Кабинетом начальника пункта громко именовалась комната за массивной дверью, выкрашенной белилами наверно ещё в прошлом веке. Но были в комнате двухтумбовый письменный стол с двумя чёрными телефонами, старый диван, обтянутый тёмным облезшим дерматином, небольшой сейф, когда-то покрытый серо-голубой краской, пара щегольских венских стульев, таких же, впрочем, древних, как всё здесь. И ещё – стоячая деревянная вешалка с четырьмя гнутыми вверх рожками.
- Раздевайтесь, располагайтесь,- обвел он рукой пространство комнаты.- Следователя нам ждать да ждать. Они в ЛОМе сидят. Нам – по штату не положены, словно не мы основную работу тянем… Ну, чего вы? Снимайте шубу, вешайте и располагайтесь. Сейчас чайку сообразим, согреемся…
Любу кольнуло последнее слово капитана. Тот, что лез под одеяло, тоже предлагал «согреться» у него на полке. Но этот-то, вроде, другой… Она повесила шубку на стойку, оставшись в шапке – волосы ведь не успела прибрать в вагоне – и осторожно опустилась на диван, скрипнувший органом своих пружин даже под её малым весом.
- Какое древнее у вас тут всё!- улыбнулась она капитану.
- Транспортной милиции почти сто лет. А всё, что тут есть, из дома луговского купца Климентьева притащено. Тоже, представляете, сколько лет?.. В ЛОМе, в Великогорске – другая обстановка. А мы – в поле, как в норе, нам ни звёзд, ни мягкой мебели.
- А Лом это что такое?
- ЛОМ – это Линейный Отдел Милиции. Там полковник в начальниках. Полковники любят посветлей да помягче. А капитанам и старого дивана хватит. Во, кипятильник и тот из дому принёс.- Он налил из графина воды в пол-литровую банку, опустил в неё завитушку дорожного кипятильника, выставил из тумбы стола два гранёных стакана. Всё это было у него тёмным от частых заварок и привычки не мыть посуду сразу после чаепития.
- Ой, товарищ капитан, а давайте-ка я вымою вам банку и стаканы!- предложила Люба.- Где у вас вода?
- Сидите! Вода у нас по принципу: «на каждой станции есть бесплатный кипяток!» Бежать туда надо. Сейчас ваньку пошлём, если вам такая посуда не по нутру.- Капитан нажал кнопку под крышкой стола. В кабинет без стука вошёл рядовой, который нёс сюда Любин чемодан.
- Слушаю,- сказал лениво.
- Стучать в дверь надо, когда у начальника люди,… дама особенно.
- Так вы же из-за стола звонили, товарищ капитан, - догадливо заулыбался «ванька».
- Собери посуду и сбегай, помой хорошенько!
- Она, вроде, мытая давеча…
- Поговори у меня!
- Ладно. Схожу.- И подошёл к столу за стаканами.- А эту воду куда? Она уже закипит скоро…
- В обезьянник отнеси.
- Ой, да оставьте, пожалуйста! Ничего не надо мыть, если всё из-под чая,- вступилась Люба за рядового. Чем-то он напомнил ей Степана Дурандина. Мелче, конечно, того и не рыжий, но с виду такой же малоповоротливый. А догадливой ухмылкой он насторожил её. Что-то слишком добр к ней капитан… Хотя и не «ел глазами» ни в вагоне, ни здесь.
- Ладно, иди на место,- отпустил капитан рядового.
Вода в банке действительно быстро вскипела. Капитан достал из сейфа пачку чая с тремя слонами, небольшую сахарницу с песком и печеньем. Прихватив банку перчаткой, разлил кипяток по стаканам, бросил в них по щепотке заварки.
- Послаще вам или как?- спросил Любу, бросив себе две ложки песка.
- Мне одну, пожалуйста,- сказала Люба.
- Присаживайтесь сюда,- пригласил он её к столу.- Вот нищета милицейская! Столик на колёсиках не можем завести, чтобы подать человеку чай к дивану…
- Ничего. Всё хорошо,- пересела Люба на стул, подвинув его ближе к столу.
Чай оказался ароматный и крепкий до того, что связывал язык во рту. Сахара ещё бы ложечку не мешало, но если уж просила одну, такой и надо допивать.
- Сокольникова…- прочитал капитан, скосив глаз в лежащий сбоку протокол.- Был когда-то у нас такой секретарь обкома комсомола. Потом его в большой обком перевели, в завы. Потом «Сельхозтехникой» командовал в Великогорске. Хороший был мужик. На охоту к нам приезжал. А дальше я его потерял…
- А дальше он погиб,- тихо сказала Люба.
- Знали его?
- Была за ним замужем…
- Вона что!.. А чего случилось-то?
- Провалился под лёд на машине…
- Да… Бывает… И давно вдовствем?
- Полгода почти.
- Трудно одной?
- Привыкла.
- И чего? Никого пока нет? Аж не верится, на вас глядя.- Капитан вдруг подхватился, сунулся в сейф, достал початую бутылку «Арарата» три звёздочки, пару рюмок.- А давайте помянем хорошего человека?
- Спасибо, мне не хочется. И голова разболелась после всего…
- Ну, коньяк-то как раз… Расширяет. Давай-давай, легче будет.- И налил две рюмки.
- Спасибо, не буду. Потом ещё сильнее заболит.
- Ну, вот! У меня и лимона немого осталось.- Достал из сейфа блюдечко с парой кружочков подсохшего уже лимона с подтаявшими на них щепотками песка.- Так что давайте… Не помню уж как его звали…
- Анатолий Сафронович.
- Точно! Помнил ведь… У меня дед был Сафрон… Так что – за Сафроныча и за Сафрона! А?
- Спасибо. Я точно не буду!- твёрдо отказалась Люба.
Капитан поскучнел. Держа рюмку в кулаке, он уставился на неё. Она тоже не отвела от него взгляда, замечая, как меняются его некрупные карие глаза, как поднимется в них что-то тяжёлое, как перестают они моргать и пропадает доброта, какую она видела в них минуту назад.
- Хорошо. Я выпью с вами и за вас, за всё, что вы для меня сделали,- торопливо согласилась Люба и взяла свою рюмку.
- И ещё сделаю, если поймёшь меня,- сказал капитан каким-то другим голосом.- И если договоримся…
Ох, уж эта перемена в глазах и в голосе мужиков! До чего знакома она Любе, и как она ей неприятна…
- Договоримся о чём?- спросила она, стараясь подавить подступающий страх.
- О раскладе. Он у нас такой: или я сам пишу протокол, или отдаю следователю это сочинение курсантика…
- А что я должна делать?- спросила Люба, хотя почти уже знала ответ.
- Как говорят в высоких кругах, расслабиться и получать удовольствие…
- А если меня ничего здесь не расслабляет, то?..
- Есть ещё вариант.- Капитан выплеснул в угол свою рюмку, упёрся в Любу насмешливым взглядом.- Отправляю тебя вниз, к ванькам, пусть они с тобой договариваются. Не договорятся, толкнут в обезьянник. Там трое урок неделю кочумают. Засиделись, поди… Эти согласия не спросят…
Чем спокойнее говорил это капитан, тем страшнее становилось Любе, и было уже не до твёрдого взгляда в его глаза. Надо что-то делать, соображала она. Слёзы? Да разве они тронут ? Кричать? Успокоит в два счета. Хитрить, затягивая время, может, ещё что-то придёт в голову…
- Хорошо, капитан,- выговорила она.- Не надо никакого обезьянника, и ванек не надо. А где мы?...
- Диваном поскрипим! А хочешь, на столе.- И он стал торопливо сдвигать на край стола телефоны, банку с остатком кипятка, стаканы, пачку с тремя слонами, протокол.
И Люба сообразила, что ей делать дальше.
- Слушай, капитан. А если потом я принесу тебе в подоле?
- Ой, вот этого не надо бы! У меня их и так вон сколько по Луговой шляется… А чего проще-то, если боишься?.. Возьми за щеку,- сказал он, выходя из-за стола к ней.
- Подожди,- упредила Люба.- У меня, вроде, где-то были…- Она повернулась к дивану, где лежала в углу её сумка.
Капитан опередил. А вдруг там у неё не то, что надо? Схватил сумочку, вытряхнул содержимое на стол. Начал расталкивать пузырьки, тюбики, щётки и расчёски, записную книжку…
«Господи, а визитки-то где?»- испугалась Люба. Именно на одну из них она решила положиться.
Выпали и они!... Капитан взял все три, пробежал глазами, две отбросил. Одну оставил в руках. Она узнала карточку Ускова.
- Это кто?- глухо спросил капитан.
- Начальник Главного управления БХСС МВД СССР, генерал лейтенант Усков,- ответила Люба с усмешкой, на какую хватило сил.
- Кто он тебе?
- У нас подано заявление в ЗАГС, а что?
- А что это он тебя в плацкарт сунул? На мягкий денег не хватило у генерала?
- Ничего уже не было в кассах. Я перед самым отходом билет брала. Не веришь, позвони ему.
- Кто сейчас в главке ответит, кроме дежурного?
- На обороте карточки – его домашний телефон. Звони. Или давай, я позвоню.
- С этого Любовь… Как вас там?
- Андреевна.
- С этого, Любовь Андреевна, надо было ещё в вагоне начинать,- сказал капитан и опустился на стул.- Ехали бы сейчас к дому… Или куда вы едете?
- На работу, в телестудию «Волна»,- сказала она уже с некоторым вызовом и для верности спросила:- Надеюсь, поможете не опоздать?
- Следущий – Архангельский. Этот мимо пролетит. Разве что вологодский. Но он тоже не рано,- начал перечислять капитан, приходя в себя и удивляясь внутренне, как его надула девка! В другой бы раз, ничего б ему не стоило отпереться – мент ведь всегда прав… А тут – генеральская штучка! Поди докажи, что не лез?
- Может машиной?- предложил он.- С удовольствием подкину, если заведётся. И не удержался:- А могу я надеется, что остальное останется между нами?.. У меня выслуга подходит... А, Любовь Андреевна?
- Ничего не было, капитан!- сказала Люба и провела всё ещё дрожащей ладонью по его небритой щеке.