Асфиксия. Глава 7

Николоз Дроздов
Когда Господь решил сотворить Еву из ребра Адама, интересно, какого типа творение он имел в виду?

В ушах ее были закреплены две огромные люстры, на лицо был нанесен килограммовый слой крема, тона, туши и румян с помадой, полфлакона едких духов ушло на  благоухание плоти, а в рот вложено не менее двух пачек жевательной резины. Это было коротающее время в митинговой толпе очаровательное существо, именуемое женщиной. Трудно поверить, но в руках существо держало глянцевый журнал, тот самый, которому я и адресовал свои перлы.
 
Внешний вид был не самым обвораживающим штрихом в ее облике, особым шармом представлялось словесное бомбометание, изрыгаемое мощным контральто. Ее монолог, предназначенный стоящим неподалеку мальчикам с автоматами, являл собой филиппику «иудам» изгнанного президента, предавшим за тридцать сребреников великую национальную мечту. Мне показалось, что если бы леди пообщалась с этими джентльменами еще немного, ее труп, бесспорно, мог бы всплыть следующим утром в реке Куре - такой милой и приятной была она собеседницей. Особенно же - в сфере текущей политики. Заткнуть ей рот могло, пожалуй, лишь новейшее чудо техники: особые газовые гранаты. Где-то я прочел, что французская полиция уже испытала их на женской демонстрации. Эффект был ошеломляющий - взрыв… и полные штаны. Мадемуазели тихо разошлись, боясь потревожить содержимое своих желудков, мгновенно оказавшееся в их панталонах.
 
Но мальчики ввязываться в политическую дискуссию почему-то не стали. Адресовав леди комбинацию из трех своих самых любимых и употребляемых слов, они, грызя семечки, удалились. Та же, тотчас позабыв о распрях с мужчинами, раскрыла журнал и как ни в чем не бывало стала внимательно изучать его содержимое.

Не дав мне разглядеть, что именно так заинтересовало даму, возник откуда-то знакомый тип из журналистской братии, имя которого не знал, кажется, никто, кроме него самого. Но знакомы с ним были все мои коллеги, ибо он только и делал, что рассказывал анекдоты.
- Здорово! - сказал он, - слыхал, туристическая фирма «Джаба и компания»* приглашает вооруженных молодых людей совершить турне по маршруту Тбилиси-Зугдиди-Тбилиси с бесплатным приобретением легковых автомобилей, золотых изделий, драгоценностей, столовых сервизов и разных прочих сувениров.
Заржав от собственной остроты, точно озабоченная кобыла, он хлопнул меня по плечу и растворился в митингующей массе.


* * *


В чьей-то недоделанной голове родилась великая пацифистская идея – собрать столько женщин, чтобы ими заполнился пассажирский железнодорожный поезд, и отправить состав в район боевых действий. Суровые и хмурые мужчины воюют друг с другом, а ангелоподобные представительницы слабого пола, эти воркующие голубки с белыми платочками, спустившись с небес в самый центр вооружённого конфликта, способны одним лишь эффектом своего появления остановить бессмысленное кровопролитие. Дамский миротворческий демарш - возможно ли такое? Мне кажется, да. Но по-другому.
Поезд с этими женщинами следовало бы в таком случае превратить в передвижной железнодорожный публичный дом наподобие плавающего борделя «Наташа», перманентно дрейфующего у портовых городов дружественной Турции. Такой «подвижный состав», в статусе самофинансируемой организации, прекрасно функционировал бы в райцентрах Западной Грузии, включая Гальский район Абхазии, снимая многие проблемы с бренных плеч командования противоборствующих сторон. Театр военных действий, таким образом, был бы перенесен с линии фронта на купейные полки этих вонючих вагонов. На такой войне, войне полов, наверное, и смертельных исходов среди истосковавшихся по женской ласке мужчин было бы меньше, и характер их изменился бы - это были бы смерти ради удовольствия. Самые прекрасные смерти в мире.


* * *


На дворе увядала осень, мы с Нодаром сидели на парапете у входа в парк Победы, и от нечего делать вроде бы как грелись на солнышке. Клены позади нас горели огненной красно-желтой листвой и контрастировали с ярко зелеными елями. Если бы у нас было желание наслаждаться цветовыми причудами природы, наверное, мы были бы счастливы. Но на любование пейзажем нас не тянуло. Хотя полное отсутствие какой-либо наличности в наших карманах открывало перспективу пребывания на этом месте аж до самого захода солнца. Но кто сказал, что чудес на свете не бывает?

Совершив полукруг по периметру площади, выруливая в нашу сторону, вдруг резко взяла вираж легковушка и, въехав на тротуар, остановилась буквально перед нами. Да так, что лишь какая-то пара сантиметров спасла нас от хирургической операции по ампутации нижних конечностей. Это была иномарка «Опель» модели «вектра», цвета морской волны. Из нее выскочил шустренький такой парень в камуфляже и с пистолетом за поясом. Я решил, что он из полиции и сразу же пригласит следовать за ним в клинику для прохождения теста на наличие наркотических останков в наших организмах. То есть, образно говоря, начнет шантажировать, с целью выманить у нас деньги. Оказалось, что нет. Парень бросился к Нодару, и они расцеловались. Потом он протянул руку мне и представился: Вано. Нодар добавил: Боевой друг и товарищ. Вместе воевали в Абхазии.  - А это, - сказал про меня - друг и товарищ по штатской жизни. Вместе росли с самого детства. Вано, захохотав, обнял нас обоих и заявил: Встречу военных со штатским надо отметить. - Мы пусты, - признался Нодар. - А я нет, - сказал Вано. - Поехали!

Приехали мы в «Кахетинские шашлыки», где эти последние подавались в широком ассортименте: из свинины, баранины, говяжьего филе и даже осетрины, в Кахетию** вроде бы не заплывающей. Выбирай, чего душе угодно. Вано заказал все сразу с двумя графинами белого терпкого вина, которое после первого же стакана здорово развязало ему язык. Фронтовик поведал мне (Нодара от ретроспективы этих историй, наверное, мутило) как, будучи еще учеником девятого класса, впервые попал в детскую колонию. Дело было такое. В гостинице «Тбилиси» подхватил два чемодана прибывших интуристов, пошел с ними к выходу, не ведая, что пропуск на вынос требуется. Швейцар же не только потребовал, но потом еще и хай поднял. Отправили на первый срок. Вышел. А пока сидел, то есть за время его отсутствия на воле, супермаркеты, еще советские, стали открываться. Раз зашел в отдел одежды, посмотрел на то, на это, снял свое старое пальто, пиджак, брюки, оделся во все новое, хотел выйти в нем, не выпустили, отправили на второй срок, гады. В колонии его стали звать «хатабала», что на русском соответствует понятию «беда», «несчастье». Так вот это «несчастье» во втором случае стало «зэком» еще при СССР, а на свободу вышло уже в суверенной и независимой Грузии, совершив прорыв в новую эпоху благодаря президентскому указу об амнистии. Год прошатавшись, прислушиваясь в основном к ораторам на митингах, клеймивших разного рода сепаратистов, надумал Вано исполнить свой гражданский долг перед родиной и подался в Абхазию немножко повоевать, где они с Нодаром и познакомились. Полгода служили в одном отряде, после Нодара ранило осколком мины в руку, она у него сразу повисла, как плеть,  и его отпустили домой. Вано же вернулся позже, с полным набором сувениров: комплектом личного оружия из автоматов, револьверов, пистолетов, гранат, и автомобилем «Опель-вектра» в придачу.

Поминали фронтовые друзья эти времена былые, запивая свое боевое прошлое белым кахетинским с интервалом в пять-семь минут. Правая рука Нодара, после того ранения так до конца и не восстановившая все функции, уже через полчала заработала, как отлаженный швейцарский механизм,- он запросто брал ею со стола двухлитровый графин и заполнял наши стаканы. Примерно час спустя я, как обычно, пребывал в свойственном мне состоянии полной отключки.

Проснулся на заднем сидении «вектры», услышав чей-то вроде знакомый голос: - Где здесь улица Барнова? Открыл глаза, увидел Вано, не узнал, но рядом с ним сидел Нодар, тогда я все вспомнил и сказал: - Барнова? Так я на ней живу. - Не торопись, - охладил мой пыл Нодар, - ты не в Тбилиси.
Я поднялся и глянул через стекло. За ним моросил мелкий дождь, а мы  стояли на площади, ничем не отличавшейся от площади у парка Победы, кроме одной, пожалуй, детали. В глубине ее перед зданием с куполом берлинского рейхстага на высоком постаменте возвышался глядящий вдаль, наверное, в светлое будущее, великий вождь всех времен и народов. Гранитный. До меня дошло, что мы в Гори.

- Как проехать на Барнова? - вопрошал  прохожих Вано.
Какой-то субъект, длинный как жердь, отозвался. - Я покажу. Мне туда же.
Он уселся рядом со мной, причем ноги убрал вбок, ближе ко мне, они у него были еще длиннее, чем он сам. - Вам какой номер нужен?
- Номера не помню, - ответил Вано. - Но дом узнаю.
- А к кому вы?
- К Варданашвили, - сказал Вано.
- Ну?! - удивился длинный субъект. - Я тоже к ним.
- А ты кем им приходишься? - спросил Вано.
- Знакомым, - сказал субъект. - А вы к Анико или  Мери?
- К обоим, - ответил Вано. - Они мне родственники.
- Очень приятно, - улыбнулся тип. - Познакомимся. Меня зовут Вано.
Надо же,  еще один Вано. Мы тоже ему  представились.
- Сейчас налево, - сказал Вано длинный. Вано недлинный свернул, и мы подъехали к одноэтажному частному дому, в котором он, видимо, и вправду когда-то бывал, потому что притормозил. Оба Вано вылезли из машины. Субъект пошел к двери и нажал на кнопку звонка. Наш Вано поперся за ним. Я спросил Нодара, что мы здесь делаем? Тот наспех объяснил, что Вано, будучи в подпитии, вдруг  решил навестить свою бывшую девушку, которую не видел с тех пор, как ушел воевать. Тем временем дверь открылась, и мы увидели в ее проеме  миловидную, довольно свеженькую особу. Она улыбнулась длинному, но, разглядев  за ним еще и недлинного, вдруг неожиданно покраснела.

- Вот гостей привел, - сказал ей субъект. Она этой новости совсем даже не обрадовалась и молча смотрела на них обоих. Наш Вано подошел к ней, поцеловал в щеку и спросил: - Не рада мне, сестра?
- Почему же, проходите. - И, разглядев меня с Нодаром в машине, подошла и тоже  пригласила внутрь.
В зале стоял накрытый на трех человек стол с вином и закусками, и вокруг него суетилась какая-то женщина.
- Добрый вечер, тетя Анико, - приветствовал ее тип.
- Здравствуй, Вано, - ответила она.  - Что встали, проходите, пожалуйста, -  обратилась к нам, - сейчас добавлю приборов. Мог бы предупредить, а то неудобно как-то вышло, - буркнула типу.
- Это ваши гости, а не мои, - парировал тот, но женщины уже не было в комнате.
- Как поживаешь? - тем временем поинтересовался наш Вано у девушки, которая была, по видимому, той самой Мери.
- Нормально, - ответила она.
- В Тбилиси не тянет?
- Иногда.
- Почему не приезжаешь?
- И что мне теперь там делать? - вопросом ответила Мери. - Народу, кажется, и без меня хватает. Беженцев полно.
- Учиться почему бросила?
Мери пожала плечами, ничего не сказав.
- Война чертова всему виной… Будь я дома, ни за что бы тебя не отпустил.
- Медсестра - она и без техникума медсестра, - заметил Вано длинный. - Теперь и врачам, наверное, диплом уже не нужен.
- Гинекологам может понадобиться, - влился в эту светскую беседу Нодар, - а то вдруг напутают, станут принимать роды и у мужчин.
Все почему-то засмеялись. Вернулась Анико с тарелками, стаканами, ножами и вилками на подносе. Дочь помогла ей расставить и разложить их на столе. Стульев было как раз шесть. Мы расселись, налили вина.

- Позволите мне тост? - спросил наш Вано и, не дожидаясь не знаю уж, чьего согласия, продолжил. - Калбатоно***  Анико, я хочу выпить за этот очаг, за вас и Мери, за светлую память вашего супруга. Я желаю вашей семье счастья, достатка и добра.
Мы встали,  и Нодар с субъектом выпили вслед за Вано. Я пригубил стакан, но пить не стал.
Тут нашего Вано сразу понесло.
- Мы ведь родственники, - сказал он, обращаясь к женщине.
- Каким образом? - спросила та.
- Мери в Тбилиси жила у тети Нины, так?
- Так, - подтвердила Анико.
- А я племянник тети Нины, - заявил Вано. У женщины аж глаза на лоб полезли.   
- Ну и? - подстегнула она  его.
- Значит, кем я вам прихожусь?
- Никем, - ответила она. - Мери снимала у твоей тетки комнату, какие мы родственники?
- Как это, снимала? - удивился Вано. - А я почему об этом не знал?
- Ты у меня это спрашиваешь? - ответила Анико. Бойкая была женщина. Такой даже палец показывать не следует, а то возьмет и откусит всю руку.
- Это правда? - спросил Вано у Мери.
- Что, правда?
- Что комнату ты снимала?
- А ты что, не знал? - переспросила та.
- Нет, конечно, - нехотя отозвался тот.
- Значит, ты племянник Нины? - переспросила его Анико.
- Да, - только и ответил тот.
- И какого черта ты к нам приперся?
От изумления все мы рты разинули, в особенности же длинный субъект. Вано, наш зэк-малолетка и герой-фронтовик, вконец растерялся.
- Вас навестить.
- Позволь поинтересоваться, зачем?
- Просто так.
- Я тебе вот что скажу, - продолжала атаковать бедного Анико. - Твоя тетка - бесстыжая сводница. - А ты, наверное, сутенер. Ответь мне, что ты здесь потерял?
- Просто решил вас повидать.
- Ты хоть знаешь, зачем Мери от вас съехала?
- Нет, - ответил Вано.
- Тетка твоя, эта гадина, предлагала ей обслуживать мужчин.
- Мама, прекрати! - Мери, покраснев во  второй раз за вечер, вскочила и выбежала куда-то.
- Как это - обслуживать мужчин? А я?!
- Что - ты?
- Ничего, - пробормотал опешивший Вано.
- И все же?! - не отставала  от него  Анико.
- Ну, я… - начал, было, тот, но Анико его заткнула.
- Вот что я тебе скажу. Не знаю, с какой именно целью ты пожаловал к нам, но что-то подсказывает мне, что никакой ты ни Нинин племянник. Лучше говори, кто ты такой?
- Меня зовут Вано, и я не племянник Нины. Я ее сосед.
- Ну, и? - вновь подхлестнула его мегера.
- Мне нравится ваша дочь, - родил, наконец, Вано. - Уже давно.
Мне показалось, что именно сейчас Анико должна откусить у него руку. Но она почему-то делать этого не стала, лишь выразив свою мысль вслух:
- Еще один Вано?!
И тут же добавила:
- Что за комедию ты здесь устроил, собака паршивая. А ну, сейчас же убирайся из моего дома. А ты, - обратилась она к длинному, - на кой черт его сюда привел?
- Я тут ни при чем. Они искали вашу улицу, я сказал, что иду туда, вот и все.
- Короче, убирайтесь вон. Все!
Честно говоря, она мне стала нравиться, эдакая мауглиевская волчица, узревшая в нашем визите какую-то опасность для своего дитяти, в силу этого и вынужденная показать оскал, гоня всех нас прочь.

Итак, мы вчетвером оказались на улице. Но приключение на этом не закончилось.
- Может, ты объяснишь? - обратился к Вано длинный его тезка.
- Что? - переспросил тот.
- Зачем сюда приехал? У тебя что, с Мери что-то было?
- А тебе какое дело? - удивился наш Вано.
- Как, какое дело, я ведь женюсь на ней.
Вано уставился на него, как баран на ворота. Нодар взял его за руку и сказал: - Довольно, поехали отсюда.
- А ну, повтори, - не слыша Нодара, сказал длинному Вано.
Тот повторил:
- Я женюсь на ней. Ты что, глухой?
Вано по прозвищу «хатабала» отвел руку назад, где за поясом под камуфляжной курткой покоилась, до сих пор оставаясь невостребованной, его «беретта», вытащил пистолет и приставил дуло к груди субъекта. Прямо к сердцу. Сказать, что у того душа ушла в пятки, значит ничего не сказать. Он побледнел, еще более вытянулся в росте, теперь уже вправду став как жердь, онемел и в ужасе закрыл глаза, наверное, мысленно представляя, что через миг с ним произойдет. Хотя не совсем понимая, за что. Мы с Нодаром застыли на месте, соображая, что в подобном случае следует предпринимать.
- Кончай валять дурака, - сказал наконец Нодар. Голос у него был какой-то не свой.
Однако этот голос вроде бы и вернул Вано из астрала на землю, он отвел  пистолет от субъекта и три раза подряд выстрелил в воздух. Возможно, у его длинного тезки в момент этих выстрелов уже были полные штаны «счастья». Такого, как у митингующих француженок после полицейской атаки газовыми гранатами. И у меня почти что тоже.

- Если ты не против, - сказал я Вано, - лучше, я поведу.
- Валяй! - ответил он, спрятал за пояс свою «беретту» и отдал мне ключи. Мы с Нодаром, махнув на прощанье рукой длинному Вано, продолжавшему стоять, как в немой сцене из комедии «Ревизор», усадили наше «несчастье» в его же машину.  Заведя наспех мотор, я двинул оттуда подальше. На площади, мигнув фарами гранитному вождю народов, свернул налево и выехал на трассу. Управлять «Опель-вектрой» было на удивление приятно. С наступлением темноты, как правило, машин на дороге из-за опасности разбоя и грабежей не бывало, поэтому мчались мы домой со страшной силой. Где-то на половине пути к Вано вернулся дар речи, и он произнес:
- Женятся, ну и х*й с ними, пусть женятся. - И снова замолчал.
На подъезде к Тбилиси под навесом  поста ГАИ маячили какие-то подозрительные личности в камуфляже. Заметив наше движение, они вышли поближе к обочине трассы.
- Жми! - приказал хозяин машины, что я и сделал. Вслед услышал автоматную очередь, но стреляли, видимо, не по нам, а так, в воздух. Совсем как полчаса назад наш Вано.

Остановился я у своего дома, сказал, что Нодар заночует у меня. Вано на прощанье обнял и расцеловал нас обоих, предложил как-нибудь встретиться еще. Мы не возражали. Когда он отъехал, а мы в кромешной тьме стали переться на четвертый этаж, чиркая спичками, Нодар пояснил:
- Что с него взять. Он ведь контуженый. «Градина» разорвалась в десяти метрах,  его еще метров десять пронесло по воздуху и стукнуло головой о бетон. Но парень он хороший. Я согласился и спросил:
- Скажи, может ли мальчик с автоматом, побывавший и в зеках, и на войне  в мародерах, оставаться при том ребенком?
Нодар надолго задумался, потом ответил: - Задай этот вопрос Господу Богу.



                Продолжение: http://proza.ru/2010/12/12/159

______________
*Имеется в виду «Мхедриони», проводящий под руководством  Д.Иоселиани карательные операции над сторонниками экс-президента З.Гамсахурдиа в Западной Грузии.
**Кахетия - регион Грузии.
*** В Грузии вежливое обращение к женщине.