам, прошептал Никита.
- Я запрещаю произносить это слово – заточил! – снова рассердилась Принцесса. - Как будто я перочинный ножик какой-нибудь, или ножницы. Никто меня не затачивал. Башня – это добровольно. - Отодвинув занавеску, украдкой выглянула она в окошко. – Ну, кто, если не я? Кого, скажите, будут освобождать всякие Облачки-Принцы? Вот этот бедолага, например. С утра торчит у ворот. О ком он будет мечтать, если я убегу из башни?
Никита посмотрел вниз и увидел мальчика на велосипеде под стеной Замка.
- Ох уж эти современные освободители, – посетовала Принцесса. – Совершенно не обучены скакать на лошадях! – Она поплотнее задёрнула занавеску. - Сегодня по расписанию я мелькаю в окошке после обеда. И его впустят. Тоже мечтает освободить меня из лап злодея. Опять придётся придумывать всякие испытания. У меня правило - каждому своё. Никакой фантазии не хватает! Башня – мой долг, мой крест, мой тяжкий труд, - притворно вздохнула девочка.
- Ну, и кому тогда нужны эти ваши испытания? Если вы всё равно не хотите освобождаться? – удивился Никита. - И собираетесь сидеть в этой башне безвылазно?
- Вам нужны, вам! – высочайше расхохоталась Принцесса. – А вы, кстати, не прошли ни одной проверки. Вырядились на дармовщинку. Сцапали от жадности чужую награду. Я уж не говорю про потасовку. Из-за этого вашей поражения я истратила уйму драгоценной живой воды!
- Так они на меня на вдвоём! Ещё и с битами! – возмутился Никита.
- А вы как хотели - вообще без трудностей? Тогда напрасно летели в этакую даль. Возьмите подзорную трубу… - Вручила она её Никите. - Взгляните на землю… Настройте стёкла на парк… на пляж… на клуб… настройте, настройте... Видите - толпы принцесс! Толпы! С ними всё без всяких испытаний. Бывают, конечно, и там небольшие загвоздки. Всё-таки принцессы, хоть и приземлённые. Всё-таки тоже ждут принцев. И желательно на белых конях… Ах, некоторые из них просто прелестны! - взяла она из рук Никиты трубу и тоже уставилась вниз. - Но никого-то им не видать. Как своих ушей. Глупышки! Весь фокус в том, что Принцы витают в облаках. А второй фокус в том, что им обязательно надо что-то совершать! Да подавай им нечто непременно геройское… Вон, смотрите, ещё один спешит… - показала Принцесса на суетящееся вдали Облачко.
- Хорошо, пусть будет так, - согласился Никита. – Но зачем вы превращаете их в слуг, а некоторых в Чудовищ?
- Я?! Превращаю! – даже взвизгнула от возмущения девочка. – Сами мечтают служить! Чудовищно влюблены! – Принцесса неожиданно расширила свои зелёные, как у ведьмы, глаза. – Однако хватит о других. Давайте решим вашу судьбу. Я бы пока определила вас даже не в слуги, а в ученики слуг. Например, в помощники Повара. Говорят, там кого-то слопала вчера Акула… Или Библиотекаря... Ох уж эти книжные червяки, один за одним, так и сохнут от своей неземной страсти, – притворно всхлипнула она. – В охрану не предлагаю - и так желающих хоть отбавляй. Да и вы не одноглазый – слишком много замечаете. Кстати! – воскликнула девочка. - Мой полотёр вчера покончил с собой. Мы, видите ли, не заметили в их работе особого блеска!
- Как покончил с собой? – поразился Никита.
- Очень просто - превратился в паркетину, - равнодушно уточнила Принцесса. – Пожелал, чтобы я каждый день, отныне, попирала его своей ножкой. У этого Велосипедиста, - снова отодвинула она занавеску, - тоже надо не забыть спросить, умеет ли он тереть мастику?
- Но это же чудовищно! – воскликнул мальчик. - Заставлять влюблённое облачко елозить щёткой! – И он с опаской глянул на паркет под ногами: «Ну и Замок! Ну и ну!»
- Видите ли, - продолжала задумчиво Принцесса. – Витающие в облаках всегда мечтают совершить какой-нибудь подвиг. И обязательно дерзновенный, и в мою честь. Но с кем здесь сражаться? Все и так за меня. Вот и приходится выдумывать для них всякие должности - каждому своё. А потом хвалить. Безудержно. Я так устала… Но давайте кончим наше дело. Время не ждёт, - Принцесса снова вытаращилась на пришельца изумрудным немигающим взором. – Так и быть, назначаю вас особо приближённым Пажом. Тем более и штанишки подходящие у вас уже есть, - усмехнулась она на буфы.
- Вы знаете, и Пажом не хочу, - без колебаний ответил Никита. – Вы сегодня высочайше повелели всех миловать, - снова шаркнул он туфлей. - Так начните с меня - отпустите. И моих друзей. Держите слово.
- Ну что ж, - через силу улыбнулась Принцесса. – Слово есть слово. Тогда приём окончен. Время! Мои слуги не позволяют мне никого привечать. Чудовищно ревнивы. Погостить тоже, сами понимаете, не приглашаю – я не свободна. Прощайте, прощайте. Расстанемся друзьями. Я махну из окошка платочком, когда мой Замок будет пролетать над вашей дачей. Надеюсь, всё же увидеть вас в своей свите…
И она снова расширила свои зелёные, немигающие глаза. Но Никита этого уже не видел – он изо всех сил жал на нижнюю кнопку лифта.
Через несколько минут и он, и Медвежонок, и Барашек, на всякий случай в виде Лоскутка в когтистой лапе надёжного друга, вылетали из ворот Замка. Друзья по пути чуть не сшибли с ног Облачко-Велосипедиста, почти истаявшего на солнцепёке от тоски.