Весна апрельская
И вот впервые за пять лет Мишка встречает весну в Апрельске. Родной и любимый город стал еще краше, новый капитализм преображает город каждый год. Те же и уже совсем другие улицы. Городской мэр недавно спилил наполовину все деревья проспекта Ленина, открылась девственная панорама девятиэтажной гостиницы, которая очень долго строилась в семидесятые, и вот она снова такая же и оглушительно нахлынули впечатления детства.
Справа от гостиницы частенько тогда останавливался цирк-шапито и у Мишки сразу всплыло в памяти давнишнее увлекательное представление с акробатами, фокусниками, тиграми и клоунами, а снаружи бушевал вечерний «майский гром», стучал крупный дождь, и в приоткрывавшихся от ветра щелях зеленого брезента сверкали молнии.
Новая работа. Мишка тут потихоньку осваивался. В компьютере, просматривая фотографии универсама, приготовленные шефом для переделки фасада он увидел знакомую «летящую походку» Матрешки. Да, это была она, на двух фотках, на одной она «летит» мимо Мишки, а на другой залетает уже в дверь магазина, в немного развевающемся синем интересном сарафане. «Летящая походка»... Вау... Это была привораживающая Лилькина фишка. Не скажешь, что она быстро ходила, но впечатление было именно такое. Может, просто, когда она шла именно одна, создавалось впечатление ее полета. Как будто перед ней стояла определенная цель-задача, которую она должна была выполнить немедленно, с непривычно серьезным и сосредоточенным взглядом явно стремилась к этой неведомой цели.
Вот Мишка и узнал ее место работы. Вообще, про ее жизнь он практически ничего не знал. Сын и дочь, и все... Как жила Матрешка все эти годы, он старался не интересоваться, может и хотел бы знать, но никакого источника для сведений рядом не было, все общие близкие друзья и подруги разъехались по всему миру... Хотя можно рассказать про недавнюю встречу. В случайной компании разговорились с парнем, искали общих знакомых, нашли несколько, и вдруг всплыло Лилькино имя, совершенно случайно. И одно небрежное слово даже без Мишкиной подачи: «А муж, блин, пролетариат!» Не про принадлежность к рабочему классу, хотя может и так, отчасти. Мишка сам себя никогда и не думал относить к какой-то элите, несмотря на царственную фамилию. Да и вообще, простой народ ему нравился больше, с ним было легче и понятнее, меньше всяких гадостей, тем более в последнее время, когда обществом править стали исключительно деньги. И Мишка вспомнил, что слышал такие же пренебрежительные слова про «бородатого Петю» двадцать лет назад от Сереги и десять лет назад от Валерки. Тогда он не придал этому особого значения, все-таки они были чуть заинтересованными людьми. А тут совершенно незнакомый и беспристрастный свидетель, и ему в душе стало Лильку жалко.
Да! Есть в Мишкином характере и такая черта – отходчивость. Пожалуйся ему Лилька лет пятнадцать назад на, допустим, поломанную жизнь, попросила б прощения, и Мишка ее б простил моментально. Может на секунду взыграть мстительное удовлетворение, но только на секунду. Остались бы прощение и жалость.
Мишка тыщу раз прокручивал в голове тот августовский Уральск и искал свой промах. Были какие-то минусы, противные, но не фатальные. И вот такая картина сложилась в его голове. Лиля Пальчикова, очень долго выбиравшая себе подходящую пассию, так в конце пятого курса остается одна, никого себе и не пустившая в душу, в сердце. Уже Оля Константиновна напрямую говорит Мишке и К о том, что Лиля потихоньку превращается в старую деву. Он даже втихую легонько злорадствует, но внимательно наблюдает. Все выглядело именно так, именно потому и был прошлогодний Лилин день рождения, когда она принимала в своем доме молодого преподавателя, все выбирала, а тут еще и Мишка со своим надоевшим обожанием закономерно нарвался на оплеуху. «Насильно мил не будешь» - хоть и избитая, но верная фраза. А семейную жизнь Мишка без обоюдной любви никак не представлял, пусть даже одна сторона может любить не так горячо и безумно, но она, эта любовь, присутствовать просто обязана. Без этого семейная жизнь очень скоро превратится сначала в нудную обязаловку, а потом, скорее всего, в кошмар, и именно для того, кто как раз и любит безумно. Потому-то он и страдал года три от неразделенной любви, пока Лилька возлежала на своем сене. И вот то сказочное Матрешкино признание, те три недели Мишкиного счастья, они же все перевернули, заставили Мишку поверить в присутствие вот такой вот пусть не пламенной любви. Но прошло совсем немножко времени и Лилька снова расставила все обратно. Нашла кого-то для себя, более подходящего, умного и трезвого.
«Тем более, что Мишка уехал и какая-то пустота, проявившаяся в жизни с его отъездом, вдруг начала заполняться новыми впечатлениями.»
А Мишку просто кинула, даже не снизойдя до каких-либо объяснений. И ему пришлось тихо уйти, без встречи «тет-а-тет», полный горечи и тоски, может и с обидой, вполне. Ну просто нельзя так поступать, а может и нет, не с обидой, на предателей Мишка не обижался, он их просто вычеркивал, хотя вычеркнуть Матрешку из своей жизни ему так и не удалось. Но заодно и сам решил так не поступать с теми, кто в него верит и кто его любит. Что-то выяснять и объясняться заново, спустя всего месяца два после предыдущих разборок он не посчитал нужным, да и проигрывать не любил. Что он мог сделать еще, он не знал. Что она дождалась бы Мишкиной клятвы никогда не пить, так такие клятвы абсолютно бесполезны, он это и тогда уже понимал. А все остальное Лилька должна была в нем знать, он никогда не скрывал себя. Тем более, любая встреча с ней и разговор по душам вообще бы ничего не изменили. А если б приложил тогда все силы, отвоевал Лильку у ее нового ухажера, что могло быть потом? Небольшие Лилькины чувства могли растаять за пару лет и потом она бы уже грызла его как могла, упрекая в том, что он поломал ей жизнь.
Даже вот в случае с Настей он не брал инициативу в свои руки, имея гораздо больше препятствий к союзу, нежели с Матрешкой. Влюбить в себя, конечно, старался. Даже не так. Точнее будет сказать, старался влюбить крепче, ведь ее влюбленность чувствовалась, когда они еще практически не были знакомы, только по переписке.
И то потом, спустя много лет, туповатый и злобный Настин папаша заявит
– «Ты змеей влез в ее постель».
- Да фиг вам!!! У нас все было хорошо, пока вы не появились!!!
Мишка прекрасно знал, чем он Лильке нравился, все равно нравился, больше, чем нравился. Хотя бы математикой своей. Уже курсе на втором, когда Мишка с Лилькой варились в одной компании, она ему напомнила про вступительный экзамен. Мишка сам его с удовольствием вспоминает. Письменная контрольная по математике, огромный спортзал, набитый абитурой. Он решил свой вариант (причем знал, что все решено абсолютно правильно), дал списать знакомому за спиной, решил попутно соседке две задачи другого варианта и все. Можно было уходить. Он, правда, не заметил, выходил ли кто уже или нет, вгляделся, увидел на преподавательском столе небольшую стопку контрольных (как потом оказалось, чистых листов, просто лишних), взял свои бумаги и пошел туда. Удивленный препод уставился на него:
– Вы куда?
- Я уже закончил.
- Еще полтора часа надо сидеть, - ответил препод, взглянув на часы, но, конечно же, отпустил.
Оказывается, где-то сзади сидела будущая Матрешка и вполне могла буравить ненавидящим взглядом спину уходящего Мишки в этот момент...
- Ты - тот самый гад, который первым ушел с математики!!!
– Это прозвучало тогда по-дружески восторженно.
И общение Лильки с Мишкой было легким и веселым, когда он не доставал ее своим обожанием, и веселить Мишке было ее легко. Ну, значит, и вправду нашелся кто-то получше или покруче, похозяйственнее или поблагороднее Мишки. Лилька всегда была сама умной и интересной девчонкой, разносторонне развитой и спутник рядом с ней должен быть тоже интересным и умным. А тут на тебе! «Пролетариат!» Если так говорят уже многие, значит, Лилька где-то просто чертовски ошиблась и Мишке ее, действительно, стало жаль, но тоже где-то на уровне подсознания, это он потом поймет... Он понял бы, если б ее выбором стал тот самый Онегин, молодой преподаватель с Лилькиного дня рождения, друг Серега или высоченный Вовка, но предать Мишку ради такого вот «пролетариата» должно было быть абсолютной глупостью.
- После тебя я всех парней невольно сравнивала с тобой, - слова младшей Лильки вновь почему-то прозвучали в Мишкиной голове...
А еще была прошлогодняя встреча с обаятельной Ольгой Константиновной, которая тоже ничуть не прибавила информации о Лильке... Мишка тогда приехал дня на три из Мегаполиса, зашел в родной Химпроект. Как всегда, был тепло встречен друзьями и коллегами, посидели, поболтали и друг-начальник предложил ему сходить на бильярд. Дело любимое и Мишка быстро согласился. Тот его привез в бильярдную напротив Апрельского Птичьего рынка, часа два они гоняли шары, попивая коньяк... А Матрешкин дом был совсем близко. И Мишка, осмелевший от коньяка, пошел туда, оставив на время шефа играть со своим сыном. У него была уважительная причина – год назад он наткнулся на Апрельском сайте на сообщение эмигрировавшего в Америку ровесника, который разыскивал старых друзей, и в частности, Лилю Пальчикову. Вот Мишка и выполнял его поручение... Переход под трубами теплотрассы и Мишка оказывается на тихой полу-деревенской улочке, до боли родной и знакомой. Вот здесь они с Наташей играли в бадминтон, натянув веревку, и Мишка, помнится, потел от жары и позавчерашнего пива. А на трубе сидели Лилька с Сережкой, она с ним кокетничала (все-таки назло Мишке с Наташкой, даю руку на отсечение), задавая глупые вопросы. А чуть дальше запускали новогодние ракеты (в Новый Год, естественно, не в жару), которые Мишка чудом раздобыл у знакомого прапорщика. Были два простых заряда, такие вот большие патроны, пришлось им с Серегой долго возиться, протыкать дырки и поджигать фитилек из спички и ракеты наконец-то улетели вверх на радость всей компании. У дома с таким родным номером «63» стояла Ольга Константиновна, заметно сдавшая, но такая же милая, вышедшая проводить свою старшую дочь Леру с внучкой. Увидела Мишку и сразу его узнала, обрадовалась и заулыбалась:
- Здравствуй, Миша, заходи, чаю попьем.
А вот и дворик, кусты той сказочной смородины, горький вкус которой Мишка до сих пор ощущает. А здесь стояла качелька, на которой Мишка с Серегой вдвоем раскачивались усердно, но она все-таки выстояла. На ней, тем же далеким жарким летом, Лилька задремала на солнце, а на следующий день Серега возил всех на городское озеро и она стеснялась своих красных ног, так забавно загоревших, начиная с чуть выше колен и вниз.
Лилиного папы не стало, оказывается, не так давно. И по Ольге Константиновне было видно, как ей его не хватает. И по домику заметно отсутствие хозяйской мужской руки, в зале виднелись следы протекающей крыши. Мишка этому удивился, для такой тещи он бы постарался обязательно...
Они часик посидели, поболтали, повспоминали. Мишка больше рассказывал о себе, о своей жизни, о работе. Ольга Константиновна слушала внимательно, сопереживала, было чему, в принципе.
- А ты ведь тогда был самым вероятным кандидатом на Лилину руку, надо было чуть-чуть больше постараться, повоевать за нее... И Мишке в этих словах почудилось, что она сожалеет сейчас о том, что он не стал ее зятем. Ну показалось буквально на мгновение и, как двадцать лет назад, (перед той книжкой по «Динамике») он сразу же закрыл свои чувства старыми камнями, тем более, что и настроение было совсем другое и нынешние обстоятельства и счастливое настоящее, и сам он был уже другой (в смысле детских комплексов, их отсутствия). И любимая-любящая Настя где-то далеко и все же так близко...
- Да знаете, Ольга Константиновна, мне кажется, что и за меня тоже, оказывается, можно воевать.
- А вот обеих своих тещ я боялся назвать вашим именем, прикольно же. Это чистая правда...
Они тепло попрощались и даже поцеловались при расставании. Он не знал, что видит ее в последний раз, а то б так быстро не ушел... Вот так мы потихоньку и добрели до того самого момента, описанного в первой главе, вроде все расставлено по местам. Читатель может убедиться в этом, если заново ее перечитает, а заодно и попоет с Лилькой «Когда весна придет, не знаю...».
Все, что хотелось рассказать про Мишкину жизнь, рассказано вроде довольно подробно. Только стоит добавить, что все эти годы, пусть редко, но постоянно, даже сейчас, у Мишки в голове что-то щелкало и шептало: «Лиля Пальчикова», просто ниоткуда и без всякой связи с происходящим вокруг...
И боль давнишняя ушла куда-то далеко-далеко, испарилась, остались только полузабытые, но такие романтические чувства, не обезображенные семейным бытом и «мелочами жизни» из любимой старой добрынинской песни, незаслуженно неизвестной, потому и приводимой здесь полностью:
Мелочи жизни – эти слова горьки,
Мелочи жизни - грустные пустяки,
Но от пустых обид сердце порой болит,
Маленькие печали всех нас не раз огорчали…
Мелочи жизни так мы говорим,
И с удивленьем в зеркало глядим,
Больше у глаз морщин и на висках седин,
Вот чем нас отмечают наши печали.
Мелочи жизни – грустные слова,
Дождик осенний, желтая листва,
Целую жизнь пройти, не поле перейти.
Помнить все время надо, что люди рядом.
Люди добра хотят, очень хотят, им так нужно добро.
Ласковый теплый взгляд лучше любых наград,
Добрые люди, добрыми будем!!!
Хотя это все-таки еще такие «мелочи»…
Как-то давным-давно, еще с Маринкой он сходил на «Унесенные ветром». Фильм шел часа четыре, к концу третьего у него уже зудело в одном месте, он устал смотреть на метания Скарлетт и не понимал, почему весь мир, женщины, так обожают это произведение... А вот перечитав все написанное выше, начинаешь понимать, что Мишка по сути такая же Скарлетт. Напутал в своей жизни, как только мог, ну разве что с помощью своих уже Батлеров, то бишь, Матрешек. А ей (Скарлетт или Матрешке, как хотите) было даже легче, в отличие от него хоть дети все рядом, а Мишке даже с этим не повезло. Ну что ж, сам виноват, конечно. Очень.
Ему нравились совсем другие фильмы и он даже немного себя с ними ассоциировал. Рязановские шедевры. «Ирония судьбы», и сразу вспоминается новый год с Маринкой, тоже непредсказуемый когда-то. Потом «Служебный роман» с Настей, те же тридцать шесть лет, как и Новосельцеву. И «мальчик и мальчик»... Не совсем хочется, чтоб дальше следовал «Вокзал для двоих», тем более с колонией любого режима, или «Гараж» с отчаянной битвой за имущество и уж вообще конец жизни на помойке, как в «Небесах обетованных».
И еще ему кажется, что Женя Лукашин тогда соврал насчет того, что он сбежал от невесты в Ленинград, испугавшись, «что она будет вечно мелькать у него перед глазами», просто та ему отказала, предвидевшая такие вот посиделки в бане с друзьями – алкашами (по ее чисто субъективному и абсолютно неправильному мнению). Соврал, обеляя себя, как вот примерно Мишка себя выставляет белым и пушистым и нагло врет про алкоголь, любящих и любимых женщин и про свой ангельский характер, напевая хорошие песни...
Вот же он, сидит перед нами, пьет дурацкое свое пиво и набирает смс-ку. «Вечно мелькать перед глазами», надо же...
Да ты был бы счастлив, если б она мелькала всю жизнь...
Нам по сорок пять лет, и все, что было,
Не смыть ни водкой, ни мылом с наших душ...
И:
Может только любовь сможет всем нам помочь
Остаться людьми...
А еще все равно(!):
Я получил эту роль - Мне выпал счастливый билет!!!
Или:
Здравствуй, чужая милая, та, что была моей,
Как же мне не любить тебя до самых последних дней,
Жалко, что не смогли мы, не сберегли с тобой,
Все, что зовут любовью, что стоит нам жизни той...
И, конечно:
Привет, а жить ты будешь долго,
Я вспоминал тебя сегодня в обед,
Скажи, конечно же, нелепо,
Кричать тебе на весь троллейбус: "Привет!"