Роман Аферистка

1.
Ровно в десять утра Виктор позвонил проректору института и представился, а тот сказал:
– Что-то ректор не в восторге от вашего предложения зачислить вас в аспирантуру без вступительных экзаменов, как имеющего изобретения по выбранной теме диссертации. Ректор считает, что у вас мало публикаций, да и стажа научной работы нет. В общем, окончательного решения он не принял. Дней через пять он будет в Москве и проконсультируется в Министерстве по вашему вопросу. Мне позвоните дней через десять в это же время. У меня всё, – и проректор, не попрощавшись, положил трубку.

Поразмыслив о телефонном разговоре и вспомнив вчерашний разговор с проректором о конференции, которая откроется завтра в Красноярске, он решил срочно лететь из Алма-Аты в Сибирь, не считаясь с расходами. Хотя у него не было приглашения на конференцию, он решил рискнуть и выступить там с докладом. Получить документ о том, что его материал принят к публикации в солидном издании, было бы для него огромным плюсом при зачислении в аспирантуру.

На следующий день к обеду он добрался до Красноярского строительного института. В конференц-зал же он попал во время обеденного перерыва. К его счастью, председатель секции “Строительство блочного фундамента” профессор Фролов задержался. Познакомились, поговорили. Председатель секции согласился заслушать сообщение Виктора, но заявил, что материалы доклада должны быть отпечатаны на машинке по установленной форме.

– Ваш доклад мы заслушаем завтра во второй половине совещания, – заявил Фролов. – У нас не приехал один докладчик, представите свой материал вместо него. Если на секции решим его опубликовать, то это решение окончательно утвердим на закрытии конференции, послезавтра.

Подумав, профессор Фролов посоветовал:
– Поговорите от моего имени с машинисткой моей кафедры, пусть срочно отпечатает вам материал. Подарите ей коробку конфет, она постарается.
Доклад Виктор готовил в самолете, прихватив с собой ножницы, клей и ряд статей из журналов по строительству, сообщение профессора Пьеротти о Пизанской башне, копию своего авторского свидетельства по падающей башне и кое-какие наброски планируемых статей. Конечно, в этих материалах не были использованы знания, полученные от космического “ОНО”. Название доклада он решил приблизить к названию будущей диссертации. “И реферат для поступления в аспирантуру будет легче готовить ”, – размышлял он.

Машинистка, увидев коробку конфет, сразу согласилась отпечатать доклад и заявила, что к пяти, максимум к шести часам вечера материал будет готов.
Из семи прослушанных докладов с дискуссиями Виктору не понравился ни один – не было изюминки. Однако он понял, в какой форме должен изложить сообщение. В целом учёные “мужи” в Сибири оказались грамотнее и требовательнее, чем их коллеги в Алма-Ате. Алма-атинские учёные явно проигрывали сибирякам не только в знаниях, но и в тематике исследований. И молодежь, присутствующая на конференции, была остроумнее и раскованнее. Смело задавала вопросы, на которые не так-то легко было ответить. И он подумал: “Надо завтра во время доклада быть внимательным, этим лапшу на уши не повесишь, а сунь палец в рот, откусят по локоть”.
Весь вечер он тщательно готовился, сидя за столом в комнате общежития, где кроме него находилось ещё три человека из разных городов. Продумывая каждое предложение доклада, отдельные абзацы он переделывал. “Хорошо, что машинистка отпечатала тезисы доклада в трех экземплярах”. И только поздно вечером закончил подготовку сообщения и лег отдыхать.

Перед докладом Виктор развесил несколько чертежей. В основном это были копии чертежей специальной части его дипломного проекта. На чертежах были отражены конструктивные особенности фундамента экспериментальной модели падающей башни, а также плакат Пизанской башни. В начале доклада он остановился на явлении “вспучивания” почвы и фундаментов под зданиями, причина которых полностью не изучена. Затем он изложил материалы по Пизанской башне, которые сообщил на лекции итальянский профессор Пьеротти, а также ряд других материалов, опубликованных в печати. Он подробно рассказал об экспериментальной модели падающей башни и своем авторском свидетельстве. Затем он остановился на влиянии Луны на отдельные сооружения гражданского и промышленного значения. Он сообщил о том, что Луна ежесуточно вызывает морские приливы и отливы, достигающие до 2,5 метра. Поверхность Земли под действием Луны приподнимается на 1 сантиметр. Скорость гребня волны – около 1700 км/час, – но этот гребень отстает от Луны. Сооружение типа Пизанской башни, имеющее сигарообразную форму, чувствительнее реагирует на притяжение Луны. Поэтому Пизанская башня и поверхность Земли колеблются не в резонансной фазе, то есть не синхронно. В результате грунт под башней прессуется, образуя монолит, а фундамент расшатывается. В заключении он отметил, что на медленное падение башни влияет конструктивная особенность фундамента, тепловое воздействие Солнца и притяжение Луны…

В отведенное время он явно не укладывался, однако его слушали внимательно, не перебивая. После доклада слушатели задали массу вопросов, на которые он, как смог, ответил. Неожиданно дискуссия перекинулась на вопрос строительства Красноярской телебашни, проект которой был отклонен из-за архитектурной простоты основания телебашни. Предполагалось выполнить его в виде 20-метрового цилиндра из камня, а на него смонтировать стальную 130-метровую мачту.

Среди слушателей оказалось несколько участников проекта телебашни. Вот они и предложили вместо цилиндра использовать форму наклонной башни в виде Пизанской. Причем большинство проектировщиков склонялись к мнению, что основание телебашни необходимо сделать медленно падающим, с целью привлечения туристов. Участники проекта телебашни предложили использовать материалы и разработки докладчика. А проректор по науке посчитал возможным зачислить докладчика без вступительных экзаменов в аспирантуру. Заведующий кафедры Фролов отметил, что докладчик имеет авторское свидетельство на изобретение падающей башни и что при использовании разработок докладчика его диссертация по значимости потянет не только на кандидатскую, но и на докторскую. Эту идею поддержало несколько маститых профессоров. От такой перспективы Виктор растерялся и готов был согласиться на переезд в Красноярск.

Обсуждение доклада затянулось на час. Неожиданно слово попросил ассистент Кумиров, безмолвно слушающий все два часа полемику маститых учёных. Он отметил оригинальность и новизну докладываемой работы. Затем переключился на проект телебашни:
– Телебашня должна медленно падать, иначе нет смысла принимать форму Пизанской башни. Когда речь шла об экспериментальной падающей башне высотой 54 сантиметра, то всё было понятно, почему под блоками фундамента докладчик разместил стальные шарики разного диаметра, которые подкатывались под башню по полированному стеклу. И здесь сомнений нет, что башня падала. Это очевидно. Когда же речь идет о создании сооружения в 20 тысяч тонн, то на шариках его не удержишь, да и грунт под блоками фундамента должен быть наклонным и полированным, как стекло. Иначе шарики не будут подкатываться под башню. Кроме того, шарики просто проржавеют и завязнут в грунте, и процесс падения телебашни остановится. Я внимательно слушал, однако выступающий ни словом не обмолвился о том, каким образом в городе Пиза под Пизанскую башню поступает 230 граммов грунта в год. Насколько мне известно, когда делали планировку под фундамент башни в монолите грунта, то удалось сделать углубление на десять сантиметров, а диаметром более 15 метров. Углубление напоминает блюдце, в котором монтировались блоки фундамента башни. Город Пиза расстроился, население увеличилось в несколько раз – потребовалась вода. Воду выкачали из-под города, в том числе из-под Пизанской башни. В результате уровень грунтовых вод понизился до 100 метров, а башня имеет глубину погружения блоков фундамента в среднем на 4,3 метра. Проточной воды под башней нет, а её основание оказалось в небольшом подземном озерце. И здесь непонятно, как может грунт подтекать. Поэтому, может быть, там где-то, недалеко от Пизанской башни, расположен общественный туалет, а фекальные воды подтекают под основание башни. Поэтому, чтобы остановить падение башни, надо закрыть общественный туалет, и вся проблема по спасению Пизанской башни будет решена. У нас тоже будет проблема, так как запланированный участок земли под телебашней не имеет подпочвенных проточных вод. Поэтому необходимо будет рядом с телебашней построить общественный туалет, а фекальные воды сбрасывать под основание фундамента телебашни.

Выступление ассистента Кумирова оказалось полной неожиданностью не только для выступающего, но и для всей аудитории. Все замолчали, будто набрали в рот воды.

 Придя в себя, Виктор заявил:
– Стальные шарики и наклонное стекло – это имитация подвижности грунта.
Естественно, если строить тяжелую башню, то всё планируется сделать по-другому, но это пока мое “ноу-хау”. Что же касается самой Пизанской башни, то предложена гипотеза о причинах её медленного падения. Дать же ответ на вопрос – есть ли рядом с Пизанской башней общественный туалет – может сам Кумиров, съездив в Италию по туристической путевке. Если есть, то он может предложить итальянцам закрыть его и потребовать гонорар за спасение Пизанской башни.

В зале раздался хохот, а затем все попросили у председателя секции Фролова сделать перерыв.
                ______   _   ______

Через два дня Виктору удалось получить выписку из протокола заседания конференции и справку о том, что его статью приняли к печати. За это время ему удалось дозвониться до свекрови Оли, которая сообщила, что Оля учится в Москве в МИФИ на пятом курсе, а сын Людмилы Ивановны Валера – в академии. И что Оля с профессором Юткиным пишут книгу о феноменах людей, в том числе о нем. Закончив дела, Виктор собрался лететь домой, но самолеты в Алма-Ату летали два раза в неделю, и ему пришлось отправиться на вокзал. Он решил уехать поездом до Новосибирска, а оттуда в Алма-Ату. В кассе он попросил билет сразу до Алма-Аты на ближайший поезд Иркутск – Новосибирск. В составе был прицепной вагон до Алма-Аты, в котором оказалось одно свободное место. Попрощавшись по телефону с новыми друзьями, Виктор отъехал в Алма-Ату.

 В купе ехала женщина с двумя дочерьми. Старшая сестра была замужем, о чём Виктор догадался по обручальному кольцу. Познакомились, разговорились. Попутчик им сразу понравился. Пока он ходил умываться, старшая дочь, Анна, сказала:
– Вот парень хороший, чем не жених Груне? И жильё в Алма-Ате имеет. Горный инженер и учиться собирается в аспирантуре. Надо пригласить его с нами на экскурсию по Новосибирску – вдруг подцепим на крючок?

Груня неопределённо пожала плечами. Она была приятной девушкой, и парень ей сразу понравился. Людмила Викторовна поддержала старшую дочь. А в коридоре их разговор невольно подслушала молодая, красивая проводница, протиравшая влажной тряпкой окна. Когда вернулся Виктор, Людмила Викторовна сказала:
– В Новосибирске наш вагон будет стоять в тупике семь часов. Там служит мой брат, он организует нам микроавтобус для экскурсии по городу. Мы приглашаем тебя с нами.

Виктор обрадовался и поблагодарил.
Вскоре пришла пожилая проводница, взяла у Виктора билет и деньги за постельные принадлежности. Вскоре её подменила очаровательная проводница, разносившая горячий чай.

У проводницы были узкие, слегка раскосые глаза. Её фигура, волосы и лицо были настолько очаровательны, что трудно было оторвать взгляд. Она была нерусская, метиска и из каждой национальности взяла лучшее. Даже женщины восхищались её красотой, долго разглядывая с головы до ног. Мужчин же она одним взглядом разила “наповал”. Мужчины вышли из купе, чтобы лишний раз полюбоваться этим милым созданием, когда она ходила вдоль вагона. Звали её Раймонда. Прекраснее её Виктор не встречал ни наяву, ни в кино.

Раймонда зашла в купе Виктора, держа стакан горячего чая в подстаканнике, присела на край полки рядом с ним и протянула ему стакан. Она не сводила с него своих очаровательных глаз и мягким голосом сказала:
– Хочу угостить вас моим чаем и пожелать, чтобы ваша поездка оказалась незабываемой.

Виктор невольно взял из её рук стакан и поблагодарил, не предполагая, что поездка и действительно будет незабываемой. А Груня обиженно заметила:
– Мы тоже хотим чаю.

Проводница вышла и, прикрывая за собой дверь, метнула очаровывающий взгляд на Виктора, а женщинам показалось, что та метнула в него стрелой амура. Он же не видел этого взгляда, так как был поглощен тем, что пытался удержать горячий стакан и не расплескать чай.
Груня шепнула Анне:
– А она глаз на него положила.

Виктор пригубил чай, он был ароматный и в меру сладкий. Дверь неожиданно отворилась и, не взглянув ни на кого, проводница поставила на стол три стакана горячего чая в обычных стаканах с подстаканниками и торчащими из них ложечками. Она положила три кусочка сахара и вышла, неплотно прикрыв дверь.

Людмила Викторовна взяла кусочек сахара и, бросив его в стакан, размешала. Девушки последовали примеру матери, принюхиваясь к запаху чая, исходящего из стакана Виктора. Чай у них оказался неароматный. Виктор допивал свой чай. На пороге появилась проводница, она принесла второй стакан чая в таком же ажурном подстаканнике, из которого пил разве что хан. Она улыбалась очаровательной улыбкой, смело, как хозяйка, прошла в купе, свободной рукой взяла у него пустой стакан с подстаканником и, как старому знакомому, сказала:
– Держи!

Виктор взял протянутый стакан, коснувшись её руки. Она вышла, не прикрыв дверь, и тут же вернулась, поставив на стол ещё три стакана и положила кусочки сахара. Подхватив пустые стаканы, сказала:
– С вашего купе за шесть стаканов чая.
– За восемь, – поправила её Груня.

Проводница ничего не сказала и гордо вышла, не обратив внимания на замечание. Настроение женщин испортилось. Людмила Викторовна достала кошелёк, отсчитала копейки за восемь стаканов чая с сахаром и положила их на столик. У Виктора возникло смешанное чувство: с одной стороны, он был польщен, а с другой – ему было жалко сидевших рядом женщин. Но что он мог поделать?
Допив чай, все уставились в окно на мелькающие далекие огни. Из-за сложившейся ситуации разговаривать не хотелось.
Вошла проводница, отсчитала копейки за шесть стаканов чая с сахаром. Женщины внимательно следили за её руками, как она не спеша отсчитывала деньги только за шесть стаканов, при этом она достала сдачу и добавила её к оставленным деньгам за два стакана. Взяв пустые стаканы у женщин, проводница вышла.

Виктор решил умываться. Проводница, увидев его, устремилась навстречу. Он посторонился, пропуская её, но она, как специально, задела его своей твёрдой девичьей грудью и весело улыбнулась, показав белые, ровные, красивые зубы. Губы она не красила, они и так имели яркий, естественный цвет. “Надо же уродиться такой красивой!” – подумал он, спеша в освободившийся туалет. На обратном пути она опять попалась ему на пути.
– Вы можете заходить в наш туалет, там значительно чище, – кивнула она в сторону своего купе. – В следующий раз скажите, я для вас открою, хорошо?

Виктор мялся, не зная, что и ответить. Он не мог понять, чем так отличился, что завоевал симпатию у проводницы. Она явно желала его и не скрывала этого. И ему стало как-то не по себе. Сначала он относился к проводнице как к красивой, даже очень красивой вещи, стоявшей в витрине магазина. Однако у него не было желания обладать этой вещью, она была ему не нужна. Но проводница не вещь, и в нем пробуждались смутные мысли, хотя планов на неё не возникло.

В купе горел яркий свет. Три места оказались занятыми. Согласно посадочному талону у него было нижнее место, однако его заняла Груня. “Очевидно, им так удобнее”, – подумал он и запрыгнул на верхнюю полку, где чьей-то заботливой рукой ему уже была приготовлена постель.

Женщины лежали, отвернувшись к стенкам, чтобы не смущать его. Он был в брюках, а достать трико ему мешала Груня, лежавшая на нижней полке, куда он поставил свой чемодан. Он снял рубашку и лег на спину, подложив руки под голову. Женщины как по команде повернулись и по-очереди отправились в туалет. Настроение у них поднялось, они потихоньку щебетали, разбираясь со своими личными принадлежностями туалета.

Прошло часа полтора, кое-кто из женщин похрапывал. Вдруг щелкнул дверной замок, дверь открылась и без всякого стука, и разрешения в купе вошла, как к себе домой, проводница. Она вплотную подошла к лежавшему на полке Виктору и, лукаво улыбаясь, спросила:
– Где мой серебряный подстаканник?

Виктор в недоумении взглянул на стол: подстаканник стоял на прежнем месте, вздрагивая от тряски вагона. В купе все молчали, но чувствовалось, что никто не спит. Анна лежала лицом к стене и не сразу сообразила, что вошла проводница.
Проводница, не глядя на стакан, взяла подстаканник, не сводя с Виктора своих темных глаз. Лукаво подмигнув, она кивнула головой, как бы приглашая его на пару слов в коридор, затем вышла, закрыв дверь на ключ. Виктор не понял её, но уловил, что она приглашает его для чего-то в коридор. “Но зачем тогда было закрывать дверь на ключ?” – пронеслось у него в голове.

Виктор терялся в догадках, ему было интересно, однако он не кинулся вслед. Полежав минут пять, решил, что неудобно заставлять ждать. Не надевая рубашку, он встал, засунул голые ноги в ботинки и вышел в коридор. В коридоре его никто не ждал. Свет около купе проводников еле светился, а с другой стороны коридора вагона ярко горел. “Странно, может, я её не понял?” – подумал он. Он стал всматриваться в полумрак вагона, где было купе проводников. И даже решил вернуться, но выскочила Людмила Викторовна и прошлепала в туалет. Она очень быстро вернулась и, проходя в купе, спросила:
– Что, не спится?
– Да, что-то не спится, – подтвердил он. – Постою помечтаю.

Она внимательно посмотрела в сторону купе проводников – там всё было тихо и спокойно. Затем взглянула на стоявшего мужчину у окна в ярко освещенной части вагона и сказала Виктору:
– Спокойной ночи.

– Вам тоже, – ответил он, не предполагая, что ночь будет не такая уж спокойная.
Она зашла в купе и, не закрыв дверь на ключ, выключила свет. Виктор заметил, что полоска света под дверью купе исчезла.

Паровоз тащил состав в гору – это чувствовалось по его пыхтению. Около купе проводников появилась одинокая фигура, которая приветливо махала ему рукой, приглашая подойти к ней. Виктор пошёл легкой походкой, а в её коридорчике погас свет. “Странно, что она собирается заниматься со мной любовью прямо в коридорчике”, – не всерьёз подумал он. Она встретила его, как старого знакомого, и сразу положила ему руку на спину. Сама она была в кителе и фуражке.
– Сейчас паровоз потащил нас в гору, минут сорок будет пыхтеть до ближайшей остановки, – сказала она. – Успеем.
– Что успеем? – не понял он.

Она подняла ему майку и запустила свои мягкие руки под неё. Одну впереди, другую сзади. Она ласково гладила его по спине и груди, пощипывая за соски. Ему стало приятно от такого легкого массажа, он стоял и млел. Она тоже молчала и ласкала его. Он хотел обхватить её и прижать к себе, но она отстранила его руки. Тогда он опустил руку, скользя ей по бедрам и ягодицам. Она перехватила его руку.
– Я, между прочим, девушка, – сказала она. – Мой муж не позволяет делать так, как это хочешь ты.

Крепко держа его правую руку за запястье, она своей правой рукой проскользнула между поясом брюк в трусы, массируя кругами живот, опускаясь, всё ниже. Он почувствовал, как его мужское достоинство стало разбухать. Она коснулась его своей теплой рукой и начала лихорадочно всё ощупывать. Доведя до кондиции его мужское достоинство, она выдернула руку из трусов и быстро, расстегнув пуговицы брюк, выпустила его наружу. Держась за его правую руку, она присела. Виктору показалось, что она что-то там рассматривает, приглядываясь в темноте. Вдруг он почувствовал, как что-то влажное и теплое охватило его стержень. Затаив дыхание, прислушивался, не понимая её, затем почувствовал, как она стиснула зубами его головку. “Что это с ней?” – подумал он. До его слуха долетело легкое чмоканье, он не выдержал, почувствовав как его семя устремилось в её теплую полость. Она всё это выплюнула ему под ноги, прямо на ботинки и опять прильнула к нему головой. Фуражка слетела с её головы и покатилась по коридору. Неожиданно у него появилось колоссальное желание ударить её. Он сжал кулаки. Правую руку она цепко держала. Левой он не мог развернуться для удара и сжатыми в кулак пальцами уперся ей в правую щеку, отодвигая голову. Но она, как телёнок, когда его отталкивает корова, лезет вперед, прижималась к нему, обхватив его рукой за бедра. Что было силы, он отодвигал её, дрожа всем телом. Он дрожал и вдавливал свой кулак в её щеку и глаз. Она терпела и, сжав зубами его головку, тянулась к нему, чмокая губами. Наконец она обмякла и сползла вниз. Затем она встала, надела фуражку, зашла в туалет и принялась обильно полоскать рот и горло, громко фыркая. Виктора бил озноб, он не находил себе места. Представив себя на её месте, почувствовал ужасную тошноту и зашёл к ней в туалет, грубо оттолкнув её от раковины умывальника. Он наклонился над ним, и его желудок вывернуло.

– На воды, запей, легче будет, – сочувственно посоветовала она.
Он выпил стакан чистой воды, налитой из кувшина, стоявшего на полке, и тут же вода вылетела у него фонтаном в раковину.

– Ты что, “кисейная барышня”? Я сосала, а тебя рвёт.

Виктор молчал, не в силах сказать ни слова. Налил ещё стакан воды и залпом выпил. Вода тут же выскочила снова. Он приходил в себя. Взглянув на неё в зеркало, увидел, что под глазом у неё красовался огромный синяк.

– Ладно, парень, отваливай, – заявила она, припудривая синяк. – А то закричу, скажу, что хотел изнасиловать меня в туалете. Быстро мужики выбросят тебя в окно.
Шатаясь, Виктор пошёл к другому тамбуру вагона, пройдя свое купе. Она проводила его взглядом и подумала: “А вдруг хай поднимет, он же с женщинами в купе едет? Надо его успокоить, помочь. Здорово я его захомутала. Парень опомниться не успел. Я у него такая первая была”.

В своем купе она налила свежий кумыс и побежала его догонять.
– На, выпей кумыс, очень здорово помогает. Проверено.

Виктор понимал, о чём идет речь и не мог сопротивляться. Она поднесла к его губам стакан и, облив его, вплеснула ему в рот кислую жидкость. Сначала ему было неприятно, но вскоре он почувствовал облегчение и выпил стакан неизвестной ему жидкости. Ему стало хорошо и всё безразлично. Из купе показалось несколько голов.
– Пить надо меньше, – сделала вывод белокурая женщина, высунувшись в одной ночной рубашке и обращаясь к Виктору.

– А он и не пил, – сообщила проводница зевакам. – Его просто укачало в поезде, он едет первый раз.
– А, – сказала белокурая женщина, закрывая дверь, но через секунду открыла её и громко запричитала:
– Ой, Раймондочка! Что это у тебя под глазом?

– В темноте налетела на открытую дверцу шкафа, где стоит самовар, – ответила Раймонда, напевая свою, понятную только ей, мелодию.

Виктор пошёл дальше к тамбуру. Она следовала за ним по пятам. В коридорчике прошипела ему на ухо, как змея:
– Смотри, трёп не пусти. Я девушка порядочная, но могу кое-что у тебя и откусить, если вякнешь.

Виктор выразительно посмотрел на неё, а она поняла, что лучше ей убраться подобру-поздорову, и не нарываться на синяк под другим глазом.

– Ну, я пошла, привет женщинам, – и, мурлыча себе под нос, она, счастливая и удовлетворенная, пошла по коридору, сообщая название следующей станции.
Несколько мужчин высунулись из купе, разглядывая её, но вопросов насчёт синяка никто не задал. В подавленном состоянии Виктор вернулся в купе, запрыгнул на верхнюю полку и провалился в сон. Людмила Викторовна закрыла дверь на замок.

2.
Не успел Виктор уснуть, как почувствовал, что его кто-то бойко тормошит.
– Виктор, вставай, – тормошили его Анна и Груня. – Мы в Новосибирске, поедем на экскурсию по городу, микроавтобус ждёт. Завтракать будем потом.

– Ну, собирайся же, – тащили его с полки женщины. – Вот разоспался. Мы уже и так целый час потеряли, пока в тупике сопровождающий нашёл нас.

Спросонья Виктор соображал туго. Он спрыгнул с полки, и девушки начали его одевать. Отчаянно махая руками и пытаясь попасть в рукава, он угодил Анне прямо под платье, засунув руку в бюстгальтер. Он не понял, что ему попало под руку, и ущипнул её за грудь. Та вспыхнула, заливаясь краской, но сделала вид, что не заметила. Виктор долго озирался, соображая, что ему попало под руку: такое мягкое и теплое. Его буквально вытолкнули из купе и закрыли дверь на ключ. Девушки толкали Виктора из вагона, а он хотел заскочить в туалет.

– Там тоже будет туалет, – шепнула ему Анна, и они соскочили на землю.

Людмила Викторовна стояла около высокого мужчины с армейской выправкой, а рядом Раймонда, умоляющая взять её на экскурсию. Людмила Викторовна упорно отказывала. Виктор посмотрел на их ауры и понял, что они обе говорят неправду. Около них стояла пожилая проводница – казашка и тоже просила за свою племянницу.

– Да она у нас нигде не была, такая скромница, боится одна в магазин сходить – мужики пристают. Возьмите её с собой на экскурсию, я вам заплачу.

Виктор отметил, что старая проводница в основном говорит правду.

Такая красотка не вписывалась в планы Людмилы Викторовны: втайне она надеялась поженить Виктора с Груней. Поэтому она не хотела брать с собой племянницу старшей проводницы. Когда вышел Виктор с дочерьми, ситуация осложнилась. “Вдруг Виктор догадается о моём плане ”, – подумала Людмила Викторовна.
– Хорошо, но у меня будут условия, – вдруг заявила она и отвела Раймонду в сторону. – Если подойдешь к Виктору, немедленно оставлю одну и будешь добираться до поезда сама, как сможешь.

– Да что вы? У меня муж есть, и я равнодушна к вашему сыну. Просто я вчера ошиблась, думала, что он мой школьный товарищ, а меня не узнает. Вот я и попыталась его разыграть, потом поняла, что он только чем-то похож на моего давнего школьного товарища и на этом всё закончилось.

Виктор почувствовал, что Раймонда что-то врёт, а поскольку они обе были неискренни, то решил, что со своими проблемами сами разберутся.

– Куда я сейчас с таким синяком пойду? – жалобно говорила Раймонда. – На меня пальцем все будут показывать, я не смогу посмотреть Новосибирск.

– Ну, смотри у меня! – погрозила ей пальцем Людмила Викторовна. – Иди собирайся.
– Я уже готова, ни на секунду вас не задержу, – обрадовалась Раймонда.

И все отправились к микроавтобусу, стоявшему неподалеку.
– План экскурсии таков, – сказал сопровождающий. – Сначала в кафе, потом обзорная экскурсия по городу, затем в музей “Океано-фауны”, затем на концерт, в кафе, свободная прогулка по нашему “бродвею” и на вокзал.

Дочери Людмилы Викторовны захлопали в ладоши, поглядывая на Виктора. Ему было не до них, он хотел в туалет, переминаясь с ноги на ногу, кроме того, ему было противно присутствие вчерашней соблазнительницы.

В кафе Виктор устремился в туалет, затем, освежившись холодной водой, вышел. Он подошёл к сопровождающему. Рядом с ним стояла симпатичная девушка и держала карты Новосибирска. Виктор решил, что это их экскурсовод. Он внимательно и бесцеремонно разглядывал её, подумав: “А эта штучка на что способна?” Девушка бросала на него косые взгляды.

После завтрака все отправились на экскурсию. “Экскурсовод неопытная, – подумал Виктор, рассматривая её ауру. – Она многое сочиняет”. По ходу экскурсии он стал задавать вопросы, выводя её на “чистую воду”. Она краснела, пыталась вывернуться, при этом рассказывала только ему. Людмиле Викторовне такая ситуация не нравилась, и она ерзала на сиденье. Она заранее ревновала его ко всем.

Раймонда с интересом наблюдала за поведением Виктора, экскурсовода и Людмилы Викторовны, получая удовольствие от этого. “А этот парень действительно, что надо, уже горный инженер и в аспирантуру поступает”, – подумала она. И она поймала себя на том, что тоже всё время поглядывает на него. Тогда она решила больше не обращать на него внимания. “Я получила, что хотела, пусть теперь он катится колбаской по Малой Спасской”, – подумала она.

Однако во время пеших экскурсий она невольно оказывалась около него. Он всячески её избегал, а это ещё больше разжигало у неё противоречивые чувства. К концу экскурсии она не владела собой и ходила за ним, как кошка за мышкой. Такая, очевидно, природа человеческая, чем больше запрещают, тем больше хочется. Особенно это проявилось в музее “Океано-Фауны”. Раймонда ходила за ним и сделать ничего не могла.

– Что ты ходишь за мной по пятам? – спросил он её около экспонатов акул. – Мне неприятно видеть твою физиономию.

Так ей ещё ни разу в жизни не хамили. Она решила отомстить и проучить его. Интерес к музею у неё пропал, и она бродила следом за ним, разрабатывая план мщения. Однако всё получилось не так, как ей хотелось.

Вместо концерта они попали на спектакль. Она села первая на крайнее место. Сопровождающий сел рядом с ней, а за ним оказался Виктор, Груня, Анна и Людмила Викторовна. Сопровождающий был очень высоким мужчиной, и билетёрша убедительно попросила его пересесть к Людмиле Викторовне. Виктор, оказавшись рядом с Раймондой, скривил физиономию. Тогда она повернулась к нему, скорчила рожицу и показала красный язык. Виктора это так разозлило, что он толкнул её локтем в бок. Билетёрша заметила это и покачала головой. Не то чтобы Раймонде было больно, ей до слез стало жалко себя, и у неё полились слезы, хотя она не произнесла ни звука. Билетёрша ушла, а через минуту явилась с двумя милиционерами. Виктора и Раймонду попросили подняться и выйти, затем отвели в отделение. Спектакль начался без них. А у них разыгрался свой спектакль. Милиционеры усадили их рядом и сразу начали задавать им по очереди вопросы.

Раймонде было обидно, и она продолжала всхлипывать. Был день и Виктор прочитал по её ауре, что она искренне страдает. А она понимала, что заниматься такой любовью грешно, но что она может с собой поделать? Понимала, что она больна, но стыдно было признаться медикам. И она залилась горькими слезами.

Милиционер сказал Виктору, что он толкнул девушку в общественном месте, и та получила телесное повреждение. За такое поведение полагается пятнадцать суток и стрижка наголо.

В конце концов, Раймонда успокоилась.
– Откуда у вас такой синяк? – спросил милиционер.
Она выразительно посмотрела на Виктора, а он опустил голову.

– Он вас ещё и избил? – спросил другой милиционер. – Вы что, знакомы?
– Я жена ему, – соврала она. – И подписывать никаких заявлений не буду, потому что люблю его. Аура у неё потемнела, а затем посветлела.
“Она сказала неправду, а затем правду”, – подумал Виктор.

– Толкнул он меня неслучайно, а плакала я потому, что он хочет уйти к другой, богатенькой. Я беременна от него и очень его люблю.

Её аура быстро менялась. Он запутался, где правда, а где ложь.

– Надо же, такую красавицу и хочет бросить, – вырвалось у билетёрши, которая тоже пришла посмотреть, чем дело кончится.

– Пусть даст слово, что не бросит меня и пусть поцелует, тогда я всё ему прощу. Если не даст слово и не поцелует, то пишите протокол, я подпишу.
 
Виктор понял по ауре, что она не шутит, и ему стало не по себе. “Не хватало ещё на пятнадцать суток загреметь, да бесплатно побреют голову, и ничего не докажешь, – думал он. – Тогда прощай аспирантура”.

– Как я ей дам слово, если она мне противна! – вырвалось у него.

– Ах ты, паршивец! – взревела билетёрша. – Девчонке ребёнка заделал, а теперь она ему стала противна!

Оба милиционера возмутились и, перебивая друг друга, стали кричать.

– Вы зарегистрированы? – спросила билетёрша.

– Нет, он всё говорит потом, да потом, а сам на другую глаз положил, – хотя Раймонда всхлипывала, но быстро сориентировалась в ситуации.

Виктор слушал, как она врёт. Он понимал, что имеет дело с опытной аферисткой, но ситуация складывалась не в его пользу, и доказать он ничего не сможет. Милиционер перелистал их паспорта и сказал:
– Регистрации нет. Чистенькие. Прописаны в Алма-Ате в разных местах.

– Пусть сейчас же и зарегистрируются, – предложила билетёрша. – Заведующая загсом находится в зале. Загс при дворце имеется. Мы будем свидетелями.

Билетёрша не была замужем, но у неё были две дочери. В свое время её обманул жених. Такая же судьба сложилась и у дочерей. Судьба девушки напоминала ей её судьбу, поэтому она старалась выплеснуть свою злобу на любого мужчину и достигла результата.

3.
Через тридцать минут Виктор и Раймонда оказались законными супругами. Билетёрша ликовала. Совершенно нелепый случай мог обойтись Виктору пятнадцатью сутками и гарантией не попасть в аспирантуру. А людей сажали в тюрьмы за что угодно и целыми группами. Согласием зарегистрировать брак он купил себе свободу, однако его бесило то, что не смог противостоять ситуации.

Из загса молодожены вышли под ручку. Она крепко держала его. У Раймонды теперь было два мужа. Один законный, а другой нет. Незаконный не мог развестись со старой женой.

– Ты действительно беременна? – спросил он, разглядывая её ауру.

– Как я могла забеременеть, если я ещё девушка, хотя муж у меня есть. Правда, ему развод ещё не дала старая жена. С первыми двумя мужьями мы не сошлись на сексуальной почве. “Она говорит правду”, – подумал он и у него похолодела спина.
Он готов был от неё отскочить, но сзади их сопровождали два милиционера, билетёрша и заведующая загсом.

– Я для молодожёнов специальную ложу открою, – заявила билетёрша, забегая вперед, указывая дорогу.

Раймонда повела упирающегося Виктора. Заведующая загсом пошла в зал, к мужу. “Они меня и как мужа могут посадить за решетку”, – подумал Виктор, зная существующие законы.

– С тобой я буду  заниматься только твоей любовью, – шептала она ему в ухо. – А свою забуду, подлечусь у врача-психиатра. Это же болезнь, – объясняла она. – Меня к этому вынудили, били, как собаку. У меня ещё рубцы на спине и ногах остались, хотя прошло более десяти лет.

Виктор, прочитав её ауру, понял, что она не врёт. От души у него немного отлегло, хотя он всё равно был сильно расстроен. “Пусть сердится, лишь бы не бил меня”, – думала она. Побоев она хронически не могла терпеть, хотя постоянно напрашивалась на них сама, как забияка. У неё был такой петушиный характер.

Билетёрша открыла ложу и пропустила в неё молодоженов и милиционеров. На первый ряд сели молодожены, а с двух сторон от них по милиционеру. Первая часть спектакля подходила к концу, поэтому было непонятно его содержание. В зале смеялись, а им было не до смеха, они сидели с постными лицами, углубившись в свои проблемы. Когда вчера поезд стоял, Раймонда протирала окна в коридоре и случайно подслушала разговор Людмилы Викторовны с дочерьми. Раймонда извлекла для себя ценные сведения. Её многое устраивало в нем, и она решила попробовать. Что она теряет, синяком больше, синяком меньше – какая разница? Однако вначале всё пошло не так, как она планировала. И так удачно всё решилось в её пользу. И Раймонда ликовала. Во-первых, она заарканила неплохого парня с высшим образованием, который и драться не может. Она не раз получала по физиономии за такую любовь. Её даже били ногами, оставляя шрамы на бедрах. А этот только усиленно хотел её оттолкнуть, но не ударить. Она это чувствовала. Кроме того, он был какой-то необычный, что-то было в нем завораживающее. Она никого не любила, а к нему сразу отнеслась с симпатией. Во-вторых, ей срочно надо было сменить фамилию: её по пятам настигали ищейки. Они знали только её довольно редкую фамилию.

Родители её жили около Казани, в глухой деревушке на четыре двора. С детства она жила и училась у тёти в Казани. Тётя была старой проституткой, и ей надо было кормить семью, а тут ещё она навязалась. Тётя избивала её кнутом и заставляла заниматься любовью таким необычным образом с солидными дяденьками. Раймонда была ещё маленькая, но и тогда слыла красоткой. Тётя била её нещадно, а на ночь запирала в холодном чулане. Что ей оставалось делать? Привыкла, а потом и у неё появился вкус к такой любви. Дело кончилось тем, что Раймонда за один вечер откусила по пенису двум подвыпившим высокопоставленным казанским “князьям”. Правда, не совсем, им их потом пришили. Гнев тёти был ужасен. Тогда она и сбежала, переодевшись мальчиком. Долго скиталась, потом добралась до Алма-Аты. Её приютила казашка, работавшая проводницей более двадцати лет. У казашки родственников не было, и она стала называть Раймонду племянницей. Это устраивало их обеих.

Прожила она у казашки несколько лет, зарабатывая больше мелкими аферами, чем честным трудом. Однако в Алма-Ате Раймонде удалось провернуть крупную аферу. Она организовала кооператив по строительству гаражей и сараев на сто двадцать четыре места. Собрала деньги по 85 процентов от запланированной стоимости первого взноса. А потом оказалось, что площадка, на которой должны были появиться гаражи и сараи, была государственной, и на ней строили детский сад. С деньгами она, естественно, смылась. Её искала вся казахстанская милиция. Искали красивую девушку Раю по фамилии Оболдихвина. Имя ей удалось скрыть, отчества у неё не было. Некоторые высокопоставленные милицейские чины сами попались на её удочку.

Месяц назад Раймонда пыталась выскочить замуж, действуя в двух направлениях одновременно. Однако неудачно, до загса не дошло. Они оказались драчунами и ловкачами: тут же попытались на ней делать деньги, приглашая друзей заниматься с Раймондой необычной любовью. Обобрав клиентов и “женихов”, она нашла страшненького, пожилого, не богатенького казаха, который терпел её странную любовь и не дрался потом. Однако у него была жена, которая не давала ему развод, хотя давно жила отдельно. “А тут такой случай с Виктором подвернулся, это Аллах надо мной сжалился”, – думала она не всерьёз. – А дальше просто. Я сегодня же из Новосибирска уеду в Казань, затем в деревню к родителям. Там получу паспорт с новой фамилией. Подружка в сельсовете поможет. Но без регистрации брака она ничего не может сделать. А потом видно будет, что делать”.

Во время перерыва Раймонде не терпелось утереть нос Людмиле Викторовне и её дочерям. Но она не хотела, чтобы кто-то в вагоне узнал, что они вступили в брак.
– Знаешь, Виктор, я бы хотела сохранить наш брак в тайне, – сказала она. – Хотя бы на некоторое время.

Виктора это очень устраивало, и он согласился. В холл молодожены все-таки спустились по лестнице под ручку. Виктор хотел идти отдельно, но она крепко вцепилась в него. А за ними по пятам следовали два милиционера. Они надеялись получить с молодоженов магарыч. Картина оказалась впечатляющая – идёт симпатичный парень, его цепко держит красавица с синяком под глазом, а по пятам, дыша им в затылки, идут два милиционера. Они боялись, как бы “магарыч” не сбежал, и уже в третий раз намекали, что такое событие надо обмыть.

Людмила Викторовна, увидев их, осуждающе уставилась на Раймонду. А она протащила Виктора мимо, не дав ему приостановиться. Около буфета они наткнулись на заведующую загсом с мужем и билетёршей. Те тоже были не прочь “чокнуться” за молодоженов. Раймонда пригласила их и увлекла мужа в буфет. Тот упирался, но шёл.

У Раймонды денег было много, но в Алма-Ате. И в поездку она взяла их немало, но прошиковала и теперь рассчитывала только на его деньги.
– Возьми, пожалуйста, бутылку шампанского и шоколадных конфет, а я тебе компенсирую в Алма-Ате, – шептала она ему на ушко.

Взглянув на неё, Виктор понял, что этого не произойдет.
– Ты меня обманываешь, я умею читать чужие мысли, – ответил он.

– Хорошо, могу не отдавать, – и она уставилась на него, ни о чём не думая.
Он, посмотрев на неё, понял, что она для него вдруг стала загадкой. Её мысли были пустые – бесцветные.

Сопровождающая их компания разместилась за столиком, поглядывая на молодоженов. Подумав, Виктор уступил и подошёл к буфетной стойке. Раймонда наблюдала за ним. Её интересовало, сколько у него денег – для поездки домой, в деревню, нужны были деньги. Кроме того, она собиралась дать взятку паспортистке. Виктор заказал три бутылки шампанского, две водки, бутерброды с икрой и большую коробку конфет. Когда он рассчитывался, у неё расширились глаза, когда она увидела пачку денег. А его щедрость была ей очень кстати. Её занимала мысль, как уничтожить запись в журнале регистрации брака, где записаны данные паспортов, их прописка, а это уже опасно.

Она знала, что в институтах студентов и аспирантов проверяет спецчасть, причем не только его родню, но и жену. А это в её планы не входило. Её непременно вычислят. “Можно было бы выкрасть паспорт, однако тогда у него могут быть проблемы в институте”, – думала она.

В процессе поздравлений Раймонда подлила водку в шампанское заведующей загсом. Компания быстро хмелела. С большим трудом Раймонде удалось уговорить Виктора не напиваться, пообещав хорошую свадебную ночь, одновременно прося прощения за вчерашнюю. И он опять уступил, характер у него был податливый, это она подметила ещё вчера.

Раймонда подхватила под ручку пьяную заведующую загсом и увлекла её в туалет. Пока та восседала на унитазе, Раймонда держала её сумку с ключами, и ей хватило времени на то, чтобы проникнуть в загс и уничтожить запись о регистрации брака. Вернулись они веселые, каждая по своей причине.

К концу второй части спектакля компания оказалась “тепленькой”, выпив ещё две бутылки водки, дополнительно купленные Виктором. Пить за чужой счёт все умели.
Кончился спектакль. Раймонда, подхватив Виктора, поспешила на встречу к Людмиле Викторовне. А компания продолжала гулять в буфете, откуда раздавались громкие голоса.

Погрузившись в микроавтобус, туристы прицепного вагона прибыли на “бродвей” Новосибирска. Теперь Раймонда старалась держаться в стороне от Виктора. Ей нужно было приобрести окислитель, чтобы вытравить свою фамилию и имя из его паспорта. Груня и Анна, подхватив чужого мужа под ручки, с восторгом рассказывали ему содержание спектакля. А Людмила Викторовна устроила допрос Раймонде, почему их из зала вывела милиция.

– Виктор неловко пересел в кресло и нечаянно ударил меня локтем в сломанное ребро, – объяснила она. – Я разревелась, как дура – больно было. А билетёрша привела милицию, вот и разбирались. Пришлось даже угостить их в буфете, чтобы дело замять. Знаете ментов, как привяжутся, не отлипнут, пока взятку не дашь. Все они одним лыком шиты. У меня дядя – начальник милиции Алма-Аты – тоже берёт, ничем не брезгует, – врала она.

Людмила Викторовна сразу сникла и даже отстала на полшага. Она была умна, но трусиха и дружбу с милицией не заводила.

Пока туристы рассматривали картины местных художников, Раймонда нашла то, что искала для завершения операции. После прогулки она опять завладела Виктором, усадив его на заднее сиденье. Ей надо было разжалобить его, показав свои шрамы на теле. Она, оголив спину, повернулась к нему. Он невольно коснулся её шрамов рукой, а у неё от его прикосновения появилось приятное чувство. Такого она ещё никогда не испытывала. Она застыла как загипнотизированная.

Водитель, увидев красивую полуобнаженную женскую грудь и фигуру, так засмотрелся в зеркальце, что чуть не столкнулся с грузовиком, остановившимся у светофора. Сантиметры отделяли микроавтобус от грузовика. В салоне ахнули, а сидевшие сзади молодые люди этого не заметили. У молодоженов были свои проблемы. Затем Раймонда принялась за свои ножки и бедра, оголяя и показывая их по очереди, демонстрируя рубцы. Тут водитель не выдержал и “боднул” в левое крыло своим бампером старенький  “Шевроле”. Все, кроме сидевших на заднем сиденье молодожёнов, высыпали из автобуса – всем хотелось внести ясность в дорожно-транспортное происшествие, и они по очереди рассказывали сотруднику ГАИ, как было дело. А как было дело, гаишник и сам прекрасно знал. Водитель микроавтобуса “зевнул” и должен понести материальное и служебное наказание, невзирая на мнение организации, защищавшей водителя.

В другое время Виктор оказался бы в самой гуще событий, попытался бы внести самую правдивую информацию о происшествии. Но сейчас он ничего не видел, разглядывая красивые ножки и бедра своей законной жены. Он предвкушал обещанную ему ночь. А через некоторое время понял, что она подбиралась к его денежному состоянию. По ауре, витающей около её прекрасной головки, он прочитал, что ей действительно нужны деньги, причем много, и это как-то связано с паспортом. Правда, никак не мог определить конкретной цели. Он решил, что об этом узнает потом, а сейчас его больше занимали её ножки. А она упорно доказывала, как бы распорядилась деньгами, если бы у неё был такой капитал, который так спокойно разместился у него в кармане. И она стала уговаривать его купить у неё золотое кольцо с большим изумрудом, так удачно пристроившееся на тоненьком пальчике её руки. Кольцо она купила в ювелирном магазине Иркутска и теперь хотела бы продать его своему мужу в надежде, что вдруг он когда-нибудь ей его подарит или даст поносить. Виктор почувствовал, что у неё действительно большие планы на него. Хотя что-то очень холодное находилось между ними, как острый железный ёрш. Он терялся в догадках.
Она назвала заниженную цену кольца, за которую купила его, и одновременно решила проверить, сможет ли он разгадать действительную цену кольца. Виктор назвал несколько цен и с поразительной точностью отгадал цену, за которую она в Иркутске купила это кольцо. Совпадали даже копейки. Это было выше её сознания. Она замерла, приоткрыв ротик. “Да он же мысли мои может разгадывать и всё узнает, прежде чем я что-либо сделаю”, – промелькнуло у неё в голове, и она испугалась.
– Да не бойся, привыкай, меня при солнечном свете невозможно обмануть. У меня мозги космические, – пошутил он. – А их не обманешь.

– А ночью?
– Ночью они спят, я тогда думаю обычными земными мозгами.

– Ух, – вздохнула она. – Слава Аллаху, хоть ночью можно соврать.
Она говорила искренне, хотя не соображала, что говорит.
– Цену, которую ты за кольцо заплатила, я тебе дам, – вдруг согласился он.

Он достал деньги и отсчитал ей стоимость кольца. Она пересчитала. По ауре он понял, что этого ей мало, а просить дополнительно она не собирается. Тогда, не считая, он отдал все оставшиеся у него деньги. Она пересчитала, а он прочитал по ауре, что ей чуточку не хватает на какое-то важное дело. Добавить у него было нечего, и он сказал:
– Я отдал всё, а у тебя не хватает денег для какой-то задумки.
– Да, но как ты меня “раскусываешь”? – и она внимательно посмотрела ему в глаза.
Затем без сожаления сняла кольцо и протянула ему. Он понял, что если не возьмет, то она откажется от денег, и это было видно по её лицу.

Она встала, незаметно прихватив из его кармана паспорт, и вышла из автобуса. Взглянув в окно, он увидел сотрудника ГАИ. “Что он тут делает, около нашей машины?” – забеспокоился Виктор. Он увлечённо рассматривал людей и гаишника, а затем решил выйти, но все уже заходили в автобус, занимая свои места. Раймонда вошла последней. За это время она успела смыть в его паспорте штамп регистрации брака со своей фамилией.

– Выходила подышать. А ты паспорт свой выронил.
Она сделала вид, что только сейчас подняла его паспорт. Узнав по обложке паспорт, он положил его в карман, не обратив никакого внимания на её слова. А через несколько минут они вошли в вагон поезда “Новосибирск – Алма-Ата”.
                ______   _   ______

Раймонда быстро переоделась и подошла к Виктору. Она собиралась с ним поговорить и как-то объяснить свое исчезновение. Выглядела она озабоченно, хотя аура у неё была светлая. Он же вдруг решил сделать ей сюрприз.
– Раймонда, я дарю тебе это кольцо.
Она запротестовала, а он, поймав её руку, надел кольцо на палец, не давая его снять.

– Я верну тебе деньги, они у меня есть, но потом.
По ауре он понял, что это её истинное желание, однако что-то мешает ей выполнить его.

– Поезд отправляется через восемь минут, – сказала она, – я успею на вокзале купить что-нибудь вкусненькое.

“Она не врёт, – определил он. – Её желание чистое, но что-то непонятное творится с ней”. И он внимательно посмотрел на неё.

– Я тебя люблю, – сказала она.
“Она не врёт”, – прочитал он по её ауре. Однако смутное беспокойство охватывало его, он чувствовал, что она что-то затеяла, но разгадать её замысел не мог.
Когда же Раймонда разговаривала со своей тетей у вагона, то он понял, что она врёт, хотя не слышал их разговора.
Прошло восемь минут, как Раймонда ушла на вокзал. Тётя забеспокоилась: племянница не появлялась. Проводница передала по цепочке, что надо задержать отправление поезда – опаздывает проводница. Прошло ещё четыре минуты. Пора отправляться, больше задерживать отправление поезда нельзя. А Раймонда наблюдала из своего укрытия. “Ой, хоть бы он не спрыгнул, –  шептала она, – иначе спутает все мои планы”.
Виктор высунулся из вагона, оглядывая перрон, – он волновался. Раймонде было очень приятно наблюдать за ним и даже немного жалко его. Поезд медленно тронулся. Тётя и Виктор долго стояли, вглядываясь в провожающих. Никто не бежал за поездом. “Все обошлось хорошо”, – подумала Раймонда, выходя из своего укрытия.
Виктор решил, что она отстала случайно, а когда услышал разговор тёти с проводницей соседнего вагона, то понял, что Раймонда осталась специально. Он не мог понять причину, но был уверен, что она сбежала. Тётя погоревала и сказала:
– Приедет следующим поездом, что тут сделаешь.
                ______   _   ______

“Почему же она отстала, неужели испугалась первой брачной ночи?” – терялся в догадках Виктор. Проходя по коридору, он подслушал разговор пожилой женщины с рыжим, как солнышко, молодым человеком. Женщина интересовалась вопросами психиатрии. “Наверное, врач-психиатр”, – мелькнуло у Виктора в голове. Умывшись, он возвращался в купе. Рыжий стоял один у окна со скучающей физиономией.
Виктор легко вступал в контакт с людьми, когда ему было что-либо надо. Он остановился около рыжего парня. Поговорив о том, о сем, решил выяснить у него относительно болезни Раймонды, предварительно поинтересовавшись, имеет ли тот отношение к психиатрии. Рыжий ответил расплывчато. Издалека Виктор начал разговор о женщинах вообще, потом перешёл на увлечения, которыми занималась Раймонда. Рыжий долго ему объяснял, как равному по знаниям, но Виктор не понимал значения медицинских терминов. А тут пожилая женщина постоянно встревала со своими вопросами, и Виктор совсем запутался: он не мог понять, кому отвечает молодой человек.
– Понял? – спросил рыжий, собираясь сойти со своей трибуны у окна купейного вагона. На прощанье он сказал:
– Вообще-то народная медицина советует: если хочешь, чтобы ребёнок не тащил в рот, чего не нужно, смажь перцем или горчицей этот предмет и сунь ему в рот – сразу отучишь.
Вот такое объяснение Виктор сразу понял, а рыжий зашёл в купе. Поразмыслив, Виктор решил уточнить и зашёл в купе к рыжему, который читал занимательную физику:
– А какую горчицу, заваренную или сухую?
– Какая покрепче.
В своем купе Виктора ожидал сюрприз: Людмила Викторовна и её дочери приготовили отменный стол, открыли белое вино. Здесь было всё, и даже горчица.
– Давайте отметим нашу экскурсию и знакомство, – предложила Людмила Викторовна.
Закусив, Виктор решил попробовать горчицу, не как приправу к мясу, а одну. Захватил пол-ложки горчицы, он отправил её в рот. Через две-три секунды глаза у него “полезли на лоб”. Проглотить её он не мог и выплюнул в салфетку. Девушки и Людмила Викторовна громко, от души смеялись над ним.
– Ну что, попробовал?
Он долго запивал водой и заедал хлебом остатки горчицы, прилипшей к его зубам, и одновременно вытирал слезившиеся глаза и нос.
– А сухой горчицы у вас нет?
Женщины давились от смеха, пытаясь сказать что-то.
– Ему ещё и сухой горчицы захотелось, – смеялась громче всех Груня. – Мама, дай ему сухой горчицы.
– Где же я её возьму? Моя сумка не магазин, – продолжала смеяться она.
Поздно вечером прибыли в Барнаул. Гуляя по перрону с девчатами, Виктор увидел в киоске сухую горчицу в пачках и тут же купил её. У девчат опять это вызвало бурю смеха. Виктор спрятал пачку горчицы и пошёл гулять дальше. Незаметно для себя он стал сравнивать размеры пачки с раскрытыми и смеющимися ртами женщин и девчат. Он заметил, что рты бывают разных размеров. И он всех женщин стал делить на две категории: на тех, у которых пачка вошла бы в рот, и на тех, у кого нет. Это его забавляло, и он внимательно стал разглядывать рты. Одних это смущало, других – наоборот, заинтриговывало. У проводницы, пришедшей навестить тётю Раймонды и поболтать, оказался такой огромный рот, что в него можно было впихнуть всю пачку горчицы и ещё останется место. И ему пришлось пересмотреть свою классификацию женских ртов. Теперь он уже делил их на три категории и не проявлял интереса к тем женщинам, у которых рот был маленький.
Утром они прибыли в Семипалатинск. Устав накануне, все  крепко спали. И только прибыв в Аягуз, где стоянка была около десяти минут, Виктор с девчатами отправились гулять по перрону и вокзалу. Девчат интересовали свои проблемы, и они, прильнув к прилавку, разглядывали ажурное бельё. Виктор гулял в стороне, следя за временем и девчатами. Неожиданно его заинтересовал стенд: “Разыскиваются милицией”. Среди преступников он увидел знакомую фамилию – Оболдихвина. В сообщении говорилось, что её имя начинается на Р, возможно Рая. Сообщались приметы. Виктор остолбенел, позабыв про отправление поезда. Девчата подхватили его и повели, приговаривая, что пора в вагон. Он шёл, как пьяный, еле передвигая ноги.
– Что с тобой? – возмущалась Груня, таща его за руку.
И только в вагоне до него дошло. Разыскивали аферистку, которая обманула больше сотни людей. “Она и меня обманула, как ребёнка, ловко воспользовавшись случаем, – подумал он. – Всучила мне кольцо, возможно, не золотое, а я отдал за него лишние деньги, да в придачу подарил ей же это кольцо. И смылась, очевидно, обобрав тётю. Зачем ей надо было женить меня на себе? Какая разница? Искали Оболдихвину, а теперь будут искать её Петрухину Раймонду”.
Он открыл паспорт и ахнул: штампа регистрации брака не было, его как корова языком слизнула. Он не верил своим глазам, ещё вчера в микроавтобусе они рассматривали штампы. Затем она вышла из автобуса. Когда вернулась, подала паспорт, заявив, что я выронил его. Было и удостоверение о регистрации брака, которое она оставила у себя. А сегодня он, как явствует из паспорта, холостой. Попросив у Людмилы Викторовны большую лупу, он не обнаружил никаких признаков штампа о регистрации. И он вспомнил, что заведующая загсом и Раймонда отлучались куда-то, пришли весёлые, а уходила Раймонда какая-то озабоченная. Очевидно, в журнале регистрации браков они уже тоже не значатся. Кроме свидетельства, которое у неё и штампа регистрации брака в её паспорте, нигде ничего нет. Да и кругленькая сумма денег перекочевала к ней. “Я, как дурак, надел ей на палец кольцо, как она утверждает, с изумрудом, и запретил снимать”. И он весело рассмеялся.
Виктор вспоминал, что когда-то за его плечами стояло грозное “ОНО”, но вряд ли оно помогло бы ему в такой ситуации. “Да, ловко меня обвела вокруг пальца эта Раймонда”. Он вспомнил, что и пять лет назад в лесу его обманула девушка-бандитка и скрылась, хотя тогда за его плечами стояло “ОНО”. “Я, наверное, дурной, как пробка, – решил он. – А ещё в аспирантуру собираюсь поступать. Правда, там и без меня полно идиотов”.
Он сидел на нижней полке у столика и думал, а на его месте сладко спала Груня, обняв подушку. Спали уже и остальные. Виктор решил сходить умыться и завалиться спать на место Груни. Он взял полотенце и наткнулся на горчицу, подумав: “Не плохо было бы вставить её себе в мягкое место и посмотреть, вошла бы она туда или нет”. Захватив пачку, отправился в туалет. Прежде чем выбросить её в унитаз, развернул и попробовал горчицу на язык. Она оказалась тоже горькой, но какая горше – не понял.
До Алма-Аты он ехал веселый и смешил женщин до слез. А что ему быть грустным – он опять был холостым и Раймонду, возможно, никогда не увидит.
                ______   _   ______

На станцию Алма-Ата-2 поезд прибыл под вечер. Обменявшись номерами телефонов со своими попутчицами, Виктор поспешил в институт.
Проректор оказался на месте. Однако был вечер, когда у Виктора начиналась “космическая слепота”, и он не видел ауру человека, поэтому решил не рисковать и записался на приём на утро. Дома Виктора ожидали неприятности: его дети болели, температура за сорок – скарлатина. Врачи старались, но шестилетние дети погибали.
Виктор знал, что “Космос” их покинул, не объяснив причину. Тем не менее, он решил попробовать и властным голосом сказал:
– “ОНО”, слушай Витю.
На потолке что-то булькнуло.
– “ОНО”, мои дети сильно болеют. Спаси!
На потолке опять что-то булькнуло.
Виктор ещё раз обратился к “ОНО”, но потолок остался безмолвным.
Однако часа через полтора температура у малышей пришла в норму, а поздно вечером болезнь отступила, и дети даже заулыбались.
Дежурный врач ходила с широко открытыми глазами и ничего не могла понять. А дед, посмотрев на сына, хитро улыбался. Он знал секрет сына с «ОНО».
                ______   _   ______

На следующий день в десять часов утра Виктор сидел в кабинете проректора института. Проректор внимательно прочитал выписку из заседания конференции секции “Строительство блочного фундамента”. Затем проректор посмотрел справку о приеме статьи к публикации и сказал:
– Это весомые документы. Можете подавать заявление с просьбой о зачислении вас в аспирантуру без вступительных экзаменов. А факт приглашения вас сибиряками в свою аспирантуру без вступительных экзаменов лишний раз подтверждает законность вашей просьбы. Все документы передайте в отдел аспирантуры. Возможно, вас зачислят до аспирантских вступительных экзаменов, начало занятий с первого ноября.
Виктор спросил:
– А могу я к заявлению приложить фотокопию вашей дарственной надписи, сделанной в энциклопедическом справочнике при награждении меня на студенческой конференции два года назад? Там говорится, что я имею склонность и навыки научно-исследовательской работы. А такой пункт в положении аспирантуры имеется и, на мой взгляд, его надо подтвердить.
– Не возражаю. Тем более что его надо подтвердить, – улыбаясь, передразнил его проректор, при этом аура над его головой засияла.
Виктор шёл домой и думал о том, что ещё не все дипломники его курса защитили дипломные проекты, однако часть из них уже получила дипломы горных инженеров и направления на работу, обмыли эти события на банкете и разъехались – кто в отпуск, а кто и на работу. Он был в Сибири и опоздал получить свой диплом в первый день выдачи, а теперь должен ждать второй день, к которому также приурочен банкет.
Хотя настроение у него было приподнятое, но он завидовал однокашникам. Ему с ноября опять сидеть и зубрить философию, с нуля готовить английский язык и спецпредметы по выбранной теме диссертации для сдачи экзаменов кандидатского минимума. Честно говоря, он устал от учебы. Он шёл домой с опущенной головой и пинал пустой коробок от спичек.

4.
Алёнка работала в столовой табачной фабрики уже пять лет. Заведующая столовой была в восторге от её работы. Но с Алёнкой случилась неприятная история. Жених кассирши Нины влюбился в неё, хотя она никакого повода не давала. Кассирша затаила на неё злобу. Всем зарплату выдавала правильно, а Алёнке недодавала. На замечание же Алёнки сказала, что та сама или теряет, или прячет, когда отходит от кассы. И так это ловко у Нины получалось. Ладно бы один раз недодала, а то несколько раз подряд. Причем специально выбирала мелкими купюрами и медью, так что у кассы и не проверишь. Обидно стало Алёнке, хотя она не нуждалась в деньгах, не знала, что с награбленными-то делать. Шиковать нельзя, сразу внимание привлечёшь. Только в церкви она щедро одаривала нищих, а те ей руки целовали. Половину зарплаты дарила, грехи замаливала.  И священникам давала рубли и по несколько свечей ставила за раз.
А тут эта Нина проходу не давала, специально у проходной поджидала, нахально смеялась, глядя в глаза. Вот и созрел у Алёнки план, чтобы кассу культурно ограбить и Нинку подставить. “Пусть посидит в тюрьме”, – решила она.
План был простой. Деньги из банка привозили в опечатанном мешке. Нинка купюры проверяла в банке, рваные не брала, сразу меняла. Потом мешок опечатывали и вместе с охраной перевозили. После этого Нинка на пять-шесть часов становилась хозяйкой денег, пока не раздаст зарплату. После ограбления кассы с убийством, которое произошло пять лет назад, деньги привозили не все, а по отдельным цехам. Столовая получала вместе с администрацией, и в мешке приличная сумма получалась. Помещение кассы было небольшое. Вверху в углу было вентиляционное отверстие, которое выходило в красный уголок и перекрывалось со стороны кассы сеткой. Алёнка решила, что если на потолке закрепить на шурупах два кольца, а третье под столиком, на который охрана кладёт мешок с деньгами, а затем через кольца пропустить прочную леску с толстым рыболовным крючком, то мешок можно зацепить и подтянуть до вентиляционного отверстия, вытащить часть денег, а мешок опустить на место. Затем леску убрать, сетку вентиляционного отверстия восстановить. В итоге у Нины окажется крупная недостача.
Эта идея дяде очень понравилась. Причем он предложил забрать все деньги, тогда кассирша будет отвечать по другой статье и получит большой срок. На этом и порешили.
                ______   _   ______

Прежде чем начинать операцию по ограблению кассы, нужна была кропотливая подготовительная работа и упорные тренировки.
В подвальном помещении, где жили Фёдор с Алёнкой, был смонтирован стенд – копия помещения кассы. На нём проверяли всё: как и под каким углом должна была двигаться леска с крючком, как надо за неё тянуть, чтобы зацепить и подтянуть мешок к вентиляционному отверстию. Поскольку руками такой груз не вытянешь, то пришлось конструировать специальное устройство для захвата лески. Отрабатывали положение лески, чтобы она не запуталась, как выдавить вентиляционную решетку, не уронив её вниз, как развернуть мешок к отверстию, и вскрыть его, не повредив пломбы. Дядя предложил деньги переложить в тонкий, длинный, как сосиска, мешок, а кассовый мешок загрузить макулатурой. Потом завязать, восстановить пломбу, леску около крючка разрезать, конец продеть через горловину мешка, а потом извлечь крючок, плавно опустить мешок на место, убрать леску. Вставить и прикрепить сетку в вентиляционное отверстие изнутри, орудуя кочергообразным крючком, покрасить её из пульверизатора, применив специальное изогнутое сопло. Вентиляционное отверстие засыпать пылью, убрать стремянку и тряпки, которые Алёнка использовала бы.
Дальше надо было открыть смотровую крышку канализационной системы в стене красного уголка, примыкающей к коридору, спустить туда сосискообразный мешочек с деньгами, предварительно привязав его за канатик, уходящий в сторону другого помещения – в подвал. Закрепить кулек с мусором, пылью и перцем на деревянную стойку, которую привязать к концу мешка с деньгами. В результате, если деньги потащить с другого конца подвального помещения, где расположено домоуправление и куда вход свободный, то деньги переместятся из красного уголка в домоуправление, а под конец операции – выдернется стойка из-под кулька, который перевернётся, раскроется и пылью, и перцем засыплет все следы. Для сокрытия следов в красном уголке решили использовать крыс. Они должны разбежаться по помещению от запаха перца и табака, тем самым запутать и сбить собак со следа.
Для того чтобы отловить крыс в подвальном помещении столовой, решили использовать большой лоток с конусным отверстием сбоку – в свое время через него подавалась мука. Над лотком решили подвесить кусочек сала, а под него подставить переворачивающуюся шарнирную планку. Крысы прыгали бы на планку, чтобы дотянуться до сала, и падали в лоток, а планка возвращалась в исходное положение. Из лотка крысы выбраться не смогут.
После ограбления Алёнка должна была сменить обувь, открыть ключом дверь, выскользнуть из красного уголка, затеряться в очереди. Дверь в красный уголок оставить открытой и хорошо, если туда забредут посторонние.
В задачу Фёдора входило выйти через проходную фабрики, зайти в домоуправление, где он подрабатывал и имел свой закрывающийся шкафчик, вытащить сосискообразный мешок с деньгами из канализационного лотка и спрятать его в шкаф, расположенный у стены. Затем вернуться в очередь к кассе и с равнодушным видом ждать, когда разразится скандал.
                ______   _   ______

Алёнка тренировалась. Сначала на захват и поднятие мешка с заменой его содержимого на макулатуру у Алёнки уходило до сорока минут. Потом время сократилось до шести-семи минут.
И вот Алёнка и Фёдор приступили к выполнению первой части операции. За несколько дней до получки Фёдор в конце рабочего дня зашёл в кассу и отвлёк кассиршу Нину. Алёнка незаметно спряталась под стол, затаилась и в результате осталась в закрытой кассе на ночь.
Ночью в коридоре дежурила охрана, однако свет туда из кассы не проникал. Алёнка закрепила два кольца под потолком, а третье – около столика, на который перед сейфом ставился мешок с деньгами. Затем она разобрала ограждающую сетку на вентиляционном отверстии и, используя шурупы без шляпок, сделала направляющие, по которым сетка устанавливалась на место. Липкой лентой закрепила решетку, через кольца продела прочную леску с рыболовным крючком, приклеила её в углах стены и под потолком, все побелила из пульверизатора. Даже опытный глаз не заметил бы такого необычного устройства.
Утром Алёнка чуть не проспала, устроившись на столе кассы. Фёдор подстраховал и Алёнка, никем не замеченная, выскочила в коридор. Первая часть намеченной операции была выполнена.
Во время ограбления кассы Фёдор должен был находиться в бухгалтерии и руководить операцией. Для подачи сигналов решили использовать трубу, которая проходила через бухгалтерию и красный уголок. Один удар – убегай, два – затихни, три – приступай к операции, четыре – все спокойно и идет по плану, пять –  звони в бухгалтерию и проси подойти кассиршу Нину к телефону.
                ______   _   ______

И вот пришёл день зарплаты, а с ним и вторая часть операции. В плане произошли некоторые изменения. Когда Фёдор пришёл за крысами, то в лотке их оказалось около сорока. Крысы от голода нападали друг на друга. Они разделились на слабых и сильных. Слабые объединились и, забившись в угол, защищались от сильных. Когда одной из сильных крыс удавалось вытащить слабую из кучи, начинался пир, в котором участвовали как сильные, так и слабые крысы. Затем все повторялось.
Фёдор не ожидал увидеть столько крыс и хотел взять только нескольких, а потом передумал, решив: чем больше, тем лучше. Крыс он разместил в трех мешках. Спозаранку на коляске он перевез их в красный уголок и уложил мешки в противопожарный ящик в конце зала, где устанавливалась киноаппаратура. К десяти часам утра около кассы уже толпился народ.
Фёдор усердно стучал молоточком в бухгалтерии, поправляя шкафы и мебель – он был здесь нужным человеком.
Наконец привезли мешок с деньгами. Фёдор подождал, когда Нина получит ведомости на зарплату и закроется в кассе. Он поставил гвоздик на трубу и пятью ударами выправил его, дав сигнал Алёнке, означающий, что надо звонить в бухгалтерию и пригласить Нину к телефону.
В бухгалтерии раздался телефонный звонок. Звонила медсестра и требовала к телефону Нину, которая хотела сообщить о здоровье её матери.
Заместитель главного бухгалтера крикнула:
– Фёдор, позови Нину к  телефону, что-то  с её матерью случилось.
Фёдор подошёл к железной двери кассы и постучал. Не дожидаясь ответа, передал просьбу через закрытую дверь, при этом воткнул в скважину автоматического замка тоненькую палочку. В двери был ещё и основной замок, который закрывался сложным ключом. Кассирша выглянула и спросила, что случилось. Фёдор успел заметить, что мешок стоит в нужном месте, не вскрыт, хотя сейф открыт. Заместитель главного бухгалтера спросила, что передать медсестре.
– Я сейчас сама подойду, – властно заявила кассирша.
Она вышла, захлопнула дверь и закрыла на ключ центральный замок. При этом дверь в бухгалтерию тоже была закрыта на ключ. Так делали всегда после первого ограбления кассы. Нина взяла трубку:
– Я вас слушаю! Что случилось?
– Вы Нина Тимофеева? – донеслось из трубки.
– Нет, я Нина, но не Тимофеева. Вы куда звоните?
– В гастроном.
– Набирать надо правильно, – посоветовала Нина и положила трубку.
Фёдор Фёдорович приноровился и за три удара по гвоздику и трубе выпрямил его. Это означало, что операцию можно начинать. Затем он забил гвоздик в столик. Следующий гвоздик он выправил за четыре легких удара, передав сигнал, что всё спокойно. Нина не спешила в кассу и решила позвонить домой.
Шла вторая минута операции. На всю операцию планировалось семь-восемь минут. Нина дозвонилась до дома с третьей попытки и минуты три выясняла как здоровье матери. “Нашла время звонить, – подумала заместитель главного бухгалтера. – Полно народу у кассы, того и гляди, стену снесут”. Но Нине ничего не сказала. Она знала, когда та начнёт выдавать деньги, то тут хоть потоп, работа не прекратится. Нина была незаменимым работником и одна справлялась с такой нагрузкой. Её, конечно, уважали и даже побаивались. Кто мог к директору без стука войти, открыв дверь ногой, и принести ему долгожданную зарплату? Никто! Нинка могла. Директор встречал её с улыбкой.
Алёнка через вентиляционное отверстие опорожняла мешок. Вдруг ей пришла оригинальная мысль: вместо макулатуры поместить в мешок крыс, бросив туда же несколько пачек денег разных купюр. Так она и сделала. Мешок с крысами подняла до отверстия и, вправив в мешок от денег завязанный конец мешка с крысами, развязала его. Крысы в страхе переползли в другой мешок. Правда, несколько крыс выскочили и свалились в помещение кассы.
Закончив всю операцию и переобувшись, Алёнка вытряхнула оставшихся крыс из мешков на пол. Все три мешка аккуратно свернула. Ударила по трубе, повторив три раза сигнал к отходу и, открыв дверь, выпорхнула в коридор, закрыв дверь на ключ. Мешки она оставила в коридоре и, встав в очередь, стала ждать и наблюдать: скоро мешки кто-то подхватил и унес в неизвестном направлении, очевидно, решив: “Что добру пропадать”. А в это время Нинку как прорвало, она не отходила от телефона: ей захотелось дозвониться до своего парня, влюблённого в Алёнку.
Фёдор услышал сигнал, что Алёнка операцию закончила. Она подтвердила это три раза с интервалом в пятнадцать секунд, так было условленно. Фёдор подошёл к двери кассы, острым концом булавки подцепил палочку и извлек её, и  замок оказался разблокирован. Палочка в скважине замка была нужна: если бы Нина пошла открывать дверь во время ограбления, ключ она, естественно, вставить бы не смогла. Пришлось бы Фёдору подключиться, тогда бы он незаметно и вытащил свою палочку. Однако случай помог –  Нинка “разбрехалась” по телефону.
– Я, наверное, пойду, – сказал Фёдор заместителю главного бухгалтера. – Столик я отремонтировал, картину поправил, а то в очередь не пустят.
– Хорошо, Фёдор, что бы мы без тебя делали, – и заместитель главного бухгалтера встала, чтобы выпустить Фёдора. По пути она обратилась к Нине:
– Ниночка! Кончай, разговаривать, люди ждут.
А Нина отмахнулась:
– Дайте с человеком поговорить!
Нина как будто почувствовала подвох и в кассу входить не хотела.
Фёдор не спеша встал в очередь, проверил, не разбежался ли кто куда, взглянул на Алёнку. Та посмотрела на потолок, как бы говоря: “О кей”. Затем Фёдор поставил свой ящичек у стены и пошёл на выход. Выйдя через проходную, он зашёл в домоуправление, незаметно прошмыгнул за раздевалку, где в это время никого не бывает, вытащил сосиску-мешочек с деньгами и палочкой на конце и положил его в свой шкаф. Через пять минут он вышел из туалета фабрики и, подхватив свой ящичек, пристроился к очереди. Очередь гудела и стучала в окошечко. Фёдор подошёл к окошечку и тоже стукнул.
– Да вы что там, поздыхали! – возмущенно крикнул он, следя за временем.
В общей сложности прошло девятнадцать минут, как Алёна пригласила Нину к телефону. Вдруг из кассы раздался вопль – орала Нинка…
Вначале она спокойно открыла центральный замок кассы, затем автоматический, зашла в кассу и захлопнула дверь. Ей показалось, что мешок пошевелился. Она внимательно посмотрела на него, затем на открытый пустой сейф, вскрыла пломбу и развязала мешок, чтобы переложить деньги в сейф. Но вдруг из мешка высунулась крыса, затем вторая, и они кинулись из мешка. Мешок на глазах пустел. Нинка была смелая, но то, что она увидела, не укладывалось в голове. Крысы падали на пол и мешок опустел, это было невероятным. Она стояла с искаженным лицом, глядя на пустой мешок, в котором что-то шевелилось. До её сознания дошло: “Крысы съели деньги!”. Её охватил ужас, и она закричала, как сирена, топая ногами. Бедные крысы кинулись кто куда, но бежать было некуда, и они, подняв хвосты, как коты, носились из угла в угол.
Бухгалтеры стучали, умоляли, чтобы Нина открыла дверь, а та только орала, вырывая волосы из головы. Очередь, затаив дыхание, слушала. Прибежала охрана, приехала милиция. Фомкой выломали дверь, а оттуда ринулись крысы. Перепуганные бухгалтеры в считанные секунды оказались на столах, визжа и топая ногами. А посреди кассы прыгала Нинка, крича во всё горло, уставившись на пустой мешок.
Кассиршу успокоили медики. Однако она ничего не могла сказать. Только к вечеру пришла в себя и всё рассказала.
Крыс перебили, всех до одной. В мешке остались лежать несколько полудохлых крысы и небольшая сумма денег, которых хватило бы разве что на зарплату одной уборщицы. Несколько купюр валялись на полу. Все оставшиеся деньги изрядно погрызли крысы. По зданию пополз слух: “Крысы съели целый мешок денег”. Очередь роптала, никто не расходился. По коридору носилась милиция. Когда открыли красный уголок, оттуда стали выскакивать крысы. Их пинали, и они, жадно ловя воздух, погибали. Крыс было много, очень много.
Начальник милиции, полковник Кирилл Кириллович, приехал не первый. Все ждала его, а он ничего не мог понять. Даже зацепиться было не за что. В голове не укладывалось, что крысы могли съесть целый мешок денег, не повредив при этом самого мешка. Мешок был целехонек, разве что сбоку виднелась маленькая затяжка ткани. Это была не дырка, а затяжка. Такое впечатление, что мешок висел на крючке.
Допросив всю очередь, бухгалтерию и просмотрев карманы и сумки, народ отпустили по домам, объявив, что деньги исчезли, а вместо них появились крысы. Непонятно было, как они из красного уголка попали в кассу и наоборот. Как они вообще попали в красный уголок? На всем этаже не нашлось дырки, через которую могла бы пролезть крыса.
Создавалось впечатление, что в банке подменили мешок, подсунув вместо денег крыс. “Но тогда откуда взялись крысы в красном уголке? – в десятый раз задавал себе вопрос Кирилл Кириллович. – Что-то тут не так”. До его сознания медленно, но верно доходило, что крысы – это прикрытие, а деньги унесли “двуногие крысы”. Но как?
В бухгалтерию позвонили из Красноярска – Кирилла Кирилловича требовало высокое начальство –  весть об ограблении долетела и туда.
– Что-то мы рано выдали вам погоны полковника. А теперь – докладывайте по порядку.
Кирилл Кириллович пересказал всё, что ему было известно из первых уст, а от себя добавил:
– Создается впечатление, что за крысами стоят “двуногие крысы”, которые превратились в маленьких гномиков и выпорхнули вместе с деньгами через вентиляционное отверстие.
Это он сказал сгоряча и – остолбенел. В трубке раздавался голос, а он ничего не слышал. Положив трубку на стол, он кинулся в кассу и влез на стол, за которым на месте кассира сидел следователь и писал протокол. Кирилл Кириллович вытащил лупу и стал внимательно изучать вентиляционную сетку: её цвет отличался от старой краски, хотя колер был выбран удачно. Вентиляционные отверстия с сетками, как правило грязные, а эта была идеально чистой. Это было чьим-то проколом. Кирилла Кирилловича прошиб озноб. Он слегка потянул за сетку, и та вывалилась из гнезда, поскольку была приклеена липкой лентой к штукатурке, а вместо крепежных стержней была бутафория из шурупов без шляпок. Полковник заметил на потолке две полоски, которые шли от решетки к кольцу над столиком. Перед кольцом полоски раздваивались – очевидно, одна шла через кольцо. За кольцом полоски сходились и шли по углу вниз, а перед полом опять раздвоились, и одна пошла к третьему кольцу.
Кирилл Кириллович разгадал механизм ограбления кассы. Он приказал, чтобы следователь немедленно съездил в магазин “Охотник и рыболов” и привёз ему самую прочную леску и самый большой крючок. Закрыв кассу на ключ, он пошёл в красный уголок и внимательно изучил стену около вентиляционного отверстия, выходившего из кассы.
Когда-то здесь делали капитальный ремонт и вентиляционный канал из кассы разрушили. Воздух из кассы теперь попадал в помещение красного уголка, а затем в общее вентиляционное отверстие. Стенка, примыкающая к кассе, тоже претерпела изменение: здесь была смонтирована навесная полка, на которую под потолком устанавливался кинопроектор. Помещение можно было использовать как кинозал.
В углу стояла прочная стремянка, по которой киномеханик поднимал кинопроектор на полку, рядом лежала пачка макулатуры, а красивые серые шторы прикрывали всю стену. Кирилл Кириллович взял лестницу и поставил под вентиляционное отверстие. Найти отпечатки пальцев на лестнице он не надеялся, хотя решил все-таки потом проверить. Он поднялся вверх и увидел противоположную стенку кассы и даже кольцо над столиком. Ему стало все ясно как белый день.
Вскоре пришёл следователь и принес толстую капроновую леску и крючок, способные выдержать огромного сома. Полковник распорядился, чтобы следователь аккуратно, чтобы не смазать отпечатки пальцев тех, кто за неё брался, поднялся по лестнице и подал конец лески в отверстие. Кирилл Кириллович взял крючок и пошёл в кассу. Через пять минут получилось хитроумное устройство, которым можно было подцепить мешок с деньгами.
Кирилл Кириллович принес макулатуру и заполнил ею мешок. Завязал его, как это делают в банках, и поставил на столик около сейфа. Затем он попросил следователя потянуть за леску с крючком со стороны красного уголка. Леска поползла вверх под углом, прямо в вентиляционное отверстие, крючок зацепил мешок рядом с тем местом, где была затяжка. Следователь никак не мог поднять мешок, и Кирилл Кириллович, закрыв кассу, поспешил ему на помощь. Вдвоем они подтянули мешок к отверстию, и следователь подхватил его за болтавшиеся концы и подтянул к отверстию.
– Попытайтесь отцепить крючок, – попросил полковник, придерживая мешок.
Следователь довольно легко отцепил крючок и снял его с лески. Конец лески они продели через болтавшиеся концы мешка и подтянули оба конца лески. Полковник отпустил мешок, и тот съехал по леске вниз. Они кинулись к кассе – мешок лежал на прежнем месте.
– Вытащите леску со стороны красного уголка, – приказал полковник, а сам уставился на леску.
Леска легко выскользнула из мешка и исчезла в отверстии. Прибежал следователь и зашептал:
– Вот это да! Оригинально придумано.
– Приказываю до поры до времени язык держать за зубами. А сейчас подробно напишите рапорт, как было совершено ограбление. И никому ни звука.
Помещение кассы его уже не интересовало. Освобождать кассиршу из-под стражи он не собирался. Её роль в этом деле ещё не ясна. Его же интересовала вторая половина дела – куда делись деньги? Вынести их незаметно из красного уголка нельзя, следовательно, они где-то здесь. Полковник тщательно всё обыскал, но они как сквозь землю провалились. Пришёл следователь с рапортом. Полковник просмотрел его, пометил “Секретно” и продолжил поиск. Искал в подоконниках, простучал пол и стены. Крышка и люк, где проходили канализационные трубы, были осмотрены особенно тщательно. Там кругом бетон, правда, сбоку имелось отверстие 12 – 15 сантиметров в диаметре, но и там денег не оказалось.
К работе подключился следователь. Шёл двенадцатый час ночи, но сыщики и не думали отступать. Следователь сунул руку в люк, где проходили трубы канализации, ощупывая каждый сантиметр, но и  там ничего не обнаружил, кроме пыли. Вверху и внизу рука упиралась в стенку. В противоположной стороне, сбоку от отверстия, но значительно выше, к стене была прижата газета. Следователь решил, что это полковник прилепил газету, чтобы не пачкать рукав, вынул её. Газета была склеена в виде кулька и привязана к стержню, вбитому между кирпичей. “Странно”, – подумал следователь и спросил полковника:
– Это ваш кулёк?
– Нет. Где ты его взял?
Теперь они уже вдвоём стояли у открытого люка, поочередно пытаясь заглянуть внутрь. По тексту на газетном кульке полковник определил, что она свежая. А следователь пытался по пламени зажженной спички установить, сквозное ли это отверстие. Но воздух через него не проходил, а пламя спички горело ровно.
– Что если деньги положили в пожарный шланг, который потом вставили в это отверстие? – задумчиво рассуждал следователь.
– А шланг канатом утащили в соседнее помещение, – подсказал полковник.
– Причём в подвальное, – добавил следователь и сунул руку в отверстие. – Видите, рука уходит под углом вниз.
– Раньше, при “царе-горохе”, это могло быть отверстие для слива воды с крыши, но здание перестраивалось, а об этом отверстии забыли, сделав канализацию, – сделал заключение следователь.
Теперь их уже не интересовал красный уголок. Была глубокая ночь. Кончалась суббота.
При появлении в коридоре полковника и следователя дежурный испуганно вскочил: ему показалось, что они идут бить его за то, что он задремал.
– Что находится дальше, за бухгалтерией? – уставился на него полковник.
– Как что? Наши комнаты! – и дежурный часто заморгал глазами.
– А в подвальном помещении? – спросил следователь.
– А там это, как её, – ответил дежурный, вспоминая, что находится в подвальном помещении. – Ну, как её? Домоуправление! – выкрикнул он, наконец вспомнив.
– Вход в домоуправление через вашу проходную? – спросил полковник.
– Зачем! – возразил дежурный. – У них свой вход, они самостоятельные. Как бы к ним жильцы домов попадали, если бы они через нашу проходную ходили. У нас через проходную даже папироску в кармане не пронесешь. Правда, за ухом можно. Сами можете испытать.
Полковник улыбнулся:
– Если я за каждое ухо по папироске заложу, то смогу пронести?
– Может, пронесете, а может и обе заберут. Насчёт двух не знаю, не пробовал, а вот одну всегда удавалось пронести. Я, правда, не курю, но знаете какие у нас папиросы производят? На золото за границу продаем. И сам Сталин с уважением к ним относится.
– Вы не угостите нас папироской?
– Пожалуйста! – крякнул дежурный и побежал к столику.
Он достал пачку “Золотого Казбека” и, любезно поклонившись, открыл коробку. Полковник и следователь взяли по папироске. От них шёл изумительный аромат. Они заложили их за уши и пошли к проходной.
– Свет в красном уголке выключить? – спросил дежурный.
– Выключите, а в красный уголок не заходите, и никого не пускайте, ключ по смене передайте, – распорядился полковник.
В проходной дежурный внимательно просмотрел удостоверения, папки. Карманы проверять не стал и открыл решетчатую дверь.
– Как удалось мешок с деньгами унести с фабрики? – спросил полковник.
– В первый раз, пять лет назад, так вы знаете! Грабители из автомата всю смену проходной расстреляли. А сегодня деньги крысы сожрали.
– Крысы-то на двух ногах, – заметил полковник.
– Не может быть! – воскликнул дежурный. – Все видели полчища крыс. Марсиане, что ли, их на нашу голову спустили?
– Кто старший дежурный?
– Я, – ответил рыжий, совсем ещё молодой парень.
– Наберите номер телефона директора фабрики, – приказал полковник.
– Но ведь ночь на дворе, – возразил дежурный.
Полковник взорвался:
– Для воров ночь – это день. Куда делись деньги? Почему проворонили? Из-под носа двуногие крысы вынесли мешок денег, а вы глазами прохлопали! Быстро директора мне!
Дежурный набрал номер и сдавленным голосом сказал:
– Вас из милиции требуют.
Полковник вырвал у него трубку:
– Директор фабрики?
– Да, – робко раздалось в трубке.
– Срочно собирайтесь, я высылаю машину. Захватите домоуправа и – к проходной. Срочно! Я – начальник милиции.
– А нам с вещами или как?
– Пока без вещей, если потребуется, то свозим и за вещами. Второй раз за пять лет кассу грабят! Пригрели грабителей. Ведь свои же, не залетные.

5.
Сразу же после исчезновения денег из кассы, а как утверждал народ, деньги съели крысы, Фёдор Фёдорович протер ящичек тряпочкой и поставил его на пол рядом со своим шкафчиком в раздевалке фабрики. Фёдора привыкли видеть на фабрике, в домоуправлении, а иногда и в городе с ящичком. На проходной знали, что он кроме фабрики, где был плотником, работает еще в домоуправлении слесарем, часто ремонтирует краны в домах, а как-то и в самой проходной фабрики занимался ремонтом. Он был хорошим слесарем. Но и он каждый раз вытряхивал содержимое ящичка на стол перед дежурным проходной. Проверяли ящичек и на наличие двойного дна. Карманы и одежду тоже ощупывали. В дни зарплаты проверка была особенно тщательной. Рабочим приходилось держать деньги в руках, класть на стол не разрешалось, так как были инциденты. Приходит рабочий домой, а денег не хватает, то ли пропил, то ли потерял, а валит всё на проходную, там, мол, взяли. Жены приходили к директору с жалобами и устраивали скандалы. Без проверки через проходную могли пройти только директор и главный бухгалтер. Для всех остальных – общий закон. Народ не обижался: “Надо, значит, надо”.
Фёдор Фёдорович не спеша переоделся, взял ящичек и пошёл к выходу. Проходная сегодня работала в полную нагрузку, но ни шума, ни споров не было. Народ шёл, как побитый. Проверяли везде. Фёдора тоже тщательно проверили.
После проходной он зашёл в домоуправление. Заказов было немного. Он хорошо относился к работе, поэтому и вызовов на его участке было всегда мало. Зато на остальных участках творилось черт знает что! Фёдор не пил и с жильцов денег за ремонт не брал, как до ограбления кассы с братом, так и потом. Работал за спасибо, но ценили его не столько за это, сколько за “золотые руки”. Жильцы ему кланялись. Он не помнил случая, чтобы кто-то прошёл через дверь, не пропустив его вперед себя, и он этим гордился.
Брат подбил его на ограбление кассы табачной фабрики, в которую он вкладывал душу. Но он любил и брата, а пуще всего его дочь. Души в ней не чаял. План ограбления банка в Иркутске разрабатывал Фёдор, хотя сам не участвовал в операции. Брату он завидовал, что тот живёт за границей и в Союзе чувствует себя, как дома. Брат уговаривал его сбежать за границу. Но Фёдор не знал языка чужого, не представлял, как там жить, но и здесь оставаться не хотел. Брат обещал забрать его, но и в свою очередь просил помочь в ограблении кассы, вот Фёдор и решился. Он был технически грамотным, но в обычной жизни “с приветом”. Брат ему говорил: “Ты Фёдор умный, умный, но дурак”. А это он и сам знал о себе и на брата не обижался. Фёдор даже не предполагал, что тогда, пять лет назад, при ограблении кассы брат решится на стрельбу и убийства. По его плану концовка намечалась совсем другой, но что-то не сработало, решил он. Да и брата после ограбления фабрики он не видел. Свое вознаграждение взял в условленном месте. Там оказались и три финских паспорта: на брата Варлаама, Алёнку и внебрачного сына, Костю. Фёдор не знал, что делать с паспортами, поэтому во всем полагался на Алёнку.
– За границей будешь жить по паспорту отца, только усы сбреешь, – сказала ему Алёнка.
Перед освобождением Кости из тюрьмы Фёдор Фёдорович довольно часто задумывался о том, когда можно будет поехать на встречу с ним, а оттуда за рубеж.
Жил Фёдор в государственной квартире напротив домоуправления и красного уголка фабрики. Деньги из домоуправления он без труда перенес за несколько раз в своем ящичке в погреб, где у него был тайник. Фёдор боялся воров, и всё ценное хранил в погребе. В домоуправлении Фёдор придумал специальный сигнал: если кто попытается открыть люк, через который он протащил деньги из красного уголка, то сработает сигнал – номер дома, прикрепленный к стене на углу административного здания, повернётся из горизонтального положения в наклонное. Секрет прост – дверка его шкафчика, в котором он хранил дефицитные краны и муфты, была тросом соединена с одним из двух стержней, на которых держался номер дома. Если непосвященный откроет дверцу шкафа, то одна опора под номером выдернется, и номер повернётся на оставшемся стержне. Фёдор любил создавать такие хитрые штучки. Теперь к тросу была подсоединена и крышка люка, через который он вытащил длинный мешок с деньгами.
После того как Фёдор перенес деньги из домоуправления в свой погреб, он из окна весь вечер наблюдал за окнами бухгалтерии и красного уголка и был при этом совершенно спокоен. Но когда он увидел, что подкатил УАЗик и привез директора и домоуправа, то перепугался не на шутку. Дверь домоуправления открыли и в подвал вошли домоуправ, директор и двое незнакомых в штатском. Фёдор взял бинокль, однако ничего не смог разглядеть через подвальные окна. На душе у Фёдора скребли кошки, он нервничал, а Алёнку не будил. Минут через пятнадцать он все-таки разбудил её, и ему стало спокойнее. Он рассказал ей всё, что видел в течение вечера. И что у него имеется специальный сигнальный механизм, который сработает, если приехавшие полезут в люк, через который он вытащил деньги из красного уголка или в его шкафчик с инструментом.
– О сигнале–номере ты мне и раньше говорил, – сказала Алёнка, стоя в ночной рубашке и вздрагивая спросонья. – А в твоём шкафу есть компрометирующие материалы?
– Вроде нет, – ответил дядя. – Но меня беспокоит, что уж больно быстро они идут по следу. Не пришлось бы нам сегодня удирать “куда глаза глядят”. Ты бы собралась, а я уже готов.
Алёнка стала одеваться, взвешивая всё в уме. Брать надо только самое ценное, необходимое, а главное – не забыть учебные пособия по изучению финского языка. План отступления у неё был готов раньше, чем план ограбления кассы. Через пятнадцать минут она была готова навсегда покинуть эту теплую, уютную однокомнатную квартиру на последнем этаже трехэтажного дома.
Прошёл час, как приехал УАЗик. Вдруг номер на стене дома повернулся.
– Что будем делать? – спросил Фёдор.
– Драпать в Москву, но сначала в аэропорт, – спокойно ответила Алёнка.
Фёдор облил керосином свое имущество: слишком много здесь следов – фотографий и другого компромата, включая не уничтоженный инвентарь и одежду, которые использовались при ограблении, и, включив утюг, поставил его на постель. Затем включил плитку, подвинув её к вешалке с одеждой. Зажег свечу, рассчитанную на 15–20 минут горения, после чего загорится макулатура и мебель. После этого он замкнул двери на ключ, и они спустились в подвал. Алёнка надела рюкзак с деньгами, драгоценностями, запасом продуктов и кое-какими вещами.
– Паспорта взял, ничего не забыл? Пока ещё не поздно.
Фёдор отвернул полу куртки – на поясе болталась кожаная сумка. Он открыл её и пересчитал паспорта, их было семь, проверил на месте ли диплом кулинарного техникума Алёны, его водительские права, охотничий и профсоюзный билеты, удостоверение инвалида. Военного билета у него не было, он был снят с учёта по инвалидности.
– Вроде все, ничего не забыл.
Шёл четвёртый час ночи. Фёдор надел рюкзак, в котором тоже лежали деньги. Взяв велосипеды, они не спеша закрыли двери подвала, в котором было полно продуктов, и вышли во двор.
Через тридцать минут они подъезжали к аэропорту. В городе что-то горело: слышна была сирена пожарников. Летом местные жители часто использовали велосипеды, поэтому появление двух велосипедистов никого не удивило. В аэропорту начинался рабочий день. Алёнка углубилась в расписание. Ближайший рейс был до Тасеево через Абан и Дзержинское. Чистое время в полете – час. В шесть утра “кукурузник” будет там.
Алёнка подала два паспорта, по которым они работали на ткацкой фабрике, взяла билеты. Народ прибывал, многим нужно было на этот рейс. Алёнка вернулась к дяде, отдала билеты, паспорта, сообщила их цену.
– Иди к кассе и вертись около неё, как будто ждёшь свою подружку. Когда билеты кончатся, а они должны кончиться, предложи тем, кто не успел их купить. Скажи, что напарница опаздывает, я, мол, ей звонил, поэтому решил остаться. Но жалко терять двадцать пять процентов стоимости билетов. Я, мол, зарегистрирую билеты и ваши вещи и тут же уступлю вам по стоимости кассы. Вы с посадочными талонами и билетами пройдете на посадку, а я буду вас сопровождать, пока не сядете в самолет, на случай недоразумений.
Фёдор так и сделал. И вместо них улетели брат с сестрой, которые спешили на похороны в Дзержинское и выкупили билеты до Тасеево, не посчитавшись с переплатой. Поскольку у них вещей не было, то это оказался идеальный вариант. Те сойдут раньше без предупреждения и запутают следы, а раз нет вещей, значит, деньги где-то в городе.
Самолет улетел. А Алёнка и Фёдор, минуя центр города, покатили на велосипедах на вокзал.  Купив билеты за пятнадцать минут до отправления, они уехали в шесть утра поездом Тайшет – Новосибирск в мягком вагоне.

6.
Когда Кирилл Кириллович и следователь начали искать отверстие, выходящее из канализационного люка, то заблудились в подвальном помещении. Минут сорок ушло на то, чтобы они, в конце концов, разобрались, где проходит стенка красного уголка с отверстием, по которому должны были протащить деньги. Кирилл Кириллович понимал, что это версия, а нужны конкретные факты. Когда они сообразили, в каком ряду перегородок подвала размещался люк, которым воспользовались грабители, то его нашли быстро. Болты люка были закручены крепко, смазаны и засыпаны цементной грязью и открыть их было нелегко. Решили вскрыть шкафчик слесаря и взять ключи. Домком подсказала, что лучший работник – Фёдор – у него и надо искать хорошие ключи. Вот тогда и вскрыли его шкаф, а номер на доме сразу покосился. Алёнка и Фёдор, увидев это, пустились в бега. “У страха глаза велики”, – гласит поговорка.
Когда в домоуправлении справились с болтами люка, вместо денег извлекли короткий кусочек троса, не разобрав его назначения.
Во время ограбления кассы Алёнка и Фёдор были почти всё время на виду, и фактически у них было алиби. Их причастность к ограблению можно было доказать только имея вещественные доказательства или совершенно случайно. Однако у них не выдержали нервы, они не хотели рисковать.
Когда запылала квартира в доме напротив домоуправления, домком закричала, что горит квартира Фёдора – слесаря, чей шкаф только что вскрыли. Для Кирилла Кирилловича этого было достаточно. Он тут же выдвинул версию о том, что за бухгалтерией, красным уголком и домоуправлением следили, и что этот Фёдор причастен к слежке и ограблению, и что у кого-то не выдержали нервы, и кто-то заметает следы. Значит, совместно с поисками денег нужно заняться Фёдором и его компаньонами. Пожарная машина прибыла быстро, но квартира успела прилично выгореть, прежде чем пожар потушили.
Полковник послал следователя в красный уголок посветить спичкой, чтобы убедиться, что это отверстие соединяет люк в красном уголке с люком в подвале. Наметили точное время, когда следователь должен зажечь спичку и внести её в отверстие. В результате они установили, что люки соединяются. Это было большим достижением, так как через это отверстие могли протащить и унести деньги. Когда Кирилл Кириллович узнал, что Фёдор работал на фабрике и по совместительству – в домоуправлении, то отослал директора фабрики за сотрудниками отдела кадров, невзирая на столь ранний час. Счёт пошёл на секунды. Оставив следователя составлять протокол осмотра, полковник кинулся на пожарище, прихватив домоуправа.
К этому времени пожар потушили. Надев противогаз и плащ-накидку, полковник приступил к осмотру сгоревшей квартиры. По версии пожарника пожар возник из-за халатного отношения хозяина к электрооборудованию.
– Тогда почему кровать с утюгом и плитка с вешалкой пострадали меньше, чем средняя часть комнаты? – спросил полковник у самоуверенного пожарника.
Пожарник задумался, теребя себя за подбородок.
– Похоже, был и третий источник пожара, – сделал заключение он.
– Похоже, или был? – и полковник распорядился: – Сегодня, в восемь ноль-ноль, подробный рапорт положить мне на стол.
В сгоревшей квартире полковник искал, не зная что, разгребая ещё тлевшие угли. И нашёл: трубку от пульверизатора, изогнутую Г-образным крючком, кое-какие бумаги и даже фотографии под прессом на окне, явно забытые, если хозяин сбежал. К тому же нашёл массу непонятных предметов и механизмов, обгоревших в огне.
Взяв в свидетели соседей и попросив у них сумку, Кирилл Кириллович сложил в неё всё найденное и передал соседу, записав его квартиру и предупредив, что тот несет ответственность за вещественные доказательства, а следователь сейчас придёт, составит протокол и опись найденного. От соседей же полковник узнал, что у Фёдора есть сарай в подвале. Пригласив домоуправа и двух мужиков с инструментом, полковник спустился в подвал. Чтобы открыть сарай, пришлось спилить замки. Простукав стены, полковник обнаружил пустоту, а затем и потайной сейф. В сейфе были только запасные детали, хотя пустого места оставалось много. Домком удивилась, увидев арсенал инструмента, вентилей, кранов, муфт, углов и воскликнула:
– Мы мучаемся из-за каждой детали, а тут – целый склад! Надо составить протокол на изъятие, тем более что я узнаю кое-что свое.
Полковник не спешил изымать:
– Пока нет хозяина, всё должно оставаться на месте. Принесите замки и всё опечатайте, – приказал он домкому.
Полковник уже попадал в такие ситуации, когда ловили, вроде вора, а оказался порядочный малый, который от изъятого не отказался и направил дело в суд. И тут квартиру могли поджечь другие. Тогда пострадает невиновный, тем более что пока против Фёдора никаких улик нет.
– С кем живёт Фёдор? – спросил полковник у домкома.
Та, надув губы, ответила:
– Надо в домовую книгу заглянуть.
Здесь вмешалась соседка и добавила:
– Я знаю Фёдора Фёдоровича Кныша давно. Нам в одно время выписывали ордера на квартиру. Ему дали отдельную квартиру из расчёта, что он должен жениться, а он почему-то не женился. И невеста была у него, хорошая девушка. Так и жил Фёдор один, то ли однолюб, то ли ещё какие причины, не знаю. Квартиры нам дали ещё до войны. В армию Фёдора не взяли – инвалид. Мужчина он видный, но честный.
Полковник улыбнулся, подумав: “Если видный, то почему должен быть нечестным”.
– Во время войны, – продолжала она. – Я потеряла кошелек с деньгами и карточками на хлеб. Так ведь принёс мне всё домой – он шёл следом и нашёл. А какой голод был! Потом я ему буханку выделила, так ведь не взял! Знаю, что голодный сидит, а не взял!
Кирилл Кириллович насторожился.
Другая соседка добавила:
– Я своему мужу меньше доверяю, чем Фёдору. Сломается кран, попрошу Фёдора починить и скажу, что на кухне ему оставлена еда. Так ведь не возьмёт! Я даже свой ключ запасной у него храню. Вот до чего честные люди бывают.
После этих разговоров Кирилл Кириллович сник, он то надеялся, что напал на след, но спросил:
– Он всё время один живет?
– Один-одинёшенек, правда, пять лет назад приехала к нему племянница, – сказала третья соседка. – Красивая девушка. Кулинарный техникум в Минусинске окончила и приехала. Устроилась в фабричную столовую, торты печёт. Девушка, видать, хорошая, спортсменка. Бегает – мужиков обставляет! А в Минусинске у Фёдора родная сестра живёт. Они в отпуск к ней всегда ездят.
– У него приятели или родственники бывают? – спросил полковник.
– Нет, ни друзей, ни родственников. Да его самого только на фабрике можно увидеть или вызов на ремонт оставить в домоуправлении. Домой он всегда приходит только спать, хотя и не пьёт.
– Ну, как племянница приехала, то он стал иногда появляться дома, – сказал сосед по лестничной площадке. – Фёдор, конечно, не то, что я, но и его тоже в профкоме разбирали. Правда, это было пять лет назад. К нему племянница приехала, а он на охоту отправился. Взял ружьишко. Сапоги я ему дал. И ушёл, и прогулял несколько дней. Потом поработал и опять на охоту удрал. Правда, после взбучки на профкоме на охоту ходит редко и ненадолго. Возможно, опять ушёл, а электроплитку не выключил или племянница учинила пожар.
– Нет, я его вчера видела, он обещал сегодня прокладку на кран поставить, – вмешалась старушка, – а он всегда свои обещания выполняет.
То, что услышал полковник, заставило его задуматься: “Что-то здесь не вяжется. Уж не допустил ли я ошибку в анализе первого ограбления кассы фабрики? То ограбление, с массовыми убийствами, гораздо серьезнее, чем вчерашнее. Но нет ли здесь какой-то связи? Надо всё рассматривать в целом. Согласно утверждениям бандитов “Шрама” и “Конюха”, наводчик получил свою сумму вознаграждения, оставшись для них неизвестным. Допустим, племянница участвовала в том ограблении. Но как она могла участвовать, если она оканчивала техникум и сдавала госэкзамены? Здесь тоже никак не сходится. Возможно, я пошёл не по тому пути. Тут на бухгалтерию выходить надо. Кассирша во время того ограбления болела, а на её месте оказалась другая, убитая. А вчера она по телефону болтала, однако за это её не посадишь. Какая-то связь и в этом есть. Но какая?”
Пришёл следователь и сообщил, что начальник отдела кадров приехал. Кирилл Кириллович поручил следователю составить протокол осмотра сгоревшей квартиры, а сам отправился в отдел кадров.
Фёдор на фабрике проработал, считай всю жизнь. Был и плотником, и слесарем. Награждался почётными грамотами и денежными премиями, однако в начальство не выбился. Образование три класса. С доски почета не снимали, хотя пять лет назад имел два-три прогула по три-четыре дня. Где прогулял, внятно тогда объяснить не смог – то ли на охоте был, то ли заблудился. “Если бы мотался за деньгами в район сбитого вертолёта, то, во-первых, придумал бы более убедительные аргументы, – подумал полковник, – а, во-вторых, сразу бы напоролся на засаду, там постороннего сразу бы засекли”.
Полковник вытащил блокнот и написал памятку на утро: сделать несколько звонков, узнать, не принимали ли в лесничестве на работу Кныша Фёдора Фёдоровича за последние пять лет.
– Почему такая старая фотография у Кныша? – спросил полковник у начальника отдела кадров. – Новой, что ли, нет?
– Так Фёдор работает с молодости у нас. Мы же документы не переделываем и фотографии дополнительно не собираем.
– А на доске почета?
– Там всегда новые, каждый год.
– Принесите со стенда, – попросил полковник.
– Мы его со стенда почета сняли за прогулы, а фотографии не храним. Нет у нас свежих фотографий вашего Фёдора.
– Почему нашего, а не вашего?
– Виноват, так получилось, – извинился начальник отдела кадров.
– А на племянницу Кныш дело можно посмотреть? – попросил полковник.
– Она в столовой работает, у них свой отдел кадров и медосмотр другой. У нас на неё документов нет, а пропуска заведующая столовой сама оформляет, мы только подписываем. Здесь всё законно, – подчеркнул начальник отдела кадров.
– В бюро пропусков на неё документы имеются? – спросил полковник.
Начальник отдела кадров набрал номер телефона и попросил принести документы на Кныш, которая работает в столовой. Через три минуты появился старший дежурный, тот самый рыжий парень, на которого рявкнул полковник. Он держал в руках бумаги. Вид у него был совсем не запуганный. Он не улыбался, однако и не боялся полковника. Это полковник сразу почувствовал.
На работников столовой в проходной имелось свое досье. Там более строгие правила: если работник столовой не проходил вовремя медосмотр, то проходная не пропускала его на фабрику. Поэтому досье было полное и содержательное, с фотографией. На Кирилла Кирилловича уставилась девочка седьмого или восьмого класса с косичками.
– У неё и на пропуске такая фотография?
– Конечно, – ответил дежурный проходной.
– Но на фотографии девочка седьмого класса!
– Значит, другой у неё тогда не было, а фотографии мы принимаем только одинаковые, – ответил рыжий дежурный и смутился, вспомнив, что пять лет назад документы у Алёнки принимал он сам, а чтобы не казаться бюрократом, принял эти фотографии, хотя сейчас она выглядела значительно старше и красивее.
– Но она же на этой фотографии похожа, – оправдывался дежурный.
Полковник просматривал документы и обратил внимание, что в личном листке дата выдачи диплома указана маем, то есть раньше срока.
– Почему она окончила техникум раньше на два месяца?
– Видите ли, товарищ полковник, – ответил рыжий парень. – Мне эта девушка сразу понравилась, хотя у меня с ней дружбы не получилось. Я часто приглашал Алёну танцевать и даже два раза проводил домой. Но она меня сразу отвергла. Она рассказывала, что техникум окончила досрочно. У них специальную экспериментальную группу сформировали и раньше срока организовали госэкзамены.
– А почему отвергла?
– Да она после техникума встретила парня и сразу влюбилась, – вздохнул дежурный.
– Так надо было отбить! – засмеялся полковник.
– Опоздал, она за него замуж выскочила, как только на нашей фабрике стала работать, – и дежурный ещё раз вздохнул.
– Но в карточке не указано, что она замужем, да и из последнего осмотра следует, что она девушка, – встревожено, заметил полковник, вторично просматривая копию медицинской карты. – Что, мужа в тюрьму прямо со свадьбы забрали?
– Нет, видать, лопух. Зарегистрировался и сразу уехал в институт поступать, аж в Алма-Ату. Везет же дуракам. И в таких влюбляются такие порядочные, как Алёнка, – продолжал дежурный, вздыхая.
– Как зовут этого лопуха? – воскликнул полковник и вскочив со стула.
– Свидетельство о браке видел, а вот как этого лопуха зовут, даже не обратил внимания, а она о нём больше ничего не говорила, да и прошло уже больше пяти лет, – уточнил дежурный.
Полковник оторопел на две-три секунды, а потом подскочил к парню и чмокнул его в небритую щёку.
– Ох, обрадовал ты меня! – воскликнул полковник. – Вот сюрприз преподнес, век не забуду! С меня причитается.
– Ладно, – ответил рыжий, вытирая щеку. – Я же не барышня!
Старший дежурный был озабочен, правильно ли он сделал, что всё рассказал об Алёнке.
– Значит, все-таки, они! – воскликнул полковник, ликуя.
С минуту он сидел как истукан, уставившись в угол и туго соображая. Затем он схватил трубку телефона и набрал номер.
– Мне дежурного отделения милиции вокзала!
Ему ответили. Он представился.
– Из города должны ускользнуть два опасных преступника. Возможно, воспользуются железной дорогой. Примите все меры для их задержания. Преступники могут быть вооружены и попытаются вывезти крупную сумму денег, – и Кирилл Кириллович сообщил приметы, но сведения о них были скудноваты, кроме чёрных усов Фёдора.
Через пять минут полковник звонил в аэропорт. В аэропорту проверили и сообщили, что Кнышы улетели в Тасеево. Багажа при себе не имели. В шесть утра самолёт приземлился в Тасеево. Теперь самолёт возвращается и в семь тридцать вернётся, тогда появится дополнительная информация.
Полковнику такое бегство Кнышей в глухомань показалось подозрительным. “Здесь, очевидно, какой-то подвох. А может быть, они отправили вместо себя других людей? Так иногда бывает, если в кассе туго с билетами. Возможно, под чужим именем вернутся назад”. На всякий случай он сообщил приметы и велел проверить пассажиров.
Кирилл Кириллович терялся в догадках. Ему оставалось только ждать возвращения самолета. Он вспомнил про фотографии, чудом, не сгоревшие в квартире Фёдора. Он достал их из папки и стал разглядывать. Фотографии брал аккуратно – на них могли сохраниться отпечатки пальцев. На старых бумагах и фотографиях отпечатки исчезают, размазываются, но он надеялся увидеть свежие снимки Фёдора и Алёны и предвкушал удовольствие. Но на фотографиях оказались посторонние люди. На одной из них он узнал заведующую загсом, та спускалась со ступенек загса. На другой было запечатлено административное здание фабрики. На следующей он увидел сильно увеличенный номер на стене дома и два штифта вместо четырех. Один штифт был помечен стрелкой, проведенной чернилами через всю фотографию. “Что значит номер дома со стрелкой? Надо будет обратить внимание на номер, когда выйду из проходной”, – подумал он. Ещё фотография – два сотрудника милиции беседуют с какой-то женщиной. И вдруг увидел себя – он шёл вдоль пассажирских вагонов, опустив голову. По галстуку он определил, что этой фотографии несколько лет. Затем увидел себя с Ларисой Васильевной. Фотография была сделана после того, как он проводил семью на отдых в Алма-Ату. Они с Ларисой выходили из гастронома, она держала бутылку шампанского и о чем-то беседовала с ним. Криминала здесь не было. Его жена, Надежда, тогда была ещё жива, и сама посоветовала пригласить Ларису пожить с ним, пока её не будет дома. Жена позвонила Ларисе и рассказала о том, что любит и чего не любит её муж. Лариса была его второй женщиной. У жены была очень сложная операция, стоял вопрос жить или не жить. Если жить – то не быть женщиной. И они решили, что надо жить. А в благодарность за это или от большой любви к нему жена и сосватала Ларису в любовницы с расчётом, что после её смерти, которая не за горами, Лариса займет почетное место жены начальника милиции.
Кирилл Кириллович, рассматривая фотографии, понял, что с ним кто-то затеял игру, как кошка с мышкой, предоставив ему роль мышки. Он понял, что враг коварен, умён и хитёр. До его сознания дошло, что случай ограбления кассы с крысами войдет в историю криминалистики и будет изучаться в школах милиции, как оригинальный, почти анекдотичный. И его имя войдет в учебники, как имя сыщика, раскрывшего преступление. Но для этого надо найти воров, деньги и добиться от них признания вины. А ему очень хотелось, чтобы его имя попало на страницы учебного пособия. Если фотографии попали к нему не случайно, то ему кто-то хочет сделать фигуру из трех пальцев. На последней фотографии он и увидел фигу, которую показывала красивая женская рука. “Итак, мне бросила вызов Алёнка отроду двадцати двух лет, – подумал он. – За что?  За смерть отца, которого я не убивал. Если бы не было Виктора с его сферой защиты, то её отец пробил бы из пулемёта корпус вертолёта, и пули бы прошли через мое тело”. Кирилл Кириллович даже представил, как пули прошили тело вдоль позвоночника, и его прошиб озноб. Настроение сразу испортилось, и сложившуюся обстановку он оценил не в свою пользу. Действительно, чистая случайность, когда ему в голову пришла мысль, что воры превратились в гномиков и, прихватив деньги, вылезли через отверстия в вентиляционной решетке. А если бы такой случайной мысли у него не возникло, то он долго топтался бы на одном месте. “Что ещё приготовила мне эта милая Алёнка с косичками, окончившая кулинарный техникум с оценками “отлично”? – думал он.
Позвонили из аэропорта и сообщили, что в Дзержинском вышло не трое, а пятеро. Поскольку до Тасеево пассажиров не было и портилась погода, то самолёт сразу взлетел. Пассажиров, вышедших раньше времени, не стали ждать. Транзитным пассажирам заранее объявили, что самолёт сразу вылетает по метеоусловиям.
Из Тасеево самолёт был недогружен, поэтому пятерых пассажиров взяли без регистрации до города Долгий Мост. Среди не зарегистрированных пассажиров были трое мужчин, и все с усами, и две молодые девушки. Летчики просили передать, чтобы в следующий раз полковник сообщал заранее о своих беглецах. А сейчас самолёт вылетел на юг, в посёлок Гутара. Повёз почтовый груз и пятерых пассажиров. Кнышей среди пассажирок и усатых пассажиров не обнаружено.
И опять на душе Кирилла Кирилловича стало пусто, желваки заходили на скулах.
Когда полковник вышел из проходной, посмотрел на номер дома, который болтался на одной шпильке и висел боком. Когда он приехал сюда, то номер висел прямо, как на фотографии. Это он хорошо помнил. “Значит, люк и шкаф Фёдора были соединены со шпилькой номера. Если люк или шкаф откроет непосвященный человек, то номер-сигнал предупредит об этом Фёдора и его сообщников, – размышлял полковник. – Ловко придумано”. Кирилл Кириллович тут же приказал принести лестницу и сам залез на неё. Он внимательно осмотрел сквозное отверстие в стене и, вставив спичку, поправил номер. “Если есть сообщники, которые знают о секрете с номером, – подумал он, – то теперь не узнают, что явка провалена, и попадутся. Надо будет дать команду – устроить засаду”. Он посмотрел на окна дома Фёдора, но ничего не увидел, кроме дыма, валившего из разбитого окна. Он вдруг почувствовал, что голова у него стала дергаться, как при нервном тике. “Надо срочно отдохнуть”, – решил он.
На работе дежурный подал ему рапорт пожарного. Просмотреть рапорт у полковника не было сил. Кирилл Кириллович сразу засел за составление телефонограммы по Красноярскому краю и железной дороге Московского и Иркутского направлений, в которых сообщалось, что разыскиваются Кныши, и даны их приметы. Через пять минут заработал телефонист, отправляя текст телефонограмм в нужные пункты.
Отменив все совещания и встречи, Кирилл Кириллович поехал домой, отдыхать. Но не успел он лечь, как зазвонил телефон. Срочное сообщение из лесничества – на должность лесника-объездчика в лесное хозяйство пять лет назад был принят Кныш Фёдор Фёдорович, который имел пропуск в охраняемые места, где упал вертолёт. Лесник проработал несколько дней и исчез. За короткий срок работы он успел получить замечание за посещение в не установленное время лесных массивов, находящихся под контролем органов милиции. Кирилл Кириллович принял сообщение без комментариев и вопросов. Он отключил телефон, лёг в постель и сразу уснул.

7.
Раймонда вошла в кассовый зал и взяла билет до Казани на первый же поезд в плацкартном вагоне. В буфете она взяла вкусно пахнущие пирожки, выполнив обещание, данное Виктору, зашла в зал ожидания и села перекусить. Напротив сидел молодой офицер, он провожал сестру. Из разговора она поняла, что у них поезд ещё нескоро.
– Знаешь, ты посиди, а я поброжу по перрону, загляну в магазины. Надо купить маме подарок, скажу, что от тебя.
Офицер кивнул и продолжал сидеть, уткнувшись в газету. Сестра отошла.
“Надо бы и о гардеробе позаботиться, – подумала Раймонда. – Не годиться в одном платье всё время ходить”. В это время объявили посадку на её поезд. Неожиданно ей пришла в голову идея, и она решила попробовать:
– Товарищ лейтенант, а вы не знаете, когда будет поезд на Иркутск? Я смотрела, смотрела в расписание и ничего не поняла. Боюсь, не услышу диктора, когда объявят посадку.
Лейтенант посмотрел на часы, потом на неё. Он, очевидно, решил с ней познакомиться, но вначале выяснить, когда будет её поезд на Иркутск.
– Я сейчас разберусь, приглядите за чемоданчиком сестры, – и он вышел.
Раймонда положила свои недоеденные пирожки на его место, взяла чемоданчик и вышла вслед за ним. В вагоне она заняла верхнюю полку, засунув чемоданчик под нижнюю, и стала следить за вокзалом, спрятавшись за шторку. На перрон выскочил лейтенант, пробежал вдоль вагонов, заглядывая в окна. Затем он заскочил в вокзал, и больше она его не видела. Пассажиры шумно занимали места, и вскоре поезд “Новосибирск – Казань – Москва” отправился.
Пассажиры сели поужинать, Раймонда слезла с полки, взяла чемоданчик и зашла в туалет. Рассортировав вещи, развесила их на крючках по степени важности. В чемоданчике она обнаружила паспорт, диплом об окончании университета по специальности инженер-физик и конспекты. Новой одежды было немного. Размер одежды подходил ей, но платья были широковаты. Старые вещи и бельё она выбросила в окно и хотела туда же отправить конспекты, но решила пока этого не делать. Конспекты положила в сумку, туда же сунула косметические принадлежности, паспорт и диплом. Для одежды сделала пакет из серого платья. Свою верхнюю одежду сняла и тоже выбросила в окно, надела халатик и тапочки. Чемодан зашвырнула через окно как можно дальше. Привела себя в порядок и вышла в коридор. Не заметив ничего подозрительного, уложила вещи на полку и улеглась. Внимательно изучила паспорт Смирновой Аллы Семёновны, которая оказалась на год старше её. В паспорте стоял штамп выписки из Новосибирска, штамп регистрации брака отсутствовал. Фотография Аллы была старая, замызганная. Раймонда рассудила, что если аккуратно подрисовать на фотографии глаза, то она может сойти за Смирнову.
На следующий день Раймонда заметила молодого парня. Она подмигнула ему, и парень не мог оторвать глаз от неё. Они разговорились. Оказалось, что парень тоже едет в Казань. Он служит в Казани и возвращается в свою часть после отпуска. Раймонда пожаловалась, что её после университета по распределению направили в Тюменскую область, а родители живут около Казани, и ей очень хотелось бы переселиться в Казань, а как это сделать, она не знает. Алексей, так звали парня, посоветовал ей в Казани выйти замуж за офицера. Тогда это стопроцентная гарантия остаться в Казани.
– Да, но я не знаю ни одного холостого офицера в Казани.
– Это несложно, – заметил Алексей, – например, я холостой.
– Вы согласны жениться на мне? – спросила она и попыталась покраснеть, что у неё получилось.
Через час они были уже женихом и невестой. Она пригласила его в вагон-ресторан, однако он отказывался, сознавшись, что на мели. Она сказала, что деньги у неё есть, родители богатенькие, снабжают. Парень повеселел.
В Казани в паспорте Смирновой Раймона аккуратно навела ретушь на глаза, и фотография Аллы стала похожа на неё. Они отправились в часть для получения разрешения зарегистрироваться в загсе. Получив разрешение в части, Алексей и Раймона отправились в загс, но там заявили, что нужна прописка хотя бы одного из них. Оказалось, что Алексей прикомандирован из Перми к части и их гражданский брак не состоялся. Алексей и Раймонда расстроились. Алексей успел занять у друзей солидную сумму для покупки золотых колец и заказа банкета. Деньги положил будущей жене в сумочку.
Раймонда рассчитывала поменять через фиктивный брак фамилию Смирновой на Филиппову и заменить паспорт с фотографией, однако получилась осечка.
– Придётся ехать в Пермь, – предложил он.
Они стояли на остановке, дожидаясь автобуса до части. Раймонда вспомнила, что свадебные деньги у неё в сумочке, и решила сбежать.
– Привет твоей маме! – крикнула она, заскочив в первый попавшийся автобус.
Алексей стоял в недоумении, провожая автобус глазами. Он  рассчитывал на серьезный брак, а не на фиктивный, как она.
Раймонда поехала к родителям, предварительно захватив вещи из камеры хранения вокзала. С вокзала она отправила два письма своему мужу – Виктору. Одно на его адрес, другое, заказное, на главпочтамт.
                ______   _   ______

Старенькие родители Раймонды гладили дочку по волосам и плакали, и ей их было жалко. Она дала в качестве подарка приличную, по их меркам, сумму денег. А на следующий день она сидела с подружкой в сельсовете. Поговорив о том сем, та познакомила Раймонду с паспортисткой. Раймонда сразу же сказала паспортистке, что ей надо заменить паспорт и фамилию в связи с вступлением в брак в Новосибирске. При этом она хотела бы оставить девичью фамилию, но заменить фамилию Оболдихвину, как значилось в паспорте, на Оболдину, вроде по ошибке. За это она предложила кругленькую сумму.
– Зачем это тебе? – поинтересовалась паспортистка.
– Я сбежала от мужа, – ответила Раймонда. – Он будет искать, подаст в розыск, а я не хочу к нему возвращаться.
Паспортистка сообразила, что Раймонда оставила “с носом” мужа и заметает следы и ей, очевидно, не нужно, чтобы в картотеке Всесоюзной справочной Москвы появилась её новая фамилия. Паспортистка понимала, что это незаконно, но деньги ей сейчас очень пригодились бы для свадьбы сына, и, подумав, она согласилась:
– Давай сделаем так, я заменю тебе паспорт в связи с браком, а фамилию во всех документах поставлю девичью. В паспорте же я допущу ошибку и твою фамилию исправлю на Оболдину. Затем выпишу тебя, как уехавшую в неизвестном направлении. Ну, конечно, не за так, а за это, – и она глазами указала на деньги. – А в картотеку справочной Москвы я отправлю сообщение, что Оболдихвина изменила фамилию и место жительства.
– Хорошо, – и Раймонда попросила: – В графе “национальность” вместо нерусская поставьте русская.
Паспортистка удивленно стала разглядывать запись в паспорте, скривив губы и узнав свой почерк. Эту запись когда-то сделала она и по неопытности записала Раймонду нерусской.
– Конечно, здесь ошибка, национальности нерусская не существует. Я это исправлю.
Раймонда положила руку на деньги, дав понять, что это в обмен на паспорт. Через тридцать минут Раймонда вышла из паспортного отдела с новым паспортом и фамилией, хотя финансов в её кармане значительно поубавилось.
Пробыв двое суток с родителями, Раймонда решила съездить в Москву, как говорила её мать, “разогнать тоску”. Встречаться с Алексеем Раймонда не собиралась, считая, что парней для фиктивного брака она всегда найдёт.

8.
С опущенной головой Виктор шёл домой, пиная коробок от спичек. А рядом с ним ехала “Чайка” с затемненными окнами, и тот, кто в ней сидел, следил за ним. Он остановился, не доходя до перекрестка, пропуская поток автомашин, и “Чайка” встала перед ним так, что можно было до капота дотянуться рукой. Он хотел перейти улицу, но “Чайка” качнулась, как будто играя с ним, не давая пройти. Тогда он, махнув рукой, пошёл к переходу, и “Чайка” поехала следом. “Что за приведение? Вот привязалась, как муха”, – подумал он.
Поток автомашин прошёл, и Виктор вприпрыжку перебежал на другую сторону, прямо в сквер. И “Чайка” устремилась за ним, сминая и ломая кустарник. Виктор встал, и она встала, сияя своей чистотой. “Что за напасть такая”, – подумал он и в два прыжка убежал за клумбу цветов, встав за ней. И “Чайка” опять, смяв цветы, остановилась. Словно просилась, чтобы он погладил её серебристый нос. Он не выдержал, покачав головой и покрутив пальцем у виска, уставился в непрозрачное лобовое стекло. Не выдержав и махнув рукой, он пошёл по аллее, не обращая внимания на машину. “Вот привязался какой-то псих, – подумал он. – А почему псих? Может, это женщина сидит за рулём”. Виктор шагал, обходя клумбы, и “Чайка” ехала следом. Он шёл домой, и она неотступно следовала за ним. Около дома он встретил мать – она гуляла с внучатами.
– Побудь с детьми, я сбегаю подогрею кашу, – попросила мать.
Виктор гулял с детворой по улице, а его сопровождал “лимузин”. Затем они зашли в дом, не пригласив “Чайку” в гости. “Чайка” одиноко стояла на улице, а Виктор наблюдал в окно. Постояв, “Чайка” уехала.
На следующий день Виктор присутствовал на защите дипломов друзей, и опять всё повторилось – у проходной стояла та же самая “Чайка”. Он пошёл по обочине дороги, а следом ехала “Чайка”, шурша мотором. Виктор дошёл до трамвайной остановки – “Чайка” остановилась в сторонке. Подошёл трамвай, и он вскочил в него, уставившись в заднее стекло – за ним опять следовала “Чайка”. Доехав до дома, он соскочил с подножки и зашагал в переулок. “Чайка” ехала рядом. У калитки он встал, и она встала. Он попросил рукой, чтобы его подождали минуту, и скрылся, забежав в подвал, принес яблок, груш и, положив их в углубление на капоте и помахав рукой, убежал домой.
“Чайка”, постояв с минуту, плавно отъехала, увозя его дар с собой. Но на следующий день “Чайка” почему-то не провожала его домой.
Придя домой после защиты друзей, Виктор увидел на столе запечатанное письмо. На конверте стояли его реквизиты. Он вскрыл конверт и прочитал: “Зайди на почтамт, до востребования”. “Странно”, – подумал он, обратив внимание, что на конверте нет обратного адреса.
– Мама! – закричал он. – Где мой паспорт?
– Там, где и все остальные, – донеслось с кухни.
– Моего здесь нет, – закричал он, во второй раз, просматривая шифоньер.
Мать подошла и, бросив на сына недовольный взгляд, пробурчала:
– Вечно ничего не можешь найти.
Она просмотрела всю полку шифоньера, но паспорт сына как сквозь землю провалился, и она теперь в этом убедилась.
– Посмотри у себя, где-нибудь лежит. В сумке или в столе.
Виктор перебрал всё и снова закричал:
– Его нигде нет!
Вдруг она вспомнила, что три дня тому назад она показывала все паспорта и метрики пожилому мужчине. Мужчина выглядел солидно, в кожаной куртке, с большими чёрными усами и с папкой в руке. Он показал свое удостоверение, чего обычно не делают, но она в него даже не взглянула. А мужчина тогда сказал: “Предъявите, пожалуйста, паспорта и домовую книжку”. Он проверил домовую книжку, сличив её с паспортами, и спросил: “Почему ваш сын Виктор прописался позже всех остальных?” Она ответила, что он оставался в Сибири, ему надо было окончить десятый класс там, так как он не знал казахский язык. “Сын женат или невесту завёл?” – полюбопытствовал проверяющий. Но она возразила: “Что вы! Женат! И невесты нет. У него даже девушки нет”. “Ну уж так и нет, у холостого парня и девушки нет?” – улыбнулся мужчина, лукаво подмигнув. А она ответила: “Он, правда, вспоминает какую-то девушку из Сибири. Всё о ней намекает. Её имя на “А” начинается. Я, правда, её имя не слышала от него, он просто говорит: “Моя А...” Проверяющий спросил: “Почему он дважды записан в домовой книжке, что, паспорт менял?” Она ответила: “Да, менял, но по вине милиции. У них там собачка Витин паспорт пожевала, который лежал для прописки в кабинете паспортного стола. Вот и пришлось им самим менять ему паспорт, и штраф мы не платили, ведь нашей вины здесь не было”. “Это хорошо!” – сказал мужчина, улыбаясь, а потом, роясь в своей папке, попросил: “Вы не дадите стаканчик воды, а то целый день бегаешь, как собака”. Она повернулась, чтобы набрать в стакан воды и тут же обернулась, так как была подозрительная и постороннего из  виду не  выпускала: “Мало ли что, хоть и солидный”.
– Но моего паспорта нигде нет, он же не иголка, – опять зашумел Виктор, перебрасывая вещи с места на место.
“Не мог ли тот гражданин паспорт сына прихватить?” – мелькнула догадка у матери. Она знала случаи, когда похищали паспорта, а потом по ним брали на прокат холодильники или стиральные машины и исчезали с ними. От такой мысли у неё даже похолодело внутри. “А с другой стороны, зачем пожилому мужчине паспорт подростка, он бы взял паспорт мужа, было бы проще”, – подумала она, направляясь в свою спальню, чтобы ещё раз убедиться, на месте ли паспорт мужа. Хотя она несколько минут назад держала его в руках, но лучше лишний раз убедиться. Всё цело, а паспорт сына исчез.
У Виктора мелькнула мысль: “Не вызывают ли меня на главпочтамт по поводу пропавшего паспорта? Возможно, я его где-то потерял, а кто-то нашёл и бросил в почтовый ящик, чтобы не иметь дело с милицией. А то объясняй, где нашёл, при каких обстоятельствах, кто видел, а если не видел, то почему”. По справочнику он нашёл номер телефона отдела “До востребования” главпочтамта и позвонил. Ему ответили, что без паспорта письмо не выдадут ни по профсоюзному билету, ни по водительскому удостоверению. Если паспорт находится на обмене или прописке, то пусть он возьмет справку у домкома, что живёт по такому-то адресу и что он именно тот, за кого себя выдает. По такой справке – пожалуйста, – ответили ему и положили трубку.
“Вот ещё морока! Возьми справку о том, что он именно тот, за кого себя выдает”, – повторил он и решил: “Завтра зайду на главпочту и покажу профсоюзный билет и водительские права. Если мой паспорт там, то всё разрешится само собой”.
На следующий день он так и сделал: сунул в окошечко свой профсоюзный билет. На выдаче корреспонденции сидела приятной наружности казашка. “Недавно замужем”, – подумал он, увидев на руке обручальное кольцо.
– Взгляните, пожалуйста, что у меня там? – спросил он, держа профсоюзный билет на вытянутой руке и подставив к окошечку улыбающуюся физиономию.
Казашка взяла профсоюзный билет, затем взглянула на его физиономию и подумала: “А он ничего”, – и решила посмотреть, что пришло парню, а главное – как его зовут. Она порылась в ячейке и достала толстый конверт. Письмо было адресовано ему. Она задумалась, но только на миг. Вместо обратного адреса значилось: “Твоя Раймондочка”. Казашку тоже звали Раймондой. И тогда она подумала: “Не заделал ли этот симпатичный парень той Раймондочке, что указана вместо обратного адреса, ребёночка?” А Виктор думал: “Казашки тоже бывают симпатичные”. Он вспомнил проводницу Раймонду и подумал: “Хоть какую-то весточку могла бы прислать, проматывая мои деньги”.
Казашка вложила в профсоюзный билет конверт, подала его и закричала:
– Следующий!
Виктор отступил назад, пропуская к окошку пожилую блондинку. Увидев на конверте отправителя, он побледнел – ему стало не по себе. Он прислонился к столбу напротив окошка. Блондинка никак не могла разобраться в сумочке, нервно ища паспорт, и с трудом извлекла его. А казашка, продолжая разглядывать Виктора, подумала о блондинке: “Вот старая, не могла вытащить заранее паспорт”.
Виктор распечатал письмо и прочитал: “Мой милый муженёк! Это я, любящая тебя Раймонда. Извини, что так получилось, иначе было нельзя. Прости, при встрече накажешь!”
У Виктора потемнело в глазах, закружилась голова, и он подумал: “Этого мне ещё не хватало, я холостой, и паспорт у меня чистый”.
– Вам плохо? – спросила громко блондинка, отойдя от окошка с паспортом и кучей корреспонденции в руке.
– Пока нет, но скоро будет, – ответил он.
– Простите! Что скоро будет? – не поняла блондинка.
Но зато поняла казашка, выглядывая из окошка: “Надо же, как я его сразу раскусила, ему скоро преподнесёт ребёночка Раймондочка”. На этот счёт она была уверена и закричала:
– Следующий!
Виктор вышел на улицу и присел на скамейку, решив повнимательнее изучить послание. Он перелистал листы: вверху было написано по-русски: “Тёте”, а дальше – на непонятном ему языке. Ему было адресована одна страница, а две другие – тёте. Просматривая начало листа, предназначенного ему, он углубился в чтение: “Обо мне не беспокойся. Я хочу сразу расставить все точки над “i”. Я втюрилась в тебя с первого взгляда. Извини, что так получилось. Однако хочу тебя сразу предупредить, что если ты мне изменишь, то пострадает та потаскушка, на которую ты глаз положишь, затем ты и я. Зарежу и сама зарежусь. Клянусь!!! Но это не главное. Я взяла у тебя взаймы деньги, а поскольку ты сейчас поступаешь учиться в аспирантуру и тебе нужны деньги на книги, то я предлагаю следующее: пройди от почты на улицу Пастера, садись на четвёртый трамвай и езжай вверх до конца. На последней остановке сойдешь и пойдешь по ходу трамвая вперед. Пройдёшь ровно три квартала, повернёшь направо и в третьем доме от угла, точнее справа, будет маленькая развалюха с покосившимися окнами. Там живёт моя тётя. Сейчас она дома, отдыхает от поездки. Можешь сразу к ней поехать, прямо сейчас. Если её не будет, то подожди, она могла отойти в магазин и скоро вернётся”.
У Виктора по спине побежали мурашки. Он осмотрелся – ему показалось, что Раймонда где-то рядом. Однако всё было спокойно, на него никто не обращал внимания. Он продолжил читать: “Зайдешь, постучи вначале, она это любит, когда стучат. Отдашь ей мое письмо, которое я написала по-уйгурски, тебе  незачем знать наши секреты. Письмо читать тётя уйдёт в другую комнату, она не любит, когда на неё смотрят, как она читает по слогам. Подойдешь к окну и слева, под подоконником, нажмёшь на три кнопки-гвоздики, начиная с верхней. Дави сильнее. Услышишь легкий щелчок. Подними подоконник. Если с первого раза не получится, повтори. Подняв подоконник, возьми пакет, подоконник отпусти на место и прижми. В пакете – деньги, три тысячи в крупной купюре, их возьми себе, это мой долг тебе и на учёбу в аспирантуре. Так что деньги вперёд. А как же? Ты учишься, я работаю. Ты мой муж, а я твоя жена. Я обязана тебя содержать. Выдели кругленькую сумму детишкам на молочишко и на белье, не забудь и подарок няне, то есть нашей маме. Твои дети – мои дети. Я о них тоже побеспокоюсь. На оставшуюся сумму можешь купить себе подарок ко дню рождения. Время до дня рождения у тебя пока есть. И сразу, сейчас поздравляю тебя с днём рождения! Потом, очевидно, не будет возможности. Смотри, проститутку себе не заведи, а то зарежу. С девушками не дружи и не якшайся, я этого не потерплю и им язык отрежу.
Теперь о себе. Буду лечиться у профессора-психиатра. Так что своей любовью заниматься больше не буду, это я тебе гарантирую, будем заниматься только твоей, как все. У меня, кроме тебя, никого нет и не будет.
                Твоя Раймонда.
Р.S. В пакете останется порядка семисот рублей, отдашь их тёте. Смотри, не обмани. Себе возьмешь ровно три тысячи, деньги не краденные, и за них меня уже не ищут.
                Люблю тебя, твоя Раймонда.
Р.S. Тётя передаст тебе мои вещи, кинжал и кубки, сохрани их у себя.
                Любящая тебя Раймонда”.

Виктор глубоко вздохнул, потом перечитал письмо ещё два раза и подумал: “Придется ехать прямо сейчас, долг-то надо забрать, да и гонорар тоже, пока дают, тем более что деньги-то не краденные, и за них её уж не ищет”.
Мыслей насчёт Раймонды у него не было никаких, он не хотел ничего о ней знать и думать. У него было такое состояние, когда не хочется ни о чем думать, а всё делаешь автоматически. И он пошагал на улицу Пастера. Тётю Раймонды нашёл без труда. Она была дома, но стучать в дверь ему не пришлось, так как она вышла, увидев его в окно. Они узнали друг друга и заулыбались.
– Ой! Неужели вы муж Раймонды? Как у вас так получилось, шельмецы? Раймонда мне звонила на работу и сказала, что вы её муж и у вас будет для меня письмо. Она дала мне ваш телефон и просила выяснить всё о вас. Я всё выяснила, была у вашей соседки, познакомилась с вашей мамой, когда она детей на прогулку водила. Долго разговаривали, она мне всё о вас рассказала. Потом Раймонда опять звонила мне на работу, и я ей всё пересказала.
Помолчав, она спросила:
– Где письмо?
– Может, в дом войдем, я бы от чая не отказался, пить что-то хочется, – сказал Виктор, ему действительно хотелось пить и есть.
– Ой, что это мы здесь стоим, я вас не только чаем напою, но и накормлю.
Ситуация оказалась не такой, как описала Раймонда. Письмо было написано загадочно, а вышло всё проще. “Здесь Раймонда проиграла?” – отметил он.
Тётя поставила чайник и поджарила яичницу. Через пять минут Виктор сидел у окна, уплетая яичницу с хлебом.
– Ну, где же письмо?
– А, сейчас, я и забыл, – и он достал конверт.
Тётя сразу же ушла читать его в соседнюю комнату. “Здесь Раймонда выиграла, значит, пока ничья”, – отметил он про себя.
Он нащупал три гвоздика и надавил их, как рекомендовала Раймонда. Что-то щёлкнуло, и небольшая часть подоконника подпрыгнула. Виктор приподнял крышку, она оказалась на петлях и открывалась, как сундучок. В небольшом углублении лежал пакет, перевязанный тесемкой. Он взял его и осмотрел тайник. “Надо у себя такой же сделать”, – подумал он и моментально разобрался в принципе действия механизма запора. Закрыв крышку, он развернул пакет с деньгами. Тридцать купюр оказалось по сто рублей, остальные некрупные, и даже мелочь. Конверт был сырой. “Очевидно, тётя поливала цветы и налила лишнее”. Он отложил свои три тысячи рублей во внутренний карман, а остальные деньги оставил в пакете и положил его на стол, спрятав тесёмку в карман. Закусив и выпив чаю, он почувствовал себя увереннее, мозги заработали чётче.
Тётя долго читала, всхлипывала и наконец вышла.
– У Раймонды, оказывается в Алма-Ате были большие неприятности, её подставили, поэтому она и была вынуждена скрыться, – и тётя взглянула на него. – Она поменяла фамилию. Хотя ты это прекрасно знаешь, что я тебе рассказываю.
Она пошла в комнату и собрала вещи Раймонды. Получился целый чемодан, она аккуратно положила в него серебряные ложечки, оригинальной формы кружечку. Показала Виктору красивый кинжал с гравировкой, пояснив, что Раймонде его подарили, и развернула документ, в котором говорилось, что Оболдихвина Раймонда награждена именным кинжалом за победу в соревнованиях по дзюдо, проходивших в Японии.
– Она была в Японии! – вырвалось у Виктора, а про себя подумал: “Не фальшивка ли это”.
На документе стояло несколько печатей, в том числе и сургучная, специальная. Документ был написан на трех языках: непонятными иероглифами, на русском и английском.
– Забирай приданое жены, – сказала тётя, вздохнув.
Виктор приподнял чемодан. Он оказался такой тяжёлый, что непонятно было, как тётя его сюда донесла.
– Тут что, золото? – спросил он.
– Есть и золото, и спортивные кубки. Их нельзя продавать, это реликвии.
Она стала рассказывать о Раймонде, какой вначале она была забитой девчонкой и какой спортсменкой стала потом.
– Правда, она несильная, а просто ловкая. Жалей её, она однолюб.
От таких новостей у Виктора чуть не поехала крыша.
– Ты посиди, а я схожу за соседом – у него мотоцикл с коляской, он подбросит. Думаю, не откажет.
– Это вам, здесь деньги, Раймонда просила передать.
Тётя взяла пакет и развернула его.
– О, Аллах! Как много! Да мне на ремонт дома хватит да ещё и останется.
Настроение у неё резко поднялось, она сунула пакет в буфет и вышла. Виктор непроизвольно заглянул в чемодан, но сверху лежало ажурное нижнее белье, поэтому он прикрыл крышку.
Минут через десять вернулась тётя с невысоким пожилым казахом. Тот ревел, приговаривая:
– О, Раймондочка, зачем ты меня бросила, жена дала мне развод, а зачем он теперь нужен.
Он перестал плакать, посмотрел на Виктора и сказал:
– Значит, так Аллах хотел, а с Аллахом не спорят.
Он защёлкнул чемодан и взревел:
– О, Аллах! Ай, да Аллах!
Затем он схватил чемодан и поволок его на улицу. Тем временем тётя заскочила в комнату и вынесла оттуда мешок, из которого выглядывали теплые вещи Раймонды.
– Пойдем, пойдем, пока он добрый. Он быстро тебя довезёт, дорогу он знает, я сказала ему адрес, только ты сиди и молчи, как будто глухой.
Но казах не проявлял агрессии, все дорогу молчал, а перед домом сказал:
– Ну, чем ты лучше меня, аспирантик?
Казах подрулил точно к дому, остановился у калитки, не выключая мотора, схватил чемодан и мешок и донес их до крыльца.
– Она хорошенькая, ты люби её, хотя она и со странностями.
Он лихо развернул свою трехколесную тачку и погнал по дороге назад. Виктор взял вещи и занёс их в дом. Он понял, что всё это всерьёз и надолго.

9.
Раймонда ехала в Москву. Она имела два паспорта, один – на имя Оболдиной Раймонды, второй – на имя Смирновой Аллы Семёновны, диплом инженера-физика и свидетельство о браке с Витей.
Раймонда окончила четыре класса и толком не представляла, что такое физика и с чем её “подают к столу”.
А в прокуратуре Новосибирской железной дороги готовился материал для Всесоюзного розыска о том, что паспорт и диплом инженера-физика Смирновой Аллы Семёновны украдены. Материалом на розыск послужило заявление Смирновых, поступившее несколькими днями раньше.
Дело было так. Лейтенант Смирнов Валерий Семёнович, прикомандированный к розыскному отделу милиции этой же дороги как практикант, с пеной у рта доказывал и рассказывал, как всё было.
– Я отлучился всего на четыре минуты, а её и след простыл, и чемоданчика сестры тоже.
Капитан розыска внимательно слушал его, не перебивая, дав выплеснуть всю злобу, которая накопилась у лейтенанта. Когда лейтенант закончил и больше не собирался уже ничего добавить, капитан розыскного отдела милиции сказал:
– Расскажите, лейтенант Смирнов, как было дело?
– Так я же только что вам рассказал! – возмущенно воскликнул Валера, а про себя подумал: “Вот дуб, а ещё капитан, возможно, завтра будет моим наставником”.
– А мы не на базаре! И считайте, что практика у вас началась, – капитан рассматривал приписное свидетельство на практику.
Лейтенант опешил, но здесь вмешалась его сестра Алла, её это касалось, ведь диплом с паспортом и вещами были её. Она спокойно сказала:
– Дело было так!
Однако её перебил капитан:
– Напишите заявление на имя подполковника Седова, что у вас украли багаж. Затем укажите, что конкретно было в багаже. Садитесь за столик, вон туда в уголок, возьмите чистый лист бумаги и ручку и подробно, без эмоций, напишите.
– А вы расскажите, что было на самом деле, – обратился капитан к лейтенанту. – И, пожалуйста, без эмоций. Где вы сидели? Что делали? Кто видел вас и кого видели вы? Кто напротив подсел, возраст, в чём одета, прическа, какие глаза, особые приметы? Что она делала? Сколько было у неё пирожков вначале и сколько осталось потом, когда вы пришли? Главное, кто видел, что она взяла чемоданчик вашей сестры?
Капитан понимал, что перед ним практикант, которого надо сразу “брать за рога”. Хотя по закону лейтенант этого делать не должен. Он – заинтересованное лицо, ведь исчезли вещи сестры, а главное – диплом.
– Нет свидетелей, нет дела. Запомните раз и навсегда, – продолжал учить капитан. – Мы объявим розыск, сообщим приметы, поймаем её, а окажется, что она захотела в туалет и убежала туда. Пришла, а вас и след простыл, вместе с чемоданчиком. Чемоданчик могла взять сестра или вы, скажет она. Она взяла свои пирожки и пошла доедать. Когда вы вторично прибежали, пирожков ведь на том месте уже не было и там сидел другой мужчина. Так?
– Так, – подтвердил лейтенант, уже совершенно неуверенный в том, что эта девушка взяла их чемоданчик.
– Может, девушка взяла чемоданчик и побежала вас догонять, услышав голос диктора и решив, что это её поезд. А может, она и не брала чемоданчик, а положила свои пирожки рядом, бросилась вас догонять, чтобы помочь, и побежала к главному табло, а вы – к расписанию за углом в коридорчике. Она ведь могла не знать, что рядом есть расписание. А чемоданчик взял кто-то другой. Предположим, мы задержали, как вы предполагаете, девушку-воровку с азиатской наружностью. А она чемоданчик не брала и к вам в охранники не нанималась. Поезд в это время у неё уйдёт и купейность на билете пропадет, даже с нашей справкой. Тогда кто будет платить неустойку по билету, да ещё, возможно, на работу опоздает. Вы не при чём, а из моей капитанской зарплаты высчитают. А пока сестра пишет заявление, сходили бы да допросили. Нет, – поправился он, – спросили бы пассажиров, которые там сидят, кто и что видел. И в протокольчик их записали. Вот вам и первое задание, самостоятельное и настоящее. Поздравляю! – капитан протянул лейтенанту бланки протокола. – И вперед!
Лейтенанта будто корова языком слизнула. Капитан же позвонил по внутреннему телефону в справочное бюро. Там работала знакомая Анюта, но она отошла, как сообщила ему вредная старшая дикторша, которая тут же стала бубнить, что её вечно отвлекают от важных дел.
Лейтенант подскочил к мужику, развалившемуся в кресле, в котором сидел недавно он сам.
– Где пирожки, которые были здесь?
– Как где? Естественно, я их съел. Вот и всё. Смотрю, лежат беспризорные пирожки, я их в “светлую дорогу” и отправил.
Мужик был явно выпивши.
– А чемоданчик?
– Ну, знаете, хоть вы и в форме, но глупые вопросы задавать нехорошо. Естественно, я чемоданчик не ел. Если бы чемоданчики были съедобные, то сколько проблем было бы решено даже в Африке? – пустился рассуждать мужичок, и его можно было остановить, разве что ударив кувалдой по голове. Он закусил и теперь у него было хорошее настроение.
Лейтенант понял, что здесь номер пустой, громко обратился к пассажирам:
– Здесь стоял чемоданчик. Он исчез. Кто видел, как он исчез? – лейтенант размахивал протоколом, как жезлом.
Пассажиры сразу опустили головы, давая понять, что они ничего не знают и их “хата с краю”. Тогда лейтенант подробно стал рассказывать.
– А когда это было? – спросила старушка.
Лейтенант ответил.
– Знаете, а у моей внучки тоже есть чемоданчик. Но она купила его в прошлом году.
– Фу! Старая дура, – заметил мужик, к которому обратился вначале лейтенант, и он уже стоял позади лейтенанта и, очевидно, собирался внести свои коррективы в его расследование.
Капитан дозвонился до Анюты и попросил посмотреть, не вертится ли кто-нибудь около справочной с чемоданчиком. И он объяснил, какой чемоданчик и приметы азиатки.
Анюта выглянула в окошечко и ответила:
– Азиатки твоей нет, а вот чемоданчик стоит у окна и около него никого нет, – четким голосом ответила она и положила трубку.
Анюта бегала по своим делам и теперь спешила. Надо было объявить, что отправляется электричка. И она решила объявить о чемоданчике, что сиротливо стоит у окна, и включила микрофон.
– Граждане пассажиры, – объявила она хрипящим голосом, – кто оставил чемоданчик у окна? Не оставляйте свои вещи без присмотра.
Анюту больше интересовал чемоданчик, а не то, что она теперь будет объявлять по радио, как диктор справочной. Услышав объявление диктора, лейтенант поспешил к справочной. А из дежурной шёл капитан с пострадавшей. Увидев свой чемоданчик, сестра лейтенанта вырвалась вперед, обгоняя капитана и брата. В это время Анюта объявила, что со второго пути отправляется электричка в томском направлении до 45-го километра. Народ на вокзале и около справочной оживился. А Анюта добавила:
– Электричка до 45-го километра отправляется со второго пути через две минуты.
Дикторше надо было объявить это пять минут назад, но она тоже человек и решала свои проблемы. Народ словно с цепи сорвался и кинулся к электричке.
Алла уже наклонилась к своему чемоданчику, но на секунду её опередил парень, который схватил его и ринулся на перрон. Он ловко, лавируя между пассажирами, устремился на выход. Алла остолбенела. Она хотела крикнуть, что это её чемоданчик, но горло перехватил спазм. Парень с чемоданчиком выскочил на перрон. Лейтенант и капитан кинулись его догонять. Лейтенант летел, а не бежал. Парень с чемоданчиком в руках тоже устремился к электричке, влетел в дверь, которая тут же захлопнулась. Лейтенант и опоздавшие пассажиры, браня диктора, подскочили к закрытой двери вагона, пытаясь её открыть. Парень стоял за дверью и улыбался. Ему бы язык показать, и картина была бы, что надо.
Электричка тронулась и, набирая скорость, устремилась вперёд. Она отошла с опозданием, но не по вине машиниста, а отвечать за опоздание придётся ему. На дороге были строгие правила. Калинин держал дорогу в узде. Виноват, не виноват, а плати со своей зарплаты штраф. Машинист отправил электропоезд на минуту раньше, чем объявила дикторша.
– Стой! Стрелять буду! – кричал лейтенант, устремившись за электричкой и хватаясь за пустую кобуру.
У капитана был пистолет, но стрелять по уходящей электричке он не собирался. Капитан бросился в свой кабинет, вышел на связь, и уже на соседней станции к электричке на перехват устремился УАЗ. На соседней остановке старший лейтенант не успел на электричку на полсекунды, и та унеслась без него. И снова телефонные звонки. Наконец в электричку попали свои люди, однако, только на пятой остановке после отправления. Они выполняли приказ, зная, что нужно обязательно помочь, страдают свои, из милиции, хотя и были уверены, что парень исчез.
Но парень сидел и дремал, засунув чемоданчик глубоко под сиденье. А рядом с ним старушка поставила корзину, в которой чирикали цыплята. Она раскинула тряпки, прикрыв чемоданчик парня. Парня не обнаружили, а направления поиска сократились.
Лейтенант Смирнов всё свое личное время мотался по электрички томского направления. Он проверил все почтовые и милицейские отделения, столы находок в надежде, что парень, увезший чемоданчик, подбросит паспорт и диплом в почтовый ящик. Капитан подготовил сообщение для розыска, но не всесоюзного значения, а только в томском направлении, то есть местное, экономя государственные средства. Теперь искали не Раймонду, а лихого парня. Парня нашли через неделю, вернее, он сам пришёл, прочитав объявление розыска. Им оказался однокашник Аллы Смирновой. Они вместе окончили школу. Он отслужил и работал проводником. А чемоданчики они вместе с Аллой покупали в один день и час. Потом дороги их разошлись. За пять лет они изменились, встретившись мельком на вокзале, не узнали друг друга.
Лейтенант Смирнов опознал в девушке, которой оставил на сохранение чемоданчик, аферистку Оболдихвину. Он и установил через справочную Москвы, что её зовут Раймондой, и завертелось колесо поиска в новом направлении, хотя время было потеряно.
                ______   _   ______

Раймонда приехала в Москву. Город поразил её своим масштабом, метро, театры, музеи, закусочные на каждом шагу и огромный штат милиции.
Москва – это не Алма-Ата. За день она намоталась так, что ноги гудели. В гостиницу не сунешься – там паспортная регистрация. Она предполагала, что попадет в бюллетень разыскиваемых лиц месяца через два-три, однако не знала, откуда начнется отсчёт. Вдруг в Москве всё наоборот и поиск начнется немедленно, распространяясь от центра к окраинам. Поэтому ей со своими паспортами появляться в гостинице опасно. Куда деваться? У неё была одна знакомая в Химках, но Раймонда случайно в записной книжке залила чернилами номер её квартиры. Она, правда, знала, что та работает в НИИ и рабочий номер телефона сохранился, но была суббота. Вахтерша ей ответила, что в выходные дни здесь никого не бывает. Искать Ирину в стоквартирном доме, не зная фамилии, трудно. Ирина тогда сказала, что она выходит замуж и сменит фамилию, поэтому фамилию не записала. Раймонда решила все-таки рискнуть. Она вернулась на площадь трех вокзалов, взяла билет до четвертой зоны и поехала в Химки, слушая названия остановок. Ехала долго, вдруг голос из динамика объявил:
– Конечная остановка “Гучково”.
– А где же Химки? – спросила она у пожилой гражданки.
– Так ты, девушка, едешь не туда, – ответила та. – Ты села на Каланчевской, а тебе с Ленинградского вокзала надо было. Придётся вернуться на Каланчевскую, перейти на Ленинградский вокзал и следовать в Химки, а здесь другой город.
Раймонда заплакала от обиды, размазывая густо накрашенные глаза. Она была азиатка, но глаза старалась подкрашивать под русскую девушку. Раньше не красилась, а теперь грим делал её, совсем на себя не похожей.
– Как же я теперь найду свою Ирку?
Она достала записную книжку и, найдя нужную страничку, пыталась рассмотреть номер квартиры. Гражданка как могла, утешала её и тоже уткнулась в записную книжку. Она поняла, что нелегко будет этой девушке найти свою приятельницу в Химках, зная только улицу и номер дома.
– А фамилию ты хоть знаешь?
– В том то и дело, что нет. Она должна была сменить фамилию, поэтому мне не сказала. А на работе будет только в понедельник. Что же мне теперь делать? – рыдала Раймонда. – Хоть в телефонной будке располагайся и жди понедельника.
– Так ты  приезжая?
– Из Казани я. Утром приехала, смотрела город, а теперь ехала по указанному адресу. Она живёт в девятиэтажке в какой-то квартире стоквартирного дома.
– Где твои вещи?
– На Казанском вокзале в камере хранения. Я сюда приехала и хотела устроиться на работу. Она обещала помочь.
Раймонда опять заплакала и пошла к кассе.
– Слушай, милка! – окликнула её гражданка, догнав. – А может, у меня переночуешь? А утро вечера мудренее. Завтра и найдешь. Пошли, я одна живу, сынка моего убили в прошлом году, погуторим, чайку попьём.
От расстройства Раймонда не могла сразу сообразить и ответить, а гражданка настаивала.
– Это возможно? – спросила Раймонда. – Вы же меня не знаете, а приглашать с улицы постороннего человека опасно.
– У меня ничего нет, – ответила гражданка, улыбаясь. – Вот, возьми эту сумку и пойдем. Ты поможешь мне, а я помогу тебе.
Раймонда вздохнула, взяла сумку и пошла рядом с гражданкой.
– Клавдия Борисовна, – представилась старушка, – а тебя как зовут-величают.
– Раймонда, а отчества у меня нет.
– Ишь ты! Как же это так, без отчества? – удивилась Клавдия Борисовна. – Чьих ты кровей-то будешь?
– Отец мой частично уйгур, частично китаец, частично монгол. Мать частично татарка, частично узбечка, частично кореянка, а я получилась русская, так и в паспорте указано. Вначале меня нерусской считали, а такой национальности нет, вот и записали меня русской.
– А веры какой?
– Верую я в Аллаха, Будду и Иисуса Христа. Не хочу их обидеть. Вот и молюсь всем, и защиту прошу у них. Да только что-то они не стремятся помочь.
– Я молюсь только Иисусу Христу, – гордо заметила Клавдия Борисовна.
– Что же он вашего сына не уберег? На старости лет одну оставил.
Клавдия Борисовна вздохнула, что-то в душе у неё надломилось. Девушка была права, и она сразу полюбила её, как родную дочь.
– Ты почему такая красивая? Я таких красивых в жизни не видела.
– У меня же три бога, вот они и постарались, – и Раймонда усмехнулась.
Шли долго. Клавдия Борисовна провела Раймонду через парк, в котором красовался довольно солидный Дом культуры с круглыми колоннами при входе и красивым обрамлением вверху. Они перешли не большую площадь и пошли по улице. Слева размещался одноэтажный магазин с тёмными складами, как тюремные постройки, а справа – четырёхэтажная Казарма, построенная в 1913 году из красного кирпича капиталистом Гучковым. Пройдя мимо больничного комплекса и сараев, они углубились в лес. Раймонда забеспокоилась, хотя была смелая и не боялась ничего, однако спросила:
– Вы разве не в этом городе живете?
– В этом, в этом, но с другой стороны. В посёлке, называется “Чёрная деревня на Чёрной речке”. Так ближе, не бойся. Тебя же три бога охраняют.
– На богов надейся, а сама не плошай, – заметила Раймонда, спускаясь к мосту через речушку. А она совсем и не чёрная, – сказала она, разглядывая в полумраке речушку с моста.
Вдруг из кустов выскочила сова или филин, да как закричит горласто. Клавдия Борисовна от испуга отшатнулась, пальцы её разжались и она выпустила ношу. Сумка упала на край моста, но проворная Раймонда успела её подхватить.
– Ох, Раймондочка моя! Ты спасла мне душу! Ведь там ключи, деньги, паспорт и все мои документы на дом. Ох, доченька моя! Не знаю, как тебя и благодарить!
И Раймонда поселилась без прописки у Клавдии Борисовны в Истринском районе. Это устраивало её. Затем Раймонда прописалась по паспорту, в котором значилась Оболдина вместо Оболдихвиной, в Шаховском районе, за сто километров от Гучкова. Она нашла там дом для прописки, но без жилья. Женщина, согласившаяся её прописать, имела рабочий телефон, куда можно было позвонить с московского телефона-автомата и узнать, не интересовался ли кто ею. Всё складывалось на первый взгляд удачно, если бы не паспортистка милиции Шаховского района, которая заинтересовалась русской гражданкой Оболдиной Раймондой, не имевшей отчества. “Так не бывает”, – решила она и сделала запрос в Казанское управление внутренних дел, чтобы выяснить это недоразумение. Раймонда же радовалась тому, что можно было показывать паспорт милиции при проверке на улицах Москвы, где вылавливали граждан, гуляющих в рабочее время и не имеющих прописки. Штамп регистрации брака позволял ей не работать, находясь якобы на иждивении мужа и в положении. Сталинский метод “доверяй, но проверяй” действовал в стране безукоризненно. Раймонда знала хитрые ловушки и поэтому чувствовала некоторую незащищенность даже с документами.
Место, где жила Клавдия Борисовна, оказалось на редкость удачным для ловкой Раймонды. На Чёрную речку москвичи приезжали отдохнуть, позагорать, пособирать грибы и просто поесть шашлыки. Огород Клавдии Борисовны примыкал к пляжу, поэтому Раймонда организовала маленький ларек по продаже прохладительных напитков, изготовленных из варенья. Потихоньку они приторговывали спиртным, продавая втридорога водку, коньяк и хорошие вина. Клавдия Борисовна любила торговать. Раймонда же вела разведку, обеспечивая безопасность и оставаясь в тени на случай провала. За субботу и воскресенье выручка составляла пару хороших месячных окладов чиновника Москвы.
Как-то Клавдия Борисовна занималась заготовками, скупая дешевое спиртное, Раймонда рассматривала диплом Смирновой и думала о том, как отослать документы хозяйке. Ей было жаль девушку, но себя чуточку больше. Неожиданно её осенила мысль, что Смирнова легко исправляется на Смирновская. Она схватила паспорт и убедилась, что и его тоже можно без особого труда подделать. Для диплома нужны чёрные специальные чернила, для паспорта – специальные синие. И у неё появилась идея и закипела работа. Для того чтобы достать каплю синих чернил для пера “Рондо”, потребовался не один день. У одного сапожника Раймонда нашла несколько пар красивых босоножек. Каждая пара стоила недёшево, но Раймонда под солидный залог взяла несколько. Сапожнику соврала, что она хочет отвезти их больной сестре и примерить, а если не подойдут, то она вернёт, оставив ему чаевые.
К концу обеденного перерыва Раймонда подошла к паспортному столу и, как бы случайно, встретила на улице паспортистку, предложив ей босоножки по низкой цене. Та заинтересовалась и пригласила Раймонду к себе в кабинет. Пока она примеряла босоножки, Раймонда успела опустить палец с ваткой в чернильницу с синими специальными чернилами. Ватку спрятала в герметичный пакетик, потом вдруг заявила, что передумала продавать босоножки по такой низкой цене. Паспортистка надула губы и покачала головой. Дома Раймонда обмакнула перо в ватку с чернилам и аккуратно подделала паспорт.
Окрыленная Раймонда стала бегать по Москве в поисках чёрных специальных чернил для диплома. Наконец нашла, однако его отпускали организациям и только по специальному требованию, и старшая продавщица наотрез отказалась даже разговаривать с ней. Раймонде пришлось занять позицию у противоположной стойки. Когда старшую продавщицу отозвали, а её место заняла молодая помощница, не слышавшая их разговора, Раймонда воспользовалась и сказала другой продавщице, что она, как товаровед, хочет убедиться, не просрочены ли чернила. Раймонда не только посмотрела этикетку, но и, отвернув крышку пузырька, смочила ватку. Продавщица тихонько ахнула, но было уже поздно.
– Оставьте, пожалуйста, этот пузырек, я его возьму, – и ватка в непромокаемом пакете оказалась в её сумочке.
Остаток дня она моталась по магазинам, приобретая мелочевку. В метро “Войковская” она приметила мужчину, – как ей показалось, он следил за ней. Она смешалась с толпой и убежала на Ленинградскую платформу, взяла билет и встала в сторонку. Вдруг она увидела, что тот же мужчина высматривает кого-то на платформе. Заметив её, он успокоился и углубился в газету. Когда подошла электричка, Раймонда пробежала вперёд на два вагона и, убедившись, что её никто не преследует, заскочила в вагон. “Нервы сдают, – подумала она, опускаясь на свободное место у окна. – На меня часто пялят глаза мужики, пора бы и привыкнуть”. Она так устала, ей захотелось вздремнуть хотя бы минут пять. И она отключилась, но в Павшино очнулась и обнаружила, что по соседству сидит тот самый мужчина, которого она заметила в метро и на платформе и читает газету. Она стала анализировать весь своей день. Вспомнила, как из “автомата” по междугороднему позвонила на работу хозяйке дома, где была прописана. Раймонда припомнила, что та как-то странно с ней разговаривала, не весело, как обычно. И даже ей  показалось, что она тянула время, растягивая каждое слово, как будто читала по слогам. И ещё Раймонду удивило, что та слишком быстро ответила, а в телефонной трубке что-то щёлкнуло, как будто сняли параллельную трубку. Хозяйка спросила, откуда звонит Раймонда, но она ей соврала. Затем хозяйка попросила её, чтобы она позвонила ей завтра, и в это время закончилось оплаченное время, и автомат отключился. Она и раньше звонила, но всегда не больше минуты.
Раймонда решила, что неспроста сидит мужчина и делает вид, что читает газету. “Главное, – думала она, – определить, один он или нет. Допустим, он засёк меня в метро и затем через дежурную в метро сообщил на платформу в милицию Нахабино, чтобы вышли к нему на подмогу. Она знала, что на аресты идут двое или трое сотрудников, а один очень редко. “Дальше Нахабино мне не уехать”, – решила она. “Следующая платформа Опалиха”, – услышала она голос диктора. Раймонда решила сойти с электрички, не доехав до Гучково. “Лучше бы я не покупала вещи, – подумала она, – но, с другой стороны, это можно как-то использовать в качестве отвлекающего предмета”. Она всегда носила пустую сумочку через плечо, в которой лежало колющее оружие – две стальные вязальные спицы с ручками-набалдашниками с одной стороны. Для удобства действия в разных направлениях, спицы лежали острыми концами в разные стороны и были воткнуты в кусочек шарфика, какие обычно вяжут женщины в метро и электричках. Раймонда не любила вязать, а спицы использовала как оружие. Она ловко умела ими манипулировать.
Раймонда заранее встала у выхода так, чтобы ей был виден конец вагона. Её интересовало, кто, кроме мужчины с газетой, последует за ней. В Опалихе из средних вагонов почти никто не выходил.
Электричка затормозила, мужчина резко поднялся и вышел в тамбур. Раймонда выскочила из вагона и встала на пути у мужчины, но тот вывернулся, не задев её, оказался около неё. Сворачивая газету, он разглядывал её.
– Вы, кажется, за мной следите? – спросила Раймонда, спокойно улыбаясь.
Стемнело, но на платформе огни ещё не горели, светло было только от вагонов.
– А почему бы и нет? Вы Раймонда Оболдихвина или Оболдина, или Смирнова – инженер-физик? – сказал он серьезно, пряча газету в карман пиджака.
– Вы ошибаетесь. Я институтов не оканчивала, а фамилия моя Смирновская. Я вам паспорт покажу. Подержите, пожалуйста, мою сумку, – и она протянула ему сумку с покупками, которую он автоматически взял.
Со стороны это казалось, как будто жена отдает сумку мужу. Платформа быстро пустела, электричка тронулась, набирая скорость. Раймонда открыла висевшую через плечо сумочку, наклонив её к свету и в сторону мужчины. Острая боль пронзила мужчину – это спица пронзила его, повредив кишечник и печень. Мужчина ойкнул и застыл от боли. Раймонда, улыбаясь, хладнокровно выдернула спицу из живота мужчины и нанесла под углом ещё два серьезных укола. Перекинув сумочку через плечо, она подхватила его под руку, как заботливая жена подвыпившего мужа и стала ждать, когда пройдёт электричка. Её интересовало, есть ли люди на платформе с другой стороны. Оказалась, что противоположная платформа смещена от них метров на 50 в сторону Москвы. А пассажиры, приехавшие вместе с ними, шли, не оглядываясь. И только какой-то парень бежал в их сторону. Он явно опоздал на электричку и, наверное, хотел спросить, когда будет следующая, но передумал, увидав посередине пустой платформы одиноко стоявшую женщину и качающегося мужчину, и отошёл к освещенному столбу. Раймонда ударила ногой под колено мужчину, и он осел на край платформы. Она спустила его с платформы, как мешок картошки, и спрыгнула сама. Схватив его под мышки, затащила под платформу, обшарила карманы, выгребла содержимое в сумку, которую всё ещё держал он. Она его не грабила, ей надо было знать, что ему известно о ней. Убедившись, что карманы пусты, она сняла с него портупею и ремень с пистолетом, посадила его около рельсов, оперев на стойку платформы, а чтобы он не упал, подставила под бок палку и подперла ею мужчину в бок. Затем с трудом выдернула из его рук свою сумку, чиркнула спичкой и осмотрелась, всё ли имущество собрала, и стала ждать – должен был проследовать скорый поезд Москва – Рига. Подождав минут пять, она почувствовала его приближение и напряглась, взявшись за палку. Мужчина ещё стонал, но она твёрдо решила скрыть свое преступление. Перед самым поездом она столкнула его на рельсы. Машинист решил, что выскочила собака. А мужчину подхватило и унесло, разрывая его несчастное тело на части. Раймонда ещё раз чиркнула спичкой и, внимательно всё осмотрев, вылезла с другой стороны из-под платформы и пошла вдоль неё к месту, где стоял парень.
Ей хотелось посмотреть на парня и убедиться, не шпик ли он. “Ехать до Нахабино опасно”, – решила она. Вскоре подошла другая электричка и увезла паренька.
Раймонда вышла на лесную дорожку и устремилась в сторону Нахабино. Дальше её путь лежал к Чёрной речке – домой. Другого надежного места у неё не было. Она поняла, что засветилась по всем своим делам. Уничтожить своего преследователя её вынудил случай. Если бы оставила его в живых, то её бы нашли по следам, а так хоть была надежда.
Через три часа она пришла к Клавдии Борисовне. Ноги дрожали, хотелось есть. Она нашла в себе силы спуститься к речке, скинуть одежду и искупаться в холодной воде. Заняться просмотром документов, изъятых у мужчины, у неё уже не было сил. Она понимала, что попала в мышеловку и за ней плотно захлопнулась задвижка. У Клавдии Борисовны можно было отсиживаться, однако недолго. Раймонда съела оставленный на столе ужин и свалилась на кровать, проспав до обеда следующего дня.
Она проснулась от яркого солнца, светившего ей в глаза. Клавдия Борисовна ушла по хозяйству, прикрыв дверь на внутренний замок. Раймонда вспомнила про вчерашний вечер, и у неё по спине пробежали мурашки. Она вытряхнула содержимое сумки на кровать и стала изучать. Заряженный пистолет и наручники говорили, что она имела дело с серьезным сыщиком. Удостоверение, выданное на имя капитана Семёнова Алексея Ермолаевича, подтвердило её догадку. Данных о себе она обнаружить не могла. И только когда развернула газету, нашла то, что искала. К газете был приклеен листок бумаги, на котором крупным почерком было написано: “Телефонограмма капитану Семёнову А. Е. В вашем районе или, очевидно, в городах, расположенных на Волоколамском направлении, должна появиться разыскиваемая аферистка по имени Раймонда. Настоящая фамилия Оболдихвина. По некоторым данным, ей удалось сменить фамилию на Оболдину. Она подозревается в хищении паспорта Смирновой Аллы Семёновны и её диплома об окончании Новосибирского университета по специальности инженер-физик. Особые приметы: азиатский тип лица, глаза выразительные, слегка раскосые, чёрные. Волосы чёрные. Посередине левого уха имеется родинка 4-5 миллиметров. Рост 160 – 165 сантиметров. Тонкая фигура, ноги длинные. Возраст 22 года. Полковник Фролов”.
– Вот это да! – прошептала Раймонда. – Вырвалась в Москву разогнать тоску, – вспомнила поговорку матери. – Всё обо мне знают, а главное – так быстро.
Прошло двадцать дней, как Раймонда выехала из Казани в Москву. А она надеялась, что её начнут разыскивать месяца через три после отъезда из Новосибирска. Оперативно действует московская милиция. Она продолжала разбирать содержимое сумки. В портмоне было немного денег и фотографии, с которых на неё смотрел вчерашний мужчина в окружении четырех детей и женщины приятной наружности. На остальных фотографиях были дети и пожилая женщина, похожая на Семёнова. “Очевидно, мать”, – подумала Раймонда. Была связка ключей, значки и какие-то листки бумаги с неразборчивым подчерком, водительские права, булавка, скрепки и какой-то странный предмет, чем-то похожий на немецкую зажигалку. Раймонда не курила, поэтому особого внимания предмету не уделила. “Конечно, жаль главу семейства. Но это была борьба – кто кого. Наверное, труп собрали, сразу установить личность не смогут. Мало ли мужчин попадает под поезд? – думала она, но на душе скребли кошки. – К моему списку преступлений не хватало ещё убийства сыщика. Вот так букет”. Раймонда взяла зажигалку и начала её рассматривать. “Странная зажигалка”, –  подумала она, вертя её в руках. Она решила зажечь огонь, но что-то здесь было не так. Она стала нажимать на кнопки. Внутри что-то щёлкнуло. Она ещё раз попробовала надавить на кнопку, а щелчка не последовало, зато рычажок стал подвижным. Внутри, что-то сдвинулось. Она надавила на кнопку и заметила, как на секунду открылось и закрылось окошко и что-то щёлкнуло внутри зажигалки. Она повторила всё заново. Ёё обожгла мысль, что это портативный фотоаппарат. Внутри у неё похолодело. “Меня, ко всему прочему, ещё и сфотографировал этот тип, – пронеслось в голове. – Он мог меня и не задерживать, а проследить, где мое логово. Без вещественных доказательств мой арест ничего не даст. На откровенный разговор его вынудила я, спросив, что ему надо. Он и ответил”.
То, что она обманула в Алма-Ате больше сотни простофиль – это ещё ни о чём не говорит. Она может сказать, что сама стала жертвой проходимцев, а те смылись с деньгами. Она отвечать за них не хотела, вот и подалась в бега. Кто может доказать, что её не подставили? С документами и одеждой Смирновой тоже нужны вещественные доказательства. “Поскольку меня сфотографировал этот тип, то Смирнова узнала бы свое платье на мне, – подумала она. – Тогда и кражу диплома мне припишут. Нужна только одна ниточка, а за ней потянутся все мои проделки”.
Она задумалась над вчерашним происшествием. “Все ли чисто сделано?” – и ей стало не по себе.
Вскоре вернулась Клавдия Борисовна и сообщила, что ездила в Нахабино за мылом, да ещё кое-что взяла. “В Нахабино и Гучково милиции столько, что я и отродясь не видывала. Все так и шныряют, так и снуют везде, что-то вынюхивают”, – сказала она. И Раймонда поняла, что ей теперь надо только ждать и слушать радио. “Надо бы попросить Клавдию Борисовну завтра купить разных газет, особенно местных, – подумала она. – Очевидно, вокруг меня затягивается петля”. От этой мысли у неё всё внутри похолодело, и она вспомнила  поговорку, которую ей говорила мать: “Не родись красивой, а родись счастливой”. “Это как раз про меня, – подумала она. – Я прожила 22 года – и ни искорки счастья, кругом несчастья и грубость. Мне все мстят, но за что?  Наверное, за красоту, но я то тут причём, что такой уродилась”. Ей стало себя жалко, и слезы покатились по её щекам. “Я знаю, что груба, но кто обошёлся со мной негрубо. Даже собственная мать. Как я просила её оставить меня дома. Ходила бы с отцом в лес, проверяли бы капканы и силки, собирали грибы, рубили лес”.
С отцом она была счастлива, но это было давно. “Он тоже не ударил палец о палец, чтобы я осталась дома. Меня просто вытолкнули из родного дома. А как прореагирует Клавдия Борисовна, когда узнает правду обо мне? – подумала она. – Сдаст меня первому же менту. Зачем ей такая?”
То, что она живёт у Клавдии Борисовны, соседи не знали. На углу усадьбы дорога расходилась в двух направлениях, перекресток прикрывали кусты. Во двор вела дорожка и имелась высокая калитка. Через неё и проходила Раймонда незаметно. “Зачем лишний раз мозолить глаза соседям, с моей-то биографией?”
На следующий день Клавдия Борисовна вернулась из Москвы слишком рано, лицо её было красное. Раймонда насторожилась. Клавдия Борисовна положила на стол газету “Ленинский путь” и бюллетень информационного листка, в котором печатались данные о разыскиваемых преступниках. Раймонда сразу узнала свои глаза в бюллетене, отпечатанном типографским способом. Какой-то алма-атинский художник очень точно изобразил её глаза. Форму лица она часто меняла. Это она умела делать. Сделает гримасу и ходит час, другой с ней. Ей бы артисткой быть, а не аферисткой, однако, не судьба. Но сейчас её интересовала газета, особенно некрологи. Бюллетень интересовал меньше, она знала, как там выглядят преступники, себя она относила к ним. В газете она увидела то, чего ей очень не хотелось видеть. В траурной колонке извещалось о преждевременной кончине капитана Семёнова Алексея Ермолаевича. Перечислялись его фронтовые заслуги, как разведчика. В милиции он работал месяц. В некрологе говорилось, что в его смерти замешана одна аферистка. И сразу под некрологом было опубликовано обращение к гражданам о том, что разыскивается аферистка по имени Раймонда. Нового по её приметам, по сравнению с телефонограммой, она ничего не обнаружила, кроме фотографии рисунка глаз. Зато подробно была описана алма-атинская афера со строительством гаражей-сараев. Однако в публикации отсутствовало сообщение о том, что все обманутые вкладчики занимают высокие посты в городе и имеют не один гараж-сарай и не одну автомашину. Хотя официально транспорт и гаражи-сараи оформлялись на родственников и даже на несовершеннолетних детей. В списках пострадавших по афере со строительством гаражей-сараев числилась девочка 13 лет. Она стояла в очереди на машину и имела соответствующий документ на право строительства гаража. Здесь была явная липа, а папа этой девочки занимал высокий пост в правоохранительных органах.
Раймонда была аферисткой, однако бедных и пожилых людей не обманывала, а помогала им. Всего этого в обращении не было. Никто, конечно, не давал ей права быть мерилом честности граждан, которых она порой жестоко обманывала и наказывала. В обращении также говорилось о том, как она вошла в доверие к лейтенанту милиции, который оставил ей на сохранение чемоданчик сестры, а сам отправился выполнять её просьбу, как она затем ушла, прихватив чемоданчик с паспортом и дипломом о высшем образовании сестры лейтенанта. Указывался номер похищенного диплома. В обращении говорилось, что лицо, указавшее местонахождение аферистки Раймонды, получит в качестве поощрения бесплатную путевку в Истринский дом отдыха на две недели.
– Клавдия Борисовна, вы хотите отдохнуть в Истринском доме отдыха? – спросила вдруг серьезно Раймонда. – Говорят, там хорошие условия для отдыхающих, не каждому выпадает счастье получить путевку от профсоюзной организации. Туда даже с Урала приезжают.
– Нет, Раймонда, доченька моя! Я тебя не выдам. Милиция забрала моего мужа, я так и не узнала, где его могилка. Затем сына убил милиционер, когда он залез к нему в сарай за своим голубем. Сын любил голубей, – продолжала она. – Однажды он купил на птичьем рынке голубя. Славный был голубь, разные премудрости умел делать. Когда сын выпускал его полетать вон из того сарайчика, что на той стороне дороги, построенного ещё мужем, голубя уводила голубка, которая у местного милиционера жила. Сын несколько раз выкупал голубя, платя каждый раз всё больше и больше. А откуда у нас деньги? Вот сын и забрался к милиционеру в сарай, голубке голову скрутил, а своего голубя с собой прихватил. Тут, как назло, милиционер на служебной машине приехал и застал сына на месте преступления. Сын с голубем за пазухой – бежать. Милиционер выстрелил и убил его. Я сына и голубя похоронила в одной могиле, – закончила она свой печальный рассказ, при этом не плакала, у неё уже давно кончились слезы. – Пойдем, дочка, я тебе что-то покажу! – в кухне она открыла крышку погреба и, щелкнув выключателем на стене у стола, спустилась в погреб.
Раймонда пошла следом, предчувствуя неладное. Клавдия Борисовна спустилась, подошла к глухой стене погреба, открыла совершенно незаметную дверь и шагнула в темноту. Щёлкнула выключателем и зажгла свет, осветив длинный узенький туннель. Клавдия Борисовна пошла по нему, махнув рукой Раймонде, как бы приглашая её за собой. Раймонда шагнула за ней в длинное бетонное сооружение. Сбоку горели тусклые лампочки, освещая конец туннеля, где оказалась площадка, на которой стоял деревянный топчан, когда-то служивший кому-то кроватью, и столик.
– Ой, батюшки, ключ забыла, – сказала хозяйка и пошла обратно, оставив Раймонду одну.
Клавдия Борисовна вышла и закрыла дверь за собой. “Вот я и в мышеловке, – подумала Раймонда. – Значит, захотелось Клавдии Борисовне отдохнуть пару недель в доме отдыха. Так бы и сказала, и нечего было сочинять”.
Раймонда не была в обиде на хозяйку. Ей не привыкать, когда довольно порядочные люди хотели её как-то использовать. Это были не только мужчины, но и женщины. Дружба у неё всегда заканчивалась какими-то неприятностями. И теперь это напоминало то же самое, хотя Раймонда относилась к Клавдии Борисовне, как к матери. Когда её обманывали слабые во всех отношениях люди, то против таких действий она была бессильна. Очевидно, так было написано ей на роду. И она эту обиду всегда потом возмещала на сильных людях, заставляя их страдать. Она знала азиатские приемы нападения и применяла их чаще, чем это требовалось для её безмятежной жизни.
Она не сомневалась, что хозяйка заманила её в ловушку. Даже потом, когда её осудят, она злобы на эту слабую женщину держать не будет. Это уже её судьба, и здесь ничего не попишешь.
Неожиданно выключился свет. “Ну, а это зачем?” – вырвалось у Раймонды. Она пошла к выходу, держась за стену, на которой не было электрической проводки. Она панически боялась проводов, а смерти нет. Вскоре наткнулась на закрытую дверь. Стучать было напрасно. “Эх, Клавдия Борисовна, Клавдия Борисовна! А я относилась к вам, как к матери”. Прислушалась. Так и есть. Четко уловила мужские голоса. Говорили о ней. Она услышала, как мужской голос назвал её имя. Слышно было как кто-то, топая сапогами, спускается в подвал. И в туннеле зажёгся свет. Раймонда услышала топот спускающихся по лестнице людей. Раймонда поняла всё. Клавдия Борисовна привела их с собой, и они сидели в засаде, ожидая сигнала, чтобы Раймонда не смогла применить пистолет и застрелиться. Но она размышляла иначе: “Самоубийства совершают слабые, которым жилось хорошо, а затем стало плохо. Это их удел, а не мой. Сколько же мне намотают – лет двадцать пять, все улики налицо, я их даже убрать с постели не успела. Так там и остались документы, пистолет и фотоаппарат капитана, и спицы в сумочке, она их даже не протерла, на одной из них – кровь”.
За дверью притаились, слышно было, как в полголоса кто-то сказал:
– Снаружи развалюха, а здесь – бетонный погреб.
Раймонда протянула руки к двери, опустив ладони вниз. Она приготовилась, ожидая, как на её руках замкнутся наручники, причинив некоторую боль и неудобства. И она вспомнила Витю, его лицо, улыбку. Он был её законным мужем. Как бы она хотела, чтобы сейчас открылась дверь и вместо наручников на её красивые руки легли его ласковые руки. Он прижал бы её к себе, и прошептал: “Ты обещала себя мне, вот я и пришёл за тобой”. Где он сейчас? Очевидно, разбирается со своей аспирантурой.
Она ещё в Новосибирске, во время экскурсии поняла, что становится ему не такой уж и противной. Иначе бы он не подарил ей колечко с изумрудом, которое она продала ему. Изумруд – это был её камень, и она дорожила подарком. “Когда меня осудят, – думала она, – интересно, захочет он приехать на свидание? Мне бы очень хотелось этого”. Но сейчас она ждала ареста, протянув руки к двери. Она сдавалась на милость тому, кто стоял на страже закона с той стороны двери.
                ______   _   ______

Раймонда ждала – вот-вот откроется дверь, и появятся они с наручниками. Вместо этого вдруг выключилось освещение и стало темно. Ей захотелось толкнуть дверь и выйти из туннеля. “Минутой раньше, минутой позже, какая разница? – думала она. – Но все-таки лучше позже”.
Прошло минут десять в полной темноте. Вдруг свет включился и послышался шум – кто-то торопливо спускался по лестнице. Дверь, щелкнув, отворилась. В проеме двери стояла одна Клавдия Борисовна, причитая:
– Ох, Раймонда, Раймонда! Чуть мы не вляпались. Я поднималась за ключом, а там они стоят. Я чуть не свалилась с лестницы, хорошо один милиционер подхватил меня за руку. Я, конечно, виду не подала, что перепугалась их. Вылезла, выключила свет и закрыла крышкой лаз. А один говорит: “Вы не видели девушку?” И начал о тебе рассказывать, а сам по сторонам зыркает. Я только плечами пожимаю, боюсь рот раскрыть. Потом боком, боком и в твою комнату заглянула, а на постели лежат чужие вещи. Ну, думаю, всё. Я заскочила туда и подушкой их прикрыла, затем платья сгребла и пошла на кухню, сделав вид, что собираюсь гладить. Они всё осмотрели, затем решили погреб проверить. Меня не спрашивали, включили свет и спустились. Ну, думаю, как ты заскребешься в дверь, так они и сцапают тебя. Слышу, что-то шепчутся там, долго обсуждали. Потом вылезли, выключили свет и по-хозяйски всё закрыли. Осмотрели двор и голубятню. Сели на лошадей и поехали дальше по поселку, проверять остальные дворы. В общем, всё плохо, Раймонда моя, – заключила хозяйка.
Она зашла в тесный туннель, отодвинув Раймонду к стенке, и засеменила по нему в другой конец. Раймонда выглянула в погреб. Там никого не было. Она закрыла дверь, при этом щелкнула задвижка. Раймонда заметила рычажок и дернула за него. Дверь отворилась, Раймонда опять закрыла её и устремилась за Клавдией Борисовной. Теперь она хоть знала, как изнутри открывается дверь.
– Сын сделал здесь подзорную трубу, через которую видно улицу, – сообщила хозяйка доверительно.
Она развязала тряпочку, взору Раймонды предстал монокль, прикрепленный к трубе. Хозяйка прильнула к нему глазом и стала поворачиваться с моноклем вокруг трубы. Она остановилась, отклонилась в сторону и сказала:
– Посмотри, дочка, в эту дырочку.
Раймонда прильнула к окуляру, навела резкость и увидела улицу с высоты крыши. По улице передвигалась конная милиция. Часть милиционеров спешившись, ходила по дворам. Только теперь Раймонда пришла в себя и оценила поведение хозяйки. Она поняла, что может глубоко ошибаться в людях. И ей стало стыдно за свою необоснованную подозрительность.
– Ты посиди здесь, пока они не уедут, а я наверху подожду, вдруг опять нагрянут, – сказала хозяйка и надела на шею Раймонды ключ от двери, ведущей из туннеля прямо на улицу.
– Вот скважина для этого ключа, открывается и закрывается на два оборота. С той стороны скважина прикрыта тугим винтом, поворачивается винт вот этой отверткой на ключе. Это всё делал мой муж, многих политических спас этот туннель. Правда, на время, потом в других местах их всех повязали, – и Клавдия Борисовна пошла на выход. – Если будет опасно, я выключу освещение, – заметила она мимоходом. – Над столиком есть шкафчик, там коптилка и спички.
Хозяйка захлопнула дверь, и всё стихло. Раймонда с удовольствием стала смотреть в самодельный перископ. Она заметила идущую соседку-бурятку с дочкой. Лицо девушки было забинтовано повязкой, испачканной кровью. Раймонда с любопытством разглядывала соседку, девушку и милиционеров, которые остановили соседку и что-то спрашивали у неё. Затем соседка достала из сумочки бумаги и показала  милиционеру. Тот посмотрел их и вернул, затем поехал дальше. “Интересно, какие бумаги показала соседка?” – подумала Раймонда.
Ещё минут сорок милиция ездила по поселку, а затем скрылась из виду. Раймонда открыла шкафчик и на всякий случай запомнила расположение находящихся там предметов. Затем она вылезла из погреба и выключила свет. Клавдия Борисовна ходила по двору, занимаясь хозяйством. Раймонда внимательно прочла ещё раз газету “Ленинский путь”. Всё было правильно. “Из каждого тупика всегда есть выход, – размышляла она, – но как его только найти? Я и шагу не смогу сделать, выйдя из дома”. Неожиданно её маленькую голову посетила фантастическая мысль: “Надо опровергнуть всё написанное в газете”. И она улыбнулась этой бредовой идее. Но чем дольше она над этим думала, тем занятнее вырисовывались отдельные аспекты этих событий. Ёё как молнией озарило видение. Она увидела конечную цель. Видение было мгновенным, очень конкретным. Её даже бросило в жар. В критические моменты человеческий мозг иногда преподносит сюрпризы. “Что если попробовать?” – мелькнула мысль. Когда она жила в Алма-Ате, то её хобби было посещать судебные заседания. И однажды её знакомая судопроизводитель заметила:
– Раймонда, да тебя надо зачислить в штат, как постоянную посетительницу судебных заседаний.
С ней даже здоровались те, от кого зависели судьбы людей. Сейчас накопленный опыт вдруг проявился, как фотография. Вначале она не представляла, с чего начать опровержение, и оно вдруг проявилось так четко и ясно. Раймонда не кинулась сразу писать. Она хладнокровно продумывала свою версию. “Во-первых, всё преподнести так, как было на самом деле, но со своим уклоном. Должны быть только факты. А затем, если чуть-чуть изменить факт и повернуть его под некоторым углом, то всё меняется, особенно решение суда. Во-вторых, не считать себя невиновной, пусть это сделают за меня другие. “Не виновата я!” – это пустые слова. Я виновата, но пусть мне докажут другие, что это не так. Тогда я поверю, что не виновна. И пусть после этого суд вынесет свой справедливый приговор”.
Раймонда согрела чайник и позвала хозяйку к столу. Они говорили о чём угодно, только не о событиях последних часов. В конце разговора Раймонда попросила хозяйку сходить к соседке – бурятке и очень осторожно узнать, что стряслось с её дочерью и какие документы та показывала милиционерам, когда её остановили. Хозяйка ушла, а Раймонда села писать опровержение в редакцию “Ленинский путь”.
Письмо она озаглавила – “Мое признание”. В первом абзаце она написала: “Я, нерусская, Раймонда Оболдихвина, ставшая русской Оболдиной, признаюсь в своей виновности, в результате чего масса людей в Алма-Ате оказались вовлеченными в крупную аферу. Я стала виной гибели капитана милиции Семёнова Алексея Ермолаевича, отца четырёх детей и хорошего мужа, но имеющего и недостатки”.
В первом абзаце она умышленно допустила некоторую неточность, написав, что масса людей оказалась вовлечена в крупную аферу. То есть она стала причиной обмана людей, но не она ввела их в заблуждение, как было на самом деле. А у Семёнова, оказывается, были свои недостатки. А у кого их нет? Насчёт кражи диплома в Новосибирске она решила вообще умолчать, как о не существенном и не имеющем к ней отношения.
Второй абзац она начала так: “Считаю себя полностью виновной, и сама выношу себе смертный приговор. Когда редакция получит это письмо, меня уже не будет в живых”. “В редакции, читая письмо, конечно, усмехнутся, – думала Раймонда, – и это хорошо, что усмехнутся, лишь бы не плакали”.
Раймонда не просила, чтобы её письмо опубликовали. Она просто изливала душу перед смертью. И  это был немаловажный фактор.
Дальше она писала, как мать отправила её учиться к тёте, как тетя заставила её работать. Как к тёте приходили дяденьки и ложились с ней в постель. Как она училась, окончив в свои двенадцать лет четыре класса. О том, как летом с ней случилось то, что перевернуло её жизнь. К тёте иногда приходил высокий красивый татарин Газизов. Он нравился Раймонде, она смотрела на него восхищенными глазами. Газизов, когда давал деньги тёте, то приговаривал:
– Всё хорошо, но что-то не то.
Однажды Газизов спустил штаны и трусы, а Раймонда увидела чёрные волосы с торчащей из них колбаской.
– Хочешь? – спросил её Газизов.
Раймонда его не поняла. Тогда Газизов взял её за голову и придвинул к себе. Он сунул свою вонючую колбаску ей в рот и начал пихать в горло. Она задыхалась, ей было плохо. А он толкал и толкал. Дальше она ничего не помнит. Очнулась она в постели, больная. Болела несколько дней, а потом выздоровела. Газизов приходил не раз, и ей опять делал плохо. Дальше Раймонда полностью указала координаты Газизова. Кем работает, кто у него жена. Она нарисовала все его бородавки и где проходит шрам на теле, который обычно закрыт трусами.
Затем Раймонда описала других посетителей тёти, которые делали ей плохо. В конце она описала событие, когда два пьяных, высокопоставленных чинуши, обмазали свои концы медом и пытались подсластить её горькую жизнь. А она у них откусила их, правда, потом пришили. Раймонда сообщила координаты и этих клиентов, указав, кто делал им операцию и за сколько.
У Раймонды получилось огромное сочинение, которое не вмещалось в обычный конверт. В конце она приписала: “Продолжение следует” и расписалась, поставив дату. Раймонда перечитала письмо, однако изменить или дополнить что-либо у неё не возникло желание. То, что было написано после второго абзаца, было истинной правдой. На письме она написала: “Главному редактору газеты “Ленинский путь”.
“Что-то долго загулялась моя очаровательная Клавдия Борисовна”, – подумала Раймонда. Настроение у неё поднялось. Она уже знала, что напишет завтра и послезавтра. Уже стемнело, когда пришла хозяйка. Она принесла много новостей, успев обойти все дворы поселка. Вся ветка железной дороги рижского направления была под контролем. То, что произошло с алмаатинцами, мало кого интересовало, а то, что убит капитан милиции Семёнов, всех возмутило до глубины души. Раймонду клеймили и проклинали. Раймонда слушала, не перебивая хозяйку. Чувствовалось, что хозяйке Раймонда тоже стала неприятна.
– А что сказала соседка-бурятка? – спросила Раймонда.
Хозяйка нехотя стала рассказывать.
– Дочери соседки-бурятки делали операцию в носу – неудачно. Теперь ездит на консультации. А показала она милиционеру свидетельство о рождении дочери и справку из больницы.
– Я написала в редакцию “Мое признание”, – заявила Раймонда. – Может, послушаете, у вас опыта больше.
Не дожидаясь её согласия, Раймонда стала читать. Второй абзац о самоубийстве она умышленно пропустила. Раймонда читала с выражением, с чувством, с расстановкой. Когда закончила читать, то взглянула на хозяйку и увидела сгорбленную старушку. Раймонде стало жалко её, но себя ей было ещё жальче. Раймонда поняла, что письмо удалось.
– Клавдия Борисовна! Письмо надо завтра доставить в редакцию, там около проходной есть специальный ящик для писем от населения с пометкой “Ленинский путь”. Редакция в центре города Истра, на площади Революции. А затем надо позвонить в редакцию и сказать, что у них в почтовом ящике есть письмо относительно Раймонды, затем быстро повесить трубку и вернуться домой.
Клавдия Борисовна встрепенулась и, сбросив с себя “старушку”, сказала:
– Хорошо, Раймонда!
На следующий день в половине двенадцатого главный редактор собрал своих сотрудников и пригласил из милиции всех, кто мог прийти. На удивление народу пришло больше, чем было свободных мест в зале. Первые два пункта письма разобрали досконально. Остальные приняли, как заслуживающие внимания. В конце появилось около десятка новых версий, и все разошлись. Но на следующий день с утра в редакции разрывались телефоны. Всех интересовало продолжение письма, а продолжения не было. Почтовый ящик проверялся каждый час. Скандал перекинулся на почтовое отделение. Обвиняли почту в плохой работе и несвоевременной доставке корреспонденции. К вечеру о письме знала половина служащего населения Истры. Всех уже интересовали события, которые когда-то имели место в Казани. Однако на третий день все затихло. Страсти перебродили и улеглись.
А Раймонда не спешила писать. У неё не складывалась конструктивная схема письма. Нужны были факты, согласно которым за ней кто-то стоял. Этот кто-то забрал все деньги на строительство гаражей-сараев и, заплатив Раймонде хорошие “чаевые”, смылся. Это был бы идеальный вариант. Без фактов всё будет выглядеть брехней маленькой собачки на породистого дога. Сколько Раймонда ни старалась, у неё не складывались факты. Она перебирала в уме всё, но безуспешно. Как подтасовать факты? Если кого-то обвинить, то тот просто откажется, объявив это клеветой. Она вспомнила, что у неё где-то в сумочке был счёт, согласно которому она получила значительную сумму, как зарплату за выполненный объем работы. И она нашла счёт, сохранившийся случайно. В нем конкретно не значилось, за что были получены деньги. Она фактически получила только два процента этой суммы, а остальные деньги передала рабочим около кассы. Рабочие делали ремонт в какой-то квартире. А начальство не могло оформить счёт на рабочих, так как они работали в этой же организации и получали зарплату. Раймонда же просто дружила с дочерью начальника, хотя сама никогда его не видела. Вот начальник и решил воспользоваться её паспортом. Счёт был не липовый, но слишком старый, пятилетней давности. Естественно, что бухгалтерия давным-давно уничтожила все документы. И ещё Раймонда вспомнила, что перед поездкой в Иркутск встретила свою давнюю подружку в Алма-Ате. А та рассказала, что отец у неё очень плох, болеет и, возможно, скоро умрет.
Счёт вверху можно отрезать, тогда исчезнет название города с адресом, телефоном и датой. Новую дату можно поставить под росписью начальника и главбуха. Имелась гербовая печать организации СМУ– 4.
Для того чтобы использовать этот счёт надо хотя бы знать, работает ли в организации старый главбух, кто начальник и с какого времени. Болеет ли отец подруги или он умер. И вообще, всё о нем и организации за последние четыре месяца. Раймонда нашла номер телефона подруги в записной книжке. Но дозвониться можно только с главпочтамта Москвы. Но как туда добраться с её азиатской внешностью? Разве только до первого милиционера? И у Раймонды появилась вторая проблема.
Хозяйка ушла в Гучково за продуктами, кроме того, она решила кое-что продать: Раймонда отдала ей два платья Смирновой. “От гардероба Смирновой надо освобождаться, – решила Раймонда. – А с дипломом потом разберусь”. Этот вопрос сейчас её интересовал меньше всего.
У Раймонды созрел план. Она спустилась в погреб, затем прошла через туннель до перископа, поймала в объектив дом соседки-бурятки и стала наблюдать. Та с дочерью работала за домом в огороде. Раймонда через перископ внимательно осмотрела всё кругом – всё было спокойно. А через пять минут Раймонда залезла в окно в дом соседки-бурятки, осмотрелась. На буфете нашла свидетельство о рождении дочери и справку из больницы. Однако она решила продолжить поиск и найти какой-нибудь документ с фотографией дочери бурятки. Наконец в портфеле обнаружила пропуск девочки на стадион “Динамо” с фотографией. Удостоверение было не просрочено. “Это уже удача!” – воскликнула Раймонда. Она прихватила платье, в котором та была сфотографирована на пропуск, и свернув в узелок платье и документы, спрятала их на груди. Затем прошла на кухню, нашла бутылку с керосином и утюг, включила его в розетку и поставила на бумагу, где недавно лежали документы, из бутылки плеснула немного керосина на утюг и стул, где висело платье, и, чиркнув спичкой, подожгла. Бутылку с керосином поставила на место и специально сбросила в прихожей ведро с лавки – оно загремело. После этого Раймонда быстро вернулась в спальню и вылезла на улицу, плотно прикрыв окно. Она слышала, как в комнату вбежали хозяева и потушили пожар. А через несколько минут Раймонда была уже дома и спустилась к перископу. На шум соседки-бурятки сбежались люди. Поговорив, разошлись.
Раймонда принялась с помощью макияжа изменять глаза. Через час они стали похожи на глаза дочери соседки-бурятки. А после наложения бинта на нос, она и вовсе стала как забинтованная Каримова Рая Дамировна. Помогло ей и платье в горох, в котором была сфотографирована настоящая Рая.
Через час Раймонда с перевязанным носом ехала в Москву, смело взирая на стражей порядка. Она нагло смотрела им в глаза, а те проходили мимо. Собака чувствует, когда её боится человек, милиционер – тоже. Имея такие документы, она смело ехала, и на неё не обращали внимания. Хотя некоторых пассажиров проверили.
Телефон подруги в Алма-Ате не отвечал. Тогда Раймонда позвонила в организацию, которая когда-то выписала счёт, и попала прямо на главбуха – Раевскую А.В.
– Извините, как вас зовут? – спросила Раймонда, приготовившись записать.
– Анастасия Васильевна, – ответила та.
Раймонда ей наплела небылиц, а через пять минут она знала, что Сидоров Павел Сергеевич, который оформлял счёт ей пять лет назад, три дня как умер, его вчера похоронили. Последние дни на работе его замещал Фролов Александр Алексеевич. Раймонда выяснила всё и, высказав сочувствие, закончила разговор.
Возвращалась Раймонда домой в переполненном вагоне. В часы пик было трудно влезть в электричку, но Раймонде повезло и домой она вернулась раньше хозяйки и сразу сняла маскировку.
Когда пришла хозяйка, Раймонда сообщила ей, что у соседки-бурятки какой-то переполох был днем. Хозяйка, поставив сумку, убежала к соседке. А Раймонда принялась подделывать счёт. Исправить дату не представлялось возможным, поэтому она сверху отрезала дату и адрес организации. Под росписью начальника СМУ– 4 тов. Сидорова она поставила дату, отсчитав семьдесят два дня назад: в этот день она приняла деньги от застройщиков гаражей-сараев и смылась, прихватив 37 тысяч рублей. За эти деньги хороший специалист должен работать 3,5 года, а она заработала за два месяца, но, как видно, боком выходит ей эта афера. “Не плохо бы к этому счёту составить наряд-заказ на работу, за которую мне заплатили по счёту. Но как подделать подпись начальника?”
Она знала, что если расписаться на столе с шерстяной обивкой, не подложив бумагу, то роспись получится корявой, никакая экспертиза не сможет подтвердить или опровергнуть её подлинность. “Но тогда, – рассуждала Раймонда, – должны быть свидетели, которые видели, что начальник подписал счёт. А где их взять?”
Раймонда лихорадочно вспоминала. Память у неё была прекрасная, и перед ней одно за другим проплывали события той крупной афёры. И она вспомнила, как накануне трое из списка обманутых членов кооператива сидели вместе с ней в одной из контор архитектурного отдела. Завмаг рассказал анекдот про чукчу. Мужики смеялись. Были там и посторонние люди. Один из них даже добавил что-то к анекдоту. И опять мужики смеялись. Раймонда же сидела и дрожала, ей было не до анекдотов. Она просила Аллаха, чтобы случайно не пришёл главный архитектор, иначе бы её Афера лопнула, как мыльный пузырь. Хотя Раймонда знала, что он в это время находится в другой организации на совещании, но не могла успокоиться. Архитектор-то был в курсе, что строится детский садик, а не гаражи-сараи, и она бы влипла по всем статьям. А трое мужиков на кооперативном собрании гаражистов ничего конкретно сказать по поводу выделенной площадки под гаражи-сараи не смогли, и афера Раймонды удалась. Если привлечь этих трех мужиков в качестве свидетелей, то они вспомнят, где это было, и не подтвердят. А если им “запудрить” мозги, то, возможно, перепутают события и подтвердят. Раймонда припомнила и второй случай, почти аналогичный. Тогда было четверо мужиков, и двое из них тоже рассказали по анекдоту про чукчу. Но это событие было уже в приемной якобы подрядчика строительства. И опять начальства не было. Афера в том и состоит, что людям вешают “лапшу” на уши, заранее зная, что та или иная встреча сорвется. Раймонда решила из второго случая взять в свидетели не четырех мужиков, а двух, которые рассказывали анекдоты, из первого – тоже двух и объединить их, но уже в другом месте и в другое время. А мужика, который в первом случае прокомментировал анекдот, представит начальником Сидоровым.
Мужики “кооператива” знают друг друга в лицо, а поскольку четверо из них рассказали по анекдоту, вспомнят то, чего на самом деле не было. Двое вспомнят, что действительно в их разговор вмешался посторонний. А подписывал он или нет – толком не вспомнят. Поскольку они хотят вернуть деньги, то обязательно “вспомнят”, что тот подписывал.
Раймонда понимала, что здесь можно перегнуть палку, поэтому ссылаться на то, что они видели, как начальник подписывал документ, нельзя. Надо, чтобы они вспомнили, во что был одет начальник, а то, что тот подписал, получится автоматом, как само собой разумеющееся.
И Раймонда приступила к продолжению письма в редакцию “Ленинский путь”, но с уклоном, что выполняла порученную ей работу с учётом наряда заказа, за которую получила большую зарплату. Зарплата равнялась небольшому годовому окладу – вот она и старалась. Кто платит за так? За так не платят даже на государственной службе, а здесь – кооператив, который вправе утвердить ей любое вознаграждение из общей суммы сметы расходов по строительству.
Хотя Раймонда окончила всего четыре класса, но писала грамотно. Жизнь заставила выучить русский язык и научиться считать. В письме Раймонда указала, что начальник Сидоров подписал наряд-заказ не в кабинете, а в приемной, прямо на столе, обтянутом зеленой тканью. Но Раймонда никак не может вспомнить, во что был одет Сидоров. Поэтому она просит уточнить у конкретных членов кооператива, во что именно. Деталь маловажная, но необходимая, и она указала фамилии этих четырех членов кооператива и кто какой рассказывал анекдот.
Поскольку письма иногда теряются, то она решила этим воспользоваться. И её на это натолкнул тот факт, что Иринке в Химки она послала заказное письмо, а та его не получила. Иринка особенно Раймонду не приглашала к себе в гости, и это было понятно из разговора с ней по телефону. Иринка было некрасивая, а Раймонда своей красотой могла “ослепить” её молодого мужа.
Факт, что письмо не дошло до Иринки, натолкнул Раймонду на идею, связанную с дипломом Смирновой из Новосибирска. Раймонда нашла квитанцию письма, посланного в Химки. Она отсылала Иринке свой личный листок, автобиографию и просила помочь с работой лаборанта. Иринка то ли не захотела помочь, то ли действительно не получила письмо, но Раймонда услышала в телефонную трубку, как Иринка тут же поделилась этой новостью со Светланой Ивановной. “Кто это такая? – поинтересовалась Раймонда: – Уж не начальница ли твоя?”
– Нет, она старший инженер, – ответила Иринка.
Подумав, Раймонда продолжила сочинять письмо, указав, что своей подруге в Химки она отослала диплом Смирновой, так как сама она, имея только четыре класса образования, побоялась что-нибудь напутать, и попросила подругу отослать чужой диплом в университет. Она писала, что когда объявили посадку на её поезд, она кинулась искать лейтенанта, брата Аллы Смирновой, чтобы отдать ему чемоданчик, а самой бежать на посадку. Лейтенант как сквозь землю провалился. В окно вокзала она видела, как тот бегает вдоль поезда. Тогда она кинулась на перрон, а он опять исчез. Встав около своего вагона, она ждала лейтенанта до отправления поезда. Потом ей пришлось зайти в вагон с чужим чемоданчиком. Не бросать же его на перроне! Она надеялась через милицию вернуть чужой чемоданчик хозяевам, но случилось невероятное. Вначале она решила просмотреть чемоданчик на предмет, нет ли в нём документов хозяина с координатами. Обнаружила конспекты, книги, одежду, паспорт и диплом на имя Смирновой. Пока разглядывала документы, какой-то прощелыга-воришка схватил чемоданчик. Тогда они вместе с парнем, соседом по купе, кинулись догонять воришку. Тот, увидев их, выкинул чемоданчик в окно. Она видела, как по ветру полетели вещи Смирновой. Раймонда точно указала место перед мостом, куда были брошены вещи. Она считала, что если милиция проверит, то обязательно что-то найдет из того, что она сама выкинула. Тогда ей поверят. При этом она сообщила, что, к сожалению, паспорт Смирновой исчез, когда они преследовали вора. В заключение она указала, что высылает квитанцию заказного письма к подруге, указав её номер телефона.
К трем часам ночи Раймонда закончила писать. Закусив тем, что оставила ей на кухне хозяйка, довольная собой, она свалилась в постель и мгновенно уснула.
Утром она прочитала хозяйке письмо. Затем подготовила письма для редакций “Правда” и “Известия”, указав, что более подробные сведения имеются в редакции “Ленинский путь”. Все письма Клавдия Борисовна отправила из Опалихи. Письма в редакции “Правда” и “Известия” должны были сыграть роль своеобразный “кнута”, чтобы расшевелить редакцию “Ленинский путь”. Раймонда понимала, что если редакции опубликуют её письма, то у неё появится шанс на спасение. В Казахстане будут думать, что она под Москвой. Вот тогда и укатит она в Ташкент или Фрунзе, или Ашхабад. Она смогла бы заехать в Алма-Ату, забрать из тайника 37 тысяч рублей, а затем пристроиться где-нибудь.
“Надо придумать правдивую историю с капитаном Семёновым и наряд-заказом начальника СМУ– 4 Сидорова. Наряд-заказ и счёт можно тогда отослать в редакцию “Ленинский путь”, – решила она. – А в следующем письме укажу, что я получила солидное вознаграждение, оказав Сидорову услугу, которая оказалась аферой, но я то не знала, что меня подставили. Объяснить, что смерть капитана Семёнова – несчастный случай, в котором он сам виноват, не составит большого труда. Труднее объяснить, почему карманы у него оказались вывернутыми. И здесь уже совсем другая статья”.

10.
Вещи Раймонды Виктор поставил в свой шкаф и, замкнув его, положил ключ в ящик стола. На кухне мать сказала:
– У нас в гостях полковник Кирилл Кириллович из Сибири. Он о чём-то очень важном с тобой хочет поговорить, – и она загадочно улыбнулась, а по её ауре он понял, что она в курсе предстоящего разговора. – Сейчас он с отцом в саду. Жена у него, оказывается, умерла три года назад. Я ему предложила у нас остановиться, но он в командировке и ему удобнее в гостинице.
Виктор вспомнил, что в последний раз встречался с полковником пять лет назад, и расстались они не очень дружелюбно. Тогда он просто выставил полковника, припугнув пистолетом. Подаренный пистолет и удостоверение с росписью Берии он хранил в дальнем углу шкафа и с собой никогда не носил. “Надо будет сказать полковнику, что удостоверение, которое он мне под расписку вручил, фальшивое, хотя роспись Берии настоящая”. А затем подумал: “Что сыщику надо от меня на этот раз? Продуктовые посылки после смерти Сталина мы не получаем. Может, он опять хочет пригласить меня на какую-нибудь авантюрную работу? Ладно, поживем – увидим”.
Полковник Кирилл Кириллович появился в комнате неожиданно.
– Ну, здравствуй, горный инженер! – сказал он, улыбаясь, – поздравляю с успешным окончанием института.
Как ни странно, Виктор тоже встретил его приветливо. Новостями делились, как хорошие старые знакомые. Виктор выразил сочувствие по поводу кончины жены полковника.
– Тебя ещё с одним делом можно поздравить, правда, с опозданием на пять лет, – загадочно сказал Кирилл Кириллович.
– С каким?
– Да я вот с твоей мамой уже разговаривал и выяснил, что они не в курсе этого важного события.
– Что за важное событие, о котором не знают мои родители? – спросил Виктор, а про себя подумал: “Уж не хочет ли он сообщить, что у дочерей председателя колхоза, у которого мы останавливались, разыскивая Раису Петровну, появились дети и они теперь меня разыскивают, чтобы получить алименты”.
– Твоя мать мне сказала, что твой паспорт куда-то делся, но я смотрел вашу домовую книгу, и у меня появился к тебе вопрос, – сказал сыщик первой гильдии Кирилл Кириллович.
Виктор, вспомнил, что когда он зашёл в свою комнату, на столике лежала домовая книга, но он не придал этому значения. Кирилл Кириллович открыл её на последней заполненной странице.
– Как явствует из домовой книги, тебе выдали в Казахстане новый паспорт, а почему в графе семейное положение не указано, что ты женат?
Виктор напрягся, но виду не подал, а сам подумал: “Как он мог узнать, что у меня в Новосибирске был брачный контракт с Раймондой?”
– Кого вы имеете в виду?– спросил Виктор.
– Я имею в виду Алёну Варлаамовну Кныш. Ты с ней вступил в брак в день отъезда из нашего города, даже брачной ночью пожертвовав.
Виктор удивился:
– Это ещё кто такая? Кныш! Я вообще её не знаю.
– А это твоя А... – серьезно ответил полковник. – Та, которую в лесу отпустил.
– Нет! Вы что-то путаете или разыгрываете меня, – возразил он.
– Я всё проверил лично: и роспись, и почерк твой на брачном контракте. И не сбежала она в лесу от тебя, как ты говорил. И спали вы под сосной, прижавшись друг к другу. И ели тушенку с одной банки. И она спокойно, не спеша ушла. И домик лесничего она тогда спалила. Всё проверил на месте лично ещё пять лет назад. Но она тогда исчезла из моего поля зрения. А теперь выяснилось, что она в наш город приехала, устроилась на табачную фабрику. И опять ту же кассу ограбила и вовремя смылась. А теперь помоги, если сможешь, кое в чем разобраться. Я должен, обязан её найти. Хоть сдохну, но найду, – заявил он и застонал.
Виктор аж вспотел, теперь он мог и потеть, и ответил:
– Алёнку Кныш я не знаю и знать не хочу, и в брак с ней не вступал. Что было, то было, но этого не было, – отрубил Виктор, махнув рукой.
Кирилл Кириллович внимательно посмотрел на него, а затем заявил:
– А если я тебе это докажу? Тогда ответишь на все вопросы, которые я задам? Дай слово!!
Виктор не хотел ни отвечать, ни давать слова. Он решил, что за Алёной Кныш что-то скрывается и будет затронут его личный интерес, и он ответил:
– Пять лет назад я уже вам говорил, что я следователь по особо важным делам и не обязан отвечать на вопросы следователя по уголовным делам. Вы опять не соблюдаете субординацию.
Теперь Виктор уже не хотел рассказывать полковнику, что его удостоверение, подписанное Берией, фальшивка.
Кирилл Кириллович сначала растерялся, но его цепкий ум мгновенно оценил обстановку, и он принял решение. Молча достал из портфеля большую, как атлас, книгу, в которой регистрировались гражданские браки, и положил её на стол, затем пододвинул стул и усадил Виктора. Тот прочитал заглавие книги “Браки”.
– Открой её на шестнадцатой странице, – попросил полковник.
Виктор открыл.
– Посмотри сверху и прочитай, что здесь написано.
Виктор увидел свою фамилию с инициалами, местом жительства, номером и местом выдачи паспорта. В графе “был ли женат”, указано: “ДА” и стояла его роспись, в графе “согласен ли взять в жены Алёну Варлаамовну Кныш” стояло “ДА” и его роспись. Ниже строчкой были указаны данные невесты. В графе “была ли замужем” значилось “НЕТ” и стояла роспись. В графе “согласна ли выйти замуж за Виктора” стояло – “ДА” и роспись.
Виктор обратил внимание на то, что на каждой строчке были наклеены  марки госпошлины. В конце стояла чья-то роспись и печать на марках, что означало, что они погашении. Ниже были такие же записи о других людях, но написанные другой рукой. Виктор ещё раз внимательно и придирчиво посмотрел запись, где значились его данные. Это его рука, он заполнял её сам и росписи его. Сомнений на этот счёт у него не было.
– Вроде я писал и росписи мои, – растерянно сказал он.
– Твои, твои и Аленкины тоже, экспертизой подтверждено, – сказал Кирилл Кириллович и вынул из папки бланк экспертизы с росписями и печатями.
– А ты говоришь, что не знаешь её. Что теперь скажешь?
– Да не знаю я её, – срывающим голосом заявил Виктор. – Чепуха какая-то.
– Ты что, пьян был? Хотя по почерку установлено, что в момент написания ты не был пьян. Это отражено в справке экспертизы.
Вдруг Виктор вспомнил:
– А! Так это же было представление! В сквере, напротив театра, какая-то артистка с микрофоном в руках играла роль, связанную с браком, а я проходил мимо. Но это было ещё тогда, когда я жил в Сибири. Она подозвала меня, я подошёл. Она продолжала представление, изображая заведующую загсом. Потом она стала шутить насчёт регистрации браков и попросила меня подыграть, чтобы я записал данные о себе, ответив на вопросы.
Виктор прервал рассказ, рассматривая вопросы сверху своей фамилии.
– Вот эти вопросы и были тогда. Точно! – обрадовался он. – Я всё сделал, как она просила, и дважды расписался. Потом она подозвала какую-то рыженькую девушку, всю в веснушках, с полным ртом жвачки, и сказала, что эта рыжая как будто моя невеста. У неё тоже оказался с собой паспорт. Но за неё артистка сама вписала данные паспорта, расписалась и тоже шутила. Ловко у неё с комментариями получалось, народ со смеху чуть не падал, я тоже смеялся, – продолжал Виктор. – Потом артистка довольно смешно объявила меня мужем, а себя почему-то женой, очевидно, оговорилась. А затем попросила, чтобы я поцеловался с рыженькой и поклялся ей в супружеской верности, но моя рыженькая сбежала, а вскоре и концерт закончился. Артистка была ряженая, она пригласила всех в театр и, помахав рукой, ушла.
– Ты сказал, что невеста была рыженькая и с полным ртом жвачки? – спросил полковник, вспоминая что-то. – А артистка как выглядела?
– Так она же в маске была, ряженая, – ответил Виктор.
Кирилл Кириллович задумчиво рассуждал:
– За кордон они собираются. Золото в нашем городе скупали со своим дядей, который тоже работал на табачной фабрике плотником. А сейчас смотались в неизвестном направлении. Жена-то твоя работала в столовой фабрики. Я знакомился с медицинскими обследованиями мастера кондитерского цеха Кныш Алёны Варлаамовны. Она пока девушка, хотя и замужем за тобой уже пять лет. Так что у тебя... – но Кирилл Кириллович не договорил, переключившись на другое. – Странно то, что она решила тебя захомутать. Ну, была бы старая дева, тогда понятно, а так ведь моложе тебя и ещё девушка. Очевидно, влюбилась в тебя, – и он продолжил рассуждения: – Очевидно, перед отъездом за кордон, пока МИД оформляет им паспорта, она захочет увидеть тебя. Кстати, ты случайно её не видел?
Виктор нечего не ответил, размышляя, что в “Чайке”, очевидно, была его А… “Да, это была она! – решил он. – Та, которая так ловко меня дважды обвела вокруг пальца и не бросилась ко мне на шею, а стала недосягаемой. И её зовут Алёнкой”. И он тут же вспомнил красавицу Раймонду, которая тоже ловко окрутила его. Они добились своего и стали его жёнами. Это его окрылило и одновременно унизило, и он вдруг влюбился в ловкую, умную Алёну и красивую Раймонду, соединил их вместе и представил в одном образе. Он понял, что в отдельности их любить не сможет, это будет выше его сил.
Полковник сообразил, что Виктор действительно не был в курсе того, как его окрутила Алёнка, женив на себе. И он подумал: “А ведь способный и умный парень, но какой доверчивый простак, а ещё “Космос” его охраняет, хотя без него он давно бы погиб”. Но Кириллу Кирилловичу стало ясно и то, что доверительного разговора у них сегодня не получится, поэтому он взял портфель и бумаги, в прихожей оделся и потихоньку ушёл. Выйдя на улицу он остановился у калитки, соображая, как лучше пройти к трамваю. Мимо него, чуть не задев его бампером, разворачивалась “Чайка”.
– У, разъездилась тут всякая мразь, пройти не дают, – буркнул он и быстро зашагал к трамвайной остановке, которая находилась в трехстах метрах от дома.
На улице было сумрачно, скоро должны были зажечься огни. Развернувшись, “Чайка” подъехала и остановилась у ворот дома, из которого только что вышел полковник. Из автомобиля вышел шофёр в ладной меховой кожаной куртке, фуражке с ушами и меховых сапогах. Его лицо украшали шикарные чёрные усы, как у Буденного. Без шума он открыл невысокие ворота, вернулся к машине и, сев в неё, прикрыл дверцу. Тут же открылась правая передняя дверца, и из машины вышла девушка в короткой норковой шубке и элегантной шапочке, с большой кожаной сумкой. Если бы Кирилл Кириллович оглянулся, то непременно бы вернулся, но он не оглянулся, спеша на трамвайную остановку. Девушка остановилась на дорожке, спрятавшись за куст, пока машина плавно въехала во двор. Шофёр открыл окно в машине, чтобы с крыльца был виден пакет, положил на него ключи от машины, на заднем сиденье поправил лежавшие там меховую кожаную куртку, фуражку с ушами и меховые кожаные сапоги – точь-в-точь как у него, тихонько вышел из машины. Затем он закрыл ворота на защелку и вышел, закрыв калитку, которую три минуты назад так небрежно и злобно захлопнул человек, вышедший из неё.
Взяв сумку, шофёр подхватил под ручку девушку. Они побежали к трамвайной остановке. Подошёл трамвай, и они устремились к задней двери второго вагона. Кирилл Кириллович хотел заскочить во вторую дверь первого вагона, но решил пропустить старушку. Старушка кряхтела, но влезть на ступеньки сама не могла. Кирилл Кириллович побежал было к заднему вагону, но вернулся, помог старушке и заскочил сам. Он показал служебное удостоверение кондукторше, та с недовольным видом отвернулась, требуя от старушки деньги за проезд. Старушка сказала, что денег нет, и уселась на скамейку, заняв сразу два места. Тогда Кирилл Кириллович взял билет за старушку и опустил его ей в сумку.
Шофёр и элегантная девушка, заскочив последними в вагон, взяли билеты и спросили у кондуктора, когда будет остановка напротив Центральной гостиницы, а затем прошли вперёд по вагону и сели на передние места.
– Я вам обязательно подскажу, – кричала им вслед кондуктор, – гостиница рядом, по ходу трамвая, ну прямо два шага.
Шофёр и девушка в благодарность кивали головами, давая понять, что им всё давно ясно.
                ______   _   ______

Виктор сидел, погрузившись в мысли. Вдруг до него дошло, что он обидел Кирилла Кирилловича, и тот ушёл, не простившись. Он быстро накинул на себя куртку, втолкнул ноги в ботинки и, схватив кепи, кинулся догонять его. “Ну, что я наделал, надо его вернуть”, – ругал он себя. Надевая на ходу кепи, он проскочил мимо чего-то чёрного, решив, что мать оставила дорожку сушиться – она иногда развешивала белье во дворе, оставляя на ночь. Забор был невысокий, но по ночам никто не шалил.
Виктор бежал быстро, обгоняя пешеходов, и чуть не вскочил в трамвай, но дверь закрылась. А перед ним заскочили девушка в короткой норковой шубке и пожилой гражданин в кожаной куртке и фуражке с ушами. Виктор не успел рассмотреть их лиц, трамвай шустро заскользил по путям, издавая характерный шум. Если бы Виктор догнал их, то всё могло сложиться иначе. Он бы узнал её и смог защитить, но им не суждено было встретиться.
                ______   _   ______

Кирилл Кириллович не спешил, сидя на последнем сиденье первого вагона. А те двое, что ехали на первом второго вагона, спешили. Старушка тоже выходила у гостиницы, заранее встав у прохода. И опять Кирилл Кириллович помог ей сойти, а те двое, мелькнув у двери, исчезли. Они вошли в гостиницу и встали у лифта, но его всё не было. Наконец появился лифт, и дверь открылась. Те вошли в лифт, а полковник в холл. Те поднимались на пятый этаж, а полковник подошёл к администратору и предъявил документы: паспорт и командировочное удостоверение.
– Знаете, я поселю вас на пятом этаже, комната выходит во двор, там тише и есть балкон. Завтра возьму деньги и оформлю квитанцию, – сказала вежливо администраторша и подала ключ и командировочное удостоверение, оставив на всякий случай у себя только паспорт. А те двое, приехав на пятый этаж, вышли из лифта и вспомнили, что не взяли ключ.
– Ой! Мы забыли взять ключ, – дружно рассмеялись они и успели юркнуть в открытую дверь лифта. Лифт побежал вниз, а полковник подошёл к лифту.
                ______   _   ______

Виктор возвращался домой. Подойдя к калитки и увидев во дворе “Чайку”, остановился, сердце у него дрогнуло, словно что-то предчувствуя. Он подошёл к машине, заглянул в кабину, но там никого не было, только одиноко лежал пакет. Он одним махом запрыгнул на крыльцо, влетел в дом и, не снимая ботинок, проверил комнаты, коридор, заглянул в туалет, в ванную, зашёл на кухню. Мать стряпала пельмени, в саду раздавались голоса детей, отца и брата.
– А где она? – спросил Виктор.
– Кто она? Дочь, что ли? Что не слышишь, как пищит детвора?
– Нет, та, что приехала на “Чайке”, которая стоит у нас во дворе.
Мать не поняла его:
– Чайки не стоят во дворах, чайки летают в море. А ты опять не снял ботинки, топчешь ковры. Вот заставлю чистить их, да мыть пол – сразу будешь умнее.
Виктор понял, что матери не известно о гостях, и он стрелой выскочил в сад, но там отец и брат качали детей. Пройдя через дом, он вышел во двор. Во дворе он внимательно, как следопыт, стал изучать следы у ворот. Следы вели за ворота и соединялись с женскими. На всякий случай он побежал к трамваю. На остановке одиноко стоял старичок.
– Вы давно стоите здесь?
– Да, давненько, – ответил тот.
– Вы не видели здесь девушку и мужчину?
– Как не видел, – ответил старичок, – вон они стоят, обнявшись.
Виктор посмотрел в указанную сторону, но это были другие люди, и он отправился домой. Было уже темно. На улице зажглись фонари. Во дворе он подошёл к машине и, не открывая дверцу, через открытое окно взял ключи и пакет. На заднем сиденье лежали вещи. Фуражка чем-то напоминала головной убор мужчины, которого он заметил в трамвае. Виктор вошёл в дом и, не снимая одежды и ботинок, направился в свою комнату, но дорогу преградила мать.
– А ну, снимай ботинки, – сказала она, беря его за рукав и ведя в коридор. – Да гостя зови и всех остальных. Гость пусть тебе поможет развернуть стол в гостиной. Не будем же мы ужинать на кухне, хоть она и большая.
– А мой гость уехал, я даже не заметил когда, – задумчиво ответил Виктор.
– Он и не к тебе приехал, а к нам издалека, аж из родной Сибири, и не шути со мной. Я сердита на тебя. Опять девке мозги запудрил. Ну, да ладно. Хорошо, что она тебя окрутила. Скорее за ум возьмешься. А она красивая, стройная, что умеет делать?
– Я даже её не видел, ту, что женила меня на себе, – ответил он.
– Немудрено! Тебя любая окрутит, хорошо, что она не старуха. Хоть на этом ей спасибо. И как ей удалось тогда в Сибири отбить тебя у Оли? Оля-то была, что герой. Видно, проворнее оказалась эта.
– У меня теперь две жены, – и Виктор поглядел  матери в глаза.
– Так уж и две? – Подумав, добавила: – Лишь бы жили дружно. А вторая казашка?
Виктор не ответил, отошёл и развернул пакет. Он обнаружил свой паспорт, быстро открыл его и увидел штамп о регистрации брака с гражданкой Кныш Алёной Варлаамовной, затем техническую документацию, страховку и справку о покупке легкового автомобиля “Чайка”, оформленного на него. И письмо на трех строчках, которое он вмиг прочитал: “Это я, твоя А...! “Чайка” – это мой подарок тебе. Не серчай, что подарок куплен не на мои деньги, я столько ещё не заработала. Меня не ищи, я сама объявлюсь, когда всё успокоится. До встречи, твоя Алёнка”.
У Виктора закружилась голова, и он зашатался.
– Что с тобой? – спросила мать и увидела у него документы и среди них паспорт сына. Его паспорт она сразу узнала, он отличался от всех остальных.
– Что, нашёлся твой паспорт? А я уже подумала, что тот усатый, который приходил проверять нашу прописку, прихватил твой паспорт.
– К моему паспорту есть приложение, – ответил он, – у нас во дворе “Чайка” большая поселилась.
– Хорошо, тогда иди и дай ей зерна, – пошутила мать. – И хватит шутить и разыгрывать меня, пора ужинать.
И она пошла звать остальных, ворча: “Надо же, как заучился мой сын, говорить стал непонятно”.

11.
Виктор сидел за столом и, ковыряя вилкой в тарелке, думал: “Что же мне делать? Не сегодня, так завтра Алёнку арестуют. Она сама мне призналась, что деньги не её, следовательно, краденные. Тогда я автоматически становлюсь её соучастником. Но по закону она мне жена и я не обязан давать показания против жены. Однако “Чайка” – слишком дорогой подарок, а её обвиняют в грабеже, поэтому получается, что я тоже грабитель”.
Мать, убирая посуду со стола, спросила:
– Ты что, не наелся или заболел?
– Нет, я уже сыт. Просто сегодня узнал, что я дважды женат и моих жён разыскивает милиция. Одна жена мне выделила три тысячи рублей, а через три часа узнаю, что другая подарила автомобиль “Чайка”, который стоит больше сорока тысяч рублей. За такие деньги мне надо несколько лет работать.
На кухню вбежал отец и закричал:
– Что за машина стоит у нас во дворе? Кто на ней приехал?
– Я думаю, что на ней приехал дядя моей жены Алёнки. Согласно технической документации и справке о покупке, автомобиль продан три дня назад и оформлен на мое имя с указанием паспортных данных. Очевидно, мой паспорт прихватил мужчина, который три дня назад, как говорит мама, проверял у нас паспорта и домовую книгу, сверяя прописку. То, что я пять лет назад женился на Алёнке Кныш, узнал сегодня вечером от Кирилла Кирилловича, а тридцать минут назад обнаружил во дворе подарок, который мне преподнесла моя жена Алёнка. Но главное, что она купила автомашину не на свои деньги, то есть на краденые. Я-то об этом ничего не знал.
– Ой, батюшки! Это теперь нам надо такие деньги платить за машину! – заголосила мать, всплеснув руками. – Мне этот мужик сразу показался подозрительным. По паспорту Вити получил в рассрочку  автомобиль и смылся, а нам теперь плати.
– Автомашина-то стоит у нас во дворе. Смылись только моя жена с дядей.
– Значит, он машину разобрал, двигатель и ещё что-нибудь продал, а пустую коробку поставил к нам во двор, – причитала мать. – Где мы теперь столько денег возьмем, чтобы рассчитаться за разобранную машину? Нас из дома милиция выгонит.
– Очевидно, машину не разграбили, – успокаивал мать Виктор, рассматривая документы. – И деньги за неё мы платить не должны. Оплата произведена полностью, наличными.
– Значит, в рассрочку этому мужику по твоему паспорту дали машину, – не успокаивалась мать. – А он всё хорошее с этой машины снял, а все старое и негодное поставил и нам подсунул, как “куклу”.
Отец внимательно прочитал справку, выданную из автомагазина, и сказал:
– Ой, мать! Надо было паспорта пересчитать, когда их от усатого мужика принимала. А в справке говорится, что роспись вместо покупателя Петрухина Виктора поставила его жена Кныш Алёна Варлаамовна, оформив покупку, как подарок. Есть примечание: автомашина куплена на деньги дяди Кныш из Финляндии, и об этом записано в справке и заверено печатью автомагазина. Это очень важный документ. Ничего противозаконного я здесь не вижу. И нечего причитать, – упрекнул он мать.
– Что-то я не разобрался, – встрепенулся Виктор. – Если дядя из Финляндии, то значит, что автомашина куплена не на краденые деньги?
Отец, просмотрев остальные документы, сказал:
– Криминала я здесь не нахожу, пойдемте осмотрим машину, – и отец взял переноску.
– Надо бы электрика пригласить, пусть отремонтирует освещение во дворе, – заметила мать.
Отец, распутывая провода, спросил:
– Виктор, а как получилось, что тебя пять лет назад на себе женила девчонка, а ты и не знал? Ты что, пьян был? Кирилл Кириллович сказал, что она по заключению медиков всё ещё девушка. Ну, да ладно, потом расскажешь.
– Да, если б его одна окрутила, а то ведь казашка какая-то заставила на себе жениться, – заметила мать, вытирая слезы.
– Надо было Ольгу в Сибири не проворонить, – упрекнул Виктора отец. – На пятом курсе уже в престижном московском вузе учится. Вот достойная была бы тебе жена. А то нашёл какую-то повариху, хотя у неё дядя живёт в Финляндии. Да ещё и казашку прихватил, нам этого только не хватало.
Отец включил переноску в сеть и понёс лампочку во двор. Он по-хозяйски осмотрел машину и заметил:
– Машина совсем новая, двигатель и колеса новые, багажник чистый.
Затем отец извлек из машины новую кожаную куртку, сапоги, фуражку и заметил:
– Я мужика в такой же одежде видел и решил, что он финн. С ним очень симпатичная девушка была в норковой шубке. Я ещё удивился, что это они меня так внимательно разглядывают и шепчутся. Постой, постой, так это была твоя жена? – догадался отец, обращаясь к смущенному сыну.
– Ой! – воскликнула мать. – И я видела девушку в норковой шубке, когда вчера ходила с внучатами в магазин. Она купила нашим детям по три большие шоколадки и ласково с ними разговаривала. А я подумала: “Какая славная девушка. Вот если бы моему старшему сыну такую жену найти, детям мать бы хорошая досталась”.
Виктор с братом, забрав переноску у отца, не только успели прощупать ещё тёплый двигатель, но и забрались под машину, перепачкав штаны и куртки. Они не слушали, что говорили родители, у них возникли свои проблемы.
На следующий день Виктор оформил документы в ГАИ и получил все технические причиндалы на неё. Оказалось, что все документы на автомашину в ГАИ были оформлены заранее, включая техосмотр, оплату налогов, страховку – имелись квитанции. В этот день отец и брат вернулись домой рано. Они переделывали сарай под гараж, укрепив двери и крышу. К ночи автомашина получила свое “жилье”.
И потекла жизнь Петрухиных по другому расписанию. Отец и брат всё свободное время изучали правила дорожного движения и материальную часть машины, им очень хотелось получить права. Виктор был у них главным консультантом, хотя сам не знал азов вождения. Ему-то права достались другим путем. Отец и брат скоро “раскусили” его и наперебой подсказывали, как надо управлять автомобилем в сложных ситуациях. А ездили они теперь то на базар за арбузом, то в магазин за бутылкой молока, то в бассейн, то в баню попариться.
Однажды вечером отец спросил:
– Витя, а вот интересно, мою семейную жизнь тоже организовывало твое “ОНО”? Мать-то красавица была и сейчас хороша. Сколько за ней парней ухаживало, а вот выбрала меня, рядового парня, ни чем не примечательного, малообразованного. Вначале я даже отнекивался, думал, что она меня разыгрывает, боялся даже ей предложение сделать. А потом как-то пошутил, а она сразу согласилась и сказала, что давно от меня ждёт предложения.
– Наверное, – ответил сын, – хотя с “ОНО” я эту тему не обсуждал. А сейчас они куда-то исчезли, очевидно, своих проблем у них в небесном царстве много. Больше пяти лет “ОНО” не дает о себе знать. Правда, когда болели дети, то я просил о помощи, очевидно, меня “ОНО” услышало и помогло.
– Услышало, услышало, я в этом уверен, – сказал отец, а затем продолжил рассуждать:
– Я вот всё думаю о твоей жене Алёне и её дяде Фёдоре. Как-то они нехорошо поступили, участвуя в ограблении кассы табачной фабрики, хотя ограбление по замыслу было оригинальным. Рабочие, служащие, уборщицы остались без зарплаты. Государство-то им не компенсировало украденную заплату. Пострадали, в основном, бедные. Бедные стали ещё беднее. Нехорошо! Что заставило их такой поступок совершить?
Больше часа сын беседовал с отцом об Алёнке и Раймонде, советуясь с ним о своей дальнейшей жизни.

12.
Полковник Кирилл Кириллович нервно пощипывал себя за ухо, вспоминая последний разговор с Петрухиным. А сверху спускался лифт, высвечивая на табло номера этажей. Вдруг, не доехав до первого этажа, лифт остановился. Через щель в двери был виден пол кабины, которая по какой-то причине застряла. Полковник посмотрел на администратора, которая не проявила признаков беспокойства. Сверху послышались недовольные голоса и стук из кабины лифта. Полковник понял, что лифт застрял, и направился вверх по ступенькам, шаркая ногами. На площадке второго этажа он услышал приглушенный мужской голос, доносившийся из кабины лифта. Мужчина попросил сообщить администратору, что лифт застрял. Полковник вернулся на пол-этажа и крикнул:
– Администратор, лифт застрял! И там люди просят помощи.
Проходя мимо двери шахты лифта, Кирилл Кириллович стукнул в неё и крикнул, что сообщил администратору о застрявшем лифте. Неожиданно лифт включился и заскользил вниз. Снизу из лифта послышались приглушенные одобрительные голоса. Поднимаясь к себе в номер на пятый этаж, Кирилл Кириллович размышлял над событиями, происшедшими за последнее время, после второго ограбления кассы табачной фабрики. Напасть хоть на какой-то след Алёнки Варлаамовны и Фёдора Кныш не удалось. Единственно, что удалось установить, это то, что перед вторым ограблением Кныши скупали дорогие ювелирные изделия. Это видели их знакомые. А дальше они как в воду канули. Их фотографии, как говорится “столетней давности”, ничего не дали, а наоборот, запутали. Сыщики страны искали девочку с косичками и молодого человека, не придавая значения их годам рождения и приметам. На совещании в Красноярске Кирилл Кириллович так и заявил, что грабителей и след пропал и выйти на них можно только через Алма-Ату, а других планов у него нет. И сразу после совещания он вылетел в Алма-Ату – надо было срочно установить наблюдение за домом Виктора и взять под контроль телефон.
Номер в гостинице Кириллу Кирилловичу пришёлся по душе. Он распаковал портфель, развесил в шкафу вещи и, налив в стакан воды, включил кипятильник. Спускаться в ресторан не хотелось, он решил закусить тем, что осталось у него от дорожных запасов. Не успел он начать свой легкий ужин, как услышал звук остановившегося на площадке лифта, а затем звонкий женский и мягкий мужской голоса. Мужчина и женщина зашли в соседний номер. И ещё долго, лежа на кровати, Кирилл Кириллович слышал за стенкой их приглушенные веселые голоса. Это были те, за кем полковник Кирилл Кириллович охотился все последние пять лет.
                ______   _   ______

А рядом с полковником, только за стенкой, лежала Алёнка, которая через фотографию, сделала Кириллу Кирилловичу фигу из трех пальцев. Сейчас она лежала и вспоминала о том, как они из Новосибирска доехали до Москвы. В Зарайске их ожидал сюрприз. Брат Костя, которого осудили на пять лет, был досрочно освобожден за примерное поведение, не досидев год. В тюрьме Костя познакомился и завёл себе “хорошего” друга из Караганды. Дома ему не давали покоя родственники соседа, умершего в больнице после драки с ним, поэтому через три месяца Костя решил съездить в Караганду к другу, только что освободившемуся из заключения. Там друзья напились, разбили витрину магазина и за хулиганские действия получили по десять месяцев заключения. Мать Кости только что вернулась оттуда и рассказала, что Костя работает в колхозе, строит коровник. По поселку осуждённые ходят без конвоя, но дней через пять они закончат коровник и их вернут в тюрьму.
Ситуация осложнялась. Им был срочно нужен Костя, который ходил с отцом на финскую сторону через подземные выработки. А поскольку он отбывает срок в Караганде и ходит по поселку без конвоя, им ничего не оставалось, как перехватить его в колхозе, поэтому они самолетом из аэропорта Домодедово по фиктивным документам улетели в Караганду. В самолете они разрабатывали план дальнейших действий. Они понимали, что Костя опять может выкинуть какой-нибудь “финт”. А приструнить его они могли только тем, что его заграничный паспорт находится у Фёдора. И они решили не рассказывать Косте о гибели отца, происшедшей пять лет назад. Отец якобы жив, но сильно болеет, находясь дома в Финляндии, и требует приезда Кости и Алёнки для составления завещания на раздел дома, ценностей и имущества между наследниками. И ещё у них возникла проблема – необходимо была израсходовать два чемодана денег. Они даже не знали, сколько их у них, не было возможности пересчитать. Поэтому Фёдор предложил племяннице идею, что неплохо было бы её мужу Виктору подарить дорогой подарок, например приличный автомобиль. Это бы его обязало, и он будет сговорчив в дальнейшем. С собой они его сейчас пригласить не могут, да и неизвестно, как он себя поведёт после такого предложения, тем более что связан с милицией. А когда встанет вопрос о его законном переезде за границу, то он приедет не с пустыми руками, продав автомобиль. Эта идея Алёнке пришлась по душе.
В колхозе под Карагандой они сняли дом, Фёдор пригласил в гости Костю. Костя не мог поверить, что это Фёдор. Он не узнал в этом щёголе плотника Фёдора. И только после того как Фёдор показал ему свой советский паспорт, а в придачу финский Костин на имя Кныш Кыша Кнышевича, Костя поверил. Зато Алёнку Костя сразу признал. Костя так долго и нудно объяснял, как найти спуск в подземные горные выработки и как определить по меткам нужные штреки и дучки, что и сам запутался и несколько раз начинал свой рассказ сначала.
Из расплывчатого рассказа Кости Алёнка поняла, что начало спуска в подземные выработки как раз начинается от тайника с драгоценностями, о существовании которого Костя и не догадывался. А до тайника, где отец спрятал драгоценности, Алёнка знала дорогу. Оказалось, что Фёдор знает, как читать метки на штреках, указывающих нужное направление. Однако самостоятельно пройти этот путь они вряд ли смогли бы, особенно в районе вентиляционного ствола шахты. Кроме того, они понятия не имели, в какой стороне отцовский дом и как он выглядит.
Костя особого желания бежать за границу не проявил. Но когда Фёдор сообщил, что отец зовёт их на дележ наследства, то забеспокоился, и сам назначил дату встречи в Карелии. Срок его освобождения через три месяца. Естественно, что бежать за кордон прямо сейчас нельзя, такой вариант никого не устраивал. Чемоданы советских рублей там не нужны, а здесь их тоже надо тратить с умом. На том и порешили. Встречу назначили через три с половиной месяца в условленном месте в Карелии. Выбрали место, которое знали Алёнка и Костя. Утром Костя отправился на работу в коровник, а они поездом уехали в Алма-Ату…
Алёнка, слушая храп соседа за стенкой, продолжала вспоминать. В Алма-Ате Фёдору удалось выкрасть паспорт Виктора, в котором Алёнка поставила штамп регистрации брака с ней. Затем через два часа они купили на имя Виктора автомобиль “Чайка”, за деньги, якобы подаренные дядей. Алёнка также вспоминала, как они с дядей покупали в Алма-Ате и пригороде драгоценности, а также каким необычным способом подарила мужу автомобиль. Завтра утром они покинут Алма-Ату, в которой оставили больше половины денежной массы чемоданов. А за стенкой похрапывал сосед по номеру, полковник Кирилл Кириллович, который не один год искал их. Утром Алёнка проснулась в плохом настроении, ей приснился жуткий сон, что её муж с какой-то девушкой горел в подаренном автомобиле.
Фёдор уже встал и ходил по комнате. Алёна взглянула на него и не узнала: он был без усов и выглядел другим человеком.
– Тебя без усов не отличишь от моего отца, – сказала она.
Фёдор усмехнулся и громко сказал:
– Алёнушка, пора вставать, нам надо спешить, иначе не успеем на поезд.
А за стенкой Кириллу Кирилловичу приснился сон, как будто Алёнка с Виктором находятся в соседней комнате и боятся опоздать на поезд, направляясь в свадебное путешествие. Но полковник перевернулся на другой бок, сладко зевнул, продолжая спать.
Без пятнадцати восемь утра на проходящем поезде Новосибирск – Ташкент со станции Алма-Ата-1 Алёнка и Фёдор уехали в Ташкент. В этот же день брат Алёнки Костя поездом Караганда – Москва поехал к себе домой в Зарайск – его досрочно освободили из мест заключения. Когда утром он, попрощавшись с Алёнкой и Фёдором, шёл на работу, то заметил загоревшийся склад с горючим и потушил его. В знак благодарности колхозники обратились к начальству тюрьмы с ходатайством о досрочном освобождении Коркина Кости Варлаамовича.
                ______   _   ______

В десять часов утра Кирилл Кириллович, отметив у секретаря приемной командировочное удостоверение, сидел в кабинете начальника отдела розыска управления внутренних дел Казахстана Омарбаева. Внимательно слушая версию сибирского коллеги, тот прикидывал что-то в уме. Вдруг, извинившись и не дослушав до конца Кирилла Кирилловича, он набрал номер телефона и дал распоряжение заместителю Крючкову срочно опросить по телефону все ювелирные магазины Алма-Аты и пригорода о покупках драгоценностей русскими гражданами: девушкой 22 лет и мужчиной 52 лет с пышными чёрными усами. Кирилл Кириллович позавидовал оперативности подполковника Омарбаева и продолжил излагать предположения о том, что преступники должны появиться по адресу, где живёт муж Алёны, прежде чем они попытаются скрыться за границей. Возможно, у преступников уже есть загранпаспорта. В конце Кирилл Кириллович высказал пожелание, что за домом мужа Алёнки надо установить наблюдение и неплохо было бы взять его телефон на прослушивание.
– Правда, здесь есть одно “но”, – заметил Кирилл Кириллович, – муж этой девушки имеет удостоверение “следователь по особо важным делам”. Кроме того, в дневное время он умеет читать чужие мысли и против него невозможно применить холодное и огнестрельное оружие.
Лицо начальника розыска Омарбаева вытянулось, он побелел и как-то странно взглянул на полковника. Кирилл Кириллович понял, что дал “осечку”, хотя в начале складывалось всё хорошо. “Очевидно, Омарбаеву что-то уже известно о феномене сибирского парня”, – подумал Кирилл Кириллович и решил для снятия возникшей напряжённости подробно рассказать о способностях парня, который дважды спас ему жизнь. По мере рассказа полковника Омарбаев неоднократно менялся в лице. Он не знал, верить или не верить рассказу полковника, хотя кое-что слышал о феномене сибирского мальчика из других источников.
Когда Омарбаеву сообщили о том, в каких ювелирных магазинах были замечены интересующие его субъекты, он решил ничего не говорить своему сибирскому коллеге и довольно холодно проводил его до двери. Кирилл Кириллович решил, что его казахский коллега попросту струсил. Он ходил по коридору и думал о сложившейся ситуации, отчасти жалея, что всё честно рассказал Омарбаеву. Как поступить дальше, он не знал. Неожиданно он увидел капитана, с которым когда-то был на стажировке в Минске. Однако он не помнил ни его фамилии, ни имени. Капитан тоже узнал в лицо Кирилла Кирилловича, а больше ничего не мог вспомнить. Улыбаясь, они вновь познакомились, вспоминая банкет, которым обычно заканчиваются подобные семинарские занятия. Разговорились, незаметно зашли в кабинет капитана Орешко. Поговорив о Минске, Кирилл Кириллович поинтересовался насчёт заместителя начальника капитана Крючкова и вкратце рассказал Орешко, что начальник поручил Крючкову выяснить, не были ли замечены сибирские грабители в ювелирных магазинах города.
– Так вы же знаете капитана Крючкова! – воскликнул капитан Орешко. – Мы же с ним вместе тогда были на стажировке в Минске.
– Неужели? – удивился полковник.
Через пять минут Кирилл Кириллович оказался в кабинете Крючкова. Они узнали друг друга в лицо, и им тоже пришлось познакомиться. Через двадцать минут Кирилл Кириллович узнал, что предполагаемые грабители были замечены в пяти ювелирных точках города, в том числе в центральной гостинице, где остановился полковник. Однако сведения оказались расплывчатыми и неточными. Требовалась дополнительная проверка.
На служебном автомобиле водитель повез Кирилла Кирилловича по ювелирным точкам. В первом же магазине ему сообщили, что два дня назад мужчина средних лет с усами купил бриллиантовое кольцо. Мужчину сопровождала дама средних лет. Но мужчина и женщина – оперные певцы из театра, их узнала одна из продавщиц. Заведующая отделом сказала, что за последние три дня магазин выполнил месячную норму. А был ли среди покупателей другой мужчина с усами, этого никто не вспомнил. Заведующая сказала, что в то время всех покупателей в основном обслуживала старшая продавщица, но она сейчас на больничном по уходу за ребёнком. На всякий случай Кирилл Кириллович записал домашний адрес старшей продавщицы.
В двух других магазинах полученные сведения не заслуживали особого внимания. В четвёртом магазине продавщица сообщила, что вчера высокий мужчина лет пятидесяти с чёрными пушистыми усами купил самое дорогое колье с бриллиантами, изумрудное кольцо и серёжки. Мужчину поджидала девушка, которая сидела в чёрном автомобиле “Чайка”. Хотя на улице было тепло, девушка была в норковой шубке и интереса к покупке драгоценностей не проявляла.
В ювелирном лотке гостиницы “Центральная” молодая продавщица казашка рассказала, что мужчина с чёрными усами, прилично одетый, очень интересный, интересовался ювелирными изделиями. С ним была девушка в свитере, очевидно дочь, которую звали, кажется, Анюта. Мужчина, однако, покупку не сделал. Потом продавщица видела их несколько раз в вестибюле гостиницы и сказала мужчине, чтобы он помог ей выполнить план продажи, а тот ответил, что у неё некрасивые ювелирные изделия и очень дешевые. Мужчина поинтересовался, где в окрестностях Алма-Аты имеются хорошие ювелирные магазины. Она посоветовала съездить в Иссык, где открылся новый магазин с большим выбором золотых украшений, и рассказала, как туда проехать.
Кирилл Кириллович расстроился, его надежды не оправдались: у сибирских грабителей нет автомобиля, а покупать в Казахстане “Чайку” не было смысла, тем не менее, эти сведения отложились у него в голове.
Администратор гостиницы сообщила, что у них на пятом этаже проживает муж с молодой женой. У мужчины шикарные чёрные усы. Посмотрев запись в журнале, она сообщила, что номер был выписан на мужа – Костикова Варлаама Филипповича из Минусинска. Данные жены в журнале отсутствовали, но указано, что с ним находилась жена Костикова.
– Сегодня на шесть утра у них было заказано такси, – сообщила администратор.
Сумбурные сведения не укладывались в голове полковника. Что-то не стыковалось. Посидев и подумав минут пятнадцать в кресле вестибюля, Кирилл Кириллович решил встретиться с продавщицей, которая ухаживала за больным ребёнком, а затем – с водителем такси, выполнявшим заказ гостиницы. Он записал номер такси у администратора и позвонил в таксопарк, где ему ответили, что водитель на линии и приедет сдавать смену в 18 – 19 часов.
Дом продавщицы нашли легко. Она рассказала:
– Позавчера я обслуживала пожилого мужчину с чёрными пышными усами, его сопровождала девушка лет двадцати четырех. Одеты они были в кожаные куртки на молниях. Покупатели выбрали шестнадцать дорогих ювелирных изделий, а я пошутила, не ограбили ли они банк. А девушка улыбнулась и ответила в шутку: “Нет, только фабрику, которая находится около банка”. Затем я видела, как они направились к чёрной большой легковой автомашине, название которой я не знаю, и уехали.
– У вас часто такие покупатели бывают? – спросил Кирилл Кириллович.
– Не часто, но бывают, – ответила она.
– Но шестнадцать золотых предметов – это же много, надо было проверить документы и узнать, откуда у них такая сумма денег, – рассудительно заметил водитель, сопровождающий Кирилла Кирилловича.
– Однажды, мы попытались выяснить у покупателя, откуда у него деньги. Он показался нам подозрительным. Оказалось, что он продал дом, полученный по наследству, и по просьбе сестер приобретал им драгоценные подарки. Покупатель, доказав, откуда у него деньги, отказался покупать у нас и ушёл в другой ювелирный магазин, а мы не выполнили план и остались без премиальных за месяц, – объяснила продавщица. – Так что излишнее любопытство обошлось нам недёшево.
Сообщение продавщицы заслуживало внимания, и у Кирилла Кирилловича проснулся интерес к расследованию.
Поскольку водителя такси до 18 часов полковник не сможет допросить, то он решил съездить в поселок городского типа Иссык. Горная дорога до Иссыка и свежий воздух сделали свое дело – у Кирилла Кирилловича выработался чёткий план действий. В Иссыке интересующие полковника субъекты вчера после перерыва на обед купили восемь самых дорогих ювелирных изделий. Тем самым магазин выполнил план по продаже на два месяца вперед.
– При покупке девушка назвала мужчину Федей, а он её, кажется, Анной или Анютой, я не разобрала, – сказала продавщица. – Покупатели уехали на “Чайке”.
Кирилл Кириллович вспомнил: когда он вчера вечером выходил из дома земляков, его чуть не сбила чёрная “Чайка”. Кирилл Кириллович обомлел. На обратном пути полковник “подгонял” водителя. Он спешил к дому земляков. Чем ближе подъезжал полковник к намеченному пункту, тем неспокойнее становилось у него на душе. Он понял, почему побелел Омарбаев. “Действительно, почему на удостоверении Виктора стоит подпись Берии? – размышлял полковник. – Уж не проделки ли это его космического “ОНО”? А, согласно утверждению Виктора, за ним стоит пришелец”. Кирилл Кириллович припомнил и другой феномен: “Как деньги из Красноярского универмага сами перелетели в дом Вити и свалились им на стол? За это божилась перед иконой его мать”. И Кириллу Кирилловичу расхотелось заходить в дом земляков. Подъезжая к их дому, Кирилл Кириллович увидел чёрную “Чайку” во дворе. Он решил, что здесь дело нечистое. Сердце его похолодело. Остановить водителя он не решился, и они проехали мимо. Его охватил панический страх. Только от воспоминаний о смерти матери и сестры Оли полковнику стало не по себе. А исчезновение трупов жены Виктора и двух её подруг? А нелепая смерть старшей дочери Василия Васильевича, с которой Виктор съехал с горы, а потом вылетел через лобовое стекло горящей машины и оказался на дереве.? А железнодорожная катастрофа, после которой умерла бы Раиса Петровна, если бы её не вытащил из могилы Виктор? А предупреждение Оли о том, чтобы я не подпускал своих дочерей к Виктору, вокруг которого сеется смерть... И у Кирилла Кирилловича потемнело в глазах, по спине побежали мурашки, он потерял сознание. Когда он очнулся, то увидел, что лежит поперек машины на переднем сиденье, рядом на корточках сидела врач с ваткой, смоченной нашатырным спиртом. Пиджак и рубашка у него были расстегнуты. Оглядевшись, он увидел своего водителя около “скорой помощи”. Он всё понял, и у него опять поплыло перед глазами.
Кирилл Кириллович очнулся в больничной палате. Как ни странно, но чувствовал он себя неплохо. Врач, седой старичок, внимательно прослушал и простучал полковника и разрешил ему встать, сказав, что у него нервное перенапряжение и ему следует пару дней полежать в больнице. Он категорически запретил полковнику какие-либо звонки по служебным делам.
Однако вечером к нему в палату неожиданно пришли посетители. Это были капитаны Крючков и Орешко. Каждый в руках держал пакет с фруктами.
– Вот это сюрприз! – весело заметил полковник.
После традиционных вопросов Кирилл Кириллович сказал, обращаясь к Крючкову:
– А ваш начальник правильно сделал, что испугался “бракодавра”, который поселился в ваших краях. – Кирилл Кириллович имел в виду земляка Виктора.
Крючков, неопределенно пожав плечами, в свою очередь заметил:
– Поживем, увидим. Говорят, не тронь, что воняет, оно и вонять не будет.
Больше трех часов шла беседа вокруг событий, которые когда-то развивались вокруг Виктора. Беседа прерывалась только для приема лекарств и осмотра больного дежурным врачом.
– Виктор – это человек, который живёт, как за пазухой какой-то неведомой нам цивилизации. Он контактёр, и его охраняют какие-то силы, которые не забывают подбрасывать ему материальные блага. А кто препятствует этому, того они просто уничтожают психически или физически. И этому есть не один пример. Что за силы, это ещё предстоит выяснить. А у нашего сибирского субъекта есть и свои секреты, но ещё нет своего “Я”, и этим можно воспользоваться, хотя он своеобразно хитёр, умён, упорен и настойчив.
– Да, вы нам преподнесли сюрприз, – сказал Крючков, обращаясь к полковнику.
Кирилл Кириллович по званию и положению был старше своих посетителей. Он внимательно посмотрел на пакеты, которые принесли ему коллеги. Затем выудил из пакета бутылку коньяка и пластмассовые стаканчики, разложил на газете фрукты, разлил всем поровну и провозгласил тост:
– За неожиданную встречу, знакомство и за наши успехи в расследовании.
После того как выпили и закусили, полковник предложил план совместных действий. Обсудив его, посетители ушли.
На следующий день вечером в больницу опять заглянул Крючков и сообщил, что в автомагазине капитан Орешко допросил заведующего и продавцов и “навел там порядок”. При этом он подмигнул полковнику, который не понял, что за “порядок”, но уточнять не стал.
– А вот водитель такси почти ничего не смог сообщить о пассажирах, которых он перевозил утром от гостиницы “Центральная” до станции Алма-Ата-1, – сказал Крючков. – Он даже не смог ответить, на какой поезд спешили его пассажиры. Водитель рассказал, что мужчина, садясь в машину, спросил, сколько будет стоить проезд, и заплатил ему в полтора раза больше. Поэтому водитель потерял к пассажирам интерес и глядел по сторонам, пытаясь подхватить попутчика. А был мужчина с усами или без усов, он не заметил, не говоря уже о других приметах.
Пожелав полковнику быстрейшего выздоровления, Крючков откланялся. Полковник пролежал в больнице не два, а пять дней – сказалось переутомление.
Выписавшись, он сразу отправился в управление к коллегам. Секретарь в приемной передала ему записку. Крючков писал: “Проверку версии о фиктивном браке Костиковых проводили в двух направлениях: в Минусинске и в справочной Москвы. Оказалось, что существует два Костиковых Варлаама Филипповича, родившихся в одном и том же месте, но в разное время. Один Костиков прописан в Минусинске, другой – в поселке Юшкозеро в Карелии. В Минусинске Костиков В. Ф. и Кныш Алёна Варлаамовна были прописаны по одному адресу. Варлаам развелся с тётей Алёнки, а через три дня женился на Алёнке, которая стала Костиковой. А по вашему утверждению, Кирилл Кириллович, Кныш Алёнка Варлаамовна вышла замуж за вашего земляка Виктора. Следовательно, у неё два паспорта с разной пропиской. Костиковы, очевидно, фиктивные супруги, останавливались в нашем городе в гостинице “Центральная” на пятом этаже, рядом с вашим номером, и отбыли в неизвестном направлении. Есть версия, что Кныш Фёдор Фёдорович и Костиков Варлаам Филиппович – одно и тоже лицо. Теперь о неприятностях. С подачи вашего земляка Виктора на наш отдел подана жалоба первому секретарю ЦК Казахстана от продавцов автомагазина. Разбором этой жалобы мы и занимаемся второй день”.
Перечитав дважды записку, полковник решил уточнить у секретаря насчёт автомагазина. Пожилая казашка ответила:
– Видите ли, Кирилл Кириллович, дело по проверке автомагазина поручили капитану Орешко. Человек он неплохой, но в автомагазине перестарался. Когда жена вашего земляка оформляла “Чайку” на имя мужа по его паспорту, то, оказывается, деньги дал ей дядя, финн, который работает в шахте на островах Шпицбергена и имеет иностранный паспорт. Шахтеры, как вы знаете, и у нас в Союзе получают очень приличные деньги, а там тем более. Ну, дядя возьми да принеси десять бутылок коньяка продавцам и заведующему магазином, чтобы те получше обслужили племянницу. Покупку обмыли. Нарушений по продаже автомашины не было. Но Орешко, случайно узнав о коньяке, посчитал это взяткой и составил протокол. А чтобы дело замять, тем более что замешан дядя финн, в качестве наказания предложил всем троим продавцам на добровольных началах перечислить в качестве пожертвования по два месячных оклада в пользу детдома, где когда-то воспитывался сам Орешко. Продавцы перечислили, а затем пошли к покупателю автомашины, адрес которого у них был зафиксирован, и потребовали, чтобы финский дядя жены возместил им убытки, заявив, что они дядю не просили и не намекали, чтобы он их угостил коньяком. А за то, что он помог план продажи выполнить, сами готовы были его угостить. Ваш земляк, которому подвалил такой шикарный подарок на финские деньги, возмутился и уговорил продавцов подать жалобу на наш отдел первому секретарю. Да ещё помог продавцам написать жалобу и вместе с ними отнести её в приемную Брежнева, тряся при этом каким-то особым удостоверением. Ох, шуму было! Вот теперь всё управление второй день нашим отделом занимается. Очевидно, капитана Орешко с работы снимут. Хотя бы под суд не отдали, а переведенные в детдом деньги отзовут и вернут отправителям. Ох, не знаю, что теперь будет, – простонала она.
Кирилл Кириллович понял, что в управлении сейчас не до его проблем, и, окончательно сбитый с толку, отправился в гостиницу. В номере полковник прилег на кровать. Вдруг он услышал за стенкой приглушенные женский и мужской голоса. Он рывком вскочил с кровати, зарядил пистолет и без стука с пистолетом в руке ворвался в соседний номер. На него испуганными глазами уставились молодые узбек и узбечка. По всему было видно, что они молодожёны и находятся в свадебном путешествии. Кирилл Кириллович нашёлся, что сказать:
– У вас случайно нет закурить, зажигалка-пистолет имеется, а курево кончилось, – и Кирилл Кириллович спрятал пистолет в карман.
– Ух, а мы так напугались, – ответил узбек в тюбетейке, – я думал, что вы бандит и напали на нас. Мы не курим, и курева у нас нет.
Извинившись, полковник вернулся в свой номер. “Рано меня выписали из больницы”, – подумал он, растирая себе виски.
Перед отъездом домой Кирилл Кириллович консультировался с прокурором республики.
– Оснований для изъятия у ваших земляков  автомобиля “Чайка” нет, – заявил прокурор, – пока не найдутся настоящие преступники и не будет доказано, что автомобиль куплен на краденые деньги, а не на деньги заграничного дяди жены. Вы даже не можете доказать на сто процентов, кто именно украл деньги из кассы фабрики. У Фёдора и Алёнки Кныш “железное” алиби. Возможно, их подставили и с этим как-то связанна кассирша фабрики. Да ещё какой-то дядя финн появился, который дарит автомобиль и скупает драгоценности. В общем, запутанное дело, хотя и кажется простым. Надо иметь доказательства, а у вас пока сплошные версии. Возможно, это дело касается КГБ, хотя вывоз иностранцами драгоценностей из нашей страны не запрещен на сумму, указанную в декларации.
“Надо самому ехать в Минусинск и во всем разобраться”, – подумал Кирилл Кириллович, выходя из кабинета прокурора.
Через трое суток Кирилл Кириллович отбыл домой в Сибирь. След преступников исчез, хотя во всесоюзный розыск поступили новые сведения и теперь искали не только Кнышей, но и Костиковых. Об этом сообщалось по центральному радио. Алёнка и Фёдор испугались, случайно услышав сообщение по радио, и залегли на дно. Для окружающих не было ни Алёнки, ни Фёдора. Да и внешность у них стала другой благодаря прическе и одежде.

13.
Сотрудники редакции “Ленинский путь” обвиняли главного редактора в медлительности. “Материал вот-вот уведут из-под носа центральные газеты”, – кричали они. Главный редактор всем отвечал, что такое, не проверив, не опубликуешь. В Казань срочно выехал корреспондент, чтобы проверить данные, указанные в письме Раймонды. К концу недели из Казани сообщили, что всё, указанное в письме Раймонды, – правда. Редакция гудела как улей, страсти накалялись, и, наконец, газета “Ленинский путь” опубликовала письмо Раймонды под заголовком “Мое признание”, указав: “Продолжение следует”.
В Истре перед киоском с газетами выстроилась очередь. Вскоре в московских косметических залах появилась новая услуга – “Под Раймонду”. У русских это получалось неудачно, а у тех, у кого были узкие глаза, замечательно. В электричках можно было встретить по три, четыре “Раймонды”. Документы у них были всегда наготове.
В Казани назревал свой конфликт. Трудящиеся требовали привлечь к суду развратников. А из Алма-Аты сообщили, что все четверо членов кооператива подтверждают, что начальник СМУ– 4 Сидоров подписал Раймонде документы. Но у всех четверых свидетелей начальник почему-то был по-разному одет и имел разный рост.
Раймонда, не зная всего этого, мучилась с наряд-заказом. У неё возникла проблема, где взять машинку, чтобы его напечатать, фотоаппарат и всё остальное к нему, чтобы сделать фотокопии для прокуратуры. Кое-какие знания о фотографическом искусстве она имела. Раймонда спросила у Клавдии Борисовны, нет ли у кого-нибудь из её знакомых пишущей машинки и фотоаппаратуры.
Клавдия Васильевна вспомнила, что под Подольском живут её старые знакомые, у которых есть и то, и другое. Она сказала, что может съездить и узнать.
– Вы, Клавдия Борисовна, поезжайте сейчас, а я приеду в час пик.
Хозяйка запротестовала:
– Тебя схватят, у тебя на лице написано, что ты – настоящая Раймонда.
– Загримируюсь под русскую, я уже ездила в Москву, когда вас не было.
Клавдия Борисовна захватила с собой газеты с публикациями о Раймонде для знакомой, написала Раймонде памятку, как добраться до дачи. Договорились, где встретятся и во сколько. Не пойдет же Раймонда сразу к знакомой. Может, там ситуация давно уже не та. Так и решили. Хозяйка поехала, а Раймонда стала наводить макияж. Нос она перевязала бинтом с красным пятном. Под бинт вставила дыхательные трубки. Надела платье в горошек. Раймонда заехала в Москву на главпочтамт, позвонила тёте, сообщив о себе. У неё ещё оставалось время, и она не спеша брела по улице. Неожиданно она увидела психиатрическое отделение больницы и зашла. Увидев кабинет психиатра, не долго думая, заглянула туда.
– Вы ко мне? – спросил пожилой психиатр.
– А что, разве вас двое? – спросила Раймонда.
Психиатру юмор Раймонды понравился, и он, улыбаясь, пригласил её. Психиатр, привыкший к больным своего профиля, знал, что от них можно ожидать всё, что угодно и спокойно отнесся к юмору пациентки. Раймонда рассказала о своей сексуальной проблеме. От удивления у психиатра свалились очки, но он скоро овладел собой. Он понял, что пациентка может встать и уйти, и больше не появится, поэтому сразу приступил к делу. Он проконсультировал её и выписал рецепты. А на прощание сказал, что надо свое желание пересилить, и тогда всё встанет на место и психика восстановится. Через пять минут Раймонда покинула кабинет, нашла аптеку и купила лекарство, которое ей прописал психиатр. Но сейчас ей было не до любви и не до лечения.
Место, где договорились о встрече на даче, нашла быстро. Она пришла на час раньше. Но Клавдия Борисовна была уже там, причём не одна, а со своей знакомой. Раймонда спряталась в кусты, переодела платье, сняла повязку, распустила волосы, как русалка, и вышла.
Клавдия Борисовна аж присела в испуге и прошептала:
– Ты так ехала? Ты что, голову потеряла?
– Нет, я уже преобразилась, иначе вы могли меня не узнать, – засмеялась она и вежливо поздоровалась со знакомой Клавдии Борисовны, которая представилась Анастасией Фёдоровной.
– Я та Раймонда, которую ищет вся Москва. А у вас всё спокойно?
– О да! – встрепенулась хозяйка. – Пойдемте, что же мы стоим.
Дача оказалась старой, но во дворе был пристроен новый гараж, виднелись следы от протекторов машины.
– Я сейчас одна, муж уехал к дочери. Фотоувеличитель и фотоаппарат у мужа там, – сказала хозяйка, указав на кладовку, служившую фотолабораторией. – А вот с машинкой история. Она на учёте в НКВД, её сразу узнают и вычислят нас. Поэтому мы из правления привезли другую, старинную, она там валялась в шкафу. Но у неё не хватает шести букв. Буквы можно дописать чёрной пастой. Я знаю, как это делается. В общем, если что надо, я в твоем распоряжении, Раймонда. А теперь позволь спросить, почему ты такая красивая? Такой красивой быть нельзя, – заметила она, но через секунду уже не обращала на Раймонду внимания и, открыв двери фотолаборатории, позвала собаку.
Вылезла старая овчарка и недовольно зевнула во всё горло.
– Это Раймонда, но ты не проговорись своим подружкам-собакам, – пошутила хозяйка и, открыв дверь, скомандовала: – А теперь, марш на крыльцо и следи строго, никого не впускай.
Псина огрызнулась, но приказ выполнила.
– Раймонда! – позвала Анастасия Фёдоровна. – Я тебе покажу, где стоят машинки, сама выбирай, какую использовать.
На столе, обтянутом зеленой тканью, стояли две машинки. Раймонда поняла, что большая – это старинная, незарегистрированная в НКВД, и спросила:
– А что, НКВД знает и алма-атинские машинки?
– Конечно! А как же! Только не наше НКВД, а казахстанское. У них там свои порядки, и тоже строгие. Там Ленька Брежнев первым верховодит, – заметила она и, сказав, что уходит готовить ужин, закрыла дверь комнаты.
Раймонда осталась одна. Ей не терпелось поскорее приступить к работе. Заправила лист в старую машинку и стала подряд стучать по клавишам, выясняя, какие буквы не печатают. “Нет маленьких букв “к”, “о”, “щ”, больших “И”, “Ф” и “Я”, – определила она. – Эти буквы можно заменить другими, похожими, а затем подправить”. Черновик наряд-заказа был заготовлен заранее. Роспись Сидорова она могла подделать. Тренировалась, изучая каждый изгиб. Получалось хорошо. Через десять минут наряд-заказ в трех вариантах был готов. Теперь главное – роспись должна быть чёткой и выглядеть так, как будто её писал человек твёрдой рукой. И она приложила свою “твёрдую руку”. Остановилась она на одном варианте, остальное уничтожила и облегченно вздохнула. “Подделка удалась, – решила она и свернула листок. – Линии излома листа должны быть видны на фотографии”.
Анастасия Фёдоровна приготовила отличный ужин. После ужина Раймонда принялась за фотографии, ей помогала хозяйка. Раймонда захватила фотоаппарат капитана Семёнова. Ей хотелось проявить пленку, но она не знала, как извлечь её из камеры. И опять хозяйка помогла.
К десяти часам вечера фотографии были готовы. Раймонда поразилась: Семёнов сделал семь снимков в разных позах. Он даже умудрился сфотографировать бородавку около её уха. “Значит, он не собирался арестовывать меня, – подумала  она. – Если бы я не полезла на рожон, он бы дал мне возможность убежать, а за мной установили бы слежку. Мне пришлось бы менять не только физиономию, но и фигуру”. На одной фотографии она смотрела прямо в объектив. “Как же я не заметила, что меня фотографируют? Я явно недооценивала московских сыщиков. Здесь работают асы. И то, что я не влипла, – чистая случайность. В Москве и в электричках много народу, и у милиции просто не хватает глаз”. Раймонда струсила. Ночью спалось плохо, ей снилось, что её “сцапали”. Проснулась она в плохом настроении, в предчувствии беды.
Первым делом приготовила письмо в редакцию “Ленинский путь”, вложив в него наряд-заказ, счёт и коротенькое сопроводительное письмо. Затем подготовила письма в редакции газет “Правда”, “Известия” и в истринскую прокуратуру, указав в записке, что подлинники высланы в газету “Ленинский путь”.
– Клавдия Борисовна, – обратилась Раймонда, – все письма, кроме одного, бросьте в почтовый ящик в Москве. А это надо отвезти в Истру и опустить в почтовый ящик прямо в редакции.
Раймонда не хотела, чтобы Клавдия Борисовна увидела, как она маскируется под Раю Каримову. “Поймет, кто устроил у соседки-бурятки пожар, обидится”. Когда Раймонда писала письма, Анастасия Фёдоровна ходила к подруге по даче, у которой сын работает в розыске, и принесла новую весть:
– Вся милиция брошена на Рижское направление. Ловят какую-то девушку по кличке “Раймонда”. Кому-то в верхах что-то не понравилось, дали команду: “Поймать”. Раймонда, тебе нельзя ехать домой. Поживи у меня, здесь безопасно.
Раймонда задумалась, ей и самой что-то подсказывало, что ехать сегодня опасно, да и сон плохой приснился.
– Может, и правда остаться тебе здесь? – посоветовала Клавдия Борисовна. – Я выполню твои поручения. Посмотрю наше хозяйство, а завтра вечером сюда подъеду. А то у меня что-то сердце болит за тебя. Деньги у нас есть, пока хватит.
Клавдия Борисовна уехала, а Раймонда принялась сочинять историю смерти капитана Семёнова. Она правдиво написала всё, как было. Как заметила за собой слежку, как убежала в другой вагон, а затем уснула. Подробно описала пассажиров, что кто говорил, надеясь, что кто-то её вспомнит и сам позвонит в редакцию. Затем написала, как вышла в Опалихе и опять заметила слежку за собой, но не побежала, а спросила мужчину, почему он её преследует. Раймонда считала, что, возможно, люди слышали, как она это сказала, и подтвердят. А вот что отвечал мужчина, никто не слышал из-за шума отходящей электрички. Дальше она начала сочинять: “Мне мужчина начал объясняться и полез целоваться. Схватил за руку с сумкой и держал. Я закричала, но звук электрички заглушил мой голос. Я вырывалась, а когда электричка прошла, снова закричала. Какой-то парень кинулся к нам, потом передумал и, махнув рукой, удалился. Мужчина, спрыгнув с платформы, стащил меня за собой и повалил под платформу”.
Здесь Раймонда прекратила писать, не зная, что соврать. По логике мужчина должен был расстегнуть штаны, но они-то у него были застегнуты. Зато у него были вывернуты карманы, и логично объяснить это она не могла. Раймонда понимала, что здесь самая трудная часть её “признания”. “Что побудило ограбить его?” – задавала она сама себе вопрос. Прошёл час, другой, но ничего правдоподобного она придумать не могла. “Понятно, – думала она, – я его толкнула, он упал и попал под колёса локомотива. Я оборонялась. Но почему у него карманы оказались пустые? А что, если вскрытие показало, что он был ранен, перед тем как попал под колеса поезда? Тогда мне и крышка, и вышка, и не будет пощады. Ух, этот чёртов сыщик, – ругнулась она, снимая стресс. – Если бы карманы не вытрясла, то тоже бы попалась, да ещё быстрее. Ну и ситуация, тупик, да и только. Как ни крути, а попадешь сразу за решетку. Отвечать всё равно придется, но по какой статье? За умышленное убийство срок большой, а за случайное – раз в пять меньше. Выйти из воды сухой всё равно не удастся. Вот ведь привязался крутой сыщик, как будто у меня своих проблем мало, а тут ещё эта беда на меня свалилась”.
Раймонда готова была разреветься. Подумав ещё с полчаса, она решила написать всё, как было, а потом изменить отдельные слова: нападение – защитой, убийство – обороной.
И она за двадцать минут, одним махом написала другое письмо, рассказав всё, как было. Ей после этого даже стало немного легче. Затем Раймонда принялась корректировать письмо. После того как мужчина сказал ей, пряча газету в карман пиджака: “А почему бы и нет, вы Раймонда Оболдихвина, и Оболдина, и Смирнова?” – она стала исправлять свое сочинение, написав: “Мужчина достал из кармана наручники и приковал ими мою руку к своей. Я рванулась назад, но напрасно, рука оказалась на цепочке. Тогда что было силы я толкнула его сумкой в живот. В сумке оказались вязальные спицы. Одна из них, а может и две, проткнула сумку и его живот. Мужчина ойкнул и застыл, открыв рот. Мимо неслась электричка. Мужчина стоял, я оробела. Я заметила, что какой-то парень в очках, светлых брюках и куртке бежит к нам. Но он, очевидно, решил, что мы пьяные, махнул рукой и остановился. Вдруг мужчина свалился с платформы и меня за собой потянул. Я упала на него, он застонал. Сообразив, что я на цепи, решила, пока он не очнулся, у него ключик от наручников найти и начала шарить у него по карманам. Всё содержимое выгребла, пока ключик нашла. Мужик всё стонал, а потом сел, оперевшись на стойку платформы. Он хватался рукой за свой бок, ища что-то. Я увидела у него под мышкой портупею от пистолета и поняла, что он собирается убить меня. Тогда я отстегнула у него ремни портупеи и вместе с пистолетом бросила на землю. Потом мне удалось вставить ключик в дырочку и открыть замок, но оказалось – на его руке, которая упала, как плеть. А тут поезд приближался, мужик почему-то решил встать, но упал прямо на рельсы. И его не стало. А мимо летели, визжа и шумя колеса поезда. Всё стихло, мужик куда-то исчез. Потом я поняла, что произошло. Нашла спички, отомкнула наручники от своей руки, всё, что сумела собрать, бросила в свою сумку. Испугалась я не на шутку. У меня и так своих проблем много, а тут ещё эта беда мне на голову свалилась. Потом я побежала, но вспомнила про его вещи и решила их закопать. Нашла подходящую ямку, закопала и успокоилась. Затем собрала щепки, хворост, сухую траву и развела костер на “могилке” той. Посидела, отдохнула и пошла домой. Конечно, я понимаю, что виновна, оказав сопротивление сотруднику правоохранительных органов, но он-то был не в форме, а выглядел, как простой мужик, и документов мне никаких не предъявлял. Откуда я знала, что он мент?”
Письмо оказалось длинное, она закончила его словами: “Продолжение следует”, затем Раймонда расписалась и поставила дату тремя днями позже. Встала, прошлась, попила чайку. Взяла конверт, написала на нем адрес редакции газеты “Ленинский путь”, а в графе “обратный адрес” указала – “Опалиха” и поставила свою роспись на конверте.
Раймонда находилась на даче под Подольском, а от платформы “Ленинградская” до платформы “Новоиерусалимская” шныряли сыщики, переодетые в штатское, проверяя всех подряд пассажиров и мужчин, и женщин. Искали Раймонду. Бедная Клавдия Борисовна устала им говорить и доказывать, что она не Раймонда, а женщина пожилая и нет у неё никаких документов. “В следующий раз обязательно прихвачу паспорт и даже возьму домовую книгу”, – говорила она.
Почти на каждой платформе стоял автобус, в который отводили задержанных молодых парней и девчат без документов. Установив личность, отпускали.
На следующий день Клавдия Борисовна вернулась на дачу. После её рассказа о поездке Раймонда задумалась, а Анастасия Фёдоровна заметила:
– Что-то тут не так, не может быть такого переполоха, даже если Раймонда совершила все эти грехи. Шпионов и то так не ищут.
Подумав, Раймонда решила уехать в Киргизию. На следующее утро она, надев повязку на лицо, отправилась в предварительную кассу Подольска и купила билет до Фрунзе.
– Поезд отправляется через четыре дня с Казанского вокзала города Москвы в 18 часов 38 минут, – предупредила кассирша.
Возвращаясь, у самого дома Раймонда наткнулась на молодого милиционера, который копался в своем мотоцикле. Встреча оказалась неожиданной. Раймонда вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Милиционер уставился на неё, а Раймонда подошла к нему и сказала:
– Ух, какой “Ижок”! Лошадиных сил, наверное, восемь будет?
– Тринадцать, – поправил её милиционер и погладил мотоцикл по баку.
– Вот это да! Вот бы прокатиться, – мечтательно сказала Раймонда.
– В следующий раз, сейчас на работу еду в Нахабино. Сегодня там дежурю, – ответил милиционер.
Раймонда сообразила, что это сын подружки Анастасии Фёдоровны.
– Что это у тебя? – спросил он, указав на повязку.
– Упала на соревнованиях на стадионе “Динамо” и нос повредила. Сделали операцию, сшили, вот и хожу теперь с бинтом, хотя уже и не больно.
Помолчав, Раймонда продолжала:
– У меня тётя живёт в Нахабино. А ты, Миша, один туда едешь?
– О! Да ты и имя мое знаешь! – воскликнул Михаил.
– А кто тебя не знает, – и Раймонда застенчиво улыбнулась.
– Но я тебя не знаю.
Раймонда пожала плечами, держась за руль его мотоцикла и переминаясь с ноги на ногу.
– А сколько ты будешь дежурить?
– До утра, до десяти часов, – ответил Михаил.
– Вот бы тётя удивилась, увидев меня, – мечтательно сказала Раймонда.
– Ты хочешь поехать со мной? – удивленно спросил милиционер.
– Возьмешь?! – воскликнула Раймонда. – Хочется с ветерком прокатиться.
– Где ты живешь? – спросил Михаил.
Раймонда махнула головой в сторону дома Анастасии Фёдоровны, но такой неопределенный кивок мог относиться и к другим домам.
– Если возьмёшь, то предупрежу маму, она давно говорила, чтобы я съездила к тёте, попроведать.
– Ну, если мама тебе разрешит, то возьму.
– Правда? Сейчас ей скажу и возьму документы, – воскликнула Раймонда и, не дожидаясь ответа, кинулась в дом.
– Через пять минут уезжаю! – крикнул он ей вдогонку.
Раймонда проскользнула в дверь. Клавдия Борисовна и Анастасия Фёдоровна обсуждали на кухне свои проблемы. Она заскочила в комнату, быстро собрала вещи, захватила письмо, и, не попрощавшись с хозяйкам и из-за перебинтованного носа, незаметно выскользнула на улицу.
– Давай познакомимся, – предложил Михаил.
– Рая, – сказала Раймонда.
Она предполагала, что он может задать последующие вопросы относительно фамилии и места жительства, поэтому принялась рассказывать, где живет её тётя и как туда проехать.
– Знаешь, в Нахабино есть институт имени Карбышева, так вот, если поехать прямо, затем взять левее, затем правее, то там дальше будет дом, а за этим домом надо будет ехать прямо и повернуть вправо, указывая при этом влево, там будет дом, а за ним другой – там тётя живёт.
Раймонда говорила и говорила, не давая ему возможности вставить слово. При этом она хватала то за руку Михаила, то за руль мотоцикла.
– Поехали, потом доскажешь, – улыбнулся он, не выдержав её болтовни, и посмотрел на часы: – Надо спешить.
Не прошло и пяти минут, как они миновали черту города и устремились к трассе, ведущей к Москве. Миновав несколько постов ГАИ, через час с небольшим они подъезжали со стороны Павловской слободы к институту имени генерала Карбышева, на парадном крыльце которого красовались два огромных льва. Михаил решил хоть чем-то удивить Раю и стал рассказывать, как появились львы на парадном крыльце института.
– Знаешь историю со львами на крыльце института? – кричал он ей на полном ходу. – Когда закончилась война, один офицер прислал в адрес института телеграмму, в которой говорилось, что в институт из Германии выслали в качестве трофеев двух львов. Начальство института долго думало, что с ними делать, как их кормить и ухаживать. Даже мясо закупили. И вот в институт пришли два ящика груза со львами. Ящики вскрыли, а там оказались медные пластины разных размеров и форм. Вот из этих пластин и собрали двух огромных львов. Потом было смеху, а главное – что делать с мясом, оно стало с душком.
– Притормози около военторга, – попросила она. – Я зайду в магазин, а завтра жду тебя здесь после десяти, ты не против?
– До завтра! – крикнул Михаил и поехал дальше, к станции, где должен был дежурить. Он опаздывал, вдвоем ехали медленнее, чем он рассчитывал.
Раймонда пошла домой, в Чёрную деревню, мимо нахабинских домов. Шла быстро, перекинув через плечо сумку. Углубилась в лес и сделала крюк, чтобы не наскочить на соседей. Перед домом Клавдии Борисовны затаилась в кустах и внимательно осмотрелась. Всё спокойно. И вот она дома.
Плотно поела и собралась, взяв самое необходимое. Она решила покинуть этот дом и, по возможности, не возвращаться. “Клавдия Борисовна поймет меня и простит, – думала она. – Как мне доехать до платформы Опалиха и спрятать вещи капитана Семёнова? На электричке опасно, хорошо бы “подцепить” велосипед и съездить туда через лес. Затем вернуться и по берегу Чёрной речки, потом Истры на велосипеде добраться до Москва реки, а там прогулочным катером, где документы не проверяют, уже до самой Москвы”.
Но уже через тридцать минут она рассматривала платформу Гучково, сидя в кустарнике. Сразу заметила подозрительных парней, бесцеремонно разглядывающих пассажиров, а на платформе – милиционеров, проверяющих документы. “Вот обложили и муха не пролетит”, – подумала она. На запасном пути заметила пыхтящий паровоз. Сзади были прицеплены две платформы, загруженные рельсами, на которых сидели рабочие. У Раймонды появилась надежда. Когда отошла электричка, она подскочила к паровозу и закричала машинисту:
– Я не успела на электричку, а мне срочно надо в больницу, подвезите, пожалуйста, – и она махнула в сторону Москвы.
Машинист посмотрел на часы, почесал затылок и махнул рукой, давая понять, что не возражает. Раймонда не влезла, а буквально впорхнула в кабину паровоза. Кабина оказалась грязной, с массой приборов, рычагов и кнопок. Их количество ошеломило Раймонду. Кочегар бросал в топку уголь. Машинист указал ей на откидное сиденье и протянул довольно чистую тряпку.
– Что с носом? – спросил он.
– Упала во время соревнований на стадионе.
Машинист кивнул головой в знак сочувствия. Минут пятнадцать стояли, а затем паровоз тронулся с места, дергая платформы, которые с шумом покатились. Перед переездом паровоз выскочил с запасных путей на основные и двинулся в сторону Москвы. Раймонда приготовила деньги, она рассчитывала дать их машинисту, чтобы притормозил у платформы “Опалиха”. Ей повезло, не доезжая метров триста до платформы, паровоз стал тормозить и остановился. Рабочие активно принялись выгружать рельсы, спуская их по наклонным доскам.
Найдя в лесу небольшой, давным-давно потухший костер, Раймонда принялась мастерком отгребать пепел. Затем выкопала ямку сантиметров тридцать в ширину и глубину, сложила в неё вещи, что выгребла из карманов Семёнова, включая портупею с пистолетом, которую даже не открывала. Портмоне с деньгами и фотографиями уложила на дно. Однако портативный фотоаппарат, напоминавший зажигалку, оставила себе. Засыпала ямку землей, разровняла её, сверху присыпала пеплом. На этом месте развела костерчик. Затем измерила шагами расстояние от костра до столба и трансформаторной будки. Не дожидаясь, когда костёрчик прогорит, поспешила к паровозу. Машинист решил, что она бегала в кустики. Минут через пятнадцать рабочие закончили разгрузку рельсов, и паровоз устремился к Москве. “Если влипну, то у меня хорошая легенда с доказательствами, главное – держаться этой версии до конца”, – думала она.
Поезд прибыл в тупик Рижского вокзала. Поблагодарив машиниста, Раймонда направилась на Казанский вокзал. Городского транспорта она избегала. “Пуганая ворона и куста боится”, – подумала она о себе. Возле касс дальнего следования она долго приглядывалась и, наконец, решилась. Заняла очередь и отошла за колонну. “Почему меня так тщательно ищут, действительно, как матёрого шпиона. И Анастасии Фёдоровне это показалось странным, может, капитан Семёнов родственник какой-нибудь правительственной шишки?” – решила она.
Поскольку Раймонда перекомпосировала билет, в кассе не спросили паспорт. Место ей досталось боковое.
Свое письмо в редакцию “Ленинский путь” она распечатала и дополнила схемой, на которой указала, где спрятаны вещи капитана Семёнова. Дату тоже пришлось исправить на более ранний срок.
Времени до отправления поезда было достаточно. Она купила на дорогу продуктов и стала наблюдать за перроном, но ничего подозрительного не заметила. На перроне дежурили милиционеры, но документов ни у кого не проверяли. В вагон она села минут за десять до отправления поезда.
В это самое время её новый знакомый, милиционер Миша, присутствовал при допросе бурятки и её дочери из поселка Чёрная деревня. Бурятка доказывала, что свидетельство о рождении её дочери и справка из больницы сгорели при невероятных обстоятельствах. “Розетка была неисправна, ей мы не пользовались, – рассказывала она. – Но утюг сам включился и сжёг документы дочери. Исчез из портфеля и пропуск дочери на стадион “Динамо”, и платье в горошек. Месяц назад дочь упала во время соревнований на стадионе и повредила нос. Сделали операцию, но неудачно, и ей теперь трудно разговаривать. А зовут дочь Рая”.
Михаил был поражен, такого совпадения быть просто не могло. Его знакомая тоже Рая и сошла недалеко от поселка Чёрная деревня. Он почувствовал неладное и доложил начальству. А его начальство – вышестоящему, и так далее, пока это не дошло до начальства, давшего команду найти Раймонду хоть из-под земли. Пока низшее начальство докладывало своему высшему, поиск Раймонды расширялся. Район городка института имени генерала Карбышева и поселка Чёрная деревня были взяты под особый контроль. Кто-то потирал руки – гулять Раймонде на свободе остались считанные часы. Михаил был нарасхват, так как видел Раймонду. Наконец его потребовали к самому главному начальству, вернее оно само приехало на чёрном лимузине с бронированными стеклами. Начальник Михаилу сразу не понравился, но он доложил всё, как было, и про львов рассказал.
– Я не знал, что её ищут, – закончил  рассказ Михаил, – а то бы арестовал.
Пока Михаил докладывал, начальник сверлил ему лоб взглядом. Михаил инстинктивно пощупал лоб, чтобы убедиться, нет ли там дырки.
– Не беспокойтесь, лоб у вас цел, – заметил начальник. – А сейчас поедете со мной, покажете, где подцепили девушку. Потом вернетесь на работу, а завтра к десяти часам поедете на место встречи. Но я могу поспорить, что она завтра не придёт, но, возможно, решит за вами понаблюдать, поэтому никаких засад там не устраивайте.
Через полтора часа чёрный лимузин подкатил к дому Анастасии Фёдоровны. Михаила выслали вперед, предупредить хозяев, что прибыл незваный гость. Однако хозяйки сами заметили чёрный лимузин. Они проглядели все глаза, ожидая Раймонду. Утром Раймонда сказала, что пойдёт погулять и пропала.
Появление Михаила не предвещало им ничего хорошего, но они были спокойны по поводу обвинений в адрес Раймонды.
– К вам важный гость, – сказал Михаил. – Его интересует ваша Раймонда или Рая, как она мне представилась.
Не дожидаясь ответа, Михаил вышел. Он махнул рукой, давая понять, что всё нормально и гостя ждут. А гостя там совсем не ждали. Женщины сели за стол и спокойно стали пить чай, шумно отхлебывая из блюдец. Им надо было чем-то занять предательски дрожащие руки. Чай не был сладкий, но они этого не замечали.
Увидев спокойно пьющих чай женщин, главный специалист по подготовке советских разведчиков сразу оценил обстановку: она складывалась не в его пользу, хотя он и не надеялся на более гостеприимную встречу. Они видели в нем врага, а он пришёл к ним как друг, но они-то этого не знали.
                ______   _   ______

В спецшколе главного специалиста не называли ни по званию, ни по фамилии. Он был главный, и этим всё было сказано. В свое время он окончил школу разведчиков и считался самым безнадежным учеником. Тот, кто был тогда главным, ломал себе голову, думая, где можно использовать столь нерадивого выпускника. Разведчиков из школы не исключали, здесь использовали всех. Одних закаляли и использовали по назначению, других готовили с таким расчётом, чтобы сдать с дезинформацией врагу, и пусть потом тот ломает себе голову, против кого посылали разведчиков с дезинформацией. Но все выпускники школы должны были быть смелыми, а этот был ужасный трус. Однако он имел огромное преимущество – умел разгадывать чужие мысли немного раньше, чем человек успевал подумать. Это и сделало его выше всех умеющих читать чужие мысли.
Вначале этого неудачника использовали на побегушках – он заранее угадывал желания начальства. Постепенно к нему стали прислушиваться и даже советоваться. Он давал умные и полезные советы и вскоре стал “серым кардиналом” школы. Через год он стал незаменимым человеком в оценке способностей выпускников школы. И никогда в них не ошибался. А когда уходил на покой старый главный специалист, то временно на его место решили поставить этого когда-то нерадивого выпускника. И не ошиблись. За короткое время временный главный специалист создал такую мощную разведывательную структуру, что СССР обогнал в этой сфере все другие страны мира. Причем разведчики работали не за деньги, а за идею. Новый главный специалист мог формировать такие сильные группировки из числа выпускников школы, что им не было равных. А главное – они почти не требовали зарплаты, работали на энтузиазме, который сбивал с толку все контрразведки других передовых стран. Они только пожимали плечами и разводили руками – понять им это было не дано.
Парадоксально, но факт – основной костяк разведывательных групп составляли лица еврейского происхождения, и это были талантливые разведчики. Хотя среди разведчиков были представители и других национальностей.
Главный специалист сам осуществлял набор в разведшколу. Вот живёт в каком-нибудь городе еврейская семья. Отец занимает скромную должность доцента или старшего научного сотрудника. Живут скромно, экономно, копейку к копейке складывают. Однако отпуск такая семья проводит с шиком, как миллионеры. В Одессе на круизы по Чёрному морю все люксовские номера на теплоходы всегда проданы, независимо от времени года. И едет семья в люксе, ни в чём себе не отказывая, но когда возвращаются домой – опять живут скромно и даже бедновато. И вот у мальчиков и девочек из этих семейств развивается пренебрежение сначала к родителям, а потом к деньгам. Деньги у них становятся злом, а идея – главным в жизни.
Что же остается главному специалисту? Ездить в командировки по круизам и наблюдать, разговаривать и фиксировать адреса этих юных сердец. Затем некоторая обработка специалистов на местах – и всё в порядке. Есть из кого выбирать будущих разведчиков, способных проявить чудеса в разведке, и только по идейным мотивам. В школу разведки по принуждению никого не берут, человек должен сам созреть. Причем возраст не является доминирующим фактором.
Когда главный специалист прочитал в газете историю Раймонды, особенно её открытые письма, то даже поперхнулся. Главный лично знал начальника СМУ– 4 Сидорова Павла Сергеевича. Тот в свое время закончил ту же спецшколу, что и он, был хорошим разведчиком и имел приличный счёт в банке, а на такую афёру, которую приписывала ему Раймонда, никогда бы не пошёл. В свое время на Сидорова вышла контрразведка страны, в которой он работал, и чуть его не раскрыла. Сидорова вовремя отозвали на Родину. Поскольку он засветился, то использовать его теперь, даже в малоразвитых странах, стало опасно. Вот и уехал Сидоров в Алма-Ату пенсионером. Получил солидную пенсию, хорошую квартиру и место начальника СМУ– 4, естественно с персональным автомобилем. Когда главный прочитал обещание Раймонды прислать счёт и наряд-заказ, то потерял покой, поскольку не сомневался, что она выполнит свое обещание. Под Москвой скрывалась молодая аферистка, да такая пройдоха, каких свет не видывал. Да её даже и учить не надо, лишь чуточку подучить тому, что должен знать профессиональный разведчик – и готов специалист высокого уровня.
Главный ещё не читал, что напишет Раймонда о гибели капитана Семёнова, но он готов был поклясться, что тот станет жертвой несчастного случая, причем по своей же вине. И в это поверят многие, но не главный. К Раймонде же надо подойти по-особому: нужно протянуть ей руку дружбы, а другого выхода у неё нет.
                ______   _   ______

Зайдя в дом, главный церемониться не стал: подошёл к столу, налил себе чаю и спросил, есть ли сахар. Не получив ответа, достал из буфета вазочку с сахаром и подсластил свою несладкую жизнь. Затем он достал из нагрудного кармана листок, развернул его и положил перед женщинами –  это был приказ о зачислении Оболдихвиной Раймонды в специальную школу советских разведчиков. Алма-атинская Афера засчитывалась ей, согласно приказу, как специальное задание школы по выявлению лиц, склонных к обогащению незаконным путём. При этом сумма в 37 тысяч рублей оставалась в распоряжении Оболдихвиной Р. как премия за успешно выполненное задание. Гибель капитана Семёнова А. Е. считать нелепой случайностью, произошедшей по вине самого капитана. Оболдихвина должна приступить к занятиям в спецшколе немедленно. Оболдихвина Р. полностью освобождается от уголовной ответственности и не будет привлечена к суду, как согласившаяся на добровольной основе стать слушателем разведшколы. Внизу листа стояла подпись директора спецшколы, скрепленная печатью. Приказ был согласован с прокуратурой Москвы и Московской области, стояла подпись прокурора, также заверенная печатью.
Женщины, надев очки, молча прочитали приказ и продолжили пить чай, при этом тоже подсластив его. Главный понял, что они довольны приказом, но сами озабочены отсутствием Раймонды и ждут её с минуты на минуту. При этом ни один мускул не дрогнул на их суровых лицах. Главный не спешил, надеясь, что Раймонда сама явится, хотя на это не очень рассчитывал. Он понимал, что ей что-то было нужно в Чёрной деревне, причем важное. А поручить забрать это кому-то другому она не могла. Значит, это было или что-то секретное, или деньги. Роль этих женщин тоже не совсем ясна, а они сидят, пьют чай и, главное, ни о чём не думают, просто ждут дальнейшего развития событий. Главный сказал:
– Я оставлю свой номер телефона, пусть Раймонда мне позвонит в любое время суток.
Затем встал, прошёлся по квартире, надеясь увидеть фотографию Раймонды, но тут же понимал, что это напрасно. Запомнил номер телефона хозяйки. “На всякий случай надо срочно поставить его на прослушивание”, – подумал он.
А через двадцать минут его лимузин катил к Москве.
– Михаила мы довезем до ближайшей платформы, нам это по пути, а сами заедем в Коломенское управление внутренних дел, – сказал он водителю. – Ну а вас, Михаил, я бы хотел отметить по служебной линии. Вы нам очень помогли.
– Служу Советскому Союзу, – радостно рапортовал Михаил.
Михаил был доволен, он давно догадался, что этот человек занимает высокое положение, однако не понимал своей дальнейшей миссии в этом деле.
Прождав Раймонду до утра, женщины решили, что она уехала к Клавдии Борисовне, так как её вещей в доме Анастасии Фёдоровны не оказалось.
– Позвони мне, – сказала хозяйка подружке на прощание. – Я буду ждать от тебя известий. Да не забудь бумагу, которую нам вчера оставил “гость”.
На следующий день Михаил больше часа прождал вчерашнюю пассажирку в условленном месте, но она не появилась, как и предсказывал начальник. А в это время Клавдия Борисовна осматривала комнаты в своём доме. Часть своих вещей Раймонда оставила на стуле около кровати хозяйки. Там же лежал ключ от потайной двери голубятни. Клавдия Борисовна поняла, что Раймонда уехала. Она тут же собрала её вещи в сумку, положила сверху свое платье и пошла в комиссионный магазин в Гучково. А через десять минут после её ухода в доме появились сыщики, которые обшарили весь дом, заглянули в каждый уголок, но подтверждений, что в доме проживал ещё один человек, кроме хозяйки, не нашли. Не обнаружили они и потайной двери, соединяющей погреб с голубятней.
Клавдия Борисовна заняла очередь на сдачу вещей на комиссию. Приемщица была её приятельницей, они познакомились ещё во время войны, когда копали окопы вокруг города. Раньше Клавдия Борисовна никогда не сдавала вещей, да у неё и сдавать-то было нечего, но дружеские отношения с приемщицей сохранились. Когда подошла её очередь, она зашла, прикрыв за собой дверь. Приемщица Галя встретила её, как старую знакомую.
– Знаешь, Галя, я очень тороплюсь, оставлю тебе вещи и паспорт, а завтра зайду. Прими, пожалуйста, эти вещи по любой цене, мне они уже не пригодятся.
– Хорошо, – ответила Галя, рассматривая приятельницу.
Клавдия Борисовна положила вещи под прилавок, затем развернула свое платье и пошла на выход.
– Не приняли, – сказала она, тряся платьем.
Затем свернула его, положила в сумку и вышла. На улице она остановилась около киоска, наблюдая за входной дверью комиссионки. Вышли девушка и парень. На Клавдию Борисовну они даже не взглянули, но тем не менее уходить не спешили, разглядывая почти пустой киоск. “Это уже хорошо, очевидно, Раймонду ещё не сцапали, – подумала Клавдия Борисовна. Впрочем, она не была уверена на все сто, что парочка следит за ней. Затем она зашла в междугородний телефонный узел и попросила набрать номер Анастасии Фёдоровны. Она знала, что та волнуется. Поговорив с ней о том о сем, сказала:
– Анастасия, а платья того уже нет.
– Что, уже уплыло?
– Да, уплыло, ещё вчера вечером, и где-то плавает.
Поговорив ещё с минуту, она пообещала заехать и спросила:
– А у тебя всё в порядке?
– Да, всё в порядке, вот только телефон отключали.
Анастасия поняла, что Раймонда вчера смылась и в свою очередь предупредила, что телефон у неё “на крючке”.
                ______   _   ______

“Они не учились в спецшколе, но на мякине их не проведешь”, – подумал главный, прослушав запись телефонного разговора двух женщин. Эту запись ему представило Коломенское отделение милиции на следующий день. “Значит, Раймонда смылась. Но что означает слово “плавает”? Уж не отправилась ли она действительно в плавание? Такой вариант я упустил из виду. Кассы Рижского направления выдают билеты только по предъявлению паспорта. Об этом кассиры предупреждены особо. Вся милиция в курсе, что за задержание Раймонды обещана большая премия. Из Нахабино и Опалихи и мышь проскочить не сможет, а вот уплыть… По Чёрной речке не уплывешь, а по Москве-реке можно. На милиционера Мишу она сама вышла, очевидно, её привлек мотоцикл. Значит, общественным транспортом она уже не пользуется, если милиционера не испугалась и использовала. Вся милиция Московской области работает на Рижском направлении, а она, очевидно, прихватив деньги, могла воспользоваться велосипедом. По берегу речек Чёрная и Истра могла добраться до пристани Петрово-Дальнее на Москве-реке. А оттуда на прогулочном катере вниз по реке до речного вокзала. На катерах документы не проверяют. Она и на Волгу на “Ракете” уехать могла”, – продолжал размышлять главный.
Размышления главного специалиста спецшколы прервал телефонный звонок. Звонили из редакции газеты “Ленинский путь”. Главный редактор сообщил, что пришло очередное письмо от Раймонды, и он зачитал его. В конце она написала, что продолжение следует.
– В письме имеется схема того места, где она закопала вещи капитана Семёнова, – продолжал главный редактор. – Очевидно, что и в гибели Семёнова она не виновата, хотя и признает, что случайно уколола его в живот спицей.
– Откуда отослано письмо и когда? – спросил главный.
– С Главпочтамта, три дня назад, – ответил главный редактор. – Сейчас мы отсылаем машину за женой Семёнова, она должна присутствовать при опознании вещей мужа.
– Без наших представителей к месту, где зарыты вещи, не прикасайтесь.
Они согласовали место и время встречи. “Пожалуй, осаду Рижской железной дороги пора прекращать”, – подумал главный. Через час милицейский контроль с Рижского направления был снят. Люди решили, что Раймонду поймали, и звонили в газету, требуя опубликовать информацию, как задержали, и что её ожидает.
После обнаружения тайника и осмотра вещей капитана Семёнова его жена заявила, что не хватает портативного фотоаппарата, который муж всегда носил с собой. После дополнительно обыска в доме Клавдии Борисовны специалисты установили, что на найденных вещах капитана и в доме обнаружена одна и та же микрофлора, которая отсутствует в квартире Семёнова. В заключение специальная комиссия сделала вывод, что, прежде чем вещи попали в лес, они долгое время хранились в доме Клавдии Борисовны, следовательно, в её доме проживала и сама аферистка. Были получены отпечатки рук и ног, а также найдены волосы Раймонды. Особым пунктом отметили, что дом соединялся подземным ходом с голубятней, которая имела запасный выход и перископ.
Вопреки ожиданиям Клавдии Борисовны её не арестовали. Через два дня к ней приехал на чёрном бронированном лимузине тот самый неприятный человек, который приезжал на дачу к Анастасии Фёдоровне. Он ласково спросил:
– Чем вас обидела советская власть?
Клавдия Борисовна молчала, пожимая плечами, но потом подробно рассказала, как милиционер убил её сына из-за голубя. О Раймонде этот человек не обмолвился ни единым словом, а про сына записал то, что его заинтересовало. Перед отъездом он сказал:
– Очевидно, вам не удастся передать Раймонде приказ о её зачислении в мою школу. Если можно, то я его у вас возьму, а телефончик всё-таки оставлю, на всякий случай, возможно, пригодится.
Клавдия Борисовна немного поколебалась, потом достала из-за пазухи герметичный пакетик, вынула из него свернутый в несколько раз листок бумаги и подала мужчине. Тот развернул, проверил, а затем положил его в папку, которую держал в руках. На стол он положил маленький листок с номером телефона и вышел.
Через три дня Клавдию Борисовну пригласили в Истринскую прокуратуру в качестве свидетельницы. Милиционеру, убившему её сына, и его брату, работающему в прокуратуре, было предъявлено обвинение в злоупотреблении табельным оружием, повлекшем за собой убийство и фальсификацию уголовного дела. Клавдия Борисовна не могла поверить услышанному. Впервые за последние два года у неё появились слезы, а душа оттаяла.

14.
После отъезда с Казанского вокзала Раймонда вела себя беспокойно. Но она успокоилась, когда паспорта на Оболдину Раймонду и Смирновскую Аллу Семёновну, диплом инженера-физика и фотоаппарат капитана Семёнова положила в прочный пакет и, отвернув ножом винты ограждения труб в туалете, спрятала всё в тайник. Заводской номер вагона запомнила на случай, если придётся срочно убегать, а бросать документы она не собиралась и, безусловно, нашла бы этот вагон, хоть бы и пришлось потратить на это месяц. Теперь она могла выступать только в качестве Каримовой Раи Дамировны – бурятки. Едет же она к своей бабушке, которая живет около города Фрунзе. А вот адрес бабушки она ещё не знала, и его надо было срочно организовать, но так, чтобы не попасть впросак на какой-нибудь мелочи. И Раймонда начала разведку среди пассажиров. Её боковое нижнее место было в середине вагона. Она взяла полотенце и пошла по вагону в сторону туалета, внимательно изучая пассажиров. В последнем купе около туалета ехала семья, верхние полки были забиты багажом. Раймонда, в образе Раи, решила завести знакомство с пожилой женщиной. Семья состояла из четырех человек: жены, мужа и двух сыновей. Буквально через пятнадцать минут Раймонда знала о них почти всё. Семья переезжала из города Зарайска Московской области в посёлок Георгиевка, находящийся в двадцати километрах от города Фрунзе. Женщину зовут Галина Васильевна, её мужа – Георгий Николаевич, сыновей – Константин Варлаамович и Василий Георгиевич. У Кости фамилия Коркин, по девичьей фамилии матери, а у Василия – Королёв, как у отца. Сестра Галины Васильевны живёт в Георгиевке и работает в милиции, имеет большой дом с огородом и сад. Муж сестры умер, а сын служит командиром подводной лодки на Северном флоте. Раймонда узнала и о преимуществах посёлка Георгиевка и какие там магазины, где расположены базар и баня. А ещё через некоторое время они впятером ужинали за одним столом. Раймонда принесла всё, что у неё было куплено в дорогу, и практически стала членом их семьи.
– Какая хорошая девушка, – говорила Галина Васильевна в отсутствии Раи.
А при Рае оказывались хорошими её сыновья, особенно старший.
Раймонда же думала о старшем сыне совсем иначе. Ей он показался заядлым игроком и большим лодырем, единственными его положительными качествами она считала то, что не употребляет наркотики и равнодушен к спиртному, а в остальном – полнейшая пустота. “Младший сын не такой, но тоже не пряник”, – думала Раймонда.
Так и ехали, как хорошие и давние знакомые. Раймонда знала, где их ценные вещи, сколько у них денег и какие драгоценности семья имеет. Галину Васильевну интересовало в Рае всё, особенно ей не давало покоя кольцо с изумрудом.
Галина Васильевна, естественно, ничего не рассказала Рае о том, что Костя был дважды судим. В основном из-за детей они сорвались с насиженного места в Зарайске. Родственники и дети соседа, погибшего в результате драки с Костей, не давали житья не только Косте, но и Василию.
Под вечер старушка-киргизка зашла в туалет и забыла на полочке золотое кольцо. Раймонда обнаружила кольцо, быстро вычислила старушку и, разбудив, вернула кольцо. Весь последующий день Раю восхваляли пассажиры за её честность.
После Чимкента Раймонда зашла в туалет, закрыла дверь на замок, а тот не сработал. Ей хотелось сменить повязку на лице, умыться и просто освежиться. Она разглядывала себя в зеркало, сняв весь макияж. Вдруг кто-то рванул дверь, и она отворилась. Раймонда испугалась и резко обернулась, но кто-то, увидев её, успел плотно захлопнуть дверь. Раймонда вторично закрыла замок, и он без усилия закрылся. Она поняла, что плохо прикрыла дверь в первый раз, но было уже поздно: кто-то видел её лицо. Раймонда сделала макияж, надела повязку и, вставив в нос трубки для дыхания, выскочила в коридор, но там никого не было. Раймонда прошлась по вагону, однако никто не проявил к ней интереса. И она успокоилась, решив проведать своих друзей. Галина Васильевна лежала и читала какой-то любовный роман. Муж на верхней полке уткнулся в детектив. Василий спал, а Костя глядел в окно. Галина Васильевна подвинулась, освободив Рае место, хотя Костя сидел один и о чем-то напряженно думал. Раймонда присела, прижавшись к Галине Васильевне и озираясь по сторонам. Костя, повернув голову, уставился на неё, глядя ей прямо в глаза, не мигая. Раймонда выдержала его требовательный взгляд и, в свою очередь, внимательно разглядывала его лицо с нахально прищуренными глазами. Раймонда поняла, что это он видел её лицо. Костя продолжал смотреть на неё, скривив губы в ехидной улыбке. Вдруг он смутился, виновато опустил глаза и начал разглядывать палец. Для Раймонды стало ясно, что это он видел её лицо, возможно, догадался о причине её маскарада, начнёт шантажировать, а избавиться от него будет не просто. Она решила избавиться от нежелательного свидетеля, и судьба Кости была предрешена, оставались детали.
До Джамбула Костя сидел и о чем-то размышлял. А Раймонда ходила взад и вперёд по вагону, на плече у неё висела сумка, в которой лежали вязальные спицы. В Джамбуле, хотя было уже поздно и темно, Костя спрыгнул на платформу и устремился в здание вокзала. Раймонда шла по пятам. Костя подскочил к стенду разыскиваемых лиц, рассматривая его. Увидел глаза, изображённые каким-то алма-атинским художником, так похожие на те, что успел разглядеть в зеркало туалета. Это были именно её глаза, он узнал их. Костя всё прочитал и запомнил, но в милицию не побежал, хотя у него не было никаких сомнений в том, что Рая Каримова и Раймонда Оболдихвина – это один и тоже человек. Он направился в вагон, Раймонда, взглянув на стенд, пошла следом за ним. “Костя начнёт меня шантажировать и этому не будет конца. Его надо убрать и как можно быстрее”, – решила она. Она пошла в глухой тамбур, бросив на Костю лукавый взгляд. Он вышел следом за ней. Его не интересовали деньги, Костю обожгла её красота, и он потерял покой. Костя был видный парень, но беспечный и считал, что может покорить любую. А поговорку: “Сердцу не прикажешь” – считал пустой фразой. Раймонда не стала ждать, когда он атакует её, а решила первой ринуться в бой.
– Что, прочитал на вокзале заметку? – сказала она улыбнувшись. – И что решил? Хотя знаешь, Костя, заметка та пустая. Вот на, почитай, что пишет пресса.
Раймонда извлекла из сумки часть газет “Ленинский путь” и подала ему. Но в тамбуре оказалось темно, и они перешли в коридор, встав около туалета. Пока Костя читал газеты, Раймонда взяла полотенце, зашла в туалет, открыла лицо, умылась холодной водой и появилась перед ним без повязки, сделав вид, что вышла случайно. Костя взглянул и остолбенел, поражённый её красотой. Постояв около него, она опять удалилась в туалет, щелкнув замком. Костя стоял и тяжело дышал, буквы прыгали у него перед глазами, он не мог читать и окончательно потерял покой.
Забинтовав лицо, Раймонда вышла и сказала:
– Читай, мой милый.
Захватив кое-что съестное из купе Кости, она прошла на свое место, радуясь, что не пришлось убивать Костю. Ей хотелось продолжить разговор, однако направить его в другое русло. Костя, дочитав статьи, решил, что при такой ситуации шанс у него практически нулевой. Шатаясь, он подошёл к ней.
– Садись, Костя, и подкрепись, – улыбнулась она, забирая газеты.
Костя машинально взял приготовленный ею бутерброд и, собравшись с мыслями, спросил:
– А зачем тебе представляться какой-то Каримовой, если ты сама почти герой?
– Видишь ли, Костя, я звонила в Алма-Ату. Так вот подружка, дочь начальника СМУ, сообщила, что её папа недавно умер. А я знала только его. Его приказы я и выполняла, а теперь его нет в живых. Без него пострадавшим ничего не докажешь. Они разорвут меня на части, лишь бы вернуть свои деньги. А где деньги-то? Других его участников я не видела. Вот я и попала в самое дурацкое положение, и выхода из этого тупика не знаю, поэтому решила воспользоваться документами своей дальней родственницы. Ей действительно сделали операцию. Она мне и отдала свидетельство о рождении, справку из больницы и пропуск на стадион “Динамо”. Даже нарядила в платье, в котором она запечатлена на фотографии в пропуске.
Раймонда глубоко вздохнула и откусила от бутерброда.
– Ты кушай, кушай, а то ишь как похудел за дорогу, – сказала она, подкладывая ему ещё один бутерброд.
Вдруг Костю прорвало: он рассказал, где живёт за границей его родной отец, какой дом у него, как он богат. И что отец зовет его к себе, даже финский паспорт сделал ему, как сыну. Однако он умолчал о том, как они взяли в Иркутске банк. Но про “окно” на границе рассказал, правда в общих чертах, заметив, что знает дорогу и уже сам ходил туда и обратно. Раймонда насторожилась, возможность сбежать за кордон ей даже и не снилась. Она знала про систему контроля на границе, однако и про существование “окон” тоже слышала. “Если он не врет, то это здорово. Завтра у матери надо кое-что выведать, впрочем, уже сегодня. Сейчас станция Луговая, где дороги расходятся, одна ведёт в Алма-Ату, а другая – во Фрунзе”.
Они ещё долго говорили, а пассажиры с Луговой давно уже спали. Костя всё намекал, ведя разговор вокруг да около. Он боялся получить прямой отказ от Раймонды. Её такие неопределённые намёки тоже устраивала. Незаметно они задремали.

15.
Проснулась Раймонда, когда они подъезжали к конечной станции. Схватив полотенце и нож, она кинулась в туалет, толкнув Костю в бок. Она вскрыла тайник, извлекла документы и вернулась.
Галина Васильевна уже приготовила завтрак. Пока Костя ходил умываться, Раймонда спросила у неё:
– А как же теперь Костин отец, поди, скучать будет один в Москве?
– Так он же за границей, мотается туда, сюда. Как только таких на границе не задерживают, видно, есть у него там свои люди.
– И Костю к себе возил?
– Что ты! Разве же это возможно, у него только отчество отцовское. Правда, возил он его в Иркутск, Минусинск и Карелию. У отца ещё есть дочь, а его жена умерла при родах. Сейчас дочь в Минусинске воспитывается и где-то там учится.
После завтрака Костя спросил:
– Рая, может тебя проводить к бабушке?
– А сможешь? Вам ведь ещё в Георгиевку ехать.
На самом деле она давно уже решила, что он должен её проводить. Вдруг милиция остановит, а у неё паспорта, чужой диплом, да и, кроме того, по документам Каримовой она ещё несовершеннолетняя. Без сопровождающих несовершеннолетние не ездят, да ещё после операции. Слишком всё подозрительно получается. Вокзал они прошли бы все вместе. А дальше? Ей ещё жилье надо найти, кто её пустит, несовершеннолетнюю, да с перебинтованным носом?
Галина Васильевна тоже её не приглашала, сами на птичьих правах, хотя и едут к сестре. Раймонда решила поводить Костю по городу, усадить на какую-нибудь скамейку, самой зайти в подъезд, а потом выйти и сказать, что бабушку увезли в больницу, квартира закрыта, телеграмму бабушке никто не вручил, а в какую больницу её увезли, соседи не знают. Такой вариант решения проблемы она вынашивала давно. И Раймонда сказала Косте:
– Ты спроси у мамы, она разрешит тебе меня проводить?
Она решила, что Костя должен поговорить с матерью без неё, и ушла в свое купе. Через некоторое время он подошёл к ней и сел рядом.
– С родными улажено, нас будет встречать тётя, она приедет на “Победе”, так что для меня свободного места не будет, я в твоем полном распоряжении.
Раймонда решила, что Костя понесёт вещи, в которых лежали компрометирующие её документы.
– Конечная станция – город Фрунзе, – громко объявила проводница. – Не забывайте свои вещи, но и не прихватывайте чужие.
Пассажиры вагона засмеялись. На перроне их встретила женщина, очень похожая на Галину Васильевну. Они долго целовались и обнимались. Сестру звали Татьяной Васильевной.
– Это девушка Кости, – сказала Галина Васильевна. – Он проводит её к бабушке, а затем приедет. Парень он неробкий, дорогу сам найдет.
Не прошло и пяти минут, как лимузин “Победа” стал напоминать горбатого верблюда. Раймонда не отходила от Татьяны Васильевны, поддакивая ей, когда в машину и на машину загружали вещи. На прощание Татьяна Васильевна дала ей номер своего служебного и домашнего телефона в Георгиевке. Не могла же просто так явиться Костина девушка в дом к Татьяне Васильевне, поэтому номер телефона очень даже мог пригодиться.
Всю дорогу до центра города Костя вёл себя, как рыцарь, охраняя Раю – Раймонду. Вопросов не задавал и был скромен. Угощал её газированной водой и мороженым. Она тоже преимущественно молчала.
– Кажется, добрались, – сказала она. – Ты пока посиди здесь, а я пойду подготовлю бабусю, а то мало ли что она может подумать, увидев тебя.
Раймонда взяла сумку с документами и, войдя в дом с улицы, вышла во двор и принялась “обрабатывать” старушек. Через пятнадцать минут она уже знала адреса двух одиноких старушек, которые часто болели. И она пошла по адресам. У одной старушки в квартире оказался внук, он был пьян, а бабушка ушла в магазин. У другой Раймонда выяснила, что хозяйка в больнице, а в квартире живёт племянница.
– Мне Агнесса Васильевна не говорила, что к ней должны приехать гости. Кем вы ей доводитесь? – удивленно спросила племянница.
– Видите ли, у моей мамы есть подруга, которая живёт в Москве, а эта подруга знает Агнессу Васильевну.
– Это, наверное, Акимова Анастасия Харламовна, они вместе лежали в московской больнице, там и познакомились.
– Анастасия Харламовна очень просила навестить Агнессу Васильевну и даже хотела написать письмо, но я сказала, что, вряд ли смогу заехать, но записка с адресом у меня случайно сохранилась в кармане. Дело в том, что со мной случилось несчастье: в Оренбурге я выскочила на перрон, поскользнулась, упала и очень сильно разбила нос. Теперь меня отстранили от соревнований.
Раймонда вытащила пропуск на стадион “Динамо” и показала его племяннице Агнессы Васильевны.
– Наша группа спортсменов уехала дальше, под Пржевальск, а мне сказали, чтобы я возвращалась домой. Но билет у нас групповой, а дежурный по вокзалу отказался отправить меня домой, пока старший тренер не представит наш общий билет. Вот я и застряла. Догнать группу не могу, так как не знаю точного адреса, а соревнования закончатся только через две недели.
– Да, ситуация, – сказала племянница, кусая губы. – Оставить вас одну я не могу, так как еду через час на работу в магазин, я работаю контролером по оценке драгоценных камней, вернее ювелирных изделий.
– Как интересно! – воскликнула Раймонда.
– Знаешь, Каримова Рая, я, пожалуй, возьму тебя с собой на работу, – заявила племянница. – А это что, все твои вещи?
– Нет, я оставила сумку внизу, – ответила Раймонда.
– Как внизу!?
– Там парень сидел, я ему и поручила за ними последить.
– Он что, твой знакомый?
– Нет, но мы познакомились, его Костей зовут.
– Сколько тебе лет?
– Скоро шестнадцать исполнится, – ответила Раймонда, доставая свидетельство о рождении Каримовой Раи.
Племянница посмотрела и сказала:
– А если этот Костя унесет твою сумку?
– Зачем она ему? Там ведь мое белье.
– А ну-ка пойдем посмотрим на твоего Костю, который стережёт женское белье.
Они спустились на лифте.
– Спасибо, Костя! – закричала Раймонда. – Я тебе позвоню, – тихо сказала она, подбежав к нему.
Она схватила сумку и, не попрощавшись, устремилась к племяннице с двумя сумками. Та подхватила сумку, которую Раймонда взяла у Кости, и девушки скрылись в подъезде. Такого Костя не ожидал и стоял в растерянности – он не знал, что предпринять. Постояв, он отправился на автостанцию.
Когда девушки вернулись в квартиру, племянница сказала:
– Меня тоже зовут Рая.
Раймонда оценивающим взглядом рассматривала качественную сигнализацию и хорошие замки. Вдруг она спросила:
– Сколько может стоить мое кольцо?
Рая взглянула и сразу назвала цену, близкую к той, что заплатила Раймонда в Иркутске. Затем она удивленно спросила:
– Ты уже носишь такие дорогие вещички?
Раймонда пожала плечами. В этот момент раздался телефонный звонок. Рая сняла трубку, послушав, ответила:
– Так когда, говорите, выпишут? Ясно. Я заберу. Да, тетя, к нам приехала Каримова Рая Дамировна, ей шестнадцатый год, она спортсменка из Московского общества “Динамо”, но её отстранили от соревнований из-за травмы.
Раймонда напряглась.
– Ей Анастасия Харламовна из Москвы дала твой адрес, – ответила Рая и замолчала. – Как умерла?! Ну, я не знаю, поговори с ней сама.
Рая подозрительно посмотрела на Раймонду и протянула ей телефонную трубку, а сама зашла в комнату. Раймонда услышала в трубке щелчок и поняла, что племянница взяла трубку параллельного телефона. Уверенно и даже вызывающе Раймонда сказала:
– Каримова Рая слушает вас!
– Мне моя племянница сказала, что вы от Анастасии Харламовны Акимовой из Москвы, – раздался взволнованный голос.
– Да! – твёрдо ответила Раймонда.
– Как же так, Анастасию Харламовну похоронили в мае прошлого года.
– Да?! – удивленно воскликнула Раймонда. – А я и не знала. Хотя постойте, мне мама в прошлом году говорила, что какая-то её знакомая умерла. А сама мама то ли в больнице лежала, то ли дома болела. По-моему, она не смогла пойти на похороны Анастасии Харламовны, точно я не помню.
Агнесса Васильевна молчала, а из другой комнаты племянница крикнула:
– А тебе когда Анастасия Харламовна наш адрес дала?
– Точно не помню, но, кажется, перед иссык-кульскими соревнованиями в прошлом году. Я туда должна была поехать, но мне мама не разрешила. Тогда вместо меня Богданову послали, а у неё результаты всегда ниже моих были, тем не менее она первое место заняла. Я целый месяц ревела, – ответила Раймонда и для пущей убедительности вздохнула. – И снова мне не повезло. Меня отстранили от соревнований из-за травмы. Говорят, перегородка в носу повреждена. А я и не знала, что в носу бывают какие-то перегородки.
– А! Теперь я припоминаю, действительно в прошлом году Анастасия говорила, что дала кому-то мой адрес, – сказала Агнесса Васильевна.
– Вообще-то, у меня есть ещё один адрес, – сообщила Раймонда. – Правда, это за городом в каком-то поселке, но недалеко, доехать можно с автостанции. – Помолчав, Раймонда добавила обиженным голосом: – Я, пожалуй, лучше туда поеду, там большой фруктовый сад, огород. Кажется, даже пруд или речка есть, позагораю...
– Каримова Рая, – обратилась Агнесса Васильевна. – Дай трубку моей племяннице.
Раймонда услышала, как Рая положила трубку и вышла в прихожую.
Пока племянница разговаривала с тётей, Раймонда рассуждала: “Надо завоевать доверие Раи, она связана с базами, где есть драгоценности. Если уж удирать за границу, то не с рублями. Бриллианты везде ценятся, а через Раю можно их купить, не бегать же по всем ювелирным магазинам с забинтованным лицом, это будет выглядеть слишком подозрительно. Костю же в это дело посвящать нельзя”.
Рая не собиралась оставлять эту девушку одну в квартире, это было исключено. Рая работала контролером-экспертом, и у неё дома были служебные ценности и документы, спрятанные в маленький, вмонтированный в стену сейф. Но и отказать, пусть даже вежливо, молоденькой, больной девушке тоже нельзя. Агнесса Васильевна предупредила, что в прошлом году действительно шла речь о гостье из Москвы, но не девушке. Если пропадёт какой-нибудь ценный эталон, потом всю оставшуюся жизнь не расплатишься. Да и код квартиры на пульте охраны девушка узнает, если останется в квартире одна. Другое дело, если бы Агнесса Васильевна была дома, а её выписывают только через три дня.
– Рая! Можно оставить у вас сумку? – смущенно спросила Раймонда. – Мне она сейчас не нужна, я возьму с собой только самое необходимое и поеду искать загородных знакомых.
– Можно, – ответила Рая.
– Тогда я сейчас быстренько соберусь.
Раймонда рассортировала вещи.
– Я зайду в туалет? – спросила она, не выпуская из руки сумку с документами.
– Да, да, конечно. Вот здесь включается свет, – ответила Рая и щелкнула выключателем.
Раймонде надо было отделаться от документов и в то же время иметь к ним доступ. Она спрятала документы за сливной бачок. “Хорошо, что Анастасия Харламовна умерла, а то бы хозяева позвонили в Москву и я бы попалась. Чего доброго милицию бы вызвали”, – думала она.
– Агнессу Васильевну скоро выпишут? – спросила Раймонда, выключая свет.
– Через три дня. Я поставила чайник, сейчас чай будем пить. Ты, наверное, проголодалась?
– Есть немножко, – созналась Раймонда.
Рая не знала, как ей поступить: отпустить девушку к загородным знакомым или дать возможность переночевать? Что-то её настораживало. На шестнадцатилетнюю Каримова была не похожа, выглядела старше. В зеркало она видела, как Каримова напряглась, когда она разговаривала с тётей по телефону. Кроме того, к ней в гости набивался знакомый парень – водитель-охранник, сопровождающий ценности. Сегодня как раз он обещал свозить её в довольно крупный магазин ювелирных изделий, расположенный в поселке районного масштаба на территории республики Казахстан. Она, конечно, могла бы туда и не ехать, не её республика, но заведующая магазином была её приятельница и Рая сама попросила у начальства разрешить ей эту поездку. Там продавщицы что-то напутали с ценниками и просили разобраться. А парень заявил, что после этого она должна пригласить его к себе в гости. Поэтому присутствие Каримовой было бы как нельзя кстати, а то ещё начнет приставать, можно и рассориться. В конце концов, Рая решила сегодня Каримову оставить у себя, а завтра с утра пусть едет к своим загородным знакомым, пока тётя не вернётся.
Новенькая “Победа” легко скользила по горной дороге. Раймонда сидела молча и прислушивалась к разговору Раи с водителем. Она сразу поняла, что он связан с милицией: не боялся постовых, когда вёл машину по городу, приветствовал гаишников, и они ему отвечали.
– Куда ведёт эта дорога? – спросила Раймонда.
– В Алма-Ату, – ответил водитель. – Правда, дорога только до перевала, через который пока ездят на лошадях. А за перевалом опять хорошая дорога до самой Алма-Аты.
– Значит, можно доехать до перевала, перейти его и снова поехать по дороге до Алма-Аты? – удивленно спросила Раймонда.
– Можно, – ответил водитель.
– Как вас зовут? – весело спросила Раймонда.
– Сергей, – скромно ответил он.
– Я Каримова Рая Дамировна, – сказала Раймонда, сделав ударение на отчество. – Серёжа! Вы не смогли бы меня подбросить до перевала, а затем дня через два подъехать туда же и забрать? Я, конечно, заплачу и в обиде не оставлю. Мне очень хочется съездить в Алма-Ату, папа говорил, что город красивый. Он туда ездил по делам, Брежнев приглашал. А я бы позвонила Леониду Ильичу, попросила прислать на перевал какой-нибудь “козлик” из Алма-Аты.
Серёжа молчал, он не мог “врубиться” в смысл её слов.
– А кто ваш папа? – и Сергей посмотрел на Раймонду в зеркало.
– Серёжа, если бы вы работали в системе МВД, то таких вопросов не задавали, услышав фамилию Каримова, – ответила Раймонда. – Впрочем, откуда вам знать московских генералов, живя здесь, в диких горах.
Раймонда улыбалась, при этом она поправила волосы, выставив изящную руку, демонстрируя золотое кольцо с изумрудом на пальце. Сергей увидел в зеркало кольцо и сразу оценил его. Он так внимательно разглядывал кольцо, что “Победа” поехала не туда, куда нужно.
– Сергей, смотри! – закричала Рая.
Сергей резко вывернул руль и остановился.
– Машина нагрелась, не тянет.
– Сколько будем стоять? – улыбаясь, спросила Раймонда.
– Минут пять, я подолью холодной воды и поедем.
Раймонда выпорхнула из кабины, прихватив сумочку, где лежали вязальные спицы. Она была классным борцом дзюдо, а спицами владела просто отлично. Виляя задом, она побежала за горку, специально оставив Раю с Сергеем вдвоем, чтобы она могла рассказать ему о ней. Вернулась она с букетом диких цветов. Сергей и Рая ходили около машины.
– Рая, а каким ты видом спорта владеешь? – обратился Сергей к Раймонде.
– Борьбой! – и Раймонда положила цветы и сумку на капот автомобиля и приняла стойку.
– Нападай!
Сергей стоял в нерешительности, а потом сделал выпад в её сторону. Раймонда перехватила его руку чуть выше локтя и бросила через бедро. Он, как мячик, покатился под горку. Раймонда проследила за падением и сразу оценила его способности в борьбе. “Ушибов нет”, – подумала она.
– Ха, ха! – воскликнула Рая. – Он же тоже борец, а так полетел.
– Он просто не ожидал, – защитила Сергея Раймонда.
Сергей поднялся, удивленно глядя на Каримову и стряхивая с себя пыль. Раймонда подхватила сумку, цветы и запрыгнула на заднее сиденье автомобиля. Рая и Сергей скромно сели, и “Победа” тронулась.
– А как надо было уклониться от твоей подсечки? – спросил Сергей.
И Раймонда подробно разобрала его ошибки, однако никаких упреков и насмешек в его адрес не допускала. Сергей заслушался её так, что “Победа” стала ехать всё медленнее, пока не стала дергаться. Сергей спохватился и вовремя переключил скорость, затем придавил ногой акселератор, машина, взревев, понеслась, как ретивый конь, прыгая на ухабах.
Раймонда увидела название населенного пункта, показавшегося из-за пригорка. “Георгиевка”, – прочитала она и удивилась такому совпадению. “Пожалуй, я Костю обогнала, вот он удивится, если увидит меня в Георгиевке”, – подумала она. Раймонда была здесь впервые, однако четко представляла себе этот поселок из рассказов Костиной матери.
Рая же ехала сильно смущенная. Пригласив Каримову с собой, она была уверена, что оставит её вместе с Сергеем в машине, а сама займется работой в хранилище ювелирного магазина. Но тот интерес, который проявил Сергей к Каримовой, её встревожил. Она Сергея таким ещё не видела. “С Сергеем что-то происходит”, – подумала она и приревновала его к Каримовой: “Если же их оставить сейчас одних в машине, то неизвестно, до чего они могут договориться”. А Каримова, как будто угадав её мысли, сказала:
– В Георгиевке от милиции в горку отходит улица, на которой находится баня, я забыла, как она называется. Так вот, на этой улице, в третьем доме не доходя до бани, живут мои знакомые. Пока Рая занимается своими делами, может быть, Сережа отвезет меня туда?
Сергей встрепенулся и сказал:
– В чем проблема?!
Раю как будто кто-то подстегнул, и она ляпнула:
– Разве ты не хочешь посмотреть, как хранятся бриллианты и изумруды?
Рая знала, что вход в хранилище посторонним строго воспрещен. “Сергея ещё можно взять с собой, у него документы имеются, а Каримову нельзя: и паспорта у неё нет, и физиономия закрыта повязкой. Вот ляпнула”.
– А можно?! – воскликнула Каримова.
– Вообще-то нельзя, но если очень захотеть, то возможно, – ответила Рая сгоряча.
– Если под твою и мою ответственность, то можно, – вмешался Сергей. – Я могу сказать, что она на стажировке по вопросам противопожарных мероприятий.
– Вот было бы здорово! Я никогда не была на складах, где хранятся сокровища, – воскликнула Раймонда и, как девочка, захлопала в ладоши.
Впереди слева показался продовольственный магазин, к нему примыкал ювелирный. Но Сергей проехал мимо. Раймонда знала, что в поселке только один ювелирный магазин. Она заметила на стоянке около магазинов “Победу”, которую сегодня утром загружали на вокзале во Фрунзе – она узнала по номеру. В “Победе” не было ни водителя, ни пассажиров. Сергей, доехав до конца площади, свернул влево под “кирпич”, затем под другой и заехал во двор магазинов. Здание было старое, когда-то это была мечеть. Под хранилище использовалась часть мечети с толстыми стенами. Верх был снесен, фасад перестроен. Ночью спускались собаки и дежурили сторожа.
Сергей и Рая долго объясняли заведующей ювелирторга, зачем нужно присутствие Каримовой, представляя её, как учащуюся пожарной школы. Под их ответственность заведующая разрешила Каримовой посетить хранилище. Сергей и Рая расписались за Каримову в журнале посещений, и заведующая провела всех троих по служебному помещению. Проходя по коридору магазина, Раймонда увидела двух сестер, с которыми распрощалась сегодня утром на привокзальной площади. Сестры стояли у прилавка, разглядывая какие-то ювелирные изделия.
– Смотри! Наша Рая! – воскликнула Костина мать, толкнув сестру в бок.
Раймонда сделала вид, что их не заметила. При этом она приостановилась и указала Сергею на болтающуюся проводку. Из служебного помещения ювелирторга они попали в хранилище.
– Здесь находится склад драгоценностей, – заявила заведующая.
Посреди большой комнаты стоял сейф, по бокам от него стояли два стола, покрытые чёрным сукном. На левой стене висела большая картина с изображением леса, на правой – небольшой пейзаж: лодки на озере Иссык-Куль. Окон в помещении не было, на двери – целая сеть проводов сигнализации. Сейф открывали заведующая и старшая продавщица по очереди, каждая своим ключом. Продавщица извлекла коробку, полупустой сейф сразу закрыли, а коробку девушка поставила на стол. Рая и две девушки сразу погрузились в работу. Ничего ошеломляющего Раймонда не увидела. Из большой коробки извлекли маленькие коробочки. Рая достала оптический прибор и стала замерять ювелирные изделия.
– Где же драгоценности? – удивленно спросила Каримова у заведующей.
– В основном, на прилавках, да и завоза давно не было. Мы храним драгоценности в сейфе ночью и по праздничным дням. А во время обеденного перерыва заносим коробки сюда на столы, – ответила заведующая.
 Раймонда потеряла интерес к ювелирным изделиям и сказала Сергею:
– Знакомь меня с противопожарной системой.
Она посмотрела на него и подмигнула. Сергей понял, что хранилище на Каримову впечатления не произвело, да и на него самого тоже, хотя он сюда попал впервые. Он рассказывал, какие противопожарные мероприятия должны быть в хранилище. Заведующая внимательно слушала. “Очевидно, он пожарником работал, – подумала Раймонда, – так хорошо знает ГОСТы ”.
– Что здесь предпринято, чтобы предотвратить хищения? – улыбнувшись, спросила Раймонда.
Тут к разговору подключилась заведующая. Она пояснила, что снизу и сверху к хранилищу не подступишься, с боков стены толщиной в полтора метра, а стальные двери имеют хорошие замки и мощную сигнализацию.
– Что находится за этой стеной? – и Раймонда указала на стену, где висел пейзаж Иссык-Куля.
– Улица, ночью она просматривается сторожем. И эта тоже охраняется ночью сторожем, – заведующая указала на стену за сейфом.
Заведующая вообще могла не говорить на эту тему с Каримовой, но не хотела выглядеть в глазах Сергея слишком строгой.
– Здесь продовольственный склад, – указала она на картину с изображением леса. – Он ночью тоже охраняется милицией.
– А днем? – усмехнулась Раймонда.
– Кто же полезет днём – кругом народ, да и милиция за углом.
– Да, действительно, защита хорошая, – сказала Каримова, кивая головой.
– Может, пойдем посмотрим, как в других помещениях магазина выполняются противопожарные мероприятия? – предложила Раймонда Сергею.
– Да, конечно, здесь ничего интересного, – поддержал Сергей.
Заведующая забеспокоилась, Раймонда это заметила.
– Можно в продовольственном магазине посмотреть, – предложила заведующая ювелирторгом.
Раймонда значительно посмотрела на Сергея и ехидно улыбнулась.
– Можно, – согласился Сергей.
Прохода из ювелирторга в продовольственный магазин не было. Рая, увлеченная работой, не заметила, как Сергей, Каримова и заведующая вышли. “Да, крепкие запоры”, – и Раймонда пощупала косяк, проходя через бронированную дверь. Чтобы попасть в соседний магазин, пришлось выйти на улицу. Около “Победы” Раймонда увидела своих знакомых и поспешила к ним.
– Вот так встреча! – улыбнулась Раймонда.
– Где Костя? – с беспокойством спросила Галина Васильевна.
– Разве его ещё нет дома? – удивилась Раймонда. – Он поехал к вам. Наверное, уже дома. А мы проверяем противопожарные мероприятия в магазине, меня Сергей с собой пригласил, у него новая “Победа” стоит во дворе.
И Раймонда махнула рукой в сторону магазина.
– Серёжа, это Галина Васильевна и Татьяна Васильевна, они живут недалеко, – закричала Раймонда.
Сергей и заведующая ювелирторга не очень-то хотели встречаться со старшим следователем опергруппы Татьяной Васильевной. Тем не менее, низко поклонились, приветствуя. Татьяна Васильевна тоже ответила не очень приветливо. Раймонда мгновенно уловила их взаимную неприязнь.
– А Агнесса Васильевна, оказывается, лежит в больнице, – расстроено сказала Раймонда. – Тетя с Сергеем заняты, я им мешаю, но не сидеть же одной в квартире, мне и так московская надоела до чертиков.
– Так приезжай к нам, – пригласила Татьяна Васильевна.
– Правда? Да, но как-то неудобно, у вас и так семья теперь большая.
– У меня дом большой, не помешаешь, – ответила Татьяна Васильевна, пристально разглядывая Сергея и Каримову.
Раймонда знала, что Татьяна Васильевна работает в милиции, но в какой должности, ей так и не сказали. “В милиции и уборщицей можно работать”, – подумала она тогда. Ещё в поезде она решила, что Галина Васильевна или не знает, какую должность занимает сестра, или не хочет говорить.
– Меня ждут, я пойду, – робко сказала Раймонда.
– Рая, приезжай завтра! – крикнула ей вдогонку Татьяна Васильевна.
Раймонда неопределенно кивнула головой и скрылась в магазине. В продовольственном магазине заведующая встретила их совсем недружелюбно.
– У меня пожарники уже были, – заявила белокурая полная молодая женщина. – Я их отоварила, – небрежно и грубо добавила она.
– Девушка, Рая Каримова из Москвы, здесь на стажировке, она учится в пожарной школе, её папа генерал МВД, – представила её заведующая ювелирторгом.
– А! Тогда проходите, – ответила заведующая продмагазином и неожиданно начала жаловаться Раймонде на плохое снабжение магазина противопожарными средствами. – И это надо, и то надо. Поедешь на склад, там ничего нет, а с нас спрашивают. Где я возьму, хотя и заведующая, если на складе нет? Спрашивать все мастера, а вот когда надо помочь достать – тут все в кусты, – жаловалась она.
Раймонда достала блокнот и ручку, приготовилась записывать и спросила:
– Что конкретно вам нужно?
Заведующая замолчала, соображая, а потом достала из шкафчика предписание пожарников на шести листах. Раймонда быстро пробежала текст глазами. Отдельные моменты требований были явно сформулированы незаконно. Например, требовались лопаты и багры! Это в помещении-то! Раймонде и раньше приходилось иметь дело с пожарными, но тогда она дудела в их дуду.
– Кто составлял эти требования? – строго спросила Раймонда. – Здесь налицо фальсификация отдельных требований.
Раймонда вспомнила, как однажды в Алма-Ате, сидя в ресторане, она подслушала разговор двух друзей, один из которых жаловался другому. И она решила рассказать анекдотичный случай всем присутствующим: “Однажды к начальнику геологической партии Остапенко Руслану приехал пожарник и составил акт. Того, мол, нет, другого тоже нет, а потом увидел лопату на стенде и двадцать два замечания по ней написал. И что лопата закруглена не по ГОСТу, что черенок сделан не в соответствии с техникой безопасности. В общем, настрочил кучу замечаний по одной только лопате. Тогда Остапенко ему и говорит: знаешь, друг, по лопате пиши одно замечание. “Какое?” – удивился пожарник. “Лопаты нет!” – ответил Руслан и, сняв лопату со стенда, сбросил её с обрыва”.
– Так что по одной лопате можно написать кучу замечаний, а тут магазин, – сказала Раймонда, а подумав, добавила: – У вас нет копии этого предписания?  Я хотела бы отослать его моему папе в Москву с просьбой прокомментировать это “сочинение” и опубликовать в журнале “Крокодил”.
Заведующая от удивления даже рот открыла, но быстро пришла в себя, сняла трубку, набрала номер и закричала:
– Харитоныч, у меня тут из Москвы генеральская дочка, она, между прочим, из комиссии по проверке выполнения противопожарной безопасности, так что захвати копию предписания, которое я вчера подписала, и беги ко мне.
– Пусть захватит требования ГОСТа, на основании которых составлялся этот акт, – подсказала ей Раймонда.
Заведующая передала требования нового инспектора из Москвы.
– Я бы хотела продолжить осмотр вашего помещения, – спокойно сказала Раймонда.
Сергей от неожиданности оробел, он уже испытал способности этой хрупкой девушки на дороге в горах. Раймонда и заведующая пошли осматривать помещения, Сергей с заведующей ювелирторга остались. “Очевидно, у них есть, о чём поговорить”, – подумала Раймонда.
Раймонда и заведующая осматривали помещение за помещением. Как это не странно, Раймонда осталась довольна их состоянием. В свое время в Алма-Ате она знала пожарников и даже участвовала в их работе, правда, без соответствующих документов. Пожарники восхищались Раймондой и охотно приглашали её с собой. Сейчас у неё был только пропуск на стадион “Динамо”. “В конце концов, откуда Харитоныч знает, есть там пожарная инспекция или нет”, – размышляла Раймонда.
– За этой стенкой что расположено? – поинтересовалась Раймонда.
– Там склад ювелирторга, – ответила заведующая.
– А они оттуда не могут сделать к вам дырку, чтобы продукты таскать? – пошутила, хитро улыбаясь, Раймонда.
– Что вы, здесь стены пушкой не прошибешь, метра полтора в толщину, – ответила заведующая.
– А это что за дырка? – поинтересовалась Раймонда, разглядывая вмонтированную в пол трубу большого диаметра, уходящую под углом вниз.
– Мы используем эту трубу как мусоропровод.
– Знаете, я осмотрела ваше помещение и не нашла, к чему можно придраться. Пожарники сильно перегибают палку, предъявляя к вам свои претензии, – серьезно сказала Раймонда.
– Вот вы им это и скажите, – заметила заведующая.
– А вы мне помогите, – предложила Раймонда.
– Как? – заинтересовалась заведующая.
– По ходу будет видно, вы женщина неглупая, сообразите.
Раймонда по-прежнему держала в руках предписание пожарников, свернув его в трубочку. Когда они вернулись, заведующая ювелирторгом тоже принесла предписание пожарников.
– Можно посмотреть? – повелительным тоном спросила Раймонда.
Предписание оказалось точно такое же, как у Раймонды, только предназначалось другому магазину.
– Ясно, – загадочно заметила Раймонда.
Вскоре прибыл пожарник Харитоныч. Это был грубый мужчина с выпученными нахальными глазами в чине капитана. Раймонда умела разговаривать с такими типами, причём испытывала особое наслаждение при их “обуздании”. На таких людей не действовали удостоверения, но они боялись высокого начальства. Раймонда смерила его пристальным взглядом, разглядывая сверху вниз. Харитоныч, увидев перед собой хрупкую девушку с забинтованным носом, ожидал чего угодно, но только не этого. Он тоже смерил Раймонду пристальным взглядом, но только снизу вверх. Раймонда, не мигая, впилась своими чёрными глазами в его выпученные глаза. Так продолжалось больше минуты. Харитоныч, не выдержав её взгляда, отвёл глаза, разглядывая заведующих магазинов. Те в свою очередь смотрели на него. Раймонда воспользовалась его некоторым душевным послаблением.
– На основании чего составлены ваши требования в первом пункте? – спокойно произнесла Раймонда.
– Как на основании чего? Естественно, на основании инструкции!
Он тут же открыл свою инструкцию и уставился в неё. Раймонда ловко перехватила инструкцию и вслух зачитала нужный ей пункт.
– Это требование относится к помещениям площадью более сорока квадратных метров, например к банкетным залам, спортивным сооружениям, – сделала замечание Раймонда. – Вы совершили фальсификацию акта.
Раймонда не ошиблась. Обычное слово “фальсификация” на таких типов производит отрезвляющее действие.
– Далее вы предписываете иметь в помещении лопаты и багры, но каждый багор имеет длину не менее шести метров, и в это помещение он не войдет. Опять фальсификация, эти требования вы обязаны были предъявить охране снаружи, то есть милиции. Это они должны иметь багры и лопаты и караулить их, а вы требования к милиции переложили на плечи заведующих. Вы пишете, что проводка противопожарной сигнализации обвисла – снова фальсификация, потому что за обвисшей проводкой должны следить вы, так как обслуживать её обязаны специально обученные люди. Смотрите вашу инструкцию внимательнее.
Не давая ему опомниться, она продолжала:
– Я предлагаю вам к завтрашнему дню подготовить новое предписание для этих магазинов, я приеду к Татьяне Васильевне и проверю. Если вы этого не сделаете, то послезавтра вас, капитан, Москва разжалует в младшие лейтенанты. Это уж я вам твёрдо могу пообещать. А ваше предписание я забираю с собой.
Раймонда открыла сумочку и положила туда предписание, при этом она посмотрела на заведующую продмагазином и подмигнула ей, давая понять, что пора той вмешаться. Заведующая вспомнила уговор и тут же заявила:
– Да, да! Возьмите предписание, пусть в Москве почитают, что нам местные пожарные предписывают, а потом с нас три шкуры дерут.
Раймонда добавила:
– И ещё, Харитоныч, рассчитайтесь сполна за взятые вчера продукты, а то вам ещё придется отвечать по статье “Использование служебного положения в корыстных целях”.
Харитоныч привык ко всяким неожиданностям, допускал, что угодно, и знал, что в его предписаниях много ляпсусов, но позволить, чтобы его документ попал в руки неизвестно кому, было не в его правилах. Поэтому он потянулся к сумочке Раймонды. Она не отстранилась, но когда он запустил свою мохнатую руку в её сумочку, так умело провела прием с его кистью, что у пожарника кости захрустели. Он испытал острую боль и скривил губы. Раймонда отпустила его руку, а затем удивленно спросила:
– Вы что-то хотели мне сказать? – и, не дожидаясь ответа, заметила: – Предписание составьте, пожалуйста, в трех экземплярах, одно я возьму с собой.
Она небрежно перебросила через плечо сумку и пошла на выход.
Выйдя на улицу, Раймонда увидела сестер, тащивших сумки из прачечной к “Победе”. Она подскочила к Галине Васильевне и подхватила сумку. Помощь оказалась своевременной, женщине было тяжело. Раймонда поднесла сумку к машине, поставила её и встретила Татьяну Васильевну. Та тоже уступила часть своей ноши.
– Ох, и сильная же ты, Рая! – отметила Галина Васильевна.
Когда Сергей и Харитоныч вышли из магазина, то увидели Каримову, беседующую возле машины с Татьяной Васильевной. Харитоныча прошиб пот.
– Это точно, что у неё отец генерал МВД? – спросил пожарник у Сергея.
Через два часа всё высокое начальство Георгиевки знало, что к Татьяне Васильевне приехала из Москвы в гости дочь генерала МВД. А через некоторое время начальник милиции, где работала Татьяна Васильевна, позвонил ей и упрекнул:
– Как же так, я ваш начальник, а узнаю последним, что к вам из Москвы приехала в гости дочь известного генерала Каримова. Нехорошо, нехорошо.
Кто такой генерал Каримов и есть ли он в Москве вообще, начальник милиции не знал, но раз все говорят, то значит так и есть.
– Надо бы познакомиться со столь важной персоной, – сказал начальник Татьяне Васильевне на прощание.
Татьяну Васильевну аж пот пробил, она ничего не знала о генеральском происхождении их знакомой Раи Каримовой. Она поделилась новостью с сестрой, но та тоже удивилась, сказав, что Рая большая скромница. Сёстры стали ждать Костю, который давно должен был появиться дома. Они терялись в догадках. А Костя с расстройства, что упустил Раймонду, выпил пива, перепутал автобус и уехал совершенно в другую сторону. Костя начал было возмущаться, а водитель-киргиз пригрозил, что высадит его. Водитель понимал, что он своего пассажира оставил на автостанции, а увёз чужого и ему придется объясняться с диспетчером. Пассажир хоть и виноват, но отвечать будет он, водитель, так как не проверил билеты по ведомости, а просто посчитал пассажиров по головам, как баранов. Костя приехал к тёте злой как пёс, а тут ещё узнал, что была Рая-Раймонда и ещё больше разозлился. Сообщение о том, что Рая генеральская дочь, воспринял с улыбкой.
                ______   _   ______

Задумавшись Раймонда ехала домой к Рае. Сергей молчал, он не мог разобраться в поведении Каримовой. Всё произошло на его глазах. “Как она могла так быстро разобраться?”, – думал он. По его представлениям Каримова должна была учиться в восьмом классе, а она вела себя, как опытный специалист-пожарник. “Кто же у неё отец?”, – ломал он голову. “Что-то произошло”, – думала настоящая Рая, поглядывая на Сергея. У неё тоже была напряженная работа. Надо было сделать переоценку драгоценностей, которые не выставлялись на прилавок, а долго хранились в сейфе. Она понимала, что товар разберут работники магазина по уцененной на 20 – 25 процентов стоимости. Ей тоже кое-что досталось – приличные сережки с рубинами. В обычном магазине пришлось бы заплатить вдвое дороже.
А у Раймонды вырисовывалась смутная идея ограбления ювелирторга. Пока она не представляла полностью, как это можно сделать, но была уверена, что возможно. Вначале в уме она начала разыгрывать ограбление, фантазируя. И чем больше фантазировала, тем сильнее затягивала её эта идея. “Искупаться бы в нормальной ванной, – подумала она и почувствовала, как её тело зачесалось. – Да сбросить бы повязку и трубки, торчащие из носа”.
– Рая, а у вас ванная работает?
– Конечно, а как же! Ох, ты, наверное, как из Москвы выехала, так и не купалась! – воскликнула Рая. – Сейчас приедем и марш в ванную! Мочить повязку можно? – поинтересовалась Рая.
– Вообще-то, наверное, нельзя, но если очень хочется, то можно, – пошутила Раймонда.
Больше часа купалась Раймонда. Сергей уже отогнал “Победу” в служебный гараж, зашёл в магазин и хорошо, не скупясь, учитывая новую знакомую, отоварился, зайдя к другу.
В последний момент Раймонда наложила повязку на нос, но она не взяла с собой косметичку, чтобы навести макияж, и теперь раздумывала, как ей поступить. “Обязательно перепачкаю бинт, но появляться с глазами Раймонды нельзя”, – думала она. Она выглянула из ванны – Сергей и Рая сидели на кухне. Сергей рассказывал, как командовала Каримова в продовольственном магазине, они смеялись. Раймонда взяла сумку и скрылась в ванной. Пришлось опять снять бинты, однако навести макияж аккуратно, не удалось, мешала большая влажность. Кое-как справившись с маской, Каримова появилась перед хозяйкой.
– О, наконец-то! – закричала Рая. – Давайте к столу, а то я с голоду умираю.
Отмечали и приезд Каримовой, и поездку в Георгиевку, и удачную покупку серёжек. Рая решила пойти завтра на работу после обеда, поэтому веселились допоздна. Сергей ушёл далеко за полночь. Рая была довольна собой и Каримовой. Та держала Сергея на расстоянии, и за это Рая была ей благодарна. Лица Каримовой было не видно, но шикарные волосы, фигура, ноги, руки делали её привлекательной. Рая тоже была молода и привлекательна, но всё-таки проигрывала Каримовой, даже с “перебитым” носом, практически во всем. Уснули они в одной постели, как хорошие подруги.
Когда Рая проснулась, Каримова уже встала. Раймонда первым делом привела свое лицо в соответствие с фотографией на пропуске. Она уже знала особенности и за пятнадцать минут превратилась в Каримову. Затем она перекроила платье настоящей Каримовой, сделав из него кофточку. Теперь можно разнообразить наряды, надевая сарафан или открытое платье. Кофточка с косым воротником из ткани в горошек выглядела, как на фотографии в пропуске, это и делало Раймонду похожей на Каримову, тем более что лица её не было видно.
Хранилище с ювелирными изделиями не выходило у Раймонды из головы. Она всё отчетливее стала представлять себе план ограбления, который был прост.
После обеда Рая поехала на работу, а Раймонда пошла знакомиться с городом. Сейчас её интересовали ювелирные магазины. Она подолгу разглядывала золотые изделия с бриллиантами. Ей надо было решить, что она может приобрести на имеющиеся у неё 37 тысяч рублей, если Костя действительно знает “окно” за границу. “Как отнесется его отец к моему появлению и захочет ли взять меня с собой за кордон? Костя говорил, что сам знает проход, но на память нарисовать план не может. В штреках и дучках есть метки, вот по ним и надо двигаться. Посетить бы Алма-Ату, забрать деньги из тайников, а то вдруг реформа – и деньги пропадут, да и с мужем Виктором встретиться, и обещание первой брачной ночи выполнить надо”, – думала она.
Гуляя по городу, Раймонда увидела почту. Не долго думая, она зашла, взяла бумагу, ручку и написала коротенькую записку в редакцию “Крокодила”. В записке указала, что отдельные лица, пользуясь своим служебным положением, в буквальном смысле доят заведующих магазинов, предписывая им невыполнимые и незаконные требования противопожарных мероприятий. Она указала, что высылает одно из таких предписаний и просит опубликовать его в журнале “Крокодил”. Адрес организаций и их телефоны указаны в предписании, сделанном заведующей продмагазином Светловой Ольге Семёновне. Сопроводительную записку и предписание Харитоныча она запечатала в конверт и отправила в Москву в редакцию, указав вместо обратного адреса фрунзенский телефон тёти Раи и подписалась – Каримова.
Через тридцать минут Раймонда, купив пирожки, сидела на скамейке в скверике, ожидая начала фильма, и размышляла: “Хотя мы с мужем одногодки, однако он успел окончить институт, стал горным инженером и в аспирантуру поступает. Мне всегда нравились студенты в горной форме с блестящими эполетами. И надо же такому случиться, Виктор оказался именно таким. Как теперь сложится наша с ним судьба? Пик сексуальности у мужчин от 19 до 23 лет, так что время у нас ещё есть, но немного. Ох, капитан Семёнов испортил мне всю биографию. Газета “Ленинский путь”, очевидно, уже опубликовала мое последнее письмо, и тайник с его вещами нашли в лесу. Придумала я это, конечно, здорово, однако попадать в руки ментам не следует. Мало ли что могла упустить. Так что надо сматываться за кордон, и, конечно, не с пустыми руками. Советских рублей у меня немало, но и немного по зарубежным меркам”. Постепенно мысли Раймонды опять вернулись к ювелирному хранилищу: “Надо начинать подготавливать Костю, не с пустыми же руками он должен бежать за кордон. На шее отца он долго не просидит, и мне кое-что обломится”. И она задумалась о переходе через границу: “Допустим, Костя поможет мне проскочить через “окно”, а дальше как без документов там жить? Хочешь, не хочешь, а регистрироваться с Костей придется, без помощи Костиного отца с советским паспортом не обойдешься. Тогда с Костей придется жить, как с мужем, он, конечно, видный парень, однако я-то люблю другого. А завтра первое сентября, Виктор, наверное, начнёт в аспирантуре учиться...”

16.
Фильм закончился в четвертом часу. Раймонда решила позвонить Косте в Георгиевку. Трубку сняла Галина Васильевна. Раймонда чуть было не проговорилась и не сказала своего настоящего имени, но вовремя спохватилась.
– А, Раечка! Рада слышать твой голосок, – весело отозвалась Галина Васильевна.
– Я с телефона-автомата звоню, хотела бы с Костей поговорить, – предупредила Раймонда.
– Хорошо, когда приедешь, поговорим, а сейчас даю тебе твоего Костю.
Раймонда слышала, как мать предупредила сына, что Рая звонит с автомата.
– Раймон…! Рая! Рая! – закричал Костя, чуть не назвав её настоящее имя, – слушаю тебя, Рая!
– Костя, давай встретимся на автостанции, – предложила она.
– Хорошо, я сейчас приеду, – торопливо ответил он.
– Нет, я сама приеду в Георгиевку, но ты своим не говори. Пусть думают, что мы встречаемся во Фрунзе, – и Раймонда повесила трубку, хотя оплаченное время ещё не вышло.
                ______   _   ______

Костю Раймонда заметила из окна автобуса, который делал разворот, подруливая к автостанции. Встретились они суховато, совсем не так, как жених с невестой. Скорее, как деловые люди. Костя не знал, как себя вести с ней, и она сразу взяла над ним контроль. Раймонда повела его к центру Георгиевки, где находился ювелирный магазин. Шли они по той стороне улицы, где было мало пешеходов. Шли молча. Костя плелся сзади. Со стороны могло показаться, что идут незнакомые друг другу люди. Вскоре они вышли на перекресток, откуда был виден ювелирный и продовольственный магазины. Они присели на скамейку частного дома, откуда можно было наблюдать за магазинами, оставаясь в тени. Костя подозрительно посмотрел на Раймонду. Он догадывался, что неспроста она приехала на встречу. А Раймонда не спешила, бросая косые взгляды на него.
– Знаешь, Костя, если ты попытаешься силой завладеть мной, то я тебя жестоко накажу.
Костя удивленно посмотрел на неё, не понимая, к чему она клонит.
– Я могу стать твоей, только после согласия твоего отца на наш брак в Финляндии. И давай к этому вопросу больше не возвращаться. Как ты считаешь?
– Не знаю, я как-то ещё не определился, – туманно ответил Костя, решив поставить её на место и перехватить инициативу.
В принципе, Костя ожидал такой постановки вопроса и был готов к этому. Парнем он был неглупым, и его второй раз на мякине не проведешь. Он понимал, что она может ему помахать ручкой и после заключения брака за границей. Так, как она это сделала вчера, встретив родственницу в квартире бабушки. Он размышлял, что Раймонда должна иметь приличную сумму денег и ей надо укрыться за границей. Это он понял ещё в вагоне, когда ехали во Фрунзе. И в то же время четко представлял, с кем имеет дело. То влечение, которое он испытывал к этой аферистке, не давало ему покоя, и он боялся ошибиться. С отцом он, конечно, смог бы договориться, хотя это всё непросто. Его больше устраивал другой вариант: съездить к отцу, разделить отцовское имущество с Алёнкой и вернуться назад. Однако сейчас надо было спасать Раймонду от ментов. Он ещё не знал, что за Раймондой числится убийство. Костя уловил, что его высказывание о неопределенности к женитьбе не произвело на неё никакого впечатления, поэтому он решил не торопить события и быть предельно внимательным и осторожным.
– Я, конечно, с отцом смог бы договориться, хотя тебя за границей будет непросто пристроить, – примирительным тоном заявил он.
– Вот именно, непросто, – подхватила Раймонда его слова. – Нужно будет иметь много валюты. У меня её нет. Рубли там не нужны. Золото за рубежом трудно продать за приличные деньги, оно идет там как лом. Да и языковый барьер даст о себе знать. Ты тоже на шее отца долго не просидишь, он-то у тебя не богач, я это сразу поняла.
Костя опустил голову, насупившись. Раймонда была права, а она продолжала:
– Допустим, что у меня могли завестись тридцать-сорок тысяч рублей, однако это же не деньги за границей. Как мы сможем на них прожить? Подумай сам. Специальности ты никакой не имеешь, только голубей способен гонять.
Костя окончательно был сломлен: она была права во всем.
– Допустим, у меня всё разрешится с аферой, – продолжала она. – Что мне будет, когда менты во всем разберутся и поймут, что я тоже жертва? Я, конечно, могла бы выйти замуж за главного горного инженера шахты, но меня такая перспектива не прельщает. Я хочу получить от жизни больше, а не быть домохозяйкой.
Костя насторожился и спросил:
– Что ты предлагаешь? Ведь не за этим же ты приехала, чтобы меня уму – разуму учить.
Помолчав, Раймонда сказала:
– Костя, насколько я понимаю, у тебя есть “окно” через границу. Однако там, за рубежом, тебе делать нечего. Поэтому я хочу, чтобы ты взял ювелирный магазин. Двадцать процентов мне за идею, а остальные отдашь тоже мне, как жене, когда я стану ей за кордоном.
Костя покраснел, а потом, решив, что она пошутила, спросил:
– Ты не шутишь насчёт ювелирного?
– Нет, вполне серьезно. Но я, конечно, могла потребовать пятьдесят на пятьдесят. А зачем? Всё равно мне всё отдашь, за то, что я отдамся тебе.
Костя то белел, то краснел, мотая головой, как козёл.
– Ювелирный хорошо охраняют и запоры мощные, – выдавил он из себя. – Кто же мне отдаст добровольно? Здесь целая банда нужна, чтобы штурмом взять.
– Здесь нужен ты, я и она, – улыбнулась Раймонда.
Естественно, Костя ничего не понял и решил уточнить:
– А кто это – она?
– Заведующая продмагазином, который примыкает к ювелирному, а между ними каменная стена толщиной в полтора метра.
– Она согласна? – и он уставился на неё.
– Да никогда в жизни она не согласиться на такое, ей и так неплохо живётся! – возмущенно ответила Раймонда.
– Тогда я вообще ничего не понимаю, – психанул Костя.
– Тебе и понимать ничего не надо, чем меньше будешь знать, тем лучше будешь спать. Думать за тебя буду я, главное – не психуй и четко выполняй то, что я тебе скажу, мой милый.
– Прости, Раймонда, я действительно ничего не понимаю.
– А вот за “Раймонду” в следующий раз получишь синяк под глаз, это я тебе твёрдо обещаю.
– Ох, прости Рая, больше не ошибусь.
– Что, по рукам или как? – спросила Раймонда.
– Ты уверена в успехе?
– Это будет зависеть от того, какие у тебя артистические способности, мой милый.
Раймонда протянула Косте руку. Костя неуверенно положил свою на её ладонь. Раймонда крепко сжала её, он ответил.
– Когда начнём? – усмехнулся он.
– Уже начали, – и она кокетливо улыбнулась, а затем серьезно сказала, глядя ему в глаза. – Задание на сегодня. Примерно через час-полтора заведующая продмагом Светлова Ольга Семёновна закончит работу и, очевидно, пойдёт домой. Твоя задача – выследить, где она живёт. Затем вернешься на это место и вот в эту щелочку положишь записку с её адресом. На сегодня всё. Завтра утром в девять часов прибудешь в каменоломню в двух километрах от Георгиевки по направлению к Фрунзе. Каменоломня будет слева. У каменотесов позаимствуй хороший инструмент для обработки камней. Словом, калёные зубила, молоток, кувалду и остальное на твое усмотрение.
– Но Раймонда, они же мне не отдадут инструмент, – серьезно сказал он.
Раймонда встала напротив Кости, крутанулась на каблучке и с размаху врезала кулачком Косте в левую щеку, чуть ниже глаза. Костя ойкнул, схватившись за глаз.
– Между прочим, я тебя предупреждала, что предоставлю возможность убедиться в моих способностях кулачного боя, а за “Раймонду” – синяк под глазом. Сам виноват, во всём должна быть дисциплина, мой милый.
Раймонда села на место, а Костя, ойкая, растирал щеку.
– Если каменотесы добровольно не отдадут инструмент, – продолжила она, – отбери. Не сможешь отобрать, напои их водкой. С инструментом пойдешь дальше, в сторону Фрунзе, через полтора километра будет старая, заброшенная мечеть. Зайдешь внутрь, дверей там нет. Выбери стену покрепче, толщиной 60 – 70 сантиметров и на высоте сто тридцать сантиметров от пола, начни бить дырку диаметром порядка пятидесяти сантиметров.
Подумав, она предложила:
– Захвати с собой “тормозок” на обед. Обед у тебя с двенадцати до трех часов. За это время сбегаешь в Георгиевку и без пятнадцати час будешь здесь. Сядешь на эту скамеечку и будешь наблюдать, во сколько милиционеры зайдут в продмаг и во сколько выйдут. Наблюдать будешь каждый день с без пятнадцати час до десяти минут второго и всё записывать, вплоть до секунд. С сегодняшнего дня больше не брейся и не вздумай стричься. К трём часам вернешься в мечеть и продолжишь делать дырку в стене. Дырку сделаешь за два дня.
– А если не успею? – спросил Костя, держась за глаз.
– Тогда не получишь приз.
– Какой?
– Мой поцелуй. Я приду в мечеть без повязки послезавтра к вечеру, посмотрю, как ты справишься с моим заданием. Вопросы есть?
Костя молчал, всё ещё растирая синяк, который быстро увеличивался.
– Почему бы тебе не пойти к нам сейчас? – предложил Костя. – Мама с тётей были бы рады. Кстати, начальник милиции хотел познакомиться с дочерью генерала Каримова.
– Даже так? – удивилась Раймонда. – Раз я такая знаменитая, то не грешно и покуражиться, пусть подождут генеральскую дочь. Так что спасибо за приглашение. Передай им привет от меня, Раи Каримовой, а то опять перепутаешь и назовешь меня Раймондой. А сейчас мне пора, пока доеду, стемнеет.
– Что за парень был вчера с тобой?
– Это парень племянницы бабушки. Уж не ревнуешь ли ты меня?
Костя пожал плечами.
– Ладно, я побежала на автостанцию. Я бы тебя поцеловала, но мне мешает повязка, которая мне ох как надоела, – призналась она.
Пожав руку Косте, она убежала. Костя чувствовал, как разбухает синяк. Он не обижался на неё. “Действительно, чуть по телефону не назвал её при матери Раймондой. Теперь запомню”, – думал он, внимательно следя за магазином. Эта часть операции была понятна. Раймонда была в этих магазинах с какой-то проверкой. “У неё есть план, который она не хочет мне раскрывать, пока не проверит, на что я способен. Я бы тоже так поступил. Хотя у меня нет на этот счёт никакого мнения, а тем более плана”, – подумал он.
                ______   _   ______

Ольга шла с работы не спеша, сказывалась усталость. В ста метрах от неё шёл Костя, ворча, что так далеко живёт объект его наблюдения. Ольга вошла во двор и скрылась из виду. Костя приостановился и, увидев на другой стороне улицы старушку, направился к ней.
– Бабуся, вы не знаете, где здесь живет Светлова Ольга Семёновна?
– Как не знаю? Знаю! Мы только что с ней повстречались, она зашла домой, – и она указала рукой на дом Ольги.
Поблагодарив старушку, Костя направился к указанному дому. Теперь он был уверен, что дом Ольги именно этот. Около калитки он приостановился, делая вид, что прикуривает, и внимательно рассмотрел двор и номер дома. Он даже заметил через окно силуэт Ольги, снующей по комнате. Дойдя до перекрестка, он остановился, записал название улицы, номер дома и составил схему маршрута.
Вернувшись на то место, где они сидели с Раймондой, вставил записку в щель забора и присыпал тайник землей. Внимательно разглядел дома в округе, пытаясь через окна рассмотреть домашнюю обстановку, затем пошёл к магазинам, запомнил распорядок их рабочего дня, отметив, что обед в ювелирном на час позже, чем в продовольственном. Обошёл весь квартал, примыкающий к магазинам. Внимательно изучил соседнее здание, в котором находилось отделение милиции и нотариальная контора, запомнил и их распорядок дня. Заглянул во двор ювелирного магазина, подразнив собак. Поздоровался со сторожами и угостил их папиросами, предварительно попросив у них спичек. Запомнил расположение сторожевых помещений и только после этого отправился домой.
Ему надо было хоть как-то возвыситься в глазах Раймонды. Он решил проявить инициативу и составить подробную схему расположения магазинов и прилегающих зданий: какие организации находятся рядом с ювелирторгом, распорядок дня каждой организации, сколько сторожей дежурит ночью. Он шёл домой и мечтал о том, как удивится Раймонда, увидев его план.
– Опять подрался? – спросила мать Костю.
– Нет, наткнулся на створку двери в автобусе.
Мать поняла, что Костя сочиняет, но ничего не сказала.
Перекусив, Костя принялся составлять схему. Он так увлекся, что не заметил, как сзади подошла тётя, Татьяна Васильевна. Она внимательно посмотрела на схему, сразу многое поняла и пошла к сестре. Сёстры долго в полголоса беседовали.
Составив схему, Костя глубоко вздохнул, как после тяжёлой работы, свернул листок и положил его в задний карман брюк. Он настроил приемник на зарубежную волну и внимательно слушал, когда неожиданно вошли мать и тётя.
– Костя, ты ездил на встречу с Раей? – спросила мать взволнованным голосом.
– Да, – ответил Костя. – Кстати, она передала вам привет.
– Кто ещё был с вами? – спросила тётя каким-то неестественным голосом.
– А что?
– Рядом с вами кто-то был? – не унималась тётя. – И о чем вы разговаривали?
Костя растерялся, не зная, что сказать.
– Пойдем, он ничего нам не скажет, – заявила мать, уводя за рукав сестру.
Костя задумался: “К чему бы это? Почему такой допрос? Уж не разгадала ли Татьяна Васильевна их замысел? Не случайно она работает старшим следователем в милиции. Надо быть очень осторожным”. Из-за рубежа передавали развлекательную программу, и Костя, заслушавшись, успокоился.
Когда Костя и брат спали, в комнату вошла мать. Она, сделав вид, что поправляет одежду, проверила карманы старшего сына. Из заднего кармана она извлекла свернутый листок бумаги и вышла, плотно прикрыв дверь. За дверью её поджидала сестра.
– Нашла? – спросила Татьяна.
– Нашла, нашла.
Они сели за стол, изучая план, составленный Костей.
Татьяна не в первый раз видела подобные схемы и знала, что за ними кроется. Она внимательно просмотрела все условные знаки, а ниже, в углу схемы – назначение каждого знака.
– Похоже, Костя вляпался в грязное дело, хотя только что приехал к нам, – задумчиво прошептала Татьяна. – Познакомиться с преступными местными элементами он вряд ли успел, следовательно, за ним тянется “хвост”.
Подумав, она спросила:
– А ты уверена, что он ездил на встречу с Раей?
– Конечно, я же узнала её голос и разговаривала, – испуганным, жалобным голосом ответила Галина. – Вот только одно “но”! Когда Костя взял телефонную трубку, то сказал “Раймон”, а потом поправился и закричал “Рая”!
– Ну, это он мог и оговориться, но, с другой стороны, это очень странно.
Сестры долго молчали, думая каждая о своем. У Татьяны появился план действий, однако она ничего не сказала сестре.
– Я возьму этот листок с собой на работу, “поломаю” голову над ним, возможно, разгадаю этот ребус. Сейчас пойдем спать, – и она пошла в свою спальню.
Галина выключила свет и отправилась в спальню к мужу.
                ______   _   ______

Утром Галину толкнула в бок сестра и прошептала:
– Я пошла на работу, хотя ещё только шесть часов. Если Костя отлучится из дома, немедленно позвони мне.
Прежде чем отправиться на работу, Татьяна заглянула в комнату и убедилась, что Костя ещё спит. Она шла на работу и размышляла: “Не является ли Каримова Рая “подсадной уткой” для Кости. А позавчера Каримова была с Сергеем, они были в служебном помещении ювелирторга, затем отправились в продмаг. Почему Каримова сказала, что они проверяют противопожарные системы в магазинах? При чем здесь Сергей, он ведь работает в Киргизии, а здесь Казахстан. Правда, когда-то Сергей работал в Георгиевке, в пожарной охране, но потом их с другом выгнали в шею за пьянку. У Сергея оказался родственник, который работает во Фрунзенском УВД, занимает солидный пост. Он-то и пристроил его. Правда, говорят, что Сергей с выпивкой завязал. Все это очень странно! И почему Каримова в этот же день приехала в наш ювелирторг? Может ей известно о нас гораздо больше, чем я думаю? Надо будет навести справки в Москве насчёт Каримовой, и какой пост занимает её отец, генерал Каримов. Учитывая разницу во времени, в Москву надо звонить во второй половине дня”. Татьяна вспомнила, как Каримова крутилась около неё, когда на вокзале они загружали вещи сестры в машину. Она явно хотела привлечь к себе внимание и это у неё получилось. И Татьяна ещё вспомнила, как Каримова помогла им поднести сумки с бельём к машине около ювелирторга. И её осенила догадка: “Разве генеральская дочь будет так заискивать перед простыми людьми?” Эта догадка её ошеломила, она даже остановилась, чтобы перевести дух от нахлынувшего на неё просветления. “Как я сразу не догадалась? А ведь у меня подсознательно возникло какое-то подозрение, особенно после того как сестра рассказала мне, как они познакомились с Каримовой в вагоне”.
Татьяна Васильевна была правой рукой начальника отделения милиции. Она работала, а слава доставалась начальнику-казаху, который фактически в работе ни бе, ни ме. В прошлом году Татьяна раскрыла солидное преступление, за это Алма-Ата повысила начальника в звании, а она получила маленькую премию, которой едва хватило обмыть поощрение. И она ещё тогда решила действовать самостоятельно, поставив начальника перед свершившимся фактом. Однако ничего существенного за этот период не произошло. Не произойдёт и сейчас. Ей просто надо предотвратить ЧП с племянником, если оно вообще имеет место.
В отделении милиции дежурный удивился столь раннему появлению старшего следователя. А она сразу отослала машину за внештатным сыщиком, с которым у неё были приятельские отношения не по служебной линии, они жили по соседству. Через сорок минут водитель доложил, что задание выполнил. Сыщик остался в “УАЗике”, ему не следовало лишний раз мозолить глаза посторонним. Обычно Татьяна сама спускалась к нему в машину. Так поступила и на этот раз. Она объяснила сыщику ситуацию и показала схему, составленную племянником. Сыщик сразу заявил, что готовится ограбление ювелирторга. При составлении схемы племянник пользовался кодовым обозначением, которое обычно используют в преступном мире.
Оставив сыщика в машине, она вернулась в кабинет и приступила к изучению донесений, поступивших за ночь. Время было раннее, и вдруг зазвонил телефон, Татьяна вздрогнула, сняла трубку. Звонила сестра, которая сообщила, что Костя умылся, перекусил, взял с собой несколько бутербродов и убежал, направляясь в сторону центра.
Татьяна выехала навстречу племяннику и вскоре увидела его. Он спешил. Развернувшись, они медленно поехали за ним. Он направился к автостанции. Они перегнали его и высадили сыщика. Костя, минуя кассовый зал, направился в буфет, сыщик за ним. Костя купил две бутылки водки, консервы “шпроты” и булку. Не дожидаясь автобуса, он быстрым шагом направился в сторону границы Казахстана и Киргизии. Пришлось сыщика отправить на “УАЗике”, а Татьяне отправиться пешком в отделение милиции.
Минут через тридцать сыщик по рации сообщил, что наблюдаемый объект распивает водку с рабочими на гранитном карьере. Такое поведение Кости поставило тётю в недоумение. То, что Костя не увлекается выпивкой, она знала точно. Она терялась в догадках. Минут через сорок сыщик доложил, что объект довольно бодрой походкой дошёл до старой мечети и затих в ней. Такое сообщение для тёти было загадкой, но ей оставалось только  ждать.
Подумав, Татьяна Васильевна решила позвонить в спецсправочную Москвы. Она сделала запрос на Каримову Раю Дамировну и генерала Каримова Дамира. Телефонистка спецсправочной попросила её перезвонить через час.
Через тридцать минут сыщик позвонил Татьяне и сказал, что её племянник находится в старой мечети, ищет клад, и его, очевидно, больше интересует клад, чем ювелирный магазин.
От такого известия у Татьяны Васильевны поднялось настроение. Она глубоко вздохнула, ей даже захотелось выпить вина. Что она и сделала, налив из графинчика. Затем она позвонила сестре и сообщила ей эту приятную новость.
А минут через сорок из Москвы сообщили, что документы Каримовой Раи Дамировны похищены алма-атинской аферисткой Оболдихвиной Раймондой, она же – Оболдина, она же подозревается в хищении документов Смирновой Аллы Семёновны и её диплома инженера-физика. Она же подозревается в убийстве капитана Семёнова А.Е., а генерал Каримов Дамир не числится в рядах УВД и армии. От такого сообщения у Татьяны Васильевны чуть не поехала крыша.

17.
После встречи в Георгиевке с Костей Раймонда приехала во Фрунзе. А когда она подходила к Раиному дому, то увидела в витрине магазина “Женская одежда” паранджу с чадрой, сделанной из сетки конского волоса. Она остановилась, рассматривая её. Цена одежды Раймонду не смущала, деньги у неё ещё были. “А можно ли в этой парандже укрыться от милиции – это ещё вопрос, – подумала она. – Там имеются свои приемы проверки и в парандже с чадрой можно влипнуть быстрее, чем без нее”. Не долго думая, она всё же зашла в магазин. Отдел, где висела паранджа, покупатели посещали редко. Раймонда примерила одну паранджу, другую, выбрала себе недорогую одежду и купила её. Когда Раймонда поднялась к квартире Раи, то обнаружила в двери записку, из которой узнала, что Рая и Сергей ушли в театр. Ей же Рая предлагала подождать у соседки, живущей напротив, которую она предупредила. “У соседки, так у соседки”, – пробубнила Раймонда и позвонила в дверь.
Соседка Клавдия оказалась приветливой женщиной, с расспросами не приставала, угостила ужином и предложила отдохнуть на диване. Раймонда прилегла и уснула. Проснулась она утром. Клавдия сообщила, что Рая пришла поздно и не захотела её будить, тем более что рано утром она с Сергеем куда-то собирались ехать по делам, а вернутся они поздно вечером.
В одиннадцатом часу Раймонда ехала в Георгиевку. Подъезжая к старой мечети, она прильнула к стеклу. Костю она не увидела, но зато увидела притаившегося за кустами мужчину, который наблюдал за мечетью. Метрах в пятидесяти от наблюдателя в тени под деревом стоял “УАЗик” с антенной для рации. Раймонда напряглась. “Что это, случайность или провал?” – промелькнуло в голове, и её охватило беспокойство. Приехав в Георгиевку, она тут же пересела в другой автобус и поехала обратно, взяв билет до ближайшей остановки. И опять её поразила обстановка у мечети. Рядом с “УАЗиком” стоял тот же мужчина и с кем-то разговаривал по передатчику, при этом поглядывая на мечеть.
Раймонда вышла на первой остановке и стала ждать рейсового автобуса на Георгиевку. Она ждала минут тридцать. Из автобуса она опять увидела того же мужчину, но уже около мечети. Со стороны могло показаться, что он играет в прятки. “УАЗик” с водителем стоял на том же месте. “Итак, Костя под колпаком, – решила она. – Почему за ним следят? Какая причина? Вчера я не заметила ни за ним, ни за собой “хвоста”. Что теперь делать? Если за ним следят, то и на меня выйдут”. Раймонде стало не по себе, тем не менее, приехав в Георгиевку, она медленно пошла к тайнику, где Костя должен был оставить записку с адресом Ольги. Она присела на скамеечку, внимательно огляделась, изучая обстановку, незаметно вытащила из тайника записку. Просмотрев записку, запомнила адрес Ольги и схему маршрута. “Костю надо предупредить, что за ним “хвост”, однако я ещё раз должна убедиться, что не ошибаюсь. Если предупредить его сегодня, то он перепугается и может отказаться от операции”. Размышляя, она пришла к выводу, что от намеченного плана по ограблению ювелирторга отказываться рано. Вскоре её внимание привлек дом, расположенный сбоку от ювелирного магазина. Дом находился в переулке, перед которым висел “кирпич”. “Вот в этом доме и надо поселиться”, – решила она.
Раймонда накинула на себя паранджу, прикрыла лицо чадрой и не спеша направилась к дому. Около калитки стояла старушка и продавала семечки. Раймонда решила вначале обследовать двор магазинов, в который заезжал Сергей на своей “Победе”, а затем познакомиться со старушкой. Во дворе она нашла трубу, выходящую из склада продовольственного магазина. По этой трубе сбрасывали мусор и подпорченные овощи. Раймонда же решила использовать её для связи с Костей, который должен поселиться в магазине, войдя в доверие к Ольге. Двор магазинов был огорожен высоким забором. Рядом с ювелирторгом в углу около забора находилась сторожка, из которой хорошо просматривался вход в ювелирный магазин. А в противоположном по диагонали углу была вторая сторожевая будка, из которой был виден вход в продовольственный магазин. Подойти незамеченным в ночное время к магазинам с любой стороны практически было невозможно, но днем можно свободно гулять во дворе, не вызывая ни у кого подозрения.
Осмотрев двор магазинов, Раймонда направилась к старушке – хозяйке дома, в котором собиралась снять комнату. Вначале она зашла в сквер, сняла с себя паранджу, затем развязала маскировочные бинты и приобрела свой естественный вид. Купив у старушки стакан семечек, Раймонда сказала, что она находится в Георгиевке на практике от техникума и хотела бы снять у неё комнату на несколько дней. Старушка согласилась приютить Раймонду.
– Я поживу на кухне, у меня там топчан стоит, а тебе уступлю комнату. Во второй половине дома живёт мой сын с семьей, он работает водителем на автобазе, а сноха дворником, обслуживает продовольственный магазин.
Раймонда достала пропуск со стадиона “Динамо”, выданный Каримовой Р.Д., и подала старушке. Старушка повертела пропуск в руках и возвратила назад. Естественно, Раймонда представилась Раей. Старушку звали Пелагией Ивановной.
Комната оказалась уютной и чистой. С террасы вела лестница на чердак. Чердак Раймонду интересовал больше, чем комната. Улучив момент, Раймонда забралась на чердак. Ещё с улицы Раймонда заметила на крыше окошечко чердачного помещения. Раймонда решила, что она сделала удачный выбор. С чердака двор магазинов, вход в ювелирторг и здание, в котором размещалась милиция, были видны как на ладони. Осмотрев чердак и ещё раз комнату, Раймонда заявила, что комната её устраивает, и она заплатила деньги вперед.
– Вещей у меня немного, – сказала Раймонда, – одна сумка, я её оставила у подруги.
А минут через двадцать Раймонда подходила к дому Ольги. Походив по улице, она познакомилась с женщиной, которую угостила семечками, а через пятнадцать минут знала об Ольге почти все. Соседка рассказала, что Ольга выгнала своего мужа Георгия и квартирантку Галю за их интимную связь. И теперь Ольга живёт одна. Что она порядочная женщина, и перечислила ещё целый ряд других достоинств и недостатков, которые меньше всего интересовали Раймонду. К двенадцати часам дня Раймонда вернулась к дому Пелагии Ивановны. Увидев хозяйку около калитки, Раймонда решила не показываться ей на глаза и через двор соседей, и их сад проскочила незаметно на террасу, а оттуда на чердак. Устроившись поудобнее, Раймонда наблюдала. Она видела, как женщина-дворник переворачивала бочки, сортируя мусор. Выбрав овощи, она складывала их в сумки. “Очевидно, сноха хозяйки понесёт корм для скота”, – решила Раймонда. Без пятнадцати час появился Костя, не подозревая, что за ним увязался “хвост”. Сыщик устроился на соседней скамеечке и, прикрывшись газетой, наблюдал за Костей. Раймонда подумала, что сыщик решит, что Костя пришёл на встречу и ждёт кого-то. Костя спокойно разложил на коленях свой обед из бутербродов и принялся уплетать. Время от времени он, посматривая на часы, делал пометки в блокноте. Сыщик этого не замечал. Кто заходил в продовольственный магазин и выходил оттуда, Раймонда тоже не могла видеть, мешал угол здания магазина. Неожиданно Костя вскочил и начал шарить по карманам. Он буквально вывернул карманы, ища что-то. Затем осмотрелся кругом, заглядывая под скамейку. Сыщик внимательно наблюдал за ним. А Раймонда решила, что Костя потерял деньги, у неё создалось впечатление, что он чем-то сильно озабочен. Семь минут второго Костя встал, проверил ещё раз свои карманы, огляделся кругом и пошёл по улице. Он прошёл мимо сыщика, не взглянув на него. Когда Костя скрылся за углом, сыщик внимательно осмотрел скамеечку, на которой сидел Костя, и пошёл следом за ним. “В чем же дело? Почему за Костей следят? Как предупредить его? Если написать записку и оставить её в тайнике, то сыщик обязательно заметит, как Костя будет её извлекать из щели, тогда, возможно, всё поймёт. А это уже провал, – размышляла Раймонда. – Надо искать другой вариант связи. Но какой? Телефон тоже полностью отпадает”. Раймонда расстроилась, а проанализировав события двух дней пребывания во Фрунзе, поняла, что появляться в квартире Раи опасно. “Вдруг во Фрунзе и Георгиевке уже знают, что за Каримовой скрываюсь я?” От такой мысли у неё всё похолодело внутри. “Этим можно объяснить, почему за Костей следят. Они хотят выйти на меня. Позавчера тётя Кости видела меня вместе с Сергеем, но вполне возможно, что координаты Сергея ей неизвестны, поэтому они ухватились за Костю”.
Раймонда увидела мать Кости Галину Васильевну с младшим сыном Василием, направляющихся к зданию, в котором находилась милиция. Они зашли в помещение, а через минуту вышли и сели на скамейку рядом с другими посетителями. Раймонда решила спуститься с чердака и подойти поближе к Галине Васильевне, послушать, о чём будут разговаривать сестры и Василий. Как ни странно, но в Георгиевке пожилые женщины-киргизки часто носили паранджу с чадрой. Поэтому появление Раймонды в парандже никого не удивило, на неё просто никто не обратил внимания. Василий разговаривал с матерью, а Раймонда, пристроившись на соседней скамеечке, подслушивала. Василий спросил:
– Откуда тётя узнала, что Костя ищет клад?
– Вчера Костя рисовал какой-то план, Таня случайно подсмотрела и решила, что Костя замышляет, чуть ли не ювелирный магазин ограбить. А утром она по телефону сообщила мне, что Костя занялся кладоисканием и уже долбит в старой мечети стену, – мать засмеялась, а затем пошутила: – Очевидно, мы скоро все станем богатыми, как только Костя найдёт клад.
– Зачем она сейчас срочно пригласила нас сюда? Что, Костя уже нашёл клад и не знает, как его поделить? – ехидно усмехнулся Василий, взглянув на мать.
– Это связано с нашей попутчицей по вагону Раей, – серьезно ответила мать. – Кажется, эта девушка выдает себя за другую, на неё объявлен розыск.
– Каким образом об этом узнала тётя?
– Татьяна сегодня звонила в Москву, и ей сообщили, что Каримова Рая – это какая-то Раймонда, а генерала Каримова в Москве нет и никогда не было.
– Как так! Не может быть! Начальник милиции сам звонил тёте, сообщил эту новость и просил познакомить его с генеральской дочкой. Он что, тоже не знал?
На крыльцо вышел дежурный милиционер и громко объявил:
– Галина Васильевна и Василий, пройдите к старшему следователю Татьяне Васильевне во второй кабинет.
Мать с сыном вскочили и чуть ли не бегом кинулись выполнять распоряжение дежурного. “Час от часу не легче”, – подумала Раймонда. И на неё нашло отчаяние, которое мгновенно перешло в буйство, она возненавидела весь белый свет. Она встала и пошла, а затем побежала к дому Татьяны Васильевны. Она ещё не знала, что предпримет, но что-то ужасное. На неё нахлынула жажда мести. “Пока вы разбираетесь с какой-то там Раймондой, которая вам ничего плохого не сделала, я оставлю вас всех нищими”, – прошипела Раймонда, продолжая бежать. На ходу она сдернула с себя паранджу. Нет, она не бросила её, а просто смяла и на бегу размахивала ею, как тряпкой. Открыв калитку и отшвырнув ногой собачонку, она устремилась во двор. На входной двери дома не висел замок, как она ожидала, кто-то был в доме. Она пробежала до сарая, примыкающего к дому, и осмотрелась. Сарай был заперт на внутренний и наружный замки.
На террасе дома послышался шум. “Очевидно, кто-то идёт во двор”, – решила она и, увидев лестницу, приставленную к дому, вскарабкалась, как кошка, на верх и спряталась под крышу. С торцов крыша не имела перегородок, и ветер гулял под ней свободно. Раймонда притаилась. Кто-то походил во дворе и вернулся в дом. “Возможно, это муж Галины, – решила она. – Спалить дом с чердака не удастся, сгорит только крыша. Надо поджечь сарай изнутри, тогда огонь перекинется на внутреннюю часть дома, и тогда не удастся спасти даже мебель. Но где взять бензин или керосин?” Раймонда решила вначале успокоиться, а затем хладнокровно всё продумать. Она спустилась на плоскую крышу сарая. Приподнять доски с крыши ей не удалось. Она передвинула лестницу ближе к сараю и, спускаясь по ней, заглянула через щель в сарай. То, что она увидела в сарае, изменило план её действий. Там стоял мотоцикл “Харлей”. “Поджигать сейчас дом нельзя, сгорит мотоцикл, а он может пригодиться”, – решила она и вспомнила, как в Алма-Ате водила такой же мотоцикл, хотя у неё не было прав. У её мужа казаха был старенький “Харлей”, и она не раз гоняла на нем по горным дорогам и тропам.
У калитки послышался шум, Раймонда укрылась в саду за сараем, накинув на себя паранджу. Кто-то вошёл в дом, а затем вышел во двор, стуча ведром. Зелень в саду была густая, и Раймонда решила пройти вглубь участка, а затем через сад соседей пройти в переулок. Так она и сделала, сорвав по пути с деревьев несколько спелых груш и яблок. Она запомнила тропинку, так как собиралась вернуться сюда поздно вечером. Через переулок она вышла на улицу, по которой несколько минут назад бежала. Раймонда медленно пошла навстречу Галине Васильевне. Не доходя квартал до милиции, она присела на скамеечку и стала ждать. Минут через тридцать появилась Галина Васильевна с сыном. Они бойко обсуждали что-то. Раймонда перешла на их сторону и пошла рядом с ними. Ничего не подозревая, мать и сын громко разговаривали. Мать рассказывала сыну какую-то историю, не связанную с Раймондой. Она проводила их до самого дома, но ничего нового для себя не услышала. Она бы многое отдала за то, чтобы узнать, о чём беседовали сестры в милиции. Подумав, Раймонда окончательно убедилась, что возвращаться в квартиру Раи очень опасно, но там остались её документы, вещи, и за ними придётся ехать. “Сегодня же надо перехватить Раю с Сергеем на улице перед домом и по их реакции определить, знают они или нет, что меня разыскивают”.
На автостанции Раймонда присматривалась к людям, ища среди них сыщиков. Не обнаружив ничего подозрительного, взяла билет и, как истинная мусульманка, не снимая паранджу, поехала во Фрунзе. Около старой мечети она опять заметила, что Костю продолжает пасти всё тот же тип, устроившись в тени. Теперь это уже не показалось Раймонде забавным, настроение окончательно испортилось. Она ехала во Фрунзе, но боялась, как перед трудным экзаменом.
Прежде чем позвонить по телефону в Раину квартиру, она обошла вокруг дома, изучая обстановку. Трубку в квартире никто не взял. “Следовательно, Раи дома ещё нет. А Раину тётю, Агнессу Васильевну, должны выписать из больницы только завтра”, – вспомнила Раймонда. Выбрав вдалеке от дома скамейку под пушистой ивой, Раймонда наложила на лицо бинтовую повязку. Ходить с забинтованным лицом теперь было очень опасно, но перед Раей и Сергеем она должна появиться именно в таком виде.
За целый день она так устала и переволновалась, что забыла пообедать, и голод давал о себе знать. Она решила отправиться к соседке – Клавдии, у которой ночевала сегодня, и там подождать Раю. Вначале она зашла в магазин и купила продукты. В квартире же Клавдии никого не оказалось. От досады Раймонда позвонила в квартиру Раи и услышала шарканье ног. Раймонда насторожилась.
– Кто там? – спросила Рая из-за двери.
– Это я, Рая, – ответила Раймонда.
Дверь открылась, на пороге появилась, застёгивая халат, Рая. “Очевидно, она только что пришла или была в ванной, когда я звонила”, – решила Раймонда.
– Проходи, Раечка, – пригласила Рая и спокойно отправилась на кухню. – У нас утром произошло ЧП, – кричала она с кухни, гремя посудой. – Представляешь, мы ехали по центральной дороге, неожиданно из переулка нам наперерез выехала бричка. Сергей не успел затормозить, и мы врезались в эту телегу. От удара извозчика отбросило в канаву. Извозчик был пьян и даже не проснулся, оказавшись в канаве. Сергей “Победу” разбил так, что лобовое стекло вылетело. Представляешь, что с нами было?
У Раймонды сразу же поднялось настроение, и она подумала: “Раю ещё не известили, что меня разыскивают. Хоть в этом мне повезло”.
– Мы целый день провели в ГАИ, ждали, когда извозчик проснётся, чтобы протокол оформить. Вины Сергея нет, но знаешь, как всё это неприятно.
Раймонде было очень интересно, однако она перебила Раю:
– Совершенно случайно я встретила тренера другой спортивной команды и узнала, где находится наша группа в Пржевальске. Через час я уезжаю туда.
– Вот как? – удивилась Рая. – А я хотела тебя пригласить сегодня в одну компанию. Правда, Сергея там не будет. Мы собираемся у одной подруги.
Раймонда ничего не ответила. В любую минуту могла позвонить старший следователь Татьяна Васильевна и тогда Рая узнала бы, кто на самом деле Каримова. Раймонде срочно надо было отключить телефон. Она щипчиками для ногтей перекусила один из проводов. Затем сняла трубку и убедилась, что телефон не работает.
– Я приготовлю тебе яичницу. Тебе два или три яйца поджарить? – кричала Рая из кухни.
– Можно три, – крикнула Раймонда и закрылась в туалете.
Она извлекла кулек с документами из-за сливного бачка и глубоко вздохнула. Через пять минут Раймонда жадно уплетала яичницу, запивая сладким чаем.
– Что-то телефон отключился, – сказала Рая из коридора, – а мне срочно надо сообщить на работу об аварии.
“А вот этого делать пока не надо, – подумала Раймонда и пощупала свою сумку с вязальными спицами. – Это может очень дорого тебе обойтись”.
Допив чай и убрав со стола посуду, Раймонда сказала:
– Мне пора бежать, а то уедут без меня. Лучше я их около магазина подожду.
Попрощавшись и схватив сумки, Раймонда выскочила в коридор и устремилась к лифту, из которого вышла соседка Клава.
– Я уезжаю в Пржевальск, – радостным голосом сообщила она Клавдии. – Случайно встретила одного из тренеров, он меня с собой берёт, поеду группу догонять.
Рая и Клавдия пожелали ей счастливого пути, и лифт поехал вниз. В лифт садилась девушка-спортсменка, а вышла сгорбленная старушка в парандже, которая мелкими шажками направилась к выходу. Раймонда прошла к скамеечке под ивой и сняла паранджу и бинты. Она не спешила на автостанцию. “Надо будет ехать в Георгиевку в час пик, когда народу много”, – решила она. Билет на автобус она взяла заранее, попросив место у окна слева по ходу движения. Разгуливая около автостанции, она увидела в киоске “Игрушки” детский телефон с двумя трубками. Раймонда заинтересовалась. Продавщица объяснила ей принцип действия.
– А можно использовать его, находясь друг от друга на расстоянии 50 метров? – спросила Раймонда.
– Можно, – ответил мужчина, стоявший рядом, – но для этого надо удлинить провод телефонов, концы припаять, а места соединения замотать изоляционной лентой.
Раймонда купила игрушечный телефон и направилась в автобус. Проезжая около старой мечети, Раймонда увидела всё ту же картину: тот же тип следил за Костей. К новой хозяйке квартиры, Пелагии Ивановне, Раймонда добралась без приключений.
                ______   _   ______

Костя понимал, что Раймонда не случайно поручила ему пробить стену в мечети – это тренировка, он учился работать зубилом и молотком. Его задача – сделать углубление в стене так, чтобы в нужный момент одним ударом вышибить оставшуюся часть стены и оказаться в соседнем помещении. За два дня работы он понял, как надо бить кирпичную кладку, чтобы отбивать куски нужной толщины и при этом не шуметь. Углубление он начал бить диаметром сантиметров шестьдесят, однако оно получилось конусное. Когда толщина стены стала сантиметров десять, он начал бить по зубилу очень осторожно. Удары молотком наносились не сильные, но частые. Он вслушивался в звуки ударов и запоминал их. Через каждый сантиметр пройденной выработки он переходил в соседнее помещение проверять, не появилась ли предательская трещина в стене соседнего помещения, которая может испортить задуманное дело. Когда толщина стены стала семь-восемь сантиметров, он решил сделать перерыв и подождать Раймонду. Прочность стены он проверял простукиванием с двух сторон, запоминая звук. Раймонда не появилась, как обещала, тогда он вышел из мечети и заметил странного типа, а на дороге “УАЗик” и подумал: “Странно, вчера я тоже видел этот “УАЗик” на том же месте. Чтобы это значило?” Но, не придав этому особого значения, продолжал работать. Найдя небольшую каменную стойку килограммов на тридцать, он вернулся в мечеть. “За два-три удара стойкой я вышибу оставшуюся стену”, – решил Костя. Затем он взобрался на стену мечети и стал наблюдать за дорогой, по которой должна была прийти Раймонда.
С высоты стены странный тип и “УАЗик” оказались у него как на ладони. Соседство подозрительного человека не предвещало ничего хорошего. Теперь он наблюдал за этим типом, а тот Костю не видел. “Кого он караулит, меня или Раймонду?” – задал себе вопрос Костя.
В руках у мужчины Костя заметил бинокль. Сердце его учащенно забилось. Присмотревшись, Костя узнал мужчину. “Это тот тип, который сидел на соседней скамеечке вчера и сегодня, когда я наблюдал за продовольственным магазином”, – узнал он. Вспомнив об утерянной схеме и то, как с ним разговаривала тётя, понял, что за ним следят по её распоряжению. “За родным племянником ищейку пустила! Ну я тебя проучу!” Он вспомнил, что тётя очень интересовалась Раймондой и подумал: “Уж не охотится ли она за Раймондой и хочет использовать меня? Ах, тётя, тётя! Надо срочно увести за собой этого типа, чтобы Раймонда не напоролась на засаду”. Костя соскочил со стены и двумя ударами разрушил оставшуюся часть стены. Образовалось отверстие, через которое он пролез в соседнее помещение. Затем он собрал инструмент и, напустив на себя беспечный вид, выскочил из мечети и направился домой. Он шёл и насвистывал. Поравнявшись с “УАЗиком”, Костя обратился к водителю, попросив у него спичек. Водитель подал коробок, внимательно разглядывая его перепачканную одежду.
– Что, клад искал? – спросил водитель, усмехнувшись.
– Да, искал.
– Нашёл?
– Кроме мозолей, пока ничего не нашёл.
Костя сообразил, какую подсказку ему сделал водитель.
– Когда я сидел в тюрьме, то один мулла утверждал, что в каждой мечети есть место, где обычно устраивают тайник. Я проверил, аж стену насквозь пробил, а тайника не оказалось или до меня его уже очистили. Ещё одна мечеть в Георгиевке имеется, но там магазины. А вы случайно не знаете, где ещё есть старые мечети, которые не используются под магазины?
Водитель улыбнулся и сказал:
– Мечетей старых много.
– Поточнее не подскажете?
– Нет, я кладами не занимаюсь.
– До Георгиевки не подбросите? А я секретом поделюсь, как клады искать.
– Я пока никуда не еду, – ответил водитель.
– Кого ждём, если не секрет? – не унимался Костя, заглядывая водителю в глаза.
– Да так, одного специалиста, – уклончиво ответил водитель, давая понять, что разговор окончен.
Костя не боялся милиции, он заработал два срока и честно отсидел, даже досрочно был освобожден, поэтому он не собирался уходить, а, наоборот, решил проявить напористость и нахальство.
– Отвезите меня домой, у меня тётя старший следователь в милиции.
– Не могу, – сказал водитель, поднял стекло и, взяв газету, сделал вид, что углубился в чтение.
Поведение водителя воодушевило Костю, он решил не отступать. Он встал впереди “УАЗика”, облокотившись на капот. Минуты через три появился мужчина. Костя двинулся ему навстречу, напустив на себя грозный вид.
– Отвезите меня домой, я племянник Татьяны Васильевны.
Мужчина явно растерялся, а Костя продолжал:
– А то второй день меня “пасете”, нет бы помочь труженику стену ковырять. И за что она вам деньги платит?
Костя с нахальным видом уставился на щупленького мужика. Тот ничего не ответил и заскочил в машину. Водитель мгновенно завёл мотор и “УАЗик”, объехав Костю, устремился в сторону Фрунзе. А Костя подумал, что они должны развернуться и не ошибся. Вскоре проследовал битком набитый рейсовый автобус. Костя даже не пытался его останавливать, а следом за автобусом, сев ему на хвост проскочил “УАЗик”. Костя расхохотался, поняв, что напугал ментов, и быстро зашагал домой. “Очевидно, Раймонда заметила, что меня пасут, проезжая мимо на автобусе, и поэтому не пришла. Возможно, она придумает иной способ, как встретиться со мной”, – размышлял он. И не ошибся. Когда он подходил к дому, из кустов послышался шёпот:
– Костя, за тобой “хвост”, встретимся через три часа у вас в саду за домом. А сейчас иди, не останавливайся.
“Надо же, как она спряталась, я даже не заметил”, – и он продолжил шагать в том же темпе.
Спрятав инструмент под крыльцо, Костя вошёл в дом. Он почувствовал, что семейство предупреждено о его появлении.
– Костя, умойся и иди ужинать, – сказала мать, улыбаясь.
Костя быстро переоделся, умылся и появился в столовой. Все уже поужинали, а по их разгоряченным лицам стало ясно, что за столом велась дискуссия, которая прекратилась с его появлением. Мать налила ему полную тарелку борща.
– О чем спор? – спросил Костя.
– Обсуждаем, как дальше жить будем, – ответила мать. – На работу пора устраиваться. Рабочие руки везде требуются.
Василий с отцом обсуждали объявления, где требовались служащие.
– Костя, а у тебя какие планы насчёт работы? – спросила Татьяна Васильевна.
– Пока никаких, – признался Костя.
– Когда жениться собираешься? – опять спросила тётя
– Не знаю. Невесты нет.
– Костя, расскажи мне, пожалуйста, всё о девушке, с которой ехали в вагоне, – попросила тётя.
– Мама же о ней вам всё рассказала, а я с ней почти не разговаривал.
– А где живёт её бабушка – это хоть ты знаешь, провожал ведь её до дому.
– Где-то в центре. Она меня посадила на скамейку вещи сторожить, а сама ушла, через полчаса пришла, схватила сумку и даже спасибо не сказала, заскочила в подъезд и смылась.
– Во второй раз, когда ездил к ней во Фрунзе, где встретились?
– На автостанции. Она с каким-то хмырем была. Я даже не понял, зачем она меня приглашала. Хмырь сразу на меня налетел, мы с ним синяками обменялись и разбежались. Я ведь быстро вернулся, а ехать до Фрунзе не близко.
– Да, правда, – подтвердила мать, – он очень быстро вернулся, я думала, что он вообще не ездил, но расспрашивать не стала, только на счёт синяка поинтересовалась.
– Я скоро уеду, – вдруг заявил Костя. – Дядя приглашает меня к себе жить, в Сибири хочет лесником меня устроить и девушку хорошую в невесты заприметил.
Мать сразу заподозрила Костю во лжи, но ничего не сказала. Он не умел врать, во всяком случае, мать всегда определяла, когда он врёт. Мать мучительно размышляла о том, говорить или нет Косте, что Каримова Рая оказалась в действительности Раймондой, которую по всей стране разыскивает милиция. И ещё её смущало то обстоятельство, что Костя по телефону в начале разговора назвал Раю “Раймон”, при этом осёкся, не договорив, как ей показалось, имя до конца, хотя она его предупредила, что звонит Рая. “Что-то тут не так, – думала она, – и Костя, похоже, знает, что она не Рая, а Раймонда. А если это так, то он втянут в шайку бандитов. И потом, как дядя Фёдор мог пригласить Костю к себе, если они не переписываются, а их новый адрес не знают даже бывшие соседи. Костя что-то замышляет и, очевидно, вскоре опять исчезнет, причём надолго”.

18.
Прежде чем отправиться на встречу с Раймондой, Костя решил убедиться, что родственники не шпионят за ним. Он повертелся перед зеркалом, освежился одеколоном и вышел на террасу. Постоял минут пять в темноте, прислушался и только потом вышел во двор. С Раймондой он встретился в саду за домом.
– Ой, Костик, а я тебя уже давно жду, – и она обняла его и поцеловала.
От поцелуя у Кости закружилась голова, а по телу прошла приятная волна наслаждения. Он хотел её обнять, но она отвела его руки и зашептала:
– Знаешь, Костя, я так переволновалась за тебя. За тобой два дня следил какой-то тип, очевидно, сыщик.
Костя ответил не сразу, он не мог прийти в себя после поцелуя.
– Мне кажется, что этого типа больше интересуешь ты, а не я, – ответил он.
– Что тебе обо мне сказала мать? – допытывалась она.
– Что могла сказать мать о тебе? Она вообще ни о чём не догадывается! – уверенно заявил Костя.
– Догадывается и знает, но превратно, – обиженно заявила Раймонда. – Я уверена, что она не читала газетные статьи обо мне.
– Не может быть! Она бы мне сказала! Меня-то она любит.
– Любит, не любит, но сделает всё, чтобы мы не поженились, – оскорбленным тоном заметила она, и, взяв его за локоть, повела в глубь сада. – В соседском саду есть скамеечка, пойдём туда, там и поговорим, – прошептала она.
Костя, высвободив руку, сказал:
– Иди по этой тропинке, а я нарву поспелее яблок и груш и догоню тебя.
Пока Костя рвал фрукты, Раймонда прошла до конца участка и, зайдя в соседний сад, села на скамеечку. В тени под яблоней её не было видно, и Костя прошёл мимо.
– Костя, я здесь, – тихо позвала она.
– Тебя здесь совершенно не видно, – и он высыпал ей на колени фрукты.
– Почему ты решила, что мать знает, что ты Раймонда?
– Так ты же сам ей сказал, когда я звонила вам. Вспомни!
Костя прикусил губы, чувствуя ещё на них её пылкий поцелуй. Он даже не хотел груш, чтобы не смыть соком ощущение её горячих губ. Раймонда беспечно жевала сочные груши, постоянно поглядывая по сторонам. Она-то знала, что Костю и сейчас “пасут”. Вдруг ей пришло на ум: “А что если у сыщика имеется оптика, позволяющая видеть ночью, как днём, да и подслушивающая аппаратура может записать их беседу на расстоянии”. А Костя сидел и мечтал, как бы трахнуть Раймонду прямо здесь и сейчас. Раймонда придирчиво осмотрела оставшиеся фрукты и сложила их в сумку, где лежали её вязальные спицы.
– Я тебе не предлагаю фрукты, знаю, что не захочешь смывать мой поцелуй со своих губ, – и она лукаво взглянула на него.
У Кости по спине побежали мурашки. “Она что, мои мысли читает?” И он почувствовал, как краснеет от мысли, что она, возможно, разгадала его желание.
                ______   _   ______

Несколькими часами раньше сыщик Егоров приехал с задания и в присутствии водителя доложил старшему следователю Татьяне Васильевне о проделанной работе. Затем попросил водителя ещё раз подробно пересказать их разговор с Костей около мечети. Татьяна Васильевна, внимательно выслушав сообщение подчинённых, предложила водителю погулять. Водитель улыбнулся, выскочил из машины, хлопнув дверцей, и крикнул:
– Мне надо зайти в магазин и выполнить заказ жены.
– Что ты думаешь? – обратилась она к Егорову.
– Сначала я думал, что твой племянник “записался” в кладоискатели, но когда водитель сообщил мне об их разговоре, то я понял, что тут всё гораздо сложнее. Кладоискание – это отвлекающий манёвр. Готовится какая-то преступная акция, а твой племянник выступает в роли исполнителя. За Костей кто-то стоит. Более определённого сказать ничего не могу. Я думаю, что у Кости около магазинов была назначена встреча, но она не состоялась. Возможно, я помешал состояться этой встрече, болтаясь у Кости на “хвосте”.
– И какое твоё резюме? – спросила она.
– Надо наблюдать, – чётко ответил сыщик. – Одно могу сказать точно, что встреча намечалась не с девушкой.
– Какие мотивы?
Сыщик пожал плечами:
– Интуиция, наблюдение. Уж больно он в небрежном виде шёл на встречу, хотя парень он опрятный.
– Что будем делать?
– Ты начальник, тебе решать, – ответил задумчиво сыщик. – Костя засёк, что за ним “хвост” и следить теперь за ним будет трудно. – Помолчав, он добавил: – Спрячь ему в одежду “жучок”.
Татьяна Васильевна обессилено выдохнула, сгорбившись, как под тяжестью груза, и буркнула:
– Ты же знаешь, этим занимаются кагэбисты. А к ним попадёшь под наблюдение, не отмоешься, и моя карьера на этом закончится.
– Это верно, – вздохнул сыщик и предложил: – Давай наблюдать вместе. Ты дома, я на улице. Мы же соседи, наши садовые участки примыкают друг к другу.
Татьяна Васильевна вспомнила, что когда-то они ссорились из-за очерёдности полива садов. Потом договорились, и уговор соблюдали честно. Два года назад она предложила соседу должность внештатного сыщика. Так и началась их совместная работа. Егоров был инвалид войны, пенсионер, а дополнительная зарплата ему была очень кстати.
– Хорошо, – согласилась Татьяна Васильевна, – иного выхода у меня нет. Сейчас водитель отвезёт тебя домой. Постарайся находиться недалеко от телефона.
Егоров кивнул, ничего не сказав. Вздохнув, Татьяна Васильевна вышла из кабины машины и пошла в отделение милиции. Разговор с Егоровым её очень расстроил. Она не могла сосредоточиться и решила закончить рабочий день. По дороге домой зашла в магазин. К приходу Кости из мечети, где он трудился последние два дня, его родственники успели подробно обсудить последние события.
Перед тем, как встретились Раймонда и Костя, Татьяна Васильевна, прикрыв дверь комнаты, позвонила Егорову, сообщила ему, что Костя куда-то собирается. Егоров ответил, что немедленно выходит на “дежурство”. Пройдя через свой сад, он смело пошёл по тропинке участка Татьяны Васильевны. Он спешил и, проходя за сараем, чуть не столкнулся с Раймондой, но она успела присесть, спрятавшись за бочку. Не заметив Раймонду, Егоров занял свой наблюдательный пункт на другой стороне улицы под деревом на скамеечке. Он ожидал, что Костя выйдет на улицу, не подозревая, что за ним тоже наблюдает Раймонда через щель в заборе. Минут через пять он заметил, что Костя вышел из дома и исчез. “Может, Костя по нужде сидит в кустах?” – размышлял Егоров.
                ______   _   ______

Мысли насчёт подслушивающей аппаратуры насторожили Раймонду, и она решила не рисковать. Поэтому она толкнула Костью и показала, что пора уходить, но он её не понял. Тогда она наклонилась и шепнула:
– Возможно, за нами наблюдают, пойдем отсюда, потом всё объясню.
Вытянув шею, Костя озирался. А Раймонда, дернув его за рукав, пригнулась и пошла по арыку между участками. Костя не отставал, пыхтя ей в затылок. Пройдя по сухому арыку, как по тропинке, они вышли в переулок и укрылись под деревом на другой стороне.
– А теперь подробно расскажи всё, что ты делал эти два дня, что слышал, с кем и о чём разговаривал. Меня интересуют даже мелочи. Начни с того момента, как мы расстались позавчера.
Костя подробно принялся рассказывать, по ходу рассказа Раймонда задавала вопросы.
– Что ты искал в карманах, когда сидел вчера на скамеечке и не заметил, что за тобой наблюдает сыщик, а я следила за вами?
Косте пришлось подробно рассказывать о составленной им схеме расположения магазинов и охраняемых объектов.
– Но схема куда-то исчезла, – закончил рассказ он.
– Значит, ты составил схему охраны магазинов, – задумчиво рассуждала Раймонда, – тётя у тебя её выкрала и догадалась о готовящемся ограблении. Поскольку у тебя здесь ещё нет друзей, то она вычислила меня. Таким образом, непроизвольно ты подставил меня. Тётя же позвонила в Москву и всё обо мне выяснила.
Костя готов был провалиться сквозь землю, а Раймонда продолжала:
– Перед тем, как пойти на встречу со мной, ты решил освежиться одеколоном “Гвоздика”, и тётя опять догадалась, увидев, как ты прихорашиваешься, по телефону предупредила сыщика, который примчался и чуть не сбил меня с ног. Хорошо, что рядом со мной оказалась бочка, за которую успела спрятаться. Сейчас этот сыщик сидит напротив вашего дома и караулит тебя. Очевидно, он ваш сосед и живёт где-то в этих домах, – сделала заключение она и указала на соседнюю улицу.
В душе Раймонда надеялась, что её теперь должны искать в Пржевальске, но после разговора с Костей поняла, что это не так. “Тётя Кости хочет выслужиться и утереть нос московским сыщикам. Через Костю она хочет выйти на меня. Она видела меня в ювелирном магазине, затем ей попался на глаза Костин план, в результате она, как следователь, решила, что готовится ограбление ювелирторга. Однако моё преимущество в том, что я знаю, что она охотится за мной и предполагает о готовящемся ограблении”.
– У сына Татьяны Васильевны есть мотоцикл “Харлей”, – заявила Раймонда. – Твоя задача, Костик, найти и стащить права на вождение, технический паспорт и талон на мотоцикл, а также прихватить ключ зажигания и ключи от сарая. Очевидно, бензин и масло есть в сарае.
Костя молчал, а она продолжала:
– Собери свои вещички и завтра к десяти утра будь готов навсегда покинуть этот дом.
– Но как же ювелирный? – спросил он.
– Не можешь же ты, сидя дома, взять ювелирный. Операция только начинается. Надеюсь, инструмент, который ты “одолжил” у каменотёсов, цел? Завтра к десяти часам замки сарая должны быть открыты, ключ зажигания и документы положишь на сидение мотоцикла. А тебе, мой милый, придётся подежурить во дворе, чтобы случайно твои родственнички не помешали мне отрегулировать зажигание мотоцикла. Потом этим заниматься будет некогда. Завтра ты должен поселиться в помещении склада продмагазина. Но это будет зависеть от твоих актёрских способностей. Костя, я на тебя надеюсь, хотя мне будет очень неприятно, что ты будешь ублажать Ольгу. Я ей даже в чём-то завидую, но придётся и это перетерпеть.
У Кости отвисла челюсть, и Раймонда пальчиком закрыла ему рот.
– Хоть ты и колючий как ёжик, но давай ещё раз поцелуемся на прощание, – и Раймонда прижалась к Косте, подставив свои губки.
Костя обнял её и крепко поцеловал, а она повисла на его руках, терпя его лобзания.
– Ладно, хватит, а то скоро сыщик прибежит, поняв, что ты его обвёл вокруг пальца.
Костя порывался ещё раз её обнять, но она остановила его.
– Хватит, а то своей щетиной мне всё лицо до крови раздерёшь. Если Ольга оставит тебя у себя, то не забудь побриться, прихвати с собой бритву. А теперь, иди домой и скажи тёте, что хотел пойти погулять, но вернулся, так как нет у тебя ни друзей, ни подруг, – повелительным тоном сказала она. – Завтра же мы обсудим все остальные вопросы и дела.
Хотя Косте очень не хотелось уходить, но и ослушаться он не посмел. Попрощавшись, он перебежал улицу и скрылся между деревьями.

19.
Раймонда не спешила покидать своё укрытие и ждала, когда появится сыщик. Она предчувствовала, что он, увидев, как Костя вернулся домой, тоже пойдёт отдыхать. И не ошиблась, когда услышала звуки шагов. Сыщик хотел пройти домой по арыку между садов, куда пять минут назад убежал Костя, но передумал и пошёл по тротуару. Выждав, Раймонда вышла из кустов и последовала за ним, чтобы узнать, в каком доме живёт сыщик. Вначале Раймонда собиралась сразу же отправиться домой, но передумала, решив подслушать, о чём сыщик будет разговаривать с Татьяной Васильевной. Когда в доме зажёгся свет, она прошла во двор и притаилась у окна с открытой форточкой. Сыщик звонил:
– Костя гулял в саду, очевидно, наелся груш и вернулся домой.
Ему что-то говорили, он поддакивал.
– Завтра я буду следить за ним целый день, можешь на меня положиться. Любой его шаг не останется без внимания.
Послушав ещё некоторое время наставления начальства, сыщик попрощался и положил трубку. Раймонда задумалась и решила вывести сыщика из завтрашней игры. “Да он мне все карты спутает. Не хватало завтра мне его сердце спицей проткнуть, – подумала она. – Не следует ещё один грех брать себе на душу и убивать второго сыщика. Хватит мне одного. Тебя, “папаша”, надо устранить по-другому”. И Раймонда, выйдя на улицу, села на скамеечку у противоположного дома. Минут через тридцать сыщик угомонился и выключил свет. “Завтра тебе будет не до Кости”, – подумала она и, пригнувшись, прошла мимо окон в глубь двора. К террасе примыкал сарайчик. Раймонда зашла в него и чиркнула спичкой. Помещение служило для хранения дров и разного хлама. На столике она увидела примус, а под лавкой обнаружила флягу с керосином. Керосином она облила дрова, хлам, затем вышла во двор и обильно полила входную дверь и крыльцо террасы. Пустую флягу поставила на место и подожгла хлам в углу, который специально не облила керосином, чтобы медленнее горел. На улицу она пробралась таким же способом, как входила, и направилась домой.
Придя домой, Раймонда поднялась на чердак и стала наблюдать за работой сторожей. На ночь сторожа спустили собак, те носились во дворе. “О! Как удачно, что собаки бегают вдоль заборов, гремя цепями и пустыми чашками. Они заглушат звуки, которые могут услышать сторожа, когда Костя примется “ковырять” полутораметровую стену, – затем она наметила план дальнейших действий: – Завтра куплю трансформатор, отмотаю от его обмотки четыре куска тонкой проволоки по пятьдесят метров для телефонной и световой сигнализации. Куплю батарейки, – продолжала она размышлять, – две лампочки для фонарика, два кнопочных выключателя и юрок толстых ниток. Стрелы и лук сделаю сама. Хорошо бы найти в гаражном кооперативе винтовой домкрат, гвоздодёр и несколько железных стоек для закрепления домкрата в отверстии, которое подготовит Костя в стене, лом чтобы разрушить оставшуюся тоненькую перемычку стены и подпереть стальные двери хранилища ювелирторга”. Раймонда улыбнулась, поймав себя на мысли, что она уже думает о том, как изнутри подпереть дверь, не попав ещё в хранилище. “Главное, сможет ли Костя войти в доверие к Ольге и поселиться в кладовой овощехранилища продмагазина, примыкающей к хранилищу ювелирных изделий”, – размышляла она, потирая подбородок, натёртый Костиной щетиной. Услышав звук пожарной сирены, она подумала: “Мой дорогой сыщик, завтра тебе будет не до Кости”.
До глубокой ночи она наблюдала за сторожами, охраняющими ювелирный магазин. “А ведь хорошо дежурят, каждые тридцать минут делают обход во дворе и даже с улицы на дверь поглядывают”, – заметила Раймонда и зашла в дом, решив поспать.
– Что там опять горит? – спросила хозяйка.
– Не знаю. А разве что-то горит?
– Я приготовила тебе ужин на кухне, иди поешь.
Поблагодарив хозяйку, Раймонда отправилась на кухню, а через пятнадцать минут она уже спала.

20.
От звона разбитого окна Егоров проснулся. В комнате было полно дыма. Он задыхался, ему казалось, что это сон. Он никак не мог сообразить, что происходит. Наконец до него дошло, что горит его дом. Он вскочил, шатаясь, подошёл и открыл окно. Его кто-то подхватил и вытащил на улицу. Бегали и кричали люди. Когда прибыла пожарная машина, дом был объят пламенем. Пожарные ездят на вызов без воды: с водой машину на поворотах заносит, и она может перевернуться. Пока подключились к воде, спасать дом Егорова было поздно. Пожарные сбивали пламя, охраняя соседние дома, чтобы огонь не перекинулся дальше.
Родственники Кости убежали на пожар, а он под шумок “шуровал” в квартире. В шкафу тёти он обнаружил ключи, документы на мотоцикл и водительские права, выданные Николаю, двоюродному брату Кости. Здесь же он обнаружил коробку с запасными деталями для мотоцикла. Не долго думая, Костя всё найденное перенёс в сарай. До утра соседи Егорова практически не спали. Невесёлым оказалось утро пятого дня приезда Кости и его семьи в Георгиевку. Егоров ходил вокруг сгоревшего дома, как чумной, держась за больную голову.
В парандже Раймонда появилась во дворе без четверти десять утра. Костя её не узнал.
– Ох, и вид у тебя, Костя! Как раз то, что надо, – смеясь, сказала она оторопевшему Косте, и тут же спросила: – Тётя на работе?
– Да, на работе, а остальные все дрыхнут, – ответил Костя, разглядывая Раймонду под паранджёй.
В сарае она обнаружила канистру с бензином и банку с маслом. Топливный бак мотоцикла оказался полностью заправленным. “Молодец сынок Татьяны Васильевны. Знал, что мне нужен будет бензин”, – подумала она, улыбнувшись.
Новые свечи и прерыватель зажигания Раймонда обнаружила в коробке, заменила их, а затем отрегулировала зажигание и попробовала завести мотоцикл – он завёлся с первой попытки. Дав ему поработать несколько секунд, она заглушила двигатель. Проверила давление в шинах. На руль повесила две пары очков, для защиты глаз от ветра и пыли. “Вроде всё в порядке, – подумала она, – теперь надо заняться сопутствующими принадлежностями”. В сарае она обнаружила палатку, три надувных матраца, запасную камеру для колеса, небольшую надувную лодку с разборным веслом. Разбитая люлька для мотоцикла находилась в другом конце сарая. Осмотрев её, она не обнаружила в ней ничего стоящего. Все отобранное Раймонда завернула в брезент и, сделав небольшой свёрток, закрепила его сбоку мотоцикла. А с другой стороны она привязала канистру с бензином и банку с маслом. “Железный рысак” к походу готов, – сказала себе Раймонда, – а всё остальное будет зависеть от Кости”. Глубоко вздохнув, Раймонда положила в карман брюк документы на мотоцикл, чужие права и ключ зажигания. Накинув на себя паранджу и приоткрыв дверь сарая, она выглянула. Костя с метлой ходил по двору. Убедившись, что всё спокойно, Раймонда замкнула двери сарая на два замка, а ключи забрала с собой.
– Ты готов покинуть этот дом? – спросила она, подойдя к Косте и приподняв чадру.
– Конечно, – твёрдо ответил он.
– Тогда забирай свои документы, вещички и айда отсюда.
Костя поставил метлу, извлёк из-под крыльца сумку с инструментом каменотёса и занёс её в дом. Через минуту он вышел в кожаной куртке с огромным чемоданом. Раймонда усмехнулась и пошла в сад за сарай. Костя последовал за ней.
– А ну-ка открывай свой чемодан да показывай, что за приданное ты с собой прихватил.
Костя открыл чемодан. В нём было всё, начиная от обуви и заканчивая посудой и значками.
– Это всё ты собираешься взять с собой?
– Я же не вернусь больше сюда, – ответил Костя, улыбаясь во весь рот.
Без лишних слов она принялась по-хозяйски сортировать его вещи. Выбрала две пары сменного белья, пару полотенец, несколько рубашек, два тёплых свитера. Костя рассеянно глядел на неё.
– Где документы? – спросила она.
Он показал на боковой карман куртки.
– А где инструмент?
– Ох, забыл!
Отобранные вещи она отложила в сторону на траву, всё остальное – в чемодан.
– Отнеси чемодан домой и принеси сумку с инструментом и одну пустую – для твоих вещей, – сказала она.
Костя стал выхватывать из чемодана отдельные предметы и распихивать их по карманам. Он явно не хотел расставаться со своими значками, рыболовными принадлежностями и другими дорогими для него предметами.
– Занеси чемодан обратно в дом, – строго сказала она, – и срочно принеси мне сумки. Сейчас ты останешься дома, а через два часа встретимся. За это время ты должен уничтожить все фотографии, где есть твоя физиономия, иначе не доедешь до Карелии – схватят “ангелы”. Понял? А теперь марш!
Костя, подхватив чемодан, кинулся выполнять распоряжение своей будущей жены. Пока он ходил, она нарисовала схему, где они должны были встретиться.
– Костя, у тебя мало времени, надо спешить. Фотографии обязательно уничтожь, как в ваших, так и в тётиных альбомах.
Подхватив сумки и помахав Косте рукой, она быстро пошла к калитке и вышла на улицу.
Дома Костя вытащил из альбомов все фотографии, где был сфотографирован, разорвал их, а затем сжёг в печке. Чемодан с вещами он заново пересмотрел и, вздохнув, засунул под кровать. Времени, как предсказала Раймонда, у него оказалось в обрез. Мать, отчим и брат крепко спали после тушения пожара. Косте ужасно хотелось спать, всю ночь он тоже бегал вокруг горящего дома Егорова, и ему не удалось прилечь даже на часок.

21.
Костя пришёл на встречу к назначенному сроку и развалился на скамейке. Раймонда следила за ним, спрятавшись в кустах, и, убедившись, что за ним нет “хвоста”, появилась перед ним в парандже с чадрой.
– Итак, ты, Костя, должен появиться в продовольственном магазине перед закрытием на обед и разыграть продавщицу так, чтобы она подумала, что тебя разыскивают менты, а ты их очень боишься. Когда они войдут в магазин за продуктами на обед, сделай вид, что ты их перепугался и ищешь место, куда можно спрятаться. Перед этим купи хлеба или печенья и на глазах у продавщицы начни жадно его есть, озираясь по сторонам, как загнанный зверь. Ты как будто мент, убил свою жену, застав её с любовником. Тебя зовут Георгием. У Ольги бывшего мужа тоже зовут Георгием, она его “застукала” с любовницей, а затем выгнала. В общем, вы оба пострадали от своих вторых половинок. Живёт теперь Ольга одна и, естественно, мечтает о хорошем мужике. Я это заметила, когда мы делали противопожарную ревизию у неё в магазине. Тебе надо вызвать у неё жалость, войти в доверие и остаться в магазине ночевать. Произведи на неё впечатление порядочного, делового и заботливого человека, но ни в коем случае не ухаживай за ней, она этого, как ни странно, не любит. Я принесла тебе грязный плащ. В кармане верёвочка, один конец которой ты должен будешь опустить в трубу. Труба выходит во двор из складского помещения, где хранятся овощи. Конец верёвки, торчащий из трубы, будет означать, что у тебя всё хорошо и ты готов принять от меня необходимый инструмент. Когда она оставит тебя в магазине, наведи в помещении порядок, сделай постель и постарайся её трахнуть. Я за это на тебя не обижусь, хотя очень буду ревновать, но раз надо, значит надо, здесь ничего не поделаешь. Побреешься в магазине. К четырём часам дня я зайду во двор, привяжу к верёвочке телефон и стукну по трубе один раз. Это будет означать – тяни. Сразу же опусти другой конец верёвки в трубу. Пока отвяжешь телефон с сигнальной принадлежностью, я привяжу зубило, молотки и опять стукну один раз по трубе и так далее. Один удар по трубе означает тяни, два – опускай веревку, три – конец работы. В инструменте будет инструкция, в которой будет указано, в каком месте надо пробивать стену, а также, как мы будем пользоваться связью. Отбитые от стены куски кирпича будешь сбрасывать под пол, для этого гвоздодёром оторвёшь половую доску. Веник, тряпки и всё остальное я тебе подготовлю. В помещении есть щиты. Одним щитом будешь на день прикрывать пробиваемый лаз в ювелирторг. Работать будешь в наушниках, подсоединённых к телефону и, естественно, только в ночное время. Я буду подстраховывать тебя снаружи. Короче говоря, всё время, когда ты будешь стучать, мы будем поддерживать связь. При обрыве связи немедленно прекращай работу и затихни. Без моей страховки ни одного удара не делай. Если я не выхожу на связь, не работай.
За всё время, пока Раймонда делала инструктаж, Костя не проронил ни слова. Взглянув на Костю, Раймонда решила, что он напоминает усердного школьника и спросила:
– Костя, сколько классов ты окончил?
– Шесть! А ты?
– Четыре, но у меня есть диплом инженера физика, правда, я не знаю с чем физику подают к столу. Но на твоего отца диплом произведёт впечатление.
Костя взглянул на часы и заметил:
– У меня осталось двадцать минут до закрытия магазина на обед.
– Страшно? – спросила она.
– Страшновато, – признался он.
– Молодец, что не кривишь душой. И снимай свою кожаную куртку, рубашку и брюки, – улыбнулась она.
– Прямо здесь? Мы что любовью заниматься будем?
– Со своей Ольгой займешься любовью, – злобно и пренебрежительно ответила она.
Костя разделся, оставшись в трусах и майке. Она взяла брюки, рубашку и стала ими подметать пыльную дорожку в сквере. Затем слегка стряхнула с них пыль и протянула ему.
– Одевайся.
Пока Костя надевал грязные брюки и рубашку, она просмотрела карманы куртки, проверив наличие документов. Денег оказалось немного. Куртку свернула и засунула в сумку, предварительно вытащив из неё замызганный плащ. Плащ Косте оказался маловат.
– Костя, на тебе рубль, купи что-нибудь, – и она подала заранее приготовленные деньги.
– В карманах брюк документов и денег нет? – спросила она.
Проверив, Костя подтвердил.
– Ну и вид у тебя, как у бродяги, – и Раймонда, откинув чадру, открыла лицо.
– Может, поцелуемся? – предложил Костя. – А то вдруг меня сразу сцапают и в тюрягу запрут.
– За что? – удивилась она.
Костя помялся, не зная, что ответить.
– Нацелуешься с Ольгой, иди, у тебя десять минут осталось.
Костя нехотя двинулся в сторону магазинов, оглянулся:
– Пока я тружусь в поте лица, не заведи себе хахаля.
Раймонда не ответила, а через две минуты Костя скрылся за углом ювелирного магазина.

22.
Заведующая Ольга Семёновна уже около месяца работала одна – её помощница продавец Наташа находилась в декретном отпуске. Ольге не хотелось принимать незнакомого человека на временную работу. Тем более что Наташа не собиралась быть в декретном отпуске больше двух месяцев. За месяц Ольга изрядно устала, выполняя работу за двоих, и к вечеру валилась с ног.
Каримова Рая, которая обещала на следующий же день приехать, не приехала. “Очевидно, ей что-то помешало”, – решила Ольга. А Харитоныч на следующий же день принес новое предписание по противопожарным мероприятиям, которые в принципе отличались от тех, что увезла с собой Каримова пять дней назад. Вчера Ольге позвонили из редакции “Крокодила”. Аж из самой Москвы! Журналист из редакции интересовался предписанием противопожарных мероприятий, составленным Харитонычем. Ольга всё подтвердила, лишнего ничего не говорила. Сказала всё, как было. Вначале Ольга даже не поверила журналисту и решила, что это обычный розыгрыш. После вчерашнего звонка из Москвы Ольга не могла прийти в себя, особенно после того, когда вечером позвонил Харитоныч, ругаясь пятиэтажным матом. Харитоныч сообщил ей номер телефона редакции “Крокодила” и просил срочно позвонить в Москву и сказать, что все уже улажено и у неё имеется новое предписание. Но Ольга наотрез отказалась звонить и выгораживать Харитоныча.
Перед самым закрытием на обед в магазин вошёл довольно симпатичный молодой мужчина в замызганном плаще и с синяком под глазом. Лицо его было небритое, весь он был какой-то перепуганный. Он подал Ольге рубль и попросил взвесить пряников. Она взвесила. Мужчина, не отходя от прилавка, жадно стал грызть пряник, держа его грязными руками. Чувствовалось, что он ужасно голоден. Ольге даже стало как-то не по себе, хотя в магазине были покупатели, споря у витрины. В это время вошли два милиционера. Они подошли к витрине, рассуждая о покупках. Мужчина с пряником изменился в лице, сжался и затрясся, беспокойно ища глазами, куда бы спрятаться. Он явно избегал встречи с милиционерами. Ольга и сама не очень-то любила милицию, хотя и привыкла, перед обедом они частенько заходили в магазин, покупая к обеду по двести граммов колбасы, папиросы, а иногда лимонад.
Мужчина буквально вдавился в прилавок, ища укрытие. Ольге почему-то стало его жалко, она открыла засов дверцы под прилавком. Мужчина быстро наклонился, залез под прилавок, прикрыв за собой дверцу, и затих. Ольга отодвинула в сторону оставленные мужчиной на прилавке пряники и ждала, когда, наконец, старик и старушка решат, что им взять. Она быстро обслужила их. Следом подошли милиционеры. Когда они вышли из магазина, Ольга подняла прилавок и попросила мужчину освободить проход и покинуть магазин в связи с перерывом. Озираясь, мужчина встал, взял свои пряники и направился к двери. Однако он не спешил выходить на улицу. Он жадно жевал пряник, выглядывая в окно. Ольга шла следом, чтобы закрыть дверь на крючок.
– Что натворил, что так боишься ментов? – пренебрежительно спросила она.
– Я сам мент! А боюсь, потому что пришёл домой со службы раньше обычного и застал жену с любовником. Завязалась драка, я их убил и теперь скрываюсь. Спасибо тебе, что спрятала. Хотя рано или поздно меня возьмут, но знаешь, как хочется, чтобы это было не сейчас.
Мужчина говорил без всякого страха, но в голосе слышалась какая-то обреченность. Ольга сочувственно посмотрела на мужчину и открыла перед ним дверь, предлагая, кивком головы, покинуть магазин.
– Может, я ещё немного побуду здесь, пусть коллеги подальше уйдут, – попросил мужчина жалобным голосом.
Ольга захлопнула дверь, накинув крючок на петлю. Ничего не сказав ему, она прошла за стойку, опустив её. Она не боялась мужчину, с детства была сильная и смелая. Денег в кассе было немного. Однако, спрятав все ценное в сейф, сказала:
– Будешь куриный суп?
Мужчина не понял, озираясь по сторонам, при этом прекратил жевать пряник. Ольга повторила вопрос, но он растерянно глядел по сторонам, не понимая, к кому она обращается.
– Ладно, пойдем в служебку, я тебя куриным супом накормлю. В тюрьме такого давать не будут, – и она подняла стойку прилавка, приглашая его.
Мужчина робко прошёл за стойку, а затем за Ольгой в служебное помещение.
– Руки можешь помыть здесь, – и она открыла туалет.
Ольга разделила на две порции суп, котлеты и разложила хлеб по тарелочкам. Мужчина, увидев пищу, принялся с огромным аппетитом поглощать её. Ольга не успела съесть половину своей порции супа, как мужчина справился со своим обедом. Затем он собрал со стола все крошечки хлеба и отправил их в рот. При этом он ни разу не взглянул на Ольгу. Ольга не спеша продолжала обедать, поглядывая на мужчину. Чтобы не смущать её, он повернулся к ней боком, разглядывая пустой угол, и сидел тихо, как мышка. Глаза его закрывались, он с усилием открывал их. На его лице было написано, что он утолил голод, и ему ужасно захотелось спать. Ольга поглядывала на него, и у неё появилась жалость к нему. Когда она размешивала чай, веки мужчины, погрузившегося в дремоту, нервно вздрагивали. Подумав, Ольга решила: “Пусть поспит до вечера в кладовой с овощами, там есть пустые мешки и кое-какое тряпье. Я его закрою на замок, а перед уходом с работы выпущу”.
– Слушай, мужик! Иди в кладовую, там поспишь до вечера.
Мужчина проснулся, потянулся и сказал:
– Меня, между прочим, зовут Георгием.
– Да? – удивилась Ольга. – Моего бывшего мужа тоже зовут Георгием.
– А что с ним стряслось?
– Тоже застукала с квартиранткой в постели и выгнала обоих.
– Значит, мы с вами два сапога пара, – заметил он.
– Выходит, так, – вздохнула она. – Пойдем, вздремнешь до вечера.
Новоиспечённый Георгий бегло осмотрелся в кладовой и заметил:
– Здесь ничего, и даже уютно.
– Прохладно здесь, особенно зимой, – и она закрыла за ним дверь на замок.

23.
К телефону Виктора пригласила мать и испуганным голосом добавила:
– Звонят из твоей аспирантуры.
Действительно, звонила заведующая аспирантурой. Она сказала, что заведующий кафедрой, профессор Сергей Александрович Бричка, хочет завтра в одиннадцать утра встретиться с вами. И она объяснила, где именно должна состояться встреча.
Виктор знал профессора Бричка. Встреча состоялась на кафедре.
– Мне предложили взять вас без вступительных экзаменов в аспирантуру по моей кафедре. Я прочитал ваш реферат и остался им недоволен. Вы хотите посвятить свою диссертацию вспучиванию фундаментов различных сооружений, в том числе Пизанской башни. Хочу вас предупредить, что эта тема не соответствует профилю института. Наша профессура этими вопросами не занимается.
Профессор отпил глоток чая и продолжил:
– Мои аспиранты занимаются термобурением. Это когда в скважину помещают горелку, в которой керосин сгорает в кислороде. Из горелки через сопло Ловаля выбрасывается раскалённый газ, нагретый до температуры более трёх тысяч градусов. Под действием высокой температуры и скорости потока газа происходит быстрое поверхностное прогревание забоя скважины, в результате чего порода вспучивается. Наступает шелушение гранитной породы, и от забоя отрываются чешуйки, которые подхватываются газами сгорания и выносятся из скважины. Скорость бурения этим способом в несколько раз превышает скорость при обычном ударном бурении. Что же касается наклонной Пизанской башни, то следует заметить, что у нас в Союзе её нет и спасать нам нечего. Это проблема итальянцев, а к нам они за помощью не обращались. В то же время у итальянцев существует проект, согласно которому, если Пизанская башня упадёт, то пизанцы остатки башни разрежут на сантиметровые кубики, и будут продавать их туристам в качестве сувениров, по одному доллару за кубик. На вырученные деньги итальянцы смогут построить несколько таких падающих башен и ещё деньги останутся. Церковная знать никаких учёных не признаёт и не подпускает их к башне ближе, чем на пятьдесят метров, кроме туристов, которые желают испытать острые ощущения, поднимаясь на башню, естественно, за деньги и немалые. Извините, но в выбранной вами теме диссертационной работы, мягко говоря, нет изюминки. Ваша гипотеза о строении Земли, с которой вы выступали на третьем курсе, более впечатляющая, чем спасение Пизанской башни, но и она не совсем по профилю института. Тем не менее, я решил вас взять в аспирантуру и предоставить вам возможность посетить город Пиза. Причём эту возможность предоставить вам в виде загранкомандировки в первые месяцы занятий в аспирантуре.
Профессор, ехидно улыбаясь, уставился на своего изумлённого будущего аспиранта, а потом сказал:
– Попробуйте “запудрить мозги” итальянским коллегам.
Помолчав, он добавил:
– Я был в Пизе и поднимался на их падающую башню. Впечатление великолепное. Я на 90 процентов уверен, что вы разгадали секрет падения башни. Теперь попробуйте своё авторское свидетельство за номером 1687281 предъявить им для реализации. В мире до вас никто не умудрился запатентовать медленное падение Пизанской башни. Пусть итальянцы попробуют доказать, что их башня падает не по запатентованному вами способу. Если они откажут вам, то можете на них подать в международный суд. Если “колесо истории” закрутится по вашему сценарию, то я двумя руками буду голосовать за вашу диссертацию. Если нет, то вам придётся тему диссертации сменить. Я дам вам две возможности: первая – термобурение, вторая – новая теория строения Земли.
Профессор замолчал, а потом предложил:
– Чаю хотите, коллега?
– Если сладкого, да с печеньем, то почему бы и нет?
– Леночка! – крикнул профессор. – Принесите моему коллеге сладкого чаю с печеньем.
– Я, между прочим, сладкий чай не пью, врачи говорят, что сахар вреден, – назидательно заметил профессор.
– А я пока не доктор наук и не профессор, поэтому мне можно, – пошутил Петрухин.
Лена принесла два блюдечка, на одном стоял стакан чаю с не размешанным сахаром, на втором – печенье, поставила на стол перед будущим аспирантом и, не обратив внимания на его благодарность, подала профессору бумаги, заметив при этом, что из канцелярии просили срочно их подписать. Профессор отвлёкся, просматривая бумаги, а Виктор не спеша принялся за чай. Закончив с бумагами, профессор сказал:
– Ваше мнение, коллега?
Пока Виктор пил чай, он продумал ответ, ожидая, что профессор обязательно поинтересуется его мнением. Об этом он догадался, вспомнив, как профессор проводил студенческие конференции, поэтому заранее заготовил ответ:
– Существует поговорка: за двумя зайцами не гонись, а то ни одного не поймаешь. Но если они убегают в одну сторону, то почему бы ни попробовать?
Профессор насторожился, а Виктор продолжал:
– Первый год обучения в аспирантуре – это в основном сдача кандидатского минимума, сбор материалов обзорного характера для диссертации. Но меня заинтересовали ваши предложения по теме диссертации, поэтому, если не возражаете, я хотел бы одновременно ознакомиться с термобурением, сделать наброски по Пизанской башне и о гипотезе строения Земли. Эти вопросы как-то связаны между собой.
– Интересная мысль, – поддержал профессор, – я не возражаю, но в течение первого года учёбы вы должны сдать экзамены по кандидатскому минимуму, в противном случае вас отчислят из аспирантуры, как не выполнившего программу обучения.
Профессор посмотрел на часы и сказал:
– Прошу извинить, мне пора на лекцию. А на ваше заявление наложу резолюцию, что не возражаю против выбранного вами направления диссертационной работы.
Попрощавшись, они разошлись. Виктор не спеша вышёл на улицу. К нему подскочил Николай Кутузов и закричал:
– Как ты посмел мне такую свинью подложить? Тебя зачисляют в аспирантуру без вступительных экзаменов, а у меня из-за этого не хватило одного балла, и я опять не прошёл по конкурсу. Он обрушился на Петрухина совсем не так, как подобает разговаривать в рамках приличия будущему учёному, а по шахтёрски – трёхэтажным матом. От удивления Виктор моргал глазами, пытаясь что-то возразить. Наконец Николай отвёл душу и успокоился.
– Тебя подвезти? – предложил он Николаю, указав на новенькую “Чайку”, стоявшую на стоянке для служебных машин.
– Это что, твоя тачка? – удивлённо спросил Николай.
– Жена подарила.
– Неужели? А кто она у тебя?
– Бандитка, грабит кассы, где денежки лежат, но матом она не ругается.
– Не заливай! – не поверил Николай и направился забирать свои документы, как не прошедший по конкурсу.
Подъезжая к дому, Виктор решил всю информацию, полученную от космической сущности “ОНО”, переписать под диктовку своего дремлющего участка мозга. В процессе пятилетней учёбы в институте у него вечно не хватало времени. Теперь такая возможность, кажется, представилась, а главное – появилась цель, предложенная профессором. Он понимал, что полученную из “Космоса” информацию вряд ли сможет разместить на пятистах страницах. Однако он окончательно решил не откладывать на потом намеченную работу.

24.
Проводив взглядом Костю до угла ювелирного магазина, Раймонда вышла на перекресток улицы. Она видела, как он вошёл в продовольственный магазин. Наступил самый ответственный момент, от которого зависел исход всей операции. Минут через семь все покупатели покинули магазин, а за ними на пороге появилась заведующая. Она открыла дверь настежь и, повернувшись боком, остановилась. Раймонда поняла, что она ждёт, когда Костя выйдет из магазина. Раймонда напряглась. Однако заведующая захлопнула дверь. Раймонда облегчённо вздохнула. “Кажется, Косте удалось остаться там”, – и, подождав минут десять, весёлая и улыбающаяся, она направилась к кооперативным гаражам. По пути она зашла в магазин “Всё для дома” и купила мелочевку для монтажа телефонной связи, однако купить трансформатор ей не удалось, их просто не было в магазине. Какой-то мужчина, услышав, что покупательница в парандже возмущается тем, что в магазине нет трансформаторов, посоветовал ей обратиться в мастерскую по ремонту бытовой техники и рассказал, как туда пройти.
В мастерской Раймонда купила новенький трансформатор. Однако в кооперативных гаражах, где она собиралась приобрести домкрат, ей не повезло. Был рабочий день, и автолюбителей просто не оказалось в боксах.
Раймонда считала, что, для того чтобы разрушить остатки стены ювелирного склада в обеденный перерыв и не наделать шума, необходимо применить домкрат, а не кувалду, так как иначе привлечёшь внимание продавцов, оставшихся в магазине на перерыв, а те поднимут тревогу. Она не была уверена в том, что ей удастся выманить всех работников магазина на улицу, где по очень низким ценам собиралась устроить распродажу женского белья.
Вернувшись домой, Раймонда взобралась на чердак и занялась трансформатором, из катушки которого она отмотала четыре куска тонкой проволоки. Каждый кусок она намотала на юрок от ниток. Затем смастерила тугой лук со стрелой, привязала к ней прочную нитку, предварительно размотав и уложив её по кольцу так, чтобы при выстреле стрела, увлекая за собой один конец нитки, могла перелететь на крышу магазинов.
Раймонда натянула тетиву лука и выпустила стрелу в сторону магазинов. Стрела, перелетев дорогу, упала во двор, не долетев до крыши. Она потянула за нитку, но стрела зацепилась за забор и нитка порвалась. Пришлось делать новую стрелу и всё повторить сначала. И только пятая стрела упала на крышу и скатилась к водосточной трубе. От удачного выстрела Раймонда радостно воскликнула. Теперь её чердак соединялся прочной ниткой с водосточной трубой, находящейся над складом овощного магазина. Юрки с проволокой она насадила на спицу, которую воткнула в косяк окна, концы проволок пометила и привязала к нитке. Раймонда ликовала, выполнив довольно сложную часть программы. Затем она спустилась с чердака и зашла в дом, написала инструкцию Косте, в которой подробно указала, как по меткам надо соединить провода с телефоном и сигнальным устройством, как поддерживать связь и в каком месте нужно пробивать дырку в склад ювелирторга. Аппаратуру и инструкцию, подготовленную для Кости, она завернула в пакет. В сарае у хозяйки она не обнаружила ни лома, ни гвоздодёра и решила, что Костя обойдётся пока без них. Она придумала сделать бумажного змея и отвлечь им внимание работников магазина. Склеив змея, она привязала вместо хвоста пеструю ленту. Положив змея в сумку, без паранджи она вышла на улицу. Ей нужен был помощник. Увидев соседского мальчика лет шести, подошла и угостила конфеткой, а когда он её съел, спросила:
– Мальчик, ты хочешь ещё конфету?
Малыш кивнул.
– Тогда ты поможешь мне, а я тебе дам конфет, – и она, взяв мальчика за руку, повела во двор магазинов.
Мальчика звали Нураш. Он послушно шёл с незнакомой тётей. Во дворе она подвела его к водосточной трубе и сказала, чтобы он стоял на одном месте и ждал, когда она с крыши сбросит ему бумажного змея.
Раймонда прошла за угол продовольственного магазина и по пожарной лестнице вскарабкалась на крышу, осторожно пробралась до упавшей стрелы с привязанной ниткой. Вытащив из сумки змея, спустилась к водосточной трубе и сбросила хвост змея с крыши.
– Нураш, держи своего змея! – крикнула она малышу.
Мальчик, увидев змея, прыгал от восторга и, протягивая руки, пытался схватить трепещущий на ветру хвост. А Раймонда, зацепив змея за крышу, принялась сматывать нитку, за конец которой были привязаны четыре конца тонкой, как волос, медной проволоки, сматывающейся с юрков, закреплённых на чердаке соседнего дома. Стрелу с ниткой она сбрасывала с крыши, при этом кричала малышу, чтобы он тянул за неё.
Эту сцену видели многие люди, в том числе и работники магазина, но ни кому и в голову не пришло, что тянется телефонная линия от соседнего через дорогу дома. Раймонда, привязав к концу медных проволочек небольшой камень, спустила его в водосточную трубу и, придерживая за нитку и проволочки, продолжала опускать вниз, пока не почувствовала, как он застрял в колене трубы около земли. Опустив в трубу ещё метров шесть запасных проводов, она сделала из изоляционной ленты узелок, обмотав его проводами, и всё это закрепила на воронке трубы. Оборвав нитку, она привязала её к змею и сбросила всё на землю к ногам Нураша. От неожиданности малыш растерялся и стоял неподвижно.
– Нураш, стой так и не шевелись, пока я не слезу с крыши, – крикнула она.
Спустившись с крыши, Раймонда вытащила камень с проводами из водосточной трубы. Провода она протянула до трубы мусоропровода и замаскировала их. Она казалась спокойной, но сердце билось так, будто хотело выскочить из груди. Она внимательно следила за ситуацией, ничего не предвещало беды. Дав Нурашу горсть конфет и змея в придачу, она велела ему бежать домой. Нураш, подхватив за нитку змея, побежал к воротам, пытаясь его запустить. Раймонда шла следом, вдруг в воротах она наткнулась на Татьяну Васильевну. Раймонда обомлела. Её спасло то, что Татьяна Васильевна разговаривала с милиционером и стояла к Раймонде боком, разглядывая убегающего мальчика со змеем в руках. Раймонда проскочила сзади следователя и, дрожа всем телом, устремилась в противоположную от дома сторону. “Надо же, так нелепо могла попасться! – пронеслось в голове. – Ходить по Георгиевке без паранджи нельзя. Моя беспечность чуть не стоила мне свободы: убежать от мента мне бы не удалось”. Сердце у неё стучало. Добежав до перекрестка, она свернула за угол, но тут опять сюрприз – навстречу шёл пожарник Харитоныч. Раймонда, спрятавшись за двух старушек, переходящих на другую сторону улицы, заскочила в первый попавшийся двор и затаилась у калитки. Харитоныч её не заметил и прошёл мимо. Из дома вышла старушка и неслышно подошла к Раймонде.
– Вам что нужно? – спросила хозяйка.
Раймонда вздрогнула от неожиданности и на миг растерялась.
– Да я хотела... – замялась Раймонда, – хотела спросить.
– А, понимаю, – ответила хозяйка, решив, что девушке нужен туалет. – Пойдемте, я вас провожу, он у нас в конце сада.
Раймонда не поняла хозяйку, но последовала за старушкой. Хозяйка провела Раймонду через двор и углубилась в сад. Посередине сада она остановилась и указала рукой на туалет. И только тут Раймонда догадалась, о чем подумала хозяйка. Поблагодарив, Раймонда направилась в туалет. Оглянувшись, она увидела, как во двор вошёл милиционер и направился к хозяйке. Сердце Раймонды сжалось, она заскочила в туалет и закрыла дверь на крючок. Она прильнула к щели и стала наблюдать. Милиционер о чём-то поговорил с хозяйкой, а та рукой указала в сторону туалета. Мент направился в сторону Раймонды. Присмотревшись, Раймонда узнала в нем милиционера, который только что разговаривал с Татьяной Васильевной. Раймонда непроизвольно пощупала сумочку со спицей, висевшую у неё на плече. “На этот раз мне придётся применить спицу и оставить во дворе два трупа, иначе хозяйка сообщит в милицию”. Милиционер остановился метрах в десяти от туалета, в руках он держал цепочку. “Ух, гад, уже и наручники приготовил”, – пронеслось в голове.

25.
Ольга закрыла дверь овощехранилища на замок, а затем открыла магазин. Обеденный перерыв закончился. Оставшись в помещении один, Костя осмотрелся. “Где-то здесь, в этой стене, надо пробивать лаз в склад ювелирторга”, – подумал он, не воспринимая всерьёз, что ему придётся одному грабить ювелирный. В душе он надеялся, что до этого дело не дойдёт, что-то сорвётся, но не по его вине, и Раймонда не будет его упрекать. Конечно, стать богатым и иметь жену-красавицу – дело престижное. Но одному грабить ювелирный было выше его умственных способностей. И теперь он уже мечтал о том, чтобы скорее наступил вечер и Ольга выгнала его с треском из магазина. В этом он был уверен на все сто процентов, хотя удивлялся, как Раймонда могла предвидеть всю начальную ситуацию. Пока всё шло именно так, как предвидела она, и это его удивляло. “Она не только красавица, но и довольно неглупая бабёнка, что бывает редко”, – размышлял Костя. Однако он помнил её указания о том, что вначале надо навести в помещении порядок, сделать подобие лежака и, главное, произвести на Ольгу хорошее впечатление.
Минут через сорок помещение преобразилось. В углу появился широкий топчан, заваленный всяким тряпьём. У стены, в которой собирался пробивать лаз, он поставил деревянные щиты, развесив на них старые географические карты и стенгазеты. К одному из щитов прикрепил недлинные доски и получился столик. Около мусоропровода нашёл толстый арматурный стержень с приваренным на конце сломанным топором. Он аккуратно оторвал одну из досок в полу и обнаружил под ним довольно большое пространство. Затем присел на топчан, задумался и почувствовал, что ужасно хочет спать. Решил немного полежать и отдохнуть, не собираясь спать, но уснул. Во сне ему снилась Раймонда. Они были женаты и жили в Финляндии в отцовском доме. Он вернулся с работы и сидел за столом, а она ухаживала за ним, предлагая разные блюда. Он всё отвергал и куражился. Вдруг она схватила огромный нож и вонзила его ему в грудь. Боли он не почувствовал, но проснулся. Его усиленно трясла за грудь Ольга.
– Георгий, проснись, уже вечер, мне пора закрывать магазин.
– Как, разве ты не оставишь меня здесь на ночь? – спросонья вырвалось у него.
– С чего ты это взял? Я и не собиралась тебя оставлять.
– А она сказала, что ты меня ночевать оставишь, – неожиданно для себя заявил он, вспомнив предсказания Раймонды.
– Кто она? – удивленно спросила Ольга.
Костя затряс головой и понял, что брякнул не то, и решил вывернуться из создавшего положения.
– Мама во сне.
– А! Тебе ещё и мама снится?
Костя не ответил и, вспомнив напутствия Раймонды, решил действовать напролом. Он обхватил Ольгу за талию, прижал к себе.
– Ну, а это ещё зачем? – и она оказала ему легкое сопротивление.
Но Костя повалил её рядом с собой.
– Георгий, прекрати, это совсем лишнее, – неуверенно заявила она. – Ну, что ты делаешь?
Остановить Костю было трудно, да она его и не останавливала. Ей было приятно и вскоре она захихикала, а на его лобзания заметила:
– Какой же ты колючий!
Руки Кости шарили по её телу, она делала вид, что пытается его остановить. Он стаскивал с неё одежду, оголяя тело, а она не сопротивлялась судьбе. Костя почувствовал, что Ольга засопела, готовая впустить его в себя. И он вошел в неё. Порыв любви захватил их, и только ветхий топчан жалобно скрипел, готовый развалиться под тяжестью тел. Но вот они обмякли, погрузившись в приятное состояние. Ольга первая встрепенулась, но Костя крепко придавил её к топчану. Он не хотел её отпускать, желая ещё раз насладиться теплом тела и плоти, понимая, что она всё равно его выставит из магазина и у него не будет возможности ещё раз овладеть ею. А она поняла его желание и не возражала ещё раз отдаться порыву любви. Её беспокоило то, что уже охрана приступила к своим обязанностям, а она не сдала магазин под охрану и молила бога, чтобы Костя быстрее созрел для второго порыва любви. И она начала ласкать его тело и плоть. Костя созрел и вошел в неё.
Очнувшись, Ольга ужаснулась. Она поняла, что нелегко ей будет отделаться от насмешливых взглядов и шуток охранников по поводу задержки её в магазине с симпатичным парнем, хотя и небритым несколько дней и похожим на бродягу. Она лихорадочно размышляла, как выйти из сложившейся ситуации, не запятнав свою репутацию порядочной женщины. Она осознавала, что завтра половина Георгиевки будет судачить о её мимолётной слабости, и она не сможет себя защитить. “Что же мне теперь делать? Как объяснить мою задержку в магазине с молодым парнем?” – думала она и решилась.
– Знаешь, Георгий, а если я действительно тебя оставлю здесь на ночь, ты меня не подведёшь?
– А что я могу сделать? Замкни дверь и подопри её дополнительно ломом. Я отсюда не выберусь, да и снаружи охрана с собаками. Начну шуметь, услышат, вызовут милицию и тебя. Ты скажешь, что видишь меня впервые, что я забрался незаметно, меня тут же арестуют. Куда я могу деться?
– Так то оно так, но в магазине же ценности, продукты, спиртное.
– Не съем же я твой магазин. Закрой меня и иди спокойно домой отдыхать, а завтра мы с тобой, Ольга Семёновна, обо всём поговорим.
Ольга вздрогнула и спросила:
– А откуда ты знаешь, что я Ольга, да ещё Семёновна? Мы с тобой, кажется, ещё не знакомились, хотя ты и представился Георгием, – и она подозрительно уставилась на него.
Костя обомлел. Он понял, что непоправимо проговорился. “Действительно, откуда он, беглец из другой местности, мог знать, что её зовут Ольгой Семёновной”, – и он сел, тупо уставившись на лежащую рядом обнажённую женщину, которая подозрительно разглядывала его. Что он мог ей ответить? Ничего! Он так напряг свой мозг, что вены вздулись на его толстой шеё, а лицо покрылось багровыми пятнами. Однако придумать что-то вразумительное он не мог, тупо разглядывая её. А Ольга, разглядывая голого парня, лихорадочно соображала: “По отчеству меня никто никогда здесь не называл”. И она вспомнила, что в предписании пожарника Харитоныча она действительно значилась Семёновной, а не О.С., как в других документах. “Значит этот парень от Харитоныча! Вот как отплатил мне Харитоныч за то, что я передала его предписание по противопожарным мероприятиям Каримовой и не захотела позвонить в Москву и опровергнуть материалы, полученные журналом “Крокодил”.
– Значит, ты от Харитоныча, и вы решили меня осрамить на весь посёлок.
– Что ты, Ольга? Я и Харитоныча никакого не знаю. Клянусь своей матерью!
Ольга задумалась, отведя взгляд. Она увидела на щите старую стенгазету, которую когда-то они вместе с продавцом Наташей готовили к Новому году. В этой газете они написали пожелания для себя. Ольга, не стесняясь своей наготы, поднялась с топчана и, виляя голым задом, направилась к щиту. В газете, в двух местах, она обнаружила своё имя с отчеством, и у неё развеялись всякие сомнения относительно парня.
– Что же ты молчишь, Георгий? Ты же прочитал всё обо мне в стенгазете, а сразу надулся и покраснел, как рак, – и она, не прикрывая свою наготу, подошла к нему и, взяв свою одежду, начала не спеша одеваться.
Костя тупо разглядывал её, всё ещё не веря, что и на этот раз он вышел сухим из воды и глубоко вздохнул. А Ольга, дотянувшись рукой до его головы, ещё больше распушила ему и без того взлохмаченные волосы. Костя продолжал сидеть голым, удивляясь, что ему удастся остаться в магазине на ночь. Он вспомнил, что в четыре вечера ему должна была Раймонда передать инструмент и инструкцию к дальнейшим действиям, а он проспал. “Конечно, это не трагедия, но одна ночь для работы потеряна, – думал он. – Придётся навёрстывать упущенное завтра”.
Ольга принесла ему продуктов на ночь и, не сказав ни слова, замкнула дверь. Свою задержку на работе она объяснила сторожам тем, что вторая продавщица в отпуске и ей надо было подготовить товар на завтра. Домой она не шла, а летела, напевая про себя.

26.
За милиционером Раймонда наблюдала из туалета через щель и напряжённо размышляла: “Почему же мент не остановил меня около ворот, когда я выходила со двора магазина? Хотя, с другой стороны, Татьяна Васильевна не видела меня и дать указание на моё задержание не могла. Возможно, она заметила меня позже и приказала задержать или здесь какое-то совпадение”. Внимательно приглядевшись к милиционеру, Раймонда заметила, что в руках он держит не наручники, а какую-то цепочку, назначение которой она не могла определить. “Что же я так перепугалась? Вероятно, этому менту и дела нет до меня, а он просто здесь живёт или зашёл во двор по нужде ”. Она открыла дверь туалета и вышла навстречу неизвестности. Милиционер, увидев её, вежливо отвернулся, чтобы не смущать, а затем отошёл в сторону. Раймонда, проходя мимо, боковым зрением наблюдала за ним и заметила, что он с любопытством разглядывает её. Хозяйка же во дворе сказала, что он живёт у неё и пришёл на перерыв. А через несколько минут Раймонда, взобравшись на чердак, наблюдала за улицей через чердачное окно дома. Её интересовало, куда зашла следователь Татьяна Васильевна.
Раймонда увидела, как Татьяна Васильевна вышла из ювелирного магазина и направилась в отделение милиции. Но вскоре она вернулась, неся свёрнутые в трубку бумаги. Раймонда с любопытством проводила её взглядом. “Странно, что за бумаги она принесла в магазин? Уж не бюллетень ли, в котором опубликовано, что меня разыскивают”. И она не ошиблась. Татьяна Васильевна ещё не раз проходила по улице и этим окончательно нарушила планы Раймонды. И только на следующий день после обеда, когда Раймонда убедилась, что Татьяна Васильевна куда-то уехала, передала Косте инструмент и установила с ним телефонную связь, которая, на удивление, работала исправно, было отчетливо слышно не только Костю, но и посторонние шумы, создаваемые им. “Я, пожалуй, смогу подслушать всё, о чём будут разговаривать Костя и Ольга”, – подумала она, переговариваясь по телефону, больше часа с ним.
                ______   _   ______

За полчаса до окончания рабочего дня Ольга закрыла магазин, повесив на дверь объявление, что магазин закрыт по техническим причинам. Костя ожидал её, но не думал, что она появится так рано. Он чуть было не попался, размечая на стене место, где будет пробивать лаз в ювелирный склад. Он услышал за дверью шум и вовремя успел прикрыть щитом окружность, начерченную мелом на стене, и спрятать телефон под топчан. Ольга принесла бутылку вина и продукты, но распивать с Костей не собиралась. Заранее настроив себя на любовь, она обняла Костю и принялась с жаром целовать, через несколько минут они уже занимались любовью.
Раймонда поднялась на чердак сразу после ужина и принялась изучать обстановку на улице. Она видела, как продавцы ювелирторга закрыли обе двери на замки, предварительно включив сигнализацию. Однако Ольга задерживалась. Раймонда взяла телефонную трубку и до её слуха долетели странные скрипучие звуки. Она поняла, что на другом конце провода, рядом с телефоном, занимаются любовью. А так как дверь продовольственного магазина она не могла видеть, то решила слушать. Она слышала, как закончились любовные страсти и Ольга заспешила домой. Через некоторое время появилась сияющая Ольга и направилась в сторону дома. Раймонда проследила за ней, пока та не скрылась из виду. Раймонде не терпелось провести эксперимент и установить, услышат ли сторожа шум, когда Костя начнет стучать по стене.
Раймонда продолжала держать трубку около уха, но рядом с телефонным аппаратом зажглась лампочка от фонарика. Это Костя дал сигнал, что выходит на связь. Улыбнувшись, Раймонда ответила и услышала взволнованный голос Кости. Обменявшись приветствиями, Раймонда спросила:
– Ольга ничего не заметила?
– Кажется, нет, но она сегодня появилась минут на тридцать раньше.
– И чем вы занимались? – не выдержала Раймонда, подковырнув Костю.
– Ничем не занимались, – испуганно ответил он. – Читали стенгазету.
– Так читали, что топчан чуть не развалился? – насмешливым голосом заявила она, хотя ей были безразличны его любовные дела.
Костя молчал, тяжело дыша в трубку, а она продолжала:
– Ладно, прощаю, лишь бы дела двигались.
Костя оживился и как-то по-детски сказал:
– Да я уже мелом нарисовал разметку на стене и инструмент приготовил.
– А если бы вернулась Ольга и захватила тебя на месте преступления?
– Но сейчас я ужинал, сил перед работой набирался, разметку сделал раньше.
– Мы же договорились, никакой самодеятельности, пока я на связь не выйду. Костя, ты очень хочешь передо мной покрасоваться и этим можешь испортить всё дело. Запомни, никакой самодеятельности. В нашем деле главное – дисциплина или прекращай работу и поехали в Карелию. Кстати, Татьяна Васильевна по несколько раз в день заходит в магазины. Она чувствует, что готовится ограбление. Возможно, нам следует прекратить работу?
Костя молчал, обдумывая сложившуюся обстановку. В душе он готов был отказаться от затеи ограбления ювелирного склада, но у него не было денег даже на билет до Карелии. Ехать же на мотоцикле он считал полным бредом, тем более что он не умел водить мотоцикл и плохо ездил даже на велосипеде. У него кружилась голова, но признаться в этом Раймонде он не мог. Собравшись с духом, он ответил:
– Сама решай, как скажешь, так и сделаю.
Теперь Раймонда задумалась. “Похоже, Костя струсил, кишка тонка на такие дела. Здесь нужны крепкие нервы, а он слабак. Катится по жизни, куда ветер дунет, как перекати-поле”. Раймонда не случайно затеяла такой разговор. Отказываться от ограбления она не собиралась. Она, как игрок: чем опаснее, тем интереснее и азартнее для неё было это ограбление, и она ставила на кон всё. Ей нужно было знать, как в критической ситуации поведёт себя Костя и не предаст ли её в самый неподходящий момент. Она тоже боялась, однако поступить иначе не могла.
– Костя, будем продолжать, отказаться всегда успеем. Успех будет зависеть от дисциплины. Согласен?
– А куда денешься? Отступать поздно. Постараюсь выполнять всё четко и добросовестно. Командуй!
– Тогда готовься. Минут через двадцать начнём. Хочу проверить, как прореагируют сторожа и собаки, когда начнёшь стучать кувалдой по стене. Работать будешь в наушниках, каждый удар будешь делать только по моей команде. Это трудно, но абсолютно необходимо, иначе провал.
– Раймонда, а ты откуда наблюдаешь? Тебе что, всё видно?
– Конечно, я на доме с красной крышей, который рядом с милицией, – обманула она на случай, если Костю схватят и ему придётся выдать её. – Во время работы будем постоянно поддерживать связь, прекращение её более чем на две минуты будет означать, что работу необходимо прекратить. Я уже говорила тебе об этом. Запомни!
– А ты видела, как Ольга ушла? – неуверенно спросил он.
– Я всё вижу, знаю и даже могу сказать, каким вином она тебя угостила, – наигранно сказала Раймонда, зная, что в поселке имеется вино только одной марки и Костя обязательно съязвит по этому поводу.
– Ну, это каждый сможет угадать, – сразу же заметил он, – в посёлке только портвейн да водка.
Раймонда улыбнулась, представив, как Костя заулыбался. Надо же было хоть как-то поднять ему настроение и разрядить обстановку.
Когда посреди двора собрались сторожа, а собаки, проглотив порции пищи, улеглись на землю, Раймонда скомандовала:
– Ударь по зубилу и стене кувалдой, да только посильнее, – и она плотнее прижала трубку к уху.
Вдруг из трубки раздался такой оглушительно-звонкий металлический звук, что она отдёрнула трубку от уха. Сторожа во дворе даже ухом не повели, и только один пёс приподнял голову с земли, посмотрел в сторону здания и опять положил морду между лап.
– Ударь! – скомандовала она, отодвинув от уха трубку, из которой донёсся щелчок.
Сторожа во дворе опять не отреагировали.
– Ударь два раза, – скомандовала она.
И так начались работы. Каждый удар кувалдой контролировался ей. Минут через десять звук от ударов стол звонче, а Костя сообщил, что слой штукатурки отбит и начал крошиться камень. Сторожа, обсудив все футбольные новости, стали расходиться по своим служебным помещениям, где они могли посидеть и даже полежать по очереди. Раймонда приостановила работу, так как сторожа проходили рядом со зданием и могли услышать шум в магазине.
– Костя, следи за тем, чтобы битый камень не оставался на полу, а то Ольга заметит.
– Я из мешков смастерил чехол, который плотно прикрывает рабочее место и весь мусор собирается в нём. Мне остается только подтащить чехол с обломками камня к дыре и высыпать под пол.
– Хорошо придумал, молодец, – искренне похвалила она Костю, а он просиял.
Всю ночь трудились грабители, оба устали. Через каждые тридцать минут, как по расписанию, сторожа делали обход охраняемой территории, подходили к зданию и осматривали двери, а Костя в это время замирал. Раймонда боялась только одного: как бы какой-нибудь сторож не вышел из сторожки по нужде незамеченным и не подошёл к зданию с другой стороны, которая была ей не видна. За ночь Костя пробил первые двадцать сантиметров каменной кладки. Перед приходом Ольги он навёл порядок в помещении и завалился спать. Ольга потрясла его за плечо, но он не проснулся. Она удивленно пожала плечами, закрыла дверь на замок и пошла отпускать товар покупателям.
                ______   _   ______

Шли пятые сутки с тех пор, как Костя нанёс первый удар по стене склада ювелирных изделий. Он выбился из сил, работая ночью, как шахтёр, а днём, как заядлый любовник. Когда он закрывал глаза, то ему мерещилась неровная каменная стена и голая Ольга. Ольга ему просто надоела, и он с трудом заставлял себя заниматься любовью и улыбаться. Раймонда решила дать Косте пару ночей отдохнуть, а самой – съездить в Алма-Ату, забрать из тайников деньги и встретиться с мужем.

27.
После обеда Виктор прошёлся по комнатам, размышляя над названием темы своей будущей научной работы о строении Земли. Заправил в ручку чернила, при этом изрядно испачкав себе пальцы, взял пачку бумаги и задумался над эпитетом к работе. “Что бы здесь такое умненькое написать?” – подумал он. Но ничего умненького в голову не приходило. “Пора включать свой мозговой диктофон”, – пошутил он про себя. И диктофон включился, а слова как-то сами стали появляться непрерывным потоком перед его глазами, хотя бумага продолжала оставаться чистой. Ему надо было просто обводить буквы. Он абсолютно не задумывался над тем, что писал, однако думать о чём-то другом в это время он тоже не мог. Он писал без всяких запятых, точек и переносов. Казалось, что он писал только одно длиннющее слово. И это слово ему потом надо будет обработать: расставить на нём запятые, точки, выделить абзацы. Он знал, что космическая сущность “ОНО” в школе не училась и экзаменов не сдавала, поэтому откуда ей знать грамматику русского языка? А эту сущность обслуживают корректоры различных языков. Сами же сущности общаются между собой иным способом, непонятным человеческому разуму. Он понимал, что когда для него готовился этот материал, то “ОНО” по какой-то причине не использовало корректор языка и записывало на диктофон свою мысль, не заботясь о знаках препинания. Виктор писал без перерывов довольно долго, даже рука устала, хотя за пять лет учёбы в институте он привык конспектировать лекции по несколько часов в день. “Листов тридцать – сорок уже настрочил, может, и хватит уже на сегодня?” – подумал он, и поток слов перед глазами прекратился. “Надо же, как чётко слушается мой мозговой диктофон. Стоило мне подумать – и он отключился. Интересно, как это всё происходит в моём мозгу? Сидит где-то в извилинах моего серого вещества информация, заложенная сущностью, которая именует себя вампиром “ОНО”, и по моему желанию эта информация появляется у меня перед глазами то в виде видения, как во сне, то в виде бесконечного слова. Конечно, смотреть сон с открытыми глазами куда более интересно, чем разбирать поток букв. Но как трудно потом описать, что видел, – размышлял он. – Содержание этого материала мне, в общем-то, известно, я не раз видел фрагменты, как Вселенная расширяется и преобразуется. Как расширяется всё кругом, в том числе и я, однако этого не замечаю, потому что так устроены мои глаза. Да и не только мои, но и у всех людей и животных глаза устроены по одному принципу, и заметить всеобщее расширение материи невозможно. Но это не означает, что его нет”.
Рассуждения Виктора прервала мать, позвав его к ужину. Она сказала, что все уже за столом и ждать его не собираются. Отложив бумаги, он поспешил к столу. “Ух, и устал же я! – подумал он, намыливая руки. – Может, обработку писанины сделаю завтра, а то что-то сегодня в глазах зарябило от букв”. Его мысли прервал довольно требовательный телефонный звонок. Обычно так звонят по межгороду. Он ополоснул руки и, вытирая их на ходу полотенцем, поспешил к телефону.
– Позовите мне, пожалуйста, к телефону Виктора, – раздался из трубки приятный женский голос, который показался ему чем-то знакомым.
– Я вас слушаю, – ответил он.
– Я студентка и хотела бы у вас проконсультироваться по вопросу размножения акул. Завтра после обеда в два часа я хотела бы с вами встретиться около проходной вашего горного института.
– Но я акул не изучал и об их размножении ничего не знаю, я же окончил горный институт, – удивлённо возразил он.
– А моя подруга, которая была с вами в Новосибирском музее “Океано-фауны”, сказала, что вы всё знаете. Так что нам необходимо завтра встретиться, – настойчиво заявила студентка.
Он понял, что этот звонок каким-то образом связан с Раймондой. Вначале он оробел, а потом спросил:
– Кто это звонит, как вас зовут?
– Так же, как вашу новосибирскую подругу, но это не следует обсуждать по телефону. Итак, мы сможем завтра встретиться?
– Конечно! Я завтра в два часа дня буду ждать вас около проходной. Но только как я вас узнаю?
– Я сама вас найду. До встречи, – и она повесила трубку.
Виктор стоял, держа трубку около уха, и думал о том, кто звонил.
– Закончили разговаривать? – спросила телефонистка.
– Да, но откуда звонили? – быстро спросил он, боясь, что линию разъединят.
– Из Фрунзе, – ответила она и отключила связь.
“Значит, это звонила Раймонда, вторая моя жена, такая же, как и Алёнка, – подумал он и усмехнулся. – Как же они теперь будут делить меня, эти две законные мои жёнушки, находящиеся в бегах не один год?”
Когда он сел за стол, отец сказал:
– Я сегодня случайно в машине вырвал тросик из гнезда ручного тормоза. Пайка оказалась некачественной, ручной тормоз теперь не работает. Завтра принесу с работы паяльник и отремонтирую. Если завтра куда поедешь, то знай, что ручник не действует.
– Хорошо, – автоматически ответил Виктор, не придав значения замечанию отца, всё ещё находясь под впечатлением телефонного разговора.
Отец и брат, напившись чаю, ушли доигрывать партию в шахматы, а мать кормила внучат и поинтересовалась:
– Кто звонил?
– Одна студентка хочет проконсультироваться, но имя свое не назвала.
Мать заметила:
– Смотри “шашни” со студенткой не заведи, у тебя итак две жены.
– Так-то оно так, но они же в бегах! Что проку мне от них?
– Найди да приведи домой, – спокойно заявила мать.
– Как же их найдёшь, если милиция за ними не один год гоняется, а поймать не может?
– Значит, плохо гоняется, знает, что с них нечего взять.
– Ну как нечего взять? Вон Кирилл Кириллович аж из Сибири приезжал, а Алёнка мне “Чайку” подарила и опять от него ускользнула. А он наверняка чувствовал, что деньги у них есть, но впустую прокатился за государственный счёт. Раймонда тоже по городам Союза мотается, а поймать её не могут. Не с пустыми же руками она разъезжает, да и мне деньжат подбросила и спокойно уехала.
– Твоей Раймонде нелёгкая жизнь досталась. Меня как-то встретила её тётя, всё о ней рассказала, и мне даже жалко стало её.
– Всё это так! Но каково мне? Я вроде женат и имею сразу двух жён. А где они? И завести себе хотя бы одну нормальную жену не могу, – и, вздохнув, он отправился к себе в комнату разбираться со своёй писаниной, но из головы не выходил телефонный разговор. “Звонила, конечно, Раймонда, это её голос, просто я вначале не узнал. Но как она успеет завтра к двум часам дня из Фрунзе добраться в Алма-Ату – это вопрос. Поездом она уже опоздала, самолётом не сможет, в аэропорту жесткий паспортный контроль. Очевидно, она просчиталась, назначив встречу на день. В лучшем случае она может появиться завтра поздно вечером или послезавтра. Следовательно, мне придётся ехать на встречу не только завтра, но и послезавтра. Других вариантов нет. Хотя она может подослать на встречу кого-то другого. Возможно, тётю. Что же на этот раз нужно ей?”
В душе он давно мечтал встретиться с Раймондой или с Алёнкой, как с жёнами. Думая о своих жёнах, он незаметно приступил к редактированию рукописи. Страница за страницей начали приобретать определённый смысл и структуру. Не вникая глубоко в текст, он из слов составлял предложения, абзацы. Хотя редактировать текст оказалось не легче, а даже труднее, чем писать слова. Через час у него появился материал, пригодный к осмысленному чтению. Перечитывая отредактированную запись, он мысленно ругался и возмущался от непонятности прочитанного материала, хотя процесс создания Вселенной он уже не раз видел, как в немом кино, прокручивая в своём мозгу запись в виде сновидения. Но информация оказалась довольно непривычной для понимания. “В школьных учебниках этот материал нам преподносили совсем в другом виде”, – подумал он. И, погрузившись в текст, прочитал: “Вначале Вселенная сжималась, закручиваясь в спираль. Сжимались галактики, звёздные системы, молекулы, атомы, электроны, протоны. Вселенная сжималась до критической массы, а в это время другая Вселенная из параллельного мира расширялась до полного распада. Переход этих вселенных из одной стадии в другую происходил не скачками, а медленно. Позднее люди назвали это явление почему-то “Гигантским Взрывом Вселенной”. Сейчас расширение Земли, молекул, атомов, электронов, протонов сопровождается выделением гигантской температуры, которая расходуется на равномерный разогрев пространства другой Вселенной параллельного мира. Разлетаясь, наша Вселенная остывает. Расширение – диффузия материи Вселенной – будет происходить до полного остывания всей материи. Вся твёрдая масса перейдёт в газообразное состояние, а температура понизится до абсолютного нуля. И тогда начнётся медленное сжатие газообразной материи с последующим повышением температуры. Сейчас расширение Вселенной и её температура являются благоприятными факторами для появления растительного и животного мира. Понятий “время” и “расстояние” во Вселенной не существует. Существует только одно понятие – старение. Всё на Земле стареет и разрушается, переходя в газообразное состояние, материя продолжает диффузировать с большой скоростью. Но процесс старения на Земле замедляется. Человек, придумав постоянную величину времени и расстояния, создал понятие трехмерного мира. Однако мир Вселенной одномерен – это расширение. Постоянной времени и расстояния – нет места в расширяющейся системе. Человек и окружающая его материя постоянно расширяются и, это расширение неравномерно, оно замедляется. Поэтому жизнь Вселенной нельзя мерить временем, которое придумал человек, это относительное понятие. Например, человек, создав постоянную величину – единицы времени, определил, что жизнь на Земле зародилась примерно четыре тысячи миллионов лет назад. Но, если время от зарождения жизни на Земле мереть продолжительностью последнего года, как масштабом времени, то окажется, что жизнь на Земле зародилась всего пятнадцать тысяч лет назад. То есть пятнадцать тысяч лет и четыре тысячи миллионов лет это одна и та же величина, но они измеряются разным масштабом времени. Сейчас год стал в среднем в 230 тысяч раз длиннее, чем в период, когда Земля имела возраст две тысячи миллионов лет. Вселенная, галактики, земля и, главное, сам человек расширяются, потому что и в атомах электроны разбегаются, освобождаясь от той энергии, которую они когда-то получили в процессе сжатия. Расширение Вселенной прекратится, когда вся её твёрдая масса выделит энергию, полученную при сжатии, перейдя в газообразное состояние с температурой, близкой к абсолютному нулю. Этот процесс напоминает разжимающуюся пружину, которая по инерции полностью разжалась и начинает растягиваться. К этому моменту все светила Вселенной постепенно погаснут, начнётся обратный процесс сжатия с понижением до гигантской низкой температуры. Все живое погибнет, но сознание, как особая форма сущности, останется, перейдя в одну из форм существования, а потом воплотится в живой образ”.
Такая концепция создания Вселенной не укладывалась в сознание Виктора, и он, несколько раз прочитав отредактированную часть рукописи, остался глубоко неудовлетворенным. “Сознание останется жить, а меня не будет. Какая-то ерунда получается. Нет, я на такую перспективу не согласен”, – подумал он, как будто от его желания что-то зависело. До его сознания прочитанный материал не доходил, он решил ещё раз просмотреть его в виде сновидения и одновременно сличить с записанным сценарием развития Вселенной. И это у него получилось, но понятие от этого не прояснилось. Он всё видел, как в кино, дополняя текстовым материалом, однако прозрения не случилось и ему всё это стало казаться хорошей сказкой. Он осознавал, что даже ему не представляется возможным разобраться и понять жизнь Вселенной, находящейся в резонансно пульсирующем процессе движения, свидетелем которой он только что был, как в кино. Никто на земле не сможет его понять и сочтут его высказывания, в лучшем случае, белибердой. Однако он так устал, что не смог дальше работать и, коснувшись подушки, мгновенно уснул. Во сне ему снился сон, что он плавает между звёзд, задевает и переставляет их по небу. Откуда-то появились Раймонда и Алёнка, а все вместе они оказались на каком-то загадочном огромном морском корабле.
                ______   _   ______

Приехав на автостанцию во Фрунзе, Раймонда узнала время отправления последнего автобуса на перевал. В справочной сказали, что нет никакой гарантии, что в этот вечер она сможет уехать дальше, до Алма-Аты. “Ночевать на перевале, не имея пристанища, перспектива не из весёлых, – подумала Раймонда. – Через перевал ведёт узкая дорога, километров двенадцать, это три часа ходьбы. А если за перевалом в сторону Алма-Аты окажется попутный транспорт, то это вообще будет превосходно. Правда, идти одной через перевал опасно. Может напасть зверь или встретятся бродяги. Однако в любом случае надо ехать, другого подходящего момента у меня не будет, – решила она, – но только при условии, что встреча с ним состоится”. На междугородней станции, хотя было много заказов на Алма-Ату, Раймонду быстро соединили с абонентом по срочному заказу. Переговорив с мужем, она на такси успела на последний автобус. В автобусе Раймонда обратила внимание на то, что ехало много молодёжи. Из их разговоров она поняла, что едет группа геологов, которые ночью собираются “штурмовать” перевал. А через пять-десять минут она была почти геолог, познакомившись с тремя девчатами.
– За перевалом нас будет ждать машина, которая развезёт всех по геологическим партиям, – сообщила Раймонде девушка Галя, сидевшая рядом. – С нами доедешь до Узунагача.
– А какое расстояние от Узунагача до Алма-Аты? – поинтересовалась Раймонда у девушек.
– Километров пятьдесят, шестьдесят будет, в зависимости от того, по какой дороге ехать, – ответили девушки, перебивая друг друга.
Перевал оказался не из лёгких, местами приходилось штурмовать крутые подъёмы. Раймонда помогала девушкам нести тяжелые рюкзаки. До поселка Узунагач ехали почти всю ночь, пока развезли всех геологов по разным пунктам. Галя с одной из подружек ехали до конечного пункта. Распрощавшись с подругами, Раймонда поспешила на местную автостанцию и первым рейсом выехала в Алма-Ату.
                ______   _   ______

К двум часам дня на своём “лимузине” Виктор подъехал к проходной института. Около проходной он не заметил ни Раймонды, ни её посланника, как и предполагал. За затемненными стеклами автомобиля его не было видно. Ещё подъезжая к стоянке, он успел разглядеть сидевших на скамейках людей. Скамейки размещались вдоль небольшой дорожки, соединяющей тротуар с проходной института. Стоянка личного транспорта преподавателей и студентов находилась как раз между дорожкой и учебным корпусом. На скамейках сидели студенты и сотрудники института, примелькавшиеся за пять лет учёбы. Чужих среди них не было. Посмотрев по сторонам, он решил не выходить из автомобиля, но, увидев сокурсницу, одиноко сидевшую на скамейке, решил подойти и узнать у неё насчёт переноса защиты её дипломного проекта на осень. Она проболела два последних месяца и, естественно, дипломный проект выполнить не успела. Училась она в группе маркшейдеров. Хотя он и проучился с ней пять лет, слушая общие лекции, однако не запомнил её имя и фамилию. Нерусская у неё была фамилия, но и не казахская. А кто она по национальности, он так и не удосужился выяснить. Единственно, что он помнил, так это то, что фамилия у неё начиналась на букву “Ш”. Посмотрев ещё раз по сторонам и убедившись, что той, из-за которой он сюда приехал, ещё нет, решился подойти и поговорить с сокурсницей. А Раймонда давно поджидала его, устроившись в сторонке и спрятавшись под паранджёй. Когда мимо неё проехал шикарный автомобиль “Чайка”, Раймонда решила, что приехал ректор института или какой-нибудь министр Казахской ССР, но когда она увидела своего мужа, выходившего из “лимузина”, то оробела. Она представляла себе, что, увидев Виктора, она выйдет ему навстречу, перехватит перед проходной, откроет своё лицо, обнимет и крепко поцелует. Пока она рассматривала его, соображая, не ошиблась ли она, приняв постороннего парня за мужа, он подошёл к одиноко сидевшей девушке и подсел к ней. Раймонду это покоробило, и она возненавидела эту девушку, хотя в душе понимала, что, возможно, они учатся вместе и просто друзья. “Не мог же он назначить этой девушке свидание именно в этом месте и в это время, что и я?” – пронеслось у неё в голове. И она, не спеша походкой старушки, побрела к ним, присела в каких-то семидесяти сантиметрах от мужа, не сказав ему: “Здравствуй, дорогой!” и не сняв с себя паранджу. Она знала, что безумно любит его. И ей теперь было всё равно, любит ли он её. Но то, что она услыхала, обрадовало её до глубины души, она была готова вскочить и расцеловать их обоих, а он продолжал упрекать девушку:
– Угораздило же тебя заболеть перед защитой. Давно бы защитилась и получила диплом инженера, как все. А теперь аж в декабре защита. Ну, не повезло! Пять лет училась, не болела, а тут в самый ответственный момент заболела.
– Да откуда же я знала, что мое купание в безобидной Алма-атинке обойдется мне воспалением легких, – оправдывалась сокурсница, чуть не плача.
– А тебя куда распределили? – сменил тему Виктор.
– Да какое уж тут распределение, хорошо хоть тему дипломного проекта прежнюю оставили.
Виктор осмотрелся кругом, ища глазами кого-то, взглянул на сидевшую рядом старушку в парандже, небрежно осмотрев её с головы до пят, и отвернулся, хотя его очень заинтересовала аура над её головой. А Раймонда просияла. Она поняла, что он ищет её. От счастья она была готова прыгать.
– Я слышала, что ты в аспирантуру пристроился, – сказала сокурсница.
– Да, представь себе, не собирался поступать, а один случай перевернул в моей жизни всё. Оказывается, мне досталось место работы по распределению в Джезказганском НИИ. Я перепугался, забегал и поступил. И даже одному приятелю дорогу перешел, он из-за меня не прошёл по конкурсу в аспирантуру. Кстати, он сам же мне эту идею подкинул.
– Да знаю я эту историю, – махнула рукой сокурсница и улыбнулась. – В общем, лично я даже осталась довольна, что ты ему дорогу перешёл.
По ауре он понял, что сокурсница говорит правду, но не мог понять, кого она имеет в виду и спросил:
– Кому ему?
– Кому-кому? Мужу моему, – ответила она. – Ты что, не знал, что Николай Кутузов мой муж?
– Как муж? Николай же в Караганде живёт! И у тебя фамилия не Кутузова, – и опять по ауре над её головой он понял, что она не врет.
– Сейчас живёт в Караганде, но учился он в Алма-Ате, а я за него замуж вышла после второго курса, хотя тебя на примете имела.
– Ба! А я и не знал, что тебе люб был! – и он посмотрел на её ауру.
– Я тоже не знала, что ты женат и тебе жена “Чайку” подарила. Зато знала, что первая жена после смерти тебе двух детей оставила, это меня и остановило, – и сокурсница прикусила губу, жалея, что сказала лишнее.
Виктор заёрзал на скамейке, разглядывая ауру сокурсницы.
– Одна жена подарила двух детей, другая – “лимузин”, – подтвердил он, – но знаешь, у меня всё как-то странно получается.
Виктор, озираясь по сторонам, внимательно посмотрел ещё раз на старушку и продолжал:
– Оказывается, пять лет назад меня на себе женила одна бандитка. Они в Сибири кассу табачной фабрики ограбили. Я случайно оказался в группе по задержанию этих грабителей и поймал одного из них. А грабителем оказалась девушка, причём очень красивая и умная. И так получилось, что я отпустил её с деньгами. Она меня, наверное, за это, а может, влюбилась, женила на себе, фактически без моего согласия. А то, что я женат на ней, я узнал всего несколько дней назад от одного сыщика из Сибири, который всё это случайно раскопал. Перед поступлением в аспирантуру со мной оказия случилась в Новосибирске, и я мог попасть на пятнадцать суток. Чтобы этого избежать, пришлось жениться на девушке, а та после регистрации выманила у маня все деньги и смылась. Так что у меня формально две жены, а в действительности ни одной.
– А вторая жена что, страшненькая оказалась, что воспользовалась случаем и заставила тебя жениться на себе? – с интересом спросила сокурсница.
– Да что ты, страшненькая! Такой неписаной красавицы я до неё никогда в жизни не видел. Я даже потом, когда она от меня сбежала, в неё влюбился, – ответил он, надув губы.
– Зачем же она от тебя сбежала?
– Я полагаю, что ей срочно надо было сменить фамилию, она и воспользовалась случаем. Потом оказалось, что она аферистка и ей на “хвост” сели сыщики.
Сокурсница разразилась громким смехом, а он смутился, хотя улыбка не сошла с его лица.
– Ты, оказывается, двоежёнец, хотя и не казах, – заливаясь смехом, причитала она.
Раймонде же было не до смеха. От такой новости она побелела и была на грани обморока. Она ожидала чего угодно, но только не этого. За обман она могла расправиться с кем угодно, но не с ним. “Неужели он до нашей встречи и регистрации брака был уже женат на сибирячке, а вроде таким показался тихоней, – подумала она и тут же вспомнила, что об этом он узнал всего несколько дней назад. – Значит, он не был со своей сибирской женой в близких отношениях. Хотя это, в общем, особого значения не имеет, с кем он был до меня. Он же признался посторонней девушке, что влюбился в меня, а понял это только тогда, когда я сбежала от него в Новосибирске”.
Раймонда приходила в себя, не зная, что ей предпринять. “Не бежать же мне от него, – а в мыслях пронеслась идея, – я сейчас поднимусь и уйду, сниму паранджу и появлюсь перед ним, как будто только что подошла, опоздав на первое свидание”. Раймонда так увлеклась своими мыслями, что прослушала часть их разговора. До её сознания долетели его слова:
– Мой руководитель, профессор Бричка, предложил мне на выбор три направления диссертационной работы. По одному из них он даже предложил мне съездить в командировку в итальянский город Пиза. В город, где находится знаменитая падающая Пизанская башня. Ну, ты знаешь, что она падает уже 800 лет и никак не может упасть. Общественность мира встревожена, все хотят спасти “чудо-башню”. Но местное духовенство и близко не подпускает к башне учёных и лиц, желающих спасти башню, заявляя: “Бог дал, бог взял”. Короче говоря, вокруг этой падающей башни получилась неразбериха. Министерство строительства и охраны памятников старины ищет пути спасения башни. А духовенство монастыря, в ведении которого находится башня, не хочет ничего слушать и никого к ней не подпускает, кроме туристов за приличные “бабки”. Ученые и духовенство спорят, а башня медленно падает.
– Наверное, у духовенства нет денег, вот оно и не соглашается платить за работы, связанные со спасением башни, – высказала предположение сокурсница.
– Дело не в деньгах! Многие иностранные фирмы сами готовы заплатить, лишь бы принять участие в её спасении. Это хорошая реклама для фирмы. Ради этого они готовы бесплатно спасать башню и предлагают различные проекты по её стабилизации. Но эти проекты оседают на пыльных полках в кабинетах Министерства строительства Италии. За 800 лет идея спасения башни так набила духовенству оскомину, что оно мечтает о том, чтобы башня скорее рухнула, и тогда о ней можно будет забыть. Американские бизнесмены предложили пизанскому духовенству продать им башню за хорошие деньги. Они хотели её разобрать и перевезти за океан. Но жители города Пиза так возмутились, что пообещали выгнать из города духовенство. Жителям города падающая башня приносит огромную прибыль за счёт туристов. Поэтому они молятся богу, чтобы башня вдруг не прекратила падать. В общем, заваруха там хорошая, и никто ничего не может решить уже лет двести, – и он махнул рукой.
Раймонду, подслушивающую рассказ мужа и четко представляющую ситуацию в городе, находящегося где-то на краю света, в какой-то Италии, осенила мысль: “На этой башне можно провернуть международную аферу высшего класса”. А через считанные секунды Раймонда даже придумала название: “Афёра “Пизанская башня”. И вся Афера в деталях, как молния, пронеслась у Раймонды в голове. У неё даже дух захватило от этой мысли. Афёры были её стихией. Она уже четко знала, чем будет заниматься после ограбления склада ювелирного магазина, когда вместе с Костей проскочат через “окно” и вырвутся за рубеж. Раймонда потихонечку встала со скамейки, оставив беседовать мужа с какой-то замужней сокурсницей, и отошла в сторону. Встав за кусты, она скинула паранджу, выпрямилась, приняв гордую, властную осанку, и направилась легкой походкой к мужу и девушке, которую несколько минут назад готова была разорвать, а потом расцеловать.
– О, Виктор! – воскликнула Раймонда. – Извини, что я несколько опоздала, но на это была причина. А также накажи меня за то, что в день регистрации нашего брака я, не предупредив тебя, сбежала. За это я готова понести любую кару, которой ты сочтёшь нужным меня наказать. Да, я сделала скверно и видела, как ты метался по вагону, когда я специально отстала от поезда, спрятавшись за колонну. Я понимаю, что тебе сейчас не до мести, но это право я оставляю за тобой, ты им можешь воспользоваться, когда пожелаешь.
Раймонда появилась так неожиданно, что Виктор вскочил и остолбенел. С широко открытыми глазами и приоткрытым ртом он смотрел то на неё, то на её ауру. Сокурсница, боясь пошевелиться, с изумлением смотрела на появившуюся красавицу, произносившую монолог. В мыслях Виктор представлял встречу с Раймондой, но то, что он увидел, ошеломило его. Она была так прекрасна, что он чуть не потерял дар речи и, пожирая её восхищенным взглядом, смог только вымолвить:
– Ох, как же ты прекрасна!
От таких слов у Раймонды невольно выступили слёзы, и она, пошатнувшись, повисла у него на руках, прошептав:
– Я люблю тебя и хочу, чтобы это было взаимно.
Вместо ответа он прижал её к себе и крепко поцеловал в пылающие губы. Раймонда задрожала и всем телом прижалась к нему. Он сел на скамейку и усадил её рядом. Положив голову ему на плечо, она крепко прижалась к нему. Студенты и работники института приостанавливались, разглядывая красивую девушку, сидевшую рядом с парнем, в котором узнавали бывшего студента. Всем было ясно, что встретились влюбленные и если они ещё не женаты, то, очевидно, скоро поженятся. А влюблённые ещё бы долго сидели в обнимку, если бы их не прервала сокурсница.
– Я пошла, мне пора, а вам пожелаю счастья и любви, – и она скрылась в проходной.
Уход девушки вернул влюбленных в реальный мир. Они поняли, что им здесь не место.
– Пойдем в машину, а откуда она у меня, я, если пожелаешь, объясню потом, – хотя он был уверен в том, что она уже в курсе его личных дел, так как туфельки на её красивых ножках были точь-в-точь как на сидевшей рядом с ним старушке в парандже.
Взяв жену под ручку, он лукаво посмотрел поверх её головы, а затем на туфельки и подумал: “А она такая же, как и была, но ей это очень идёт. И что она выкинет в следующий момент, неизвестно даже ей”. Открыв перед ней дверцу автомобиля, он усадил её, а через минуту, набирая скорость, “Чайка” устремилась вверх по проспекту Ленина, в сторону Медео. Раймонда, посмотрев по сторонам, поняла, что он повёз её в горы и предложила:
– Виктор, давай поедем лучше к тебе домой. Я хочу познакомиться с твоими родителями и детьми от твоего первого брака, для которых я фактически стала матерью. У меня мало времени, завтра к вечеру я должна быть во Фрунзе, иначе нельзя.
– А если я тебя не отпущу?
– Тогда меня арестуют и посадят очень надолго, а я так полюбила тебя, что не переживу разлуки.
Он, сбросив газ, лихо развернул автомобиль и устремился вниз. Посмотрев на свои ноги, Раймонда поняла, почему муж внимательно разглядывал её туфли. “Он понял, что я была в парандже”, – и она покраснела, а потом спросила:
– Вторую жену как зовут?
– Алёнкой, – ответил он.
– Я знаю, что детей ты назвал в честь первой жены, а как она погибла?
– Провалилась с подругами под лёд, – сухо ответил он.
Помолчав, Раймонда сказала?
– Знаешь, Виктор, как ни странно, но я полюбила тебя, хотя наша встреча была необычной и кратковременной. Ты меня не обижай. Я понимаю, что ситуация у нас сложная и даже предположить невозможно, как сложится наша судьба в дальнейшем. Я уже смирилась, что у тебя есть ещё жена, появившаяся тоже при странных обстоятельствах. К ней я уже не ревную тебя, но прошу, люби меня хоть немножечко.
– А можно множечко?
– Не возражаю, – ответила она.
Подъезжая к дому, Раймонда предупредила:
– За домом могут следить, причём часто этим занимаются соседи по просьбе милиции, поэтому я должна появиться никем не замеченной. Кстати, мои вещи у тебя?
Виктор кивнул. Он размышлял: “Отца и брата нет дома, мать в это время обычно водит внучат на детскую площадку. Кажется, у меня появилась реальная возможность исполнить свой супружеский долг”. Раймонда, как будто угадав его мысли, спросила:
– Душ у вас работает, чтобы освежиться потом?
Взглянув на жену, он улыбнулся и сказал:
– О, да ты ещё и о ванной беспокоишься.
И они оба рассмеялись, поняв друг друга.
– А как же, чтобы хорошо выглядеть, надо и о своём теле побеспокоиться.
– Но ты сказала “потом”.
Сморщив носик и улыбаясь, она заметила:
– Ну, конечно потом, а вначале у нас просто не будет времени на это.
Он заехал в гараж и, увидев на двери замок, понял, что дома никого нет. Через внутреннюю дверь гаража он провёл Раймонду в дом, ознакомил её с расположением квартирных удобств, угостил компотом и завёл в свою комнату. Вспомнив о её намёке на вещи, извлёк их из шифоньера и поставил на диванчик. Раймонда внимательно следила за суетливыми действиями мужа и, не взглянув на вещи, робко подошла к нему, опустив глаза. Она ждала. Поняв, он прижал её к себе, пылко целуя. Она отвечала взаимностью. Они обнимались и желали друг друга. Он сбросил с кровати покрывало и стал снимать с неё одежду. Она подражала ему во всём, как наиболее опытному в обычной любви, которой она никогда не испытывала. Ей пришлось осваивать новую для себя любовь. Лаская её, он повторял:
– Я хочу тебя и давно об этом мечтал.
– Я тоже, – вторила она ему, не зная, обязательно ли надо об этом говорить.
Он повалил её на кровать, а она не сопротивлялась. Лаская ей грудь и живот, он всё ниже опускал руку. Ей было очень щекотно, но приятно. Она повторяла его движения, пока не наткнулась на его твёрдую плоть. От неожиданности отдернула руку, как будто никогда не касалась мужской плоти. Но она знала, что эта плоть сейчас сделает ей очень больно, и испугалась. А он придавил её, и она почувствовала, как он входит в неё. Вдруг острая боль обожгла ей низ живота и она на какой-то миг потеряла сознание. Очнувшись, продолжала ощущать некоторое неудобство и покалывание, но вскоре это чувство исчезло, а с ним наступило наслаждение. За жизнь, которую она прожила, обслуживая мужчин необычной любовью, у неё возникло отвращение к их твёрдой плоти. Однако потом привыкла и вдруг появилось новое чувство к мужской плоти. И это чувство захватило её. Она чувствовала его движения и помогала, обхватив его тело ногами и руками. Тяжело дыша и хватая ртом воздух, она задрожала, плотнее прижалась к нему, а по телу прошла волна необъяснимого наслаждения. Он продолжал и, придавив её плоть, застыл, вздрагивая всем телом, а затем обмяк, распластавшись на ней. Она ещё чувствовала порыв наслаждения, затем её тело, обмякнув, застыло в изнеможении. Они отдыхали, тяжело дыша, и не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. Она ощутила на своей груди тяжесть его тела и попыталась освободиться. Он сдвинулся вбок, не освобождая её плоть. Неожиданно она почувствовала, как что-то горячее пролилось у неё между ног. Она забеспокоилась, столкнула его и увидела алое пятно. Ей стало стыдно. Что подумает его мать?
– Что же мы наделали? – в испуге взмолилась она.
Очнувшись, он посмотрел и ответил:
– Ничего, просто ты стала женщиной.
– Знаю, что стала женщиной, но мы испортили бельё. Что теперь скажет твоя мама?
– Что она может сказать, если мы ей это не покажем.
Раймонда вскочила на ноги и, приподняв простыню, ужаснулась. Посреди серого матраца тоже красовалось алое пятно. Поразмыслив, она сообразила, что для неё будет лучше, если мать увидит всё это и поймёт, что в их дом, наконец, пришла жена сына. Пришла девушкой, а стала женщиной. Не стесняясь своей наготы, она стащила простынь с постели, протёрла матрац. А он, стоя посреди комнаты, любовался красивым телом жены. Затем она подошла к чемодану, извлекла китайский халатик. Накинув его на себя и подобрав его вещи, подала ему.
– Оденься и проводи меня в душевую, а то вернется мать и перепугается, увидев незнакомую женщину, – сказала она, сделав ударение на последнем слове.
В ванной он отрегулировал тёплую воду и хотел выйти, чтобы не смущать её, но она, не выпустив его, закрыла дверь на крючок.
– Вместе будем купаться. Мы же муж и жена, что нам стесняться друг друга, – и она сбросила халатик.
Восхищенными глазами он смотрел на свою неробкую женщину и быстро разделся. Купаясь, они целовались и ласкали друг друга. Струйки воды скользили по их распалённым телам. Пока новый порыв захватил их и он вошел в неё. Подставляя лица под душ, они плясали в любовной схватке. Она громко смеялась, позабыв обо всём на свете.
Мать, вернувшись с внучатами с прогулки, испугалась, услышав из ванной звонкий женский и приглушенный сына голоса. Она поспешила в комнату сына и увидела всё. Она уж давно знала, что вещи Раймонды спрятаны в его шкафу. Увидев открытый чемодан, поняла, что появилась хозяйка вещей. Мать свернула простыню и положила её на стул. Принесла влажную тряпку и порошком почистила матрац. Чистую простынь достала из шкафа и застелила кровать. Затем она прошла на кухню, закрыла дверь и принялась готовить еду малышам.
Молодые, не заметив, что дома мать, проскочили к себе. Раймонда сразу подметила перемену в комнате и всё поняла. Приведя себя в порядок, она извлекла из чемодана ткань на платье, купленную к какому-то празднику, затем достала из сумочки свидетельство о браке и сказала:
– Виктор, пойдём, ты представишь меня своей матери.
– Как, разве она дома? – удивился он, разглядывая её ауру.
Раймонда, взглянув на него, показала глазами на кровать и сказала:
– Мать была здесь и застелила кровать чистой простыней, а эту, очевидно, оставила нам на память.
– Теперь у неё хоть не будет оснований думать, что ты была... – и он замолчал, не договорив.
Раймонда улыбнулась и, взяв мужа за руку, повела. Мать растерялась, увидев, входившего сына под ручку с молодой красивой женщиной.
– Мама, это Раймонда, она моя жена, – просто сказал сын.
Раймонда подошла к матери и, поклонившись, преподнесла аккуратно сложенную ткань.
– Это вам от меня подарок за сына.
Мать ещё больше смутилась и, поблагодарив, сказала:
– Как-то всё неожиданно получилось, да и мы узнали о вашей регистрации случайно. Надо день свадьбы назначить. Вот вечером соберёмся всей семьей и обсудим.
Тем временем Раймонда развернула бланк регистрации брака и положила на стол. “Разговоры разговорами, а с документом о браке надо ознакомить родителей”, – решила она и, посмотрев на мать, сказала:
– Мама, нам, наверное, следует съездить по магазинам и закупить всё необходимое для вечера. Вы скажите, что купить.
– Вот сейчас чайком напою, дам денег и отпущу вас по магазинам.
От денег Раймонда не отнекивалась, понимая, что эта семья не захочет устраивать застолье на её не совсем чистенькие деньги.
– Стаканчик чая и деньги будут кстати, – заметила Раймонда и подсела к детям, чтобы поближе познакомиться.
Мать сразу решила передать детей на попечение Раймонды, и она обратила на это внимание, почувствовав, что она здесь не лишняя. Подсовывая детям кашку, Раймонда обнаружила, что это довольно занятное дело. А дети, разглядывая новую тётю и отложив в сторону ложки, по очереди открывали рты.
Мать, собирая на стол, дала целую кучу поручений сыну. Изредка она ревниво поглядывала на Раймонду и детей, не задавая вопросов.

28.
Посадив Раймонду в автомобиль, Виктор плавно выехал из гаража.
– Виктор, давай сначала сделаем мои дела, а затем ты сможешь посетить магазины. Мне появляться в них нельзя – это провал. Ты же знаешь, что я “облапошила” 120 человек. В основном это были заведующие магазинов, столовых, ресторанов, гаишники. Словом, у кого деньги водятся не по зарплате.
Он уверенно вёл “Чайку”, а Раймонда подсказывала дорогу. За сорок минут они посетили оба тайника, расположенные в разных концах города. К своей тёте она заезжать не собиралась, да и опасно это.
Около одного из продовольственных магазинов, куда Виктор зашёл за продуктами, Раймонда увидела заведующего магазином. Обманутый ею заведующий заинтересовался новенькой “Чайкой” и подошёл к машине. Раймонда перепугалась. Но через затемненное стекло автомобиля он не заметил её в кабине. С перепугу она закрыла все двери, нажав на кнопки блокираторов замков. А тут, как назло, из магазина вышел муж, неся полную сумку продуктов. Заведующий буквально засыпал его вопросами о достоинствах автомобиля. Польщенный муж на ходу рассказывал о технических данных “лимузина” и, забыв о её предупреждениях, направился к правой дверце, где сидела Раймонда. Он хотел поставить сумку в кабину и попросить её придерживать банки и бутылки, чтобы не разбились.
Дернув за ручку двери, Виктор удивился, что она заперта изнутри. До него дошло, что Раймонда боится именно этого мужика. И он подумал, что нелегко в этом городе скрываться от “облапошенных” 120 человек. Может, уехать в другой, где её никто не знает?
В последнее время Виктор возил с собой удостоверение следователя, подписанное Берией. Хотя Берий разоблачен и расстрелян, но на сотрудников ГАИ это удостоверение действовало безукоризненно, и его не наказывали, когда он допускал какое-нибудь нарушение. А совершал он их немало. Правда, когда он показывал удостоверение сотруднику ГАИ, то пальцем прикрывал роспись Берии. “А что если попробовать удостоверение на этом типе, не знающем, куда потратить деньги, заработанные, очевидно, не в поте лица”, – размышлял он, не слушая рассуждения автолюбителя, наседавшего на него, как назойливая муха. Эта мысль так понравилась ему, что он достал удостоверение и протянул его автолюбителю. Прочитав документ, автолюбитель явно чего-то испугался и, вернув его, начал извиняться, меняясь в лице. Виктор с удовольствием разглядывал ауру мужчины и неожиданно для себя спросил:
– Вы работаете в этом магазине?
Мужчина кивнул:
– Я заведующий.
Виктор, нахмурив брови и слегка покраснев, спросил:
– У вас случайно не завалялось под прилавком каких-нибудь деликатесов?
Заведующий моментально приободрился и довольно ровным голосом, как хорошо знакомому другу, ответил:
– Зачем под прилавком, у меня для вас и на складе найдётся. Вам сюда принести или сможете пройти со мной?
От такого поворота событий Виктор растерялся. Он не знал, как себя вести. С одной стороны, он не мог открыть дверь, так как оставил ключ в замке зажигания, а кричать на всю улицу, чтобы Раймонда открыла дверь – нельзя и опасно. С другой, же стороны, тащить обратно в магазин полную сумку неудобно, и он стоял в растерянности.
– Видите ли, – обратился он к заведующему магазином, – у меня сегодня день свадьбы, а ничего приличного не найдёшь на прилавках.
– Нет проблем, я вам помогу, – сказал заведующий, беря сумку из его рук. – Пойдёмте, там разберёмся.
Виктор поплёлся рядом, ожидая кучу вопросов по поводу его “лимузина”, но у заведующего пропал всякий интерес к “Чайке”. Заведующий, неся тяжелую сумку, размышлял: “Какой молодой, а уже следователь. Очевидно, закончил в Москве юридический институт и к нам направлен, а папаша какой-нибудь министр и подарил сыну “Чайку”. За папиной спиной привык кушать деликатесы, а тут наскочил на конско-свиную колбасу “Дружба” и нос воротит. Тем не менее, неплохо бы завести с ним знакомство”. Заведующий был битый калач, на рожон не лез, задавать вопросы не спешил. “Надо парня ублажить, он сам и расколется, и проболтает, что надо и не надо”, – решил он. А Виктор, рассматривая ауру заведующего, понял, что тот не разобрался с его должностью и очень боится милиции. Он решил кое-что уточнить с помощью наводящих вопросов, предполагая, что Раймонда его обманула с гаражом.
– Не так давно у вас были неприятности. Вас обманула одна молодая, симпатичная особа.
– Что вы!? Я уже об этом и забыл, – ответил заведующий, но его лицо помрачнело.
По ауре Виктор понял, что он говорит правду, но из-за этого случая у заведующего появились более серьёзные неприятности.
– Кажется, вас из-за этого преследуют? – и Виктор начал уточнить, перечисляя должности. – Причём начальство, правоохранительные органы, друзья, жена.
Ни один мускул не дрогнул на лице заведующего, но по его ауре Виктор сообразил, что его новый недруг – из правоохранительных органов, который, очевидно, тоже пострадал через заведующего и теперь наседает на него. Уж больно мрачные мысли в виде серой ауры витали над его обреченной головой, и Виктор спросил:
– А какую должность занимает ваш обманутый друг?
При этом он внимательно смотрел поверх головы заведующего и разгадал:
– У, да у вас не один друг превратился в недруга, – и он начал считать, – два, три, четыре, пять.
Ему стало ясно, что заведующий вовлёк в компанию “одураченных” ещё четырех человек, причём из начальства правоохранительных органов.
– Значит, пострадали не только вы, но и ещё четверо ваших протеже, – сделал заключение Виктор.
– В общем, да, но об этом никто не знает, кроме нас пятерых, – рассеянно ответил заведующий и вдруг, спохватившись, воскликнул: – А вы откуда узнали, кто вам сказал?
– Я же следователь не по уголовным делам, а по особо важным делам. Очевидно, вы не обратили на это внимания, – заметил Виктор.
Заведующий действительно ничего не понял и, скривив губы и пожав плечами, ответил:
– Мне действительно трудно разобраться в вашей иерархии.
Виктор особенно не козырял своим фальшивым удостоверением, однако через некоторое время он уже сожалел о случившемся и подумал: “Грешно разыгрывать обманутого”, – и сделал серьёзную физиономию. А заведующий подумал, что этот следователь, хотя и молодой, может спасти его от надвигающейся беды и решил не скупиться. Он извлекал из своих “загашников” всё, что было припрятано на особый случай. Увидев на столе гору деликатесов, Виктор не стал отказываться от предложенных продуктов. Заведующий же, прикинув в уме, что могли отпустить его новому знакомому продавцы в магазине, решил прежнюю покупку вернуть в магазин, заменив её дефицитными продуктами, поэтому предложил:
– Вы не против, если я скорректирую ваши расходы с учётом возврата денег за продукты, которые отпустили вам мои продавцы.
Виктор согласился, и заведующий застучал костяшками на счётах, записывая расчёты на бумаге. Виктор собирался заехать ещё в два-три магазина, но, увидев окончательную сумму, понял, что денег у него не хватит, чтобы расплатиться даже за эти предложенные деликатесы. Он пересчитал оставшиеся деньги и задумался. Заведующий заметил его беспокойство.
– Если у вас не хватает денег, то завезёте их в следующий раз, а у вас будет повод лишний раз встретиться со мной.
Хотя у заведующего было огромное желание поговорить по душам со следователем прямо сейчас, но он понимал, что ещё не время: “Только что оказал этому парню услугу и сразу лезть со своими проблемами, когда у него на уме свадьба, неприлично”.
– По вашему лицу видно, что вам есть о чём поговорить со мной, – заметил Виктор, улыбаясь и сощурив глаза.
Заведующий протянул руку на прощание, как старому знакомому. Он с удовольствием бы проводил парня до его “тачки”, но понимал, что всё должно быть в меру.
Подойдя к своему авто, Виктор попытался открыть дверь со стороны водительского места, но и эта дверь была закрыта изнутри. “Надо же, как перепугалась! Всё ещё не может прийти в себя”, – подумал он о жене. А Раймонда действительно перепугалась не на шутку. Она дрожала всё это время и не могла успокоиться. Этот заведующий знал её лучше, чем остальные. Ему действительно нужен был гараж. И он в этой афёре сыграл немаловажную роль. Раймонда дала понять заведующему Викторову, что чем больше будет застройщиков, тем быстрее пойдёт строительство. И Викторов постарался, обзвонив всех своих приятелей. Через Викторова удалось вовлечь чуть ли не половину желающих участвовать в строительстве гаражей. Викторов же пригласил нескольких сотрудников милиции, предложив им в качестве взятки самые удобные места в кооперативе. И у Раймонды даже появилась мысль вернуть вступительный пай Викторову в качестве премии, но потом она как-то отошла на задний план и не была осуществлена. Раймонда знала, что Викторов умный, хитрый человек и может влезть в душу любому.
Виктор побарабанил пальцем по стеклу, и Раймонда, подняв кнопку, разблокировала дверь. Он подал ей сумку.
– Ну и жук твой приятель, – заметил он, садясь на сиденье, – умеет залезть в душу. Правда, он мне, как следователю, отвалил такие деликатесы, что пальчики оближешь. У меня даже денег не хватило, чтобы полностью с ним рассчитаться. Он сказал, чтобы я завез их в следующий раз, хотя сам даже не представился.
– А ты разве следователь?
– Нет, но у меня есть фальшивое удостоверение. Однажды, ещё первая моя жена как-то раз решила меня разыграть и удостоверение, подписанное Берией, заполнила на моё имя. Тесть в своё время не успел уничтожить это удостоверение и попал в психушку, а оно через милицию случайно попало ко мне. Официально я не имею права показывать его, но что поделаешь, иногда приходится, особенно гаишниками.
– А сколько ты остался должен заведующему Викторову?
– Что-то около шестидесяти рублей.
– Знаешь, дорогой, я дам тебе денег, а ты рассчитайся с ним и забудь сюда дорогу. Это очень хитрый человек, он тебя может вычислить, и у тебя могут быть неприятности в твоей аспирантуре. Викторов Алешко ничего не делает за так, а зачем тебе ещё неприятности по учёбе?
– Вообще-то ты права, я ему ничем помочь не смогу, а поскольку мне придётся оформлять загранпаспорт, то лучше не рисковать.
Раймонда достала деньги и подала мужу.
– Скажи, что у тебя оказались деньги в машине.
– Хорошо, – ответил он и направился в магазин.
Перед кабинетом заведующего Виктор приостановился и прислушался. Он услышал, что Викторов разговаривает по телефону, и хотел подождать, когда тот закончит разговор, но потом передумал и вошёл.
– Прошу прощения Алешко, но у меня в машине оказались деньги, – сказал Виктор и положил их на стол.
Заведующий, прикрыв трубку рукой, хотел что-то сказать, но Виктор опередил его.
– В следующий раз познакомлю с женой, а сейчас спешу, – и, помахав рукой,  выскочил из кабинета.
Викторов, закончив разговор с коллегой, недовольно взял со стола деньги и автоматически их пересчитал. Его больше бы устроило, если бы следователь привёз деньги в другой день. Они бы познакомились, посидели, поговорили, а такой поворот дела его обескуражил. Он зачем-то ещё раз пересчитал деньги, и у него создалось впечатление, что он уже когда-то держал их в руках. Не придав значения впечатлению, он положил их в стол к остальным, полученным от следователя. В последнее время на душе у него было неспокойно, ему даже снились кошмары. “Друзья” из прокуратуры, которых он пригласил вступить в кооператив, напрямую ему не угрожали, но намекали, обвиняя в том, что он якобы был в сговоре с аферистами и получил от них свою долю. Причем такого мнения придерживались не  только его “друзья” из прокуратуры, но и закадычные товарищи, с которыми он был знаком не один год. Викторов принялся оформлять бумаги для отчёта, но что-то не давало ему сосредоточиться. Он открыл стол, рассеянно осмотрел его, перекидывая предметы с места на место. Затем ещё раз пересчитал деньги, полученные от нового знакомого следователя. Парень ему явно понравился, и он почему-то вспомнил Оболдихвину. Та ему тоже вначале понравилась, а как всё обернулось. Такой безобидной козочкой показалась, а потом оказалась стервой. За два месяца организовала кооператив на 120 боксов, за вечер со всех членов собрала вступительные взносы, которых хватило бы на покупку не только автомобиля “Чайка”, и смылась. То, что она провернула аферу одна, у него не вызывало сомнений. Заведующий встал, походил по кабинету, но составлять отчёт не мог, что-то взвинчивало его, на душе возник дискомфорт. Он напился квасу, сел за стол, и рука сама потянулась к купюрам, и он начал их рассматривать. На одной, десятирублёвой, он заметил цифры. Цифры ничего не значащие, их часто можно увидеть на деньгах. Кассиры помечают количество денег в пачке. Он внимательно стал рассматривать их. Ему показалось, что цифры знакомые. Он стал их изучать. “Да эти цифры написаны моей рукой. Но когда и зачем я их написал? Возможно, касса дала следователю сдачу и купюры вернулись ко мне”, – решил он. Однако записанная сумма его смутила, он вспомнил, что деньги за себя и четырёх своих протеже из прокуратуры он сам сдавал Оболдихвиной, ему доверили “друзья”. Он даже вспомнил, что она спросила, можно ли всю сумму записать в одну квитанцию или каждому выписать отдельную, и он попросил каждому. Он начал внимательно рассматривать остальные купюры и вспомнил день, когда передал их ответственной за строительство гаражей Оболдихвиной. Вспомнил он также и то, как она небрежно пересчитала их и положила сверху пачки, деньги он сдавал последний. Это он хорошо запомнил, так как после этого подвёз её на своем “Москвиче” до какой-то строительной конторы. Как потом оказалось, в этой конторе ни о какой Оболдихвиной и не слыхали. Рассматривая деньги, Викторов обнаружил ещё на одной купюре запись и узнал её. Здесь была указана сумма его личного вклада, написанная тоже его рукой. Он сравнил обе купюры – ошибки быть не могло. На одной была указана сумма за одного, на другой – за пятерых. Он не верил своим глазам. Поразительно, но факт налицо. Пусть могли оказаться похожие по почерку цифры, но суммы говорили о многом. “Да, это именно те деньги, которые я передал Оболдихвиной. Но как они попали к следователю? И почему он дал мне в руки своё удостоверение? Обычно этого не делают, – обожгла его мысль. – Да и удостоверение у него было какое-то странное. Возможно, Оболдихвина и этот парень из одной банды, а он её тогда подстраховывал, наблюдая со стороны”. И Викторов вспомнил, что когда следователь вернулся к нему с долгом, то назвал его Алешкой. “Так меня окрестила Оболдихвина, когда я ей представился Олегом, а она, смеясь, почему-то назвала меня Алешко”. И у Викторова по спине побежали мурашки. “Да и “Чайку” они купили на наши деньги”, – пронеслось у него в голове. Не выпуская купюры из рук, Викторов кинулся на выход. Когда он выскочил на улицу, “Чайки” уже не было. “Вот шляпа, даже на фамилию и имя следователя не обратил внимания, когда смотрел удостоверение”, – подумал он. – Я просто струсил. А Оболдихвина, оказывается, в нашем городе и разъезжает на “Чайке”. В милиции же считают, что она сбежала из города, а её обнаружили под Москвой. Надо немедленно сообщить кому следует, пусть проверят.
Путаясь в цифрах, Викторов набрал нужный номер телефона. Когда услышал голос, закричал:
 – Сергей Сергеевич! Это я, Викторов, мне срочно нужен Ибраев.
– Ибраев у Джаксыбаева, они какое-то важное дело обсуждают.
– Это хорошо, – растягивая слова, заметил Викторов.
– Что хорошо? То, что Ибраев у Джаксыбаева, или то, что они важное дело обсуждают? – насмешливым тоном спросил Сергей Сергеевич.
Сергей Сергеевич недолюбливал Викторова, но за то, что тот не выручил его в трудный момент и не дал взаймы денег для вступления в “автогаражный кооператив”, он был благодарен ему. Занятые деньги пришлось бы отдавать, а гаража он не увидел бы как собственных ушей.
– Хорошо, что они вместе, – ответил Викторов, – они мне оба срочно нужны. А какой телефон у Джаксыбаева?
– Я не справочное бюро, но как старому, хорошему “другу” по секрету скажу, – ответил с усмешкой Сергей Сергеевич.
Викторов понимал, что Сергей Сергеевич его недолюбливает. Но то, что он спас его от аферы, – это факт. “Сделал человеку гадость, а она обернулась добром”, – подумал Викторов, записывая телефон.
– Джаксыбаев! – закричал Викторов в трубку.
– Я занят, – не спросив, кто звонит, ответил Джаксыбаев и положил трубку.
Викторов вторично набрал номер телефона и, не представившись, закричал:
– У меня срочное дело! Я напал на след аферистки Оболдихвиной, которая, оказывается, не в Москве, а у нас в городе и разъезжает с молодым следователем по особо важным делам на “Чайке”, купленной на наши с вами денежки.
– Кто звонит и о какой аферистке идёт речь? – медленно, как бы соображая, спросил Джаксыбаев.
– Это я, Викторов! Мы с вами вступали в кооператив по застройке гаражей, но нас “кинули”.
– А, Викторов! И на кого вы напали? – с издёвкой спросил Джаксыбаев.
Викторов подробно начал рассказывать о событиях, которые случились с ним, но Джаксыбаев его перебил и попросил перезвонить через час.
                ______   _   ______

А в это время молодые супруги подъезжали к дому. Они ехали молча, погрузившись в свои мысли.
– Знаешь, Раймонда, я, кажется, допустил глупость, назвал Викторова Алешко, – задумчиво сказал Виктор.
– Да ты что! – испуганно воскликнула она. – Его зовут Олегом, а когда мы знакомились, я решила не называть своего имени и окрестила его Алешкой, заморочив ему голову, не назвалась. Теперь у него появится подозрение, и он как-то сможет увязать это со мной. Тем более что он заглядывал в окно машины, я в это время пригнулась, но, возможно, он заметил меня, хотя окно и затемненное.
– Ба! – воскликнул Виктор. – Так я тебя выдал, хотя по его ауре не было заметно, что он что-либо заподозрил. Тем не менее, глядишь, через часок-другой можно ждать “гостей”, которые наденут на тебя и в придачу на меня наручники.
Раймонду не пугала мысль, что на её руках, возможно, скоро замкнутся наручники, но то, что рядом окажется муж, как ни странно, воодушевило её. И ей захотелось, чтобы это осуществилось, и она с сияющими глазами заметила:
– Вот будет здорово, ты и я в одной упряжке!
– Ну уж нет, я бы не хотел в такой упряжке “шествовать” даже с тобой. Оставь такую мечту, а трезво раскинь мозгами. Узнать мой адрес легко, надо лишь позвонить в автомагазин. На это у Викторова хватит мозгов. Он обзвонит всех обманутых, соберёт компанию и двинется к нам. У Раймонды расширились глаза в предвкушении разборки. А он, взглянув на её ауру, всё понял, усмехнулся и заметил:
– Я думаю, что лучше избежать столкновения. Со мной они быстро разберутся, а вот ты загремишь, как ты сказала, надолго. Мне бы этого очень не хотелось. Поэтому пять-десять минут на сборы – и в путь. Как ты считаешь?
В глазах Раймонды погас блеск, и она ответила:
– Пожалуй, ты прав, всё это очень серьёзно и мне лучше смотаться. Ты сможешь меня отвезти до автостанции? А оттуда я доберусь до перевала Курдай.
– Помилуй, почему до автостанции? Я отвезу тебя хоть на край света, лишь бы тебя не поймали, хотя отпускать тебя мне ох как не хочется.
– Даже на край света?
Виктор притормозил у ворот, не собираясь заезжать в гараж.
– Пойдём, попрощаешься с мамой, – и, подхватив сумку с продуктами, вышел из кабины.
Раймонда следовала за ним, путаясь в длинном платье.
– Надень что-нибудь посвободнее, – заметил он, подхватывая её под руку и помогая подняться на крыльцо.
– Мама, – обратился он к вышедшей навстречу матери, – так складываются обстоятельства, что Раймонде немедленно необходимо уехать из города. Если будут звонить или приедут к нам, то скажи, что сын уехал на свадьбу к другу в Иссык. Если спросят о Раймонде, то ты вообще ничего не знаешь о ней, а если будут настаивать, то покажи мой паспорт с регистрацией брака с Алёнкой.
– Кстати, где свидетельство о регистрации нашего брака в Новосибирске? – обратился он к Раймонде.
– Вот оно, на столе, – ответила мать вместо Раймонды.
– Ты это свидетельство хотела оставить у меня? – обратился он к жене.
Раймонда растерянно, пожав плечами, ответила:
– Нет, я хочу взять его с собой.
– Просмотри вещи и реши, что взять с собой, – сказал он, подавая свидетельство.
Пока Раймонда в его комнате разбиралась со своими вещами, он собрал сумку продуктов. Мать, почувствовав неладное, молила бога, чтобы всё обошлось.
– Если кто будет спрашивать о Раймонде, то не проговорись, что она была у нас, – повторил он. – А в городе её заметил один человек и может сообщить, куда следует.
Мать ещё больше перепугалась и начала шептать молитву.
– Мама, не бойся.
– А я за себя и не боюсь, я молюсь за неё.
“Мать есть мать”, – подумал сын, а через десять минут он уверенно вёл “Чайку” вниз, в сторону Ташкентской улицы.
                ______   _   ______

Викторов тупо уставился на телефонный аппарат и подумал: “Через час, так через час”. Он заново вспоминал все детали события и проигрывал их поэтапно, и чем больше размышлял, тем больше был уверен в своем умозаключении. Поразмыслив, он решил позвонить в автомагазин. Найдя телефон знакомого коллеги, он набрал его номер. Представившись, Викторов объяснил ситуацию. Но заведующий автомагазином сразу опроверг предположения Викторова, объяснив, что этого покупателя он знает и что автомобиль “Чайка” ему подарила жена Алёна Кныш, а деньги дал дядя, который приехал из Финляндии. И что это событие известно в милиции, а следователь довольно честный и справедливый малый. Жена же его непохожа на азиатку. Викторов сразу сник, но на всякий случай записал телефон владельца “Чайки”. Положив трубку, Викторов отсутствующим взглядом снова уставился на телефонный аппарат и подумал: “Зачем я звонил Джаксыбаеву?” Однако купюры с цифрами, написанными его рукой, всплыли перед глазами, а в голове пронеслось слово “Алешко”. “Что же это такое? – взмолился он. – Так и с ума сойти можно”. И Викторов с силой дернул провод телефона и оборвал его. Как он ни старался переключиться на рабочий режим, это ему не удавалось. Когда через час в его кабинет ввалились Ибраев и Джаксыбаев, Викторов имел удручающий вид. Вошедшие переглянулись, а Викторов посмотрел на них отсутствующим взглядом.
– Что с вами? Вы не пьяны? – спросил Ибраев.
На заданные вопросы Викторов не среагировал, но постепенно приходил в себя. Очнувшись, он обвёл присутствующих изумленным взглядом, затем посмотрел на испорченный телефонный аппарат и понял, что его “друзья” из прокуратуры заинтересовались его звонком. Поскольку телефонная связь нарушена, то они явились к нему без приглашения.
– Садитесь, рассказывать буду долго, – сказал Викторов, растирая лицо.
И Викторов начал рассказ с того момента, как случайно узнал о создании нового кооператива по строительству гаражей. Как он познакомился в исполкоме с Оболдихвиной, которая, как ему сказала вахтёр, была ответственной за строительство частных гаражей в отделе главного архитектора города. Как затягивалось дело с организацией кооператива. Как он сам помогал вовлекать в кооператив друзей и знакомых. Викторов рассказал всё, в том числе и свое умозаключение о следователе, разъезжающем на новой “Чайке”. И о том, что ему сообщили из автомагазина. В заключение Викторов, стукнув себя ладонью по лбу, воскликнул:
– Ну как могли вернуться деньги с моими пометками обратно ко мне и почему он назвал меня Алешко?
Ибраев и Джаксыбаев, внимательно слушавшие рассказ Викторова, сидели с задумчивыми лицами.
– Трудно дать объяснение этим событиям, было бы очень интересно послушать, что сказал бы по этому поводу сам владелец “Чайки”, – сказал Джаксыбаев. – Пока это всё косвенные доказательства, прямых нет. И может оказаться так, что следователь и та девица, которая украла наши деньги, не знакомы, а деньги могли попасть к следователю случайно.
Поговорив и высказав несколько предположений, “друзья” не смогли что-либо придумать и решили обратиться за помощью к сыщикам.
                ______   _   ______

Выехав из города по Ташкентской улице, “Чайка” зашуршала колёсами по булыжной мостовой, местами объезжая рытвины и ямы по грунтовой дороге. Хотя амортизаторы автомобиля были мягкие, но трясло прилично и ехать быстро было невозможно. Раймонда изрядно проголодалась и с завистью и любопытством поглядывала по сторонам на людей, отдыхающих под развесистыми кустами, вдоль небольших речушек, стекающих с гор. Виктор тоже поглядывал по сторонам, но останавливаться у дороги не хотел. Он рассчитывал засветло доехать до перевала и там устроить прощальный пикник. Тем более что бутылка хорошего вина не давала ему покоя, а если они выпьют сейчас, то за руль не сядешь и до перевала они до ночи не доберутся.
– Давай перекусим на ходу, а на перевале расслабимся, – предложил он.
– Давай, – согласилась она и полезла в сумку, разбирая продукты. – О, да здесь хватит на хороший пикник! А я всё думаю, куда спешит мой муж?
Раймонда мечтала о том, что при встрече они будут говорить без умолку. А вместо этого они ехали молча, как будто им не о чем было поговорить. Напряжение возникло после встречи с Викторовым. “Очевидно, он не хочет показаться нескромным, поэтому ни о чем меня не спрашивает, – думала она. – Как я жила, о чем мечтала”. Она нарезала хлеба и колбасу и подносила ему, а он, продолжая вести машину, откусывал из её рук. Они смеялись, шутили, и скованность исчезала.
Закусив, они продолжали ехать. И только один раз им пришлось остановиться, чтобы залить полный бак бензина, набрать воды в канистру и сбегать в кустики. Солнце катилось к закату, когда они подъехали к подножью перевала Курдай. По расчетам Раймонды у неё оставалось три часа свободного времени, прежде чем отправиться по тропинке через перевал и успеть на последний автобус. Умом она понимала, что ей следует распрощаться с ним немедленно и поспешить уехать на ближайшем автобусе. Когда они ехали к перевалу Курдай, то она заметила несколько постов ГАИ, сотрудники которых непременно запомнили их чёрную “Чайку”. “Если объявят розыск, то найти и вычислить нас будет несложно”, – размышляла она. Однако провести некоторое время с любимым, да расслабиться, как он предложил, было заманчиво.
– Может, нам отъехать куда-нибудь подальше и спрятаться? – предложила она.
– Я тоже думаю об этом, но возвращаться вниз нам нельзя, ниже перевала есть пост ГАИ, и, естественно, нас запомнили, а если будем ездить мимо них, то вызовем подозрение.
– До отправления последнего автобуса у меня остаётся часов пять. Два часа – на штурм перевала, так что в нашем распоряжении остаётся три часа, – улыбаясь, заметила она и поглядела ему в глаза своим соблазнительным взглядом.
Дорога перед тропой через перевал заканчивалась разворотом на небольшом пятачке, окруженном обрывом. Виктор подрулил в тупик площадки и остановился метра за три до обрыва. Они оказались в стороне, но укрыться от любопытных взглядов им не удалось, тем более что следом за ними поднимался к перевалу рейсовый автобус и скоро на этом пятачке должно было появиться много народу. А с перевала спускались люди, ожидающие автобус в Алма-Ату.
Ручной тормоз в машине был испорчен, поэтому Виктор включил скорость и вышел из кабины. Для того чтобы машина не покатилась к обрыву, если случайно выключиться скорость, он под каждое колесо подложил по камню. На прощанье он планировал заняться любовью с Раймондой, поэтому обошёл вокруг автомобиля и убедился, что снаружи через затемненное стекло не видно, что делается в кабине. И ещё ему хотелось выпить и проводить Раймонду через перевал, хотя понимал, что оставлять без охраны новенький автомобиль слишком рискованно. Ночевать в этом глухом, безлюдном месте, когда проводит Раймонду, тоже было опасно. Но можно было спуститься с перевала и заночевать на стоянке напротив ГАИ. “Поживем, увидим”, – подумал он и занялся приведением передней спинки сиденья в горизонтальное положение. Раймонда помогала ему, бросая любопытные взгляды. А через несколько минут они, сняв друг с друга всю одежду, занимались любовью. Снаружи не было видно, чем они занимались и только покачивание автомобиля могло вызвать у любопытных догадки. Наконец молодожёны в кабине замолкли, погрузившись в дремоту. Снизу на площадку долетали звуки надрывающегося и урчащего мотора автобуса, поднимающегося на крутые подъёмы. Однако вскоре и они смолкли, а людям на остановке стало ясно, что автобус остановился и двигатель остывает.
Раймонда приподнялась, поглядела по сторонам, затем прильнула к мужу, тормоша его. Он недовольно что-то промямлил. Она села на водительское место и включила приёмник, но он не работал.
– Почему приёмник молчит? – недовольно спросила она.
– Приёмник ламповый, поэтому сделано так, что когда зажигание выключено, приёмник не работает и не разряжает аккумулятор, – ответил он и окончательно очнулся.
– А это что за кнопка?
– Дроссельная заслонка и ручное увеличение газа при пуске двигателя, – зевая, ответил он.
– Значит, при пуске холодного двигателя дроссельная заслонка перекрывается так? – и Раймонда потянула кнопку на себя, включив ручной газ.
– Да, так, – подтвердил он и посмотрел в заднее стекло на людей, ожидавших автобус.
Раймонда достала зеркальце, расческу и провела ею несколько раз по волосам. Красивые чёрные волосы излучали блеск и свежесть. Он любовался ею, подперев голову рукой и развалившись на заднем сиденье.
– Какая же ты у меня красивая, – улыбаясь, заметил он.
– Интересно, какая будет погода? – сказала она, чтобы сменить тему разговора, ей не хотелось слышать похвалу в свой адрес, зная, что у него есть ещё жена Алёна, которую он считает умницей.
Он приподнял голову и, взяв брюки, достал ключ зажигания, протянул ей.
– Включи приёмник, послушаем, что делается в мире.
Раймонда вставила ключ и повернула его на пол-оборота, одновременно включился приёмник, из которого донеслась музыка. Вдруг Раймонда случайно повернула ключ до упора. Двигатель завелся, и автомобиль, перескочив через камни, устремился к обрыву.
– Выключи зажигание! – закричал он и кинулся к рулю.
Испугавшись, Раймонда отдернула руку от ключа. Заведенный двигатель продолжал работать, а автомобиль двигался вперёд. Дотянувшись до ключа, он выключил зажигание, но было уже поздно. Передние колёса съехали с обрыва, и автомобиль завис на днище. Под его тяжестью уступ стал осыпаться, а нос “Чайки” медленно оседал. Виктор понял, что машина на кузове не удержится и, распахнув заднюю дверцу и схватив за руку Раймонду, рванулся наружу. Он выскочил из кабины на осыпающуюся из-под ног почву и, пятясь назад, выдернул Раймонду из сползающего вниз автомобиля. Раймонда, крепко держась за его руку, выскочила и застыла над обрывом. Автомобиль, показав часть своего грязного днища, устремился вниз. Носом “Чайка” ткнулась в уступ и на мгновение застыла на месте, но потом перевернулась вверх колесами и полетела под откос. Пролетев метров восемь, она ударилась задним бампером об огромный булыжник и, смяв багажник и бензобак, зависла на уступе. А через несколько секунд вспыхнуло пламя, окатив жаром горящих паров бензина парочку, стоявшую на краю обрыва. Раймонда и Виктор отскочили от обрыва. Люди на стоянке оцепенели, увидев пламя, а на его фоне голую парочку, держащуюся за руки.
– Надо же, как горит машина! – воскликнул он.
– Да, но горят две машины, – поправила она.
– Почему две?
– У меня там, в сумочке, осталось гореть около сорока тысяч рублей. Их хватило бы ещё на такую же “тачку”.
– Да, жалко.
– Не то слово!
– Хорошо, что хоть сами успели выскочить.
– Слушай, а мы же совсем голые! – воскликнула она.
– Не совсем, у тебя на пальце кольцо с изумрудом осталось, – пошутил он.
– Это, конечно, так, но сейчас все деньги и документы горят в машине. Я осталась ни с чем, и мне даже нечем заплатить за билет до Фрунзе, – с возмущением заявила Раймонда.
– Мне тоже, – спокойно заметил он.
Постепенно их окружали люди, глазея на чужое горе.
– Ишь, нашли, где любовью заниматься! – нараспев воскликнула молодая женщина. – Дома надо было детей делать, а не по горам мотаться.
– Кыш, нашла, чем упрекнуть! – шикнул на неё мужчина.
Часть людей любовалась, как горит автомобиль, а часть – голой парочкой. То и другое редко можно увидеть. А парочка стояла и с безразличным видом взирала на всё окружающее, можно было подумать, что их это не касается.
– Документы хоть на автомашину остались целы? – спросил старичок киргиз.
– А ты не видишь, что они голые выпрыгнули из машины, им не до документов было, – сказала высокая блондинка. – Хорошо, что сами не сгорели.
– Это верно, – заметил мужчина, без стеснения разглядывая голую Раймонду. – Могли бы и не выскочить.
Люди переговаривались, обсуждая случившееся. На площадку выехал автобус, ревя мотором. Народ стал расходиться, спеша занять места в автобусе, а вместо них подходили другие, только что вышедшие из него. Вновь подошедшие люди спрашивали, что случилось, им объясняли, как могли. Подбежал водитель автобуса, казах, и, хватаясь за голову руками, запричитал:
– Бай, бай, совсем сгорел. Надо милиции сказать.
От таких слов водителя автобуса парочка встрепенулась. До них наконец дошло, в какое дурацкое положение они попали.
– Нам только милиции не хватало, – процедил сквозь зубы Виктор.
Водитель убежал к автобусу, а через минуту вернулся, держа в одной руке майку, а в другой трусы, и закричал:
– Вот возьми, совсем чистый ещё, жена сегодня стирал, я ремонтировал двигатель и не успел надеть. Потом отдашь, при случаи.
Майка Раймонде оказалась до колен, а трусы с Виктора сваливались, и их пришлось придерживать рукой. Пламя опустилось ниже, и повалил густой дым. Из разбитых окон автомобиля вырывалось пламя. Рвались колёса, раздувая и без того разбушевавшийся огонь. Трава и кусты вокруг автомобиля горели. Добраться до машины было невозможно.
– Что теперь будем делать? – спросила Раймонда.
– Я провожу тебя, милиция приедет часа через два-три, а пожарникам здесь делать нечего, кроме как составить протокол осмотра пожара. Обгоревший кузов придётся вытаскивать краном.
– Тебе лучше остаться здесь, милиция может приехать раньше, а перед этим осмотри обрыв, вдруг что-то вылетело из кабины через открытую дверь.
– Нет, ничего не вылетело, дверь захлопнулась, когда машина сползала вниз, я это успел заметить. А если там, внизу, что и вылетело через разбитые окна, то сгорело. По обуглившимся купюрам пожарники установят, что в машине сгорело много денег и, естественно, возникнет вопрос, что за деньги.
Раймонда молчала, размышляя над создавшейся ситуацией, а затем сказала:
– Мы оба виноваты. Тебе надо было включить заднюю скорость, а мне не надо было заводить мотор. Просто это произошло совершенно случайно. Я даже не могу объяснить, почему завела двигатель и почему не нажала на педаль тормоза, хотя она была рядом с моей ногой, а вместо этого я отдернула руку от ключа зажигания и смотрела, как машина катится к обрыву. Какой-то злой рок решил надо мной пошутить.
Виктор не мог объяснить целую серию совпадений. Действительно, Раймонда сидела на переднем сиденье, хотя и сдвинутом вперед, и надавить на педаль тормоза ей не составляло труда. Вначале он решил, что она растерялась и не знала, где педаль тормоза и как поступить в этой ситуации, но когда услышал её рассуждения, изменил мнение и подумал: “Если она не растерялась и знала, как остановить автомобиль, то это проделки “ОНО”. И чистая случайность, что я спас её. “ОНО” хотело её погубить. Но зачем?” И ему в голову пришла мысль: “Если бы Раймонда погибла, то её смерть напоминала бы гибель Глаши, а это значит, что “ОНО” хочет встретиться со мной и передать какую-то информацию”. Он завертел головой, надеясь увидеть космический корабль, но горизонт вокруг был пуст. И ещё он надеялся потребовать от “ОНО” компенсацию за сгоревший автомобиль. “А если бы я не успел выскочить из машины, то сгорел бы или вылетел через окно, как тогда, когда Глаша сгорела”. По его спине побежали мурашки, а его размышления прервала Раймонда.
– Я вот всё думаю, как объяснить в милиции то, что у тебя в кабине сгорело много денег? При сложившейся ситуации я бы не хотела, чтобы в протоколе фигурировала моя фамилия. Красивых девушек с азиатским лицом много, поэтому с тобой могла быть и не я. Как ты считаешь?
– Раз тебе так надо, да и я такого же мнения, то так и скажу.
– Проблема в том, что я теперь не смогу ничем доказать, что ты мой законный муж. В твоем же паспорте женой записана Алёна Кныш.
– Но это-то тебе, зачем надо? Мать видела наше свидетельство о браке, а остальных это не касается.
– Когда родится ребёнок, как доказать, что ты его отец? В журнале регистрации браков в Новосибирске я уничтожила запись, и теперь её не восстановить. В Казани мой старый паспорт паспортистка списала, а новый со свидетельством о регистрации нашего брака сгорел в машине.
– Совсем не обязательно, что ты сразу забеременела.
– В том-то и дело, что обязательно. У меня сейчас как раз опасный период.
– Извини, но сейчас надо думать не об этом, а как тебя спасти от милиции.
 – Я думаю, что успею уехать во Фрунзе.
– А там у тебя всё есть?
От такого вопроса Раймонда пришла в восторг и подумала: “Наконец он заинтересовался моей жизнью”, – а затем ответила:
– Там у меня вообще ничего нет. Правда, есть брюки, кофточка, пара сменного белья и тапочки, – и она усмехнулась.
– Тогда зачем туда ехать? Возвращайся ко мне. По страховке, очевидно, удастся получить часть денег за сгоревший “лимузин”. Полную сумму страховки вряд ли выплатят. Как говорит мой знакомый казах: “Государство – это такой хитрый господин, что всегда обманет”.
“Чайка” догорала, люди расходились. Водитель автобуса посигналил, завёл двигатель и закричал:
– Я сообщу в ГАИ! Они приедут быстро! Ждите!
И автобус отправился. Постепенно люди разошлись, поняв, что “концерт” окончен и, собираясь в группки, направлялись на штурм перевала. В горах быстро опускались сумерки и холодало, и Раймонда прижалась к мужу.
– Скажешь гаишникам, что за двести рублей тебя наняла казашка и попросила довезти до перевала, а потом согласилась заняться с тобой любовью. Имя своё она не сказала.
– Да, что-то в этом роде придётся сочинять, – согласился он.
– Немножко проводи меня в гору и вернешься, а я пристроюсь к женщинам и пойду с ними через перевал.
Идти по камням босиком оказалось нелегко. С трудом они поднимались вверх, догоняя группу людей.
– Как мне найти тебя во Фрунзе?
– Я скоро оттуда уеду, а когда всё успокоится, дам тебе знать о себе, – пообещала она. – А теперь давай прощаться.
– Знаешь, а ты мне очень нравишься, – прошептал он.
– Ты мне тоже, – тихо ответила она. Помолчав, спросила: – А Алёна?
– Она тоже хорошая девушка, но, честно говоря, я стал её забывать, даже лицо. Прошло уже пять лет, а мы были вместе всего часа четыре.
– Как же ей удалось тебя на себе женить?
– Она всё ловко разыграла, а потом смылась, не переспав со мной. Кстати, ты тоже, – упрекнул он.
– Алёна тебе подарила “Чайку”, а я... – и она замолчала, потом добавила: – Извини, двигатель я включила случайно. Объяснить и понять, как всё это произошло, не могу.
Он и не сомневался в её искренности, но от этого было не легче. Они взобрались на следующий косогор, он остановился, обнял её, и они расцеловались.
– Всё, я пошла, а ты возвращайся, – и она ещё раз обняла его и поцеловала, а на глазах появились слезы.
Смахнув слезы, она побежала догонять группу людей. Он посмотрел ей вслед и пошёл назад.
Раймонда бежала и рыдала: “Почему мне так не везёт? Всюду меня преследуют несчастья. Может, я хочу от жизни слишком много?” И она вспомнила, что существует Пизанская башня, и у неё опять появилась надежда. Надежда на скорую встречу с ним и на кусочек счастья. Её мысли прервал мужчина, появившийся из-за кустов за её спиной. С украинским акцентом он спросил:
– Вам куда добираться?
– В Бурундай, – злобно ответила она и прибавила шагу.
– Не расстраивайтесь, главное – живы остались, хуже бывает, – крикнул он, заметно отставая.
– Куда ещё хуже, быть богатой и в один миг остаться голой, – бросила она через плечо.

29.
Джаксыбаев, захватив с собой Ибраева и Викторова, поехал к начальнику следственного отдела Таркашёву, тоже попавшемуся на удочку Оболдихвиной, но уже с его подачи. Отдел Таркашёва занимался разбором Афер по алма-атинской области, и Таркашёв поклялся, что достанет эту девку Оболдихвину хоть из-под земли.
Таркашёв внимательно слушал рассказ Викторова, но когда тот сообщил, что у владельца “Чайки” имеется удостоверение, в котором должность следователя выполнена типографским способом, то нахмурился. Дослушав до конца Викторова, он спросил:
– И это всё?
– Да, – ответил Викторов.
Подумав с минуту, Таркашёв позвонил и спросил:
– В нашем городе есть следователь из центра?
Таркашёву не только подтвердили, но и предупредили, чтобы он был с ним поосторожнее.
– Так, документы у следователя настоящие, вот только я не пойму, что он делает в нашем городе, – и Таркашёв задумался, потирая себе подбородок, а затем заметил: – Получается так, если Оболдихвина знакомая или любовница следователя из центра, то при нём её и брать нельзя. Он может нам просто запретить это сделать и мы должны будем подчиниться. Против ветра не плюнешь!
Друзья по несчастью уставились на Таркашёва, боясь пропустить его слова. Таркашёв почесал затылок, потом поковырял в носу. Ситуация ему не нравилась. Не нравилась потому, что он уже попадал в подобные ситуации. Однажды они задержали аферистку, а начальство сказало: “Брысь под лавку”. Перед аферисткой пришлось извиниться и отпустить, а дело по афёре спустить на тормозах. Но тогда сам Таркашёв не пострадал, а здесь затрагивались его интересы, и немалые. Он боялся ошибиться. Да и дома жена не дает покоя, всё интересуется, когда ему деньги за гараж вернут, у неё, видите ли, уже планы на них имеются. Но он не мог ей сказать, что его аферистка обманула. Жена бы засмеяла его, и он сказал, что кооператив распался, деньги сам пока не забирает в надежде, что кооператив возродится.
– Надо выследить, – обратился Таркашёв к друзьям по несчастью, – и когда эта красотка будет без него, взять. Пока он разберётся, мы успеем её вытряхнуть. Не может быть, чтобы они были заодно, я даже такой мысли не допускаю. Скорее всего, она его любовница. Такая в ушко иголки пролезет.
– У меня есть его номер домашнего телефона, – робко вставил Викторов.
– И что мы скажем ему? Мы, мол, из милиции и ищем Оболдихвину, которая обвела нас вокруг пальца. Смету, мол, липовую на строительство гаражей показала, денежки с нас, сердешных, собрала и смылась.
Таркашёв опять задумался, почесал за ухом и обратился к Викторову:
– А у тебя есть его адресок?
– Нет, адреса у меня, – взволнованным голосом ответил Викторов. – Но зовут его Виктором, а фамилия Петрухин, так мой друг из автомагазина сказал.
– Тогда скажи, какой у него номер телефона? – и Таркашёв приготовился записывать.
Таркашёв позвонил знакомой телефонистке на телефонную станцию и через три минуты узнал адрес. А через двадцать минут они проехали около дома Петрухиных. По свежему следу от протектора шин, у калитки Таркашёв определил, что “Чайка” подъезжала к дому, а затем проехала мимо гаража, и след дальше терялся.
– Кажется, его нет дома, – отметил Таркашёв, – теперь попробуем воспользоваться телефоном.
Из телефонной будки Таркашёв позвонил и попросил пригласить Виктора.
– А он уехал в Иссык на свадьбу к другу, – ответила женщина.
Однако выяснить, с кем он уехал и когда вернется, ему не удалось, так как женщина не пожелала разговаривать с незнакомым человеком. Таркашёв тут же перезвонил на работу и дал задание сотруднику связаться с дорожной службой и выяснить, в каком районе города была замечена чёрная “Чайка”.
Когда Таркашёв с друзьями по несчастью вернулся на работу, сотрудник доложил, что в городе имеется три автомашины “Чайка”, но в сторону поселка Иссык ни одна из них не проезжала. Зато в сторону Узун-Агач промчалась, а час назад была замечена на заправочной станции за поселком Старый Отар. Заправщица сообщила, что водитель залил полный бак бензина, при этом очень торопился. С ним ехала молодая, очень красивая девушка азиатской наружности, которая спросила, где набрать воды в канистру. “Чайка” отъехала по направлению к перевалу Курдай. От такой новости друзья по несчастью заулыбались, переглядываясь.
– Значит, Викторов оказался прав! – воскликнул Джаксыбаев. – Вот молодец, а я вначале думал, что он ахинею несёт об этой аферистке. Такому парню надо в органах работать, а он в завмагах сидит.
– Да, это новость, – растягивая слова, заметил Таркашёв, – а я думал, что не видать нам денежек, как своих ушей.
– Значит, Оболдихвина обосновалась во Фрунзе и приезжала за деньгами, вот первыми попавшимися купюрами и рассчиталась, – заметил Ибраев. – Она-то не знала, что купюры меченые.
– Точно, как сейчас помню, она от меня деньги получила и сверху пачки положила, а это значит, что у неё все наши деньги ещё целы! – закричал Викторов.
– Её надо арестовать до того, как она приедет во Фрунзе! – предложил Таркашёв и набрал номер телефона Фрунзенского УВД.
– Юшко! Это Таркашёв из Алма-Аты тебя беспокоит. У нас к тебе очень срочное дело. Помнишь, у нас заводилось дело на аферистку Оболдихвину? Так вот, наш человек её засёк в Алма-Ате, она за деньгами приезжала. А сейчас она находиться в районе Курдайского перевала. К вам направляется. Надо её перехватить до того, как она приедет к вам.
– А почему вы у себя её не взяли? – спросил Юшко.
– Один наш товарищ оказался нерасторопным, вот и упустили.
Джаксыбаев виновато опустил голову.
– Надо проверять весь транспорт, идущий к вам с перевала Курдай, – посоветовал Таркашёв Юшкову. – Она может и на частной машине к вам приехать. Денег у неё хватит, чтобы расплатиться даже за самолёт.
– М-м, – замычал Юшко, – а магарыч будет?
– А как же! Обязательно  будет! – обрадовался Таркашёв.
– Ну, раз и магарыч будет, то я немедленно приступаю к задержанию вашей Оболдихвиной, её данные у нас имеются в картотеке.
                ______   _   ______

Оставив вместо себя заместителя, Юшко решил сам принять участие в задержании Оболдихвиной, тем более что у неё была крупная сумма денег. Облаву он решил устроить на границе Киргизии и Казахстана, где имелся контрольный блокпост. И выслать патруль ГАИ с контролёром на перевал Курдай, который проверит не только встречные автобусы, но также и легковой транспорт, остановившийся на ночлег. Так началась операция по задержанию Оболдихвиной.
Таркашёв позвонил на пост ГАИ, расположенный перед перевалом Курдай. Ему сообщили, что перед тропой, ведущей на перевал, с обрыва свалился и сгорел автомобиль “Чайка”. Водитель и пассажирка остались живы, но из падающей машины они выскочили голые.
– Как голые?! – воскликнул Таркашёв.
– Не знаю, – ответил сотрудник ГАИ, – сейчас водитель автобуса и пассажиры дают показания, окончательно выясним минут через пятнадцать, перезвоните, пожалуйста, попозже.
Таркашёв повторил сообщение гаишника друзьям по несчастью, те уставились на него, ничего не понимая.
– Я и сам ничего не понимаю, – ответил Таркашёв, поняв их вопросительные взгляды.
– Этого нам ещё не хватало! – воскликнул Викторов. – Они там что, любовью занимались?
– Ну, это их проблема, а вот получить с неё наши денежки вряд ли удастся, – заметил Ибраев.
Через двадцать минут Таркашёв дозвонился до поста ГАИ и ему подтвердили, что свидетели видели, как подъехала черная “Чайка”, водитель остановил её у края обрыва в сторонке от любопытных глаз, затем вышел, подложил под колеса камни и спрятался в кабине. Минут через тридцать машина завелась, подъехала к обрыву и начала падать вниз. В последние секунды из задней двери выскочил голый водитель и вытащил голую девушку. Машина свалилась с обрыва, вспыхнула и полностью сгорела. Водитель автобуса дал пострадавшим майку и трусы. Пострадавшие остались около догорающей машины, к которой невозможно приблизиться из-за высоты уступа и пламени.
Выслушав сообщение, Таркашёв распорядился:
– Срочно вышлите сотрудников ГАИ на место происшествия и арестуйте девушку с азиатской внешностью, которая ехала в сгоревшем автомобиле. Она крупная мошенница. Водитель является следователем из центра по особо важным делам. Он, очевидно, не знает, кто его пассажирка. С ним будет особый разговор. Мы с группой из прокуратуры немедленно выезжаем к вам. Всё понятно?
Получив приказ от начальника следственного отдела УВД алма-атинской области, инспектор ГАИ Мордюков и двое дружинников на мотоцикле с коляской выехали к месту происшествия.
Два часа назад мимо поста ГАИ промчалась “Чайка”, к пешему переходу через Курдайский перевал. У Мордюкова вначале даже возникло желание остановить её и проверить документы водителя, но он не успел, увлекшись разборкой поведения выпившего тракториста.
                ______   _   ______

Вниз с горы спускаться было легче. Виктор почти добежал до площадки, где разворачивались автобусы. Только теперь он понял, какую огромную материальную утрату понесло его семейство. Они остались без автомашины, к которой уже привыкли и возлагали на неё большие надежды. “Как же это могло случиться? – размышлял он набегу. – Если это не проделки моего сибирского “ОНО”, то чьи? Не могла же вот так, ни с того ни с сего, Раймонда включить двигатель? Не глупая же она. И он вдруг остановился, посмотрел по сторонам и закричал пароль: “ОНО”, слушай Витю! ”
Ему никто не ответил. Тем не менее, он продолжал кричать:
– “ОНО”, это твои проделки? Это ты подстроил мне аварию и сжёг мой автомобиль? За что? Я ничего дурного не сделал, она же по закону моя жена, а законы надо уважать! Верни мне автомобиль, иначе я на тебя!...
И он замолчал, не зная, что он может сделать “ОНО”.
“Космос” продолжал молчать. Вдруг из-за горы появился какой-то странный предмет, напоминающий дыню. Дыня светилась и вначале напоминала ёлочную игрушку, а затем превратилась в корабль. Космический корабль быстро приближался к нему, увеличиваясь в размерах. Он чётко различал иллюминаторы и люки. Ни звука, ни вырывающегося из сопел корабля пламени не было. Да и самих сопел он не видел. Корабль завис над дымящейся “Чайкой”. Снизу открылся люк, и из него ударила струя сероватого газа по догорающей машине. Из другого люка опустилась тонкая нить с небольшим набалдашником на конце. В считанные секунды всё ещё дымящую и шипящую “Чайку” космический пришелец извлёк из-под обрыва, а затем плавно опустил на площадку, где час назад стоял автобус. Вокруг площадки возникла тишина и только слышался какой-то странный, как будто наэлектризованный, как под высоковольтной линией, шелест листьев и камней.
Корабль завис над остатками машины. Из нескольких люков протянулись щупальцы, которые скользили по кузову, и старая краска сползала и осыпалась, вмятины вытягивались и выпрямлялись. Двери, сиденья, ходовая часть, капот и двигатель буквально вывалились из сгоревшей машины, образовав вокруг кузова свалку из полуобгоревших деталей.
Одиноко стоявший в стороне Виктор с изумлением наблюдал за происходящим. Он пощипывал себя за руку и думал: “Не сон ли это?” А щупальцы двигались по кузову, и он преобразовывался, превращаясь в чистую, блестящую металлическую поверхность, которая на глазах окрашивалась в серый, а затем в чёрный цвет. За несколько секунд щупальцы разобрали на части двигатель, а его блок, где выбит заводской номер, обновился.
Внимание Виктора привлёк приближающийся второй космический корабль, напоминающий плоскую сковородку. Неожиданно появившийся корабль был значительно меньше первого, а под его корпусом висел автомобиль “Чайка”. На площадку с корабля рядом со сгоревшей “Чайкой” опустился новый автомобиль. И щупальцы заработали, разбирая новую машину на части. Все разобранные детали с неё буквально перепрыгивали на восстановленный кузов с заводским номером Витиного автомобиля. На обновленный блок двигателя монтировались детали, снятые с нового автомобиля. А все полуобгоревшие и сгоревшие детали начали монтироваться в кузове привезенного нового автомобиля, отчего он превратился в пятнистый, состоящий из рыжих и чёрных деталей. Даже весь обугленный мусор с битым стеклом был подобран с площадки щупальцами и погружен в кабину второго автомобиля, который приподнялся и прилип к кораблю-сковородке. Затем корабли сорвались с места и мгновенно улетели.
Виктор подбежал к оставленному автомобилю и, схватившись за холодную ручку, открыл переднюю дверь. Купленных чехлов, которые были в его машине, на сиденьях не оказалось, а вместо них всё в салоне было прикрыто пленкой, как в новых автомобилях. Виктор осмотрелся. Всё было знакомое и в то же время чужое. Он выдернул холодную связку ключей из замка зажигания и внимательно рассмотрел её. Это были другие ключи. По форме впадин и выступов он окончательно убедился, что это не его ключи. Он понимал, что это не его автомобиль, хотя по номерному знаку, выданному в ГАИ, получалось, что его. Открыв капот, он увидел новенький двигатель. На раме кузова красовалась табличка с номерами кузова, шасси и двигателя. Естественно, что этих номеров он не помнил. Открыл крышку багажника, но кроме новой сумки с ключами и насоса больше ничего не обнаружил. Ни документов на автомобиль, ни прав на управление, ни одежды, ни денег Раймонды, ни её сумочки с документами не оказалось. “С отчаяния я попросил “ОНО” вернуть мне автомобиль, а оно так и поступило, – подумал он. – “ОНО” меня не защищает, но и не отказывается. Следовательно, я ещё нужен “Космосу”. И он вздохнул всей грудью и, сев на обледеневшее сиденье, тут же выскочил из кабины и подумал: “Надо же, как холодно в Космосе у “ОНО”, сиденье ещё не успело нагреться. А ещё говорят, что в раю хорошо”.
                ______   _   ______

Со станции Джусалы по направлению к Кзыл-Орде шёл товарный поезд номер 146. Посреди состава на трех платформах перевозились пять автомобилей “Чайка”. Автомобили предназначались для алма-атинского автомагазина, который, продав три “Чайки”, заказал ещё пять.
Автомобили сопровождали охранники. Старший из них, Узянбаев, решил провести совещание по поводу снабжения кухни продуктами, так как состав вышел из графика и шёл с большим опозданием. Продукты необходимо было экономить, а это означало, что надо опять “потуже затянуть ремни”.
Все четверо охранников собрались на последней платформе, где рядом с автомобилем находился небольшой ящик для хранения провизии и запасной одежды. Узянбаев стоял, а охранники уселись полумесяцем на полу платформы, согнув калачиком ноги. Узянбаев приготовился было говорить, но его внимание привлёк смерч, двигавшийся по степи наперерез составу. Небольшой смерч не вызывал опасения, и вообще в этой местности к ним относились спокойно.
Перехватив взгляд Узянбаева, охранники оглянулись и, не придав значения мчавшемуся по степи вихрю, посмотрели на Узянбаева, который открыл было уже рот, чтобы продолжить совещание, но мчавшийся наперерез поезду вихрь не давал ему сосредоточиться. Невольно все охранники повернулись и стали наблюдать за приближающимся к ним вихрю. Они понимали, что попадут под струю воздуха от вихря, поднимающуюся вверх, но не боялись этого. Перед самым составом смерч увеличился в несколько раз в диаметре. Вверх с земли устремились камни и песок. Смерч налетел на переднюю платформу и сорвал с неё автомобиль, который полетел вверх, а через секунды исчез из поля зрения. Охранники застыли в оцепенении, не веря своим глазам. На платформах осталось четыре “Чайки”, пятая исчезла.
Два паровоза тянули состав, а дым от них мгновенно рассеивался. Небо было чистое, и ни одной тучки не просматривалось даже на горизонте. Узянбаев и вскочившие на ноги охранники стояли, боясь пошевелиться. Их обуял какой-то панический страх. Неожиданно с другой стороны состава появился вихрь, который так же, как первый, мчался наперерез поезду. Вихрь налетел опять на переднюю платформу и исчез, а на том месте, где стояла чёрная “Чайка”, появилась пятнистая. Страх, удерживающий охранников, неожиданно исчез, они побежали по платформам вперёд, поддерживая друг друга при переходе с одной платформы на другую.
Один из машинистов, видевший оба смерча по бокам состава, отметил, что время между появлением вихрей составило примерно десять-двенадцать минут.
Охранники окружили автомобиль, у которого крыша была чёрная и отражала свет, а все остальные детали имели обгоревший, искореженный  вид. Вместо колёс виднелись обугленные покрышки с торчащими из них кусками проволоки.
Вскоре состав прибыл на станцию Кзыл-Орда. Начальник станции организовал комиссию. В её состав входили следователи, пожарники, технические работники и даже представитель исполкома. После осмотра автомобиля комиссия установила, что номера кузова, двигателя, шасси соответствуют номерам в сопроводительных документах. Однако комиссия не поверила ни единому слову охранников. Комиссия сделала вывод, что сторожа причастны к подмене в автомобиле новых деталей на негодные. А как это произошло – это компетенция следственных органов. Сторожей заменили, а состав отправили дальше.
                ______   _   ______

Мотоцикл с надрывом взбирался на подъемах. Инспектор ГАИ старший лейтенант Мордюков торопился и ехал с включенной фарой. Он получил приказ, но послать вместо себя кого-то не мог, поэтому оставил пост ГАИ без присмотра. Дежурил он один, правда, ему помогали два местных парня – дружинники. “Как же я буду арестовывать голую девушку, хотя она и крупная мошенница, да ещё в присутствии следователя по особо важным делам, приехавшего из центра?” – размышлял Мордюков, уверенно ведя своего “железного коня” по знакомой дороге. Оставался один крутой подъём, и они бы выскочили на площадку, где, по словам водителя автобуса, должны находиться полуголые парень и девушка, а внизу под обрывом их догорающий автомобиль.
Вдруг мотоцикл заглох, фара потухла. Затормозив, Мордюков свернул с дороги на небольшую площадку. Однако мотоцикл в любую минуту мог покатиться назад под уклон. Дружинники, соскочив с мотоцикла, ухватились за коляску и держали её. Мордюков, отпустив тормоз, тоже соскочил. Он был опытным водителем, однако не мог понять причину неисправности. Он решил посветить и достал из сумки немецкий фонарик, включил его, но тот не загорелся.
– Что за чертовщина, никогда не подводил, а тут, как назло, не горит, – раздраженно процедил он сквозь зубы.
Дружинники как по команде извлекли свои фонарики из карманов и включили их, но они тоже не загорелись. На них напал панический страх. Они, удерживая мотоцикл, стояли на месте, боясь пошевелиться. Сколько прошло времени, ни инспектор, ни дружинники не смогли бы сказать, но фара мотоцикла и все три фонарика одновременно зажглись, осветив землю и мотоцикл. Инспектор запустил двигатель – он работал устойчиво. А через три минуты они выехали на площадку, где обычно разворачивался автобус. В наступающих сумерках они увидели новый автомобиль “Чайка”. Рядом одиноко ходил молодой человек в трусах, придерживая их рукой. Инспектор Мордюков направил мотоцикл к парню и закричал:
– Где она?
– Вот она, – спокойно ответил парень, указывая рукой на “Чайку”.
– Да нет, не твоя машина, а девушка-мошенница? – недовольным голосом заметил Мордюков.
Напустив на себя недовольный вид, Виктор воскликнул:
– На то она и мошенница, чтобы вовремя смыться! Прихватила с собой всю мою одежду, документы, деньги и смылась, очевидно, на автобусе в Алма-Ату.
– Как! – воскликнул Мордюков.
– Молча! И свой адрес забыла оставить.
Подумав, инспектор с возмущением и раздражением заметил:
– Пассажиры и водитель автобуса рассказали, что “Чайка” свалилась с обрыва и сгорела, а водитель и мошенница в последний момент успели голыми выскочить из падающей машины.
Решив запутать дело и пустить его по ложному следу, Виктор загадочно улыбнулся и спросил:
– А чья “Чайка” и где она сгорела?
– Как чья? Следователя из центра, – уже более спокойным тоном ответил Мордюков.
– Но разве я проезжал через ваш пост сразу на двух “Чайках”? – спросил Виктор и тем самым как бы подтвердил, что он действительно следователь из центра.
– Нет, на одной, – и Мордюков уставился на парня в трусах.
– Тогда где сгоревшая машина? Или вы считаете, что если я следователь по особо важным делам, да ещё из центра, то смог извлечь из-под обрыва сгоревший автомобиль, отрихтовать и покрасить его?
Виктор понял, что инспектор уже знает, что он следователь и ему принадлежит “Чайка”. Понял он и то, что их разыскивают, а над Раймондой нависла угроза. Мордюков же тяжело вздохнул, подумал и направился к обрыву. Дружинники последовали за ним. А Виктор подскочил к коляске мотоцикла, спокойно открыл багажник, порылся в нем, вытащил оттуда старые милицейские галифе и китель, надел их и подошёл к обрыву.
Дружинники держали инспектора за руку, а тот, свесившись с обрыва, пытался разглядеть что-то внизу. Он увидел только обгорелые кусты и траву, но автомобиля там не было.
– Так где, товарищ лейтенант, говорите, сгорел автомобиль? – довольно громко обратился Виктор к автоинспектору, назвав его не по званию.
Старший лейтенант отпрянул от обрыва, внимательно посмотрел на парня, разглядывая его с ног до головы, вздохнул и подумал: “Странно, вначале водитель автобуса и несколько пассажиров, перебивая друг друга, рассказали, как свалилась “Чайка” в обрыв, как в последний момент из неё выскочили голые парень и девушка, как горела машина. Затем позвонили из Алма-Аты, и он, не проверив сообщение на месте, очевидно, дал неверную информацию начальнику следственного отдела УВД, а тот, выслушав доклад, приказал арестовать девушку с азиатским лицом, и сам собирался приехать сюда с группой следователей”. От этой мысли у Мордюкова всё похолодело внутри. “Ох, достанется мне от Бектыбаева!” – думал он.
Виктор понял душевное состояние автоинспектора и решил подлить масла в огонь.
– Возможно, мошенница подкупила водителя и свидетелей, и они ввели вас в заблуждение.
Старший лейтенант стоял в растерянности, а затем кинулся к мотоциклу и одним взмахом ноги запустил двигатель. Инспектор и дружинники запрыгнули на свои места, и мотоцикл, вырывая задним колесом камни и землю, рванул с места и исчез за бугром. Мордюков вёл мотоцикл с горы, как сумасшедший. Он считал, что его провели, как лопуха, и теперь любой ценой хотел догнать автобус и арестовать мошенницу. Маршрут автобуса он знал. “Если я не арестую её, меня замордует Бектыбаев и должность отберёт”, – размышлял он.
Начальник областного ГАИ Бектыбаев давно хотел видеть на месте старшего лейтенанта Мордюкова своего родственника. Мордюков с работой справлялся и по званию был выше, чем родственник Бектыбаева. Но если старший лейтенант не выполнит приказ начальника следственного отдела УВД, то у Бектыбаева будут развязаны руки. Мордюков решил заехать к себе на пост, позвонить в Алма-Ату и предупредить дежурного, чтобы группа следователей воздержалась от приезда на Курдайский перевал, тем более что девушки-мошенницы здесь нет.
Через десять минут он уже звонил в Алма-Ату дежурному, но тот ответил, что начальник с группой уже выехал на Курдайский перевал. От досады Мордюков щёлкнул языком. Оставив на посту дружинников и отсоединив коляску от мотоцикла, Мордюков погнался за автобусом. Без коляски и дружинников скорость мотоцикла увеличилась почти вдвое. Ветер слепил глаза, но Мордюков гнал на всю железку.

30.
Раймонда почти догнала группу, идущую к вершине перевала. Она понимала,  что хотя и быстро темнеет, но ей лучше держаться сзади, иначе мужики будут глазеть на её тело, прикрытое только одной майкой, которую поднимал ветерок, оголяя ноги выше колена. И она пошла медленнее, плетясь за старушками. Шла и размышляла: “В одно мгновение я осталась без денег, документов, а главное – без акта регистрации нашего брака. Как теперь докажу, что я у него вторая жена? В его паспорте записана только Алёнка”. Размышления Раймонды прервал мужчина, отставший от неё вначале после её колкости, но когда она пошла медленнее, он догнал её.
– Я-то родился в Бурундае, в семи километрах от Алма-Аты, и точно знаю, что других Бурундаев не существует, – услышала она шутливый голос мужчины с украинским акцентом.
Раймонда поняла, что избавиться от него теперь будет нелегко, и решила использовать его информацию в своих интересах. Она не раз ездила с “тётей” в Бурундай, где та родилась, у неё там было много родственников.
А мужчина продолжал:
– Значит, вы идёте не в ту сторону.
 – Как не в ту сторону? Земля же круглая, дорогой землячок! – воскликнула она.
Мужчина, поняв её юмор, рассмеялся. А через десять минут Раймонда знала уже многое о нем, представившись племянницей тёти-казашки, к которой по родству фактически никакого отношения не имела.
– Ну надо же! Оказывается, у Кизиевых имеется такая красавица, – хлопая себя по костюму, восхищался Раймондой второй секретарь горкома партии Киргизии. – Вот никак не думал, что встречу землячку в этих диких горах Курдая.
Второй секретарь приезжал в Узун-Агач навестить больную сестру и не захотел возвращаться в Алма-Ату и лететь во Фрунзе самолетом. Он попросил шурина отвезти его до Курдайского перевала, а за перевалом его должен будет ждать служебный автомобиль. Но “УАЗик” шурина сломался по дороге, не доехав пяти-шести километров до площадки, с которой начинался пеший переход через перевал. И второму секретарю пришлось пересесть в автобус. Он один из первых выскочил из автобуса, подбежал к месту происшествия и невольно залюбовался голой девушкой, освещенной ярким пламенем горящего автомобиля. Конечно, он сразу понял, чем занималась эта парочка в машине. И что парень, которого она продолжала держать за руку, был ей далеко не безразличен, возможно, жених или даже муж. Но он решил не касаться этой темы, а сказал:
– Знаете, землячка, а меня с той стороны должна ждать машина с моим личным водителем.
– И вы хотите меня подвезти?! – обрадовано воскликнула Раймонда и, не дожидаясь ответа, сказала: – Как я вам благодарна за это, вы мой спаситель!
Разговаривая, они незаметно поднялись на перевал. Стемнело, а когда они спустились к остановке, где стоял фрунзенский автобус, то стало совсем темно.
Второй секретарь, минуя автобус, направился к светлой “Победе”. Раймонда не отставала. Она знала, что автомашины секретарей горкома партии гаишники не останавливают. Помнила она хорошо и то, как гонялись за ней менты в Подмосковье, и не исключено, что с подачи заведующего магазином Викторова за ней опять охотятся.
Второй секретарь открыл заднюю дверцу “Победы” и пригласил её в салон. Сам же он сел на переднее сиденье.
– Поехали, – сказал он водителю-киргизу.
И “Победа” покатилась под уклон. Ехали молча, обмениваясь иногда пустыми фразами. Раймонде понравилось, что секретарь не навязывался.
Перед каким-то селением машину всё-таки остановили сотрудники ГАИ. Сердце Раймонды сжалось. Но, узнав “Победу” второго секретаря, гаишник дал отмашку, и машина поехала дальше. Посёлок Георгиевка появился как-то неожиданно, Раймонда попросила остановиться.
– Как, разве вам не во Фрунзе? – удивился второй секретарь.
– Во Фрунзе, но я должна забежать к подруге и одолжить у неё платье. Не могу же я появиться в городе в таком виде, – ответила она, на ходу открывая дверцу.
Водитель резко притормозил, почувствовав, что задняя дверь открывается.
– Вас подождать? – вежливо спросил второй секретарь.
– У мужа подруги есть машина, они сегодня же отвезут меня во Фрунзе, – соврала Раймонда и, поблагодарив, выскочила из машины.
Чтобы запутать следы, она на глазах второго секретаря и водителя перебежала улицу и юркнула в переулок, идущий совсем в другом направлении от её дома. Когда “Победа” отъехала, она вернулась и, пробежав через сады соседей, благополучно вернулась в дом старушки Пелагии Ивановны. Старушка спала, но когда Раймонда прошмыгнула в комнату, проснулась и спросила:
– Это ты, Рая?
– Да! – весело откликнулась Раймонда. – Ездила домой во Фрунзе.
– Ужин на столе, – сказала хозяйка и затихла.
Раймонда намочила водой полотенце и, скинув с себя чужую майку, протерла свое грешное тело и переоделась. Личных вещей у неё почти не осталось. В Костиной сумке были только его вещи. Утолив голод, Раймонда крепко заснула.
                ______   _   ______

В это время на контрольном пункте между Казахстаном и Киргизией дежурила группа сотрудников ГАИ и милиции. Возглавлял её майор Юшко. Остановив машину второго секретаря горкома партии Киргизии, майор Юшко рассказал ему о просьбе алма-атинских коллег. Майор спросил, не заметил ли секретарь и его водитель очень красивую девушку с азиатской внешностью, которую разыскивают как аферистку и убийцу московского милиционера. При себе девушка должна иметь крупную сумму денег. Водитель открыл было рот, но, взглянув на хозяина и привыкнув вперёд батьки в пекло не лезть, закрыл его. Секретарь взглянул на водителя и ответил:
– Девушку с большими деньгами ни я, ни мой водитель не видели.
Водитель поддакнул, но майор Юшко подозрительно посмотрел на него, затем заглянул в кабину и попросил открыть багажник. Осматривая багажник, Юшко тихонько спросил водителя:
– Вы действительно не видели и не подвозили красивую девушку с азиатским лицом?
Водитель растерялся и как-то странно пожал плечами. От друга он знал, что произошло за перевалом. Друг спустился с перевала одним из первых, чтобы занять места в автобусе для больной матери и сестры, плетущихся в конце группы пассажиров. На вопрос майора водитель ответил:
– Второй же сказал, что мы не видели девушку с большой суммой денег.
– Да, но второй не сказал, подвозили или нет девушку, – заметил майор.
– Я без разрешения второго никого не подвожу, – тихо ответил водитель.
– И всё-таки? – настаивал майор.
– Спроси у второго! – вдруг рявкнул водитель на майора. – Что ты привязался ко мне.
Майор Юшко сконфузился и, сделав безразличный вид, отошёл в сторону. Водитель, ругаясь на своем родном языке, с шумом захлопнул дверцу кабины и, сорвавшись с места, погнал “Победу” по ухабам.
Юшко понимал водителей, обслуживающих высокие чины города: нельзя вести себя по-другому, иначе не работать им на престижных местах. Понимал Юшко и второго секретаря, который всегда хочет быть чистеньким, как стеклышко. И Юшко понял, что нелегко будет найти девушку, затерявшуюся между контрольным пунктом и Курдайским перевалом, но выше себя не прыгнешь.
Майор Юшко проанализировал ситуацию и решил провести беседу со своими сотрудниками. Он распределил обязанности между сотрудниками и объяснил, какие вопросы следует задавать свидетелям. Юшко, как говорится, чувствовал нутром, что девушку-азиатку в автобусе они не обнаружат.
Через час пришёл автобус. Начали опрос пассажиров. Нашлись свидетели, которые видели, как азиатка, одетая только в майку, села в автомобиль “Победа” с мужчиной средних лет. На мужчине был чёрный костюм. Но номера “Победы” никто не запомнил.
Все вещи пассажиров подверглись досмотру. Искали крупную сумму денег. Автобус отправили, а местность до перевала прочесали, но след азиатки исчез.
Было уже за полночь, когда в кабинет Юшко ввели личного водителя второго секретаря. Через пятнадцать минут водитель всё рассказал о девушке-азиатке. Он сообщил, в чем она была одета, о чем разговаривали в машине, где сошла и куда побежала. Однако Юшко не узнал, о чём говорила азиатка со вторым секретарём до того, как они сели в машину, и при каких обстоятельствах они познакомились. “Это я узнаю, когда арестую азиатку, – подумал Юшко. – Беспокоить второго не следует, тем более что вторые иногда становятся первыми, и тогда излишнее любопытство может выйти мне боком”.
Юшко сообщил в Алма-Ату дежурному Таркашёва о результатах расследования, а от него узнал, что начальник выехал на Курдайский перевал.
Составив план работы на завтра, Юшко поехал домой отдыхать.

31.
Когда автоинспектор ГАИ с дружинниками уехали, Виктор решил завести двигатель. Пощупав сиденье и убедившись, что оно уже не очень холодное, он сел за руль. Взглянув на спидометр, увидел, что машина прошла всего 23 километра. “Так она ещё совсем новая!” – воскликнул он, включив зажигание. Указатель количества бензина показал, что бак пуст. “Как же я доеду до Алма-Аты, нужен бензин. А у меня ни документов, ни денег, ни бензина. На остатках бензина даже до заправочной станции не дотянешь, – размышлял он. – Возможно, под гору до поста ГАИ доеду”. И он включил стартёр. Двигатель завёлся, высасывая из бака остатки бензина. Дав двигателю прогреться, он включил скорость и, трогаясь с места, опробовал тормоза ножного и ручного действия. Для экономии горючего он спускался на холостом ходу, что, в общем-то, запрещено. Проехав с горы полдороги, двигатель “зачихал”. Виктор понял, что бензин на исходе, а когда выехал на трассу, двигатель заглох. Он попробовал запустить его, но напрасно. Вскоре он увидел огни фар. Машина двигалась навстречу. Он решил остановить её и вышел, махнув рукой. Водитель грузовика, увидев человека в галифе и кителе, решил, что его останавливает милиционер.
– Бензином не выручите? – обратился к нему Виктор.
– Как не выручу? – заискивающим голосом ответил водитель. – Я вас выручу, а при других обстоятельствах, может быть, вы меня.
Виктор понял, что водитель принял его за другого и надеется на некоторое снисхождение при встрече при других обстоятельствах, однако переубеждать его не стал. Из кабины водитель принёс канистру с бензином. Виктор догадался, что бензин был приготовлен, чтобы толкнуть налево. Водитель сам перелил бензин в бак “Чайки”.
– Сколько с меня? – спросил Виктор, не собираясь платить, а больше из вежливости.
– Что вы, что вы! Потом сочтёмся, – намекнул водитель.
– Потом, так потом, – согласился Виктор, как будто у него была другая возможность.
Прикинув в уме, Виктор решил, что этого бензина ему не хватит, чтобы доехать до дома, и обратился к водителю:
– Слушай, друг, а ты не сможешь ещё плеснуть канистрочку, а то мне не хватит доехать до места. За это я тебя век не забуду.
Водитель почесал затылок, махнул рукой и, схватив канистру, побежал цедить бензин из бака.
Заправившись, Виктор продолжил езду, а проскочив пост ГАИ, увеличил скорость. Проехав посёлок Тарган, он заметил движущийся навстречу транспорт с мигалкой. Притормозив, он свернул с трассы на первую попавшуюся грунтовую дорогу и, спрятавшись за кусты, выключил фары. По трассе проскочил эскорт из трёх машин с мигалкой. Развернув “Чайку”, он продолжил путь.
Домой он прибыл глубокой ночью. “Вот это да! Без документов и без прав благополучно доехал до дома”, – подумал он. Пройдя через двор, он открыл гараж и заехал в него. А через несколько минут, купаясь под душем, подумал: “Завтра напишу заявление в ГАИ, что потерял права и талон технического паспорта машины”. Он вспомнил, что технический паспорт находится в буфете. Он быстро оделся и, топая босыми ногами по полу, побежал на кухню, схватил технический паспорт и кинулся в гараж. Номера шасси, кузова и двигателя на автомашине и в техническом паспорте совпадали. “Теперь никто, даже я и Раймонда, если её поймают, не сможем доказать, что автомобиль, деньги и документы сгорели”.

32.
Проснувшись, Раймонда сладко потянулась и подумала: “Ох, и струсила же я вчера”. Вспомнила о муже: “Как же ты, милый, добрался домой? Уж не посадили ли тебя? А впрочем, тебя, милый, не за что сажать. Меня менты не схватили, компрометирующие деньги и документы сгорели в машине. Ты парень с головой, так что выкрутишься”. И она послала ему воздушный поцелуй.
Понежившись в постели, решила: “Надо бы деньжат раздобыть”. Не долго думая, встала и, не одеваясь, вытащила из Костиной сумки его новую куртку. “Сегодня во Фрунзе большая барахолка, надо послать туда Пелагию Ивановну, пусть продаст куртку да навестит дочь”, – размышляла она, мурлыча себе под нос песенку.
А в посёлке Георгиевка рыскала милиция. Переулок, в котором скрылась вчера Раймонда на глазах второго секретаря и его водителя, прошерстили, причём не только дома, но и подвалы.
Через час Пелагия Ивановна, предупредив соседку, что она поехала к дочери во Фрунзе, уехала. Соседи не знали, что у Пелагии Ивановны живёт на квартире девушка. А поступить ей так посоветовала Раймонда в первый же день своего пребывания. “Начнут обсуждать, судачить, да ещё придут в долг деньги занимать, а потом, чего доброго, и забудут отдать. Народ-то теперь ушлый”. Пелагия Ивановна такой перспективы испугалась и соседям ничего не рассказала.
Проводив хозяйку, Раймонда поднялась на чердак. Ей хватило беглого взгляда, чтобы убедиться, что в посёлке облава. Раймонда испугалась и спустилась вниз. Открыла окно и снаружи замкнула дверь дома на большой замок, потом через окно опять залезла в дом. После обеда к дому подошли два милиционера и, убедившись, что дом на замке, пригласили соседку. Соседка сказала, что у Пелагии Ивановны никто не живёт, а сама она уехала сегодня к дочери во Фрунзе. Милиционеры осмотрели двор Пелагии Ивановны, подергали замок, позаглядывали в окна и ушли проверять дальше. Вечером, когда завпродмагазином Ольга ушла домой, Раймонда связалась с Костей по телефону. Он сообщил, что у него всё в порядке, а ночью работа, связанная с подготовкой лаза в склад ювелирного магазина, продолжилась.
Утром вернулась Пелагия Ивановна. Она удачно продала куртку. И потянулись для Раймонды однообразные дни и ночи наблюдения за улицей, а у Кости трудное время – днём играть роль любовника, а ночью – шахтёра. Ольга безумно влюбилась в Костю и выполняла все его прихоти, а он любил и мечтал только о Раймонде. Через несколько дней Костя сообщил, что перегородка уже тонкая, и он четко слышит голоса продавщиц, разговаривающих в соседнем помещении.
Наступил самый трудный период. Костя заявил, что нескольких ударов лома и кувалды будет достаточно, чтобы разрушить перегородку. Однако Раймонда не спешила, разрабатывая заключительный этап ограбления. От первоначального замысла ей пришлось отказаться, так как ситуация изменилась. В Георгиевке по-прежнему дежурила милиция. Из своего убежища Раймонда наблюдала за сыщиками, внимательно разглядывающих всех прохожих. Задуманный ранее план о возможности выманить всех продавцов из ювелирного магазина лопнул. Её появление там закончилось бы задержанием. Нужен был другой план и она усиленно думала, пока не пришла к выводу, что в ювелирном магазине нужно устроить пожар. Поджечь крышу, и тогда все продавцы обязательно выскочат на улицу поглядеть на пожар. Однако магазину с мощными бетонными перекрытиями такой пожар не опасен. В свое время крышу делали как архитектурное обрамление здания двух магазинов. Чтобы после ограбления вовремя смыться, нужен мотоцикл сына Татьяны Васильевны. Его необходимо было угнать и спрятать в сарае Пелагии Ивановны.
Раймонда решила действовать. Вечером по телефону она долго давала указания Косте. Во время перерыва на обед Костя должен подсыпать снотворное Ольге. Когда Костя пробьёт перемычку, он в первую очередь должен заблокировать входную дверь, а затем перенести телефон в ювелирный склад и поддерживать с ней постоянную связь. Раймонда сказала ему, что завтра они заканчивают операцию по ограблению ювелирного склада.
Пожелав Косте спокойной ночи, Раймонда ещё раз внимательно посмотрела на улицу. На душе было неспокойно. Ей предстояло украсть мотоцикл и поджечь дом Татьяны Васильевны. Раймонда не была воровкой и любила только афёры, хотя эти два занятия – сродни. Глубокой ночью она направилась к дому Татьяны Васильевны, захватив с собой документы на мотоцикл, ключи от сарая и замка зажигания мотоцикла. “Пожар в посёлке отвлечёт внимание сотрудников милиции, а угон мотоцикла просто не заметят, – размышляла она. – Когда загорится крыша ювелирторга, то третий пожар за несколько дней вызовет в посёлке панику. Ограбление же ювелирного склада – шок у сотрудников милиции. Под этот шумок будет легче смыться”.
Раймонда, не доходя до дома Татьяны Васильевны, свернула в переулок и подошла к сгоревшему несколько дней назад дому сыщика Егорова. Пепелище от пожара ещё давало о себе знать. Убедившись, что Егорова на участке нет, она, освещая фонариком путь, осмотрела дорожку, идущую в глубь сада. По этой дорожке она собиралась проехать на мотоцикле. Затем она прошла на участок Татьяны Васильевны, открыла сарай, выкатила “Харлей” и, откатив его по дорожке, ведущей к Егорову на участок, запустила двигатель. На малых оборотах, прогревая цилиндры, двигатель работал устойчиво. Раймонда вернулась в сарай, у стены дома сложила тряпьё, макулатуру, коробки, облила всё из бутылок керосином, бензином, маслом и, чиркнув спичкой, подожгла костёр. Она выскочила из сарая и, закрыв дверь на замки, побежала к мотоциклу, а через минуту уже выехала на улицу и погнала “Харлей” к дому Пелагии Ивановны. Не доехав до дома, она выключила двигатель и по инерции подъехала к калитке. Толкнув калитку передним колесом, она ввела мотоцикл во двор. В сарай она закатила мотоцикл задом, для того чтобы потом выехать на нем и помчаться вперёд. Укрыв своего “железного коня” тряпьём и закрыв сарай на замок, поднялась на чердак к своему наблюдательному окну. Убедившись, что всё спокойно, спустилась в дом. Хозяйка спала. Закусив, она разделась, влажным полотенцем протёрла свое красивое, нежное тело и улеглась в постель. Однако сон не приходил. Она лежала с открытыми глазами, детально перебирая в уме этапы дальнейшего действия и пути, по которому им с Костей придется уносить ноги. “Путь от поселка Георгиевка до станции Юшкозеро, а затем 120 километров по тропинкам в лесу до старой шахты, где под землей находится “окно” через границу в Финляндию, не близок, – размышляла она, – Воспользоваться поездом или автобусом, чтобы добраться до станции, практически невозможно. Костю ещё не ищут, но после ограбления склада обязательно будут искать. Проснувшись, Ольга поднимет хай, а по её словесному описанию составят портрет Кости. Его тётя сразу узнает в грабителе Костю. И не может быть, чтобы его фото не обнаружилось, даже если сгорит дом”.
До Раймонды долетели звуки пожарной сирены промчавшейся машины. Уснула она под утро. Проснувшись, сказала хозяйке, что у них заболел преподаватель, и занятия отменили. Раймонда пересортировала вещи Кости, кое-что перешила на себя. Со стороны могло показаться, что Раймонда спокойна и ни о каком ограблении не думает. Но она думала, постоянно проигрывая в уме отдельные его этапы. Время неумолимо приближало к самому трудному этапу – нападению Кости на склад. “Хорошо если в процессе ограбления не нужно будет убирать людей, – думала она. – Но ситуация может развиваться так, что Косте придётся это сделать, тогда это уже другая статья и розыск пойдёт по другому руслу”.
За час до перерыва в продовольственном магазине Раймонда позвонила Косте, они так раньше договаривались. Костя сразу взял трубку. Уточнив обстановку, Раймонда сказала:
– Что, Костик, начнём наше совместное представление?
– Начнём, – однозначно ответил Костя.
– Только не рискуй, ты мне очень дорог, и я очень переживаю из-за вашей связи с Ольгой.
– Ревнуешь?
– Немного, – соврала она, представив ухмылку на его лице.
Раймонда мечтала удрать за границу, в этом она видела свою безопасность, не подозревая, что и там от советского НКВД не скроешься. С пустыми руками за рубежом будет нелегко начать свое дело, нужен некоторый капитал, а начинать с нуля поздно. Сейчас без Кости невозможно взять ювелирный, однако он может сорваться и наделать глупостей, а это поставит под угрозу переход через “окно” в Финляндию. И ей пришлось перед Костей кривить душой, хотя это было не в её правилах. Раймонда решила напомнить Косте о порядке выполнения операции:
– Ты не потерял снотворный порошок, который должен подсыпать Ольге в еду? Да не перепутай и случайно не прими его сам, а то уснёшь.
– Не перепутаю, – ответил он, растягивая слова.
– Тебя больше ничего не интересует? – спросила она, решив узнать, знает он о пожаре в доме родственников или нет.
– Нет, всё ясно.
“Значит, Ольга ему ничего не сказала о пожаре или ещё не успела, а возможно решила, что это ему неинтересно. Как прореагирует Костя на сообщение о пожаре в его доме? Там и его чемодан остался, с которым он неохотно расстался”.
Сгорел ли дом Костиной тёти или его удалось потушить, Раймонду интересовало мало. Сейчас её занимал вопрос, как поджечь крышу магазинов и выскочить сухой из воды. Раймонда знала, что во время обеда сноха хозяйки, работающая дворником в продовольственном магазине, обычно бывает дома и кормит детей. Раймонда планировала использовать одежду дворника и проникнуть на территорию магазинов, а затем в чердачное помещение. Прежде чем отключить связь с Костей, она его предупредила:
– Без десяти два мы выходим на связь. Не забудь. Ольга к этому моменту должна спать. Понял?
Получив подтверждение, она выключила связь и спустилась с чердака. Пройдя за домом через сад, она оказалась перед дверью соседей второй половины дома, где жил сын Пелагии Ивановны. Раймонда прислушалась к разговору в доме, а затем проникла в сени и сняла с крючка рабочий халат и платок. Она выскочила во двор, надела халат, повязала голову платком и направилась во двор магазинов. На дворника Раймонда мало чем походила, но это её не смущало. Она смело вошла во двор магазинов и, не встретив никого из работников, забралась по пожарной лестнице в чердачное помещение. Собрала щепки, бумагу, картон, доски и всё сложила около вентиляционного окна чердака, прямо над дверью ювелирного магазина. Сверху на кучу набросала куски рубероида, старую обувь, калоши. “Это даст больше дыма”, – подумала она. Ей оставалось облить всё это бензином и чиркнуть спичкой. Но она ждала, поглядывая на часы. Старенькие часы она позаимствовала у хозяйки в буфете.

33.
Закрыв магазин на обед, Ольга направилась в служебное помещение. Она была счастлива. Отношения с Георгием складывались хорошие. Её сожитель ничём ей не докучал, был приветлив и внимателен. Она была абсолютно уверена, что он очень любит её. Однако её волновало то обстоятельство, что он находится в розыске. От этого у неё сжималось сердце. Она любой ценой хотела его спасти, но будущее ей казалось мрачным.
Хотя она во всем ему доверяла, но продолжала закрывать дверь овощехранилища на замок, скорее по привычке, чем из-за боязни. Открыв дверь, она увидела своего возлюбленного на топчане. Он не встречал её, как всегда, с улыбкой, широко раскинув руки, готовый обнять и расцеловать. Его вид говорил о том, что с ним что-то происходит.
– Георгий, что с тобой? – испуганным голосом спросила она.
Вместо ответа Костя пожал плечами.
– Георгий, ты не заболел?
– Плохо мне что-то, – вымолвил жалобно он, не взглянув на неё. – Знобит, пить хочется.
– Сейчас обед разогрею, чайник включу, – ответила она, роясь в аптечке.
 Из аптечки она извлекла термометр, стряхнула его и подала Косте.
– Измерь температуру, а я пока займусь обедом, – и она вышла в подсобку.
Костя посмотрел ей вслед, затем на термометр, хмыкнул и принялся щелчками поднимать температуру. Догнав до 40 градусов, сунул термометр под мышку. В последнее время обедать Костя ходил в подсобку, боясь, что Ольга услышит голоса продавщиц за тонкой стенкой в ювелирном складе.
Ольга хлопотала у электроплитки. Костя опустился на стул. “Сколько времени пройдёт после того, как она примет снотворное и заснёт? – размышлял он. – До связи с Раймондой у меня осталось минут тридцать, да ещё, как назло, Ольга пришла на обед с опозданием на десять минут”. Его размышления прервала Ольга, разливая суп по тарелкам. До Кости долетел ароматный запах супа, так что у него забурчало в животе. Ольга  умела готовить, об этом он не раз говорил ей, а она и старалась. Пока Ольга ставила чайник на плитку, Костя высыпал в её тарелку снотворное. “Надо чтобы она как можно скорее съела суп”, – подумал он. Ольга села напротив, взяла ложку, но вспомнила, что у него под мышкой термометр.
– Георгий, дай посмотрю, какая температура, – попросила она.
– Ольга, кушай, а то суп остынет, – сказал он и принялся с аппетитом поглощать содержимое тарелки.
Но Ольга не унималась, требуя термометр. Костя даже пожалел, что нагнал температуру. “Если она увидит температуру, то перепугается, начнёт искать лекарство, лечить меня, а это будет некстати”. Время неумолимо приближалось к “началу совместного представления”, как час назад ему сообщила Раймонда. Перегнувшись через стол, Ольга полезла к нему под рубашку, вытащила термометр, взглянув на него, присвистнула. Пощупав у Кости лоб, она стряхнула показания и сунула термометр ему по мышку. Когда Ольга садилась на стул, то кофточкой зацепила тарелку с супом и опрокинула её на пол. Тарелка глухо упала и разбилась. Костя даже не понял, что произошло, копаясь ложкой в тарелке.
– Ах! – воскликнула она. – Разбила тарелку и суп разлила. К чему бы это?
Костя перестал жевать и уставился немигающими глазами на Ольгу. Верхняя губа у него задрожала, оголяя то с одной, то с другой стороны зубы. В нем просыпался зверь. Лицо у него как-то вытянулось. Ольга, увидев его лицо, испугалась. Ей показалось, что перед ней появился зверь, готовый броситься на неё. Она вскочила, задрожала и попятилась назад, опрокинув стул. Костя встал и, согнувшись как горилла, двинулся на неё, выставив перед собой руки с растопыренными пальцами. Он медленно приближался к ней.
– Георгий, что с тобой, опомнись! – лепетала она с ужасом в глазах.
– Что ты натворила? Зачем суп разлила? – шипел он. – Я тебя удушу!
Ольга прижалась к стене, а к её горлу приближались руки с растопыренными пальцами, но страшнее всего было его звериное лицо. Ольга почувствовала на своей шее пальцы, которые вцепились ей в горло и начали душить. От испуга она не сопротивлялась, уставившись на его стеклянные, выпученные глаза. Она почувствовала, как задыхается, но не могла вымолвить ни слова. Не могла она и оттолкнуть его от себя, хотя была сильная и могла постоять за себя. Её сковал какой-то паралич. Дышать становилось всё труднее и труднее, и она потеряла сознание. В последний миг ей показалось, что он сейчас отпустит её, извинится и прижмёт к себе, пылко целуя. А он не отпускал её, готовый передавить шею так, чтобы оторвалась голова. Ольга повисла, дергаясь в судороге, пока не затихла. Поняв, что с Ольгой всё кончено, он разжал пальцы. Её бесчувственное тело опустилось на пол. Костя нахохлился, как воробей на морозе, и вдруг задёргался всем телом, как собака, выскочившая из воды, стряхивающая с себя нечто такое, что прилипло к телу и создаёт неудобство. Стряхнув это нечто, Костя стал самим собой. Он сел на прежнее место, взял ложку и, уставившись в тарелку, продолжал хлебать приятно пахнущий суп. Съев суп, налил добавки и продолжал уплетать, как будто ничего не произошло, а ему просто пришлось прихлопнуть на стене назойливую муху. Сделав себе сладкого горячего чаю, он со смаком дул на него и отхлёбывал из чашки, при этом откусывал душистый пряник. В сторону Ольги он даже не взглянул, ему казалось, что там, за столом около стены, валяется какая-то тряпка, которая ему больше не нужна.
Пообедав, Костя поднялся, критически-оценивающим взглядом осмотрел помещение и вышел, плотно прикрыв дверь, за которой осталось лежать мертвое тело Ольги. Прежде чем пойти в овощехранилище, он зашёл в магазин, открыл торчащим в замке ключом дверцу сейфа, извлёк из него выручку и, не пересчитывая, разложил деньги по карманам. Сейф закрыл, а ключ бросил в банку с томатами. Без пятнадцати два Костя взял кувалду и лом и уселся около телефона.
А тремя минутами раньше Раймонда, убедившись, что во дворе никого нет и обратный путь свободен, облила приготовленное барахло бензином и бросила зажженную спичку. С глухим гулом вспыхнул бензин, и яркое пламя лизнуло деревянные стойки и стропила крыши. Раймонда отскочила от жаркого пламени. Щепки, доски, резина вспыхнули, а из чердачного окна повалил густой чёрный дым. Раймонда побежала на выход. Пригнувшись, она выскочила на крышу и, стараясь не шуметь, спустилась во двор. Она быстро пробежала через двор и выскочила на улицу. Добежав до угла и перебежав улицу, она заскочила во двор соседки. В сенях повесила халат и платок на место, и через пару минут оказалась на чердаке. Выглянув на улицу, она увидела дым и пламя – крыша разгоралась.
Раймонда сняла трубку и включила батарейку. Тут же в трубке послышался приглушенный голос Кости.
– У меня всё в порядке, – шепотом сообщил он
– Хорошо, жди. Ольга спит?
– Да, непробудным сном, – ответил Костя каким-то дрожащим, взволнованным голосом.
По улице забегали люди, заглядывая на крышу магазинов. Женщина в белом платке, открыв дверь ювелирного магазина, закричала:
– Пожар! У вас крыша горит!
Две продавщицы выскочили, перебежали через дорогу и, убедившись, что крыша действительно горит, заскочили обратно, при этом стальную наружную дверь закрыли, что обычно делалось только в конце рабочего дня. Раймонде такая ситуация не понравилась. События начинали выходить из-под контроля, но она надеялась и ждала. Необходимо было, чтобы все продавцы появились на улице, тогда будет гарантия, что дверь хранилища закрыта на замки. Вдруг Раймонду осенила догадка: “Что если и во время перерыва ювелирные изделия теперь хранят не на столах склада, как раньше, а закрывают в сейф и взять их оттуда во время перерыва Костя не сможет?” Раймонда вспомнила, что старший следователь Татьяна Васильевна несколько раз навещала ювелирный магазин, когда Костя исчез из дома. От такой мысли у неё внутри всё похолодело. Она поняла, что недооценила Татьяну Васильевну, и злость тенью пробежала по её лицу. “Вся наша работа коту под хвост, – подумала она, но опережать события не стала. Наблюдая за улицей, кусала губы, и ей не было больно, хотя она почувствовала солоноватый привкус во рту. “Что же я так опростоволосилась? – упрекала она себя. – Никаких драгоценностей Косте не взять, а я как была голытьбой, так и останусь. Может, отказаться от дальнейшего ограбления и тихонько смыться?”
В это время дверь ювелирного магазина открылась и на крыльцо вышли все пять продавщиц. Они что-то бойко обсуждали, трое из них перебежали дорогу и разглядывали горящую крышу, из которой валил уже не такой густой дым: бензин выгорел, и пламя разгоралось нехотя. Продавцы вернулись в магазин и тут же появились с огнетушителями в руках. Раймонда оценила правильность их поступка и в то же время решила, что ювелирные изделия находятся в сейфе. У Раймонды не было больше никаких сомнений на этот счёт, и она вызвала на связь Костю.
– В магазине никого нет, но ограбление следует отменить.
– Почему? – удивленно спросил Костя.
– Я думаю, что ничего у нас не получится.
– Надо было раньше думать, теперь уже поздно, – свирепо прошипел Костя. – Я начинаю разбивать ломом перегородку!
Раймонда поняла, что Костя пошел ва-банк, и вторая догадка обожгла её. “Возможно, он убил Ольгу”. От такой мысли её бросило в жар. А до её уха из трубки долетели глухие удары. “Костя разбивает перегородку и вышел из-под моего контроля”.
– Появилась дыра, – крикнул радостно Костя, не прекращая работу. – Сейчас я кувалдой расширю её.
Раймонда с замирающим сердцем слушала, как работает Костя, и внимательно следила за улицей.
На крыше магазинов появились люди с огнетушителями. Часть людей проникла в чердачное помещение. Через окно уже не валил дым, и она поняла, что пожар ликвидирован.
– Я полез в склад, – донеслось из трубки. – Там темно, подопру ломом дверь и включу освещение.
В это время до Раймонды долетел вой сирены, а через минуту на площадь въехали две пожарные машины. Одна остановилась около двери ювелирного магазина, а вторая заехала во двор. “Да они мне всю телефонную связь нарушат”, – испугалась Раймонда и услышала голос Кости. Он кричал:
– Раймонда! Раймонда! Драгоценностей здесь нет! Пустые ящики на столах стоят. Нет ничего, а сейф закрыт и не хочет открываться. Что делать?
– Не знаю, – спокойно ответила она.
– Тогда я знаю, – воскликнул Костя. – Будь у телефона и жди. Сейф я возьму, а ты подумай, как нам смыться.
– Я подготовила мотоцикл. Если телефонная связь нарушится, я жду тебя на том месте, где мы сидели на скамейке, наблюдая за магазинами. Помнишь?
– Хорошо, но почему должна нарушиться связь? – взволнованным голосом спросил Костя.
– Я устроила на крыше магазинов пожар, как отвлекающий манёвр. Но приехали пожарные, и я боюсь, что они могут порвать провода.
– А я думаю, что за переполох на улице? Теперь мне всё ясно.
– Что ты намерен делать? – поинтересовалась она.
– Подожду, когда продавщицы зайдут в склад, захвачу их силой и заставлю открыть сейф.
– Но это же очень опасно, – предупредила она, хотя у неё витала такая же идея в голове, и она хотела предложить её Косте.
– Не страшнее смерти, выкручусь. Мне теперь терять нечего.
– Ты убил Ольгу?
Помолчав, Костя уклончиво ответил:
– Поговорим об этом потом.
А Раймонда подумала: “Очевидно, он более жесток, чем я предполагала, хотя я тоже не пряник”.
Мысли Раймонды переключились на продавщиц, топчущихся на крыльце магазина. “У двух из них по ключу от сейфа. Но у кого конкретно, попробуй разгадать”. Когда Раймонда была “на экскурсии” на складе, то запомнила только заведующую, но той среди продавцов не было. “Возможно, продавцы сменились или в отпуске”, – и она напрягла память, но вспомнить, кто из них тогда открывал сейф вторым ключом, не смогла.
Вскоре пожарные спустились с крыши и принялись складывать пожарный инвентарь в машину. Один из них подошёл к продавщицам и что-то сказал. Пожарные уехали, а продавщицы вернулись в магазин.
Раймонда тут же предупредила Костю. До конца перерыва в ювелирном магазине оставалось пятнадцать минут, а около продовольственного, где перерыв на обед давно закончился, собрались покупатели. Ситуация с каждой минутой осложнялась. Раймонда слышала, как покупатели барабанят в дверь, требуя открыть магазин. Раймонду трясло как в лихорадке. “Что же делать?” – спрашивала она себя уже не в первый раз, понимая, что от неё уже ничего не зависит, и ей остаётся только  одно – ждать. От продовольственного магазина народ постепенно стал расходиться, поняв, что из-за пожара магазин могут вообще не открыть, а продавец находится где-то внутри и не слышит их стук.
Раймонда продолжала держать телефонную трубку около уха, но никаких звуков от неё не исходило. Она пыталась световым сигналом вызвать Костю, однако он молчал. “Неужели связь нарушилась?” – подумала она.
 Перерыв в ювелирном магазине давно закончился, но его не открывали. В тревоге и ожидании прошёл ещё час. Раймонду трясло, но хуже всего была неизвестность. Вокруг магазина и во дворе ходили зеваки. Дверь ювелирного магазина с шумом распахнулась, все продавцы вышли, обсуждая что-то, замкнули магазин, опломбировали дверь, приклеили объявление и разошлись, оставив одну продавщицу дожидаться сторожей.
Такого поворота событий Раймонда не ожидала, но она перестала дрожать. А когда услышала голос Кости, окончательно успокоилась. Он всё это время подслушивал, стоя у железной двери, и сказал, что в магазине по графику санитарный день и продавцы решили, выйти на работу послезавтра.
Подумав, Раймонда предложила:
– Найди замки, которыми Ольга закрывала магазин, а также пломбир с пломбами. Всё это спусти по нашей трубе, когда я стукну по ней. Только не порви провода связи. Я закрою магазин снаружи и повешу объявление, что в магазине санитарный день.
– Это ты здорово придумала, – одобрил Костя.
– А теперь иди и ищи замки, а я подожду у телефона.
Костя отправился по магазину. Замки он нашёл сразу, а вот пломбира нигде не было. Тогда он начал осматривать все помещения. В одной кладовой он наткнулся на сварочный аппарат, но не придал находке значения. Затем он вспомнил, что не проверил сейф, где взял выручку, однако открыть его не мог. “Куда же я забросил ключ?” – бормотал он, а вспомнив, вытряхнул томаты из банки на пол.
Открыв сейф, Костя обнаружил пломбир и пломбы. Он направился было в овощехранилище, но, вспомнив о сварочном аппарате, вернулся и решил его обследовать. “Если он в рабочем состоянии, то сейф легко вскрыть, разрезав заднюю стенку”. Опробовав сварочный аппарат и убедившись в его исправности, Костя запрыгал от радости. Как и почему аппарат оказался в магазине, его интересовало мало. Теперь он сможет вскрыть сейф за час. А через пару минут он хвастался находкой Раймонде.
– Да, это уже удача! Но почему ты его не обнаружил сразу? – в раздумье спросила она, зная на практике возможности сварочной техники.
– Потому, что Ольга замыкала меня и не давала разгуливать по магазину, – ответил он.
Через час Костя опустошил сейф с драгоценностями, прихватив выручку. Приподняв рюкзак, присвистнул: “Да здесь целый пуд драгоценностей”.
Пока Костя прожигал сваркой сейф, Раймонда соображала, наблюдая через чердачное окно за улицей. “Надо подсказать Косте, чтобы он закрыл двери магазина на замок и опломбировал их. Сторожей ещё нет, а когда они придут на дежурство, то решат, что Ольга из-за пожара тоже раньше закончила рабочий день и ушла домой. А мне необходимо убрать все следы моей бурной деятельности и стереть все отпечатки пальцев не только на чердаке, но и дома. И не устроить ли пожар на моём чердаке? Все решат, что от искры возгорелось пламя. А пламя уничтожит все улики против меня. Пусть Пелагия Ивановна простит меня, но иного выхода у меня нет. Кроме того, это отвлекло бы зевак. Костя смог бы незаметно выйти из магазина и на наш отъезд никто не обратит внимания. А Пелагии Ивановне придётся оставить деньги от проданной Костиной куртки. Пусть это хоть как-то возместит ей расходы по ремонту крыши. И хорошо, что она ушла в церковь”.
Костя позвонил и сообщил, что он взял сейф, они договорились, как будут действовать дальше и во сколько он должен выйти из магазина и замкнуть двери. Они сверили часы. Она к этому моменту подъедет на мотоцикле к магазину, а он заскочит на заднее сиденье и они отправятся в дальнюю дорожку до финской границы.
Через десять минут Раймонда закончила протирать мокрой тряпкой все, к чему она могла прикасаться в квартире. Затем разожгла на чердаке костерчик, чтобы сгорели все вещественные доказательства. На мотоцикле она лихо выскочила из сарайчика Пелагии Ивановны. Доехав до перекрестка, свернула не вправо, к магазину, а в обратную сторону. Отъехав от перекрестка метров пятьдесят, лихо развернула “Харлей” по направлению к магазину и остановилась у обочины, наблюдая за улицей и минутной стрелкой часов. Народ на перекрестке оживился, увидев дым, выходящий из чердачного окна дома Пелагии Ивановны. Появились люди, бежавшие к горящему дому, кто с ведром, кто с топором.
Раймонда с облегчением вздохнула, поняв, что пожар потушат, но он должен был сделать своё дело – отвлечь людей. В точно назначенное время она подъехала к продовольственному магазину. От замкнутых уже дверей спешил Костя с рюкзаком за спиной. Он заскочил на заднее сиденье, и мотоцикл плавно отъехал в сторону Фрунзе. Стоявшая на крыльце продавщица и бегавшие люди, увлеченные пожаром, не обратили внимания на мотоцикл.

34.
Раймонда, одевшись под парня, с защитными очками на голове уверенно вела “Харлей”. Четырехтактный трофейный немецкий мотоцикл без особой перегрузки двигателя увозил двух молодых людей на запад. Выскочив из Георгиевки, Раймонда резко свернула на север, и поехала по второстепенной пыльной дороге в сторону населенного пункта Чу, оставляя за собой шлейф пыли.
Обгоняя редкий гужевой транспорт, Раймонда и Костя быстро удалялись от посёлка, увозя огромное состояние. За полтора суток, когда откроют ювелирный магазин, им надо было уехать как можно дальше, пока не грянет набат тревоги и не поступит распоряжение на все посты ГАИ о задержании и проверке личных вещей молодых людей, перемещающихся на любом виде транспорта и даже идущих пешком. На отдельных участках дороги Раймонда развивала скорость до ста километров, но в среднем получалось около шестидесяти. Через два часа они подъехали к Чу, объехав по тропинке город и пост ГАИ, устремились дальше. За семь часов им удалось проехать около четырех сот километров. Дорога проходила вдоль речки Чу, которая местами исчезала, и только пересохшее русло свидетельствовало о том, что когда-то, во время дождей, здесь была полноводная речка. Выбрав местечко, Раймонда свернула с дороги, решив отдохнуть около кустиков и воды. Они не доехали до посёлка Улан бель, где Раймонда планировала заправиться горючим. С непривычки их качало из стороны в сторону. Особенно досталось Косте. Его сиденье располагалось прямо на заднем колесе и его трясло как на стиральной доске. Вид у него был жалкий.
– Ещё через семь часов мы окажемся на речке Сарысул, – сказала Раймонда, скривив лицо и стряхивая пыль с брюк.
От такой перспективы Костю перекосило и он застонал.
– Не стони, теперь твоя очередь вести мотоцикл, на переднем сиденье будет легче.
– А я не умею водить мотоцикл, я даже на велосипеде ездить не умею, – сознался Костя, покраснев.
– Как не умеешь?
– А так, не умею и всё.
– Да ты что! – воскликнула она. – Какой парень не умеет водить мотоцикл?
– Я парень, но водить мотоцикл не умею, – твёрдым голосом заявил он. – У меня вестибулярный аппарат.
– И у меня тоже вестибулярный аппарат есть, – задумчиво ответила Раймонда, всё ещё не веря услышанному, и подумала: “С одной стороны, это плохо, а с другой – ты, мой милый, не сбежишь от меня на мотоцикле, прихватив всё золотишко”, а затем сказала:
– Тогда готовь ужин, а я посмотрю, что ты в сейфе взял, – и она подошла к рюкзаку, лежавшему около чахлого саксаула, которому вечно не хватает влаги под палящими лучами солнца. Пустыня давала о себе знать, хотя они и прикрыли лица шарфами, но отдельные участки кожи обгорели на горячем ветру Джамбульской пустыни. А за двести километров от них плескались волны озера Балхаш, но ветер с севера дул сухой и знойный, катая по степи кусты перекати поля.
– Будет ещё труднее, – заметила Раймонда, – когда поедем по настоящей пустыне, пробираясь к Байконуру, до которого осталось примерно тысяча километров. И эту тысячу мы должны проскочить за сутки, пока не объявят розыск, обнаружив ограбленный ювелирный склад магазина. Я специально наметила такой маршрут по пустыне, где ни одному сыщику не придёт в голову искать нас. А дальше Оренбург, Казань. В Казани завезу тебя домой, где родилась. Затем Вологда, Петрозаводск и Юшкозеро.
Дальше Раймонда не знала маршрута, но помнила рассказ Кости, и как они с отцом ездили на лошадях до финской границы, и ехали они три дня, а две ночи ночевали в лесу у костра. Путь от Георгиевки до границы они должны проделать не спеша, и у них на это ещё есть больше месяца. А перед границей Костя должен встретиться с сестрой и дядей, которых тоже разыскивают, но за что, она не знала.
Раймонда развязала рюкзак и увидела головку сыра, консервы, колбасу, хлеб, папиросы и даже бутылки с вином и водкой.
– Костя, а ты не перепутал рюкзак? Здесь одни продукты! – закричала Раймонда.
Костя посмотрел на Раймонду непонимающим взглядом, а затем рассмеялся:
– А ты думала, что полный рюкзак драгоценностей? Да его пришлось бы краном поднимать! Золото же тяжелое! Наше же золото разместилось на дне рюкзака. Я подумал, что незачем нести неполный рюкзак, и прихватил продуктов.
Раймонда удивленно посмотрела на Костю и торопливо принялась выкладывать продукты прямо на песок, пока не наткнулась на сверток, завёрнутый в бархатную тряпку. Она с усилием извлекла его из рюкзака и воскликнула:
– Ого! Такой маленький и такой тяжелый!
Она осторожно развернула тряпку, и её взору предстала объёмистая масса жёлтого металла с драгоценными камнями. На изделиях с бриллиантами ярко отсвечивали лучи заходящего солнца. Раймонда ожидала увидеть что-то великолепное, но то, что открылось её взору, превзошло всякое ожидание. Она невольно залюбовалась драгоценностями, рассматривая их под разными углами. Ей на глаза попались серёжки с изумрудными камнями, под стать кольцу.
– Эти сережки как раз в комплект к моему кольцу, – и она вдела их в уши.
Разложив продукты на газете, Костя позвал её к столу. Она завернула драгоценности и положила в рюкзак, сверху сложила продукты. Затем подошла к мотоциклу и, повернув зеркальце, посмотрела на новые серёжки. Оставшись довольной, присела к столу.
– Ну, Костя, ты молодец! Такие сережки мне раздобыл! Дай я тебя поцелую.
Костя подставил губы, закрыв глаза, но она поцеловала его в небритую щеку. Костя недовольно надул губы.
Закусив и отдохнув, они поехали дальше, а через восемь часов, переехав по мосту речку Сарычу, свернули вверх по течению, оказавшись на её правом берегу. Было пять часов утра. По мокрому песку “Харлей” несся, как по асфальту. Проехав около часа, Раймонда заметила небольшой лесок и подъехала к нему. Осмотрев местность, она заявила, что здесь они отдохнут сутки, а если будет хороший клёв, то могут задержаться. По спидометру от Георгиевки они проехали более тысячи километров, но ехать дальше было невозможно.
Выкопав в песке траншею, они схоронили в ней “Харлей”, драгоценности и часть продуктов, а сверху установили палатку. Никаких компрометирующих их вещей у них не осталось.
Как ни странно, но спать им не хотелось. Раймонда решила изменить прическу и, попросив Костю подержать зеркальце, через двадцать минут срезала свои пышные волосы, сделав прическу “под ёжик”. Чёрной краской она навела себе широкие брови, так что ночью её вполне можно было принять за семнадцатилетнего юношу.
– Костя, зови меня Николаем, как указано в водительских правах твоего двоюродного братца.
– Хорошо, Николай, – упавшим голосом ответил Костя, взглянув на неё.
Когда Костя начал готовить снасти для рыбалки, усталость с него слетела в один миг. У него откуда-то появилась крупа “манка”, и он принялся готовить наживку на крючки.
– Ну, Костя, теперь вся рыба твоя, – весело смеялась она.
А вот якорь изготовить было не из чего. Камней на берегу не оказалось, и Костя, сняв рубашку, завязав рукава и ворот, засыпал её песком. Раймонда смеялась до слёз, рассматривая тяжёлую куклу. Боясь пропустить утренний клёв, Костя отказался даже от завтрака. В лодке он поплыл на глубокое место. Он был заядлым рыбаком, поэтому нутром чувствовал, в каких местах собирается рыба, хотя рыбачил редко.


35.
Так начался отдых Раймонды и Кости после трудных дней кропотливой поездки. Прожили они в палатке на берегу речки пять дней, не вызывая подозрений у местного населения, и заготовили мешок вяленой рыбы.
Два раза Костя попытался завладеть Раймондой, но, получив отпор, больше к ней не приставал. А она твердила только одно: “После свадьбы в Финляндии я буду твоя”. Не раз она заводила разговор о том, как пройти под землёй через “окно” в Финляндию. Костя рассказывал, но она не могла всё это даже представить.
Поразмыслив, Раймонда предложила совершать броски на мотоцикле только в ночное время, причем ехать по берегам речек.
– Если наскочим на патруль в ночное время, то меня можно принять по документам за Николая. Тем более что в правах приклеена его фотография, когда ему было около восемнадцати.
С места стоянки они отъехали в ночь. Ехали по берегу Сарысу и к утру добрались до её верховья, миновали по объездной дороге посты ГАИ Джезказгана, оставив далеко слева Байконур. Остановились на днёвку уже на речке Кара-Кенгир. И опять они закопали в песок своего “железного коня” и весь компромат.
На следующую ночь они сделали бросок и остановились на днёвку у озера Сары копа. Места на озере оказались красивыми и они порыбачили ещё три дня, а затем – бросок до верховья реки Урал, объехав по грунтовой дороге Уральское ГАИ.
Раймонда решила не рисковать и домой под Казань не заезжать, опасаясь засады, а отклониться восточнее и по глухим местам и речкам, западнее Ижевска и Кирова, добраться до Онежского озера. А через десять дней, объехав севернее город Вытегра и пост ГАИ, они благополучно подъехали к Онежскому озеру, не наткнувшись на своем пути ни на одного сотрудника ГАИ или милиционера.
– Костя, мы пересекли весь Советский Союз с юга на север и не встретили ни одного мента.
– Да, Николай, здесь надо отдать тебе должное, – похвалил Раймонду Костя. – Ты в этих вопросах дока.
– Почему в этих? – обиженным тоном спросила Раймонда. – Разве план ограбления ювелирного сработал хуже?
– Но здесь и моя немалая заслуга, – похвастался Костя.
– Это точно, заслуга твоя немалая. Особенно в том, что ты нашёл сварочный аппарат, хотя мог его и не заметить. Но плохо, что ты убил Ольгу. Представь такую ситуацию. Ты сейф не вскрыл, и удрал с места преступления с пустыми руками, если не считать прихваченной головки сыра. Но за тобой убийство, а за это вышка. Если бы Ольга осталась жива, например, после того, как ты её оглушил и запёр в чулане, то ситуация оказалась бы другой и вышка тебе не светила. Ты же мог дырку в ювелирный склад замаскировать, как делал раньше, а Ольга ничего бы не заметила и шума не поднимала на первых порах. Она бы решила, что ты вдруг сорвался с цепи, как пёс поганый, избил её и удрал, прихватив головку сыра. Она тоже поступила незаконно, приютив в магазине тебя, зная, что ты якобы убил свою жену и её любовника. Она знала, что за это её по головке не погладят, и тебя бы не выдала. Извини, Костя, но ты поступил неблагородно, а главное – недальновидно.
Костя, прищурив глаза, злобно посмотрел на Раймонду. Хотя он любит её, но из-за прически и макияжа под парня разочаровался в ней.
Раймонда, взглянув на Костю, поняла его настроение и почувствовала что-то отталкивающее в его душе и характере, но он ей ещё был нужен для главного – сбежать за границу.
– Но знаешь, я всё равно тебя люблю и даже очень, – заявила она, пытаясь успокоить его затронутое самолюбие.
Про себя подумала: “Да он и впрямь в порыве гнева способен свою мать придушить, хотя мать у него вполне положительная женщина. Очевидно, он в отца и что-то звериное у него проявляется”. Затем она критически оценила себя: “Я тоже дура, зачем капитана Семёнова в Опалихе на рельсы столкнула? Ну, ранила бы его, всё забрала из карманов и убежала. Зачем человека жизни лишила?” И у неё так испортилось настроение, что на неё смотреть стало тошно. Только сейчас, вспомнив о трагедии Семёнова, в которой она была повинна, искренне пожалела о случившемся. Костя, разглядывая её, воспринял это на свой счёт и стал её уговаривать:
– Да не расстраивайся ты. Я и сам жалею, что задушил Ольгу, но знаешь, как она мне опротивела. Но, с другой стороны, никто не узнает, что ювелирный ограбили мы. Мать и тётя думают, что я в Сибирь укатил к дяде, и нас не ищут.
Раймонда смотрела вдаль на озеро, и готова была разревется. Озеро встретило их неприветливо, выбрасывая на берег шипящие белые волны.
Вчера вечером она ходила к заправочной станции за бензином. Проходя мимо газетного стенда, у которого стояли два парня и читали “Комсомолку”, она увидела в газете фотографию Кости. Костя в это время ждал её в лесочке с рюкзаком и мотоциклом. Заправив канистру бензином, она на обратном пути сорвала газету, где красовалась физиономия Кости. Прочитав статью, поняла, что дело плохо, но расстраивать Костю не стала, а всю ночь гнала “Харлей” как сумасшедшая. Костя не раз кричал ей в ухо, чтобы на поворотах она была поосторожнее. Раймонда развернула газету, подала Косте и сказала:
– Прочитай на первой странице статью под названием: “Поганый пёс сорвался с цепи”.
Костя взял газету и с улыбкой углубился в статью, но по мере чтения мрачнел. В статье говорилось, что нигде не работающий, дважды судимый Коркин Константин Варлаамович вошёл в доверие к заведующей продмагазином, примыкающему к ювелирному, поселился в овощехранилище. Коркин подготовил подкоп в склад ювелирного магазина, пробив толстую стену. В день ограбления ювелирного он убил завмага, которая, очевидно, не догадывалась о подлинной цели преступника. Руководила операцией по ограблению ювелирного магазина известная аферистка Оболдихвина Раймонда, родившаяся под Казанью, за которой также числится убийство московского капитана милиции. Накануне ограбления склада Оболдихвина посетила Алма-Ату, где, как полагают компетентные источники, у неё хранились деньги от проведенной афёры по строительству гаражей. Из Алма-Аты до Курдайского перевала её подвёз на собственном автомобиле аспирант одного из институтов Алма-Аты, решив подзаработать как таксист. На Курдайском перевале Оболдихвина, применив гипноз, внушила массе людей, что автомобиль, на котором она приехала, свалился в пропасть и сгорел. Воспользовавшись суматохой, Оболдихвина с крупной суммой денег сбежала, при этом она воспользовалась служебной автомашиной второго секретаря партии Киргизии. К секретарю и его водителю преступница также применила гипноз.
Сообщалось также, что перед ограблением Оболдихвина устроила несколько поджогов, что позволило им незаметно скрыться с места преступления с драгоценностями и деньгами на украденном мотоцикле “Харлей”. Далее сообщались номерные знаки мотоцикла и кому он принадлежал. В конце статьи содержалось обращение к гражданам, располагающим информацией о парне, изображенном на фотографии, и его спутнице. За поимку преступников обещалось солидное вознаграждение.
Костя побелел и немигающими глазами уставился на Раймонду. Выдержав его взгляд, Раймонда заметила:
– Оказывается, я талантлива, обладаю гипнозом, к тому же у меня куча денег. Но при всех этих качествах мою физиономию почему-то не напечатали в газетах. А вот почему “ваша светлость” не уничтожила все свои фотографии – это вопрос, граничащий с провалом.
Костя ещё раз взглянул на снимок в газете, и ему стало плохо. Он стал хвататься за грудь и приседать.
– Ну, ну! Этого нам ещё не хватало, – и она подхватила его. – Ты что раскис? На расстрел же тебя ещё не ведут.
Лицо у Кости из белого стало серым, он застонал, закашлял, готовый заплакать.
– Хватит! – крикнула она на него. – Не хватало ещё нюни распустить!
После такого окрика Костя шмыгнул носом и попытался взять себя в руки, но это ему плохо удалось.
– Такая фотография лежала у меня в чемодане, а его я хотел прихватить с собой.
– Ты же вернулся домой с чемоданом и у тебя было достаточно времени, чтобы уничтожить все свои фотографии.
– Я хотел эту фотографию взять с собой, но в последний момент забыл в чемодане, – плаксивым голосом канючил он и, как провинившийся школьник, уставился на носки своих ботинок.
– От “Харлея” и кое-каких принадлежностей мы можем избавиться, а вот от твоей физиономии – трудно, – и он задумалась, а Костя с надеждой смотрел на неё. Газета свежая, если тебя раньше и видели люди, то только издалека, – вслух рассуждала она. – Но на озере Сары копа ты беседовал с двумя крашеными блондинками и рыжим парнем. Они тебя точно запомнили. Меня они, к счастью, не видели, я валялась в палатке. Парень тебе что-то говорил о городке Амангельды. Он, кажется, там служит. Из них троих кто-то обязательно тебя увидит в газете и вспомнит. Следовательно, милиция уже знает или скоро узнает, где тебя видели. Если на карту положить линейку через Георгиевку и озеро Сары копа, то нетрудно догадаться и рассчитать, что мы на Онежском озере или где-то рядом. А если твоя мать на берегу при допросе даст показания о твоем отце как жителе Финляндии, у которого есть свои люди на границе, то нетрудно догадаться, куда мы направляемся, а наличие “окна” на границе придаст кагэбистам государственный интерес к твоей персоне. Так что нас уже ждут в Юшкозеро.
От этой мысли у Раймонды заблестели глаза, она почувствовала надвигающуюся опасность, а чем опаснее, тем для неё азартнее. Она разгадала план противника, следовательно, у неё перевес. “Кто не рискует, тот не пьёт шампанское”, – сделала она свой выбор. Посмотрев внимательно на Костю, задумчиво спросила:
– Что нам делать с твоей физиономией? Сделать тебе повязку на лицо, как после операции носа, не подходит, такой маскарад я уже использовала, а дважды повторяться в этих делах нельзя.
Костя кивнул, как бы одобряя её мысли.
– Сделать из тебя женщину – не получится, уж больно из тебя мужицкая натура прёт, за версту видно, что мужик идёт.
Она вдруг замерла, глаза сузились, на губах появилась усмешка, и она предложила:
– Давай из тебя сделаем чёрненького.
– Как это чёрненького? – забеспокоился Костя.
– А так! Лицо, шею, руки и ноги намажем гуталином, штанишки укоротим до колен, сделаем короткую вьющуюся прическу, рот приоткроешь, сделаешь улыбку, выставив напоказ белые зубы, – и ты негр. Родная мать не узнает, а если кинешься к ней, то перепугаешь.
Костя не возражал, готовый преобразиться хоть в дьявола.
– А как дальше? – спросил он как-то виновато.
– Дальше, я думаю, надо ехать к Волго-Балтийскому каналу и сбросить туда мотоцикл и всё остальное, налегке направляться в порт Вытегра, но дальше – не знаю, как повезёт.
Раймонда оглядела местность. Вдалеке рыбачили с лодки.
– Поставь палатку около той сосны, – и она указала на одиноко стоявшую на берегу сосну, – и приготовь завтрак, а я разведаю местность вокруг нас и спрячу “Харлей”. До вечера он нам не потребуется.
Пока Костя устанавливал палатку и разводил костёр, она объехала в радиусе километра и убедилась, что соседей нет. Затем загнала мотоцикл в густой кустарник и забросала его сверху ветками.
После завтрака они завалились спать в палатке, но отдыхать не пришлось. Пролетел вертолёт, а через некоторое время он вернулся обратно и медленно пролетел на небольшой высоте. Раймонда подскочила как на пружинах. Не высовываясь из палатки, она выглянула наружу. Вертолёт, сделав разворот над озером, пролетел прямо над палаткой в глубь леса.
– Это уже нахальство, – возмущенно простонала Раймонда. – Вертолетчиков привлекла наша палатка.
Но она тут же воскликнула:
– А почему бы нет! Откуда в этих местах туристы? Рыбаки обычно ставят шалаши. Кажется, мы допустили ошибку, поставив палатку на видном месте, зато теперь знаем, что нас уже здесь разыскивают. Надо срочно сматываться отсюда.
Помолчав, Раймонда спросила:
– Костя, ты помнишь, какой номерной знак у мотоцикла?
Костя задумался, вспоминая.
– Вот видишь, хотя ты и катаешься на мотоцикле своего братца больше, чем полмесяца, но не смог запомнить номерной знак. Посторонние же люди тем более не запомнили опубликованный в газете номер, и только отдельные личности могли запомнить. А вот гаишники обязательно запомнят, будут помнить его целый год, на то они и гаишники. Дальше дорога к Юшкозеро пройдёт среди болот, объехать посты ГАИ нам просто не удастся. Поскольку нас засветили через газету, то шансы проскочить на мотоцикле к Юшкозеро у нас нулевой. Надо искать другой вариант, как добраться до границы. Если нас действительно ищут в этих местах, то все менты ближайших городов должны приехать сюда, на берег, ведь за нас обещано приличное вознаграждение. Поэтому нам надо ехать в порт Вытегра, из которого сыщики едут сюда, а там выяснить о возможности уехать дальше водным путём.
– Пожалуй, ты права, – заметил Костя. – На “Харлее” мы неуловимы. В защитных очках меня никто не узнает, а номерной знак мы замажем грязью или вообще снимем и забросим в лесу.
Решив смываться, они быстро собрали палатку и вещички и через двадцать минут, после пролёта вертолёта, отъехали в порт. Но в порт они решили ехать через лес, причём сделать крюк и сбить со следа ментов, если те приедут на место их стоянки. Вначале они помчались по берегу в обратную сторону от порта, выехав на трассу, идущую вдоль берега на север и проехав около километра, свернули от озера по еле заметной тропе в редколесье. Объехав по тропинкам и сделав солидный крюк, они подъехали к городу Вытегра с восточной стороны, откуда их не могли ожидать. Перед городом они остановились на опушке леса, заглушив мотор.
– В конце концов, вертолёт мог сделать такой вираж, если где-то в лесу у него есть посадочная площадка, а наша палатка оказалась у них на пути, – предположила Раймонда, не веря сама в то, что сказала.
Она продолжала сидеть, оперев ногу на поваленный ствол дерева, а Костя соскочил с мотоцикла и разминал ноги.
– У нас нет иного варианта и придётся рискнуть, – заметил Костя, разглядывая ближайшие дома на окраине Вытегры.

36.
По городу Раймонда вела “Харлей” не спеша, рассматривая витрины магазинов. Около спортивного магазина её внимание привлекла легкая плоскодонная лодка с подвесным мотором.
– Интересно, на каких условиях продаются плоскодонки? – крикнула она, свернув в переулок и заехав в кусты чьей-то усадьбы. – Костя, ты посиди в кустах, а я сбегаю в магазин и узнаю, смогут ли они продать лодку с мотором без предъявления паспорта.
В магазине Раймонде ответили, что необходимо не только личный паспорт покупателя, но и удостоверение на право вождения малых судов. От такой новости у неё появилась идея – купить моторную лодку у частного лица вместе с удостоверением на право вождения малых судов по рекам, предложив продавцу хорошие “бабки”. Эту идею Костя поддержал, и они решили поехать к пристани.
Недалеко от пристани Раймонда договорилась с пожилой женщиной о ночевке, объяснив, что они молодожёны и совершают свадебное путешествие. Мотоцикл с вещами они разместили в сарае, а драгоценности спрятали за сараем. Оставив хозяйке небольшой задаток, они отправились к пристани в порт, предварительно изрядно потрудившись с внешним видом Кости, и в нем теперь трудно было признать лихого парня, фото которого красовалось в газете.
В порту стояло три судна, а на автостоянке порта, огражденной высоким забором из стальных прутьев, находились несколько экскурсионных автобусов для туристов.
Присмотревшись через изгородь, Костя узнал свою сестру около автобуса. Он чуть не закричал от радости и готов был броситься к ней, но его отделял забор. Радость его была неподдельная. Он показал Раймонде в сторону стоянки и сказал, что около автобуса в сером свитере стоит его сестра. Сестра тоже обратила на него внимание, но по её рассеянному виду можно было понять, что она его не узнала.
– Ты с ней должен был встретиться около границы? – спросила Раймонда.
– Да, с ней и с дядей, но дяди около неё нет.
– Может, дядя тоже изменился до неузнаваемости, как и ты, –  усмехнулась Раймонда, глядя на творение своих рук.
Костя ничего не ответил, пытаясь знаками привлечь внимание сестры, но та его не понимала, хотя смотрела в их сторону.
– Нам надо с сестрой повидаться и переговорить, но на территорию порта нас не пропустит охрана, а она меня, кажется, не узнала, – грустно сказал Костя.
– Похоже, так, – согласилась Раймонда.
В это время дверь автобуса открылась, и экскурсовод громким голосом пригласила пассажиров теплохода на экскурсию. Туристы кинулись в автобус, спеша занять места и толкая друг друга. Алёнка медлила, поглядывая на Костю, старавшегося привлечь её внимание. Она поняла, что он обращается к ней. Направившись к автобусу, она махнула рукой в сторону города, дав понять, что они направляются в город.
– Возможно, она решила, что ты хочешь с ней познакомиться, и встречу назначила в городе во время экскурсии, – высказала предположение Раймонда.
– А как мы за ней угонимся? – и Костя посмотрел по сторонам, ища такси.
Увидев свободное такси, подъезжающее к порту, он кинулся к нему. Раймонда – за ним. Но такси не остановилось, а таксист крикнул, что едет по вызову. Увидев частный “Москвич”, Костя подбежал к нему. Водитель отнекивался, набивая цену. И только тогда, когда Костя пообещал ему приличную сумму, согласился. Когда они сели на заднее сиденье водитель спросил:
– Итак, куда путь держим, молодёжь?
– Мы ещё, собственно говоря, не знаем, нам надо следовать за экскурсионным автобусом, – ответил Костя.
– Как за автобусом? Экскурсионники поедут под знак, я не могу за ним ехать.
– Значит, поедем там, где можно, – заметил Костя. – А где будут проходить экскурсии, я надеюсь, вы знаете.
– Знать-то знаю, но всё-таки, – ответил водитель, – сегодня к нам милиция нагрянула со всех сторон, везде свой нос суют, все кого-то ищут.
– Не нас же, – усмехнулся Костя.
– Знаю, что не вас, – и водитель завёл двигатель. – А автобус из порта отправится?
– Да, – подтвердил Костя, – у него на правой стороне, посередине содрана краска с корпуса, наверняка где-то зацепился.
Водитель развернул “Москвич” и, не выключая двигатель, остановился так, чтобы видеть правую сторону автобусов, выезжающих из ворот порта. Минут через семь из ворот, в сопровождении патрульных мотоциклов ГАИ, выехало несколько автобусов.
Мужчины внимательно следили за выезжающей колонной. Нужный им автобус они увидели вместе.
– Вот он! – воскликнул Костя.
Водитель ловко втиснулся в колонну, пристроившись за автобусом с царапиной на борту. По мере движения автобусов часть из них разъезжались по разным направлениям.
– Куда же направится ваш автобус? – гадал водитель, почесывая затылок и соображая, не мало ли ему заплатит клиент.
Когда автобусы выехали из города и направились на юг, водитель воспрял духом и сообщил:
– Да эти автобусы едут к озеру, красивейшему месту в этих местах. Там, обычно организуются пикники для туристов, жарят шашлыки и пьют вина местных виноделов.
Проехав по трассе несколько километров, автобусы свернули к озеру, через которое проходит Волго-Балтийский канал. Перед воротами турбазы автобусы остановились на обочине. Водитель “Москвича” остановился напротив, на небольшой площадке.
Когда ехали к озеру, Алёнка через заднее стекло наблюдала за “Москвичом”, но кроме водителя она никого больше не видела. Тем не менее, она  понимала, что кто-то увязался за ней и хочет встретиться. В порту она обратила внимание на парня с девушкой. Парень махнул ей рукой, находясь за забором. Вначале ей показалось, что парень чем-то похож на Костю, но, присмотревшись, поняла, что ошиблась.
Они с Фёдором читали статью про Костю в газете и были напуганы. Фёдор ворчал, что встреча сорвётся, но Алёнка успокаивала: “Нас же тоже ищут, а не нашли. Их не поймали, раз ищут”. Сейчас же она гадала: “Кто бы это мог быть и зачем она понадобилась этому парню?” Она вышла из автобуса и остановилась, наблюдая за “Москвичом”. Костя выскочил из кабины и поспешил к сестре.
– Алёнка, это я, Костя, – тихо сказал он.
– Надо же! Вот так встреча, я только сейчас узнала тебя, – прошептала она, поглядывая по сторонам, как загнанная зверушка. Кстати, меня сейчас зовут не Алёнкой, а Верой. Смотри, не проговорись при посторонних.
Со стороны казалось, что они встретились холодно, однако они были очень рады встрече, хотя недолюбливали друг друга.
– С тобой в порту была та девушка, которую разыскивают, как тебя? Кажется, её зовут Раймондой?
– Да.
– Ловко ты загримировался, совсем не похож на фото в “Комсомолке”.
– Это её заслуга, у неё всё получается, – и Костя головой махнул в сторону “Москвича”, давая понять, что она тоже приехала. – Но сейчас мы в бегах и у нас нет “крыши”, а виноват в этом я, оставив случайно свое фото у тёти, а она, как ты знаешь, работает в милиции.
– Костя, отсюда вы сможете поехать со мной в автобусе. Нас предупредили, что после пикника в порт можно возвращаться на любом автобусе, в котором окажутся свободные места. Все группы перемешаются и, естественно, после пьянки никто не сможет найти свой автобус. А на теплоход, я думаю, смогу вас провести. Мы с Фёдором одни в каюте, для всех мы муж и жена, так что приютим. Через два дня будем на месте и нам не нужно будет кататься дальше на теплоходе в качестве туристов. Намеченный же срок нашей встречи перед границей теперь можно перенести на более ранний период. Как ты считаешь?
– Конечно, – ответил Костя. – Но у нас возникнет проблема. В городе остались наши ценности, их необходимо забрать, а как это сделать, если мы сразу отсюда попадем на теплоход?
– Вечером сходишь, только смотри, сегодня не напейся. Теплоход отправится ночью, а по визитной карточке теплохода, которая служит Фёдору, вернее Эдуарду, пропуском, ты сможешь вечером отлучиться с теплохода в город. Я полагаю, что “Харлей” ты не собираешься прихватить с собой?
– Вера, – и Костя улыбнулся, довольный тем, что назвал сестру новым именем, – тогда я расплачусь с водителем и отпущу его, а потом познакомлю с моей будущей женой.
– Валяй, – и Алёнка улыбнулась.
Отпустив водителя, Костя подвёл под ручку свою будущую жену.
 – Вера, – представилась Алёнка, – мы с мужем Эдуардом в качестве туристов путешествуем на теплоходе. У нас путёвки до Кандалакши и обратно до Ленинграда, – и Алёнка внимательно посмотрела на будущую жену брата.
Алёнка не подозревала, что они обе являются женами одного и того же парня. Причём Раймонда успела стать женщиной, а Алёнка все эти пять лет, после регистрации брака, всё ещё девушка и её брак с мужем фактически фикция, если он не захочет с ней жить. Раймонда скромно представилась, не подозревая, что перед ней старшая жена её мужа.
– Вера, а вы из Кандалакши вернетесь в Ленинград? – поинтересовалась Раймонда.
– Думаю, что нет. Просто мы с вашим женихом сбежим за границу, – и Алёнка улыбнулась, оголив белые, ровные зубки.
– Тогда не забудьте прихватить и меня, – в свою очередь заметила Раймонда и тоже показала свои красивые острые зубы.
– Наверное, придётся, – и Алёнка кокетливо покачала своим торсом.
Пристроившись к группе, троица пошла развлекаться к озеру, а через час, подвыпив, они бойко отплясывали в танце, не подозревая, что две группы сыщиков шли разными путями за ними по пятам и случайно встретились в городке Вытегра.

37.
 Сибирский сыщик полковник Кирилл Кириллович познакомился с начальником следственного отдела УВД алма-атинской области Таркашёвым в особом отделе УВД Вытегры. И свое знакомство они решили обмыть и таким образом снять накопившееся напряжение нескольких дней усиленной работы. Работы, которая завершилась бы последними днями свободы беглецов, если бы два матерых сыщика не встретились за рюмкой водки. А буфетчица, стерва, не подсунула бы подвыпившим друзьям “чёрт знает что”, от чего им промывали желудки в госпитале, борясь за их жизни.
К концу пикника Костя всё-таки напился до последней стадии и изображал из себя генерала сухопутных войск. В порт все туристы теплохода возвращались навеселе. Раймонда перед приездом в порт позаботилась и одолжила у крепко подвыпивших супругов визитные карточки – пропуска, конечно без их согласия. На теплоход Костю завели под руки две девушки, при этом Алёнка держала в вытянутой руке три визитные карточки.
Оставив племянника на попечение оробевшего дяди, подруги поспешили в город. Раймонда заявила хозяйке, что она встретила свою школьную подругу, они с мужем останутся у неё. Но мотоцикл и кое-какие вещички она попросила хозяйку оставить на несколько дней у себя в сарае, пообещав хорошо её отблагодарить, не взирая на то, что оставила днем хороший аванс. На теплоход подруги вернулись с тяжёлой сумкой драгоценностей, примкнув к туристам следующего автобуса. Алёнка тут же вернулась на пристань и подсунула протрезвевшим супругам их визитные карточки.
Капитан вовремя отправил судно в плавание, не подозревая, что на борту теплохода двумя “зайцами” стало больше.
Прошли сутки да ещё одна ночь, и теплоход с беглецами, пройдя Онежскую губу, причалил в порту Беломорск. И опять Раймонда позаботилась, одолжив у тех же супругов визитные карточки, конечно, опять без их согласия, оставив несчастных бедолаг загорать на теплоходе до выяснения обстоятельств. С группой туристов беглецы спустились с трапа, не предупредив администрацию, что они не вернутся на теплоход, чтобы их не ждали. А через десять минут беглецы с сумками на коленях отъехали на такси в город Юма, расположенный к северо-западу от Беломорска. Через два часа после их отъезда, в аэропорт Беломорска приземлился военный вертолёт с полковником Кириллом Кирилловичем, который оставил своего коллегу Таркашёва искать в Вологодской области мотоцикл “Харлей” с Раймондой и Костей в придачу.
В Юме беглецы сменили транспорт и поехали на запад, в город Кепа. А в это время на теплоходе Кирилл Кириллович сам лично допросил бедолаг-супругов и выяснил, какие туристы их окружали вчера после пикника и сегодня перед выходом в город Беломорск. Он решил, что между двумя бандитскими группировками существует определённая связь, что они, очевидно, объединились. Кирилл Кириллович срочно связался по рации с Георгиевкой и попытался выяснить у старшего следователя Татьяны Васильевны, не являются ли Фёдор, Алёнка и Костя родственниками. Татьяна Васильевна ответила, что у Кости есть сестра Алёнка, которая живёт где-то в Сибири, а Фёдор их дядя по отцовской линии. Отец Кости живёт в Финляндии, но больше она ничего не знает. А мать Кости ушла на базар торговать овощами и фруктами, так как часть дома сгорела и теперь нужны были деньги на его восстановление. Кирилл Кириллович попросил Татьяну Васильевну разыскать мать Кости и пригласить в милицию, а через час он выйдет на повторную связь.
Кирилл Кириллович понимал, что искать беглецов по экскурсиям нецелесообразно. Проверять же пустые каюты тоже непросто, золото не найдёшь, а шуму наделаешь много, можно спугнуть преступников. А они могут пойти на крайности и наделать глупостей. Кирилл Кириллович помнил фотографию руки Алёнки с фигурой из трех пальцев и знал, что нелегко их взять. Преступники хитры и изворотливы. И Кириллу Кирилловичу оставалось только одно – ждать, когда вернутся все туристы на теплоход. От нечего делать он решил связаться с Таркашёвым и позвонил в Вытегру.
Таркашёв сообщил, что по областному радио он обратился к жителям области и города и просил срочно сообщить о мотоцикле “Харлей” и о преступниках, дав их словесное описание. Через двадцать минут в отделение милиции обратилась женщина и сообщила, что два дня назад к ней в сарай молодые люди поставили мотоцикл с вещами. Украденный в Георгиевке мотоцикл нашёлся, а преступники как сквозь землю провалились. Кирилл Кириллович сказал Таркашёву, что его преступники из Георгиевки, очевидно, уже в Беломорске и изложил свою версию. Таркашёв просил держать его в курсе дела и пообещал, что по мере возможностей вылетит в Беломорск.
Из Кепа беглецы на попутном вездеходе поехали в Юшкозёро. Им крупно повезло, что попался вездеход – дорога оказалась отвратительной, вездеход бросало из стороны в сторону. Через два часа измученные беглецы добрались до Юшкозеро, сойдя на базарной площади. Вездеход тут же уехал дальше, на базу посёлка Боровой за деталями для трактора.
                ______   _   ______

Пятнадцатью минутами раньше, чем беглецы зашли на базар, на привокзальную площадь Юшкозёро приземлился вертолёт с группой сыщиков, возглавляемой полковником. Кирилл Кириллович полагал, что из Беломорска грабители должны были уехать по южной дороге через Северный и Тикшу до Ледмозеро, а дальше по железной дороге до станционного поселка Юшкозёро. С северной же стороны, от Юма и Кепа, как сказал полковнику дежурный милиционер порта Беломорск, дороги до станции Юшкозёро нет и грабители оттуда могут добраться только на лошадях. За час до разговора с дежурным милиционером порта Беломорска Кирилл Кириллович беседовал по рации с матерью Кости, которая сказала, что отец Кости при разговоре с ней часто упоминал станцию Юшкозёро. Мать Кости не знала, что существует два населенных пункта с названием Юшкозёро, естественно, не узнал об этом и Кирилл Кириллович, давая четкую команду пилоту доставить спецгруппу на станцию Юшкозёро. Пилот и доставил их туда, а сам улетел на базу, торопясь в столовую. Поскольку два населенных пункта с одним названием Юшкозёро находятся на расстоянии семи километров, то это вторично спасло грабителей от ареста.
Кирилл Кириллович знал время прибытия поезда на станцию Боровая, а затем в Юшкозёро-1 и приготовил засады, а грабители в это время ходили по базару Юшкозёро-2, покупая лошадей, ружья для охоты, патроны, палатки. Закупив продукты и всё золото, которое можно было купить, грабители на лошадях поехали по дороге на Костомукшу, но, доехав до линии электропередач, идущей к границе, свернули на север и поехали через лес, где трудно было встретить даже грибников. Ни троп, ни дорог не было, но была электролиния. Вот вдоль неё и ехали грабители, подгоняя лошадей ветками и отгоняя комаров, пикирующих на людей и лошадей, как бомбардировщики на цель. Так и ехали беглецы трое суток, отдыхая в палатках и подкармливая лошадей овсом, охотясь на дичь и зверей. А два матерых сыщика, Кирилл Кириллович и Таркашёв, гоняли военный вертолёт то в Беломорск, то Юму, то Кепу, то Боровой, то Пизьмогубу, то Юшкозёро 1 и 2.
В Беломорске сыщики узнали, что таксист отвозил четверых пассажиров теплохода в Юму, якобы на какую-то свадьбу. Пассажиры хорошо заплатили сверху положенного. А водитель второй день пропивает чаевые, не приходя в себя. Водитель из Юмы попутно подвозил мужчину, парня и двух симпатичных девушек до Кепа, якобы в гости к фронтовому другу. Одна из девушек нерусская, но очень, очень красивая, подстриженная под “ёжик”. А вот куда делась четверка из Кепа, никто не знал. И только одна женщина пожаловалась, что её муж вторые сутки как уехал на вездеходе на базу в Боровой через Юшкозёро и там почему-то застрял. “То ли у одной стервы задержался, то ли что-то другое случилось, а связи с Боровой нет, молния ударила в телефонный столб и связь около месяца не работает”, – причитала женщина, теребя платок. В Боровой сторожиха, довольно симпатичная женщина, доложила, что из Кепа приезжал Яшка на вездеходе, получил все детали для трактора и уехал. Правда, он захватил с собой стерву-кладовщицу и повёз её то ли до Юшкозёро, то ли в Пизьмагубу, где у стервы живёт дочь с бабушкой, а кладовщица вот уже второй день не выходит на работу.
Сыщикам пришлось лететь в Пизьмагубу, где они узнали, что вчера Яшка и Галка, так звали кладовщицу, уехали на станцию Юшкозёро завести куда-то какие-то бумаги. Сыщикам пришлось облетать оба посёлка Юшкозёро, Боровой в поисках вездехода Яшки. И только, когда полетели по второму кругу по этим же населенным пунктам, в речке Чирка-Кемь обнаружили застрявший по кабину вездеход, неизвестно как оказавшийся в непроходимом месте речки. Водитель Яшка наотрез отказался давать какие-либо показания, пока его вездеход не окажется на правом или левом берегу речки, для него это без разницы. И пилоту вертолёта пришлось вытаскивать Яшкин вездеход на берег. Только после этого сыщики узнали, где в Юшкозёро сошли пассажиры. А тут опять на базаре загвоздка. Продавцы, потупив взгляды и рассматривая свою грязную обувь, молчали. Ну кто добровольно скажет милиции, что он кому-то что-то продал и за сколько. И тогда сыщикам пришлось раскошеливаться и кое-кого напоить водкой, чтобы развязать им языки. “Мы-то никаких преступлений не совершали и нам не в чём сознаваться”, – твердили они, пока не напились за чужой счёт. И только напоив мужиков, сыщики узнали, что грабители купили хороших лошадей, седла, два ружья, продукты и много, много, почти всё золотишко, как в изделиях, так и в слитках. А через четыре часа сыщики от одной женщины, совершенно случайно, узнали, что она на дороге, ведущей в Костомукшу, видела четырех всадников с двумя “ружами”. “Всадники ехали то ли в Юшкозёро, то ли в Костомукшу, то ли ещё куда, – сказала она, – я с перепугу не разобрала”. А мужик на костылях заметил, что из Юшкозёро в разных направлениях выходит около двадцати дорог и троп, по которым можно гнать лошадей галопом. Сколько дорог соединяет Юшкозеро с Костомукшой, никто не знает, но он точно знает, что больше пяти.
Сыщикам пришлось сгонять вертолёт до Костомукши. Там никто не видел всадников. На обратном пути ничего стоящего сыщики не обнаружили, кроме линии электропередач, пересекающей дороги. Пилот заявил, что эта электролиния идёт в Вокнаволок, но от неё есть ответвления, идущие к границе.
– Обычно по границе проходит подземный кабель, – заметил полковник.
– Верно, но в лесу есть приграничные посёлки, очевидно, их и снабжают электроэнергией от этих веток, – ответил пилот.
Кирилл Кириллович понимал, что за трое суток всадники могли уехать на сто двадцать – сто пятьдесят километров. Не будешь же поднимать “в ружьё” границу протяженностью в сто километров. Да и что это может дать, если отец Кости, как сказала мать, мотается через границу без всякого ограничения. А когда назначал встречу ей, то точно являлся, привозя подарки из самой Финляндии. Если предупредить пограничников, то, возможно, вообще не найдёшь грабителей. Где гарантия, что грабителей не предупредят “свои люди”. Есть же где-то “окно”, через которое они должны проскочить за границу. И Костина мать это подтвердила. “Рассуждай, не рассуждай, а искать надо”, – подумал полковник и дал команду посадить вертолёт на поляне около электролинии. Взяв собак и рации, сыщики отправились вдоль электролинии, разделившись на две группы в разных направлениях. Минут через сорок радист Таркашёва сообщил, что они наткнулись на следы подкованных лошадей, оставленные на глинистой почве. Сесть рядом на вертолёте невозможно, густой лес. И Кириллу Кирилловичу пришлось с группой милиционеров пробежаться по лесу. Минут через двадцать группы соединились.
Вначале следы от двух лошадей вели вдоль электролинии, но вскоре под прямым углом свернули в густой лес. Сломанные ветки и примятая трава говорили, что три-четыре дня назад здесь проезжали два всадника. И вдруг сыщики наткнулись на перья глухаря. Но дальше следы повели через лес в сторону Юшкозёро. Сыщики остановились.
– До Юшкозёро километров пятнадцать, – сделал предположение Таркашёв. – И это могли быть местные охотники.
Кирилл Кириллович не ответил, разглядывая следы.
– У одной лошади сломана подкова, а два пьяных мужика на базаре спорили, что один из них продал хромую лошадь, но тот доказывал, что он спилил часть подковы и лошадь перестала хромать, – сказал полковник и надул губы, как маленький.
– Точно! – подтвердил Таркашёв и задумался.
– Но этот мужик мог проехать здесь, убить глухаря, а после обеда продать свою лошадь, – сделал предположение полковник.
– Да! И так могло быть.
Не договариваясь, сыщики повернули обратно.
Посовещавшись, они разделились на две группы и, построившись в шеренгу, пошли на север с двух сторон от электролинии. Шли быстро. Один из милиционеров закричал, что он наткнулся на остатки костра и конские следы. Через некоторое время другой сотрудник милиции сообщил, что он тоже наткнулся на следы от конских ног. Обследовав местность, сыщики установили, что здесь был привал. Было четыре лошади и у одной подпилена подкова.
Полковник послал двух милиционеров с собакой и рацией дальше по следу, поручив им постоянно поддерживать связь. Остальная группа поспешила к вертолёту, который с максимальной скоростью полетел над электролинией. Минут через восемнадцать от электролинии под прямым углом в лес пошло ответвление. Выбрав площадку, вертолёт сел в километре от электролинии. Сыщики с радистом и сотрудник с собакой побежали через лес к месту разветвления электролинии. Через двадцать минут они прибыли на место. Около разветвления были видны следы пеших людей и лошадей. На столбе они обнаружили загадочные рисунки. Полковник по рации послал вертолёт за оставленными в лесу сотрудниками. Затем он поручил одному сотруднику сделать отпечатки обуви, и вместе с Таркашёвым углубился в изучение рисунков на столбе. Зарисовав рисунки в масштабе и убедившись, что все всадники поехали к границе, сыщики поспешили на место посадки вертолёта.
Дальше вертолёт полетел на запад, за заходящим солнцем. Километров через семьдесят электролиния снова раздвоилась. Совершили посадку. И опять те же знаки на столбе, а следы от конских ног повели по новому направлению. Следы были более свежие.
– Здесь всадники проехали вчера под вечер, – заметил Таркашёв.
– Меня волнует одно: успеем ли мы до вечера перехватить их, – сказал Кирилл Кириллович. – Сегодня ночью они могут перейти границу, уж больно всё четко у них получается, как по расписанию.

38.
Солнце ещё не опустилось за горизонт, когда четверо всадников подъехали к заброшенному стволу шахты. Всадники быстро спешились, с лошадей сбросили сёдла и уздечки, а лошадей отпугнули на поляну. Голодные и уставшие они набросились на свежую траву.
 Пока Раймонда и Костя сортировали вещи, выбирая только необходимое, Алёнка и Фёдор вскрыли тайник, оставленный когда-то отцом для Алёнки. Золото они разложили по рюкзакам, добавив приличный вес к имеющемуся, и с тяжёлыми рюкзаками подошли к Косте.
– Где-то здесь спуск в шахту, – сказала Алёнка.
– Вера, но ты как раз стоишь на люке лаза в шахту, – ответил Костя, готовя рюкзак с вещами и продуктами для группы.
– Но здесь же какая-то зола, очевидно, кто-то жёг костёр и готовил еду, а никакого люка здесь нет, ты что-то путаешь Костя, – сделала заключение Алёнка.
– Это мы жгли костёр, но еду не готовили, – ответил Костя, улыбаясь.
Собрав необходимые вещи и продукты в рюкзак, Костя помог Раймонде надеть его на плечи. У самого же Кости за спиной висел небольшой, но тяжёлый рюкзак с драгоценностями.
Костя внимательно осмотрелся кругом, сложил в кучу разбросанные фонари, прорезиненные шляпы с широкими полями и пришитыми к ним крючками и петлями для крепления фонарей, ружья с патронами, ножи, верёвки и пачку свечей. Порывшись в яме с листьями, в пяти метрах от кучи пепла, на которой продолжала стоять Алёнка, Костя извлёк толстую стальную арматурину. Этим стержнем он ловко подцепил за невидимый из-за пепла край стального листа и начал его сдвигать. Алёнка отпрыгнула в сторону. Орудуя стержнем как ломом и втыкая его то с одной стороны листа, то с другой, Костя сдвигал лист с кучей пепла. Вскоре открылся неширокий лаз. Все с изумлением смотрели на открывшуюся дыру в подземелье. Арматурный стержень Костя сбросил в лаз. Сёдла, не нужные для похода вещи, палатки и лишние продукты он сложил на сдвинутый стальной лист. Забросал всё имущество сухими ветками, полусгнившими досками и сухими недлинными бревнами. Затем принес несколько длинных веток и бросил их сверху на кучу. Ветки свешивались с кучи приготовленного костра.
Костя надел на себя шляпу, прикрывшись полями, как зонтиком, и предложил сделать то же самое остальным. Он показал, как надо крепить фонарики на шляпе. Мужчины разобрали ружья с патронами, а девушки – ножи и веревки.
– Кажется, мы готовы, – сказал Костя, оглядывая площадку.
Затем он разжёг костер. Огонь быстро перекинулся на вещи и седла, они задымились, испуская специфический запах.
– Пора спускаться, – и Костя, включив фонарик на шляпе, указал рукой вниз.
Первым спустился Фёдор, которого Раймонда знала как Эдуарда. За ним девчата, помогая друг другу. Костя спрыгнул последним. Уперев арматурный стержень в уступ породы, Костя медленно потянул лист обратно на лаз, а сверху на листе перемещался полыхающий костёр, уничтожая конскую упряжь, палатки и всё остальное, от чего необходимо было избавиться, не оставляя следов.
Замаскировав лаз горящим костром, Костя облегченно вздохнул. Путники почувствовали голод. Когда они ехали в лесу, их гнал страх, как будто чувствовали, что по пятам за ними движутся сыщики, и им было не до еды. Они торопились скорее скрыться под землю. Выбрав сухое местечко, они выключили фонари, экономя батарейки, зажгли свечу и, повалившись на холодную почву, решили перекусить перед дальней и трудной дорогой.
– По горным выработкам нам предстоит пройти около десяти километров, прежде чем мы доберёмся до вентиляционного ствола бывшей шахты, – начал свой рассказ Костя, жуя бутерброд. – Мы должны спуститься вниз по дучкам, в общей сложности метров на семьсот, и попадём на нижний горизонт шахты. Породы там крепкие, штрек сделан сравнительно недавно, стойки ещё сохранились и меньше подверглись разрушению. Там мы сможем пройти до вентиляционного ствола шахты, где на глубине примерно шестисот пятидесят метров от поверхности земли сможем перейти из советской зоны горных выработок на финскую. Вентиляционный ствол шахты сверху взорван и засыпан. Сам же ствол находится прямо под границей, где проходит вспаханная земля, которая с двух сторон ограждена колючей проволокой.
– Отец рассказывал, – продолжал Костя, – когда обрушился ствол шахты, то последние сто метров оказались не засыпанными из-за образовавшегося куполообразного свода. Все штреки перед стволом взорваны и обрушены. Однако с финской стороны предпоследний снизу штрек оказался полуразрушен, там отказали взрыватели. Финские шахтеры устроили узкий проход к стволу шахты, но с нашей стороны все штреки оказались взорваны. Однако вспомогательная выработка, идущая вверх параллельно стволу, оказалась цела. Финские шахтеры поделились своим открытием с нашими. Наши шахтеры сделали в самом нижнем штреке подкоп через завал, укрепив его. А затем обнаружили выработку, идущую вверх параллельно стволу. Об этом, естественно, знали единицы. Финские родственники ходили к нам, а наши к ним. Однажды подгнившая верёвочная лестница не выдержала, все крепко подвыпившие родственники рухнули со стометровой высоты и погибли. Остался один старик, который болел дома. Этот старик и поделился секретом с моим отцом. Старик вскоре умер. Отец, рискуя жизнью, протащил через советский нижний штрек разрушенного ствола шахты хромированную изогнутую трубу. Эту трубу он поднял к куполообразному своду шахты и закрепил её там, сделав своеобразный блок, через который он спускался и поднимался, переходя границу по нескольку раз за год с контрабандным товаром.
Костя помолчал, а затем продолжил:
– Нам надо будет проползти по нижнему заваленному штреку через лаз и подойти к вертикальным выработкам около ствола шахты, подняться на стометровую высоту, затем на веревке спуститься на высоту пятьдесят метров и, оттолкнувшись ногами от стенки ствола шахты, перепрыгнуть на финскую территорию.
Костя замолчал, помогая собирать остатки продуктов в рюкзак Раймонды, а затем сказал:
– Как пройти по финским выработкам, я расскажу на следующем привале, – и Костя собрал в кучу мусор и вместе с бумагой отшвырнул в сторону.
Потушив свечу и включив фонарики, беглецы отправились по верхнему горизонту в сторону границы. Сначала идти было легко. В основном штрек был сухим. И только местами приходилось ступать в липкую глинистую лужу, и проваливаться по колено в грязную воду. Так они прошли километра два. Дальше штрек оказался наполовину затопленным водой. Всюду с кровли капала вода, торчали лопнувшие стойки. Проходить становилось всё опаснее и труднее, иногда они проваливались по грудь в грязную воду. Вдруг дорогу им преградила проволока, привязанная за стойки. Посреди проволоки висела табличка. Костя, как следопыт, уставился в табличку, изучая знаки. Затем он открутил концы проволоки и свернул её в моток. Приказав всем стоять, он высвечивал кровлю, рассматривая метки, остановился у закопченного пятна наверху.
– Кажется, пришли! – крикнул он.
Все окружили его.
– Дальше мы должны пролезть через дырку в этой стене, – и Костя посветил фонарём на стенку штрека. – Там, за стеной, огромная выработка. В ней находиться очень опасно. При малейшем шуме, с кровли падают огромные бутаки. Иногда они достигают до полтонны весом.
– Бутаки – это камни, которые висят на потолке? – спросила Алёнка.
– Верно, Вера, это камни, которые еле-еле держатся на кровле, а если по ним постучать ломом, то они издают глухой звук пустоты, – ответил Костя. – Их за это и прозвали бутаками.
Костя подошёл к стене штрека и начал её прощупывать. Он  нашёл задвижку и сдвинул её вверх. Появилось небольшое отверстие. Костя просунул моток проволоки в дыру и, посветив фонарем, бросил её туда, а затем сказал:
– Когда пролезете через эту дырку, то прижимайтесь к стене под козырёк, там менее опасно. Продвигаться за мной будете боком. Главное – не шуметь и не разговаривать, иначе бутаки повалятся и засыпят нас. Мы пройдем вдоль стены, а затем по дучкам начнем спускаться с горизонта на горизонт. Спускаться будем метров на триста, осторожнее, можно свалиться и сломать шею. Потом пройдём по штреку вперёд и опять спустимся на двести метров. Затем вернёмся с километр назад и спустимся на двести метров, пройдём несколько километров по нижнему штреку в сторону границы до взорванного участка. Я пойду первым, за мной Раймонда и Алёнка, а замыкать группу должен Фёдор.
Раймонда, приоткрыв рот, обвела всех пристальным взглядом и спросила:
– Разве Веру зовут Алёнкой, а Эдуарда – Фёдором?
Костя растерянно заморгал глазами, не зная, что ответить.
– То наши клички, – ответила Алёнка. – В действительности меня зовут Алёнкой, а его Фёдором. Федор мне не муж, а дядя. Он и Косте дядя.
Раймонда растерялась и хотела спросить, какая фамилия Алёнки, но, смутившись, передумала и опустила глаза.
Ещё раньше в лесу при разговоре супругов, как считала Раймонда, Вера и Эдуард не раз произносили слова: Сибирь, Кныши, Алма-Ата, “Чайка”, Зарайск, Караганда. Теперь она поняла смысл этих слов и испугалась. Испугалась, догадавшись, что Алёнка, возможно, ей родственница по мужу.
Смущенная Раймонда решила не раскрывать своих карт. Тем более что во время отдыха в лесу она совершенно случайно подслушала разговор Эдуарда и Веры о том, что отец Кости погиб. А Костя об этом не знает, и они не хотят его прежде времени расстраивать. Она ещё тогда, в лесу, решила, что с Костей ни в какой брак вступать не будет, а свою мечту получить финский паспорт похоронила. Супруг же сестры Кости не тот человек, чтобы на него можно было рассчитывать в таких тонких делах. И ещё ей было непонятно, почему Костя должен был встретиться с дядей, а не с супругом сестры. Но об этом она помалкивала.
Больше часа группа беглецов спускалась по дучкам, преодолевая первые триста метров спуска. Для безопасности вначале группа обвязалась веревкой, но оказалось, что спускаться стало труднее, так как дергали друг друга за веревку и наступали на неё ногами. Расположение лестниц в дучках не позволяло группе спускаться синхронно и от веревки сразу пришлось отказаться.
– Подниматься вверх будет легче, – подтрунивал Костя над девчатами, крича снизу.
Самое неприятное было то, что под ногами часто не оказывалось ступеньки и приходилось зависать на руках, цепляясь за что придется, царапая руки в кровь. Хотя о том, что нет ступеньки, беглецы предупреждали друг друга заранее, крича по цепочке, но сломанных ступенек было так много, что трудно было сориентироваться. Ноги и руки дрожали, спустившись на несколько горизонтов ниже в штрек, группа свалилась от усталости.

39.
Вертолёт летел на средней высоте. Сверху хорошо просматривалась электролиния. Шум мотора пугал зверей, и те шарахались в разные стороны. Неожиданно электролиния под прямым углом ушла в сторону, а вместо неё появилась площадка заброшенного участка шахты. Двор шахты уже давно зарос густой травой. Посреди площадки паслись четыре лошади, в стороне горел костер.
– Похоже, что наша компания бандитов расположилась на отдых, – заметил Таркашёв.
– Попрятались, гады, услышали шум вертолёта и залегли, – сказал милиционер, держа собаку за поводок.
– У них ружья и, возможно, есть другое оружие, – предупредил Кирилл Кириллович. – Будьте внимательны, на рожон не лезьте.
Пилот спросил:
– Будем садиться на площадку?
– Если можно, то садитесь, – и полковник, вытащив пистолет, дослал патрон в ствол.
Его примеру последовали остальные. Полковник считал, что арест банды предрешён. Вертолёт быстро терял высоту, пикируя на площадку. Лошади кинулись врассыпную. Не успели винты вертолёта остановиться, как вся опергруппа оказалась на поляне. Полковник указывал направления, в которых должны были двигаться его сотрудники. Сам же он, пригнувшись, побежал к костру. Он обратил внимание, что в костре догорела ткань, чувствовался запах горелого мяса и кожи. Консервные банки бухали в костре и шипели, издавая зловещую вонь. “Очевидно, консервы испортились и они их уничтожают”, – подумал полковник.
За пять минут опергруппа прочесала местность в диаметре двести метров. Собаки не брали след. Да и без собак опытные сыщики сразу бы заметили следы разбегающихся людей. Следы были, но все около костра.
Таркашёв с пистолетом озирался по сторонам, ища место, куда могли спрятаться бандиты. Он морщился от неприятного запаха, исходящего от костра.
Кирилл Кириллович ходил кругами, озирался. Следы людей и лошадей были. Он даже отметил след лошади со сломанной подковой, но бандиты исчезли.
Лошадей отловили, а по взмыленным спинам можно было догадаться, что на них ехали несколько дней, не снимая сёдел. Однако сёдел и уздечек не было. Лошади махали головами и хвостами, отгоняя назойливых мух, при этом успевали хватать траву. Собаки, взяв след от лошадей, привели к костру, а дальше остановились, жалобно повизгивая, давая понять, что в костер они лезть не собираются. Одна собака, взяв след, довела до ямы около одинокой березы, стоящей в тридцати метрах от костра, и села. “Очевидно, здесь был тайник”, – решил полковник. “Никто из преследуемых никуда не отлучался, даже по нужде. Куда же они делись?” – ломали головы сыщики.
– Может, воздушный шар надули над костром и улетели? – предположил милиционер, вытирая потную голову носовым платком. – Зачем им было разводить такой огромный костер на открытой площадке?
Костер догорал и только длинные ветки, обгорев в центре костра, нехотя дымились и шипели, потухая. Кирилл Кириллович, видавший и не такое, был в растерянности. “Может, действительно воздушный шар надули и улетели”, – лезли ему в голову невероятные мысли, и он посмотрел вверх на тучи. Тучи двигались от границы. “Значит, за границу на воздушном шаре они улететь не могли”, – подумал он.
Худенький милиционер, ростом с мальчика-подростка, подошёл к костру и палкой начал ковыряться в золе, извлекая из неё пряжки сидений и металлические детали уздечек.
– Значит, бандиты не собирались дальше использовать лошадей. К шахте они тоже не подходили и следов там нет, но куда они исчезли? – возмущался Таркашёв, ходил по площадке, махая руками.
Кирилл Кириллович чувствовал на себе взгляды сотрудников, ожидавших хоть какого-нибудь распоряжения. Он присел на бревно, размышляя: “Группа бандитов не из дураков. А что если их оказалось не четверо? Их мог встретить пятый и тоже на коне. Группа могла спешиться и свернуть с трассы раньше. А сюда послали одного, который пригнал лошадей, развёл костер на самом видном месте, побросал в костер снаряжение с лошадей и все лишние вещи, включая продукты, а сам вернулся на лошади по своему следу. Не могли же они без проводника идти до границы? Они просто не ожидали, что мы явимся так рано. А догорающие вещи, мясные консервы и лошадиная упряжь – как раз этому доказательство”. Чем больше полковник размышлял, тем увереннее вырисовывалась ему новая версия. Он поделился этой версией с Таркашёвым.
– Пожалуй, ты прав. Лошади и через два дня далеко бы не ушли от этой площадки. Они тоже от костра боятся уйти далеко, здесь человеком пахнет. А если погоня, то это было бы для бандитов хорошим прикрытием и они пустили бы нас по ложному следу. Бандиты могли сойти с трассы и пойти к границе по ручью.
– Но как же быть с тем, что следы от башмаков у костра были всех четверых бандитов? – спросил Кирилл Кириллович. – Я же запомнил их следы и слепки сделаны.
– Послали самого маленького, отдав ему всю свою обувь, он и походил у костра, оставив четкие следы всех четверых своих дружков, а затем все башмаки бросил в костёр, – и Таркашёв улыбнулся своей сообразительности.
– Да, в нашей версии что-то есть, – заметил полковник. – Но искать их будет сложно, кругом ручейки да речушки. Возможно, к остальным вернулся на лошади и пятый, они пересели на других лошадей и поехали дальше.
Подумав, полковник заметил:
– Нет, на лошадей они не пересаживались, иначе зачем сожгли продукты и вещи? Без местных жителей и пограничников нам не справиться. Тем более что скоро стемнеет.
Полковник встал и дал команду садиться в вертолёт. А через пять минут он оторвался от земли и взял курс к границе. С пограничниками связались заранее. Пилот, как говорится, не успел разогнаться до предельной скорости, как ему пришлось совершать посадку на крохотную площадку погранзаставы.
Начальник погранзаставы с вниманием отнесся к версии полковника и пообещал усилить охрану государственной границы. Он посоветовал полковнику поговорить с местными жителями. Особенно со старожилами, которые когда-то работали на шахте. Начальник заставы позвонил в поселок и предупредил, что к ним приедет полковник и ему надо помочь в розыске преступников.
Полковник спешил. Но как он ни торопился, в посёлок они приехали минут через сорок после звонка начальника заставы. Хотя сельчан предупредили, но подходить на собрание в клуб они стали минут через тридцать после приезда Кирилла Кирилловича и Таркашёва – помешал дождик, начавшийся совершенно неожиданно.
Пока то да сё, прошло ещё минут двадцать. Желающих ловить вооруженных бандитов, неизвестно куда направляющихся, не оказалось.
– Если бы снимали кино, то желающие были бы, – пояснил заведующий клубом. – Все хотят попасть на пленку, где ловят бандитов, но когда речь идёт о настоящих бандитах, да ещё неизвестно чем вооруженных – совсем другое дело. Да и у нас самих куча проблем, а тут погода гнилая в этом году выдалась.
– А что, разве в прошлом году погода была лучше? – вмешался старичок, довольно бодрый на вид.
Не дожидаясь ответа заведующего клубом, старичок обратился к Кириллу Кирилловичу:
– Вот вы говорите, беглецы исчезли с площадки, а к шахте они не подходили. Дело в том, что под землю можно попасть и не через ствол шахты. Кстати, через ствол шахты как раз не попадешь, его взорвали, когда шахту закрыли. А вот под землю в тех местах можно угодить и без всякого ствола. Старые выработки “садятся”, образуя в лесу ловушки, в которые часто попадают скот и крупное зверьё. Однажды даже медведь со своей берлогой провалился под землю. У Матвея Захарыча в прошлом году корова в лесу провалилась, так он её через три дня нашёл на верхнем горизонте шахты. Та со страху на людей бросаться стала. Еле вытащили её на свет божий.
– Поподробнее нельзя? – попросил полковник.
– Можно и поподробнее. Шахта не работает. Под землей остались большие выработки, которые называются магазинами. Это такие большие камеры. Снизу в камерах руду подрезали шпурами и взрывали, а руда затем по дучкам стекала в нижний штрек, где ссыпалась в вагонетки. А магазины продолжают обрушиваться и по сей день до самой поверхности земли, образуя воронки. Вот в эти воронки скот попадает  и скатывается в выработки.
– Но след наших бандитов обрывается во дворе старой шахты метров в пятидесяти от ствола. Были следы и вдруг исчезли, – и полковник пожал плечами, сделав сконфуженное лицо.
– Как это были следы и исчезли! Такого не бывает, – заметил старичок, а затем повернулся лицом к залу и закричал:
Матвей Захарыч! Матвей Захарыч, иди сюда! Здесь твоя консультация нужна!
Подошёл коренастый пожилой мужчина с лицом, обожжённым порохом в детстве, с чёрными вкраплинками на шее и на левой щеке.
– Это кому нужна моя консультация и по какому поводу?
– Да вот, полковник интересуется. У него бандиты до шахтного двора добежали, а дальше след их исчез.
Полковник более подробно рассказал, как было дело, а также о большом костре, разведенном на видном месте, в котором бандиты сожгли сёдла, лишние вещи и продукты.
– Странный случай, странный, – задумчиво сказал Матвей Захарович. – Я даже не решаюсь высказать хоть какое-нибудь предположение.
Тогда Кирилл Кириллович подробно нарисовал план двора шахты, указав, где спешились бандиты, куда направились, где развели костёр.
Матвей Захарович задумался, сощурив глаза, и сказал:
– Я хорошо помню, что от ствола шахты в направлении костра, помеченного вами на плане, проходила конная тяга, но её засыпали. Правда, засыпали хорошо только ту часть, которая была под открытым небом, а та часть, которая под землей была, так её просто завалил бульдозер, задвинув в неё грунт, сколько смог.
– Что такое конная тяга?
– Над уровнем земли ствол шахты возвышался невысоко, и новую бадью с открывающимся дном разгрузить было невозможно. Тогда под землей сделали бункер, в который разгружалась руда из бадьи. Для выгрузки бункера придумали наклонную траншею, переходящую под землёй в туннель. Вагонетки загружали рудой через люки из бункера, а на гора их выкатывали лошадьми вначале по туннелю, затем по траншее.
– А вы бы не смогли на схеме показать, где проходил туннель и траншея?
– Могу, – согласился Матвей Захарович.
И он нарисовал пунктиром тоннель до обозначенного полковником костра, а затем от костра жирной линией траншею.
– Значит, сейчас костер находится как раз в том месте, где начинается туннель?
– Примерно так, – согласился Матвей Захарович.
– А если бандиты спустились в этот туннель, то по горным выработкам они могли уйти в Финляндию?
– Исключено! – твёрдо ответил бывший шахтёр.
– А приблизится и выйти на поверхность у самой границы?
– У самой границы тоже исключено, а вот в километре от границы можно, – ответил шахтёр. – Хотя, скорее всего, тоже нельзя, так как штреки разрушены, да и зачем идти под землей, если можно пройти через лес.
– А спрятаться и просидеть под землей несколько дней, пока всё стихнет, можно? – спросил полковник.
– Это можно, хоть месяц сиди под землёй. Но кто кормить будет?
– Продукты могли заранее приготовить, – и Кирилл Кириллович задумался.
– Тогда можно хоть полгода просидеть, – и шахтёр загадочно заулыбался, вспомнив что-то.
– Наше месторождение за границу распространяется? – и полковник нахмурил брови.
– Нет, но у финнов есть своё, которое тоже подходит близко к границе. Раньше это всё одному хозяину принадлежало. Он даже общий вентиляционный ствол для двух шахт сделал. После революции территорию разделили. Рудные месторождения истощались, шахты стали нерентабельные и их закрыли, а вентиляционный ствол и подходы к нему взорвали.
У Кирилла Кирилловича не оставалось сомнений, что банде удалось спуститься в шахту в том месте, где находится костёр. Вход в туннель кто-то завалил, а затем на этом месте развёл костер и смылся, не оставив следов. Это уже техника.
Подумав, полковник предложил Матвею Захаровичу быть проводником, пообещав хорошо заплатить.
Матвей Захарович согласился. Однако он потребовал заехать домой и забрать шахтерское снаряжение. Приехав домой, он нашёл у соседей ещё три комплекта шахтёрского обмундирования, но больше собрать ничего не удалось.
Сыщики вылетели на вертолёте в район шахты, когда уже стемнело. Через пятнадцать минут они приземлились на площадку около шахты. От ветра, поднятого вертолётом, пепел костра разлетелся в разные стороны, а угли ярко загорелись, осветив площадку.
Включив фонарик, Матвей Захарович побежал к стволу шахты, полковник за ним. Обойдя ствол, проводник остановился в десяти метрах от него.
– Примерно здесь под землёй должен находиться люк бункера, – сказал проводник, ища глазами Полярную звезду. – А в этом направлении проходит туннель.
И Матвей Захарович рукой указал направление туннеля и зашагал, считая шаги. Он прошел по площадке между костром и вертолётом и остановился метрах в двадцати.
– Здесь конец туннеля и начало траншеи, я это хорошо помню, – заверил он.
– Значит, костер здесь не при чем? – спросил полковник с досадой в голосе.
– Почему не при чём? К туннелю с боков примыкало несколько вспомогательных ходов. Возможно, под костром один из них. Его могли расчистить и закрыть стальным листом, а наверху в качестве маскировки развели костёр.
– Значит, лист отодвинули, открыв лаз, приготовили костёр, подожгли его, спустились вниз, а затем закрылись листом, натянув на себя костёр, – сделал заключение Кирилл Кириллович.
– Ловко придумали, – заметил Таркашёв, молчавший всю дорогу.
Полковник приказал расчистить костёр. Однако это оказалось не легко. Сгоревшие угли разбросали палками, а вот слой старого пепла, сцементированного землей, не поддавался. Нужна была лопата, а её не оказалось. Теплую землю под костром долбили кто чем. В ход пошли отвертки и ножи. Наконец грунт очистили до металла. И металл заскрежетал по металлу. Земля поддалась и плитками снималась с листа. Очистив лист, его подняли. Под листом оказался лаз.
– Шахтерских роб с касками и фонарями только на трех человек, не считая проводника, – сказал полковник. – Кто пойдет со мной?
Желающих оказалось больше, чем роб. Тогда полковник выбрал двух худых парней из милиции, которых рекомендовал начальник порта Беломорск как наиболее опытных.
– А я? – недовольно спросил Таркашёв.
– С вашей комплекцией лучше остаться здесь за старшего, – ответил полковник. – Ни одна роба не налезет на ваш живот.
– Я могу пойти и без робы, а фонарик у меня свой есть, – заявил обиженно Таркашёв.
Полковник пожал плечами, тем более что Таркашёв ему фактически не подчинялся. Кирилл Кириллович снял с себя накидку и по-приятельски протянул её Таркашёву. Таркашёв не стал отказываться и, взяв накидку, набросил её на себя. Полковник остался в каске, прорезиненном камзоле и резиновых сапогах.
Четверо сыщиков с овчаркой и проводником спустились в лаз. И началось преследование бандитов. Сыщики были налегке, а преступники несли тяжёлые рюкзаки с награбленными в многострадальной стране ценностями. Через несколько минут сыщики наткнулись на сверток бумаги, небрежно брошенный Костей четыре часа назад.
Собака сразу взяла след и потянула вперёд по штреку. Сыщики бежали по верхнему горизонту шахты, а преступники, еле переставляя ноги, тащились по нижнему. Но их ещё разделяла семисотметровая толщина породы.

40.
Во время второго привала Костя подробно рассказал о метках, оставленных отцом в подземных финских выработках, и как ориентироваться там, чтобы найти дорогу на поверхность, как отодвинуть камень, перекрывающий выход из горных выработок на поверхность.
– Да, там тоже будет нелегко, – заметил Фёдор, готовый взвалить себе на плечи племянницу с её рюкзаком.
Алёнка оказалась самой слабой в группе, зато Раймонда шла впереди, таща на буксире Алёнку. Раймонда видела свое будущее и стремилась к нему, задавая темп ходьбы. Фактически группа вырвалась на финишную прямую, но ещё оставалось три-четыре километра до обрушенного вентиляционного ствола шахты. Штрек был прямой, без узкоколейки, отчего идти было нетрудно, но то напряжение, которое испытала группа при спуске, давало о себе знать. Тряслись колени, руки одеревенели, пальцы не сгибались, а если их удавалось сжать, то это вызывало боль.
Алёнка мечтала об отдыхе на часок-другой, но стремление Раймонды идти вперёд придавало ей силы. И она плелась. Сыщики на первом километре выдохлись, спеша догнать преступников. Им казалось, что вот за тем поворотом они догонят беглецов, но там опять был штрек и новый поворот. Проводник, Матвей Захарович, не привыкший бегать бегом по штрекам, отстал и плёлся сзади, но когда сыщики стали уставать, догнал их и пошёл рядом с собакой. Вскоре под ногами начала хлюпать вода. На каждой развилке штрека псу подносили под нос Костину бумагу, изрядно промокшую. А когда сыщики пошли по пояс в воде, то их пыл заметно поубавился. Пёс плыл, мешая проводнику определять направление, куда ушли беглецы в разветвляющихся выработках. Вскоре пёс и проводник потеряли след. Матвей Захарович попросил взять пса на руки, встать, не шевелиться и дать воде успокоиться, а сам медленно пошёл вперед. По еле заметным отметкам, оставленным на стенах штрека от колебания застойной воды, он определял направление движения беглецов. И опять сыщики устремлялись вперёд. Вскоре Матвей Захарович вернулся к группе и заявил, что дальше прохода по штреку нет, а след беглецов исчез.
– А куда на этот раз они делись? – спросил Таркашёв, а затем пошутил: – Костра нигде нет, а они исчезли.
Не обратив внимания на замечание Таркашёва, Матвей Захарович сбегал назад до развилки и определил, что и туда тоже беглецы не проходили. На это ушло ещё минут пятнадцать. Пришлось пса носить на руках, тыча ему под нос бумагу. Метр за метром обследовали стены штрека, пока пес, наконец, зарычал на мало заметную задвижку. Подняв задвижку, обнаружили дырку, ведущую в отработанную, но не обрушившуюся до конца камеру. Проводник заглянул туда.
– Здесь очень опасно и надо соблюдать тишину, – сказал проводник. – От человеческого голоса срываются бутаки, то есть камни с кровли, иногда огромные.
– А если специально покричать, не залезая в камеру, пусть все камни свалятся и будет неопасно, – предложил милиционер с собакой на руках.
– Чем больше кричать, тем больше будут падать с кровли бутаки, их не перекричишь, – ответил проводник. – И они здесь всё засыпят, а мы не сможем проникнуть в камеру и обнаружить след беглецов.
Подумав, проводник предложил:
– Я полезу первым и разведаю. Будем продвигаться по два человека. Надо будет прижаться к стене, там безопаснее. В центре камеры образовалась насыпь из камней, с неё могут скатиться валуны и придавить. Дело очень серьезное и опасное, принуждать никого нельзя.
Сыщики хором подтвердили согласие продолжать погоню, отчего в камере посыпались камни.
– Вот, слышали, как реагирует камера на ваш шум? – и проводник поднял руку, указав пальцем вверх.
Проводник пролез в отверстие и затих. Все стояли в гробовом молчании. Вскоре, осветив отверстие, проводник вылез из камеры, держа в руке моток проволоки.
– Я обнаружил их след. Они прошли метров двенадцать вдоль стены и спустились в дучку. Там утоптанная тропа, чувствуется, что ей пользовались не раз. Вашим беглецам дорога известна, и они довольно быстро и уверенно продвигаются вперед.
Подумав, проводник сказал:
– Неужели есть проход под землей на финскую территорию? Это даже очень забавно будет. Вверху стерегут границу пограничники, а под границей проходит неохраняемая дорожка.
Проводник размотал проволоку и привязал задвижку, чтобы она не опускалась вниз, и оставил метку, на случай, если их будут искать.
В первой паре пошли проводник и полковник, во второй – два милиционера, ведя пса на поводке. Замыкал колонну Таркашёв.
Когда Таркашёв, цепляясь животом за уступы отверстия, протиснулся в камеру, то оба милиционера были у дучки. Отцепив длинный поводок от ошейника, они готовили упряжку для спуска на руках пса. Пёс, почувствовав свободу, взобрался на возвышенность в камере, таща за собой короткий поводок, принюхивался к сырому воздуху, чувствуя крыс.
Таркашёв пробирался вдоль стены, следя за псом. Вдруг пёс громко залаял, распугивая крыс. Таркашёв, отойдя от стены, попытался ухватить за короткий поводок, наступив на его конец.
Огромная плоская многотонная глыба из слоистой породы накрыла Таркашёва и пса. В первое мгновение из-за пыли ничего не было видно. По земле пробежала ударная волна, послышался глухой звук шлепка. Почувствовав неладное, полковник и проводник развернулись и полезли обратно вверх. Когда они поднялись, пыль осела. Посреди камеры лежала длинная плита, расколовшаяся пополам. Из-под плиты торчала нога Таркашёва, по ней стекала кровь.
Оба милиционера были свидетелями случившегося. Когда пёс залаял, милиционеры подняли головы. Они видели, как Таркашёв шагнул к псу, наступил на поводок, не давая ему убежать, и попытался схватиться за поводок. Видели они, как плита, сминая человеческое тело, накрыла его и собаку.
– Как это произошло? – спокойным голосом спросил полковник.
Бледные милиционеры как могли рассказали об увиденном.
Проводник попросил всех стоять у дучки и не разговаривать, а сам взобрался на плиту и осмотрел её. Тяжёлая плита вошла на несколько сантиметров в рыхлый грунт. Проводник подошёл к тому месту, где торчала сломанная нога Таркашёва и потянул за неё. Нога оказалась отрублена плитой и легко извлеклась из-под неё. Проводник покрутил её в руках, не зная, что с ней делать. Затем юркнул через отверстие в штрек и привязал ногу к проволоке. Вернувшись, он тихо прошептал:
– Я привязал её к проволоке, чтобы крысы не съели. На обратном пути возьмем на гора, а им мы помочь ничем не сможем. Очевидно, здесь будет их могила.
Взглянув на полковника, проводник тихо заметил:
– Решать вам, что делать дальше.
– Эх, Таркашёв, Таркашёв, как я хотел оставить тебя наверху. Очевидно, такая судьба у тебя, – и повернувшись, он начал спускаться в дучку, тем самым дал добро на продолжение погони.
Проводник, как следопыт, вёл группу сыщиков, вооруженных двумя автоматами и пистолетом. Спускались и шли быстро, сокращая расстояние до беглецов.

41.
Уставшие беглецы подходили к началу взорванного штрека.
– Здесь наш пятый привал, мы должны хорошо закусить и отдохнуть, – объявил Костя, зажигая свечу и потушив фонарь.
Все последовали его примеру. Под тяжестью рюкзака Алёнка рухнула на почву, не снимая его. У Раймонды рюкзак оказался полупустой, его вес резко убывал после каждого привала. Раймонда давно хотела предложить Алёнке поменяться рюкзаками, но, зная, что в нем, воздерживалась, опасаясь, что её могут неправильно понять, а то чего доброго старшая жена скажет: “Своя ноша не в тягость”. И ещё ей мешало это сделать то обстоятельство, что она собиралась Костин рюкзак с драгоценностями разделить, как только они ступят на финскую территорию под землёй. Она даже придумала убедительные и веские аргументы. “Разделить надо, пока Костя не узнал, что отца нет в живых, – размышляла она. – А учитывая промахи Кости, делить ему придётся поровну”. Она уже давно жалела о том, что перед ограблением склада ювелирных изделий сама предложила Косте, что её доля будет маленькая. То было сказано как шутка, но Костя воспринял её всерьёз и запомнил “Когда Костя поймёт, что я не буду ему принадлежать, то взорвётся”, – рассуждала она. Костя, как бы угадав её мысли, шепотом спросил:
– А ты помнишь, как мы договаривались делить?
Раймонда даже вздрогнула, но тут же спросила:
– А ты почему вспомнил об этом?
Костя, пожав плечами, ответил:
– Хочу свое дело открыть. Фёдор посоветовал. Потребуется большой капитал.
– Это хорошо, но хорошо и то, что ты об этом вспомнил. Я сама собиралась с тобой об этом переговорить.
Костя напрягся, она это почувствовала.
– А ты уверен, что отец не заберёт у тебя всё?
– Как это?
– Очень просто, возьмёт, ты и не пикнешь. Что захочет он с тобой сделать, то и сделает. А учитывая это и твои промахи, я думаю, что в мой освободившийся рюкзак надо пересыпать половину. В любом случае мы выиграем.
Костя задумался, а потом спросил:
– А почему отец не сможет забрать у тебя?
– Но я то ему пока чужая. Он побоится. А если выдаст меня властям, то сам пострадает, так как дознаются о секрете “окна” через границу. Он же у тебя не глупый мужик. Вот с тобой – другое дело. Напьёшься и сам всё отдашь. И я этого очень боюсь.
Сдвинув брови, Костя сказал:
– Не бойся, отец болеет, ему незачем золото отбирать у детей, наоборот, он свое хозяйство хочет разделить. А у нас был уговор и его надо выполнять. Как договорились, так и поделим. Выйдешь за меня замуж, будешь процентами распоряжаться на равных со мной. Вот тогда пятьдесят на пятьдесят.
Раймонда не ожидала такого поворота событий и восприняла это, как насилие над собой. “Поживём, увидим, можно и меньшую долю по весу взять, смотря что в неё будет входить. Надо просто вовремя поменять ценники на дорогих вещичках, и ты, дорогой Костик, не отличишь алмаз от хрусталя. Я хотела поровну разделить, но придётся делить так, как мужик с медведем репу делили – кому вершки, а кому корешки”, – подумала она, но на душе остался неприятный осадок. Тем временем Костя разложил продукты, вскрыл консервные банки, нарезал колбасу и хлеб. Все весело принялись работать челюстями, одна Алёнка еле держала бутерброд, пытаясь откусить. От усталости её даже тошнило. По сравнению с рюкзаком Фёдора у неё рюкзак был в три раза легче, но для неё это оказалось серьёзным испытанием.
Двадцать минут пролетели быстро. От разговора с Костей у Раймонды испортилось настроение, но она знала, как воздействовать на него и обвести вокруг пальца. А Костя решил, что Раймонда у него в руках и он не будет уступать ей ни в чем. Раймонда сидела и иногда бросала тревожные взгляды на тёмный штрек, оставленный позади. Вдруг ей показался отблеск света. “Показалось, что ли?”, – подумала она, но сказала:
– Мне показалось, что в штреке блеснул свет.
Костя и Фёдор вскочили. Алёнка настороженно подняла голову.
– Задуйте свечу! – крикнул Фёдор.
В полной темноте никаких отблесков света они не увидели, тем не менее беглецы забеспокоились.
– Надо двигаться дальше, и не оглядывайтесь назад с включенными фонарями, – предупредил Костя.
Включив фонарик, Костя пошёл к завалу, разыскивая лаз.
– Придётся лезть на коленях и тянуть за собой рюкзаки, – сказал Костя. – Метров пятьдесят будет трудно, а потом терпимо.
Первым полез Костя, как знающий дорогу, Раймонда следом за ним, подтягивая за веревку рюкзак Алёнки. Фактически Алёнка передвигалась только сама. Её рюкзак тащила Раймонда, а ей помогал Фёдор, подталкивая его впереди себя.
Перепуганные беглецы преодолели довольно трудный участок за тридцать минут. Перед стволом шахты небольшой участок штрека был неразрушен взрывом и по нему можно было ходить во весь рост. Костя показал на полузасыпанный вентиляционный ствол шахты и сказал:
– Вверху на семисотметровой высоте проходит государственная граница с вспаханной полосой земли. С той стороны ствола шахты – Финляндия. Нам необходимо подняться на сто метров вверх по вспомогательной восходящей выработке и пролезть к началу свода ствола.
Подниматься даже с грузом оказалось легче, чем спускаться. Фёдор, взвалив на себя свой и Алёнкин рюкзак, полез вверх, гонимый каким-то страшным предчувствием, Алёнка – за ним, Раймонда следом, страхуя Алёнку. Костя поднимался последним, страхуя девчат. Минут через двадцать все четверо собрались в узкой, невысокой камере, соединённой проходом с куполообразным стволом.
– Теперь надо обвязаться веревкой и, удерживая другой её конец, перекинутый через трубу, спуститься на пятьдесят метров вниз, – взволнованным голосом сказал Костя. – Качаясь на веревке, оттолкнуться ногами от стены ствола, перескочить шестиметровое расстояние, схватиться руками за арматуру и перейти на финскую территорию. Всё трудное осталось позади. Первого спустим Фёдора, за ним два его рюкзака, затем Алёнку. За ней Раймонду, затем наши рюкзаки, а я буду спускаться последним.
Фёдор, сняв рюкзаки и ружьё, прислонил их к стене на небольшом уступе и сказал:
– Алёнка придержи их, пока я спущусь.
Алёнка, переступив поближе, прижала их телом. Одной рукой она вцепилась в поручень из толстой проволоки, другой – в лямки рюкзаков и ствол ружья.
Костя, передав рюкзак и ружьё Раймонде, помог Фёдору закрепить верёвку вокруг ног и пояса.
– Фёдор, смотри не забудь потом к веревке привязать бечёвку, а то как будешь подтягивать спускаемые грузы и девчат?
– Не забуду, – пообещал Фёдор.
Перекинув веревку через толстую хромированную трубу, вмонтированную когда-то Варлаамом в стену, Фёдор повис над чёрной бездной и, стравливая свободный конец верёвки, поехал вниз. Костя подстраховывал, ухватившись за оба конца верёвки. Ждали с напряжением, затаив дыхание. Минуты казались вечностью. Но всему приходит конец, и они услышали глухой, как из-под земли, голос Фёдора:
– Тяните веревку!
В считанные секунды Костя вытащил конец верёвки, за который привязывался Фёдор. За верёвку была привязана бечёвка, спускающаяся к Фёдору. Привязав рюкзаки Алёнки, Костя быстро спустил их вниз. Минуты через четыре Фёдор крикнул:
– Тащи верёвку к себе!
– Сама будешь спускаться или мне доверяешь тебя спустить? – спросил Костя сестру.
– Доверяю, – ответила она, поцеловав его в щеку.
Через три минуты Алёнка крикнула:
– Тяни, Костя!
Обвязав Раймонду верёвкой и стравив слабину бечевки в ствол, Костя спросил:
– Ну, а ты доверяешь или сама?
– Доверяю, но не хочу болтаться, как мешок. Лучше подстрахуй меня, – и она, ухватив Костю за шею, крепко поцеловала в губы.
Костя даже опешил, у него повлажнели глаза, в душе потеплело и у него вмиг исчезли сомнения относительно Раймонды. А через три минуты до Кости долетел голос Раймонды:
– Костик, тяни веревку к себе!
Костя хотел спустить рюкзаки, но, вспомнив разговор с Раймондой, насчёт дележа, передумал. Он обвязался сам, а рюкзаки и ружьё надел на себя. Прежде чем повиснуть на веревке, он решил проверить, не забыли ли что в переходе. Вдруг до него долетел глухой звук, напоминающий звук оступившегося на лестнице человека. Костя направил луч света вниз, но ничего не заметил, однако луч от фонаря на секунду отразился от какого-то блестящего предмета, находящегося довольно далеко. “Чудиться, что ли?” – подумал он. На всякий случай потушил фонарь и ещё раз посмотрел вниз, но ничего не увидел.
Ствол шахты посередине освещался фонарями своих, а рассмотреть что-либо в самом низу ему не удалось. Вздохнув, Костя заскользил вниз, а через три-четыре минуты его подтянул к себе на площадку бечёвкой Фёдор. Костя вступил на финскую территорию.
Осмотревшись, Костя вспомнил, что отец рекомендовал верёвку оставлять перекинутой через хромированную трубу, а её концы прятать в нишу в стволе шахты. Тогда, говорил отец, при необходимости можно по верёвке подтянуться вверх и вернуться на родину. Правда, из финского штрека можно по верёвочной лестнице спуститься осторожно вниз на нижний горизонт советской территории. Но это очень опасно, так как стена ствола шахты по кругу подрублена взрывом и постоянно осыпается при малейшем шуме и движении. “А вдруг по следу идут менты или пограничники? – подумал он. – Чего доброго догонят, если оставить им верёвку”.
Решив не оставлять верёвку, он потянул за неё. Она свободно тянулась, а затем заскользила вниз под собственным весом. Костя разжал пальцы и выпустил конец верёвки, который упал в ствол, пока не натянулся у него на поясе. Освещая фонариком, он любовался, как верёвка, набирая скорость, скользила вниз. А когда она вся проскочила вниз, Костя стал вытягивать её из ствола, наматывая на руку. Вдруг верёвка натянулась. “Странно, за что она могла зацепиться?” – подумал он. Но в этот момент верёвка с силой натянулась и выскользнула у него из рук. От неожиданности Костя оробел, а потянув верёвку к себе, успокоился. “Очевидно, что-то свалилось и поволокло веревку за собой”, – решил он. Но вдруг верёвка натянулась так, что потянула Костю к стволу шахты. “Кто-то тянет меня к себе”, – пронеслась мысль у него в голове. Он начал терять равновесие и, обернувшись, ухватился за бечёвку, которую продолжал держать Фёдор. От неожиданности, не поняв в чем дело, Фёдор выпустил бечёвку. Бечёвка запуталась за его ногу. С перепугу Костя, вытаращив глаза, как рыба, которую бросили в кипяток, хрипел, стараясь, что-то крикнуть. Он опустился на колени, судорожно сгребая бечёвку под себя, пытаясь дотянуться до деревянного настила. Но его упорно тащили к стволу шахты. Всё было так неожиданно, а главное непонятно, что Фёдор и девчата изумлённо смотрели на барахтающегося Костю с рюкзаками и ружьём за спиной. А Костя, мыча, свалился в ствол шахты. От страха он даже не мог кричать, поняв, что он привязан к верёвке и кто-то тянет его вниз, как рыбу из воды.
Свалившись в ствол шахты, Костя потянул за собой бечёвку. Бечёвка натянулась, увлекая Фёдора к стволу. Упав, Фёдор перевернулся на живот и ухватился за деревянный настил. Настил поехал к стволу, увозя Фёдора, рюкзаки и ружьё. В последний момент Фёдору удалось вытащить ногу из сапога, который затянулся удавкой к настилу. Фёдор на коленях пополз от ствола и соскочил с настила. Конец настила подлетел вверх и исчез в стволе шахты вместе с рюкзаками и ружьём.
Пораженные свободные граждане страны Финляндии, имеющие в наличии три финских паспорта, замерли, ничего не понимая. Раймонда опомнилась первая и прошептала:
– За нами погоня, менты ухватились за болтавшийся конец верёвки и потащили Костю к себе, а вместе с ним все наши ценности, добытые с таким трудом.
Следом за Раймондой опомнился Фёдор. Он осторожно подошёл к стволу. На одной ноге был сапог, на другой – носок. Ухватившись за арматуру, он высунулся в ствол. Сверху под куполом мелькали два луча. Там были люди. Фёдор взглянул вниз. Внизу были видны отблески света и слышалась какая-то возня. Осыпались камни, звук которых глухо отражался от круглой стены ствола. Вскоре всё стихло, но два луча продолжали прыгать вверху ствола шахты, освещая отдельные места. “Да, Раймонда права, за нами погоня”, – и он, взглянув ещё раз вниз и вверх, отшатнулся от ствола, который только что проглотил его племянника и все сокровища. Рассчитывать на то, что Костя остался жив, пролетев пятьдесят метров, не было никакой надежды.

42.
А перед этим событием группа сыщиков шла быстро, ориентируясь по следам, догоняя бандитов. Следы были свежие и чётко выделялись на давно нехоженой запыленной почве штрека. Места отдыха выделялись особенно четко. Можно было даже угадать кто где сидел и сколько было рюкзаков.
– Тут была их четвёртая стоянка, – сказал Матвей Захарович, рассматривая разбросанные пустые банки и обрывки бумаги.
– Да, беглецы устали, слишком много хотят унести, – заметил Кирилл Кириллович, сам не прочь присесть и отдохнуть, жалея о том, что они не захватили с собой продуктов, надеясь на то, что задержание бандитов – плёвое дело.
Даже Матвей Захарович, бывший шахтер и то не выдерживал такой гонки, испытывая огромную усталость. Более или менее удовлетворительно чувствовали себя сотрудники милиции. Они были молодые, закаленные, привыкли бегать.
Не останавливаясь на отдых, сыщики продолжили преследование. Они спешили, понимая, что бандиты уже успели уйти далеко, а их надо задержать на своей территории. Сыщики не хотели, чтобы их обнаружили раньше времени, поэтому, сняв с касок фонари, держали их в руках, светя себе под ноги. Такой свет издалека невиден. Через некоторое время, когда они вышли на прямой участок штрека, на несколько секунд увидели впереди слабый свет.
– Кто-то из них обернулся, и мы увидели свет от фонаря, – сказал проводник.
– Какое расстояние до них? – спросил полковник.
– Трудно сказать, – ответил Матвей Захарович. – Перед вентиляционным стволом штрек прямой как стрела, поэтому луч света от фонаря можно увидеть километра за полтора или за два, в зависимости от длины прямого участка штрека.
Дальше сыщики шли молча, иногда перешептываясь. Вдруг Кирилл Кириллович запнулся за старую стойку, лежащую поперёк штрека, и чуть было не упал, непроизвольно жестикулируя руками, на секунду луч его фонаря оказался направлен в сторону беглецов. Вот этот свет и увидела Раймонда, подняв переполох. Только страх заставил беглецов вскочить и продолжить движение.
Последние метры перед взорванным участком штрека сыщики шли особенно осторожно, боясь наскочить на засаду бандитов. Они понимали, что бандитам терять нечего. Усталость и опасение за свою жизнь сковали движения преследователей. Они не говорили вслух о засаде, но каждый проигрывал в уме возможную ситуацию. Светя себе под ноги, они оказались хорошей мишенью. Их могли заметить издалека и приготовиться. Так, собственно говоря, и было бы, если бы Раймонда случайно не заметила луч фонаря. Страх заставил бы обороняться даже Фёдора. А Костя, не задумываясь, снял бы двух преследователей. Сыщики в сложившейся ситуации очень рисковали.
Полковник не лез на рожон, но выхода не было. Он понимал, что в штреке хитростью не возьмешь вооружённых бандитов, залегших за булыжники. Сыщики шли друг за другом, поэтому применить автоматы, кроме впереди идущего, не могли, иначе расстреляешь в спину своего. Опасаясь засады, сыщики растянулись в цепочку с интервалом в десять метров. Последним шёл проводник, предпоследним полковник, держа пистолет наготове. Впереди, пригнувшись, шли два сотрудника милиции, как солдаты. Таков закон.
Когда сыщики вышли к месту последней стоянки беглецов, Кирилл Кириллович понял, что стоянку они покинули в спешке: валялись куски хлеба и колбасы. Даже свечу и спички оставили. “Кажется, мы их спугнули и они где-то рядом затаились”, – пронеслось в голове полковника. Он даже выключил свой фонарь, его примеру последовали остальные. Прижавшись к стенкам штрека, сыщики затаились, напрягая слух. Минут десять стояли в полной темноте. Отодвинув руку в сторону и направив фонарь вперед, Кирилл Кириллович решил включить его, ожидая увидеть бандитов, с направленными на них ружьями. Но впереди был лишь пустой штрек. В конце его сыщики рассмотрели завал из камней, за каждым из них мог находиться бандит. Однако всё было тихо. Тогда и остальные включили фонари, освещая стены и кровлю штрека. Бандитов не было. Придя в себя, милиционеры, пригнувшись, побежали вперёд, осматривая каждый камень. По следу беглецов быстро обнаружили лаз.
– Кто из вас полезет первым? – спросил полковник, обращаясь к милиционерам.
– Можно мне? – спросил Матвей Захарович.
– Нет, вы штатский человек, – запретил полковник.
– Я пойду первым, – сказал милиционер с веснушками на лице. – У меня ещё нет детей.
– Хорошо, разрешаю. Вы полезете с интервалом десять метров, – распорядился полковник, обращаясь ко второму милиционеру, – затем я, замыкающим будет Матвей Захарович.
Сыщики осторожно лезли через извилистую узкую горизонтальную выработку. Минут через двадцать они вылезли в уцелевшее устье штрека. Однако и там они не обнаружили бандитов, но следам определили, что они поднялись в вертикальную выработку, идущую параллельно стволу шахты.
– За стволом – территория Финляндии, – сказал Матвей Захарович. – А ваши беглецы пока на нашей стороне.
– В целях интересов двух государств можно и нарушить государственную границу, – сказал Кирилл Кириллович, а, помолчав, добавил: – Я, как полковник и начальник милиции, в случае необходимости разрешаю нарушить границу и беру ответственность на себя.
Сотрудникам милиции стало ясно, что их посылают вперед. Сыщики не знали, где “окно” через границу, но оно где-то было.
– Разрешите продолжить преследование, а если будет необходимо, то нарушить государственную границу СССР с целью задержания преступников, – спросил старший по званию милиционер без веснушек на лице.
– Разрешаю, – ответил полковник.
– Вперёд, – скомандовал старший милиционер своему подчиненному.
Выключив фонари, оба полезли на ощупь вверх. Кирилл Кириллович осторожно направился к зияющей дыре в верхней части штрека.
– Надо быть очень осторожным, – шепотом предупредил полковника Матвей Захарович, осматривая кровлю и бока отверстия, ведущего внутрь вентиляционного ствола шахты.
Устье штрека наполовину было засыпано, и крупные камни, как шары, лежали наверху. И только небольшая часть штрека в верхней части оставалась ещё свободной от камней. Камни лежали так, что в любую минуту могли покатиться по откосу, увлекая за собой весь откос. Было какое-то равновесие, созданное природой, и если нарушить его, то всё придет в движение, и трудно будет убежать – в один миг окажешься под завалом.
Кирилл Кириллович с огромной осторожностью, осваивал насыпь, поднимаясь вверх. Прежде чем наступить на следующий камень, он внимательно его осматривал, ставил ногу, проверял на устойчивость и только затем переносил центр тяжести тела на следующую верхнюю ступень. Так, шаг за шагом, он приблизился к зияющей дыре, но подъём склона насыпи продолжался до другой стороны ствола. Ствол шахты был подрублен взрывом и в любую минуту мог рухнуть. И это чудо, что он ещё не  рухнул.
Кирилл Кириллович, наклонившись, заглянул внутрь ствола. Он увидел раскачивающегося на веревке человека. Человек качнулся и исчез в противоположной стене ствола. Вверху, где была закреплена верёвка, блестела какая-то деталь, а луч света бегал из стороны в сторону. Кто-то крутил головой, освещая купол ствола. Неожиданно, как дождь, посыпались мелкие камни. Кирилл Кириллович отпрянул от ствола и медленно перенёс тело на край зияющего отверстия, укрывшись за выступ полуразрушенного ствола. До полковника долетел мужской голос: “Тяни верёвку!” “Так, значит ещё одним нарушителем границы стало больше”, – подумал полковник. Камни продолжали сыпаться, вылетая из ствола в штрек с большой скоростью. Матвей Захарович спрятался за валун у стены штрека. Минут через шесть из отверстия ствола послышался тот же голос: “Тащи веревку к себе!” А минут через пять раздался женский голос: “Тяни, Костя!” “Очевидно, это голос Алёнки или Раймонды. Фёдор уже за границей, а Костя вверху, руководит спуском”, – размышлял полковник. Он понял и представил схему сооружения и технологию спуска. “Вряд ли они оставят верёвку на месте, скорее всего, заберут с собой. На базаре в Юшкозеро мужики ничего не говорили насчет верёвки”, – размышлял полковник, и, естественно, к такой ситуации, что потребуется веревка, он оказался не готов. “Идут они уверенно, значит, имеют подробную схему пути или уже ходили по нему. Возможно, Костя ходил с отцом”, – лезли мысли в голову полковника, пока до него не долетел другой женский голос: “Костик, тяни верёвку к себе!” “Это голос Раймонды, не будет же сестра называть старшего брата Костиком”, – подумал полковник, скрипя зубами от злости, что не может ничего сделать. “Сейчас Костя будет спускать рюкзаки, если не спустил сразу, или спустится сам. Успеют ли мои парни схватить его? Хотя бы верёвку успели схватить”. В это время посыпались градом камни, осколки которых летели во все стороны, как пули.
Неожиданно через зев отверстия из ствола вывалился конец верёвки. Такого подарка со стороны грабителей полковник не ожидал и, не долго думая, схватил верёвку и потянул к себе, стравливая конец за собой в угол штрека. Подскочил Матвей Захарович и, ухватившись за конец верёвки, потащил её по штреку, не обращая внимания на вылетающие из ствола камни. Метров сорок верёвки извлеклось из ствола, а затем она натянулась. Кто-то потянул её вверх. Полковник дернул верёвку к себе, она ослабла, и он продолжил извлекать её из ствола. Матвей Захарович помогал. Верёвка вновь натянулась. Кирилл Кириллович и Матвей Захарович изо всех сил потянули верёвку к себе, вытягивая её метр за метром из зева отверстия. Неожиданно натяжение веревки ослабло, полковник продолжал тянуть, укрывшись за уступом. В ствол что-то глухо упало, и из отверстия вылетело человеческое тело с окровавленной головой. За спиной у него торчало ружьё, а за плечами – два рюкзака. Человек жадно хватал ртом воздух, затем обмяк и затих. Следом за окровавленным человеком вылетело ещё два рюкзака и ружьё с расколотым прикладом. В зеве отверстия застрял деревянный настил с запутанной бечёвкой и сапогом. Вылет камней из ствола прекратился.
Кирилл Кириллович наклонился над распростёртым телом человека и пощупал пульс на шее – его не было. Полковник и проводник оттащили труп в безопасное место. Освободив его от рюкзаков, ружья и верёвки, полковник извлек из карманов кое-какие вещички и паспорт на имя Коркина Константина Варлаамовича. Заграничного паспорта и других документов не оказалось. Осмотрев рюкзаки, полковник убедился, что в трех золото, а в четвёртом – продукты. Порывшись в рюкзаке с продуктами, полковник извлёк полотенце и обвязал им голову Кости. Осмотрев тело, полковник сказал:
– Матвей Захарович, похороните труп, засыпьте его у той стены штрека, понадобится потом, поднимем на-гора.
Матвей Захарович принялся готовить углубление, а полковник посветил в вертикальную выработку, куда поднялись милиционеры, и крикнул, чтобы они спускались. Вдвоём они перенесли труп Кости в небольшую могилку. Пока Матвей Захарович забрасывал могилку, полковник, изловчившись, вытащил за бечёвку настил с торчавшим сапогом.
Спустились милиционеры и доложили о результатах погони. Полковник поручил одному из них распутать верёвку, а другому – осторожно подняться к стволу и осмотреть, не застряло ли что-то в нём при падении вещей сверху.
Перекусив трофейными продуктами, полковник приказал сотрудникам преследовать нарушителей и задержать, при необходимости применить оружие даже на финской стороне. Захватив верёвку и часть продуктов, милиционеры скрылись вверху. Кирилл Кириллович знал, что без Кости остальным преступникам далеко не уйти. Ему очень хотелось посмотреть в глаза и на руку девушке, которая когда-то прислала ему фото своей руки с фигурой из трех пальцев. Полковник бережно хранил эту фотографию в кармане.
Кирилл Кириллович считал, что за поимку бандитов с таким количеством драгоценностей, но, главное, за обнаружение “окна” на границе ему с группой причитаются высокие награды. В этом он не сомневался. Через час-другой, навьючив на преступников рюкзаки, он погонит их в обратном направлении и заставит пройти этот нелегкий путь. Заставлять нести труп Кости, при всей ненависти к преступникам, полковник не собирался. Ударить одну из девушек он тоже бы не смог. Но заехать Фёдору между ног так, чтобы тот корчился минут пять, ползая по штреку, полковнику очень хотелось. И теперь он размышлял над тем, какое приказание дать Фёдору, чтобы тот не смог выполнить его, а ему применить свой излюбленный приёмчик удара.
Сидя на золотых рюкзаках, Кирилл Кириллович вспомнил, как сыщики Ленинграда обнаружили Фёдора. Это произошло случайно. Они обратили внимание на то, что он скупал финскую валюту. Его приметили, сфотографировали и вычислили, а затем и Алёнку. Так что теперь у полковника были фотографии Алёнки и Фёдора. Но сыщики Ленинграда упустили их, недооценив способности преступников, а затем неожиданно обнаружили их временное место жительство. Когда Кирилл Кириллович прилетел из Сибири, то Фёдор и Алёнка по чужим документам совершали круиз на теплоходе. Похожие на Алёнку и Фёдора ленинградцы даже не подозревали, что приютили под своей крышей проходимцев. Преступники оставили у хозяев дорогие вещи, включая норковую шубку, но, прихватив с собой золото, уплыли путешествовать. Кирилл Кириллович тоже чуть было не упустил преступников, если бы не схватился за конец веревки, подаренной ему судьбой. “Случайность, но приятно”, – подумал он.

43.
Фёдор подошёл к дрожащей Алёнке и хмурой Раймонде и сказал:
– Мне очень жалко Костю, но я не жалею драгоценности. Они жгли мне душу.
Вздохнув, Фёдор выпрямился и как-то воспрял духом. То, что ему давило на совесть, вдруг исчезло. Он стал самим собой. Небогатым, но честным человеком. Случай помог, и всё вернулось тому, кому это принадлежало.
Глядя на Федора, Алёнка перестала дрожать, вздохнула, выпрямилась и сказала:
– Теперь хоть нас не будут обвинять в том, что мы ограбили страну.
Раймонда же так не думала и стояла хмурая. Она опять стала нищей, а светлое будущее казалось ей не совсем светлым. “Какая же я невезучая: ни документов, ни ценностей, ни средств к существованию, ни профессии”, – размышляла она над своей судьбой.
– Раймонда, ты потеряла жениха, но зато приобрела его паспорт. Теперь ты Кныш Кыш Кнышевич, гражданин Финляндии. Но это на время, я сделаю из тебя Кныш Раймонду Варлаамовну.
Раймонда внимательно посмотрела на Фёдора. Перед ней стоял совсем другой человек, свободный от страха и с чистой совестью. И она вдруг поняла силу честного человека и подумала: “Нелегко быть честным человеком, очевидно, это тоже не каждому дано”.
– Но… – начала Раймонда.
– Без всяких “Но”! Я знаю, как заставить пьянчужку-паспортиста исправить тебе паспорт. Не зря же мы несколько месяцев учили с Алёнкой финский язык, их законы и конституцию. У финнов конституция и законы не такие, как советские. У финнов слово родителей выше, чем свидетельство о рождении. Пьяный паспортист всё перепутал, но я его заставлю теперь распутать.
Как бы в доказательство своих слов Фёдор заговорил с Алёнкой по-фински. Алёнка тоже отвечала по-фински. Раймонда удивлённо слушала их непонятную речь.
Поговорив минут пять, Фёдор заговорил по-русски, обращаясь к Раймонде:
– Я, Кныш Варлаам Фёдорович, возвращаюсь со своими дочерьми Алёнкой и Раймондой из Хельсинки, где работал в порту грузчиком. У нас есть паспорта, правда, когда оформлялся паспорт Раймонды, то пьяный паспортист напутал её имя и отчество. Я с дочерьми в порту заработал много денег, – и Фёдор открыл свою сумочку, пристёгнутую к поясу, и извлёк пачку финских денег в крупных купюрах.
Пока Фёдор укладывал деньги обратно, Алёнка, наклонившись к Раймонде, прошептала:
– Это он поменял в Москве и Ленинграде целый баульчик советских денег на финские.
Вложив обратно в сумочку деньги и застегнув её, Фёдор, не обратив на шёпот Алёнки внимания и сделав вид, что он ничего не слышал, продолжал:
– Итак, мы возвращались домой, как я уже сказал, из Хельсинки и заблудились в лесу, решив сократить расстояние. Неожиданно мы провалились, оказавшись в горных выработках, я даже сапог потерял, вытаскивая ногу из завала. Мы долго блудили по шахте, пока не вышли к вентиляционному стволу. А у этого ствола я вспомнил рассказ старого финна, как выйти на-гора. И вот я вывожу своих дочерей из шахты.
– Как версия? – и Алёнка громко рассмеялась.
– Ты знаешь, Алёнка, я, кажется, могу в эту версию поверить, если наш папа ещё несколько раз прорепетирует её. А сама подумала: “Вот артисты, теперь понятно, как удалось Алёнке заморочить голову Виктору и на себе женить”.
– Брат рассказывал, что он где-то здесь в штреке заготовил лес на всякий случай и топор припрятал. Надо проход на ту сторону заделать и завалить, чтобы никому неповадно было нарушать государственную границу.
Усмехнувшись, он пошутил:
– К этому меня призывает долг чести, как каждого финского гражданина.
Раймонда, посмотрев на Фёдора, подумала: “А ему лучше быть не богатым, но честным. Надо же, как преобразился человек, освободившись от незаконного добра. Он даже шутить, оказывается, умеет”.
– Менты из советов могут по верёвке спуститься и на нас, финских граждан, напасть. Придётся “окно” заделать, – и, рассуждая о чём-то, Фёдор пошёл искать лес, спрятанный где-то братом.
Раймонда достала из кармана грязных брюк сережки с большими изумрудами и продела в уши.
– Какие же мы, финские женщины, беспечне, – и она, взглянув на Алёнку, громко рассмеялась, а в стволе шахты посыпались камни.
– А ты очень красивая, – заметила Алёнка.
– Ты тоже.
– Ну уж! Нашла с кем сравнить себя.
– Да, горе забывается быстро, – изменила тему разговора Раймонда, а помолчав, сказала:
– А я беременна.
– Да ну! А Костя знал?
– При чём здесь Костя?
– Разве не от него?
– Нет, конечно.
– Если не секрет, то от кого?
– Не секрет. Какой может быть секрет от старшей жены?
Алёнка, естественно, ничего не поняла, но выяснять значение последних слов не стала, а спросила:
– Так от кого?
– От нашего с тобой мужа.
Алёнка опять не поняла, но решила сменить тему разговора, решив, что Раймонда что-то темнит.
Фёдор принёс две толстые доски и топор. Примерив, он перерубил доски на части, закладывая проход. Затем разрубил ещё две доски, и вскоре проход оказался плотно заделан досками. Фёдор разобрал кровлю в проходе и, шуруя палкой вверху, стал засыпать его породой. И, выбив несколько стоек, порода устремилась целым потоком. Выбитыми стойками Фёдор в трех метрах от первой перемычки смастерил вторую. Порода сыпалась сплошным потоком и через десять минут полностью засыпала камеру между двумя перегородками.
– Чтобы раскопать этот завал, надо будет месяц провозиться, – торжествуя, сказал Фёдор.
– А если мы не сможем найти отсюда дорогу и выйти, то как сможем вернуться назад? – забеспокоилась Алёнка.
– Назад дороги нет, – ответил Фёдор, аккуратно выпарывая подкладку из рукава куртки.
Сделав матерчатый сапог, Фёдор завернул в него ногу и сказал:
– Нам надо идти только вперед, здесь километра два, и этот участок оборудовал брат, а он делает всё на совесть, добротно. Так что в путь! Но прежде чем пойдём, необходимо уничтожить все советские паспорта, – и с этими словами он извлёк советские паспорта и сжёг их, а затем пошёл вперед.
Без груза шли быстро. Фёдор уверенно шёл по штреку, то и дело поднимаясь вверх по вертикальным выработкам, считая вслух горизонты.
Через три с лишним часа финские граждане, поднявшись на семьсот метров вверх и удалившись от границы в глубь Финляндии на два километра, подошли к выходу из подземелья. Туннель преграждала каменная глыба.
– Там, за камнем, – свободная страна Финляндия, а сзади – тупик, – сказал Фёдор.
Фёдор знал, что камень просто не сдвинешь и не откроешь. Под камнем подшипник-пята, и надо что-то куда-то довернуть, сдвинуть, повернуть, вставить ломик и камень развернуть.
Затаив дыхание, удочерённые смотрели на нового отца. А у него ничего не получалось. У сестер щемило сердце от страха. Они думали, что никогда не выйдут из подземелья, но держали себя в руках, не мешая отцу работать.
Больше двух часов Фёдор возился с камнем-задвижкой, прежде чем разгадал секрет брата и сдвинул камень. Образовалась щель, через которую ударил дневной свет. И недавние пленники подземелья вышли на свободу, навстречу всходившему солнцу. Фёдор развернул каменную плиту, плотно закрыв выход, а ломик бросил в щель на старое место. “Вдруг там ещё кто-то окажется, пусть голову поломает над секретом брата”, – подумал Фёдор.
Две девушки и мужчина, грязные, как черти, но безумно счастливые, появились на поляне. На поляне, от которой начиналась горная гряда невысоких гор, уходящая на Восток. Там, за горами, – граница.
                ______   _   ______

В двух километрах от счастливой троицы, только на глубине семисот метров, Кирилл Кириллович, убедившись, что пройти через засыпанную Фёдором перемычку нельзя, готовился в обратный путь, размышляя, как же нести на себе такой груз. Перед этим больше пяти часов разбирали перемычку шахтер Матвей Захарович и два сотрудника милиции, сменяя друг друга и болтаясь на верёвке. Разбив доски перемычки, они пытались спустить породу в ствол. Но порода шла и шла, засыпая нижний горизонт штрека и ствола шахты. Когда порода высыпалась из пространства между стенкой ствола и боковым фундаментом из верхней части, где был куполообразный свод, прочность его нарушилась, он затрещал. Матвею Захаровичу и милиционерам пришлось срочно убегать, ствол трещал и садился. Спустившись в штрек, они в самый последний момент успели заскочить в лаз, в котором уже сидел Кирилл Кириллович, охраняя рюкзаки. Свод ствола рухнул, перекрыв навечно проход, через который сбежали Фёдор и две девушки.
Возвращался Кирилл Кириллович недовольный, неся рюкзак с драгоценностями. Задачу он выполнил не полностью: золото отобрал, а преступников упустил, причём за границу. И ни чем не докажешь финнам, что было “окно” через границу. А это значит, что никакие ноты правительства не будут обоснованны. А Кириллу Кирилловичу не видать высокой награды, о которой он мечтал наяву и во сне.

44.
– Нам надо двигаться в северо-западном направлении в сторону Суомуссалми, красивейшему городу на берегу огромного озера, – сказал отец дочерям.
Помолчав, Фёдор продолжал:
– От перекрестка дорог, идущих к границе от Хорюнсалми и Суомуссалми, пойдёт ещё одна, на север к хутору. Но название его я не запомнил. От хутора дорога пойдёт на запад, к шахтёрскому посёлку, в котором родилась Алёнка. А вот название улицы я тоже забыл. Единственно, что у меня есть, так это фотография дома, у которого сфотографирован брат с Алёнкой на руках. Дом я бы сразу узнал. Но где эта улица, на которой стоит этот дом? Если спросить у местных жителей, показав фотографию, то они не поймут нас.
Вздохнув, Фёдор продолжал:
– Сейчас мы пойдём в северо-западном направлении.
И посмотрев на солнце, Фёдор рукой указал направление.
– Помню, как брат рассказывал, что на перекрестке трех дорог стоит столб, на котором указано, что до Хорюнсалми – 50, а до Суомуссалми – 30. Так что не заблудимся.
И они пошли, как грибники, не разбирая ни дорог, ни троп. Шли через редколесье, а через несколько минут вышли к ручью, стекающему с гор. Утренняя прохлада давала о себе знать, но девчата сразу заскочили по колено в воду и стали плескаться. Липкая грязь стекала струями, а ручей окрашивался в рыжий цвет.
Раймонда, смыв грязь с рук, лица и шеи, принялась за голову. Без мыла ей удалось смыть грязь со своей короткой стрижки, и её волосы заблестели в лучах восходящего солнца. Алёнке же пришлось распустить свои густые волосы и, пригнувшись, окунуть их в быстрый ручей. Она плескала на голову воду, а та, превращаясь в грязные потоки, стекала с неё и попадала за ворот, в нос и глаза. Смыв первую грязь, девушки решили искупаться. Оставшись в чём мать родила, они с визгом купались, а через десять минут усердно полоскали свою грязную верхнюю одежду. У другого ручья плескался Фёдор, постоянно поглядывая на сумочку с документами и деньгами, хотя на пути они не встретили ни души.
Развесив на ветках мокрые брюки и куртки, они наблюдали, как вода струйками стекала с них. Сами же они в рубашках развалились на мягкой траве, нежась в лучах солнца.
Не всё им теперь казалось таким надёжным и стойким, как представлялось в шахте. Алёнка, родившись в Финляндии, была её законным гражданином. Фёдор же надеялся, что его могут принять за брата, но на душе у него было неспокойно. Раймонда же вообще не представляла, как быть. Использовать Костин паспорт как свой личный, можно было разве что в темноте. “Днём, да ещё при ярком солнце, лучше вообще ничего не показывать, чем такой паспорт”, – размышляла она. Её тонкие, нежные черты лица никак не могли сочетаться с грубым, нахальным лицом Кости, изображенным на фото в его паспорте. “В конце концов, можно испортить, как бы случайно, Костино фото в паспорте, но отчество Кнышевич никак не вяжется с моим полом”, – рассуждала она.
Отец и дочери лежали на траве и думали каждый о своём, а за ними из кустов наблюдала женщина. Женщина из местных сразу признала в них чужаков. Она испугалась и побежала домой, в пограничный посёлок, и позвонила на заставу. В это время Раймонда предложила Фёдору избавиться от сапога. “Второй-то сапог в руках сыщиков”, – напомнила она ему. Фёдор насыпал в сапог камней и потопил его в глубоком месте, забросав сверху камнями.
Одежда сохла медленно. От нечего делать они уселись на камне и по очереди бросали камушки в банку, торчавшую из воды. Вдруг они увидели приближающихся к ним двух всадников. К сожалению они заметили их слишком поздно. Приглядевшись, распознали в них пограничников. У одного висел за плечом карабин.
– Только этого нам ещё не хватало, – прошептал Фёдор.
Натянув уздечки, пограничники остановили лошадей.
– Кто такие? – спросил по-фински офицер, уставившись на Фёдора.
Как Фёдор ни старался, но от страха у него перехватило горло. Вначале он  как-то по петушиному захрипел, но тут же осёкся.
– Мы шли домой, – спокойно по-фински ответила Алёнка, – да заблудились и провалились в какую-то яму. У отца даже сапоги слетели с ног, пока мы его вытаскивали из ямы. Все перепачкались, пришлось в ручье отмываться. Отец сразу простыл и у него голос пропал.
Фёдор кивал головой, соглашаясь и давая понять, что всё так и было.
– А откуда вы идёте? Вы что, в гостях были, что заблудились? – спросил молодой пограничник с карабином, намекая, что в стране “сухой закон”.
Фёдор, справившись с собой, хриплым голосом по-фински ответил:
– Нет, я с дочками в Хельсинки на заработки ездил. От Хорюнсалми ехали на такси, но машина сломалась. Мы решили пешком пройти через лес и сократить  дорогу, но заблудились.
– Паспорта у вас есть? – спросил офицер.
– А как же! В Хельсинки нельзя без паспортов, – ответил Фёдор.
– Можно на них посмотреть? – вежливо попросил офицер.
Фёдор извлёк Алёнкин паспорт и специально замешкался, вытаскивая остальные. Алёнка поняла, что весь первый удар ей необходимо принять на себя, улыбнулась, подала свой паспорт офицеру, восседавшему на коне. Офицер развернул его и внимательно взглянул на Алёнку, сличая с фотографией. Затем, читая фамилию, вздёрнул брови и крякнул. Он быстро соскочил с коня и воскликнул:
– Госпожа Кныш! Вас давно ищут.
У Алёнки всё оборвалось внутри, ноги стали ватными. Раймонда не поняла, что сказал пограничник, но по реакции Алёнки решила, что всё плохо.
– Какая удача, что я нашёл вас первый, – продолжал офицер.
Взглянув на офицера, Раймонда подумала, что тот хочет что-то сообщить, облизываясь, как кот, увидевший рыбёшку.
Однако Алёнка испугалась так, что зашаталась, готовая упасть. Раймонда подхватила её за руку.
– Вам плохо госпожа Кныш? – забеспокоился офицер.
Фёдор, вытащив паспорта, посмотрел на офицера и, не поняв его намерений, по-фински запротестовал:
– А в чём, собственно, дело?
– Как в чём? – воскликнул молодой пограничник, сидящий на коне. – Госпожу Кныш ищет вся страна! А вы спрашиваете, в чём дело!
Что могли подумать перепуганные беглецы из Союза, за которыми несколько месяцев гонялись сыщики ужасно страшной страны, в которой тюрьмы Колымы переполнены? Алёнка и Раймонда с широко открытыми глазами уставились на офицера, ожидая от него дальнейших действий. А офицер воскликнул:
– Вас ищут по всей стране! Об этом не раз сообщалось в газете. Ваш дядя, родной брат вашей мамы, три месяца назад умер. А поскольку у него не было семьи и детей, то он всё свое состояние завещал госпоже Кныш Алёне Варлаамовне. Его состояние оценивается тридцатью процентами акций фабрик текстильной промышленности нашей страны. В газете также сообщалось, что кто сообщит в бюро по наследству, что первый обнаружил госпожу Кныш Алёну, предупредив её о наследстве, получит премию.
Офицер расстегнул нагрудный карман и вытащил визитную карточку.
– Госпожа Алёна, пожалуйста, подтвердите в бюро по наследству, что я первый сообщил вам о завещании вашего дяди.
– Я тоже, – заволновался второй пограничник, сидевший на коне и шаривший по карманам в поисках бумаги, чтобы записать свои координаты.
Переварить мгновенно эту информацию Алёнка не могла, она даже не предполагала, что у неё есть родной дядя по линии матери. Алёнка не знала, что ей делать, радоваться или оплакивать дядю.
Так в свободной стране Финляндии появилась новая миллионерша – Кныш Алёна. Алёнка, поняв наконец, что её ищут по другому поводу, начала успокаиваться и сказала:
– А это моя сестра и отец.
Офицер вежливо поклонился и вернул Алёнке её паспорт со своей визитной карточкой и мятым листком бумаги, на котором каракулями была написана фамилия второго пограничника.
– Я должен срочно сообщить в бюро по наследству, что это я нашёл госпожу Кныш Алёну, – и с этими словами офицер вскочил на коня и, всадив ему шпоры в бок, умчался со своим помощником.
Раймонда, не зная финского языка, ничего не поняла.
– Что произошло? – допытывалась она, обращаясь то к Алёнке, то к Фёдору.
Наконец до Алёнки дошло, что Раймонда ещё не в курсе новостей, и всё ей пересказала.
Надев на себя полусухую одежду, новые господа миллионеры отправились дальше, взяв курс по конским следам. Минут через тридцать они вышли на дорогу и остановились. Конские следы пересекли дорогу и углубились в лес. Подумав, они пошли по дороге на восток. Минут через пятнадцать они вышли на перекресток трех дорог, а ещё через час подошли к хутору. На столбике перед посёлком по-русски было написано “Хутор”.
– Этот посёлок называется “Хутор”! – воскликнула Алёнка. – Вот поэтому ты, папа, и не мог вспомнить, как называется хутор.
– Здесь, наверное, живут украинцы и русские, – сделала предположение Раймонда.

45.
Посёлок городского типа имел приличный вид, в центре виднелись магазины.
Не успели Кныши войти в посёлок, как к Фёдору подскочил коренастый мужик и, ударив его по плечу, по-русски, с украинским акцентом закричал:
– Варлаам! Ты где пропадал? Говорят, ты на заработки в Хельсинки подался? Как там житуха? Как вообще тебе удалось там устроиться?
Мужик задавал и задавал вопросы. Фёдор не отвечал, часто моргая глазами. Да, что он мог сказать про Хельсинки, если даже толком не представлял, где этот Хельсинки находится, а главное, что за мужик пристал к нему. И не хочет ли этот мужик ограбить его. Минуты через три изумлённого Фёдора и девчат окружили несколько человек.
– Ну, ты даёшь, Варлаам! – кричали мужики. – Втихаря смылся от нас и не сказал, куда уехал. Как же там жил, не умея гуторить по-фински?
Одна из женщин поинтересовалась:
– Варлаам! Это твоя дочь Алёна, а с ней подружка?
Все стихли, разглядывая девушек. Чувствовалось, что украинцы посёлка Хутор тоже не знали, что Алёнка богатая наследница финского дяди.
Фёдор продолжал молчать, разглядывая своих “друзей”, которых видел впервые в жизни.
– А может, это твоя жинка? – не унималась женщина, хитро подмигивая.
– Не жена я ему, а дочь. Моя мама в любовницах у него была, – сказала Раймонда, гордо вскинув голову.
– Да! – удивлённо воскликнула женщина.
– Ну, ты, Варлаам, не промах! – заметила другая женщина с пухлыми щеками. – Надо же, какую красотку сварганил!
– Да, правду говорят, что в тихом омуте черти водятся, – сказал мужичок с прилизанными волосами.
– Ты что, Варлаам, молчишь? – спросил мужик, который встретил Фёдора первым. – Воды в рот набрал, что ли?
Фёдор понял, что его действительно приняли за брата, воспрял духом и решил удивить своих “друзей”. Он по-фински стал рассказывать о Хельсинки. Сообщая данные, которые прочитал и запомнил ещё в Союзе. Начал с того, что в Хельсинки живут 500 тысяч жителей. Удивлённые “друзья” внимательно смотрели на Фёдора. Алёнка по-фински подсказывала Фёдору. Он, дополняя её подсказки, продолжал “заливать”.
В посёлке украинцы и русские жили общиной, открыв своё дело, а незнание финского языка их особенно не удручало. Наоборот, финны, построив в посёлке магазины, вынуждены были изучать русский язык.
Вдруг Раймонда рассмеялась, поняв, что в посёлке не очень-то уважают и знают финский язык, и по-русски сказала:
– Папа, хватит своих соотечественников разыгрывать. Лучше водочкой да пивком их угости, больше проку будет, чем зубы заговаривать.
– Вот это по-нашему, Варлаамовна! – заметил пожилой мужчина, обращаясь к Раймонде. – Кстати, как тебя зовут и почему ты такая красивая?
– Зовут меня Раймондой, а красивая я потому, что очень невезучая, – пошутила она.
– А ты хотела мёд, да ещё и ложкой? – заметила пухлая женщина. – Так не бывает.
– Это верно, так не бывает, – и Раймонда вздохнула.
– Пойдемте, папуля, в центр, там разберёмся по-нашему, по-русски.
Взяв Алёнку под ручку, Раймонда увлекла её к центру посёлка. Грязная одежда мало удручала Раймонду, она считала, что Фёдору срочно надо купить сапоги. Иначе он выглядит, как белая ворона, шагая в носках по мостовой Хутора. Пока Фёдор разбирался с новыми знакомыми в ресторане с русским названием “Русский” и запоминал их имена, слушал болтовню, девчата отправились в магазин с русским названием “Одежда”. Разнообразие товара и полное отсутствие покупателей ошеломили их. Они растерялись. Разглядывая себя через зеркало, они удивились тому, как нелепо выглядят.
– Что желают русские господа? – спросила продавец на ломаном русском языке.
– Хорошие мужские сапоги, – ответила Раймонда.
Продавец провела их в отдел сапог. И опять девушки растерялись, увидев на полках ассортимент товара. Выбрав на свой вкус, Раймонда посовещалась с Алёнкой.
– Сколько стоят? – спросила Раймонда.
Продавец ответила.
– А дешевле?
– У нас государственный магазин и в нём не рядятся. Видите, на сапогах есть цена и печать стоит. Если вы хотите дешевле, то вам надо пройти в маленькие лавчонки, там частная торговля.
Продавец сразу оценила возможности посетителей, решив, что девушки зашли просто посмотреть.
– Какой размер ноги у Фёдора? – спросила Раймонда у Алёнки.
Получив ответ, Раймонда сказала продавцу:
– Нам надо сапоги 43-го размера для отца, но он с друзьями зашёл в ресторан и, очевидно, там задержится. Будьте так любезны, возьмите сапоги и пройдемте в ресторан напротив. Деньги у него есть.
Продавец задумалась. Если отказать, девушки обратятся в другой магазин, а она вчера и сегодня не продала ни одной вещи и это отразится на её зарплате. И она согласилась. Прикрыв магазин, продавец поспешила за девушками, неся в коробке сапоги.
Фёдор сидел в центре за столом, улыбаясь.
Раймонда шепнула на ухо Алёнке:
– Возьми на всякий случай у Фёдора сумочку с документами и деньгами, а то друзья друзьями, но может быть всякое.
Алёнка, кивнув, взяла коробку у продавца и направилась к Фёдору. За столом загудели, увидев дочерей Варлаама.
– Папа, мы выбрали тебе сапоги, примерь, пожалуйста, – громко сказала Алёнка, подавая ему коробку.
Сапоги Фёдору пришлись впору, и он, надев их, притоптывал, хвастаясь обновкой.
– Папа, сумочку я лучше у тебя возьму, – и Алёнка отстегнула её.
Обернув свою талию поясом Фёдора два раза, Алёнка застегнула ремешок. Посмотрев на цену сапог, она извлекла одну купюру и подала продавщице.
– У вас, госпожа, помельче не будет? А то у меня нет сдачи.
– Мельче нет.
– Может, вы ещё что-то пожелаете купить у нас, госпожа? – ласково предложила продавец, поняв, что перед ней богатый клиент, а про себя подумала: “Разве сейчас поймешь эту молодёжь, одеваются, как нищие, а такие крупные суммы носят с собой”.
– Можешь немного расслабиться, а мы походим по магазину, – шепнула Алёнка на ухо Фёдору.
Вздохнув, Фёдор с облегчением уселся за стол. Он боялся напиться, а ещё больше переживал за сумочку с деньгами и документами.
– Предупреди официанта, чтобы много выпивки им не давал, скажи ему, что иначе не заплатим, – шепнула Алёнка Раймонде.
Раймонда подошла к стойке и посмотрела ценники на бутылках водки, пива и закусках. Затем пальчиком подозвала к себе официанта:
– Эту компанию обслуживайте, но имейте в виду, что много мы платить не будем.
Официант поднял брови и на русском языке, с большим акцентом, спросил:
– А сколько много?
И официант тут же принялся считать, на какую сумму уже обслужил. Раймонда следила за ним, а затем сказала:
– Умножьте эту сумму в два с половиной раза и точка.
– Хорошо, госпожа. А кто будет платить? – прошептал официант.
– Мы, – и Раймонда подошла к Алёнке.
– Ох! Как кушать хочется, – сказала Алёнка, выходя из ресторана.
– Давай вначале оглядимся, да и сдачу получим за сапоги, – предложила Раймонда и сунула Алёнке бутерброд с колбасой.
– Когда ты успела? – удивилась Алёнка.
Ничего не ответив, откусывая бутерброд, Раймонда пошла к магазину.
Продавец открыла перед ними дверь.
– Может, приоденемся, сестричка? – прошептала Алёнка
– Я не против, но...
– И давай без всяких “но”! – заметила Алёнка.
Девушки медленно шли по магазину, на несколько секунд задерживаясь у приглянувшихся товаров. Продавец с огорчением смотрела на них, решив, что ей всё-таки придётся идти менять деньги в банк. Алёнка подошла к ней и сказала:
– Мы выбрали. Будете записывать?
– Я запомню, – воспряла духом продавец, подумав, что заказ будет на два, три предмета.
Алёнка, начав с нижнего белья, называла номера размеров и говорила, говорила.
У продавца расширились глаза, она схватила блокнот и начала записывать. Алёнка усмехнулась и, взяв у неё бумагу, сама записала, указывая номера и рисуя фасон одежды. Иногда она консультировалась с продавцом по отдельным позициям. Запись она закончила обувью.
– Теперь ты, сестричка, пометь, что тебе нужно, да не скупись.
Раймонда ещё быстрее записала свой заказ и передала его продавцу.
Продавец бегала по магазину, выполняя заказ, а за столиком сидели девушки с постными лицами, размышляя каждая о своём, но, в общем, об одном и том же. Раймонда думала, как растолковать Алёнке ситуацию, что они оказались жёнами одного и того же парня. Алёнка думала о том, как вытащить своего мужа из Союза.
Продавец, выполнив заказ, разложила вещи по примерочным кабинкам.
– Старую одежду не следует оставлять в магазине. Лучше потом уничтожить её в лесу, – предложила Раймонда.
Аленка на миг задумалась, а затем заметила:
– Ты, сестричка, неглупа, а я бы оставила.
– Между прочим, мы не сестры, а жёны одного и того же парня, – шепнула Раймонда на ухо Алёнке. – Кстати, ты старшая жена.
Алёнка вопросительно посмотрела на Раймонду, нечего не поняв, а Раймонда зашла в кабинку. Алёнка задумалась над чудачеством Раймонды, постояла в недоумении и, пожав плечами, пошла примерять обновки.
Быстро переодевшись, Раймонда вышла, держа в одной руке оторванные ценники, в другой – старую одежду и подошла к продавщице.
– Это заверните и посчитайте, пожалуйста, сколько всё это стоит.
Следом вышла Алёнка и попросила сделать то же самое.
– Ты потом всё объяснишь, а то я что-то в толк не могу взять твое чудачество.
Когда Раймонда ходила по магазину, обратила внимание на стенд с париками. Один парик чем-то напомнил ей собственный волос, подстриженный на речке Сарычу.
– У меня не всегда была короткая стрижка, которая, кстати, мне не идёт, – заметила Раймонда, разглядывая себя в зеркало.
– Ты хочешь парик, сестричка?
– О, да! Старшая жена, – вымолвила Раймонда.
– Пожалуйста, купи! Но какая я тебе старшая жена? – возмутилась Алёнка.
Сморщив носик и сощурив хитро, хитро глаза, Раймонда прошептала:
– Да, Алёнка, так оно и есть.
Алёнка испуганно посмотрела на Раймонду.
– Я не шучу, всё так и было, как ты подумала, – продолжала Раймонда.
Со счётом в руке продавец подошла к столику. Раймонда взяла счёт и внимательно его проверила, а затем спросила:
– Чёрный парик с длинными волосами у вас один?
Получив подтверждение, Раймонда попросила его показать и позвонить в ресторан и заказать две чашечки кофе, по два бутерброда и пирожные. Продавец тут же позвонила в ресторан и передала заказ, а затем отошла за париком.
Алёнка сидела, оперев голову на руку, и размышляла: “Раймонда была в Алма-Ате и какой-то аспирант подвозил её на своем автомобиле до Курдайского перевала. В газете также сообщалось, что Раймонда владеет гипнозом. Затем её намёк на то, что она беременна от нашего мужа”.
– Ты беременна от моего мужа? – вырвалось у Алёнки и, округлив глаза, она с ужасом посмотрела на Раймонду.
– Почему от твоего? – и Раймонда усмехнулась. – У меня свой муж есть. Я в Новосибирске с ним зарегистрировалась, и зовут его Виктором. Ты, Алёнка, в Сибири регистрировалась, причём раньше, чем я, на пять лет.
– И что из этого следует? – не поняла Алёнка и посмотрела на Раймонду.
Подошла продавец и предложила помочь примерить парик.
– Алёнка! – и Раймонда, вскочила с места. – Посмотри, как он на мне будет смотреться.
Раймонда попросила Алёнку так, как будто между ними никаких выяснений отношений не было.
Надев парик, Раймонда превратилась в красавицу, но Алёнка не восхищалась ею, как раньше, а смотрела на неё как на соперницу. Зато продавец и официантка, принёсшая заказ из ресторана, замерли, разглядывая Раймонду. Раймонда привычным движением перебрасывала волосы то вперёд, рассыпая их на груди, то назад, оголяя красивую грудь.
– Если у вас ничего приличнее нет, то придётся взять хоть этот, – сказала с досадой Раймонда.
– Да что вы, он вам так подходит, а вот короткая стрижка совсем не идёт, – уверяла продавец.
– Ха! Ха! – хихикнула Раймонда. – Если бы вы видели мои волосы месяц назад, то никогда бы не сказали, что он мне идёт. Разве это волосы? – и она сделала кислую физиономию.
Вздохнув, она сорвала чек с парика и подала его продавщице.
– Приплюсуйте, пожалуйста, это к общей сумме и дайте нам поговорить по душам, – при этом она с недовольным видом села.
Из ресторана принесли уже две чашечки кофе и бутерброды с пирожными.
– Алёнка, давай закусим и поговорим.
Алёнка недоверчиво посмотрела на Раймонду, но от еды не отказалась.
Раймонда, откусывая бутерброд, принялась рассказывать о своей нелегкой жизни, начиная с Казани, где жила у тёти. Раймонда рассказывала быстро, ничего не утаивая, не хитря – всё, как было. Чем тётя заставляла заниматься её, как она сбежала. Как оказалась в Алма-Ате. Как деньги собрала со 120 гаражистов и ручкой сделала “привет”. Как встретила Виктора, и как он её возненавидел. Как сидели в театре, а он ударил её в бок, причем не случайно. Как она разревелась, а менты загнали его в тупик, заставив жениться на ней. Как жила под Москвой и живого мента сбросила на рельсы под паровоз. Как менты гонялись за ней, и как она удирала. Как Костю встретила и заставила его взять ювелирный склад. Как подслушала у института разговор Виктора с сокурсницей, из которого узнала всё о его первой жене, то есть о тебе, Аленка. Как “Чайку” сожгла, а он успел вытащить её голую из падающей машины, и сам был, в чем мать родила. Как приехала в порт Вытегра и встретилась с ней.
– Дальше ты, Аленка, сама знаешь всё, – закончила рассказ Раймонда, а затем добавила: – Если ты любишь его, как я, то зря в Алма-Ате не отдалась ему. Парень он что надо и в постели хорош.
– Да я бы разорвала и тебя, и его в придачу!– махая руками и брызгая слюной, завизжала Алёнка.
– Не разорвала бы, сама виновата, что долго скрывалась. Он даже твое лицо стал забывать.
Допив кофе, Раймонда сказала:
– Я мусульманка, мне проще и даже хорошо, что нас у него двое. Я на него не рассержусь, если в нашей упряжке появится третья краля.
– Ну уж этого я не потерплю! – воскликнула Алёнка, быстро смирившись с Раймондой, как со второй женой.
Раймонда, поняв настроение Алёнки, заразительно засмеялась и, сощурив глаза, внимательно посмотрела на  неё.
– Тебе смешно, ты мусульманка. А мне каково? – спросила Алёнка, тряся руками с растопыренными пальцами.
– Выпей кофе, он уже совсем остыл, – напомнила ей Раймонда.
– Что-то не хочется, – дрожащим голосом ответила Алёнка, готовая заплакать.
Раймонда, обращаясь к продавщице, крикнула:
Позвоните в ресторан, пусть они принесут нам ещё по чашечке горячего кофе, а то этот совсем остыл.
Официантка довольно быстро принесла заказ. Горячий кофе был отменным. Алёнка принялась его пить, откусывая пирожное. Вдруг из её глаз ручьём потекли слёзы. Слёзы скатывались по её белому, красивому лицу на подбородок и крупными каплями капали в чашечку с недопитым кофе. Раймонда наблюдала, считая капли, которые срывались с подбородка и, пролетев по воздуху, звонко падали в чашечку. От чего из чашечки кофе вылетал мелкими брызгами и веером разлетался по столу. Вздохнув, Алёнка окончательно примирилась с мыслью о второй жене. Но вдруг, надув губы, спросила:
– А как мы делить его будем?
– Во-первых, его из Союза вызволить ещё надо, а потом одну ночь он проведёт с тобой, другую – со мной и так далее.
– Ты думаешь, он согласится?
– Да мужики в этом отношении податливее. Во всяком случае, любовницу себе не заведет, некогда будет.
Подумав, Алёнка предложила:
– Нам надо мусульманское вероисповедание принять, а то на нас косо будут смотреть.
Из магазина они выходили как подружки. На Алёнке было бордовое платье декольте, и она выглядела довольно сексуально. В одной руке она держала небольшую бордовую сумку, куда спрятала сумочку Фёдора, в другой – пакет со старой одеждой. На ногах у неё красовались бордовые “лодочки” на высоком каблучке. На Раймонде аккуратно сидело яркое платье с цветами, откидном воротником, с яркими пуговицами. Чёрные волосы парика прикрывали ей спину. Чувствовался азиатский стиль в этой женщине. Из-под платья выглядывали желтоватые брючки и туфельки бежевого цвета. Через плечо у неё висела чёрная сумка с вязальными спицами внутри. Она никого не собиралась убивать, но считала, что так надёжнее. В руках она тоже держала пакет со старой одеждой.
В вышедших из магазина молодых дам трудно было узнать девушек, входящих час назад в магазин. Даже манера держаться у них была другая. По их виду можно было сказать, что они всегда жили здесь и никуда не выезжали.
– Слушай, Алёнка, а я бы не прочь хорошо покушать.
– Тогда в чем проблема?
В ресторан они вошли, весело смеясь. Их встретил тот же официант, с которым час назад разговаривала Раймонда. Официант не узнал их. Он усадил их подальше от веселой компании и деликатно подал два меню, развернув их на страницах, написанных на финском языке, а сам отошёл в сторону.
В другом конце зала, сдвинув столы, сидела русско-украинская компания. Фёдор сидел боком к столу и рассматривал то сапоги, то бутылки под столом. Чувствовалось, что он крепко выпил. Однако разговор в компании не вязался. Выпивки им явно не хватило.
Раймонда, взглянув в меню, ничего не поняла, а перелистать странички, где было составлено меню по-русски, не догадалась. Откуда ей было знать такие тонкости зарубежной жизни?
– Алёнка, выбирай, а то я что-то, по-вашему, не понимаю.
Алёнка внимательно просмотрела меню, а затем перевела на русский язык. Уточнив пожелания Раймонды, она подозвала официанта и на финском языке заказала, а в конце добавила:
– И ещё четыре бутылки водки.
Обеспокоенный официант, сдвинув удивлённо брови, возразил:
– Мы на вынос водку не отпускаем, в стране сухой закон. По просьбе русско-украинской общины только в нашем ресторане разрешено отпускать водку. Здесь пить можно, а выносить нельзя.
– А вы четыре бутылки поставьте на стол нашего папы, – и Алёнка головой кивнула в сторону подвыпившей компании.
– Как, разве вы те девушки, которые пришли с этой компанией час назад?
– Те, те! – сказала Алёнка, перейдя на русскую речь. – Да побыстрее выполните наш заказ.
Официант кинулся выполнять заказ. Передав его повару, он появился с четырьмя бутылками водки и поставил их на стол около Фёдора. Компания ожила. Мужчина, который встретил Фёдора первым, встал и подошёл к официанту, требуя объяснений. Пятнадцать минут назад официант с пеной у рта доказывал, что лимит денег, отпущенный госпожой Кныш Раймондой, исчерпан. Причину же изменившейся ситуации и хотел выяснить мужчина. Официант объяснил. Мужчина, повернувшись к девушкам, внимательно посмотрел в их сторону. Алёнка, прижав палец к губам, дала понять ему, чтобы он молчал, и пригласила к себе. Мужчина подошёл и прошептал:
– Я вас не узнал. Как вы так шикарно преобразились?
– Извините, но я бы хотела узнать ваше имя, – сказала Алёнка.
– Дмитрий, – ответил он, продолжая разглядывать девушек.
– Присядьте, – пригласила Алёнка. – А вы, Дмитрий случайно не знаете, где живёт мой отец?
– Знаю. Я у вас не раз был, когда ещё ваша мама была жива. Хорошая была женщина. Ты на неё очень похожа. Кстати, примерно такое же бордовое платье было и у неё, правда, фасон другой.
Дмитрий замолчал, поняв, что его пригласили не для этого.
– Вы не сможете взять такси и проводить нас до дома, а то отец... – и Алёнка замолчала, не договорив.
– Да, Варлаам уже рассказал, что он получил на производстве травму головы и многое не помнит. Он даже меня не признаёт, хотя я его лучший друг. Так что, девчата, не беспокойтесь, мы уже послали Вадима за машиной,  у него автобус. Мы всей компанией вас домой проводим. У меня даже запасные ключи от вашей хаты имеются. Варлаам сам у меня их оставил, а теперь не помнит. А свои ключи после смерти жены Варлаам оставлял у соседки. Она уборку у него делает и за участком присматривает, зато урожаем распоряжается по своему усмотрению. Сад то у вас хороший, территория огромная, орешника и ягод много. Соседка по-русски плохо понимает, так я помогал объясняться по-фински. Правда, я и сам плохо знаю финский. А Варлаам никак не мог запомнить несколько слов. А сейчас гуторит, как финн. Прямо диво какое-то.
Дмитрий замолчал, соображая что-то, а затем задал каверзный вопрос:
– Варлаам финский язык когда выучил, до травмы головы или после?
Раймонда поняла, что на такой вопрос лучше не отвечать, решила отвлечь Дмитрия от этой темы и, перебив, спросила:
– Дмитрий, а община у вас чем занимается?
Дмитрий тут же забыл про свой вопрос, начав философствовать, вместо четкого ответа. Девушки не слушали его, размышляя над тем, как скорее оказаться дома.
Официант принес заказ и расставил его на столе.
– Вам, Дмитрий, что заказать?
– Нет, нет! Я не хочу, – и, вскочив, Дмитрий откланялся.
Девушкам стало ясно, что Дмитрия больше интересует водка, чем еда.
Вкусно приготовленная еда как нельзя кстати пришлась по душе голодным девушкам.
Появление в ресторане Вадима с трезвым братом-водителем было отмечено громкими возгласами и приглашением к столу.

46.
Виктор считал, что Раймонду не задержали, иначе бы его тоже пригласили на допрос, хотя бы по той причине, что он подвозил её до Курдайского перевала. С техническим талоном на “Чайку” у него не оказалось проблем. Заплатил штраф, и ему выдали дубликат. Но вот с правами на право вождения автомобиля получилось сложнее. Алма-атинское ГАИ запросило дело в архиве Красноярска, а оттуда пришёл ответ, что такие документы в архиве не значатся.
– Как же так! – возмущался Виктор. – Они, очевидно, потеряли их, а мне теперь каково?
Но возмущения Виктора к делу не пришьёшь, и ему предложили заново сдавать экзамены по правилам движения, правда, без предоставления справки об окончании школы шоферов и без сдачи вождения автомобиля по улицам.
– Вам только сдать правила уличного движения, а вы возмущаетесь, – заявил ему заместитель начальника ГАИ.
И пришлось ему учить “Правила дорожного движения”. Брат и отец, получившие права, втихомолку посмеивались над ним.
– Как ты получил права в Красноярске, я не знаю, но хоть теперь ты выучишь знаки и не надо будет тебе подсказывать, какой знак стоит на дороге. А то подъедешь вплотную к автомобилю, идущему впереди, и, сев ему на “хвост”, копируешь его движения, боясь перегнать, – подтрунивал над Виктором брат.
А тут, как назло, Виктору нужно было подготовить доклад на конференцию молодых специалистов. Кроме того, у него возникла проблема, какую тему для своей будущей диссертации выбрать. Профессор Бричка заявил, что о Пизанской башне что-либо говорить преждевременно. Да и оказалось не так просто откомандировать аспиранта первого года обучения в итальянский университет города Пиза с докладом о разработках и испытаниях экспериментальной модели “Падающая Пизанская башня”. Аспиранты же и сотрудники – соискатели кафедры профессора Бричка – занимались термобурением, и фактически все перспективные направления темы оказались разобраны. Причем они внесли весомый вклад в проблему термобурения и считались авторами отдельных разработок. И ему, хочешь, не хочешь, пришлось взяться за доклад о параллельных мирах и о Вселенной, породившей эти миры. Но с такой темой можно было бы выступить разве что в Московском университете. Обработанного же материала о Вселенной у него хватило бы на несколько докторских диссертаций. Время же для доклада на конференции ограничивалось до двадцати пяти минут. И, естественно, что за это время доложить о глобальной проблеме было невозможно. “Я успею изложить какой-то узкий вопрос, но тогда надо привязаться к какому-то конкретному исследованию. А кто в Академии наук Казахстана занимается такими исследованиями? Никто!” – размышлял он. Подумав, он решил всю глобальную проблему Вселенной разбить на отдельные версии и последовательно, в виде сообщений, публиковать в сборниках. Второй проблемой было то, что знания о Вселенной ему внушило сибирское “ОНО”, которое впрыснуло в его мозг информацию, как само собой разумеющееся, без всяких доказательств. Эту информацию он мог визуально наблюдать в виде немого кино, возникающего перед его глазами. Но ему-то нужны были авторитеты, на которые можно было сослаться, а не просто голые выкладки. Третья проблема заключалась в том, что “ОНО” никто не видит, кроме него. “Меня просто засмеют! Чего доброго, потребуют справку из психбольницы представить. Кто может поверить такому признанию вчерашнего студента? Никто! В лучшем случае, посоветуют фантастический рассказ написать”, – рассуждал он. Тем не менее, ему удалось подготовить отдельные выкладки для доклада. Но для того чтобы увязать весь материал в единую тему, ему пришлось много времени проводить в библиотеках, выискивая труды зарубежных и советских авторов, на которые можно было сослаться. Но таких трудов оказалось немного, и ему пришлось не совсем корректно составлять список использованной литературы. В это время на кафедре неожиданно разразился скандал. Аспиранты и соискатели не смогли поделить имеющийся на кафедре материал по термобурению. Каждый грёб под себя, пытаясь застолбить за собой право приоритета тех или иных разработок и исследований. Коллектив кафедры разделился на несколько группировок и началась самая настоящая потасовка. В конфликт оказались втянуты не только доценты и профессора кафедры, но и сам заведующий. И разобрать эту “кутерьму” оказалось непросто, но это сыграло на руку Виктору. Он убедил своего научного руководителя в возможности использования материала для кандидатской диссертации не по профилю кафедры. “Его тема не будет ни с кем пересекаться, ему никто палки в колёса ставить не будет, и шум на кафедре поутихнет”, – размышлял научный руководитель, профессор Бричка. А когда Виктор принёс ему рукопись доклада, то у того расширились глаза от удивления и он воскликнул:
– У вас тут целая кандидатская диссертация, а не статья!
Петрухин только плечами пожал да загадочно улыбнулся.
Через неделю профессор сам пригласил его на встречу.
– Откуда вы взяли такие выкладки о Вселенной? – спросил профессор. – Нет, я лично должен всё проверить, прежде чем дать команду машинистке отпечатать ваш материал. Срочно принесите мне всю литературу, на которую вы ссылаетесь. В своей работе вы даже подвергли сомнению законы самого Ньютона, а это уже слишком. Но главное то, что я не смог опровергнуть ваши сомнения. Вот что забавно!
Профессор замолчал, перелистывая рукопись доклада, нашёл нужное место и зачитал: “Закон инерции: каждое тело пребывает в состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения до тех пор, пока действующие на него силы не заставят его изменить это состояние”. Профессор оторвался от текста и многозначительно посмотрел на своего аспиранта, а затем продолжил: “За основу первого закона Ньютона приняты неверные постулаты, а именно – тел, находящихся в покое или равномерном прямолинейном движении, не существует. Так как все тела стареют – расширяются, то первый закон Ньютона искажает представление о реальном мире и в некотором роде является консервативным законом, при этом человечество испытывает застойное явление в мышлении. А отсюда вытекает вывод, что в глобальном масштабе человечеством оказался не понят третий закон Ньютона “действия и противодействия”, в котором говорится, что “действию всегда соответствует равное и противоположно направленное противодействие, иначе действия двух тел друг на друга всегда равны и направлены в противоположные стороны”. Раз существует расширение, то что-то должно сжиматься. Раз Вселенная остывает, то что-то должно нагреваться. Раз существует время вперёд, то должно существовать время назад. Раз в нашем мире всё выпуклое, то должна существовать другая Вселенная, где всё вогнуто. Раз существуют силы, заставляющие материю расширяться, следовательно, должны быть силы противоположного значения, заставляющие антиматерию сжиматься. Процесс старения является продуктом неоднородности расширения составляющих материи, а процесс сжатия – омоложения составляющих антиматерии. Иначе откуда может взяться молодая материя, порода и всё то, что нас окружает? Поскольку Ньютон создал понятие “покоя тел”, то для человечества это оказалось своеобразным барьером и тупиком в мышлении. Хорошо, что Ньютон открыл законы, но плохо, что закрыл путь человечеству развиваться, мягко говоря, не в прогрессивном направлении”.
Профессор замолчал, углубившись в свои мысли, а затем заметил:
– Да, здесь есть над чем задуматься. В общем, принесите мне всю литературу, на которую вы ссылаетесь.
– А законы Ньютона тоже принести? – спросил Виктор.
– Нет, общеизвестные законы не нужны, а вот те источники зарубежных и малоизвестных авторов, на которые вы ссылаетесь, принесите, пожалуйста. Мне надо оценить, как вы умеете пользоваться литературой. Не могу же я сидеть в библиотеках и проверять достоверность ваших ссылок в работе.
Теперь пришлось задуматься Виктору. Он-то знал, что ряд ссылок на литературу ему пришлось, как говорится, притянуть за уши, так как они никакого отношения к его работе не имели и были посвящены совершенно другим проблемам. Он сидел и думал, как ему выкрутиться из создавшегося положения, профессор сразу поймёт подтасовку, а в докладе её – процентов на семьдесят. “Хотел блеснуть своей эрудицией, а сел в лужу, – подумал он, – надо забрать у профессора материал и срочно переделать”.
– Я могу взять у вас доклад, иначе мне будет трудно разобраться со ссылками на литературу, – соврал он, зная, что черновики у него сохранились.
– Хорошо, – согласился профессор, – но через неделю все материалы должны быть у меня на столе.
И закрутилось колесо истории в обратном направлении. Используя ножницы и клей, он через неделю заново смонтировал статью.
Положив на стол профессору обновленный материал доклада и целую стопку литературы, Виктор облегченно вздохнул. Он получил определённую школу знаний по вопросу научной чистоты материала, над которым работал.
Пока профессор разбирался с его рукописью, он наконец выучил “Правила дорожного движения” и восстановил в ГАИ права.
                ______   _   ______

К моменту начала конференции молодых специалистов Виктору удалось подготовить несколько статей и отослать их в центральные журналы, хотя он знал, что без рекомендаций института его работы могут не принять.
Свой доклад на конференции он начал с того, что сослался на ряд маститых учёных и сообщил о гипотезе сжатия Вселенной перед гигантским взрывом. Он сказал, что некоторые учёные считают, что вся материя Вселенной перед взрывом сжалась в точку. При этом структура Вселенной, то есть расположение звёзд и планет по отношению друг к другу, разрушилась. Вселенная продолжала сжиматься, образуя хаос, а дойдя до критической массы, взорвалась. Здесь Виктор выдвинул несколько иную версию создания Вселенной. Он заявил, что при сжатии Вселенной структура расположения звёзд, планет, молекул и атомов не менялась. Сжимался, так сказать, сам атом, закручиваясь в спираль, а вместе с ним закручивалась вся Вселенная, при этом уменьшалось расстояние между звёздами и планетами, однако их пропорция строго выдерживалась. Вселенная сжималась по гигантской спирали. При этом звёзды и планеты разогревались, поглощая энергию расширяющейся по спирали антиматерии. Предполагаемый взрыв Вселенной происходил медленно, пока вся антиматерия не распалась на антиатомы. А расширение антиатомов происходило до тех пор, пока не нарушилась связь между ними и, перейдя на другую орбиту спиральной кривой, антиатомы ринулись навстречу к атомной Вселенной, при этом атомная Вселенная перешла в стадию расширения, постепенно увеличивая свою скорость. Сейчас наша Вселенная расширяется, описывая гигантскую спираль и создавая иллюзию выпуклости материи со временем, движущимся вперёд к распаду – старению. А антиматерия сжимается, скручиваясь в спираль и создавая иллюзию вогнутости антиматерии со временем, идущим назад – к омоложению. Материя не имеет массы. Материя – это сгусток энергии, создающей поле. А поле создаёт взаимное притяжение, создавая иллюзию массы, как чего-то твёрдого.
Далее Виктор говорил о законах Ньютона, их положительных и отрицательных моментах в мышлении человечества, а доклад он закончил непостоянством времени и пространства. Тем, что атом расширяется, а вместе с ним происходит расширение всего мира окружающего нас. Но человек устроен так, что у него создаётся иллюзия о постоянстве окружающих его предметов.
Все присутствующие слушали доклад о расширяющейся Вселенной со вниманием и интересом. Задав вопросы докладчику и заслушав мнение оппонентов, секция постановила материал доклада печатать. А через три минуты на секции уже выступал следующий докладчик, и опять все внимательно слушали его.
И потекли у Виктора однообразные дни и месяцы учёбы и работы над диссертацией.

47.
Прожив в отцовском доме шахтёрского посёлка всего несколько дней, Алёнка с семьей переехала в дом дяди. Дядя жил в городе Тампере, имея прекрасный особняк, транспорт и даже вертолёт, но он неожиданно умер, не оставив племяннице надёжных партнёров и помощников. В Тампере находилась его первая ткацкая фабрика хлопчатобумажного производства. А вторая фабрика, шерстяных тканей, была в Хельсинки. Получив наследство дяди, Алёнка крутилась как белка в колесе. Сразу разобраться в производстве столь крупного масштаба ей было трудно. Не хватало знаний, опыта, сноровки. И вообще, что могла сделать девчонка, окончившая кулинарный техникум и умевшая только торты печь? А на неё давили опытные прохиндеи, боссы, предлагая услуги с усмешкой на губах. Каждый норовил урвать, почувствовав, что кое-что плохо лежит. Некоторые из них хотели вернуть то, что когда-то принадлежало им. Алёнкин дядя ни с кем не считался, разоряя то одного, то другого компаньона, и теперь они хотели рассчитаться, хотя бы с его племянницей.
Управляющие, директора, отделы сбыта – всё это приводило Алёнку в дрожь. Совещание здесь, совещание там, причём за ней было последнее слово. В её руках находилось больше пятидесяти процентов акций этих фабрик. В своё время дядя умело вёл дело, никому не доверял и был незаменимым человеком в ткацком производстве. Он мог ответить на любой вопрос. А Алёнка боялась просторных, светлых кабинетов, в которых её дожидались представительные, холеные, прилизанные господа, требующие от неё чётких указаний, привыкших заглядывать в рот главному боссу. Вначале Алёнку всюду сопровождали Фёдор и Раймонда, но от них было мало проку. Раймонда чувствовала, как говорится, животом любой подвох, но незнание финского языка сковывало её способности.
Ежедневный доход Алёнки от ткацкого производства был эквивалентен нескольким бриллиантовым кольцам, не считая огромных процентных сумм от капитала, вложенного в банки Финляндии и зарубежных стран. Алёнка на глазах худела, так как система управления производством была так жестко запрограммирована, что укрыться, спрятаться, сбежать от неё было невозможно, требовалось её постоянное присутствие. То, что она не включилась в бизнесе в течение трёх месяцев после смерти дяди обошлось ей в три миллиона долларов США. Она могла потерять преимущество пятидесяти одного процента акций. И всё это Алёнка прекрасно понимала. Надо было срочно что-то делать. Возможно, продать все акции, потеряв на этом солидный капитал. Не раз этот вопрос она обсуждала с Раймондой и Фёдором. Фёдор туповато смотрел на Алёнку и ничего не предлагал, а Раймонда, сделав задумчивый вид, молчала. Да и что могли предложить близкие ей люди, не умеющие мыслить по капиталистически?
Раймонда целыми днями учила итальянский и финский языки. Для этого Алёнка пригласила опытных преподавателей. Раймонда получила финский паспорт и стала финской гражданкой Кныш Раймондой Варлаамовной. Правда, всё это было нелегко, но возможности Алёнки оказались безграничны. Фёдор целыми днями бродил по особняку, выискивая, где бы отремонтировать кран или задвижку. Он часто вспоминал о далекой Сибири, где был в почёте как слесарь “золотые руки”. Сейчас же прислуга особняка с дрожью наблюдала за тем, как хозяин придирчиво осматривал краны и трубы. Слесаря старались изо всех сил, чтобы всё работало исправно, боясь, что их могут вышвырнуть с работы эти добрые на вид “новые русские”.
Время шло. Алёнка постепенно входила в курс дела. Первоначальный страх перед важными людьми у неё прошёл. Ей понравилось ездить по городам, проводить совещания, знакомиться, посещать театры и дорогие рестораны, бывать на различных приёмах. Красивая молодая миллионерша быстро завоевывала своё место в обществе. С ней начинали считаться крупные предприниматели. Она могла проиграть или выиграть крупную сумму денег в казино. И целыми неделями не появляться дома, правда, звонила каждый день, интересуясь делами Раймонды и Фёдора. А Раймонда полнела, у неё округлился животик, грубели черты лица. Женщины, как яблоки. А яблоки бывают скороспелые и поздние. Скороспелое яблоко быстро созревает, но и быстро портится, Раймонда напоминала это яблоко.
Зима вступала в свои права. Прошли финские рождественские праздники, наступила холодная пора. Особенно холодно было, когда ветер дул с Ледовитого океана. Раймонда часто коротала вечера с Фёдором. Иногда ходили в кино. Театр они не любили, тем более на финском языке. Но балет посещали охотно. В такие дни Фёдор сам готовил автомобиль, они выезжали заранее, покататься по городу и себя показать. Иногда Фёдор брал с собой водителя. Правда, на балет его не приглашал. Так незаметно подошёл срок рожать Раймонде. Красавица Раймонда превращалась в обычную женщину.
– Как же ты изменилась! – восклицала Алёнка, качая головой.
Раймонда только застенчиво пожимала плечами.
Незаметно наступила весна. Дни удлинялись, в лужах заиграло солнышко. Раймонда научилась объясняться по-итальянски и по-фински, но до совершенства её разговорной речи было ещё далеко, особенно в грамматике. Заниматься языками в полном объёме ей мешала беременность.
Когда на деревьях начали набухать почки, Фёдор отвёз Раймонду в роддом. Роды проходили трудно, с осложнениями. Родилась девочка с голубыми глазами, совершенно не похожая на мать. Раймонда, придя в себя, взглянула на дочь и поняла, что она очень похожа на Валентину, дочь мужа, которую она видела в Алма-Ате. “Может, она будет более везучей, чем я”, – подумала Раймонда о дочери.
                ______   _   ______

Прошёл год. После родов Раймонда поправилась, но не похорошела, оставаясь просто привлекательной молодой женщиной. Полнота её не украшала, а сытная жизнь была ей противопоказана. Воздерживаться от мучных блюд или соблюдать диету она не хотела.
Алёнка и Фёдор души не чаяли в дочери Раймонды. Зато сама Раймонда относилась к дочери равнодушно. Она часто посещала Италию, там у неё появилось много знакомых. Особенно она сдружилась с профессором Пьеро Пьеротти, доцентом кафедры истории урбанизации Пизанского университета. Пьеротти был одним из крупнейших экспертов в области конструкции средневековых зданий. Раймонда умела войти в доверие. Профессор не раз предлагал ей поступить учиться к ним в университет, не подозревая, что Раймонда закончила всего четыре класса начальной школы. При этом он намекал, что после окончания университета он был бы не прочь помочь ей в подготовке диссертации. Уж больно способной казалась она ему. Но на его предложения Раймонда только загадочно улыбалась.
Однажды Алёнка пересказала Раймонде разговор с проректором Хельсинского университета.
– Представляешь, – смеясь, рассказывала Алёнка, – проректор университета предложил мне получить диплом об окончании университета.
– А что ему от тебя нужно? – спокойно спросила Раймонда.
– Чтобы я восстановила его родственника, которого в свое время дядя “турнул” с работы, в должности начальника цеха фабрики. Проректор похвастался, что он всё может. Может даже задним числом на меня личное дело оформить, что как будто я пять лет назад поступила на заочное отделение университета, а в этом году защитила дипломную работу. Но зачем мне липовый диплом? Я, конечно, любезно отказалась от его предложения, – увлечённо рассказывала Алёнка.
– А я бы не отказалась, – серьезно сказала Раймонда.
– Тебе-то зачем университетский диплом? – удивилась Алёнка.
– Диссертацию бы защитила в Пизанском университете, – серьезно ответила Раймонда.
– Ты что, серьезно?! – воскликнула Алёнка.
– А почему бы нет?
Аленка удивленно посмотрела на неё, но ничего не сказала. Однако через неделю она положила на стол перед Раймондой диплом Хельсинского университета, в котором говорилось, что Кныш Раймонда Варлаамовна пять лет назад поступила в университет и окончила его, защитив с хорошей оценкой дипломную работу по специальности: полихромная роспись и резьба старинной мебели и зданий. Затем Алёнка положила на стол копию дипломной работы дипломницы Кныш Р.В., написанную на финском языке.
– Внимательно прочитай эту дипломную работу, – заливаясь смехом, сказала Алёнка, – да разберись и запомни, о чём идёт речь, чтобы не попасть впросак, если будешь разговаривать со специалистом твоего профиля.
От удивления Раймонда открыла рот. А поняв, какой подарок преподнесла ей Алёнка, от радости схватила её и тискала так, что у той косточки захрустели.
– Ну, хватит, хватит, а то кости переломаешь, – смеялась Алёнка, освобождаясь от её объятий, а затем спросила: – Что же ты собираешься делать с этим дипломом?
– Как что? Поеду в Пизу, буду наклонную башню раскачивать и деньги из кошельков туристов вытряхивать, – пошутила Раймонда.
Не обратив внимания на её шутку, Алёнка серьезно спросила:
– Я надеюсь, что дочь с собой ты не заберешь?
– Дочь не возьму, а вот от счёта в Пизанском банке не откажусь.
– Ну, это-то для меня самое простое дело, завтра же открою в Пизе счёт на твоё имя. Сто миллионов итальянских лир на первое время тебе хватит?
– Думаю, что хватит, – и Раймонда  натянуто улыбнулась.
Алёнка, взглянув на Раймонду, подумала: “Как же тебя разнесло на дармовых харчах!” Нет, даже в мыслях она не упрекала Раймонду, а просто жалела о былой её красоте. Перед ней стояла толстенькая женщина с короткой стрижкой. От красавицы Раймонды остались только одни воспоминания.
– Тебе бы свой весик сбросить наполовину, – заметила Алёнка.
– А зачем? Чтобы опять быть красивой и несчастной? Знаешь, Алёнка, свою красоту я никогда не любила, – призналась Раймонда.
“Да, злую шутку с ней сыграла судьба”, – подумала Алёнка, но ничего не сказала.

48.
В Пизу Раймонда приехала под вечер и со станции на такси направилась прямо в гостиницу Аристон, находящуюся на улице Маффи, самую ближайшую гостиницу от мемориала, где находится Пизанская башня. Ей нравилась эта гостиница, и она почти всегда останавливалась в ней на втором этаже, несмотря на то, что гостиница была даже не со всеми удобствами.
Вид на Пизанскую башню со стороны гостиницы был особенно великолепен, хотя нижняя часть башни была прикрыта музеем. В вечернее время верхушка башни, освещённая со всех сторон прожекторами, выглядела ошеломляюще. На фоне освещенных облаков создавалось впечатление, что она вот-вот рухнет на крышу здания музея. Вечером Раймонда любила пройтись по улицам, а пройдя двести метров от гостиницы, оказывалась на площади Дуомо, прямо перед падающей на неё башней. Слева от башни величественно возвышался храм Дуомо, а за ним крытое кладбище Кампосанто. Западнее от храма виднелась великолепная круглая крестильная Баптистерий, построенная в стиле храма. И всё это было расположено на огромной площади, покрытой зеленым ковром травы. Раймонда знала историю постройки мемориала. Когда-то в 1050-х годах город был зажиточный и знаменитый. Деньги так и стекались к горожанам. В память о победах и своих достоинствах пизанцы решили украсить город и построить мемориал. Пригласили маститых местных архитекторов Бускетте и Райнольдо. Те долго разрабатывали проект мемориала. А в 1063 году на деньги, выделенные церковью, началось строительство. За 110 лет строители возвели храм, крестильную и крытое кладбище. К закладке башни Кампанеллы приступили 9 августа 1173 года. Работы по возведению башни поручили подрядчику Бонанно Пизанскому. Бонанно руководил рытьём котлована. Осенью пошли дожди, и котлован заполнился водой. Воду откачивали вручную. Для фундамента башни на карьере вырубали специальные мраморные блоки. Бонанно лично руководил их погрузкой и перевозкой. Но он простыл под дождём и заболел. Перед болезнью он успел завести часть блоков и выгрузил их с северной и южной стороны от котлована. Больной Бонанно послал младшего сына за остальными блоками. Отец доверял ему, но сын перепутал и привёз блоки совершенно с другого карьера. Он выгрузил их с восточной и западной стороны от котлована. Когда отец выздоровел и пришёл к котловану, то обнаружил, что сын привёз не те блоки. Бонанно долго упрекал сына, но исправить его оплошность не мог. Дороги размыло, котлован постоянно заливало водой, борта осыпались. Ни с кем не посоветовавшись, Бонанно решил использовать привезенные блоки. “В конце концов, кто разберётся, что не все блоки из одного и того же мрамора?” – решил он и принялся монтировать фундамент башни. В результате в северной и южной части котлована уложили блоки из одного мрамора, привезенного с дальнего карьера, а с восточной и западной стороны из другого – из ближайшего карьера. Всё бы обошлось хорошо, но мрамор из разных карьеров отличался по своему коэффициенту линейного расширения, то есть при нагревании он расширялся по высоте неодинаково. Чтобы никто не заметил подмены, Бонанно все блоки сверху соединил в толстую единую плиту, что было грубейшей ошибкой. На сплошной кольцевой плите он смонтировал первый этаж башни, возведя его на высоту 11 метров. Затем по проекту должны были монтироваться 10 этажей с колоннами. Башня должна была завершаться звонницей и шатровой крышей.
Бонанно успел построить два колоннадных кольца. Шёл 1185 год. И вот через двенадцать лет после начала строительства котлована под башню обнаружилось, что башня завалилась на северную сторону от вертикали на 4 сантиметра. Возможно, Бонанно понял, что фундамент собран из блоков с разным коэффициентом линейного расширения: днем от солнца все блоки прогреваются. В результате восточные и западные блоки приподнимали блоки, расположенные с южной стороны. Под приподнятыми блоками удельное давление в почве уменьшалось, под них подтекал и оседал грунт. Ночью они остывают, в результате восточные и западные блоки оказывались приподнятыми и под них подсасывался грунт. По воле случая в фундамент башни оказался вмонтирован “домкрат”, который работает от разности температур в дневное и ночное время. Законы тогда были жестокие, и Бонанно понял, что за эту ошибку ему грозит смертная казнь. Испугавшись, Бонанно сбежал из Пизы. Тогда казнили старшего сына Бонанно, хотя тот никакого отношения к строительству не имел. “Тот Бонанно или не тот, какая разница?” – решило духовенство и казнило старшего сына, похожего на отца. Но жители Пизы разобрались, что казнили не того, кого следовало, устроили скандал, а строительство башни приостановилось на сто лет. И только в 1285 году из соседнего городка Симона пригласили подрядчика Джованни ди Симоне. Он выправил сооружение, но несколько перестарался, завалив башню в южную сторону. В течение шести лет строительства следующих трех этажей башни он заметил, что сооружение стало падать в южную сторону вместо северной. Тогда Джованни сделал стены с наклонной стороны выше, чем с противоположной, пытаясь выправить башню. Однако замеры показали, что она продолжала падать. Тогда Джованни, по примеру своего предшественника Бонанно сбежал, а строительство башни опять прекратилось почти на шестьдесят лет. И только в 1350 году достраивать башню берётся Томмазо Пизано. Он достраивает шестой колонный ярус, нарастив на 9 сантиметров наклонную сторону. Составив расчёты, Томмазо доказал духовенству, что строить оставшиеся четыре этажа нецелесообразно. Он сооружает звонницу, сильно завалив её в противоположную падению сторону. Затем он отговаривает духовенство от изготовления шатровой крыши, что значительно облегчает постройку. И только в 1362 году строительство башни завершается. Повесили колокола, созывающие прихожан к молитве, но башня продолжала падать. Через 300 лет башню решили спасать, убрав междуэтажные перекрытия, а затем сняли самый большой колокол. Но каждый год башня отклонялась на 1,5 миллиметра, прославляя город и увеличивая доходы горожан. Конечно, падение башни можно было притормозить, но башня стала популярна тем, что она падает. Прямая или просто наклонная башня уже никому не будет интересна. Чтобы не спугнуть туристов, итальянцы фактически не пытаются её спасать. В результате она накренилась в южную сторону больше, чем на пять метров, но падать пока не собирается.
Всё это Раймонда узнала из различных источников. Знала она и о том, что существует проект, в котором заложена идея: если башня рухнет, то её обломки разрежут на кубики. А кубики будут продавать туристам в качестве сувениров.
Раймонда считала, что для организации аферы “Спасение Пизанской башни”, задуманной ею ещё в Алма-Ате, необходимо иметь твёрдую почву под ногами. И она купила напротив мемориала Дуомо хорошую квартиру за 165 миллионов лир, устроилась ассистентом-соискателем на кафедру медиевистики – науки, изучающей историю средних веков. В бегах и заботах по организации филиала фирмы по туризму она забывала про обеды, перекусывая, где придётся. Однако это пошло ей на пользу, и она несколько похудела и похорошела. А диссертация ей нужна была для престижа. “Диссертацию мне должны преподнести на блюдечке, а я уж сумею прочитать свой доклад”, – размышляла она и на каждый праздник дарила профессорам университета дорогие подарки. В свою очередь профессора подсовывали ей нужные для диссертации материалы. Однако переписывать материалы в диссертацию для неё оказалось труднее, чем изучать иностранный язык. Порой она не понимала простых вещей, а тем более научных терминов и выкладок. Ей приходилось копаться в различных строительных справочниках и энциклопедических словарях, но понять смысл своей диссертации она не могла. Интегральные выражения она воспринимала, как символы музыкальных нот. Не могла она понять и того, как можно складывать буквы и что значит а + в = с. Не знала она и того, что углы имеют какие-то синусы, косинусы, тангенсы и прочие выражения. Тем не менее, у неё кое-что получалось. Она не раз докладывала о своих научных достижениях на конференциях и кафедрах, а когда её слушатели не понимали, то свои неудачи и промахи сваливала на языковой барьер. Особенно удачно это получалась у неё при сдаче экзаменов по специальным предметам выбранной темы диссертации. Правда, здесь не обходилось без предварительных дорогих подарков преподавателям.
В делах кафедры Раймонда нашла переписку между алма-атинским профессором Бричка насчёт командировки в Пизанский университет аспиранта его кафедры для сообщения о созданной действующей модели падающей Пизанской башни, уменьшенной в сто раз. Но что-то в Алма-Ате не складывалось и аспирант не приезжал. А Раймонда очень хотела встретиться со своим мужем и удивить его своим появлением в Пизе. Она даже приготовила ему кабинет в квартире, обставив его по своему азиатскому вкусу. Хотя встреча и откладывалась на неопределенный срок, но она надеялась навстречу и мечтала оставить его жить у себя. Этой идеей она поделилась с Алёнкой, вселив в её душу мечту и надежду. Алёнка часто звонила, интересуясь, не приехал ли их муж, а Раймонде сообщала, как растёт и развивается её дочь, Оля. При этом она интересовалась, не кончились ли деньги у Раймонды. А Раймонда не нуждалась в деньгах, получая приличную зарплату на кафедре и от фирмы по туризму, где она организовала бизнес, приносящий ей не малый доход. Алёнка даже обижалась, что Раймонда отказывается от её денег. Чтобы не обижать Алёнку, Раймонда иногда принимала деньги в качестве подарков к праздникам. Для своей аферы по спасению башни Раймонда постоянно заводила знакомства с различными аферистами, проверяя их на отдельных поручениях, готовя группу. Она скрупулёзно, шаг за шагом, разрабатывала план аферы. И этот план в деталях вырисовывался у неё в воображении. Ей нужно было втянуть в аферу солидные строительные фирмы, разбросанные по всему свету.
Время шло, у Раймонды появлялись печатные труды, в основном в соавторстве. И только в малоизвестных издательствах печатались её статьи без соавторов. Однако эти статьи были сумбурные, с непонятными задачами и выводами. Редакции крайне неохотно принимали её технически неграмотные статьи, и ей, конечно, приходилось раскошеливаться. Постепенно она набирала количество трудов, не обращая внимания на качество. Диссертация же у неё быстро разбухала, хотя никто не мог понять, в том числе и она, какая научная новизна имеется в работе. Да и какую науку она могла создать с её начальным образованием? Профессора в университете в основном были принципиальные и к её сомнительной диссертации относились настороженно. Раймонда же рассуждала так: “Главное – представить диссертацию в совет, пусть все считают, что раз я закончила работу, совет принял её, значит, в моей работе имеется рациональное зёрно”.
Представленную диссертационную работу Раймонды Кныш учёный совет рассматривал недолго, назначив день защиты и оппонентов. Раймонда опешила, не рассчитывая на столь быстрое решение. Она думала, что до защиты протянется не меньше года, как у многих соискателей. Всё взвесив, она поняла, что ей обеспечен полный провал, но вдруг у неё появилась идея, а в душе проснулся дух авантюризма. Научный консультант, профессор Пьеротти, был недоволен ею, деловые отношения у них не сложились, он твердил, что её ждёт полнейший провал.
– По вашей работе даже я не дам положительного заключения, – возмущался Пьеротти.
– Но на защите будут и другие члены совета, они разберутся с моей работой, – напустив на себя обиженный вид, отвечала она.
Однако оппоненты тоже подготовили отрицательные рецензии с пожеланиями серьёзно доработать диссертационный материал, и тогда, возможно, что-то получится из этой работы. И вот наступил день защиты диссертации. На защиту приехали члены учёного совета и приглашенные преподаватели. Печальный исход защиты был заранее предрешен. После оглашения общих сведений о соискателе президент специализированного учёного совета профессор Антонио Каллека сообщил, что из 28 членов списочного состава совета присутствует 19 человек, что составляет более двух третей, следовательно, совет полномочен заслушать и оценить представленную Раймондой Кныш диссертационную работу. Но на совете отсутствуют некоторые главные специалисты в данной области. Так, срочно уехал в командировку научный консультант соискателя профессор Пьеротти, правда, он представил в совет свой отзыв. Уехал в командировку один из трёх оппонентов, профессор Умберто Аскани, но и он оставил свою рецензию на работу. Поскольку нет научного руководителя и одного оппонента, то защиту можно либо перенести на другое время, либо провести сегодня. Для решения этого вопроса президент совета предложил проголосовать. Члены совета, естественно, проголосовали за проведение защиты, так как собираться вторично им не хотелось, тем более что спорных вопросов по защите не предполагалось. И президент совета предоставил слово для доклада Раймонде Кныш.
Раймонда с достоинством взошла на кафедру. В последнее время она сильно похудела, от чего стала изящной и привлекательной. Члены совета и присутствующие с любопытством разглядывали её. Элегантно одетая Раймонда взяла в одну руку указку, а в другую написанный доклад и приступила к изложению материала. Зачитав тему своей диссертации, она приступила к подробному изложению общеизвестных задач совершенно по другой проблеме. Затем она читала о каких-то исследованиях, неизвестно кем и для какой цели проведенных, при этом она невпопад тыкала указкой в плакаты, развешенные на стендах зала заседания. Зачитав заключение о работе, состоящее из набора предложений, не связанных между собой, она поблагодарила членов совета и присутствующих за то, что они внимательно прослушали её выступление. Глубоко вздохнув, она опустилась на край стула около столика.
Президент совета, оттопырив губы и сделав недовольное лицо, огласил, что доклад закончен и предоставил время для вопросов.
Раймонду спросили, какой вуз она закончила и какая тема дипломной работы была у неё. Тут, конечно, Раймонда с увлечением и вдохновением стала рассказывать, какую важную тему она выполнила в своей дипломной работе, учась в Хельсинском университете. Минут пятнадцать она с воодушевлением рассказывала о своей дипломной работе. А слушатели по её рассказу поняли, что если она знает материал, то и может его доложить. Затем один профессор спросил Раймонду, чему же посвящена её диссертация. Она, воткнув свой носик в написанный доклад, начала невнятно зачитывать выдержки из доклада. Никто ничего не понял. Тогда профессор повторил свой вопрос, пытаясь выяснить, чему же посвящена рассматриваемая работа. Раймонда скромно села на край стула и застенчиво пожала плечами. Поняв, что от соискателя учёный совет больше ничего не добьётся, приступили к обсуждению диссертации.
Президент совета сообщил, что в учёный совет поступило два отрицательных отзыва, которые он зачитал. Затем он огласил отрицательный отзыв научного консультанта профессора Пьеротти и предоставил слово оппонентам. Оба оппонента выступили с отрицательными рецензиями, заметив при этом, что представленная работа не тянет даже на дипломную работу студента университета. Отрицательную рецензию отсутствующего третьего оппонента президент совета зачитал сам, без каких-либо комментариев.
Желающих выступить не оказалось, всем было ясно, что диссертации как таковой нет. Президент совета подытожил, что по диссертационной работе все отзывы и рецензии отрицательные и предоставил заключительное слово для ответов на замечания Раймонде. Раймонда поблагодарила всех присутствующих за то, что она отняла у них драгоценное время, сказав, что ей нечего добавить.
Совет выбрал счетную комиссию, которая приступила к оформлению всех формальностей по подготовке бюллетеней для тайного голосования. А в буфете остальные члены совета отведали бутерброды с чёрной икрой и выпили по чашечке кофе. Раймонда спокойно принимала участие в небольшой трапезе, увлеченно рассказывая анекдоты и всем своим видом давая понять, что она ни на кого не держит обиды и не расстроена из-за неудачной защиты.
Вскоре членов совета пригласили для участия в голосовании. Члены совета по-очереди не спеша удалялись в комнату для тайного голосования, а затем с достоинством и с чувством выполненного долга возвращались в буфет и продолжали угощаться фруктами и соками, переговариваясь между собой. А минут через двадцать всех пригласили в зал для оглашения результатов тайного голосования.
После вступительного слова президента совета был оглашён протокол тайного голосования, который гласил, что было роздано 19 бюллетеней для тайного голосования. При вскрытии урны в ней оказалось 19 бюллетеней. Испорченных бюллетеней нет. За присвоение Раймонде Варлаамовне Кныш учёной степени доктора наук – 19, против – нет.
В зале воцарилась гробовая тишина. Всем членам совета стало ясно, что молодая, симпатичная девушка с азиатским лицом крепко объегорила учёный совет и с этим необходимо смириться.
Президент совета предложил проголосовать по вопросу утверждения протокола счётной комиссии. Учёный совет утвердил результаты тайного голосования, а президенту совета пришлось поздравить Раймонду с успешной защитой диссертации и присвоением ей учёной степени доктора наук.
Защита закончилась. Обманутые члены совета покинули зал. Афера Раймонды по защите недиссертабельной работы удалась.
                ______   _   ______

Когда Раймонда узнала, что назначена дата защиты диссертации, то в первое мгновение растерялась, а затем в её голове зародилась идея. Она знала, что аттестационная комиссия при Министерстве образования Италии выдаёт дипломы без дополнительного рассмотрения диссертации “чёрными оппонентами”, если специализированный учёный совет единогласно проголосует “за” и при этом в комиссию не поступит жалоба по нарушению процесса защиты. Раймонда решила воспользоваться этим положением.
Перед защитой диссертации все её усилия были направлены на обработку членов учёного совета. На улицах или в магазинах она, как бы случайно, встречалась лицом к лицу с тем или иным профессором. Причём делала это так, что профессор первым её замечал и приветствовал. Она начинала с ним отвлечённый разговор о погоде или театре и незаметно сводила беседу к тому, что она прекрасно понимает, что диссертация у неё очень плохая и её ожидает полный провал. Как правило, профессора начинали уговаривать её снять работу с защиты. Но Раймонда отвечала, что если она не представит вовремя работу к защите, то сестра-миллионерша, пославшая её учиться в Италию, не заплатит ей деньги по контракту. Но хуже всего будет то, что все члены совета проголосуют против неё. А это для неё будет очень обидно. В конце концов, по-очереди она уговаривала профессоров поддержать её. Так она обработала 19 членов совета. Но в совете оставалось ещё 9 человек, которые не поддавались на уговоры. Вот с этими 9 членами совета ей и пришлось повозиться. Она подобрала группу таких же аферистов, как она сама, и предложила им за приличное вознаграждение помочь ей. Помощники должны были сделать так, чтобы эти 9 профессоров не смогли попасть на её защиту. Поэтому в день защиты вдруг девять профессоров срочно уехали из города по очень важным делам. Кого-то вызвали в командировку в другой город, у кого-то заболел близкий родственник. А затем оказалось, что у всех этих профессоров ложные вызовы. Но время ушло, и они вернулись на работу после защиты диссертации.
Раймонда знала, если в аттестационную комиссию поступит жалоба, что совет проголосовал необъективно, то её афера лопнет, как мыльный пузырь. Однако она также знала, что в этом случае учёный совет могут распустить. Вот на этом и базировалась её афера.
                ______   _   ______

Когда члены учёного совета и приглашенные преподаватели покинули зал заседания, президент совета обратился к Раймонде:
– Как же так получилось, что все проголосовали “за”? Вы же меня убеждали, что вам не заплатит сестра по контракту. Я вообще не хотел допускать вашу недиссертабельную работу к защите. У вас же в ней ничего нет! Какой-то набор материала, не связанного между собой.
– Очевидно, я перестаралась. Я же не знала, что все члены совета добросовестно выполнят свое обещание. Но вы не расстраивайтесь! Я сама напишу жалобу в аттестационную комиссию и объясню, как всё глупо вышло.
“Этого мне ещё не хватало, – подумал президент совета. – Как раз в министерстве рассматривается мой вопрос о присуждении мне звания академика, а тут такой скандал. Нет, этого допустить нельзя”, – решил он.
– С жалобой вы можете повременить, – и президент совета, потирая подбородок, замолчал, обдумывая ситуацию, а затем добавил, резко изменив свою позицию: – С одной стороны, вы слишком разволновались и не смогли рассказать о своих исследованиях. А с другой стороны, кое-что в вашей работе есть.
– В самом деле? И почему же я сразу не заметила это “кое-что”? – и Раймонда улыбнулась.
– В общем, ещё раз поздравляю вас с успешной защитой и уверяю, что аттестационная комиссия положительно отнесётся к вашей работе. – И президент совета, раскланявшись, поспешил уйти из зала.
Раймонда поняла, что профессор Каллека срочно решил провести закрытое совещание с членами совета и кинулся их догонять, пока они не разбежались. “Уж очень хочет профессор Антонио Каллека стать академиком”, – подумала Раймонда.
                ______   _   ______

Через месяц аттестационная комиссия торжественно вручила Раймонде Кныш диплом доктора наук.
Поскольку в университете отсутствовала дисциплина по изучению проведения афер, а это ремесло Раймонда знала в совершенстве и могла бы успешно читать эту науку как дисциплину, то ей пришлось уволиться с кафедры. Однако её охотно приняли на работу в научно-исследовательский сектор при университете, когда она пообещала заключить договор на проведение научной работы с зарубежной фирмой. Научный сектор существовал за счёт договорных работ, поэтому руководитель сектора заявил, что он берёт Раймонду в штат, однако зарплата будет ей начисляться с того момента, когда на расчётный счёт сектора поступит аванс от обещанного договора, причём с любой фирмой и на любую тематику. Раймонда же рассчитывала заключить договор с Алёнкой по вопросу расширения рынков сбыта текстильной продукции в Италии.

49.
Перейдя с кафедры в научный сектор, Раймонда приступила к осуществлению задуманной аферы “Пизанская башня”. На первое совещание она пригласила несколько человек в свою квартиру. Среди приглашенных оказались даже доктора наук, однако в университете они не преподавали, считая, что читать лекции для студентов – дело нелегкое в добывании хлеба насущного. Её гости были не из бедных людей, а чем они занимались, было известно разве что одному богу.
Из окна комнаты, отведенной для кабинета мужа, была видна наклонная башня Кампанеллы. На подоконник Раймонда установила теодолит, наведя его трубу на громоотвод, установленный на самой верхней части башни. Конечно, заметить падение башни со скоростью четыре микрона в сутки было невозможно. Но присутствие на окне теодолита придавало совещанию какую-то важность и таинственность.
Вначале Раймонда угостила своих гостей кофе со сливками и пышными булочками, к которым питала особую страсть. Затем предложила им фрукты и попросила слово. Свое сообщение она начала с того, как важно сохранить старинные здания и сооружения для будущих поколений. И что у жителей Пизы при падении башни Кампанеллы возникнут проблемы с туристическим бизнесом.
Пред защитой диссертации Раймонда сильно похудела и приобрела былую привлекательность. Гости пожирали её глазами, слушая неглупое выступление, хотя историю строительства башни многие из гостей знали не хуже, чем она. Некоторые из гостей присутствовали на её защите диссертации и теперь были поражены, с какой легкостью и умением она может выступать. Зная, для чего она пригласила их, они ожидали, что сейчас она начнёт мямлить и понесёт чёрт знает что, но Раймонда убедительно, доходчиво и даже красиво излагала свои мысли. Все её внимательно слушали.
– Я считаю, – сказала она в заключение, – что мы, представители высшего звена интеллигенции, не должны сидеть сложа руки и ждать, когда рухнет знаменитая башня Кампанеллы. Ни Министерство строительства Италии, ни духовенство, в чьём ведении находится башня, не проявляют должного внимания к столь важному для всей Италии сооружению, дошедшему до наших дней из глубины веков.
Раймонда обвела всех присутствующих очаровательным взглядом и продолжала:
– Я считаю, что мы должны проявить озабоченность в деле спасения башни Кампанеллы, известной во всём мире как “Падающая Пизанская башня”, и объявить конкурс на лучший проект по её спасению.
Раймонда сделала паузу, обведя всех присутствующих надменным взглядом, понимая, что у всех возник вопрос о том, кто же будет платить премию за лучший проект. По лицам присутствующих пробежала лукавая усмешка, но вопросов никто не задавал.
– У вас, очевидно, возник вопрос, кто же будет платить премию? Отвечу! Сами же участники конкурса, которые представят проекты на конкурс.
Раймонда ещё раз обвела взглядом удивлённые лица гостей.
– Да, да! Те фирмы или отдельные лица, которые примут участие в конкурсе. Вы не ослышались.
В планы Раймонды не входило полностью раскрывать свои карты. Она планировала бросить клич, и пусть задумаются “учёные мужи”. А кто созреет, того она пригласит в костяк организаторов конкурса, создаст рабочую группу. Загадочно улыбаясь, Раймонда неожиданно прервала выступление и спросила:
– Сеньоры! А вы как думаете?
Вопрос Раймонды застал гостей врасплох. Они ничего не думали, тем более о каких-то сомнительных проектах спасения башни. Все жители Пизы прекрасно знали, что башню никто не собирается спасать. А раздающиеся вопли вокруг её спасения – это лишь наживка для “дураков”. За последнее столетие духовенство и местные власти города изучили настроение туристов богатых стран мира и не скупились на рекламу, создавая вокруг башни ажиотаж.
Собравшиеся гости считали Раймонду иностранкой и, естественно, не собирались раскрывать ей своих тайн, хотя догадывались, что она и так всё знает, поэтому разговор сам собой пошёл совершенно в другом направлении. Раймонда, ожидавшая такого исхода, за язык никого не тянула, а активно поддерживала любую тему разговора, навязанную ей вместо прямого ответа на поставленный вопрос.
Гости, поняв, что им, кроме фруктов, больше ничего не светит, постепенно стали расходиться, ссылаясь на какие-то неотложные дела. Вскоре Раймонда осталась с одним гостем, Армандо Чивилли, которого она, в общем-то, и не приглашала. Но он случайно узнал, что организуется инициативная группа по спасению башни, и сам напросился в гости, предварительно созвонившись с хозяйкой. Хотя Армандо и остался, но поддерживать разговор по объявлению конкурса не спешил. Армандо свой разговор повёл издалека. Раймонде он сказал, что тоже получил учёную степень доктора наук, но ему диссертацию подготовил папенька. Об этом он сообщил ей без всякого стеснения, при этом лукаво улыбнулся и заметил:
– Ты, Раймонда, конечно, затмила всех пизанских бездарей, защитив свою диссертацию ни на чём. Члены учёного совета ходят как оплёванные, всё не могут прийти в себя после такой защиты, хотя прошло уже больше двух месяцев. Мой папенька, как член учёного совета университета, тоже попался на твой крючок, но он не расстраивается, а когда с друзьями выпьет, то рассказывает о твоей защите как анекдот. Папенька полагает, что тебе учёная степень, в общем-то, и не нужна, как и мне, больше для престижа, чем для существования. Папенька считает, что у тебя богатая сестричка, которая снабжает тебя деньгами, но ты гордая и не любишь сидеть за её широкой спиной, в этом твоё достоинство перед многими бездарями, и в том числе передо мной.
Армандо задумался и замолчал. Раймонда тоже молчала, понимая, что он ещё не всё сказал, но обязательно выскажется, если к нему не приставать с расспросами. Походив по комнате, Армандо, как бы рассуждая вслух, продолжил:
– Несколько лет назад у меня появилась бредовая идея об организации необычного конкурса по спасению падающей башни Кампанеллы. Не секрет, что спасать башню никто не разрешит. Её достоинство как раз в том, что она медленно падает. И не дай бог, если она прекратит падать. Да её просто искусственно начнут подталкивать. Многие солидные строительные фирмы хотели бы прославиться на фоне падающей башни и использовать её как рекламу. Эти фирмы готовы раскошелиться, лишь бы принять участие в её спасении. Я знаю больше десяти таких фирм.
– Тогда в чём дело? – спросила Раймонда.
– В том, что нет организатора этой бредовой идеи.
– А чем ты сам не организатор?
– Папенька говорит, что моя лень родилась вперёд меня и она, как старшая сестра, меня всюду сдерживает, – сознался Армандо. – Хотя я неплохо знаю различные финансовые заковырки в таких тонких делах. В своё время я с отличием окончил финансовый факультет нашего университета.
– И в чём же заключается твоя бредовая идея?
Армандо улыбнулся и заметил:
– Я полагаю, что твоя очередь приоткрыть карты.
Раймонда подумала: “Если наши планы одинаковы, то мне следует первой высказаться по этому вопросу, а он пусть потом добавляет и корректирует мое предложение, тем более что я действительно ничего не смыслю в банковских делах”. И она начала рассказывать о своей афере:
– Через международную печать надо сделать объявление, что специализированная комиссия при Пизанском университете объявляет конкурс на лучший проект спасения падающей Пизанской башни. Проект, которому комиссия отдаст предпочтение, будет использован Министерством строительства Италии при работах по спасению башни. Но в объявленном конкурсе будут иметься особые условия – проекты не должны предусматривать выпрямление башни или иметь дополнительные пристройки к ней. Кроме проектов, участники конкурса должны перечислить залог в сумме ста тысяч долларов США на расчетный счёт конкурсной комиссии Пизанского университета. На проценты от перечисленных денег комиссия, базирующаяся на коммерческой основе университета, проведёт квалифицированные заключения проектов, привлекая специалистов из университета и зарубежных фирм, не участвующих в конкурсе. На деньги от процентов в Пизу будут приглашаться представители проектов, а также специалисты из-за рубежа, внёсшие весомый вклад в познание причин медленного падения башни. По итогом конкурса за первые места предусмотрены премии. После подведения итогов конкурса залог в сумме ста тысяч долларов возвращается каждому участнику конкурса.
Раймонда посмотрела на Армандо и добавила:
– Естественно, что конкурс можно продлить не на один год, хотя все участники будут уверены, что он вот-вот закончится.
По изменившемся лицу Армандо Раймонда поняла, что она попала в яблочко, и ему вряд ли придётся вносить существенные дополнения и исправления в её проект. Армандо встал, засунул руки в карманы и сказал:
– К этому проекту следует добавить, что в конкурсе могут принимать участие только те лица и фирмы, которые располагают необходимым оборудованием для проведения работ по спасению башни.
– А это зачем?! – воскликнула Раймонда.
– Затем, что это придаст конкурсу солидность и правомерность. Министерство строительства Италии, возможно, не располагает таким оборудованием и может выделить подрядчику только деньги. Следовательно, тот, кто предложит проект, должен заранее скооперироваться с фирмой, которая имеет необходимое оборудование и будет готова принять заказ на работу по спасению башни, то есть не одна фирма окажется втянутой в эту аферу, а сразу две. Короче говоря, это придаст нашему конкурсу солидность и, как говорится, подольёт масло в огонь.
По тому, как Армандо подчёркнуто сказал “нашему”, Раймонда поняла, что он согласен участвовать в афере. А Армандо продолжил:
– Как уже говорил, я давно вынашиваю эту идею и у меня есть кое-какие финансовые наработки, и их можно использовать в нашем деле.
Раймонда вдруг решила, что Армандо что-то активно “клеится” к её мероприятию, и она подумала: “А может ему нужна я, а не моя афера?” Перебив его, она спросила:
– Армандо, извини, что перебиваю, но я хотела бы знать твоё семейное положение? Тебе где-то около тридцати лет и у тебя, возможно, куча детей, и зачем тебе это всё?
Армандо, взглянув на неё в упор, ответил:
– Раймонда, если считаешь, что ты меня интересуешь как женщина, то глубоко заблуждаешься. В этом плане ты меня совсем не интересуешь.
– Вот как! – удивленно воскликнула она.
– Дело в том, что я женился в двадцать пять, но на третий день после свадьбы жена ушла от меня. А через несколько дней её родственники представили в суд справку, что моя жена девственница, и нас развели.
Армандо глубоко вздохнул и продолжил:
– Мой папенька организовал мне офис, и я целыми днями обрабатываю на компьютере всякие финансовые документы. Конечно, все договора организует опять-таки папенька. Работа непыльная, но ужасно скучная. Я же люблю всякие компьютерные розыгрыши, а папенька стремится загрузить меня всякой финансовой дребеденью.
Вздохнув, Армандо признался:
– А ты, Раймонда, мне сразу понравилась, но только как друг.
Подумав, Раймонда решила сразу расставить все точки над i и сказала:
– Хорошо, я согласна, чтобы ты был моим компаньоном и другом. Но я замужем, люблю мужа и у нас есть дочь.
– Это уже твои проблемы, – заметил Армандо, зашагав по комнате. – Но мне бы хотелось обсудить мою финансовую наработку. Поскольку у меня не было друга, с которым можно было обсудить эту проблему, то мне бы очень хотелось сегодня поговорить об этом. Конечно, если ты не возражаешь.
– Нет, нет! Я не возражаю, – ответила Раймонда, освобождая столик от окурков и огрызков фруктов. – Давай посмотрим твои финансовые наработки.
Армандо, приняв свою любимую позу, засунув руки глубоко в карманы и высоко задрав нос, ответил:
– Но для этого я должен сбегать домой, а живу я недалеко от тебя. Я же не думал, что дело развернётся так стремительно, и бумаги, естественно, не принёс.
Пока Армандо ходил за бумагами, Раймонда навела в комнате порядок, поставив на столик бутылку хорошего вина и вазы с фруктами и сладостями.
Армандо принялся разворачивать бумаги, покосившись на бутылку. Ему не терпелось обсудить свои разработки. А Раймонда уже давно поняла, что он дотошный зануда. Вначале она воспринимала его рассуждения, рассматривая его бумаги, но когда он начал бросаться финансовыми терминами: дебит, кредит, сальдо, дивиденды, то она воспринимала всё это с трудом, хотя и старалась вникнуть.
– Зарплату мы должны назначить себе не очень высокую, чтобы не бросалась в глаза, – упорно доказывал он. – А вот проценты с процентов – это наши премиальные, так сказать “подводное течение”. И здесь сокрыт секрет. Надо подобрать государственный банк, гарантирующий надёжность вклада на международном уровне. Банк, куда должны переводить свои доллары участники конкурса. А они не дураки и во всякие коммерческие банки под большие проценты деньги вкладывать не будут. Мы с банком заключим особый договор под высокий процент с процентов. Я знаю, как это  делается, обычно на эту процедуру вкладчики не обращают внимания.
Раймонда же считала наоборот, поэтому воскликнула:
– Но это, же всего какие-то две тысячи долларов в год с клиента! Это же мелочь!
– Верно! Но клиентов будет не два и не три, а десятка полтора, а то и два.
Раймонда задумалась, а Армандо продолжал:
– Прежде чем клиенты положат свои деньги на наш расчётный счёт, как на сбережение, они потребуют от нас смету расходов и гарантию на то, что их деньги после подведения итогов конкурса вернутся к ним, причём хотя бы с небольшими процентами. Такую гарантию может дать только государственный банк. Мы же откроем в банке счёт из расчёта пяти-шести процентов годовых, причём два процента годовых пообещаем вернуть клиентам вместе с основными суммами, а остальные проценты поступят в распоряжение конкурсной комиссии. Естественно, что для клиента это будет означать, что при таком низком годовом проценте, деньги пролежат в банке не более двух-трёх месяцев. Участники конкурса должны знать, что деньгами, вложенными в банк, никто не сможет распоряжаться, кроме их самих. Но банк сможет вернуть деньги вкладчику только после подведения итогов конкурса, то есть после нашего распоряжения. Мы же с банком заключим особый договор по процентному отчислению из расчёта фактического времени нахождения денег на счету банка. А по истечении года будет произведён перерасчёт процентов, которые составят двенадцать процентов годовых. При этом тридцать процентов с процентов будут отчисляться на наш поощрительный счёт, якобы для приглашения к нам экспертов из-за рубежа. И этой суммой, согласно утвержденному министерством уставу, распоряжаться можем только мы.
Армандо глубоко вздохнул и продолжал объяснять Раймонде преимущества разработанной им финансовой схемы работы вложенных денег.
– Итак! Мы, получая приличные оклады, будем ещё распоряжаться приличными суммами, полученными не от трех-четырех процентов годовых, а порядка десяти, плюс премиальный фонд из расчета тридцать от двенадцати годовых, что составит порядка семидесяти тысяч долларов в год. В особых условиях мы укажем, что при многолетнем участии нашего основного фонда вкладчиков проценты вклада возрастут до двадцати и более годовых.
Помолчав, Армандо сказал:
– В смету расходов я заложил примерно одинаковые зарплаты президенту конкурсной комиссии и его помощнику – бухгалтеру. Думаю, что двух штатных единиц вполне достаточно, а должность президента займёшь ты.
Раймонда оценила талантливость Армандо в финансовых делах, и она невольно дотронулась рукой до его головы, проведя по волосам. Армандо отстранился от неё и грубо заметил:
– Знаешь, Раймонда, я не люблю этого. И больше так никогда не делай, я тебе не собачка и не кошечка. Хотя у меня не сложилась семейная жизнь, тем не менее, держи себя в руках.
Раймонду шокировало такое замечание, покраснев, она поняла, что он воспринял это как ухаживание. Она извинилась, объяснив, что это вышло совершенно случайно, так как она представила на его месте своего мужа. Армандо успокоился и продолжил рассуждения, а затем предложил подготовить сопроводительное письмо в Министерство строительства Италии. Однако подготовленный им устав конкурсной комиссии оказался не на должной высоте, и она сказала:
– Давай просмотрим ещё раз устав и, если возможно, отредактируем его.
И Раймонда принялась его редактировать, и здесь проявились её незаурядные способности. Восхищенно вскинув брови, Армандо с удивлением наблюдал, как преобразовывался его устав. Затем она почти на одном дыхании сочинила письмо. В заключении указала, что окончательное решение по конкурсу принимает министерство и для этого предусмотрен особый фонд поощрения работников министерства.
Они закончили готовить бумаги, когда наступил вечер. Увлечённая работой Раймонда даже забыла про вино и сладости, а увидев их, предложила:
– Армандо, давай откроем бутылку и отметим знакомство и начало нашего совместного дела.
– Знаешь, Раймонда, я не пью вина, мне врачи запретили, составить тебе компанию не смогу.
– Как знаешь! А мне очень хочется выпить, – призналась она, откупоривая бутылку.
Она разлила по фужерам некрепкое вино и провозгласила тост. Армандо чокнулся, но к вину не притронулся, поставив фужер на столик.
– Раз не пьёшь, то закусывай, – предложила она ему, чувствуя, как пьянеет.
Армандо принялся за сладости и фрукты.
– Армандо! – вдруг обратилась она к нему. – Ты не успеешь к утру подготовить все документы, введя наши исправления в компьютер? Если успеешь, то завтра утром мы бы подписали сопроводительное письмо у руководителя научного сектора, а после обеда смогли бы выехать в Рим, для оформления документов. Со следующей недели начинаются праздники, и наше дело повиснет на неопределенный срок.
Армандо забеспокоился.
– Я смогу подготовить документы до утра, но поехать в Рим не смогу. Меня папенька не отпустит, да и денег не даст. Он у меня скупой.
“Вот ещё Аллах наградил меня другом, мало того, что он хороший зануда, так ещё и недоделанный”, – подумала она, а вслух сказала:
– Твои расходы я беру на себя. Ты подготовил документ, а я оплачу все расходы по регистрации нашего предприятия.
Армандо задумался, но вёл себя неуверенно. Раймонда поняла, что он очень боится папеньку. Но она понимала, как важно иметь в Риме хорошего компьютерного специалиста и финансового работника, не взирая на его странности. Она предполагала, что устав предприятия придётся переделывать. Используя компьютер в Риме, можно быстро переделать документы с учётом замечаний министерства. А Армандо тихо сказал:
– Вот не знаю, отпустит ли меня папенька, а врать ему не могу.
– Твой папенька знает, что его сынок вынашивает финансовую смету аферы?
– Что ты! Что ты! Разве ему можно об этом рассказывать? – испуганно запричитал он, отмахиваясь руками, как от мух.
“Если сеньор Чивилли-старший узнает, что замышляется афера, – подумала она, – то поймёт, что её предложила я. Он подумает, что я могу сбежать и непременно подставлю Армандо, а отвечать за него придётся отцу. И сеньор Чивилли завтра же свои подозрения растрезвонит по всему университету, и тогда афера “Пизанская башня” лопнет как мыльный пузырь”. Раймонда решила поспешить с организацией аферы. Тем более что она планировала заключить договор для научного сектора с фирмой Алёнки и, таким образом, иметь приличную зарплату. Для фирмы же она собиралась организовать в Италии дополнительный рынок сбыта текстильной продукции по более высоким ценам и тем самым прибыльно бы вернула Алёнкины деньги. “Не могу же я без выгоды для Алёнки заключить договор для научного сектора!” – рассудила она. Пять дней назад Раймонда звонила в Темперу и узнала от Фёдора, что у Алёнки крупные неприятности. Полгода назад Алёнка заказала в Канаде для фабрик новые ткацкие станки. Канада выполнила заказ. Руководство фабрик Хельсинки и Темпера послало в Канаду специалистов для приема и отгрузки станков. Специалисты приняли станки и отгрузили их в Финляндию паромом. А в это время в Хельсинки и Темпере половину цехов ткацких фабрик остановили, ткацкие станки демонтировали, готовя места для нового оборудования. Но паром наскочил на айсберг и затонул. Страховку за станки выплатили, но половина цехов не работает. Приходится платить колоссальные штрафы иностранным фирмам. Бизнесмены фабрик несут убытки. Фёдор сказал, что в этом вины Алёнки нет, тем не менее, она уже понесла убытки в тридцать миллионов долларов. Теперь Алёнка охает и ахает, хватаясь за голову, и жалеет о том, что два месяца назад не согласилась продать одной крупной зарубежной фирме свои акции. Часть бизнесменов фирмы, у которых не было солидных счетов в банках, уже полностью обанкротились, а один из них даже застрелился. Фёдор сообщил, что на всякий случай Алёнка организовала в банке два неприкосновенных счёта. Один на Ольгу с Раймондой, а другой на его имя, разумеется с Алёнкой, положив на них по миллиону долларов. Фёдор также сказал, что Алёнка и её бизнесмены пытаются спасти фабрики от полного разорения, но у них ничего не получается.
Организованная же Раймондой туристическая фирма в Пизе тоже несла убытки, так как время отпусков закончилось, наплыв туристов резко сократился. У Раймонды остались только те деньги, которые Алёнка когда-то перевела на её счёт в качестве подарков к праздникам.
Подумав, Раймонда предложила Армандо:
– Знаешь, друг ты мой сердечный, тебе придётся ещё раз обмануть своего папеньку. Скажи ему, что ты выиграл в лотерею трехдневную путёвку в Рим.
– Но он попросит показать путёвку, – застенчиво ответил Армандо.
– Двадцать дней назад я ездила по путёвке на обзорную экскурсию в Рим, – ответила она, доставая из ящика стола использованную путёвку. – Подставим впереди пятёрки двойку и получится двадцать пятое. Как раз завтра двадцать пятое число.
– Вот это, да! – только и смог выдавить из себя восхищенный Армандо.
Раймонда подделала число, вписала в незаполненный бланк путёвки имя и фамилию Армандо и подала ему. Армандо внимательно просмотрел путёвку, пытаясь найти компромат. Затем восхищенными глазами посмотрел на неё и, схватив бумаги, подпрыгивая и крича, как ребёнок, устремился на выход.
– Завтра в девять утра встретимся в вестибюле университета, – крикнула она ему вслед.
                ______   _   ______

Без трех минут девять Раймонда входила в университет. Навстречу ей вышли два профессора, члены учёного совета. Они вежливо поздоровались с ней. Так было не всегда. После защиты диссертации с Раймондой вообще ни один член совета не здоровался. Такое хамство она терпела аж целый месяц, пока ей не вручили диплом доктора наук. На следующий же день она увидела профессора Стаммати, выходящего из университета. Профессор присутствовал на её защите и всё хотел выяснить, чему же посвящена её диссертационная работа. Раймонда пошла следом за профессором. Когда он вошёл в автобус, она заскочила через другую дверь. Профессор уселся на сиденье, вертя головой. А она медленной походкой направилась к нему. На какое-то мгновение их взгляды встретились, но профессор тут, же отвернулся к окну, напустив на себя безразличный вид. Раймонда подошла и, остановившись рядом, поздоровалась. Профессор промолчал. Тогда она громко, с увлечением стала рассказывать ему, как училась в докторантуре, как делала подарки профессорам на деньги сестры-миллионерши, как профессора за дорогие подарки подсовывали ей материалы для диссертации, как она добросовестно переписывала эти материалы в свою диссертацию, а потом оказалось, что материалы недиссертабельные, как над ней из-за этого нависла угроза и как она нашла выход из создавшегося положения.
Пассажиры, приоткрыв рты, слушали, столпившись у дверей и проезжая свои остановки. Всем хотелось дослушать до конца и узнать, чем всё дело закончится. Вдруг Раймонда прервала свой рассказ и воскликнула:
– О, профессор Стаммати! Я так заболталась, что проехала свою остановку! – и, помахав ему ручкой, выпорхнула из автобуса.
За ней выскочила четверть пассажиров автобуса. На следующий день все профессора университета здоровались с ней. Причём профессора, которые присутствовали на её защите, здоровались подчеркнуто вежливо, а те, которые по её инициативе отсутствовали, с усмешкой.

Руководитель научного сектора сеньор Лучано встретил Раймонду приветливо. Он думал, что она принесла ему давно обещанный договор с зарубежной фирмой. Лучано явно расстроился, узнав, по какому поводу она пришла. Он сказал, что сопроводительное письмо в министерство подпишет и заверит печатью, но он уже третий месяц ждёт, когда она, наконец, принесёт обещанный договор. Раймонде пришлось рассказать, под какую работу она планировала заключить договор с фирмой сестры, но сейчас фирма несёт убытки из-за того, что морской паром столкнулся с айсбергом в Ледовитом океане и затонул вместе с текстильным оборудованием. Лучано заметил, что он слышал о трагедии.
– Я даже с сестрой связаться по телефону не могу, она всё в разъездах, – пожаловалась она.
– Может быть, прямо сейчас попробуете связаться с ней из моего кабинета? Вдруг она окажется на месте. Поймите, Раймонда, я же составил годовую смету расходов с учётом вашего договора.
– Хорошо, попробую, но вначале оформите мои документы.
Недовольный Лучано подписал письмо, зарегистрировал его в приемной, поставил печать и, передавая ей письмо, спросил:
– Какой номер у вашей сестры?
– Номер бюстгальтера или ещё чего? – с усмешкой спросила она.
Лучано вспыхнул и заметил:
– Я не собираюсь делать подарков вашей сестре!
– А напрасно! Она красивая и очень богатая, – с иронией заметила Раймонда, записывая на своей визитке код Хельсинки и номер телефона сестры.
Сеньор Лучано тут же связался с Финляндией и, представившись по-фински, попросил соединить его с госпожой Кныш. Ему ответили, что она только сегодня приехала из дальней командировки и у неё совещание, вряд ли сегодня сможет побеседовать по телефону.
– Да, но я звоню по поручению её сестры, Раймонды, – промямлил по-фински Лучано.
– Так бы и говорили, что от Раймонды, – заметили ему из Финляндии и тут же соединили с госпожой Кныш.
Лучано поспешно передал телефонную трубку Раймонде, но сам снял параллельную и приготовился принять участие в их разговоре.
– Здравствуй Алёнка! – по-русски сказала Раймонда, наблюдая за Лучано. – Я звонила тебе несколько раз, но тебя не было. Фёдор мне всё рассказал о гибели парома с грузом и какие финансовые трудности вы переживаете. А звоню я тебе из кабинета сеньора Лучано, он руководитель научного сектора университета и сейчас вместе со мной на связи.
По лицу Лучано Раймонда поняла, что он понимает по-русски. Прикрыв рукой микрофон трубки, она по-итальянски сказала ему, что сестра не знает итальянского языка. Лучано по-русски ответил, что он так и понял. Раймонда вспомнила, что в Пизанском университете многие студенты изучают русский язык, поэтому неудивительно, что Лучано понимает по-русски. Для итальянских студентов английский, немецкий и французский языки так же, как для русских украинский и белорусский. Итальянцы оплачивают учёбу и предпочитают изучать китайский или русский языки.
Алёнка, услышав, что они не одни на связи, по-русски поздоровалась с Лучано. Он ответил. А Алёнка продолжала, что трагедия с паромом нанесла им жестокий финансовый удар, и тут же попросила подождать, пока она перейдёт в другой кабинет, так как у неё много бизнесменов, а они слишком громко спорят. Через полминуты она сказала:
– Раймонда, о своей дочери не беспокойся, Фёдор как нянька, он без Ольги ни на шаг. Кстати, хотя у Ольги день совершеннолетия наступит нескоро, но я заранее подарила ей миллион долларов США, открыв на её имя счёт в банке с твоим опекунством.
Лучано удивлённо вздёрнул брови.
Раймонда, надув  губы, заметила:
– Ну, Алёнка, что-то ты слишком балуешь мою дочь.
– А мне она тоже как дочь, я её люблю больше, чем ты.
Раймонда растерялась, не зная, что и ответить, а Алёнка продолжала:
– Раймонда, ты обычно мне по этому номеру телефона не звонишь. Следовательно, у тебя с Лучано имеется какая-то проблема?
– Да вот после обеда собираюсь в Рим по своим делам и хотела для вашей фирмы организовать новый рынок сбыта текстильной продукции по более высоким ценам, но вашей фирме сейчас не до новых посреднических договоров.
Алёнка молчала, обдумывая, а затем торопливо сказала:
– Слушай, Раймонда, а у нас действительно есть некая проблема по этому вопросу. В Риме есть три фирмы, с которыми мы имеем договора на поставку нашей мануфактуры. Однако в связи со сложившейся ситуацией мы отказались от договоров с этими фирмами и выставили им новые условия. На две трети снижаем количество продукции и одновременно на две трети поднимаем стоимость наших товаров. Фирмы сопротивляются и требуют моего приезда к ним как главы фирмы, но мне не до них. Что если я эту работу поручу тебе, а в римские фирмы сообщу, что ты владеешь итальянским языком и наделена моими полномочиями. Если фирмы в Риме откажутся от наших предложений, то согласно пятому пункту особых условий договор с ними расторгни. В Риме, кажется, есть фирмы, которые смогли бы принять наши условия. Необходимые копии всех материалов с адресами я срочно вышлю тебе в Рим на центральную почту. Правда, здесь есть одно “но”! За эту работу моя фирма не сможет вам оплатить по контракту. Дело в том, что я только что вернулась из Америки, где на бирже ценных бумаг выставила свои личные акции, а пока там не разобрались с банкротством фирмы, успела семьдесят процентов акций продать бизнесменам. Так что я теперь не глава фирмы, а маленькая шестерёнка. Новые владельцы акций могут заключить с тобой договор, но не как с частным лицом, а как с солидной фирмой. Так что решай.
– Научный сектор Пизанского университета сможет подойти для этой роли? – спросила Раймонда.
– Думаю, что да, но решать будут новые владельцы акций, а они разбросаны по всему свету. Их адреса я тоже вышлю. Все остальные акции моей фирмы катастрофически падают в цене. Часть моих коллег тоже успели вывернуться, но большая – обанкротилась. В результате увольнения рабочих на фабриках начались забастовки, что ещё больше усугубило и без того сложную обстановку. Если будешь звонить, звони домой, я с завтрашнего дня сдаю все свои полномочия. А сейчас в моем кабинете развернулась настоящая борьба за мое кресло, хотя неизвестно, сохранится ли фирма. А теперь извините меня, я должна вернуться в кабинет. Раймонда, если тебе лично нужно два-три миллиона долларов, то это мы обсудим при встрече дома в Темпере, – и Алёнка отключила связь.
Раймонда поняла, что Алёнка сказала последнюю фразу больше для сеньора Лучано, чем для неё. Сеньор Лучано сидел в задумчивости, а затем неожиданно для себя спросил:
– А какой номер бюстгальтера носит ваша сестра?
Вместо ответа Раймонда разразилась таким громким, заразительным смехом, что Лучано тоже рассмеялся. Раймонда, погрозив ему пальчиком, продолжая смеяться. Они смеялись так громко, что секретарь, открыв дверь, удивленно посмотрела на них. Из-за плеча секретаря показалась удивлённая голова Армандо. Убедившись, что в кабинете всё в порядке, секретарь извинилась и закрыла дверь. Лучано, вытирая глаза, оправдывался:
– Да нет, Раймонда, вы меня неправильно поняли! Я имел в виду совсем другое!
Успокоившись, Раймонда решила спросить:
– А какую минимальную сумму договора надо испрашивать у заказчика, чтобы мне жить безбедно?
– Это легко посчитать, – ответил Лучано. – Вы, как доктор наук, руководитель темы, можете рассчитывать на 6,5 миллиона лир. Но вам, очевидно, потребуется помощник, следовательно, ещё около 1,5 миллиона лир.
– А если помощник тоже будет доктор наук? – спросила она.
– Тогда помощнику, как техническому исполнителю с учётом учёной степени, полагается больше 3 миллионов лир. В сумме на год потребуется 120 миллионов лир. НИС с учётом ваших командировочных и прочих расходов заберёт у вас ещё 50 процентов от суммы договора. В общем, на год 250 миллионов лир, или 200 тысяч долларов США. Ректорат университета договора на сумму меньше, чем 200 тысяч долларов, даже не оформляет. Так что учтите это.
 
50.
Раймонда решила несколько сэкономить и ночь скоротать в поезде, а не в римской гостинице. Поэтому они выехали не днём, как планировали, а вечером. В Рим они приехали утром.
Разговор с Алёнкой не давал ей покоя. Он не вязался с тем, что узнала Раймонда от Фёдора. Да и по голосу Алёнки можно было понять, что ей не до веселья. “Очевидно, не всё у неё так хорошо получилось, как она представила. А отдельные хвастливые высказывания больше предназначались для руководителя НИСа, чем для меня”, – размышляла Раймонда, разглядывая улицы Рима из окна такси. Армандо восхищался величием зданий, но вёл себя сдержанно. Он ещё в поезде подметил, что у Раймонды скверное настроение.
В министерстве разговор с третьим помощником министра был недолгим. Прочитав сопроводительное письмо, помощник министра вникать в суть устава конкурсной комиссии не стал. Он пригласил к себе технического работника сеньора Франческо и поручил ему за два дня изучить документы и подготовить решение по конкурсной комиссии. Из кабинета помощника министра сеньор Франческо вышел в сопровождении Раймонды и Армандо. В своём кабинете Франческо бегло просмотрел материалы и заметил, что устав составлен не по установленной форме. Затем он поинтересовался, где остановились его гости. А узнав, что ещё нигде, предложил министерскую гостиницу.
– Там и места значительно дешевле, и удобства поприличнее, чем в городских гостиницах, – заявил он, выписывая направления в гостиницу. – Завтра утром позвоните мне, – сказал он, доставая визитную карточку, а затем неожиданно спросил: – А с духовенством храма Дуомо не обсуждали данный вопрос?
– Разве с нашим духовенством, возможно, договориться! – воскликнул Армандо.
В знак согласия Франческо кивнул.
– Значит, завтра утром звоните, – на прощание сказал он.
Прежде чем отправиться в гостиницу, Раймонда решила зайти на почту и выяснить насчёт корреспонденции от Алёнки. Чтобы не водить Армандо с собой на почту, а чем-то занять, она предложила:
– Армандо, пока я разберусь с корреспонденцией из Финляндии, ты зайди в гостиницу, расположенную напротив, и узнай, какая цена номера. Потом встретимся на этом же месте.
На почте Раймонде ответили, что ей пока ничего нет.
– По телефону я смогу справляться о корреспонденции? – спросила Раймонда.
Девушка, молча, подала листок с номером телефона.
Когда Раймонда вернулась в условленное место для встречи с Армандо, он ещё не вернулся. Появился он минут через пятнадцать и совершенно с другой стороны.
– Я обежал три гостиницы вокруг, – испуганным голосом сообщил он, хватаясь за голову. – Номера есть, но стоят они о-го-го! Самый дешевый номер за сутки стоит шестьдесят-семьдесят тысяч лир, а люкс – миллион.
– Да, что-то дороговато, – согласилась Раймонда, вспомнив, что когда она приезжала в Рим по путёвке, их на ночлег возили в пригород, где подешевле.
– Кстати, я узнал, что министерская гостиница находится довольно далеко от центра и до неё ходит пятый автобус, который останавливается на площади около нашего министерства.
– Пойдем к министерству, другого варианта у нас нет, – предложила она.
До гостиницы они ехали минут сорок. Администратор, просмотрев их документы, предложил номер с двумя раздельными комнатами отдыха всего за тридцать тысяч лир. Устроившись и приняв душ, Раймонда позвонила на почту. Девушка ответила, что на имя Раймонды Кныш пришла телеграмма, в которой говорится, что все необходимые документы высланы телефаксом на фабрику “Верхняя одежда”. И она зачитала адрес. Записав его, Раймонда вышла в вестибюль и уточнила маршрут следования до фабрики. Оказалось, что она находится недалеко от гостиницы.
Вернувшись в номер, Раймонда постучала в комнату Армандо и крикнула через дверь:
– Армандо! Пять минут на сборы! Мы отправляемся на фабрику одежды!
Дорогой Раймонда подробно рассказала Армандо о поручениях сестры, и какая возможность открывается перед ними, если им удастся на более выгодных условиях перезаключить Хельсинские договора.
Через час они разбирались с документами, полученными по факсу Раймондой, пока администрация фабрики “Верхняя одежда” готовилась к общему собранию трех представительств фабрик.
Не всё могла разобрать Раймонда в договорах. Однако Армандо чувствовал себя в финансовой стихии как рыба в воде. Он постоянно делал какие-то пометки в блокнот. Вскоре Раймонде надоело разбираться с договорами, и она углубилась в изучение адресов новых владельцев акций, проданных Алёнкой. Просматривая биржевые документы, Раймонда поняла, что акции действительно проданы по себестоимости, но в старых ценах, а с учётом денежной инфляции Алёнка получила за них раз в десять меньше, чем их стоимость до гибели парома. Если учесть, как сказал Фёдор, что Алёнка уже понесла убытки в 30 миллионов долларов, то общий ущерб составит порядка 80 миллионов долларов. На счету Алёнки в лучшем случае осталось пять-шесть миллионов долларов вместо начального капитала в девяноста. “Значит, когда Алёнка сказала, что она теперь “маленькая шестерёнка”, это означало, что она “маленькая миллионерша”, – размышляла Раймонда. Настроение у неё вмиг испортилось. Новыми представителями акции оказались 23 человека. Это были владельцы фирм и частные граждане, разбросанные по всему свету: Пакистан, Индия, Филиппины, Канада и даже Китай. Однако ни одного из Европы или Америки. “Алёнка права, сказав, что пока “чукчи” на биржах не разобрались, ей удалось продать большую часть своих акций. В конце концов, правительство Финляндии возьмёт разорившиеся предприятия в свои руки, сделает соответствующее вливание капитала и фабрики окажутся государственными. А убытки спишут за счёт бывших и новых владельцев акций. Новые владельцы акций тоже скоро разберутся и никакие договора на 200 тысяч долларов с Пизанским университетом заключать не станут, – сделала вывод Раймонда. – Тем более что фирм, которые приобрели акций на сумму 400 тысяч долларов, оказалось всего десять. Остальных владельцев акций вообще можно не считать. Заключать договор будет не с кем. А собрать всех новых владельцев на общее совещание невозможно”.
Размышления Раймонды прервал управляющий фабрики. Он пригласил их в зал на совместное совещание трех ткацких производств, которые имели договора с фирмой Алёнки. В зале сидело человек двадцать представителей фабрик. В президиум сели трое управляющих и гости. В том числе Раймонда, как представитель от Финляндии, и Армандо, как консультант по финансовым вопросам. Входные двери в зал охраняли вахтёры, сдерживая натиск людей, пытавшихся проникнуть в зал. Шум у дверей нарастал. Один из управляющих взял слово и огласил причину экстренного совещания. Он подробно рассказал о сложившейся ситуации на ткацких предприятиях Финляндии, возникшей в результате гибели парома с оборудованием. Раймонда сама собиралась об этом сообщить и сделала обиженное лицо. Теперь она не представляла, о чем будет говорить, а управляющий продолжал. Он сообщил об объёмах ткацкого производства Финляндии до гибели парома, о получаемых дивидендах, об экономических трудностях в Финляндии в целом, какую роль на экономику страны оказывала текстильная промышленность. Раймонда с интересом слушала. Ей казалось, что выступает, чуть ли ни министр ткацкой промышленности Финляндии. Она удивлялась тому, что управляющий в какой-то Италии знает, что творится у Алёнки на фабриках. Он упомянул, что каждые пять лет положено менять старое ткацкое оборудование на новое, более высокоэффективное. И что паром из Канады вышел с полным комплектом такого оборудования и неожиданно затонул. В Финляндии на фабриках приготовили места для новых станков, списав и выбросив старое оборудование и тем самым, оголив на 50 процентов рабочие помещения цехов. В результате фирма, которой руководила Алёна Кныш, разорилась. В уплату за штрафы пошли личные сбережения бизнесменов, их счета и имущество арестовано. Забастовки рабочих полностью парализовали цеха предприятий. Бастующие рабочие захватили фабрики. Правительство ведёт с ними переговоры. В результате хаоса, возникшего на ткацких фабриках Финляндии, мы оказались на грани безработицы, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
У одних дверей в зал возникла потасовка. Управляющий прервал свою речь, успокаивая присутствующих. Вдруг в зал устремился поток людей. Раймонда обожала драки, но неуправляемая толпа была непредсказуема. Люди возмущались, что их не пускали в зал, так как вопросы, рассматриваемые на совещании, их очень волновали. Через пять минут толпа заполнила зал. Управляющие растерялись. Одна женщина с какими-то бумагами пыталась пробиться к сцене, голосисто доказывая что-то. Раймонда была несколько шокирована поведением толпы, но решила подойти к наседавшей на вахтеров женщине и выяснить у неё, что ей нужно. Подойдя сзади к вахтёрам, Раймонда оказалась перед женщиной. Понять её в гаме людских голосов было невозможно. Раймонда наклонилась и взяла бумаги из рук женщины. Женщина испугалась за бумаги и прекратила голосить. Раймонда вернулась на место, но сосредоточиться и разобраться в бумагах была не в состоянии. Управляющие, пытаясь успокоить расшумевшуюся толпу, спустились в зал. Люди обступили их. Атмосфера накалялась. Раймонда с удовольствием наблюдала за спорящими людьми, готовыми вцепиться друг в друга. Армандо испугано шепнул Раймонде на ухо:
– Давай отсюда сматываться, а то нас в клочья разорвут. Не знаю, как у вас в Финляндии, но у нас в Италии это возможно.
Но Раймонда с наслаждением разглядывала разгоряченную толпу. Она взирала на всё, как на представление. Армандо, схватив её за руку, потащил к двери, соединяющей сцену со смежной комнатой, выходящей в коридор.
– Бежим отсюда, пусть вначале сами разберутся, а мы завтра позвоним, – доказывал Армандо, увлекая упирающуюся Раймонду, при этом в руке он держал корреспонденцию Раймонды и бумаги женщины из зала.
И только в гостинице Раймонда обратила внимание на бумаги женщины, прихваченные Армандо.
– Ой! А зачем мы утащили эти бумаги, надо было вернуть их женщине.
– Завтра вернём, – ответил Армандо, перелистывая их.
Когда Армандо разобрался в бумагах, то воскликнул:
– Слушай, Раймонда! Да это же договор между швеёй и священнослужителями Ватикана на изготовление мантий. Очевидно, эта женщина главная швея.
– А что она хотела от нас? – спросила Раймонда.
– Ну, уж! – возмущенно воскликнул Армандо, – я бы хотел это узнать от тебя! Ты же с ней разговаривала!
– Но я не поняла, что она кричала, – оправдывалась Раймонда.
Разбираясь дальше в бумагах, Армандо воскликнул:
– Ну-ка, ну-ка! Как же это так получается? Откуда такие дикие цены появились на чёрную и белую атласную ткань?! – и Армандо схватил прейскурант цен из копии договора между фабрикой “Верхняя одежда” и текстильной фирмой из Хельсинки. – Вот дельцы! – возмущённо закричал он. – Чёрную и белую атласную ткань фабрика “Верхняя одежда” покупает у твоей сестры по одной цене, а отпускает швеям для изготовления мантий в три раза дороже.
Раймонду заинтересовало открытие Армандо, и она углубилась в изучение бумаг, а затем заметила:
– От цен на мануфактуру зависит стоимость изготовления изделий, следовательно, мантии священнослужителям обходятся аж в три раза дороже.
– Да, но изготовление мантий поручается только избранным богом мастерам, – задумчиво заметил Армандо.
– А если атласную ткань сразу поставлять в Ватикан, без посредников? Там же свои избранные мастера имеются, – заметила Раймонда.
– А с Ватиканом заключить договор на условиях, предложенных твоей сестрой, – заметил Армандо.
Раймонда на миг задумалась и спросила:
– Мы сможем эти материалы использовать для заключения договора между нашим НИСом и новыми владельцами акций?
– Вряд ли, – серьезно ответил Армандо, – если не пойдём ещё раз на вторую авантюру.
– В чём она будет заключаться?
– В том, что мы можем составить комплексный договор на сумму в один миллион долларов вместо 200 тысяч, как предлагает Лучано. Новым владельцам акций мы направим договора и соглашения, которые будут иметь хитрую подоплёку. В них будут содержаться особые условия, что в связи со сложившейся обстановкой, из-за гибели парома с ткацкими станками, руководство текстильных фабрик Финляндии вынуждено на две трети сократить производство мануфактуры и одновременно на две трети повысить её стоимость. Некоторые зарубежные фирмы согласны принять эти условия и тем самым спасти владельцев текстильной промышленности от разорения. Начисление дивидендов по акциям будет производиться из расчёта новых договоров и цен на мануфактуру. Однако право на первоочередное начисление дивидендов будут иметь те владельцы акций, которые представят справки, выданные зарубежными фирмами, что они заключили договора по новым ценам на мануфактуру. А новым владельцам акций, как заказчиком, мы предложим подписать комплексные договора. Сумма договора будет исчисляться из расчёта 20 тысяч долларов за каждую акцию стоимостью в один миллион долларов, хотя на бирже ценных бумаг их приобрели по сто тысяч долларов. При перечислении на наш расчётный счёт аванса в размере 30 процентов от суммы договора, то есть 6 тысяч долларов за каждую акцию, заказчику гарантируется предоставление справки, подписанной Ватиканом. В справке будет указан новый владелец и номера его акций. В особых условиях комплексного договора мы запишем, что договор может быть расторгнут по инициативе одной из сторон.
– Это значит, что владельцы акций перечислят аванс, получат справки с указанием своих номеров акций, подписанные Ватиканом, а затем, расторгнут с нами договор? – спросила Раймонда.
– Совершенно верно. А поскольку комплексный договор будет расторгнут по инициативе заказчика, то претензии они предъявить к нам не смогут. Однако вместо одного миллиона университет получит порядка 250 тысяч долларов, но нам этого вполне достаточно.
– А если часть заказчиков не пожелают расторгнуть договор с университетом? – опять спросила Раймонда.
– Тогда мы сами его расторгнем, вернув им аванс.
– Ну, Армандо, ты многим аферистам утрёшь нос! – похвалила она.
– Так я же говорил тебе, что люблю разные финансовые розыгрыши. Это же моё хобби.
Посмеявшись, Раймонда предложила не откладывать на завтра подготовку пакета новых документов. И к вечеру они подготовили черновики документов для заказчиков.
– Когда завтра будем звонить в министерство, попросим у Франческо компьютер на три-четыре часа, – предложил Армандо.
– Но это можно выяснить и сейчас, позвонив ему домой, – ответила Раймонда и набрала номер телефона Франческо.
– Сеньор Франческо? Завтра сеньору Армандо понадобится компьютер для подготовки документов. Что вы можете нам посоветовать?
– Как хорошо, что вы, сеньора Раймонда, позвонили мне. Я как раз собирался звонить в гостиницу и разыскивать вас. Дело в том, что в конце рабочего дня мы решили провести небольшое совещание, пригласив специалистов по вашему вопросу. А вынудило нас пойти на это-то обстоятельство, что у нас скопилось огромное количество проектов по спасению падающей башни в Пизе. Около 50 проектов из разных стран оказались у нас ещё нерассмотренными. Авторы проектов интересуются положением дела, пишут, звонят, а мы, честно говоря, им ничего ответить не можем. Несколько лет назад мы поручали эту работу Пизанскому университету, но пизанцы наотрез отказались, тем более что эта работа не оплачивается. Вы нашли кое-какой выход из этого тупика, правда, и у вас не всё гладко, тем не менее, хоть что-то. Поскольку вы проявили инициативу, то вам и карты в руки. Завтра к десяти часам утра жду вас у себя в кабинете. Будут вам и компьютер, и людей выделю в помощь. Вы поможете нам, а мы вам. Так что жду вас ровно в десять и никаких отказов с вашей стороны не принимаю.
– Хорошо, сеньор Франческо. Завтра в десять мы будем у вас, – задумчиво ответила Раймонда, не любившая выполнять работу, навязанную ей кем-то.
– А вы оба доктора наук? – на прощание поинтересовался Франческо.
– Да, есть такой грешок, – ответила Раймонда, а про себя подумала: “Знали бы вы, какие мы доктора наук, так тошно стало бы, особенно я с начальным образованием”.
                ______   _   ______

Раймонда и Армандо спешили, они явно не рассчитали с транспортом. Оказалось, что в утренние часы на дорогах Рима сплошные пробки. В кабинет Франческо они вбежали с большим опозданием и остановились, увидев на столах кипу папок разных мастей.
– Проходите смелее, – пригласил сеньор Франческо, вставая из-за стола. – Это всё проекты по спасению и стабилизации падающей Пизанской башни. Рассмотрением этих проектов можно загрузить целый научный институт. У меня к вам такая просьба. Надо культурненько сделать отписки на эти проекты, написав авторам короткие отзывы. Так, мол, и так, проекты возвращаем в связи с объявленным конкурсом специальной комиссией, утвержденной Министерством строительства Италии. И предлагаем принять участие в конкурсе со всеми вытекающими отсюда последствиями. А внизу две ваши подписи маститых докторов наук. В вашем распоряжении машинистка, переводчик и компьютер.
Армандо и Раймонда сообразили, какую выгоду можно извлечь из этого дела, и предложили Франческо добавить к отзывам копию объявления из газеты о конкурсе.
Франческо задумался на несколько секунд и ответил:
– Эта мысль неплохая. К вечеру мы подготовим вам разрешение на объявление конкурса, а устав подредактируем. Хорошо, что у вас имеется дискетка с уставом, это упрощает дело.
– Пока мы готовим “болванку” отзыва к проектам, можно загрузить машинистку материалом, подготовленным для Ватикана вчера вечером, – предложил Армандо.
Раймонда согласилась. Она взяла со стола первую папку, попавшуюся под руку, развернула её и поняла, что к ней долго не прикасалась рука человека, а увидев дату входящего номера, присвистнула. Папка пролежала на полке больше пяти лет. Развернув несколько папок, она поняла, что все они находятся здесь от трех до пяти лет. Минут через семь вернулся Армандо. Он дал указание машинистке, какой печатный материал необходимо подготовить.
К концу рабочего дня всю запланированную работу они выполнили. Раймонде даже удалось договориться с редакцией газеты о размещении на первой полосе объявления о конкурсе.
– О конкурсе объявят в завтрашней газете “La Repubblica”, – радостно сообщила Раймонда.
И только поздно вечером Раймонда и Армандо вернулись в гостиницу. Перекусив в буфете, они разошлись по комнатам отдыхать, а перед этим она сказала:
– Завтра поедем в Ватикан, там у нас будет не менее трудная работа, чем сегодня. Со святыми отцами разговаривать совсем не просто.
                ______   _   ______

В Ватикане духовенство уже знало, что с покупкой в Риме атласной ткани возникла проблема, поэтому они довольно быстро согласились подписать договор на поставку мануфактуры непосредственно из Хельсинки по ценам, предложенным Раймондой. Однако духовенство категорически отказалось оформить справки новым владельцам акций. Раймонде и Армандо пришлось большую часть дня провести в спорах то с одним, то с другим священнослужителем, доказывая необходимость оформления справок, но всё напрасно. И только после того как Раймонда пригрозила, что отказывается от договора на поставку атласной ткани, духовенство подписало все 23 справки новым владельцам акций.
                ______   _   ______

В Пизу Раймонда и Армандо возвращались измученные, но счастливые. По двум позициям им удалось подготовить неплохую почву, а фактически, они провернули две международные аферы.
Вернувшись из Рима, Раймонда встретилась с руководителем НИСа университета сеньором Лучано. Прочитав внимательно договор, тот остался крайне недоволен. Его не устраивало то обстоятельство, что договор, может быть, расторгнут по инициативе одной из сторон вместо обоюдного согласия. Естественно, Раймонда умолчала о справках Ватикана и не раскрыла ему сути этой аферы. Лучано также волновало и то, что договор со стороны заказчика должны подписать 23 представителя.
– Да на сбор подписей уйдёт целый год, – возмущенно заявил он.
– Зачем год, мы вышлем каждому представителю по три экземпляра договора и попросим два экземпляра срочно подписать и выслать в адрес НИСа.
– Но тогда руководству университета придётся подписать не три экземпляра договора, а все 69, – раздраженно ответил Лучано.
– Верно, но руководство НИСа и университета может взять с этого договора на свои нужды не 100 тысяч долларов, как планировали вы, а 900 тысяч, – вспылила Раймонда.
Лучано задумался, а потом заметил:
– Что-то вы, Раймонда, мне голову морочите. Мы такие договора не практикуем.
– От этого у вас и трудности с договорными работами, – заметила она. – Если вас не устраивает моё предложение, я могу найти себе “крышу” и в другом месте. Я не вижу в этом проблемы.
От такого откровенного разговора Лучано побагровел и с трудом сдерживался. С одной стороны, Раймонда в чем-то была права. Под его руководством бюджет НИСа ненамного превышал 900 тысяч долларов в год, и упустить такое выгодное предложение было бы грешно. С другой стороны, если Раймонда без особого усердия принесёт университету 900 тысяч долларов, то она сможет стать серьезным конкурентом в борьбе за его кресло. Тем более что сам Лучано не смог получить учёную степень доктора наук. Раймонда, поняв его душевное состояние, решила его подзадорить и сказала:
– Если вам неудобно обращаться к руководству университета с моим предложением, я сама могу переговорить.
Лучано заёрзал в кресле, вытирая носовым платком вспотевший лоб и украдкой поглядывая на Раймонду. Раймонда хотя и хорохорилась, но отдавала себе отчёт, что нелегко ей будет найти “крышу” для такого договора, а тем более разговаривать с руководством университета с её подмоченной после защиты диссертации репутацией, поэтому она решила смягчить обстановку:
– Если у руководства университета появится вопрос насчёт возможности одностороннего расторжения договора, то объясните, что с гибелью парома ситуация на текстильных фабриках осложнилась. Заказчик должен иметь путь для отступления, если дела на фабриках Финляндии пойдут ещё хуже. Иначе заказчики просто не рискнут подписать договор, хотя самим бизнесменам несподручно ездить и пробивать новые заказы.
Лучано понял, что Раймонда опять права и дает ему шанс, поэтому, смирившись, он согласился на оформление комплексного договора, хотя на душе у него остался неприятный осадок.
По возвращении из Рима Армандо занялся заключением договора с банком насчёт оформления счёта конкурсной комиссии. На удивление Раймонды, у него всё получалось, и он через два дня положил перед ней договор, подписанный банком.
К этому моменту Лучано переговорил с руководством университета и дал указание секретарю на оформление комплексного договора. А ещё через три дня канцелярия университета отослала всем новым владельцам акций письма с договорами. Позвонив в Рим, в канцелярию министерства, Раймонда узнала, что все проекты спасения Пизанской башни отосланы авторам.
Сотрудники университета, прочитав об объявленном конкурсе в газете “La Repubblica” на лучший проект спасения Пизанской башни, увидев Раймонду, загадочно улыбались. Нашлись даже такие, которые поехали в пизанский банк и проверили, не может ли красотка Раймонда снять конкурсные деньги со счёта и смыться за рубеж. Особенно в этом усердствовал Чивилли-старший, отец Армандо, боясь, что его сына подставят. Но когда он узнал, что банк гарантирует возврат денег вкладчикам после подведения итогов конкурса, то окончательно запутался. А сообщение Армандо о том, что он будет получать два приличных оклада, один от НИСа университета, а другой от конкурсной комиссии, привело его в восторг. Отец любил единственного сына и полагал, что тот, наконец, взялся за ум и нашёл своё признание, в чём он оказался абсолютно прав. Однако он не догадывался об истинном положении дел.
Раймонда, поручив Армандо вести все дела и передав ему ключи от квартиры с цветами, поехала в Финляндию навестить своих родственников. Перед выездом она решила выписать себе командировочное удостоверение, на случай, если по договору появятся деньги и тогда она сможет расходы на поездку в Финляндию списать за счёт НИСа.
                ______   _   ______

До Милана Раймонда ехала поездом, из Милана до Хельсинки самолётом с посадками в Вене, Варшаве и Стокгольме. Из Хельсинки до Тампере она решила ехать поездом. Ещё перед выездом из Пизы она звонила Алёнке и знала, что дома её ждут.
Встретились они, как никогда, тепло. Нацеловавшись с дочкой Олей и обменявшись комплиментами с Алёнкой, Раймонда решила выяснить истинное положение дел на фабриках. Её это очень волновало – она переживала за дальнейшую судьбу Алёнки как за сестру и как за старшую жену мужа.
– Алёнка, расскажи, как у тебя дела на фабриках?
Прежде чем ответить, Алёнка приложила палец к губам, а глазами показала на телефон, дав понять, что особняк прослушивается. Раймонда поняла предупреждение, но очень удивилась. Алёнка поглядела на Фёдора, беспечно качающего на ноге смеющуюся Олю, и сказала:
– Дела у нас плохие. Местные и зарубежные фирмы несут убытки из-за недопоставки нами мануфактуры и постоянно судятся. Все мои счета в банках арестованы. Единственное, что мне удалось исключить из списка конфискации, так это особняк, машины и вертолёт, как полученные по наследству. Мы с одним компаньоном купили в США яхту на деньги, полученные от продажи акций на бирже ценных бумаг. А затем поручили бывшему хозяину яхты перегнать её из Америки в Хельсинки, но во время шторма в Карибском море яхта затонула. Делать перестраховку на себя, как на новых владельцев, мы не стали, решив сэкономить, поэтому страховку нам не оплатили, и мы окончательно разорились.
При этом Алёнка и Фёдор загадочно улыбнулись, а Алёнка, написав записку, подала её Раймонде. Раймонда прочитала: “Не пугайся, в действительности дела у нас не так уж и плохие, 70 процентов моего капитала удалось сохранить, но за нами постоянно шпионят частные сыщики, нанятые фирмами и жаждущие получить с нас штрафы. От них нет спасения, поэтому обо всём поговорим в другом месте”.
– Дочки, пойдёмте в столовую, там уже прислуга накрыла на стол, – предложил Фёдор, беря у Раймонды записку и сжигая её. – А о делах нечего говорить, зачем плохое вспоминать.
И только через несколько часов, в одном из кафе, Раймонде и Алёнке удалось уединиться от посторонних глаз и ушей. И тогда Алёнка рассказала правду:
– Когда я оформляла наследство дяди, счета на деньги перевела на себя, а акции фабрик – на Фёдора как на отца, но об этом не знала даже ты. Сначала я не собиралась заниматься фабричными делами и думала, что ими займётся Фёдор, но ошиблась. Затем весь пакет акций на фабрики Фёдор передал мне по доверенности. Согласно доверенности в первую очередь я несла ответственность перед Фёдором как человеком, доверившим мне свои ценности. Поскольку Фёдор своими акциями не распоряжался, то сам он фактически перед фирмой ответственности не нёс, поэтому наложить штрафные санкции на его деньги и имущество суд по закону не в праве. Есть такая тонкость в этом деле. Когда я узнала, что паром затонул, а ткацкое оборудование мы успели демонтировать из цехов, то поняла, что нам грозит банкротство. Один друг, которого я раньше спасла от тюрьмы, подсказал мне выкупить акции у отца и продать их на бирже ценных бумаг в США. На все свои сбережения в 30 миллионов долларов я выкупила у отца пакет акций и таким образом частично выполнила одно из условий его доверенности. Затем я со своим деловым партнёром полетела в США. Там у партнёра оказались друзья, у которых был выход на контрабандистов, имеющих алмазы. Мой партнёр свои, а затем и мои акции поменял на эти камушки, которые в США иностранцам сбыть было непросто. Затем через биржу ценных бумаг мы рассчитались за алмазы с этими контрабандистами из развивающихся стран. Расчёт производили акциями по низким ценам, уходя от больших налогов, установленных Америкой для иностранцев. Чтобы окончательно отмыть деньги, которые мы якобы получили от продажи ценных бумаг, мы с партнёром купили за 50 тысяч долларов технический паспорт пришедшей в негодность яхты. А уже потом разыграли спектакль с затонувшей яхтой, списав на неё наши с партнёром якобы шесть миллионов долларов. Действительная же стоимость алмазов на порядок выше, что подтвердили ювелиры. Адреса новых владельцев акций я и сообщила тебе в Рим, но сейчас жалею, что втянула тебя в это дело. Сейчас новые владельцы акций вряд ли осознали, в какое болото они вляпались, но со временем поймут и некоторые из них, возможно, захотят с нами “рассчитаться”.
– Да и я ещё подлила масла в огонь, – прервала рассказ Алёнки Раймонда, – предложив им заключить договор с Пизанским университетом.
– Во всяком случае, они приобрели акции до момента, когда нашу фирму объявили банкротом. Но всё равно нам нужно быть предельно осторожными. Мы с Фёдором решили всё в Финляндии продать и переехать в Швейцарию. Тебе, Раймонда, тоже нужно присоединиться к нам. Однако ты говорила, что в Пизу должен приехать наш муж, поэтому дождись его, а с ним переезжайте к нам, – и Алёнка мечтательно вздохнула.
– Я думаю, что мне ещё рано паниковать, но хорошо, что предупредила о предполагаемых опасностях, – задумчиво ответила Раймонда.
                ______   _   ______

Больше месяца Раймонда прожила в Финляндии, помогая сестре и Фёдору готовиться к отъезду. Они продали дом отца Варлаама в шахтерском посёлке, где родилась Алёнка, посетили друзей в посёлке “Хутор” и там устроили себе пышные проводы.
Раймонда часто звонила Армандо в Пизу. В начале его сообщения были не обнадеживающие, но к концу месяца события стали развиваться довольно стремительно. Подписанные договора от новых владельцев акций поступали ежедневно, но перечислять авансы заказчики не спешили. При этом они заверяли, что в ближайшее время аванс вышлют, и требовали прислать справки, подписанные Ватиканом. Армандо же требовал аванс в обмен на справки. И, наконец, в НИС университета начали поступать авансы от заказчиков – всего 19 авансов. Четверо заказчиков вернули неподписанные договора, отказавшись от них. Тем не менее, больше двухсот тысяч долларов поступили на расчётный счёт НИСа по договору. Армандо выслал справки всем заказчикам, перечислившим авансы, и стал ждать от них документы на расторжение комплексного договора. По условию договора заказчики должны были вначале перечислить аванс 30 процентов от суммы договора, а через два месяца ещё 50 от оставшейся суммы договора. Как и рассчитывал Армандо, заказчики, получив справки, о чём сеньор Лучано и не догадывался, в срочном порядке начали отказываться от договора, выдвигая разные мотивы. Часть писем о расторжении договора Армандо не показал руководителю НИСа, тем не менее, сеньор Лучано обрушился на Армандо. Армандо только плечами пожимал да загадочно улыбался.
Первая афера сработала. Раймонда и Армандо обеспечили себе постоянную зарплату на целый год. А Раймонда фактически оказалась ещё и в командировке, находясь дома в Финляндии и оплачивая себе суточные, проездные и телефонные разговоры. При этом от неё требовалась иллюзия, что она что-то делает.
Если Раймонда отдыхала в командировке, изредка позванивая сеньору Лучано и жалуясь ему, как ей трудно приходится, то Армандо по пятнадцать часов в сутки работал, организуя вторую аферу. У Армандо голова пухла от письменных и телефонных консультаций, которые он давал желающим принять участие в конкурсе спасения Пизанской башни. До десяти запросов в день. Всем нужно было срочно ответить, разъяснить, а главное – убедить в необходимости перевода денежного залога. Неожиданно начали поступать проекты без денежных подкреплений и справок о наличии необходимого оборудования для спасения башни. Авторы ничего не просили взамен, они просто дарили свои разработки без компенсации. Порой Армандо становилось стыдно. Он принял участие в колоссальном обмане простых людей, учёных и даже студентов. Одна домохозяйка прислала письмо с предложением о спасении башни. Но Армандо не понял, считая себя технически грамотным человеком, как она собралась спасать башню.
Когда Армандо просматривал проекты, то у него возникла идея опубликовать их. “Какой оригинальный научный труд получился бы из этого материала”, – рассуждал он.
                ______   _   ______

Пройдёт не так уж много времени, и доктор наук Армандо Чивилли организует выпуск солидного печатного труда о стабилизации знаменитой Пизанской башни (La stabilita della Torre di Pisa). Книга, в которой отразится история строительства башни, экспериментальная графическая зависимость падения башни от времени и различные проекты её стабилизации, что положит начало борьбы за спасение башни не на словах, а на деле. Но это потом, а сейчас он встречал на вокзале Раймонду. Раймонда проводила до Швейцарии свою “брильянтовую” сестру Алёнку, “отца”- миллионера Фёдора и маленькую дочь-миллионершу Олю до небольшого курорта в швейцарских Альпах, где они решили поселиться на постоянное жительство. Место жительства, которое должно остаться в тайне, хотя они не знали, что за ними всеми, особенно Раймондой, охотится разведка из Союза.
                ______   _   ______

Появление Раймонды в кабинете сеньора Лучано было ознаменовано громким вздохом и возгласом:
– Наконец-то вы появились!
– Да, дела в Финляндии очень осложнились. Полный крах! Бизнесменам не до новых договоров. Да что это я вам говорю, вы же сами прекрасно обо всём знаете. Обанкротилась фирма и почти все бизнесмены. А просить у сестры миллион долларов для работников университета, когда рабочим на ткацких фабриках есть нечего, мне было как-то неудобно. Так что прошу простить.
– Я-то могу простить, тем более что вы своё обещание на 200 тысяч долларов выполнили, заключив договор, а вот руководство университета крайне расстроилось. Руководство рассчитывало на 800 тысяч долларов и уже планы наметило, как лучше их использовать, а тут такой прокол.
– У русских есть хорошая поговорка: “На чужой каравай рот прежде времени не разевай”.
– Ну, поговорку вы малость передёрнули, а вот руководство хотело бы с вами побеседовать.
– Тогда в чём проблема? Я готова выслушать ваше руководство, – вызывающе заявила Раймонда.
– А вы смелая, – заметил Лучано, вставая из-за стола. – Посмотрим, как вы оттуда будете ноги уносить.
– За мои ноги не беспокойтесь, они крепкие.
Лучано на секунду приостановился, как-то странно посмотрел на Раймонду и быстрыми шагами направился в приемную ректора. Раймонда шла следом, еле поспевая за ним, и думала: “Ректор не может без причины отстранить меня от должности руководителя темы, а тем более закрыть её. Я работаю на контрактной основе, деньги для темы переведены на расчётный счёт университета, и их я могу востребовать через суд. Конкурсная комиссия находится под “крышей” Министерства строительства Италии, имеет самостоятельный счёт, устав и адрес. И здесь ко мне ректор не подкопается”. К ректору она вошла не на дрожащих ногах. А по тому, как повёл разговор сеньор Лучано с ректором, она поняла, что они уже не раз обсуждали не только тему договора, но и её.
Ректор, слушая сообщение Лучано, оценивающим взглядом посмотрел на Раймонду и, прервав беседу, заметил:
– Так вот вы какая, знаменитая Раймонда! Мне все уши прожужжали про ваши похождения.
Раймонда выдержала его взгляд, впившись своими чёрными глазами в его выцветшие умные глаза, и ничего не ответила. А ректор с усмешкой спросил:
– Так как будем спасать наши деньги и вашу тему, доктор наук Раймонда Кныш? Или дела в Финляндии действительно очень сложные?
От такого вопроса Раймонда поняла, что ректор не намерен на неё нападать. Она вмиг успокоилась и принялась рассказывать о том, чего ни ректор, ни Лучано не знали. Они внимательно слушали её рассказ о банкротстве текстильной фирмы в Финляндии. И здесь ей пригодились сведения, полученные во время совещания на фабрике “Верхняя одежда” в Риме. В свой рассказ Раймонда добавляла то, что узнала от Алёнки. Её рассказ прозвучал довольно интересно, чего она сама не ожидала.

51.
От солидных строительных фирм, разбросанных по всему свету, на конкурс поступило 22 проекта, а на расчётный счёт конкурсной комиссии они перечислили 2,2 миллиона долларов США, как на временное хранение.
Когда Министерство строительства Италии осуществляло редакционную правку устава конкурсной комиссии, то внесло, казалось бы, незначительные изменения, на которые не обратил внимания даже опытный в финансовых вопросах Армандо. В результате устав оказался несколько измененным и более защищенным от “разбазаривания” денег. Если Раймонда заложила в смету расходов оплату проездных и суточных для приглашенных зарубежных лиц, то после правки этот пункт предусматривал, что приглашенный по контракту рецензент должен приехать в Пизу за свой счёт. А уже его проживание в гостинице, экскурсии и питание в ресторанах должно осуществляться за счёт денег от процентов. При этом предусматривалось посещение ресторанов сопровождающими гостя сотрудниками конкурсной комиссии, представителями университета и журналистами разного профиля. Раймонда планировала отсылать проекты для рецензирования за рубеж, а по новой редакции устава получалось, что оплата рецензирования проектов должна осуществляться непосредственно в Пизе. Такая постановка вопроса меняла задуманную Раймондой схему аферы и не позволяла пригласить к себе из Алма-Аты мужа. “Откуда он возьмёт валюту для поездки в Италию? – думала она. – Не могу же я лично перечислять ему лиры. Менты в Союзе вычислят мое местонахождение, и перед ним навечно закроется “железный занавес”. Да он же попадёт в “чёрный список” КГБ и ему просто не дадут выездную визу, а на нашей встрече можно будет поставить крест”. И она решила обратиться за помощью к Армандо, понимая, что ей придётся кое в чем открыться ему, иначе он неправильно истолкует её просьбу и опять получится прокол. “Плохо, что я раньше не посвятила Армандо в это дело. Он обязательно обратил бы внимание на редакционную правку в министерстве и придумал правильное решение. Я же на эту правку вообще не обратила внимания. Откуда мне знать такие тонкости финансовых заковырок? ”, – рассуждала она. Раймонда не собиралась посвящать Армандо во все свои тайны, поэтому придумала историю, что она якобы по туристической путёвке была в Алма-Ате, там влюбилась в парня-аспиранта, забеременела от него и родила дочь. А теперь хотела бы пригласить отца дочери к себе в Пизу. Тем более что руководитель аспиранта прислал профессору Пьеротти письмо, в котором говорится, что этот аспирант придумал свою маленькую Пизанскую башню, и что эта башня у него в Алма-Ате тоже падает, а он имеет какие-то авторские документы на свое изобретение. И Раймонде очень бы хотелось, чтобы аспирант не узнал, что приглашение от неё.
Армандо истолковал просьбу Раймонды как задание и несколько дней занимался этим вопросом. В результате появилось солидное приглашение за подписью ректора Пизанского университета, согласованное с Министерством строительства Италии. Для приглашенного аспиранта определился источник финансирования командировочных расходов. И в Алма-Ату направили письмо руководителю аспирантуры профессору Бричка с приглашением его аспиранта на совещание по проблеме спасения Пизанской башни. А этот аспирант уже давно закончил аспирантуру, в Московском университете защитил свою диссертацию, причём, совсем не по Пизанской проблеме, и работал сотрудником в конструкторском бюро гидрогеологической партии, собирая материал для своей будущей докторской диссертации, ожидая утверждения из ВАКа по своей кандидатской диссертации. А в ВАКе утверждение диссертаций иногда затягивалось не на один год.
В Пизу постоянно приезжали участники конкурса и разные учёные, высказывая свои предложения и строя гипотезы о причинах медленного падения Пизанской башни. Всех надо было встретить, устроить в гостинице, организовать экскурсии по падающей башне и, конечно, хорошо отметить приезд специалиста в ресторане. В начале приезды специалистов отмечали скромно. Однако заказывали, кто что хотел. В конце трапезы бармен приносил счёт-меню для оплаты в банке. Армандо против каждого блюда и дорогой бутылки вина, а дешевых никто и не заказывал, ставил роспись, затем Раймонда утверждала счёт, и все оставались довольные. Как правило, из ресторана гостей провожали с сувенирами. Стоимость сувениров списывалась за счёт увеличения цены меню. Особенно дорогие сувениры и подарки ресторан преподносил Раймонде и Армандо, конечно, не у всех на глазах. И это оказалось единственной возможностью для “перекачивания” средств, поступающих от процентов вкладчиков конкурса. А проявилось это после того, как Министерство строительства Италии дало четкое указание банку, предусмотрев определенный процент на рецензирование проектов и прочие канцелярские расходы. Даже покупку аппаратуры и мебели необходимо было согласовать с Министерством, а об автомобиле нечего было и рассуждать. Конечно, здесь всё обошлось не без злого умысла сотрудников университета, которые в Министерстве представили Раймонду, мягко говоря, не с лучшей стороны. Тем не менее, в университете, да и во всём городе Пиза, невозможно было найти более “почётных” людей, чем Раймонда и Армандо. Ну, кому в Пизе не хочется хорошо посидеть в ресторане за чужой счёт да прихватить с собой дорогую бутылочку фирменного вина? Многим, невзирая на высокие титулы. Непросто было оказаться в числе приглашенных гостей на совещании по проблеме падения башни, а затем и в ресторане. И это зависело только от каприза красотки Раймонды и взъерошенного, вечно не причесанного Армандо, популярность которых стремительно росла.

Продолжение в романе "Теплоход Виктория".