Ген мужества
Фантастический роман
Часть первая
Островок Надежды
1. Воскресшие из павших
«О, господи! Как болит голова! Буквально лопается по швам… Где я? Что со мной?.. Не могу открыть глаза… не открываются. Черт! Черт!! Не могу…»
- Очухался, кажись. Ишь, задергался… – произнес кто-то хрипловатым голосом.
- Скажешь тоже, задергался. Глаза открыть пытается. – Голос второго – сочный молодой баритон, в котором отчетливо звучат нотки заносчивости.
- Я и говорю: глазами задергал.
- Веками.
- Ну, веками… Эй, служивый! Давай, открывай свои глазоньки.
«Кто это?.. Кто эти двое? Голоса незнакомы… А я? Я-то кто?..»
- А ты ему помоги. Лицо от крови ототри, - посоветовал заносчивый.
- А ты чего раскомандовался? Взял бы, да оттер, не переломился бы чай. Али ты свои наманикюренные пальчики в крови испачкать боишься?
- Крови не боюсь, но я не фельдшер и не лазаретный служитель какой-нибудь. Я - гусар!
- Ну и что, гусар? Если я пехотинец, так вся грязная работа на мне должна быть?
- Не хочешь, не оттирай. Сам, когда в себя придет, ототрет.
«Господи! Где я? Кто я? Что со мной?»
По лицу провели влажной тряпкой. Было не больно, даже наоборот - приятно. А болело где-то внутри сбоку, с правого боку. Но уже не так сильно, боль затихала.
- Воды мало, не оттереть. Кровяка коркой схватилась, - сказал хриплый. - Ему бы вообще башку в ведро с водой окунуть, чтоб отмокла сперва.
- Эка хватил, Семен - ведро! У нас на все про все только одна бутыль… Эй! Эй, Семен, ты много-то не лей.
- Ты чего, жадничаешь?.. – удивленно произнес Семен. - Для кого тебе воды жалко? Для пацаненка тяжко раненого? Ты же солдат, Прохор Егорович, а солдат, он… Видать, не про тебя поговорка – «солдат ребенка не обидит».
- Нашел ребенка! Этому бойцу лет двадцать, не меньше, - заметил Прохор Егорович. – И не рядовой. Унтер-офицер. Капрал что ли?
- Младший сержант. Все одно, ребенок. Вот тебе сколько?
- Двадцать шесть весной тринадцатого должно было исполниться.
- Вообще-то, тоже ребенок еще сопливый. А мне поначалу показалось, ты постарше будешь...
- Это ты меня сопливым ребенком назвал?! Да у меня за плечами Аустерлиц, Гейльсберг и Фридланд! Да Бородинская битва! Я в рейде кавалерии Уварова с казаками Платова участие принимал! И погиб в этом рейде геройски. А до войны в четырех дуэлях честь свою отстоял! Да за такие слова!..
- Что, на дуэль вызовешь? Ха-ха-ха! Ну, ты меня уморил, гусар! Дуэль! Все равно – не я тебя, не ты меня. Мы ведь уже мертвые. Да и нечем нам биться – оружия-то тю-тю. Разве что на кулачках… О, кажись, очухался, глаза открыл… Эй, давай поднимайся, служивый. Рассказывай. Ты, видать, из будущего сюда припожаловал, такой амуниции мне встречать не приходилось... Двое из прошлого, один из будущего, ну, дела…
Боец в камуфляже, слегка забрызганном каплями крови (вся кровь была на лице и в волосах), приподнялся на локтях и с изумлением уставился на незнакомцев. Эти двое сидели напротив него на низкой кушетке, обтянутой белым синтетическим материалом. И он сам лежал на такой же кушетке.
Один из незнакомцев, тот, которого по всей вероятности звали Семеном, старший по возрасту (на вид - лет около сорока) держал в руке окровавленную тряпку. Одет он был в вылинявшую гимнастерку с пагонами, на которых краснели т-образные старшинские лычки, и в такие же линялые, почти белые штаны. На ногах – стоптанные кирзачи, пилотка без звездочки заткнута за ремень. Прическа – полубокс.
Второй, Прохор Егорович, как назвал его старшина Семен, словно сошел с иллюстрации из романа Льва Толстого «Война и Мир» - молодцеватый гусар с пушистыми бакенбардами и такими же пушистыми усами, облаченный в красный доломан и красный ментик с отделкой их черного бобрового меха. А чакчиры на нем были синие с ярко-желтыми продольными узорами на бедрах. Узоры резко выделялись на синем фоне и своей яркостью резали глаз. Высокие сапоги со шпорами сияли девственной чистотой, а кушака и кивера на гусаре не было.
«Кивер, доломан, чакчиры… Откуда я это знаю? Может, я тоже… гусар?.. О, господи, кто я?!..»
- Я кто? – спросил боец в камуфляже.
- Это тебе лучше знать, - сказал Семен.
- Но я не помню…
- Вспомнишь, - пообещал гусар, - мы же вспомнили. Хотя и не сразу. И ты вспомнишь. Да ты уже, наверное, вспомнил кое-что. Как тебя зовут, вспомнил?
- Кажется… Стасом. – Парень облегченно выдохнул и улыбнулся, радуясь обретению имени. - Точно – Станислав!
- Вот! Я же говорю, сейчас мигом вспоминать начнешь.
- Я что, умер?
- Все мы здесь такие, - со вздохом произнес Семен, - убитые на поле брани. Меня Семен Семенычем кличут. По фамилии Воробьев я. Но ты можешь просто Семеном звать. На подступах к Берлину меня, стало быть, осколком в грудь шандарахнуло. Ишь? – Семен оттопыренным большим пальцем указал на свою грудь.
Стас опустил взгляд и увидел буроватое пятно на левой стороне гимнастерки. Пятно явно пытались застирать, но по причине малого количества воды, получилось плохо. И еще он заметил свежую штопку черными нитками.
- А это наш гусар, – Семен кивнул на товарища, - Прохор Егорович, штабс… как там тебя Прохор Егорович?
- Штаб-ротмистр Лейб-гвардии Гусарского полка его величества Александра первого, Сокольский Прохор Егорович, - представился гусар, резко кивнув головой. Черный витой локон упал на глаза; гусар убрал его пальцем, подкрутил ус. – Сложил голову на Бородинском поле.
- А куда тебя угораздило, рассказывать не станешь? – ехидно спросил Сокольского Воробьев. – Али стыдишься? Мне вот не рассказал до сих пор. Небось, в место, какое ни то потаенное, а?
- Ты не спрашивал, - парировал гусар и, откинув ментик, продемонстрировал Станиславу и Семену пятно крови на красном доломане. Красное на красном не очень заметно, но кровь, высохнув, потемнела, а потому пятно было вполне различимо. В отличие от гимнастерки Воробьева, прореха в доломане была не заштопана. Ну, ясно, не гусарское это дело - шитье.
– А хоть бы и в жопу, так что? – сверкнул глазами на Семена гусар. - Боевых ран и шрамов офицеру и дворянину стыдиться не след… Извольте взглянуть, вот сюда меня угораздило, сударь, - он снова повернулся к Стасу, - в самое сердце. Итальянец улан проткнул меня копьем, когда мы с моим эскадроном в составе конницы Уварова, выполняя приказ главнокомандующего, фельдмаршала Кутузова Михайло Илларионовича… а впрочем, неважно. Умер я на месте, да вот почему-то здесь оказался… Лежу и ничего не пойму. Один, вокруг все незнакомое, странное. Светло как днем. И никого рядом. На лазарет не похоже. Решил, что на том свете нахожусь… Потом сотоварищ объявился.
Стас посмотрел на Семена, но тот отрицательно качнул головой:
- Не, не я, вон тот вторым был, – Семен, криво усмехнувшись, оглянулся, и Стас проследил за его взглядом – в помещении, где они находились, был еще и четвертый. Он лежал на дальней кушетке, с головой укутавшись шинелью и, по всей вероятности, спал. – Поручик Орлов, белогвардеец. Белая кость, голубая кровь. Дрыхнет как сурок, - хохотнул старшина.
- Я не сплю, - глухо подал голос поручик Орлов.
- Так присоединяйся к нам, - позвал Семен, - тут у нас новый член образовался, четвертый…
Орлов не ответил, только дернул плечом под шинелью.
- Голубая кровь, - снова повторил Воробьев.
Окон в помещении не было, а в одной из стен угадывался контур дверного проема. Низкий белый потолок - не крашеный, натяжной, скорей всего, посредине большой растровый светильник дневного света, гладкие идеально ровные стены со светло-серым покрытием.
- Что-то не очень все это смахивает на загробный мир. Но и на госпитальную палату эта комната тоже не похожа – ни капельниц, ни каких других медицинских причиндалов… Может и правда, предбанник рая? – усмехнулся Стас.
Штаб-ротмистр пожал плечами:
- Честно сказать, милостивые государи, я себе свою смерть как-то иначе представлял. Думал, ангелы встретят и с песнопениями к боженьке отведут. А он уж решит, куда меня определять - в рай, за геройства во славу Отечества или в ад - за земные прегрешения…
- Загробного мира нет! – решительно перебил Сокольского Воробьев. – И рая никакого нет, и ада. И вообще – бога нет. Это все поповские сказки! – Он глянул на Стаса. – А ты, парень, из какого времени сюда пожаловал? Из будущего, али еще откудова?
- Да вроде… из будущего. Я так понял, тебя, Семен, в тысяча девятьсот сорок пятом… ранило?
- Ага. В ём. Весной сорок пятого года дело было. Однако в самом конце войны. Осталось чуть, да… Только не ранило меня, а убило напрочь. Осколком, я же рассказывал, прямиком в мотор.
- Хорошо, - нехотя согласился Стас, - убило. А… - Стас замялся, не зная, как обратиться к дворянину Сокольскому, все же решил не выкать, - а тебя, Прохор, улан из итальянской бригады генерала Орнано в восемьсот двенадцатом на пику взял?
- Двадцать шестого августа одна тысяча восемьсот двенадцатого года, - подтвердил гусар, спокойно восприняв такое свойское к нему обращение, даже, напротив, с уважением взглянув на Стаса, подивившись его осведомленности.
А Стас уже не удивлялся, вспомнил, что когда-то был студентом исторического факультета Полыноградского гуманитарного университета. Да не доучился, отчислили за недостойное поведение. Впрочем, поведение было вполне достойным – Стас вступился за честь своей однокурсницы и крепко накидал одному любвеобильному преподу, который имел наглость предложить Светке (так звали сокурсницу) оценку «отлично» за весь курс истории Древнего мира в обмен на романтический вечер. Причем, очень категорично предложил, сказал, что без интима, экзамен ей не сдать ни за что на свете, уж он постарается. Со Светкой у Стаса ничего не было, но он считал себя джентльменом и немного… гусаром. А препод не был ни джентльменом, ни гусаром, зато был близким родственником ректора. Стаса выгнали. А Светку тоже вскоре отчислили из университета за неуспеваемость. Нет справедливости в жизни!..
- Седьмого сентября по новому стилю, - машинально перевел Стас дату. – Выходит, что для вас, мужики, я из будущего. В двухтысячном меня… - Стас запнулся, не зная как сформулировать это событие; признать себя мертвым ему не хотелось, - ну, в общем…
- Убило, - подсказал Семен. – А этот, - Воробьев кивнул на поручика Орлова, - мне ничего о себе не рассказывал. С гусаром о чем-то шушукались, когда я в себя приходил. Ему, видать, со мной разговаривать происхождение дворянское не позволяет. С гусаром - да, а со мной…
Поручик резко откинул шинель, встал и подошел к ним.
На вид ему было около тридцати или чуть больше. Бледное мужественное лицо – прямой нос, впалые щеки, брови вразлет и неожиданно яркие синие глаза. Однако ни радости, ни печали в них не было.
- Происхождение тут абсолютно не причем, - спокойным размеренным тоном сказал он и, на секунду задумавшись, добавил: - Теперь не причем. Мы нынче все четверо в одинаковом положении. И происхождение нынче у нас одно – из покойников мы. А молчал… потому что худо мне было. Непросто, знаете ли, господа, узнать, что ты родину потерял.
- Ты жизнь свою потерял, - возразил Семен, - а родина… что ей сделается? Это ведь Россия! Россия стояла и стоять будет! Мы ее ни французу, ни вам, белопузым, ни Гитлеру не отдали. Пинками до самого Берлина фашистскую сволочь гнали! Кстати, - Семен посмотрел на Стаса. – Меня двадцать второго апреля сорок пятого убило, война еще долго продолжалась?
Стас покачал головой:
- Недолго… – быстро посчитал в уме, - через шестнадцать дней закончилась. Девятого мая – День Победы. Это святой день. В России девятого мая всегда военный парад проходит, и праздничный салют дают.
- Да, чуточку… - с досадой произнес Семен, - совсем маленько не дожил я. Всю войну прошел, четыре года считай, а до дня победы… эх!
Воробьев замолчал, и все молчали. Прохор со Стасом сочувственно смотрели на Семена Воробьева, который вдруг заморгал глазами и стал суетливо шарить по карманам. Во взгляде синих глаз Орлова сочувствия не было, но Стас успел заметить, что поручик вообще особой эмоциональностью не отличается.
- Поручик Орлов, - прервал он молчание и кивнул, представившись, – Юрий Андреевич. – Добавил тихо: - Убит при взятии Царицына. Прошит пулеметной очередью в августе одна тысяча девятьсот восемнадцатого года.
- При взятии кого? – не расслышал Семен Воробьев, который в этот момент громко сморкался в найденный наконец-то носовой платок по размеру пригодный для портянки.
- При взятии Царицына, - не повышая голоса, повторил Орлов.
- Теперь этот город называется Волгоградом, - машинально пояснил Стас.
- Что еще за Волгоград? – нахмурил опаленные брови сержант.
- Ну… в твое время, Семен, он назывался Сталинградом.
- Во как! – удивился Воробьев. – А зачем переименовали?
- Долго рассказывать. Потом как-нибудь…
- Вот же, суки! На хрена надо было великий город имени великого вождя лишать?! – В голосе Воробьева прозвучало истинное негодование, а смотрел он на Стаса. - Ну, да ладно, позже разберусь я тут с некоторыми… И чё? – Семен повернулся к Орлову. – Взяли вы Сталинград?
Орлов пожал плечами, а Стас сказал, вспомнив:
- Все попытки белоказачьей армии не имели успеха. С июля восемнадцатого по февраль девятнадцатого их было несколько. Кажется… нет, не помню, сколько конкретно. Красная армия отстояла город.
- Во! – Семен показал Орлову длинный кукиш с черной каемкой грязи под ногтем. – Мы всегда побеждаем. И Гитлер хотел Сталинград взять, а вот ему! И тебе тоже, – старшина перевел свой кукиш Стасу, и повертел им возле его носа, выказывая свое презрение, словно именно он, этот парень из будущего, являлся инициатором переименования города-героя, - за Сталинград!
- Господа, - вступил в разговор, молчавший доселе гусар Прохор Егорович Сокольский, - извольте прекратить ненужную пикировку. Нам еще Стас о себе ничего не рассказывал. А, судя по всему, он уже многое вспомнил.
- Да, - грустно сказал Стас, - вспомнил. Наверное, все вспомнил. Вот только чем и куда меня?.. Помню взрыв, а потом темнота. Боли не почувствовал, а когда очнулся, голова трещала так, что мочи не было.
- Вот в голову тебя и садануло, куда же еще, – заметил Семен. – Осколком само собой.
Стас пощупал голову и посмотрел на свои пальцы, покрывшиеся коричневой пылью засохшей крови.
- Вроде цела. И не болит уже совсем…
- Заросла рана-то, - сказал Семен, - а была о-го-го, здоровущая! Заросла, потому и не болит.
- Как это заросла? – удивился Стас.
- А вот так. – Воробьев скинул ремень, нахлобучив пилотку на голову, и потянул кверху край гимнастерки вместе с белой нательной рубахой, от низа которой был оторван большой кусок. Стас понял, что обрывок этот был использован Семеном для обтирания от крови его лица. Семен продемонстрировал Стасу и двум другим зрителям свой впалый живот и худую грудь. Раны от осколка в области сердца не наблюдалось. – Вот здеся…, - он повернулся боком, показывая уродливый шрам под частоколом ребер справа, - отметина осталась. Это меня в сорок четвертом пулей из шмайсера задело, скользом чиркнуло. Рана пустяковая, а заживала долго. Видать, зараза какая-то в нее попала. Болело, гноилось, вот и выболело. Еще старые шрамы показать могу – все на месте, я проверял, даже от аппендицита шрамик. Это еще до войны… А свежей раны нету.
- А может, ее и не было? – усомнился Стас.
- Скажешь тоже! Была. А потом заросла. Подтверди, гусар.
- Истинный крест, - кивнул Прохор.
- И у тебя была, - сказал Воробьев.
Прохор снова кивнул, подтверждая слова Семена.
- Ты дальше рассказывай, - поторопил Воробьев. – Интересно же! С кем воевал? Что за супостат на этот раз на Россию нашу матушку напал?
- Да собственно… с Чечней война идет...
- С кем? – округлил глаза Воробьев.
- С Чечней.
- Да ты что?! Чеченцы теперь враги нам? Это как же? Такие ребята бравые да удалые! У нас в роте трое бойцов было чеченов. Нет, вру, двое, один ингуш. А во всей Советской Армии?! Много. Бок о бок с ними сражались, родину от фашиста защищали. Одна у нас с чеченами родина – Советский Союз… Друг у меня, Руслан Мадаев - чеченец - настоящий друг, верный. Из одного котелка хлебали, одну самокрутку на двоих курили. Да что там самокрутка! Он меня от смерти не раз спасал, а я его… - Воробьев опустил голову. - Убило Русю в сорок третьем… - и тут же снова вскинул на парня горящий взгляд: - Как же так?! Как такое случилось, что чечены вдруг врагами нам стали?..
- Понимаешь, Семен… - Стас задумался. - Давно все это началось. Ведь я не на первой, я на второй кавказской войне… погиб. Все дело в политике. Сначала Дудаев… - Стас замолчал и, вопросительно взглянув на сотоварищей, предложил: - В общем, долго придется рассказывать. Может, как-нибудь в другой раз?..
- А что это ты, Стас, нас завтраками кормишь? – взъерепенился Семен. - Про Сталинград потом, про Чечню потом. Скрытный ты какой-то… А может, ты не за Россию голову сложил? А, Стасик?.. Может, ты против Советского Союза воевал? – Взгляд старшины Воробьева загорелся недоверием. – Как этот… белогвардеец?
- Я за родину воевал, - спокойно возразил Орлов, - за Россию.
- Знаю я, за какую Россию ты воевал, - махнул рукой Воробьев. – Не за Россию ты воевал, а за богатство, за барахло свое.
Орлов усмехнулся кончиками губ и пожал плечами - спорить с Семеном казалось ему занятием глупым и бесперспективным.
- Или может, ты скажешь, за идею воевал? – не унимался Воробьев. – Тогда почему так хреново? Выперли мы всю белогвардейскую нечисть из России. Кто из вас, из дворян, да князьев в живых остался, все кто куда разбежались. Кто в Париж, кто в Константинополь. Попердывали оттудова, не без этого. Да только Советский Союз, - Семен поднял сжатый кулак, - это сила! Его не запугать никому и не разрушить!
- Может, я тебя расстрою, Семен, - сказал Стас, сочувственно посмотрев на Воробьева, - но Советского Союза уже нет.
- Как нет? – охнул сержант и заморгал глазами.
- Лопнул Советский Союз в девяносто первом. Все республики пожелали стать независимыми и разбежались. Теперь в каждой стране свой президент.
- Президе-е-ент? Это как в Америке что ли? – спросил огорошенный таким страшным известием Семен.
- Вроде того. А Чечня от России не отделилась, осталась в составе. Но… толку-то, - Стас махнул рукой.
- Остаться остались, но сделались врагами, - догадался поручик Орлов.
- Не все чеченцы враги, - принялся объяснять Стас, – только боевики. Бандиты, то есть. А мирные жители – нормальные, лояльные России граждане. Им там, в Чечне, тоже не сладко. Бандиты своих прессуют не меньше, чем наших… Нет, ну не так, конечно. Русских они вообще ненавидят. А нефть из нефтепроводов и скважин воруют, нашу, российскую, между прочим. Наркотой всю страну завалили, фальшивыми деньгами. Людей похищают и выкуп требуют. А если у родственников денег на выкуп нет, над пленниками издеваются, в ямах их держат, работать на себя заставляют от зари и до темна за глоток воды и кусок хлеба. А потом головы им отрезают, а мужикам еще и яйца! Это что, терпеть все? Вот и решил наш президент порядок навести.
- И что, - спросил Орлов, - с кем Россия еще воюет в настоящий момент?
- Больше не с кем. Но отношения… я бы не сказал, что они у нас со всеми соседями хорошие. Понимаете, Юрий Андреевич…
- Можно просто – Юрий, - разрешил Орлов.
- Понимаешь, Юра, все хотели независимости, они ее получили. А что дальше? Экономически-то все республики от России зависели. В одиночку политику вершить – умельцы нашлись, а экономика… тут вопросы. Жрать нечего стало, кого-то обвинить в этом надо. Не себя ведь, любимого. А кого проще всего? Россию, конечно: Россия такая, Россия сякая…
- Ну, дела, - сказал Семен. – Советский Союз развалили, со всеми перессорились… А Украина? А Белоруссия?! С ними-то как? Они же братья наши, славяне.
- Ну… - замялся Стас.
- Понятно, - выдохнул Воробьев, - просрали родину.
- А ничего хорошего и не могло получиться, - заявил поручик Орлов, – если за управление государством берется всякое быдло.
- Ты кого быдлом назвал?! – подскочил Семен и двинулся с кулаками на поручика Орлова. – Ты Ленина и Сталина быдлом обозвал?
- Господа! Господа! – Гусар Прохор Егорович Сокольский встал между ссорящимися.
- Ты кого господином назвал?! – услышав оскорбительное, как ему казалось, обращение, Семен тут же переменил объект атаки, но драку начинать не спешил. – Я тебе не господин, запомни это штабс-капитан!
- Штаб-ротмистр, - поправил Прохор. – Хорошо, не господин. Как прикажешь к тебе обращаться?
- Зови меня товарищем, - гордо заявил Воробьев. – Товарищ старшина или товарищ Воробьев.
– Хорошо, товарищ Воробьев… И все-таки, не надо так жарко выяснять отношения. И вообще не надо. Не самая подходящая ситуация для драки. Нам, господа… и товарищ Воробьев, о другом сейчас подумать надобно.
- Тебе надобно, ты и думай о чем хошь, - огрызнулся Семен и, вспомнив, заметил: – А не ты ли, гусар, меня на дуэль надысь вызвать собирался?
- Про дуэль это ты, товарищ Семен, сам придумал, у меня и в мыслях такого не было.
- Как это не было?! Ты говорил: за такие слова на дуэль вызывают.
- О дуэли я ничего не говорил, - повторил Прохор и, видя, что Семен немного остыл, продолжил: - Итак, господа, предлагаю прекратить разного рода пикировки и поразмышлять вот над чем…
- Над чем? – тут же спросил Семен, которого всего лишь несколько секунд назад совершенно не заинтересовало предложение Сокольского подумать.
- Во-первых, - гусар стал загибать свои длинные сильные, но излишне красивые и ухоженные, по мнению Семена, пальцы, - зачем мы здесь? Второе: где это – здесь? И, наконец, почему именно мы?
- Ответ на третий вопрос кажется мне наиболее простым, - немного подумав, сказал поручик Орлов. – Вернее, это не ответ, но есть нечто, объединяющее всех нас. Все мы полегли на полях сражений, отдав свои жизни за родину. Еще конкретней – за Россию.
- Это ты что ли за Россию жизнь отдал? – с вызовом спросил Воробьев, хмуро глядя на Орлова.
- А почему нет? – пожал плечами Прохор Сокольский. – В моем и в твоем, Семен, случае все очевидно. Чужеземец напал на Россию, мы встали на ее защиту и погибли геройски. Но и Юрий Андреевич защищал родину, ту родину, которую он считал своей и единственной. И не важно, кто был его врагом. И Стас… Хоть он и не с чужестранными захватчиками сражался, а с жителями своей страны, но...
- Ну, не только, - покачал головой Стас. - На стороне чеченцев много иностранных наемников воюет. Хаттаб, например, араб. Сука бородатая! Да там полно арабов и прочих мусульман.
- …Стас тоже родину защищал. Мирных жителей, россиян.
Воробьев хмыкнул, но промолчал.
- Итак, господа, - продолжил Сокольский, - здесь собрались воины - патриоты России. Погибшие воины…
- Мужики! – в голову Стаса пришла неожиданная мысль. - У меня есть еще одна версия. Правда, она… как бы это сказать?..
- Говорите, Станислав, - подбодрил его Орлов. - Чем больше версий, тем короче путь к истине.
- А что если нас по птичьему признаку сгруппировали?
- Как это? – не понял Семен. – По какому такому птичьему признаку? Ну-ка, ну-ка. Про ангелов с их песнопениями я уже байку тут слушал. Чего еще про птичек расскажете?
- Все просто, - стал объяснять Стас. – Ты Воробьев, Прохор - Сокольский, Юра – Орлов.
- А ты? – спросил Семен.
- Да, кстати, - заметил Сокольский, - по фамилии ты не назвался.
- У меня смешная фамилия. Я Филин. Станислав Иванович Филин.
- Как?
- Фи-лин, - по слогам повторил Стас и посмотрел на реакцию товарищей. Прохор крякнул, Юра опустил глаза и почесал нос, спрятав улыбку в ладонь. Семен, казалось, не понял.
- Ну и что? – сказал он. – Что здесь такого смешного? Не согласен.
- С чем ты не согласен? – спросил его Орлов.
- Чем это филин смешней воробья?
- Если ты, Семен претендуешь на самую смешную фамилию, - с улыбкой сказал Сокольский, - что ж, я не против. Пусть твоя фамилия самая смешная. Однако в замечании Стаса что-то есть, господа.
- Но не думаете же вы… - начал поручик Орлов, но его слова были прерваны внезапным появлением на свободной кушетке человека в средневековых доспехах и в белом балахоне с вышитым крестом на груди. Рука в железной перчатке сжимала цилиндрический шлем с алым плюмажем, с короткими острыми рожками и с прорезью для глаз. Длинные спирали белокурых волос падали на лицо и, переплетаясь с бородой, закрывали его целиком.
Все четверо изумленно уставились на пришельца, но тот вдруг стал быстро таять и вскоре исчез. Вместе со шлемом и перьями.
И тут же на его месте появился другой, одетый в черную куртку с глухим воротом, черные брюки и черные лакированные штиблеты. На глазах – черные очки. Он полежал на кушетке неподвижно секунд десять, потом его рука, на которую, кстати, была натянута черная кожаная перчатка, судорожно, короткими механическими рывками потянулась к очкам. Снять очки черный человек не успел, так как вдруг тоже бесследно растаял, уступив место… даме.
Незнакомка оказалась молодой соблазнительной блондинкой и предстала перед изумленной публикой неглиже. Белье на девушке было довольно странное - кожаное с металлическими бляшками и с шипами на них. А на нежные предплечья и голени стройных ног были прицеплены щитки, тоже кожаные и тоже сплошь в шипах. Впрочем, этот необычный наряд был не столько странен, сколько дополнительно придавал веса и без того льющейся через край сексуальности новоявленной. Блондинка силилась открыть глаза, и если бы ей это удалось, то они (Стас в этом совершенно не сомневался) оказались бы ярко-голубыми и бездонными как весеннее небо.
Девица застонала, да так жалостно и вместе с тем призывно, что троих джентльменов (Семен остался сидеть на кушетке, недоуменно скривившись и почесывая затылок) мигом смело со своих мест и толкнуло к кушетке, на которой страдала прекрасная воительница.
Первым оказался штаб-ротмистр. Он хотел приподнять страждущую за плечи, однако его руки прошли сквозь девичье тело.
В ту же секунду незнакомка исчезла.
- Что это было? – гусар изумленно посмотрел на товарищей.
- Кто его знает! – Стас был потрясен не меньше Сокольского. – Баба в бронированном лифчике, рыцарь средневековый, и этот… человек в черном… агент Смит. Фантомы какие-то. Такое впечатление, что все они - персонажи компьютерных игр.
- А это что еще за ерундовина, – недоуменно спросил Семен Воробьев. - фантомы, игры какие-то?..
Стас не ответил, посмотрел на стену, в которой был заметен проем и подумал: «На все вопросы нам скоро должен кто-то ответить. Иначе…» Что будет, если обитатели здешнего мира не придут и не ответят на все накопившиеся вопросы, Стас не сумел предположить.
- Я что-то есть захотел, - сказал он.
- Я уже давно хочу, - грустно откликнулся Прохор.
- А вы о жратве не думайте, - предложил Семен. – Вот я не думаю…
- И что, - спросил Сокольский, - не хочешь?
- Почему? Хочу. Просто не думаю. Вот закурить бы сейчас - это дело!
- А ты не думай о табаке, - подколол Семена Прохор.
- Господа! – сказал Орлов, - а ведь мы живые. Мертвые, как известно, есть не хотят.
- И не потеют, - саркастически заметил Семен. – А кому известно? Ты что, уже был однажды покойником?
Легкое шипение заставило всех повернуться к дверному проему.
На пороге стоял мужчина средних лет и далеко не спортивной фигуры, несовершенство форм которой не мог скрыть даже балахонистый комбинезон светло-серого цвета. У вошедшего наблюдались серьезные залысины, короткая прическа тусклого пепельного цвета смахивала на лишайник. Глаза были под цвет прическе и балахону – серые, без блеска. Маловыразительный облик дополнялся скошенным безвольным подбородком.
- На ангела не похож, - тряхнул кудрявой головой гусар.
- На боженьку тоже не тянет, - подхватил Стас.
- Ты кто? – спросил Семен.
- Здравствуйте. Добро пожаловать в наш мир, который теперь и ваш тоже, - изрек незнакомец. - Меня зовут Федором Джоновичем…
- Интересное сочетание: Федор и вдруг Джонович, - заметил Стас. – Или Джонович – это фамилия? Ты не югослав случаем?
- Отчество, - сказал Федор Джонович. – А фамилия моя чисто русская - Скворцов. Но мы редко называем друг друга по фамилии и еще реже величаем по отчеству. Обычно просто – по именам. Меня вы можете называть Федором. Итак, я готов ответить на все ваши вопросы. Но вначале…
- Федя, мы на Земле? – не дал договорить Скворцову Стас.
Скворцов кивнул, но, вдруг погрустнев, сказал:
- Точнее, под землей.
- Так это ад! – воскликнул Сокольский.
- Ад?.. – задумался Федор. – Ах, да… Нет, это не ад, не преисподняя, как вы это называете. Я обо всем вам расскажу, но вначале…
- Год нынче какой на дворе? – спросил Стас.
- На дворе?.. – не понял Федор.
- Ну, в смысле, в каком времени мы оказались? Какой год сейчас?
- Две тысячи двести девяносто пятый.
- Фью! – присвистнул Сокольский.
- Ни фига себе! – чему-то обрадовался Филин. – Вот нас занесло, мужики!
- А нам тут есть дадут? – неожиданно спросил Воробьев, который сам предлагал недавно о еде не думать.
- Да... люди из глубокого прошлого страдают отсутствием деликатности, - тихо и не совсем внятно произнес Федор, по-видимому, он разговаривал сам с собой. - Эту особенность надо учесть при дальнейшем общении. А впрочем, их несдержанность говорит о том, что наши предположения…
- Чего ты там бормочешь? Я вопрос задал: харч будет?
- Естественно. Все будет – и еда, и все остальное. – Федор почему-то обиженно засопел – вот-вот расплачется. - Только я попросил бы вас: не перебивайте меня, пожалуйста. Вы меня все время перебиваете, не даете слова сказать.
- Говорите, Федор Джонович, мы будем соблюдать приличия, - пообещал за всех Орлов. Семен сердито сверкнул на поручика глазами, но промолчал. – Лишь один вопрос. Последний.
- Хорошо, - разрешил Федор, вздохнув, - задавайте.
- Мы живые?
- Я отвечу коротко: да, живые… А теперь, если позволите, я скажу то, что хотел. – Федор перевел дух. - Прежде чем приступить к пространным объяснениям и ответить вам на все накопившиеся вопросы: где вы находитесь, почему именно вы сюда попали, а, главное – в чем заключается ваша миссия, я должен сопроводить вас в санитарный бокс.
- Это еще зачем?! – не удержался от вопроса Семен.
- Мы возьмем у вас образцы крови, слюны, клеточной ткани… ну, еще кое-что. Не волнуйтесь, это совершенно безболезненно. Но необходимо. Надо провести анализы на предмет обнаружения явных и скрытых заболеваний, чтобы исключить возможность проникновения в наш мир извне какой-либо инфекции.
- А если мы заразные, нас того? – Семен резанул себя по горлу ребром ладони.
- Ну что вы, - улыбнулся Федор, - нет, конечно! Если какие-то отклонения от нормы будут выявлены, вас быстро излечат, - он подозрительно взглянул на Семена, который в этот момент чесал затылок. Семен заметил этот взгляд, и чесаться перестал, – выведут паразитов, в случае их обнаружения, естественно. Короче говоря, вас приведут в норму, и в наш мир вы войдете совершенно здоровыми и чистыми. Вам выдадут новую одежду…
- Я бы хотел оставить эту! – гордо заявил Прохор и щелчком сбил несуществующую пылинку на обшлаге своего ментика.
- Да-да, - поддакнул Семен. – И мне моя гимнастерка дорога как память. И ремень тоже. И сапоги.
- Вашу старую одежду продезинфицируют и вернут. Но, я думаю, что в новой одежде вам будет намного удобней жить и работать.
- Вы нас на себя работать заставите? – спросил Стас. – Мы что, пленные?
- Вы наши гости. Но, тем не менее, думаю, что нашу просьбу вы исполнить должны. Хотя бы из благодарности за воскрешение. А на все вопросы я отвечу, но позже, - напомнил Федор. – Прошу следовать за мной.
Едва они вышли из помещения, дверь с шипением стала закрываться. Она еще не полностью закрылась, а за ней уже стало происходить что-то необычное - раздалось гудение и попискивание.
Заметив недоуменные взгляды своих гостей, Федор пояснил:
- Это помещение было подготовлено специально для вашего прибытия. Сейчас началась его санитарная обработка.
- Паразитов уничтожают, – с видом оскорбленного достоинства изрек Семен.
2. Ни фига себе, змеиный супчик!
После обследования и сдачи анализов, воскрешенных воинов отвели в душ, где они окончательно ожили под тугими струями горячей и холодной воды, смыв с себя вместе с усталостью и тревожными мыслями пот прошлого и засохшую кровь.
Растирая свое молодое тренированное тело жесткой мочалкой, щедро полив ее гелем для душа, Стас искоса поглядывал на обретенных товарищей по несчастью, оценивая их физические особенности.
Сокольский показался ему парнем не слабым – тонкая талия, широкие плечи, развитые мышцы на ногах, особенно на бедрах - сразу можно было признать в Прохоре опытного наездника и рубаку. Роста Прохор был выше среднего. Не верзила, но и не коротышка вроде Дениса Давыдова. Однако мышцы гусара не отличались особой рельефностью – они были покрыты слоем совершенно ненужного, по мнению Стаса, жирка.
«Погонять бы Прошу на кроссах, да на марш-бросках, - подумал Стас, - ему бы такие тренировочки на пользу пошли»
Юру Орлова можно было бы назвать худощавым, но и в его теле ощущалась немалая сила, однако сила эта была какой-то неявной, скрытой, как сила дремлющего ягуара. Вот Юрий лениво трет грудь мочалкой, но вот она вдруг выскользнула из руки. А на пол не упала! Резкое движении руки вниз, как смертельный бросок змеи. Все тело напряглось. На мгновение. Перед Стасом не ленивый слабак, а опасный и сильный боец. Мочалка поймана, тело поручика снова расслаблено. Снова Орлов кажется полусонным, худым и субтильным.
«А поручик-то наш не прост, - подумал Стас. – Реакция отменная. И силенка видимо немалая. Такое впечатление, что о восточных единоборствах он знает не понаслышке»
Но более всего Стаса поразили «святые мощи» старшины-пехотинца Семена Воробьева. Тот был еще худее Орлова, однако силы своей не прятал. Ему просто некуда было ее прятать – ни капли жира – только мышцы и сухожилия. Казалось, что весь он состоит из мышц и сухожилий. Скелет, обтянутый мышцами и сухожилиями. В одежде Семен казался (если не смотреть на лицо и натруженные руки) подростком, теперь же он предстал во всей красе. Такой, подумал Стас, и тяжести таскать сможет, что иным качкам не под силу будут, и марш-бросок побежит – первым на финиш придет. А как врежет кому кулаком по лбу – мало тому не покажется.
«Железный Воробей», - с уважением подумал о нем Стас.
- Чего вылупился? Стремным, небось, тебе кажусь? – спросил Семен, заметив изучающий взгляд парня. – Ну, не гигант. До войны-то я таким худющим не был. Война, брат…
- Да ты что, Семен! Напротив, ты мне очень сильным человеком кажешься. Я даже позавидовал.
- Да, - согласился Семен, - силенки есть мало-мало. - И, подойдя к Стасу, потрогал его бицепс. – Да и ты тоже не слабак. Где такие банки накачал? На войне своей чеченской что ли?
- На тренажерах, - ответил Стас. – Я до того, как призвали, бодибилдингом занимался.
- В школу ДОСААФ, что ли ходил?
- Ну, вроде… - В свою очередь Стас пощупал бицепс Семена. Тот интуитивно напрягся, и у Стаса возникло ощущение, что он проверяет на твердость кусок стальной арматуры.
В душевую заглянул Федор Джонович Скворцов.
- Одежда вам приготовлена, - сказал он. - Все в соответствии с вашими размерами. Не ошибетесь – на комбинезонах у каждого имеется своя эмблема. Специально делали.
- Что за эмблема? – спросил Семен, но Скворцов уже скрылся.
- Сейчас посмотрим, - сказал Стас, смывая с себя остатки пены.
В предбаннике поставили четыре табуретки, на табуретках лежали аккуратно сложенные светло-серые комбинезоны, а внизу стояли высокие мокасины, похожие на военные берцы. Взяв мокасины в руки, Стас поразился их легкости. Не кожаные, определил он, синтетический материал какой-то.
Семен рассмеялся, увидев, что на груди каждого комбеза была изображена птичка. На одном – воробей, на трех других – филин, сокол и орел.
- И где здесь сокол, где орел? – озадачился Сокольский.
- Вот ваша одежда, штаб-ротмистр, - поручик Орлов указал Прохору на изображение сокола. – Я до большевистской смуты соколиной охотой увлекался, у меня в поместье два ловчих сокола-балобана жили. Так что сокола от орла отличить могу.
- Давай уже, одевайся, - буркнул Семен, - орел ты наш… стервятник. Э! – озадачился он вдруг, - а подштанники как же? Что, без исподнего это на себя напяливать?..
- Да есть тут все, - сказал Стас. – Под комбезом плавки и майка лежат, ты посмотри.
- Вот это что ли? – Воробьев с недоуменным видом растянул руками в стороны крошечные плавочки словно хотел их порвать. – Ничего себе труселя! Резиновые, не иначе. Да и не влезу я в них.
- Влезешь, - хохотнул Филин. - Зато ничего болтаться не будет.
Когда все оделись, опять появился Федор.
- Теперь прошу к парикмахеру.
- Налысо стричь будете? – с вызовом спросил Стас.
- Почему налысо? – удивился Федор. – Просто я подумал, вдруг вы пожелаете освежить прическу.
- Я недавно стригся. - Стас провел рукой по короткому влажному ежику волос. – Не успели еще отрасти.
- Тогда побреетесь. – Федор взглянул на недельную щетину Стаса. - Наверное, брились в тот самый день, когда и стриглись?
- Побриться можно, - согласно кивнул Стас.
- Мне тоже вроде бы стричь нечего, - сказал Семен и ворчливо добавил: – Да и… неправильно это как-то – после бани стричься. Все нормальные люди сначала стригутся-бреются, а после в баню идут. Чтобы все волоски мелкие смыть… - и почесал затылок.
- Кстати, - сказал Федор. – Пока вы мылись, все анализы сделали. Ни инфекционных заболеваний, ни паразитов у вас нет.
Семен поспешно убрал руку от затылка и зачем-то вытер ее о штанину.
- Так что? – спросил Федор, - идем к парикмахеру?
- Ведите нас, Федор, - сказал за всех поручик.
Спустившись на лифте, кабина которого находилась рядом с выходом из душевой (Стас не заметил, какую кнопку на панели нажал Федор, помешали теснота кабины и длинная спина Юры Орлова, но, глядя на тонкую световую полоску под ногами, то возникающую то исчезающую, он насчитал три уровня), они оказались в неярко освещенном коридоре. Идя вслед за Скворцовым, Прохор брезгливо рассматривал заусенцы на своих пальцах. Семен поглядывал на гусара и хмыкал. Юрий думал о чем-то своем. Стас осматривался.
Собственно, смотреть было особенно не на что. Коридор постоянно изгибался внутрь, по всей вероятности, был кольцевым. В потолке через равные промежутки были установлены точечные светильники, большая часть которых не горела. Как раз в том месте, где они находились, по обеим сторонам коридора располагались дверные проемы с номерами. Рядом с каждым проемом матово серебрилась прямоугольная металлическая пластинка, наподобие считывателя электронной карты, но вместо паза для прогона карты красовалось контурное изображение раскрытой человеческой ладони.
Коридор пустовал, по-видимому, все обитатели подземного мирка были заняты на работах или отдыхали после смены в своих боксах.
Но вдруг Стас услышал звук приближающихся шагов и тихий разговор. Из-за поворота вышли двое. Мужчины. Один - коротко стриженный, гладковыбритый и молодой, второй постарше, с аккуратной, будто нарисованной бородкой-эспаньолкой. Вид такой, словно оба только что от парикмахера. Наверное, так оно и было. Увидев группу «чужаков», ведомою Скворцовым, они посторонились. Федору кивнули, приветливо улыбнувшись, а новоявленных проводили любопытными взглядами. Впрочем, и Стас с компанией пялились на местных жителей с не меньшим интересом и любопытством.
Пройдя еще несколько метров, Стас не удержался от соблазна и, остановившись возле одной из дверей, приложил свою пятерню к изображенной на пластине. Федор, повернувшись, обронил:
- Не откроется.
- Информации о нас еще нет в базе данных компьютера? – сообразил Стас.
- А вы догадливы, молодой человек, - похвалил его Федор. – Однако не только в этом дело. Некоторые боксы не относятся к помещениям общественного назначения.
- Неприкосновенность частной собственности?
- Я бы сказал: право человека на личную жизнь. Но мы уже пришли. После визита к парикмахеру я отведу вас в столовую. Проголодались, наверное?
- А то! - кивнул Филин.
- Я бы сейчас котелок каши зарубал! – выпучив для убедительности глаза, заявил Семен Воробьев, забыв о своем совете не думать про еду. – Триста пятьдесят лет нежрамши.
Поручик Орлов по обыкновению промолчал, а гусар Сокольский со смешком спросил:
- А в честь нашего воскрешения шампанское на ужин подадут?
- Я бы сказал: на обед, - заметил Скворцов, - завтрак уже закончился, а до ужина часа четыре… Нет. Ни шампанского, ни каких иных спиртных напитков мы уже давно не употребляем.
- Давно, это сколько? – спросил Стас. – И почему не употребляете? Сухой закон?
Федор не ответил, прикоснулся рукой к изображению ладони на пластинке двери, у которой они остановились. Дверь с легким шипением поехала в сторону.
- Прошу, господа!
Увидев парикмахера, стоящего у зеркальной стены, Стас невольно улыбнулся – уж больно похож был парень на молодого Ярмольника. Только прическа у него была короткая, а во взгляде отсутствовала характерная хитринка. Вместо нее там вовсю горело любопытство.
Стас шагнул навстречу парикмахеру и, протянув руку, представился:
- Станислав.
- Леонид, - неуверенно ответил на рукопожатие парикмахер.
- Опа! А тебя случайно не в честь пра-пра-прадедушки так нарекли?
- Нет, - смутился Леонид. – Просто… Я не знаю.
- А в далеких предках у тебя знаменитых артистов не было?
- Артистов?.. Я не знаю… - Леонид растерялся окончательно.
- Знакомьтесь, - пришел ему на помощь Федор, вошедший последним, - Леонид – один из самых молодых и перспективных сотрудников нашей биологической лаборатории.
- Лабалатории? – удивился Семен. – А ты ж говорил, что в парикмахерскую нас конвоируешь.
- Да, - поддакнул Сокольский и снова грустно посмотрел на свои заусенцы, - Ты нас, Федор, обещал в цирюльню свести.
- У нас не особенно многочисленный контингент, - пояснил Скворцов. – Приходится совмещать профессии. Леонид не только талантливый ученый, но и…
- Понятно, - брякнул Стас, - Леня здесь подрабатывает.
- Если вы, Станислав, имеете в виду деньги, то в пределах резервации они ни к чему.
- Резервации? – переспросил Орлов. - Так вас что, загнали сюда под землю насильно? Кто загнал?
- Мы сами сюда пришли, - поморщился как от зубной боли Скворцов. – Резервация, колония, убежище… Как хотите, называйте. Это наш дом. Здесь мы живем и работаем. Мы называем наш дом «Островком Надежды».
- Надежды на что?
- На будущее, разумеется, - пожал плечами Федор и, видя недоумение в глазах бойцов, сказал: - Я позже обо всем расскажу, и вам станет понятно. А сейчас с помощью Леонида вы приведете себя в порядок, потом мы сходим в нашу столовую отобедать. А потом… потом мы с вами поговорим подробно.
Федор вышел, кивнув Леониду, чтобы тот приступал к обязанностям парикмахера.
- Я один, так что… - развел руками Леонид. - Кто из вас, господа, будет первым?
- Я, - опередил всех Стас. – Со мной у тебя работы меньше всего, только побрить. А впрочем… ты мне станок и помазок с мылом дай, я сам побреюсь.
- Станок? А, вы имеете в виду бритвенный прибор! - догадался Леня. – Вот. – Он взял с полки какой-то флакончик и протянул Стасу.
- Что это?
- Жидкость для снятия волосяного покрова. Вотрите в те участки лица, которые хотите освободить от щетины, а через пару минут ополосните лицо водой. Вот раковина.
- И все?
- Все. А потом если пожелаете, нанесите на лицо этот крем.
- А одеколона у тебя нет?
- Вы не поняли, Станислав. Есть у меня и одеколоны и туалетная вода. Но этот крем не для смягчения кожи и не для ее освежения, а для того, чтобы уснули волосяные луковицы.
- Вот это да! И что, они уснут, и у меня щетина расти перестанет? А если я решу бороду отпустить?
- Я же сказал: чтобы уснули, - улыбнулся Леонид. – Они будут находиться в спящем состоянии около недели. У всех по-разному - у кого пять дней, у кого семь, а у некоторых целых десять. А потом проснутся и, пожалуйста – отращивайте бороду, усы - что хотите.
- Здорово! – воскликнул Стас. – Однако парикмахерская наука за три, считай, века значительно продвинулась вперед!
- Скорее, биология и химия, - уточнил Леня и похвастался, обведя довольным взглядом всех присутствующих: – Этот крем я лично разработал! – Но тут же поправился: - Вернее, доработал: немного изменил его химическую формулу, ввел кое-какие дополнительные компоненты… Увеличил эффективность, так сказать.
- А ну-ка, ну-ка, дай-ка сюда! – Семен перехватил крем, предназначавшийся Стасу. – Надоела мне эта щетина. Чуть не по два раза на дню бриться надо. А когда тут бриться? Война…
- Твоя война закончилась триста пятьдесят лет назад, - напомнил Прохор Воробьеву и повернулся к Лене. – А нет ли у вас, Леонид, чего-нибудь такого… - И он предъявил парикмахеру-совместителю свои длинные пальцы.
Леня лучезарно улыбнулся и повел рукой вдоль стеклянной полки, заставленной различными пузырьками, тюбиками и баночками:
- У меня полно всяких средств для самых разных целей.
Семен хмыкнул и, невзирая на окрик Леонида, что вначале надо щетину убрать, а уж потом кремом лицо мазать, выдавил на ладонь из тюбика изрядную порцию крема. Стас пришел товарищу на помощь и сам втер чудодейственное средство из пузырька во впалые щеки и в острый подбородок железного Воробья.
- А волосы на голове тоже химическими методами обрабатывать будете? – поинтересовался Орлов.
- К сожалению, - виновато пожал плечами Леонид, - для такого вида парикмахерских услуг у меня имеется только два вот этих инструмента. – И он достал из кармана своего комбинезона расческу и самые обыкновенные стальные ножницы.
Помещение, в которое их привел Федор Скворцов, поколебало все представления Стаса о столовых, основанные на его личном опыте пребывания в оных. Запахи отсутствовали напрочь – ни тебе ароматов готовящихся продуктов, ни гари, ни запаха пригорелого масла. Если бы столы располагались рядами, а не в шахматном порядке, то столовая больше была бы похожа на учебный класс. Стас даже глянул на торцевую стену, ожидая увидеть на ней черную доску с полочкой для тряпки и мела, но увидел арочное отверстие с прилаженным к нему транспортером.
Все-таки на столовую помещение было похоже.
На транспортерной ленте стояло четыре разноса с дымящимися тарелками. Но ароматов не было никаких.
- Что у нас на обед? – поинтересовался Стас.
- Суп, котлеты с картофельным пюре и компот из сухофруктов и свежих ягод, - ответил Федор.
- Комплексный обед! – хохотнул Филин.
- Да, - серьезно отреагировал Скворцов, - для всех членов нашего контингента готовится одно и то же. Исключений мы не делаем. Собственно, я бы сказал, что практически всегда готовится одно и тоже. Этот обед можно назвать стандартным.
- Как это всегда? – не понял Стас. – А по праздникам?
- Мы не отмечаем праздники.
- Даже День Победы? – изумился Семен.
- Какой победы? – спросил Федор.
- Ну, знаешь, Федя! – Воробьев был вне себя от негодования.
- Успокойся, Семен. – Стас положил товарищу руку на плечо. – Они другие. Триста пятьдесят лет уже прошло - забыли, видать. Относись к ним как к иностранцам. Американцы же День Победы не отмечают. Там вообще сейчас мало кто знает, что война была. А уж кто за кого и с кем воевал – и подавно. Главное, чтобы мы с тобой, Семен, этот святой день всегда помнили. – И повернувшись к Скворцову, спросил: - А не надоедает вам все время одно и то же есть? Не хочется разве хоть изредка побаловать себя, скажем, шашлычком или пельмешками?
Федор недоуменно пожал плечами и не ответил – то ли он не знал названий этих блюд, то ли счел ненужным отвечать на глупый вопрос.
- Понятно, - задумчиво промолвил Стас. – Из еды культа не делаете… Тоже правильно. Ну, давай, отведаем…
Воскресшие быстро разобрали разносы и приступили к трапезе. Запах у еды был, но очень слабый. Чтобы его почувствовать, нужно было чуть ли не в тарелку нос засунуть.
- А ничего супчик, - похвалил Семен, сняв пробу, - наваристый. Только не ароматный ни хрена… Свинина? Говядина?.. Как думаешь, Стасик? Не баранина – точно. Я баранину на дух не переношу, я бы учуял.
- Не знаю, - ответил Стас. – А какая разница?
Федор как-то странно поглядел на Воробьева и произнес:
- Содержать животных под землей проблематично.
- А на поверхности? – спросил Стас.
- На поверхности люди не живут. Точнее, в наших краях не живут. Так что, скот разводить некому.
- Ну, ладно, - не унимался Стас, - а дикие животные? Не охотитесь что ли? Или у вас там пустыня?
- У нас там степь. А в степи, как вы, наверное, догадываетесь, можно отловить только мелких грызунов и змей. Ну и птичек, разумеется.
Семен замер с ложкой у рта.
- Этот суп, например, - продолжил Скворцов, - из змеи. Не знаю, как она называлась…
Воробьев поперхнулся и чуть не вернул съеденное в тарелку.
- Из змеи? – прохрипел он, с трудом справившись с рвотными позывами. – Вот сволочи… Отравить хотят.
Прохор положил ложку на разнос и отодвинул от себя тарелку.
- Я не француз какой-нибудь, - сказал он, - чтобы всякую гадость есть!
- Французы змей не едят, - заметил Орлов, медленно и с достоинством продолжая есть суп, – они в основном на лягушек налегают. А вот в Японии и Китае змеиный суп считается деликатесом. Азиаты очень хорошо его готовят. Но и этот супец, между прочим, вовсе неплох. Рекомендую, сударь. – Он подмигнул Сокольскому. - Непривычно, может быть, для первого раза, но вполне съедобно.
Прохор нехотя взял ложку.
- Ты там бывал – в Китае и в Японии? – спросил Стас, посмотрев на Орлова. Он тоже не прекратил трапезы, так как прошел суровую школу выживания в экстремальных условиях.
- Приходилось, - обронил Юрий.
- А котлеты у вас из какого дерьма намешаны? – зло спросил Семен у Федора.
- Как всегда, - пожал плечами Скворцов, - из мяса грызунов с добавлением птичьего.
- Бляха-муха! – сквозь зубы ругнулся Семен и зло глянул на Федора. Тот сделал вид, что не услышал ругательства, однако уши у него покраснели.
Прохор снова отложил ложку, а тарелку с котлетой и голубоватого цвета пюре задвинул в правый верхний угол разноса, в левом стояла тарелка с нетронутым змеиным супом. Потом он взял в руки пластиковый стакан с компотом, поднял повыше и изучил его содержимое на просвет, внимательно вглядываясь в сероватую гущу на дне. Спросил иронично:
- Компот у вас не из бабочек, случайно?
- Из сухофруктов и ягод, - повторился Федор, не уловив иронии.
- А фрукты где берете? В степи?
- Ягоды в степи собираем, а фрукты и овощи выращиваем в собственном подземном саду.
- Ну-ну, - сказал Сокольский и, сделав осторожный глоток, пожал плечами: - Вроде пить можно.
- Да все здесь съедобное, Прохор, - подбодрил его Стас, который уже уминал котлету с картошкой и запивал компотом. – Все и пить и есть можно.
- Поживешь тут, и говно жрать будешь, - проворчал Воробьев и с опаской зачерпнул прозрачного бульона с кусочком змеиного мяса. Пожевал. – А ничего, в общем-то, змеиный супчик…
3. Проблема двадцать третьего века
После обеда Скворцов пригласил гостей из прошлого в помещение, расположенное по соседству со столовой. Меблировано оно было не в пример тем, в которых они уже побывали: в одной из стен пылал и весело потрескивал искусственный камин, было несколько мягких кресел и два дивана, поставленные один напротив другого.
- Устраивайтесь, господа, кому где угодно, - предложил Федор и уселся на один из диванов. Воскрешенные последовали его примеру, расположившись на диване напротив.
- Ну? – нетерпеливо сказал Стас.
- Сейчас. - Скворцов посмотрел на часы. Открылась дверь и в помещение вошел седой немного сутулый человек лет эдак под пятьдесят. Федор встал: - Господа, знакомьтесь: Иван Николаевич Решетов, президент Островка Надежды.
Все встали. Решетов подошел и поздоровался с каждым гостем, и каждый представился ему. Рукопожатие Решетова оказалось сильным, ладонь сухой и теплой. Познакомившись с гостями, Иван Николаевич сел в кресло и кивнул Федору:
- Рассказывай, Федор, все как есть.
Федор Джонович Скворцов откашлялся.
- Теперь я в вашем распоряжении, господа, и готов поговорить на интересующие вас темы.
- О бабах, например, - усмехнувшись, предложил Стас и посмотрел на Решетова, тот улыбнулся. – Что-то я пока не одной представительницы прекрасного пола у вас здесь не встречал. Анализы ты у нас, Федя, брал, парикмахер не девица. По коридорам одни мужики расхаживают. Подозреваю, что и змеиный супчик не женщина варила.
- Да, - кивнул Федор, - поварами у нас мужчины работают.
- У вас что, вообще баб нет?
- Женщины у нас есть, - ответил Федор. – Их примерно столько же, сколько и мужчин. Просто заняты они другими делами, а работают на верхних этажах и… на поверхности иногда. Вы с нашими женщинами и девушками еще встретитесь.
- Это обнадеживает, - ухмыльнулся Прохор и подкрутил усы.
- А какими такими делами они занимаются? – Семен скорчил недоуменную гримасу, а потом вдруг хитро ухмыльнулся и подмигнул Стасу: - А, я понял! Бабы у них тут видать только для расплода.
- Часть наших женщин, - продолжил Федор, - работает врачами. Часть, как я уже говорил, работает на поверхности - они занимаются ловлей птиц, грызунов и змей, их забоем и разделкой тушек. Часть…
- Понятно, - хмыкнул Семен. – Всю чистенькую работу мужики меж собой поделили, а грязную на баб свалили.
- Это не так, - возразил Федор. – Все трудоспособные члены нашего сообщества заняты в тех профессиях, которым они более всего соответствуют по своим физическим, умственным способностям и психо-факторам. Будущая профессия определяется методом тестирования по окончанию первого этапа начального обучения. Однако… - Федор на секунду замялся, ему на помощь пришел Решетов:
- Есть и еще один параметр, определяющий выбор профессии – генетический… - Он потер переносицу и взглянул на Скворцова: – Видимо, ты, Федор, предложил неверную схему беседы. Вначале надо было рассказать товарищам о нашей проблеме, - почему, каким образом и когда она возникла, - и почему мы вынуждены были прибегнуть к их помощи, а уж потом переходить к ответам на возникшие вопросы.
- Мне тоже кажется, что так было бы правильней, - веско заметил Орлов. – После вашего рассказа, Федор, часть вопросов, думаю, отпадет сама собой.
- Да, наверное…
- Валяй, - милостиво разрешил Воробьев, - рассказывай, чего вы там такого натворили, что аж под землю сбежать пришлось.
- Собственно, мы ничего не натворили, - растерянно начал Федор. - Все произошло само собой. Да и сама проблема… В общем, мы даже не сразу заметили первых признаков ее проявления. А когда заметили, то, не до конца осознав суть происходящего, обрадовались…
- Ближе к делу, сударь, - поторопил Федора Прохор.
- Да, да, конечно… О событиях, происшедших в стране и во всем мире за период до двухтысячного года, вам уже поведал Станислав. Мне он кажется человеком сведущим в вопросах истории. – Скворцов бросил на Стаса взгляд, говорящий об уважении к его знаниям. - А о чем еще не рассказал, обязательно расскажет. Посему сразу перехожу к тому, что произошло после двухтысячного года… За сотню лет, то есть до две тысячи сотого, ничего существенно не изменилось в мире. По-прежнему на Земле происходили локальные конфликты и войны. Экстремисты различного толка организовывали теракты. Мусульманский мир неоднократно то там, то здесь устраивал смуты, и чуть было не вверг человечество в пучину третьей мировой войны. Запасов ядерного, нейтронного, психотропного и прочих видов оружия массового поражения было накоплено столько, что уничтожить жизнь на планете, да и саму планету Земля ничего не стоило. Достаточно было последней капли. И все же эта капля не успела упасть в океан всеобщей ненависти и нежелания понимать очевидное - людям удалось договориться. Три основных державы – Россия, Китай и Объединенная Европа - разработали так называемую «Мирную концепцию существования»...
- А Штаты? – перебил Стас Федора. – Они что же, отказались участвовать в разработке такого серьезного документа?! Как это они так оплошали?
- Соединенные Штаты Америки к две тысячи сотому году утратили свое былое влияние на политику других государств.
Стас злорадно ухмыльнулся.
- …Но когда концепция была принята и рабочая группа разработала «План перехода к мирному существованию», а главы государств Большой Тройки его приняли и подписали, США первыми из всех остальных государств поддержали этот план. И первыми стали разоружаться.
Стас ухмыльнулся еще злораднее и показал «фак». Никто из присутствующих не понял этого жеста.
- …Экономический кризис начала двадцать первого века, - продолжил Федор, - был тяжелым и продолжительным. Но мы с ним справились. Первыми, кто справился с бедой, были китайцы. Потом Россия. Европейские страны тоже кое-как выкарабкались. Для этого им пришлось объединиться. Ввели единую валюту, убрали границы, создали единый руководящий орган. В общем, сообща победили кризис. А вот для США он оказался фатальным. Плюс стихийные бедствия, обрушившиеся на Землю и на американский континент в частности.
- Так им и надо, – заявил Стас, - америкозам.
- Погибли люди, - грустно произнес Решетов. – Много людей… Наводнениями и смерчами было стерто с лица Земли более половины территории всей северной Америки. Треть населения погибла.
Стас смутился и покраснел.
- А ведь американцы нашими союзниками были, - добавил Семен и тяжело вздохнул. – Жалко людей-то.
- Ну а Япония, она как же? – поинтересовался Стас. – Она-то в мое время неслабым государством считалась.
- Япония целиком ушла под воду, - сообщил Федор. – И Европа тоже сильно пострадала.
Все помолчали, отдавая дань памяти погибшим.
- Ну а потом? – спросил Прохор, решив, что Федору пора продолжить рассказ. – Что потом-то было?
- Конечно, - сказал Скворцов, - не сразу и не все страны смогли отказаться от своих амбиций и милитаристских планов. Не все смогли простить обиды, нанесенные им кем-то в прошлом. Но здравый смысл все-таки победил. К две тысячи сто двадцатому году на земле не стало никакого оружия. Не только оружия массового поражения, а вообще – никакого. Оно было уничтожено за ненадобностью. Все страны Земли захотели жить в мире и согласии и совместно решать возникающие проблемы. Мир объединился. Не стало границ…
- Твой отец – американец? – спросил Стас.
Федор кивнул:
- В некотором смысле. Сейчас нет границ и нет понятия национальности и гражданства.
- Он жив?
Федор отрицательно качнул головой, но тему развивать не стал.
- Прости, что я так… о твоих соплеменниках.
- Я понимаю. Ты, Станислав, жил в те времена, когда в мире не было равновесия, а российско-американские отношения оставляли желать лучшего. Россия тогда еще не стала форпостом мирных инициатив, и во взглядах представителей истеблишмента Соединенных Штатов Америки преобладали великодержавные и шовинистские настроения. Я понимаю твою неприязнь и не сержусь.
- Вот и здорово! – воскликнул Стас. – А ты нормальный мужик, Федя!
- Но мы еще не подошли к обсуждению обозначенной проблемы, - напомнил Орлов, вмешиваясь в диалог Стаса и Федора.
- Как я уже сказал, - продолжил рассказ Скворцов, - мы не сразу заметили приближения беды. А ее проявления были такими. В мире понемногу стала исчезать преступность. Сначала исчезли тяжкие преступления – убийства, изнасилования… Только маньяки продолжали совершать злодеяния. Но это были больные люди. Их вычисляли и изолировали от общества в специальных учреждениях. Там их лечили. Не скажу, что очень успешно, но так или иначе, маньяков становилось все меньше и меньше. Содержащиеся в спецлечебницах постепенно умирали, а новых не рождалось. Вскоре преступность исчезла как явление.
- Так разве это беда? – не понял Семен. – Это же здорово! Вы победили преступность, искоренили ее. Правы были Ленин и Сталин. Вот построим коммунизм, говорили они…
- Да помолчи ты пока со своим коммунизмом, - одернул товарища Стас, - дай дослушать! Федя – мужик обстоятельный, рассказывает все подробно. Чую, до самой проблемы он еще не дошел, и победой над преступностью дело не закончилось. Так, Федя?
- Именно так, - согласился Федор. – Удача неожиданно обернулась поражением. Первый сигнал, как это ни странно звучит, пришел со скотобоен. Все забойщики вдруг стали увольняться и искать другую работу не связанную с насилием над животными. Это стало проблемой номер один. Подавляющее число людей употребляет в пищу продукты животного происхождения. А где их взять, если свиней и коров некому забивать? Потом остановили свою деятельность научные лаборатории, в которых для проведения опытов приходится использовать жизни животных – крыс, хомячков, собак, обезьян. Наука практически встала в тупик. А чуть позже руководство клиник, больниц и госпиталей забило тревогу – мужчины-врачи отказывались работать хирургами, переквалифицировались в терапевты. Были и другие проблемы. То есть все учреждения и предприятия, где применялись процессы, связанные с причинением боли живому существу, пусть даже не явным, опосредованным, стали испытывать дефицит кадров. Это было похоже на пандемию непонятной этиологии… Ответ пришел от генетиков и ответ неутешительный - люди стали мутировать.
- Чего люди делать стали? Мундировать? – спросил Воробьев. Впрочем, это слово не поняли ни Юрий, ни тем более Прохор. Лишь Стас, в свое время увлекающийся научной фантастикой, да и будучи современным образованным парнем, наслышанном о достижениях науки в области генетики и генной инженерии, все понял и перевел товарищам слова Федора на понятный им язык:
- Меняться стали люди, понимаете, мужики? Человеческий организм стал меняться. У людей вот тут вот, - Стас постучал себе по голове, - что-то сдвинулось… Ну и не только тут. Короче, пропало кое-что, отвечающее за силу характера. – Он повернулся к Федору и сказал: - Так доходчивее.
Федор кивнул, соглашаясь.
- А я один хрен не понял, - досадливо поморщился Воробьев. – В чем проблема-то! Не могёте скотину бить, не бейте. Наесться и картошкой можно. А собачек, что в лаболаториях мучают, мне всегда жалко было.
- Примерно так мы и рассуждали, - сказал Федор. – Потребление мяса резко сократилось. Это не беда. Как правильно заметил Семен, насытиться можно и овощами. Некоторые научные программы были свернуты. Кроме того, оказалось, что не во всяком человеческом организме произошли столь сильные мутации. А именно: у большинства женщин они были незначительными, а у некоторых вообще никаких изменений в геноме не было выявлено.
- Вот тебе и слабый пол! – воскликнул Стас.
- У женщин априори агрессивности меньше, чем у мужчин, - пояснил Федор. - Поэтому они и оказались менее подвержены мутациям… Это обстоятельство оказалось как нельзя кстати. Большинству женщин пришлось сменить свои профессии. Скотобойни заработали. Не все и в меньших объемах, но заработали. Научные программы были продолжены. В клиниках хирургами стали работать женщины.
- Теперь все понятно, - задумчиво произнес Орлов. – Могу предположить, что произошло дальше. Когда мужчины утратили способность причинять боль другому живому существу, они потеряли и способность сопротивляться насилию, направленному против них самих. И, конечно же, этим кто-то воспользовался. На Россию напали, так?
- На Землю, - уточнил Решетов.
- Они? – спросил Стас, многозначительно посмотрев на Ивана Николаевича и кивнув куда-то вверх.
- Они, - грустно сказал Федор и вздохнул. – Тщательно подготовились, выждали подходящий момент и… осуществили вторжение. Сначала они свои базы на других планетах солнечной системы организовали. На Юпитере, Марсе, а как позже выяснилось, даже на Луне у них базы были. И уже довольно давно.
- Эркюль Савиньен де Сирано де Бержерак… - пробормотал Прохор Сокольский. – Он явно о чем-то таком знал. Или догадывался…
- Что? – переспросил Скворцов.
- Нет, нет, ничего. Я слушаю.
- А как же космонавтика? – удивленно спросил Стас. – Как насчет исследований космического пространства - полеты на другие планеты и все такое?.. Вы что же, не могли всей этой возни раньше заметить и подготовиться, как положено?..
- Дело в том, что к концу двадцать первого века земная цивилизация стояла на грани экологической катастрофы. В погоне за материальными благами люди порядком загадили свой родной дом. Отходы производств отравляли воздух и воду, озоновый слой атмосферы стал похож на решето, города росли, а площади лесных массивов угрожающе уменьшались. Земляне уберегли Землю от разрушения в результате войны, но едва не уничтожили ее своей неразумной производственной деятельностью… В общем, со всем этим надо было что-то делать. И тогда науке были определены иные приоритеты. В первую очередь надо было разработать и внедрить новые методы в работу всех действующих производств, провести реорганизацию энергетической системы, короче говоря, все ученые стали трудиться на экологию, чтобы превратить Землю в цветущий сад. Многие научные программы были практически свернуты, в том числе – космическая.
- Понятно теперь почему вы их просрали, - задумчиво произнес Стас, - заработались.
- Ну а потом… - хотел продолжить Скворцов, но тут Семен не выдержал:
- Да кого – их-то?! Кто такие - они?
- Инопланетяне, - ответил Стас.
- Представители иной, более развитой и не утратившей способности к агрессии цивилизации, - с горечью добавил Федор.
- А я видел! – вдруг радостно сообщил Семен.
- Что вы видели, Семен? – спросил Орлов.
- Не знаю, - пожал плечами Воробьев. – Когда на Берлин с боями шли, однажды увидели мы самолет какой-то странный. И не самолет вовсе. Но и не дирижабль. Круглый такой, как миска илюминивая перевернутая. Блестящая такая ж, но с днищем и с огнями. Мы думали – фашисты эту штуковину на нас запустили. Пушкари пытались ее из зенитки сбить, да разве попадешь – вертлявая, сука! И из автомата не подбить - большая больно, да и высоко летала.
- Да, Семен, - сказал Федор, - это, скорей всего, был один из летательных аппаратов инопланетян. У них таких аппаратов много. Таких и не только таких. Те, что ты видел, их больше всего, земляне окрестили летающими тарелками.
- А мне не пришлось самому НЛО наблюдать, - с сожалением в голосе произнес Стас. - Но про тарелки и об инопланетянах много читал. В нашей прессе рассказы очевидцев часто печатали. А я, честно признаться, не верил. Думал – брехня все.
- Так оно в основном и было, - кивнул Федор. – Многие сообщения не соответствовали действительности. Проще говоря: являлись выдумкой. Или ошибкой. За НЛО часто принимали метеозонды, шаровую молнию, прочие явления природы.
- А похищения землян?
- Такое случалось. Потом находились истерзанные, изрезанные трупы, а иногда – части тел…
- Но это чудовищно, - ужаснулся Орлов.
- Они и есть – чудовища. Похищали людей видимо для того, чтобы изучить, исследовать, определить степень сопротивляемости. Но думается мне, чаще просто так – ради забавы… А по поводу рассказов тех, кто вышел живым, побывав на корабле пришельцев – выдумки, погоня за сенсацией. Они людей в живых никогда не оставляли.
- А мы их вроде бы тоже того - потрошили? – сказал Стас. – Вроде бы писали в газетах, что америкосы… ой, прости, Федя, американцы сбили летающую тарелку, а пилотов увезли на секретную базу в Неваде и там препарировали тушки. Даже фотографии печатали и по телеку видеозапись вскрытия передавали...
- Тогда это было банальной мистификацией. Сначала эксперты определили, что запись ни что иное, как грубая подделка, а вскоре правительство США сделало официальное заявление… Собственно, в те годы, о которых ты, Стас, можешь помнить, было достаточно неразберихи в этом вопросе. Много информации, часто совершенно недостоверной, множество теорий, гипотез. Инопланетян изображали то низкорослыми зелеными человечками, то какими-то амебами, то белокурыми атлетами с греческими профилями…
- А какие они на самом деле?
- Видишь ли, я могу описать лишь тех, кто захватил нашу планету… В разные времена Земля неоднократно подвергалась визитам иных цивилизаций. Одни улетали, выполнив какую-то неизвестную нам миссию, прилетали другие… А те, что прилетели последними, их два вида. Первые похожи на людей, но только внешне. Рост их превышает средний человеческий. Люди прозвали представителей этой расы гигантами. Вторые же - не гуманоиды. Более всего они похожи на насекомых, их размеры соответствуют размерам крупной собаки. Мы зовем их тараканами. Однажды в руки наших ученых попало тело одного гиганта и два тараканьих трупа. Естественно тела были исследованы и мы были поражены, насколько ОНИ отличаются от НАС… Но это случилось значительно позже. Ты, Стас не мог об этом знать.
- И что, с их стороны не было даже попытки войти в контакт? - спросил Стас.
- В контакт? А зачем это им?
- Ну… - замялся Стас. – Некоторые наши уфологии считали, что рано или поздно контакт произойдет, что инопланетяне просто обязаны поделиться с землянами своими знаниями.
Федор горько усмехнулся:
- Ничем они делиться с нами не собирались. Люди им не нужны, им наша планета нужна. По-видимому, в космосе при всей его бесконечности не так уж много планет, пригодных для белковой жизни… Нет, они не вступали в контакт, они ждали. На Земле шли войны – они ждали. Мы жили, любили, умирали – они наблюдали и ждали. Выжидали, твари! И дождались: мы стали инертной безвольной массой. У них появилась возможность взять нас голыми руками.
- А почему они не сделали это раньше?
- Видимо опасались, что люди реализуют накопленный ядерный потенциал, а так как его было очень много, и твари об этом знали, не могли не знать, это было чревато уничтожением Земли, то есть объекта их вожделений.
- А позже? Когда на Земле произошло полное разоружение?
- Ну, во-первых, производственные мощности-то остались. Электроника, металлообработка. Заводы, производящие продукцию массового потребления, легко можно было переориентировать на выпуск оружия. А войны этим тварям не хотелось. Наверное, умирать они не желали. Их жизненный потенциал достаточно высок, но убить их все-таки можно, они смертны. А во-вторых… На Земле к моменту вторжения проживало более девяти миллиардов человек. Куда девать трупы? Это большая работа. По-видимому, они боялись эпидемий, которые неизбежно возникли бы, если б планета была сплошь усеяна мертвыми разлагающимися телами людей. Поэтому они выбрали самый простой способ - выжидание.
- А сейчас что они делают с трупами? – спросил Юрий. – Ведь трупы есть, правда?
- Люди сами занимаются утилизацией тел, - тяжело вздохнул Федор. - Теперь это занятие стало основной работой для тех, кто остался на поверхности. Вся Земля превратилась в ГУЛАГ. Каждый город – огромный концентрационный лагерь, каждый поселок – гетто. И каждый прожитый день уносит миллионы человеческих жизней. Идет постепенное и планомерное уничтожение человечества. Твари убивают, а люди сжигают в крематориях или растворяют в кислотных ваннах тела своих соплеменников.
- Веселая картинка, - грустно произнес Стас. – А вы, значит, зарылись в землю и ждете, когда очередь дойдет до вас.
- Мы не ждем, - возразил Федор, - мы работаем. Мы - группа ученых и специалистов различных профессий - укрылись в этой подземной лаборатории, бывшей некогда секретным военным объектом, и занимаемся подготовкой к освободительной войне. Мы изучаем тактику и стратегию боевых действий. Используя сохранившуюся на сервере главного компьютера информацию, мы воссоздали некоторые образцы оружия. Мы учимся им пользоваться. А главное – мы продолжаем работы над геномом человека. Мы пытаемся восстановить утерянные связи ДНК, изменить человеческие организмы и потом организовать активное сопротивление. Мы уже добились определенных результатов. Первые опыты говорят о том, что новое поколение людей…
- Новое поколение?! – воскликнул Стас, перебив Федора. – Да пока вы тут, под землей спрятавшись, наэкспериментируетесь вдоволь и между делом нормальных мужиков наплодите, человечество сгорит в топках крематория!
Федор опустил голову.
- Да, люди погибают, - глухо сказал он. – Но у нас нет другого выхода.
- Да и вряд ли вы успеете наплодить, - насмешливо продолжал Стас. – Тараканы эти до вас быстрее доберутся.
Вдруг раздался голос в основном молчавшего Решетова:
- Другого выхода не было до недавнего момента. Ты дальше рассказывай, Федор. – Иван Николаевич повернулся к гостям из прошлого: - Мы уже подошли к самому главному.
4. Ехали медведи на велосипеде…
- Я физик, - сказал Федор. – До вторжения инопланетян я работал в институте, занимающемся вопросами времени.
- Машину времени создавал? – серьезно спросил Стас.
- Можно и так сказать. Не стану утомлять вас подробностями и научными терминами, скажу только, что итогом десятилетней работы моей научной группы стало открытие - перемещение неодушевленных предметов из одной пространственно-временной точки в другую возможно! В результате проведенного эксперимента мы стали обладателями бесценной вещи, изготовленной тысячу лет назад. Это был глиняный горшок, самый обыкновенный горшок, к тому же – треснутый. Но для нас этот треснутый глиняный горшок стал по истине золотым. Дело в том, что некогда он использовался как емкость для хранения молока. Он пришел в негодность, и его выбросили за ненадобностью. Когда мы стали всесторонне изучать этот артефакт, то обнаружили на внутренних стенках горшка колонии кисломолочных бактерий. Это было сенсацией! Бактерии – это не одушевленная субстанция, но живая! Живое переместилось из прошлого в настоящее…
- Стоп, Федя! – поднял руку Стас. – Я чего-то не догнал. Ответь мне на такой вопрос: нас ведь убили там… в прошлом, а здесь мы ни с того ни с сего живыми оказались. Как это? Вы научились оживлять мертвых?
- Современная медицина способна на многое, - гордо ответил Скворцов, попытавшись выпятить проваленный подбородок. - Мы можем лечить заболевания, которые раньше считались неизлечимыми. Мы свели к нулю детскую смертность и добились значительного увеличения срока жизни, но воскрешать мертвых… Нет, здесь медицина бессильна. В том, что вы так сказать воскресли, сыграл роль фактор инерционности временного перемещения. Дело в том, что перемещение сопровождается мощным энергетическим импульсом, который вызывает в перемещенном объекте некую инерционную силу. Жизненные функции организма направляются в противоположную сторону развития. То есть человек, уже находясь в будущем, как бы на некоторое время самостоятельно перемещается в свое собственное внутреннее прошлое. Физиологически. Полученные раны затягиваются, а вскоре и вообще исчезают. Все происходит как бы в обратном порядке, в отрицательной так сказать последовательности. Этот феномен, вернее, фактор инерционности временного перехода был теоретически определен давно, но практически мы это увидели на примере Прохора Сокольского. Ведь он был первым из перемещенных…
- А потом, стало быть, мы по очереди, - оживился Семен, - поручик, с Гражданской, за ним я с Отечественной, а уж под конец Стасик с этой… как ее?..
- Со второй кавказской, - хмуро обронил Филин.
- Вот именно. Все, само собой, парни бравые, в боях закаленные… Слышь, Федор, а это кто такие под самый конец объявились, да и исчезли вскорости? Какой-то рыцарь, лица не разглядеть, мужик в черных очках и в перчатках. А особливо девица срамная?
- Это был спам, - стал объяснять Скворцов. – Дело в том, что весь процесс управлялся компьютером, и…
- Спа… чего?
- Ошибка у них произошла, - по-простому объяснил Стас. – Я тебе потом объясню.
- Опять потом?!
- Объясню, объясню, - пообещал Стас и повернулся к Федору: - Ладно, Федя, дальше не продолжай про инерцию временного перехода и про компьютерные сбои, все понятно.
- Чего тебе понятно? – сердито спросил Семен.
- Мне понятно, что ничего не понятно. Но это не важно. Главное – мы живы. Тебя, Семен, это обстоятельство огорчает?
- В общем-то, нет…
- И меня нет. – Стас кивнул Скворцову: - Давай, Федор, излагай дальше. Про инопланетян, и вообще…
- Собственно… Это случилось чуть больше года назад. Они высадились одновременно на всех континентах. Гиганты остались на кораблях, а своих слуг (или воинов?) отправили покорять землян. Огромные тараканы заполонили землю. Они шли и шли, ползли и ползли. Они как хозяева заходили в дома и выгоняли людей на улицу. Они трещали чем-то и гнали, гнали… Они нагоняли страх. Они приказывали, в головах людей звучали их приказы. Мы боялись ослушаться. Это было ужасно…
Федор тряхнул головой, пытаясь избавиться от кошмарных воспоминаний, и замолчал.
- Ехали медведи на велосипеде… - задумчиво произнес Стас.
- Что? – Федор посмотрел на Филина с полным недоумением. Стас заметил, что безвольный подбородок Скворцова чуть не прилипает к кадыку, а нижняя губа трясется.
- В моем детстве была такая сказка. «Тараканище» она называлась. В ней говорится о том, как таракан стал повелителем зверей. Очень эта сказочка на нынешнюю ситуацию похожа.
Скворцов сидел молча и моргал глазами, он никак не мог избавиться от жутких воспоминаний.
- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Семен, - расскажи, Стасик, свою сказочку. Страсть, сказки люблю.
Стас посмотрел на Решетова. Казалось, и тот был заинтересован.
- Сказка не моя, - сказал Стас, - ее детский писатель Корней Чуковский сочинил… Что ж, расскажу. – Стас решил, что пока он рассказывает, Федор немного успокоится. – Значит, так. Близко к тексту. Ехали медведи на велосипеде, а за ними кот задом наперед, а за ним комарики на воздушном шарике, а за ними раки на хромой собаке. Волки на кобыле, львы в автомобиле. Короче, много там кого ехало. И тут вдруг из подворотни - он.
- Кто? – выдохнул Воробьев.
- Таракан. Таракан, таракан, тараканище.
- И что?
- Ну, звери естественно задрожали, в обморок упали. Волки от испуга скушали друг друга. Бедный крокодил жабу проглотил. В общем, испугались все до смерти. А слониха так вообще – всей своей массой на ежа бухнулась.
- Бедная, - неожиданно посочувствовал Семен слонихе, - искололась, небось.
- А ежика тебе не жалко? – усмехнулся Стас. - Короче, возникла полная растерянность, и все звери ощутили абсолютную неспособность к сопротивлению. Тараканище само собой этой ситуацией воспользовался и стал им свою волю диктовать. Мол, приведите-ка звери ваших детушек. Я сегодня их за ужином скушаю.
- И привели?! – ужаснулся Семен.
- Они же безвольными стали, испугались до смерти. Под стать нынешнему поколению землян – все равно, что мутированные. Куда им деваться?.. А вообще-то, мне эту книжку мама в далеком детстве читала. Ну, а потом, когда я вырос, сказку эту естественно не перечитывал. Кое-что забылось. Но, сдается, не успели.
- Кое-кто пришел на помощь? - улыбнулся Орлов.
- Ага, - кивнул Стас и тоже улыбнулся. Продолжил, странно посмотрев на Семена Воробьева: - Дело было так, дай бог памяти… Только вдруг из-за кусточка, из-за синего лесочка, из далеких из полей прилетает… - Стас сделал паузу, - воробей!
Семен даже вздрогнул.
- И что?
- Да вот взял и клюнул таракана! Р-р-раз, и нету великана. И этих… усов от него не осталося.
Воробьев расправил плечи и выпятил грудь, словно это именно он был прототипом пернатого героя из сказки Чуковского. Решетов широко улыбался, его, по-видимому, позабавила сказка про таракана и воробья, а более всего реакция Семена Воробьева на ее неожиданный финал. Юра Орлов улыбнулся уголками губ, Прохор Сокольский прыснул в кулак.
Стас повернулся к улыбающемуся Ивану Николаевичу и насмешливо спросил:
- Сколько, говорите, этих тараканов по Земле расползлось – несколько тысяч?
- Я бы сказал, несколько миллионов, - печально вздохнул Решетов. – Точно не известно, но по результатам расчетов компьютера, основанных на зафиксированном количестве приземлившихся звездолетов и по некоторым другим косвенным данным, определяется число немногим превышающее четыре миллиона.
- Нормальный расклад! Нас четверо (вы, подземные жители, разумеется, не в счет), инопланетян четыре миллиона. На каждого из нас четверых по миллиону – сущие пустяки! Ну что, мужики, - Филин хмуро без улыбки глянул на своих товарищей, - повоюем?
Семен почесал затылок:
- Повоевать-то оно, конечно, можно, но как? Уж больно много этих тараканов. А нас всего четверо.
- Позвольте… - начал Прохор.
- Конечно, позволим, – насмешливо разрешил Стас. – О носатом французике хочешь нам рассказать?
- Сирано де Бержерак, - напомнил Прохор.
- Эркюль Савиньен, - кивнул Стас. – Как же, как же, знаем такого. Читали. И его «Империи» Луны, да Солнца читали и кое-что еще. И о нем самом немало было написано. А один известный писатель-фантаст, Александр Казанцев, если мне не изменяет память, выдвинул версию, что Сирано де Бержерак был вообще… ну, не совсем человеком. Короче говоря, инопланетянином. Хотя от радостей земных свой длинный нос не воротил. Пожил мало, но весело. Правда, дурной болезнью обзавелся, но кто из нас мужиков от этой напасти застрахован? Ну да ладно. Чего зря истлевшие косточки покойника ворошить? А кстати, Федя, – Стас с улыбкой повернулся к Скворцову. – Вы о Бержераке в курсе? Бретер был отменный, между прочим. Вам бы этого Сирано оживить, он бы на свою шпагу всех ваших таракашек нанизал.
Федор открыл рот. И закрыл его.
- А, я понял! – воскликнул Стас, его несло. – Вы нас сюда не воевать вытянули, а для расплода. Чтобы мы с вами своими здоровыми генами поделились. Естественным, так сказать, путем. Что ж, я не против. Мне даже интересно – как оно? С дамочкой из глубокого будущего. Для этого, возможно, стоило умереть, а потом воскреснуть.
- Станислав, – прервал красноречие Стаса Юрий, – вы говорите вздор. И ваши слова наверняка неприятны господам Скворцову и Решетову, более того – обидны. К тому же, вы не даете им сформулировать свое предложение относительно нашего участия в сопротивлении иноземным захватчикам.
- В пассивном сопротивлении, - огрызнулся Стас, но замолчал.
- Спасибо, Юрий Андреевич, что дали мне возможность высказаться, - поблагодарил Орлова Решетов и стал говорить, глядя на Филина: – Как вы все прекрасно поняли, без помощи извне мы обойтись не можем. А предложение наше заключается в следующем: чтобы от пассивного сопротивления инопланетному агрессору перейти к активным действиям нам нужна хорошо обученная и оснащенная современным оружием армия.
- Ясен пень, - кивнул Стас.
- А главное, - продолжал Решетов, - она должна быть составлена из таких отважных бойцов как вы, господа. Вас всего четверо, но это все, чего нам удалось добиться, израсходовав большую часть энергетических ресурсов Островка Надежды. Перемещение живого организма из одной эпохи в другую, да что там – обычного глиняного горшка, требует немалого количества энергии. А мы отрезаны от источников энергии. Эта подземная лаборатория хорошо оснащена, но многими приборами и установками мы просто не имеем возможности воспользоваться. Не говоря уже о переносе в наше время достаточного количества людей из прошлого. У Федора Джоновича связаны руки. Раньше энергия сюда поступала по силовым кабелям, проложенным в подземном тоннеле, от распределительного узла электростанции…
- ГЭС? ГРЭС? – проявил эрудицию Семен.
- Атомной, - ответил Решетов.
- Вот как?! – Стас удивленно взглянул на Ивана Николаевича. – На Земле все еще используют энергию расщепления атома?
- Почти не используют, - ответил тот. - Уже давно человечество стало более активно использовать энергию приливов и отливов, энергию ветра, солнца и гравитации Земли. А недавно люди научились получать энергию из вакуума.
- То есть из пустоты?
- Да, если коротко… Все электростанции, работающие по старым технологиям было решено ликвидировать, постепенно заменяя их на современные - гравитационные и вакуумные. Но к нашему счастью очередь до замены нашей атомной электростанции не дошла – она одна из немногих, оставшихся на Земле.
- И в чем тут счастье? – не понял Стас.
- Иначе, военную лабораторию, законсервированную в соответствии с программой разоружения, просто не стали бы подключать к вновь построенной электростанции.
- Ну да, все просто… А откуда вы сейчас получаете энергию?
- От солнечных батарей, установленных на поверхности и тщательно замаскированных. Энергии очень мало, так как размер батарей невелик по причинам вполне понятным. – Посмотрев на озадаченно чесавшего затылок Семена Воробьева, Решетов пояснил: - Мы не должны обнаруживать свое местонахождение и пока нам это удается. Вот уже год, как мы здесь, а инопланетяне про нас еще ничего не пронюхали.
– А сейчас атомная работает? – спросил Стас.
- Работает, - кивнул Иван Николаевич. - В пятидесяти километрах отсюда – мегаполис. Люди в городе живут. Производства, те, что требуются новым хозяевам Земли, работают.
- Топки пылают, - задумчиво добавил Стас.
- Пылают, – вздохнул Решетов.
- Так-с, - стал размышлять вслух Стас. – Стало быть, наша задача – незаметно просочиться сквозь вражеские заслоны к АЭС и организовать подачу энергии в бомбоубежище, то бишь в лабораторию. Я правильно излагаю?
- В целом - да.
- Вопрос! – Стас поднял руку. - Допустим, это нам удастся, и электричество хлынет по кабелям сюда. Вы немедля приступите к переброске в настоящее покойников вроде нас. Будете их мыть, стричь, глистов и вшей выводить, кормить змеиным супчиком, рассказывать о своих бедах. Потом станете формировать военные отряды и вооружать их воссозданными по чертежам стволами… А враги? Будут терпеливо ждать, пока вы тут подготовитесь? Они что, не заметят утечки электроэнергии?
- Электростанцию обслуживают люди.
- Бесконтрольно?
Иван Николаевич пожал плечами:
- Прошел год с начала порабощения землян. Целый год. Думаю, эти твари уже утвердились во мнении, что одержали на Земле полную и безоговорочную победу и теперь не так бдительны. Ведь со стороны людей им ни разу не было оказано хоть какого-то сопротивления. На первых порах, правда, люди пытались убежать, скрыться. Но их всегда вылавливали тараканы, а гиганты их безжалостно уничтожали. Причем, прилюдно, в назидание другим людям. Еще, конечно, находятся смельчаки, но редко.
- Да-а-а… – Стасу захотелось почесать макушку, но, взглянув на Семена, который уже давно и беззастенчиво чесал свою, не стал этого делать.
- Господин Скворцов, - вступил в обсуждение Орлов, повернувшись к Федору, - скажите: формирование отрядов сопротивления из людей прошлого - это единственный вариант?
- На данном этапе - да. И только из погибших.
- Почему - только?
- Ну, это естественно… В своем времени они уже не существуют для будущего, от них не зависит дальнейшее развитие человечества. А перенос в настоящее живых людей из прошлого мог бы иметь для нас – для всей цивилизации - непредсказуемые последствия.
- Да уж куда хуже-то, – горько усмехнулся Стас. – Цивилизация, мать ее!..
- И насколько я понял, связи с внешним миром у вас нет, - продолжал Орлов.
Федор отрицательно покачал головой.
- А откуда информация о том, что сейчас происходит на поверхности? Вы говорили, что уже год сидите под землей. Может, там, - Юрий кивнул вверх, - нет уже никого в живых. Может, и города нет и электростанция остановлена.
- Меньше месяца назад двое смельчаков-беженцев из города оказались вблизи портала лаборатории, - ответил за Скворцова Решетов. - Мы их приютили у себя. Они многое нам рассказали…
- Понятно. А эти м-м-м… беженцы не могут оказаться вражескими наймитами?
- Засланными казачками, так сказать, - вставил Филин.
- Что вы, что вы! – замотал головой Скворцов. – Земляне никогда не станут помогать инопланетным захватчикам. Да и вообще - подобная миссия не под силу ныне живущим людям. К тому же, этих двоих я знаю лично, знал еще до вторжения. Очень порядочные ребята и отличные специалисты. Семенов и Калачев, оба работали в том самом институте времени, что и я, правда, в другой группе… Нет, это совершенно исключено.
- Ну-ну… допустим… - Юрий поднялся с кресла и, сложив руки за спиной, прошелся по комнате. Остановился у кресла, в котором сидел президент Островка Надежды: - Вы говорите, кабель, по которому в убежище шел ток, проложен в подземном тоннеле?
- Да. Тоннель в исправном состоянии. Группа наших разведчиц недавно прошла по нему почти до самого выхода. Но…
- На поверхность ваши отважные дамы выйти побоялись, - догадался Юра.
- Вероятность встречи с тварями очень велика…
- У вас имеются связи, знакомства с кем-нибудь из обслуживающего персонала электростанции?
- Да, на Островке Надежды живет человек, находящийся в родственных отношениях с главным энергетиком АЭС.
- Это замечательно, - кивнул Орлов и испытующе посмотрел на своих товарищей. Они поняли этот взгляд как вопрос.
- А разве есть выбор? – пожал плечами младший сержант Стас Филин.
- А чего не помочь? Поможем, - согласился старшина Воробьев и тяжело вздохнул: - Один хрен, жену и дочурок я уже никогда не увижу.
- Готов во второй раз сложить голову за Россию-матушку! - отчеканил гусар Сокольский.
- В этот раз – за Землю-матушку, - уточнил Юра.
Сочтя разговор законченным, Решетов поднялся с кресла и, взглянув на часы, извиняющимся тоном сказал:
- Простите, господа, вынужден вас покинуть, дела… Детали обсудите с Федором Джоновичем. – Он пожал на прощанье руки гостям и вышел.
Орлов повернулся к Скворцову:
- Сейчас мы должны остаться вчетвером, чтобы кое-что обсудить. А потом мы снова встретимся с вами, Федор, чтобы высказаться более конкретно, и…
- И насчет стволов и прочего вооружения перетереть, - добавил за Орлова Стас.
- Не торопитесь, молодой человек, - урезонил Филина Орлов, - все своим чередом.
- Я отведу вас в ваш бокс, господа! – в голосе Федора дрожала опасливая радость. – Со мной вы сможете связаться в любой момент, позвонив по видеоспикеру. Он имеется в каждом боксе. Мой личный код… - Скворцов назвал комбинацию цифр, Стас запомнил.
Семен взглянул на Стаса, тот кивнул – мол, все покажу и расскажу.
По дороге к своему новому жилищу Филин спросил:
- Федя, я все хочу спросить. А почему ты выбрал именно нас? Ну, я имею в виду фамилии. Это что – совпадение? Птичья команда какая-то.
Федор серьезно взглянул на парня.
- Сначала я хотел выбрать из архивных материалов отличившихся на полях сражений бойцов, - начал рассказывать он. Не только Стас, но и остальные бывшие покойники его внимательно слушали, - из тех, кого награждали посмертно. Но, перебрав сотни, тысячи имен я задумался. Правильно ли я поступаю? А без вести пропавшие воины, о подвиге которых никто и никогда не узнает? А миллионы отважных солдат, которые просто-напросто не успели совершить свой подвиг? А разве не подвиг то, что солдат прошел всю войну, а до дня победы дожить ему так и не удалось? – Семен горделиво расправил и без того прямые плечи. - Кроме того, история часто искажалась. Подвиги присваивались или придумывались. Не факт, что к нам переместились бы истинные герои, а не случайные ничем особенным не выделяющиеся личности или, что того хуже – приспособленцы или генеральские сынки. И тогда я решил применить теорию случайных чисел, правильней будет сказать - случайных имен. Компьютеру, управляющему процессом перемещения, надо обязательно конкретизировать задачу. Иначе он ее просто не воспримет. И я ввел исходные данные для поиска. Возраст от двадцати до сорока лет, физически крепкие люди мужского пола. Но такими оказались практически все погибшие во всех войнах бойцы. И я ввел еще один параметр. Ну, вы меня понимаете… - Скворцов заморгал и как-то по-детски – то ли смущенно, то ли виновато – добавил: - У меня ведь тоже птичья фамилия… Может, я поступил глупо?..
Стас дружески похлопал Федора по плечу:
- Ты правильно поступил, Федя. Иначе здесь был бы кто-то другой, и мы бы никогда не воскресли. А жизнь, скажу я тебе, хорошая штука!
5. Команда
- Так, мужчины, - сказал Юрий Орлов, когда они остались одни, - позвольте мне пояснить свое пожелание, высказанное господину Скворцову, остаться наедине и кое-что обсудить. Нам с вами действительно необходимо серьезно поговорить и кое о чем договориться, прежде чем мы примем окончательное решение.
- Так мы ж его вроде уже того… приняли, - заметил Семен. – Ты и принял.
- Я сказал Скворцову, что после того, как мы посовещаемся наедине, мы опять встретимся с ним и поговорим более конкретно. Только и всего. Никакого ответа – ни положительного, ни отрицательного – я ему не давал.
- А я обещал, поможем, - напомнил Семен.
- Я тоже заявил, что готов голову за правое дело сложить, - поддакнул Прохор. – Федор обрадовался. Нехорошо как-то получается...
Стас пожал плечами и повторил:
- А разве есть выбор?
- Выбор всегда имеется, - резонно ответил Юра. – Например, отказаться от участия в сопротивлении…
- И сидеть тут под землей как крысы?! – возмущенно перебил Воробьев. – Жрать похлебку из змей и ждать когда тараканы в гости пожалуют? Нет уж, помирать, так с музыкой!
- …Или попросить, чтобы нас вернули в наше прошлое, - невозмутимо продолжил Орлов. - Каждого в свое. Правда боюсь, что для этой цели на Островке Надежды не найдется достаточных резервов электрической энергии.
- Ты куда клонишь, белогвардейская морда! – просипел Семен. – Чистеньким остаться хочешь? Или планетян испужался?
- Вот об этом-то я и хотел поговорить, - покивал головой Юрий и произнес задумчиво: - Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет.
- Поручик! Давайте ей богу ближе к делу, - немного раздраженно сказал Прохор. – Не могу себя завзятым книгочеем назвать, однако с творениями сего баснописца знаком. А давеча и басню господина Чуковского услыхал - про таракана и воробья. Может уже хватит баснями друг друга кормить?
- Хорошо, - согласился Орлов, - без басен обойдемся. Мне кажется, что наш уважаемый потомок, господин Скворцов, допустил маленькую, но очень существенную тактическую ошибку, когда собрал нас четверых под одной крышей. Все мы - люди из прошлого, но у каждого из нас было свое прошлое - своя жизнь, свое воспитание и свои идеалы. Нас, конечно, многое объединяет – мы солдаты и присягали на верность отечеству, - но разногласий у нас немало… Сейчас перед нами, такими разными, а порою непримиримыми, с иными взглядами и убеждениями встала задача, решению которой можем помешать мы сами, вернее, наши разногласия. Я вижу готовность каждого из вас самоотверженно встать на защиту землян от инопланетных захватчиков. Я и сам готов это сделать. Но боюсь, что слаженной команды из нас не получится. Мы постоянно схватываемся в каких-то ненужных глупых словесных баталиях, мы поддеваем и подначиваем друг друга. Если такое положение вещей будет иметь место и в дальнейшем, увы, господа, я не ручаюсь за успех операции. А по сему… - Юрий развел руками, - вопрос нашего участия в акции сопротивления остается открытым.
- И что вы предлагаете, поручик? – спросил Прохор.
- Предлагаю каждому из нас задуматься и сделать выводы.
- А чё тут думать? – буркнул Семен и почесал макушку. И замолчал, осознав вдруг, что сказанное поручиком Орловым, сказанное деликатно, без малейшего намека на личности, более всего касается именно его.
Задумались все.
Штаб-ротмистр Сокольский подумал:
«Поручик прав. Заносчив я, однако. Гордыня дворянская так и прет порою. Воробьева деревенщиной и человеком темным, необразованным, рангом ниже себя стоящим считаю. Оно так, конечно, но… А ведь он, Семен, такой же воин российский, как и я. Так же жизнь свою за отчизну отдал. А тягот и лишений на долю его поболе моего выпало. Надо бы как-то попроще быть что ли…»
Стас молча смотрел на своих товарищей, переводил взгляд с одного на другого. Вроде бы ровен он был с каждым. Никого не выделял, никому плохого и обидного не говорил. Ну, разве что над Прохором с его Бержераком немного поизгалялся, так больше над самим Бержераком, чем над Прохором. По поводу скворцовских соплеменников нелестно отозвался, так то должно быть Феде обидно. А так… что еще? Вроде бы образованностью своей не хвастал. Вроде бы… Да нет, в общем-то, пристойно себя вел. Может, сразу почувствовал, что вместе одну лямку тянуть придется? Потому и приглядывался к каждому – оценивал, насколько сильны и выносливы будущие члены команды. Его команды. Вот! Почему-то сразу пришло: будет он над ними старшим. А почему? Потому что считает себя более опытным, более знающим, пожившим в просвещенном времени?
Стас остановил взгляд на поручике Орлове.
Юра Орлов тоже о чем-то думал. Наверное, корил себя, что сорвался, назвал быдлом власть Советов.
«Вот кому старшим быть, - подумал Стас. - Деликатен, выдержан, даже сдержан, а сила ощущается – и физическая и духовная. И по возрасту… Моложе Семена, но старше и меня и Прохора. Да и опыта Юрию не занимать. В военном деле наверняка лучше каждого из нас разбирается...»
Как ни странно, первым для разговора созрел Семен Воробьев. Посопев и покряхтев с полминуты, встал, подошел к Орлову и протянул ему руку:
– Мириться давай. Я подумал малость… что нам с тобой делить, поручик? Родину? Так она у нас одна. И большая она, родина-то. А нынче так вообще, вся Земля - родина. Уж чего-чего, а нам с тобой на шарике места хватит. Да и война гражданская уж давно закончилась, все на свои места встало. Ты прости меня, поручик!
- Звучит искренне, верю. - Юрий ответил на рукопожатие и, не размыкая его, произнес слова, похожие на клятву: – Будем единой командой. Будем громить врага, посягнувшего на Землю нашу. А если какая-то тень в наших отношениях осталась, общие волнения и опасности прогонят и ее.
- Будем командой! – Прохор встал и положил свою гладкую и сильную приведенную в полный порядок лаборантом-парикмахером Леней руку поверх рук Воробьева и Орлова.
Стас присоединился и, положив свою пятерню сверху, сказал:
- А иного и быть не могло. Не было у нас выбора. Нас тут четверо нормальных мужиков. Четверо на все человечество. Будем командой. Только у меня предложение, - Стас испытующе посмотрел в глаза товарищам. – Давайте обращаться друг к другу на «ты». А то - кто тыкает, кто выкает. То гусар, то поручик. То господин, то товарищ. Мешанина и неразбериха. Вы не против?.. Тогда заметано! А! Еще одно предложение имеется. Как вы насчет таких позывных: Орел, Сокол, Воробей, ну и Филин, само собой?
Возражений не последовало.
Филин подошел к немудреному, в общем-то, прибору внутренней связи, щелкнул тумблером и набрал на клавиатуре код Скворцова. Экран вспыхнул голубизной, и через пару секунд на нем возникло лицо Федора. В его глазах можно было легко заметить нетерпение и тревогу.
- Орел, твой выход, - Стас жестом пригласил Юру к экрану видиоспикера, тем самым, наделяя его полномочиями командира группы. Тот без лишних церемоний подошел и встал перед монитором, объявив их общее решение:
- Федор Джонович, мы готовы приступить к подготовке операции.
Все увидели, как плечи Скворцова облегченно опали. Он вздохнул и промолвил:
- Я безмерно рад, господа. Какими будут ваши первые шаги? Что мне необходимо сделать, подготовить?..
- Первым делом пришлите сюда того самого родственника руководителя электростанции. И хорошо бы, если при нем будет карта или план электростанции. Что-то подобное у вас есть?
- Конечно. В памяти компьютера хранится вся исчерпывающая информация по АЭС, а так же чертежи подземных коммуникаций. Компьютер и принтер в вашем боксе имеется. Через некоторое время человек, о котором мы говорили, будет у вас, он поможет вам ознакомиться с этой информацией и ответит на все вопросы. Вы сможете выбрать и распечатать все, что нужно для дела. Этот человек не только родственник главного энергетика станции, но и работал на ней до вторжения в качестве оператора.
- Замечательно.
- Что-то еще?
- Да. Подготовьте, пожалуйста, все к нашему визиту в оружейную комнату. Все, чем вы располагаете, а мы выберем необходимое.
Закончив разговор, Орел обратился к товарищам:
- Итак, друзья, теперь нам необходимо определиться с выбором командира нашей группы.
- А чё определяться? – немало удивился Воробей. – Я подумал, ты у нас командиром будешь. Вон как ловко Федору задания даешь. Я б так не смог. Да и вообще, мое дело – приказы выполнять. Могу бойцов по позициям расставить, сектора стрельбы указать, в атаку их поднять. Могу супостатов громить – и самолично и в составе взвода. Хошь огнем его, гада, хошь в рукопашную. Тактически-то я картину боевых действий зрю и команду бойцам правильную дать сподоблюсь, а вот стратегически мало подкован. Так что, Орел, за тебя я свой голос даю.
- Я потомственный военный, ребята, - вступил в разговор Сокол. - И отец мой и дед в офицерских эполетах хаживали. А прадед, Евграф Порфирьевич Сокольский, из рук самого Петра Алексеевича шпагу с золотой гардой, каменьями драгоценными усыпанной получил за боевое отличие в Полтавском сражении. Я науку военную, что называется, с молоком матери в себя вобрал. Но какая то наука? Верховой езде значительно обучен. Сабля, шпага, рапира для меня все равно, что перо писарю какому-нибудь. Пикой владею, с огнестрельным оружием обращаться умею… А тут, по всему видать, другие знания надобны. Древний я уж больно для современной войны. Я тут посчитал, мне уже пятьсот девятый год идет. Слушал я, о чем Филин наш с Федором разговаривали, слушал - мало что уразуметь смог. Не гожусь я в командиры, ребята. Пускай уж кто-то из вас двоих предводительствовать нами будет – либо Филин, либо ты, Орел.
Орел покачал головой:
- Я предлагаю назначить командиром Филина. Он ближе всего к нынешнему времени жил. Многое ему здесь знакомо и понятно. И про инопланетян он знает и о генетике наслышан. Да и в технике – военной и прочей лучше нас разберется. И вообще, я заметил, что парень он неглупый и вполне порядочный. Что скажете, друзья?
- Я уже свое слово сказал, - первым ответил Сокол. – Либо ты, либо Филин. Ежели считаешь, что Филин командовать должен, что ж, я к твоему мнению присоединяюсь. Возражений нет.
- По-моему, Стасик парень нормальный. Я тоже не против, - коротко высказался Воробей.
- Мужики, - немного смущенно, сказал Филин. – Я, конечно, польщен вашим доверием. Но справлюсь ли? Опыта у меня не так чтобы очень. Я самый младший в нашей команде - и по званию и по возрасту…
- Возраст вполне подходящий, - заметил Орел, - а звание... не в звании дело. А вот что касается твоего опыта, тут ты, Филин, неправ. Ты опытнее любого из нас. Ведь ты все войны прошел – и Отечественную 1812 года, и Гражданскую, и ту Великую войну, до конца которой нашему многоуважаемому Воробью дойти не довелось. Да и много других войн. Неважно, что лично ты в них участие не принимал, предки твои принимали. И тебе знания о них передали. А что не помнишь, как все было в тех войнах – как сражались, как в атаку шли и побеждали, так в нужной ситуации все придет и поможет тебе правильное решение принять. Уверен…
В дверь тихонько постучались.
- Это, наверное, направленный Федей специалист по атомной энергетике, - Стас прикосновением ладони к считывающему устройству открыл дверь и буквально застыл на пороге.
- Здравствуйте. - Орел, Сокол и Воробей услышали певучий женский голосок, но увидеть посетительницу не смогли - Филин своими широкими плечами заслонял весь проем.
- Здрасьте… – Стас опомнился и отошел в сторону, пропустив даму в помещение. Орел и Сокол моментально поднялись со своих мест. Немного помешкав, Воробей последовал примеру товарищей.
Девушка была потрясающе хороша. Темно-русые волосы, заплетенные в толстую косу, туго стянуты на конце черной ленточкой. Огромные карие глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, смотрели на гостей из прошлого с нескрываемым интересом. Комбинезон, в который она была облачена (впрочем, такие же комбинезоны были на всех подземных жителях, включая и наших героев) сидел как влитой, выгодно подчеркивая достоинства ее ладной невысокой фигурки. На вид девушке было не более двадцати.
- Что за счастливая случайность привела в наше скромное жилище столь очаровательную юную незнакомку? – Неискоренимое гусарство Сокольского вынесло его вперед. Он поклонился, щелкнул каблуками и хотел было по привычке представиться как обычно (штаб-ротмистр Лейб-гвардии Гусарского полка его величества… и так далее), но спохватился и назвался по-другому: - Сокол, к вашим услугам, сударыня.
- Орел, - коротко кивнул Юрий.
- Э-э-э… Воробей, стало быть, - мигнул обоими глазами Семен.
- А я Филин, - обрел дар речи Стас.
- Станислава, - представилась девушка; Стас удивленно вскинул брови. – Но Станислава это слишком длинно, поэтому можно просто - Стася. Меня направил к вам Федор Джонович.
- А, - сказал Филин.
- Вы, наверное, тот самый родственник одного из руководителей электростанции? – догадался Орел.
- Главный энергетик АЭС, Светлов Игорь Андреевич – мой папа.
- Вот как…
- Да. И я тоже работала на станции оператором до того, как… - Стася замолчала.
- А твоя мама? – спросил Филин. – Она тоже здесь или?..
- Мама осталась вместе с папой на поверхности, в городке энергетиков. Она не бросила его, а папа не мог бросить станцию - реакторы нельзя остановить мгновенно. А потом… В общем, потом было поздно. Да и Островок Надежды не так велик, он не может вместить всех желающих укрыться на нем… Не то говорю. – Стася смутилась. - Не укрыться. Мы работаем здесь. Лично я отвечаю за подачу энергии от солнечных батарей. Более того, я эти батареи и устанавливала.
- Твои родители живы?
- Не знаю… надеюсь, живы. Семенов и Калачев, это беженцы… Вы знаете, что недавно на Островок Надежды прибились двое наших, из города?
- Президент ваш рассказывал, - кивнул Стас.
- Так вот, Семенов и Калачев говорили, что персонал станции инопланетяне вроде бы не трогают. Наверное, им пока еще нужны подобные специалисты.
- Что ж, - сказал Филин, - будем и мы надеяться, что твои папа и мама живы. Боюсь, без помощи Игоря Андреевича Светлова выполнить поставленную перед нами задачу будет сложно. – Стас снова оценивающе окинул взглядом крепкую Стасину фигурку и, удовлетворенно кивнув, спросил: - Ну что, Станислава Игоревна, ты готова принять участие в операции, повидаться с родителями, а заодно помочь нам и всему населению Земли?
- Да, - просто и без колебания ответила девушка, - готова.
- Нужно будет проделать нелегкий путь под землей. А там крысы наверняка так и шныряют под ногами.
- Крысы, - хмыкнула Стася. – Сколько я этих крыс и мышей из капканов повытаскивала и в столовую нашу принесла... А насчет того, что под землей прогуляться придется… на поверхности куда страшнее. Между прочим, я почти до конца коммуникационного тоннеля дошла. До распределительного устройства оставалось всего лишь два километра сто одиннадцать метров. Если бы Катя с Викой не струсили… Им, видите ли, тараканы померещились.
- То есть, ты хочешь сказать, что была в группе, которая проводила обследование кабельного тоннеля?
- Что значит – хочу сказать? Говорю. Конечно, была. Ведь я специалист по энергоснабжению Островка Надежды. Я прошла по всему кабелю, проверила качество изоляции, прозвонила его. Во всяком случае, от того места, до которого мы дошли и до входа в трансформаторное отделение лаборатории кабель находится в идеальном состоянии. Такое впечатление, что его не двести лет назад, а только вчера проложили.
- Это радует. А тараканов боишься?
- Боюсь, конечно. Глупо было бы отрицать.
- И, тем не менее, от участия в операции не отказываешься.
Стася улыбнулась и покачала головой.
- Тогда ты член нашей команды и выполнение задачи начинается прямо сейчас. Прошу к компьютеру, показывай, что да как…
6. Атомная
Тоннель был широк и высок, однако ровно настолько, чтобы продвигаться по нему по одному, но с достаточным комфортом – то есть, не задевая плечами стен, а головой свода.
Возглавлял маленький отряд Орел. Он сам вызвался идти первым. На вопрос Филина: почему, пожал плечами. Филин ждал ответа, но Орел оставил свое предложение без комментариев. «Хорошо, - согласился Стас, - пойдешь первым, ниндзя».
Почему ниндзя?.. Знакомясь с арсеналом и подбирая необходимое оружие и снаряжение, Стас не обнаружил в предложенных образцах холодного оружия и попросил Федора изготовить в срочном порядке десантные ножи. Такие, которыми в его бытность были вооружены не только десантники, но и бойцы многих спецподразделений российской армии. В базе данных главного компьютера информации о десантных ножах оказалось предостаточно. И Воробью и Соколу изготовленные ножи понравились, особенно Соколу, втайне мечтающему обзавестись саблей или на худой конец шпагой. Юрий к тесаку отнесся равнодушно. «Хороший клинок», - только и сказал. Потом о чем-то пошушукался со Скворцовым, а часа через два Федор почтительно вручил ему небольшую коробочку. Сказал: «Ваш спецзаказ». «Ну-ка, ну-ка, что там у тебя?» - поинтересовался Филин. Орел без всякого смущения раскрыл коробочку, и Стас с удивлением увидел лежащие в ней звездочки-сюрикены. Их было десятка два. «Ого! И ты умеешь с этими штуками обращаться?». «Приходилось». «Ты что, ниндзя?». Орел ответил серьезно, убедительно, но совершенно неопределенно: «Чтобы постичь ниндзюцу, нужно заниматься этим всю жизнь». «Да, парень, - вздохнул Филин, - из тебя информацию клещами не вытянуть… Но может это и к лучшему, в плен попадешься, буду спокоен – не сдашь. - И усмехнулся: - А почему ты катану Феде не заказал?». «Главное оружие самураев предназначено для ближнего боя». «Так это, - Стас кивнул на коробочку с сюрикенами, - вроде бы тоже не для особенно дальнего». «А это, - Орел подмигнул Филину, - на всякий случай»
Сейчас, след в след ступая за Орлом, Филин понимал, почему этот таинственный и молчаливый человек вызвался идти во главе группы – Орел просто-напросто был уверен в собственных силах, знал, что если впереди возникнет какая-то опасность, он первым заметит или почувствует ее и вовремя подаст знак остальным.
Орел ступал бесшумно и осторожно, но вместе с тем уверенно, словно уже не раз проходил по этому пути. Казалось, не будь фонарика, прикрепленного к поясу, яркость луча которого они специально понизили до минимума и направили практически себе под ноги, Орел и в полной темноте будет идти так же уверенно.
За Филином шла Стася. Определив ей место в середине, Стас прежде всего думал о том, как максимально обеспечить безопасность ключевой фигуры в их отряде. Во-первых, Станислава была специалистом в области энергообеспечения, а во-вторых, дочерью человека, от которого зависел успех операции.
За Стасей следовал Сокол. Замыкал группу Воробей. Все, кроме девушки были вооружены. За плечами у каждого висел короткоствольный излучатель, укомплектованный вакуумным генератором и оптическим прицелом. Все излучатели опробованы на минимальной мощности в импровизированном тире и пристреляны. На поясах, кроме фонарика и десантного ножа были пристегнуты парализаторы, действие которых основывалось так же на вакуумном принципе. Воробей дополнительно нес на плече большой излучатель, способный, по словам Федора Скворцова одним выстрелом разнести в пыль каменную глыбу размером со слона. А у Орла имелись еще его экзотические метательные штучки, по мнению Филина - совершенно бесполезные в современном бою.
Изредка Юрий подавал знак, и они останавливались. С минуту Орел стоял неподвижно, потом тихо говорил:
- Опасности нет. Можно продолжать путь.
И они шли дальше.
- И что ты там пытался услышать? – спросил у него Стас. – Лично я кроме абсолютной тишины ничего не слышу. Тихо, как в могиле.
- Слава богу, ни ты, ни я в могиле не побывали. Не успели нас похоронить. Но ты не прав, Филин, тишина не бывает абсолютной. В ней тысячи звуков. Я, например, слышу, как где-то впереди по тоннелю пробежал мелкий зверек, скорей всего крыса. Она испугалась нашего топота. Еще слышу, как иногда песчинки осыпаются по внешней стороне обшивки тоннеля, если наверху что-то происходит.
- Ну и слух у тебя! – поразился Стас. – Как у кошки.
- Я вообще-то не только прислушивался.
- А что ты делал?
- Анализировал ощущения. Ну и слушал, конечно… А по поводу кошек - это заблуждение. У кошки довольно острый слух, но не самый острый. Некоторые птицы, например, слышат гораздо лучше. Вот сова… Однако, я не в меру разговорился, - одернул Орел самого себя.
- Действительно, - хохотнул Стас. – Я даже подумал, тебя подменили.
- Это все эффект замкнутого пространства…
Дальше шли молча.
Преодолев очередной километр, знак подавала Стася, и они снова останавливались. К поясу девушки было прицеплено два фонарика. Луч одного был направлен под ноги, второй освещал стену, вдоль которой тянулся высоковольтный кабель, похожий на вытянувшуюся бесконечно длинную анаконду. Станислава проводила контрольные проверки - прозванивала кабель - по нему в ближайшее время на Островок Надежды должен хлынуть поток энергии и всякая случайность должна быть исключена.
Такой-то километр, сообщала она, и добавляла: кабель исправен.
И отряд двигался дальше.
- Сколько еще осталось? – полушепотом спросил Филин у Стаси после одной из таких остановок, повернув голову назад.
- Ты забыл протяженность тоннеля?
- Ты стройдлины считаешь, не я… Напомни.
- Скоро будет то место, до которого я дошла в прошлый раз.
- Стало быть, километра три?
- Два километра, сто одиннадцать метров.
- Ага… Слушай, Стася, давно хочу тебя спросить: ты замужем?
- Ты считаешь этот вопрос уместным?
- Почему нет?
- Моим возрастом ты тоже будешь интересоваться?
- А можно?
Вдруг Стася прыснула тихим смешком.
- Ты почему смеешься? – спросил Стас.
- А ты не заметил, что мы разговариваем одними вопросами?
- Да, действительно, - тоже хохотнул Стас и чуть не упал, запутавшись в собственных ногах, так как все время шел вполоборота к Станиславе. Спросил серьезно: – Так ты замужем или нет?
- Я не замужем и мне уже двадцать два года. Скоро двадцать три стукнет.
- Ничего себе! – шепотом воскликнул Стас.
- Да, старая…
- Да какая ты старая! Я не о том.
- А о чем?
- Бывают же совпадения! Меня ведь Стасом зовут.
- А ты назвался Филином.
- Филин – это фамилия. Ну, и позывной, для удобства. А так я Станислав. Ты Станислава, я Станислав. И тоже, между прочим, не женат. И еще мне тоже двадцать два, скоро двадцать три. У нас с тобой одинаковые имена и мы одногодки, Стася, представляешь?! Нам просто суждено было встретиться. Хотя… - Стас задумался, вспомнив сколько лет насчитал себе Сокол и, пересчитав свой возраст с учетом текущего времени, выдал результат: - Мне уже триста семнадцать лет. Я дремучий старик. И если мы с тобой поженимся, то это будет неравный брак.
- А с чего ты взял, что мы поженимся?
- Я сказал: если…
Луч фонарика, направленный вверх прервал их треп. Это Орел подал знак остановиться. Он долго прислушивался к тишине, потом повернулся к Стасу:
- Впереди вроде бы все спокойно, но... - Орел счел неэтичным делать замечание командиру, но Стас понял, что хотел (или мог бы) сказать его старший товарищ и покраснел. Слава богу, в полумраке тоннеля румянец не разглядеть.
«Командир называется! – зло подумал о себе Стас. - Сам болтаю и позволяю подчиненным нарушать тишину - (когда он со Стасей любезничал как последний хлыщ, Сокол с Воробьем тоже о чем-то тихо, но ожесточенно спорили). - И что это со мной? Давно с бабами не общался, малость пофлиртовать захотелось? Расслабился… А ведь совсем недавно, еще позавчера, уводил взвод практически необстрелянных салажат по зеленке от наступающих отрядов боевиков Хамиева к расположению части. Рычал на них, ругался. Чтобы тихо всем! Останавливал проверить амуницию - не бренчит ли. И чтобы никаких р-р-разговоров!!!»
- Отряд! – тихо, но вполне убедительно скомандовал он. – Мы вышли на решающий рубеж. Проверить амуницию, привести оружие в боеготовность. При дальнейшем передвижении соблюдать полную тишину. Приказ понятен?
- Так точно! – прозвучал тихий, но дружный четырехголосный ответ.
- Вперед! – приказал Стас Орлу и тихо добавил: - И поможет нам… - не удержался, повернулся к Стасе, спросил: - Вы в бога верите?
- Я?
- Все вы, земляне двадцать третьего века.
- Кто как…
- Тогда вперед! И да поможет нам… Короче, сами справимся.
Выйдя из тоннеля, отряд оказался в небольшом, примерно три на три с половиной метра, неосвещенном тамбуре-шлюзе распределительного устройства. Лучи фонариков забегали по стенам и по потолку непривычно высокому после низкого свода тоннеля. Стена справа была закрыта силовым шкафом с надписью по-русски: «Высокое напряжение. Опасно для жизни!». Черепа с молнией в глазнице не наблюдалось. На левой стене было размашисто написано мелом: «Я люблю тебя, Катенок!!!». Под «Катенком» красовалась рожица с растянутым в улыбке ртом, с точками вместо глаз и без ушей. Стас подмигнул смайлику и подумал о том, что страсть влюбленных сообщать всему миру о своих чувствах с помощью мела, перочинного ножа или аэрозольного баллончика неподвластна времени.
В торцевой стене лучи фонариков высветили дверь – обычную металлическую, с ручкой и замочной скважиной.
- Дверь скорей всего заперта снаружи, - сказала Стася.
Филин шагнул к двери и осторожно потянул ручку на себя.
- Да, действительно заперта…
- Дай-ка командир, я взгляну, - Воробей вышел вперед. – До войны я слесарил по шестому разряду. Если замок без особых премудростей, я его вмиг… Накось, Соколик, подержи бандуру. - Он отдал Прохору большой вакуумный излучатель, присел на корточки и, подсвечивая себе фонариком, осмотрел замок. – Ерунда, а не замок. Вот если бы с той стороны калач повесили, без бензореза не открыть. А с таким-то запором… - Воробей почесал макушку, посветил по пыльному полу и, найдя рядом с силовым шкафом кусок проволоки, принялся сосредоточенно ковыряться в замке. Через минуту Семен поднялся и доложил: - Принимай работу, командир.
Филин чуть-чуть приоткрыл дверь и посмотрел в щелку.
- Никого не вижу, ни единой души. Где люди, Станислава?
- Персоналу здесь находиться не обязательно, - отозвалась Стася. - Закрытое распределительное устройство АЭС работает в автоматическом режиме. Информация от приборов учета и измерения энергии, и от всех коммутационных аппаратов передается в операционный зал. Если что-то не так дежурная бригада электриков, направленная оператором, появится здесь буквально через две-три минуты. – Помолчав, добавила: - Но нестандартные ситуации возникают крайне редко.
- Понятно… Ну что, вперед!
Окон в помещении ЗРУ не было, а большая часть осветительных приборов не горела, однако и этот свет казался подземным путешественникам слишком ярким. А от разноцветья коммутационных шин рябило в глазах.
Филин услышал негромкий вздох позади себя. Оглянувшись, увидел, что Прохор вытирает рукавом комбинезона пот со лба и глубоко дышит. А в глазах – облегчение.
- Солнце хочу увидеть, - заявил Сокол.
- И я о том же мечтаю, - поддержал его Воробей. – Меня под утро убило-то. Не увидел, как солнышко всходит.
- А вот с солнышком пока не получится, мужики. - Стас взглянул на часы (до захода солнца оставалось еще часа полтора, они вышли из тоннеля раньше запланированного времени). - Во всяком случае, сегодня. Здесь дождемся ночи. Незачем нам раньше времени светиться. Под покровом темноты, как договаривались, двинемся к коттеджу господина Светлова.
- Одним глазком только, - Воробей закрыл для наглядности один глаз ладошкой.
- В щелочку, - добавил Сокол и с тоской посмотрел на дверь в торце помещения.
- Ну… - Филин вопросительно глянул на Орла.
- Да пусть посмотрят, - улыбнулся Юрий. – Я и сам взглянуть не прочь. Только аккуратно.
- Само собой, - пообещал Воробей.
Филин пожал плечами и пошел к двери, в прошлой жизни он тоже погиб ночью…
Дверь наружу была не заперта и открывалась легко и бесшумно. Оставив щель сантиметра четыре, Стас прильнул к ней глазом и долго смотрел, а когда повернулся к товарищам, на его лице было написано удивление.
Чё там? Чё такое? – заволновался Воробей.
Филин молча отошел в сторону, Воробей тут же сунул нос в щель.
- Ох, ни фига себе! – сказал он, втянув нос обратно. – Фу, гадость!
- Да что там такое, в конце концов? – спросил Сокол. – Тараканы?
- А ты сам посмотри, - ответил Воробей и, сокрушенно покачав головой, посторонился.
Прохор прилип к щели.
Солнца он не увидел. Небо было не голубым ясным, не серым пасмурным и не малиновым закатным. Оно было холодным и зеленоватым, а над горизонтом висела плотная туча цвета хаки, в которой, по-видимому, и увязло вместе со всеми своими лучами вожделенное солнышко. Только более светлое пятно посредине этого воздушного болота подавало слабую надежду на лучшее.
- Да… - выдохнул Прохор, – что угодно ожидал увидеть, но такое!.. А запах!..
Орлу хватило пары секунд, чтобы «насладиться» зрелищем. На его лице как всегда ничего не отразилось. Он лишь кивнул:
- Да, пахнет.
- Какой там пахнет?! Воняет, - раздраженно высказался Воробей.
- Мертвечиной что ли? – предположил Стас.
- Нет, - покачал головой Орел, - не мертвечиной. Нам ли с вами не знать, как пахнет разлагающаяся плоть? Я бы сказал, в воздухе присутствуют летучие соединения серы.
- Точно! Тухлыми яйцами смердит, - согласился Стас, – я сразу как-то не определил.
- Сера… - пробормотал Сокол. – Земля стала адом.
Стася в свою очередь глянула в щелку и пожала плечами. Наверное, увиденное и унюханное было для нее вполне привычным.
- У вас ядерная война была? – Стас в упор посмотрел на Станиславу. – А Федя нам пел, что люди Землю в цветущий сад превратили. Ни фига себе, садик!
- Не было войны, - ответила девушка. – Это все они.
- Инопланетяне?
- Ну да. Они изменили состав атмосферы, приспособив ее под себя. Уж не знаю, какие у них для этого имеются технологии, но количество сероводорода и оксидов серы в атмосфере стало значительно выше нормы…
- А кому из планетян воздух наш не нравится? – перебил девушку Воробей. - Тараканам? Или этим, как их там… гигантам?
- Гигантам. Насчет тараканов не уверена. Там вообще ни в чем нельзя быть уверенным. Наши ученые биологи так до конца и не разобрались в устройстве их организма, в метаболизме этих существ. Ведь они не гуманоиды, они… Их даже насекомыми нельзя назвать. Представляете, у инопланетных тараканов нет органов пищеварения. Вместо желудка какой-то комок, похожий на губку. Ни пищевода, ни кишечника. Чем и как питаются и как выводят из организма переработанное - непонятно. А дышат… У них имеется что-то вроде жаберных щелей, плюс легкие - целых шесть пар. Каждая пара имеет свое совершенно отличное от других пар строение. Есть предположение, что тараканы приспосабливаются к любой среде, и дышат любой субстанцией. Никто их в защитных скафандрах не видел. На гигантах поначалу всегда скафандры одеты были, а эти в собственные хитиновые панцири упрятаны, твердые, словно металлические. Думаю, им и радиация нипочем.
- Универсальные солдаты, - вставил Стас.
- Да… Но если тараканы – солдаты, то гиганты – их генералы. А точнее: гиганты – хозяева, тараканы – слуги.
- Расскажи нам подробнее о гигантах, Стася, - попросил Филин.
- Гиганты, - начала Стася, - это гуманоиды, но на людей только внешне похожи. У них все не так как у нас. Вернее, все органы – сердце, легкие, печень – все это присутствует, и работает по тому же самому принципу, но… - Стася запнулась и виновато посмотрела на внимательно слушающих ее бойцов. – Боюсь, я не сумею объяснить все правильно. Ведь я не биолог, у меня другая профессия. Вот наш Леня… Вы же знакомы с Леонидом?.. – (Четыре одновременных кивка были ответом, Стас потер себя по гладкой щеке, а Сокол украдкой бросил взгляд на облагороженные, покрытые бесцветным лаком ногти). – Леня бы вам гораздо лучше все объяснил…
- Объясни, как сможешь, - подбодрил девушку Филин. – Про тараканов ты нам все доходчиво рассказала. Такое ощущение, что лично на препарировании инопланетного таракана присутствовала.
- Всего лишь читала опубликованный отчет по вскрытию… Ну ладно, попробую. У человека сердце – это по своей сути, насос, который гонит венозную кровь к легким. Там она обогащается кислородом и возвращается обратно к сердцу, которое толкает артериальную, то есть обогащенную кислородом кровь, дальше ко всем органам. Без кислорода человек жить не может… И у гигантов все то же самое. Только помимо стандартной системы кровообращения у них есть еще одна. Наши медики назвали ее дубль-системой.
- То есть у них два сердца?..
- Не только… Второй дублирующий либо дополняющий комплект органов, но вместо кислорода носителем жизненной энергии в нем является сера.
- Понятно, - сказал Стас.
Собственно, понятно было не всем. Воробей ничего не понял ни про сердце-насос, ни про циркуляцию крови. Но он уяснил главное - какие-то твари прилетели на его родную землю, убивают людей, да еще и портят воздух. Семен сжал в руках цевье вакуумного излучателя с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
- Ну, я им, козлам вонючим задам жару! - сквозь зубы процедил он. – Напердели, не продохнуть!
- Что? – не поняла или не расслышала Стася.
- А вот то! – возмущенно огрызнулся Семен, но Филин так грозно взглянул на подчиненного, что тот сразу понял: лучше не продолжать.
- Стася, - Стас увел разговор в сторону. – А сейчас гиганты без скафандров прогуливаются?
- Гиганты редко выходят из своих кораблей. Но если такое случается, то уже без скафандров. Видимо создали для себя комфортные условия существования.
- А как они разговаривают? На каком языке?
- Гиганты не разговаривают с людьми. Их распоряжения до людей доводят тараканы.
- А эти, стало быть, по-русски балакать умеют, - зло сказал Семен.
- Нет, - Стася покачала головой. – Тараканы не говорят ни на русском, ни на каком другом из человеческих языков. У них свой язык, но общаются они на нем только между собой. И с гигантами. А людям они приказывают мысленно.
- Телепатия… понятно. Ну, а они?
- Что они? – не поняла Станислава.
- Тараканы понимают человеческую речь?
Стася пожала плечами.
- Как это ты не знаешь?
- Люди не разговаривают с пришельцами. Тараканы приказывают, люди выполняют их приказы.
- А если не выполняют?
Стася потупила глаза.
- Такого не случается…
- Вот что они у меня поймут! – Воробей потряс в воздухе излучателем.
Грязно-зеленые сумерки тянулись мучительно долго, но едва солнце окончательно сползло за горизонт, Земля тут же погрузилась во мрак.
- Пора, - скомандовал Стас и его подчиненные. – Порядок следования таков. Идем шеренгой по одному. Орел, идешь первым. Станислава за тобой, будет контролировать продвижение по маршруту и корректировать, если что не так. И это единственный человек в нашем отряде, кому разрешается говорить. И только по делу и шепотом. За Станиславой иду я, за мной Сокол. Воробей, ты замыкаешь отряд. Дистанция – два метра. Ну… - «с богом!», хотел сказать Филин, но, взглянув на атеистически сориентированного Воробья, с деловым видом поправляющего на костлявом плече широкий ремень большого вакуумного излучателя, закончил иначе: - вперед!
Темнота была практически абсолютной, а воздух таким плотным, что казалось, его можно хлебать ложкой. В горле першило, а в носу свербело от сероводородного амбре. Идущий позади Воробей тихонечко кашлянул и сплюнул, а Стасу жутко захотелось чихнуть. Он энергично потер нос и стал дышать ртом. Оглянувшись, Филин заметил, что и Сокол с Воробьем тоже трут носы.
Орел шел уверенно, выбирая наиболее темные места. Станислава изредка что-то шептала ему, Орел согласно кивал, но было понятно, что он и сам знает куда идти и прекрасно ориентируется в темноте. Собственно, маршрут знали все члены отряда - перед выходом из подземного убежища они досконально изучили планы и карты АЭС, зафиксировав в памяти расположение объектов.
Не дойдя до центральных ворот метров двести, Стася подала знак остановиться и, повернувшись к командиру, зашептала:
- Стас, мне кажется…
- Называй меня Филином, - поправил девушку Стас.
- Хорошо. Филин, я думаю, в проходную идти не следует. Кто знает, как там сейчас все организовано? А вдруг там тараканы…
- Ну, это понятно. Твои предложения?
- Я тут одно местечко знаю… Если лазейку в заборе не заделали, мы сможем выйти с территории станции незамеченными.
- Веди.
Лазейку в периметре АЭС за год никто не заметил и не заделал. Две вертикальные панели высокого забора держались только на болтах верхнего прогона. Нижние болты либо отвинтили сотрудники АЭС, любители самовольных отлучек, либо их просто забыли установить при возведении забора.
- Бардак! – покачал головой Стас и укоризненно взглянул на Стасю: - Забор хлипкий, охраны ноль, лазейка эта… Кто хочешь, забирайся. Ладно, свои, а если террористы?
- Кто?..
- Ах, да, откуда у вас тут террористам взяться…
7. Первая встреча с инопланетянами
Поселок энергетиков располагался в пяти километрах от АЭС и это расстояние отряд преодолел довольно быстро, никого не встретив на своем пути. Бойцы находились в отличной физической форме, да и девчушка нисколько не уступала мужчинам в выносливости. Дорога от станции до поселка была в отличном состоянии, а высокие сосны, растущие стеной по обеим ее сторонам, создавали глубокую тень не оставляющую ни единого просвета. Бежали колонной в том же порядке что шли по тоннелю. Лишь у самого коттеджного поселка, перед мостом через реку, пришлось остановиться и провести разведку. Открытое место перебегали по одному под прикрытием остальных.
- Как речушка-то называется? – спросил Стас у Станиславы, оказавшись на другом берегу.
- Полынка.
- О как! То-то я смотрю, местность какая-то знакомая… А город, стало быть, Полыноград?
- Полыноград, - кивнула Стася.
- Надо же, на родину попал!.. Только в моей жизни атомной станции здесь не было…
Коттедж Светловых был вторым с ближайшего от них края поселка, так что пробираться к нему по улицам и переулкам не пришлось. По-видимому, родители Стаси еще не спали – в окнах горел свет.
Вошли втроем: Стася, Филин и Орел. Воробей с Соколом остались во дворе, притаившись в зарослях боярышника.
Игорь Андреевич сидел в кресле-качалке вполоборота к входной двери и сосредоточенно разглядывал какую-то плоскую дощечку прямоугольной формы, фотографию или иконку. Мама Станиславы, Ольга Николаевна, как раз спускалась со второго этажа и была уже на последних ступеньках. Она первой увидела дочь и воскликнула:
- Стасенька!
Женщина зажала себе рот рукой и покачнулась. Решив, что Ольга Николаевна может запросто лишиться чувств от нежданной радости и упасть с лестницы, Филин метнулся через комнату и поддержал ее за талию. Игорь Андреевич вскинул голову и выронил из рук дощечку.
- Стася?! Дочка! Жива! Слава богу!..
Родители бросились к дочери и начались объятия, охи да ахи.
Орел поднял с пола вещицу, оброненную Светловым, повертел в руках.
- Что это? – спросил у Филина. – Написано что-то…
Стас взял из рук товарища неизвестный предмет и внимательно рассмотрел. На лицевой панели имелся экран, а на нем был какой-то текст.
- Если я правильно понял, это электронная книга. Так… - Стас прочел: «Дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие». Потом он провел пальцем по экрану, листая страницы. – Да, это книга. И знаешь какая? «Война и мир» Толстого.
Орел улыбнулся:
- Всегда считал, что творения графа бессмертны и, как видишь, оказался прав… Это сколько же лет прошло со дня смерти Льва Николаевича?..
Стас пожал плечами, даты жизни и смерти Толстого он не помнил, а «Войну и мир» читал только в школе, да и то - лишь заданные главы. Да и зачем читать, если видел по ящику экранизацию…
Объятия, междометия, сбивчивые вопросы и не менее сбивчивые ответы подходили к концу, слезы счастья мало-помалу подсыхали. Филин деликатно кашлянул в кулак.
- Стася, а кто эти люди?.. – недоуменно посмотрел на бойцов Светлов, словно заметил их только что. – Представь нам с мамой, пожалуйста, своих спутников.
- Это Филин, - девушка взяла Стаса за руку, он приветливо улыбнулся Игорю Андреевичу и Ольге Николаевне. – А это Орел. – Юрий учтиво кивнул. – Во дворе еще двое - Воробей и Сокол, может, позвать? – Стася вопросительно взглянула на Филина. Тот покачал головой:
- Успеется.
- Странно, а почему... клички какие-то… - не мог взять в толк Светлов. - Или у вас там под землей так принято?..
- Это позывные, - пояснил Стас. – В диверсионных группах спецназа так принято.
- Диверсионные группы… спецназ… - бормотал ничего не понимающий Игорь Андреевич (возможно, некоторые слова он слышал впервые) и с интересом разглядывал гостей. – Что это у вас? – спросил он, увидев вакуумные излучатели за их плечами, десантные клинки в ножнах и парализаторы у поясов. – Оружие?!.. Разве начались военные действия?..
- Так точно, - ответил Стас. – Мы – разведгруппа и сюда не просто повидаться пришли. А потому не будем терять время, Игорь Андреевич, у нас его не так много. Давайте сразу перейдем к делу…
Сначала Воробей с Соколом тихо сидели в кустах и прислушивались, потом стали в разных направлениях обходить дом. Вскоре им это патрулирование надоело, так как ничего странного и необычного вокруг коттеджа не происходило, стояла абсолютная тишина, а опасностью даже не пахло – пахло серой.
Они решили остановиться и поговорить.
- Видишь вон там… - Воробей показал на север.
- Вижу, - кивнул Сокол, - светлое пятно какое-то. Ну, это понятно, там же город.
- Не-а, - помотал головой Воробей, - город западнее. Я карту местности хорошо изучил и здесь на месте давно сориентировался – никаких поселков в той стороне нет. А там где город, кстати, вообще сплошная чернота.
- Так он же далеко. Федор говорил: в пятидесяти километрах.
- Тем более. Слышь, Сокол, тебя ничего не удивляет?
- Меня здесь все удивляет, - хмыкнул Прохор. - Но ты, наверное, о чем-то конкретном?
- Ага, - Воробей почесал подбородок, - комаров нет. Лето, мы за городом, река рядом, а комаров нет, даже не пищат. Странно… И вообще, тишина, слышишь какая?
- Тишина как тишина.
- Да нет. Тихо как в могиле.
- Тьфу ты! – рассердился Сокол. – Типун тебе на язык!
- Нет, ты послушай: птички ночные не кричат, листья на деревьях не шевелятся. И комары опять же… Точно как в могиле. Или нет, наоборот, как будто мы только два живых, а кругом мертвецы.
- Тебе что, Семен, нравится о всяких страстях по ночам разговаривать?
- Не Семен, а Воробей, - поправил товарища старшина. – Смотрите, какие мы пугливые!
- Я не из пугливых, - возразил Сокол, - но всякую ерунду слушать, охоты нет.
- Ну-ну, - Воробей замолчал, но через некоторое время опять задумчиво произнес: - Интересно, что же там такое может светиться? Корабль ихний, планетянский, не иначе. Ты как думаешь?
- Наверное… - Сокол пожал плечами. - Что, хочешь поближе подойти да посмотреть?
- Я хочу этим тараканам усы повыдергивать. Не терпится просто, руки чешутся… - Немного помолчав, Воробей заметил: - Что-то долго они там заседают.
- Тараканы?
- Сам ты таракан! Я про нашего командира и остальных.
Раздался тихий свист.
- О! Филин зовет, - сказал Воробей, - пошли.
- А пост?
- Зовет же! Подойдем, узнаем, чего хотел. Может, пора уже возвертаться.
Филин и Орел, спустившись с крыльца, стояли во дворе. Станислава прощалась с родителями. Щеки Ольги Николаевны были мокрыми от слез. Игорь Андреевич демонстрировал полное самообладание – был подчеркнуто спокоен и сосредоточен.
- Что, в обратный путь? – спросил Воробей у командира.
- На подходе к станции разделимся, - сказал Филин. - Сокол со Станиславой Игоревной по тоннелю вернутся в подземелье. Кстати, на, держи, - он протянул Соколу два плоских чемоданчика. – Это аппараты для связи с электростанцией. Один в тамбуре распределительного устройства оставите, второй до бункера донесешь.
- А вы? – с нескрываемой завистью в голосе спросил Сокол
- Мы втроем немного прогуляемся по поверхности. Пора нам воочию увидеть наших врагов.
- Ага, - обрадовался Воробей. – Я даже знаю, где их искать. Вон видишь, зарево будто.
Филин посмотрел на Сокола и понял, что гусар явно расстроен таким решением командира. Либо ему тоже хотелось взглянуть на тараканов, либо… В памяти Филина вдруг возникло потерянное лицо Прохора с бисеринками пота на лбу, и его вздох облегчения, когда они вышли из тоннеля. Клаустрофобия? Боязнь замкнутого пространства… А тут и Воробей потянул его за рукав и отозвал в сторонку.
- Слышь, командир, - зашептал он, - не надо бы Соколика под землю. Он того, - Воробей поскреб пальцем висок, - муторно ему в этой каменной трубе. Ему ведь как: коня, саблю да в чисто поле, чтоб ветер в ушах да кудри дыбом. Заменить бы Сокола…
- Хорошо, ты пойдешь вместо него.
Воробей бросил косой взгляд на стоявшего в сторонке Орла и пожал плечами:
- Я так я. Ничё, нагляжусь еще вволю на этих планетян, их вона сколько…
Филин подошел к Соколу.
- Замена. Ты пойдешь с нами, а с девушкой по тоннелю пойдет Воробей.
Сокол молча кивнул и отвел глаза.
- Все, мужики, по коням! – скомандовал Стас.
Светало мутной зеленью.
Филин, Орел и Сокол лежали за пригорком и наблюдали странную картину: членистоногие существа, сложив на цилиндрических туловищах по три пары конечностей, неподвижно лежали на земле и казались мертвыми. Пересчитать их было плевым делом: четыре ряда по одиннадцать тушек в каждом – сорок четыре особи инопланетных тараканов.
- Похоже, мертвые, – тихо сказал Сокол.
- Скорее спят, - возразил Орел. – Смотрите, усики шевелятся. Или это не усики…
Короткие отростки на вытянутых головах пришельцев более похожие на тупые рожки едва заметно подрагивали.
- А может их сейчас взять и… - Сокол погладил цевье излучателя.
- Сорок четыре твари из четырех миллионов? Не особо крупный урон мы нанесем врагу, - скептически отозвался Филин. – Лучше понаблюдаем.
Метрах в пятидесяти от лежбища возвышалось некое сооружение совершенно не похожее ни на жилище, ни на какое-либо другое здание и вообще - ни на что не похожее. Издали это казалось свалкой сельхозтехники или творением больных на всю голову (по мнению Стаса) концептуалистов. Однако присмотревшись, можно было заметить некую упорядоченность и повторяемость деталей. Более всего эта конструкция смахивала на десяток зерноуборочных комбайнов, приросших со всех сторон к полупрозрачной светящейся изнутри сфере одним боком. До поры до времени Стас решил считать странный объект космическим кораблем или каким-то иным летательным аппаратом.
- Однако этот свет мы видели с Воробьем из усадьбы господина Светлова, - предположил Сокол, кивнув на странное сооружение.
- А чему здесь еще светиться? – пожал плечами Филин. - Кроме этого неопознанного объекта и загорающих «курортников» здесь вроде бы ничего…
- Просыпаются, - сообщил Орел товарищам.
«Курортники», как назвал инопланетян Стас, действительно зашевелились. Они поднимались с земли и медленно, как бы нехотя сбредались на небольшую возвышенность с вытоптанной на вершине поляной. Там они расселись, образовав замкнутый круг, и замерли.
- Совершенно одинаковые, - поразился Сокол.
- Азиаты тоже кажутся нам все на одно лицо, - пожал плечами Орел, - однако если поживешь с ними хотя бы небольшое время, сразу начинаешь замечать различия.
- Один все-таки отличается, - заметил Филин. - Видите, из тех, кто к нам спиной сидит… Вроде как повязка желтая на лапе.
- У которого? – Сокол вытянул шею. – А, точно. Старший, наверное. Интересно, что они делают? Молятся что ли?.. О, смотрите, командир лапки вверх тянет!
Таракан с желтой повязкой действительно поднял вверх две своих верхние конечности. Все остальные повернули к нему головы и замерли, будто прислушиваясь. Их усики-рожки не шевелились. Тишина нарушалась разве что дыханием разведчиков. Через пару минут другой таракан поднял вверх лапы и все как по команде повернули головы в его сторону. Потом объявился третий безмолвный оратор, потом еще один, еще...
- Как будто разговаривают, - задумчиво произнес Орел, - даже, по-моему, спорят.
- Может, сны друг дружке рассказывают? - хохотнул Сокол.
- Общаются, это факт, - кивнул Филин. – Телепатически… Знать бы, о чем они сейчас разговаривают. Не о снах точно. И вообще, сдается мне, тараканы эти не просто спали.
- А что?
- Стася рассказывала, что вскрытие мертвого таракана не ответило на вопрос, чем и как эти твари питаются. Думаю, они черпают энергию из космоса… Но может, и спят при этом и сны видят, кто знает.
Неожиданно их накрыла огромная тень; разведчики непроизвольно припали к земле.
- Тарелка! – громким шепотом воскликнул Стас, подняв голову и увидев дисковидный летательный аппарат, зависший над поляной, на которой тараканы проводили свое странное безмолвное совещание. – Думаю, сейчас нам посчастливится еще кое с кем из агрессоров познакомиться… Отставить! – скомандовал он, заметив, что Сокол сосредоточенно разглядывает летающую тарелку через оптический прицел большого вакуумного излучателя, который Воробей по приказу командира передал ему, когда отряд разделился на две группы. При этом указательный палец правой руки гусара нежно поглаживал плавный изгиб спускового крючка.
- Да нет, Филин, - Сокол оторвался от окуляра и честно взглянул на Стаса, - я просто… смотрю.
- Смотри, только палец со спускового крючка на всякий случай убери. А то пальнешь ненароком.
Между тем летающая тарелка плавно опустилась точно в центр круга, образованного вставшими на задние конечности тараканами.
«Однако, не такая уж она и большая, - подумал Стас. – Пожалуй, и обычным излучателем чпокнуть можно»
- Видимо хозяин прилетел, - заметил Орел.
Купол тарелки раскололся на две половинки, и они бесшумно разъехались в стороны. Из летательного аппарата на землю выбрался внушительного вида гуманоид, гигант, само собой. Он взмахнул рукой и что-то громко и членораздельно произнес. Его язык, в общем-то, можно было вполне принять за человеческую речь, если бы в ней было чуть больше согласных звуков, а гласные не звучали бы так протяжно.
Тараканы разорвали круг и сгрудились в кучу. Вперед вышел таракан с желтой нарукавной повязкой. Он тоже заговорил, но этот язык был полной противоположностью языка гиганта. Казалось, тараканий язык состоит из одних согласных. Он тараторил как пулемет и размахивал верхними конечностями. Остальные тараканы молчали, но тоже оживленно жестикулировали лапами, издавая при этом какие-то щелчки - то ли клешнями своими щелкали, то ли еще чем. Гигант морщился словно от зубной боли. Далее стало происходить нечто странное и необъяснимое. Таракан с желтой повязкой был настроен явно агрессивно к гиганту – он медленно и неотвратимо наступал на него, теснил к тарелке, а звук его голоса все время усиливался. Его товарищи поддерживали вожака дружными щелчками.
«Похоже на бунт, - подумал Стас. – Однако не все ладно в датском королевстве…»
В какой-то момент тараканьи щелчки слились в единый мощный треск. У наблюдателей заложило уши, а гиганту вообще пришлось несладко, ведь он стоял в непосредственной близости от источника губительных звуковых волн. Человекоподобный инопланетянин заткнул уши руками и поспешил укрыться в летательном аппарате. Створки колпака закрылись, и тарелка взвилась в воздух. Стало совершенно очевидно, что тараканы одержали победу, а гигант позорно покинул поле битвы. Странно, но Стас почему-то порадовался этому обстоятельству.
Однако вместо того, чтобы ликовать и праздновать одержанную победу тараканы все как один опустили головы и замерли, чего-то ожидая. Тем временем из днища зависшей над поляной тарелки выдвинулось несколько узких патрубков, и в тараканов полетели острые иглы смертоносного огня. Они разили несчастных инопланетян наповал - отсекали головы и конечности, разрубали цилиндрические туловища пополам. Все было закончено в несколько минут. Ни один таракан не уцелел, поляна была покрыта черными тараканьими телами и фрагментами их тел.
Некоторое время тарелка висела над поляной. Видимо гигант, находящийся в ней, хотел убедиться, что уничтожил бунтарей всех до единого.
- А может все-таки стрельнуть? - Сокол вскинул излучатель. – А что?! Одним супостатом меньше станет.
Стас вздохнул. С одной стороны, ему и самому не терпелось открыть счет в этой новой необычной войне, а заодно и поквитаться с жестоким гигантом за бедных тараканов. Почему-то очень хотелось поквитаться… Но с другой стороны, какое ему дело до чьих-то разборок! И вообще, с чего это он взял, что тараканы бедные, а гигант жестокий? Может, все как раз наоборот?.. К тому же, если гигант не вернется к своим собратьям, на его поиски наверняка будут отправлены другие. Разобраться с тем, что здесь произошло и отчего погиб их товарищ для этих ребят с их-то высоким уровнем науки и техники труда не составит. И тогда первый боевой отряд землян может быть если не обнаружен, то, по крайней мере, вычислен. Во всяком случае, они поймут, что в находящейся под их контролем колонии появилась некая противоборствующая сила. А это чревато.
- Нет, - покачал он головой, - пусть улетает.
Сокол с досадой ударил кулаком по земле.
- Тараканов жалко!
Стас удивленно посмотрел на бойца, но промолчал.
Тарелка взяла курс на восток и практически моментально исчезла из виду.
- Ну что, пошли, посмотрим?.. – предложил Орел.
- Пошли, - кивнул Филин.
8. Союзник Жилин
Учась на первом и втором курсах университета, Стас подрабатывал, снимаясь в массовках в фильмах местной киностудии, куда его пристроил дядя Миша, мамин старший брат, работающий там пиротехником и каскадером. Как правило, участвовать Стасу приходилось в батальных сценах. Вообще почему-то на «Полынфильме» снимались только фильмы о войне.
Сейчас, бродя по холму среди останков расстрелянных гигантом тараканов, Стас ловил себя на мысли, что находится на съемочной площадке. Что зеленоватое тусклое небо на горизонте – это растянутый на стойках брезентовый тент, небрежно размалеванный студийными малярами, гордо именующими себя художниками. Что елочки и пихточки, растущие в низине - искусственные, а разбросанные по вершине возвышенности диковинные трупы инопланетян – всего лишь муляжи. Софиты выключены, актеры ушли на перекур, декорации остались…
Стас вглядывался в горизонт в надежде увидеть знакомые места. Но нет, похоже, но не то. Да, все изменилось за двести девяносто пять лет, подумал он. А уж когда прилетели ЭТИ и стали менять атмосферу… Стас отошел на край поляны и стал шарить по карманам в поисках курева, совершенно забыв о том, что сигареты остались в его далекой прошлой жизни.
- Филин! – Окрик Сокола вернул Стаса в действительность. - Один живой вроде. Иди сюда скорее!
Стас поспешил к товарищу, Орел уже стоял рядом с Соколом, а тот найденной где-то длинной сучковатой палкой раскидывал кучу хитиновых конечностей и кусков нечеловеческой плоти, помогая выбраться из-под завала чудом оставшемуся в живых таракану. Орел держал уцелевшего инопланетянина на мушке вакуумного излучателя.
- О, как! – воскликнул Стас, разглядев выбирающегося из-под кучи черных тел таракана. - Это же тот самый, с желтой повязкой.
- Ага, старший, - кивнул Орел. – А может, и не старший. Это у него не повязка, похоже на шрам.
- Что будем делать, командир? – Сокол отбросил палку и по примеру Орла направил ствол излучателя на инопланетянина.
- Допрашивать, - нисколько не сомневаясь в успехе переговоров с представителем иной цивилизации, заявил Филин. – Эй, чучело гороховое, ну-ка рассказывай: что это за терки у вас с гигантами?
Таракан не мигая (да ему и нечем было мигать по причине отсутствия век) смотрел на людей снизу вверх своими красными и влажными похожими на зрелые клубничины глазами, переводя взгляд с одного землянина на другого и наконец, остановился на Стасе.
- Что, старшего признал? - самодовольно усмехнулся Филин.
- Ты думаешь, он тебя понимает? – скептически произнес Орел. - Сомневаюсь…
- Да все он понимает! У этих разумных тварей было время изучить русский язык.
Вдруг таракан защелкал, как это делал он и его погибшие собратья при беседе на повышенных тонах с гигантом-убийцей. Стас попытался определить: чем он щелкает, и заметил на верхних тараканьих лапках (ближе к запястьям, увенчанным вовсе не клешнями, как казалось издали, а кистями с четырьмя суставчатыми пальцами) крючковатые отростки - то ли пятые пальцы, то ли еще что. Отростки, словно рычажки затворной рамы автомата, быстро-быстро, но не так быстро как при стрельбе из калаша, перемещались вдоль по хитиновому предплечью туда-сюда, издавая громкий неприятный треск.
- Ты что, пугать нас вздумал?! Эй! А ну-ка прекращай кастаньетами своими бренчать! - грозным голосом приказал Филин, - а то я их у тебя мигом откручу.
Таракан перестал стучать: отростки остановились в крайнем нижнем положении и втянулись в предплечья.
- Глядите-ка, господа, - удивился Сокол, - понимает!
- Я же сказал: должен понимать. Наверное, и говорить по-русски умеет… Ты вопрос слышал, насекомое? – повернулся он к таракану.
«Кто вы такие? – неожиданно прозвучал встречный вопрос. – Вы не похожи на жителей Земли. Ментально…»
Стас был готов поклясться, что челюсть таракана даже не шевельнулась. Тогда кто это сказал? И голос… он показался Стасу до боли знакомым. Стас посмотрел на товарищей, те в свою очередь недоуменно смотрели на него.
- Все ясно, - догадался Стас, – телепатические штучки.
«Я был бы рад общаться привычным для вас способом, - мысленно сообщил Стасу и его товарищам инопланетянин, - но, боюсь, возникнут сложности: наш речевой аппарат не в состоянии воспроизводить некоторые звуки, свойственные фонетике человеческой речи. А нашего языка вы не понимаете. К сожалению…»
Стас узнал голос. Это был его собственный голос, но не такой, который слышится, когда говоришь, а словно с воспроизведенной записи. И раздавался он где-то в голове.
- Хорошо, побеседуем с закрытыми ртами. – Стас попытался мысленно сформулировать вопрос, но у него ничего не выходило – никак не мог сосредоточиться. Наверное, мешала необычная новизна происходящего. Тогда он сказал словами: - Имей в виду, козявка, ты наш пленник. Вопросы задаю я, ты отвечаешь. Понятно?
«Да» - таракан не только мысленно ответил, но и кивнул.
Стас хмыкнул, он был немного удивлен. Даже некоторые народы Земли сопровождают свои слова разными жестами, порою противоположными. Болгары, например… А тут какой-то инопланетный таракан!..
- Имя! Профессия! Должность! Планета, с которой прибыл на нашу Землю! – Стас задавал вопросы отрывисто и четко. - Отвечай, живо!
«Имя - Жл-Ын. Профессия?.. – инопланетянин на секунду замялся. - У меня нет, и никогда не было профессии. Что касается должности… На данный момент затрудняюсь назвать ее определенно. Вроде бы космодесантник… Моя родная планета называется Крд»
- Это где?.. Хотя, ладно не объясняй. С тобой на эту тему наши специалисты побеседуют. Профессии, говоришь, нет? Хм… оставим пока. Так что там у вас с парнем из летающей тарелки вышло? Чего не поделили?
«Гиганты… кажется, так вы их называете, самая жестокая раса из всех, живущих в той галактике, откуда мы родом. Они убийцы!»
- А вы так нет! – возмутился Стас. – Вы – миролюбивые насекомые.
«Мы не убийцы! Гиганты нас обманули… Нет, сначала они поставили нам условие… В общем, все по-порядку надо рассказывать, иначе вы не поймете»
- Ну, так давай, колись, космодесантник, - презрительно бросил Стас.
«Колись?.. А, я понял, это сленг… - Жл-Ын потоптался на месте, повертел головой, словно искал, куда бы присесть. Потом замер и стал рассказывать: - Мы, разумная раса крдаков, жили спокойно и счастливо на своей большой планете. Вам, людям, Крд показался бы пустынным и неуютным. Атмосфера разряжена, отсутствует какая-либо растительность, почти нет воды. Но нам и не нужна вода, не нужны деревья и трава. Мы не разводим скот, не выращиваем злаки, не ловим рыбу. Мы питаемся энергией космоса. А космос неисчерпаем…»
- Ага, - задумчиво произнес Стас и кивнул, - солнцееды… Что-то где-то когда-то попадалось. Читал… Ты давай, продолжай.
«Гиганты всегда были нашими добрыми друзьями, - продолжил инопланетянин. - Они жили по соседству и регулярно посещали нашу планету. Они привозили на Крд то, что мы у них просили, и ничего не требовали взамен. Мы думали, что эти дары – акт милосердия и дружеской помощи со стороны братьев по разуму. А оказалось…»
- Что бесплатным бывает лишь сыр в мышеловке.
«Сыр в мышеловке… - как эхо повторил инопланетянин слова Стаса. – Очень удачное сравнение. Вот именно: сыр в мышеловке… Наше безмятежное существование закончилось, когда в один из своих визитов гиганты предъявили нам счет»
- Они захватили вашу планету и превратили крдаков в рабов? – спросил Стас.
«Нет, гигантам Крд был без надобности, им были нужны солдаты для космической экспансии. Но ты совершенно правильно сказал: превратили крдаков в рабов… Гиганты сделали из нас солдат, а по сути – мы стали их рабами»
Инопланетянин замолчал, издал звук, похожий на шмыганье носом и снова завертел головой.
- Не отвлекайся, - одернул Жл-Ына Филин. – Продолжай.
«А на чем я остановился?..»
- Ты что, дурака решил включить?! – рассердился Стас.
«Включить дурака?.. Нет, я просто задумался»
- Прилетели гиганты и стали вербовать крдаков в свое войско, - спокойным тоном напомнил инопланетянину Орел.
«Нет, - помотал головой таракан и Стас вновь удивился похожестью жеста, - они не вербовали, они ультимативно объявили, что четыре миллиона крдаков мужского пола должны погрузиться на их корабли и отправиться вместе с ними покорять Вселенную…»
- А вы и рады стараться, - констатировал Сокол.
«Да, мы согласились, - понуро опустил голову Жл-Ын, – но без радости. Гиганты поставили условия, которые мы не смогли не принять… Мы, крдаки – миролюбивая и вовсе не воинственная раса, но мы сопротивлялись, правда. Сначала мы ответили отказом, думали, этого будет достаточно. Гиганты в ответ стали потешаться над нами. Мы призывали их к разуму и милосердию, но гиганты оставались глухи к нашим словам. Потом мы организовали мирную демонстрацию протеста, гиганты расстреляли ее. Тогда и крдаки решили показать свою силу. Так же как сегодня…»
Таракан огляделся, посмотрел на кучу ошметков тел своих собратьев. Его глаза приобрели сизый оттенок, словно клубничины вдруг перезрели. Возможно, изменение их цвета соответствовало выражению боли в глазах человека.
- Что дальше было? - поторопил его Филин вопросом.
«Гиганты улетели, сказав, что мы очень скоро пожалеем… Они не пугали, они планомерно исполняли то, что задумали. Вскоре крдакам стало худо, мы дошли до крайней степени истощения…»
- Как так? – удивился Стас. – А неисчерпаемость космоса?..
«Понимаете… При всей нашей непохожести на людей, процессы, происходящие в наших и ваших организмах примерно одинаковы. Мы ведь тоже являемся представителями белковой жизни, да-да, и наши организмы существуют за счет процессов биосинтеза. У нас лишь иной способ получения белков. Вы получаете их из пищи, мы – из космоса. Но… Я уже говорил, что гиганты кое-что завозили на Крд по нашей просьбе. А именно, некое вещество, минерал, мы называем его трнк. Присутствие трнка в наших организмах в качестве катализатора реакции обеспечивает превращение космического излучения в необходимые нам белки. Без него мы не можем пополнять свои силы энергией космоса и вскоре умираем от истощения. Это вещество существует в природе в виде кристаллов. Некогда его было достаточно на нашей планете, но запасы со временем иссякли... Мы закладываем кристалл сюда, - Жл-Ын провел четырехпалой кистью по своему хитиновому животу; Стас заметил едва заметную щель в панцире. – Минерал взаимодействует с космическими лучами и постепенно разлагается, а мы корпускулярно получаем необходимые порции белков и как следствие - энергию… - Жл-Ын замолк; казалось, он переводит дух. - Потом гиганты снова прилетели – все крдаки уже лежали на земле без сил. Гиганты пообещали, что снимут эмбарго на завоз трнка, если мы выполним их требования. Они сказали, что в трюмах их кораблей находится достаточное количество кристаллов для всего населения планеты Крд… Что нам оставалось делать…» - Жл-Ын обескуражено развел обе верхние пары лапок в стороны.
- Это понятно, - согласился Стас, – гиганты силой заставили вас помогать им. А привезли сюда, на Землю, в качестве страшилок для людей… Но в чем заключается обман?.. Ты сказал: Гиганты обманули крдаков.
«Да, обманули, - кивнул Жл-Ын. – Они сказали, что не станут уничтожать землян, а лишь заставят работать на себя. Но когда мы своим видом и численностью деморализовали все население планеты, когда согнали людей в гетто…» - Жл-Ын замолчал.
- Чего молчишь?! – зло спросил Стас. – Стыдно в грехах признаваться?
«Мы не убивали людей! – возразил Жл-Ын. – Мы их только пугали и сгоняли в места, которые определяли гиганты»
- Этого мало?!
- Филин, я ему сейчас голову отрублю… то есть отстрелю, - возмущенно произнес Сокол и вскинул излучатель.
- Отставить! – скомандовал Филин, которому в голову пришла вдруг здравая и логичная мысль. Он повернулся к Жл-Ыну и спросил: - Скажи, приятель, многие из вас, крдаков, настроены так же м-м-м… негативно по отношению к гигантам как ты и твои погибшие товарищи?
«Мы все как один ненавидим их! – с жаром в мыслях ответил Жл-Ын. – С самого первого дня! Но… если мы откажемся помогать, они оставят без пищи наших сограждан, оставшихся дома. Раса крдаков исчезнет»
- Тем не менее, ты со своими единомышленниками выступил против гигантов.
«Это был мой выбор! – гордо подумал Жл-Ын. – Гиганты хотят заставить крдаков убивать людей, сами они уже не справляются. Или просто ленятся… Вчера меня и моих погибших товарищей они привезли сюда, чтобы мы на месте определили: сколько человек обслуживающего персонала станции необходимо оставить в живых для ее работы, а сколько человек - лишние. Лишних нужно было уничтожить, и сделать это было поручено нам. В боте, на котором нас сюда доставили, - инопланетянин указал лапой на светящуюся сферу, назначение которой верно определил Стас, - находится оружие, с помощью которого мы должны были убивать людей. Но мы не стали брать оружие в руки! Мы посовещались и решили, что лучше умереть, чем стать убийцами!»
- Так вот почему вы не убегали, когда гигант вскочил в свою тарелку… Вы знали, что он будет вас расстреливать, и стояли как бараны, ждали смерти… Слышь, мужики, - Стас повернулся к своим бойцам, - эти насекомые ужасно напоминают мне людей. Теперешних людей, - уточнил он. – Та же покорность. Может у них с генами тоже того?..
- Тс! – Орел приложил палец к губам. – Я понял, что ты задумал, Филин, но даже самым верным и преданным союзникам не стоит открывать все государственные и военные тайны.
- Да чего там, Орел, – отмахнулся Стас. – Ты сам видишь, как привольно он себя чувствует в наших мозгах. Даже нашими собственными голосами разговаривает. Наверняка давно все про нас понял. – Стас взглянул на инопланетянина: - Эй, как там тебя - Жил-был?..
«Жл-Ын», - повторил инопланетянин свое имя.
- Я буду называть тебя Жилин, - сказал Стас, - так проще.
Пленник кивнул, выражая свое полное согласие и покорность судьбе.
- Так что, Жилин, ты уже просканировал наши мозги?
«Я не умею читать мысли людей, - прозвучал мысленный ответ инопланетянина, - могу лишь уловить их настроения и понять душевное состояние»
- Это обнадеживает… Если ты не врешь, конечно, - подумав, добавил Стас. – И каковы в данную минуту наши настроения и душевные состояния?
«У всех у вас на душе неспокойно. И у тебя, Филин, и у тебя, Орел. И у вашего товарища, который намеревался отстрелить мне голову, его имени вы еще не произносили… Но мне кажется, вы меня не убьете»
- А вот это зря тебе так кажется, - покачал головой Филин. – Запросто можем грохнуть, рука не дрогнет. Чтоб я сдох, если шучу!
«И все-таки… В ваших душах я не замечаю агрессии. Вы - все трое - несомненно, ожесточены, но вы не жестоки по своей природе. Ваша ожесточенность направлена против тех, кто вам угрожает, против врагов. Я вам не враг. По крайней мере, решив умереть, я перестал быть им»
- Звучит довольно пафосно, - заметил Орел.
«Но это правда!»
- Проехали, - сказал Стас. – Давай-ка о деле. Сколько крдаков на Земле?
«Изначально было четыре миллиона, я уже говорил. В настоящий момент… - Жилин обвел сизыми глазами трупы соплеменников, - немногим меньше»
- А гигантов?
«Двенадцать тысяч представителей этой расы контролируют территорию восточного полушария Земли, около полутора тысяч обосновались в западном полушарии. Собственно, и крдаки распределены по полушариям примерно в той же пропорции»
- А почему на Западе меньше?
«Контролируемая территория меньше, иная численность населения…»
- Понятно, - вздохнул Стас, вспомнив рассказ Федора Джоновича о стихийных бедствиях, обрушившихся на Землю-матушку в прошедшие времена, изменивших ее рельеф и унесших миллионы человеческих жизней. – Ну, что, Жилин, будешь нашим союзником?
Инопланетянин задумался, опустив очи-клубничины долу.
«Я бы с радостью, - печально подумал он, - но…» - мысль Жилина повисла в воздухе.
- Ссышь, когда страшно? – усмехнулся Стас.
«Смерти я не боюсь!» - Инопланетный таракан удивительно быстро разобрался с особенностями русского «фольклора».
- Человек, уже однажды принявший решение умереть, вряд ли станет бояться смерти, - философски заметил Орел.
- Так то человек, - хмыкнул Сокол.
- Как мы уже смогли заметить, разница не столь велика. Если не учитывать внешние различия…
«Смерти я не боюсь, - повторил Жилин, - но я, как и все мои соплеменники, находящиеся на Земле, являюсь заложником. Если гиганты узнают, что кто-то из нас встал на сторону врага, они выполнят свое обещание и раса крдаков исчезнет!»
- Стоп-стоп-стоп, - Стас поднял палец вверх и поводил им перед клиновидным тараканьим лицом. – С чего это ты взял, Жилин? Примитивно мыслишь. Вас тут, сам говоришь, без малого четыре миллиона. И все как один, гигантов, мягко говоря, недолюбливают. Да тут вообще иная ситуация - прямо противоположная. Не крдаки заложники гигантов, а совсем даже наоборот! Вас много, вы – сила! И вы нужны гигантам. Не станут они из-за одного перебежчика против себя всех крдаков настраивать. Другое дело – найти и покарать предателя. Но, во-первых, откуда они узнают, что ты на сторону неприятеля переметнулся? Они вообще вычеркнули тебя из списков и сняли с довольствия. Кто им скажет, что ты живой, мы?.. Смысл?.. А во-вторых, ты сам говорил, что смерти не боишься. Или все-таки…
«Сказал же, не ссу!» - возмутился Жл-Ын и снова задумался.
- Ладно, - махнул рукой Филин, - решай. Не хочешь – вали на все четыре стороны, не будем мы тебя убивать… Ну, что мужики, по коням?
Орел и Сокол закинули излучатели на плечи, отряд стал спускаться с холма.
«Эй, мужики, подождите! - раздался в головах бойцов окрик Жилина. – Я с вами»
- Кто бы сомневался, - усмехнулся Стас и крикнул, оглянувшись: - Давай, догоняй, союзничек… Да побыстрее, чего плетешься, у тебя три пары ног!
«Ты прав, Филин, - согласился Жилин, догнав отряд, - задерживаться здесь не стоит. Бот-то остался. Гиганты за ним обязательно прилетят, они в любую минуту могут вернуться»
- А чего раньше молчал?
«Не знаю… Сначала все равно было, а потом… заговорился»
- Заговорился он, - проворчал Стас и подумал: «А ведь была у меня мысль инопланетный корабль осмотреть. Да и оружие там. Неплохо было бы прихватить с собой экземплярчик! Федя со своими спецами разобрались бы, что к чему, авось защиту какую придумали… Но… мы бы туда, в этот бот залезли, а тут они, гиганты… Ну и что, собственно! Война бы началась немного раньше, только и всего. Все равно когда-то начинать надо»
А и, правда, стал размышлять он чуть позже. Когда нам начинать военные действия? И как? Каким Макаром?.. Тринадцать с половиной тысяч гигантов и четыре миллиона космодесантников-крдаков рассредоточены по всей территории Земли! Это ж сколько квадратных километров?! Или тысяч? Да нет, пожалуй, миллионов… Стас попытался вспомнить площадь поверхности родной планеты. В географии он силен не был. История – другое дело. Но какая История?.. Та, что с каменного века и до века двадцать первого?.. О событиях, происшедших на Земле с двухтысячного года по две тысячи двести девяносто пятый он знал очень мало – лишь то, что в беглом рассказе поведал им Федя Скворцов… Ну да, сейчас, конечно, территория Земли стала меньше – часть ее под воду ушла, но все равно много… С чего начать?..
Филин покосился на товарищей, молча шагающих рядом.
Сокол беспечно глазел по сторонам и чему-то улыбался, наверное, радовался солнцу, хоть и тусклому, скрытому пеленой зеленоватых облаков, но родному, теплому… И тому, что жив. Что идет по земле, а не лежит в ней на глубине двух метров. А может, бывший штаб-ротмистр Сокольский ни о чем таком и не думал, а просто вспоминал одну из довоенных пирушек в компании друзей-гусар, таких же лихих рубак, каким совсем недавно был сам? Море шампанского, бесшабашное веселье, девочки из салона какой-нибудь мадам Жу-Жу. Или Ми-Ми…
Орел головой не вертел, глаза его были наполовину прикрыты веками, и вообще казалось, что поручик спит на ходу. Однако впечатление было явно обманчивым: Стас знал, что этот таинственный человек - самый опытный боец в его небольшом отряде и в данную минуту он видит и слышит гораздо больше всех остальных.
«О чем он сейчас думает? – Филин, прищурившись, смотрел на Орла. – Ни о чем?.. Это вряд ли. Скорей всего, о том же, о чем и я. Но в отличие от меня, своего командира, думает предметно. Может быть, в деталях прорабатывает план военной компании по освобождению Земли от инопланетных захватчиков. Вот уж кто точно знает, когда начинать боевые действия и что делать… Вернемся на Островок Надежды – объявлю военный совет. Поделимся впечатлениями, выслушаем предложения друг друга, еще раз допросим Жилина. Но, боюсь, все-таки придется ждать подкрепления из прошлого, одни мы ничего не сделаем…»
9. Семенов и Калачев
Воробей и Стася, отделившись от отряда, без приключений добрались до лазейки и незамеченными прошли по территории атомной электростанции до здания распредустройства. Так же без приключений и задержек пройдя тоннель, они подошли к приемному шлюзу бывшего военного объекта, а ныне Островка Надежды, и остановились, услышав за неплотно закрытой дверью какой-то шум – отдаленные звуки беготни и неясные возгласы, похожие на стенания.
- Что бы это могло означать? – спросил Воробей, обернувшись к стоящей за его спиной девушке. Та в недоумении пожала плечами:
- Понятия не имею. Обычно у нас тихо.
- Да я заметил… Ну-ка, отойди подальше, девонька, и не высовывайся, покуда я не разберусь что к чему. – Воробей скинул с плеча вакуумный излучатель, взял его наизготовку и осторожно приоткрыл тяжелую дверь.
В подземелье царила темнота, лишь изредка вспыхивала люминисцентная лампа, освещая на короткие мгновения кольцевой коридор. Людей поблизости не было, шум раздавался откуда-то сбоку.
- Никого нет, - тихо сообщил Воробей и принюхался. – А шумят где-то справа.
- В той стороне находится лаборатория временных перемещений. – Стася и не думала прятаться в глубине тоннеля. Воробей сердито посмотрел на девушку, хмыкнул, обреченно махнул рукой и сказал:
- Ладно, пошли. Вместе разбираться станем. А то я еще заблужусь к чертовой матери в ваших катакомбах…
В лаборатории кроме Федора Джоновича Скворцова находилось человек пять-шесть. Все суетились, и было непонятно – кто чем занимается. Стенания издавал Федор, он ничего не делал, только стоял посреди помещения и противно ныл. Вокруг все мигало, вспыхивало и искрило. Пахло жженой резиной и сваркой.
- Что стряслось?! – грозным голосом спросил Воробей у Федора, чье лицо в сполохах света казалось покрытым красными пятнами, говорящими о его чрезвычайном потрясении. Безвольный подбородок мелко дрожал.
- Катастрофа! – всхлипнул Федор.
- Это я и без тебя вижу. Я о другом спросил: что случилось? Нападение тараканов?
- Нет, бог миловал.
- На бога надейся… А что тогда?
- Эти двое… Семенов и Калачев… - Скворцов дрожащей рукой указал в угол, где округлив глаза от страха и сжавшись, сидели на полу те двое мужиков, которые повстречались гостям из прошлого в коридоре подземелья по дороге в «парикмахерскую».
- А, засланные казачки, - вспомнил Семен эпитет Стаса, - диверсанты мать их!.. Сразу они мне не понравились. Особенно этот, с бородкой как у Исусика.
- Калачев, - шмыгнул носом Федор Джонович. – Кто бы мог подумать…
- Уж больно вы все тут… Сказал бы я, да вы и слова-то нормальные забыли… Что они натворили?
- Установка по перемещению во времени материальных объектов… В общем, она выведена из строя. Эти двое…
- Ясно, - Воробей крякнул и, закинув излучатель на плечо, почесал затылок. – Стало быть, на подкрепление надеяться нечего.
- Мы, конечно, все восстановим, во всяком случае, попытаемся, но для этого потребуется определенное время, - пожал рыхлыми плечами Скворцов.
- Которого у нас нет, - подытожил Семен. – Так, что со шпионами делать станем? Надо бы их под арест определить да допросить хорошенько, с пристрастием, так сказать.
- Как это: с пристрастием?
- Не твоя забота, ты, главное дело, камеру организуй. - Семен задрал голову и посмотрел на мигающие светильники. – А освещение как-нибудь наладить можно? А то мигает – глазам больно.
- Стасенька! – Федор, наконец, заметил стоящую в дверях лаборатории девушку. – Как я рад, что ты вернулась! А у нас тут ЧП. Столько сил в программу вложено, все насмарку!.. А с энергией-то от АС как? Все положительно решилось?
- Нормально. Ровно в 12.00. будет произведена пробная подача. Потом, если все в порядке…
- Э, товарищи, - прервал их беседу Семен, - или как вас: господа? Позже побалакаете, давайте дело делать.
- Да-да, - кивнул Скворцов и повернулся к девушке: – Станислава Игоревна, боюсь, в наших электрических сетях большие неполадки.
- Не думаю, - покачала головой Стася. – В лаборатории я устанавливала мощную защиту. Сейчас все сделаю, - пообещала она и удалилась, а Воробей снова вскинул излучатель и, направив его на перепуганных насмерть Семенова и Калачева, скомандовал:
- Подъем! И не рыпаться, пристрелю! – и, повернувшись к Федору: - Веди, Федя, в темницу.
Конвой еще не добрался до места заключения злоумышленников, как освещение Островка Надежды было восстановлено.
- О! – чему-то обрадовался Воробей. – Узнаю знакомые места.
Скворцов остановился перед той самой дверью, за которой недавно воскресли гости из прошлого.
- Пожалуй, - начал он, - это самое надежное помещение в смысле…
- Понятно, в каком смысле: дверь изнутри не открывается. Сам сидел – знаю… Так, граждане шпионы, вести себя тихо как мышки; в дверь не стучаться; пить, писать, какать не проситься. Ничего, потерпите. Я скоро приду, побеседуем… – Семен пристально посмотрел в глаза сначала Семенову, потом, более долгим взглядом - Калачеву, странно усмехнулся. Усмешка явно не предвещала испуганным вредителям ничего хорошего.
- А где остальные? – спросил Федор, когда дверь, в которую загнал заключенных Семен, подталкивая их в спины дулом излучателя, закрылась. – Где Станислав, Юрий, Прохор?
- Они решили по земле немного пройтись, свежим воздухом подышать. Если конечно его можно назвать свежим… Скоро будут. Мне бы того… умыться с дороги. Да и пожевать чего-нибудь не помешает. Порция змеиного супчика, надеюсь, найдется?
- Найдется, найдется, - заверил Воробья Скворцов.
- Ну да, все правильно: война войной, а обед по расписанию…
Семенов и Калачев строго выполнили приказ страшного гостя из прошлого: вели себя тихо как мышки, в дверь не стучались и побега не замышляли.
Собираясь на допрос, Воробей намеренно не взял с собой никакого оружия для устрашения пленников. Если дело дойдет до рукопашной, он справится с этими хлыщами легко – они же малохольные, лишенные воли к сопротивлению людишки. Да и силы в себе после съеденного в столовой змеиного супчика и пары котлет (Семен, чтобы не портить аппетита, даже не стал спрашивать, из какого рода живности они изготовлены) он ощущал немалые.
Он застал узников смирно сидящими на разных кушетках. Причем, Калачев, который Семену не нравился особенно, занял место некогда принадлежащее ему самому. Почему-то это обстоятельство разозлило Семена, и он, не сдержавшись, сходу заехал Калачеву в ухо железным кулаком. Щеголя с эспаньолкой как ветром сдуло с кушетки. Семен вошел в проход между кушетками, намереваясь добавить поверженному наземь врагу еще парочку хлестких затрещин, но взглянув в наполненные ужасом глаза деморализованного вредителя, только сплюнул и уселся на освобожденное место.
- Быстро сели напротив! – приказал он.
Семенов моментально пересел, Калачев поднялся и, прикрывая ладонью-ковшиком мигом распухшее ухо, примостился на краешке кушетки, рядом со своим подельником.
- Когда продались планетянам? Какая вам была поставлена задача? Как осуществляете связь со своими хозяевами? Отвечать!
- Мы… - начал Семенов и замолчал, посмотрев на приятеля.
- Ну! – гаркнул Воробей.
- Мы не продавались, - шмыгая носом, ответил Калачев. – Мы сами хотели… Мы просто хотели…
- Чего вы хотели? Быстро, без заиканий!
- Мы хотели убежать.
- Не понял! Вы попросились на Островок Надежды, чтобы убежать с него? Вы чего мне тут… лопочете? Ерунду всякую!.. А ну, хорош выкручиваться! Отвечайте: какая задача вам была поставлена планетянами? Уничтожить прибор?
- Нет, - энергично затряс головой Семенов. – Инопланетяне здесь не причем. Мы с ними не имеем ничего общего. Мы, правда, хотели просто убежать. Не отсюда, не из подземелья, нет. Вообще убежать. Из этого кошмара, из этого ужаса… Мы для этого и пришли на Островок Надежды…
- Так, стоп! – Воробей поднял вверх раскрытую ладонь. – Давайте-ка все по-порядку!
- Я тоже так подумал. – Федор Скворцов задумчиво почесал скошенный подбородок. – Потом, когда успокоился немного… Семенов и Калачев, как впрочем, и все ныне живущие на Земле люди, никогда не пойдут на сговор с инопланетянами.
- Ну, это бабка надвое сказала, - недоверчиво покачал головой Воробей.
- Нет, нет, Семен. Поверьте, если бы даже такое случилось, если бы они умудрились выторговать у инопланетян некие преференции для себя… Но решиться стать диверсантами… Нет, это совершенно невозможно. Я уже как-то раз в беседе с вами приводил подобные доводы.
- Зарекалась свинья говно жрать, - философски заметил Воробей.
- Думаю, объяснения Семенова и Калачева вполне убедительны и логичны. Более того, считаю, что они полностью соответствуют действительности. Дело в том, что оба этих человека – физики и работали они до нападения инопланетян на Землю в Институте Времени… Кажется, я уже говорил об этом факте их биографии?
- Помню, - кивнул Семен, - не отвлекайся, валяй дальше.
- Они, так же как и я занимались вопросами, связанными с перемещением во времени материальных объектов. Собственно, все научные лаборатории нашего института работали по данной тематике. Однако задача, стоящая перед группой в которой трудились Семенов и Калачев, была иной, нежели та, что стояла перед моей группой. Я бы даже сказал: противоположной. Если я занимался перемещением объектов из прошлого в настоящее, то они, наоборот – из настоящего в прошлое… - Федор на секунду задумался, - и в будущее… Я добился определенного результата, они нет. Хотя, возможно, стояли на пороге открытия…
Скворцов снова задумался.
- Значит, ты считаешь… - поторопил его Семен.
- Я подумал, что Семенов с Калачевым решили воспользоваться нашей установкой и переместиться в прошлое, чтобы там спокойно прожить оставшуюся им жизнь. Ведь принцип работы установки тот же самый. Остается только внести изменения в программу, поменять исходную и конечную точки… Я, когда понял это, даже обрадовался.
- И чему это интересно ты обрадовался? – ехидно поинтересовался Воробей.
- Ну как?! Значит Семенов и Калачев не предатели, не диверсанты…
- Какие же недоумки вы тут все! – крякнул Семен с досады. – Да какая разница: трусы они или предатели?! Трус – он и есть предатель. Потому как предал товарищей, что рядом стоят! Вы, мол, тут оставайтесь, в этом дерьме, а я жить хочу, я ухожу. А на вас на всех мне посрать.
- Ну… возможно, вы правы, Семен, – нехотя согласился Федор. - И тем не менее…
- Да никаких «тем не менее»! Таких как эти Семенов и Калачев расстреливать надо. Без суда и следствия, по законам военного времени. Вывел за бруствер и в расход!
- Нет, только без убийства! – испугался Федор. – А кстати, куда их теперь?.. Может, выдворить с Островка Надежды?
- Живыми отпускать нельзя. Не желаешь казнить предателей, пусть взаперти сидят. Ведро вместо параши, да одноразовое питание. Позже решим, что с ними делать, когда супостатов с Земли родной прогоним… А что там с прибором? Починить-то хоть можно?
- Я посмотрел… Главный компьютер, управляющий всем процессом, слава богу, не пострадал – сработала блокировка. Но вот сама установка… Некоторые детали уничтожены, платы сгорели, а заменить их нечем. Одним словом: проблема.
- Да… - Воробей почесал затылок, – проблема… А где эти запчасти раздобыть можно?
Федор посмотрел на потолок:
- В городе. В Институте Времени. Но как туда пробраться? В городе и тараканов пропасть и гигантов.
- Ничё. Стасик с ребятами вернуться, что-нибудь придумаем…
10. Урок русского языка
Пока отряд шел по направлению к Островку Надежды, Стас забавлял себя разговорами с инопланетянином. Заодно и получал полезную информацию.
- Вот ты мне скажи, Жилин, - спрашивал он у таракана, - ты зачем своей трещоткой шумел? Напугать нас хотел?
«Хотел, - понуро опустил голову Жл-Ын. – Прости меня за это, Филин. Но я же был один против вас троих. Обычно люди, слыша звуки, издаваемые нашими трещотками, пугаются, впадают в оцепенение и теряют волю. Но вы оказались другими, непохожими на остальных»
- Но ведь ты был готов к смерти, и тем не менее…
«Я машинально применил метод устрашения, - как бы оправдываясь, пояснил таракан. - Кстати, никакого иного оружия кроме звукового у нас, крдаков, нет и никогда не было. Мы вообще – крайне миролюбивая раса»
- Значит эти ваши… штуковины – все-таки оружие?
«Да нет. Это я так, образно… Если честно, никто из крдаков до определенного момента не знал, зачем нас природа одарила подобным инструментом… Однако она, я имею в виду природу, ничего просто так не делает. Оказалось, что наши трещотки могут стать и оружием… Прежде мы устраивали друг для друга своего рода концерты. Гремели и наслаждались звуком. Диапазон частот, воспринимаемый нашими органами слуха колеблется в пределах от 1Гц до 50 кГц, а интенсивность звука…»
- А наш, стало быть, человеческий слуховой аппарат, - перебил Жл-Ына Стас, - не столь могуч, и вы эти воспользовались!
«Каюсь» - кивнул Жл-Ын.
- Ладно, успеешь еще покаяться… Слышь, Жилин, давно хотел спросить: а что у тебя с лапкой?
«Да вроде все нормально у меня… с лапками» - Жл-Ын хмыкнул и пошевелил одновременно всеми пальцами четырех верхних конечностей, потопал нижними, ступни которых были похожи на невысокие копытца.
- Да нет, - помотал головой Стас, - я о желтой полосе на твоем левом плече. Сначала, увидев тебя издали, я подумал, что это повязка, ну, что-то вроде знака различия, а ближе подошел – вроде на шрам похоже…
«Это и есть шрам. Давно, в юности еще руку сломал… Или как ты выражаешься: лапку. Хотел перед любимой своей выпендриться. На самую высокую гору забрался, ну и… Молодой был, глупый. Силенки не рассчитал»
- Понимаю… Слышь, Жилин, а ты женат? И вообще: как там у вас, у крдаков?
«Ты что имеешь в виду?»
- Ну, там… семья, дети. Как у вас с этим дела обстоят?
«Да так же как у вас. Семья – ячейка общества» - уклончиво ответил Жл-Ын.
- Ну а… - Филин помолчал, почесал макушку, помолчал, но все-таки решился и конкретизировал вопрос: - Каким образом у вас дети на свет появляются? Вот ты, я смотрю, совсем голый, а между э-э-э… ног я у тебя ничего такого не заметил. То есть, вообще ничего. Почкуетесь что ли?..
Неожиданно Стас ощутил в черепной коробке – под тем самым местом, которое он только что почесал – множественные легкие покалывания и зуд. Словно в голове поселились маленькие таракашки.
- Что это? – он снова притронулся к макушке. Зуд и покалывания прекратились.
«Не пугайся, это я так смеюсь»
- Не нравится мне твой смех! Больше не смейся.
«Хорошо, не буду… Значит, тебя интересуют интимные стороны жизни крдаков?.. Вряд ли тебе будет понятным мое объяснение, но я попробую… Мы не занимаемся сексом в вашем понимании этого слова, не спариваемся, чтобы получить плотское удовольствие. Само присутствие рядом возлюбленной доставляет крдакам истинное наслаждение. Однако соитие все-таки происходит, но лишь тогда, когда супруги решают завести ребенка. Они соприкасаются телами и крепко обнимают один другого всеми тремя парами конечностей. Они так крепко прижимаются друг к другу, что между телами не остается прослойки воздуха. Вскоре происходит полное соитие. Муж и жена срастаются телами и на некоторое время становятся единым целым. В эти минуты и происходит зарождение новой жизни. Спустя сутки половинки распадаются, но теперь крдаков уже трое… Я удовлетворил твое любопытство, Филин?»
Жл-Ын наклонил голову, заглядывая Стасу в глаза. Заметив в глазах человека недоумение, подумал:
«Я же говорил: не поймешь»
- Да чего тут понимать! – возмущенно опроверг Стас слова (вернее, мысль) таракана. - Скучно вы живете на своем Крде. Подозреваю, что все у вас там… так же как с сексом… Вот, скажем, искусство у вас есть? Театр, кино, картинные галереи, например?
«Нет» - слегка качнул головой инопланетянин.
- А наука?
«Зачем?» - пожал плечами Жл-Ын.
- Как это зачем?! Да чтобы вперед двигаться!
«А куда вперед?»
- Ну, знаешь… Так у вас, наверное, и образования никакого? Вы и в школы не ходите, и в ВУЗы…
Жл-Ын молча помотал головой.
- Темный вы народ – крдаки, - победоносно ухмыльнулся Филин. – Я думал: вы разумные, а вы… Ни искусства у вас, ни науки. О производстве уже не говорю, ты мне сам признался, что профессии не имеешь. А зачем она вам!.. У нас так папуасы живут: ни хрена всю жизнь не делают, валяются себе на пляже, да в небо плюют. Есть захотел – на пальму вскарабкался, кокос сорвал. Или банан. А вам, крдакам, и залазить никуда не надо… - Стас подозрительно взглянул на собеседника. - Слышь, Жилин, час назад ты мне на горе про биосинтез вещал, про белковую жизнь. Да подробно так, со знанием дела. Я грешным делом себя недоумком ощутил, пробелы в своих знаниях обнаружил… Интересно, коли вы никакой наукой не занимаетесь, откуда тебе обо всем этом знать?
«В этом вопросе нас просветили гиганты»
- Вот так и живете чужими мозгами! – Стас сплюнул в сторону. – Скучно живете. Даже трахаться по-настоящему не умеете… И зачем живете?..
«Мы живем, чтобы жить. Просто - жить! Разве этого мало?»
- Мне бы мало было.
Некоторое время шли молча. Каждый думал о своем.
- Слушай, Жилин, - вдруг сказал Стас, - а давай я тебя русскому языку обучу. Хоть чему-то научишься.
«Да я его, в общем-то, знаю» - неуверенно подумал инопланетянин голосом Филина.
- Знаешь, а не пользуешься. Это неприлично, в конце концов: приехал в чужую страну, на чужую планету, а говорить по-нашему отказываешься. И вообще, надоело мне себя самого в своей голове слушать!
«У меня вряд ли получится. Фонетика…»
- Да брось ты мне о своей гребаной фонетике рассказывать! Просто возьми и попробуй!
«Хорошо, давай попробуем» - без явной охоты согласился Жл-Ын.
- Скажи: ма-ма.
- Ммаа.
- Еще раз.
- Мъ-ма.
- Чуть лучше. Давай напрягись. Еще разок.
- Ма-мма.
- Получается! А теперь скажи: мама мыла раму.
- Ма-мма м-ла ръмм.
- Да… фонетика у тебя ни к черту, - вздохнул Стас, – хромает… Но я все равно сделаю из тебя русскоговорящего крдака! Как говаривал незабвенный Александр Васильевич: «Повторение – мать учения!» Повторяй: ма-ма мы-ла ра-му.
«А кто такой Александр Васильевич?» - мысленно поинтересовался Жл-Ын.
- Историей Земли мы займемся чуть позже, сначала – русский разговорный язык. Повторяй: ма-ма мы-ла ра-му.
- Ма-мма… мл-ла… рм-ма.
- Я понял: у тебя проблема с гласными. Скажи: о-а-ы-у.
- Оыыы…
- Не вой как пьяный вурдалак, произноси звуки раздельно. Сначала о-о-о, потом а-а-а, ну, и так далее.
- О-о-о… - булькающе потянул инопланетянин, словно полоскал горло.
- Интересное словосочетание, - с улыбкой на лице взглянул на Филина Орел, - необычное: пьяный вурдалак.
- Да так сказал, просто, - пожал плечами Стас. – А ты что, в эту нечисть веришь?
- Нет, конечно… Однако, в жизни встречается много необычного.
- О-о-о, а-а-а, ы-у-ы, - протяжно пропел Жл-Ын.
- Молодец! – похвалил инопланетянина Филин. – Давай, продолжай, тренируйся. После перейдем к шипящим.
- А из тебя получился бы неплохой педагог, - заметил Орел. – Ты настойчив и последователен.
- Да брось ты! – отмахнулся Стас. – Какой к черту педагог: два с половиной курса исторического факультета в универе… Ничего из меня не получилось, только и умею, что… - Он погладил ствол излучателя и уныло посмотрел на небо. Небосвод был зеленоватым, но чистым, лишь на севере над горизонтом висела неопрятная и почему-то пузырчатая серо-зеленая туча, напоминающая соплю, размазанную по предметному стеклу микроскопа. Тарелок и прочих инопланетных летательных аппаратов не наблюдалось.
- О! А! У! Ы! И! Э! Ю-у-у-у! – на все лады распевал таракан. – Е-э-э! Эй-ей-е-э-э-э! Я-а-а-а! Я – Жл-Ын. Я – Жи-лин! Жи-лин – Фи-лин. – Он явно прогрессировал в постижении человеческой фонетики и уже практически не булькал.
«Слышь, Филин, - радостно сообщил он своему учителю, - мне кажется, у меня получается, чтоб я сдох. Может пора перейти к шипящим?..»
- Рано еще. Оттачивай мастерство.
Воробей дважды разобрал и собрал вакуумный излучатель, изучая его устройство. Вдруг в дверь настойчиво постучали.
- Заходи, Федя! – разрешил Семен, справедливо полагая, что за дверью никто иной, как Скворцов, Стасик и остальные члены команды стучаться не стали бы. И оказался прав: Федор Джонович собственной персоной. Вид Скворцов имел, мягко говоря, крайне обескураженный и бледный.
– Чего это с тобой?.. Неужто пленники убегли?!
- Да нет, Семенов и Калачев сидят взаперти там, куда мы их и поместили.
- Тогда что случилось? Обратно какое-то ЧП?
- Разведчицы доложили: к порталу Островка Надежды приближается группа лиц…
- Так это Филин с бойцами!
- Да, но с ними…
- Еще кто-то из перебежчиков?
- С ними инопланетянин. Таракан… Может наш отряд попался в лапы тварей?..
- Один таракан?
- Один.
- Молодцы, ребята! – крякнув, сказал Воробей. - Языка взяли.
- Я… чего?.. – не понял Скворцов.
- Эх, темнота! Ребята в плен таракана взяли, чтобы он нам все рассказал что знает. Секретную, так сказать, информацию выдал. Таких пленных языками зовут. Потом их того… Понятно?
- Понятно.
- Ну, пошли встречать. Любопытно на живого планетяна посмотреть…
- Можт, я тут станус-с? – неуверенно предложил Жилин, когда отряд остановился возле замаскированного входа в подземелье. Инопланетянин уже довольно сносно изъяснялся по-русски, только иногда пропускал гласные и растягивал согласные. – А, Филин?.. Я вас здс-с пдожду. Я не сбегу, чтоб я сдох…
- Боишься, что мои соплеменники тебя на кусочки порвут?
- О схраннос-сти собствнной шкуры я абслутно не бспокоюс-с. Какого х-хр-рена? Но думаю, что мой вид вызовет у людей нприятные ассциации. Мжет быть, даже чвство стр-р-раха. Блшинство живущих на вашей плнете пдвержны ксе-но-фо-бии. – У Жилина легко получалось совмещать цивилизованную речь образованного человека со сленгом. Впрочем, как и у его учителя.
- Ничего, привыкнут, - успокаивающе произнес Стас.
Проем открылся, в нем возникла низкорослая фигурка Воробья. Он приветливо помахал рукой:
- Здорово, мужики! Языка захватили?
- Его зовут Жилин. Это наш союзник.
- Вот как! Ну-ну… А у нас проблемы, Филин…
11. Военный совет
- Это невозможно! - Федор Джонович, чье присутствие на военном совете по известным причинам было совершенно необходимым, сокрушенно покачал головой.
Кроме Скворцова и четверых бойцов первого в истории противостояния человечества инопланетным захватчикам отряда (пятый член команды - Станислава – отсутствовала: последствия аварии, учиненной вредителями и отступниками Семеновым и Калачевым, были устранены еще не до конца) в комнате находился и представитель внеземной цивилизации таракан по имени Жл-Ын или как его окрестил Стас - Жилин. Таракан тихо сидел в углу и помалкивал, только переводил взгляд клубничин с одного говорившего на другого. Воробей изначально был категорически против присутствия инопланетянина на военном совете, Скворец к мнению Воробья присоединился (он никак не мог побороть свою фобию), да и Орел выразил ненавязчивый скепсис по этому поводу. Но Стас был непоколебим. Уж коли определили Жилина в союзники, сказал он, так и место его здесь. Глядишь, что дельное подскажет.
- Нет, это совершенно невозможно, - повторил Федор. – Понимаете, в памяти нашего главного компьютера содержится множество различной информации. В том числе имеются данные и о вышедших из строя деталях, но создать сверхсложные электронные устройства в наших условиях… Я уже не говорю о линзах и стеклах специального назначения. Нет, эта задача нам не по силам. Ведь требуется определенное оборудование! Да оборудование ладно, его тоже можно изготовить, нужны некоторые материалы, металлы, в том числе редкоземельные, которых на Островке Надежды просто нет.
- Но эти… металлы, стекло ведь можно же где-то найти и сюда доставить, - высказался Сокол.
- Естественно, - кивнул Скворцов. - Только проще дойти до города, пробраться в Институт Времени и взять там все необходимое.
- Так! – тряхнул головой Стас. – А в чем тогда проблема? В твоем институте, Федя, имеется все, что тебе надо для восстановления установки?
- Абсолютно все… Но не думаете же вы…
- А почему нет? – недоуменно пожал плечами Воробей. - Пойдем и возьмем. Чего такого?
- Но в городе и в его окрестностях полно этих тварей… – Федор осекся и покосился на Жилина. Тот сделал вид, что не заметил косого взгляда человека.
- Ну и что? – просто спросил Филин и зевнул: шли вторые сутки без сна.
- Как это что?.. Институт Времени расположен практически в самом центре города. Как к нему пробраться? Как миновать все вражеские заслоны?.. Ведь инопланетяне…
- Не так страшен черт, как его малюют! Пойдем и возьмем, - повторил Воробей.
- Ну да, - Федор устало потер глаза, – пойдете и возьмете. Никак не могу привыкнуть к тому, что вы другие…
- Р-рзршите? – Жилин поднял вверх обе верхние конечности и взглянул на Филина.
- Разрешаю, - кивнул Стас.
- Тлько мжно, я буду р-рзгваривать мсленно? Так мне будет прще, недостатчная пр-рктика, - Жилин потешно развел лапы в стороны, - а вам пнятней.
- Можно. Докладывайте, боец.
«Имею честь доложить, - по-военному четко начал Жилин, и все присутствующие услышали в головах собственные голоса, - до того, как меня и моих погибших товарищей направили… с определенной целью в район АЭС, я возглавлял подразделение, контролирующее центральную часть и юго-восточный сектор города. С системой охраны подконтрольной мне части города я знаком досконально. Да и вообще, вся система охраны и наблюдения основана по одному принципу: регулярное патрулирование по установленным маршрутам и видеоконтроль. Места расположения видеокамер мне известны, время прохождения патрулей по маршрутам тоже…»
- Патрули составлены из крдаков? – спросил Стас.
Жилин кивнул в ответ:
«В случае столкновения с патрулем, думаю, мне удастся договориться со своими соплеменниками»
- И все же… Патрулирование круглосуточное?
«В светлое время суток обходы происходят каждый час, ночью – раз в четыре часа. С наступлением сумерек люди не покидают своих жилищ»
- Распоряжение оккупационных властей, – догадался Воробей.
«Да, такое распоряжение имеет место быть. Но люди и сами опасаются выходить по вечерам на улицы и площади»
- Ну, это понятно… Камеры установлены часто? – спросил Стас.
«Не особенно»
- Значит, ты гарантируешь безопасное продвижение отряда к намеченной цели?
«Не на сто процентов, конечно, но сделаю все, что в моих силах» - заверил командира союзник. Стас удовлетворенно потер руки.
- Имеется один существенный вопрос, - мягко заметил Орел. – Как мы, добравшись до цели, определим именно то, что необходимо доставить сюда?
Все посмотрели на Скворцова. Тот задумчиво потер безвольный подбородок и уперся взглядом в колени.
- У тебя спецы в твоем деле имеются?
- У меня есть… помощники, - неуверенно произнес Федор Джонович, - но боюсь… Разве что пленные Семенов и Калачев… Они неплохие специалисты.
- Я им не доверяю, - заявил Воробей. – Один раз предали, предадут снова. Нет, я - против!
- Поддерживаю. - Филин пристально посмотрел на заерзавшего Скворцова: - Ничего другого не остается, пойдешь с нами, Федя.
- А если… не дай бог чего? – спросил Сокол и суеверно поплевал через плечо. – Кто тогда нам подкрепление организовывать станет?
- А если мы не добудем того, что требуется, то о подкреплении вообще можно забыть, - отрезал Стас. – Решено, идешь с нами!
- Да я… собственно… - Неожиданно в серых глазах Скворцова вспыхнули яркие огоньки. – Я сам хотел предложить. Конечно, я пойду! – решительно произнес он. – Я один знаю, где что хранится. И коды доступа в лабораторию и в хранилище у одного меня, и сканеры только на мои папиллярные узоры сработают. Больше некому. Да и надо же когда-то…
Федор не договорил, но всем было понятно, что он имел в виду.