Достану солнце из кармашка,
Чуть полюбуюсь, спрячу вновь:
«Засохшая давно ромашка –
Моя печаль, моя любовь»
Вздохну, и крылья вновь расправлю!
Вновь неуклюже грохнусь в пыль!
И огорченно вновь исправлю
В блокноте «сказку» на «хромую быль»…
("10-я попытка улететь" - март 2000 г.)
Мне было 16 лет, когда я впервые прочла свои стихи вслух. Дело было на очередном собрании местного творческого клуба и я, затаив дыхание, слушала наших мэтров. Они читали, как мне тогда казалось, идеальные стихи, на фоне которых мои должны были выглядеть серыми и корявыми пнями в цветущем саду. Им, поэтам, аплодировали. И я, вместе со всеми била в ладони что было мочи, хотя смысл сказанного зачастую ускользал, словно мыло из влажных ладоней.
Когда подошла моя очередь читать, - шла к центру зала как на расстрел…Хорошо помню, как , после каждого «крика юной души» (прочла три или четыре стихотворения из своего «литературного» блокнота) аплодисменты звучали не сразу, а лишь после коротких, но увесистых пауз. Тогда же Светлана Василенко благосклонно улыбнулась «юному дарованию» и посоветовала поступать в Литературный. Тогда же незнакомая тетка (Т.В.) шепнула мне, что выше для поэта оценки, чем пауза меж последней строкой и аплодисментами – быть не может…
Блокнот, (девяносто какого – то года рождения) член союза писателей Г.Р. исчеркал красной ручкой так, что моих «незрелых и плохо зарифмованных» мыслей там стало не разглядеть. В качестве резюме он оставил для меня следующую строчку в конце истерзанного «стихаря»: «Хочешь прославиться - пиши о родном крае!! Г.С.Р.»
И я не писала ничего почти три года…
А потом, уже переехав в Краснодар, вновь обнаружила в коробках, среди любимых книг, тот старенький блокнот. И так растрогалась, перечитывая свои же строчки, что решила не только всё аккуратно переписать в новый «стихарь», учтя все правки, с которыми согласна, но и…
В Краснодарском отделении Союза писателей к моим поэтическим потугам отнеслись с не меньшим любопытством, что и на малой родине, но, к моему ужасу и разочарованию, резюме было не менее жестоким, чем то, самое первое: «Хочешь прославиться? Пиши про Кубань!!!! И.Я.»
Спустя почти пять лет я вернулась в родной город. По странному стечению обстоятельств мои «юнкоровские» работы приглянулись учредителям новой местной газеты и, через полгода мне предложили попробовать себя в роли ответственного, а спустя еще три года главного редактора. Именно в период своего становления как журналиста и редактора (учусь до сих пор, но фундаментальные вещи постигала на собственной шкуре и тираже) я заново познакомилась с Т.В.
Тогда мы много говорили о журналистике, и я всё время ныла, как же невыносимо править «жуткие и корявые тексты», при этом не имея смелости сказать автору: «Чёрт побери! Андрюха! Бери это говно, и доводи до ума!». А еще я говорил о том, как горжусь своими (именно «своими») корреспондентами и журналистами, которые со временем поняли, чего же мне от них надо и пишут, пишут, пишут!..
А потом Т.В. спросила, отчего же я не пишу ни очерков, ни рассказов? Ни миниатюр, в конце то концов?! И ответственный, тогда еще, редактор, все ссылалась на нехватку времени, вдохновения и… «Да я все время читаю чужое! Я довожу до ума, добавляю остроты, желчи, трогательности, уравновешенности…Я боюсь, что сяду писать, и воспроизведу до запятой текст Кузнецова, который правила к двадцатому номеру!»…
…Я создала свою первую миниатюру в шесть часов утра, после очередной ночи «с кофю, сигаретами и Т.В». Я писала, писала, писала…о родном городе, о том, как я его люблю…Возбужденная до крайности я звонила Т.В. и требовала слушать! И я читала свою первую миниатюру так, словно создала шедевр на все времена! И завтра он..!
«Завтра» меня правили… так осторожно и трепетно, словно не взъерошенные строки «вылизывали», а гладили бабочку… «Так по-русски не говорят, а рассвет и восход – разные вещи. Вот этот образ – избит, но здесь он вписался неплохо и если подработать…. А вот это совсем грязно – давай как-то заменять». Мы почти два часа правили текст в полторы тысячи знаков…
Конечно, потом я не раз получала «звездюлей» от Т.В. за то, что мои герои могли «толкнуть спич» («Нельзя, черт тебя побери, смешивать высокий и низкий стиль в речи!»), за незаконченные мысли, за то, что так и не удосужилась прочесть Островского…. Но ее критика всегда была столь деликатна, что желания творить, создавать не покидало меня ни на минуту…И моя благодарность к Т.В за ее терпение – безгранична.
Сегодня вижу на «прозарии» очередной «критический» проект. Уже прочла несколько «разборов полетов» (пока под «разбор» попадают лишь добровольцы) – и, к своему сожалению, вынуждена отметить, что если под «критикой» здесь подразумевался желчный стеб (по делу, разумеется) – то проект явно будет многобальным…
Аналогичный «критик ру» уже был на нашем ресурсе. Тогда авторы тащили «критикам» не только свои работы, но и «писульки этих бездарей Петрова и Иванова», а потом, не без злорадства, «вывешивали» эти якобы литературные разборы на странички «Петрово-Ивановых».
И был лай, вой, драки, взаимные оскорбления, жалобы модераторам… Проект закрыли. Потом он снова открылся, уже с маркировкой «2»…. И все заново….
Да, кстати, я все никак не разберусь, зачем меж строк о сбое в ритме, в слове, слоге, - вставлять: «безграмотный балван», в «психушку бы тебя» и «пишешь ахинею»?
Товарищи авторы – критики, вы что? Совсем озверели?