http://www.proza.ru/2009/12/02/26 "Болото имени Шарлотты Бронте". Марионелла Доронина.
Болото… Олицетворение сырости, безнадежности и гибели…
Тихое коварство. Влажная почва обманчиво пружиниста и предательски ненадёжна. Шёлковая трясина навсегда заключит в свои смертельные объятия. Всего один неверный шаг, и уже нет возврата…
Но есть совсем другие болота. Красивые. Невероятные. Они зовут, влекут, очаровывают, покоряют. Цветут мхи. Поют кузнечики. Шелестят травы.
«Не отнимай у бедняка землю и не цени забытые клады дороже посмертия своего. Увлекут, зачаруют».
Так начинается миниатюра Марионеллы Дорониной "Болото имени Шарлотты Бронте".
Смысл этой фразы прост. Но понят до конца, в полном объеме, он будет немного позже.
Бывает ли болото другим? Да. Бывает... Это болото - волшебно, сказочно, загадочно, восхитительно.
«Здесь - моховина, только невидимая птица посвистывает, и пушистые винно-зеленые мхи уже готовы цвести по-мшиному. Спорами. На торфянике травы стоят прямо и густо, словно ели с просмоленными красными стволами, окружившие болотце душным священным кругом. И то, что зовется лягушачьим шелком, лежит на темной глади мелких заболотней. Торф. Мшисто. Воды стоячие, вижу покрытое илом дно».
Невероятный слог. Чудный ритм. Безупречная фонетика. Текст похож на стихотворение в прозе.
Я тоже вижу, вместе с автором, «покрытое илом дно». Слышу, как посвистывает «невидимая птица». Образный строй текста позволяет видеть, слышать и чувствовать.
«В смеркающемся ельнике поет крапивник. Прозрачные светлые трели летят все выше, все выше - над болотными соснами, над угрюмыми елями, над кочками, падями, ручьями - и вдруг сухой хруст обрывает пойманную ноту, словно старая ветка треснула, и ломается песня».
«…и ломается песня». «Песня ломается», но текст продолжает звучать, набирая темп.
«Во влажном воздухе запах багульника слаб, но я вижу на том берегу, за убитыми ряской заводями, белые зонтики странных цветов. Цветет еще. Там, куда я не пойду, остовы болотных сосен. Их корни тонут в кислой дурной воде.
Я не дождусь болотных огней. Пытаюсь напомнить себе: растения гниют, выделяют газы. Гниют трупики бессчетных существ. Жизнь гниет. Мне нравится вечернее небо. Сколько влаги сейчас в каждом листке. Птицы одна за другой смолкают».
Мне тоже нравится вечернее небо. И я тоже перевожу свой взгляд от «гниющих трупиков бессчётных существ» на небо, словно эти «бессчётные существа» не умирают, а просто переносятся туда, в это вечернее небо, а это значит, что они будут жить вечно. И птицы смолкают…
«Я не верю в старика-болотника с глазами цвета болотной воды, с водорослями в мутно-зеленых волосах, да с хвостом ящерицы. Медянка неотступно следует за ним. Бездонные трясины он устилает свежей травой.
Вереск и трава Андромеды захоронены в торфе. Клюквенные ленты вьются по сфагновым подушкам. Я представляю себе ту дремотную древнюю живность - нет, животность - что вьется, трепещет, охотится, плавает, летает меж упругих стеблей водяных лилий, над их изъеденными улитками листьями. Хитрые охотники скрываются в ряске. Милые мои бесенята, болотные вы мои зверушки».
Вот и «старик-болотник… с хвостом ящерицы». Яркий, неожиданный образ.
«Бездонные трясины он устилает свежей травой». Старик –болотник заботится о своих болотных заводях. А живность… «вьется, трепещет, охотится, плавает, летает меж упругих стеблей водяных лилий, над их изъеденными улитками листьями»…
Болото вовсе не безнадёжно в своей неминуемой гибели. Болото живёт своей особенной, тайной, скрытой от непосвященного взгляда, жизнью. Живёт, чтобы потом умереть.
Возрождается, чтобы снова кануть в вечность. И в этом его невероятная сила.
Подобное художественное описание "болота" позволяет воображению проигрывать разные, сменяющие друг друга, красочные картинки. Смена этих образов представляет собой удивительный, переливающийся звуками, визуальный ряд, полный разных смысловых переходов.
Описание болота составляет первую часть этого небольшого произведения, если говорить о его композиции. Вторая часть произведения ассоциативно переводит повествование в другую плоскость.
Дальше речь идёт о «певице других болот – версковых». Это – «..девушка-эльф, рисующая птиц на ветках боярышника». Она «не боялась странствовать по пустошам своей северной страны».
Это - Шарлотта Бронте…А её роман "Джен Эйр" упоминается в произведении, как «сакральный текст».
«В честь Шарлотты Бронте был назван кратер на Меркурии. Меркурий - ближайшая к Солнцу планета. Может быть, поэтому его многочисленные кратеры названы в честь Боэция, Вагнера, Петрарки, Овидия, Достоевского, Йейтса...
На дневной стороне Меркурия температура может подниматься до + 440 градусов Цельсия, на холодной стороне - опускается до - 250 С. Названия у кратеров там, и правда, интересные. Кратер Бетховена, Толстого, Гойи, Феофана, Пабло Неруды, Шпителлера, Дали.
На Меркурии есть и свои долины. Шарлотта Бронте, болезненная и ранимая певица болот, гувернанток, сельских учителей, смогла воспеть странную прелесть английских долин, как никто другой. Лощина, вереск, дождь убили ее.
Меркурий, вероятно, похож на ад. В аду может и не быть пламени. Только глыбы льда.
Поэтому - лишь иногда - идея давать меркурианским кратерам такие имена мне кажется странной.
Веласкес, Шуберт, Пушкин, Рафаэль, Тициан, Готорн, Кольридж, Мицкевич, Лермонтов, Свейнсдоттир, Шелли, Байрон, Бальзак. Суриков. Диккенс.
Не связано ли это как-то с мифом об Икаре?
Есть гипотеза, что внутри полярных кратеров Меркурия хранится лед. Пора возвращаться. Сырой запах с болота усиливается. Сумерки идут».
«Я вспоминаю, как Джен Эйр, скитаясь по вересковым топям, мечтала о куске хлеба.
Я выхожу на автостраду, окаймленную жаркими сухими соснами. Но откуда-то из низовий земли доносится острый, сырой, болотный воздух, и кажется - сейчас закричит выпь.
"...и отяжелеет кузнечик...".
...Роман «Джен Эйр» читали, я думаю, все. И плакали, я уверена. Шарлотта Бронте, автор «Дженр Эйр» испытала много разных лишений, но это не сломило и не озлобило её…
И душа её навсегда осталась чиста. Хрупкая душа бывает сильной.
Вересковые топи всегда были рядом с ней, когда отбирали и землю, и хлеб.
«Священная триада - сера, соль, ртуть. Меркурий. Ртуть - это душа. Меркурий - душа. Но мне не хочется думать, что душа Шарлотты заключена в кратере, куда, возможно, никогда не проникает солнце...или держится жар, способный расплавить свинец...и об этом думаю я, пока в лиловом небе ходят кругами ласточки».
А вот и загадка. Священная триада... К чему это? Что автор хочет сказать тем самым?
Зачем нужны "сера, соль, ртуть"? Автор не сообщает. И я тоже промолчу, хотя знаю ответ. Иногда загадки нужно разгадывать самим читателям. Так интереснее.
«Меркурий тоже есть в мире».
Меркурий есть и будет всегда. В нём – душа Шарлотты.
«… не цени забытые клады дороже посмертия своего».
«Шарлотта Бронте – была».
Подобные, небольшие по объёму, но емкие по содержанию, литературные произведения возможно читать и перечитывать. Хочется возвращаться к тексту, чтобы снова и снова проникнуться красотой и гармонией созданных автором художественных образов и необычных ассоциативных рядов. Диапазон эмоций при прочтении достаточно широк. Грусть, отчаяние, восторг, удивление, уверенность, сожаление, раскаяние…. Каждый может продолжить его сам.
«Не отнимай у бедняка землю и не цени забытые клады дороже посмертия своего.
Увлекут, зачаруют».
"Шарлотта Бронте была"... Шарлотта Бронте была.
И теперь есть кратер Шарлотты Бронте на планете Меркурий.
И есть болото имени Шарлотты Бронте.
И это всего так много…