КНИГИ, ВЫПУЩЕННЫЕ "ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТОЙ "ЛИК"
ББК 84Р6
Б 64
Бирюкова Н.
Б 64 Обыкновенные слова: Сборник
стихотворений./Наталья Бирюкова./ -
Ленинск-Кузнецкий.
“Литературная газета “ЛИК”, 2010. - 72 с.
Изготовлено “ФПЛТ И К “Кузбасс”
г. Ленинск-Кузнецкий, пр. Кирова, 108 – 3. Подписано к печати 30.09.2010г. Тираж 150 экз.
тел.: (838456) 7-47-53
Дорогие читатели!
Свои отклики Вы можете присылать по электронной почте:
Litgazet@yandex.ru ,literlik@yandex.ru, likgazeta@mail.ru
По этим же электронным адресам Вы можете связаться с издательством по вопросу издания Ваших обственных книг.
Бирюкова Наталья Алексеевна.
Писала в юности. Снова вернулась к стихам совсем недавно. Благодарна ЛИТО им. А. Недогонова – Москва, руководитель В.Г. Гальперин – за помощь.
В этой книжечке – подборка стихов, написанных в юности и, так сказать, в начале взрослого периода моего стихотворчества.
Предупреждаю: стихи о любви! То, что иронично называют женской поэзией!
С улыбкой, автор
Островок голубизны
Ещё в оковах ледяных
пруды и реки, и озёра...
Но островок голубизны
меж облаков открылся взору!
Но тихий лепет ручейка:
он вынырнул из-под сугроба
и – слабый, тоненький пока, –
по тротуару вьётся робко.
Иду – и наступить боюсь
на это нежное созданье.
И тихо отступает грусть.
И в сердце –
радость ожиданья...
Чего я жду?
Весны!
Погоды!
Любви?..
Смешно!
В мои-то годы!
Не тревожь
Не тревожь меня. Не надо.
Отгорели зори.
Ты – не спорю – был отрадой
в грусти мне и в горе.
Только – сам тому виною –
позабыты встречи.
Расставаться жаль, не скрою,
да ничто не вечно.
Отлюбилось. Отболелось.
Горе горевать ли?..
Белый саван не надела
без твоих объятий.
Пождала, покуда силы
у меня хватило,
а потом – прощай, мой милый!
Будто не любила.
Будто не было той были
никогда на свете…
Я ль тебя ли отлюбила?
Ты ли не ответил?..
* * *
Талый снег, – этот дух земли!
Даже сердце щемит слегка.
Клином розовым журавли
пролетели сквозь облака…
* * *
Недолги встречи и нечасты;
их в вечном нетерпеньи жду...
Ну почему похоже счастье
на ту далёкую звезду,
что манит нас, тревожа мысли,
но шлёт в ответ
лишь хладный блеск, – недосягаемую в выси
ладоням,
ждущим на земле...
* * *
Что может быть труднее ожидания?
Я жду… Тревога копится в груди.
Я жду…
Я каждый раз так жду свидания!..
Ну как же мог –
как мог! –
ты не придти!
Мне любви не надо
Мне любви твоей не надо,
места в сердце не прошу.
Одари порою взглядом
и, коль руки положу
невзначай тебе на плечи, –
промолчи и не гони.
Лучше мне в глаза взгляни!
Пусть рассыпется Путь Млечный
над моею головой!
Ты со мною, я – с тобой…
Милый мой, мне много ль надо?
Постою с тобою рядом,
чтоб теплее сердцу стало.
Что ж судить за эту малость?
Что ж корить меня за это?!
Золотится бабье лето!
Отгорит багрянцем лес,
станет тусклой синь небес:
осень скоро. До любви ли?
Только б руки не остыли.
Только б губы не замёрзли.
Только б сердце не во льду.
Подступает к сердцу осень...
Я любви твоей не жду.
* * *
Не моя забота,
не моя печаль;
только отчего-то
мне немного жаль,
что чужие плечи
обнял при луне,
что шальные речи
говорил не мне.
Не мои ты губы
д;синя ласкал!
Не меня голубил!
Оттого тоска…
* * *
Расстались…
Когда-нибудь –
долгие годы промчатся! –
я вспомню об этом,
и сердце заноет слегка:
покажется вдруг,
что вот там и оставила счастье...
Так золотом плещет,
вдали оставаясь,
река.
Обыкновенные слова
Слова упругие, как мячики.
Я – слово. Ты в ответ мне – два.
Как будто ничего не значащи –
обыкновенные слова.
Простые "здравствуй", "до свидания",
совсем короткое "пока".
А в сердце – камушком – страдания.
А сердце – птицей – в облака.
Ищу в словах я сокровенное,
припоминая тон и взгляд...
Но ничего мне не сулят
твои слова обыкновенные.
Намёк
Померещился в глазах твоих однажды
обещанья слабенький намёк.
Так в пустыне, утомлённый жаждой,
видишь не бархан, а ручеек.
Радости испуг занозит душу.
Губы пересохли – напои…
Обманулась: мне глаза твои
обещали не тепло, а стужу.
* * *
Снегами замело дорожки тайные.
На речке лёд. Узоры на стекле.
А мне мерещится – снега растаяли,
и я иду, босая, по земле.
Земля тепла, как молоко парное,
а воздух – смоляной, хмельной –
пьянит!
Навстречу ветру руки я раскрою:
с собой меня, пожалуйста, возьми!
И унеси!.. А за окном метели;
и до весны – тягучие недели…
Эндшпиль зимы
То минус двадцать, то нули, –
зима в свой эндшпиль
так несносна,
когда уходят феврали
и уступают место вёснам.
Дебют звенящих вешних вод
под ноги ринется вот-вот!
И солнца луч смахнёт с доски
фигуры грусти и тоски.
Безмолвие зимы
Безмолвие зимы,
взорвись! растай!
Чтоб вместо шепотка снегов
звенели
многоголосый гомон
птичьих стай
и звучные
мажорные капели!
Пусть побегут победно ручейки
под ноги
вновь заплакавшим берёзам.
Пусть рушится
безмолвие реки
и дыбятся
ледовые торосы!..
Чем мне твоё
безмолвие взорвать,
чтоб на вопрос –
незаданный – ответил?
Молчишь? Молчи!
Да и к чему слова?
Мне только б знать,
что ты живёшь на свете.
Вешняя ересь
Не прошу. Ни на что не надеюсь.
Только чуточку сердце болит...
Несусветная вешняя ересь:
солнце дразнит, лучами палит.
А за окнами звонкие трели;
по асфальту, как змейки, ручьи;
по карнизу чечётка капели
днём и ночью стучит и стучит.
Ночь придёт, одинока, бессонна;
запах талого снега в окно;
небо – в звёздах – черно и бездонно…
Сердце ноет, весной смущено.
Дикая конница
Ты рядом,
но даже плечом не коснуться.
Словами и то не дотронуться…
Молчу. Заставляю себя улыбнуться.
А мысли, как дикая конница, –
к тебе, о тебе, для тебя и с тобою!
Тревожные, странные, нежные –
летят и летят суматошной гурьбою.
И сердце колотится бешено.
Струна
Я застыла в немом ожидании.
Я – струна: прикоснись – отзовусь.
Пусть уже не осиная талия,
но ещё – лебединая грусть!..
И в глазах не огонь,
только искорки, –
от искры разгорится пожар,
если словом ласкающим, искренним
вдруг притронется чья-то душа
осторожно – к моей, неприкаянной;
прикоснётся случайно, нечаянно!
Вот тогда-то она, как струна,
зазвенит, отзовётся... Вес-на!
* * *
Строчки: точки, тире, запятые;
бисер буковок – море страстей…
Те слова, что казались святыми, –
нагишом на бумажном листе…
Е-2
Распахивая душу настежь,
бросаю в пустоту слова,
недорастраченные страсти
прикрыв иронией едва.
Едва…Е-2... Едва начавшись,
игра окончена: ничья.
И патом призовая чаша
разбита надвое... А я,
как та старуха у корыта,
от огорченья чуть жива, –
чтоб воротить то, что разбито,
подыскиваю вновь слова.
Такие, чтоб проснулась радость
в душе моей, совсем ничьей.
В душе, что выстужена хладом
очей твоих, твоих речей...
Не права?
Понять я не пытаюсь даже,
боюсь понять:
ну что заставило однажды
меня обнять?..
Как удержать? Как удержаться
в твоих руках?
Льну беззастенчиво и жадно
к тебе, пока
ты рядом. Страх, перчинкой горькой,
живёт во мне:
я рада – ты со мною! Только
на много ль дней?
Молчишь. Ни слова... Лишь улыбка
как поплавок.
Молчи, чтоб вновь волною зыбкой
корявых строк
мне не плеснуть на лист бумажный!
Слова... Слова...
Ты здесь. Что думаешь – неважно!
Я не права?..
Что ж ты делаешь!
Да что ж ты делаешь со мною!
Мне не семнадцать так давно,
а я мечусь под простынёю,
как забродившее вино.
Очнусь от сновидений вязких –
и не заснуть уже никак.
Из сна я вспоминаю ласки:
из сна, где я в твоих руках.
А поутру – кивок привета
ушатом ледяной воды…
Да был ли, был со мною ты?
Или придумала я это?
Переправа
Ночь упрямо уснуть не хотела.
Потому-то за тонким стеклом
шум машин и дождя то и дело.
А когда наконец рассвело, –
ветер тучи развеял по небу,
солнце в лужах умыло лучи…
Как же долго со мною ты не был!
Не звонил. И не снился в ночи.
Мне не надо гадать,
с кем ты, где ты.
Не корю, не ревную тебя:
не имею я права на это.
Ждать, "платочек в руках теребя", –
только это даровано право.
Вот и жду. Жду хотя бы звонка.
Телефон – вот моя переправа,
тот паром, что сведёт берега…
Позвони, чтобы я не звонила.
Позвони! Успокой хоть чуть-чуть…
Но молчит телефон что есть силы.
Я, в бессилии, – тоже молчу.
Опрокинута навзничь
Опрокинута навзничь, лежу на траве.
Надо мной не глаза твои – ясное небо.
Солнце яркой монетой в его синеве.
Не лучей,
а ладоней тепло твоих мне бы!..
Загораю. Дурею в томленьи своём.
Неужели тоска по тебе бесконечна?..
Нежный шелест листвы.
Пересвист соловьёв.
Да кукушка считает – года?
или встречи?
Нагадай-ка, кукушечка, мне не года, –
только встречу одну.
Накукуй – не обижу.
Хоть одну нагадай!
Так боюсь – никогда
этих глаз озорных
над собой не увижу...
Коромысло радуги
Дождь идёт. И коромысло радуги
надо мной раскинуло цвета,
обещая: будет, как загадано.
Пусть нечасто, пусть хоть иногда,
но ты вспомнишь обо мне. Наверное,
даже взглядом не решусь спросить,
сколько нам с тобою встреч отмерено...
Дождь грибной легонько моросит,
радуга играет семицветием.
Как молитву, я твержу опять:
мы ещё увидимся. Мы встретимся.
Я ещё смогу тебя обнять!
Я смогу вдохнуть твоё дыхание.
Сердца стук услышать на груди...
Очень долго длится расставание.
Дождь идёт… Ты тоже приходи.
Сторожевой собакой
Не обещай. Не мучай. Не дразни.
История безбожно затянулась.
Как тягостны, томительны те дни,
когда к тебе –
хоть словом! – не прильнула...
Как от тебя отвыкнуть, как устать
от ожиданий, от своей тревоги?
Там, за окошком, солнца благодать!
Сторожевой собакой на пороге,
боюсь из дома сделать лишний шаг.
Вдруг не услышу
стука в дверь свою я!..
Мы ждём тебя – и тело и душа, –
между собою
за тебя
воюя...
Болдинская осень
Ты смеёшься: "Болдинская осень!"
Осень! Но в деревне Мележи!
Просто бабье сердце счастья просит
даже во Владимирской глуши.
Ночью здесь никто не потревожит,
не спугнёт полёт моей мечты.
Мне сегодня хочется до дрожи,
чтобы рядом оказался ты.
Вспоминаю каждое мгновенье:
слово, взгляд…
Безумно мало их!
Каждое ответное движенье…
А в итоге – на бумаге стих.
Глуп. Беспомощен. Наивен. И –
смешон.
Улыбнулся? Ну и хорошо!
Приручена
Мы приручаемся, не ведая о том.
И может быть, нисколько не желая.
Лишь расставанья скорого фантом
вдруг объяснит мне,
что тобой жила я.
Не приручаешь, но – приручена.
Уходишь ты – и не могу дышать я.
Душа болит, тобой огорчена.
А ты… ты просто разомкнул объятья.
Нет, не ушёл! Всего лишь закурил
и отошёл, чтоб дым не путал пряди.
Кто так меня к тебе приговорил,
что и на миг боюсь тебя терять я?..
Снегопад
Снегопад за окном
ели в шали укутал.
А берёзы наги, замерзают совсем.
Согреваю себя, вспоминая минуты –
те, когда ты со мной,
отделённый от всех.
Отделённый от тех,
кто и вправе, и может
быть с тобой без оглядки
на мненья других.
Оттого и звоню, и прошу, и тревожу,
что тобой не дано
больше прав никаких,
кроме этого права:
напомнить хоть словом,
что я жду!..
Утопая в сомненьях своих,
жду:
сомкнутся два мира
нен;долго снова –
твой и мой,
мой и твой –
в мир,
един для двоих.
Как по броду
Ты позвонил – и как по броду,
по камушкам-словам на ощупь:
– Ну, как живёшь? А как погода?
– Так, ничего. Нормально, в общем. –
Боюсь спугнуть своей печалью.
Тоской боюсь спугнуть своею.
А в сердце попросту отчаянье:
хочу позвать, да не посмею.
Боюсь, не только встреч не станет
(я так давно тебя не вижу!),
но даже голос утром ранним,
наверное, и не услышу.
Не позвонишь.
Не вспомнишь больше,
что я ещё живу на свете.
Что жду тебя! Что жду – о боже! –
слова твои простые эти:
– Привет. Как жизнь? –
Живу я разве,
когда вся жизнь –
звонки-приветы?
И даже это – словно праздник…
Не знаю только, жизнь ли это.
Тобой живу
Сердечко о себе напомнило:
вдруг встрепенулось
угловатым комом.
Я столько лет не знала, где оно.
И вот какой-то болью незнакомой
отозвалось на сказанное слово.
Ты встречу начал словом "не хотел".
Ты не хотел?.. Но ты приехал снова.
Зачем?..
Чтоб наконец узнать предел,
предел тому терпению, с которым
я жду подачек с барского стола?..
Я вечно жду! И не гляди с укором.
В чём укоряешь?
В том, что не смогла
остаться независимой, свободной
от рук твоих, от голоса, от глаз?
В тебя вплетаюсь, чтобы и сегодня
ты был со мной.
А вдруг в последний раз?
Упрямо, очевидному не веря,
тебя я не однажды позову...
Чем мне твоё терпение измерить?
Моё – что мерить… Я тобой живу.
Больно-то как
Больно-то как! Я не знала сама,
сколько во мне этой боли.
Болью опутана... Снова зима
белою солью всё солит.
Сыплет на раны из туч с высоты.
Больно-то как! Как же больно!
Капельку счастья подкинул мне ты.
Капли – решил – мне довольно...
Каплей напиться?! Стекла по губам.
Даже слизнуть не успела...
Досыта болью напьюсь, коль глупа
и уберечь не сумела...
Последние слова
Не говори последние слова.
Вслух сказанные, не дадут вернуться
туда, где, незнакомые сперва,
смогли мы ненароком прикоснуться
пусть не к любви, – но что-то было там!
Пусть сердцу снова захотелось ласки,
нед;питой, недобранной тогда –
в своей весне, в такой далёкой сказке…
Не получилось. Кто в том виноват?
Да нет, никто. Немолоды мы просто.
В глубинах душ желания горят,
а на поверхности души – короста.
Как сквозь неё пробиться? Как пробить
коросту обязательств, лет, привычек?..
Вот ты без слов заставил полюбить,
а я не отыскала слов-отмычек…
Не говори последние слова –
их не вернуть. Умчатся, словно птицы.
Вдруг по весне, вдохнув весну едва,
захочешь на мгновенье возвратиться?..
Пусть не мешает возвращаться снова
туда, где ждут, – нечаянное слово…
Слёзы дождей
Нудные слёзы осенних дождей
снова с моею печалью смешались.
Снова опутана грустью своей,
словно огромной лохматою шалью.
Кутаюсь, прячусь… А нужно уже
скинуть мне кокон несбывшейся были, –
чтобы на волю в крутом вираже!
Но – обсушив предварительно крылья…
Надо себя отпустить, наконец,
из круговерти и рая и ада,
где я одна – позабытый жилец.
Ты-то ушёл. И ушёл без возврата...
Рыжие листья умыты; горят,
словно осеннего солнца осколки...
Всё-таки жду, понимая, что зря;
памятью в душу вгоняю иголки.
Бабье лето
В сумраке осеннего ненастья,
словно дар, – нежаркое тепло:
лето бабье – отголосок счастья,
что недолго было и прошло.
Бабье лето не отменит осень:
чередой октябрь, ноябрь, зима…
И уход твой не отменишь: бросил.
Ты меня. И я тебя – сама.
Так устала! Радость встреч нечастых
не сплелась в узор на полотне:
чересчур дозировано счастье.
Вкуса нет в разбавленном вине.
Ухожу... Что пить пустую воду!
Неужели не найду вина?..
Ухожу. Дарю тебе свободу –
вовсе обо мне не вспоминать.
Печаль
Ещё в листве берёзы под окном,
но снегом подоконник припорошен:
спешит зима войти до срока в дом,
как гость –
случаен и совсем не прошен.
Я не звала. Я дверь не открывала.
Как догадался, что одной – не мёд?
Не по тебе, незваный, горевала.
Грустить черёд и по тебе придёт?
Зачем вошёл? Без спроса и без стука.
Забыла запереться на замок,
когда ушёл
тот, званый, старый друг мой?
Ушёл из дома. Из души – не смог...
И ты уйди. Запру я двери дома.
Дай допечалю до конца печаль.
Снежинки падают, так невесомы!
Растают к ночи: им не время. Жаль...
Забыл
Забыл... А я вот не сумела.
А я ещё в тех странных днях
и сердцем, и душой, и телом,
когда ты помнил про меня.
Точнее, вспоминал. Нечасто.
И мукой было ожидать…
Где мера счастья и несчастья?
Где ад? Где рая благодать?..
Как возвратить то ожиданье,
тот трепет каждого звонка,
когда делило расставанье
на два неравных островка
всю жизнь мою?..
Теперь не делит.
Один лишь остров на плаву,
где я одна...
Ты в самом деле
забыл, что я ещё живу?
Простое счастье
Вы, кажется, не знаете, что счастливы.
Что вот оно! Привычно, как рассвет.
Как кипяток из старенького чайника.
И как спросонья хриплое "привет",
когда глаза ещё не открываются,
а губы, неподатливы от сна,
к щеке небритой
сладко прижимаются...
Вы не один. И не одна – она.
Цыганка счастье тоже мне пророчила…
Да время ожидания просрочено.
Послевкусие счастья
Наконец-то не прячем глаза.
Нет вины нашей в том, что расстались.
Что поделать? Быть вместе – нельзя.
Но и порознь – не просто… Растаял
сахар радости нашей – и всё…
На губах – послевкусие сласти,
оттого что внутри всё ещё
прячет память горошинку счастья.
* * *
Ты был со мной.
Да вот не удержала…
Не постояла б за ценой любой.
Ты красоты хотел
да молодости шалой.
А у меня была одна любовь…
Прощёное воскресение
Прощёное воскресение...
Простить? А за что, скажи?
За то, что порой осеннею
тепло поселил весеннее
в глубины моей души?
За то ли, что губы вспомнили
опять поцелуя вкус?
За то, что вот так не вовремя
любви распустился куст?..
Отвечу, как все крещёные,
с поклоном: мол, бог простит.
Простившие и прощёные...
Вот только душа грустит.
Подарок судьбы?
Подарок судьбы? Или шутка – её же?..
Но слово сказал –
и морозцем по коже.
И сердце щемит от надежды опять.
И время не движется, –
будто бы вспять
намерено плыть. Не вперёд! А туда,
где мы распрощались с тобой.
Навсегда…
* * *
Ты снился мне опять.
Такому сну не сбыться.
Скорее сердце перестанет биться…
Иль время повернётся вспять...
Сладкий миг
Нам с тобою нечего делить:
не нажили ни вражды, ни дружбы.
Только строчки на листы легли.
А тебе и строк уже не нужно...
Но, надеюсь, в памяти живёт
то, что не разделится на части:
пусть недолгий – всё-таки полёт,
сладкий миг коротенького счастья.
* * *
Не смогу удержать. А конечно, хотелось.
Улетай. Я стихами задобрю тоску.
Я сама от тебя, коль смогла б, – улетела.
Только крылья расправить
пока не могу...
Апрель
Не всегда приходит вдохновенье.
Но апрель так просится в строку!
Ветерок неясным дуновеньем
прикоснулся к моему виску
будто бы случайным поцелуем.
Ах, апрель! Проказишь! А зачем?
Я вскричать готова: "Аллилуйя!" –
и поставить тысячу свечей
в честь Весны. Во здравие – её же!
И за упокой Зимы – одну.
Зиму я люблю, конечно, тоже,
но почти боготворю Весну!
Запах клейких тополиных почек.
Шорох трав
сквозь прошлогодний лист.
Звёздные томительные ночи…
Первый дождик,
пьяный пианист,
пробежит по клавишам ступенек,
по карнизу моего окна, –
чуть утихнет птичье песнопенье
и опять поднимется.
Весна!
Обманные слова
Твои обманные слова –
для молодых подружек, милый!
Я так давно уже жива
и не единожды любила…
Нет, не удастся словесам
меня укутать в кокон фальши:
по жесту, вздоху, по глазам
я знаю всё, что будет дальше...
Изысканное яство
"Пусть упрямая логика мысли
Не мешает, когда мы вдвоем."
Глеб Туров
Мы сломим логики упрямство!
Забудем о своих летах!
Моё изысканное яство –
твои упрямые уста
и сбившийся дыханья выдох,
и вдох, что тоже невпопад...
Потом пускай в строках и рифмах
останется наш рай, наш ад...
Новая весна
Зачем спросил о том, что было раньше?
Зачем тебе былая жизнь моя?
Ты хочешь правды?
Или всё же фальши:
мол, лишь с тобой счастливой стала я?
Не надо память, как струну гитары,
пощипывать небрежно, дорогой.
Не стоит вспоминать о песнях старых –
тех, что когда-то пел не ты – другой.
Ты песню сочини о нас, о новых!
И пусть под тихий перебор струны
она звучит под пологом сосновым
в такт свежему дыханию весны!
Апрельский дождь
Апрель дохнул в окно промокшим садом.
Шёл первый дождь,
так долго жданный мной,
смывая с трав остатки листопада.
И пахли почки клейкие весной.
Весна умыта. Не совсем одета,
но хороша – очей не отвести!
За нею в свой черёд наступит лето,
а с ним, конечно, летние дожди.
Но первый дождь, когда и запах прели
томит сильней, чем аромат духов!
Апрельский дождик –
ты такая прелесть!..
И повод для нечаянных стихов.
Ландыш
Как грациозна
кисть колокольчиков –
не звонких, но душистых!..
Я не сорву их –
на колени встану,
чтобы вдохнуть
пьянящий аромат.
Околдовал
Меня собой околдовал.
"С тобой, – сказал мне, – по-другому".
Своею, помню, называл.
А нынче слёзы в горле комом.
Исчез. Ни слова. Ни звонка.
Зачем же говорил такое?..
Надеялась, что на века.
А ты пропал. И нет покоя.
И не пойму я, в чём вина,
за что покинул не прощаясь.
А за окном опять весна,
и снова счастье обещает.
* * *
Молчанье – золото.
А мне бы медяков
твоим полуночным звонком!..
Молчишь… Не делаюсь богаче.
Осада
Под перезвон бокалов
снова глаза в глаза.
Губы чуть слышно, вяло:
– Нет... Уходи... Нельзя...
И у груди ладони –
мой ненадёжный щит.
Голос, слабея, тонет;
крепость моя трещит.
Не удержать осады:
выкинут белый флаг.
Радости иль досады
вздох – словно взмах крыла.
Смотрит в окошко месяц.
Что увидать хотел?..
Новая строчка песни
вместо сплетенья тел.
Бессонница
Вновь бессонница кр;жит
над смятой постелью;
ворошит, греховодница,
память в ночи.
Пролетают видения прошлого тенью.
Взвыть бы ярой волчицею!
Но промолчишь.
Что будить
тех, кто спит,
безмятежно и сладко
утыкаясь в плечо,
что подставила ты...
Проклинаю бессонницу:
– Будь же неладна!..
И – боюсь убежать от её маеты.
Веткою сиреневой
Стукнул май в моё окно
веткою сиреневой.
Снова мне напомнил, но
явно не ко времени,
про свидания с тобой,
лаской тароватые...
Бесшабашная любовь!
Ветки ароматные!
Ты охапками дарил
их весной прошедшею
и при этом говорил
речи сумасшедшие...
Расцвела опять сирень!
Где же ты, хорошенький, –
с веткой, в кепке набекрень...
Позабыл дороженьку?
А к кому?
Запоздало стукнула в стекло
веткою отцветшею сирень.
Столько лет, мой милый, утекло!
Мы с тобой давненько в декабре...
Лепестки любви хватил мороз
в мае, помнишь?.. Верба, я и ты.
Не сумела удержать я слёз
от твоей негаданной мечты...
Не Икар, но ты хотел летать.
Нет, не в космос. Моде вопреки,
вертолёты – вот твоя мечта…
Мне – земля. И океан тоски...
А всего-то восемнадцать лет.
А всего-то – первая любовь!..
Сызрань, из которой писем нет.
Институт. И встреча не с тобой...
Через год побывка. Навестил.
– Почему ко мне?
– Ну а к кому? –
Снова верба... Дождик моросил...
Рядом – но уже по одному.
Не решились мы на поцелуй.
Дело к свадьбам, только вот поврозь.
Столько лет!.. А чувствую иглу,
что прошла сквозь сердце:
не сбылось.
…Снова встреча. Вновь – по одному.
Дети, внуки. Прожитого воз...
– Почему ко мне?
– Ну а к кому? –
Как ответишь на такой вопрос?
Ассоль
И в море не кинусь. И берег постыл.
Ещё в ожиданьи, на кромке прибоя...
Где парус твой алый?! Не сшиты холсты?
Сама бы их сшила,
коль взял бы с собою.
Сказал, уплывая:
– Вернусь! Подожди!
Для паруса только куплю парусину. –
Ассолью назвал. Посмеялся, поди...
С тех пор я по берегу –
верною псиной...
Надеюсь и верю?.. Не верю, но – жду...
А вдруг не шутил!
И причалит однажды,
с рассветом,
лишь звёзды с небес пропадут,
у кромки прибоя
кораблик...
Бумажный.
Вспоминай
Вспоминай без грусти,
без упрёка, –
я не холодна: я не смогла
броситься в кипящие потоки
лавы, что вокруг меня текла.
Страшно мне сгореть,
но не согреться;
утонуть – не жажду утолить.
Побоялась: разорвётся сердце…
Сердце цело. Только вот болит.
Согрела б тебя…
Я согрела б тебя, –
было б жарко и трепетно!
Я любила б тебя. Но и ты полюби!
Не пугайся,
что чуточку битая временем!
Приласкай,
пожалей.
Как вино, пригуби...
И испей всю до дна!
Чтоб во мне не осталось бы
ни желаний, ни сил.
Даже сил на слова.
Чтоб, укутаны
нежно-тягучей усталостью,
мы уснули.
Вдвоём.
К голове голова...
Пробужденье придёт:
я очнусь поздним вечером
на измятой постели,
но снова одна...
То ли был ты со мной,
то ль тоска бесконечная
сон навеяла мне,
оттого что пьяна?..
Не всерьёз
Ты не знаешь, что сейчас сказать?
Слишком прямо задала вопрос?
Зря отводишь серые глаза!
Знаю я, что это не всерьёз.
Этих ласк решительный набег
и напор волнующих речей
не всерьёз. И встречи не навек.
Просто я – ничья. И ты – ничей.
Просто одиночество невмочь.
Вот и вместе, пусть и не всерьёз.
А над нами – тёмный полог ночь
растянула крапинками звёзд...
Рецидив
Показалось – нет, не встрепенётся,
потому что отлюбило, сердце...
Но весна! Голубкою – в оконце!
Красной девицей –
в распахнутую дверцу!
И без стука! Что стучать – открыто.
И без разрешения – вошла!
И моей печали карта бита,
и душа в полёт – под купола!..
За любовь опять готова к бою,
как к весне залётные грачи!
Рецидив: опять больна любовью.
Лекарь где? Но надо ли лечить?!
Не хочу любви
Любви не хочу.
Не сумею поверить
ни слову, ни взгляду.
Ты просто – желай!
Пусть в сердце звучат
и орган, и свирели;
и даже покажется:
вот же он, рай! –
Любви не поверю!
Ошиблась, колдунья, –
не эта калитка!
Не эта тропа!
А если поверю,
то, значит, в бреду я.
Больна безнадёжно.
А может, глупа...
Не говори!
Не го-во-ри!
В тиши полночной,
когда на небе лик луны
и звёзды, словно многоточья, –
твои слова мне не нужны.
Я жду твоих прикосновений,
тепла твоих горячих губ.
Не трать на речи ни мгновенья.
Не будь со мной на ласки скуп.
И пусть луна лучом белёсым
скользнёт по белизне плеча.
И пусть расплавленные слёзы
льёт непременная свеча!
Свеча – свидетель встреч извечный.
Неяркий язычок огня
в зрачок уходит –
в бесконечность,
в глубины глаз твоих маня.
Я в них ныряю в омут будто…
Слова сейчас мне не нужны.
Ты всё мне скажешь ранним утром,
когда погаснет лик луны…
Не получилось юморины
Не получилось юморины.
Опять мечусь. Опять всерьёз.
Из глупой бабьей викторины
боюсь тебе задать вопрос.
Что задавать? Ответ-то знаю.
Не знаю лишь, как уберечь
испепеляющее пламя
костра таких нечастых встреч...
Как уберечь себя от боли,
от неминуемых потерь?
А ведь никто и не неволил –
сама я отворила дверь!
Нечастый гость
Проговорил: "Тебе бы замуж.
Ведь я такой нечастый гость", –
в мечту вколачивая гвоздь,
не думая, что он тот самый,
кого ждала... Нечастый. Редкий!
Когда-то свидимся ещё?..
А удивлённые соседки
таращатся через плечо:
моя родня им вся известна.
"А этот – кто же? К ней?! Зачем?"
Ах, ваша зависть неуместна:
он – только гость моих ночей.
На посошок
– А кофе? Нет, не растворимый...
Конфеты? сахар?.. Ты спешишь? –
Уже твой взгляд немножко мимо,
в сторонку от моей души...
Вновь окунаюсь в ожиданье,
хотя ещё ты не ушёл.
Ещё не кончено свиданье:
ты кофе пьёшь – на посошок...
Ку-ку
Весна неспешно
превратилась в лето.
По пояс травы в утренней росе.
Кукушек немудрёные куплеты
доносятся.
Но, кажется, не все.
Иду, считаю…
Ах, проказник-ветер,
зачем уносишь в сторону "ку-ку"?
Хочу прожить я
много лет на свете,
а ты украл из песенки строку...
Ромашки отыскала в поле росном.
По ним узнаю:
будет счастье? нет?
Но снова нет ответа на вопросы:
воришка-ветер выхватил букет.
И мотыльками лепестки летают,
не удаётся мне их сосчитать.
Не хочет ветер
открывать мне тайну.
Да и зачем такие тайны знать?
Виртуальному другу
Словно створки ;кон по весне,
душу перед Вами – нараспашку.
Жалко только, не уткнуться мне
носом ни в жилетку, ни в рубашку.
И подушка Ваша далеко,
а своя давно мокра без меры.
Лепет мой сумбурен, бестолков...
Будучи галантным кавалером,
терпеливо слушаете бред.
Уточню: читаете с экрана.
Слава тем, кто создал Интернет!..
Строками затягивая раны,
пишете... И Ваших слов бальзам
лучше, чем таблетки и микстуры.
И пореже капает слеза
и на мышь,
и на клавиатуру...
Интернет-страдания
Да что ж ты дразнишь из своей дали?
Уверен, расстояние – щитом?
Словами опрометчиво шалишь,
себя при этом чувствуя котом...
То лапкой – цап! То отпускаешь снова...
Я – мышка, что не может убежать,
и проводком привязана, и словом.
Но те слова не стоят ни гроша:
в них смысл один, а я ищу другой,
следя за каждой Вашею строкой...
Утро
Не торопится утро
вспугнуть птичий гам,
а бессонницы зуд распахнул одеяло.
За окном, лёгкой дымкой,
туман по лугам,
из перин облаков
ещё солнце не встало.
Захотелось пером изваять хоть строку,
но сегодня в ночи
не приснились мне строчки.
Вышла в сад,
к ещё спящему в нём озерку –
там, где ирис болотный
и хосты, как кочки.
Тишина кисеёй всё накрыла окрест...
Я ногой наступила на ветку случайно.
Птицы – всполохом в небо
с насиженных мест!
А из облака солнце взмахнуло лучами,
разлило позолоту на поле, на луг.
А в лучах золотых даже я хорошею!..
Где же ты этим утром,
мой ласковый друг?
Как бы крепко тебя обняла я за шею!
Тропа в чащу
Тропа, уткнувшаяся в чащу.
Трухляв замшелый ствол сосны.
Грибы встречаются всё чаще –
те, что в горошек и красны.
И в мошкаре, как в ореоле,
моя дурная голова:
нет, чтоб гулять по вольну полю,
где ветер, солнце и трава!
Пустым-пуста моя корзина.
Не мухомор же в туес свой!
Букетик васильков бы синих –
как синь небес над головой!
А из ромашек желтоглазых
себе бы я венок сплела…
Так нет! В чащобе леса лазай!
А белых так и не нашла.
Дача
О, дача! Радость и забота!..
Тихонько набегают годы.
И почему-то больше лени…
И реже, пачкая колени,
наводишь в грядках чистоту.
И чаще – к старому пруду,
послушать лягушачье "ква"...
Вода шевелится едва,
тревожа белые кувшинки.
А вот Венерины ботинки
(сказать точнее – башмачки)
в тени – изящны и легки…
У самой кромочки пруда
стрекозы. Крылышек слюда
сверкает радужной игрой.
Чуть выше вьётся мошек рой.
Левей – ромашки тесной стайкой;
сорву – всё скажут без утайки.
Глазами обегаю дали.
Тритончик! Как на пьедестале,
застыл на сером валуне.
А рядом, на замшелом пне,
кот Васька. Свесил рыжий хвост
на клумбу лопушистых хост.
На даче и коту отрада!
Правее – плети винограда
резную оплели беседку.
Там вечерком, вдвоём с соседкой,
мы выпьем красного вина:
"За нас, красавиц! И до дна!"
А после – долгий разговор.
Но вечер с ужином не скор…
И день июльский коротая,
сижу на берегу пруда я.
Берёзы сень над головою…
А грядки – заросли травою!
Встреча одноклассников
Сорок пять! Уже внуки – папы.
Дай вглядеться в твоё лицо.
Сорок пять... Помнишь, дождик капал
на пушистую пыль, крыльцо.
Выпускной был вчера. А завтра
разлетаемся, как птенцы.
Север, юг ли, восток иль запад –
на крыло! И во все концы!
Только верила: ненадолго
расстаёмся... Но – не права.
Сорок пять! Что-то сердцу колко, –
я узнала тебя едва.
Да и ты… Тень сомненья вижу.
Неужели не узнаёшь?!
Верно: губы не цвета вишни.
И волос потускнела рожь.
Но глаза-то не изменились!
Разве трудно по ним узнать?
Вспоминай же! Ну, сделай милость!..
Слишком долгие сорок пять?
Улыбается виновато:
мол, очки позабыл. Прости.
А такое шептал когда-то!..
Эх, да что там сейчас грустить!
Как же рада вас видеть, братцы
и сестрицы, – любимый класс!
Жаль, во времени и пространстве
развело так надолго нас.
Ручейком разговор петляет
между нынешним и былым,
то печаля, то забавляя;
то пахнёт вдруг в лицо полынь...
Грусти полог накинул вечер:
расставаться пора опять…
Пожелаю нам скорой встречи!
Ну хотя бы лет через пять...
июль 2009, Старая Купавна
Лето ушло
Тёплые дни улетели, как птицы, –
клином ли, стаей…
Капли дождя по стеклу – вереницей:
осень настала.
Сыро и зябко. Беззвёздно. Безлунно.
Время печали.
Радость – всегда перед грустью кануном.
Не замечали?
Лето ушло… Непременно вернётся!
Всё в свою пору.
Ты-то ещё постучишься в оконце?
Пусть и не скоро…
Калина горчит?
Растаяло лето. Ты плачешь? Не плачь!
Подарки осенние будут не хуже.
Взамен земляники – калины кумач.
А дождь? Так и летом гуляли по лужам!
Калина горчит? Оттого и слеза?!
Ну ладно, поверю. Пошли за брусникой...
Случайно не в этот шалашик гроза
вас прятала с Лёшкой
во время каникул?
Прости
Прости – давно не навещала...
Я вспоминала. Правда. Но –
когда означил дня начало
луч солнца, влившийся в окно,
и, пробежав по половицам,
покрашенным ещё тобой,
вдруг замер в рамочке на лицах, –
очнулась спрятанная боль...
……………………………………………….
Ушёл... Простил ли напоследок –
не знаю. Рядом не была.
В то разлучившее нас лето
я до конца не поняла
непоправимости прощанья:
то ль молода была, то ль жизнь
держала крепко обручами...
Сегодня ближе рубежи
неодолимых расставаний,
свиданий, – но в иных мирах.
С какими встретимся словами?
Неужто дальше – только прах?..
Прости... Не учена молитвам.
Цветы... Те, что не вслух, слова.
В гранит навек две даты вбиты.
А память о тебе – жива.
Одна
В избёнке прибрано до блеска –
глаза слезятся от него!
А за окошком – перелесок
и небо с ясной синевой.
И непроторенная тропка
до большака. И нет вестей.
Одна. Вдовица и сиротка:
давно не видела детей.
Чуть на крыло – и улетели...
А в письмах:
"Как ты там живёшь?"
Но не расскажешь, в самом деле,
как одинока, как их ждёшь...
Вдруг невзначай еловой веткой
проказник-ветер стукнул в дверь.
Неужто?! Нет, опять соседка,
с таким же ворохом потерь...
Наутро почтальон с посылкой
тропу проложит до ворот.
Конфеты, яркая косынка,
письмо: скучаем, мол, да вот...
И снова примет оправданье.
Опять одна под Новый год.
Гул телевизора. Вязанье.
Одна... Ах, да: на печке – кот!
Биение души
Тетерева токуют... Так и мы:
толкуем о своём, других не слыша...
Стряхнув оцепенение зимы,
опять за перья –
пишем что-то, пишем...
А кто прочтёт? Биение души –
твоей души! –
с чьим совпадёт биеньем?
И совпадёт ли?.. А в ночной тиши
опять
рождается
стихотворенье.
Слово
"Природа явно просится на холст!"
В.Константинов
Вот так и слово – мечется в устах,
как будто птаха в поисках насеста.
А отчего?.. – И слово ищет места,
чтоб, наконец, затихнуть на листах...
СТИХИ для ВНУКА
Кошка
Солнце глянуло в окошко.
У окошка села кошка:
рыжая, усатая;
шкурка – полосатая.
Лапки язычком – помыла,
разумеется, без мыла.
Мылом мыться не хотела!
Язычком – другое дело!
Мурка и мышка
Лёг Андрейка на бочок,
под щекою кулачок,
у подушки – книжка,
на картинке – мышка!
Мурка села на кровать.
Мурка мышку лапкой – хвать!
Мол, не бегай, мышка!
Не буди парнишку!
Про Андрюшку и кошку
Кушал кашу наш Андрюша, –
накормил он даже уши!
"Пусть меня помоет кошка
язычком своим немножко!..
Ой, шершав её язык!
Я к щекотке не привык!