Из гл.1 http://www.proza.ru/2010/12/15/799
В это же время состоялось мое личное знакомство с Александром Григорьевым, тем самым человеком, ученики которого оказали столь сильное влияние на нашу группу во время памирского путешествия.
На занятие, проводимое на его квартире, меня пригласила Мона. Если быть до конца точной, то на приглашение все произошедшее походило мало. Мона дала мне Сашин телефон и просила позвонить ему лично. Представившись, я изложила по телефону свою просьбу прийти на его занятие. В ответ я услышала весьма не располагающее к продолжению разговора замечание: «с чего вы взяли, что вам нужно сюда обязательно приходить?» За внешней грубостью в телефонной трубке неожиданно обозначилась выжидательная пауза, словно собеседник ждал от меня проявления настойчивости. Поняв, в чем дело, я сказала, что в необходимости прийти уверена и спросила адрес. Адрес мне дали охотно. Все это было классической проверкой, придуманной еще Гурджиевым: тот всегда создавал новичкам начальные препятствия для вступления в школу (например, переносил время или место лекции, провоцировал их своей негостеприимностью и т.п.), чтобы отсеять тех, кому была нужна не Работа, а только удовлетворение праздного любопытства.
О Григорьеве в городе уже шла дурная слава. В тот год он только что вернулся из Фрунзе, где действовала группа его единомышленников, и снова начал собирать людей на квартирах. Под его руководством в нашем городе довольно долго работали Слава и Мона, и, пройдя его жестокую выучку, сильно изменились. Александру тогда было немного за тридцать. Выпускник психфака ЛГУ, он был неплохо образован и профессионально владел приемами манипулирования людьми. Гурджиевские методы, используемые им для практики самонаблюдения в целях пробуждения сознания человека были жесткими, а с точки зрения наших властей, и недозволенными. Григорьев беспардонно обнажал в человеке все его предрассудки и ломал сложившиеся условности, провоцировал учеников на выражение обычно сдерживаемых реакций и проявлений эгоистической личности. Для теоретически подготовленного и сильного человека такая школа была очень эффективна, но для слабого и глупого - разрушительна.
На этом несколькими годами позже описываемых событий Григорьев и погорел: одна из девушек, посещавших его группу, после его смелых экспериментов над личностью, выбросилась из окна. Группой заинтересовались соответствующие органы, а Григорьева осудили на 2 года. Точно также, где-то в 1978 году, погорел и другой известный наставник йоги - Анатолий Иванов, учитель, а позже коллега и коллега Володи. Анатолий попался то ли на «распространении запрещенной литературы», то ли на «незаконной наживе денег», и тоже отсидел свои два года в тюрьме. Сотрудники КГБ пристально следили за всеми ленинградскими группами и, время от времени, чистили «агиевы конюшни» отдельных зарвавшихся в своем рвении лидеров. Так ли уж были плохи и аморальны эти лидеры? Думаю, что нет. Предъявленные к ним обвинения были правомерны только, если смотреть на происходящее очень отстраненно, ничего не понимая по сути. Думаю, что и сотрудники, арестовавшие Толю, искали в его поведении лишь формальный повод для осуждения, желая держать искателей духовных истин под своим неусыпным контролем. Доказательством тому - возобновление занятий Толиной группы в той же самой школе и почти сразу же после его освобождения! Уверена, что в нашем зале для практики присутствовали люди, чье пребывание там было не только увлечением, но и работой.
Другая работа - Работа по изменению своего сознания требует наличия глубокого понимания и немалых личных усилий. Это - не игра, и каждый встающий на Путь, должен принимать на себя ответственность за свои поступки. В еще большей степени должен быть ответственен человек, возглавляющий эзотерическую группу: ему следует освобождать ее от слабых, случайных и неподготовленных к сложной практике людей, могущих пострадать сами и нанести вред духовной школе. Именно поэтому создание искусственных трудностей при первом знакомстве абсолютно необходимо.
Итак, я пришла по указанному адресу на набережную реки К-и, где уже собралось несколько человек, включая Мону, Ирину и Андрея. На правах новичка, как здесь и было принято, Григорьев сразу же сделал меня объектом своего пристального внимания или издевательств (оценка происходящего зависела только от уровня моего собственного понимания). Учитель начал с того, что попросил у меня разрешения снять брюки, сославшись на нежелание их мять (!!) и, получив мое «согласие», в одних трусах уселся по-турецки на диван, возвышающийся над свободным от мебели участком пола, где уже разместились кружком все присутствующие. Меня он посадил в середину, прямо напротив его и начал разными приемами выводить меня из равновесия.
Не будь я уже некоторым образом подготовлена к пониманию происходящего, я в данной обстановке могла бы выглядеть очень жалко, но, к счастью, о методах Гурджиевской школы я была наслышана и даже заранее настроена на предлагаемую игру. Я старательно улыбалась, глядя Александру прямо в глаза, и внешне не возражала против того, что происходило. Спасало меня и то, что Григорьев не подозревал о моей близорукости. Без очков я его лица четко не видела, и потому все его длительные «сверления» взглядом в мою точку между бровей (очень мощный энергетический прием, известный в йоге) вкупе с неожиданными и длительными паузами в его речи меня затронули гораздо меньше, чем, если бы мне не пришло в голову снять очки перед входом в комнату.
Очень жалею, что я не записала всех подробностей того дня сразу же после возвращения домой. Многое уже безвозвратно ушло из памяти. Опишу только главные моменты. Наше занятие состояло в постоянных и всевозможных провокациях моей Личности (здесь термин «личность» употребляется в понимании его гурджиевской школой) со стороны Григорьева. Александр то задавал мне какие-то весьма «беспардонные вопросы», то отпускал в мой адрес недвусмысленные замечания, то заставлял меня петь с ним вместе мантру во весь голос, а потом вдруг замолкал на длительное время, оставаясь неподвижным но не позволяя мне отводить от него своего взгляда. Испытание оказалось не из легких. Моя Личность выплескивалась из меня наружу время от времени и проявляла свои характерные особенности, которые мне самой было интересно потом осознать. Никаких объяснений, конечно, не было, - кто знает, тот поймет, кто не знает, тому нечего было и приходить в эту квартиру! Как сказали Мона и Ирина после занятия, испытание я более или менее выдержала, а, значит, могу приходить к ним, когда захочу. Так я и собиралась делать. Мне очень хотелось увидеть и других испытуемых на этом ковре, пронаблюдать за их типичными реакциями.
Что конкретно мне помешало осуществить это намерение, я уже не помню. Больше я на занятиях григорьевцев не была. С одной стороны, я понимала, что много полезного я могу здесь взять для себя у них, с другой, меня активно тянули прочь от этой «чернухи» Володины старожилы, в открытую ненавидевшие данную школу. Я колебалась и долго не знала, как поступить. Обвиняя других в постоянных шатаниях между школами, я сама была точно такой же.
В своей личной жизни я в тот год тоже работала сразу на несколько фронтов, никому не отдавая своего сердца до конца и действуя чуть ли не по принципу «на что смотрю, о том пою». Совершенно не запланировано у меня начался легкий роман с Сергеем из нашей группы Володиных «стариков». О любви здесь речи не шло - Сергей был парень добрый и искренний и в эзотеризме он был не новичок, но никаких особых эмоций, кроме чисто физических, мы друг к другу не испытывали. Именно с Сергеем мы несколько раз посетили занятия Толика Иванова, чья система наставничества значительно отличалась от Володиной. Она была хороша, но не настолько, чтобы мне захотелось переметнуться к нему надолго. Все больше и больше я вставала на путь «Кошки, Гуляющей сама по себе» и решительно не хотела никаких новых Учителей. Сергей, в свое время тоже нахлебавшийся от общения с Володей, думал также. Впоследствии он не раз поднимал мне настроение в самые трудные мои дни, составлял компанию в поездках на залив в Курорт или Солнечное, куда мы сбегали в середине недели, придумав «местную командировку» на работе.
Время от времени и с совершенно разными целями, мне звонили мои бывшие мужья, оставшиеся для меня очень близкими и родными людьми. Одновременно с этим были и другие встречи и отношения, остававшиеся для меня забавным и приятным фоном для гораздо более важных для меня дел и увлечений – постижения себя и мира, поиска более глубинных смыслов нашего существования.
Пестроту и разнообразие этого периода, в котором, поистине, было «моих всех мнений и страстей не счесть», прекрасно дополняла встреча Нового Года, которую я впервые планировала отметить со своим Йоговским коллективом у нас дома. Приглашено было много моих друзей – почти весь коллектив «стариков» за исключением самого Володи, нашего Учителя. Но без упоминаний его имени, конечно, не обошлось – за столом мы охотно его вспоминали и смеялись над разными случаями нашей нестандартной «йоговской» жизни.
Под утро все, наконец, угомонились и только было собрались поспать, как раздался звонок, и на пороге моей квартиры неожиданно появился Володя. Как и от кого он узнал о нашем сборище – неизвестно. Едва отведав остававшихся от праздничного стола закусок, Володя тут же начал свой монолог о себе и своих Памирских видениях, о своей миссии Учителя тонкого плана, через которого идет информация от пришельцев. Потом он плавно перешел к идее, что всем нам посылают негативную информацию, а она есть отражение нашей негативной сущности. Речь Учителя продолжалось почти три часа, Одни делали вид, что уже спят и уже действительно дремали, другие только мучительно притворялись спящими, третьи продолжали слушать Учителя с открытыми глазами.
Этот приход Володи оставил во мне неприятный осадок. Он показался мне довольно бестактным, если не говорил о вполне реальном психическом сдвиге в сознании этого необычного человека. Теперь, по прошествии многих лет, я бы с большим интересом послушала еще раз все то, что было им тогда нам сказано, и, возможно, с удивлением обнаружила бы, что было там нечто, о чем имело смысл задуматься. Но в ту ночь все эти речи воспринимались, как бред, и я, к сожалению, не помню ни слова из этого длинного, новогоднего монолога Учителя.
Продолжение см. гл 3 http://www.proza.ru/2010/12/23/627